Dragon Age: Серый Страж (джен)

— Отец, я справилась! — Неэн гордо указала на раскидистое дерево у себя на лбу — знак Богини и Матери-Защитницы эльфов Митал. — Теперь я взрослая и могу стать твоей Первой!

Затриан тепло улыбнулся и погладил дочь по свежей татуировке. Церемония нанесения валласлина очень болезненна и должна проводиться в тишине, не допуская никаких криков боли. Хранитель опасался, что дочь согласилась на неё слишком рано. Время ещё было, но Неэн так упорно настаивала, что Затриан разрешил, и теперь она гордо стояла перед ним как полноправный член клана, переступивший порог совершеннолетия.

— Я ещё не объявлял состязания на право Первого, — рассмеялся Хранитель, — но раз уж ты теперь можешь участвовать, то, пожалуй, стоит об этом подумать.

В клане, не считая Хранителя, жило пять магов — предел, который допускают долийцы. Всё, конечно, зависело от решения конкретного Хранителя, но обычно «лишних» магов распределяли по другим кланам, где их не хватало, потому как большое скопление магов в одном месте могло привлечь из-за Завесы демонов. И одному из пятерых предстояло в будущем занять место Затриана во главе клана, а Неэн явно настроилась это право выиграть и сейчас светилась от счастья.

— Отец, да она больше хвастается. Пока не станет способней Марилин, не видать ей места Первой как своих ушей, — закатил глаза к небу Адален.

Неэн надула щёки и вплотную подошла к брату.

— Я одолею Марилин, братец, вот увидишь. Все увидят!

Затриан как Хранитель клана должен был в равной степени заботиться обо всех собратьях, но часто украдкой наблюдал за делами родных детей и искренне радовался их успехам. Адален прошёл церемонию совершеннолетия на два года раньше Неэн и выбрал знак Бога Ремесла Джуна. Страсть охотника не манила его, и в будущем он хотел стать для клана опорой иного рода. Луки, из которых собратья стреляют, доспехи, которые их защищают, талисманы, которые хранят, — всё это дело рук умелых ремесленников клана, одним из которых Адален стремился стать, потому он, не колеблясь, выбрал себе покровителя и знак на лице.

Неэн была бойкой, когда дело касалось цели, но кроткой и стойкой, когда нужно было заботиться о клане. Ещё до того, как магия проявилась в ней, Неэн мечтала стать такой же незаменимой для всех, как Затриан, стать матерью для каждого в клане. Уже сейчас многие дети помладше тянулись к ней и слушались её во всём. Она была с ними добра и заботлива, и все любили её. «Радость»* — как иногда звал Неэн сам Затриан.

— Неэн! Адален!

Следопыты клана ходили по лесу с фонарями и кликали товарищей. Затриан, несмотря на протесты других, пошёл с ними и теперь метался меж деревьев со светящимся посохом, надеясь, что дети увидят знакомый свет и найдут дорогу домой.

Клан впервые остановился в этом лесу и не собирался задерживаться надолго. Следопыты обнаружили здесь руины, предположительно, эльфийского происхождения, и Затриан как Хранитель собирался тщательно их изучить на предмет потерянных древних знаний. Однако близ леса жило несколько шемленских племён. Затриан ещё не знал, как они относятся к долийцам, потому пока поостерёг сородичей попадаться шемленам на глаза.

Адален ещё утром отправился в лес за материалами для ремесла. Искал кору железного дерева. Неэн пошла с ним. Они не охотники, которые проводят в лесу по нескольку дней, и давно должны были вернуться. Не могли же они пойти в шемленское селение, когда Затриан строго запретил?

— Неэн! Адален!

Друзья успокаивали Затриана, говорили, что его дети просто задержались, что они вернутся, но собратья не понимали, что Адален никогда бы не заставил так волноваться за себя и не повёл бы младшую сестру по незнакомому лесу в темноте, Адален слишком ответственный.

Затриан поднимал светящийся посох всё выше, как мерцающую звезду в ночи. Воздух после заката стал холоднее. Хрупкие ветки ломались под ногами и тревожили острый слух. Хранитель изо всех сил прислушивался, надеясь уловить ответные голоса детей, но ничего — только шелест ветра в листве, писк насекомых и его шаги.

— Хранитель! — позвали его вдалеке.

Трое следопытов стояли кругом и ещё один присел к земле, что-то рассматривая. Когда Затриан подошёл к ним и осветил пространство, посох выпал из вмиг ослабевшей руки и погас, зрение начало темнеть, голова кружиться, а сознание отказывалось принимать.

— Адален… — Затриан упал на колени и взял в ладони замершее лицо сына. — Адален?

Кровь окрасила руки. Оба уха отсутствовали, на их месте застыли почерневшие в ночи порезы. На лице след ожога и кровоподтёки, на ладони сквозная рана от ножа. Одежда, которую ещё недавно заботливо зашивала Адалену Неэн, разорвана, на груди синяки и тоже ожоги. Откуда? Как? Адален?

Затриан попытался привести его в чувство, исцелить раны, но ничто не помогало. Адален был мёртв. Рука собрата в сочувствии легла на плечо Хранителя. Ладонь Затриана сжалась в кулак.

— Кто?

— Шемлены, — один из следопытов выплюнул это слово, точно ругательство. Остальные подтвердили. На земле возле круга остывшего костра чётко отпечатались человеческие следы, их не перепутать ни с эльфийскими, ни с какими другими.

— Шемлены пытали и били его, пока Адален не умер, — услышал полный скорби шёпот Затриан, но не обернулся, чтобы ответить. Вместо этого…

— Неэн… где Неэн?

— Мы ищем её, Хранитель. Мы найдём, — уверили его собратья.

Они нашли. Недалеко. Неэн была жива. Телом. Но её душа умерла. Неэн лежала брошенная посреди леса. В грязи. Без одежды. На хрупких запястьях и внутренней стороне бёдер остались свежие синяки. Светлые глаза были приоткрыты и глядели в равнодушное небо, а пересохшие губы едва шевелились, но не произносили ни звука.

Затриан так и не дозвался дочери. Она не сказала ни слова, лишь наблюдала на руках у отца, как долийцы несли в лагерь тело её любимого брата.

Прочертят звёзды огненный путь,

В последний раз на тебя взглянуть.

Земля обнимет со всех сторон,

Лелея нежно твой вечный сон.

Навеки в ножнах уснёт кинжал.

Недвижен лук, не его вина.

В сей скорбный час.

Твой последний час.

Одна только тишина.

В могилу Адалена положили дубовый посох, дабы собрат не оступился на тропах по ту сторону Завесы, и кедровую ветку, дабы мог отгонять там двух воронов по имени Страх и Обман. Когда над могилой Адалена сомкнулась земля, в неё посадили молодое деревце. Из смерти родится новая жизнь.

Неэн не пришла проститься с братом. Она днями и ночами сидела в своей аравели и отказывалась есть. Затриан не мог достучаться до неё, чтобы ни говорил. Он бы даже не возражал, если бы «радость» превратилась в «месть»**. Он нашёл бы и убил всех, кто так с ней поступил, скажи она только слово, но Неэн молчала.

Тогда Затриан сказал, что умрёт вместе с ней и тоже перестал принимать пищу. Когда Неэн узнала об этом и увидела, как похудел отец, её взгляд оттаял. Она согласилась разделить с ним обед. Это было слабое улучшение, но Затриан верил, что теперь сможет вернуть дочь. За полтора месяца со дня похорон Адалена мало что изменилось. Неэн по-прежнему ни с кем не разговаривала и забросила занятия магией, но Затриан старался быть терпеливым. До того дня.

Затриан учил молодых магов клана защитным чарам, которые могли бы укрыть от опасности не только их самих, но и весь лагерь. Для заклинания такой силы требовалось очень много магической энергии, и Затриан, как мог, доходчиво объяснял, как этого добиться, когда увидел, что его взгляда настойчиво ищет хранительница табуна галл — Алора. Она последние недели приглядывала за Неэн и сейчас явно была взволнована. Затриан тотчас прервал занятие и подозвал её. Алора не сказала при всех, а лишь шепнула так, что услышал только Затриан. Услышал… и не мог в это поверить.

Он стрелой кинулся к аравели дочери, но фургон был пуст. Алора клялась всеми богами, что только что оставила Неэн здесь, но её нигде не было. Дозорные доложили, что видели, как Неэн уходила в лес. Затриан торопился за ней. Он звал её, долго звал. Другиче члены клана тоже звали. И к сумеркам всё же нашли Неэн. Нашли её тело.

Она вонзила кинжал себе в живот. Затриан почти видел это, страшная и невыносимая картина стояла у него перед глазами, когда безутешный отец сжимал в руках окровавленное тело дочери, когда звал её, когда снова и снова накладывал целительные заклинания, но всё без толку. Неэн умерла. Умер Адален.

Прочертят звёзды огненный путь,

В последний раз на тебя взглянуть.

Земля обнимет со всех сторон,

Лелея нежно твой вечный сон.

Навеки в ножнах уснёт кинжал.

Недвижен лук, не его вина.

В сей скорбный час.

Твой последний час.

Одна только тишина.

После похорон Затриан был ни жив, ни мёртв. Он угасал подобно дочери и считал закаты, пока однажды весь клан не опустился перед ним на колени. Все до единого от стариков до детей, умоляли Хранителя не бросать их. Молили жить ради них, жить ради любой причины, жить во что бы то ни стало и так долго, как Затриан сможет.

Следопыты узнали, из какого племени в день смерти Адалена в лес приходили люди. Эльфы шпионили, слушали разговоры и узнали точно, кто это был. Они рассказали о том Затриану, надеясь, что жажда мести пробудит его от сна смерти, в который он постепенно погружался, подобно тому, как бессмертные предки погружались в утенеру. Охотники предлагали пойти туда и перебить их всех, вместе с их семьями и их детьми, если Хранитель того пожелает, но Затриан остановил.

Той же ночью он тайно покинул лагерь и отправился в древние руины в лесу. Там он нашёл глубокую комнату с каменным кругом и остановился. Свет полной луны сквозь круглое полуразрушенное окно под потолком освещал его фигуру. Взмах кинжала, и кровь брызнула с ладони на древние каменные плиты.

Затриан носил на лице валласлин Бога Тайн и Знаний Диртамена, как Хранителю он очень ему подходил. Сейчас в Затриане не было ничего от Хранителя. Сейчас он был готов вырезать у себя на лбу знак Эльгарнана — Отца всего сущего и Бога Мести.

Затриан не позволил собратьям убить тех людей, остановил их, но в тот момент в его глазах не было ни прощения, ни милосердия. Там зияла глубокая всепоглощающая бездна ненависти.

Затриан порезал вторую ладонь и окропил кровью каменный круг.

— Затриан. Затриан?

Хранитель поднял голову и увидел перед собой Ланайю.

— Я звала вас, но вы так глубоко задумались, — сказала она с искренней заботой.

— Всё нормально, Ланайя. В чём дело?

— Дейган вернулся. Анейрин принёс его. Сказал, что это Серые Стражи его спасли. Они нашли в сердце леса какие-то руины и отправились туда.

— Спасибо, Ланайя. Я услышал.

Хранитель медленно поднялся с места и заложил за спину посох.

— Затриан, куда вы? Вы… уходите?

— Мне нужно кое-что сделать. Будь с кланом, Ланайя.

* * *

Большой зал был увит растениями и зеленел, точно сад. Вьюнок и плющ облепили стены. Из пола, преодолев плиты, росли высокие деревья с витыми стволами и пышными кронами. На ветвях гнездились птицы, шумели ночные насекомые. Между плитами сквозь щели тянулись травы и лесные цветы. Настоящая роща внутри безжизненных каменных стен. Запах леса и лунная дымка.

Это место можно было бы назвать умиротворяющим, но едва отряд Стражей вошёл, оборотни тотчас ощетинились, выступили из-за деревьев и заклацкали зубами. Они не смели приблизиться, словно травяной покров был и невидимой преградой, и убежищем, внутри которого оборотни чувствовали себя в безопасности. Краем глаза Элисса заметила меж деревьев любопытных волчат, которых оборотни не пускали вперёд и надёжно укрывали за спинами.

У дальней стены зала выделялся каменный круг, который, в отличие от прочей разрухи и обломков, был в хорошем состоянии и напоминал плешь среди девственной природы. Его освещал лунный свет, пробивающийся сквозь растения и дыру в потолке, а вокруг летали мерцающие огоньки. Стражей там ждали. Стая оборотней вызывающе рычала. Каждый подёргивался на задних лапах, норовя броситься на врагов, едва они сделают хоть одно неверное движение. Среди них Стражи разглядели оборотня со светло-коричневой шерстью и шрамом под глазом. Больше никого не было — только волки.

Зевран прикрыл уши от громкого рыка со всех сторон. Огрен с подозрением озирался по сторонам, и его ладонь тянулась к секире. Элисса невольно напряглась и вытянула спину, когда оборотень, приведший их сюда, ничего не объяснил и молча занял место среди товарищей в каменном круге. Бегун зарычал так громко, выпятив грудь, словно призывал к битве, и в тот миг ему на плечо легла ладонь.

Женщина появилась словно из ниоткуда. Её лицо было прекрасно, как свежая весна, глаза темны, как сумеречное небо, волосы струились вдоль тела ночными ручьями, а кожа цветом напоминала дымку в лесной чаще — лёгкую и невесомую. Она не была ни человеком, ни эльфом, ни волком. Ветки опутывали её руки, переходя в ладони и пальцы, вместо стоп ветвились корни дерева, а вокруг летали молодые листья. Едва она коснулась Бегуна, как он тотчас успокоился и смиренно опустился перед ней на колени, то же сделали другие оборотни, и женщина… дух леса посмотрела на чужаков.

— Приветствую вас, смертные. Я Хозяйка Леса, — заговорила она, и её голос отдавался эхом сквозь лесные туманы и бездушные камни руин.

Элисса преодолела чувство восхищения и в ответ вежливо представилась сама, и по очереди назвала каждого из своих спутников, демонстрируя мирные намерения. Хозяйка Леса удовлетворённо кивнула и продолжила:

— Не сомневаюсь, что у вас много вопросов, потому что знаю: Затриан рассказал вам далеко не всё.

— Вы знаете, что нам сказал Затриан?

— Нет, но есть одно, что он бы никогда вам не поведал, — Хозяйка Леса обвела рукой присмиревших оборотней. — Ты видишь, что эти бедные создания поражены проклятием. Они вынуждены страдать и бороться со своей звериной сущностью и потому в слепой ярости нападали на тебя. Прости их. И знай же: это Затриан наложил на них проклятие. Оно же ныне терзает и его сородичей.

— Затриан не стал бы вредить своим сородичам. Он хочет их вылечить, — осторожно заметила Элисса.

— Верно. Однако это началось не вчера. Века назад, когда долийцы впервые появились здесь, близ леса жило племя людей. Люди опасались долийцев и решили прогнать их из этих мест, преподав жестокий урок. Затриан тогда был молод, у него были сын и дочь, которых он безмерно любил, и вот как-то во время охоты люди схватили их обоих.

— Р-р-р! Люди… — подал голос Бегун, и в нём сквозила явная горечь. — запытали юношу до смерти. Девушку они изнасиловали и бросили в лесу умирать. Долийцы нашли её и выходили, но потом… она узнала, что у неё… будет ребёнок. Она убила себя.

— Это… ужасно, — содрогнулась Элисса, и все спутники за её спиной почувствовали то же самое.

— Нет сомнений, — согласилась Хозяйка и прикрыла глаза.

— Затриан пришёл сюда и на этом самом месте пр-р-ризвал из Тени духа и заключил в тело белого волка. Так и появился Бешеный Клык. Волк охотился за людьми из племени. Одних он убил, другие под действием его крови превратились в диких и кровожадных тварей. Гр-р.

— Диких и кровожадных, как сам Бешеный Клык, — подтвердила слова Бегуна Хозяйка. — Их прогнали в лес. Когда люди покинули эти края, их проклятые братья остались жить в этом лесу жалкими, лишёнными разума животными до самой смерти. Они передали проклятие своим потомкам, и с тех пор это не прекращается.

— Хотите сказать, оборотни — это люди? Потомки людей, которые когда-то навредили долийцам? — удивился Алистер и оглядел собравшихся оборотней, что с грустным молчанием слушали свою историю, а в углу копошились их волчата, которые ещё не понимали из неё ничего.

— В том числе, — подтвердила Хозяйка. — Бешеный Клык заразил многих — виновных и невинных. Когда люди ушли из этих мест, у оборотней не осталось притоков новой крови, и с тех пор они жили замкнутой общиной, не помня, кем они на самом деле являются, а лишь страдая, когда проклятие сжигало их изнутри.

— Но потом я встретил тебя, Хозяйка. Ты подарила мир моей душе, — смиренно поклонился ей Бегун.

— Я показала Бегуну, что у его звериной природы есть другая сторона. Я усмирила его ярость, и в нём снова проступила человечность его предков. Тогда Бегун привёл ко мне остальных. Сюда, — Хозяйка Леса обвела взглядом рощу.

— Но ведь вы устраиваете засады долийцам. Неужто так хотелось отомстить? — спросил Зевран.

— Да, но лишь отчасти, — пояснила дух леса. — Мы хотим покончить с проклятием. Преступления, совершённые против детей Затриана, ужасны, но совершили их века назад те, кто давно мёртв. Всякий раз, когда здесь проходили сухопутные корабли долийцев, мы посылали Затриану весть, просили его прийти, но он молчал, — голос Хозяйки вдруг похолодел, и вместе с ним похолодел вокруг воздух, листья в кронах шумно зашуршали, пугая птиц. — Мы хотим, чтобы нашу просьбу услышали, — объявила дух.

— Гр-р-р. Мы заразим проклятием всех его сородичей, и тогда Затриану придётся его снять, чтобы их спасти! — торжествующе заявил Бегун.

— Молю вас, смертные, пойдите к Затриану и убедите его прийти к нам. Если он увидит этих несчастных, внемлет их мольбам… наверняка он согласится снять проклятие.

— Значит, вот в чём дело, — вздохнула Элисса, и на её лице отразилась тень печали. — Затриан не хочет снимать проклятие, он хочет лишь вылечить своих сородичей, а вам желает смерти… вы ведь знаете, как он хочет их спасти?

— Он требует сердце Бешеного Клыка, я знаю, — кивнула Хозяйка. — Скажи Затриану, что если он откажется прийти сюда, я сделаю так, что Бешенего Клыка никогда не найдут. Это в моих силах. Затриан не сможет исцелить сородичей, и они погибнут. Все до единого, потому что оборотни не остановятся.

— Вы в самом деле пойдёте на это?

— Да. Мы пойдём, но не потому что хотим. Затриан не оставил нам выбора.

Элисса покачала головой. Она не может этого допустить — ни гибели долийцев, ни потери их армии. Есть шанс, что Затриан снимет проклятье ради собратьев, но если нет… он говорил об оборотнях с такой ненавистью, так настаивал на их смерти. Прекрасно зная простой способ излечить эльфов, он отверг его и отправил охотников и Стражей на поиски белого волка, в то время как его собратья с каждым днём всё ближе к мучительной смерти. Как можно его убедить?

— Позволь спросить, смертная, — снова подала голос дух, — ты не принадлежишь к эльфам и тем более к долийцам, почему ты решила им помочь?

— Потому что грядёт Мор, и Серым Стражам Ферелдена нужна армия долийцев, чтобы выстоять, — честно ответила Элисса.

Хозяйка понимающе кивнула.

— Я знаю, что такое Мор. В этих лесах рыскало много порождений тьмы. Я знаю, что они несут за собой погибель. Стало быть, если ты не поможешь долийцам, то и сама не получишь их помощь.

— И тогда ещё больше людей и других народов могут погибнуть, потому что нам не хватило сил их спасти. Да, — горько подтвердила Элисса.

— Нет, Хозяйка! Не позволяй давить на твоё милосердие! — вскричал Бегун, другие оборотни согласно закивали и оскалились на Стражей. — Не позволяй ради других убить белого волка! Если чужакам нужна армия, я соберу всех сородичей в этом лесу, и выступлю против Мора. Серые Стражи получат своё и без долийцев!

Стражи удивлённо посмотрели на Бегуна. Впервые в этом деле у них появился другой путь, но такой же безрадостный.

— А взамен? — осторожно спросил Алистер.

— Гр-р-р! Если Затриан не снимет проклятье, мы р-р-разорвём его и всех долийцев, которые ещё остались! Он сам навлёк на себя беду и вынудил нас! Однако Затриан силён, — Бегун указала когтистым пальцем на Стражей. — Помогите его одолеть и получите своё!

— Ну хоть что-то стало ясно, — кивнул Огрен. — Хотя это не мне решать. Не завидую я тебе, Страж.

— Несмотря на все выгоды, по-моему, идея… так себе, — тихо пробормотал Алистер.

— Мне идея совсем не нравится! — объявила во всеуслышание Винн. — Эти создания отчаялись. Им нечего терять, и они готовы на любые безумства, чтобы утолить жажду мести, которая им всё равно не поможет. Нельзя соглашаться. Элисса!

— Хм, не драться с огромной стаей оборотней, а перебить долийцев, чтобы оборотни помогли нам… Мне говорили, что из долийцев была моя мать. Я долийцам ничего не должен, но всё равно эта затея мне не по душе. Элисса… я умоляю тебя, не соглашайся.

Элисса прикрыла глаза. Её заставляли выбирать из двух зол, но ведь ещё не все пути пройдены.

— Я приведу сюда Затриана, — объявила она, — и мы поговорим.

Бегун выступил вперёд.

— А если он не согласится, р-р-р? Кого ты будешь защищать?

Элисса ему не ответила. У неё не было ответа.

Примечания:

*«Nehn» с эльфийского «радость»

**Nan (Nahn) с эльфийского «месть»