Молли навсегда (гет)

— На ловца и зверь бежит, — широко улыбнулся высокий мужчина в серой мантии и капюшоне, надвинутом на глаза.

Санни выбежала из таверны, когда ей показалось, что мимо окна прошёл кто-то из её братьев, сверкая рыжей шевелюрой на неярком осеннем солнце. Она попыталась обойти назойливого мага с небритой физиономией, но ей просто не дали.

— Не бойтесь, мисс, — мужчина преградил ей путь, шагнув в ту же сторону, что и она. — Уверен, это ваше.

Он протянул ей кулон, который не узнать было невозможно. Санни перестала оглядываться в поисках спасения и прикидывать, как быстро вернуться к девчонкам обратно в кабак. Взгляд прикипел к кулону, качающемуся перед её лицом. Руки сами быстро ощупали шею и нашли там обрывок цепочки. Однако на кулоне, который протягивал незнакомец, цепочка была целой.

Словно прочитав её мысли, мужчина кивнул:

— Цепочку пришлось заменить, — рука в перчатке приблизила переливающиеся золотом звенья почти к её глазам. — Эту порвать не удастся. Держите, пока я не передумал. Терять подарки — плохая примета.

— Кто вы? — Санни вздохнула и взялась за кончик цепочки. Незнакомец ухмыльнулся и выпустил медальон из рук. Он тяжело упал вниз, заставив девушку сжать цепочку крепче. И в тот же миг мир вокруг завертелся. Она задохнулась, зажмуриваясь в ужасе и болтая ногами в подобии невесомости. А когда всё успокоилось и ноги коснулись твёрдой поверхности, Санни еле удержала равновесие и поспешно распахнула глаза, выпрямляясь.

Взгляд мгновенно охватил большой зал, в котором она оказалась. Почти все пространство занимал бассейн, наполненный зеленовато-голубой прозрачной водой, так и хотелось в ней искупаться. Вокруг овального бассейна шла узкая галерея. Белые стены были расписаны чудными растениями. Потолок представлял собой витражную полусферу с изображением множества мифических существ. Пол галереи был из белого мрамора, а прямо к девушке из бассейна поднимались ступени, оснащённые медными перилами, судя по цвету.

Впрочем, всё убранство зала с бассейном потеряло всю свою прелесть в один миг, когда Санни вдруг увидела мужчину, бесшумно подплывшего к ступенькам.

— Не ожидал вас так скоро, леди, — приветливо улыбнулся незнакомец, но всё впечатление портило полное отсутствие на нём хотя бы клочка одежды. Похоже, этому человеку было абсолютно наплевать на свой вид, потому что он спокойно поднимался по ступенькам, не сводя с неё насмешливого взгляда.

Растерявшись, Санни умудрилась подробно его рассмотреть, прежде чем, страшно смутившись, отвести взгляд. Нет, она много раз видела обнажённых мужчин и в Интернете, и по телевизору, да что скрывать, был случай, когда какой-то извращенец утром на тропинке парка распахнул перед ней свой плащ. Тогда это её дико рассмешило, спугнув незадачливого дядьку.

Сейчас смеяться не хотелось вообще. И она вздохнула с облегчением, когда незнакомец подхватил прямо из воздуха чёрный махровый халат и, накинув на мокрое тело, завязал пояс.

— Честное слово, не хотел вас смущать, — приятным голосом сообщил он. И коснулся её локтя: — пойдёмте, мисс, надолго я вас не задержу. Боюсь, мой друг, пригласивший вас ко мне, слишком поспешил. Ну да что теперь.

Щеки, уши и шея Санни, казалось, плавились от жара, когда она шла вслед за хозяином бассейна по широкому коридору, устланному толстым ковром. Звук шагов тонул в густом ворсе. И ей бы ужасаться и переживать — не каждый день тебе подкидывают портключ незнакомцы и практически похищают средь белого дня. Но неловкость от недавней сцены перекрывала все, и ей с трудом удавалось уговорить себя успокоиться и прогнать из головы очень откровенную картинку.

А ещё от нелепости ситуации смеяться всё же захотелось. Истерично, громко, отчаянно. И усилия сдержать неуместное веселье тоже стоили немалых сил.

Её привели на открытый балкон с белыми диванчиками и прозрачной столешницей низкого стола. На нём стояло три вазы с фруктами, графин с чем-то жёлтым и два высоких стакана.

— Располагайтесь, — мужчина приглашающе повёл рукой, отпуская её локоть. — Дайте мне три минуты, и я к вам присоединюсь. Попробуйте фрукты, они восхитительны.

Он исчез, а Санни без сил опустилась на диван, прижав к горящим щекам ледяные ладони. С глухим стуком на пол упал кулон, выпавший из разжатой руки.

Первым желанием девушки было раздавить кулон каблуком. Надо же — обокрали, да ещё сделали из её кулона портключ неизвестно куда! Ей было очень интересно, почему она не заметила пропажу. Утром он точно был на ней.

Совсем уже собравшись нагнуться и поднять кулон, который, возможно, теперь и не будет уже работать правильно с этой новой пижонской цепочкой, она отдёрнула руку от возгласа вернувшегося мужчины.

— Не трогайте его! Спасибо, мисс. Мой друг, как я понимаю, сделал из цепочки вашего кулона двойной портал. Стоит вам к ней прикоснуться и сжать пальцами, как вы переместитесь обратно — в то место, откуда попали сюда. После этого цепочка перестанет быть порталом, и вы смело сможете её носить.

— То есть я сейчас в любой момент могу сбежать? — удивилась Санни.

— Да, — улыбка у смуглого хозяина дома была просто несправедливо красивой. Он сел на диванчик напротив Санни и отщипнул себе кисточку винограда. — Поднимите его, держась за кулон. Вот так, правильно. Положите на стол. Мне хотелось бы с вами поговорить, и это не займёт много времени.

— Хорошо, — девушка послушно положила кулон на стол перед собой. Теперь, когда мужчина оделся в брюки, сверкающие черные туфли и толстый белый свитер, он просто как магнитом притягивал её взгляд. Черноволосый с широкоскулым лицом, твёрдым подбородком и спокойным взглядом тёмных глаз. На вид ему можно было дать и тридцать, и сорок лет. Без сомнения, маг. Так что могло быть и больше. Её щекам опять стало жарко от воспоминания об очень красивом теле этого мужчины. — Могу я узнать — кто вы?

— Что ж, — он тоже рассматривал её довольно внимательно, но скорее, как забавную зверушку, чем женщину. — Разрешаю задать вам три вопроса. Вы уверены, что в первую очередь вас интересует именно это?

Санни задумалась на мгновение и решительно кивнула:

— Да!

— Хорошо. Я отвечу, но моё имя вам вряд ли что-нибудь скажет. Более того, вам придётся его забыть. Так что ещё раз спрошу — вы уверены, что хотите это узнать?

— Сотрёте память? — удивилась Санни.

— Это ваш второй вопрос?

— Но, сэр, так нечестно, — попыталась она возмутиться. — Почему именно три вопроса?

— Отлично, мисс. Вы задали ваши вопросы, и я на них отвечу.

Санни стало смешно. Обвели вокруг пальца, как девчонку. Впрочем, она и есть глупая порывистая девчонка.

— Итак, по порядку. Начну с последнего вопроса. Три — хорошее число. Неужто не знаете?

Она покорно кивнула, соглашаясь. Ну а что, может не только у маглов это число считается хорошим.

— Память стирать не потребуется. Вы забудете всё, сказанное здесь из-за наложенных на помещение чар.

— Но это открытый балкон, — попыталась возразить она.

— Вы просто не видите прозрачную стену, мисс. Вам же не холодно, заметили? А на улице сегодня прохладно.

Санни повела плечами. Ей действительно было почти жарко. Но прозрачная стена?

— Теперь первый вопрос. Моё имя — Том Марволо Реддл.

Она сразу забыла, как дышать, во все глаза уставившись на Тёмного Лорда.

Цепочка от кулона свисала со стола так близко от её руки, что только чудовищным усилием воли она не схватилась за неё сразу.

А Лорд уже стоял подле неё и, тронув пальцами подбородок, заставил поднять голову и посмотреть ему в лицо.

— Какая интересная реакция! — практически прошипел он. Вкрадчивый голос отозвался внутри неё панической дрожью. — Не прячьте глазки. Уверяю, для меня это не преграда. Просто и вам, и мне при зрительном контакте будет не так больно.

Санни глубоко вздохнула, понимая, что нет смысла сопротивляться. Потому что всё равно у неё не получится справиться с Тёмным Лордом. Так же как обмануть или ввести его в заблуждение. Всё, что она успела придумать, прежде чем утонуть в его тёмных глазах, это думать о чём-то отвлечённом.

«Мне нужно платье для бала. Мне нужно платье. Зелёное платье стоит семьсот пятьдесят галеонов. Где взять деньги? Мне очень нужно это платье! Я не могу пойти на бал в чём-то дурацком. Мне нужно платье!»

Оказалось — это очень неприятно, когда роются в твоей голове. Немного тошнило, затылок сдавливало, как обручем, лоб покрыла испарина, а волосы, казалось, встали дыбом. Перед мысленным взором Саньки проносились смазанные картинки, рассмотреть которые она даже не пыталась. Мантра про платье оказалась такой удачной, что мысленно она видела на вожделенном дизайнерском изделии каждый стежок, каждую завитушку в серебристой вышивке, каждую маленькую пуговичку.

Процесс прервался резко.

Её подбородок отпустили, а Лорд переместился обратно на свой диванчик. Он закинул в рот очередную виноградину, задумчиво разглядывая Саньку. Улыбки не было.

Ей до боли хотелось расспросить его, что же он увидел, но она боялась наказания. Ведь он чётко сказал — только три вопроса.

Наконец он заговорил:

— Забавно, мисс. Своим платьем вы едва не свели меня с ума. Кто вас этому обучил?

— Простите, сэр, — Санька воспряла духом — убивать её прямо сейчас, видимо, не планировали. Она решила быть честной, врать такому человеку она банально боялась. — Мне действительно нужно платье. Никто меня не учил. Я боюсь легилеменции, вот и всё. Пыталась вас отвлечь. А Рудольфус сказал, что серёжки испортились.

— О как! Рудольфус, значит. Что ж, он абсолютно прав. Дестини!

Лопоухий эльф появился перед Лордом и склонился в почтительном поклоне.

— Принеси красную шкатулку из правого верхнего ящика стола в моей комнате.

Саньке было очень интересно, чей это домовик. Ведь по канону своего дома у Лорда не было, а значит и домовиков быть не могло. Но спросить, чьи эти роскошные апартаменты, она не посмела. С другой стороны — там он ещё и босиком ходил, а тут одет вполне цивильно, и даже туфли модные сверкают.

Эльф исчез, чтобы вернуться через пару секунд. Отдав широкую плоскую шкатулку своему господину, он снова пропал, повинуясь взмаху руки.

Открыв шкатулку, Том Реддл некоторое время рассматривал содержимое, потом как-то криво усмехнулся и достал что-то, убрав шкатулку в сторону.

— Подойдите, мисс Прюэтт. Я не страдаю альтруизмом. И не занимаюсь благотворительностью. Считайте, что вы мне понравились. Ну и драгоценному и вечно любимому профессору Дамблдору насолить я не прочь. Не без того. Так что снимите свои побрякушки и наклонитесь. Одену сам, а не то вас-то они и убьют. Ну же!

Санни не стала сопротивляться — а кто бы стал? Это не начальник в офисе, когда за отказ максимум уволят. Это Тёмный Лорд серьги предлагает.

И хотя слова о способности серёг убивать заставили её сжаться от страха и зажмуриться, она покорно наклонила голову.

Правого уха коснулись очень нежно, но расслабляться Санни не спешила. И правильно. Кольнуло так чувствительно, что на глазах выступили слезы. Со вторым ухом она уже была готова, но едва смогла сдержать стон при повторном уколе.

— Боль сейчас пройдёт, теперь эти серьги настроены только на вас, — счёл нужным пояснить Лорд, когда она выпрямилась и стояла перед ним, не зная, что делать дальше. Снятые серьги она с такой силой сжала в кулаке, что они впились в ладонь. — Вы красивая девушка, мисс Прюэтт. Я понимаю старину Нотта, и даже младшего Лестрейнджа. А вот Великого Светлого, увы, понять пока не могу. Вы знаете, что о вас было пророчество? Да, именно, я тоже ни в грош их не ставлю. И тем не менее, его ещё Кассандра произнесла. Знает ли о нём директор Хогвартса — вот в чём вопрос. Он-то обожает такие вещи. Вы должны стать причиной войны. Каково?

— Я? — пискнула Санька, и тут же откашлялась. — Я знаю, что нельзя спрашивать…

— Да уж спрашивайте, — устало махнул рукой Реддл. — Только сядьте, ради Мерлина. Дестини! Коньяк мне и лёгкого вина даме. И закусок каких-нибудь. Живо!

Санька села на место, испуганная и оглушённая.

— Вы уверены? — спросила она и до боли закусила губу. Сглотнув неприятный ком в горле, она, как могла, взяла себя в руки и пояснила Лорду, недоумённо поднявшему бровь. — Вы уверены, что именно я должна стать причиной войны?

Лорд хохотнул:

— Вы мне в самом деле нравитесь, мисс Прюэтт! Раскройте ладонь, нет, другую, в которой ваши испорченные серьги.

Она повиновалась, удивившись, что на ладони и золотых серёжках кровь. Коротким движением палочки Лорд приманил их на свой край стола. Ещё пара движений, и серьги расплавились, слившись воедино. Санька не отрывала от быстрого действа восхищённого взгляда. Вот золотая масса закружилась, сплющилась, потом снова выросла, повинуясь малейшим движениям палочки Лорда. И вот уже на столе лежит маленькое золотое кольцо. На ладони Лорда появилась маленькая рана, из которой одна капля, сорвавшись упала вниз, с шипением впитавшись в кольцо. Санька испуганно дёрнулась, услышав змеиное шипение, но сразу поняла, что его издаёт Лорд, не отрывая взгляда от кольца.

«Так вот как звучит парселтанг! Жутковато!» — вслух произнести это она не рискнула.

— Готово! — удовлетворённо произнёс Лорд, и колечко по воздуху поплыло прямо к ней. — Наденьте на тот самый палец, с которого благородный рыцарь Лестрейндж сорвал у вас проклятое кольцо. Нет, мальчик сделал всё правильно, но не учёл страсть Светлого старика проверять свои ловушки. Это колечко, смею думать, его обманет. Оно тоже станет невидимым и не будет сниматься. И темной магии в нём теперь не меньше. Не пугайтесь, вам она не повредит. А вот вашим врагам очень даже может — просто сожмите кулак и ударьте нападающего. Не бойтесь причинить вред, важно будет ваше чёткое желание. Ну и змеи вам не будут страшны — это уже случайный бонус.

— Я буду понимать змей?

— Ну нет, — усмехнулся Лорд, — такого знания я вам при всём желании дать не смогу. Тут что-то большее потребуется. Да и ни к чему вам, мисс.

Санька осторожно надела кольцо на палец, почувствовала лёгкую щекотку, а потом оно просто исчезло. На ощупь можно было различить тонкий ободок, но если не трогать, то никак не ощущался.

— Мы отвлеклись, — сказал Лорд. — Простите, я неправильно выразился. По пророчеству Кассандры, одному из немногих, вы должны стать поводом для начала войны. Причин же пугающе много и без очаровательной юной леди. Ошибки быть не может — слишком много совпадений — и ваши братья близнецы, и цвет волос всех троих. И чистокровность, и древность рода… И нет, слышать его вам ни к чему. Не хочу лишать вас шанса что-то изменить в своей судьбе. Что вам делать? Просто жить так, как в последнее время. Не старайтесь прыгнуть выше головы. Мне кажется, что после вашего перехода на платформу девять и три четверти, уже многое поменялось. Но не будем загадывать.

— А что там было — на этой платформе?

Взгляд Лорда стал задумчивым:

— Да, вы могли не понять. Сама Магия встретилась на вашем пути, по неизвестным мне причинам. Она окутала вас в момент перехода, сняв всю шелуху с вашего магического ядра. Да, вам практически даровали шанс на новую судьбу, цените, если можете. До этого момента вы были совсем другой, мисс Прюэтт, зрелище не очень аппетитное. Все эти скандалы, эгоизм, инфантильность… Но своим платьем вы меня почти убили. Женщины — это зло в чистом виде. Порой — неизбежное, и даже в каком-то роде приятное зло. Не принимайте на свой счёт. Вы сильно изменились после дара самой Магии. Недаром мужчины вас стали замечать.

— Новая судьба? Дар Магии?

— Понимать не обязательно, просто живите... И пейте вино. Уверяю, оно не отравлено и примесей в нём никаких нет.

Санька взяла бокал и пригубила. Вино было терпким и вкусным. Сделав ещё глоток, она отставила бокал и посмотрела на Лорда. Впервые за время пребывания с ним наедине, ей в голову пришла мысль сказать ему о крестражах, как-то предостеречь.

— Время вашего визита подходит к концу. Я без того потратил на вас непозволительно много времени. Последнее, что скажу — ваш кулон украл тот… та «гадалка». Мой человек смог его забрать, прежде чем мерзавец аппарировал. Забудьте всё, что он вам наплёл. Этот мелкий воришка просто не в состоянии повлиять на судьбу. Разумеется, он мог действовать по чьему-то умыслу. И если только вы по глупости поверите в его слова, они могут сбыться. Кулон носите, грубоватая работа, но хорошо дурь из головы выбивает. Беритесь за цепочку, и не поминайте лихом.

— Подождите! — воскликнула Санька, в то же время понимая, что у неё нет шансов в чём-то его убедить. Поэтому на его вопросительный взгляд ответила совсем не то, что хотела. — А можно мне это запомнить? Пожалуйста. Вы ведь подарили серьги. Они же не просто так!

— Ха, — Том Марволо Реддл развеселился. — Ох не просто, мисс Прюэтт. Даже не представляете насколько. Пожалейте легилементов, леди, не смотрите им в глаза. И да — эти не рассыпятся даже от такого же хитрозакрученного Обливиейта, который у вас имеется. Серьги такое непотребство просто отобьют.

— Мне уже стирали память? — ужаснулась Санни.

— Да, мисс, Прюэтт. И было бы бессердечно с моей стороны отменить этот Обливиейт. Иногда Великий Светлый поступает милосердно, должен признать. Так что — не сниму, не просите. И извиняться не вижу смысла. Ни к чему вам помнить то, что уже не изменить. И предупреждать ни о чём не стану, а то такого наворотить можно…

— А вы? Тоже сотрёте? — ей захотелось заплакать, но она держалась.

— Ладно, не смотрите так на меня, леди. Всё запомните, так и быть. Но рассказать никому не сможете. Только прошу — обойдитесь без эротических фантазий с моим участием.

Санька вспыхнула, мучительно краснея. Вот зачем он напомнил?!

— Я никогда… — пролепетала она под его насмешливым взглядом. — Спасибо!

— Пожалуйста, — поморщился он. — Ладно, забирайте кулон, и сразу его наденьте, как туда прибудете. Только встаньте, будьте добры. Иначе шлёпнетесь прямо на мостовую. Не эстетично и больно.

— Прощайте, — она поспешно встала и схватила цепочку, последний раз посмотрев на Тёмного Лорда. Мир вокруг закружился уже знакомым вихрем. Приземление было жёстким, но хотя бы она снова устояла на ногах. Вокруг, несмотря на субботний день, народу было немного. Да и эти редкие прохожие не обратили на её появление никакого внимания — обычное дело для магов.

Она немножко постояла, дыша полной грудью, и вознося благодарственные молитвы всем известным святым. Надела медальон на шею, спрятав под одеждой, а потом решительно толкнула дверь в таверну. Впрочем, быстро оглядевшись и не увидев подруг, она поспешила покинуть заполненный народом зал.

Девчонки нашлись в «Трёх мётлах». Но, заметив рядом с Эжени Роберта и Дамиана Вестерфорда, Санька не стала к ним подходить. Захотелось побыть одной и обдумать невероятное знакомство с Тёмным Лордом. Она непринуждённо присоединилась к группе старшекурсников с Хаффлпаффа, некоторые из которых приветливо ей кивнули, и дошла с ними до школы. Бродить одна впредь она теперь точно поостережётся.

* * *

В гостиной Гриффиндора было шумно и весело. Поздоровавшись с девочками, которые на неё оглянулись, Санька сразу поднялась к себе в комнату. Сняв тёплую мантию, она долго стояла без движения у окна, заново переживая встречу с Лордом. Её била дрожь. Вечно у неё замедленная реакция. Подумать было о чём. Хотя бы о пророчестве, в котором говорится, что она станет поводом к войне. Это было страшно. Но Лорд сказал, что выше головы не прыгнешь, и ей надо просто жить. Поверить ему, что ли?

А вот Обливиейт, о котором упоминал Реддл, обеспокоил её не на шутку. Кто на неё наложил его, когда? Впрочем, поругав свою садовую голову, она ответила на первый вопрос сама. Великим Светлым Том явно называл Дамблдора. Неужели директор сделал это с ней? Но когда и зачем? Стоило упросить Лорда снять его, что бы там ни было. Но теперь уже поздно. Сомнительно, что ей представится случай ещё раз с ним говорить.

А ещё её удручала какая-то обыденность ситуации! Великий Мерлин! Она с Волдемортом встретилась! Разговаривала с ним чуть не полчаса. Да он мысли её читал! А у неё ощущение, что просто прогулялась в Хогсмид, и зашла в гости. И никто просто не поверит, что она его видела. И это… И это хорошо!

Ну почему он не увидел память о её прошлой жизни? Будь на её месте другая попаданка, Тёмный Лорд уже носился бы, уничтожая крестражи, а может быть, влюбился бы и трахнул её прямо в бассейне для начала. А у неё всё так буднично. Да он её даже всерьёз не принял. Так, мелкая девочка, глупая и нелепая. Не то чтобы ей хотелось с ним переспать — Саньку пугала до дрожи сама мысль о таком. Тем более она бы не хотела его влюблённости, хотя даже представить сложно, что такой человек умеет влюбляться. Но ведь могла бы намекнуть на послезнание?

Нет, ничего она не могла. Разве что не выйти оттуда живой. Вот в это верилось легко.

Она прислонилась лбом к стеклу, вглядываясь в смутное отражение. Темнело уже рано, и она отчётливо видела блестящую серьгу на своём ухе. Мочку охватывало широкое кольцо из светлого металла, усыпанное маленькими прозрачными камешками, а на подвеске в оправе такого же серебристого металла висел синий крупный камень в виде капли. Сапфир и бриллианты? Сколько же такое стоит? Очень было сомнительно, что Тёмный Лорд мог подарить дешёвку. Она бросилась в душевую, чтобы рассмотреть это чудо в нормальном зеркале. «О Мерлин!» — Санни затаила дыхание. Это было красиво! При попытке снять и рассмотреть это великолепие, Санни с огорчением поняла, что кольцо сплошное, никакого замочка не было и в помине. То есть снять его могут, только порвав ухо. Её аж передёрнуло от такой перспективы. А если ей подарят другие? Впрочем, что об этом переживать раньше времени? Ещё немного полюбовавшись подарком Волдеморта, и отметив, что сапфиры хорошо подходят к её глазам, она решила успокоиться и на время забыть о жутком и волнующем приключении. Сказали «живи, как жила» — вот и будет.

Приняв душ, Санька устроилась за столом с учебниками и новыми эссе братьев, но тут же вспомнила про задумку позвонить тётке Мюриэль. Платье же. Она слабо улыбнулась, вспомнив реакцию Лорда на это платье, и достала из сумки зеркальце.

К сожалению, как его активировать она не знала. Не помогли ни стук по поверхности, ни произнесение имени тётки вслух, ни другие манипуляции. Настоящая Молли знала, это ясно. Пришлось звать Лакки.

Эльфиечка появилась почти сразу. Она с умилением рассматривала Саньку, сложив лапки на груди.

— Лакки позвала хозяйка. Лакки готова служить, — проговорила она ласково.

— Привет, Лакки, — Санька улыбнулась, маленькая эльфийка ей очень нравилась. — Скажи мне, тётя сейчас занята?

— Хозяйка Мюриэль изволит пить чай в малой гостиной. У хозяйки Мюриэль гости.

— Что за гости, Лакки, я их знаю?

— Хозяйка Александра их знает. Это хозяйка Летиция, мама хозяйки Александры.

— Мама! — сердце Сашки вдруг захлестнула тоска. У неё есть мать! А она ни разу её не видела.

— Лакки огорчила хозяйку Александру?

— Нет, Лакки, нет, всё в порядке. Я прошу тебя, не называй меня хозяйкой Александрой. Пожалуйста, зови меня Санни. Мне так будет приятней.

— Хозяйка… Санни очень добра. Лакки будет звать её Санни. Это большая честь для Лакки!

— Лакки, а ты могла бы сказать моей тёте, что я хочу с ней поговорить.

Домовушка удивлённо уставилась на зеркальце в руках у хозяйки.

— Хозяйка Мюриэль всегда-всегда носит с собой такое же зеркальце. Санни нужно постучать в него.

— Не выходит. — Санька демонстративно постучала по поверхности костяшками пальцев.

— Санни потеряла волшебную палочку? — охнула домовушка, смешно всплеснув руками.

Впору было постучать себя по голове. Санька рассмеялась и, не удержавшись, погладила домовушку между смешными ушами. Та прикрыла глаза и осторожно прижалась к ней боком.

— Эх, Лакки, какая же бестолковая у тебя хозяйка. Правда?

— Это не так, — блаженным голосом отозвалась эльфийка. — Санни добрая и много учится. Лакки гордится своей хозяйкой.

— Сделай одолжение, — попросила Санька спустя несколько минут. — Сообщи мне, когда тётя останется одна. Мне нужно с ней поговорить.

— Лакки сделает. Что-нибудь принести для Санни?

— Я бы не отказалась от чашки чая.

После ухода домовушки Санни успела написать черновик по зельям, радуясь, что у неё гораздо лучше получается писать пером, чем в самом начале. Всего две кляксы, но вот почерк! Сейчас он изменился по сравнению с почерком прошлой Молли, стал более разборчивым, ровным, аккуратным. В этом у неё была схожесть с почерком Гидеона. Она и с самого начала боялась из-за этого писать родителям. Да и стиля писем Молли совсем не знала. А теперь и вовсе было страшно — различия будут явными, и как тут вопросов избежать.

А ведь великий легилемент Волдеморт не увидел в её голове, что она попаданка! Иначе точно спросил бы. Или хоть как-то дал понять. Но видел какую-то Магию, какой-то её дар. Может и родителям сказать что-то в этом роде? Тем более, судя по словам Реддла — это правда. И более того, не слишком удививший его дар. Да, стоит об этом сказать. Это может хоть частично объяснить изменения в её характере и поведении. И возможно — в её почерке. Учителя ведь не предъявляли никаких претензий, что писала не она. Так что не сильно он изменился.

Недолго думая, Санни выхватила новый лист пергамента из стопки на столе и взяла перо.

«Дорогая мама, простите, что вам не писала.

У меня всё хорошо».

На этом месте она застопорилась. А что писать? Пугать родителей не хотелось вообще. А обращение? Правильно ли она обратилась к матери.

Скомкав листок, Санька подпрыгнула от хлопка рядом со стулом.

Лакки поставила на стол поднос с дымящимся чаем и тремя большими пирожными.

— Хозяйка Мюриэль проводила гостей. Хозяйка Мюриэль читает газету в своём кабинете.

— Спасибо, Лакки, — Санька освободила поднос и сделала большой глоток ароматного чая. Она пропустила обед и потому очень обрадовалась пирожным. — Скажи! А ты могла бы раздобыть у моих родителей хоть несколько писем, что писала я им в прошлом году?

— Лакки сожалеет, — эльфийка втянула голову в плечи. — Лакки не может без Санни попасть в дом Прюэттов. Лакки очень ждёт Рождества. Когда Санни возьмёт её в свой дом.

— Не огорчайся, пожалуйста! — воскликнула Санни. — Это такие пустяки. Да мне и не нужно, если подумать.

— Лаки может принести письмо Санни к маме, которое валялось под кроватью скомканное в комнате Санни в доме хозяйки Мюриэль. Санни не захотела его отправлять. А Лаки его сохранила.

— Ах ты умница!

От порыва чувств, Санька притянула к себе домовушку за уши и поцеловала в обе щёчки. Та хихикнула и, ткнувшись в её колени, кажется, даже всхлипнула. И тут же исчезла.

Через несколько секунд аккуратно разглаженное письмо прежней Молли лежало у неё на столе. Рядом покоился мешочек . Как сказала домовушка — это «тоже валялось под кроватью, но Лакки всё собрала и сохранила».

Первым делом Санька прочла письмо. Почерк действительно отличался, но не сильно. Возможно, вообще дело было в аккуратности.

«Мама, домой я не поеду». Следующее предложение было перечёркнуто: «Видеть вас не хочу!!!».

«Я отправлюсь на вокзал из дома тёти Мюриэль. Скажи братьям, чтобы не опаздывали. У меня тяжёлые чемоданы. Скажи папе, что он...» Дальше снова было зачёркнутое слово, которое прочесть не удалось.

«Тётка сумасшедшая, но, по крайней мере, не заставляет меня учиться летом и не требует участвовать в ритуалах. Все эти ритуалы тёмные, директор Дамблдор сказал, что я должна остерегаться. Ваша тёмная магия к добру не ведёт! И вообще я уже совершеннолетняя. Скажи папе, что поэтому я не пойду на восемнадцатилетие с ним в Гринготтс. Я не буду давать паршивым гоблинам свою кровь! Они вообще…»

На этом письмо оборвалось. А у Саньки оборвалось сердце. Мерлин, какая же тупая была Молли! Как она могла слушать Дамблдора в таких вещах? На уроках по рунам им целую лекцию прочли о том, как важны ритуалы для укрепления семьи, рода и родового жилища. А если она отправила письмо, переписав его начистовую?

Но Санька тут же вспомнила, что отец ей написал о походе в Гринготтс. Значит, такое письмо эта дурочка не отправила?

В мешочке оказалось два интересных браслета, колечко, серьги и медальон. Если это артефакты, стоило их кому-то показать, прежде, чем примерять. Так что положила мешочек в сумку.

После этого, глубоко вздохнув, Санька решительно взяла новый пергамент.

«Дорогая мама! Простите, что я долго не писала. Много чего произошло, но лучше я расскажу при встрече. Сейчас у меня всё хорошо. Я стала лучше учиться. Профессора меня хвалили. Только на ЗОТИ мистер Робертс ко мне придирается.

Милая мама, я соскучилась. Скажи папе, что и по нему тоже. Я очень жду дня рождения, чтобы увидеться с ним. Передавай привет Фабиану и Гидеону. Я постоянно ношу их кулон от приворота. Мамочка, я люблю вас всех. Ваша Санни».

Санька свернула письмо трубочкой и запечатала заклинанием. Она не раз видела, как это делали Эжени и Роб. Оставалось отправить и будь что будет.

Тётка Мюриэль отозвалась почти сразу, стоило трижды стукнуть кончиком палочки по зеркалу.

— Так-так-так, — принялась она подозрительно рассматривать племянницу, — новые серьги? Откуда?

— Подарили, — отмахнулась Санька, боясь, что не сможет ответить. И стараясь быстрее увести тему в нужное русло. — Тётушка, мне нужны деньги.

— Удивила! — хохотнула та, откидываясь на спинку кресла. — И что в этот раз? Метла? Сумочка как у Эжени? Или подарок Артуру?

— Тётушка, — решилась Санька, проигнорировав насмешку. — Бал скоро. Я подобрала себе платье в итальянском журнале. Оно стоит семьсот пятьдесят галеонов. Я отдам тебе, как только смогу.

— Санни! — пророкотала старушка, сдвинув брови. — Сколько раз говорить, не части.

Она снова расслабилась и стала уточнять вполне добродушно и с любопытством:

— Подробнее, дорогая. Что за платье? С каких пор ты любишь балы? Неужто этот Уизли пригласил?

— Платье зелёное с серебристой вышивкой. Очень красивое.

— Хм, цвета Слизерина? Ладно, ладно, не кривись, платье — это платье. Так что — этот Артур пригласил?

— Не он, тётушка. Но я не могу сказать кто. Я обещала…

— Клятву дала? Ты меня заинтриговала!

— Нет, просто обещала не болтать.

— А-а, напугала, — отмахнулась Мюриэль. — раз клятвы не было — говори. Мне можно.

Санька улыбнулась и покачала головой:

— Тётушка, вы ведь сразу всем расскажете, мне ли не знать, — она говорила наугад, но судя по всему, угадала. Испуг от своей наглости сразу прошёл. С тёткой было легко общаться.

— Ну что же мне, самой тебе клятву давать? Так ты же там, а я здесь. Не получится.

— Потому и не скажу.

— Хитрюга. Ладно, смотри! Клянусь никому не раскрывать имя кавалера моей внучки, что поведёт её на осенний бал.

Сверкнула вспышка, окутавшая тётушку вместе с палочкой.

— Люмос! — взмахнула она ею. — Убедилась? Выкладывай!

Санька тяжело вздохнула.

— Это слизеринец, тётушка, — осторожно сказала она.

Тётка развеселилась:

— Да иди ты! И как же тебя угораздило-то?

— Пари заключили, — поморщилась Санька, и видя, как загорелись глаза родственницы, обречённо добавила: — если он ловит снитч, я иду с ним на бал.

— Поймал?

— Ага.

— А чего нос повесила? Давай уже имя. А то я не помню, кто у них в ловцах.

— Тётушка, он младше меня на два года!

— Так, не говори, я угадаю! Андрэ Селвин?

— Он шестикурсник, а это…

— Пятый курс, поняла. Джастин Паркинсон? Дрого Далтон? Кто у них там ещё…

Санька восхищённо смотрела на хорошо осведомлённую тётушку.

— Нет, не они.

— Погоди-ка, — прищурилась та, неверяще уставясь на внучку. — Только не говори мне, что это Рабастан Лестрейндж!

— Могу и не говорить, но ты сама сказала, — буркнула Санька.

— Мерлин, детка! У тебя появился вкус? Зачем ты взяла клятву со старой тётушки? И не стыдно? О Мордред и Моргана, если об этом узнает… О нет. Детка, немедленно освободи меня от клятвы!

— Нет, тётушка! — Саньке было и смешно, и неловко от её радости. Она наверняка уже и свадьбу представила. — Ты обещала!

— Освободи, и получишь восемьсот галеонов.

Не очень приятно, когда тебя загоняют в угол. Санька прищурилась:

— Это нечестно!

— Тысяча галеонов без возврата!

— Нет! Я не хочу это прочитать в передовице «Пророка»!

А что такое возможно, она только сейчас осознала. Тётушка обожала сплетни, это очевидно. И оттого было ещё горше, что денег Санька теперь не получит. Надо было быть умнее, и потребовать до имени Рабастана клятву дать деньги.

— Расслабься, детка! — Мюриэль усмехнулась. — Знаешь, Санни, уважаю. Прав Гидеон — повзрослела. Да одно то, что идёшь со слизеринцем… Знала я, что факультет тётки тебе понравится в итоге. Вот что твой Гриффиндор? Ладно, ладно, молчу. Лестрейнджа одобряю. Хотя лучше бы старшего. Но тут ты опоздала. Помолвка была летом. Ох уж эти Блэки! Дам восемьсот и ту диадему, что ты просила летом. Купи ещё туфельки к платью. Отдавать не надо, это будет подарком на твой день рождения! Извини, дорогая, у меня срочное дело.

— Какое? — обрадованная Санька тут же насторожилась.

— Мне нужно срочно раздобыть его колдографию.

— Тётушка! Я даже не влюблена в него! Немедленно прекрати.

— Но он тебе хотя бы нравится? — сочувственно спросила тётка и царственно подняла бровь.

— Конечно нравится, но…

— Пока, дорогая.

Санька бессильно уронила руки на колени. Позвонить тётке было плохой идеей.

Кручок, суровый эльф, появился, когда она уже собиралась бежать в совятню — отправлять письмо матери.

— Кручок явился по поручению хозяйки Мюриэль. Она передаёт своей племяннице Санни девятьсот двадцать галеонов и диадему.

Мешок с галеонами звякнул, когда Кручок опустил его на пол. Коробку с диадемой он положил на стол.

— Спасибо, дорогой Кручок, — робко поблагодарила Санни, слишком суровый вид был у этого домовика. — А почему девятьсот двадцать? Тётушка обещала восемьсот.

— Кручок слышал, как хозяйка советовалась с госпожой Блэк насчёт туфель для племянницы.

Санька зажмурилась. Она не хотела знать, что ещё предпримет тётка. Похоже, обойти клятву — для неё вопрос времени.

— Спасибо, Кручок. Ты можешь идти. Я очень благодарна тётушке за подарок.

Домовик поклонился и исчез. Мешок с галеонами — тяжеленный, как оказалось — она запихнула в свою сумку. Благодаря эффекту расширения пространства, вес сразу перестал ощущаться. Диадему, не открывая, поставила на полку в шкафу и побежала в совятню. Отправить письмо матери стоило как можно быстрее — пока она не передумала.

Когда на середине лестницы, ведущей в совятню, её догнал Рудольфус, она даже не удивилась.

— Привет, Прюэтт!

— Лестрейндж! — на выхваченную палочку он отреагировать не успел. Просто не ожидал нападения. И Санни торжествующе приставила её к его горлу. — Говори немедленно, как ты узнаёшь, что я здесь! Учти, в такие совпадения я не верю!

— Санни, ты чего? — он криво улыбнулся, делая шаг назад. Но на одной ступеньке было тесновато — далеко не отступишь.

— Руки! Не двигайся. Быстро говори, как ты узнаёшь.

Он ухмыльнулся и поднял руки.

— Проклянёшь летучемышиным сглазом? — поинтересовался скучающим тоном.

— Нет, — холодно ответила она, — перестану тебе верить!

И поняла, что сказала правду. А почему она ему верила, потом подумает.

Лестрейндж улыбаться перестал. Видимо почувствовал, что она на взводе.

— У Блэков есть одна книжица, она попалась мне на глаза летом, когда я там гостил. Можно так зачаровать план комнаты, или что-то другое, что будешь видеть, кто в ней находится.

— И ты зачаровал план этой лестницы? — Санни тут же поверила — недаром Мародёрам удалось зачаровать карту Хогвартса. Сириус, видимо, тоже эту книжицу нашёл!

— Да.

— И всё?

— Остальное тебе знать не обязательно.

— Ладно, — согласилась Санька, — а как ты появляешься здесь так быстро?

— Хм, поверишь, что префекту школы можно аппарировать внутри Хога?

— Эжени не говорила этого!

— Она не знает, — пожал он плечом. — Будет жаль, если ты ей расскажешь.

— Очень по-джентльменски, — фыркнула Санька, — но у меня ещё вопрос — ты следишь за мной?

— Да, — не стал он отпираться. — Хотя мои возможности ограничены.

— Кто поручил?

— Санни — это не смешно!

Серьёзный Рудольфус немножко пугал, но по сравнению с тем же Тёмным Лордом, он был всего лишь мальчишкой.

— У тебя новые серьги, — вдруг сказал он. — Молодец!

— Не уводи разговор! Хотя — ты мне скажешь, что это было — тогда, перед матчем?

— Санни!

— Руди!

Он смотрел нахмурившись, и Саньке вдруг стало стыдно. Пристала к парню, а он, между прочим, гадкое кольцо с неё снял, а ещё танцам учит.

Она убрала палочку и пошла наверх, не оглядываясь.

Рудольфус догнал её наверху.

— Хочешь воспользоваться суперчестной совой? — спросил, как ни в чём не бывало.

Девушка растеряно осмотрела стаю глазастых сов, понимая, что даже не в курсе, есть ли у неё сова.

— Я знаю, что у тебя нет своей совы и ты пользуешься школьными, но ты ж сама переживала…

— Хорошо! Вот!

— Кому письмо? — Рудольфус свистнул, и ему на руку приземлилась уже знакомая Саньке небольшая сова.

— Маме, — тихо пробормотала Санька. Это признание почему-то сделать было тяжело. Как она могла так долго тянуть?

Лестрейндж кивнул и ловко привязал письмо к лапке. Печенье нашлось у него в кармане, сова его сразу схрумкала и посмотрела на хозяина вопросительно.

— Санни, ответ нужен? — дождавшись её отрицательного покачивания головой, Руди погладил сову: — Леди Летиции Прюэтт, дорогая. Если захочет написать ответ — подожди.

Сова понятливо ухнула и улетела.

— Больше никому писать не будешь? — поинтересовался префект.

— Нет. Ой, мне нужно поговорить с Валери! Можешь ей передать?

— М-м, в библиотеке через полчаса?

— Через полчаса будет ужин. Давай просто — после ужина.

— На тебе лица нет, Санни, что-то случилось? — Рудольфус спускался рядом с ней по более широкой лестнице, ведущей на седьмой этаж.

Она покачала головой, переживая, как мать воспримет письмо. Да, мать... Она уже давно перестала плакать по ночам по прошлой жизни, и все чаще понимала, что живёт этой как своей. И мать — это на самом деле её мать. И это было очень странно. Маленькой она завидовала одноклассникам, у которых были родители, или хотя бы одна мама. Бабушка её любила, но этого казалось так мало.

— Я видел тебя в Хогсмиде. Ты откуда-то аппарировала. Научилась уже? Я слышал, ты даже не стала сдавать экзамен на пятом курсе.

— Портключ, — отмахнулась она, не подумав. Слишком обрадовалась информации из Моллиного прошлого. И не надо врать, почему она разучилась аппарировать.

— Незарегистрированный? — удивился Рудольфус. — Твой медальон заблокирован — я видел. Смотри, если кто узнает!

Санька остановилась как вкопанная. А ведь правда — у неё же есть портключ домой. Этот маленький медальончик!

— Почему заблокированный?

— Прюэтт, ты как с луны свалилась, честное слово! Портключи блокируют деканы. Разблокировать могут только по уважительной причине.

Санька пожала плечом и стала спускаться дальше. Внезапно её осенило:

— Слушай, Руди, а научи меня аппарировать!

— Что-то много ты от меня хочешь, Санни. Мне вот больше делать нечего, как…

— Ладно, забудь.

— А ты Рабастана попроси, они как раз это проходят, скоро и экзамен сдавать будут.

— Он в этом так хорош? — с сомнением уточнила она.

— Он во многом хорош, — вздохнул префект. — А в этом лучший! Сам научился ещё пару лет назад.

— Попрошу! Хотя нет. Наверняка опять потребует что-нибудь неприемлемое. Твой брат, Рудольфус, ничего просто так не делает!

— О как! Я слышу обиженные нотки в твоём голосе?

— Отстань. И давай разойдёмся. Иди по той лестнице, или аппарируй уже, префект!

* * *

После ужина Санька сразу побежала в библиотеку. Эжени ужинать не пришла, и не пришлось ничего объяснять. От Артура отделаться было легко — при упоминании библиотеки он скривился и отговорился какой-то ерундой, Санька даже не вслушивалась.

Валери появилась одна и с улыбкой взяла мешок с деньгами, переложив их в свою сумку.

— Именно то платье? — уточнила она. — Зелёное с серебром из итальянского журнала?

— Да, только там девятьсот галеонов. — Двадцать галеонов Санька отложила на непредвиденные нужды. Вместе с тёткиными у неё теперь оставался тридцать один галеон с мелочью. Негусто, но она тут практически на полном обеспечении. — Может, ещё на туфли хватит?

— О, и не только на туфли. Какие хочешь?

Санька замялась. Она видела, какая красивая обувь у Валери Нотт.

— Я надеялась на твой вкус.

Валери улыбнулась шире:

— Сделаем, не боись! Ну, я побежала, не терпится сделать заказ. И кстати, серьги классные! Может синее платье? Они могут изменить цвет.

— Даже не знаю.

— А, не горюй, я почти придумала. Поверь, все парни будут у твоих ног. И Рабастан тоже, — она так игриво подмигнула, что Санька ощутила жар, заливающий щёки.

Слишком часто ей приходилось краснеть за этот день! Но как иначе, если младший Лестрейндж сразу представился у её ног, на коленях, с дерзким весёлым взглядом и зажатой в зубах розой? Дальше фантазия не работала.

* * *

— Всё лежишь? — Рудольфус вошёл в спальню пятикурсников и согнал с кровати Джастина. — Паркинсон, погуляй немного!

Парень с готовностью вскочил и вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. Руди сразу наложил на комнату заглушающее.

— Рабастан! Почему не ужинал? И на обеде тебя не видели.

Младший Лестрейндж даже голову не повернул. Закинув руки за голову, он бездумно пялился в потолок, лёжа на спине:

— Отвали, брат!

— Что на этот раз? Она улыбнулась профессору Робертсу? Ты дебил, братишка…

— Флинт видел в Хогсмиде, как неизвестный тип дал ей портключ. Как ты считаешь, если я вызову Нотта на дуэль…

— То ты труп, брат! Я тебе запрещаю.

— Не имеешь права, ты не глава Рода!

Рудольфус вздохнул и пересел на его кровать. Рабастан передёрнул плечами и отвернулся к стене.

— Я тоже видел этого неизвестного, представь себе. И я как раз разговаривал с Ноттом. В закрытом кабинете. Скажи спасибо, что Магнус сидел спиной к окну. Она вернулась через двадцать минут очень грустная. Хотел бы я знать, кто и куда её отправлял. Возможно, что родители или братья. У неё новые серьги.

Рабастан вскочил, одним махом перемахнув через брата.

— Жрать хочу, — сообщил он весело, направляясь к двери. — Спасибо, брат! Пойду, ограблю домовиков!

— Ну если тебе неинтересно, что думает о тебе эта рыжая бестия…

Младший Лестрейндж настороженно замер у двери.

— И что же? — голос его подвёл, и он, кашлянув, рявкнул: — Руди!

— «Твой брат, Рудольфус, ничего не делает просто так», — процитировал префект, усмехаясь. — И знаешь, я склонен с ней согласиться. Поэтому не удивлюсь, если она попросит об одном одолжении кого-то из грифов.

— О чём? Деньги? Артефакты? Зелья? Блять, не тяни, Руди! Моё терпение не безгранично.

— Я в душе не ебу, какого драккла я тебе помогаю, Басти. Нотт убьёт нас обоих! — тяжело вздохнув, Рудольфус поднялся с кровати. — Она мечтает научиться аппарировать.

— Она что — не умеет?

— Нет. Когда все сдавали, Санни отлёживалась в больничном крыле, если мне не изменяет память. А потом заявила, что ей это нахрен не нужно. Помню этот случай на уроке трансфигурации. Мы ещё ржали, и она прокляла Флинта очень неприятным заклятием. А теперь вдруг попросила меня научить её. Тебе не кажется, что у неё подозрительно мало друзей среди грифов?

— И ты замолвил за меня словечко? Правда?

— Я обидел её, отказавшись учить. Вот и пришлось сказать, что ты — лучший. Мордред, это было ошибкой!

— Я люблю тебя, брат! — Рабастан просиял и пулей вылетел из комнаты.

Префект достал палочку и парой заклинаний привёл кровать брата в идеальное состояние.

— Мордред! На чьей я стороне?

Грязно выругавшись, он снял заглушающее и пошёл искать Бель. Иногда она умела найти выход из совершенно невозможных ситуаций. Если бы не она, спина Басти была бы сейчас исполосована. Прингл денег не взял бы, дракклов садист. А вот тёмный артефакт Блэков, позволяющий видеть сквозь одежду, этот извращенец взял с удовольствием. И то потому, что его невеста может уговорить кого угодно, если захочет. Хорошо, что вещь фамильная и вернётся к Бель не позже, чем через пару недель. Параноики эти Блэки, и психи, что уж скрывать! Но Бель — уникум.

* * *

Дамиан Вестерфорд недаром считался лучшим на своём факультете. Однако и ему было сложно общаться с Великим Светлым. Он не понимал его цели, того, что двигало старым пауком. И насчёт «всеобщего блага» давно не обольщался. Что им движет — жажда власти? Богатства? Славы? И больше всего юного зельевара бесило то, что его-то Альбус Великий понимал преотлично. И та запись в думосборе была стопроцентным попаданием. Откуда? И какая тонкая игра — обработать его так мастерски, предварительно заставив испытывать каменную эрекцию. А иначе и быть не могло — во время просмотра самого счастливого момента из отдыха в Италии, Дамиан едва не кончил.

Да, директор намекал, что есть и ещё записи, сладко улыбался, спрашивая: «как же так, мой мальчик?». А Дамиану хотелось упасть на колени и умолять отдать ему это единственное имеющее для него значение воспоминание. Сладенький Роб под Империо смотрелся так трогательно и беззащитно! И было так жаль, что мальчишка даже не помнит о таком славном эпизоде собственной жизни.

На остальные воспоминания, даже если бы они нашлись у паука, Дамиану было плевать, и директор явно знал об этом. И ведь не грозил Азкабаном за непростительные. Не попрекал совращением несовершеннолетних. А словно предлагал самому найти выход. Давал, мать его, второй шанс.

Предлагать деньги Вестерфорд не стал, чувствовал, что не прокатит. А вот соблазнить зельями стоило. Раздавленный чувством неудовлетворённости и безысходности, он нагло предложил откупиться варкой редких зелий. За деньги, но в разы меньшие. Бесплатно предлагать было чревато. А вот качество он гарантировал на уровне мастерства.

«Зачем же»? — спросил тогда директор. Ну конечно, сам ведь неплохой зельевар, хотя насчёт ученичества у Фламеля — это сказки. И Дамиану пришлось выложить козырь, сказал, что готов использовать никому не известные семейные рецепты, даже запрещённые, но только для «всеобщего блага». И взамен, кроме оплаты, потребовал ещё место для лаборатории. Ингредиенты и инструменты проблемы не составляли. Директор на издёвку внимания не обратил, о лаборатории обещал подумать и отпустил его с миром. Но воспоминание о сладком Робе оставил себе, старый извращенец!

Потом, конечно, всё наладилось. Хитрый паук действовал через студентов. Тот же Артур, заикаясь и краснея, предлагал просто гроши за неимоверно сложное зелье. И Вестерфорд согласился, понимая, откуда растут уши и борода.

Сейчас, пройдя мимо горгульи, Вестерфорд легко взбежал в директорский кабинет. Какое поручение будет на этот раз думать не хотелось.

— Мальчик мой, проходи. Может чаю? — директор поглаживал перья своего страшного облезлого Феникса, скармливая ему орешки.

Чай после того первого раза, когда Дамиан пришёл с готовым зельем памяти самого лучшего качества, Дамблдор наливал без примесей. И как сразу в голову паука не пришло, что зельевар отличит малейшее изменение запаха? А ведь даже не извинился, а с удовольствием представил это как проверку его профессионализма.

— Не откажусь. Но к делу, профессор. Я спешу, извините.

— Я хотел подарить тебе подарок, мой мальчик. Завтра твой день рождения, я не ошибся?

Пришлось улыбаться, сцепив зубы. Да, как ты мог ошибиться, когда на каждого студента у тебя толстенькое досье?

— Мне не нужно подарков, — отказался Дамиан.

— Возьми. Я верю в людей, мой мальчик. Любовь — это самое главное в жизни каждого. Я думаю, ты сможешь его уничтожить, и начать новую жизнь.

Ладони Вестерфорда стали холодными и влажными, как всегда случалось от волнения. Если это то, о чём он думает…

— Да это оно, — понимающе улыбнулся директор, указав на центр столика перед креслами для посетителей.

И как он сразу не приметил этот хрустальный флакон с белёсой дымкой внутри? Думосбор заказать не проблема. Отец всё оплатит. Собственное воспоминание не стоило и кната. Он слишком увяз тогда эмоционально, дорвавшись до вожделенного. И воспоминания получились паршивые одни световые пятна, эмоции, мать их.

И даже плевать было, что директор мог наделать себе копий. Пусть подавится.

— Мальчик мой, я только хотел просить помочь Артуру. Ему нелегко сейчас.

А вот и оплата. Да помогать рыжему придурку уже не в новинку. Зачем такие реверансы?

— Конечно, профессор!

— Вот и славно, мой мальчик. Рад был повидать.

Под вечер Дамиан чувствовал себя расслабленным и счастливым, потому нисколько не огорчился приходу рыжего.

— Что тебе? — это вышло почти ласково.

Рыжик прятал глаза и заикался. И выудить из него информацию казалось делом невозможным. Пришлось пригрозить отравлением. Сработало.

— Жидкий Империо? — присвистнул Вестерфорд, разобрав бормотание парня. — На кой?

Рыжик краснел, пыхтел и молчал.

— Знаешь, сколько это стоит, дорогой? — он уже понимал, что отказа директор не поймёт. Сам же предлагал запрещённые.

— Сколько? — спросил Артур.

— Не меньше пяти!

— Тысяч? — ужаснулся этот придурок.

— Лет, — холодно поправил Дамиан. — Строгого режима, на самом нижнем уровне.

Теперь Рыжик стал бледен. Но пыхтел по—прежнему упрямо.

— Сто галеонов. Неделя.

— У меня только восемьдесят семь. Я… Я не смогу… Не сейчас…

— Хорошо, пусть восемьдесят, но только в этот раз. И свали уже с моих глаз! Сообщу письмом, как всегда.

Артур убрался, а Дамиан, плеснув себе в стакан дорогого коньяка, подошёл к думосбору. Ещё разок погрузиться в эйфорию, чтобы стереть воспоминание об Уизли, а потом он займётся очередным заказом директора. У Рыжика на такое ни смелости, ни мозгов бы не хватило.