Quenta Silmarillion Thauronis (гет)

После размещения в руинах наблюдательного поста жизнь Майрона заметно улучшилась. С созданием кузницы проблем не возникло, и теперь он регулярно снабжал своих соседей гвоздями и прочей ерундой, получая за это так необходимое ему продовольствие, а впоследствии даже деньги. Однако силы майа возрастали слишком медленно, и о большем он не мечтал.

Появление соседей, регулярно путешествующих на север, позволяло духу гармонии и порядка узнавать самые последние новости о происходящих в мире событиях. Каленхир всё же основал свое государство, назвав его Ангмаром, а затем принялся готовиться к войне с соседним Арнором. В надобности подобной войны лично Майрон сильно сомневался, но кому теперь было интересно его мнение?

— Справедливость восторжествует! — постоянно твердили орки и морэдайн. — Наконец-то эти твари ответят нам за всё!

Впрочем, что из себя представляло это "всё" никто из них уже не помнил. Да и что могло отложиться в людской памяти, если со времён Союза Эльфов и Людей прошло больше тысячи лет. Просто какие-то сказки от беззубых старух. А ещё злоба и обида. И именно эти два чувства Каленхир старательно взращивал во всех своих подданных.

Правда, иногда на когда-то эльфийский холм всё же наведывался Кхамул. Назгул всегда привозил своему возродившемуся владыке какие-нибудь подарки, вплоть до мягких разноцветных подушек, но его приезды были довольно редки. И привлекать излишние внимание к такому рядовому обитателю крепости бывший король Рун совершенно не хотел.

Что касается самой крепости, то она постепенно приводилась в некое подобие порядка. Камни и обломки растаскивались в стороны или шли на новые постройки. Бреши в стенах потихоньку заваливались. Но делалось всё это потихоньку. Ведь столь важный наблюдательный пост должен был по-прежнему сохранять вид занятых умертвием руин.

В отличие от крепости, лес вокруг неё порядка наоборот лишался. И вина за это целиком ложилась на плечи Майрона. Постоянно давая самому себе слово однажды всё исправить, он снова и снова восполнял собственные силы за счёт окружающих растений и животных. А территория, охваченная Искажением, продолжала стремительно увеличиваться.

— Я, конечно, всё понимаю, — как-то раз проворчал обеспокоенный Кхамул, — но не кажется ли тебе, что ты привлечёшь внимание эльфов к нашему посту одной вот этой своей дрянью? Рано или поздно, но они захотят разобраться, что тут творится! Да и Каленхир не такой дурак, каким иногда кажется. Он ведь тоже начнёт задавать разные нехорошие вопросы.

Как ни печально, но с данной критикой в свой адрес майа был полностью согласен. И всё же он постарался найти какой-то, пусть и не очень убедительный, но всё же выход.

— А ты видел, какие тут живут пауки? — спросил он у назгула, указав бледной рукой в сторону леса.

— Ха! Уже, наверное, с корову стали! — от Кхамула явно исходило серьёзное недовольство. — Ты бы ещё мумаков так раздул! Вот бы вреда от них было!

— Так на пауков мы всё и свалим, — продолжил Майрон, не обращая внимания на дурацкую шутку. — Типа, это они заплели паутиной весь лес и погубили деревья. Наши люди часто бродят по окрестным поселениям. Вот и пустим байки про этих ужасных пауков.

— Пауки — это, конечно, хорошо, — всё же усомнился назгул. — Но вот как ты объяснишь их тут появление? Ведь такая огромная тварь могла возникнуть только от сильного колдовства. А найти источник этого колдовства захотят и эльфы, и Каленхир.

— Всё очень просто, — заверил его Майрон. — Ты, наверное, не знаешь, но в древности существовала такая огромная паучиха — Унголиант. В наш мир её притащил Моргот, и, прежде чем преставиться, эта тварь успела изрядно расплодиться. Земли, заселённые её потомством, выглядели поистине ужасно, но впоследствии затонули. Вот и надо распустить слух, будто наши пауки — потомки той самой Унголиант. По крайней мере, эльфы сразу поймут, что к чему, и не будут тут искать никакую другую тёмную силу.

— Унголиант, говоришь? — Кхамул насмешливо фыркнул. — А знаешь, Майрон, ты ни капли не изменился. Врёшь так же хорошо, как и прежде. Что ж, попробуем. Может, из этой байки про древнюю паучиху что-нибудь и выйдет.

И ведь действительно вышло. История с потомством Унголиант позволила ослабшему майа спокойно жить ещё не одну сотню лет, выжимая из больного леса последние соки. Эльфы и обитатели местных поселений обходили помрачневшие рощи стороной, быстро переименовав Великое Зеленолесье в Лихолесье. Да и Каленхиру было сейчас совсем не до какого-то далёкого наблюдательного поста. Ведь верховный назгул всё же начал свою войну с Арнором. И вскоре до лесного холма стали добираться всевозможные победные вести.

— Форност и Тирн Гортад захвачены, а очередной король Арнора убит! — с восторгом твердили люди и орки, отмечая все эти события песнями, плясками и большим количеством горячительных напитков. — Башня Амон Сул разрушена!

Не веселился один только Майрон. Люди и орки опять убивали друг друга, как обычно сводя на нет все его мечты о мире без войн. Как же глубоко силы Хаоса проникли в их слабые души? И наступит ли всем этим войнам когда-нибудь конец?

То, что до конца ещё далеко, постепенно понимал даже Каленхир. Поначалу он тоже торжествовал, но, как и следовало ожидать, владыки Арнора обратились за помощью к эльфам. И почему только этот говнюк не учёл такой поворот событий?! Вскоре на полчища Ангмара обрушились войска и Линдона, и Ривенделла, и даже Лоринанда, вынудив верховного назгула отступить обратно на север. А начинать новый военный поход он не решался ещё долгое и долгое время.

Что ж, даже эта война оказалась настолько же бессмысленной, насколько были и предыдущие. Вот поэтому все свои усилия Майрон направил не на помощь своему народу, а на собственное восстановление.

Так майа опять научился изменять свою внешность и превращаться в животных. Правда, красивее он от этого не стал. Разве что тусклые желтоватые волосы приобрели чуть большую рыжину, да усилился багровый огонёк в некогда зелёных глазах. Второе воспринималось скорее даже, как минус. А облик животных и вовсе поверг бы в ужас любого случайного очевидца. Уж не дохлая ли с неделю собака откопалась из-под земли да бродит теперь по окрестным лесам? В общем, самым безобидным, как обычно, стал облик маленькой облезлой бледно жёлтой птички, на которую обычные люди просто не обращали никакого внимания. Пой себе среди чёрных ветвей, да пугай таких же чёрных белок. Отобрать у айну способность петь не мог, наверное, даже сам Эру. Хоть и мелочь, а всё равно приятно.

Именно в образе птицы Майрон и летал по Лихолесью, порой выбираясь даже за его пределы. Ведь одно дело — слушать старые сплетни, а совсем другое увидеть мир собственными глазами. И, как ни странно, но самым частым местом для посещений у бывшего владыки Мордора поначалу оказался соседний Лоринанд.

Почему именно Лоринанд? Наверное, потому, что чёрные ёлки там не росли. Древний лес по-прежнему представлял собой оплот гармонии и порядка. А ещё там обитало множество прекрасных эльфиек, что водили хороводы под вековыми деревьями, распевая всевозможные весёлые песни. И, если Майрону сильно везло, то даже купались в реке совсем без ничего. Ну как же тут не почирикать и не посвистеть на манер соловья?

— Так что там происходит? — каждый раз спрашивал Кхамул, с нетерпением ожидая очередного донесения. — Куда перемещаются эльфийские войска? Есть ли вероятность того, что Арнор снова получит от них подкрепление?

— Их войско давно распущено, — каждый раз раздражённо объяснял майа. — Пойми уже, Кхамул. Люди слишком нетерпеливы. Они хотят всего и сразу. Но эльфы так не воюют. Короче, лет на сто можешь о них забыть. А то и на пятьсот.

Увы, но назгул упорно отказывался в это верить. И только по прошествии ста лет наконец-то задался новым неожиданным вопросом:

— А если там ничего не происходит, так какого же дохлого орка ты туда летаешь?!

Однако Майрон лишь таинственно улыбнулся. Кхамул просуществовал в виде призрака слишком долго. И способность видеть красоту окружающего мира давно утратил. Как ему теперь это объяснить?

В итоге наблюдательный пост на долгие годы и века превратился в полную дыру, где не происходило ничего интересного. И даже эльфийки стали вызывать у майа откровенную тоску. Что толку на них смотреть, если нельзя подойти и поговорить? В поисках других развлечений дух порядка начал наведываться в Росгобель. И вот там его ожидал очередной сюрприз.

Как Майрон и планировал, история про пауков стала хорошим объяснением расползавшегося по лесу зла. Но один специалист по растениям и животным всё же попытался туда проникнуть. И этим идиотом оказался не кто иной, как ещё один старый друг Майрона — Айвэндиль.

Служитель Йаванны поселился в Росгобеле под именем "Радагаст". Подобно Алатару и Палландо Айвэндиль выглядел стариком, и отличался лишь коричневым окрасом своих одежд. А ещё любовью к животным. Вот кто точно не стал бы таскать с собой охотничий лук. И так уж случайно совпало, что больше всего на свете Айвэндиль обожал именно птиц, за что и получил своё имя. Во дворе возле дома старик соорудил кормушку и регулярно подкармливал мелких пташек семенами, орехами, ягодами и прочими вкусностями. Вот у той-то кормушки Майрон его и повстречал.

Конечно, питаться всякой заразой бывший владыка Мордора вовсе не собирался, планируя просто подразнить и погонять местных воробьёв. Ведь не было большего счастья для этих птиц, как устроить самую свирепую потасовку. Но клубок из дерущихся воробушков тут же привлёк внимание хозяина дома. Услышав сердитый окрик, воробьи мгновенно разлетелись, и только одна бледно жёлтая птичка так и осталась валяться на земле, да ещё и лапками к верху. А потом огромная рука крепко её стиснула, поднеся прямо к лицу. И тогда Майрон неожиданно услышал хорошо знакомый ему голос:

— Эй, дружок! Это кто же тебя так сильно потрепал?

Вспомнив про страшный и облезлый вид, майа крепко зажмурил глазки, дабы скрыть затаившийся в них крошечный огонь. А заодно накрепко закрыл свой разум, ибо Айвэндиль тут же попытался туда влезть.

— Хм… — на лице у любителя птиц появилось лёгкое недоумение. — Неужели это воробьи так постарались? Или же ты прилетел сюда из самого Лихолесья?

Майрон ничего не ответил, и тогда здоровенный палец легонько постучал по его макушке.

— Должно быть, ты просто болен, как и все тамошние обитатели, — тут же предположил Айвэндиль, с интересом разглядывая свою находку. — Не бойся. Я постараюсь тебя вылечить.

Через щелки в прикрытых глазах Майрон увидал, как его занесли в дом. Порывшись в своём столе, старик извлёк из ящика некий мешочек, после чего высыпал на стол какие-то травы и порошки.

— Ну-ка, открой клювик, — строго потребовал Айвэндиль, подсунув птице ложку со странным порошком. — Вот увидишь, твои перья быстро отрастут.

Майрон крепко стиснул клюв и отчаянно замотал головой.

— Не сопротивляйся! — здоровенный палец снова постучал по маленькой пернатой головке. — Я добавил туда мёд. Поверь, это очень вкусно.

Догадавшись, что иначе его не отпустят, дух гармонии и порядка обречённо открыл клюв и тут же был накормлен какой-то невероятно противной дрянью. А то, что эта дрянь оказалась сладкой, вовсе не делало её менее дрянной.

С трудом проглотив всё это, Майрон жалобно пискнул.

— Вот так, дружок, — довольно кивнул старик. — А теперь капли.

Взяв со стола пузырёк, Айвэндиль опять поднёс его к клюву птицы и решительно закапал туда такую же до мерзости сладкую жидкость.

Пару раз чихнув, бывший владыка Мордора снова жалобно запищал, требуя прекратить столь жестокую пытку. А ведь раньше он считал, что его друг всегда обожал птиц. Но судя по вкусу заготовленных лекарств, на деле этот гад всей душой их ненавидел.

К счастью, напичкав «больного» лекарствами, Айвэндиль направился к двери.

— На сегодня хватит, — добродушно сообщил он. — Но не вздумай забрасывать лечение. Обещаю, что очень скоро ты полностью поправишься.

Огромная ладонь разжалась, и, получив свободу, перепуганная птица бросилась в ближайшие кусты. Наверное, сейчас Майрон не отказался бы даже от семечек и орешков.

Не трудно догадаться, что уже через неделю дух гармонии и порядка снова сидел всё на той же птичьей кормушке. Это казалось невероятным, но лекарства Айвендиля работали. Майа буквально ощущал, как на его теле медленно вылезают новые перья, вызывая изрядную чесотку. Даже их цвет был чуточку поярче, чем у предыдущих. Но главным было то, что при возвращении облика Эрухини этот цвет сохранялся в волосах. Неужели они снова смогут стать ярко рыжими?!

Решив действительно продолжить лечение, Майрон начал прилетать в Росгобель регулярно. Хотел ли он только улучшить свою внешность, или попросту нуждался в общении с другом, пусть даже таким странным и дурацким образом? Ответа на этот вопрос бывший владыка Мордора старательно избегал. И каждый раз стоически глотал всю ту гадость, что заготовил для него старый любитель птиц.

Иногда майа натыкался на своего друга даже в лесных чащобах, где Айвэндиль разыскивал больных животных. И маленькая птичка всегда ему помогала. Ведь служитель Йаванны сам летать не умел. Майрон находил животных гораздо быстрее, а затем подзывал целителя звонким радостным чириканьем.

Ещё бы Айвэндиль знал, от чего больны эти животные…

Столь неприятная мрачная мысль всё же возвращала майа к реальности, призывая быть осторожнее. Несколько раз его друг направлялся прямо к руинам эльфийской крепости, явно пытаясь разобраться, что же там происходит. И тогда всё больше рыжеющая птичка специально уводила его куда-нибудь в сторону, быстро находя очередное больное животное. Бросить всех этих зверей в лесу Айвэндиль просто не мог и был вынужден возвращаться с ними домой. А если не помогало и это, то оставались гигантские пауки. Стоило вовремя разворошить их гнездо, и старый друг быстро убирался далеко-далеко.

Такое странное общение продолжалось около года. Перья Майрона, как и волосы, заметно улучшились, но почему-то действие лекарств почти не влияло на бледно-синюшную кожу. Дух порядка даже пытался придумать, как бы дать понять Айвендилю, что лекарства нужны немного другие. Ведь из-за перьев его друг не мог разглядеть, какая у птицы кожа. А может, лекарств для цвета кожи просто не существовало?

Задаваясь подобным вопросом, майа снова и снова прилетал в Росгобель. Увидав знакомую птицу, старик всегда приветливо улыбался и даже подставлял ладонь. Но однажды всё пошло не так.

В тот день Майрон, как обычно, прилетел на кормушку, ожидая своего исцелителя. Вскоре появился и Айвэндиль. Увидав птицу, он довольно усмехнулся и призывно вытянул ладонь, на которую дух порядка тут же и сел.

— Здравствуй, дружок, — поприветствовал старик своего летучего помощника. — Позволь мне осмотреть твои красивые пёрышки. Быть может, их лечение пора уже прекратить?

Майрон едва не замотал головой. Но всё же позволил служителю Йаванны ещё раз стиснуть себя пальцами. И то, что хватка оказалась несколько крепче, чем в прошлый раз, он заметил слишком поздно.

Довольный старик опять пошагал в дом. Хотя осматривать перья при дневном свете было бы явно удобнее. Но как только Айвэндиль закрыл за собой дверь, маленькая птичка осмотрелась по сторонам и застыла от страха. Ведь в тёмной комнатке целителя животных преспокойненько сидел ещё один такой же старик.

Олорин.

И едва ли эту парочку интересовало состояние перьев какой-то птицы.

Подойдя к своему гостю, Айвэндиль протянул ему Майрона, а затем произнёс:

— Вот, посмотри. Это и есть он.