Доминируй, властвуй, унижай! (гет)

Арина выпроводила меня из зала, заявив, что ей нужно переодеться. Я валяюсь на кровати в спальне и кручу на шее свободно сидящий ошейник. Это ожидание такое интригующее, от предвкушения хорошей игры потеют ладони, а губы растягиваются в блаженной улыбочке. Уже прошло целых пятнадцать минут, а Арина все еще прихорашивается. Решила убить наповал своим шикарным образом? Надеюсь, что меня не ждет ничего излишне откровенного. Эта мысль обдает ледяной водой, рассеивает дурман счастья. «Димас, не забывай, с кем ты играешь…» — вторю я себе и тяжело вздыхаю. На секунду меня одолевает невероятная жалость к себе: мол, таким извращенцам, как я, даже удовольствие получить спокойно нельзя, не вспоминая попутно тексты законов РФ и невероятно длинный список моральных норм. Почему все именно так? Вроде бы и нашел себе хозяйку, а она не дотягивает по возрасту. Даже если бы Арина разрешила к ней прикоснуться, я бы сам запретил себе это делать. При таком раскладе можно умереть от спермотоксикоза.

— Раб, быстро к ноге! — кричит Аринушка. Я тут же отметаю все свои глупые мысли и несусь в зал, запоздало падая на колени. Я ведь хороший раб, а значит, не забываю, что должен быть ниже госпожи. Порог комнаты я преодолеваю уже на четвереньках. По полу шумно волочится золотая цепочка. Я сую в зубы поводок, словно преданная собачонка, просящая о прогулке, и поднимаю голову. Это что-то…

Куда подевалась моя Арина? Предо мной стоит какая-то неизвестная девица в коротком черном платьице, обтягивающем стройное гибкое тело и обозначающем все самые интересные места. Этот откровенный наряд не скрывает очень пошло выглядывающих ажурных каемочек чулок. Лицо юной красавицы выбелено пудрой, глаза украшены длинными острыми стрелками, придающими взгляду их обладательницы кошачью надменность и завлекающую опасность. Завершает образ кроваво-красная помада, которую мне почему-то хочется попробовать на вкус, словно это сладкая ягода, которая вдруг окрасила соком два нежных лепестка губ. Арина выглядит вызывающе непристойно. Она прибавила себе возраста и измарала свою невинность в грязи разврата. Против ли я? Не знаю… Я просто смотрю и не могу оторваться. Вот какой может быть эта девочка. Все же я чувствую в ней легкую неуверенность и смятение под этой напускной бравадой, ведь она ждет моего одобрения: восхищенного или шокированного взгляда, который без слов скажет «за» я или «против», разрешаю ли продолжить игру. Да, я — раб, но я также и взрослый мужчина, мнение которого Аринушка желает знать, пусть даже и не признает этого. Поверь, мне нравится, и, если бы я только мог, то обязательно бы сказал вслух о том, как сильно хочу узнать, есть ли на тебе трусики. А если есть, то, какие они?..

Золотая цепочка поводка почти плавится в моем рту, утопая в выступившей голодной слюне. Арина читает в глазах своего питомца одобрение и чувствует власть.

— Принеси мне туфли, — Арина указывает рукой в сторону черных лакированных туфель на невероятных размеров каблуках. — Зубами, — добавляет девочка повелительно.

Я ползу мимо Арины, пытаясь не смотреть ей под юбку, да и вообще — слишком близко приближаться. Я беру в зубы задники тяжелых туфель и пытаюсь доставить свой груз к ногам госпожи. Арина сама подходит ко мне, оценивающе разглядывает. У меня перехватывает дыхание, туфли падают на пол. Девочка поднимает ногу и упирается ступней в мое плечо. Короткое платьице задирается, демонстрируя обтянутые чулками бедра и треугольник ажурных стрингов. Хочу прикоснуться губами к белой коже, мечтаю сдвинуть треугольник полупрозрачной ткани. Я бы мог доставить ей невероятное удовольствие одним лишь языком. Хочу… Возбуждение проносится от мозга по всем нервам и концентрируется внизу живота, распирает и давит. Я слишком долго смотрю, куда не следует, а Арина слишком долго демонстрирует себя, забывая о своей роли и получая удовольствие. Но больше так нельзя.

— Куда это ты уставился, а? — глумливо усмехнувшись, девочка быстрым движением хватает поводок и дергает за него. Это больно и отрезвляюще. Мою голову запрокидывает, а шею передавливает. Ты слишком жестока, госпожа! Тебе ведь самой нравилось…

— Проси прощение! — приказывает Арина, продолжая дергать меня из стороны в сторону. Я чувствую себя как никогда жалко, желание меня затопило до краев и перемешалось с каким-то странным волнением, сдавливающим мое сердце в железные тиски.

— Прости меня, госпожа… — разочарованно выдаю я, чувствуя легкую тошноту от такой жесткой тряски. Арина удовлетворенно хмыкает и обувает туфли. Теперь ее образ окончательно завершен. Девочка откидывает с плеча густые волосы и поправляет челку.

— Мы идем на прогулку, раб, — Арина тянет меня в коридор. Каблучки ее туфель громко цокают по полу. Я семеню следом, не особо понимая, что она имеет в виду под «прогулкой». До меня доходит только тогда, когда мне на голову прилетает мое пальто.

— Мы что, на улицу выйдем? — в панике спрашиваю я, усаживаясь на задницу прямо посреди комнаты. Арина коротко кивает и надевает поверх своего платья коротенькую кожаную курточку. Девочка любуется собой в большое зеркало и удовлетворенно хмыкает.

— Хватит сидеть! — злится вдруг она и больно пинает меня в бедро носком туфельки. — Давай, одевайся. Питомца надо выгуливать, чтоб он воздухом подышал, сходил по малой нужде, травки пожрал для витаминов.

Она шутит, да? Как я могу выйти на улицу на поводке? Сейчас, конечно, ночь, но не такая уж и поздняя, чтобы вдруг случайно не наткнуться на всех и сразу. Ладно, если на меня будут пялиться неизвестные мне люди. Но может случиться и так, что нам на встречу выплывет какой-нибудь мой знакомый. Будет феерично, если меня в таком виде увидит один из моих работников… «Дмитрий Сергеевич, а почему вы на поводке, а без намордника?» — спросят у меня. Я отвечу звонким «тяв» и побегу метить ближайшее дерево. Аринка скажет все за меня: «Мой кобелек не кусается».

— Арина, это перебор, — пытаюсь вразумить я девочку, обливаясь потом. Госпожа гладит меня по голове, зарываясь пальчиками в мои волосы, и хищно облизывается.

— Не бойся, песик, ничего дурного не случится. Мы туда и обратно, — ласково говорит девочка, вглядываясь в мое лицо, полное сомнений. — Будешь перечить, я уйду. Мне не нужна такая тупая шавка, которая даже простых команд не выполняет! — неожиданно взрывается хозяйка и вцепляется в мои волосы. Я айкаю и, сидя на полу, натягиваю пальто. Она ведь не уйдет, правда? А прогулка — это не такая уж и дурная идея.

— Вставай. Ты идешь позади меня и не выделываешься. Сделаешь какую-нибудь глупость — поплатишься, — предупреждает меня девочка. Я сглатываю вязкую слюну и сжимаю в карманах пальто кулаки. Мы идем гулять…

* * *

В подъезде мы каким-то чудом никого не встречаем. Все попрятались в своих квартирках, словно посочувствовав несчастному мужику на поводке. Алина медленно считает ступеньки, держась одной рукой за перила, а другой — за петельку поводка. Я плетусь следом, опасливо вслушиваясь в каждый шорох, каждый голос за дверью. Хозяйка же сосредоточена на том, чтобы не навернуться из-за своих супер-удобных туфель. Сразу видно, что ходить на каблуках для девочки — это целое испытание, но избавиться от ненавистной обуви она не может, ведь так порушится образ и атмосфера. А мне уже плевать на атмосферу, я вздрагиваю от треска лампочки и поднимаю еще выше воротник пальто, чтобы хоть как-то скрыть причину моего волнения. Наконец, мы добираемся до выхода. Дверь открывается, лицо обдает про хладный ночной воздух, а напрягшийся слух сходит с ума от обилия звуков.

Еще никогда я так не любил улицу, на которой живу. Тихая, темная, полная трехэтажных домов старого образца с подпорченными временем фасадами и входами-арками в неухоженные мрачные дворы. Тут из новостроек только мой дом, который возвысился средь этой старины весь такой светлый и сияющий всего пару лет назад. Между жилыми зданиями попадаются тихие кафешки и маленькие частные магазинчики. Мини-спальный район, закравшийся в центр города. Публика здесь встречается разношерстная, но вечерами редкая и отчего-то чаще пьяная. Все это меня хоть немного успокаивает.

Мимо нас прошло всего пару человек, среди которых были болтающая по телефону дамочка, невменяемый гопник и тучная бабенка с пакетом продуктов. Не знаю, обратил ли кто внимание на золотую цепочку, которая соединяла нас с Ариной и чуть натягивалась, стоило мне замешкаться.

— Куда мы идем? — спросил я спустя некоторое время, которое потребовалось для восстановления моей расшатанной нервной системы. Теперь даже могу дышать полной грудью. Я смирился со своей участью уже после первого шокированного взгляда, полученного от какого-то парня, которому посчастливилось увидеть такую эксцентричную парочку. Что ж, ему будет, что рассказать друзьям.

Арина останавливается в пятне света, исходящего от вывески круглосуточного продуктового магазинчика. Здесь я чувствую себя особенно выставленным на показ, будто я на сцене и вот-вот набежит толпа зрителей. Девочка улыбается и накручивает на руку золотую цепочку, заставляя меня подойти к ней почти вплотную. Мы оказываемся слишком близко друг с другом, от чего мне на секунду кажется, что мира вокруг не существует. Только мы и только этот круг света.

— Пойдем в магазин, — завлекательно произносит мне в лицо девочка, выпуская побрякивающую цепочку из маленькой ладошки. Я с трудом отвожу взгляд от искривленных в усмешке алых губ и запоздало осознаю смысл ее слов.

— Шутишь? — глупо улыбаюсь я, не веря в услышанное. Арина отрицательно качает головой и тянет меня к пластиковой двери с табличкой «открыто». Я протестующе не двигаюсь с места, с мольбой и отчаянием смотря то на девочку, то на дверь. Рука мертвой хваткой цепляется в железную трубу, подпирающую покосившийся козырек над магазином. Арина тянет за поводок, грозя свернуть своему пугливому питомцу шею.

— Пошли, сучонок трусливый. Хочешь, чтобы я начала кричать? — девочка бьет меня по лицу концом поводка. — Я буду орать, что ты меня насилуешь. Очень громко, разрываться прямо!

— Мне стыдно, я не пойду туда. Давай хотя бы поводок спрячем…

— Чего? Ты посмел перечить хозяйке? Ну, все! — Арина замахивается на меня кулаком. Я жмурюсь, готовясь к удару, но она почему-то медлит. Открываю один глаз и вижу, что моя хозяйка разворачивается на каблуках и идет прочь от меня. Я стою в полном шоке и смотрю на ее стремительно удаляющую спину. Куда она? Что это значит? Арина решила меня бросить? Нет, не может быть! Только не это! Я несусь следом за девчонкой и хватаю ее за руку. Мне достается отменный лещ, только не рыба и по лицу.

— Прости меня, госпожа, умоляю… — прижимая ладонь к горящей щеке, говорю я. Мимо проходит какая-то парочка, они оборачиваются в нашу сторону и перешептываются. Не до вас, придурки. Тут решается моя судьба. Я не готов лишиться последнего удовольствия в этой скучной однообразной жизни. Арина окидывает мою ссутулившуюся фигурку презрительным взглядом.

— Я тебя прощу, если мы сейчас же отправимся в магазин… — тянет она слова, демонстрируя свое сомнение и неохоту.

— Да, да, я готов, — хнычу я как последняя тряпка. Мне вдруг так страшно стало, подумалось, что меня бросят посреди улицы, как маленькую собачонку, которая не знает дороги домой. А ведь понятное дело, что Аринка блефовала. Ей некуда было идти. Она не взяла с собой сумку, а значит, добраться до своего дома не смогла бы, но я настолько сошел с ума, что даже не подумал об этом, поэтому сейчас стою в маленьком зале магазинчика и краснею под недоуменными взглядами охранника и продавщицы.

Арина водит меня мимо прилавков с пирожными, колбасами, молочкой, мимо холодильников с пельменями и прочими полуфабрикатами, долго и скрупулёзно изучает ценники. Мне хочется сквозь землю провалиться. Моя шея неистово чешется, будто ошейник вызывает аллергию. Охранник магазина, пожилой низенького роста мужчина с морщинистым лицом, шмыгает носом и угрюмо смотрит на золотую цепочку, поблескивающую в свете ламп. Он переглядывается с продавщицей, будто спрашивая: «Дать ли пинка под зад этим чокнутым?» Кассирша решает пощадить полоумных. В конце концов, покупатель всегда прав, если у него есть деньги. Продавщица упирается руками в прилавок и выглядывает из-за полочки с жвачками.

— Молодые люди, что ищите? Подходите сюда, помогу, — говорит женщина, иронично улыбаясь. Она мысленно нарекает покупателей придурковатыми извращенцами. Арина тянет меня на кассу. «Быстрей, быстрей, быстрей…» — крутится у меня в голове. Теперь я знаю, в какой магазин я больше никогда в жизни не зайду, даже если он останется последним в нашем мире.

— У вас есть корм для собак? — мило улыбаясь, интересуется Арина и тянется рукой ко мне, чтобы ласково погладить по голове. Продавщица прикусывает губу и почесывает затылок, пытаясь не пялиться на ошейник.

— Да, есть. Вам какой? Для больших или маленьких парод? — женщина оборачивается к полкам позади себя. В углу на самом верху закрались обещанные пакетики с «Чаппи», «Петигри» и прочими собачьими радостями. Арина приобнимет меня и целует в лоб. Я на автомате кладу руки на талию девочки и зарываюсь носом в ее вкусно пахнущие волосы. Не смотрите на мой позор, не смотрите.

— Конечно для больших пород! Он у меня не маленький, — озвучивает Арина такую, по ее мнению, очевидную вещь и треплет свою собачку, то бишь меня, за щечку. Продавщица тактично помалкивает, но я вижу, что она хочет покрутить пальцем у виска. Молчи, Димас, молчи…

— С каким вкусом давать? С говядиной, с курицей или... — продавщица натягивает на нос очки и читает с упаковки, — «мясное изобилие с овощами и травами»?

— Ты какой любишь, песик? — спрашивает у меня Арина с самым невинным видом. Охранник громко кашляет, осуждающе качая седовласой головой.

— Мясной травостой или как там, — напуганно отвечаю я, собирая воедино последние обрывки услышанной мною фразы. Арина давится беззвучным смехом, но тут же собирается и поворачивается к продавщице.

— Вы слышали, что сказал мой питомец. Давайте «изобилие». Побалую его, — смеется девочка и пинает меня. «Деньги гони», — шепчет она. Я лишь пучу глаза. Не брал я с собой кошелек. Возьмешь тут его, когда у тебя на шее поводок! «Не взял я», — отвечаю я чуть слышно. Арина кривит мордашку. Какой конфуз.

— С вас семьдесят рублей, — объявляет продавщица и опускает на прилавок пакет собачьего корма. Девочка разводит руками.

— Ой, кажется, мы забыли деньги. Простите, нам пора, — отступает Арина к выходу, густо краснея. Охранник усмехается.

— Но я уже пробила, — возмущается продавщица. Аринка дает драпу, а вслед за ней и я.

— Да, идите отсюда, а то ваша собачка тут пол загадит, — кричит нам вслед охранник. — Юмористы нашлись!

Я закрываю за собой дверь и не слышу смех продавщицы.

— Какого хрена ты не взял деньги? — возмущается Аринка, спешно шагая по темной улице.

— Да, ты не говорила брать! Откуда ж мне было знать, что ты потащишь меня в магазин?!

— Ты балбес, балбес! — неистово колотит меня хозяйка, пытаясь унять нервную дрожь в коленках.

— Мы жутко опозорились! Где я теперь буду закупаться ночью? Ближайший круглосуточный магазин на два квартала ниже! — негодую я и замолкаю, вглядываясь вперед. Впереди, навстречу нам идет парочка влюбленных. Их вид заставляет меня поджать хвост. Я хватаю Аринку и затаскиваю в ближайшую арку, темную и мрачную. Девочка пытается вырваться, но я вдавливаю ее тельце в кирпичную стену и закрываю ладонью рот. Хозяйка впивается зубами в мою кожу.

— Черт, Арина, больно, — шиплю я, потирая укушенную ладонь о грубую ткань пальто.

— Чего ты удумал? Изнасиловать меня тут решил? — кряхтит девочка, пытаясь избавиться от придавливающего ее тела. — Я так просто не дамся.

— Да не буду я тебя насиловать, — бурчу я и убираю острую коленку Арины от своего паха. Еще отобьет мне самое дорогое.

— А что тогда? — как-то разочарованно спрашивает Арина, глядя на меня своими большими зелеными глазами. Я мнусь, не решаясь сказать правду. Стыдно мне до чертиков. Сегодня вечер такой, наверное, тематический, под названием «Прощай Димина репутация».

— Ну-у-у? — тянет Арина.

— Там, короче, моя бывшая идет с каким-то мужиком, — каюсь я и замолкаю.

Арина усмехается:

— Ссышь?

— Да, ссу, представляешь? Она меня кинула полтора года назад, променяла на другого и на прощание заявила, что я конченый извращенец, дегенерат, которому никогда не найти свою пару. Зря я ей рассказал, что люблю женское доминирование и вообще… Давай тут постоим тихо, а потом домой. «Василек», — понуро говорю я стоп-слово и опускаю взгляд. Арина молча слушает мое покаяние.

— Ты ее любишь? — задумчиво спрашивает девочка.

— Нет, конечно. За что такую любить, — отмахиваюсь я, пытаясь дать понять, что тема эта мне, мягко говоря, неприятна. Я слишком близко к сердцу принимаю свои любовные фиаско, которых по причине моих сексуальных предпочтений было целое множество. Арина что-то недолго обдумывает. Я слышу знакомый смех и шум приближающихся шагов.

— Тогда докажем ей, что это не правда, — воинственно заявляет вдруг Арина и прячет поводок за мое пальто. — Она тупая сука и ничего не понимает, а ты вовсе не извращенец.

Я озадаченно смотрю на возмущенную Арину и невольно улыбаюсь. Вступается за меня? Как это приятно, только вот, что она имела в виду под «докажем ей, что это не правда»? Мне не удается додумать. Арина ерошит мои волосы, быстро целует меня в щеку, оставляя яркое пятно от помады, и бесцеремонно выталкивает из темноты на свет. Мы нос к носу сталкиваемся с моей бывшей и ее хахалем. Аринка игриво посмеивается и жмется ко мне. Со стороны можно подумать, что мы только что занимались какими-то непристойностями. Лицо моей бывшей вытягивается, потому что она быстро узнает меня. Она наверняка в шоке от моего вида и от вида моей спутницы. Мы выглядим как два влюбленных по уши безумца-извращенца, которых она на дух не переваривает.

— О, Катя, привет, — говорю я весело, подыгрывая Арине. А почему бы и нет? Гулять, так гулять. Я обнимаю девочку за талию и теснее прижимаю ее хрупкое тело к себе. У меня волосы встают дыбом на затылке, когда Арина кладет мою ладонь на свою небольшую грудь. Рука инстинктивно сжимается, пробуя запретное. Девочка заливается краской и, потупив взор, цепляется пальчиками за ремень моих джинсов, который выглядывает из-под не до конца застегнутого пальто. Какого черта мы творим? Меня распирает.

— Здравствуй, Дима, давно не виделись, — цедит сквозь зубы Катя и с нескрываемой неприязнью оглядывает мою девушку, которую наверняка назвала про себя «проституткой». Ее парень с интересом пялится на Арину, задерживаясь на ее обтянутой короткой юбчонкой попке. Уж ее подруга вряд ли позволяет себе такие откровенные наряды. Катька любит из себя построить моралистку, хотя и имеет за плечами бурное прошлое.

— Кто это, зайчик? — капризно спрашивает Арина, оценивая вычурную девицу. Я теряюсь с ответом, Катя отвечает за меня.

— Я старая знакомая, а вы я, так понимаю, его девушка?

— Невеста, — перебивает Арина, сияя счастьем и любовью. Я скалюсь в идиотской улыбочке, стараясь не провалиться от стыда сквозь толщу земли.

— Вот как, — удивляется Катя, хмыкая. — Поздравляю, Дима, нашел такую красавицу.

— Ой, да это мне повезло. Мой зайчик такой классный, такой жаркий, я все время боюсь сгореть, — восторженно лепечет Арина редкостную чушь, не обращая внимание на перекошенное лицо Кати. Боги, что здесь происходит? Меня уносит в потоке полнейшего хаоса. Арина, что ты творишь?

— Эм, ну мы пойдем, приятно было повидаться, — пытается вставить в болтовню девочки Катя. Но ее никто уже не слышит. Арина впивается в мои губы неумелым поцелуем, вызывающим и дерзким. Я лишь притягиваю ее ближе к себе и машу рукой на прощание Кате. К черту их всех, мне уже плевать, что обо мне думают. По моей крови течет чистый адреналин, а в голове разжижается мозг.