Край непуганых идиотов (джен)

Минувшее лето оказалось богатым на происшествия. А всё почему? Потому что новичков развелось нынче, как собак нерезаных. Вот и влипают то в одно, то в другое. Как Юрик наш.

Юрик оказался такой же невнятный, как и Толик, но только кипучий. Бывало, выходим после Выброса спокойно, чинно, благородно, а Юрик глаза вылупит, хлеборезку разинет и мчит впереди всех в надежде счастье своё урвать. Ну, и конечно при таком раскладе ничего не находит. А уж примечать да сопоставлять знаки, подсказки и приметы Зоны и вовсе не умел. Вижу я — ещё один орёл прямиком в кредит «выгодный» летит, вот-вот вляпается.

— Юрик, — говорю, — ты лучше оружие брошенное собирай. Перестрелки вон по десять раз на дню бывают, а Выброс раз в две недели, а то и реже. И ствол на земле видать лучше, чем артефакт — не проворонишь.

Сам знаю, что советов давать не следовало, особенно после Толика, но вот не удержался. Нам старым только повод дай мудростью да накопленным опытом поделиться.

В общем, обрадовался Юрик и давай скорей совет в жизнь претворять со всей своей кипучестью. Как где перестрелка — он там. Морду высунет из-за дерева или камня какого-нибудь и ждёт. Вреда от него, конечно, никакого, но все страшно психовали. Любопытная харя в кустах отвлекает от поставленной задачи, знаете ли, и портит настроение в целом.

Это как будто сидишь в парке на скамеечке, любуешься девушками, потягиваешь неспешно пивко холодненькое, и вдруг появляется вонючий, похмельный бомж и стоит над душой в ожидании бутылки. Он не суётся с разговорами, просто ждёт, распространяя ядрёный выхлоп. Вроде не мешает, но на твоём безоблачном горизонте появилась туча, девушки обходят твою скамейку стороной, а ты торопливо, без всякого удовольствия глотаешь пиво. А потом и вовсе сбегаешь, оставив стервятнику полбутылки отличного пойла. Представили?

Так и Юрик. В него и стреляли, и гранатами швырялись и просто пытались в зубы сунуть, но, как я говорил давеча, Юрик был кипуч и энергичен, а потому в лёгкую уходил от народного гнева. А уж как слух навострил. Мог расслышать приглушённый расстоянием выстрел даже из своего подвала! Даже сквозь сон! Даже пьяным! После чего немедля спешил к месту инцидента. Оружие доставалось поломанное, исковерканное, но какую-никакую копейку Сидорович за него платил.

Однажды особенно хмурым, туманным утром где-то далеко начался бой, да настолько ожесточённый, что выстрелы разбудили не только Юрика, но и нас. Мы выползли из подвалов и стали ждать новостей и некрологов, а Юрик рванул на звуки боя, словно крыса за волшебной дудочкой.

Новости не заставили себя ждать. Одиночки, как известно, шляются везде, вот один и подсмотрел, как несколько долговских квадов гнали с Болот большую группу ренегатов, и скинул инфу нашему Волку. И сейчас бой стихийно перемещался к нам, на Кордон, прямиком к деревне. Уже слышны были голоса долговских «Гроз» и бандитских калашей и «Абаканов». Последних, как мы поняли, было особенно много.

От таких новостей даже лучшие из нас чуть в штаны не наложили, и все как один ломанулись прочь из деревни, куда глаза глядят. Что наши пугачи против «Абаканов». Тьфу! И потом, вы представляете, что будет, если эти отморозки попадут в деревню и нас обнаружат? Они ж её по брёвнышку раскатают! С землёй сровняют! А нас всех воякам сдадут на верную смерть. Зона, видите ли, только для «Долга»! Ну, а ренегатов мы хоть и не боялись особо, но связываться тоже не хотели.

Сбежали мы от боя, значит, как от чумы, по деревьям расселись, как грачи, и в бинокли наблюдаем. А Юрик наоборот — прямиком в пекло чешет. А там всё, как положено в таких случаях: кто матом орёт, кто с подствольника садит, кто в трупы активно готовится, а кто уже стал. И оружия исковерканного дофигища.

У Юрика аж глаза застило, и руки затряслись, и ждать невмочь. Оно-то, конечно, копейки, но когда количеством берёшь — очень даже недурственно выходит.

Выскочит Юрик из укрытия, у ближайшего жмура цапнет ствол и назад в укрытие сигает. Так и скачет вкруг места разборок, словно тушкан спятивший. В него и долговцы стреляли, и ренегаты, но везло стервецу. Кроме того оружием обвешался, словно Рэмбо какой, и будто бы в бронике оказался.

Но с таким количеством железа не больно-то побегаешь, Юрик уж еле ноги передвигать стал и потому решил отваливать восвояси. Только шаг сделал и вдруг видит Её! Лежит себе на земле, в тумане влажной сталью поблёскивает «Гроза» красавица и манит, манит Юрика... И на первый взгляд совершенно исправная.

Юрик осмотрел свою коллекцию раздолбанных «Абаканов», ментовских укоротов и всякой шушеры, вроде «плёток», и решил, что без «Грозы» никуда не уйдёт. Лёг на землю и шустренько пополз. Стволы на нём гремят, топорщатся, и стал Юрик похож на рассерженного псевдоежа.

Доползает он до «Грозы» — и верно, совсем исправная — и хватает её за приклад. А из тумана выныривает здоровенная ручища и щёлкает Юрика по макушке. Не, ну мне-то в бинокль показалось, что несильно, но Юрика повело.

Вскочил он, покачнулся и на спину брякнулся, «Грозу» по-прежнему к себе прижимая. Лежит, сучит ногами, а встать не может никак. А всё почему? Потому что гравитация, мать её!

А из тумана выходит здоровенный, как шкаф, и злой, как чёрт, долговец и идёт за своим оружием. Тут Юрик впервые в жизни сумел сопоставить одно с другим и понял, что жить ему осталось не очень долго. Я бы на его месте бросил от греха чужой ствол и прикинулся ветошью, но Юрика, что называется, заклинило. Поэтому, продолжая нежно обнимать «Грозу», принялся скидывать с себя ренегатовское барахло.

Долговец был уже в паре шагов, когда Юрик почувствовал, наконец, свободу и рванул прочь со всей своей кипучестью. Долговец нецензурно удивился и бросился догонять, спотыкаясь о пистолеты, которые сыпались из Юрика, словно горох. Но преследователь был ранен и измотан боем, поэтому вскоре отстал и скрылся в тумане.

Забег завершился в подвале у Сидоровича, где Юрик выложил на прилавок красавицу «Грозу», стараясь не очень обращать внимание на душившую его жабу за брошенный ренегатовский хлам. Настал черёд Сидоровича выражать своё удивление, ведь доселе Юрик не приносил ничего дорогостоящего. Барыга взял «Грозу», словно собственного дитятю, и отнёс к верстаку в дальнем углу помещения, где осторожно зажал оружие в тиски. Ну, а после настойчиво посоветовал Юрику рвать когти с Кордона. Портрет его наверняка срисовали, а долговцы, как известно, долгов не забывают. Особенно чужих, ага. Так и сказал барыга:

— Уходи, — говорит, — на Свалку. Там почти как Кордон.

Ушёл, в общем, Юрик. На Свалке он со своей кипучестью долго не задержался и сразу же влип в историю. Бандиты его, оказывается, тоже тогда срисовали и, нагнав на Свалке, пробовали наказать, но спас Юрика какой-то перехожий сталкер. А Юрик тогда плюнул на всё и на Кордон вернулся. В деревню, правда, не пошёл, а прибился к отряду Петрухи.

Так что если у вас оружие в негодность придёт — не выбрасывайте, несите Юрику. Он любому хламу рад. Обвешается стволами, словно Рэмбо какой, и вперёд — к Сидоровичу!