Патронус Алекс (джен)

Рон с удовольствием перебирал новенькие школьные принадлежности. Раскладывал в сундуке книги, примерял форму. До покупок он добрался на следующий день. Вчера было не до этого: слишком много впечатлений, к тому же я выполнил свою угрозу и устроил Рону разминку. Гермиона тоже к нам присоединилась. Ну и сверху, с Сириусом мы проболтали допоздна, Рон в это время понятливо патрулировал подходы, налетался всласть. А хорошо, что я с крёстным связался. Рисковал, конечно, но в жизни должны быть люди, которые поддержат в любом случае. Жаль, с Римусом и Гермионой так не получается. Может, позже. Лучше всего, если сами догадаются. По-любому, изображать разведчика в собственной семье мне неохота. Сейчас я читал один из подкинутых Сириусом фолиантов по нумерологии. Зеркало зеркалом, но и самому разбираться в процессе не помешает.

— Это ещё что такое, — прервал моё чтение возглас Рона. В руках он держал почти обычную мантию, но из более дорогой ткани, вроде бы плотного шёлка, и почему-то бордового цвета.

— Ма, это что? — вылетел Рон из комнаты и завопил на весь дом. — Ты мне подсунула новое платье Джинни.

— Это никакое не платье, — терпеливо ответила миссис Уизли, возвращая в комнату бордовую тряпку. — Это для тебя. Выходная мантия. Постарайся сложить так, чтобы не помялась.

— Что? — с ужасом спросил Рон.

— Выходная мантия, — повторила миссис Уизли. — В школьном списке сказано, что в этом году положено иметь парадную мантию… для официальных случаев. Я и Гарри купила тоже… Гарри, покажи ему…

Я развернул пакет, на который показывала миссис Уизли, и обнаружил там такую же мантию из плотного шёлка, только бутылочно-зелёного цвета.

— Я выбирала под цвет твоих глаз, — с нежностью пояснила миссис Уизли.

— А мне под цвет чего?! — возмутился Рон, глядя на мантию. — Я ни за что не стану этого носить, ненавижу бордовый цвет, — стоял он на своём. — Ни за что!

Но тут уж у миссис Уизли лопнуло терпение:

— И прекрасно! Ходи голый! Гарри, непременно сделай его снимок в таком виде, может, когда-нибудь посмотрю и посмеюсь.

— Ненавижу бордовый цвет. Почему она мне всегда дарит бордовые свитера на Рождество, а теперь ещё и это? — со злостью произнёс Рон и отправился прочищать Сычику клюв.

— Ты ведь собирался с Биллом в Косую аллею? — осторожно напомнил я взбешённому Рону. — Зайдёте после банка к мадам Малкин и обменяете мантию.

— А разве так можно? — загорелся надеждой Рон.

— Не знаю, как у магов, у маглов в любом приличном магазине можно вернуть или обменять не понравившуюся вещь.

— В крайнем случае куплю новую, — постановил приятель и с довольным мурлыканьем продолжил оказывать помощь своему питомцу.

Мне не хотелось бы судить миссис Уизли. Всё-таки в Норе я впервые почувствовал себя дома. Но можно же за десять или сколько там лет запомнить, что собственный сын не любит бордовый цвет. Он вроде бы своих антипатий не скрывает. Вот Гермиона мне на тринадцатый день рождения подарила набор по уходу за метлой, а не книгу потолще. Хотя сама ни квиддич, ни полёты не уважает.

На следующей неделе и мистер Уизли, и Перси дома почти не бывали. Каждое утро оба уходили ещё до того, как все остальные вставали, ну, кроме меня, но я из комнаты не выходил, книжки в зеркало загружал. Возвращались же они поздно вечером после ужина.

— Это был полный бедлам, — со значительным лицом поведал Перси. Дело было в воскресенье вечером, накануне отъезда в Хогвартс. — Всю неделю я только и занимался тем, что гасил огонь, — люди непрерывно присылают громовещатели, а те, естественно, если их сразу не вскрыть, взрываются. У меня весь стол в подпалинах, а любимое перо сгорело дотла.

— А почему они все присылают громовещатели? — спросила Джинни, которая подклеивала волшебным скотчем свой экземпляр «Тысяча магических трав и грибов», сидя на коврике у камина в гостиной.

— Выражают недовольство службой безопасности на чемпионате мира, — ответил Перси. — Требуют компенсации за испорченное имущество. Наземникус Флетчер предъявил иск об ущербе, нанесённом палатке с двенадцатью ванными комнатами, оборудованными не помню сколькими джакузи, хотя я точно знаю, что на самом деле он спал под мантией, растянутой на колышках.

Миссис Уизли вздохнула.

— Твоему отцу не приходилось работать по выходным со времён Сам-Знаешь-Кого, — сказала она. — Они просто заваливают его работой. Он останется без ужина, если сейчас не явится.

— Ну, папа считает, что должен исправить ошибку, допущенную после матча, — отозвался Перси. — Но, если уж говорить правду, это было не очень-то разумно, делать публичные заявления, не проконсультировавшись предварительно с начальством.

— Не смей обвинять отца за то, что написала эта гнусная Скитер! — тотчас же вспыхнула миссис Уизли.

— Если б па промолчал, то старушка Рита непременно написала бы, что «это стыд и срам — никто из министерства не сделал никаких заявлений», — подал голос Билл, игравший с Роном в шахматы.

Рон с матерью слегка не разговаривал, хотя без проблем поменял парадную мантию после похода в Гринготтс, лишь немного доплатив разницу в цене. Он решительно отказался снисходительно относиться к тому, что мама считает, что ей виднее и она знает лучше. Вон, с Биллом опять заспорили о допустимой длине волос.

В окно хлестал дождь. Гермиона сидела, погружённая в «Учебник по волшебству. Четвёртый курс», купленный для неё миссис Уизли в Косом переулке. Я тоже читал очередную книгу по нумерологии, принесённую Сириусом. Чарли штопал прожжённый вязаный шлем. Фред и Джордж, засев в дальнем углу, достали перья и о чём-то заговорщицки перешёптывались, склонив головы над листом пергамента.

— Вы чем это там заняты? — миссис Уизли с подозрением взглянула на близнецов.

— Домашним заданием, — туманно ответил Фред.

— Не смешите меня, вы пока ещё на каникулах.

— Ну да, мы тут кое-чего вовремя не успели… — подтвердил Джордж.

— А вы случаем не пишете новый бланк заказов, а? — с недоверием спросила миссис Уизли. — Может, собираетесь снова взяться за свои «Ужастики Умников Уизли»?

— Ах, ма, — произнёс Фред с состраданием во взгляде, — ты только представь, если завтра «Хогвартс-Экспресс» потерпит крушение, и мы с Джорджем погибнем, каково тебе будет вспоминать, что последними словами, которые мы от тебя услышали, были несправедливые упрёки?

Все засмеялись, даже миссис Уизли.

— О, ваш папа идёт! — воскликнула она неожиданно, посмотрев на часы.

Стрелка мистера Уизли переместилась с «работы» на «в пути», а через секунду, дрогнув, замерла вместе со всеми, указывая на «дома», и из кухни послышался знакомый голос.

— Иду, Артур! — откликнулась миссис Уизли и торопливо вышла из комнаты.

Минутой позже и сам мистер Уизли вошёл в тёплую гостиную с обеденным подносом в руках. Вид у него был совершенно изнурённый.

— Ну у нас заварилась каша, — сказал он миссис Уизли, опустившись в кресло у камина и без всякого интереса ковыряя вилкой в подостывшей цветной капусте. — Рита Скитер всю неделю вынюхивала, в каких бы ещё грехах обвинить Министерство, и вот наткнулась на историю об исчезновении бедной Берты, уж теперь она закатит заголовок в завтрашнем «Пророке»! А ведь я давным-давно говорил Бэгмену, что нужно послать кого-нибудь на поиски.

— Мистер Крауч говорил то же самое много-много раз, — сейчас же вставил Перси.

— Краучу невероятно повезло, что Рита не докопалась до всего этого дела насчёт Винки, — раздражённо пробурчал мистер Уизли. — Это была бы сенсация недели, его домашний эльф пойман с той самой палочкой, которой наколдовали Чёрную Метку.

— Я думаю, все согласны, что эльф, несмотря на невменяемость, не запускал Метки! — мгновенно взъерепенился Перси.

— А по-моему, мистеру Краучу страшно повезло, что никто из «Ежедневного пророка» не знает о его бессовестном обращении с эльфом! — сердито заявила Гермиона. Её ненависть к Краучу перешла на новый уровень после того, как явившийся по приглашению Добби рассказал, что Крауч выгнал Винки. Но устроить митинг Гермионе не дали. Её, как и многих других революционеров, сослали… к себе в комнату… Проверить, все ли вещи она собрала. И нас с ней заодно.

Когда я проснулся на следующее утро, сильный дождь по-прежнему барабанил в стёкла.

— Подъём, — позвал я Рона, — иначе до выхода не сможем сделать зарядку.

— Не успеешь — и не надо, — пытался сопротивляться приятель, даже залез под подушку, но был вытащен мной на свет божий и сдался. Тем более, Фред и Джордж стали кидать в нас тапками и грозить злостно подшутить, если мы не заткнёмся. Сегодня Гермиона к зарядке не присоединилась.

Успели мы впритык, когда вошли в комнату, близнецы уже натягивали джинсы и свитера. Интересно, они знают, что у них в доме есть душевая комната? Или мама им о ней специально не говорит, чтоб не создавать толкучку по утрам?

Мы вчетвером как раз спустились на первый этаж, собираясь идти завтракать, когда в двух шагах от лестницы показалась обеспокоенная миссис Уизли.

— Артур! — позвала она, подняв голову. — Артур! Срочное сообщение из Министерства!

Я спешно вжался в стену — мистер Уизли, в мантии задом наперёд, с грохотом промчался мимо и скрылся из виду. Войдя на кухню, мы увидели, как хозяин дома торопливо роется в ящиках кухонного стола: «У меня где-то здесь было перо!» — и затем он склонился к огню, обращаясь к… Тут я протёр и вновь открыл глаза, желая убедиться, что они меня не обманывают. В очаге зависла голова Амоса Диггори, похожая на большое бородатое яйцо. Она что-то быстро говорила, не обращая ни малейшего внимания на летящие вокруг искры и языки пламени, лижущие уши.

— Соседи — маглы, услышали удары и стрельбу, вызвали этих, как ты их называешь, пулуцейских… Артур, бросай там всё…

— Сию минуту! — запыхавшись, произнесла миссис Уизли, подбегая к мистеру Уизли с куском пергамента, пузырьком чернил и помятым пером.

— Нам здорово повезло, что я услышал об этом, — продолжала голова. — Мне пришлось пораньше зайти в офис, отослать пару сов, смотрю — что за чёрт? — на выходе вся Комиссия по злоупотреблению магией. Если об этом пронюхает Рита Скитер, Артур…

— А что говорит Грозный Глаз, что там произошло? — спросил мистер Уизли, откупоривая бутылочку с чернилами, окуная перо и готовясь записывать.

Голова мистера Диггори повращала глазами.

— Говорит, что услышал, как кто-то забрался к нему во двор. Вроде бы они собирались залезть в дом, да налетели на его мусорные баки.

— И что же эти баки? — мистер Уизли спешно записывал, брызгая чернилами.

— Подняли адский шум и подожгли весь мусор, насколько я понял, — сказал мистер Диггори, пожав невидимыми плечами. — Один бак ещё скакал и взрывался, когда нагрянули полу-цей-ские.

Мистер Уизли застонал.

— Злоумышленник?

Голова мистера Диггори вновь повращала глазами.

— Артур, ты же знаешь Грозного Глаза. Ну кому понадобится его двор глухой ночью? Да скорее всего какая-нибудь чокнутая кошка бродила поблизости и залезла в картофельные очистки. Но если Комиссия по злоупотреблению возьмёт Грозного Глаза в оборот, уж ему не поздоровится — вспомни его прошлое. Нам надо провести его по какому-нибудь второстепенному проступку, что-то по твоему отделу — возьми хотя бы эти взрывающиеся баки!

— Тут нужна осмотрительность, — покачал головой мистер Уизли, сдвинув брови и продолжая торопливо писать. — Грозный Глаз использовал свою волшебную палочку? Он ни на кого по-настоящему не нападал?

— Держу пари, когда он выглянул из постели, то начал громить колдовством всё подряд, до чего смог достать из окна, но им придётся попотеть чтобы доказать это — нет ни одного пострадавшего.

— Ладно, я пошёл, — сказал мистер Уизли, засунул пергамент с записями себе в карман и также быстро выскочил из кухни.

Голова мистера Диггори покосилась на миссис Уизли.

— Ты уж извини, Молли, — заговорила она уже более спокойным тоном, — что потревожили в такую рань и всё такое… Но Артур единственный, кто может освободить Грозного Глаза, а тот должен приступить к новой работе сегодня же… Почему нам и пришлось решать прошлой ночью…

— Не беспокойся, Амос, — ответила миссис Уизли. — Уверена, ты не откажешься от тоста перед уходом.

— О, буду только рад, — отозвался мистер Диггори.

Миссис Уизли взяла со стола один из намазанных маслом тостов, ухватила его каминными щипцами и отправила в рот мистеру Диггори.

— Спасибо, — невнятно пробормотал он и с лёгким хлопком исчез.

Мне было слышно, как мистер Уизли торопливо попрощался с Биллом, Чарли, Перси и девчонками; меньше чем через пять минут он уже в правильно надетой мантии и с расчёской в руках снова был на кухне.

— Мне надо спешить. Желаю удачного семестра, мальчики, — сказал мистер Уизли нам, накидывая на плечи плащ и готовясь трансгрессировать. — Молли, тебя не затруднит подбросить ребят на Кинг-Кросс?

— Разумеется, нет, — ответила она. — Ты там присмотри за Грозным Глазом, а у нас всё будет в порядке.

Мистер Уизли только успел исчезнуть, как в кухню вошли Билл и Чарли.

— Кто-то помянул Грозного Глаза? — поинтересовался Билл. — Что там с ним такое?

— Говорит, будто кто-то пытался вломиться к нему в дом прошлой ночью, — сказала миссис Уизли.

— Грозный Глаз Грюм? — задумчиво протянул Джордж, намазывая тост джемом. — Не тот ли это псих…

— Твой папа очень высокого мнения о Грозном Глазе Грюме, — жёстко оборвала его миссис Уизли.

— Ну да, а папа коллекционирует штепсели, — понизив голос, проворчал Фред, когда миссис Уизли вышла из комнаты. — Рыбак рыбака…

— Грюм был великим чародеем в своё время, — возразил Билл.

— Если не ошибаюсь, они с Дамблдором старые друзья, — вспомнил Чарли.

— Ну, Дамблдора в обычном смысле тоже нормальным не назовёшь, — не унимался Фред. — То есть я знаю — он гений и всё такое…

— Кто такой Грозный Глаз? — спросил я.

— Он в отставке, раньше работал в Министерстве, — сказал Чарли. — Я встретился с ним однажды, когда отец как-то взял меня с собой на работу. Он был аврором и одним из лучших. Половина камер в Азкабане заполнена благодаря ему. Он нажил себе массу врагов… в основном это семьи тех, кого он схватил… Ну и как я слышал, к старости он впал в паранойю — никому и ничему не верит, и всюду ему мерещатся чёрные маги.

Билл и Чарли решили поехать и проводить всю компанию до вокзала Кингс-Кросс. Что касается Перси, то он с бесконечными извинениями заявил, что ему настоятельно необходимо быть на службе:

— В такой момент я не могу себе позволить неоправданного отсутствия — Мистер Крауч только—только начал по-настоящему полагаться на меня…

— Разумеется, и знаешь что, Перси, — серьёзно сказал Джордж, — я думаю, он даже вскоре запомнит, как тебя зовут.

Миссис Уизли, набравшись смелости, позвонила с деревенской почты и вызвала три обыкновенных магловских такси, чтобы отвезти нас в Лондон. Если она не имеет привычки использовать «Обливэйт», бедняги таксисты запомнят нас надолго. От криков одного только Сычика звенело в ушах. Так ещё немалая часть хлопушек доктора Фойерверкуса неожиданно вылетела из-под отскочившей крышки чемодана Фреда и сработала на всю катушку — привело это к тому, что тащивший чемодан водитель завопил от боли и страха, потому что Живоглот с перепугу на всех когтях рванул вверх по его ноге.

Ехать было очень неудобно, учитывая, что пришлось втискиваться на заднее сиденье со своими чемоданами. Живоглот после фейерверков пришёл в себя далеко не сразу, и когда мы въезжали в Лондон, все были изрядно поцарапаны. А потом мы ещё и промокли, пока волокли чемоданы через привокзальную толкучку. Теперь я уже привык проходить на платформу девять и три четверти. То, что мы раньше делали с разбегу и закрыв глаза, сегодня происходило небрежно и как бы невзначай. Мы опёрлись о барьер, словно беззаботно болтая… и боком проскользнули сквозь него.

«Хогвартс-Экспресс» — блестящий красный паровоз — выпускал клубы пара, в которых фигуры на платформе виделись смутными тенями. Сыч расшумелся ещё громче, отвечая уханью множества сов через туман. Мы с Роном и Гермионой пошли искать свободные места, на ходу используя осушающие заклинания, и скоро погрузили свой багаж в купе в середине состава, потом вновь спрыгнули на платформу попрощаться с миссис Уизли, Биллом и Чарли.

— Я, возможно, увижу вас раньше, чем вы думаете, — усмехнулся Чарли, обнимая Джинни.

— Это как же? — мгновенно навострил уши Фред.

— Увидишь, — махнул рукой Чарли. — Только не говори Перси, что я упоминал об этом… Как-никак «закрытая информация, пока Министерство не сочтёт нужным обнародовать её…» в конце концов…

— Дай угадаю, ты сговорился с Хагридом, и теперь на УЗМС мы будем летать не на гиппогрифе, а на драконе, — предположил я, но в ответ увидел неслабое удивление на лицах присутствующих здесь Уизли, ну, кроме Рона, он просто кашлянул в кулак, простыл, наверное. Пришлось мне поправиться: — Ах да, ещё и с министерством сговорились. Ты же его упомянул. Надеюсь, хоть драться с драконами нам не придётся.

Билл с Чарли как-то странно переглянулись, и моё шутливое беспокойство превратилось в настоящее.

— Да уж, хотел бы я вернуться в Хогвартс в этом году, — протянул Билл, засунув руки в карманы и с завистью поглядывая на поезд.

— Почему? — в нетерпении закричал Джордж.

— У вас будет интересный год, — сказал Билл, сверкнув глазами. — Прямо хоть бери отпуск да поезжай хоть чуть-чуть посмотреть…

— Посмотреть на что? — спросил Рон.

Но в этот момент раздался свисток, и миссис Уизли подтолкнула нас к дверям вагона.

— Спасибо за то, что позволили нам погостить у вас, миссис Уизли, — сказала Гермиона, когда мы уже зашли внутрь, закрыли дверь и говорили, свесившись из окна.

— Да, спасибо вам за всё, миссис Уизли, — закивал я.

— О, я была только рада, мои дорогие, — ответила миссис Уизли. — Я бы пригласила вас и на Рождество… Но думаю, вы все захотите остаться в Хогвартсе… по многим причинам.

Положим, я Рождество собираюсь проводить с родителями и крёстным в нашем новом доме, ну или в доме Сириуса, если со своим не успеем.

— Ма! — раздражённо воскликнул Рон. — Что такое вы втроём знаете, что мы не знаем?

— Полагаю, всё выяснится уже сегодня вечером, — улыбнулась миссис Уизли. — Это так интересно… И я рада, что они изменили правила…

— Какие правила? — завопили все кроме меня с Гермионой. Мне просто надоело, а Гермиона девочка культурная.

— Уверена, профессор Дамблдор всё вам объяснит… Ведите себя хорошо, вы поняли меня? Ты понял, Фред? А ты, Джордж?

Но тут паровозные поршни и шатуны с громким шипением пришли в движение, и поезд неспеша тронулся.

— Скажите же нам, что такое происходит в Хогвартсе! — заорал из окна Фред, когда миссис Уизли, Билл и Чарли начали медленно удалятся от нас. — Какие такие правила они изменили?!

Но миссис Уизли только улыбалась и махала вслед, и прежде чем состав повернул, она, Билл и Чарли трансгрессировали.

Мы с Роном и Гермионой вернулись в купе. Дождь струями змеился по оконному стеклу, так что видно ничего не было. Мы провели ещё один сеанс сушки.

— Ведь Бэгмен хотел сказать нам, что творится в Хогвартсе, — заметил Рон, усаживаясь рядом со мной. — На чемпионате, помнишь? А тут и родная мать не хочет говорить. Вот что, однако, странно…

— Ш-ш-ш! — неожиданно перебила его Гермиона, приложив палец к губам и указав на соседнее купе. Мы с Роном прислушались и уловили знакомый голос с томно растянутыми интонациями, доносившийся из приоткрытой двери.

— …отец на самом деле подумывал отправить меня скорее в Дурмстранг, нежели в Хогвартс, вы понимаете. Он знаком с директором, разумеется. Ну, вам известно его мнение о Дамблдоре — любителе грязнокровок, а в Дурмстранг эту сволочь на пушечный выстрел не подпускают. Но мама не одобрила идеи отослать меня в школу так далеко. Отец говорит, что в Дурмстранге подход к Тёмным Искусствам куда более разумный, чем в Хогвартсе — студенты их там действительно изучают, а не занимаются всей этой чепухой по защите, как мы…

Гермиона встала и, на цыпочках подойдя к двери, прикрыла её, отрезав голос Малфоя.

— Итак, он считает, что ему подошёл бы Дурмстранг, я так поняла? — гневно спросила она. — Вот бы и катился туда, нам бы не пришлось его терпеть.

— Дурмстранг — это что, ещё одна волшебная школа? — поинтересовался я.

— Ну да, — хмыкнула Гермиона, — и репутация у неё кошмарная. Если верить «Обзору Магического образования в Европе», основное внимание там уделяется Тёмным Искусствам.

— Сдаётся мне, я о ней слышал, — неуверенно произнёс Рон. — Но где — не помню.

Чем дальше на север уходил поезд, тем сильней и сильней хлестал дождь. Небо было таким тёмным, а стёкла такими запотевшими, что среди дня горели лампы. По коридору забренчала обеденная тележка, и я взял на всех большую пачку кексов в форме котлов, к ним достал из сумки три стакана кофе, ещё из летних запасов. Ближе к полудню к нам заглянул кое-кто из друзей, в том числе Симус Финниган, Дин Томас и Невилл Лонгботтом — круглолицый, фантастически рассеянный мальчик, жертва воспитательной работы грозной колдуньи — его бабушки. Симус всё ещё носил свою ирландскую розетку — её магическая сила заметно ослабела, и хотя она по-прежнему выкрикивала: «Трой! Маллет! Моран!» — но уже едва слышно. Примерно через полчаса или около того Гермиона, по горло насытившись бесконечными разговорами о квиддиче, вновь углубилась в «Учебник по волшебству» для четвёртого курса. Невилл с завистью слушал, как остальные заново переживают события финала Чемпионата.

— Бабушка не захотела ехать, — убитым тоном произнёс он. — Не стала покупать билеты. Странно, правда.

— Да уж, — признал Рон. — Взгляни-ка сюда, Невилл…

Забравшись на багажную полку, он пошарил в чемодане и достал миниатюрную фигурку Виктора Крама.

— Ух ты, — восхитился Невилл, когда Рон поставил Крама на его пухлую ладонь.

— Я видел его так же близко, как тебя — мы же были в верхней ложе…

— Первый и последний раз в твоей жизни, Уизли, — в дверях стоял Драко Малфой, а за его спиной маячили его дружки-громилы Крэбб и Гойл. Каждый из них за лето, похоже, вымахал не меньше чем на фут. Очевидно, они слышали разговор — Дин и Симус оставили дверь полуоткрытой.

— Всё-таки ты тайно влюблён в Гермиону, — порадовал я Малфоя, — иначе твои постоянные визиты в наше купе не объяснить.

— Я! В эту грязнокровку?! Рехнулся, Поттер?!

— Что, неужели в Рона? — удивился я. Малфой, задохнувшись от возмущения, не нашёлся с ответом. Но тут уж не согласился Рон:

— Скорей уж в тебя, Гарри. Ведь это с тобой он приходит поболтать.

— Это да, — пришлось мне признать очевидное под тихое хихиканье зрителей, — но на драку он провоцирует тебя. А драка — это легальный способ пообниматься. И ты, в отличие от меня, абсолютно чистокровный.

Тихое хихиканье превратилось в громкий гогот, и Малфой выскочил в коридор, буквально свалив на ходу Крэбба и Гойла.

Рон встал, демонстративно оглядел кучу малу и, закрыв дверь, предложил обсудить, с кем Малфой хотел пообниматься, с Крэббом, с Гойлом или с обоими сразу.

Эта дурацкая тема развлекала нас всю оставшуюся дорогу. Каждую реплику мы встречали диким ржачем. Даже Гермиона хмурилась и улыбалась одновременно. И так пока гости не разошлись по своим купе переодеваться. Мы с Роном тоже вышли, дав возможность переодеться Гермионе.

— Вот ведь, я так и не нашёл времени спросить твоего отца о цене билетов, — сказал я Рону, когда подруга позволила нам вернуться.

— Не волнуйся, Гарри, — успокоила девочка, — я спрашивала миссис Уизли. Билеты в эту ложу не продаются, они все пригласительные, и мистер Уизли получил билеты на свою семью и ещё один. Понимаешь?

Мы с Роном оба поняли и кивнули. Рон нахмурился. Вот ведь ранимое создание.

— Представляете каково было Малфоям чувствовать себя вторыми после Уизли, — хихикнул я. — Их-то места на втором ряду были.

Из купе мы вышли в приподнятом настроении. Лишь только двери поезда отворились, в небе грянул гром. Выходя из вагона, Гермиона завернула Живоглота в мантию. Ладно хоть клетки с совами остаются в поезде. Ливень был так силён, что мы склонили головы и зажмурились — струи стояли стеной и били с таким неистовством, будто над головами кто-то непрерывно опрокидывал бессчётное количество вёдер с ледяной водой.

— Эгей, Хагрид! — закричал я, завидев гигантский силуэт в дальнем конце платформы.

— Ты как, в порядке, Гарри? — прогудел Хагрид в ответ, приветственно махая. — Увидимся… ну… на банкете… если мы того, не потонем!

По традиции Хагрид переправлял первогодок в замок по воде — через озеро.

— О-о-о, и думать не хочу, каково это — пересекать озеро в такую погоду, — поёжившись, произнесла Гермиона, когда мы вместе с остальными брели вдоль тёмной платформы. Возле станции нас поджидала сотня карет, запряжённая существами, которые при некоторой доле воображения можно было назвать лошадьми, хотя в них было и нечто от пресмыкающихся. Плоти — ровно никакой, только чёрная шкура, облегающая скелет видимый до мельчайшей косточки. Головы — как у драконов. Глаза белые, без зрачков, широко открытые. И вдобавок большие, растущие из холки чёрные кожистые крылья — ни дать ни взять крылья гигантских летучих мышей. Странно-зловеще выглядели во мраке эти существа, которые стояли совершенно неподвижно и беззвучно.

— Не понимаю, зачем вдруг понадобились эти жуткие лошади, ведь кареты прекрасно могут двигаться сами, — сказал Рон, когда он, я и Гермиона с Невиллом залезли в одну из карет.

— Какие лошади? — спросила Гермиона. Невилл промолчал, но видно было, что он тоже не понимает, о чём речь.

— Вы оба их не видите, — скорее констатировал факт, чем спросил я.

— Уф, — выдохнул Рон, — а я уж испугался.

Гермиона потребовала детального описания, и мы с ним наперебой вспоминали подробности увиденного монстра.

Рискованно кренясь под резкими порывами ветра, кареты миновали ворота со статуями крылатых вепрей по бокам и заскрипели по длинной дороге к вершине холма. В окно я видел всё ближе и ближе надвигающийся замок, множество его освещённых окон расплывались и мерцали за плотной завесой дождя. И когда наша карета остановилась перед громадными парадными дверьми резного дуба наверху каменной лестницы, небо перечеркнула вспышка молнии. Те, кто оказались впереди, уже торопились забежать в замок. Мне за сегодняшний день уже порядком поднадоело мокнуть и сушиться. Поэтому я использовал чары головного пузыря перед выходом из кареты.

— Как мы раньше не додумались! — воскликнула Гермиона. И мы спрыгнули на землю с немаленькими шарами на головах, неплохо заменяющими нам зонтики. Сняли мы их лишь под сводами освещённого факелами холла с его величественной мраморной лестницей.

Уловив угрожающее движение сверху, я сначала выставил щит от материальных предметов, а потом посмотрел на скатывающийся по щиту, красный, полный воды шар. Рон шарахнулся в сторону, толкнув вбок меня, я едва успел убрать с его пути нож. Тут как раз упала вторая водяная бомба. Все, кто стоял вокруг, с криками принялись расталкивать друг друга, стремясь убраться из-под обстрела. Я поднял голову и увидел парившего футах в двадцати над нами полтергейста Пивза — маленького человечка в шляпе с колокольчиком и оранжевом галстуке-бабочке. Его широкая злобная физиономия была искажёна от напряжения — он снова прицелился. А мы закрылись двумя щитами.

— Пивз! — загремел сердитый голос. — Пивз, ну-ка спускайся сюда немедленно!

Профессор МакГонагалл, заместитель директора и декан Гриффиндорского факультета, стремительно вошла в холл из Большого зала; она поскользнулась на залитом водой полу и была вынуждена ухватиться за Гермиону, чтобы не упасть.

— О, прошу прощения, мисс Грейнджер…

— Всё в порядке, профессор, — с трудом выговорила Гермиона и ощупала горло.

— Пивз, спускайся сюда сейчас же! — рявкнула профессор МакГонагалл, поправляя свою островерхую шляпу и свирепо глядя вверх сквозь очки в квадратной оправе.

— Ничего не делаю! — прокудахтал Пивз, запустив следующей бомбой в группу пятикурсниц, которые с визгом бросились в Большой зал. — Они всё равно уже мокрые, ведь так? Небольшая поливка! — и он пульнул очередным снарядом в компанию только что вошедших второкурсников.

— Я позову директора! — пригрозила профессор МакГонагалл. — Предупреждаю тебя, Пивз!

Пивз высунул язык, швырнул не глядя последнюю гранату и унёсся прочь вверх по лестнице, кудахча как сумасшедший.

— Ну, пойдёмте! — строго обратилась к забрызганным грязью студентам профессор МакГонагалл. — В Большой зал, побыстрее!

Мы с Роном и Гермионой, оскальзываясь, побрели через холл и дальше, направо, в двойные двери. Я чувствовал забавную гордость за Римуса, ему, чтобы прогнать Пивза, ни Директором, ни Кровавым Бароном грозиться не нужно было.

Большой зал был, как всегда, великолепен и подготовлен для традиционного банкета по случаю начала семестра. Золотые кубки и тарелки мерцали в свете тысяч свечей, плавающих в воздухе над приборами. За четырьмя длинными столами факультетов рассаживались студенты, оживлённо переговариваясь; на возвышении по одну сторону пятого стола, лицом к ученикам, сидели преподаватели. Здесь, в зале было гораздо теплее. Пройдя мимо Слизеринцев, Рэйвенкловцев и Хаффлпаффцев, мы уселись вместе с остальными за Гриффиндорский стол, рядом с Почти Безголовым Ником — факультетским привидением. Ник, жемчужно-белый и полупрозрачный, сегодня вечером был одет в свой обычный камзол, но зато с необъятных размеров слоёным воротником, служившим одновременно и праздничным украшением, и гарантией того, что его голова не станет слишком шататься на не до конца перерубленной шее.

— Добрый вечер, — улыбнулся он нам.

Распределение первокурсников по факультетам проводилось в начале каждого учебного года, но, по странному стечению обстоятельств, я не присутствовал ни на одном, кроме своего собственного, так что мне хотелось взглянуть на церемонию.

Тут за столом раздался слабый и дрожащий от волнения голос:

— Эгей, Гарри!

Это был Колин Криви, третьекурсник, для которого я был чем-то вроде героя.

— Привет, папарацци, — настороженно отозвался я. Этот восторженный почитатель всегда доставлял мне немало хлопот, и увы, данная только что кличка его ничуть не огорчила.

— Гарри, ты себе не представляешь! Нет, Гарри, ты только угадай! Поступает мой брат. Мой брат Деннис!

— Какой ужас, — пробормотал я.

— Он так волнуется! — Колин едва не подпрыгивал на месте и, кажется, не слышал моего ворчанья. — Надеюсь, он попадёт в Гриффиндор! Скрести пальцы на счастье, а Гарри?

Нет, точно не слышал.

Я посмотрел на преподавательский стол. Кажется, там было намного больше пустых мест, чем обычно. Хагрид, ясное дело, вместе с первокурсниками сейчас боролся со штормом на пути через озеро; профессор МакГонагалл, по всей вероятности, руководила уборкой в холле, но ещё одно свободное кресло указывало на отсутствие кого-то неизвестного.

— А где новый преподаватель защиты от тёмных искусств? — спросила Гермиона, тоже смотревшая на профессоров. — Может, они не сумели никого найти?

— Да нет, раз книги в списке были, значит нашли, — успокоил я подругу.

— Ох, да когда же? — простонал Рон. — Я готов съесть гиппогрифа.

Не успели эти слова слететь с его уст, как двери Большого зала отворились, и воцарилась тишина. Профессор МакГонагалл провела длинную цепочку первогодок на возвышенную часть зала. Бедные малыши были совершенно мокрые, будто не ехали в лодке, а добирались вплавь. Нет, я понимаю, что ученики могут не знать сушащие чары. Мы сами их узнали только этим летом, когда под дождь попали. Но МакГонагалл-то могла малышей посушить. Хотя если учесть, что мокрый сегодня почти весь зал, может, нам просто подольют в еду что-то противопростудное и не будут мешать набираться впечатлений. Вон донельзя довольный мальчик, закутанный в хагридово пальто, шепчет «Я упал в озеро». Чем явно очень гордится. Зачем ему сушка?

Профессор МакГонагалл выставила перед первокурсниками трёхногую табуретку и водрузила на неё старую, грязную, заляпанную Волшебную Шляпу. Тоже то ещё впечатление. Шляпа спела свою песенку.

— Когда распределяли нас, она пела другую песню, — заметил я, хлопая вместе со всеми остальными.

— Она каждый год поёт новую, — ответил Рон. — Согласись, это, наверное, довольно скучное занятие — быть Шляпой, так что, я думаю, она целый год сочиняет очередную песню.

— Не знаю, за год можно было и получше сочинить, — не согласился я.

— Не у всех же есть способности, — вступилась за артефакт Гермиона.

Тем временем шло распределение, и Деннис Криви таки попал в Гриффиндор. Увы и ах. Старший брат ему тут же начал показывать местную достопримечательность, то есть меня.

— Ох, да скорее же! — вздыхал Рон, массируя себе желудок. А вот меня заинтересовали тарелки и кубки. Интересно, это гоблинское золото или магловское, а может, вообще лепреконовское. С этим вопросом я обратился к Почти Безголовому Нику.

— Это золото домовых эльфов, — удивился моей безграмотности Ник. — В Хогвартсе проживает самая большая община Британии, около сотни домовиков.

— Но я никогда ни одного не видела! — поразилась Гермиона.

— Вероятно, потому, что днём они не покидают кухни, — ответил Ник. — Они выходят только ночью, для уборки… присмотреть за факелами, то да сё… Я хочу сказать, вы и не должны их видеть… Это ведь и есть признак хорошего домашнего эльфа, что вы его не замечаете, не так ли?

— Что вы такое говорите? Маги пользуются безвыходным, зависимым положением домовиков и совершенно не считаются с их чувствами.

— Ник, а чем золото домовиков отличается от любого другого золота? — избавил я привидение от необходимости отвечать революционно настроенной девочке.

— Золото домовиков выглядит так, как хотят домовики, и существует только в зоне их влияния, — с радостью ушёл от непонятной темы Почти Безголовый Ник.

— Гарри, ты нарочно игнорируешь мой вопрос? И чем тебя заинтересовала эта посуда? — переключилась на меня Гермиона.

— Гермиона, я лично знаком с двумя домовиками. Первый мой знакомый хотел, чтобы я бросил Хогвартс только потому, что он сказал, что так надо. Он украл мои письма, испортил торт тёти Петуньи, сорвал деловую встречу дяди Вернона, при этом он подставил меня…

— Погоди, Гарри, я всё это знаю, но Винки же сказала, что он сходит с ума. Добби просто не осознавал, что делает.

— Хорошо, второй домовой эльф, которого мы встретили, та самая Винки. Единственное, что она хочет, это служить своему хозяину. При этом ей всё равно, что делать. Если хозяин скажет, она будет спасать Упсов, причём с радостью, а не против воли.

— И что ты этим хочешь сказать? — кажется, обиделась Гермиона. Я вздохнул, ссориться не хотелось.

— Я хочу сказать, что прежде чем считаться с чьими-то желаниями, нужно сначала их узнать. А посуда… ну просто странно, что тарелки в Хогвартсе золотые, а мётлы старые.

Пока мы с Гермионой проясняли интересующие нас вопросы, закончилось распределение. Профессор МакГонагалл унесла Шляпу и табуретку.

— Самое время, — пробурчал Рон, схватив нож и вилку и с нетерпением уставившись в золотую тарелку⁽¹⁾.

Поднялся профессор Дамблдор. Он улыбнулся всем студентам, приветственно раскинув руки.

— Скажу вам только одно, — произнёс он, и его звучный голос эхом прокатился по всему залу. — Ешьте.

— Верно, верно! — с неподдельным чувством закричали мы, и в это время стоявшие перед нами блюда волшебным образом наполнились.

Почти Безголовый Ник со скорбным видом наблюдал, как дети нагружают свои тарелки. Стук столовых приборов и гул разговоров, сопровождающий эти действия, как-то неожиданно стих. Я поднял взгляд от тарелки и посмотрел на замерших Гриффиндорцев. Парни и девчонки с немым удивлением разглядывали Рона, режущего бифштекс на маленькие кусочки и деликатно жующего с закрытым ртом. Рон с не меньшим удивлением посмотрел на Гриффиндорцев, потом на меня и вопросительно приподнял бровь.

— Дикие люди! — пожал плечами я. Можно подумать они вилку и нож впервые видят. Мои слова и ответное Роново хмыканье отчётливо прозвучало в наступившей тишине. Народ засмущался и вернулся к еде.

Когда с тарелок пропали последние крошки, Альбус Дамблдор снова поднялся со своего места. Гудение разговоров, наполнявших Большой зал, сразу же прекратились, так что стало слышно лишь завывание ветра и стук дождя.

— Итак, — заговорил, улыбаясь Дамблдор. — Теперь, когда мы все наелись и напились, я должен ещё раз попросить вашего внимания, чтобы сделать несколько объявлений. Мистер Филч, наш завхоз, просит меня поставить вас в известность, что список предметов, запрещённых в стенах замка, в этом году расширился и теперь включает в себя Визжащие игрушки йо-йо, Клыкастые фрисби и Безостановочно-расшибательные бумеранги. Полный список состоит из четырёхсот тридцати семи пунктов, и с ним можно ознакомиться в кабинете мистера Филча, если, конечно, кто-то пожелает.

Едва заметно усмехнувшись в усы, Дамблдор продолжил.

— Как и всегда, мне хотелось бы напомнить, что Запретный лес является для студентов запретной территорией, ра́вно как и деревня Хогсмид — её не разрешается посещать тем, кто младше третьего курса.

— Также для меня является неприятной обязанностью сообщить вам, что межфакультетского чемпионата по квиддичу в этом году не будет.

— Что? — ахнул я, оглянувшись на Фреда и Джорджа, своих товарищей по команде. Те беззвучно разинули рты, уставившись на Дамблдора и, похоже, онемев от шока.

— Это связано с событиями, которые должны начаться в октябре и продолжатся весь учебный год — они потребуют от преподавателей всего их времени и энергии, но уверен, что вам это доставит истинное наслаждение. С большим удовольствием объявляю, что в этом году в Хогвартсе…

Но как раз в этот момент грянул оглушительный громовой раскат, и двери Большого зала с грохотом распахнулись.

На пороге стоял человек, опирающийся на длинный посох и закутанный в чёрный дорожный плащ. Все головы в зале повернулись к незнакомцу — неожиданно освещённый вспышкой молнии, он откинул капюшон, тряхнул гривой тёмных с проседью волос и пошёл к преподавательскому столу. Глухое клацанье отдавалось по всему залу при каждом его шаге. Незнакомец приблизился к профессорскому подиуму и похромал к Дамблдору.

Если не ошибаюсь, у него протез, и не так давно приобретённый. Чувствуется, что до конца не освоился. Ещё одна молния озарила потолок.

Гермиона охнула, и было отчего.

Вспышка резко высветила черты лица пришельца. Да-а, жизнь дяденьку потрепала. Каждый дюйм кожи был испещрён рубцами, рот выглядел просто как косой разрез, а изрядная часть носа отсутствовала. Но самая жуть была в глазах. Один был маленьким, тёмным и блестящим. Другой — большой, круглый, как монета, и ярко-голубой. Этот голубой глаз непрестанно двигался, не моргая, вращаясь вверх, вниз, из стороны в сторону, совершенно независимо от первого, нормального глаза, а кроме того, он временами полностью разворачивался, заглядывая куда-то внутрь головы, так что снаружи оставался виден лишь белок.

Незнакомец подошёл к Дамблдору и протянул ему руку, так же, как и лицо, исполосованную шрамами. Директор пожал её, и они негромко пообщались, после чего незнакомец сел на свободное место по правую руку от Дамблдора.

— Позвольте представить вам нашего нового преподавателя защиты от тёмных искусств, — жизнерадостно объявил Дамблдор в наступившей тишине. — Профессор Грюм.

— Грюм? — шепнул я Рону. — Грозный Глаз Грюм. Тот самый, которому твой отец отправился помогать сегодня утром?

— Должно быть, — пробормотал Рон благоговейным тоном.

— Что с ним случилось? — прошептала Гермиона. — Что с его лицом?

— Не знаю, — ответил Рон, завороженно глядя на Грюма.

Грозный Глаз остался совершенно равнодушен к напряжённому вниманию и к прохладному приёму. Не обращая внимания на стоящую перед ним кружку тыквенного сока, он полез в плащ, вынул плоскую походную флягу и сделал из неё порядочный глоток. Пока он пил, задрав локоть, его мантия на пару дюймов приподнялась над полом, и я углядел часть точёной деревянной ноги, заканчивающейся когтистой лапой.

Дамблдор вновь прокашлялся.

— Как я и говорил, — он улыбнулся множеству студенческих лиц, все взоры которых были обращены к Грозному Глазу Грюму, — в ближайшие месяцы мы будем иметь честь принимать у себя чрезвычайно волнующее мероприятие, какого ещё не было в этом веке. С громадным удовольствием сообщаю вам, что в этом году в Хогвартсе состоится Турнир Трёх Волшебников.

— Вы ШУТИТЕ! — оторопело произнёс Фред Уизли во весь голос, неожиданно разрядив то напряжение, которое охватило зал с самого появления Грозного Глаза.

Все засмеялись, и даже Дамблдор понимающе хмыкнул.

— …Что же, думаю, некоторые из вас не имеют представления о том, что это за Турнир, а те, кто знают, надеюсь, простят меня за разъяснения, и пока могут занять своё внимание чем-нибудь другим. Итак, Турнир Трёх Волшебников был основан примерно семьсот лет назад как товарищеское соревнование между тремя крупнейшими Европейскими школами волшебства — Хогвартсом, Шармбатоном, и Дурмстрангом. Каждую школу представлял выбранный чемпион, и эти три чемпиона состязались в трёх магических заданиях. Школы постановили проводить Турнир каждые пять лет, и было общепризнано, что это наилучший путь налаживания дружеских связей между колдовской молодёжью разных национальностей — и так шло до тех пор, пока число жертв на этих соревнованиях не возросло настолько, что Турнир пришлось прекратить.

— Жертв? — тихо переспросила Гермиона, встревоженно осматриваясь, но большинство студентов в зале и не думали разделить её беспокойство, многие шёпотом переговаривались. Меня же наличие турнира полностью устраивало. Время, ранее занятое тренировками, сейчас можно будет посвятить выполнению ПЛАНА. Как раз вчера вечером зеркало перестало отделываться фразой «не хватает информации». Зато выдало не менее сотни вариантов рецептов зелья для трансфигурации в голема. Потребуется немало времени их все изучить и понять, какой информации не хватает компьютеру для сокращения вариантов…

— За минувшие века было предпринято несколько попыток возродить Турнир, — продолжил Дамблдор, — но ни одну из них нельзя назвать удачной. Тем не менее, наши Департаменты магического сотрудничества и магических игр и спорта пришли к выводу, что пришло время попробовать ещё раз обеспечить условия, при которых ни один из чемпионов не подвергся бы смертельной опасности. Главы Шармбатона и Дурмстранга прибудут с окончательными списками претендентов в октябре, и выбор чемпионов будет проходить на день Всех Святых. Беспристрастный судья решит, кто из студентов наиболее достоин соревноваться за Кубок Трёх Волшебников, честь своей школы и персональный приз в тысячу галлеонов.

— Я хочу в этом участвовать! — прошипел на весь стол Фред Уизли — его лицо разгорелось энтузиазмом от перспективы такой славы и богатства. Он оказался далеко не единственным, кто, судя по всему, представил себя в роли Хогвартсовского чемпиона. За столом каждого факультета я видел людей, с не меньшим восхищеньем уставившихся на Дамблдора или что-то с жаром шепчущих соседям. Но тут директор заговорил вновь, и зал опять умолк.

— Я знаю, что каждый из вас горит желанием завоевать для Хогвартса Кубок Трёх Волшебников, однако главы участвующих школ совместно с Министерством магии договорились о возрастном ограничении для претендентов этого года. Лишь студенты в возрасте — я подчёркиваю это — семнадцати лет и старше получат разрешение выдвинуть свои кандидатуры на обсуждение. Это, — Дамблдор слегка повысил голос, поскольку после таких слов поднялся возмущённый ропот, близнецы Уизли, например, сразу рассвирепели, — признано необходимой мерой, поскольку задания Турнира по-прежнему остаются трудными и опасными, какие бы предосторожности мы ни предпринимали, и весьма маловероятно, чтобы студенты младше шестого и седьмого курсов сумеют справиться с ними. Я лично прослежу за тем, чтобы никто из студентов моложе положенного возраста при помощи какого-нибудь трюка не подсунул нашему независимому судье свою кандидатуру для выборов чемпиона, — его лучистые голубые глаза вспыхнули, скользнув по непокорным физиономиям Фреда и Джорджа. — Поэтому настоятельно прошу — не тратьте понапрасну время на выдвижение самих себя, если вам ещё нет семнадцати.

— Делегации из Шармбатона и Дурмстранга появятся здесь в октябре и пробудут с нами большую часть этого года. Не сомневаюсь, что вы будете исключительно любезны с нашими зарубежными гостями всё то время, что они проведут у нас, и что от души поддержите хогвартсовского чемпиона, когда он или она будет выбран. А теперь уже поздно, и я понимаю, насколько для вас всех важно явиться на завтрашние уроки бодрыми и отдохнувшими. Пора спать, не теряйте времени!

Дамблдор сел на место и заговорил с Грозным Глазом. С громким шумом и стуком ученики поднялись на ноги и толпой хлынули к дверям в холл.

— Они не могут так поступить! — заявил Джордж Уизли, который не присоединился к людскому потоку в дверях, а остался стоять, с гневом глядя на Дамблдора. — Семнадцать нам исполняется в апреле, почему же нас лишают шанса?

— Они не помешают мне участвовать, — упрямо сказал Фред, тоже хмуро поглядывая на преподавательский стол. — Чемпионам позволено такое, о чём остальные и мечтать не смеют. И тысяча галлеонов награды!

— Пойдём-ка, — потянул я Рона с Гермионой, мне не терпелось заняться изучением рецептов, а близнецы, если так уж хотят открыть магазин, могут одолжить у Рона.

Фред с Джорджем направились вслед за нами, на ходу обсуждая те меры, которые может принять Дамблдор, чтоб не допустить к Турниру тех, кому меньше семнадцати.

— Сдаётся мне, что как только этот судья узнает, кто хочет участвовать, он выберет лучшего из каждой школы и внимания не обратит, сколько тому лет. А Дамблдор пытается помешать нам подать заявки.

— Там люди гибли, учти! — с беспокойством напомнила Гермиона, когда мы прошли через дверь, скрытую гобеленом и начали подниматься по другой, более узкой лестнице.

— Да, да, — беззаботно согласился Фред, — но это когда было… Да хоть бы и так, что за удовольствие без элемента риска? Эй, Рон, а что если мы и впрямь отыщем способ, как обойти Дамблдора? Мы участвуем, представляешь?

— Конечно, было бы круто принять участие в Турнире, — согласился Рон, — но поиски сокровищ прибыльнее…

Я пихнул друга локтем, предлагая прикусить язык. К счастью, близнецы развивать тему не стали, а идущий сзади Невилл был настолько поглощён своими мыслями, что слов про клад не расслышал.

— Вот я точно не участвую, — сказал он. — Наверное, моя бабушка хотела бы, чтобы я попытался, она беспрерывно толкует о том, как я должен поддерживать фамильную честь, и мне просто придётся… ой!..

Нога Невилла провалилась прямо сквозь ступеньку на середине лестницы — в Хогвартсе было полным—полно лестниц с подобными фокусами, у старшекурсников уже выработалась привычка перепрыгивать такие сюрпризы, но плохая память Невилла была знаменита на всю школу. Мы с Роном подхватили его под руки и вытащили, в то время как рыцарские доспехи на верхней площадке заскрипели и залязгали, заливаясь хриплым смехом.

— Закройся ты, — буркнул Рон, захлопнув им забрало, когда мы проходили мимо.

Удивляюсь, как Невилл, живя в Хогвартсе, умудряется сохранить свою пухлость. Это мы только до Гриффиндорский гостиной дошли по двум немаленьким лестницам. А чтоб попасть в спальню мальчиков, находящуюся на самом верху Гриффиндорский башни, нужно подняться по ещё одной винтовой лестнице. Пока мы дошли, Дин с Симусом уже успели лечь спать. Симус приколол свою ирландскую розетку в изголовье, а Дин прикрепил плакат с Виктором Крамом над столиком у кровати. Прежний плакат с футбольной командой Вест Хэм теперь висел рядом.

— Бред какой-то, — со вздохом покачал головой Рон, посмотрев на совершенно неподвижных игроков. — Ведь умеют же нормальные картинки делать, я сам видел.

Мы надели пижамы и забрались в свои кровати. Я, тщательно закрыв полог, включил зеркало. Благодаря подсветке экрана можно было не зажигать люмос и не обозначать своё бодрствование.

— Ты знаешь, я тоже мог бы участвовать, — сонно пробормотал Рон в темноте. — Если уж Фред и Джордж придумают, как… на Турнир… а ты сам… никогда… не думал?..

— Нет, не думал, — я перелистнул экран с рецептов на таблицу ингредиентов. Мне кажется, или в школьной программе действительно мало сведений о металлах? Нужно будет это исправить. Нет, не школьную программу, конечно, а информацию о металлах зеркало получило из подаренной Гермионой книги.

1) Это цитата из канона, после прочтения множества Фанфиков мы удивились и решили указать на неё.

Вернуться к тексту