Dragon Age: Серый Страж (джен)

Банн Альфстанна была беспокойна. События в Ферелдене накатывали снежным комом, и Альфстанна не была уверена, что с ними делать. Не говоря уже о том, что и личная трагедия грызла сердце всякий раз, когда взгляд падал на герб рода, который был изображён в поместье семьи Эремон повсюду.

Альфстанна достала из ящика стола письмо и под мягкий свет свечей снова прочитала его — формальный ответ из ордена храмовников. Брат Альфстанны пропал во время исполнения обязанностей. Его поиски ведутся, однако надежды на возвращение почти нет. Альфстанна в который раз перечитала ровные строки, выведенные рукой церковного писаря, и скомкала ненавистную бумагу.

Её брат пропал несколько месяцев назад, Мор уничтожил юг Ферелдена, а тут ещё Собрание земель, которое больше похоже на войну. И никто не сможет её избежать, все обязаны будут отдать свой голос той или иной стороне. Альфстанна ещё не решила, кого она поддержит. Она в первую очередь должна думать о своих владениях и заботиться о своих людях, а не вступать в политические игры. Альфстанна знала, что так думают многие банны. Они ждут начала Собрания и отдадут голос той стороне, которая будет наиболее убедительна.

Банн села писать новое письмо. В глубине души она чувствовала, что и это письмо ничего не изменит, но смириться и ничего не делать не могла. Храмовникам придётся ответить, где её брат.

И когда занесённое перо коснулось пергамента, в дверь постучали.

— Леди Альфстанна. К вам пришли люди, с ними… Они передали кольцо.

Альфстанна взяла в руки кольцо-печатку и тотчас изменилась в лице. Штурвал над тремя волнами. Герб Недремлющего моря. Её герб… и герб Ирминрика. Альфстанна вскочила с места и бросилась на первый этаж ко входу. Теперь на Собрании земель банн Недремлющего Моря готова дать ответ.

* * *

Весть о смерти Рендона Хоу облетела город в течение нескольких часов, и люди улыбались. Даже те, кто не сталкивался с ним лично, отчего-то почувствовали, что в Денериме стало легче дышать, словно исчез занесённый над головами топор палача. Никто в городе не поминал его добрым словом. Никто. Деяния этого человека по капле истощили даже жалость к нему, не оставив в сердцах ничего, кроме облегчения от его смерти. «Денеримский мясник» — так его прозвали, и дурная слава о нём долетела даже до Вольной Марки.

— Не сказал бы, что я скорблю по нему. Мы с Хоу не были друзьями, — деловито отозвался банн Сеорлик после трёх глотков прохладного вина в таверне.

— Тех, кто желал Хоу смерти, я не обвиню ни в неразумности, ни в бессовестности. Ты же его знаешь. Рядом с ним даже змея показалась бы добродушной, — вторил ему банн Сигхард.

— Ты слышал? Сын Уриена Воган оказался жив и сейчас сидит у королевского сенешаля, восстанавливает права на титул. Говорят, всё это время Воган провёл в подвалах Хоу. Кто бы подумал, что Хоу замахнётся на такое?

Сигхард ничего не ответил, лишь с силой сжал ножку кубка. От Рендона Хоу не спасли ни титул, ни положение. Освин вернулся домой раненный и искалеченный. Лекарь только покачал головой на его изувеченные ноги. Сигхард в ярости был готов двинуть войска на Рендона Хоу, но Освин сказал, что Хоу уже мёртв. Рендон Хоу мёртв, и его убийцы спасли сына Сигхарда от гибели.

— Вы были на похоронах? — спросили эрла Брайланда во время очередного обсуждения последних событий.

— Нет.

— Нет? Разве вы не были друзьями?

— Тот мальчик умер в битве на Белой реке много лет назад, а Рендон Хоу мне не друг, — бесстрастно ответил Брайланд.

Дворяне удивлённо посмотрели на эрла. Если даже Брайланд не пришёл почтить прошлую дружбу, то кто, кроме священника, провожал Хоу в последний путь? Брайланд на это только вздохнул:

— Последнего друга, кто бы почтил его память, Хоу своими руками убил в Хайевере.

* * *

Сырость и запах крови в воздухе. Тихий треск единственного факела, слишком тусклого для этих высоких стен. Холодный камень под ладонями. Скрежет чугунных кандалов. Крики. Надрывные и резкие крики, доносящиеся сквозь толстые стены глухим тяжёлым эхом. Будто кричит и стонет сам камень. Крики рвутся наружу и обрываются. Остаётся могильная тишина.

Массивная цепь заскреблась по камню. Сухой и душный воздух ворвался в лёгкие и пробил на кашель, вынуждая резко перевернуться на бок и уткнуться щекой в холодный шершавый камень. Пыльно. Каменная крошка прилипла к лицу. В голове болезненно закололо. Запястья натирали чугунные браслеты. Обессилевшие руки смогли только приподняться и упасть обратно на твёрдый пол темницы, за стеной которого снова начались душераздирающие до оцепенения крики.

Элисса вздрогнула и снова пошевелила отяжелевшей рукой. Без сил она задремала, и ей ненадолго приснился родной смех, вольный ветер Хайеверских лесов и шелест высокой травы по осени — та картина так контрастировала с последними воспоминаниям о боли перед беспамятством, так отличалась от равнодушного потолка, на который в отчаянии взирают приговорённые к смерти узники.

Элисса широко распахнула глаза и села. На миг ей показалось, что она в подвалах Хоу, и отчаяние помутило зрение, сжало в ледяных тисках растревоженное сердце, но нет. Хоу мёртв. Это другая темница. Но такая же безысходная и мрачная, как угасший закат перед бурей.

— Неплохой вид, да?

Элисса обернулась на знакомый голос. Лицо Алистера едва виднелось в темноте, но даже так можно было заметить его бледность. Он ободряюще улыбался и шутил, словно они сидели вечером в лагере и разговаривали у огня. Но вокруг были не леса и поля, тусклый факел не заменял тепло костра, у ног не лежал верный мабари, а вместо запаха дыма и ароматной пищи в носу щекотало от крови. Они оба в смертельной ловушке, приговорённые к казни из-за её, Элиссы, действий. Она умрёт, Алистер умрёт, а с ними все их надежды на победу.

Храни Создатель…

— …Что же я наделала.

Тело до сих пор горело огнём, как в магической ловушке, голова болела, но не это занимало мысли. Произошедшее в замке Хоу… лица, голоса, слова — воспоминания вцепились мёртвой хваткой и замерли, чтобы ударить в миг тишины. Сейчас же в мыслях гораздо ярче отражалось будущее: застывшая кровь на досках, обагрённый эшафот, где взмах меча обрубит все надежды на спасение Ферелдена.

— Я должна была настоять, чтобы ты остался в замке Эамона. Хотя бы ты, — пробормотала Элисса.

— Вот опять начинается, — Алистер закатил глаза. Почему его жизнь вдруг стала так важнее всех прочих, важнее её? — Знаешь, если бы я остался в замке Эамона, я был бы уже мёртв…

— Что?

— …потому что, едва узнав обо всём, я бы явился сюда за тобой, и меня бы закололи ещё на входе в форт. Сейчас я хотя бы жив.

— Если нас казнят, всё кончено. Если тебя казнят, всё кончено. Без тебя Логэйн победит. Без нас Мор победит, — сухость во рту заставляла хрипеть и кашлять. — Я ошиблась. Снова. И на этот раз смертельно.

Элисса говорила ровно, без эмоций, но нахмуренные брови выдавали её чувства.

— Ну, нам же нужна была королева… по крайней мере, так мы думали. Кто ж знал, что она такая стерва?

— Мы могли придумать другой план. Не ходить в подвалы. Дверь королевы не держали бы запертой вечно. Но я не стала придумывать. Я просто… пошла туда. Потому что хотела.

Элисса решила так, как было выгодно ей. Свершить свою месть. И тем дала врагам преимущество. Элисса могла сколько угодно рисковать ради мести своей жизнью, но не чужими. Не их победой. Но сделала это, а потому проиграла.

Однажды Хранитель долийцев Затриан спросил её: «Скажи, Страж, если бы тебе довелось держать в руках безжизненное тело своей дочери, ты бы не пожелала её убийцам умереть в муках?». «Пожелала бы. Но если бы от этого пострадали другие, более того, те, кто мне дорог… я бы отреклась от мести».

Элисса не отреклась. Оказалась лгуньей, потому как солгала даже самой себе. И теперь последствия навалились на её опустевшее от мести сердце тяжким грузом.

— Мы освободили Риордана и многих. Всё было не напрасно, — напомнил ей Алистер.

Да, долг превыше всего. В минуты сомнений Элисса всегда повторяла последний наказ отца. Когда она не знала, что делать, эти слова были дня неё маяком, поэтому после смерти Хоу она отбросила скорбь по семье, закрыла на семь замков образовавшуюся пустоту. В подземельях Хоу они были не одни. Там находились многие другие, кому требовалась помощь.

В душном воздухе подвала звенел запах горячего железа и крови. Ярко пылали факелы. Стоны, вздохи и неуверенные голоса раздались со всех сторон. Все слышали сражение и молили Создателя, чтобы на этот раз их мучения кончились. Элисса взяла со стола в караульной ключи и молча начала вставлять их во все замки камер, какие подходили. Никто из товарищей ей не возразил. Лишь на скорую руку перевязали свои раны и пошли ей помогать.

От окружающих орудий пыток всем было не по себе: дыба посреди помещения, игольчатые стулья у стен, маленькие печи, тяжёлые кандалы, подвязанная под потолком петля, щипцы с застывшей кровью, цепи, не отражающие свет ржавые пилы и смазанные чем-то хлысты. Никому не хотелось думать, как их применяли. Тяжёлый, как оковы, воздух был напоен смертью.

Ещё один крик долетел до Элиссы сквозь толщу камня. Она вздрогнула. Закрыла уши руками. В этой могучей крепости, узниками которой оказались теперь они сами, тоже пытали людей, калечили их тела и души. С ними тоже так поступят, прежде чем отдадут палачу? Разобьют лицо Элиссе, вывернут из суставов руки так, что она больше не сможет держать меч? Сломают ноги Алистеру, раздробят его кости, чтобы он больше не смог подняться?

Никто из узников Хоу не заслуживал той участи, на которую тот их обрёк. Некоторые не могли поверить в спасение, испуганно озирались, раненые и избитые. Один забился в угол камеры и не желал уходить. Кричал о крови и невыносимых муках, поле боя и темноте, и ничто не могло сдвинуть его, обезумевшего от пыток, с места. Другой был эльфом, настолько исхудавшим и бледным, словно просидел в темнице полжизни. Ослабевший он едва мог ходить.

— Какой сейчас месяц? — бормотал он пересохшими губами.

Ещё один из глубины своей темницы взывал к Андрасте и молил о прощении. Спутавшаяся борода отросла почти до нижней части груди, мертвенно-бледные руки тряслись. Едва Элисса приблизилась, чтобы открыть его камеру, как он посмотрел на неё помутневшими глазами и сдавленным голосом позвал:

— Это ты, сестрёнка? Нет… я тебя не знаю… Кто ты? Ты настоящая?

— Он говорит так, словно одурманен, — тихо сказал Алистер. — У храмовников бывает такое после того, как они перестают принимать лириум. Смятение, слезливость. От привыкания так просто не отделаться и если вдруг перестать…

— Вряд ли здесь ему давали лириум.

Впервые за время освобождения пленных Элисса что-то сказала. Она провела ладонью по глазам, словно стряхнула с них морок. Всем этим людям сейчас гораздо хуже, чем ей. Нельзя теряться.

— Ты храмовник?

Узник перед ней выглядел настолько ослабевшим и растерянным, что в нём с трудом можно было узнать одного из могучих воинов Церкви. Подобное место способно сломать кого угодно.

— Я… я храмовник. Рыцарь-лейтенант денеримской Церкви. Прости меня, Великая Андрасте, я не исполнил долг. Кто знает, что натворил этот малефикар? Я ведь поймал его… правда? У Редклифа. Но люди тэйрна отняли его. Я протестовал! Я говорил им… но меня притащили сюда… Андрасте, прости.

— Люди тэйрна? Ты говоришь про мага крови Йована?

— Да! Он уничтожил свой амулет и сбежал из Круга. Мы с товарищами разделились, и я был один. Меня…

— Если бы Владыка Церкви узнала об этом, она была бы в ярости. Храмовники неподвластны знати, — сказал Алистер. — Бедняга…

— Вы сон? — растерянно глянул храмовник, словно забыл всё, что сказал до этого.

— Нет, не сон. И ты свободен.

— Никто не может освободить меня от греха, кроме всемилостивой Андрасте… Сестрёнка, где ты? Прошу, помолись за меня.

— Мы могли бы позже проводить его домой… вот только где его дом? Может, в церковь, как и всех? — предложил Алистер.

Храмовник больше ничего не сказал, только продолжал молиться. С большим трудом его хотя бы удалось вывести из камеры. Из его ладони случайно выпало кольцо-печатка. Он до сих пор сжимал его в молитве, но теперь, кажется, не заметил, что выронил. Элисса подняла кольцо и заметила герб: штурвал над тремя волнами.

Одного узника Стражи сняли прямо с дыбы. Его молодое лицо наполовину превратилось в синяк, а ноги были раздроблены, скорее всего, тяжёлым молотом.

— Это что, отец меня так наказать решил? Почему он прислал вас только сейчас? Я тут чуть не помер! Только не говорите, что он узнал только что! — То ли юноша всё ещё пытался сохранять так бодрость духа, то ли защищал свой разум от боли пыток.

— О чём ты говоришь? — спросила Элисса. — Кто ты?

Узник тут же изменился в лице и поморщился от неприятной боли. Он потупил взгляд и неуверенно спросил:

— …Так мой отец вас не присылал? Тогда кто же меня спас?

— Мы Серые Стражи, — не стала таиться Элисса.

— О, понимаю. Я слышал, что один из ваших тоже здесь, и ему приходится хуже всего. Я ещё легко отделался, хотя стоять до сих пор не могу!

Узник с большой жалостью рассмотрел свои изувеченные ноги, но думать о худшем не хотел.

— Мой отец банн Сигхарт… если он вас не присылал, значит, он не в курсе, каких змей набрал себе в союзники? Этот Хоу… Он колотил меня и повторял, что Серые Стражи предали короля при Остагаре. Думал, с пытками я лучше в это поверю! Может, он ещё и ждал, что я перед всем Собранием земель это повторю? Как бы ни так! Я знаю, что вы ни при чём. Мой молочный брат был при Остагаре. Мы дружили с младенчества. Когда он вернулся, то рассказал, что его отряд получил приказ бросить короля — перед тем, как на того навалились порождения тьмы. Вот она правда. Из-за неё мой друг однажды исчез… Я искал его повсюду, и в итоге меня самого бросили сюда. Вы не знаете, он тоже здесь?

— Не знаем, прости. Но выведем всех, кого сможем.

Не все узники рассказывали свои истории. Полуживые, а иные и на грани смерти не могли даже встать, ничего не видели перед собой и не говорили. Кто они? За что попали в это царство темноты и боли? За то, что знали правду? За то, что встали на пути — намеренно или нет? За то, что выполняли свой долг? За то, что хотели постоять за справедливость?

— Мы не сможем вывести их отсюда. Этот замок всё ещё полон солдат, — печально сказал Алистер.

— Неужели здравую мысль я вдруг от тебя слышу? — беззлобно съязвила Морриган. — Мы здесь время теряем. Чем дольше, тем опасность ближе.

— Я не брошу их, — ответила Элисса, подбирая ключи к очередной камере.

— Знаю, потому и не прошу, — скрестила руки на груди колдунья. — Но подумай вот о чём: что после смерти Хоу здесь всё изменится, и узники свободу обретут. Так что не копайся слишком долго. Просто уходи.

— Кстати, об узниках, — подал голос Зевран. — Слышите?

Чуть дальше располагалось ещё одно крыло темниц. Оно было практически пустым, и лишь по рассерженным еле слышным в глубине крикам удалось понять, что там кто-то есть — изрядно помятый, но в целом невредимый человек. Отросшие тонкие усики, ухоженные, хоть и ныне грязные волосы, и когда-то приличного вида одежда. Он выглядел так, словно про него здесь давно забыли, и изрядно исхудал.

— Да как вы смеете! Я эрл Денерима! — орал молодой мужчина.

Элисса пришла на крик, и едва узник заметил её, то разразился оскорблениями, но Кусланд спокойно ответила:

— Последним эрлом Денерима был Уриен Кенделлс. Он погиб при Остагаре. Зачем ты лжёшь?

— Я его сын! Воган Кенделлс. Это правда! Выпусти меня сейчас же, не то велю спустить с тебя шкуру!

— Любопытно, как ты собираешься то сделать, — усмехнулась позади Морриган.

— Если это правда, как здесь мог оказаться сын эрла? — подумал вслух Алистер — Разве он не должен быть мёртв, раз владения передали другому эрлу?

Воган презрительно сплюнул.

— Это всё из-за Хоу. Слишком много наших солдат погибло при Остагаре. Когда назревали беспорядки, Хоу прислал сюда своих людей, чтобы усилить гарнизон. Так он утверждал. Тьфу! Едва я впустил его, он бросил меня сюда. «Ещё одна жертва эльфийского восстания», как он сказал. Открывай эту дверь сейчас же! Я покажу этому Хоу, как поступать так со мной!

Воган уже раздал местным солдатам перстни с пальцев, оторвал от своего дублета все золочёные пуговицы, только чтобы тюремщики приносили ему еду, но уже второй день к нему никто не приходил, и Воган был зол.

— Эльфийского восстания? Эльфы восстали? Почему?

— Почём мне знать, что взбрело в голову этим остроухим тварям? Иногда им начинает казаться, что они люди, и приходится ставить их на место.

Элисса слышала, что Уриена Кенделлса уважали в народе, несмотря на некоторую претенциозность эрла, но вот про его сына никто ничего хорошего сказать не мог. Шептались даже, что Воган пытался нанять Антиванских Воронов, чтобы убить родного отца и получить его титул. Впрочем, это были слухи.

— И как его тут ещё не прибили? — шепнул Зевран. — Я бы точно уже убил.

— Это не нам решать, Зевран. Я никого здесь не оставлю.

Элисса долго не могла подобрать ключ, и Воган нервничал. Ему казалось, что его спасение вот-вот сорвётся, что его здесь бросят. Он был готов на всё, чтобы выбраться, и уже наобещал золото, титул — что угодно, если Элисса поторопится, но его слова никто не слушал. Наконец один ключ вошёл в скважину, и дверь со скрипом отворилась.

Казалось, уже можно было выдохнуть. Они освободили всех, одолели мага, заточившего королеву, и теперь оставалось самое малое. Но с дальнего конца тюрьмы они не сразу услышали шаги в коридоре. И только когда в дверях возникла стражница, и вскрикнула от вида трупов в караульной, все встрепенулись и кинулись туда. Женщина тут же бросилась наутёк. Зевран хотел догнать, но уставший не успел, и стражница скрылась за поворотом коридора. Это был конец.

Воган вырос в том замке и знал оттуда потайной выход. Его не интересовал никто, кроме него самого, но этот выход стал спасением для многих.

Кроме Серых Стражей. Они вернулись за Анорой и были преданы ею. Теперь в Форте Драккон, самой надёжной темнице королевства, Стражи готовились стать очередными узниками, чья история оборвётся в этих стенах, а вместе с ней надежды многих.

Элисса сжала ладонь в кулак, но почти обессилевшая тут же разжала, каменная пыль забилась под ногти.

— Элисса, все живы. И мы тоже. Что на тебя вдруг нашло? Ты же постоянно говорила мне быть уверенней в себе, а что ты сама сейчас? Да без тебя мы бы дальше Лотеринга не ушли.

— Я тогда завела нас в лес.

— И вывела из него.

Алистер хотел ещё что-то сказать, ободрить, подойти, но цепи были слишком коротки, а Элисса не слушала сейчас утешений. Она опустила голову так, что растрёпанные спутанные волосы скрывали лицо. С каждым криком за стеной она вздрагивала, воочию представляла, что ждёт их, в то время как Алистер старался об этом не думать. Он знал, что вина за чужую смерть и невыполненный долг сейчас разрывают её сердце больше, чем месть Рендону Хоу. Элисса уже поверила, что умерла, и в темноте могла только проклинать себя за ошибки.

Скрежет в замочной скважине. Металлический звук мелко простучал по каменному полу прямо между Стражами. Рядом с камерой послышались шаги и тотчас затихли вдалеке. Алистер, громыхая цепями, осторожно подполз на четвереньках к месту, где слышал этот звук и начал шарить по холодному полу ладонями. Элисса подняла голову, и на лице отразилось замешательство. Она тоже это слышала. Вскоре Алистер нащупал металлический предмет, и через мгновенья тяжёлые кандалы слетели с его запястий, Элисса тоже через минуту была свободна, а у открытой темницы лежало два комплекта доспехов местных стражников.

— Кто… — начала Элисса.

— Кажется, у нас больше друзей, чем мы думали.

Элисса громко выдохнула. Вместе с кандалами с её сердца упал и груз безнадёжности. Они не одни. Ещё ничто не кончено, и тонкий, как нить, луч света забрезжил впереди. Она посмотрела на Алистера, который всё это время, даже находясь в смертельной ловушке, не терял ни достоинства, ни духа. Как жалко, должно быть, перед ним выглядела Элисса.

— Что? — вопросительно посмотрел на неё Страж.

Элисса лишь с доброй улыбкой покачала головой.

Они быстро облачились в доспехи местной стражи. Шлемы были открытыми, и незнакомые лица могли вызвать подозрения, а то и вовсе раскрыть в глазах тех, кто отлично знал, как выглядят Серые Стражи. Но выбора не было. Элисса предупредила, что в таком виде они не должны красться. Проходить следовало неторопливо и уверенно, словно они оба имели полное право тут находиться. Недавние раны ныли, но вид крови удалось спрятать под металлом. Сейчас важно не ошибиться. Ещё одна ошибка будет стоить жизни мгновенно.

— Кто бы подумал, что нам пригодятся бардовские уроки Лелианы, — тихо усмехнулся Алистер. Он отнюдь не был спокоен, сердце гремело от волнения, но хотя бы в этот раз он сам должен спрятать страх и показать уверенность.

В той части форта, где поместили Стражей, было пусто. Словно их нарочно отрезали от всего мира и запрятали в самый тёмный уголок темницы, но даже так рядом должны находиться охранники. В глазах Логэйна Серые Стражи были самыми ценными и опасными узниками. Однако коридоры башни были пусты. Решили, что Стражи в кандалах никуда не денутся? Их спрятали от всех?

Только крики и вой, человеческий вой невыносимых мук, становились громче. Элисса замирала при каждом из них, пыталась сосредоточиться на бряцаньи своих доспехов и продолжала шагать, но мыслями неизбежно возвращалась в подвалы замка Хоу. Там в воздухе тоже звенели крики. Тоже пахло кровью. Факелы коптили на стенах. Жестокая рука хлестала беззащитную плоть. Холодные глаза ждали.

Элисса тряхнула головой. Заставила себя забыть о вчерашних событиях. Утопить их в сосредоточенности и осторожности. Она не одна. Её жизнь связана с Алистером, и ради них обоих она обязана выбраться, обязана выстоять! Движение головой отдалось острой болью. Алистер тоже был ранен в бою. Нужно было лишь продержаться и выйти. Но как?

Коридор пошёл на поворот и не кончался. Они прошли совсем немного, но каждый размеренный шаг давался с трудом, отзывался в груди глухим ударом сердца. От криков хотелось прикрыть уши. Рядом пытали людей. Не все могли это выдержать, потому в этой части форта всегда было мало стражи, и сейчас это могло спасти двум беглецам жизнь.

Несколько поворотов спустя крики и стоны стали стихать. Камеры пыток оставались позади, и Алистер благодарил Создателя, что им не пришлось проходить через те комнаты. Достаточно того, что они видели в подвалах Хоу, достаточно всего, что выпало на их долю. Элисса до сих пор ничего не сказала о гибели своего злейшего врага, о свершившейся мести. Она изо всех сил старалась избегать этой темы и сосредоточилась на том, чтобы выбраться отсюда. Но все переживания, что Элисса прятала внутри, всегда рано или поздно выходили наружу, вскрывались болезненным гноем, и, спаси Создатель, какой надлом может произойти в этот миг. Потому Алистер с опаской поглядывал ей в спину.

— Я не знаю, куда идти, — Элисса остановилась на развилке. — У этого форта совсем другое устройство, нежели в обычных замках. Я не представляю, в какой стороне может быть выход. И тут нет ни одного окна, чтобы даже сориентироваться по направлению.

— Ну, мы явно в Форте Драккон. И вряд ли на самой вершине, коридоры были бы не так широки.

— Да, я тоже так думаю.

— Выход в любом случае внизу.

— Да, но где лестница?

— Просто давай… пойдём вон туда.

Алистер наобум ткнул в один из коридоров. Плана не было, но стояние на месте тоже ничего хорошего не дало бы. Алистер ожидал, что Элисса возразит, скажет, что идти в никуда они не могут. В любой миг их побег могли обнаружить, а потому нужен более продуманный план, и…

— Ладно, попробуем здесь.

Они оба могли лишь положиться на милость Создателя, что до сей поры держал нить их спасения тонкой и натянутой, но крепкой как металл.

Шаги начали приглушать тонкие ковры. Стало намного светлее и опрятнее. Легче дышать. Зловещие звуки сменились на будничные разговоры. В коридорах стали попадаться стражники. И Алистер, и Элисса напряжённо выпрямляли спины и старались смотреть только вперёд, но сердце каждый раз ухало в пятки. Каждый человек виделся им врагом, который погубит их.

Серые Стражи в спешке свернули прочь от комнаты, за которой слышался звон стали и стук ударяемых о дерево стрел. В другом помещении громко ругались караульные об опоздании одного на смену. Из третьей комнаты слышался чей-то приказ навести порядок в оружейной. Словом, обычный день в форте. Но каждый раз при малейшем звуке и появлении стражника Элисса и Алистер на миг замирали, борясь с паникой и желанием броситься прочь. Но их нынешние доспехи, как и в поместье Хоу, настолько стали частью местных интерьеров среди серых стен и редких гобеленов, что никому в голову не приходило вглядываться в лица.

Коридор неожиданно кончился, и Стражи упёрлись в тупик. По коже пробежал холодок. Пока не было погони, можно вернуться. Элисса умыла ладонями лицо и заставила себя успокоиться. Она хотела войти в помещение с приоткрытой дверью, но и оно не было пустым.

— Проклятая картошка! Говорил же, надо было сразу в погреб убирать. Теперь нас наказали, — послышалось из-за двери. Судя по наваленным бочкам, ящикам и тюкам, здесь мог быть склад, а двое солдат возились с мокрыми тряпками и швабрами.

— Мой лучше, чтобы командир «мог с пола есть, если пожелает», — солдат недовольно поморщился и плюхнул тряпку в ведро, разбрызгав мыльную пену по полу.

— Нам уже скоро в дозор. Если не закончим с мытьём, ух, командир нам устроит… Как думаешь, нам доведётся сражаться с порождениями тьмы? — задумчиво спросил его товарищ, словно речь шла не о чудовищах, а охоте на нагов.

— Порождениями тьмы? Хочешь сказать, ты не в той армии, которая стережёт кладовую? Я потрясён!

Элисса тихо убрала ладонь с дверной ручки. Многие из здешних солдат просто выполняли свой долг на службе. Разразись в крепости битва, их кровь пришлось бы пролить первой, но они ни в чём не виноваты. Сейчас им всем следовало быть на одной стороне против порождений тьмы, но что происходит в этой стране? Серые Стражи спасаются от палачей. Солдаты несут службу и охраняют узников, справедливо осуждённых или нет, потому что таков приказ их властителей. И это не кончится, пока не будет решён вопрос с монархом Ферелдена.

— Нас не должны здесь раскрыть. Ни за что, — прошептала еле слышно Элисса.

Она устала. Ей хотелось остановиться, выдохнуть, умыть прохладной водой лицо, найти любую опору и отдохнуть, но нельзя. Сосредоточенный разум отчаянно балансировал на краю пропасти. Если он сорвётся, то шансы на спасение рассыплются в прах. А потому с каждым шагом приходилось уговаривать себя не сдаваться.

— Эй, вы двое!

Чужой голос прозвучал в ушах громом. Стук сердца отпечатывался в груди. От высоких потолков закружилась голова. Колени дрогнули. Алистер, казалось, был готов кинуться в битву, но им не выбраться отсюда самим, а потому Элисса, изо всех сил изображая спокойствие, обернулась на позвавшего их.

* * *

День у сержанта Килоуна не задался с самого утра. Два разбойных нападения в примыкающих к Торговому кварталу переулках, три кражи, жалобы трёх заведений на беженцев, дебош, одно убийство. А после обеда его ещё вызвали в форт к командиру и отчитали, нет, не за то, что в районе творится бардак, а за то, что Килоун слишком громко орал на своих стражников, когда они резались в кости. А всё почему? Потому что в стражи к нему отправляют сплошь незаконнорожденных сынков лорда такого и лорда сякого, дабы те не мешались под ногами, не претендовали на наследство и сидели в тёплом месте с хорошим жалованием!

Килоун устало сжал переносицу и просил Андрасте, чтобы этот день скорее закончился. Он надеялся, что после смерти Хоу всё начнёт медленно меняться и приходить в норму, потому как в кавардак городскую стражу во многом превратил именно эрл. По крайней мере, Килоун надеялся, что ему позволят выставить из стражи всех бандитов, которых сюда привёл Хоу, едва того назначили эрлом Денерима. Тех людей даже стражниками назвать нельзя — пользовались властью, издевались над невинными, сами устраивали беспорядки. Да где это видано?

Килоун ненавидел беспорядки, но дураком не был. Он — лишь мелкая сошка с малой толикой власти в Торговом квартале и защищал его в меру своих сил и возможностей. Например, урезал жалование, положенное бездельникам просто за то, что они носят мундир городской стражи, и нанимал на эти деньги тех, кто действительно помогал ему наводить порядок в городе.

Килоун с самого начала, ещё после Остагара, сообразил, куда дует ветер. Странные слухи, подозрительные заявления регента, назначение на высший пост того, кто устроил беззаконную резню, поведение его людей, гражданская война баннов — и всё это, когда порождения тьмы ходят по землям как саранча. Когда Килоуну передали нарисованные портреты разыскиваемых Серых Стражей, чтобы он показал «предателей» солдатам в казармах, сержант без зазрения совести бросил портреты в топку. Ещё более его совесть не беспокоил найм этих Стражей на кратковременную работу, и Килоун щедро отсыпал им золота за выполнение, пока его горе-стражники заканчивали в это время очередную партию в карты.

С тех пор прошло несколько месяцев, и вот ветер снова переменился. Хоу мёртв. Эрл Эамон хочет свергнуть регента Логэйна на Собрании земель. Но Мор по-прежнему висит над их головами зловещей тенью.

Но что я могу поделать? Килоун потёр вспотевшую на солнце шею. Всё, что он мог, это пытаться навести порядок в том бардаке, в который превратился Денерим и его район. Скорее бы кончился этот день…

— Сержант Килоун, — голос из-за угла отвлёк сержанта от размышлений.

Позади стояла женщина. Несмотря на то, что она носила доспехи городской стражи, Килоун не признал в ней никого из своих людей, пока женщина не вышла из тени и не сняла шлем. Вот теперь не узнать было трудно.

— Чем могу помочь? — дежурно осведомился Килоун.

— Сержант, могу я попросить вас об одолжении? Это не для того, чтобы устроить беспорядки. Напротив — чтобы их избежать.

— И чего вы хотите? — вздохнул Килоун. — Надеюсь, не добавить мне головной боли? Мне на сегодня и так хватит.

— Видите, вон тех солдат? — женщина указала на отряд вооружённых людей в доспехах, которые озирались по сторонам и явно кого-то искали. Они с подозрением посматривали на ворота поместья эрла Эамона Геррина и не собирались оттуда уходить — Не могли бы вы напомнить этим господам об уставе городской стражи и том, что они действительно должны защищать в этом городе. Минуты хватит.

Килоун устало посмотрел сначала на женщину, потом на солдат и снова вздохнул:

— Понял, Страж. Три минуты. Надеюсь, когда-нибудь эта война закончится.

— Мы сделаем всё возможное. Спасибо вам.

* * *

Чейз лежал в комнате Элиссы, уныло положив голову на меч хозяйки. Никто не смог забрать у него оружие — мабари тут же принимался рычать. Он ничего не ел и не прикоснулся к еде, даже когда кухарка сама принесла ему миску. Только поскуливал.

— Оттого, что ты тут страдаешь, она быстрее не вернётся, — сказала ему Морриган и попыталась дать лакомство, но Чейз не принял и его.

Верного мабари не выпускали за пределы поместья. Держали взаперти и бросали жалостливые взгляды. Почему они не дают Чейзу найти хозяйку, они тоже её предали?

В воздухе повеяло знакомым ароматом — терпким, как роза, щекочущим нос, как язычки близкого костра. Чейз так часто вдыхал этот запах, что запомнил его на всю жизнь и нашёл бы среди тысячи битв.

Мабари вскочил с места и стрелой вылетел в коридор, сминая лапами тонкий ковёр. Ваза полетела с задетого столика. Служанка вскрикнула и уронила стопку простыней, когда нечто большое пронеслось у её ног. Заливистый лай раздался уже в холле, когда Чейз сбегал по лестнице, чтобы прыгнуть в объятия самого важного в своей жизни человека.

— Всё хорошо, Чейз, мы вернулись, — бормотала Элисса, вытирая рукавом следы собачьего языка на щеках, а мабари всё ластился и прыгал, словно не видел хозяйку вечность.

Удача или Создатель и впрямь помог им, но там, в коридоре форта, капитан принял Стражей за новобранцев и отправил их в патруль вместе с остальными. Когда сигнал тревоги огласил Форт Драккон, Стражи уже были за его пределами. Спустя короткое время там поняли, каким образом узники могли сбежать, и направили отряды выслеживать двоих людей в доспехах городских стражников. Безуспешно.

Сейчас всё наконец было позади, и радостный лай скучавшего друга наполнял сердца радостью.

— Ради такой встречи стоило побывать в Форте Драккон, — улыбнулся Алистер.

— Не стоило. Мы чуть не погибли там.

— Это была шу…

— Стукни меня Камень, вернулись!

Огрен шагал навстречу Стражам из примыкавшего коридора и энергично махал рукой, за ним спешил Зевран, и оба выглядели… странно.

— Что это за наряды на вас? — подняла бровь Элисса, кивая на цветастую одежду, в которой ну никак не стоило выходить на улицу. От вида друзей, похожих на шутов, у неё на миг вылетело из головы всё остальное.

— Это, что ли? — Огрен указал на полосатые красные панталоны, которые явно были ему тесноваты. — Мы тут придумывали план, как бы вас вызволить, ну и вот…

— Знакомьтесь, артисты антиванского цирка — знаменитые братья Брома! — театрально поклонился Зевран.

От этого зрелища у Стражей на миг пропал дар речи. Золотоволосый эльф и огнеусый гном собирались войти так в самую охраняемую тюрьму Ферелдена?

— Братья. Вы.

— Ну да. Почти близнецы. Наверно, стоило ещё взять с собой Стэна в качестве «убийственно» серьёзного комика. Как вам?

— Вы что, серьёзно?

— Слышала бы ты, что предлагал Эамон!

— С возвращением, Страж. Я рада, что ты в порядке. Мы все волновались и думали над тем, как тебя освободить, — учтивый голос раздался вверху лестницы. Аккуратная причёска, шёлковое голубое платье и лёгкая улыбка на подкрашенных губах.

— Королева Анора…

Снаружи окончательно стемнело, и ночная прохлада пробиралась в кабинет со звуками недалёкой грозы. Пламя свечей подрагивало от сквозняка и бросало отсветы на уставшие лица.

Эамон рассказывал, что произошло в городе после смерти Хоу, как изменился расклад сил в Собрании земель, и не забыл ещё раз напомнить воспитаннику, как тот рисковал и что стоит на карте вместе с его жизнью. Алистеру оставалось только соглашаться, опустив голову, и сносить все нотации. Спорить и что-то доказывать он слишком устал.

Элисса сидела в кресле и с момента прихода в кабинет не произнесла ни слова. Она краем уха слушала Эамона и смотрела на покачивающееся пламя свечи. Анора в кресле по другую сторону стола внимательно за ней наблюдала.

— В любом случае, я рад, что вы оба вернулись живыми, — заключил Эамон.

— Верно, после того как Элисса проявила такую настойчивость, я опасалась худшего, но всё обошлось, слава Создателю, — добавила Анора, и Элисса наконец посмотрела на неё, но, несмотря на доброжелательность королевы, взгляд Элиссы был холоден.

— Почему вы оклеветали нас? Позволили увести в темницу для казни? — сухо спросила она.

Улыбка Аноры тут же потухла, и та нахмурилась.

— А чего ты ожидала? Ты выдала меня самому доверенному человеку моего отца. Или тебе невдомёк, почему я скрыла свою личность? Я едва смогла уйти.

— Коутрен явно ни о чём не знала! Она бы выполнила любой ваш приказ! Даже прикажи вы ей уйти и оставить нас.

— Ты правда думаешь, что мои приказы для неё превыше приказов тэйрна Логэйна? — с усмешкой заметила Анора. — Ты очень плохо знаешь, как тут обстоят дела!

Молнии готовы были скреститься меж взглядов двух женщин.

— Кстати, о Логэйне, — подал голос Алистер. — Он же знает, где мы, верно? Что мешает ему прийти сюда и арестовать нас снова?

— Логэйн не рассчитывал, что вы попадёте к нему в руки, и не строил таких планов, — ответил Эамон. — В глазах многих денеримцев вы стали героями, что избавили город от тирании Рендона Хоу. Тем более все его преступления раскрылись, и Логэйну сейчас намного выгодней отказаться от любых связей с Хоу и не требовать возмездия за его смерть. По крайней мере, пока. Уверен, сейчас Логэйн предпочтёт бросить все силы на то, чтобы победить на Собрании земель, чем пытаться достать вас из-под моего покровительства.

— Мне отчего-то полегчало, — выдохнул Алистер.

— Мой отец определённо сошёл с ума, — начала Анора. — Раньше я не верила в это, но он охвачен таким безумием, что уже не способен рассуждать здраво. Вначале он отравил Эамона. Я не сразу в это поверила, и когда ему доложили, что эрл выздоровел, отец произнёс только: «Не вовремя»! Из страха перед Орлеем он бросил на смерть Кайлана и обвинил во всём Серых Стражей, когда на пороге стоит Мор. Своими действиями он спровоцировал войну баннов. Я пыталась с ним поговорить, но он уже никого не слушает. Мой отец очень упрям. Но как будто этого было мало, отец стал видеть угрозу во мне! Как это ещё можно объяснить, как не безумием?

— Безумен или нет, но ума он не лишился. Наверняка он уже заметил ваше исчезновение и, кто знает, что станет теперь делать, — заметила Элисса.

Ей не хотелось ругаться с королевой, когда им предстояло решить сообща важное дело, и от поддержки Аноры зависело многое. Главное — победить Логэйна. На остальное сейчас у Элиссы не осталось сил.

— Не сомневаюсь, что в эту самую минуту мой отец рассказывает ферелденским лордам, что вы — опасные убийцы, что вы похитили меня и обманом склонили на свою сторону. Возможно, он и сам верит в это, — подтвердила Анора.

— Ну дела. И как много лордов в это поверят? — нахмурился Алистер.

— Те, кто по-прежнему верит моему отцу. Но это неважно. Когда я выступлю на Собрании земель, все сомнения тут же испарятся, и все увидят истинное положение дел.

— Вы просто расскажете про его преступления на Собрании земель… и всё?

— Не всё так просто. Мой отец — великий человек, он национальный герой, и лорды его уважают. Им будет куда проще счесть лжецами нас, чем поверить в то, что тэйрн Логэйн повинен в преступлениях. К тому же этот гадина Хоу мёртв, что прекрасно, но даёт возможность моему отцу переложить ответственность за свои деяния на него. Мертвец ведь не заговорит.

При упоминании о Хоу Элисса передёрнула плечами, но никто не заметил.

— Тогда что нам следует делать? — спросила она, чтобы сосредоточиться на разговоре, но духота и сухость в горле не отпускали и мешали ясно мыслить.

— Работа, которую вы проделали с Эамоном, впечатляет, но Собранию земель будет мало слов. Вам нужны железные доказательства… и тут я могу вам помочь. Вы только прибыли в город, я же месяцы наблюдаю за тем, что происходит в округе, и кое о каких событиях вам следует знать.

— Мы внимательно слушаем.

Анора покровительственно улыбнулась:

— Думаю, этот разговор можно перенести на завтра. Уже поздно, и нам всем нужен отдых. Продолжим утром. Спокойной ночи.

Королева встала с кресла и с достоинством покинула кабинет. Элисса и Алистер проводили её удивлёнными взглядами, а потом в замешательстве посмотрели на Эамона.

— Да, она… энергичная женщина, — усмехнулся эрл. — Она и Кайлан были обручены ещё детьми, можно сказать, росли вместе. Помню, как Логэйн впервые привёз Анору в Денерим, чтобы познакомить с Кайланом. Кайлан был славный мальчик, но Анора всегда на два шага опережала его. Стоило ей только глянуть в его сторону, Кайлан готов был об стену разбиться, чтобы выполнить любое её желание. Анора всегда была смышлёной девочкой, умела молчать и слушать, когда надо, а ещё невинно хлопать голубыми глазами, чтобы получить всё, что ей ни пожелается. Ум отца, красота матери и лучшее образование, какое можно получить в Ферелдене за деньги — мощное сочетание.

— Она и вправду нам поможет?

— Возможно. В одном Анора права: она всё это время находилась подле Логэйна и знает о его делах и планах его союзников лучше, чем кто-либо из непосвящённых. На Собрании земель она может стать нашим самым могущественным союзником, но в то же время и самым могущественным врагом.

— Почему? Если она разоблачит Логэйна, что ещё нужно?

— Наш союз порождён необходимостью, но это пока. Когда необходимость исчезнет, Анора сможет тут же обернуться против нас.

— Что она и сделала недавно, — нахмурилась Элисса.

— Друг она или враг, нам ещё предстоит узнать, но в любом случае я предпочёл бы видеть её здесь у нас под присмотром, чем позволить работать в пользу Логэйна. Поэтому на миг допустим, что мы с ней договорились. Я прошу вас вести себя с ней в соответствии с этим, — напомнил эрл.

— Трудно доверять той, кто уже однажды предал. Не могу отделаться от мысли, что в этом она сильно напоминает Логэйна, — рассуждал Алистер.

— Я не прошу ей доверять, — ответил эрл. — Напротив, что бы Анора ни сказала, не вздумайте ей безоглядно верить. Анора не отдаст власть без борьбы — в этом я уверен. Нам следует быть осмотрительными. — Эамон взглянул через окно на потемневшее небо, в котором мерцали грозовые всполохи. — Но уже и впрямь поздно. Ужин должен быть в ваших комнатах. Отдыхайте. Завтра мы получим информацию от Аноры и решим, что делать.

На какое-то время в кабинете повисла тишина. Только огонёк свечей тихо потрескивал на фоне громыхающего тёмного неба. Элиссе больше не хотелось сегодня говорить об Аноре и о политике. Кусланд знала, что мабари Чейз сейчас послушно ждал её в комнате, ловя близкий запах каддиса — знак того, что хозяйка рядом. Остальные друзья тоже уже вернулись в комнаты, и тяжёлый день мог закончится благополучно. Один из врагов мёртв, королева на стороне Эамона, а Стражи избежали заключения и казни. Всё было хорошо…

Элисса пожелала всем доброй ночи и медленно покинула кабинет. Походка и поникшие плечи выдавали усталость, но Элисса направилась вовсе не в комнату. Словно в трансе, который наконец накрыл её в тишине, она скрипнула дверью бокового выхода и вышла в прохладную ночь. Сделала несколько шагов по мокрой траве, поднялась на стену под светом тусклых факелов.

С раскатами грома дождь начал накрапывать по каменным ступеням — тихо и устало. Навис над городом печальной вуалью.

Нет.

Шорох дождя не заглушал грохот битвы в ушах. Не гасил пламя пожара. Не смывал с клинков кровь, а с дорог алые следы. Он лил почти непроглядной завесой и не мог выбить из памяти картины, что шрамами легли на сердце. И болели.

Элисса не чувствовала холода. Мокрые волосы прилипли к лицу, плечам и спине. Бледные губы сжаты в тонкую линию. С кончиков пальцев, обхвативших предплечья, капала на крепостную стену вода.

Дождь не заглушал шум битвы. Тот всё ещё звенел в ушах резкими ударами стали и криками предсмертной агонии. Дождь не застилал глаза. Они по-прежнему видели кровь на полу и ускользающие в ночь следы.

Дождь не смывал печалей. Он лишь скрывал слёзы, бежавшие по щекам.

Пока на плечо не легла рука. Пока заботливо не притянула к груди и позволила выплакать всё, что болело внутри. До капли.