Два сапога пара (гет)

Ты сказала, что не знала

Обо мне ничего,

Что ты по жизни попадала,

Но я круче всего.

Тебе твердит твоя мамаша,

Что не везет тебе в судьбе…

(с) Секрет

К несчастью для науки Вестероса и к счастью для всего живого, Эйрис быстро остывал к своим затеям. Вскоре после того, как было произведено первое погружение при помощи деревянного батискафа, чудом обошедшееся без человеческих жертв и вскрывшее массу недостатков в плане, начиная от недоучета давления воды на стены просмоленной бочки и кончая отсутствием света на дне озера, Эйрис забросил идею исследования океанского шельфа, а потом и вовсе исчез, а вместе с ним исчезли трое королевских гвардейцев.

Брандон излазил все подземелья. Рикард несколько раз запускал самогонный аппарат, надеясь, что Эйрис выйдет на запах. Мейстер Лювин разослал воронов во все окрестные замки. Рикард вспомнил о просьбе Рейлы и приказал Ридам перекрыть Перешеек и занять Ров Кайлин, на случай, если Эйрис ринулся в столицу под влиянием странного сна или исполнившись фантастических подозрений о плетущемся в столице заговоре. Но Эйрис не обнаружился ни там, ни там, и только десять дней спустя Рикард получил письмо со Стены, в котором лорд Кворгил, командущий Ночного Дозора, сообщал лорду Старку, что король и его спутники нагрянули в Черный замок, потребовали открыть для них ворота и ушли за Стену, не попросив ни солдат, ни провожатого, ни даже карты. Лорд Рикард вздохнул, длинно и забористо выругался, вызвал к себе Брандона и Бенджена и велел младшему сыну принять у него замок, а старшему сыну готовиться выступать через три дня.

— Лорд Рикард, — сказал вечером Лювин, входя к своему лорду. — Я имею сказать вам пару слов за ваш поход. На дворе зима. С севера идут метели и снег, они будут здесь уже через пять дней, а на вас обрушатся в дороге. Послушайте старого человека, мейстера по национальности: неужели этот мешугенер стоит того, чтобы рисковать собой и старшим сыном?

— Старки за Стеной своих не бросают, — коротко ответил лорд Рикард.

Эйрис не раз замечал, что на Севере его сны и видения стали менее беспокойны и более отчетливы. Раньше ему снились вперемежку полчища мертвецов за Стеной, пылающая столица, ледяные колдуны, сокрушающие его армии и поднимающие мертвых солдат против их живых командиров. Эйрис паниковал, искал спасения в огне, способном остановить упырей, порой ему казалось в ночной темноте, что столица уже полна ими и ее следует немедленно сжечь, избавив себя и семью от участи горшей, чем смерть, порой мнилось, что Винтерфелл уже пал и запасы Дикого огня надо неустанно пополнять.

В Винтерфелле сны Эйриса стали осмысленными и упорядоченными. Во главе войска упырей стоял Король Ночи, которому была дана власть создавать ледяных людей, называемых Иными. Иные поднимали мертвых, делая их упырями. Упырей уничтожало драконье стекло, которое оказалось простым камнем. Перед оружием Иных могла выстоять только валирийская сталь. Враг копил силы за Стеной и был еще уязвим и не готов к войне.

Эйрис пытался поговорить об обретенной им ясности с мейстером Лювином, но мейстер Лювин не верил в существование упырей точно так же, как он не верил в то, что единожды потонувшая бочка может всплыть. Столь же недоверчив был и брат-дракон Брандон, который в ответ на рассказы об упырях только подносил Эйрису кубок и предлагал опохмелиться. И только трехглазый ворон, являющийся Эйрису во снах, разделял его тревоги и звал его за Стену. «Посидим, поокаем, — предлагал странный ворон говорком из Речных земель. — Покалякаем о делах наших скорбных».

Верные королевские гвардейцы тоже вряд ли бы поверили в рассказы Эйриса, но у них было важное достоинство: они выполняли приказы короля и не задавали вопросов, а сэр Герольд и вовсе был рад поездке, потому что чем ближе становилась Стена и ледяные просторы за ней, тем более похожим делался его король на себя прежнего, с которым сэр Герольд вместе воевал на Ступенях. Герольд видел, как и в те далекие годы, когда Эйрис еще был молодым и храбрым воином, что Эйрис боится того, что ждет его впереди, но жутко злится на свой страх, и это придает ему сил. Герольд предвидел ждущие их за Стеной великие подвиги, но за Стеной их ждали только заснеженные равнины и леса и огромное чардрево с пещерой под ним, около которой одержимый новый целью и потому помолодевший король ласково простился со своими спутниками, приказав им возвращаться и передать лорду Кворгилу привет от лорда Риверса. С этими словами Эйрис ушел в темноту пещеры, а его спутники, не смея ослушаться приказа, повернули назад буквально со слезами на глазах.

Эйрис почувствовал свободу от воли Риверса, захватившей его за Стеной, только в центре пещеры, встретившись с мертвенно-бледным стариком, лицо которого сохранило и красное родимое пятно, и ехидное снисходительное выражение.

— Неужель ты ко мне, верю и не верю, — издевательски сказал Риверс. — Не стой на пороге, проходи.

— Ты Бринден Риверс? — недоверчиво спросил Эйрис, чувствуя в своем разуме пустоту, словно оттуда исчезло инородное тело, бывшее голосом Риверса и навеваемыми им видениями.

— Не веришь? — с усмешкой спросил старик. — Пошарь вон в тряпье под корнями.

Эйрис послушно опустился на колено, пошарил под корнями чардрева, прорастающими в центр пещеры и извлек оттуда узкий полуторный меч.

— Темная Сестра, — ошарашенно пробормотал Эйрис, подняв глаза на утраченное сокровище Таргариенов в своей руке.

— Теперь веришь? — осведомился Риверс. — Положи на место, не дорос еще.

— Я король! — вспылил Эйрис, но неожиданно остекленел глазами, засунул клинок обратно в кучу тряпья и встал перед Риверсом.

— Так-так, — проворчал Риверс, наполовину отпуская Эйриса и придирчиво копаясь в его памяти. — Как я обрадовался, когда до тебя докричался. Целый король, думаю, мне достался, родственничек, да еще такой восприимчивый. Далеко до тебя было, конечно, иногда вместо передачи знаний выходила изрядная чепуха, а обратной связи и вовсе не было, но ведь я тоже учился… Да, ты, конечно, дурачок — кто ж такой ёперный театр под сухую смотрит, какой я тебе показывал. Выпил бы, или покурил, или грибочков поел. Расширил бы слегка сознание, а то под сухую и рехнуться недолго… А, до выпивки ты все-таки додумался… Не, тут ты совсем идиот — ну зачем тебе Дикий огонь в Королевской гавани, упыри же за Стеной? Как — «столицу жечь»?

С этими словами Риверс окончательно отпустил сознание Эйриса, и некоторое время бывший десница и нынешний король смотрели друг на друга большими охреневшими глазами.

— Ты совсем дурак, да? — наконец нарушил молчание Риверс. — Ну зачем, зачем ты начал искать мнимых предателей и жечь их? Какая у этого научная ценность? Все они горят одинаково, и все они не упыри. Зачем ты царапал жене жопу? Для чего отрастил себе хайр, как чокнутый проповедник? Какая от всего этого польза в борьбе с Иными, ответь, баранья твоя башка!

— С тобой с ума сойти можно, Риверс, — ответил потрясенный Эйрис, тяжело дыша и чувствуя, как его заполняет уже его собственная веселая и здоровая злость, в далекой юности стяжавшая ему в Войне Девятигрошовых королей воинскую славу. — Всю жизнь мне испортил, сукин ты сын.

— Шира говорила мне то же самое, — усмехнулся Риверс. — Но у нее выходило очаровательно, а ты мужик и далеко не красавец. Ладно, поставь котелок, пожрем, а потом начну тебя учить. Какой ты древовидец ни есть, другого же пока нет.

Трое королевских гвардейцев сначала немного заплутали за Стеной, потому что ведомый Риверсом король, выезжая за Стену, отказался от карты, но потом нарвались на отряд Одичалых, порубили втроем двадцать человек и взяли проводника, благодаря которому вернулись в Черный замок за пару дней до приезда Старков. Сэр Герольд вздохнул и пошел писать в столицу докладную об исчезновении Эйриса, составив ее таким суконным языком и в таком объеме, что из нее можно было шить шинель, а объяснение со Старками взял на себя отважный сэр Артур.

— Разрешите доложить, лорд Старк, — откозырял сэр Артур, решив, что, раз короля они потеряли, то нужно давить на то, что действовали они строго по уставу. — По приказу короля мы расстались с ним у большого чардрева, где он отправился в пещеру повидать лорда Бриндена Риверса. Сэр Освелл уже наносит наш маршрут и расположение чардрева на карту.

— А ну дыхни! — потребовал Рикард Старк и аж поежился от такого букета.

— Холодно за Стеной, лорд Старк! — доложил сэр Артур.

— Вот именно, что холодно, — согласился Рикард, выслушав подробное объяснение. — А под чардревом, думаешь, тепло? Как там Риверс топит, чтобы все эти годы прожить? Сожжет чардреву корни, во-первых, а во-вторых, тебя послушать, там вокруг каменюка, чем топить-то? Вижу, прямо вижу старенького Риверса, ежедневно топающего милю в одну сторону с вязанкой дров на спине.

Рассудительные речи лорда Старка были прерваны появлением усмехающегося мейстера Эймона с письмом, запечатанным таргариенской печатью, и странным поведением Брандона.

— Это действительно Риверс, батя, — возразил Брандон с закрытыми глазами, словно в трансе. — Лютый Риверс, он даже про волка на елке знает и дразнится. А теперь ругается и просит думать поотчетливее, если мозгов хватит.

— Древовидцем стал, Ворон Кровавый, — покачал головой лорд Рикард и прикрыл глаза, потому что Риверс вышел на связь и с ним. — Доброй ночки, лорд-командующий. И вас туда же. Мы очень рады, что Старки ваш резервный вариант, мы не гордые. Найдите себе еще пяток резервных и отлезьте от нас, пожалуйста. От вас все равно никакого толка, ноги болят в прямом смысле, а летать научить вы обещаете в переносном. Дров пришлю, а коньяк кончился, переходите на самогон.

— Это на Севере бывает, — пояснил лорд Старк ошалевшему Артуру Дейну. — Водяные тут у нас, лешие, домовые, вот еще пещерный Риверс объявился. За таким хозяйством глаз да глаз, Болтоны пробовали много веков назад порулить вместо нас, но фраернулись и признали, что они лохи. Передай-ка сюда письмо, я почитаю.

«Старки! — гласило письмо, принесенное мейстером Эймоном. — Пишет вам королева Шейра, что-то вы совсем про меня забыли. Где мой шлимазл, пользуясь беспощадно точной медицинской терминологией вашего Лювина? Я молчала, когда он поехал рыть за Стеной свою канаву, — чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось. Но теперь мне пишет Герольд, что сынок мой юркнул, как крот, в какую-то нору, и был таков. Ладно у Эйриса нет головы, но у Герольда ее скоро совсем не будет. Барристан моего разиню один из-под девяти замков достал, а у вас там трое гвардейцев, один Таргариен, лордов — что плюнуть некуда, а сын мой в пещере сидит?

Чтобы второе письмо не писать: Рейла наконец взяла себя в руки, родила здоровую девчонку. Присылать ничего не надо, барахла вашего еще с ее неудачных отстрелов достаточно. И да, напишите Тайвину, а то он разобиделся как девка, всех воронов из Королевской гавани сразу отсылает назад. Скажите ему, что, если его охламон, как его, Гора, что ли, еще раз будет шуметь под окнами детской, — я их обоих порву напополам».

— Север помнит, — вздохнул лорд Рикард, дочитав письмо, потому что королеву-мать помнили по ее молодым годам также и Запад, и Восток, и даже Дорн считал, что лучше полная кровать скорпионов. Юная принцесса Шейра запомнилась всем Семи Королевствам тем, что разорвала помолвку с Лютором Тиреллом, сбежала из дома с собственным братом, будущим королем Джейхерисом, и по старому таргариенскому обычаю вышла за него замуж, наплевав на мнение отца, Верховного септона и всего Вестероса, и, судя по письму, прошедшие с тех пор годы не убавили у королевы-матери ни скандальности, ни энергии.

— А как думаешь, батя, — спросил Брандон, который успел научиться у Эйриса плохому и вместе с отцом начал экспериментировать с горючими и взрывчатыми веществами, — если королева Шейра приедет сюда и доберется до лорда Риверса, чья возьмет?

— Думаю, мироздание этого не выдержит, — ответил Рикард Старк. — Шандарахнет за Стеной так, что, если Король Ночи есть, его точно не станет.