Положительный результат (джен)

Стоило нам с Макгонагалл спуститься с лестницы, каменная горгулья с грохотом заняла своё место и на морде её было написано неодобрение. Но лично мне это было абсолютно  безразлично, а Макгонагалл тем более.

— Вы не успели поужинать, Гарри, — задумчиво сказала Макгонагалл. — Я прикажу домовику, чтобы он доставил ужин вам в спальню.

— Спасибо, декан, мэм, — поблагодарил я. — Но я хочу спросить... Можно?

— Разумеется, — кивнула Макгонагалл.

— Близнецы... Их как-то накажут за то, что они едва не погубили Рона? Мне показалось, что это был не просто стихийный выброс...

— Правильно показалось, — проворчала Макгонагалл. — Сметвик прав, это говорит ваша склонность к целительству.

Обожаю умных женщин! Они сами себе способны объяснить всё, что угодно!

— Но... — протянул я.

— Вам стоит принять его предложение, Гарри, — быстро сказала декан. — Гиппократ Сметвик — один из немногих, кто реально может вас защитить. И у него безупречная репутация, что немаловажно.

— То есть, мне реально угрожает опасность? — тихо спросил я.

— Буду откровенна, Гарри, — тихо сказала Макгонагалл. — Вы — юный богатый сирота, не имеющий реального защитника. Я надеялась, что Альбус хотя бы в этом сможет помочь вам... но он почему-то предпочёл не вступать в конфликт с Министерством даже по такому надуманном поводу. А что будет, если они реально примутся за вас, Гарри? Конечно, вам угрожает опасность. И Сметвик — единственный, кто способен реально вас защитить.

— А Лорд Малфой? — спросил я. — Я слышал, что Леди Нарцисса хотела взять опеку надо мной... ну, тогда...

— Драко говорил? — поинтересовалась Макгонагалл. Я замялся, и она кивнул сама себе.

— Конечно, Драко. Кто же ещё. Но да, это правда. Леди Нарцисса приходится вам родственницей со стороны Блэков. Но ей отказали.

— Из-за того, что Лорд Малфой был сторонником Того-Кого-Нельзя-Называть? — спросил я. — Но ведь суд его оправдал.

— Вы и это знаете?  — удивилась Макгонагалл.  — Тоже Драко рассказал?

Я скромно опустил глаза и пробормотал:

— Честность — лучшая политика.

— Драко во многом пошёл в отца! — усмехнулась шотландка. — Впрочем, он умный мальчик. И вы тоже, Гарри. И да, Леди Малфой было отказано именно на этом основании. Увы, я не сумела отговорить Альбуса от отправки вас к вашим маггловским родственникам... До сих пор помню, насколько ужасными они мне показались... Особенно ваш дядя. Я говорила Альбусу... но он не послушал.

— Сейчас всё не так уж и плохо, — быстро ответил я. — Моя тётя осталась вдовой и занялась собственным бизнесом. И с кузеном у нас неплохие отношения.

— Раньше было хуже? — проницательно спросила Макгонагалл.

Я промолчал, и она только вздохнула.

— Я виновата.

— Не вы, профессор, — ответил я. — Не вы.

Я и в самом деле не держал зла на шотландку. Она и в каноне была против отправки маленького Гарри к родственничкам. И я знал, что при прямом запрете директора она мне помочь ничем не могла — во все эти нюансы меня посвятил ещё на Гриммо Финеас Найджелус Блэк. И, в отличие от канона, здешняя Макгонагалл куда серьёзнее вникала в дела факультета и Дамби в рот не смотрела. Так что — никаких претензий.

— Во всяком случае — помните о Сметвике, — сказала Макгонагалл. — А близнецы... Думаю, что им достанется много отработок с Филчем. Очень много отработок с Филчем.  Хотя, с моей точки зрения, это совсем не то, чего они заслуживают. И сейчас мне кажется,  — тут она понизила голос, — что лучше всего для них — быть просто отчисленными. Понимаете, Гарри? Просто отчисленными...

Умная женщина, ничего не скажешь.

— Я понимаю, декан, — вздохнул я в ответ. — Но вы ведь знаете близнецов. Мне кажется, что в последнее время они сначала делают, а потом думают. И эта их привычка к безнаказанным пакостям может их здорово подвести.

— Тут я не спорю, — согласилась Макгонагалл. — И я попытаюсь поговорить со старшими Уизли. Боюсь только, что толку не будет.

— Простите, что лезу не в своё дело,  профессор, — не выдержал я, — но, может, вам стоит поговорить со старым Лордом Прюэттом? Перси и Рон нуждаются в защите. Особенно Рон.

Макгонагалл взглянула на меня, прищурившись, но расспрашивать о том, откуда мне вообще известно о старом Лорде Прюэтте не стала. Я же говорю — умная женщина.

— Боюсь, что всё не так просто, Гарри, — наконец сказала она. — Но попробовать можно. Впрочем, мы уже пришли. Скажу напоследок — я ваш декан. Не стесняйтесь просить у меня помощь. И ещё — у вас очень хорошие друзья. И... Перси Уизли — хороший староста. Я рада, что остановила свой выбор на нём.

Так вот кто, значит, рассказал Макгонагалл про намерения авроров и Амбридж! Вот почему она примчалась не просто так, а с палочкой наперевес, да ещё и Сметвика успела вызвать! Перси, я твой должник, однозначно!

Между тем, Полная Дама, даже не спрашивая пароля, пропустила нас с  деканом в гостиную.

Все споры и разговоры моментально стихли, и Макгонагалл орлиным взором окинула вверенную ей территорию. Удивительно, но факт — никакого особого непотребства в гостиной не творилось. У камина на кожаных диванах устроились старшекурсники, в кои-то веки просто что-то обсуждавшие. Пара бутылок сливочного пива мне, наверное, просто примерещились, ведь когда я присмотрелся — ничего подобного не увидел.

Впрочем, для семнадцатилетних лбов сливочное пиво, в котором не больше градусов, чем в кефире, было просто способом самоутвердиться. Отчего-то приносить в замок этот напиток строжайше воспрещалось, поэтому возможность его раздобыть воспринималась, как великая доблесть. Форджи, кстати, такие подгоны делали регулярно, причём сливочным пивом не ограничивались, возможно, из-за этого старшекурсники терпели их так долго. Думаю, скоро им (и Форджам, и старшекурсникам) придётся пересмотреть свои приоритеты.

Но сегодня старшекурсники вели себя чинно-благородно. Девочки мирно занимались делами в своём уголке во главе со старостой, Рон играл с Дином в шахматы, остальные наши что-то переписывали за столом, за вторым пристроились второкурсники... Оливер Вуд читал квиддичной команде очередную тактическую лекцию. Команда страдала, но прервать лекцию не решалась. Вуд был страшен в гневе, это признавал даже известный всей школе квиддичный беспредельщик Маркус Флинт. В общем — всё в порядке, ибо главная  причина беспорядка в гостиной отсутствовала. Близнецы снова вернулись в Больничное крыло... и не похоже было, что хоть кого-то на Гриффиндоре это сильно огорчало.

Даже ближайший кореш Форджей  Ли Джордан был при деле — старательно делал выписки из библиотечного журнала «Трансфигурация сегодня». Заметив направленный на него взгляд декана, Джордан ничуть не смутился, похоже, никакой пакости он не задумывал, а просто готовился к завтрашнему семинарскому занятию.

Макгонагалл поинтересовалась у старост, всё ли в порядке, получила заверения, что в полном, обошла гостиную, заглянула в пергаменты сначала к Джордану, а потом к первачкам, и одобрительно покивала. Потом она слегка нахмурилась, попросила всех встать и пройти в центр гостиной. Народ удивился, но подчинился.

А потом мы все имели честь наблюдать виртуозное владение Эванеско и Репаро в исполнении по-настоящему сильной волшебницы. Спустя каких-то пятнадцать минут обои на стенах гостиной обновились и приобрели сытый шелковистый блеск, а головки маленьких гвоздиков просто засияли. Занавеси стали выглядеть совершенно как новые, и стало заметно, что они покрыты тонкой искусной вышивкой. Ковёр у камина обзавёлся длинным ворсом, а тот, который был расстелен в уголке девочек — плюшевой мягкостью. Книжные полки и стеллажи приобрели благородный цвет  морёного дуба... и всё в том же духе.

Народ зааплодировал, а Перси спросил:

— Что-то случилось, декан? На факультете ожидается какая-нибудь министерская проверка?

— О нет, мистер Уизли, — ответила Макгонагалл. — Мне давно хотелось это сделать, но я боялась, что мои усилия пропадут втуне. А сейчас я решила, что вы все уже достаточно взрослые, чтобы поддерживать в гостиной комфорт и порядок. Комфорт и порядок для всех — я ясно выражаюсь?

— Да, декан, мэм, — отозвались гриффиндорцы.

— Что ж, надеюсь на ваше благоразумие, — кивнула Макгонаагалл. — И призываю всех — с возникшими серьёзными проблемами обращаться ко мне — лично или через старост. И нет, отработки у профессора Снейпа за серьёзную проблему не считаются.

После этого суровая шотландка распрощалась со всеми и ушла. И во всей этой суматохе мы с ребятами улучили момент, чтобы незаметно просочиться в спальню. Увы, Лаванде и Парвати пришлось остаться со старшекурсницами. Почему? Потому что чистокровные девочки не могли себе позволить посещать мальчишеские спальни. Нет, писаного запрета на это не было, более того, чары, которые не позволяли мальчикам пройти в женские спальни, девочкам то же действие в отношении противоположного пола не запрещали. Тем не менее девушки туда в гости не рвались, из канона я в такой роли вспомнил только Гермиону и подивился её бесцеремонности. Спальня есть спальня — парни там хоть в трусах, хоть голышом могут находиться — это их право. И лично мне очень не понравилось бы, если бы, ввалившись в комнату общаги в одних трусах после душа, я обнаружил там нежданную гостью.

Зачем тогда вообще остался этот доступ? Где-то я встречал версию, что дело в том, что во времена Основателей взрослых студентов было много... и им необходимо было периодически снимать напряжение. То есть, девушками, заходившими в мужские спальни, были девицы сильно облегчённого поведения.  И что именно поэтому порядочные девушки в мужские спальни ни ногой. Чтобы репутацию не портить.

С моей точки зрения версия эта интересная, но безоговорочно соглашаться с нею я бы не стал. Хотя бы потому, что все эти танцы с бубнами можно спокойно проделать в Хогсмиде. В Хогсмид отпускают только с третьего курса? Ну, так я не думаю, что плотские утехи могут понадобиться студиозусам раньше. Так что, для чего всё-таки у девушек есть доступ в мужские спальни — загадка загадок. Впрочем, какая разница?

* * *

Итак, после ухода Макгонагалл мы быстренько проскользнули к себе в спальню, и парни стали задавать мне вопросы по поводу внезапного вызова к Дамби. Я скрывать ничего не стал и рассказал всё как есть и, естественно, мой рассказ вызвал и бурю возмущения, и бурю восхищения. Восхищались ребята действиями Макгонагалл и Сметвика, а возмущались Дамби и Амбридж.

— То есть, если бы не Макгонагалл, директор так и разрешил бы забрать тебя в Министерство на допрос? — мрачно спросил Симус.

— В аврорат, — уточнил я.

— Одна холера, — ответил потомственный борец за справедливость. — Чую, что они бы постарались на тебя все свои косяки навешать. И все делишки, которые в нераскрытых числятся. А может, ещё и огрёб бы... от «защитников правопорядка»...

Кавычки в его голосе было слышно за версту. Похоже, о работе британской полиции парень знает не понаслышке. Дин поддержал друга:

— Это да. Это только в книжках добрые бобби котят с деревьев снимают да старушек через дорогу переводят. На самом деле — чем меньше с ними общаешься, тем лучше для твоего здоровья.  Так что спасибо декану и целителю этому — без них бы ты не выкрутился.

— Сомневаюсь, что они хотели нанести мне реальный вред. Скорее, напугать, — возразил я. — Мне всё-таки одиннадцать лет... В таком возрасте в Азкабан не сажают.

— Зато стереть память  и откачать магию — это они запросто, — неожиданно вмешался Марк, вроде казавшийся совершенно спокойным. — Ты действительно избежал огромной опасности, Гарри. И это просто здорово, что Сметвик разглядел у тебя Тёмное целительство.

— Я понимаю... — отозвался я. — Обвинения в некромантии — это не шутки.

— Не шутки, — мрачно отозвался Марк и цокнул языком. Дин и Симус, успевшие оценить глубину подставы, которую мне подготовили близнецы, мрачно покачали головами.

Рон, угрюмо притулившийся в углу комнаты и прижимавший к себе Мерлина, неожиданно выпрямился и выкрикнул:

— Почему они всё портят? Почему они всё всегда портят?

— Рон... — Марк вскочил на ноги и стал медленно и осторожно придвигаться к нему. — Рон, пожалуйста, успокойся...

— Я спокоен! — тихо, но очень выразительно произнёс Рон. — Поверьте, я никому не причиню вреда. Я просто хочу сказать... ВЫ ведь не будете смеяться?

Мы переглянулись и медленно покачали головами:

— Нет. Говори.

Рон встал, сделал несколько шагов по комнате  — торопливо, хаотично, потом ему вроде как удалось совладать с собой, и он снова сел. И начал говорить уже спокойным, ровным тоном. Слишком ровным.

— Знаете... у меня всю жизнь было чувство — что моя семья — это не моя семья. И что отец с мамой чужие мне люди. Нет, они не обижали меня, я даже не знаю, почему это чувство вообще у меня возникло. И Билл с Чарли хорошо ко мне относились... да и Перси защищал от близнецов... Только с Фредом и Джорджем у  меня всегда были плохие отношения. Знаете, мы бедно живём... То есть мне всегда приходилось за братьями одежду донашивать... и игрушки мне дарили редко, а однажды папа принёс домой маггловскую игрушку. Медвежонка. Он был... он был такого светло-кофейного цвета с красным бантиком. Такой красивый... И папа мне подарил этого мишку. Только мне. Понимаете?

Ребята закивали, а я нахмурился. Потому что знал, какое дерьмо будет дальше.

— Я с ним играл, — продолжил Рон. — Я очень его берёг. Я даже спал вместе с ним... Фред и Джордж дразнили меня девчонкой, но мне было плевать. Это был мой мишка. Только мой.

— Сколько же тебе лет тогда было? — спросил Марк.

— Лет шесть, — пожал плечами Рон. — Ты хочешь сказать, что я был слишком большой для детских игрушек? Я... я понимаю. Но я любил Майки. Я так назвал своего медвежонка... Майки.

— Хорошее имя, — сказал Марк. — И вообще — я считаю, что в шесть лет совсем не поздно играть в любые игрушки. Не важно, кому и что нравится. Но что было дальше, Рон?

— А дальше, — голос Рона сорвался, — я как-то вынес Майки во двор и посадил на маленькую скамеечку. Я тогда только научился читать... меня Перси научил...  я хотел почитать Майки «Сказки барда Бидля». День был такой солнечный, что мне не хотелось сидеть в комнате, понимаете?

— Конечно, — согласился Дин.

— А потом я убежал в дом, взял книгу и вернулся. А Фред и Джордж, пока я бегал, стали Майки перекидывать друг другу, а когда я закричал, чтобы они прекратили, они превратили моего Майки в живого паука и швырнули прямо в меня. Точнее... если бы это был просто паук, как у Гарри... я бы не испугался так. Но у  них так получилось, что голова и туловище Майки наполовину сохранились, а ниже было паучье туловище  и дёргающиеся лапки. Это было так ужасно, так противно, что я закричал и потерял сознание. А они убежали. Хорошо, что мама услышала мой крик и помогла мне. А Майки она починить не смогла — близнецы колдовали одновременно, и заклятие получилось очень сильным. Поэтому она просто сожгла то, что у них получилось.

— Бл... — вырвалось у Марка. — И ты это видел?

— Я... я плохо помню. Я потом болел и лежал в постели. Папа принёс мне нового мишку, но я даже в руки его взять не смог. И игрушку отдали Джинни.

— И они всегда так к тебе относились? — спросил Дин.

— Они всегда всё портили, — угрюмо отозвался Рон. — Но я не об этом. Мне иногда дом казался каким-то чужим. Мне казалось, что это не моё. Что я не должен здесь находиться. А ещё... только не смейтесь... Мне иногда снился замок с тремя башнями. Одна была золотистая, другая красная, а третья чёрная. Мне хотелось туда, я шёл к замку... но, чем быстрее я шёл, тем дальше замок от меня удалялся, и я просыпался со слезами. Глупо, да?

— Нет, — ответил Марк. — Не глупо. Иногда сны посылают нам подсказки. Но об этом мы поговорим позже. А сейчас я хотел спросить вас, Дин, Симус... и ты, Рон. Близнецы очень серьёзно подставили Гарри. Это могло для него кончиться очень плохо. И мы с Гарри хотим их наказать. Очень серьёзно наказать. Вы с нами? Если да — дайте Непреложный обет, чтобы никому не проболтаться. Если ты не захочешь идти против братьев, Рон, то мы поймём. Но от своей цели всё равно не отступим.

— Мы с вами,  — переглянувшись, хором сказали Дин и Симус. А потом Симус добавил:

— И дело не только в Гарри. Дело в том, что им слишком многое сходило с рук безнаказанно. Они заслужили... месть.

— Вы хотите решить всё радикально? — деловито спросил Симус. Всё-таки его своеобразное воспитание давало о себе знать. Симус вполне спокойно относился к тому, что может погибнуть в любой момент. Он из тех людей, что не задумываясь отдают жизнь за друга, за Родину, за собственные убеждения. Он готов помочь тому, кто страдает. Но он безжалостен к тем, кого считает врагами. Впрочем, это всё воспитание. Сколько там было парням, затеявшим «ирландскую голодовку»?⁽¹⁾ Бобби Сэндсу вроде как двадцать семь было, остальные и того моложе⁽²⁾. Продукты того же воспитания, что и Симус, причём британцы очень постарались, чтобы они такими и стали.

— Достаточно будет просто исключения из школы, — ответил я.

— Зря, — спокойно ответил Симус. — Враг за спиной — пуля в спину. Истинный боец ИРА врагов за спиной не оставляет.

— Вынужден согласиться с рядовым Финниганом, — хмыкнул Марк. — Ты слишком добр к ним, Гарри. И тебе не всегда будет везти.

— Но они всё-таки братья Рона, — вздохнул я.

Неожиданно Рон покачал головой:

— Нет. Они никогда не считали себя моими братьями. Похоже, что и мне пора принять это. Они не будут лучше, Гарри. Поверь, я знаю, что говорю. Они только хуже становятся с каждым годом. И, когда я дома... Я всё время жду подвоха. Зелья в еде, сломанной ступеньки, чесоточного порошка в одежде, пауков в постели... ужа, брошенного на голову... склеенные ноги... Я не могу назвать всего, просто не вспомню. У меня были переломы рук, ног, была пробита голова, вырос заячий хвост, ещё ключицы были сломаны... тоже всего не упомню...

— И всё это близнецы? — поразился я. Рон угрюмо кивнул.

— Рон, — с чувством произнёс Дин, — да ты просто ангел, если до сих пор не придушил их ночью и не закопал где-нибудь за сараем. Поверь, у нас на районе убивали и за меньшее.

— А как же родители? — поразился Марк.

— Ну... они их ругали, конечно... но так, словно не по-настоящему. Отец только один раз выпорол Фреда и Джорджа — когда они подлили мне зелье, от которого у меня горло распухло. Я стал задыхаться и чуть не умер.

Мне захотелось выматериться в голос. На фоне столь радикальной братской любви приличным человеком стал казаться даже ныне покойный душка Вернон. И понятно, почему старшие Уизли не слишком сдерживали поганцев — им Рон нужен был живым, но затюканным и зашуганным, чтобы никаких лишних мыслей в голове не возникало. Но всё равно — умным такое поведение назвать нельзя. У Рона были все шансы не дожить даже до поступления в Хогвартс. Впрочем, я уже понял, что большим умом старшее поколение Уизли не отличается. Но с ними стоит разобраться чуток попозже. А сейчас...

— Так что я с вами, — неожиданно закончил Рон. — Что бы вы там ни придумали.

Довели всё-таки Рончика братишки со своей любовью...

1) Ирландская голодовка 1981 года — кульминация пятилетнего протеста, связанного с конфликтом в Северной Ирландии. Он начался в 1976 году, когда британское правительство исключило понятие Special Category Status, ранее присваиваемое политзаключённым, осуждённым за действия в ходе этого конфликта.

Первым отказался от еды активист Временной ИРА Бобби Сэндс, приговорённый к 14 годам заключения в тюрьме Мейз. Он перестал есть 1 марта 1981 года. В течение месяца к нему присоединились ещё трое ирландцев, а позже число участников акции увеличилось.

Голодовка продолжилась до 3 октября и прекратилась по инициативе родственников политзаключённых. За 217 дней умерли десять осуждённых, участвовавших в этой акции протеста. 5 мая скончался Бобби Сэндс, голодавший 66 дней.

Вернуться к тексту

2) Гарри не путает. Ровесником Сэндса был только Майкл Дивайн. Остальные — моложе. Вот данные о возрасте:

Роберт Джерард Сэндс, 27 лет. Умер 5 мая 1981 года после 66 дней голодовки.

Фрэнсис Хьюз, 25 лет. Умер 12 мая 1981 года после 59 дней голодовки.

Рэймонд МакКриш, 24 года. Умер 21 мая 1981 года после 61 дня голодовки.

Пэтси О’Хара, 23 года. Умер 21 мая 1981 года после 61 дня голодовки. На теле обнаружены следы избиений, сигаретные ожоги, сломан нос.

Джо МакДонелл, 26 лет. Умер 8 июля 1981 года после 61 дня голодовки.

Эдвард Мартин Харсон, 24 года. Умер 13 июля 1981 года после 46 дней голодовки.

Кевин Линч, 25 лет. Умер 1 августа 1981 года после 71 дня голодовки.

Киран Доэрти, 25 лет. Умер 2 августа 1981 года после 73 дней голодовки. Во время голодовки 11 июня был избран депутатом Палаты представителей Ирландии.

Томас МакЭлви, 23 года. Умер 8 августа 1981 года после 62 дней голодовки.

Майкл Джеймс Дивайн, 27 лет. Умер 20 августа 1981 года после 60 дней голодовки.

Вообще история противостояния интереснейшая. Поищите, рекомендую. Я не принимаю террористические методы борьбы. Но я уважаю людей с убеждениями.

Вернуться к тексту