В "Дырявом котле". В семь (гет)

От автора:

1. Развязка в детективах часто такая разочаровательная штука, что, думаю, нужно напомнить: я НЕ обижаюсь из-за критики и НЕ падаю в обморок из-за удаленных рекомендаций. Если вам что-то (например, все :D) не нравится, вы всегда можете мне прямо об этом сказать. Даже хорошо, если вы мне об этом скажете.

2. Робардс здесь не такой пассивный, как может показаться на первый взгляд. Заметить это трудно. Вы заметили?

3. Зачем в тексте воспоминания, которые внушил одному из персов город? (Тут я передаю привет "Кинжалу". Если вы его не читали, то у вас все шансы запутаться в этой главе.) Так вот, воспоминания — это намек. Кто понял, на что именно, добро пожаловать в комментарии. Кто не понял — поймет в эпилоге (вам тоже добро пожаловать в комментарии, если что).

Давайте относиться друг к другу с уважением и не забывать, что имя "художника" лучше в коммах не называть (разве что под спойлером на фф.ми), чтобы не проспойлерить тем, кто еще не дочитал работу. Спасибо! И приятного прочтения!

— Ты уже полчаса смотришь на этот лист пергамента, — тихий приятный голос прозвучал будто бы издалека, из другой Вселенной. Да и его обладательница походила на инопланетянку. Порой казалось, она и не человек вовсе — чья-то дерзкая мечта, обретшая причудливую форму. Форму любознательной, полной энтузиазма, но категорически не умеющей ничему удивляться девушки. Как если бы на сетчатке её широко открытых глаз успело отразиться всё, что существовало, существует и будет существовать.

Луне нравился мир, нравились люди, нравилось наблюдать и изучать. Она не стремилась навязать свои взгляды, не спешила делиться выводами. Ей не было скучно наедине с собой.

Она, как яблоко, упавшее на голову Ньютона, как восторженное «Эврика!», как эпоха великих географических открытий… Масштаб намного меньше, эффект тот же: под её влиянием менялся взгляд на мир. Когда Драко начал работать в Отделе тайн, у него появилась возможность проверить это на собственной шкуре…

— Ты меня слышишь? — уточнила Луна, когда пауза затянулась. Драко рассеянно кивнул, не отрывая глаз от написанного, и крепче сжал в руках злосчастный лист.

— Так что там у тебя?

— Должностная инструкция, — процедил он сквозь зубы. Луна то ли правда не понимала, что его сейчас лучше оставить в покое, то ли была склонна к мазохизму.

Драко глубоко вдохнул. Он не имел права на ней срываться, её вины здесь не было. Но как же сильно он злился! Повздорить бы с кем. Гаркнуть сердито и едко. Разругаться в пух и прах. Громко хлопнуть дверью и больше никогда — никогда! — не возвращаться.

Луна будто и не замечала его свирепого выражения лица.

— Тебе предложили работу в другом отделе? — заинтересованно спросила она, склонив голову набок. Мелодично звякнули её серебряные серёжки-колокольчики. Она носила их практически не снимая. Говорила, что тихий перезвон отпугивал мозгошмыгов.

Жаль, не мистера Джонса.

— Не предложили, — буркнул Драко отрывисто и прикрыл глаза. Мысленно досчитал от десяти до одного, глубоко вдохнул, представил начальника в виде бойцовской груши. Потрёпанной бойцовской груши. Сильно потрёпанной бойцовской груши. Очень сильно пот…

Впрочем, неважно. Не помогло.

— Но ты всё равно хочешь уйти? — прервал его фантазии задумчивый голос.

О, он безумно хотел уйти! После каждого разговора с начальником Драко мечтал перевестись в другой отдел. И с такой же силой — остаться, что-то доказать.

Кому?

Мистеру Джонсу? Себе? Отцу, который предлагал на время переехать во Францию?

Ответа не было… Был знакомый кабинет, с выкрашенными нежно-зелёным стенами. Два письменных стола, на тон темнее стен. Стеллаж, на тон темнее столов.

Драко подозревал, что зелёного было всё ещё недостаточно, ведь пребывание в кабинете никогда не дарило успокоения.

Ах да, он забыл про несчастный кактус, носивший имя «любимого начальника». Растение было жаль: оно регулярно переживало «радость» полётов в мусорную корзину, а потом слушало тихие ругательства, когда его вытягивали обратно и пытались реанимировать с помощью магии.

Драко вздохнул: он снова отвлёкся. Как будто уже мысленно прощался и с работой, и с кабинетом, и с упрямо цепляющимся за жизнь кактусом, и с сидящей напротив Луной… Она вертела в руках перо и раз за разом задумчиво поглядывала на почти законченный отчёт. Повторять свой вопрос не спешила, терпеливо ждала, как если бы в её распоряжении было больше времени, чем у всего человечества.

— Нет, — вздохнул Драко, из последних сил стараясь держать себя в руках, — я никуда не ухожу. Джонс не дождётся.

Луна отложила перо и подпёрла подбородок руками. Серёжки-колокольчики тихо звякнули, выпуклые серебристо-серые глаза приобрели более осмысленное выражение. Она приготовилась слушать.

— Всем очень нравится ставить передо мной невыполнимые задачи, — буркнул Драко. Он не хотел жаловаться, но сдержаться уже не мог.

— Ты всегда их выполняешь, — пожала плечами Луна.

Губы Драко растянула кривая усмешка. Как легко делать выводы, когда ты сторонний наблюдатель! Как легко!

— Не в этот раз.

— Почему? — спросила она, невинно хлопая ресницами. Словно не знала, как сильно начальник хотел уволить Драко, как тщательно подбирал для него самые сложные задания. На этот раз «морской дьявол» превзошёл самого себя…

Деви Джонс светился ярче магловской гирлянды. Будто сегодня сбылись все его мечты и даже больше. Будто он изобрёл заклинание, превращающее человека в Патронус, и тут же испробовал его на себе. Будто наконец наступил день, которого он ждал всю свою жизнь.

Улыбка словно приросла к губам, а его самого разрывало от желания что-то рассказать. Буквально потряхивало от нетерпения.

Драко моментально напрягся, заподозрив неладное.

Что придумал этот мерзкий жук?! Какое даст задание? Казалось, хуже предыдущего ничего быть не могло. На него ушёл целый месяц. Адски тяжёлый месяц. Драко завалился книгами, справочниками и дневниками исследователей по самое не хочу. Не успевал по срокам и продолжал работать до поздней ночи. Каждые сутки. Почти не оставалось времени ни на отдых, ни на встречи с друзьями. Да что там, он жил в одном доме с родителями, но даже с ними почти не общался! Изучение треклятого артефакта оказалось той ещё головной болью. Увлекательно, но как же непросто! Тем не менее Драко справился и теперь сидел перед начальником, который с подозрительно довольным видом просматривал его отчёт.

Обычно мистер Джонс находил к чему придраться. Сегодня же он не стал завуалированно и не очень намекать, насколько никчёмны приспешники Сами-Знаете-Кого и что им самое место в аду или на крайний случай — в Азкабане. Не стал презрительно смотреть сверху вниз. Не стал брезгливо поджимать губы. И «заворачивать» отчёт тоже не стал.

Тревожные звоночки.

— Вот, — протянул он Драко полностью исписанный лист пергамента, — ваше новое задание, мистер Малфой. Ознакомьтесь. Если возникнут вопросы, обращайтесь.

Гадкая ухмылочка явственно намекала: Джонс был уверен, что справиться с поставленной задачей будет непросто.

Драко коротко кивнул, волевым усилием заставив себя не смотреть на пергамент, улыбнулся самой вежливо-холодной улыбкой из своего арсенала и направился к выходу. Приятно было, закрывая дверь, видеть разочарование на лице начальника: Драко не прочитал задание сразу, не дал насладиться реакцией.

Крошечная победа всё же лучше, чем никакая.

А пергамент, казалось, был объят огнём. Причудливое пламя не могло сжечь лист, но облизывало, покусывало пальцы Драко. Оно настойчиво пробиралось под кожу, грозясь подогреть кровь, коснуться раскалённым языком напряжённых мышц…

Драко было физически необходимо наконец взглянуть на пергамент, убедиться, что ничего страшного там нет, и успокоиться. Добравшись до своего рабочего места, он плюхнулся на стул, углубился в чтение…

…но успокоиться не мог до сих пор. Перед глазами мелькал то текст задания, то радостное лицо начальника, которое теперь казалось откровенно глумливым.

— Ты не ответил, — без тени недовольства заметила Луна. — Что не так с заданием?

— Аврорат, — нехотя пробормотал Драко. Сказать больше он не мог — это грозило штрафом и увольнением. Оставалось надеяться, что его и так поняли: в случае необходимости невыразимцы занимались внутренними делами Министерства. Длинная должностная инструкция, лежащая на столе перед Драко, была прямым тому подтверждением. Стоило внимательно её прочесть куда раньше… Но что уж теперь?

Дело в том, что первый год работы невыразимцем — одна сплошная проверка, умеешь ли ты держать язык за зубами. Расскажешь о задании тому, кого оно не касается, получишь штраф и пожизненный запрет на работу в Отделе тайн. Скрыть излишнюю болтливость не получится: договор о неразглашении стыдливо окрашивался красным, стоило лишь хоть немного вдаться в детали (к примеру, скажи Драко «работа Аврората», и свою должность он бы потерял). Так что между их с Луной столами почти всегда стояла ширма и было наложено Заглушающее.

Кроме того, в первый год работы задания давали самые разные, вне зависимости от специализации мага. Их объединяло только то, что особо секретными они не были. Если незадачливый сотрудник проболтается, проблем у Отдела тайн не возникнет.

Драко не понимал, зачем такие сложности: стоило бы ему сегодня произнести «работа Аврората», и больше он физически ничего не смог бы о задании сказать, написать, показать и так далее. Договор о неразглашении гарантировал.

Видимо, Драко что-то упускал.

Как бы там ни было, такая система защищала и сотрудников: когда невыразимец начинал работать над чем-нибудь серьёзным по своей специализации и умудрялся сболтнуть лишнее, ему грозило от трёх лет Азкабана. Уж лучше «пробный» первый год и безумные задания, чем заключение.

Впрочем, вряд ли Драко стоило беспокоиться. Он вылетит отсюда раньше, чем закончится его первый год работы невыразимцем. На заколдованном пергаменте было написано об «оптимизации работы Аврората Министерства Магии». Другими словами, нужно было придумать, как заставить людей работать, а не бояться третьего пришествия Сами-Знаете-Кого. Оставалось только злиться на решение Министра не рассказывать о хоркруксах. С одной стороны, он, конечно, был прав, но легче от этого не становилось.

Начать, пожалуй, стоило с того, что во время и после Второй магической войны много волшебников сбежали за границу, ещё часть — предпочли магическому миру магловский и возвращаться не спешили. В Министерстве — да что уж там, во всей магической Британии! — не хватало работников. Много разрушенных и покинутых магазинчиков так и остались разрушенными и покинутыми. Много деревень, где раньше жили волшебники, теперь стали исключительно магловскими. Жизнь кипела разве что в Косом переулке, но он был скорее исключением.

У Аврората тоже были проблемы. О, если особо не углубляться, то всё выглядело просто замечательно: много желающих попасть в отдел, много записавшихся на аврорские курсы. Только после обучения мало кто оставался. Сложно назвать причину: то ли на курсы поступали только ради того, чтобы попрактиковаться в защите от тёмных сил, то ли ещё что… Подробностей Драко не знал.

Хуже другое: многих из тех, кто оставался работать, мало беспокоили покой и процветание магической Великобритании. Все боялись повторения «Фаджевского сценария»: когда Сами-Знаете-Кто вернулся, но это скрывалось. Работа аврором позволила бы узнать правду в числе первых и… быстренько «сделать ноги».

В общем, дела в Аврорате обстояли не очень хорошо. Лучше, чем у других отделов (за исключением Отдела тайн), но Гавейн Робардс всё равно рвал и метал. Большинство новичков его категорически не устраивали. Заменить неугодных было не на кого: часть «старой гвардии» Аврората погибла во время войны, часть усилиями министра Шеклболта продвинулась вверх по карьерной лестнице, часть уволилась. Благо старый состав успел упрятать за решётку большинство Пожирателей Смерти — новички бы, наверное, не справились.

Хотя, почему «наверное»? Факты говорили сами за себя: Аврорат уже месяца три не мог поймать разбойников, запускающих в небо некое подобие Чёрной метки. Иногда те грабили дома, иногда просто уродовали пространство мерзким черепом со змеёй. Чаще второе, чем первое. Разбойники ни разу никого не убили и вряд ли представляли серьёзную угрозу. Отец предполагал, что им заплатили родственники попавших в Азкабан, потому что такие недо-Метки подрывали доверие к Аврорату, Министерству и Шеклболту в частности. То есть могли бы поспособствовать смене власти.

Ходили слухи, что несколько раз нарушителей почти удалось поймать благодаря хитромудрым решениям Рональда Уизли, но, увы… Что ж, этого и следовало ожидать. Даже если бы в Аврорате придумали что-нибудь гениальное, без слаженной командной работы ничего бы не получ…

— Для такого задания одного человека мало, — ворвался в мысли мелодичный голос Луны.

Она выплыла из-за своего стола, разгладила слегка помявшуюся от долгого сидения мантию, взяла отчёт и направилась к двери.

— Ты куда? — насторожился Драко.

Луна посмотрела на него с недоумением. Как если бы минуту назад они обо всём договорились, а тут он вдруг ни с того ни с сего начал задавать глупые вопросы. Драко на миг даже усомнился: вдруг и правда договорились, а он забыл?

— К Джонсу, конечно, — ответила она невозмутимо. — Я же сказала: для такого задания одного человека мало. Тебе нужен партнёр.

Драко закатил глаза.

— Луна, Джонс хочет меня уволить, — проговорил он медленно, делая ударение на последнем слове, — вышвырнуть отсюда, как паршивую собачонку. Не вмешивайся, иначе вылетишь вместе со мной. Ты же понимаешь, что… — Драко остановился, тщательно подбирая слова, — ничего не изменится до тех пор, пока маги не перестанут бояться возвращения Сама-Знаешь-Кого. Есть идеи, как такое устроить? У меня нет.

— А у меня будут, — невозмутимо пожала плечами Луна и, задумчиво улыбнувшись напоследок, закрыла за собой дверь.

Он покачал головой. Она просто не понимала, что существуют невыполнимые задания. Отказывалась понимать.

Раздосадованный Драко взял перо, написал короткую записку Гавейну Робардсу с просьбой встретиться завтра утром, взмахом палочки открыл дверь и отправил бумажный самолётик адресату. Затем откинулся на спинку стула и посмотрел вверх. Вдруг выражение «взять с потолка» появилось не просто так? Вдруг у Драко сейчас появится хорошая идея?

Как он мог повлиять на Аврорат, имея в распоряжении собственное сомнительное прошлое, кое-какие знания о том, как обстоят дела в отделе, и… всё? Если Робардс согласится сотрудничать, Драко получит доступ к более подробной информации. Но это если Робардс согласится… Будь Драко главой Аврората, он не захотел бы давать информацию о своём отделе бывшему Пожирателю. Зачем рисковать?..

Допустим, Робардс всё же согласился. Уже легче, но дальше что? За два дня переквалифицироваться в психолога и заставить всех записаться на приём?

«Как ваше самочувствие, аврор Поттер? Готовы спасти страну во второй раз? Нет? Может, хоть Аврорат спасёте?»

«От вашего взгляда, аврор Поттер, киснет не только молоко, но и половина магической Британии. Вы хотите об этом поговорить?»

Драко сжал руки в кулаки, чувствуя непреодолимое желание кому-нибудь хорошенько врезать. Желательно — пару раз. Желательно — одному вполне конкретному начальнику.

Часы показывали, что до конца рабочего дня осталось двадцать минут, значит, ещё можно успеть. Уходить — так с музыкой!

— Деви Джонс одобрил. Я работаю с тобой, — с порога заявила Луна и с энтузиазмом помахала принесённым пергаментом.

— Не понимаю, чему ты так радуешься, — губы Драко растянулись в мрачной асимметричной улыбке. Финиш. Раз уж «морской дьявол» согласился, то ситуация безвыходная. Иначе он ни за что не проявил бы такого великодушия.

Любопытно, как Луна его уговорила, не раскрывая всех карт? Непостижимая девушка! Просто непостижимая!

* * *

— Доброе утро, мистер Робардс.

— Мистер Малфой, — лаконично поздоровался его визави. — Присаживайтесь.

— Думаю, вы знаете, почему я попросил вас о встрече.

Ответом послужил пристальный взгляд.

На бледном лице Робардса — россыпь морщин. Короткие волосы посеребрены сединой, что пощадила только пару тёмных прядей. Таких неуместных, словно на них случайно пролили чёрную краску.

Он был уже стар, но в нём ощущалась мощь. Казалось, Робардс излучал энергию, что не позволяла усомниться: в руках этого человека в алой аврорской мантии сосредоточено много власти. С ним лучше не шутить, против него лучше ничего не замышлять.

Во время захвата Министерства к Робардсу применили Империус. Драко не помнил имени Пожирателя, который это сделал, но слышал, что тот был приговорён к поцелую дементора. Аврорат накопал на него столько грязи, что даже на пожизненное шансов не осталось. Нетрудно догадаться, кто за этим стоял.

Это была последняя и, наверное, самая безобидная история о Робардсе из тех, что можно услышать в коридорах Министерства. Говорили, он был справедлив, но даже коллеги по работе старались не переходить ему дорогу.

— Вы полагаете, что справитесь? — спокойно спросил Робардс, откинувшись на спинку кресла. Сложно было уловить хоть тень эмоций в его голосе, только вежливый интерес. Тем не менее Драко не мог избавиться от чувства, что сдаёт экзамен очень строгому профессору и сейчас в шаге от того, чтобы получить «Тролль».

Отец говорил, что с Робардсом лучше быть честным и прямолинейным. Что ложь тот мог почуять быстрее, чем акула кровь, а после — очень тактично выставить за дверь. Тактично, но твёрдо. Так, что сразу становилось понятно: сотрудничества не получится. Точка.

— Нет, — ответил Драко честно. — Я уверен, что меня уволят.

— Тогда зачем откладывать неизбежное? Идите к мистеру Джонсу, пишите заявление, — в голосе звучал всё тот же вежливый интерес, ни капли раздражения.

Драко пожал плечами.

— Меня давно хотят уволить, но я люблю свою работу, поэтому не могу не рискнуть и… — он не стал договаривать, и без того слишком сильно открылся чужому человеку. — Я не хочу тратить ваше время и буду очень благодарен, если вы сможете предоставить информацию об отделе. Думаю, без неё у меня ничего не получится.

— Что именно вы хотите получить?

— Всё, что согласитесь дать.

Робардс сдержанно улыбнулся одними уголками губ.

Что это была за улыбка? Вежливая? Снисходительная? Одобряющая? Насмешливая? Не распознать, не выяснить. Зато у Драко сложилось впечатление, что о нём уже сделали выводы, «прочитали» от и до.

Подчиняясь заклятию левитации, к Робардсу подлетела толстобокая папка. Ещё один взмах палочки, и перед Драко появилась такая же.

— Имейте в виду, копия в вашем распоряжении ровно месяц, до конца работы над заданием.

— Большое спасибо, — поблагодарил Драко и про себя отметил, что подписать договор о неразглашении от него не потребовали, а значит, ничего секретного или особо важного не доверят.

— Держите меня в курсе всех ваших планов относительно задания, мистер Малфой. Вы с мисс Лавгуд всегда можете зайти ко мне и посоветоваться, только не забывайте договариваться о встрече заранее.

— Учту. Ещё раз спасибо, мистер Робардс.

— Надеюсь, мы с вами друг друга поняли, — он не повышал голоса, не менял позы, но его глаза, два острых клинка, пронзили Драко таким обжигающим холодом, что захотелось выхватить волшебную палочку. Захотелось защититься. Захотелось оказаться как можно дальше отсюда. — Всего хорошего, мистер Малфой.

— Всего хорошего, — прихватив папку, Драко быстрым шагом пересёк кабинет и скрылся за дверью. Выдохнул.

Секретарь мистера Робардса знающе ухмыльнулась, глядя на обеспокоенное лицо Драко. Кивнув напоследок и ей, он ретировался в Отдел тайн. Сердце перестало частить только тогда, когда Драко на всех парах влетел в «зелёный кабинет».

Луна уже была на месте. Её стол напоминал укутавшийся снежным покрывалом холм. Только вместо снега — газеты. Некоторые были аккуратно сложены, другие беспомощно свисали с краёв стола, грозясь упасть на пол. То ли чудо, то ли магия удерживала их на месте. Если бы Драко спросил, то услышал бы подробное объяснение тому, где и почему что лежит. Но он знал, что понятнее не стало бы, поэтому лишь коротко поздоровался и, получив невнятный ответ от сосредоточенной Луны, положил папку на стол.

Вздохнув, он плюхнулся на стул и скривился, уронив голову на руки. Робардс был опытнее него. Робардс был хорошим лидером. Робардс долго работал в Аврорате.

Что они с Луной могли сделать такого, чего ещё не пробовал Робардс?

Да, говорят, со стороны виднее. Может, и так, но Драко сильно сомневался, что это тот случай.

С чего начать? За что зацепиться?

«Зато никто не скажет, что у невыразимцев скучная работа. Креативь, креативщик», — Гермиона из воспоминания подмигнула и весело рассмеялась, слегка откинув голову назад. Каштановые кудри шустрыми змейками скользнули за спину, щёки раскраснелись ещё сильнее. Тыльной стороной ладони она вытерла выступившие от смеха слёзы и посмотрела Драко в глаза. Такая довольная и такая счастливая. Немного растрёпанная и от этого ещё более очаровательная…

Он тогда старался очень иносказательно объяснить ей смешной случай, произошедший на работе, а она улыбалась тому, как Драко пытался рассказать одновременно всё и ничего, потому что ему жизненно необходимо было с кем-нибудь поделиться, но подробности-то разглашать нельзя.

Да уж, оставалось только креативить. Вздохнув ещё раз, Драко открыл папку. Внутри оказалась информация о работниках Аврората за последние два года, то есть с момента смерти Тёмного Лорда. Кто и когда начал работать, какие вёл дела.

Изучение содержимого заняло у Драко три часа, после чего он прикрыл уставшие глаза и тихонечко побился головой о стол. Горшок с неунывающим кактусом несколько раз едва заметно подпрыгнул.

Почти ничего нового. Тем, кто хорошо себя проявил на курсах, могли предложить место уже после одного года занятий. Это раз.

Примерно возле половины фамилий красовалась пометка, сделанная рукой Робардса, что «ФИО плохо зарекомендовал себя в полевых условиях». Более внимательное изучение пергаментов прояснило ситуацию. Проблем не возникало, когда таким «меченым аврорам» приходилось разбираться с мошенниками с континента, не из Великобритании. Поскольку приспешниками Сами-Знаете-Кого были в основном англичане, нетрудно догадаться, что происходило. Это два.

Больше ничего полезного Драко не нашёл. Понаблюдать пару дней за работой в Аврорате ему вряд ли позволят. Он, конечно, попросит, но…

Взгляд метнулся в сторону Луны.

— Скажи, что у тебя появилась гениальная идея, — мрачно пробормотал Драко, ни на что особо не надеясь.

— Если задавать правильные вопросы, можно получить необходимые ответы, — расплывчато и невозмутимо откликнулась Луна, не отрывая взгляд от одной из газет.

— По-моему, я задал очень правильный вопрос, — не согласился Драко, но ответа не получил.

Он был настолько разочарован и подавлен, что сидеть в тишине попросту не мог.

— Хорошо, допустим. Задам другой вопрос. Что может изменить отношение большинства авроров к работе? — спросил он побеждённо и тут же съязвил: — Поголовный Империус?

— Ты знаешь, как такое организовать? — спросила она, тут же оторвавшись от газет. Как если бы в самом деле рассматривала такой вариант. Глядя на её лицо, Драко едва сдержал смешок.

— Нет, а что, очень хочется?

— Не очень, но никогда не знаешь, что может пригодиться в будущем, — серьёзно ответила Луна, а спустя несколько секунд добавила: — Если тебя не устраивает ответ, то и вопрос у тебя неправильный.

Драко закатил глаза. С Луной часто непонятно: то ли крутить пальцем у виска, то ли конспектировать. Она смотрела на вещи по-другому. Глубже, в саму суть. Но сейчас от этого не было никакого толку.

— Хорошо, задай правильный вопрос, — предложил он, глядя на неё со скептицизмом.

Луна замерла. Какое-то время просидела молча, задумчиво раскачивая указательным пальцем серьгу-колокольчик.

— Что изменило тебя? — спросила она, когда Драко уже не ждал ответа и снова вернулся к методичному изучению содержимого папки. Вдруг что-то пропустил?

— Как и всех — много чего.

— Нет. Что изменило тебя больше всего? Какое-то событие? Чьи-то зацепившие за живое слова?..

Он раздражённо вздохнул. Разговор заходил в тупик, но Луна хотела услышать ответ, а у Драко не было ни малейшего желания ссориться с единственным человеком, который помогал ему с заданием.

— То, что я мог умереть.

Забавно, угрожал ему Сами-Знаете-Кто, а привёл угрозу в исполнение Поттер. Кто бы мог подумать? Уж точно не Драко.

Это оказалось настолько… неожиданным. Секунду назад всё было в порядке. Секунду назад он ещё не попадал под незнакомое проклятие. Секунду назад Драко был почти уверен, что не выполнит задание и Тёмный Лорд его убьёт…

Порезы. Из ниоткуда. По всему телу. Будто десятки кинжалов одновременно вспороли кожу. Боль он почувствовал не сразу. Только смотрел растерянно, как тоненькая струйка крови текла по сжимающей палочку руке. Опустил взгляд: его белая рубашка быстро окрашивалась в алый цвет.

А у Поттера было такое испуганное лицо. Как у покойника. Как у Тёмного Лорда. Мертвецки бледная кожа. И глаза у него… красные. Нет, не могло такого быть. Просто Драко слишком долго смотрел на кровь.

Палочка выскользнула из дрожащих пальцев. Ноги отказались держать. Его накрыло волной неверия. Как же так?! С ним не могло такого произойти! Запоздалые паника и боль накатили почти одновременно. Не будь в Хогвартсе Снейпа, они стали бы последним воспоминанием Драко.

Несколько дней в Больничном крыле, ровные линии медленно исчезающих шрамов по всему телу, отчётливое понимание, что от смерти его спасло исключительно везение, — и мир Драко перевернулся с ног на голову. Или точнее было бы сказать «стал на место»? Второстепенное перестало притворяться важным, важное — второстепенным. Сомнений стало меньше.

После короткой дуэли с Поттером Драко хотелось жить. Отчаянно, безумно хотелось. Он ухватился за это чувство, как клещ, как пиявка. Желание жить не позволяло остановиться, не позволяло сдаться. И Драко успел. Успел выполнить задание Тёмного Лорда. Успел — хоть до дуэли уже почти смирился с мыслью о неизбежном поражении. До сих пор с трудом верилось, что всё закончилось хорошо…

— Мой ответ ничего не даёт, — резонно заметил Драко, возвращаясь к разговору. Передёрнул плечами, словно в надежде избавиться от нахлынувших чувств. — Я не собираюсь бросаться на людей с Сектумсемпрой.

— Можешь сделать вид, что бросаешься, — голос Луны был настолько ровным, будто она не предлагала ничего необычного. Будто подобное где только не встречалось.

Драко рассмеялся.

— Ты так сильно хочешь отправить меня в Азкабан? Почему я узнаю об этом только сейчас? Нет, Луна, послушай…

Слушать она, конечно, не стала.

— Я не предлагаю применять Сектумсемпру. Ты же сам сказал: дело не в ней, а в страхе смерти. Что, если это как-нибудь использовать?

Драко ухмыльнулся и съязвил с напускным безразличием в голосе:

— Ну давай. Напугаем человека до смерти, а потом попытаемся выяснить, из-за кого из нас он совершил самоубийство.

— Нет. Попытаемся выяснить, из-за кого из нас он решил изменить свою жизнь, — ответила она с убеждённостью. — Цель не в том, чтобы напугать до смерти, а чтобы заставить задуматься.

— Рискованно. Что, если наши подопытные авроры так крепко задумаются, что пока не сбегут за границу, думать не перестанут? Да и их в отделе немало. Со всеми такое не провернёшь.

Луна заулыбалась, как если бы как раз это и хотела услышать.

— Нам и не нужны все.

Он снова собрался было возразить, но его взгляд наткнулся на колдографию Поттера в одной из газет Луны, и Драко осенило.

Им и правда нужны не все. В первую очередь магическая Британия наблюдала за своими героями, но как тогда?..

— Я посмотрела выпуски газет за последний год. Все, где упоминается Гарри.

О, ну теперь понятно, почему стол утонул в макулатуре.

— Много, правда? — спросила Луна, будто бы прочитав его мысли.

— Слишком.

— Вот и я об этом! — просияла она. — Бедный Гарри! Ему пришлось придумать столько разных формулировок для «Всё будет хорошо. Нам ничего не грозит».

— Сходим в гости, пожалеем? — съехидничал Драко.

— Сходим, — благосклонно согласилась Луна, и он прикусил щеку изнутри, чтобы не рассмеяться. Непостижимая! Она просто непостижимая! — Напомнишь потом, но я не к тому вела. Так вот, Кингсли использует Гарри, чтобы в очередной раз напомнить о победе и что самое страшное уже позади. Мол, раз с нами Гарри Поттер, то мы со всем справимся. Неплохая стратегия, вот только при этом большинство проблем и Министерства, и страны в целом замалчивается. Я внимательно прочитала статьи: у нас, оказывается, всё очень хорошо…

— Можно подумать, что замалчивается что-то другое. Например, возвращение Сама-Знаешь-Кого.

— Именно, — улыбнулась Луна. — Потом я решила внимательно изучить колдографии. Заметно, что Гарри некомфортно. Его выражение лица, жесты, движения, натянутые улыбки… Ему никогда не нравилось давать интервью…

— …но если этого не знать, придёшь к выводу, что он врёт или что-то скрывает.

— Добавь к этому то, что сейчас Гарри постоянно выглядит мрачным и уставшим.

Разговор стих, оставив место нервному возбуждению. Если в их выводы не закралась ошибка, то корень проблемы они нашли. Но что с ним делать?

* * *

Магловский Лондон был громким и многолюдным. Шумели фонтаны на Трафальгарской площади, адмирал Нельсон величественно смотрел на город со своего пьедестала, голуби бурно выясняли, кому из них нужнее еда. Кипела жизнь. И повсюду люди, люди, люди… Туристы и местные, суетливые и никуда не спешащие, радостные, грустные, с задумчивыми выражениями лиц… Драко мог с лёгкостью затеряться в нескончаемом потоке прохожих, чувствуя себя вроде бы причастным, а вроде бы совсем одиноким, чужим. Уж как посмотреть.

Магический Лондон был тише, и время в нём текло медленно и лениво, как полузастывшая патока. Казалось бы, хорошо, спокойно… Но Драко никогда не верил лживой безмятежности тех мест, что населяли маги. Никогда не знаешь, кто может подстеречь тебя за ближайшим поворотом с палочкой наперевес. Или какое проклятие обнаружится на только что купленном товаре. Или кто подслушивал твой разговор — обычный кот или анимаг. Или от чьего подарка у тебя вдруг испортилось здоровье. Или…

В магическом мире никогда не было спокойно. Другое дело, что ко всему можно привыкнуть и перестать считать чем-то из ряда вон выходящим даже самые безумные вещи…

Погрузившись в размышления, Драко и не заметил, как дошёл до дома Теодора Нотта. Подняв голову вверх, он увидел знакомый балкон на третьем этаже. Два года назад там произошёл памятный разговор…

— Втайне посещал магловедение? — отрывисто спросил Теодор, бросив окурок в пепельницу. Тот догорал — и догорал закат в переливах жёлтых и оранжевых красок, разлитых по голубому полотну неба. Неизвестный художник добавил слишком много воды: краски стекали вниз, за линию горизонта.

Жаль, красивая была картина…

— Что меня выдало? — неохотно отозвался Драко и отмахнулся рукой, как веером, от сизого облака дыма.

Теодор пожал плечами.

— Ты слишком много знаешь о маглах.

— Кто бы говорил, — хмыкнул Драко, по-дружески толкнув Теодора в плечо, но тот не отреагировал, лишь посмотрел исподлобья с любопытством.

— Ты первый день здесь. В свой первый день я почти ничего не знал о маглах. Чего не скажешь о тебе.

Драко отвернулся. В последнем предложении притаился вопрос, на который он не хотел отвечать. Объяснять долго, объяснять сложно, а прозвучит всё равно безумно, как ни старайся. Теодор не стал настаивать: не любил, когда кто-то вмешивался в его дела, и в свою очередь не сунул нос в чужие.

Виной всему был город. Всё, что Драко знал о маглах, ему якобы рассказала Гермиона, когда они встречались. Его знания были неполными, обрывочными, но их хватило, чтобы впечатлить Теодора.

Информация о магловском мире была правдивой, отношения с Гермионой — ложь. Город сплёл всё вместе, соединил аккуратно, с ювелирной точностью. Порой было сложно понять, определить, что происходило, а что нет. Не засомневаться, не уточнить у кого-нибудь из близких: «Слушай, а ты случайно не помнишь?.. Потому что у меня в голове всё перепуталось. Опять». От такого впору сойти с ума…

Два года назад он и сходил потихоньку. Как иначе объяснить его ссору с родителями из-за Гермионы? Как объяснить, что он сбежал из дому и целый год прожил в магловской квартире Теодора Нотта? Да, Драко сразу написал маме, где он и с кем. Что бы ни происходило, мама зря переживать не должна. Да, отец молча выслал ему деньги совиной почтой. Но переехал Драко обратно в Малфой-мэнор после короткого «Да общайся ты с кем хочешь, только возвращайся уже домой!», написанного каллиграфическим почерком на дорогом пергаменте.

Ему нужно было одобрение отца, он нашёл способ его получить…

Драко помотал головой, отгоняя воспоминания. Что-то было такое в воздухе, подталкивающее к размышлениям, окунающее в ностальгию… Но это позже, он ещё успеет. Драко преодолел последний лестничный пролёт и постучал в знакомую дверь. Отвечать не спешили. Он подождал минуту, вторую, но ему так и не открыли.

Драко раздражённо фыркнул, нетерпеливо потопал ногой, глядя на местами облупившуюся нежно-голубую краску, и постучал ещё раз. Громче. Спустя несколько секунд из глубины квартиры донеслись осторожные неспешные шаги. Щёлкнул замок и в проёме показался недовольный Теодор Нотт. Он скривился, потёр пальцами виски, затем тихо, почти неслышно сказал:

— Ты очень не вовремя.

Драко моргнул. Дверь закрылась, и он остался один в подъезде магловской многоэтажки.

Что значит «не вовремя»?! Они же договорились встретиться!

Мог бы и предупредить, что у него поменялись планы. У Драко и без того туго со свободным временем, а тут Нотт со своими выкрутасами… Кто мешает выпить зелье, если разболелась голова? Мучиться-то зачем?..

Будь ситуация другой, без ссоры не обошлось бы. С друзьями так не поступают, в конце концов. Особенно с занятыми друзьями, которым как никогда нужна поддержка. Но после войны и смерти отца Теодор не мог прийти в себя. Сколько бы Драко ни пытался его расшевелить, всё напрасно. Поэтому оставалось только пожать плечами и, привычно проигнорировав лифт, спуститься пешком с третьего этажа.

Лифт… Закрытое пространство… После заросшей шиповником пустоши, после мерзкого чувства, что ему ни за что не выбраться, не ощутить свободу, Драко старался не оставаться один в небольших помещениях. Фобия? Не то чтобы… Паниковать бы он не стал, но лишний раз вспоминать о кинжале не хотелось.

Это даже повлияло на выбор профессии. Драко нравилось, что невыразимцы не должны всё время сидеть в четырёх стенах. Хочешь работать в своём кабинете или в одной из лабораторий? Пожалуйста. Лучше думается дома? Вперёд, кто мешает? Главное, прийти в Отдел тайн в восемь утра, разобрать бумажные самолётики, при необходимости зайти к «морскому дьяволу» и отчитаться о проделанной работе, договориться о встрече, если нужно и с кем нужно — всё, в девять часов ты свободен как ветер и можешь со спокойной душой работать над заданием, где пожелаешь.

Мечта, а не работа! В теории, конечно. На практике всё было не так просто, но о грустном лучше думать… Драко неспеша шёл по знакомой улице, бездумно скользил взглядом по вывескам. Глаза зацепились за неброское «Книжный магазин» с противоположной стороны, и в голове родилась даже не мысль, а тень мысли. Небольшая, размытая, до конца необдуманная. Он оживился, прибавил шагу. Вряд ли из этого что-нибудь получится, но вдруг?..

Небо нахмурилось. Предупреждающе сверкнула молния, громыхнул гром. Волна холодного воздуха мазнула по лицу, забралась под куртку. Драко вздрогнул и снова ускорился, смерив недовольным взглядом проходящих мимо маглов — из-за них не укрыться от грозы с помощью магии. До нужного магазина оставалось совсем немного, когда небо порвалось и большие дождевые капли помчались вниз наперегонки.

Да что ж такое?! Всё изменилось в один миг! Ничего не предвещало! Гермиона однажды упоминала, что когда она решила пробираться через пустошь, погода тоже мгновенно испортилась. Драко не верил в знаки, но… был ли это знак? Знак, что он на правильном пути? Хорошо бы.

В книжный Драко ввалился задумчивый и мокрый. Продавщица смерила его недовольным взглядом, но заметив фирменное высокомерное я-король-мира выражение лица, предпочла благоразумно промолчать.

Последовала неловкая немая сцена, когда они изучающе смотрели друг на друга. Её не устраивала влага, которую он принёс в книжное царство. Драко чувствовал себя глупо и всё больше убеждался, что зашёл сюда зря. Гермиона всегда искала решение в книгах, но на его вопрос ответа там быть не могло. Или?..

— Мне нужна… детективная история.

А может, и не детективная? Он понятия не имел, что ему нужно. Сперва мысль показалась логичной, правильной, ведь дело касалось Аврората, а значит… Нет, логики тут и близко не было, Драко действовал по наитию.

Продавщица выпрямилась, деловито поправила очки в чёрной оправе и слегка склонила голову набок, ожидая продолжения. Когда его не последовало, уточнила:

— Вам нужна какая-нибудь конкретная детективная история?

— Мне… — Драко замолчал, сжал губы в тонкую линию. Что он мог сказать? Думал, сориентируется на месте — не получилось. Да, детектив мог бы натолкнуть на мысль, но сколько книг нужно прочесть, чтобы найти ту, которая окажется полезной? У Драко не было времени.

— Вам посоветовать что-нибудь хорошее?

Он замер, раздумывая, как сформулировать свою мысль более чётко, но слова не находились. Стоило ли их искать? Может, просто уйти? Глупая недоидея! Зря он зашёл.

Продавщица не стала дожидаться ответа, быстро исчезла между стеллажами и вскоре вернулась с внушительной стопкой книг.

— Вот, посмотрите. Хорошие.

Она взгромоздила книги на прилавок, а Драко немного наклонил голову, чтобы удобнее было читать названия на корешках. На него смотрели «Смерть — дело одинокое», «Убийство на улице Морг», «Рассказы о Шерлоке Холмсе» «Если бы смерть спала», «Десять негритят»…

Брать или не брать? У них с Луной не появилось ни одной хорошей идеи. Перед ним шанс найти ответ. Или же шанс потратить время с удовольствием, но без пользы для дела. Как повезёт.

— Я возьму все, — сказал он рассеянно и потянулся за кошельком. Не разочароваться бы.

* * *

— Сумасшедшая идея, — согласилась Луна, выслушав нелепицу, которая пришла ему в голову после запойного чтения от позднего вечера и до четырёх утра. Сонный мозг счёл её гениальной, сейчас же… Бóльшую глупость сложно было придумать.

Драко вздохнул, жалея, что вообще открыл рот и рассказал о вчерашнем походе в книжный и о «Десяти негритятах» Агаты Кристи. Если уж Луна назвала его идею сумасшедшей…

— Идея сумасшедшая, да, но если её доработать…

Драко поперхнулся воздухом. Закашлялся, с подозрением смотря на Луну, и вмиг посерьёзнел, догадавшись, почему она могла так ответить.

— Послушай, — произнёс он доверительно, не отрывая изучающего взгляда от её лица, — если ты переживаешь, что я расстроюсь из-за того, что моя идея плохая…

— Плохая? — перебила Луна. — Почему ты должен расстраиваться из-за того, что твоя идея плохая, если она хорошая?

— Ладно, — очень серьёзно кивнул Драко, пытаясь скопировать успокаивающие, вкрадчивые интонации отца, какие безотказно действовали даже на самых несговорчивых партнёров, — но мы придумаем что-то получше.

— Зачем? — в тон ему ответила Луна. — У нас есть хорошая идея, но дьявол, как известно, в деталях. За них я бы и взялась.

Драко глубоко вдохнул, стараясь скрыть раздражение.

— Допустим, отлично, прекрасно, — ответил он с нотками сарказма. — Если бы ты оказалась в подобной ситуации, что бы ты сделала с человеком, который заставил тебя пройти через подобное? Заставил поверить, что ты можешь умереть. От его руки, — Драко сделал паузу, придавая словам вес. — Ах да, представь, что ты аврор со стажем, а значит, с каверзными заклинаниями у тебя не просто хорошие отношения, а очень хорошие отношения. Так вот, что бы ты сделала с этим человеком?

Луна странно на него посмотрела и склонила голову набок.

— Я о том и говорила. Нужно тщательно всё обдумать, чтобы ни у кого не возникло желания нас убить, — она пожала плечами и развела руки в стороны. Мол, что же до тебя так медленно доходит очевидное?

— Давай мы в принципе не будем делать то, что может вызвать у кого-нибудь желание нас убить, — очень тихо, медленно и членораздельно сказал Драко.

Луна беззаботно улыбнулась и едва заметно пожала плечами.

— Хорошо.

— Хорошо? — переспросил он недоверчиво.

— Ага. Я так и сказала, — доброжелательно подтвердила Луна, — но твоя идея будет нашим запасным вариантом.

— Не думаю, что нам пригодится…

Она, не дослушав, беспечно махнула рукой.

— Но и не помешает. Предлагаю обсудить более подробно.

— Мы же только что договорились этого не делать! — возмущённо воскликнул Драко.

— Я не говорю, что мы будем использовать твою идею, но других у нас нет. Сосредоточимся пока на этой и, кто знает, может, во время обсуждения у нас появится мысль получше.

Пришлось пусть неохотно, но согласиться.

* * *

Обсуждение затянулось на четыре часа, два стакана тыквенного сока и пачку печенья, а после то и дело вспыхивало с новой силой. Безумная идея начала медленно обретать чёткие очертания, обрастать деталями, и от того становиться всё менее и менее безумной… Стоило ли уточнять, что вскоре не могло быть и речи о том, чтобы вернуть её на скамейку запасных?

В первую очередь они с Луной решили, что нужно заручиться согласием будущих участников эксперимента. Лучше всего — в письменном виде. Предварительно потребовав подписать договор о неразглашении, рассказать об эксперименте максимально много: где будет проходить, сколько времени займёт, какие условия, чем участник рискует. Умолчать только о цели.

Во-вторых, нужно предложить финансовое вознаграждение. Это уменьшит вероятность отказа. Очевидно, что Министерство деньги выделять не станет, но не зря же Драко родился Малфоем.

В-третьих, если участник соглашается, получить у него разрешение извлечь воспоминания и сохранить их в колбах для зелий (чтобы потом вернуть). Также получить разрешение на стирание из памяти встречи в Отделе тайн и того, что к этой встрече привело.

В-четвёртых, продумать всё до мелочей и тысячу раз перепроверить. Вот тут они с Луной и застряли. Кого пригласить? Очевидно, что Поттера, а кроме? Как пригласить? Как не перестараться? Как сделать ситуацию максимально реалистичной, но не слишком пугающей? Как одновременно заставить поверить, что за углом притаилась смерть, и внушить участнику чувство сравнительной безопасности?

Задействовать волшебников с одного факультета или с разных? Сколько среди них должно быть авроров? Может, только авроров и пригласить?..

Не успевали разобраться с одним вопросом, как нужно было искать ответ на следующий. Оттого их с Луной усилия больше напоминали борьбу с ветряными мельницами, чем работу над заданием…

Когда план был готов, Драко чувствовал себя так, словно его мозг превратили в жидкость, от души взболтали, ещё раз взболтали, ещё и ещё… А потом вернули в нормальное состояние. Ну как нормальное: связи нарушились, мысли перемешались, голова ныла от груза сомнений. Чем не нормально для невыразимца?

Оставалось только проверить. Для начала — на себе. Он извлёк из памяти воспоминания об эксперименте и поместил их в колбу для зелий.

Луна, как и договаривались, незаметно стёрла ему память и подлила снотворное в сок. После Драко очнулся в незнакомой комнате, где и провёл целых два дня наедине со своими мыслями и тишиной.

Он должен был испытывать ужас, не находить себе места, мерить шагами комнату, сходить с ума от страха, искать выход. Только чувства притупились, как старая бритва, что может поцарапать, но уже вряд ли порежет. А уговорить себя, что всё будет в порядке, получилось на удивление легко.

Почему? Не объяснить. Он пришёл к выводу, что раз здесь была кровать, продукты и вода, а за единственной открытой дверью оказалась ванная комната, то ничего страшного с ним не произойдёт. О нём же позаботились.

Нелогично. Он без проблем назвал бы несколько причин, почему это было абсолютно нелогично, но… Сильного, всепоглощающего страха всё равно не испытывал.

Нет, Драко не мог сказать, что был полностью спокоен, что сердце не частило время от времени. Что червячок сомнения не прогрыз себе путь в его мысли.

Драко жалел, что не сказал Гермионе о своих чувствах, не провёл больше времени с родителями, не придумал, как ещё помочь Тео. Что тратил слишком много времени на работу, которую скоро мог потерять. Да ну её, эту работу! Он мог потерять куда больше…

Два дня взаперти сместили приоритеты, напомнили о важном, но не более того. Выслушав подробности, Робардс и Шеклболт план одобрили. Поулыбались про себя, когда Драко с Луной принялись объяснять, как можно сделать эксперимент максимально безопасным для участников. После этих улыбочек не хотелось думать, какие опыты проводились в Аврорате…

А вот мистер Джонс злился. Злился до красных пятен на бледных щеках, и это было просто замечательно! Потрясающее зрелище! Начальник больше походил на сердитого взбудораженного индюка, чем на «морского дьявола». Только сделать ничего не мог, ведь министру и главе Аврората план нравился.

Сладкая, сладкая победа! Всегда бы так!

У них получилось! В самом деле получилось!

Тем не менее Драко казалось, что они с Луной сделали недостаточно, что учли не всё. Поэтому после работы он часто зарывался в книги в библиотеке Малфой-мэнора или тренировал заклинания, которые могли пригодиться во время эксперимента.

В один из таких вечеров Драко сидел, развалившись в кресле, с книгой о беспалочковой магии в руках. Его знания об этом разделе были до неприличия скудными, так что сперва он хотел выяснить, успеет ли чему-нибудь научиться или начинать бессмысленно. Увы, автор недвусмысленно заявлял, что быстро ничего не получится.

Драко пожал плечами. Полезный навык, но нет так нет. Не очень-то и хотелось.

Он широко зевнул и хотел было закрыть книгу, но движение получилось неловким: она вылетела из рук и упала на пол. Вздохнув, Драко потянулся за книгой, глаза мимо воли пробежались по строчкам.

«Неподтверждённые теории о беспалочковой магии» выделялось на листе. Читая о первой из них, он мгновенно позабыл, что хотел спать.

Автор утверждал, что беспалочковой магией владеют все маги. С раннего возраста волшебник, сам того не осознавая, пытается защититься от любого негативного воздействия внешней среды и создаёт возле своего тела защитное поле. Довольно слабое, но благодаря ему маги болеют куда реже маглов.

Сложно научиться применять беспалочковую магию осознанно: когда не используешь палочку, что выступает в роли своеобразного усилителя, на заклинание уходит намного больше энергии. В том числе и энергия, что раньше расходовалась на поддержание защитного поля — оттого многие волшебники ощущают слабость после использования беспалочковой магии.

Если маг испытывает сильные негативные эмоции, направленные в первую очередь на себя самого, защитное поле слабеет или полностью исчезает. Когда ситуация улучшается, оно постепенно восстанавливается. Если ничего не меняется больше одного-двух лет, маг может невольно создать вокруг себя не защитное, а разрушающее поле. С этого момента проблемы со здоровьем ему обеспечены. Часто они начинаются с едва заметной головной боли, временного ухудшения зрения или слуха, небольших сбоев в работе внутренних органов, а заканчиваться могут смертельными заболеваниями. В таких случаях лечебные зелья или заклинания на больного могут не действовать…

Ниже ещё раз указывалось, что теория неподтверждённая, но Драко лишь оторопело смотрел на страницу, не видя ни строчки. Вспомнились частые головные боли, что появились, когда он сбежал к Теодору. Тот тогда пожал плечами и предположил, что на магов так влияет магловский мир. Сказал, у него подобное тоже было, только началось намного позже, чем у Драко. Никто не придал этому значения, да и боли были не то чтобы сильными. Хотя… Нет, неправда. Это у Драко они были не то чтобы сильными. Теодор пару раз закрывался у себя в комнате. Говорил, у него жуткая мигрень, от которой не помогали никакие магловские лекарства. Да и, кажется, не у него одного были проблемы…

Гермиона тоже пару раз жаловалась на головную боль, а потом ловко переводила тему, когда Драко удивлялся, чем же ей так не угодили зелья, что она не стала их принимать.

Он снова почувствовал себя виноватым. Если у неё проблемы, то случилось это из-за города. Из-за воспоминаний о том, что никогда не происходило. У Драко такие тоже были: о них с Гермионой.

Настолько реалистичные, настолько красочные, настолько отчётливо предстающие перед внутренним взором… С трудом верилось, что это проделки города. Особенно после того, как в груди целый год надсадно, настойчиво ныло от расставания с человеком, с которым Драко никогда толком и не общался. Которого не обнимал, не целовал, не держал за руку. С которым не удирал, едва сдерживая хохот, от Филча и миссис Норрис. Не философствовал по вечерам, не спорил до хрипоты на уроках Зельеварения и после них. Которого два года назад ни капельки не любил.

Тогда почему было так больно? Почему его не вылечили пробежки по утрам и с десяток упражнений на стадионе? Почему не помогли уроки готовки с Тео? Почему не подействовало обычное «выброси из головы и не переживай из-за ерунды»? Почему Драко помнил о Гермионе даже после того, как до отказа «забил» свою память бытовыми заклинаниями, научился мастерски колдовать над одеждой, поближе познакомился с магловской литературой, поднаторел в езде на велосипеде, исследовал Лондон вдоль и поперёк?.. Он пытался отвлечься, но ничего не помогало. Почему?!

Нет, два года назад Драко не был влюблён. Никаких сомнений. Влюбись он, город бы выиграл. Заставил бы разозлиться, вспылить, потерять контроль из-за нахлынувших чувств. Поверить, что его предали, бросили…

Драко понадобилось бы намного больше времени, чтобы взять себя в руки и выслушать Гермиону. Он бы обязательно ей поверил. Может, не сразу, но всё же…

Они бы очень спешили. Она бы то и дело смотрела на цифры на запястье, нервно прикусывала нижнюю губу и, раздражённо фыркая, закидывала мешающие кудри за спину. Её глаза жадно обшаривали бы пространство, подмечая мельчайшие детали. Она увидела бы намного больше, чем он, но это бы не помогло. Когда стало бы очевидно, что им никак не успеть, Гермиона бы упрямо поджала губы и потянула его за собой. Она не умела проигрывать. Она отказалась бы признать поражение. Действие зелья закончилось бы, и они остались бы в том проклятом месте навсегда. Цепляться ветками за одежду тех, кто ещё мог спастись, вспарывать острыми колючками кожу…

Какое счастье, что он её не любил! Тогда ещё не любил. И как досадно, что это не уменьшило боли от существующего только у него в голове расставания. От воспоминаний. Ярких надоедливых воспоминаний…

Грейнджер нашлась в дальнем углу библиотеки. Там стояла такая тишина, что было отчётливо слышно раздражающее шуршание пера, а быстрые шаги Драко казались непозволительно тяжёлыми. От них нет-нет да и поскрипывал деревянный пол, будто пытался своим громким шёпотом предупредить ни о чём не подозревающую Грейнджер. Не получалось.

Перед ней лежали три открытые книги, чернильница и почти полностью исписанный пергамент. Сосредоточенно нахмурив брови, она быстро выводила слова, как если бы даже секундная заминка могла заставить её тут же потерять мысль. Отрешённая и задумчивая, она, казалось, не заметила бы и полчища докси, вздумай те устроить погром в библиотеке. Неудивительно, что и заинтересованных взглядов сидящего за соседним столом Виктора Крама Грейнджер не замечала…

С каких пор он так на неё смотрел? Хотя… неважно, пусть смотрит. Сейчас будет весело.

— Грейнджер, ты ни за что не поверишь! — объявил Драко, остановившись перед её столом.

Она неохотно подняла на него взгляд, но не проронила ни слова. Медленно выдохнув, с напускным спокойствием поставила перо в чернильницу и откинулась на спинку стула. Драко невольно отметил, что её правая рука замерла рядом с карманом мантии, где должна была находиться волшебная палочка.

Он стоял. Она сидела. Крам даже не пытался сделать вид, что не наблюдает за ними. Воцарившаяся тишина была заряжена напряжением, как пистолет патронами.

— Думаешь, я спрошу, какую пакость ты сделал на этот раз? — не выдержала Грейнджер и тут же нахмурилась, ещё выше задрав свой зазнайский нос. — Оставь меня в покое, Малфой. Я занята, не видишь?

Он ухмыльнулся, а она окинула его колким осуждающим взглядом. Заёрзала на стуле и заглянула Драко за спину, будто то ли боялась, то ли ждала, что появится вечно злющая библиотекарь.

— Без проблем. Я оставлю тебя в покое, — легко согласился он.

— Отлично. Оставь.

— Я даже Поттера и Уизли оставлю в покое, хочешь?

Она вздохнула и, сделав вид, что перед её столом никто не стоит, неспешно сложила аккуратной стопочкой книги и сунула в сумку пергамент, перо и чернильницу.

— Я сейчас, между прочим, предлагаю взаимовыгодную сделку.

— А я предлагаю не тратить время впустую. Это очень взаимовыгодно, — заметила она поучительно, пусть и с нотками сарказма в голосе.

— Я оставлю в покое тебя, Поттера и Уизли. До конца года.

Грейнджер фыркнула, поднялась со стула, перекинула сумку через плечо и демонстративно потянулась за книгами.

— Я не буду спрашивать, что ты хочешь взамен, — она расправила плечи и с вызовом посмотрела Драко в глаза.

— Я всё равно скажу.

— Кто бы сомневался, — пробормотала она себе под нос, но не сделала ни одной попытки сбежать. Должно быть, догадалась, что он не отстанет, потому лишь ждала и смотрела с укоризной.

— Я хочу, чтобы ты пошла со мной на бал.

Она приоткрыла рот, чуть не выронила книги и, казалось, едва не задохнулась то ли от шока, то ли от возмущения.

Что, Грейнджер, не ожидала? Он тоже не ожидал!

Стоило отдать ей должное, оправилась она быстро. К сожалению. Зрелище было презабавнейшее.

— Ха-ха. Как смешно, — ответила ровно, без намёка на эмоции.

— Я поспорил с Забини, что смогу пригласить на бал кого угодно. Ну и…

— Ты правда думаешь, что я помогу тебе выиграть спор? — на её лице отразилось такое потрясение, словно он настойчиво предлагал переписать на неё Малфой-мэнор. Не меньше.

Драко ухмыльнулся.

— Твоему другу-чемпиону приходится несладко, правда? Хорошо бы упростить ему жизнь! Ты пойдёшь на бал со мной, станцуешь один-единственный первый танец, а я не буду донимать вашу троицу до конца четвёртого курса, — он сдержался и не стал говорить, что даже один танец с ней — уже перебор, и что паршивец Забини должен гореть в аду. Что даже если бесконечно долго умножить на бесконечно долго и сказать, что столько времени Забини будет страдать из-за своей выходки, то этого всё равно будет недостаточно. И Драко бесконечно… долго, что точная наука математика с его подсчётами не согласна. Её проблемы.

— Пойти с тобой на бал? — она недоверчиво покачала головой. — Как же твоя репутация на Слизерине? — спросила едко. — Я маглорождённая, помнишь?

— Я не могу проиграть Забини, — фыркнул Драко. — Это раз. Я не собираюсь держать наш с ним спор и сделку с тобой в тайне. Это два.

— Не собираешься? — очень серьёзно спросила Грейнджер. Драко мысленно возликовал: наконец-то заинтересовалась!

— Не собираюсь.

Она хитро улыбнулась.

— Я пойду с тобой на бал, Малфой.

Краем глаза Драко заметил, как резко погрустнел прислушивающийся к их разговору Крам.

— Надеюсь, ты понимаешь, что на самом деле я этого не хочу, Грейнджер.

— Как и я, — парировала она, — но если вся школа будет в курсе, тебе придётся сдержать слово. Иначе потом никто не захочет с тобой связываться. Я составлю договор.

Грейнджер снова хитро улыбнулась, развернулась на каблуках и ушла, не прощаясь. У Драко появилось неприятное чувство, что этот раунд остался отнюдь не за ним, но он и правда не мог проиграть Забини.

Они всегда соревновались. Об их вечных спорах знал весь Слизерин. Даже родители Драко нисколько не удивились, когда он написал, почему идёт на Святочный бал с Грейнджер. Отец всегда смотрел на споры с Забини сквозь пальцы и говорил, что здоровое соперничество ещё никому не навредило. На этот раз даже немного обрадовался: теперь будет что сказать, реши кто-нибудь упрекнуть его в плохом отношении к маглорождённым…

Разговор в библиотеке послужил катализатором изменений в жизни Драко, и все они касались его главных неприятелей. Договор с Грейнджер не позволял ни говорить, ни делать этим троим гадости, но он же слизеринец! Никто не мог помешать ему перед уроком Зельеварения произнести невинное «Доброе утро, Поттер!» с да-чтобы-ты-сдох интонацией.

— Доброе утро, Малфой, — в тон ему ответил тогда Поттер. «Только после тебя, придурок» читалось между строк.

Дверь в аудиторию резко отворилась, пропуская внутрь мрачного профессора Снейпа.

— Доброе утро, класс, — отрезал он с куда большей долей яда, чем предыдущие ораторы.

Ещё никогда Слизерин и Гриффиндор не смеялись на уроке Зельеварения так дружно.

Вскоре подобное стало нормой.

* * *

Он узнал её со второго раза. Узнал эту абсолютно непохожую на себя Грейнджер. Плавная женственная походка, лёгкая небесно-голубая мантия, усмирённые и уложенные наверх волосы — это… откуда, как? Это что, в самом деле она?!

Такая… красивая?

Как он за четыре года не заметил, что Грейнджер, оказывается, красивая?!

Самые любопытные из собравшихся в холле, затаив дыхание, ждали, что произойдёт дальше. Даже слизеринцы у Драко за спиной заинтересованно притихли. Хогвартс знал и о споре с Забини, и о договорённости с Грейнджер, но всё равно ждал шоу. Как иначе?

Шоу будет, только не то, которого все ждут. Никаких скандалов, никаких подстав. Незачем портить приятный вечер.

— Грейнджер, — сухо кивнул Драко.

— Малфой, — казалось, она не знала, куда деть руки, но изо всех сил старалась это скрыть. Пыталась выглядеть уверенно, стоя под пристальными взглядами вражеского факультета.

— Тебе идёт голубой, — отметил Драко отрешённо, без тени эмоций. Как если бы его слова были пустыми. Произнесёнными, чтобы заполнить тишину — не более того. Только сердце предательски ёкнуло, когда её лицо озарила мимолётная улыбка.

Грейнджер заслуживала большего. Ей не просто шёл голубой, она выглядела потрясающе. Драко произнёс бы это вслух разве что под прицелом волшебной палочки. Жаль, никто не взял его под прицел…

На них смотрели. Даже больше, чем на чемпионов.

Одним ловким движением Драко взял её за руку и, наклонившись, поцеловал костяшки пальцев. Холл взорвался симфонией громких перешёптываний. Грейнджер едва заметно покраснела, но ничего не сказала, только с гордым видом вздёрнула нос и выпрямила плечи. Как если бы даже в таком невинном жесте усмотрела подвох и попыталась оградиться.

Уже можно было заходить в Большой зал, но большинство учеников не торопились. Драко устроил ладонь Грейнджер на сгибе своего локтя и, окинув холл холодным взглядом, зашагал к входу в Большой зал.

Их провожали глазами. Их пожирали глазами. Обсуждали десятками голосов. Он был почти что удивлён, что его чёрная бархатная мантия не загорелась от такого пристального внимания.

Было даже немного досадно отпускать Грейнджер к Уизли: ужинать за одним столиком со слизеринцами она наотрез отказалась.

Драко сел между счастливой Асторией Гринграсс, которую пригласил Маркус Флинт, и смутно знакомой девчонкой-хаффлпаффкой с красивыми зелёными глазами, спутницей Теодора Нотта.

Драко определённо было на что посмотреть. В теории. На деле он не мог отвести взгляд от Грейнджер. Смотрел, будто впервые видел. Такую — и правда впервые.

Пожалуй, стоило сходить в библиотеку: эта раздражающая ведьма Грейнджер точно его заколдовала, а Драко, дурак, только сейчас понял. Иначе с чего бы он пялился на неё, словно помешанный?

Наконец столы были отодвинуты в сторону. «Ведуньи» начали играть. Песня была грустной и медленной — самая что ни на есть подходящая для их единственного танца.

Первые пару шагов были неловкими, асинхронными. Грейнджер походила на натянутую до предела струну: было заметно, что несмотря на их уговор, она целый вечер ожидала подвоха и никак не могла расслабиться. Драко чувствовал на себе чужие взгляды, и оттого ещё больше раздражался, что его партнёрша казалась деревянной. Он посмотрел на неё уничижительно, как будто спрашивал: «И это всё, на что ты способна?»

Она изменилась в лице, в её слегка прищуренных глазах заплясали опасные огоньки.

Смешная. Что она могла сделать?

Грейнджер на мгновение зажмурилась, будто собираясь с мыслями, а когда открыла глаза, на Драко больше не смотрела. Только в сторону.

То ли она вспомнила, как танцевать, то ли её подменили. Скованные движения превратились в мягкие и плавные, неуклюжие шаги сменило чёткое попадание в ритм.

Их танец — грациозное противостояние её воздушно-лёгкой мантии и его тяжёлой чёрной, словно заведомо обречённая на провал попытка небесно-голубого клочка летнего неба укрыться от тёмной грозовой тучи.

Их танец — нечто слишком сокровенное, слишком интимное для врагов.

Или… только он это чувствовал?

Грейнджер не смотрела на него. Драко не мог оторвать от неё глаз. Маска вечно правильной занудной заучки осталась, позабытая, в школьных буднях. Девушка под маской была другой: более свободной, более искренной. Для девушки под маской его не существовало, только музыка.

Мир померк. Мир сузился.

Чужие взгляды, чужие движения, чужие голоса были где-то в другом изменении. Неважные, ненужные, далёкие.

Что с ним? Этого не должно было произойти! Драко не должен был думать о том, что скажет Грейнджер, если он переплетёт их пальцы. Не должен был неотрывно на неё смотреть. Не должен был забывать, кто он, а кто она. Не должен был…

Драко сбросил с себя оцепенение. Наткнулся взглядом на злобно нахмурившегося Уизли и самодовольно улыбнулся, глядя тому прямо в глаза.

Да, оно того стоило! Хотя бы ради свирепого выражения лица одного из раздражающей троицы. Да и Крам, танцуя с одной из француженок, не отрывал взгляда от Грейнджер.

Половина Хогвартса не отрывала от них глаз, и это было просто замечательно.

Песня закончилась слишком быстро, и когда маленькая ладошка выскользнула из его руки, Драко вдруг понял, что не готов отпустить Грейнджер.

— У нас осталось ещё целых три курса.

— Это ты к чему? — насторожилась Грейнджер, но остановилась, не ушла сразу.

— Я предлагаю обмен.

Ему не понадобилось уточнять: она быстро смекнула, что к чему.

— Обмен? Как я могу быть уверена, что ты сдержишь слово? — осведомилась строго, сверля его проницательными карими глазами.

— Если я совру, ты потеряешь максимум двадцать минут времени. Если не совру…

Она недоверчиво прищурилась, глядя на него с вызовом.

— Зачем это тебе?

— Люблю быть в центре внимания, — ответил лаконично. Не нужно ей знать, какое извращённое удовольствие он получал от реакции Уизли и Крама. Где, кстати, Поттер? Пусть тоже понервничает!

Грейнджер задумчиво покачала головой.

— Ладно, — согласилась с неохотой. В глазах — обещание. Обещание, что он сильно пожалеет, если что-то пойдёт не так.

Три танца пролетели как миг. Как если бы Драко с Грейнджер попали под действие неизвестной аномалии, что заставляла время течь быстрее.

— Знаешь, после Хогвартса жизнь не заканчивается, — заметил Драко.

Грейнджер коротко хихикнула, хоть он и не шутил, а затем ответила очень серьёзно. Как если бы не уловила его намёк.

— Знаю. Хорошего вечера, Малфой, — прозвучало официально, но вроде бы вполне искренне.

— И тебе, — ответил он ровно.

Она обернулась и ушла: отдаляющееся пятно нежно-голубого среди многообразия красного, белого, жёлтого, зелёного… Её платье не было самым ярким, так почему взгляд выхватывал его из толпы?

Крам быстро распрощался со своей француженкой и пригласил на следующий танец Грейнджер.

Они не разлучались до конца бала: вальсировали, отдыхали за одним из столиков, много смеялись и разговаривали. Не то чтобы Драко пристально за ними наблюдал. Или просто наблюдал. Или даже смотрел в их сторону. Он… как-то случайно заметил. Так бывает.

Крам был многословен. Нетипично многословен. Драко никогда его таким не видел. Ничтожная деталь, которая не должна была задевать за живое. Но настроение почему-то испортилось, стало очень грустно: как если бы потерял что-нибудь важное и никак не можешь вспомнить, что именно…

* * *

Драко поставил для себя точку. Вот и всё, их с Грейнджер короткая история подошла к концу. У него не было никакого желания разбираться в своих запутанных чувствах. Кто же знал, что Святочный бал окажется только началом?..

На одном из занятий Грейнджер делала то, что у неё получалось лучше всего: задавала вопросы. Профессор Снейп не любил, когда кто-нибудь прерывал привычный ход урока, поэтому тоже сделал то, что у него получалось лучше всего: придумал, как наказать надоедливую ученицу. Так Драко Малфой и Гермиона Грейнджер в первый и последний раз оказались за одним котлом на уроке Зельеварения. Спор о том, как лучше порезать шкурку бумсланга, перерос в тысячу новых споров на каждом занятии. Из-за чего у Слизерина и Гриффиндора появилось новое хобби — наблюдать за непрекращающейся интеллектуальной дуэлью. У профессора Снейпа появилась новая любимица: Грейнджер, переставшая слепо следовать инструкциям, сумела его удивить. Он старался скрыть это за излишней строгостью, но получалось не очень хорошо. Ну, а у Драко появилась причина больше времени проводить в библиотеке. Иногда за соседним столом с Грейнджер. Иногда в компании Грейнджер. Иногда снова споря с ней до хрипоты. Как и в тот день…

Когда дискуссия разгорелась в полную силу, Грейнджер было уже не остановить. Доказательства собственной правоты лились из неё неудержимым потоком, сбивающим всё на своём пути, грозящим свергнуть противника и намертво пригвоздить несчастного к библиотечному полу. Нужны были крайние меры: Драко лениво накрутил на палец один из её локонов, и остаток речи застрял у Грейнджер в горле.

— Что ты делаешь? — она, немного растрёпанная и раскрасневшаяся от их дискуссии, смотрела на него округлившимися карими глазами.

— Прерываю тебя, — хмыкнул он, наклонившись ближе. Взгляд несколько раз скользнул по её губам, недвусмысленно заявляя о намерениях Драко.

Грейнджер фыркнула.

— В следующий раз не сработает.

— Правда? — прошептал он.

— Если это из-за очередного спора с Забини, я тебя отравлю, — воинственно предупредила Грейнджер, приложив палец к его губам.

— Забини тут ни при чём.

Он наклонился ниже, она очень медленно убрала палец. Так медленно, словно любой резкий жест мог излечить то помутнение рассудка, которому они с радостью поддались.

Драко провёл тыльной стороной ладони по её щеке. Осторожное выверенное движение, как первый шаг по недавно замёрзшему льду.

Грейнджер прикрыла глаза. Он поцеловал её в нос. Она рассмеялась, хоть во взгляде и мелькнуло едва заметное разочарование.

— Ты мне нравишься, Грейнджер. Очень нравишься.

— Хорошо.

— Хорошо? — повторил он и фыркнул. — Больше ничего не скажешь?

— Скажу, что нам пора на ужин, — пожала плечами Грейнджер и с наигранной наивностью похлопала ресницами.

Он рассмеялся, разглядывая её счастливое лицо.

— Ну пойдём, если пора.

— Хорошо, — Грейнджер лукаво улыбнулась и получила такую же улыбку в ответ...

Это была лишь малая доля того, что внушил Драко город. Иногда становилось сложно отличить правду от вымысла. Переплетаясь в памяти, они заставляли сомневаться в себе. Сомневаться в том, что реально.

Было страшно представить, какие воспоминания преследовали Гермиону…

Почти два года прошло, а Драко никак не мог избавиться от чувства вины. Он сглупил. Сел в лужу, как последний хаффлпаффец. Вот Гермиона поступила правильно: не предупредила его об опасности, хитростью заставила шагнуть прямиком в болото. Он же… он уговорил её ступить в болото вслед за ним. Идиот! Чем нужно было думать, чтобы так поступить?!

Город подталкивал своих жертв к самоубийству. Гермиона пробыла там достаточно долго, чтобы опасные мысли укоренились у неё в голове. А после…

Ох, что же он наделал…

Тогда у него такого и в мыслях не было! Драко не знал, можно ли полностью доверять книге о кинжале. Сомневался, что они выберутся. Не мог расслабиться и взять себя в руки. Боролся с беспокойством, что клубком ядовитых змей ворочалось в животе.

Когда всё закончилось, когда у него появилось время спокойно сесть и подумать, только тогда он наконец осознал, что натворил. Драко потому сразу и помчался к Гермионе: надеялся всё исправить.

Не получилось.

Он пробовал снова, но что бы ни делал, чувство вины никогда не исчезало до конца. Оно затихало, замирало, точно хищник перед прыжком, и спустя время снова возвращалось к Драко, как орёл к Прометею…

* * *

Весенний ветер ужом проскользнул под воротник пальто. Драко поёжился, запахнувшись поплотнее. Гермиона рядом с ним шла в наполовину расстёгнутой куртке. Её щёки горели, словно от лихорадки. Движения казались рваными, дёргаными. Улыбалась она вымученно, насквозь фальшиво. Тем не менее упорно продолжала свою лекцию о беспалочковой магии. Нет, всё правильно, он спросил — она отвечала. Вот только говорила без запала, без энтузиазма, словно читала отрывок из давно наскучившего учебника. Настолько не в её духе, настолько не по-грейнджеровски… Это невозможно было слушать!

— Гермиона, — перебил он тихо.

Она замолчала, бросила на него один короткий взгляд прищуренных глаз и опустила голову. Ну вот, снова! Гермиона снова щурила глаза! Казалось, иначе она видела его недостаточно хорошо, а потому никак не могла перестать нервничать. Даже сейчас переступала с ноги на ногу, будто в любой момент была готова сорваться на бег и умчаться в далёкие дали быстрее весеннего ветра. Будто беспокойство бурлило в ней, как закипевшая вода в чайнике, который не спешили снимать с огня.

Стоило ли предлагать участие Гермионе? Драко уже предложил Теодору. Теодору с его странными мигренями, так точно вписывающимися в неподтверждённую теорию о беспалочковой магии… А вот насчёт Гермионы сомневался. Что, если он ошибся? Может, у неё глаза болели от работы? Может, у неё были причины не принимать зелье от головной боли? Какие-нибудь противопоказания, например.

Он бы спросил прямо, но она же не скажет. Гермиона не хотела говорить о своих проблемах, не любила выглядеть слабой, не умела просить о помощи.

Так они и стояли молча посреди аллеи. Живописной, почти сказочной. По обе стороны от них величественно возвышались раскидистые дубы, чьи ветви витиевато изгибались, а стволы были покрыты буро-зелёным мхом. По одному из деревьев карабкалась вверх причудливая «лесенка» грибов, а на соседнем…

— Смотри! — воскликнул Драко. Гермиона неохотно, будто чего-то опасаясь, перевела взгляд в указанном направлении.

Одна молодая белка преследовала вторую: они кружили вверх-вниз по толстому стволу дерева, «закручивая» вокруг него спирали. Иногда останавливались: то в поле зрения, то полностью исчезали. Порой на виду оставался только кончик пушистого рыжего хвоста или любопытная мордочка с настороженно приподнятыми ушками.

Но он больше на них не смотрел. Он смотрел на Гермиону. Какое-то время та напряжённо щурилась, на её лице — нейтрально-вежливое выражение. Затем улыбнулась Драко: мол, ах, как красиво! Вслух же не произнесла ни слова, как если бы боялась сказать что-то не то.

Они простояли так ещё пару минут, когда Гермиона вдруг заметно расслабилась, как если бы с неё в один миг слетела тяжесть целого мира. Она снова улыбнулась Драко. На этот раз с такой радостью, что он на мгновение подумал, что она сейчас бросится ему в объятия.

Надо же… Гермиона перестала щуриться и нервничать сразу после того, как он перевёл тему, перестал расспрашивать о беспалочковой магии. Разве не странно? Разве это не подтверждало его правоту? Возможно, Гермиона тоже читала про теорию о защитном поле, но вмешательство города исказило, исковеркало её воспоминания. Оттого у неё такая реакция. Пусть и неосознанная.

Драко решился.

— Помнишь, я писал тебе о нашем с Луной задании?

Полный любопытства взгляд и утвердительный кивок в ответ.

— Мы… проводим эксперимент. Может, ты хочешь поучаствовать?

— Что нужно делать?

— Объясню в Отделе тайн после… некоторых формальностей.

Когда она доверчиво посмотрела ему в глаза, он почувствовал себя последним кретином. Да, он всё ей расскажет, но…

Но.

— Хорошо, — пожала она плечами. — Аппарируем?

У него ещё был шанс всё переиграть и отправить Гермиону домой, но перед глазами стояло её испуганное выражение лица, нервные движения, подслеповатый прищур… Уязвимость, которую она настойчиво пыталась скрыть. Проблема, которую она почему-то не решала сама. Проблема, причиной которой могли стать и его ошибки.

— Нет, подожди, — тихо сказал Драко и, не дожидаясь ответа, взял её за запястье и потянул вглубь аллеи. Подальше от любопытных глаз. К счастью, в тот вечер здесь было непривычно пустынно.

— Меня пугает твоё выражение лица. Ты так на меня смотришь, будто я смертный приговор себе подписала, а не согласилась на твой эксперимент, — пошутила Гермиона.

«О, если бы ты только знала…» — мелькнула в голове непрошеная мысль.

Она широко улыбнулась, заглядывая ему в глаза, но моментально забеспокоилась, когда он не ответил и запястье не отпустил.

— Малфой, в чём дело? Теперь ты правда меня пугаешь.

— Ух, какой я жуткий! — он сделал страшные глаза и нервно рассмеялся.

— В чём дело? — встревоженно повторила Гермиона, всматриваясь в его лицо.

— Мне нужно кое-что сделать до начала… кхм… эксперимента, — он подмигнул ей и растянул губы в широкой плутовской улыбке. Сердце выпрыгивало из груди от волнения, но ей об этом знать необязательно.

Его пальцы скользнули вниз по тонкому девичьему запястью и юркнули в раскрытую ладонь.

Он не смог бы произнести нужные слова вслух, не смог бы написать в письме или передать азбукой Морзе. Так был шанс получить отказ. Прямой и очевидный. Отказ, который не позволил бы сделать вид, что ничего не случилось. Который не предполагал недопониманий и вторых шансов. Поэтому Драко собирался обойтись без слов: если что-нибудь пойдёт не так, всегда можно притвориться, что имел в виду совсем не то…

Он неторопливо поднял их соединённые ладони. Гермиона сглотнула, но не стала вырывать руку из его захвата. Драко мысленно поздравил себя с небольшой победой. Стараясь выглядеть как можно увереннее, он поцеловал её руку и плавным движением прижал к своей груди.

Гермиона еле слышно пискнула. Замерла и, казалось, перестала дышать. Её взгляд перескакивал с его лица на их ладони, снова возвращался к лицу…

Конечно, она поняла, что происходит. Конечно, она знала, что это признание. В ком-то другом он бы ещё усомнился, но не в ней.

На лице Гермионы смешались радостное возбуждение и испуг. Казалось, она хотела то ли сбежать подальше, то ли прижаться поближе. Никак не могла решить, а потому стояла как истукан.

Чем больше времени проходило, тем большим идиотом Драко себя чувствовал. А затем Гермиона одним резким движением ухватила его за свободную ладонь и прижала их руки к груди.

Он должен был обрадоваться. Он и обрадовался, но… Опять растерянное лицо, нервные движения, слегка дрожащие от беспокойства пальцы — и это Гермиона?! Да вы шутите! Она должна была расправить плечи, приподнять подбородок, посмотреть ему прямо в глаза — и уже от одного только её одобрительного взгляда Драко перестал бы нервничать, — улыбнуться тепло, но лукаво, и спросить что-то вроде «А сказать ты мне ничего не хочешь?».

Он бы сказал, ведь она хотела услышать. Слова придали бы признанию вес, значимость. Её сияющее от радости выражение лица было бы лучшим подтверждением тому, что его чувства взаимны.

Сейчас же Гермиона больше напоминала растерянную маленькую девочку, в которую превратил её город. Это нужно было исправить.

* * *

К столу Драко медленно подкрадывались сумерки. Они, тихие и невесомые, в открытую воровали дневной свет и перекрашивали Министерство в серый.

Рабочий день давно закончился, в кабинете стояла тишина. Уснул единственный цветок на злосчастном кактусе, и лежащие справа от него коробки, казалось, тоже уснули.

Их было восемь. Небольших, квадратных, перекрашенных сострадательной Луной в зелёный цвет, потому что «Так неправильно. Они тут как чужие! Я не могу на это смотреть». На каждой коробке значилось имя, а внутри лежали договора и пузырьки с воспоминаниями.

По другую сторону от кактуса приютились записки с просьбой встретиться в «Дырявом котле» в семь часов вечера. Завтра. Уже завтра.

У Драко душа была не на месте. Всё ли они с Луной учли? Ничего не забыли? Сегодня он полдня тренировал нужные заклинания; пять раз проверял, помнила ли Аббот об их договорённости; снова связывался с домовыми эльфами, чтобы удостовериться, что те без проблем смогут заколдовать здание, установить защитное поле…

Всё ли они учли?

Он не мог сбежать от этого вопроса, как не мог сбежать от собственной тени.

Эксперимент затянется максимум на девять дней. Кто быстрее опомнится, посмотрит в глаза своим демонам, поймёт, что пора уже приходить в себя после войны, — покинет «Дырявый котёл» в первых рядах. Драко должен был за всем проследить, подтолкнуть в нужную сторону.

Сможет ли он? Справится?

Руку, поглаживающую одну из коробок, била мелкая дрожь.

Всё ли они учли?

Взгляд вернулся к первопричине. «Гарри Поттер» было написано на стоящей в центре коробке. В последнее время Луна общалась с ним много и часто. Драко уже всерьёз подумывал, что скоро младшая Уизли останется без кавалера. В ответ на поддразнивания Луна только пожимала плечами.

С Гарри что-то не так, говорила она. Чего-то не хватает. Он такой как был, но немного… не такой. Что-то исчезло. Что-то важное, и он не может понять, как без этого жить.

Астория Гринграсс. Драко подозревал, что у неё тоже были проблемы из-за беспалочковой магии…

Больше двух лет Астория замыкалась в себе и бледнела, как только речь заходила о Пожирателях Смерти. А недавно начала странно себя вести. Будто бы спешила, очень спешила поскорее закончить все дела. Каждая встреча с ней, как прощание. Он не знал, в чём проблема. Никто не знал. Но Астория была слишком впечатлительной. Как тянущийся к солнцу цветок, который так легко сломать…

Она увядала. Физически никаких изменений не было, но она увядала, а он не мог на это смотреть.

Марсела Кортес. В её коробке лежал ещё и серебряный браслет с тремя обезьянками. Робардс сказал, это мощный защитный артефакт, что может «пробить брешь» в Обливиэйте. А потом долго улыбался одними уголками губ.

Кортес стала частью эксперимента из-за Ханны Аббот.

«Я уже не знаю, чем ей помочь. Не могу до неё достучаться. Марс нужна хорошая «встряска», раз за целых два года ничего не помогло», — пожала плечами Аббот. Вот и…

Сумерки сгущались, разбирать имена на коробках становилось всё сложнее. Пальцы Драко поглаживали едва различимую надпись. Гермиона Грейнджер. Он не мог чувствовать очертания букв, но ему казалось, что чувствовал. Что они перебрались на его пальцы и там сложились в любимое имя. Просочились под кожу и устремились прямиком к сердцу.

Всё ли они учли?..

Драко вышел из кабинета и закрыл за собой дверь. Кончики дрожащих пальцев покалывало.