Quenta Silmarillion Thauronis (гет)

Почему всё именно так? Задавшись этой странной мыслью, Майрон снова наполнил свой кубок каким-то горьким и невероятно крепким ангбандским пойлом. Но даже после того, как кубок опустел, легче не стало. Быть может, нужно налить ещё?

Голова немного кружилась. От выпитого или произошедшего? Конечно, он знал это и раньше. Все его друзья отвернутся от него. А чего ещё стоило ожидать? Но где-то в глубине своей души майа всё ещё сохранял хрупкую надежду, что хоть кто-то из друзей поймёт его. Ну, хотя бы попытается. Хотя бы спросит: «Майрон, зачем ты всё это сделал?» Неужели это так сложно?

Даже Ариэн… Был ли он виноват перед ней? Совесть твердила, что да, а разум упорно не соглашался. Все его отношения с Тхурингвэтиль по сути свелись к истории в тюрьме, да и ту он плохо помнил, так как едва соображал, что делает. А потом? Потом ничего и не было. Подумаешь, согреть его пыталась. Так он же её и пальцем не тронул!

Да, иногда Тхурингвэтиль просила наместника Ангбанда помочь ей в чём-нибудь. Как-никак он всё же кузнец. А после разрушения Утумно у несчастной женщины не осталось даже гребня для волос. Конечно, иной раз Тхури и порывалась вознаградить своего благодетеля парой укусов в шею, но ведь он не поддавался! И, к тому же, помощь получала не только она. Драуглуин вон миску золотую выпросил и ошейник с шипами. Разве можно подобное приравнивать к измене?

Но тогда почему он так редко вспоминал о своей подруге?

Тяжело вздохнув, Майрон снова потянулся к бутылке, но её не оказалось на месте. Недовольно пошевелившись, наместник осмотрелся по сторонам, и внезапно его затуманенный взгляд наткнулся на сердитое лицо Готмога.

— Да сколько же можно?! — яростно воскликнул балрог, грозно помахав отобранной бутылкой. — Я уже говорил тысячу раз! Не смейте сидеть на троне Мелькора! Вам что, пить больше негде?!

Чувствуя всё то же странное головокружение, Майрон снова осмотрелся. И правда! Он сидел на этом проклятом чёрном троне. Точнее, полулежал, прислонившись спиной к одному подлокотнику и закинув ноги на другой. Так вот почему здесь жёстко и неудобно! Впрочем, после обнаружения искомой бутылки в руках Готмога, мысли майа тут же потекли в какую-то другую сторону.

— А ну, отдай! — гневно потребовал он, с силой ударив кулаком по трону для большего эффекта.

— А ну, встань! — парировал балрог, на всякий случай сделав шаг назад.

— Отдай сейчас же! Морда рогатая!

Но вместо ответа Готмог лишь показушно выставил бутылку вперёд, а затем перевернул. На глазах у Майрона всё её содержимое тут же вылилось на пол.

— Отлично! Ну и засунь её себе… в это… что там у тебя? — наместник Ангбанда даже наклонил голову, будто пытаясь рассмотреть нижнюю половину балрога.

— Эй, парни, — обратился Готмог к кому-то сзади. — Он, кажись, сегодня совсем наклюкался. Ну-ка врежем ему!

К большому удивлению Майрона в зале появились ещё шесть балрогов.

— Ч… чего? — глаза майа настороженно забегали.

— А того! Ты мне ещё за тюрьму должен!

Огненные духи медленно приближались, заставляя наместника поспешно принять сидячее положение. Вот только встать оказалось гораздо сложнее.

— Да я из вас… светильники для тронного зала сделаю! Крысы палёные! — кое-как держась за подлокотник трона, Майрон всё же умудрился подняться, но столкнулся со следующей проблемой. Отпустить подлокотник он не мог.

Тем временем в руках у балрогов вспыхнули огненные бичи. Их предводитель победно ухмылялся. Несмотря на всю свою браваду, Майрон начал смутно подозревать, что сражаться не сможет, а значит, пора бежать. Быстро превратившись всё в ту же маленькую оранжевую птичку, сильно нетрезвый майа взлетел к потолку, врезался в колонну, ударился об стену напротив трона и, наконец, вырвался на улицу, пробив дыру в одном из огромных витражей.

— Вот так! — довольный Готмог подошёл к трону и любовно протёр сиденье рукой, сжигая всю пыль, что могла на нём остаться. — Ишь, повадились! Никому не позволю сидеть на троне Хозяина!

Сделав несколько безумных кругов над крепостью, перепуганный, ошалевший от удара и по-прежнему сильно нетрезвый Майрон всё же нашёл себе спасительное убежище, забившись под крышу одной из башен Ангбанда. Буквально рухнув в лежащую там для утепления солому, он постарался зарыться в неё поглубже, а затем совсем по-птичьи нахохлился и уткнулся клювом в собственные перья. Всё. Здесь его точно не найдёт никакой Готмог. Просто потому что не сможет сюда залезть.

Наместник Ангбанда уже собрался было спать, как вдруг прямо над ним послышался некий шорох, после чего из темноты свесилась устрашающая мордочка чёрной летучей мыши.

— Эй, птичка! Ты гнёздышком не ошибся?

Вытаращив глаза, Майрон в ужасе шарахнулся прочь, тут же запутавшись крыльями в соломе, и тогда ночная хищница спрыгнула прямо на него. Но сдаваться без боя майа не собирался, пустив в ход клюв и острые коготки.

— Ай! — женский голос летучей мыши показался странно знакомым. — Гортаур! Успокойся! Это же я!

Птица замерла в нерешительности.

— Тхурингвэтиль?

— Узнал наконец! — чёрная зверюшка выпустила его крылья из своих когтей и уселась рядом, зализывая небольшую царапину. — Ты от кого тут прячешься?

Майрон опустил глаза.

— От Готмога…

— Опять сидел на троне и пьянствовал?

В ответ раздалось лишь жалобное неразборчивое чириканье. Тхурингвэтиль сочувственно вздохнула.

— Ладно, рассказывай, что произошло.

В глазах маленькой птички вспыхнул удивлённый зелёный огонёк.

— О чём ты?

— Гортаур, — чёрная лапка коснулась оранжевых перьев и тут же отдернулась от огня, — ты пьёшь уже третий день. Вчера ты пел на весь Ангбанд что-то про цветочки в садах Йаванны, а когда несчастный Готмог попытался тебя заткнуть, сам же стал его спрашивать, почему она тебя бросила. Я помню, что во время нашего первого хм… знакомства, ты назвал меня «Ариэн». Так что говори всё как есть.

Майрон снова потупил взгляд. Может, действительно рассказать? Хуже-то не будет.

— Ну, хорошо… Ариэн была одной из служительниц Ваны и ухаживала за цветами и птицами в садах Валинора. Нас познакомил общий друг. Я ничего не смыслил в этих дурацких цветах и птицах, но они были нужны для моей работы. Вот я и попросил её спеть…

— И она тебе приглянулась?

Майа тихонько кивнул.

— Ариэн любила превращаться в разных животных, но особенно в птиц, и я тоже этому научился. Я помогал ей кормить их. Знаешь, сколько кормушек мы развесили в садах Йаванны? Мой начальник Курумо постоянно ругал меня за это. Ведь я же кузнец, а не резчик по дереву. И потом я стал делать для неё всякие безделушки и украшения…

Тхурингвэтиль постаралась придать своей мордочке как можно больше сочувствия. Ещё немного терпения, и этот рыжий идиот наконец-то достанется ей. Главное сейчас — не спугнуть его.

— Так что между вами произошло? Ты куда-то летал и встретил её?

— Нет, — Майрон заметно погрустнел. — Я встретил своего друга, Олорина. Вот он-то и сообщил мне, что Ариэн выбросила все мои подарки и покинула Эа. А потом отругал и ушёл.

— Ну и друзья у тебя! — с притворным негодованием воскликнула Тхури. — Одна бросает, другой ругается непонятно за что!

— Но я сам виноват…

— Ты? Виноват? В чём?! Поверь мне, Гортаур! Настоящие друзья так не поступают! Просто скажи мне — а если бы она попала в плен к врагу, ты бы оставил её?!

Майрон покачал головой, тут же вспомнив, как бросился спасать Ариэн и из-за этого оказался в тюрьме.

— Вот видишь! Пойми меня правильно. Я вовсе не хочу сказать, что ты ей никогда не нравился. Ты привлекал её, пока мог дарить подарки и выполнять все её прихоти. Но когда помощь понадобилась тебе, она от тебя отвернулась. А это значит, что твоя Ариэн никогда по-настоящему тебя не любила. Мой совет — забудь о ней как можно скорее.

Несчастная птица снова удивлённо моргнула своими зелёными глазками. Неужели Тхурингвэтиль права, и он был настолько слеп? Неужели Ариэн действительно его не любила? Но ведь он так старался ей понравиться, так много для неё сделал… Все её слова были ложью?!

— Пообещай мне, что больше не будешь грустить из-за какой-то лгуньи! — мышка заставила Майрона поднять лицо и посмотреть ей в глаза. — Она недостойна тебя!

Майа снова жалобно кукарекнул, после чего кивнул.

— И больше никаких птиц! — неожиданно добавила Тхурингвэтиль.

— Но как же я буду летать?

— Очень просто. Как я! — чёрная летучая мышь выразительно помахала своими кожистыми крыльями.

Майрон ненадолго задумался. Вообще-то птицы нравились ему гораздо больше, чем летучие мыши. В них чувствовалась красота и какая-то гармония. Майа даже начал подозревать, что и сам ненароком приложил свою руку к созданию этих пернатых существ. Ведь айнур пели все вместе. И многие использовали его музыку для создания своих творений. Но, с другой стороны, мыши тоже были частью Порядка и занимали в нём свою нишу. Наверное, и в них есть что-то прекрасное. Почему бы не проверить это?

Придя, наконец, к подобному решению, Майрон принялся менять своё воплощение. Рыжие перья стремительно превратились в такую же шерсть. Крылья оголились и дополнились пальцами с острыми когтями. Вместо клюва вытянулась зубастая мордочка, а голова дополнилась забавными ушками. Закончив преображение, майа покрутился.

— Нет! Так не пойдёт! — мышь критично осмотрела его со всех сторон. — Ты должен стать чёрным!

— Но почему?

— Поверь мне, так красивее! И к тому же в темноте лучше быть именно чёрным!

— Хм… Ну, если так надо… — огненно-рыжая шерсть тут же почернела. — Теперь лучше?

— То, что надо! — внезапно Тхури приняла свой обычный облик, затем взяла Майрона в руку, подняла его, перевернула вверх ногами и прицепила на какую-то деревянную балку. — А теперь, Гортаур, взгляни на окружающий мир с новой стороны. С такой, с какой ты его никогда ещё не видел.

Новоявленная летучая мышь осторожно осмотрелась. Странно. Вроде всё то же самое, только перевёрнутое. И при этом кажется совсем другим.

— Это как-то… непривычно…

— А ты привыкай! — та почесала его за ушком. — Раскрой крылья и попробуй полетать!

Так и сделав, Майрон осторожно разжал коготки, намереваясь привычным для птицы движением спланировать на пол, но вместо этого неуклюже шмякнулся в старую солому. Тхурингвэтиль громко расхохоталась.

— О, Гортаур! Ты такой забавный! Ну, кто так летает?!

— Птицы… — майа высунулся из сухой травы.

— Я же сказала — больше никаких птиц!

Снова превратившись в летучую мышь, Тхурингвэтиль показательно полетала по чердаку, демонстрируя, как именно нужно махать крыльями. Майрон снова попытался взлететь, но на этот раз врезался в покатую крышу.

— Не получается… — майа жалобно пискнул и потёр лапкой ушибленную голову.

— Уже лучше. Думаю, что сегодня ты просто слишком много выпил. Оставим полёты на завтра.

Наместник Ангбанда согласно кивнул и принялся закапываться в солому, заставив Тхурингвэтиль опять рассмеяться.

— Гортаур! Ты что, собрался тут спать?

— До своей башни я не долечу.

Женщина ухмыльнулась.

— А теперь посмотри на пол. Видишь вот этот люк? Он ведёт прямо в мои покои. И, поверь, в них хватит места и для тебя.

— Правда? — Майрон быстро принял образ Эрухини, а его почерневшие волосы поспешно перекрасились обратно в рыжий цвет. Вообще-то он смутно догадывался, что в чужие покои его приглашают не просто так. Но спать на соломе в холодной крыше уж больно не хотелось. А Ариэн всё равно его бросила! Да, именно вот так! Взяла и бросила! И теперь он больше ничего ей не должен!

Убедив самого себя, майа принялся открывать тяжёлый люк. Уже предвкушая свою победу, Тхурингвэтиль первая спустилась вниз, а затем, заманчиво улыбаясь, потянула свою жертву в сторону спальни.

Что ж, кровать у неё была довольно широкая. Благо, идиоты, желающие тут оказаться, находились всегда. Уж слишком мало женщин перешло на сторону падшего валы, и далеко не все они были готовы класть в свою постель кого угодно. Но за удовольствие мужчинам приходилось платить и весьма дорого. Платить собственной силой.

Никогда в своей жизни Тхурингвэтиль не могла похвастаться большими способностями, занимая среди остальных майар положение «ниже среднего». Тем не менее, она быстро сообразила, каким образом компенсировать этот свой недостаток. Чужую силу можно было просто выпить. Выпить вместе с кровью. Только вначале требовалось добиться согласия у жертвы. Ведь справиться с сильными майар она не могла. А поэтому в ход шли самые разнообразные и изощрённые способы обольщения, а также дурманящий яд, который Тхурингвэтиль впрыскивала своим жертвам под кожу.

Глядя на владыку, она задумалась. Сколько же в нём силы? Какой «бриллиант» ей достался, она поняла ещё в тюрьме. Ведь у слабых майар много силы не отнимешь. А если возьмёшь больше положенного, то на «следующий раз» можно не рассчитывать. Слуги Мелькора в этом плане были слишком жадными. То ли дело — это рыжее чудо. Сила буквально сочилась из него. Пей, сколько влезет. Он, поди, особо и не заметит. Лишь бы не умер от потери крови.

Хотя майа и не позволил к себе приближаться, он вскоре заснул. И когда это свершилось, острые зубы прокусили кожу на шее Майрона, изымая из его измученного тела кровь.