Не так страшен драккл, как его бабка (джен)

Зверски искромсав ни в чем не повинные сыроежки в кривую лапшу, Рон засыпал их в котел и залил холодной водой.

— Грибочков жареных захотела, да? — злобно бормотал он, вытряхивая в котел полную кружку молотого перца из найденного на одной из полок мешочка. — Деточек будем баловать? Над глупостью человеческой потешаться? Нате вам, жрите! То, что исчадие ада приготовит, раз у самих руки не из нужного места выросли...

Подбросив в печь побольше поленьев, Рон раздул огонь, вытащил из шкафа очередной сухарь и демонстративно отправился во двор. Отдыхать.

Из парадной двери тем временем высыпала компания дракклов, на сей раз, для разнообразия, в человеческом облике. Весело переговариваясь, они открыли дверь сарая и принялись выносить оттуда широкие плетеные корзины, тяпки и прочий садово-огородный инвентарь.

На Рона, примостившегося в теньке у овчарни, внимания никто не обратил, и он мог спокойно наблюдать, как Манул быстро распределил орудия труда и строевым шагом погнал всю компанию в сторону огорода. При этом ни переодеться, ни переобуться никто из них так и не удосужился, и Рон с удовольствием наблюдал, как две девушки, выцокивая тонкими каблучками по каменной дорожке, гордо несут вдвоем одну лопату.

— Нас не тронь — и мы не тронем! — громко заорал кто-то из парней.

— Если тронете — догоним! — подхватили остальные.

Зеленоволосое существо, размахивая крылышками и высоко подпрыгивая, обогнало своих сородичей и заскакало впереди, дирижируя... волшебной палочкой?

— Навтыкаем! Насуем! Так мы весело живем! — вдохновенно распевало оно, но Рон этих слов уже не слышал. Он на всех парах мчался к огороду, даже не подумав, что отобрать палочку у безобидного на вид крылатого козлика будет не так-то просто. Даже если за младшенького вступится один Манул, этого будет достаточно, чтобы битва за палочку превратилась в кровавое побоище, а уж если к развлечению подключатся и все остальные, от отважного курсанта Рональда Уизли и ошметков может не остаться.

Но отважный курсант никогда не пасовал перед превосходящими силами противника. Он стремительно пересек широкий двор, и только-только собрался перескочить через плетеную изгородь, отделяющий старухины посадки от двора, как козлик одним прыжком взлетел на толстую ветку раскидистого ореха, поднес палочку ко рту и... заиграл.

Рон так и застыл с перекинутой через изгородь ногой. Его вожделенная волшебная палочка оказалась самой обычной флейтой.

В толпе дракклов раздались приглушенные смешки. Крылатый козлик приветливо помахал Рону и снова приложил флейту к губам. Полилась задорная танцевальная мелодия.

Рон поспешно убрал ногу на место и, развернувшись, отправился назад.

— Что, Руни, тоже капусточки захотел? — полетело ему вслед.

— Ну что вы, ребята, он нашу капусту есть не приучен, ему тыкву подавай!

— А тебе что, тыквы для гостя жалко? Руни, лови!

Рон сдуру обернулся на голос и едва успел уклониться от огромной спелой тыквы. Та просвистела мимо его головы, словно пушечное ядро, и, хряпнувшись о землю, взорвалась, щедро разбросав по двору сочные ошметки.

Тут же последовал энергичный призыв Вельхеора:

— Ребята, а давайте угостим гостя, как следует! Чтобы на всю жизнь наше гостеприимство запомнил!

Услышав такое, Рон сорвался с места, словно выпущенный из коробки бладжер, и рванулся к спасительным стенам овчарни.

— Тыква слева! — вдруг рявкнул присоединившийся к забаве Манул, и Рон метнулся вправо, уходя из-под удара.

— Тыква справа!

Рон шарахнулся в другую сторону, но споткнулся о торчащий из земли камень и тяжелая лагенария (1) больно ударила его в плечо, окончательно сбивая на землю.

Девушки тут же подняли крик, требуя прекратить издевательство над слабым человеком. Рон так и не понял — оскорбляет его такая постановка вопроса или радует, но все равно был очень им благодарен за секундную передышку, которая позволила ему подняться на ноги.

То ли парни вняли увещеваниям, то ли просто решили растянуть забаву, но снаряды они начали выбирать чуть помельче, размером с кулак. Однако Рона это не сильно обрадовало: такая тыковка, прилетев по затылку или по позвоночнику, тоже обещала в будущем аукнуться огромным кровоподтеком и, как минимум, неделей нетрудоспособности. А лазарета для гостей в этом общежитии, насколько он понимал, предусмотрено не было. К тому же, маленькую тыкву бросать намного удобнее, чем большую, а значит, интенсивность обстрела в таком случае может увеличиться в разы.

— Вельхеор, вампир дракклов, чтоб тебе эти тыквы поперек горла встали... — ругался Рон, петляя по двору, словно заяц. Снаряды исправно ложились то справа, то слева, вынуждая его бросаться из стороны в сторону. Однако, как ни странно, ожидаемых ударов по спине или голове не последовало, а пару касательных по ногам и одно прямое попадание пониже спины в расчет можно было не брать.

Рон даже удивился, что ему до сих пор удавалось так удачно маневрировать: один сильный удар под непрерывным тыквенным огнем — это, можно сказать, не удар. Но, на миг обернувшись, он понял, что обязан этим не своей удачливости или ловкости, и не внезапной косорукости Манула, а постороннему вмешательству. Девушки объединенными усилиями повалили Манула на землю и, облепив его, словно маленькие черные муравьи большую зеленую гусеницу, то ли били беднягу, то ли щекотали — Рону разглядеть не удалось, да ему это и не важно было. Главное, что остальные атакующие оказались не столь метки, а, значит, шансы добраться до овчарни живым и относительно неповрежденным значительно возросли.

Но тут Жора и девочка в школьных туфлях громко заявили, что тыквы — это банально, и потребовали добавить в игру разнообразия.

Что такое плоды дуриана(2), Рон не знал, но на всякий случай прибавил ходу. И, только укрывшись за надежной стеной овчарни и пробежав на всякий случай еще несколько десятков ярдов, он смог, наконец, остановиться и перевести дух.

Когда Рон отдышался и решился осторожно заглянуть за угол, картина происходящего его несказанно порадовала. За углом его никто не караулил, ошметки тыкв, густо разбросанные по двору, исчезли, словно их и не было, а Манул, сидя под орехом, мирно раскуривал сигарету. Рядом с ним раззадоренным петухом прыгал Ося и что-то выговаривал двум неугомонным младшеньким, которые где-то ухитрились раздобыть шипастую дыню размером с человеческую голову и теперь, отчаянно мешая друг другу, пытались ее разрубить огромными тесаками. Наверное, это и был тот самый дуриан. Девушки тем временем увлеченно перешептывались, указывая пальцами на шевелящуюся верхушку дерева. Рон тоже пригляделся и увидел среди густой зеленой листвы крылатого козлика, ловко перебиравшегося с ветки на ветку. В руках у него была точно такая же дыня.

Рон затаил дыхание и приготовился к представлению.

К его огромному сожалению, Манул благополучно избежал уготованной ему участи. Неуловимое движение — и вот он уже стоит в нескольких шагах от дерева и невозмутимо стряхивает пепел.

А вот увлекшемуся воспитательными мерами Осе так не повезло. Через несколько секунд дыня с громким «Хрясь!» приземлилась аккурат на его макушку, расколовшись от удара на две равные части. Судя по тому, что вторую дыню, лежащую на земле, располовинить так и не удалось, первая была предварительно кем-то подпилена. И Рон даже догадывался, кем.

Ося взревел раненым буйволом, юные шкодники бросились наутек, сигая через кусты бешеными зайцами, а девушки с громким визгом шарахнулись от Оси, словно от зачумленного. И только через несколько мгновений, когда свежий ветерок донес до овчарни отвратительный запах, Рон сообразил, что произошло, и порадовался тому, что так вовремя сбежал.

Через несколько минут веселье утихло. Ося удалился на помывку, двое младшеньких, обежав огород вокруг, присоединились к остальным, и бригада тружеников принялась за работу. Парни под руководством Манула рубили скунсову капусту(3) и выкапывали ее корни, девушки связывали сочные зеленые листья в шелестящие вязанки, а яркие желтые цветы и корни складывали в корзины. Затем козлик брал в руки флейту и корзины, покачиваясь и шурша, вперевалочку двигались через грядки к краю огорода, где и выстраивались ровными рядами вдоль изгороди.

Рон выбрал для себя в тени удобное местечко и, усевшись на плоский камень, прислонился спиной к стене. Затем он вытащил из кармана свой сухарь, поставил на колени кружку с колодезной водой и, слегка размочив в ней свой нехитрый обед, принялся старательно его пережевывать, надеясь, что таким хитрым образом сможет растянуть удовольствие и хоть немного утихомирить визжащий от голода желудок.

— Тщательно пережевывая пищу, вы помогаете обществу! — прокомментировал кот, внезапно появляясь из-за угла.

Рон от неожиданности дернулся и чуть не перевернул на себя кружку.

— Сидите, сидите! — поднял лапу кот. — Я еще не достиг того счастливого возраста, который требует к себе особого уважения.

Рон ни минуты не собирался выражать коту особое уважение, к тому же, ему очень хотелось высказать этой усатой морде пару-тройку ласковых слов за утреннюю побудку, но он молча поставил кружку обратно и продолжил обедать. В некоторых случаях, как говорила Гермиона, предпочтительнее соблюдать гордое молчание. Тем более что кот снова перешел с фамильярности на изысканную куртуазность, и отвечать ему теми словами, что вертелись у Рона на языке, было бы как-то уж совсем некрасиво. А достойно ответить, то есть нахамить так изысканно, как это обычно делает Малфой, Рон, наверное, не научится никогда.

— Хозяйка велела присмотреть за вами, Руни, — сказал кот, устраиваясь рядом. — И, если вы уже отдохнули от приготовления обеда, передать вам новое поручение.

Рон чуть не подавился.

— Что, опять? — откашлявшись, прохрипел он. — Я еще с предыдущим поручением не управился. Там еще косить и косить.

— Смена деятельности, да будет вам известно, лучший отдых, — кот постучал Рона по спине. — И работа вам предстоит несложная — убраться вот в этом помещении, — он указал лапой за спину.

— В овчарне, что ли? — хмуро уточнил Рон и тут же с досадой подумал, что умению хранить гордое молчание ему еще учиться и учиться. Ну не получается у него молчать так красноречиво, как это делал, например, Снейп. Не дорос он еще, по всей видимости.

Кот на миг призадумался.

— Пусть будет овчарня, если вам так угодно, — наконец сказал он. — Вообще-то, в незапамятные времена это называлось курятником. Или птичником, если вам такое определение нравится больше.

— Курятником? — недоверчиво поинтересовался Рон, окончательно наплевав на всякие обеты молчания. — Каменное строение высотой с двухэтажный дом? Это же какого размера куры должны были в нем обитать?

— Эх, молодежь... — кот ностальгически вздохнул и потрепал Рона по плечу. — Разве вам никогда не говорили, что в старые добрые времена и небо было синее, и солнце ярче, и курочки... гм... намного крупнее.

Рон повернул голову и посмотрел на уходящую в небо стену. При всем своем желании он не мог представить себе курицу, для которой понадобилось бы строить такое капитальное сооружение. А вот Хагрид, наверное, мог бы не только представить, но и вывести себе такую птичку.

Рон представил себе, как по лужайкам между Запретным лесом и хижиной Хагрида бегают цыплята размером с хорошего гиппогрифа, и содрогнулся.

— Что такое? — заботливо поинтересовался кот. — Вам холодно? Может, попросить хозяйку, чтобы она определила вас на огородные работы? Там, смею вас заверить, будет намного теплее.

— Нет, спасибо, — Рон мотнул головой. Вылезать из приятного тенька на солнцепек он сегодня больше не собирался. Пусть уж лучше будет овчарня, или, как говорит кот, птичник. Да и пересидеть хозяйкину реакцию на грибной супчик приятнее будет здесь, чем на открытом всем любопытным взглядам огороде.

Кстати, о хозяйке...

— Послушайте, мистер Штерн... — Рон замялся, но любопытство все же пересилило. — Скажите, а можно задать вам, скажем так, личный вопрос?

Кот огладил усы и степенно ответил:

— Задать-то можно, но вот ответить на него не обещаю: личная жизнь — это понятие конфиденциальное, знаете ли, и может касаться не только моей персоны.

— Нет-нет, я не о том, — перебил его Рон. — Я хотел спросить о хозяйке. Скажите, а кем она вам приходится?

Кот изобразил на морде предельное недоумение. Хорошо, что у него не было таких выразительных бровей, как у профессора Снейпа, иначе Рон бы точно устыдился и закруглил разговор. Но у кота таких бровей не было, поэтому Рон набрался нахальства и продолжил:

— Вот эти... зверюшки, которые у вас называются дракклами, насколько я понял — хозяйкины внуки. Так?

Кот коротко кивнул, и Рон, расценив этот кивок, как поощрение, уже совсем осмелел:

— А вы сказали, что это ваши дети. Получается, что вы хозяйкин сын? Или зять?

Кот на минутку задумался.

— Нет, Ронни, — сказал он внезапно дрогнувшим голосом. — Я ей не сын. Я... — тут кот всхлипнул и утер лапой слезу. — Я ее потерянная в раннем детстве любимая дочь Санта Мария Бергарита Перема Амора Манон Дементия Кейра.

— Как? — вырвалось у шокированного Рона. — Как Санта Мария Бер...

— Санта Мария Бергарита Перема Амора Манон Дементия Кейра, — без запинки отбарабанил кот. — Или вас смущает имя «Мария» в этом перечне?

— Да погодите вы со своими Мариями, — перебил его Рон. — Вы что, хотите сказать, что вы девушка? В смысле, кошка? — он наморщил лоб.— Точно, вы же вчера говорили, что друзья зовут вас Маней. Но... но как же такое может быть?

Кот глубоко вздохнул и посмотрел на Рона, как Снейп смотрел на очередное испорченное зелье Невилла. Не со злостью, как на первом курсе, не с раздражением, как на третьем. А как на пятом — устало и даже с каким-то состраданием.

— Ронни, вы безнадежны, — констатировал он. — Как вы с такой дикой доверчивостью собираетесь покорять аврорат? Поверьте старому опытному коту: работать с людьми вам категорически противопоказано. Вас ведь облапошить — что новорожденному котенку «мяу» сказать. Идите лучше в подметальщики улиц — заработок стабильный, надежный и не требует особенных умственных затрат.

Рон слегка обиделся. Он и сам понимал, что не блещет ни особым умом, ни хитростью, ни проницательностью, что самый элементарный допрос часто превращается для него в закипание мозга, но слышать об этом от какого-то кота было очень неприятно.

— Я — фамильяр, — объяснял тем временем кот, жмурясь на солнце и напрочь игнорируя изменившееся настроение собеседника. — Слышал когда-нибудь о таких?

— Слышал, — буркнул Рон. — Только не думал, что фамильяры умеют разговаривать.

— Фамильяры много чего умеют, — мурлыкнул кот, — только не каждый хозяин стоит того, чтобы демонстрировать ему свои умения.

Рон невольно усмехнулся, вспомнив Гермионино «Кисонька моя» и презрительный взгляд Живоглота. А они-то думали, что это у него от природы наглая морда...

— А почему тогда «Маня», если вы кот, а не кошка? — уточнил Рон, подозрительно прищурившись.

Кот снова разгладил усы, приосанился и важно заявил:

— От французского слова «манифик». Небось, и не слышали о таком в своем британском захолустье.

— Почему же не слышали? — воспрянул духом Рон. Это слово он часто слышал и от слизеринок, и от шармбатонок. Даже Лаванда с Парвати щеголяли им некоторое время, пока Панси с Малфоем их не высмеяли за провинциальное произношение. — Французское слово «манифик» означает «прекрасный» или «великолепный».

— Даже так? — кот был приятно удивлен. — Оказывается, вы, Ронни, не совсем потеряны для общества. Браво! — и он поаплодировал кончиками лап.

— А дети? — снова встрял Рон. — Чьи это дети? Ваши или все-таки не ваши?

— Ох, Ронни, — кот демонстративно развел лапы в сторону. — Чему вас только в школе учили? Люди, коты и дракклы — это совершенно разные биологические виды, и общих потомков у них быть не может.

— Но как же? — Рон совсем растерялся. — Как же «детки», «внучки»? Вы же сами говорили... Младшенький, который у вас... — не удержавшись, Рон ехидно произнес: — прекрасно декоративен?

— Декоративно прекрасен, — не моргнув глазом, поправил его кот. И, покачав головой, сказал:

— Ох, Ронни-Ронни... Неужели к вам на улице никогда не обращались со словами «сынок» или «внучек»?

— Обращались, — согласился Рон. — Но это совсем другое.

— К вашему сведению, так обычно называют еще и приемных детей или воспитанников, — усмехнулся кот. — Вот и я своих воспитанников детьми называю. Я их ведь с самого первого дня на руках носил, молочком поил...

— Сладок кус недоедал, — торопливо перебил Рон, заметив, как кот начал сбиваться на ритмично-распевный тон. — Да-да, я знаю. Так чьи же это дети, в конце-то концов?

Кот снял шляпу и задумчиво почесал лапой макушку.

— А вот этого я вам не скажу, — вздохнул он и снова надел шляпу. — И не из природной вредности, а просто потому, что не обладаю нужной информацией. Нам их однажды подарили.

— Как подарили? — удивился Рон. — Вот так просто взяли и подарили детей?

— Вот так, взяли и подарили, — кивнул кот. — Вернее, подменили. Я как-то на крылечке лукошко с яйцами забыл, наутро вышел — а на его месте уже другое стоит, тоже с яйцами, но побольше. Я их в кухню отнес, разбил одно над миской, чтобы проверить, не испорчено ли оно, а там внутри — младенец. Клыкастенький такой. Плачет, молока просит. Я его в котел переложил, второе яйцо разбил — и там младенец. На этот раз ушастенький и с хвостом. Девочка. Я и ее в котел. Во всех яйцах дети оказались. На вид все они абсолютно разные были: один кудрявый, другой гладкошерстный, третий — вообще с крылышками. Но орали так слаженно, словно лет двести в хоровом пении упражнялись. Молока, правда, у нас на тот момент в доме не было... — тут кот на миг скромно потупился, — зато был свежий грибной отвар. Не так важно, из каких грибов он был, главное, что теплый. Вот я деток и напоил...

Рон вспомнил вчерашнюю похлебку и содрогнулся. Теперь понятно, почему эти дракклы такие... мягко говоря, необычные.

— А почему дракклы, а не хорьки или, там, котята? — поинтересовался Рон. — Откуда такое странное слово взялось?

Кот широко улыбнулся.

— А это я сам придумал. Они в детстве, когда только научились оборачиваться, постоянно дрались между собой, и когтями драли все, до чего могли дотянуться. Потому дракклами и назвали.

— А сколько им лет? — спросил Рон. — Где-то четырнадцать-пятнадцать, максимум, семнадцать?

— Намного больше, — усмехнулся кот. — Настолько, что в вашем мире об их детских проделках уже успели благополучно забыть.

Рон присвистнул. Это же целые столетия уже должны пройти, а не десятилетия. Интересно, чем же кот их тогда напоил? Эликсиром долголетия пополам с антиаконитовым зельем?

— А вам тогда сколько лет? — Рон вдруг сообразил, что кот и старуха, как воспитатели, должны быть, хоть и не намного, но все-таки старше своих воспитанников. — А вашей хозяйке?

— А вот это уже конфиденциальная информация. — Кот поднялся и потянулся, выгибая спину. — И не вздумай задавать подобные вопросы хозяйке. Женщины таких промахов не прощают. В любом возрасте.

— Понял, — кивнул Рон. Он и сам не собирался лезть к старухе с такими вопросами. — А как я сюда попал, вы, случайно, не знаете? И почему именно в этот дом, а не в какое-нибудь другое место?

— Знаю, — усмехнулся кот и снова сел рядом с Роном. — Вот скажи мне, забияка, что ты последнее помнишь?

— Ресторан, — честно принялся перечислять Рон. — Мы еще долго искали в него вход. Затем гости, Виктор, квиддичисты болгарские. Придурок этот, Каркаров, который к Джинни пытался клеиться. Я его на дуэль вызвал.

— И что ты последнее сказал? Перед перемещением? — спросил кот.

Рон задумался.

Перед перемещением в его крови кураж бродил пополам с ракией, под ногами была удивительно манящая звездная пустота, а на кончике палочки дрожала любимая связка заклинаний, готовая сорваться в бой по первому слову хозяина.

Рон словно наяву увидел напротив себя прищуренные глаза Каркарова и услышал собственный издевательский голос: «Что, сопляк, струсил? Ножки дрожат, печенка екает? Сопли сначала подотри, а потом уж на наших девушек начинай заглядываться! Уё... отсюда к драккловой дюжине, куренок недощипаный!»

Привычные оскорбления автоматически слетали с языка, искусно лавируя между заклинаниями.

«Щас я тебя за ногу — и на ясень! — изощрялся Рон, с удовольствием наблюдая за багровеющими щеками противника. — В буковые орешки хорячьей мордой! Голой задницей в чертополох! К драккловой бабке в хибару!»

И, кажется, именно в этот момент ему в лицо ударила волна горячего воздуха, а под ногами разверзлась пустота...

— Да ничего такого я ему не сказал! — в недоумении пожал плечами Рон.— Просто послал куда подальше. Фишка у меня такая — бить противника еще и словами. Кстати, у вашего Манула или кто он у вас там, и научился. Можно подумать, что этот придурок был первым, кого я послал. Но ведь я ругаюсь постоянно, что во время дуэлей, что на тренировках, и никогда ничего подобного со мной, ни с кем другим не случалось! Никто ни разу никуда не исчез!

Мозг Рона напрочь отказывался видеть в произошедшем на террасе инциденте причину перемещения. Эта дуэль у будущего аврора была не первой и даже не десятой, привычные ругательства слетали с губ чисто автоматически, ловко вписываясь между произнесением заклинаний. И, если бы после каждого выпада Рон отправлялся по конкретно произнесенному им самим адресу, его давно бы исключили из академии за хронические прогулы.

— Всё когда-нибудь случается в первый раз, — философски заметил кот. В его глазах сверкнули откровенные смешинки. — И куда ты послал противника на этот раз?

— Как обычно — к драккловой бабке...— пожал плечами Рон и уже медленнее, осознавая, что говорит, добавил: — в хибару...

И тут же подскочил:

— Но ведь это просто выражение такое. Приличное, между прочим — другие вообще посылают во всякие интимные места, и ничего! А дракклова бабка — это вообще этот, как его, эв...фемизм, ее на самом деле не существует.

Кот скептически пошевелил вибриссами, и Рон тут же исправился:

— В нашей реальности, по крайней мере. Иначе тут бы уже перенаселение было, учитывая, сколько народу у нас ругается вашей хозяйкой. И вообще... — он запнулся, вспомнив, что, будь здесь Гермиона, то непременно дождался бы от нее выговора за трижды подряд употребленное слово-паразит, — ваша бабка — это моя галлюцинация, и вы — моя галлюцинация, и эти ваши хори-переростки — тоже. Я вообще сейчас в каком-нибудь госпитале лежу, весь в бинтах и рябиновом отваре. И в беспамятстве брежу, вот!

— Ну-ну, — мурлыкнул кот. — А что вы скажете на это?

Он выпустил когти и неожиданно полоснул ими Рона по предплечью. Тот взвыл и отдернул руку.

— С ума сошли? Больно же!

— Больно? — кот состроил удивленную морду. — А разве порожденная бредом реальность предоставляет пациентам такие услуги? Разве не проверяют отличие сна от яви такими вот методами? — и он пребольно ущипнул Рона повыше локтя.

Рон в отместку пихнул кота в бок, но густая шерсть свела его попытку на нет.

— В бреду человек может испытывать все, что угодно, — не желая сдаваться, заявил он. — Моя знакомая колдомедичка говорила, что, если человек в реальности мерзнет, значит, в бреду ему тоже будет холодно. Вот я, например, сегодня полдня провел на солнцепеке. Это может означать, что в реальности у меня жар. А ваши царапины и щипки могут означать, что меня в этот момент чем-нибудь колют, режут или еще как-нибудь болезненно лечат.

— Резонно, — согласился кот. — Резонно и логично. В таком случае, думаю, тебе не требуются мои предположения о том, как ты сюда попал. Думаю, твой воспаленный мозг придумает любое удобное для твоей нежной психики объяснение.

И он встал, собираясь уходить.

— Э-э, нет, погодите! — спохватился Рон. — А если я ошибаюсь, и это все-таки какая-то дикая иная реальность? Я хочу рассмотреть все имеющиеся в наличии варианты. Так что, давайте-ка сюда ваши выкладки.

— А волшебное слово? — мурлыкнул кот.

«Быстро», — чуть не брякнул Рон, но, вовремя удержавшись, выразительно произнес на одном дыхании:

— Пожалуйстабудьтетакдобрынеоткажитевлюбезности.

— Не откажу, — кот ухмыльнулся и сел на прежнее место. — Итак, что именно тебя интересует?

— Почему здесь оказался я, а не он? — не заставил себя ждать Рон. — Ведь послали-то к драккловой бабке именно его, а не меня, и не мальчишек-секундантов?

— Уж как послали, так послали, — ухмыльнулся кот. — Я точно не скажу, что в тот момент мог сделать твой противник — заслониться магическим зеркалом или задействовать какой-нибудь амулет, исполняющий желания, но в том, что ты сюда переместился — исключительно твоя заслуга.

— Почему это только моя заслуга? — возмутился Рон. — Этот крысеныш, значит, разбрасывается всяческими незаконными амулетами, а я теперь должен вместо него в курятнике отдуваться?

Кот разгладил усы и наставительно произнес:

— Язык твой — враг твой, Ронни. От него ты и пострадал. Парень не виноват, что у тебя по жизни агрессивность повышенная. Пожелай ты ему, к примеру, в этот момент мешок золота — сейчас бы сам купался в роскоши и радовался жизни. Даже пошли ты его, к этой же самой нашей хозяйке, но только не в хибару, а во дворец — сейчас бы мы с тобой валялись на снежной перине и объедались мороженым. Помню, как-то попал к нам один такой же несдержанный юноша, — ностальгически зажмурился кот, — по скудоумию своему захотевший покататься в чужих санях. Бестолочь редкостная была, надо сказать, — одно простенькое слово из плашек полгода сложить не мог. Зато медведей своим нытьем по самые уши задолбал, да мороженое ведрами трескал — все молоко только на него и уходило.

Тут кот состроил обиженную морду.

— А с тобой, — он положил лапу Рону на плечо, — нам бы в том дворце весело было — на катке бы покатались, в снежки поиграли... А здесь только и развлечения, что книжки с суевериями читать да в огороде полевок ловить. Дети вон, хоть за рыбой гоняются, а мне скукота одна.

— А вы что, рыбу не едите? — съехидничал Рон, все еще не желающий поверить, что во всех своих злоключениях виноват исключительно он сам. — Или рыба у вас водится слишком шустрая — без велосипеда не догонишь?

— Ну почему же? Я люблю рыбу, — признался кот и хищно облизнулся, показав белоснежные клыки.— Но исключительно неговорящую. Потому что, если пища в вашей тарелке начинает распевать скабрезные матросские песенки, то, согласитесь, Рональд, либо это уже не пища, либо вы слегка переутомились. А я, признаюсь честно, в последнее время чувствую себя бодрым, как никогда.

Рон насупился. Он очень не любил, когда из него делали дурака, а этот кот, по всей видимости, был в подобных вопросах профессионалом. Да еще эти внезапные переходы: то как с ребенком недоразвитым с ними разговаривает, то выдрючивается, словно на великосветском приеме у Малфоев.

— Вот, смотрите, Рональд, — продолжал разглагольствовать кот. — Если этот кусочек ниспосланной вам пищи, — он указал на кружку, — предложит вам купить велосипедную цепь, вы сможете с чистой совестью его доесть?

Рон подозрительно посмотрел на раскисший сухарь. Тот, естественно, промолчал, но аппетит у Рона почему-то сразу пропал. В этом странном мире, где действовала какая-то чужая непонятная магия, где рыбы пели песни, а коты вели душеспасительные беседы, и от обычного сухаря можно было ожидать любых неожиданностей.

— Эх, Ронни, Ронни, — укоризненно вздохнул кот, — наивная вы душа...

Он поднялся и потрепал Рона по плечу.

— Послушайте доброго совета: забудьте об аврорате. Это не ваша стезя.

— Это не ваше дело! — вспыхнул Рон и дернул плечом.

— Идите работать, юноша, — кот расправил пышные усы, — метлу и ведро найдете в сарае. И не забудьте вымыть после себя кружку.

Он сделал несколько шагов по направлению к дому, а затем обернулся и прощальным жестом приложил лапу к котелку:

— Желаю здравствовать.

И медленно растворился в воздухе.

Рон высказал в адрес исчезнувшего кота несколько нелицеприятных слов, поднялся с земли и нехотя поплелся через двор к сараю.

____________________________________________________

1. Лагенария — род растений семейства тыквенные, ее плод часто похож на бутылку или грушу, то есть, очень удобен для бросков по движущейся мишени.

2. Дуриан — невероятно колючий, тяжелый (до 8 кг) и вонючий экзотический фрукт. С ним не пускают в отели, магазины, лифты, такси и другие общественные места. Даже знак специальный на дверях вешают — дуриан, перечеркнутый красной линией. Это означает, что вход с ним строжайше запрещен.

3. Скунсова капуста — очень красивое ядовитое растение с неприятным запахом http://members.shaw.ca/oktork/priroda/der_cab.htm