Мама для Тёмного Лорда (джен)

Знай, мой друг, вражде и дружбе цену И судом поспешным не греши. Гнев на друга, может быть, мгновенный Изливать покуда не спеши.

Муслим Магомаев «Берегите друзей»

Серая сова из Хогвартса прилетела на следующий же день. Как я и подозревала, для директора было важно, что магглорожденная ведьма поедет учиться и на школу новый договор не навешивает дополнительных обязанностей, а кто там будет отвечать за ученицу на каникулах, и кому писать письма и уведомлять о взысканиях, ему было всё равно.

С семейством Фейн разговор прошел труднее. Мы втроём пришли к ним на ужин. Днем довольная и радостная Лери испекла замечательный мясной пирог. Я же вчера поздним вечером вспомнила-таки о Статуте секретности и теперь старательно учила чары конфиденциальности, надеясь, что ещё не поздно их наложить.

Встретили нас не очень дружелюбно. Видимо, вчера Илана перебывала в шоке от навалившихся известий, но за ночь и, скорее всего, после разговора с мужем настрой у женщины сильно поменялся. Надеюсь, что хотя бы до священника она вчера не добежала, иначе от штрафа нам с профессором Моуд не отвертеться.

Пока сидели за столом, наслаждаясь ароматным чаем и ещё горячим пирогом, никаких серьёзных тем не поднимали. Отец семейства — Джон — сетовал на необычно жаркую для Лондона погоду, Илана рассказывала об успехах детей и расспрашивала дочь о нашей жизни, Лери отвечала, старательно обходя тему магии и своих необычных для семьи способностей.

Но вот на тарелках остались лишь крошки, чашки опустели, и я достала из сумочки договор, где уже значились подписи директора Хогвартса и моя собственная:

— Мистер и миссис Фейн, — получилось несколько излишне официально, но я немного нервничала, — дирекция Хогвартса не возражала против изменения договора на обучение Леноры. Ваши данные я уже внесла, а потому вам осталось только подписать, вот чернильница и перо.

Илана беспомощно взглянула на мужа, тот отрицательно покачал головой:

— Нет, мисс Гонт, мы не будем подписывать эти бумаги.

— Что? — хоть я и пыталась приготовиться к любым неожиданностям, но такой поворот беседы всё равно оказался неприятным. — Но я же вчера Илане всё объяснила! Ленора обязана поехать в школу!

— Нет, моя дочь не будет учится всяким ведьмовским штучкам. Если вам уже не нужна домработница, что ж, я слышал Престли ищут посудомойку, а у меня там хороший знакомый конюхом работает, думаю, замолвит словечко перед леди. Вы же дадите рекомендации?

Бедная Ленора даже побелела от испуга: как же так, родители отказывают ей в заветной мечте! В глазах девочки заблестели первые слёзы, а руки сильнее обхватили сидящего у неё на коленях Даниела. Надо было срочно решать проблему.

— Мистер Фейн, я вижу, вы не до конца осознаёте ситуацию и возможные последствия своего опрометчивого решения. Ваша жена вчера уже дала согласие на обучение Леноры…

— Я глава семьи! И мне решать, где и чему будут учиться мои дети!

Видя искреннее возмущение мужчины, я не смогла удержаться от саркастичной усмешки:

— Тут, в маггловском мире и согласно маггловскому же законодательству, бесспорно, вы — глава семьи и имеете право решающего слова, но вы столкнулись с другим миром. Хогвартс существует уже почти тысячу лет. И с самого момента основания туда принимали всех одарённых детей, независимо от их происхождения и материального положения. Но если для магов получить письмо о зачислении было праздником и очень важным событием в жизни ребенка: в честь этого организовывали торжества, а в богатых семьях даже устраивали приёмы, то, как вы догадываетесь, в семьях обычных людей ситуация была иная.

Я на секунду умолкла, переводя дух и оглядела всех собравшихся. Так, дети Фейнов слушали меня, затаив дыхание: было видно, что они пока не очень понимают о чем вообще речь, но история о каких-то магах и давно минувших днях увлекла ребят, да и воспитание препятствовало влезанию во взрослый разговор с уточняющими вопросами. Лери смотрела на меня с надеждой и затаённым отчаянием, Джон хмурил свои кустистые брови и в целом выглядел очень недовольным, Илана же уткнулась взглядом в пол и, кажется, вообще мечтала куда-нибудь исчезнуть из комнаты, избежав неприятного разговора. Я продолжила:

— Родители детей из обычных семей, как правило, были категорически против обучения своих чад непонятно где и непонятно чему. В те времена, для безопасности и, чего уж таить, простоты представитель школы, не спрашивая у родных никакого разрешения, забирал ребенка в школу, стирая родным воспоминания о его существовании. Всё равно спустя семь лет молодой волшебник вряд ли захочет возвращаться в деревенскую избу или городские трущобы. Так продолжалось довольно долго, пока лет сто назад маггловское правительство не начало более тесно сотрудничать с Министерством Магии и одновременно усилило контроль за своими подданными. С тех пор для отправки ребенка в школу стало необходимым получить устное согласие совершеннолетнего родственника или опекуна маленького волшебника. После этого ребенок переходит под ответственность магического права, и маггловская сторона становилась над ним уже не властна. Говорят, у обоих министров есть специальные свитки, где перечислены все несовершеннолетние маги Британии с разграничением, к какому миру принадлежит тот или иной ребенок. Но тут уж не поручусь, сама я этих списков не видела. В любом случае, вчера, после согласия Иланы, Ленора была передана магическому миру и теперь обязана отправиться в Хогвартс для обучения и знакомства с обычаями и законами магического мира. Письменный договор — это новшество последних двух десятилетий. Он призван более чётко очертить обязанности сторон по воспитанию маленького мага и служит защитой в первую очередь его интересов. Это понятно?

Судя по лицам старших Фейнов, понятно не было, но проблему они осознали, а значит — надо было их дожимать. Я не собиралась позволять им ломать жизнь Леноре!

— Так что отказавшись подписать данный договор, вы ничего не измените: Лери всё равно первого сентября отправится в школу, вот только защиты у неё там не будет, и если её там убьют, изнасилуют или вообще сожрёт какая-нибудь магическая тварь, ответственности никто нести не будет. А нам даже не позаботятся сообщить о её беде. Вы желаете зла своей дочери? — я требовательно уставилась в глаза мужчине.

— Н-н-нет, — растерялся тот, — но…

— Никаких но! Если вы хотите Леноре добра, то вы сейчас же подпишете этот чёртов договор. Ну!

Фух, получилось: мистер Фейн, взяв перо, немного неуклюже поставил свою закорючку под текстом. Стоило ему оторвать кончик пера от пергамента, как свиток вспыхнул белоснежным светом, распался на три экземпляра, после чего один из них исчез с негромким хлопком, а два плавно спланировали передо мной и мужчиной.

— Вот и хорошо, — я удовлетворенно кивнула и вытащила свою волшебную палочку. Фейны испуганно отпрянули прочь, — Что? Ой, это не то, о чем вы подумали. Я не собираюсь стирать вам память, лишь небольшие чары для вашей же безопасности.

Заклятье конфиденциальности мягко опутало всё семейство Фейнов, понятное дело, кроме Леноры. Теперь обсуждать способности своей дочери и сестры они смогут только в семейном кругу, а не с каким-нибудь священником или соседкой.

— Для всех любопытствующих Ленора переедет в другой город вместе с семьей, в которой работала. Осенью я действительно планирую переехать из Лондона, так что никаких противоречий возникнуть не должно.

Я умолкла, собеседники тоже подавленно молчали. Немного помявшись, Илана всё же спросила:

— Мисс Гонт, а что насчёт денег?

Я украдкой поморщилась: после предыдущего разговора давать им денег мне абсолютно не хотелось, но слово вчера было сказано, так что у меня, собственно, тоже теперь не было выбора.

— Поскольку мы собираемся отсюда уезжать, то платить вам еженедельно мне будет совершенно неудобно, — я предпочла не заметить облегченный выдох взрослых Фейнов, — С банками связываться тоже не хочется, а потому предлагаю принять от меня выкуп, скажем в сорок фунтов стерлингов, — на стол опустился мешочек, туго набитый монетами, — что позволит вам решить ваши текущие финансовые проблемы. Вы же в свою очередь пообещаете по мере сил поддерживать дочь и не пытаться навязывать ей свои убеждения и мировоззрение. Не думаю, что вы будете часто видеться, но на каникулах я не буду препятствовать, если Ленора захочет вас навестить и мне бы не хотелось после этих посещений успокаивать ребенка. Мы договорились? — муж с женой немного заторможено кивнули. — В таком случае, мы, пожалуй, пойдем.

Уже на пороге я всё же на миг приостановилась, обернувшись к застывшим в прихожей Фейнам:

— И не сомневайтесь, пожалуйста, вы поступили правильно. Ей там правда будет лучше. Всего доброго.

За моей спиной, тихонько скрипнув, закрылась входная дверь. Что ж, я — молодец, проблема решена с минимальными потерями. Я взглянула на застывших на тротуаре детей:

— Ну что, мои хорошие, хотите мороженного?

Ответом мне был радостный писк детворы.

* * *

Тем же вечером произошло продолжение разговора. Убаюкав Даниела, я зашла к Леноре пожелать спокойной ночи. В комнате царил полумрак. Из распахнутого окна лился лунный свет, легкий летний ветерок колыхал занавеску. Но девочка не спала. Стоило мне войти, как она немедленно подняла голову, на щеках блестели слёзы:

— Мисс Гонт, почему они так?

— Они так — что? — уточнила я, всё же отвечать лучше на нормально сформулированный вопрос, а не на собственные догадки.

— Я же всегда старалась им помочь, а они… Получается, им деньги важнее меня? Я думала, они меня любят!.. — и ребенок опять заревел, вытирая слезы краем одеяла.

— Ох, милая, — я присела на край кровати, — тут всё не так просто, как кажется. Как бы тебе объяснить? — я на мгновение умолкла, подбирая слова. — Вот ты любишь маму?

— Да, а она…

— Не спеши, пожалуйста. Итак, ты любишь маму. Но ведь когда ты жила с ними, тебя же не обижали, верно? И потом она шила нам с тобой мантии, поздравляла с праздниками, или ты забыла?

— Нет, я помню, но…

— Подожди. Как видишь, она о тебе тоже в меру своих сил заботилась, а значит — любит. Но у неё же есть и другие дети, правильно?

— Да.

— Как ты считаешь, где тебе будет лучше: в моём доме и Хогвартсе или посудомойкой и домработницей в каком-то лондонском поместье?

— У вас, конечно! Я не хочу ни в какой дом!

— Чего ты разнервничалась, а? — я успокаивающе погладила девочку по плечу. — Мы же уже решили эту проблему, забыла? Итак, мы выяснили, что родители тебя любят, но в магическом мире тебе будет лучше. Как думаешь, насколько нужными и важными для семьи были деньги, что ты приносила домой?

— Ну… — девочка в задумчивости уставилась в окно. Я тоже замолчала, давая ей время на раздумья. Наконец, она подняла на меня взгляд:

— Наверное, довольно сильно. Папа как-то сказал, что сейчас плохо с деньгами, а мой заработок был всегда одинаковым и вовремя.

— Молодец, — я постаралась ободряюще улыбнуться, — видишь, отпустив тебя в Хогвартс, они приняли очень невыгодное для себя решение, рискуя остаться без денег. Ведь они же сперва согласились, а потом уж спросили про деньги, помнишь? — Лери подавленно кивнула. — Значит, они тебя любят и позаботились о тебе, как могли, но им же и о других детях надо думать, и именно для того, чтоб решить эту их проблему я и дала им денег. Ведь ты же тоже хочешь, чтоб твои сестры и брат были счастливы и не голодали, верно?

Девочка кивнула, а потом шмыгнув носом всё же уточнила:

— То есть, получается, в Хогвартс родители мне разрешили поехать ради меня, а деньги попросили, беспокоясь об остальных своих детях?

— Именно. Им сейчас тяжело, вот они и попросили у меня помощи. И дать им денег — это уже моё собственное решение помочь твоим родным, потому что я тебя люблю и хочу тебе добра.

Привстав с подушки, девочка на мгновение обняла меня, после чего улеглась обратно на постель:

— Спасибо вам. Я тоже очень люблю и вас, и Даниела.

Поправив ей одеяло, я встала:

— А теперь засыпай и ни о чем не тревожься. Всё будет хорошо…

— Спокойной ночи, мисс Гонт.

— Спокойной ночи, Лери.

* * *

Следующим утром, когда я уже почти собралась усесться за учебники, на меня налетел Даниел, что до этого играл на заднем дворе:

— Ма, дай яйсо. Это Саса, и она осень голодная!

— Ну если Саса голодная, то конечно дам, — время, проведенное практически наедине с маленькими монстрами, научило меня ко всему относиться с долей здорового пофигизма, даже к малиновым ужам на руках у любимого сына, — Милый, а давай ты её вернёшь на травку, и уж там мы её обязательно покормим, а? Она же и укусить может.

— Неть, — Даня замотал головой, — Она мне сказала, что говолящих она не ест.

Сказала? Видимо, у Даньки парселтанг прорезался, как бы теперь из-за этих шипящих не пришлось к логопеду ходить. Я повнимательней всмотрелась в пресмыкающееся:

— А цвет ты ей поменял до этих слов или уже после?

— Маленький говоря-с-щий с-сказал, так я крас-сивей выгляс-жу. И моё имя — Сасша.

— Очень приятно, а я — мама этого говоря-с-щего. Вам дейс-ствительно очень идет этот цвет. Так где будем кус-шать?

— Я предпочту в траве-с.

— Вот и ладненько, — и мы пошли на улицу.

Естественно, змея осталась у нас, поселилась у Дана под кроваткой и приучилась, выползая на завтрак, желать мне ясного солнца. Ульфрик сперва, кажется, счел новую питомицу своей конкуренткой, но постепенно привык и в дождливую погоду даже пускал её греться рядом с собой на подстилку у камина. Жизнь шла своим чередом.

* * *

В один из дней в середине августа когда я уютно устроившись в подвале, что постепенно превращался в мою мастерскую, мастерила очередной простенький амулет в качестве домашнего задания, меня отвлек едва слышный скрип двери. В комнату проскользнула Ленора, осторожно замерев на пороге:

— Мисс Гонт, у нас под окнами кто-то стоит. Я сперва думала, это просто случайный прохожий на минутку остановился, задумавшись, но он уже полчаса как не уходит. Посмотрите, а?

— Хорошо, — я отложила инструменты в сторону и поднялась из-за стола, — в любом случае, молодец, что обратила на него внимание.

Мы поднялись в прихожую. Не включая свет, я выглянула в окно: на улице уже постепенно сгущались вечерние сумерки. Недалеко от входной двери действительно виднелся мужской силуэт в плаще и старомодной шляпе. Лица было не видно, но что-то мне подсказывало, что я знаю этого человека. Отдёрнув штору, я обернулась к девочке:

— Лери, всё в порядке. Я разберусь с этим. Кстати, я немного засиделась, вы с Даниелом уже выпили молоко?

— Да, мисс Гонт. Я, собственно, шла к вам спросить укладывать ли мне Дана спать, а то он уже вовсю глаза трёт, но этот незнакомец сбил меня с мысли.

Я на секунду замешкалась с ответом, ещё раз украдкой взглянув на силуэт в окне.

— Я постараюсь к вам подняться, но лучше не ждите. Не знаю, сколько времени у меня займет решение этого вопроса.

— Может, стоит позвать кого-нибудь?

— Нет-нет. Всё правда в порядке. Я догадываюсь, кто это. Так что тебе не о чем переживать. Уложи Даниела и сама отдыхай…

Девочка неуверенно кивнула и пошла наверх. Я проводила её взглядом, пока за ней не закрылась дверь в детскую, после чего резко выдохнула и вышла из дома.

Он спокойно стоял в тени раскидистого клёна в полуметре от входной двери. Такой же статный и представительный, как и в нашу первую встречу, только одетый в маггловский костюм вместо привычной мантии.

— Вечер добрый, — Долохов слегка улыбнулся уголками губ. — как видите, я строго следую вашим указаниям: ни шагу на порог без разрешения.

— Думаете, я вам его дам? — моя обида давно прошла, я вообще быстро забываю плохое, но оставалось разумное опасение и идеологические противоречия, и вопрос прозвучал язвительно и сухо. Впрочем, несмотря ни на что, в глубине души я всё же была рада его видеть, но демонстрировать это не спешила.

— Пожалуйста, мисс Гонт, — голос у него был уставшим и каким-то приглушенным, — мне нужно с вами поговорить.

— С дружками-приятелями своими разговаривайте!

— Нет у меня больше «дружков». Я вышел из партии, — Долохов ответил спокойно, без лишних эмоций.

— И не вперед ногами? С трудом верится! — и чего спрашивается, я кидаюсь на человека? Сама не знаю. Но взять себя в руки пока не получалось. Но Долохов лишь серьезно кивнул:

— Мне тоже, — и пробормотал едва слышно, видимо не удержавшись: — Всё пошло совсем не так, как мне когда-то представлялось.

— А что так? Резать и жечь никак не начнёте?

— Наоборот. Все как с ума посходили! — мужчина с горечью тряхнул головой, умолкнув на мгновение, но затем решительно продолжил: — Я думал, у нас будет своя политическая программа, агитация, мы убедим людей, установим лучший порядок. А тут… На собраниях открыто обсуждаются способы силового захвата власти, каждый раз обговаривают, как будем вычислять и ликвидировать «извращенцев», — и вдруг взорвался: — А у меня перед глазами спящий Данька на моих руках. И ваши слова в ушах набатом. Те, сказанные в парке… Отец, как узнал о моём вступлении, так и слова мне не сказал, просто не замечает. Всё оказалось совсем не так… Розье притащил проститутку, подбивал покуражиться, мол, хоть на что-то сгодится, — он запнулся, взглянул мне в глаза с какой-то затаённой беспомощностью и растерянностью, — И ведь нашлись паскуды, кто согласился! А мне на следующее дежурство протокол писать об обнаружении тела с явными признаками магического воздействия. Дьявол! Да там за милю магией несло!

— Но вы же сами утверждали, что магглы — рабы и слуги, вот ваши единомышленники и решили использовать их, как им заблагорассудится. Чем же вы теперь недовольны?

— Забудьте! Мисс Гонт, умоляю, забудьте тот разговор! Я был не прав. Я знаю, понимаю, что такое не сотрёшь из памяти, и вы вправе не доверять мне, но пожалуйста, не оказывайте в общении. Я сейчас как в аду живу: из аврората чуть не выгнали, мы же там все давали слово быть вне политики, а тут такое… Отец заступился, но сам теперь в упор меня не видит. И сестре запретил со мной разговаривать. К знакомым из партии я и сам не подойду, а больше и нет никого. Знаю, я сейчас не очень хорошая компания для общения, но вы — моя последняя надежда, если и вы отвернётесь — останется только шагнуть с моста или яда выпить. У меня уже просто нет сил.

Мужчина умолк, я тоже молчала, вглядываясь в знакомые черты. Михаил действительно был на грани: небольшая щетина, круги под глазами, чуть смятая одежда для аккуратиста и щёголя Долохова было тревожными признаками. Думаю, в нормальном состоянии он бы никогда не стал бы так откровенничать: сильные люди не любят показывать свою слабость. Я не понимала, как так вышло, что окружающие ничего не замечали, но во мне креп страх, что, если я сейчас закрою перед ним дверь, он-таки способен что-нибудь с собой сделать.

Наконец, резко выдохнув, я отступила:

— Проходите в дом. Вам не помешает чашка чая.

Он мягко и по-доброму усмехнулся:

— Милая добрая мисс Гонт как всегда готова напоить всех гостей чаем с пирогами.

Я тоже улыбнулась, чувствуя, как постепенно начинает спадать напряжение, висящее в воздухе:

— Вот уж чего нет, так это пирогов. Могу предложить овсяное печенье, будете?

На кухне я поспешила к плите, стремясь занять руки и скрыть от неожиданного гостя свою нервозность и неуверенность. В отражении в окне я краем глаза наблюдала, как Долохов сел за стол и с интересом рассматривает меня и окружающую обстановку, словно ища произошедшие за год изменения.

Наконец, заварив чай и достав из буфета печенье, я присела напротив гостя.

— Итак, вы говорили, что хотите поговорить. Я вас слушаю.

Долохов поднял на меня глаза и мгновенно посерьезнел:

— Мисс Гонт, вам необходимо в ближайшее же время переехать из столицы.

Я тоже резко стёрла с лица улыбку и, оперев локти на стол, осторожно уточнила:

— Что-то угрожает именно нам?

— Нет, — он успокаивающе покачал головой, — персонифицированной угрозы пока нет. Однако жители больших городов сейчас в зоне риска, зная лично членов Организации, боюсь, на развлечениях с магглами они не остановятся, — правильно оценив выражение моего лица, Михаил поспешил добавить: — Да, было бы замечательно обезопасить всех жителей Британии, но увы, это невозможно, так зачем подставляться самой и подвергать угрозе своих детей?

Я кивнула:

— Я уже думала об этом. Как только Лери уедет в Хогвартс, у нас запланирован переезд. Думаю, за осень мы должны управиться. Но пожалуйста, поясните мне как аврор, почему нельзя просто переловить всех членов этой чертовой Организации и дело с концом?!

— А за что их сажать? — Долохов развел руками, — С той магглой куражилось человек пять от силы, но, согласно действующему законодательству, им грозит максимум штраф или исправительные работы. За разговоры у нас тем более не сажают, и что им вменять? К сожалению, мои бывшие друзья отнюдь не дураки: Организация за тот год, что я в ней состоял, ни разу не собиралась в полном составе и в одном и том же месте; действует система паролей, как я подозреваю, есть разные уровни доступа к информации. Накрыть такое одним ударом невероятно проблематично.

— Аврорат не планирует внедрить в состав Организации своих шпионов?

Долохов немного ехидно усмехнулся:

— Мисс Гонт, увы, вы явно переоцениваете значимость моей должности в аврорате. Человеку, что только недавно закончил стажировку, и уже успел запятнать себя добровольным, — он выделил это слово, — членством в Организации, ни один руководитель не доверит информацию о шпионских играх и дезинформации противника. Мне теперь минимум лет пять придется доказывать свою благонадежность и заниматься всякой нудной и бесполезной по сути работой в отделении… — Мужчина тряхнул головой. — Впрочем, сам виноват, я справлюсь.

— Конечно, вы справитесь, — я улыбнулась. — Любой может ошибиться, но далеко не каждый из нас успеет вовремя остановиться. Думаю, ваше руководство это тоже понимает.

— Несомненно, — мне послали тёплую улыбку и сменили тему: — Вы сказали, что Ленора едет в Хогвартс. И как она отреагировала на письмо?

— О! Это было действительно очень забавно! — расслабившись, я откинулась на спинку стула и принялась рассказывать события последних месяцев. Долохов неспешно пил чай, периодически задавая уточняющие вопросы и кивая в нужный момент. В кухне воцарилась тёплая уютная атмосфера. За окном окончательно стемнело, и зажглись уличные фонари. Вечер был прекрасен как никогда в последнее время.

* * *

Долохов вернулся в нашу жизнь, как будто и не было этой размолвки и года обоюдного молчания. Опять возобновились дуэли и чайные посиделки по воскресеньям. А в будни совы как прежде курсировали меж нашими домами. Признаться, эта ссора в результате даже пошла на пользу нашему общению: высказавшись и наговорив друг другу гадостей, мы опустили львиную долю того официоза, что ранее сопровождал наши беседы. Конечно, сомневаюсь, что Долохов когда-либо сможет обращаться ко мне на «ты» но и нынешние достижения чрезвычайно облегчили мне жизнь. После свободного двадцать первого века все эти расшаркивания и словесные реверансы немного раздражали.

Михаил с видимым удовольствием присоединился к моим поискам собственного дома, которые активизировались после примирения. Шумный, перенаселенный и, откровенно говоря, грязный Лондон совершено перестал удовлетворять моим потребностям в тишине и уюте, а учитывая ежедневных сов с заказами, возросшую необходимость в различных травах для зелий и артефактов, которые намного дешевле было вырастить у себя на грядке, чем заказывать в аптеке, то переезд нам стал просто жизненно необходим. Да и в целом за последние пару лет в столице становились всё ощутимее всеобщая нервозность и безнадежность. Мировой экономический кризис всё ещё собирал свою жатву, а газетчики наперебой орали националистические лозунги и рассказывали про козни коммунистов. Я не хотела вариться в этой истерике. И, в конце-то концов, сколько можно жить в съёмном доме? Цены на недвижимость наконец упали, а фунтов стерлингов в пересчёте у меня стало даже больше, спасибо гоблинам и стабильности магической валюты.

На самом деле, даже начав активные поиски нового дома, быстро решить этот вопрос мне не удалось: слишком уж много разнообразных требований я к нему выдвигала. Так, мне хотелось, чтобы наш дом был довольно старым, постройки как минимум прошлого века, но при этом чист от каких-либо проклятий и темных пятен в своей истории. Обязательным условием шло его расположение в маггловском мире. Магические кварталы я не согласна была рассматривать даже теоретически: я плохо себе представляла грядущую магическую войну с Гриндевальдом, но прекрасно понимала, что шансы Косого переулка или той же Годриковой лощины остаться невредимыми — крайне малы. В то же время это не должен был быть и один из хотя бы мало-мальски промышленных городов и поселений на восточной части страны: так глупо подставляться под бомбёжки в мои планы совершенно не входило. По этой же причине отпадали одинокие поместья в чистом поле: не хотелось бы потом внезапно оказаться в центре военного лагеря или же вовсе на поле сражений. Крошечные деревушки не подходили по другой причине: ходить в церковь и активно общаться с местными жителями я не собиралась, а за такое консервативные селяне могли и затравить.

Таким образом, мне требовался комфортный домик с садом на отшибе небольшого городка на юго-западе страны. Увы, пока всё, что мне попадалось, было или в отвратительнейшем состоянии, или слишком маленьким для нашей семьи, или банально не нравилось мне без каких-либо внятных причин. Мне потребовалось больше двух недель ежедневных аппараций в разные части Англии, чтобы найти устроивший меня коттедж.

Уорминстер был небольшим городком на двадцать тысяч жителей, существующим в основном за счет сельского хозяйства. Понравившийся мне двухэтажный домик находился почти на самом краю города, и пустовал уже больше десяти лет, но при этом сохранился в довольно неплохом состоянии. Меня он покорил двумя комнатками на чердаке, под самой крышей. Когда-то в детстве я мечтала о подобной, и чтоб обязательно там была покатая крыша и круглое окошко. Тут, правда, окна были самые обычные, но со взрослой точки зрения так было даже лучше — больше света попадет в помещение. Кроме комнат под крышей в доме на втором этаже располагались три спальни и кладовка, которую вполне можно будет переоборудовать в ванную, на первом же этаже были кухня, столовая и довольно большая гостиная. Кроме того под всем домом располагались подвальные помещения, что после доработки смогут служить надежным бомбоубежищем. Кроме того, во дворе также были теплица, сарай и небольшой домик-сторожка. Последний располагался на небольшом отдалении от дома, а значит, я наконец-то смогу оборудовать себе мастерскую по всем правилам безопасности. А то я, конечно, не зельевар, но взрывы и ошибки у меня тоже иногда случаются, и мне бы не хотелось однажды из-за какого-нибудь не слишком удачного эксперимента остаться без крыши над головой. В сарае же можно, как обживемся, оборудовать курятник или стойло для коровки: годы идут, и война всё ближе.

Одним словом, домик мгновенно запал мне в душу. Он был просто идеальным, и лучше я, пожалуй, уже не найду во всей Британии. Однако для очистки совести и перестраховки, я показала его Долохову, который, осмотрев каждый угол и просканировав всё парой десятков различных заклинаний, покупку одобрил и даже вызвался помочь с защитными чарами. Отказываться я, естественно, не стала.

* * *

Сборы Лери в Хогвартс, подписание договора о купле-продаже дома, наём как маггловских, так и магических строительных бригад для приведения новоприобретенной недвижимости в нормальный вид, развивающие занятия с Даниелом так меня выматывали, что на занятия к Олливандеру я буквально приползала.

В мастерской было хорошо: даже в августе, когда, кажется, всё магическое население Британии переехало в Косой переулок, у Олливандера по-прежнему было тихо и спокойно. От силы пятьдесят первокурсников при всём своём желании не могли создать толпу на протяжении всего месяца. Лишь иногда случайная пара новых учеников сталкивалась в магазине, но Джарвейс всегда быстро и без лишней спешки находил посетителям нужную им палочку и буквально спустя десять-пятнадцать минут магазин опять пустел.

На одном из занятий в середине августа Олливандер вскользь заметил:

— Хорошо, что вы с мистером Долоховым помирились: ты стала заметно спокойнее и внимательней. Да и ему это явно пошло на пользу. Молодцы.

— Откуда вы?.. — я растерянно подняла глаза на учителя, отложив в сторону коготь гиппогрифа, который старательно обрабатывала, — Я же не говорила ничего… Нет, не то чтобы это было тайной, но… Как вы догадались?

Олливандер добродушно рассмеялся моей растерянности:

— Меропа, мы же с тобой уже не один год знакомы! Не сказал бы, что ты в последнее время ходила такой уж печальной, но в разговорах постоянно чувствовалась какая-то настороженность, а теперь ты словно паришь над землей! К тебе вернулась легкость, что, признаться, меня очень радует, женщинам вообще идет быть довольными жизнью, а тебя вообще писаной красавицей делает! — не знаю, покраснела ли я от таких слов, но щеки ощутимо потеплели. — Кроме того, я на днях в Министерстве видел Долохова-младшего, и с ним тоже удивительным образом произошли схожие изменения. А ведь ещё пару недель назад парень вполне походил на неупокоенного мертвеца! Столь резкие и одновременные перемены, конечно, могли быть вызваны какими-то независимыми друг от друга причинами, но твоя реакция явно доказывает, что я прав, не так ли?

— Да уж, — я пыталась подобрать хоть какие-то слова, — в наблюдательности вам никак не откажешь. А если не секрет, что вы делали в Министерстве? Я думала, вас в такие места ни за какие коврижки не вытащишь.

— Экспертизу проводил, конечно. Мы с тобой пока ещё до этого не дошли, это довольно сложный раздел артефакторики. Но поскольку на сегодняшний в Британии мастеров-артефакторов всего двое, то нас при необходимости привлекают для проведения экспертиз волшебных палочек или иных артефактов, а совсем в крайних случаях — и для опроса специалиста в ходе судебного слушания. Не думала же ты, что мастер волшебных палочек может заработать на хлеб только их продажей?!

— Признаться, я просто как-то никогда не задумывалась об этом, — честно призналась я, — Меня саму деньги не очень волнуют, вот я и не смотрела на будущую профессию под таким углом. На жизнь должно хватать и ладно…

— Что ж, у тебя ещё будет время подумать и о смежных сферах применения будущей профессии. Сейчас же, возвращаясь к теме сегодняшнего занятия, расскажи-ка мне, что ты нашла касательно родовых артефактов и атрибутов главы рода.

Я кивнула и, быстро пробежав глазами свой конспект, послушно начала:

— Информации по данной теме, признаться, мне удалось найти не так уж много. Родовые или семейные артефакты — предметы, что передаются из поколения в поколение кровным родственникам. Опознавание завязано на кровь, а потому данными артефактами не могут пользоваться жены и принятые без введения в род дети. Направленность их действия может быть самая разнообразная. Единственное ограничение — невозможность прямого причинения вреда своему носителю или его кровному родичу, но это прямо вытекает из их природы. Попытка воспользоваться семейным артефактом без прямого и сознательного разрешения его носителя или же, в некоторых случаях, представителя семьи могут повлечь за собой всевозможные негативные последствия, включая смертельный исход.

— Что ж, неплохо, де Марси читала?

— Да.

— Хорошо. А что касается символов главы рода?

— Эта тема ещё менее изучена ввиду уникальности таких артефактов и конфиденциальности такого рода информации. На практике какими свойствами обладает тот или иной артефакт знает лишь сам глава и иногда официальный наследник. Выглядеть такие артефакты могут по-разному: наиболее часто встречаются кольца-печати и перстни, реже — кулоны и браслеты. Истории также известны случаи создания диадем, ожерелий и серёг, но это скорее исключение из правила.

Переведя дыхание и машинально расправив складки на мантии, я продолжила:

— Из общедоступной информации так же известно, что такие артефакты, как правило, содержат пассивный контур защиты, обладают легким целительским свойством и служат слабым аккумулятором магических сил. Так же перстень при необходимости может служить аналогом волшебной палочки, но скорее всего не настолько удобен в обращении или же не такой комфортный в виду своей универсальности, поскольку большинство владельцев в обычной жизни предпочитают традиционный способ колдовства.

— Достаточно о свойствах, — прервал меня Олливандер. — Теперь расскажи, как их можно создать?

— Тут есть несколько вариантов. Первый способ — исторический. Считается, что на заре истории символы главы рода были просто семейными артефактами, что передавались от главы семьи наследнику. Каждый следующий владелец добавлял что-то свое к свойствам артефакта. Затем, когда Френсис Дрей создал чары по созданию родового древа, а родоплеменной уклад сменился феодальным, эти артефакты, в первую очередь кольца и перстни, окончательно стали символом власти и знаком главы семьи — человека, который может говорить от лица рода, и кому в той или иной степени обязаны подчиняться члены семьи.

Тогда же в них было заложено свойство поиска наследников по крови. Из-за этого некоторые ученые даже склонны считать такого рода артефакты полуразумными, но на мой взгляд — вряд ли это так. Скорее всего, там просто заложен запрограммированный портал на случай смерти прежнего владельца.

— Какой-какой портал? — удивленно поднял брови Олливандер.

— Ой, то есть… — я на секунду умолкла, подбирая синоним, — Портал, в который создателем вложен алгоритм действий, что срабатывает при определенном стечении обстоятельств. В данном случае такими обстоятельствами будут выступать смерть владельца и отсутствие официального наследника. Если же у главы был официально признанный наследник, то после смерти главы рода артефакт самостоятельно перемещается непосредственно к нему. Были случаи, когда их находили в ложке супа или собственном кармане.

Иногда артефакт передается завещанием через душеприказчика. В таком случае после смерти главы рода артефакт появляется прямо внутри свитка с завещанием умершего. В общем, можно сказать, что способ передачи артефакта в каждом роду свой.

Принятие кандидатом артефакта, как правило, сопровождается вспышкой света и незначительной болью — артефакт «дегустирует» кровь нового владельца. После этого, пока тот жив, артефакт будет его защищать и сопротивляться ворам.

Если же наследник не был определен, то после смерти главы рода артефакт самостоятельно начинает поиск следующего. Общие принципы поиска известны, хотя остается много белых пятен. Так, точно ничего не известно насчёт границ поиска. Известны случаи, когда подходящий наследник обнаруживался в Америке или России, но это редкость. Как правило же, кандидаты находятся на территории Британских островов (им отдается приоритет), а также в западной и центральной Европе. Опять-таки, обычно предпочтение отдается мужчинам перед женщинами, магам перед сквибами и взрослым перед детьми. При этом согласно источникам, взрослыми артефакты считают детей старше одиннадцати лет. В то же время молодые люди предпочтительнее совсем стариков. Я вот только не пойму, как это всё сделать на практике, и к примеру, кому отдадут предпочтение: взрослому мужчине-сквибу или десятилетней девочке-магу?

— О, тут всё не так сложно, как кажется! — мастер довольно откинулся на спинку стула. — Я, конечно, не являюсь специалистом в магии крови, но на сколько мне известно, любая кровь является магическим проводником. К слову, на этом, по сути, строятся все древние ритуалы с жертвоприношениями. Однако при магическом поиске, в зависимости от качеств носителя отклик будет отличатся: кровь магов имеет наилучшую проводимость, то есть при выборе между магом и сквибом для поискового импульса артефакта реакция на мага будет более сильная и чёткая, потому предпочтение будет отдано магу, независимо от иных характеристик. У детей до одиннадцати лет ещё не до конца сформированы магические каналы, одновременно с этим с возрастом человеческое тело дряхлеет и разрушается, это касается и магических способностей, что, должно быть, тоже влияет на качество отклика. А вот с полом, право, не знаю... Может быть, это из-за того, что мужчинам свойственно больше тренировать боевые навыки, а глава рода должен уметь постоять за свою семью. Но это только предположение.

— Спасибо, действительно, так всё выглядит довольно логичным. Так вот, после надевания кандидатом артефакта информация о новом главе семьи сразу же появляется на гобеленах и в книгах гоблинов. Зеленокожие после войны 1826 года дали магическую клятву информировать всех новых глав об их собственности, а также кратко об их статусе и обязанностях. Клялись жизнью своих потомков, а потому обязательства блюдут строго. На мой взгляд, тут предки молодцы: в Гринготс хотя бы раз в жизни обращается каждый маг, так что наследство точно не потеряется, даже в случае если от семьи остался лишь один младенец, что ни слова не слышал о своей семье и её владениях. А уж станет ли он после этого разбираться дальше или нет — это уже его личное дело. Из обязанностей же главы рода исследователи обычно называют сохранение и приумножение богатств рода, помощь и обучение членов семьи, обеспечение роду потомков и защита семейных интересов. За сознательное нарушение своих обязанностей можно даже лишится магии или жизни. Как по мне, формулировки крайне расплывчаты и субъективны, но, может, в артефакты встроены еще какие-то критерии, которые просто не являются достоянием публики.

— Вполне возможно. Учитывая специфику темы, информации ты нашла достаточно много. Однако я так и не услышал о процедуре создания артефактов для главы рода. Историческая и теоретическая справка — это хорошо, но мы же с тобой, как-никак, практики…

— Как скажете, мастер. Просто, как мне кажется, в наше время все эти рода и их ветхие сокровища несколько неактуальны. Ведь каждый из них создаётся непосредственно членами семьи, и сторонних специалистов для такого приглашать, мягко говоря, не принято. Я же свой род создавать не планирую, — я запнулась, наткнувшись на осуждающий взгляд наставника, и поспешила закруглиться с посторонним рассуждениями. — В любом случае, создание любого артефакта главы рода — очень длительная процедура. Так, повторюсь, предмет должен быть чистым от чар посторонних, все заклинания накладывают лишь члены одной семьи. Поэтому, как бы смешно это не звучало, но оптимально выбирать вещи, созданные магглами, уж на них точно не оказывалось стороннего влияния, или же создавать основу собственноручно. Что касается материалов, предпочтительнее использовать металлы, драгоценные и полудрагоценные камни, кроме того, можно пользоваться костями животных и даже магглов. Дерево и кожа нежелательны, что логично ввиду их недолговечности по сравнению с вышеперечисленными. Выбранный предмет необходимо смазать каплей собственной крови и одновременно с этим прочесть заклинание привязки. Какими свойствами будет наделяться получившийся пока персональный артефакт несущественно. Важно, чтобы собственник носил его на теле, не снимая, вплоть до самой своей смерти. После кончины наследник проводит аналогичный ритуал, добавляя к нему магическую клятву признания обязательств предыдущего владельца, что включает в себя обязательство отомстить убийцам предшественника (если они, конечно, были), исполнить обещания, что были как-либо закреплены сторонами, стребовать долги. Считается, что после смены трех владельцев артефакт достаточно сживается с кровью и магией семьи, дабы стать символом власти. Критерием, что всё получилось, может служить свидетельство гоблинов (глава нового рода отображается в их архивах) или же самостоятельное определение перстнем наследника. Из бонусов семья получает повышение статуса в магическом мире, защитника своих интересов в каких-либо конфликтах и возможность позвать на помощь в безвыходной ситуации. Для главы существенно облегчается поиск членов рода, те же в некоторых случаях чувствуют его местонахождение и способны даже аппарировать по направлению к нему без точных координат. Одним словом, как по мне, больше головной боли, нежели плюсов. Неудивительно, что за последние сто пятьдесят лет не зафиксировано ни одного случая создания такого рода артефактов.

— Да, толп желающих основать род как-то не наблюдается, — Джарвейс покивал, соглашаясь с моим замечанием, — но в то же время на территории одной только Британии на сегодняшний день известно около ста семей с родовыми артефактами, и тебе стоит знать, что это такое.

— Кстати, насчёт существующих артефактов, вы не могли бы мне помочь разобраться: мне от родителей достался медальон, вроде бы родовой, но я не могу понять его свойства. При диагностике выбивается в основном сиреневый и салатовый спектры, то есть защита и что-то лечебное, но какой-то серебристый отлив сбивает с толку. Посмотрите? — я выложила на стол золотой медальон, сантиметров пять в диаметре и изящной змейкой на крышке. — К слову, открыть его у меня тоже не получается.

Олливандер заинтересованно пододвинулся ближе, достал палочку и, не касаясь медальона, принялся читать диагностические заклинания.

— Интересно... Я бы сказал даже крайне любопытно! Хм... А если так?

Артефакт то и дело вспыхивал разными цветами, иногда дрожал и один раз даже прошипел нечто похожее на «отстань!». Наконец, Джарвейс опустил палочку и на пару секунд откинулся на спинку кресла, а потом резко встал:

— Подожди минуту, кажется, я уже видел нечто подобное.

В глубине мастерской возвышался массивный книжный шкаф. Олливандер присел на корточки и, легко касаясь корешков книг, провел рукой по полке, на мгновение замер и затем быстро вытащил большую книгу в кожаном переплете.

— «Сборник описаний уникальных артефактов», еще семнадцатого века, — мужчина осторожно откинул тяжелую обложку. Текст был рукописный, с завитками, иллюстрированный потрясающими по своей четкости и прорисовке деталей рисунками, — Да, вот он.

На странице был изображен мой медальон: казалось, даже чешуйки у змеи были один в один с оригиналом! Статья была небольшая, так что её прочтение не заняло у нас много времени.

— Итак, — Джарвейс с некоторым даже благоговением посмотрел на мой кулон, — Это действительно родовой артефакт, принадлежащий роду Слизерина. Гонты же с ним в родстве, верно? — я коротко кивнула, внимая его словам.

Медальон не давал мне покоя с самого моего появления в этом теле, но возможностей разобраться не было, а тут все так удачно сложилось. Олливандер продолжил, обобщая прочитанное:

— Четвертый основатель был талантливым зельеваром и менталистом. Говорят, он мог читать в душах людей и всегда знал, что важно для его собеседников, ученики его дома Салазара любили просто беззаветно. Там, где Годрик решал вопрос силой и подзатыльниками, женщины — сплетением кружев из долга, дружбы или логических конструкций, Слизерин мог помирить спорщиков буквально парой слов. Видимо, такой талант в переполненном жителями замке был довольно утомителен, а потому он и создал этот медальон. Его основная цель — ограничение непроизвольного считывания чужого сознания и одновременно защита от попыток вломиться в голову самого владельца. Как пишет автор «Сборника», ментальная составляющая оказалась столь сильной, что даже спустя шесть веков с момента его создания артефакт считался одним из сильнейших на территории Европы. Насколько я знаю, грандиозных открытий в этой сфере за прошедшее время не произошло, так что за свои мысли можешь не беспокоиться. Лечебные же свойства артефакта ограничиваются сигнализированием в случае, если носитель получил отравление. Но диагностировать, чем именно и насколько отравление серьезно, он не способен. На самом деле для одиннадцатого века, когда можно было помереть и от банальной простуды, а загноение раны считалось чуть ли ни естественным этапом заживления, и это было уже огромным достижением. Ведь чем раньше выявлено отравление тем эффективнее сработает безоар или даже обычное промывание желудка. Однако за прошедшие десять веков зельеварение шагнуло далеко вперёд, так что возможно гениальное и революционное изобретение в десятом веке сегодня может повторить каждый школьник. Собственно у тебя такое точно не должно вызвать каких-либо трудностей. К слову, пусть это будет тебе домашним заданием, такой артефакт в хозяйстве пригодится. А вот что значит этот серебряный отлив, я тоже не понимаю, — Олливандер склонился над медальоном подсветив себе палочкой. — Мне не дает покоя эта змея. Ты с ней разговаривать не пробовала?

— Как-то не приходило в голову, — я растерянно пожала плечами, — Она же вроде не шевелится…

— Вот, вроде бы, умная образованная ведьма, — мастер неодобрительно покачал головой, — а как скажешь что — от магглы не отличить! Какая разница шевелится изображение или нет! Меропа, ты — волшебница, что умеет говорить со змеями, амулет, в свою очередь, волшебный и создан самым известным змееустом Британии. Да это первое, что ты должна было попробовать сделать! Давай, скажи ей что-нибудь.

Дернув плечом и покосившись на замершего в ожидании чуда мастера, я всмотрелась в картинку:

— Эм-с... Привет-с? — неуверенность из голоса убрать не получилось, но парселтанг эмоции передает плохо, так что вышел просто вопрос.

Сперва ничего не происходило, затем у змейки слегка дернулся кончик хвоста, по тельцу прошла волна, словно рептилия потянулась и на меня уставились два изумрудных глаза. Что говорить дальше я не знала, — Ты меня с-слышишь-с? — вопрос был глупый, но, признаться, я растерялась от успеха затеи. Змейка моргнула.

— Что ты умеешь-с? — Ноль реакции. — Ты вообще что-то умеешь? — моргнула.

Я беспомощно оглянулась на Олливандера:

— Она явно на что-то способна, но говорить не умеет.

— Попроси ее открыть медальон, может, станет понятнее.

-От-с-крой медальон-с.

Послышался щелчок и крышка открылась. Внутри было пусто, а я-то уже губу раскатала! Теоретически, в крышку можно вставить фотографию, а в основании медальона было углубление, в которое поместится даже маленький амулетик. Можно будет придумать что-нибудь на экстренный случай.

Джарвейс вновь взмахнул волшебной палочкой, и артефакт внезапно засветился голубым и серебряным.

— О, как! А попробуй-ка задать портальные координаты.

— Думаете?

— Голубой, если ты забыла, цвет пространственной магии. Серебряный же, наверное, символизирует парселтанг. Но загадывай, пожалуй, крыльцо магазина — нечего мотаться через полстраны.

Я согласно кивнула и выписав палочкой нужную загогулину четко произнесла:

— Пункт назначения — «крыльцо». — Ничего не произошло. — Не выходит.

— Может, стоит использовать парселтанг, не зря же серебром сияло?

Я послушно зашипела, и небольшая светло-синяя бусина, сорвавшись с кончика палочки, впиталась в медальон. Подождав для верности пару секунд, я аккуратно закрыла крышку. Встала и, зажмурившись, резко выдохнула «крыльцо-с».

Ощущения были странными. Если при перемещении временными порталами создается ощущение, что тебя протаскивают через трубу и пытаются через живот вынуть все внутренности, то здесь всё было ещё удивительнее: на какое-то мгновение меня просто не стало. Казалось, я стала пылью в бесконечности Вселенной, миллиардом частиц, что были мной и одновременно не имели ко мне никакого отношения. Я была и в то же время меня не было и, главное, никогда не существовало прежде. Я — лишь мираж... Всё закончилось быстрее, чем я смогла осознать свои ощущения и по-настоящему испугаться.

Я замерла на первой ступеньке перед входом в магазин, оглушённая свалившимися ощущениями, осознанием, что я-таки жива и способна почувствовать дуновение лёгкого ветерка, тепло солнечных лучей и камни твёрдой мостовой под ногами. С заметным запозданием на меня накатила волна ужаса.

Прохожие немного косились на мою ошарашенную физиономию, но скорее снисходительно, чем с любопытством, подумаешь: девчонка еще аппарировать толком не научилась — эка невидаль!

Дверь распахнулась, и Олливандер за руку провёл меня обратно в мастерскую. Я автоматически переставляла ноги, сосредоточившись на удивительно тёплой, шершавой ладони, что так уверенно тянула меня вперед. Потом меня усадили в кресло, и рука исчезла. Через минуту перед моим носом оказалась большая чашка с ароматным напитком из каких-то трав, и я послушно сделала глоток. Горло обожгло жаром, зато я наконец очнулась от шока и смогла нормально посмотреть на Джарвейса.

— Как ты, девочка? — его голос был участливым и немного взволнованным. Я тряхнула головой.

— Какая жуть! Чувствую себя живой, по-другому и не скажешь, — улыбка вышла блёклая, но на большее я пока была не способна, — само по себе перемещение ещё ничего. Но чувство самоидентификации и мироощущение идут просто в разнос, — я сделала ещё один глоток.

— Как интересно! Как считаешь, а перемещение нескольких объектов медальон потянет?

— К чему гадать? У нас же есть молчаливая справочная! — я перевела вопрос змее, та моргнула. Простейшим перебором выяснили, что переместить таким образом единоразово можно до пяти человек.

— Хотите попробовать? — Мастер в ответ азартно кивнул.

Через полминуты на крыльце магазина уже двое внимательно изучали трещины на входной двери. Я отошла быстрее, так что теперь настала уж моя очередь вести Олливандера за руку и поить чаем.

— Удивительно, — наконец, через пару минут выдохнул он. — Никогда не сталкивался с подобным.

Помолчали. Мой чай уже остыл, но нагревать его повторно не хотелось. Ощущение зыбкости и хрупкости мира заставляло с невероятной осторожностью делать даже самые обыденные вещи: наши движения были плавные и немного замедленные, словно каждый из нас пытался закрепиться в этой конкретной точке пространства. Осторожно подносишь чашку к губам, жидкость плавно заполняет рот, неспешный глоток и рука бережно ставит хрупкий предмет на стол. Нам повезло, что в мастерской кроме нас не было сторонних наблюдателей, наверное, со стороны мы бы смотрелись очень странно.

— Боюсь, на сегодня занятие окончено, — речь Олливандера тоже приобрела непривычную плавность, — ты как, в состоянии сейчас добраться до дома или попросить Гейнор выделить тебе гостевую комнату?

— Нет, надо домой, — я постаралась взбодриться, и мне даже удалось сосредоточиться, но совсем немного, — Спасибо за беспокойство, но дети будут ждать. Я пойду?

Аппарировать в таком состоянии я всё же не рискнула и, дойдя до «Дырявого Котла», взяла такси. И всё время поездки крутила в руках медальон: полезное всё же наследство мне досталось, жаль только мозговыносительное какое-то…

* * *

Мы делали зарядку на ковре в гостиной. В одном из школьных учебников Ленора прочла, что для магов важно следить за своим телом, поскольку слабые мышцы и избыточный вес плохо влияют на магические каналы, а значит, сильным магом с плохой физподготовкой не стать. Я с радостью поддержала её инициативу, ведь признаться после сдачи экзаменов свои занятия я порядком забросила, а это было совсем не дело.

Рядом с нами возился Даниел. Он старательно, как мог, повторял упражнения, от души махал ногами-руками и забавно поднимал попу вместо нормальных отжиманий. При этом ему нужно было, чтобы каждое его действие получало оценку и похвалу:

— Ма-а-ам, я прально делаю? ... Ма, смотли как я могу! ... Мама, глянь!

От меня требовалось лишь одобрительно кивать и угукать на все эти возгласы. Вдруг он умолк, о чём-то явно задумавшись. Детская логика — вещь ещё более загадочная и извилистая, чем женская, а потому я осторожно поинтересовалась:

— О чём задумался, Дань?

Малой внимательно рассматривал большой палец на левой ноге, я невольно позавидовала детской гибкости: я в этом теле в такую букву «зю» точно не свернусь, а ему — никаких сложностей. Он пару секунд поковырял ноготь и наконец спросил:

— А заядку все делают?

Я пожала плечами:

— Кто хочет быть сильным магом, думаю, да.

— Значит, еси я буду ошень заниматься, когда выласту я стану самым-самым сильным магом, да?

— Конечно, солнышко, — потянувшись, я растрепала его волосы, — если захочешь, ты будешь самым сильным магом.

Малыш поковырял дырку в своей футболке (не забыть бы зашить) и опять спросил:

— А дядя Долохов сильный?

— Да, — ответ получился не очень внятным, поскольку я пыталась сделать «берёзку». Получалось, мягко говоря, так себе.

— А почему он тогда дает на себя ругаться? Разве сильные так делают?

Я чуть не упала.

— С чего ты решил, что на него кто-то ругается?

Мальчик посмотрел на меня, как будто это мне было пять и ему приходится объяснять очевидные вещи:

— Мам, ну он же сам лассказывал, когда недавно плиходил. Ты уже забыла, что ли?

Я, конечно, помнила наш последний разговор с Долоховым. На днях в аврорат пришла посетительница, у которой средь бела дня неизвестные злодеи украли сумочку и любимого песика Клюшу. Аппарацию проследить не получилось: Косой переулок — место оживлённое, расследование заглохло. Уважаемая дама устроила в аврорате ужасную истерику, требуя немедленно вернуть ей любимца, а Михаил оказался крайним. Как, к сожалению, бывало очень часто в последнее время. Но я почему-то считала, что Даниел наш разговор не слышал, ведь он в тот момент с удовольствием играл с миниатюрным Хогвартс-экспрессом и выглядел полностью ушедшим в свою игру, а поди ж ты...

— Так почему? — поторопил меня с ответом сын.

— Понимаешь, Дань, — неторопливо начала я, судорожно пытаясь придумать понятный для ребенка ответ. — у взрослых есть важные дела, а есть мелочи. Мистер Долохов — аврор, он защищает всех нас от плохих людей, и, если ему встретится злой колдун, он бесстрашно вступит в бой и непременно победит. Но если кричит слабая женщина, то ее побеждать не надо.

— Почему?! — так, малыша я, кажется, совсем запутала.

— Потому что ей и так страшно и плохо, куда же ей ещё хуже делать. Она и кричит-то на всех из-за своей слабости: у нее проблемы, а решить она их не может.

— А что с такими тетями делать, еси их побеждать незя?

— Помогать. И именно тогда ты станешь по-настоящему сильным. Слабые люди другим не помогают.

Даниел кивнул и умолк до самого конца зарядки.

* * *

Накануне первого сентября к нам в гости наведалось семейство Олливандеров. Я была особенно рада гостям, поскольку Ленора очень нервничала перед поездкой, но все мои попытки ее успокоить не приносили заметных результатов. Потому я рассчитывала, что живое общение со школьником, пусть и старшекурсником, её хоть немного успокоит.

Они прибыли порталом без четверти пять. После того как все поздоровались и наобнимались, мы прошли в гостиную, где Гейнор вручила Лери пирог с яблоками. Мы в шесть рук споро накрыли на стол, пока мужчины с моего разрешения изучали мелкие артефакты, развешанные на стенах в качестве декора. Там не было ничего серьёзного или опасного, так, лёгкие чары уюта, светлячки-светильники, заклятье восстановления сил и тому подобные мелочи.

Пока все рассаживались, и Ленора разливала всем чай, я взяла в руки использованный портал. Он, кстати, тоже был моего производства: изучение свойств медальона Слизерина очень продвинуло мои успехи. Далеко не всем магам нравится протаскивание сквозь узкую трубу или выкручивание кишок, а к ощущению, что ты ничто и всё во Вселенной, как оказалось, не так уж сложно привыкнуть.

После целого ряда неудач, в результате одной из которых даже бесследно пропал наш ёжик, мне удалось изменить конструкцию чар так, чтобы артефакт воспринимал и обычный английский, при этом не срабатывая на случайные совпадения.

Пока шёл второй этап тестовых испытаний силами наших с мастером семей. Каждый случай перемещения детально конспектировался, включая такие детали, как положения субъектов при приземлении (почему-то чаще всего приземлялись лицом на северо-запад), точность попадания в место назначения (погрешность — полметра) и сохранность вещей (зелья и артефакты после перехода свойств не меняли). Мы планировали, что к октябрю наберём достаточно данных для написания полноценного отчёта в международную гильдию и подготовку патента в министерство, а также напишем статьи в парочку специализированных изданий об изобретении. Это была моя первая серьёзная работа, потому мне хотелось сделать всё правильно и нигде не сесть в лужу: первое впечатление решает очень многое, а хороший дебют для репутации мастера просто жизненно важен.

Также на основе медальона для Леноры была изготовлена подвеска в виде капли аметиста, которая нагревалась и слегка вибрировала в случае попадания в организм ядовитых и просто вредных веществ. Кроме этого, сам по себе аметист стимулирует умственную деятельность и улучшает память, что несомненно пригодится девочке в школе.

А вот ментальная составляющая мне никак не давалась. Тут, видимо, прежде чем создавать ментальный артефакт, сперва надо было самой научится закрывать сознание, но я пока никому не доверяла в достаточной мере, чтоб добровольно пустить в свою голову, а в свободной продаже книг по окклюменции мне как-то не попадалось. Потому этот аспект был отложен до лучших времен.

— Меропа, возвращайтесь к нам, артефакторика потерпит два часа без вашего внимания, а вот мы можем и зачахнуть, — мягкий голос Гейнор вернул меня к действительности.

— Прошу прощения, задумалась. Как вам впечатления от перемещения? — женщина укоризненно посмотрела, но всё же ответила:

— В третий раз перенести такое уже намного легче. Мне даже начало немного нравится: такое единение с миром, знаешь ли, — после чего, обернувшись к Лери, поспешила сменить тему: — Ты готова к школе, дорогая? Уже решила, в какой дом хочешь попасть?

— Решила, но не скажу, — Ленора решительно тряхнула двумя косами, а потом смутившись пояснила: — Боюсь сглазить.

— Не волнуйся, — Гарри поспешил поддержать девочку. — Говорят, Шляпа всегда прислушивается к желаниям учеников. А вообще, давай к нам в Рейвенкло, там классно.

— Не надо пустой рекламы, Гарри. Ленора и сама прекрасно разберется, куда поступать, — Гейнор обернулась к девочке. — Ты хорошо будешь смотреться в любом из домов… Разве что Слизерин я бы тебе не советовала.

— Нет уж, в Слизерин я проситься совершенно не планирую. Говорят, там мокро и холодно, а я солнце люблю.

Мы дружно рассмеялись такой характеристике, и беседа потекла ручьем.

Уже вечером, когда гости начали собираться домой, Джарвейс вдруг хлопнул себя по лбу:

— Нет, Меропа, твой портал всё же слишком выбивает из колеи! Гейнор, мы же чуть не забыли о подарке! — его жена на мгновение застыла, широко распахнув глаза и в удивлении прикрыв рот ладонью:

— Мерлин, действительно совершенно вылетело из головы!

Мы с детьми с любопытством переглянулись, Гарри с улыбкой наблюдал за растерянными родителями. Возникла пауза и Ленора не смогла сдержать своего любопытства:

— А кому подарок, миссис Олливандер?

— В каком-то смысле вам всем, но в первую очередь его по достоинству должна оценить мисс Гонт. Дорогой?

— Да-да, — Джарвейс встряхнулся и вдруг щелкнул пальцами правой руки. — Тринки!

С тихим хлопком в прихожей возник домовой эльф в зеленой наволочке:

— Хозяин звал Тринки?

Проигнорировав вопрос, Олливандер обратился ко мне:

— Меропа, я долго не хотел вмешиваться в твои дела, тем более что Ленора прекрасно справлялась со своими обязанностями. Но через неделю она уедет на полгода, а поиски нового помощника ты даже не начинала. В то же время как минимум без няни для Даниэла учиться тебе станет намного труднее, что меня, как твоего наставника и, смею надеяться, друга, категорически не устраивает. Коль дату твоего рождения ты от всех скрываешь, то мы с Гейнор решили поздравить тебя сегодня, — он подошел ближе и взял меня за руку. — С днем рождения, Меропа, Тринки — теперь твой эльф. Владей и распоряжайся!

Стоило ему произнести последнюю фразу, как на его предплечье засиял желтый браслет, от которого к груди эльфа протянулся светящийся поводок — такой же эфемерный и яркий, как и сам браслет. Полностью проявившись, браслет плавно перетек ко мне на руку. Домовик уставился на меня своими огромными глазами с фиолетовой радужкой. Я молчала, не зная, что сказать.

— Скажи: «Принимаю и благодарю», — шепнула мне на ухо Гейнор. Я послушно повторила. Браслет, ярко вспыхнув, тут же погас.

— Тринки рада служить новой хозяйке, — эльфа, хлопнув ушами, поклонилась, а я подняла глаза на женщину.

— Ну что ты так растерялась! — всплеснула руками та. — Тебе давно нужен собственный эльф. А ты всё откладывала!

— У нас их никогда не было, — тихо ответила я. — Я не знала, что их можно взять с улицы.

— Ох, Мерлин, ну а откуда им ещё браться? Не из воздуха же они появляются! — Гейнор всплеснула руками, но сжалилась и объяснила более понятно: — Домовые эльфы — разумные магические паразиты, которые приучились питаться излишками магии волшебников, взамен же они выполняют домашнюю работу, служат курьерами или даже присматривают за детьми. Человеческую няню они, конечно, заменить не способны, заниматься и учить сына придется именно тебе, но вот проследить, чтобы в твоё отсутствие ребенок не выпал из окна, не залез в камин или не добрался до кухонных ножей, им вполне по силам.

— А где их берут?

— Можно взять у знакомых, где уже есть эльфы, но у нас тоже только один эльф, а размножаются, как ты понимаешь, они не почкованием. Тем более что с маленькими эльфами первые года два очень много возни и сложностей, а тебе за сыном уже сейчас пригляд нужен. Можно обратиться к заводчикам. В Британии эльфов разводят семьи Гринграсс и Пэтингтон. Там могут подобрать молоденького, но уже обученного эльфа непосредственно под потребности конкретного клиента. Или же можно купить в Лютном в лавке Тюка, куда попадают эльфы, уже служившие где-то, но по различным причинам получившие свободу. Тринки именно оттуда.

— А за что её выгнали? — я доверяла друзьям, но всё же немного с опасением покосилась на новую собственность.

— Тринки — нянька, повар и горничная. То есть она, конечно, может и огород посадить, и дырку зашить, но не так виртуозно как эльф, которого специально на это натаскивали. В семье же, где она раньше служила, в какой-то момент их оказался переизбыток, а дети уже все выросли, вот её и продали. Взрослым магам обычно не советуют владеть больше чем тремя эльфами одновременно, иначе те начинают выедать магию хозяина, а так и до сквиба недалеко. Зато они очень верные и исполнительные. Единственное, надо всегда помнить о том, что это всё же не люди. И задачи им ставить надо соответственно: очень чётко и подробно, хотя бы первое время, пока эльф не привыкнет к тебе и не запомнит твои привычки и предпочтения. То есть не просто «принеси чай», а «завари чай с бергамотом в фарфоровом заварнике и подай его на стол вместе с сахарницей и сливками». И то, стоит первое время быть готовым к любым неожиданностям.

— Ну да, «чай готов, извольте кушать!»*... — не удержавшись, пробормотала я себе под нос.

— Что прости? — растеряно переспросила Гейнор.

Я смутилась:

— О, извините, просто стих вспомнился, там как раз про такую ситуацию рассказывали, но он на русском, а в рифму я не смогу перевести. Возвращаясь к домовым эльфам, если у них такие сложности с пониманием приказов, то как им можно доверять детей?

— Во-первых, не все так страшно, Тринки уже нянчила детей, так что основа есть, а во-вторых, можно несколько дней просто, оставаясь дома, посмотреть, как всё будет происходить и подкорректировать недочёты при необходимости. Думаю, ты разберешься.

На том мы и распрощались.

* * *

Первого сентября я проснулась от грохота внизу. Часы показывали полпятого утра, небо за окном уже посветлело, но солнца еще было не видно. Спать хотелось ужасно, но пришлось спускаться.

На кухне меня с очень виноватым видом встретила Ленора. Как оказалось, ничего страшного тут не произошло. Просто она от волнения проснулась ни свет ни заря и решила приготовить прощальный завтрак, но, опять таки из-за нервов, уронила сковородку. Я умилилась, вспомнив как однажды тоже в шесть утра собирала вещи домой из лагеря, мне тогда даже где-то столько же было. Спать хотелось ужасно, но не бросать же ребенка наедине с её тревогами. Вздохнув и походя успокоив домовёнка, которая, будучи отстраненной от плиты, в углу выкручивала себе уши, я поставила на плиту чайник и спросила у девочки:

— И что тебя тревожит?

— Да, глупости всякие в голову лезут, — Лери спрятала глаза и повела плечом в отрицании.

— Вот и расскажи глупости. Мне интересно.

Мне казалось, что мы успели обсудить все возможные темы и гипотетические проблемы, но во-первых, мало ли что могло произойти, а во-вторых, страхи, они вообще обычно логике не поддаются, хотя это и не причина опускать руки.

— Мисс Гонт, а что если... — девочка на мгновение замялась, — ну, вдруг меня все же не примут в Хогвартс?

— Что за глупости! — я даже фыркнула от такого вопроса, — Тебя уже туда приняли. Предстоящая процедура распределения — лишь дань традиции и помощь в поиске друзей и единомышленников, не более того. Ты уже студентка Хогвартса, так что — примут, никуда они не денутся.

— А вдруг у меня не получится колдовать, и меня отчислят? — последовал новый вопрос.

Я вздохнула. Ленора обычно была бойкой и храброй девочкой, но если уж она чего-то боялась, то делала это со всем старанием и отдачей. Сколько мне когда-то понадобилось сил и терпения, чтобы после памятного случая в парке избавить её от страха перед собаками — и вспоминать не хочется. Хорошо, что тут всё было намного проще.

— Во-первых, что значит «не получится»? А кто люмосами и левиосой вчера перед мистером Долоховым хвастался? — мы обе улыбнулись, вспомнив вчерашние посиделки. — А во-вторых, вот я вообще там не училась, и что?

— Так вы же взрослая.

— Ну не всегда же мне двадцать было, — я пожала плечами. — Хогвартс хорош тем, что там легко можно завести друзей и полезные в будущем знакомства, но и без него люди прекрасно живут.

— А вдруг со мной никто дружить не захочет?

— Боги! А это-то ты с чего решила? Сколько писем тебе твоя подружка прислала за лето? Или вон Гарри вспомни, у вас же с ним нормальные отношения, или вы поссорились, когда только успели?

— Нет, мы не ссорились, но они же старше, а я о друзьях...

Ох уж мне эти дети...

— Ленора, конечно, мы не можем все предусмотреть и угадать. В жизни могут случиться любые неприятности и неожиданности, в противном случае было бы слишком скучно жить. Но чем больше ты себя накручиваешь, тем больше нервничаешь. Успокойся, всё будет хорошо.

Лени зажмурилась и энергично замотала головой, две русые косички весело запрыгали из стороны в сторону.

— Я не могу, не получается, — прозвучало жалобно, и я попробовала зайти с другого бока:

— Хорошо, давай пойдём от обратного. Представь вот самый-самый ужасный вариант развития событий, вот чтоб совсем всё было кошмарно и безнадежно, — на меня в шоке уставились широко распахнутые серые глаза. — что такое? Ты же хотела обсудить свои страхи, вот и рассказывай. Только вслух, пожалуйста.

— Ну-у, — протянула девочка и растерянно умолкла.

Я попробовала её подтолкнуть:

— Не страшно, если будет звучать глупо или странно. Обещаю не смеяться. Просто расскажи, что тебе кажется таким ужасным в гипотетическом будущем.

— Эм, хорошо, — она собралась с мыслями. — Я боюсь, что вот приеду я в Хогвартс, а там все чужие или вообще зазнайки вроде Майкла из пятого дома. А учителя такие строгие-строгие, объясняют непонятно, и у меня ничегошеньки не получается. Даже искр палочка не выпускает. А на меня все показывают пальцем, смеются и обзываются. А потом директор при всех говорит, что они ошиблись, я никакая не волшебница, и выгоняет меня из Хогвартса, — Лери говорила всё быстрее и быстрее, проглатывая слоги, а проговорив всё это, резко умолкла, отвернувшись. Послышалось шмыгание носом. Мне стало немного стыдно, но остановится сейчас — сделать только хуже.

— Подожди реветь, мы ещё не закончили. Ты хорошо представила всё, что ты говорила? — девочка кивнула, — Хорошо, а что будет дальше? — и опять легко читаемая оторопь на симпатичной мордашке. — Вот у тебя ничего не получилось наколдовать, над тобой посмеялись одноклассники, и директор выгнал из Хогвартса, а что будет дальше? Ведь солнце же не погасло, и жизнь не кончилась, а значит — что?

— Я вернусь домой.

— Куда — домой? Или ты думаешь, что, потратив на тебя три года своего внимания и сил, я верну тебя твоим родителям?

— Н-нет, — Лери заторможено помотала головой, — но…

— Значит, ты возвращаешься к нам домой, хорошо. Дальше.

— Вы будете ужасно недовольны и меня наругаете.

— Не думаю, что тебя, но пусть будет. Однако не буду же я на тебя ругаться до самой старости. Мне банально надоест, — я попробовала шуткой подбодрить воспитанницу, её губы тронула легкая улыбка, и я поспешила продолжить: — Так, поругала я тебя, отправила громовещатель администрации Хогвартса и ещё как-нибудь отвела душу, а дальше?

— Эм, я не знаю… Я как-то не думала так далеко.

— А теперь подумай. Нам свойственно зацикливаться и цепенеть от грядущих ужасов ужасных, что в большинстве своём никогда не произойдут, но стоит принять за аксиому, что ничего не кончается даже после самого страшного, как страх отступает. Пусть не до конца, но жить точно мешает намного меньше. Так что давай, вот выгнали тебя из Хогвартса, я на тебя накричала, и что будет дальше?

— Ну, я буду, как и раньше, сидеть с Даниэлом, пока вы будете работать, готовить кушать…

— Итак, помешает ли твоё исключение из Хогвартса моим занятиям с тобой по магическим предметам? Отберу ли я у тебя все учебники и волшебную палочку?

— Нет? — получилось немного с вопросительной интонацией, и я поспешила подтвердить правильный вывод.

— Конечно, нет. Максимум — попрошу без меня не учить новые заклинания, и то исключительно руководствуясь техникой безопасности, ведь в Хогвартсе по правилам тоже вне классов колдовать запрещают. То есть, учиться магии ты будешь вне зависимости от твоего обучения в школе, из дома тебя не выгонят, и жизнь не закончится. С.О.В. и Ж.А.Б.А. можно сдать и без посещения Хогвартса, я тому живой пример, так что образование ты получишь и сможешь устроиться работать, куда захочешь. Кроме того, Хогвартс — это отнюдь не единственная магическая школа в мире, так что, если захочешь общаться со сверстниками можно и в переписку с кем-то из иностранцев вступить и учиться туда уехать, если мы с Данькой тебе вконец надоедим.

Ленора поспешно заверила, что ей с нами очень хорошо и уезжать от нас она не собирается. На её щеках появился румянец, да и сама она явно расслабилась и немного отпустила свои страхи.

— Да? — насмешливо протянула я, — А кто от нас аж в Хогвартс сбежать собирается буквально через пару часов? Бросаешь нас на произвол судьбы. Как не стыдно?..

Лени на секунду замерла, забавно приоткрыв рот, но потом всё же заливисто рассмеялась. Я тоже усмехнулась, после чего поднялась:

— Коль со страхами на время покончено, то я, пожалуй, пойду переоденусь. Заваришь ещё чаю?

— Конечно, мисс Гонт.

Легонько дёрнув за левую косичку, я постаралась ободряюще улыбнуться девочке и пошла наверх. В конце концов, мне уже не семь лет, чтобы гулять по дому в ночной рубашке.

* * *

До отправления поезда у нас было ещё масса времени. Ленора приободрилась, так что мы успели неспешно позавтракать, разговаривая о всяких пустяках, проверить её чемодан и покормить проснувшегося Даньку. Наконец, в полдесятого мы с Ленорой и чемоданами переместились порталом на вокзал. Даниел же остался дома под присмотром Тринки — нечего ему в той толпе делать. За прошедшую неделю я успела удостовериться в умении эльфийки присмотреть за маленьким непоседой, но все же оставлять их одних до сегодняшнего дня не рисковала. Но когда-то же стоило? Сейчас был оптимальный случай для первой попытки: меня не будет всего час, да и сигналок я наставила на всякий случай от души. Так что, будем надеяться, всё пройдет хорошо.

Мы же с Ленорой приземлились в закутке магической платформы. Сложная система чар и рунических символов предотвращала от наложения нескольких порталов друг на друга, но все же стоило поспешить выйти за пределы круга приземления. Сделав пару шагов в сторону, мы огляделись.

На платформе царило оживление: первокурсники вертели головами, глазели на паровоз и жались к родителям, дети постарше шумно приветствовали друзей и пытались поскорее заскочить в поезд подальше от внимательных глаз своих сопровождающих. Повсюду слышались смех, приветственные крики, шуму добавляли и магические питомцы.

Вот недалеко от нас остановилась большая семья. Черные волосы, резкие черты лица и дорогие мантии — благородный род Блэк провожает в школу своё младшее поколение. В противовес им, чуть дальше, со смехом и крепкими объятьями о чём-то говорят родители и пара огненно-рыжих мальчишек. Это, похоже, семейство Уизли. Одеты небогато, зато глаза искрятся счастьем и искренней любовью. С нами поздоровались Олливандеры. Поговорить не получилось: у мастера был какой-то срочный заказ, так что, быстро загрузив Гарри в поезд, супруги поспешили домой.

Мы почти добрались до входа в вагон, когда к нам подошла Миринда, Ленорина подружка из Мунго, с невысоким круглолицым мужчиной лет тридцати на вид.

— Привет, Ленора! Рада наконец тебя видеть. Здравствуйте, мисс Гонт. Папа, это моя подруга — Ленора Фейн, помнишь, я рассказывала, что мы переписываемся? А это её опекун — мисс Гонт, — мужчина кивнул и слегка приподнял шляпу в приветственном жесте. Девочка обернулась к нам: — А это мой папа, Патрик Кеннет, он глава отдела Ликвидации магических происшествий.

— Очень приятно, — я тоже приветливо кивнула. Здороваться за руку в магическом мире не принято, слишком уж много у нас ядов и заклятий, так что прикосновения допустимы только между родственниками и хорошими знакомыми.

Девочки зашептались о чем-то своём, я же обратилась к её отцу:

— А чем занимается ваш отдел? Признаться, я не очень разбираюсь в структуре Министерства.

— Как очевидно следует из названия, ликвидируем магические происшествия, — благожелательно улыбнулся мне мужчина, — Устраняем последствия всплесков магии магглорожденных, сотрудничаем с авроратом при задержаниях правонарушителей в немагической части страны, ликвидируем магические аномалии. Но последнее случается очень редко.

— То есть вы — обливиатор?

— Нет, что вы! Мы с ними, конечно, работаем в одной группе, но официально стиратели — это другой отдел. Мы именно последствия устраняем.

— Да, нужное дело.

— Мисс Гонт, а вы чем занимаетесь? — поддержал беседу мужчина, — Кроме воспитания детей, конечно?

— Увы, детей я воспитывать как раз не умею. Они сами как-то воспитываются, без моего активного участия, — постаралась отшутиться я, а то ещё прослыву профессиональной няней и «домомучительницей» и доказывай потом, что занятие не по профилю, — а так я — ученица мистера Олливандера, изучаю артефакторику.

— О! — мистер Кеннет поднял брови в изумлении. — Так в Британии появился новый артефактор, а я и не в курсе.

— Пока только зарождается. Мистер Олливандер говорит, что мне до мастера ещё года четыре учиться, а то и больше.

— Время быстротечно. Не успеете оглянуться, как сдадите мастерской экзамен, — он обернулся к увлекшимся девочкам, — Юные леди, не пора ли вам в поезд? Отправление через десять минут.

— Ой, — Миринда спохватилась и подхватила свой чемодан, — пойдем скорее, Лери! Девочки обещали нам места занять, я тебя со всеми познакомлю. Они тебе понравятся.

Напоследок я обняла воспитанницу, и мистер Кеннет помог им занести в вагон вещи. Послышался гудок паровоза, из трубы повалили клубы дыма, и поезд неспешно тронулся. Я какое-то время махала вслед уходящему составу. Наконец, он скрылся за поворотом.

Толпа потихоньку редела. Больше мне тут тоже делать было нечего. Пора было домой.

---

---

* стих начала 20 века. Автор уже неизвестен. Мне его в детстве рассказывала прабабушка.

Весь текст можно прочесть здесь:

http://myloveturkey.my1.ru/blog/raz_prines_mne_barin_chaju_i_velel_ego_svarit/2010-10-14-26