Герои нового времени (джен)

МакГонагалл вела её незнакомыми коридорами. Здесь почти не было портретов, а стены казались неоднородными по цвету. Одни камни были явно новее других, и Марта готова была поклясться, что впервые находится в этой части замка.

— Вам нравится в Хогвартсе, мисс Снейп? — спросила директор, в очередной раз сворачивая за угол.

Нет.

— Да, мэм.

— Должно быть, наша школа не похожа на Дурмстранг.

— Так и есть, мэм.

Директор по-птичьи повернула голову и сощурилась.

— За свою долгую жизнь я не привыкла, чтобы со мной соглашался кто-то по фамилии Снейп.

Марта мысленно сосчитала до пяти.

— Мне приятно быть исключением, мэм.

МакГонагалл сердито поджала губы.

— Мисс Снейп, будьте добры демонстрировать манеры, когда этого требуют обстоятельства. Мне вполне хватило ваших недомолвок в Больничном крыле, и я не сомневаюсь, что для своего возраста вы прекрасно играете словами.

— Благодарю, мэм.

Директор только нахмурилась.

— Итак, мы пришли. Марта, это Северная башня.

Не ожидавшая обращения по имени девочка закрыла глаза и снова открыла. Они стояли на небольшой круглой площадке. В тупике.

— Я должна познакомить вас с ещё одним профессором Хогвартса, — продолжала МакГонагалл. — Должна предупредить: это довольно необычная волшебница, но она уже много лет преподаёт Прорицания и всецело предана школе и её ученикам. Мне бы хотелось, чтобы вы поладили.

Марта пожала плечами.

— Я сделаю всё возможное, мэм.

МакГонагалл постучала палочкой по стене, и наверху что-то скрипнуло. Марта подняла голову — и поняла, что они стоят под открытым люком, из которого медленно спускается серебристая верёвочная лестница. Директор поморщилась, когда конец верёвки коснулся пола, но принялась забираться на первую ступеньку. Марта расслышала что-то вроде «боггартова лестница».

— Профессор МакГонагалл, — позвала она. — Может, лучше трансфигурировать её?

Директор повернулась, так и не донеся вторую ногу до перекладины.

— Мисс Снейп, это традиция, — со вздохом пояснила она. — В этот кабинет всегда входили только с помощью верёвочной лестницы.

Марта недоверчиво смотрела на женщину.

— А если заколдовать её?

— Что?

— Если заколдовать лестницу, чтобы она сама доставляла вас наверх? — спросила Марта.

Губы профессора МакГонагалл слегка дрогнули.

— Вы знаете такое заклинание, мисс Снейп?

Марта слегка замялась.

— Нет, но я уверена, что вы знаете!

Женщина, наконец, забралась обеими ногами на первую ступеньку и принялась атаковать вторую.

— Мисс Снейп, к сожалению, эту лестницу не могут расколдовать уже несколько сотен лет.

Марта с подозрением осмотрела шаткую конструкцию и принялась карабкаться вслед за директором, которая демонстрировала небывалую для своего возраста прыть.

Неудивительно, что отец не выносит Прорицания.

* * *

Кабинет Прорицаний был странным. А ещё он понравился Марте с первого взгляда — к её собственному неудовольствию.

Помещение было просторным и старомодным, похожим на одну из старинных кофеен, где Марта любила бывать с мамой. Огромное полукруглое окно пропускало достаточно света, чтобы не споткнуться о многочисленные столики, кресла и пуфы, не зацепиться о крошечные круглые коврики, заглушающие шаги. Пурпурные драпировки придавали комнате совершенно особое очарование — равно как и загадочные предметы, назначение которых было неведомо ни Марте, ни, казалось, самой Минерве МакГонагалл. Единственным недостатком комнаты была чрезмерная духота — сладкий запах ароматных масел, горькая травянистая нота, всепоглощающий жар растопленного камина… Марта почти забыла о присутствии директора, рассматривая мерцающий шар на подставке. Внутри него клубился заточённый в стекле туман, принимая причудливые очертания.

Кто-то выразительно хмыкнул, разрушив волшебство момента.

Марта обернулась на звук и увидела хозяйку кабинета. Для профессора Прорицаний эта дама была отвратительно молодой. То есть ей, конечно, было не меньше пятидесяти, но даже предположить, что волшебник, который не прожил на земле и ста лет, имеет смелость что-то предсказывать, казалась Марте возмутительной. Кроме того, волшебница, примостившаяся на кривобоком пуфе, была совершенно нелепа: мятая мантия болотного цвета, вязаные чулки и огромные очки, придававшие женщине сходство со стрекозой. Несмотря на духоту, женщина куталась в многочисленные шали, переплетённые меж собой, подобно нитям паутины.

— Профессор Трелони, это мисс Снейп, — решительно произнесла МакГонагалл, будто собиралась прыгать в ледяное озеро. — Я предположила, что нам понадобится ваша помощь.

Женщина-стрекоза встала и подошла ближе. На втором же шаге она споткнулась о стул, хотя явно видела его, и бестолково взмахнула длинными руками. Забренчали браслеты.

— Марта Снейп, — нараспев произнесла она, останавливаясь. У неё был приятный голос с лёгкой хрипотцой. — То, чему суждено было случиться, наконец, произошло. Ты здесь, — она уставилась на Марту. Взгляд тёмно-зелёных глаз был на редкость ясным.

— Здравствуйте, — вежливо сказала Марта, всеми силами стараясь не отвести взгляда, хотя глаза уже начинали слезиться. — Здесь учился мой отец, мэм, и я тоже здесь, всё логично.

— Логично? — переспросила предсказательница. Она сделала шаг назад и театрально упала в огромное плюшевое кресло. — Великая Нимуэ! Садись, деточка. Директор, что от меня требуется?

МакГонагалл обречённо вздохнула:

— Мисс Снейп, расскажите, пожалуйста, профессору Трелони всё, что с вами произошло, начиная со случая Сандры Джордан.

Марта присела на краешек парчового пуфа и принялась рассказывать о том, как видела, что произошло с Сандрой, как заметила волнение преподавателей, как познакомилась с Берти и попала в Больничное крыло. Рассказала, как её потянуло к спящей гриффиндорке, как она почувствовала, будто рядом кто-то колдует, хотя никто не колдовал, как она прикоснулась к Сандре и обожглась, как у неё закружилась голова и как начались кошмары по ночам.

— Остановись, — прервала её Трелони. — Раньше подобного не было?

Марта отрицательно покачала головой.

— Расскажи мне про ожог. Что ты почувствовала?

Когтевранка наморщила лоб, припоминая вечер в Больничном крыле.

Вот она садится на стул рядом с Берти, вот чувствует тепло и неясное тянущее чувство, будто Сандра — камень, брошенный в воду, а сама Марта раскачивается на оставленных им кругах. Вот она протягивает руку, хочет поправить разметавшиеся по подушке чёрные кудри… и рука загорается огнём.

— Хорошо, продолжай, — Трелони нахмурилась и принялась медленно поворачивать одно из многочисленных колец вокруг пальца. — Кошмары начались сразу после этого?

— Да, в ту же ночь.

— Расскажи, что ты видишь.

— Иногда я вижу ребят из Хогвартса — тех, с кем я не знакома лично, или знакома, но плохо. И я несколько раз видела сон с двумя девочками, которым сегодня стало дурно. Они будто… идут друг за другом. И приступы случаются в том же порядке, понимаете? А сегодня, когда Вивьен стало нехорошо, я опять почувствовала… жар. Ещё сильнее, чем тогда, рядом с Сандрой. А потом, в Больничном крыле, она стала совсем холодная…

— И ощущение исчезло?

— Да.

Профессор Прорицаний посмотрела поверх головы Марты на притихшего директора. Потом снова посмотрела на Марту и со вздохом призвала откуда-то потёртую колоду карт.

— В каком именно порядке они шли в твоём сне? Ты можешь припомнить?

Девочка покачала головой. Разве настоящая прорицательница задаёт такие вопросы? Она должна погрузиться в транс или что там с ними происходит, а потом сама всё понять. Разве нет?

— Пересядь-ка сюда, — профессор указала на стол возле самого камина. Возле стола стояло три стула, а на старенькой пурпурной скатерти — хрустальный шар, точно такой же, как Марта заметила при входе.

Сидеть у камина было невыносимо жарко, но Марта не посмела снять мантию. Отчего-то казалось неприемлемым сидеть в этом таинственном месте в блузке и юбке. Предсказательница пошевелила угли допотопной кочергой и подбросила в камин пучок каких-то трав. Воздух стал тяжёлым, приторным; он кружил голову, и неясная боль отдавалась в затылок.

— Смотри в шар, — напевно произнесла Трелони. — Пусть туман рассеется. Пусть память станет ясной. Вспомни. Ты должна вспомнить.

Марта всматривалась в неясные очертания за стеклом, изо всех сил пытаясь не обращать внимания на духоту. Она чувствовала присутствие Трелони рядом — неясный шорох выдавал прорицательницу, хотя шагов не было слышно. В какой-то момент в комнате стало темно — очевидно, закрыли шторы на единственном окне. Туман клубился, но не желал превращаться во что-то конкретное. А потом он сменил цвет — и Марта вспомнила кошмар недельной давности. Красновато-коричневые всполохи, тошнотворный запах, чья-то тихая мольба, капли крови на ободке котла, изломанные фигуры, поднимающиеся из самой преисподней и неумолимые в своей жестокости.

Хрустальный шар взорвался, засыпая стол о ковёр острыми осколками. Один из них рассёк Марте лоб, ещё один оцарапал руку. Где-то далеко, будто за тысячу миль, кричала директор, причитала профессор Трелони, но это всё было неважно. Марта смотрела пустым взглядом на разложенные перед ней карты. Их пять, и, несмотря на битое стекло, лежали они очень ровно, хотя вся остальная колода разлетелась по комнате. Будто заколдованы. На них странные изображения, но в уголках — знакомые значки: бубновый туз, пиковая восьмёрка, пиковая десятка, червонная дама и дама треф.

И какого лешего это было?

— Мисс Снейп, боюсь, вам надо в Больничное крыло, — обеспокоенно произнесла директор. — Я не должна была…

— Минерва, это царапина, у меня есть средство, — шёпотом начала Трелони.

— Оливия Блетчли, Сандра Джордан, Вивьен Дэвис, та девочка с Пуффендуя и Марианна Яксли. В таком порядке, — Марта посмотрела на прорицательницу.

Та медленно кивнула, потом достала пузатую бутыль, приложила к горлышку клочок ваты и, хорошенько смочив, принялась за рану Марты. Стекло хрустело у Трелони под ногами, комнату пронизывал терпкий винный запах, Марта шипела, а МакГонагалл ругалась.

— Директор, прошу вас, сядьте. Пожалуйста, — добавила Трелони, видя, что её совет не услышали. — Марта, прижми вату, немного пощиплет и пройдёт.

— Профессор Трелони, — раскатистое «р» в речи директора гремело, как никогда. — Возможно, стоит положиться на проверенные средства?

— Минерва, это более чем проверенное средство, — с горечью произнесла прорицательница, и взмахом палочки ликвидировала осколки хрустального шара. — Итак, Марта, ты вспомнила пять человек, — невозмутимо продолжила она, будто не было ни разлетевшегося шара, ни пререканий с директором. — Теперь прикоснись к каждой из карт своей палочкой и поочерёдно представь этих студенток.

И карты ожили. Марта с трудом боролась с накатившей дурнотой. В Дурмстранге не было волшебных портретов и движущихся картин. В Хогвартсе ей постоянно казалось, что за ней наблюдают, хотя, вероятно, тысячелетним старикам и старухам нет никакого дела до первокурсников. Но одно дело — просто видеть портреты, развешанные по стенам школы; совсем другое — наблюдать, как от твоей собственной мысли преображаются обычные гадальные карты. Бубновый туз становится недовольной Оливией Блетчли. Она что-то говорит и демонстративно морщится — как бывает во время очередных жалоб на порядки Хогвартса. Пиковая восьмёрка превращается в Сандру Джордан — смуглая кожа и вьющиеся волосы, больничная подушка под головой. На пиковой десятке проступают черты Вивьен Дэвис. Третьекурсница стоит у окна возле кабинета астрономии, длинные серьги покачиваются, когда она поворачивает голову и в упор смотрит на Марту, будто укоряя за содеянное. Червонная дама ожидаемо оказывается пуффендуйкой — бледной девушкой с прямыми светлыми волосами. «Миранда Фоссет» — гласит тонкая вязь в левом нижнем углу. Когда дело доходит до дамы треф, Марта виновато отводит глаза. Марианна Яксли выглядит разгневанной и растрёпанной, тёмные глаза сверкают.

Трелони усмехнулась.

— Очень хорошо, Марта, — она села на соседний стул, задумчиво рассматривая карты.

— Профессор, ведь шар не должен был взрываться, да? — Марта изучала скатерть, которой накрыт стол. Теперь на ней ещё больше зацепок — видимо, это не первая катастрофа в классе прорицаний.

— Не должен был. Я предполагала, с его помощью ты сможешь увидеть всё происходящее более чётко, но не рассчитала твои силы.

— Мои силы?

— Да, — Трелони расправила рукава своей мантии, хотя для того, чтобы их разгладить, потребуется, наверное, армия домовиков. — Деточка, у тебя дар. Мне очень жаль.

— Думаю, профессор Трелони имела в виду, что рада за тебя, — угрожающе заметила МакГонагалл из своего угла.

— Ничуть, — не смутилась прорицательница. — Мне действительно жаль, потому что дар всегда сопряжён с ответственностью. Ты слишком мала, чтобы говорить о том, каким будет твой талант, — она сняла очки и принялась протирать их рукавом. У неё оказалось усталое лицо, ещё сохранившее следы былой привлекательности, глубокие морщины вокруг глаз и печальный взгляд. — Не могу сказать, что послужило толчком к пробуждению силы, но, думаю, ты действительно видишь так называемые вещие сны.

— Вещие? То есть Яксли будет следующей?

Трелони кивнула.

— Скорее всего. Возможно, ты станешь ясновидящей, возможно, эта склонность пройдёт с возрастом и трансформируется в способность предсказывать будущее сознательно, при помощи определённого… инструментария.

— Гадание на шаре? — Марта скептически вздёрнула бровь. МакГонагалл за её спиной закашлялась.

— Гадание на шаре — только часть величайшего искусства предсказаний, — насупилась Трелони. — Как бы то ни было, раз пробуждение силы началось, полагаю, скоро мы всё узнаем.

— Профессор, но что мне делать сейчас? Эти сны… они так и будут продолжаться? — Марта почувствовала, как неумолимо подрагивает нижняя губа и сжала кулаки. Она не будет плакать!

— Думаю, да, — очки вернулись на своё законное место. — Как я уже говорила, мне жаль. Если директор сочтёт нужным, тебе выпишут Усыпляющее зелье, — предсказательница повернулась к МакГонагалл. — Хотя я бы не советовала.

Директор кивнула, занятая какими-то своими мыслями.

— Благодарю вас, профессор Трелони. Вы не идёте на ужин?

— Нет, мне надо поразмыслить, — она медленно водила палочкой, открывая шторы.

МакГонагалл не настаивала.

— Что ж, тогда мы, пожалуй, пойдём, — она поднялась и первой двинулась к выходу.

— Спасибо, — пробормотала Марта. — До свидания.

Трелони ничего не ответила, но окликнула её у самого люка:

— Деточка, если ты захочешь что-то узнать или спросить, я буду здесь.

Марта натянуто улыбнулась.

— Спасибо. Я приду.

Она полезла вниз, стараясь не зацепить туфлей шляпу директора, и не услышала тихое «не сомневаюсь».

* * *

На обратном пути МакГонагалл молчала. То ли её впечатлили слова профессора Трелони, то ли у неё, как и у Марты, разболелась голова от духоты. Марта старалась размеренно дышать и не думать о том, что случилось в классе Прорицаний. Отойдя от люка на приличное расстояние, директор нарушила тишину:

— Мисс Снейп, я буду признательна, если всё случившееся в Северной башне останется между нами.

— Могу я узнать, почему, мэм?

Орлиный взгляд МакГонагалл смягчился.

— Если все узнают, что в школе есть юная предсказательница, вам не дадут прохода.

— Но ведь профессор Трелони…

Директор неопределённо хмыкнула.

— Профессор Трелони — преподаватель, что создаёт между ней и студентами определённую дистанцию. Кроме того, не каждый рискнёт спросить, кто будет следующей жертвой, зная, что в ответ может услышать своё имя.

— Своё имя?

МакГонагалл скупо улыбнулась.

— Профессор Трелони любит предсказывать эффектную и скоропостижную кончину тем, кто напрашивается на предсказание.

Что?

— То есть она предсказывает смерть тем, кто не умрёт? — уточнила Марта.

— Верно. Это помогает ей усмирять учеников.

— Но… наверное, многие думают о ней… не очень хорошо. Из-за этого. И, наверное, мало кто выбирает Прорицания, — Марта пожалела о своих словах, как только они сорвались с языка.

Профессор МакГонагалл помрачнела.

— Так и есть. К сожалению, я тоже долгое время была среди тех, кто недооценивал Сивиллу Трелони. И поверьте, это одна из величайших моих ошибок.

— Мэм, но я смогу объяснить ребятам…

— И они поверят?

Марта запнулась. Если бы кто-то из первокурсников начал рассказывать ей, как взорвал хрустальный шар стихийной магией и сделал предсказание во сне…

— Я поняла, мэм. Я не скажу.

Директор хотела что-то сказать, но в этот момент одна из немногочисленных картин, украшавших стены коридора, пришла в движение, и на ней появился упитанный человечек в доспехах. Он тащил за поводья упирающегося пони и осыпал неповинное животное отборной бранью.

— Сэр Кэдоган! — возмущённо воскликнула МакГонагалл.

— Миледи! Госпожа директор! — рыцарь оставил пони в покое и склонился в таком низком поклоне, что не удержался на ногах и полетел на землю. Пони обречённо посмотрел на хозяина и стыдливо отвернулся.

— Миледи, прошу простить меня, я не ведал, что вы здесь! Позвольте в качестве извинения проводить вас и вашу юную… юную… — его лицо изображало настоящее страдание, даже усы немножко поникли. — Юную спутницу!

— Разумеется, сэр Кэдоган, — директор кивнула коротышке. — Мы идём к лестнице. Вы не могли бы встретить нас у портрета Джорджа фон Рётика?

— Госпожа, для меня честью будет обезопасить ваш путь! Знайте, что сэр Кэдоган оберегает вас! — он выхватил меч и, с жутким свистом провернув его пару раз в руке, ринулся прочь с картины. В конце коридора что-то загремело; послышались проклятья.

Профессор МакГонагалл с сомнением посмотрела на раму с половиной пони.

— Хм. Думаю, сэр Кэдоган столкнулся с сэром Персивалем.

В иной ситуации Марта спросила бы, кто такой сэр Персиваль, но сейчас её интересовало другое.

— Извините, мэм… но где вторая половина лошади?

— Лошади? — директор снова посмотрела на холст, будто не понимая, что именно привлекло внимание Марты. — Ах, этот пони. Думаю, он отправился к пастушке на лестнице, щипать траву. И, разумеется, слишком ленив, чтобы идти туда целиком.

— А, — протянула Марта, разглядывая серый круп. — Ну, тогда всё ясно. Мэм.