Платье в полоску и черный мундир ( Banded Dress and Black Coat ) (гет)

При свете единственной лампы и слабого огня в камине Боде тщательно оделась, как на Бэл Тайн в Эмондовом Лугу. Только на этот раз все было гораздо важнее. Она с трудом подавила зевок. Ночь раздумий означала, что спать запрещено, и она чувствовала последствия. Но она не смогла бы заснуть, даже если бы захотела; не с тем, что должно было произойти утром.

Боде закончила одеваться и начала раскладывать вещи, которые она возьмет в свою новую жизнь. Свою одежду она оставляла в шкафу; ее стирали и передавали другим Принятым. Боде только что положила на кровать бабушкин гребень из слоновой кости, подарок, который она получила, когда покинула Эмондов Луг. Боде вздрогнула от легкого стука в дверь: три уверенных, коротких удара и поправила юбку. Она провела пальцами по волосам и спокойно, спокойно открыла дверь.

В дверях стояли семь сестер, по одной от каждой Айя, на плечах у всех поверх платьев из шелка или тонкой шерсти красовались расшитые виноградными лозами шали, лица всех представляли лишенные возраста маски. Так предписывал ритуал. Легкая улыбка тронула губы Боде, когда она увидела, что Морейн была в Голубой шали. Примерно через час они будут равны по рангу, если не по опыту, и Боде сможет рассказать ей о своих приключениях гораздо подробнее.

Боде молча присоединился к сестрам, дверь за ней закрылась, сестры окружили ее и повели по коридорам Белой Башни. Боде молчала всю дорогу, почти отчаявшись сохранить ритуальное молчание. Сестры возвращались в зал, где проходило Испытание, где они все проходили Испытание. Двери в зал были широко распахнуты, но не дойдя до них, сестры остановились в коридоре, их кольцо распалось. Айз Седай выстроились в ряд позади девушки, которая стояла теперь лицом к дверному проему.

— Кто явился сюда? — раздался из зала голос Певары.

— Бодевин Коутон, — уверенно ответила Боде. Ее сердце трепетало от радости, но она понимала, что Айз Седай выглядит внешне спокойной, даже если ты этого не чувствуешь.

— По какой причине ты пришла сюда?

— Чтобы принести Три Клятвы и тем притязать на шаль Айз Седай, — ясно сказала она.

— По какому праву притязаешь ты на это бремя?

— По праву прошедшей Испытание и вверяющей себя воле Белой Башни.

— Тогда входи, если смеешь, и свяжи себя с Белой башней! — На Певаре было хорошо скроенное серое шерстяное платье, которое контрастировало с полосатым палантином Амерлин на плечах. Она стояла, обрамленная овальным  тер’ангриалом, цвета которого медленно сменялись от серебристого к золотому, от голубого к зеленому. Стоявшая подле нее Тесан, держала обеими руками черную бархатную подушечку. По кругу, вдоль стены, с шалями на плечах, расположились Восседающие в Зале Совета, каждая Айя отдельно. Перед каждыми тремя Восседающими стояла еще одна сестра от той же Айя, — тоже при шали, и у каждой через руку перекинута вторая шаль. Все бесстрастно следили, как Боде пересекает зал.

Она подобрала юбки, прошла через тер’ангриал и опустилась на колени перед престолом Амерлин.

С бархатной подушечки, которую держала Тесан, Певара взяла Клятвенный Жезл, гладкий, белый, как кость, цилиндр длиной в фут и чуть толще запястья Боде. Этот тер’ангриал навсегда свяжет ее тремя клятвами, навсегда приковав тем самым к Белой Башне.

Боде протянула руки ладонями вверх, и Певара вложила в них Жезл. Сияние саидар окружило Певару, и она прикоснулась к Клятвенному Жезлу тонкой прядью Духа. Боде сжала Жезл обеими руками. На ощупь он походил на стекло, только каким-то образом казался еще более гладким.

— Пред Светом и своей надеждой на спасение и возрождение клянусь, что не скажу отныне ни единого слова, которое не будет правдой. — Клятва впечаталась в нее, и внезапно показалось, что воздух сильнее давит на кожу.

— Пред Светом и своей надеждой на спасение и возрождение клянусь, что не создам оружия, которым один человек может убить другого.- Не то чтобы это пошло на пользу Черной Башне, свободной от этого."да», — подумала она. Давление возросло, когда Клятва впечаталась в нее. Боде напряглась и расслабилась, не желая останавливаться.

— Пред Светом и своей надеждой на спасение и возрождение клянусь, что никогда не стану использовать Единую Силу, как оружие, кроме как против Отродий Тени или в качестве последнего крайнего средства для защиты собственной жизни, или жизни моего Стража, или другой сестры. — Клятвы затянулись еще крепче, словно цепи, обмотанные вокруг ее тела, и она глубоко вздохнула. Чувство исчезнет, но только через год. Молись, чтобы этот день настал быстро.

— Полпути пройдено, — произнесла Амерлин, — и Белая Башня отныне запечатана у тебя в костях. Поднимись, Айз Седай, и выбери свою Айя, и да будет завершено то, что можно завершить пред Светом. — Боде присела перед Певарой в формальном реверансе, склоняя голову и целуя ее кольцо Великого Змея, прежде чем повернуться и присоединиться к Голубым сестрам.

Как и любая Принятая, Боде обсуждала семь Айя со своими друзьями, обсуждая достоинства и недостатки. Она даже говорила об этом с Рифом, чей недостаток опыта в этом деле, позволил ей высказать все, что она знала, и рассмотреть все с большей точностью. Риф искренне поддержал ее выбор. Девиз «искатели причин» заставил его улыбнуться. Боде не могла поступить иначе. Она лучезарно улыбнулась, присоединяясь к Морейн и остальным.

По мере того, как ее путь становился все более определенным, другие Айя начали вежливо прощаться и расходились группами. Когда Красные ушли последними, Певара кивнула и последовала за ними. То, что должно было последовать за этим, предназначалось исключительно для Голубых.

Морейн подошла в сопровождении Восседающих и возложила на плечи Боде шаль с голубой бахромой. Еще одна Голубая, поцеловала Боде в щеку и прошептала: — Добро пожаловать домой, сестра. Мы долго ждали тебя. — И все по очереди повторили этот ритуал.

Боде с радостной улыбкой вытерла слезу со щеки. Она была дома.

* * *

Риф сидел в библиотеке Башни, ожидая появления Боде с книгой в руках по истории Андора. Она сказала, что ей, вероятно, потребуется какое-то время, так как она должна быть обучена секретам Айз Седай и обычаям Голубой Айя в частности. Завтрак только закончился, а он уже был в нетерпении.

Пройдет ли она мимо него? В конце концов, он был всего лишь Посвященным. До этого повышения они были примерно одного ранга, но теперь она будет стоять выше его, невидимый и непреодолимый барьер, если он не получит булавку с Драконом. Риф потрогал булавку с мечом, висевшую у него на воротнике; внезапно он показался ему не таким уж большим.

— Трудное время, парень? — Риф вскочил со своего места и отдал честь Андролу, стоявшему перед ним. Андрол посмотрел на него с легкой улыбкой. — Девушке потребуется некоторое время, Рифтен. Она должна познакомиться с ним сама. — Добрая улыбка сменилась мрачным выражением. — Тем временем тебя вызвал М’Хаэль.

Риф кивнул, не раздумывая, его тренировка сработала, и последовал за ним на пять шагов позади. Боде требовалось время, а М’Хаэль ждал.

Риф замахнулся на противника, сворачивая Воздух, на что Аша’Ман ответил разрезанием облаков. До прихода в Черную Башню Нефф служил в гвардии королевы, и его мастерство фехтования было одним из лучших, что могла предложить башня. Риф едва поспевал за вращающимся колесом света, которым был меч Неффа. Риф знал, что его превосходят, как и тогда, когда он сражался с Лордом Галадом. Но он не мог позволить себе проиграть.

Риф кружился среди приемов фехтования, как Одержимый, сходство элементов текло через его разум. Складываем веер, Разворачиваем веер. Леопард в высокой траве, Леопард на дереве. Ветер и дождь, Ураган бушует, Ветер дует через стену. Нефф, казалось, дрогнет, застигнутый врасплох свирепостью Рифа. Риф отклонился, увидев, что противник открыт для удара и замахнулся на Неффа, его клинок остановился на волосок от шеи Аша’Мана. Он едва заметил клинок Неффа в том же положении уже у своей шеи.

Оба застыли в напряжении. Ничья — это было лучшее, что мог сделать Риф. Звук аплодисментов привлек его внимание, разрушив чары сражения. Нефф усмехнулся и убрал меч в ножны, склонив голову перед Рифом. Нефф подошел к Теламонам, которые смотрели поединок и доложил о нем. — Риф прошел.

Риф вздохнул и поплелся к навесу, который был установлен в тени, планируя воспользоваться получасовым перерывом. Андрол привел его сюда, чтобы проверить на булавку с Драконом, на мантию Аша’Мана. Со времени Последней Битвы Логайн и Теламоны разработали набор стандартов для солдат и посвятили себя идеалам Аша’Мана. Риф испытывался в этих идеалах, в семи навыках Аша’Мана.

По пути к подножию горы Дракона, Риф был отгорожен щитом и ему велели выбираться из этого положения. Не такая уж трудная работа, как учили всех Посвященных Черной Башни, и он всегда был хорош в этом. Затем ему было велено защищать Наришму; опять же, не легко, но и не слишком трудно. Это был первый навык.

После этого они начали швырять в него плетениями, ожидая, что он перережет их в воздухе. Риф наслаждался именно этим испытанием, даже если оно выходило за его пределы. После того, как он научился, срезать плетения ему стало так же легко, как ходить. Во время Последней Битвы его миссия состояла в том, чтобы рубить вражеские плетения.

Третьим испытанием, был чрезвычайно тщательный анализ стратегии. Теламоны выдали ряд возможных сценариев, по которым он мог анализировать и отдавать приказы, как если бы он был командующим противоборствующими силами. Ни один сценарий не был похож на другой, и все было настроено против него. Трудная, но выполнимая задача. Все охотники были обучены стратегии выслеживания преступников. Каждый Теламон принял его ответ.

Четвертым был рукопашный бой, который вел седовласый Айилец, решивший остаться в Черной Башне. У Рифа не было шансов победить Айильца, но тот считал себя достаточно опытным, чтобы одолеть любого жителя Запада, попавшегося ему на пути.

В-пятых, отчасти в качестве перерыва, Рифу было приказано выбрать тему из списка и на месте составить речь. Он выбрал связь Айз Седай и Аша’Манов в качестве Стражей, много раз думая об этом во время своего пребывания в Белой Башне. Экзамен по ораторскому искусству он, как ни странно, сдал с отличием.

Шестое испытание было искусством фехтования, в котором он, по-видимому, преуспел. Логайн подошел к нему в сопровождении Флинна и Наришмы и жестом пригласил Рифа следовать за ним. Риф встал и сделал, как ему сказали, несмотря на протестующие мышцы. Андрол открыл для них Врата, и Риф двинулся в путь. Они были на вершине горы Дракона. Перед ним стояла большая, толстая, богато украшенная металлическая дверь, сделанная из Черного Железа с пламенем, шипами, таинственными символами и драконами.

Логайн встал в стороне и начал инструктаж.

— Аша’ман, на древнем языке, означает Хранитель или Защитник, человека, который отдал бы все, чтобы добиться справедливости. Мы все это знаем, теперь ты должен это узнать, Рифтен. — Он указал на собравшихся Аша’Манов, которые схватили Источник и начали направлять Силу на дверь. Символы, покрывающие дверной проем, начали светиться, драконы дышали огненными дугами. — Через эту дверь ты пройдешь последнее испытание, Арасон. Помни: Не позволяй мужеству поколебаться, ибо без него мы не можем называть себя Аша’Манами.

Пространство в дверном проеме начало светиться яростным оранжевым светом, как бушующий огонь, горевший с другой стороны. Риф разделся, оставил мундир и рубашку и с мечом в руке и вошел в дверь. …

Риф рубил и рубил тени, красные глаза сверкали на их головах. Маленькая семья, отец, мать и трое детей в страхе прижались к нему. Он не знал как, но он знал, что они в опасности от этих… обстоятельств. И он должен защитить их.

Тени, похожие на людей и насекомых, бросились на него с блестящими когтями. Его тело было покрыто царапинами. Другие пытались обойти его, добраться до семьи. Риф преградил им путь, завернувшись в пустоту, и в нем бушевал саидин .

Риф сплел огненные копья, чтобы дать себе передышку. Раньше эти копья уничтожали по две-три тени за штуку, а теперь едва прикончили одну. Солнце садилось, и каким-то образом он знал, что ночью это будет невозможно остановить. Риф отпустил Источник, слишком измученный, чтобы направлять. Он приготовил меч и продолжал сражаться. Они просто продолжали приходить.

Его слух уловил крик и вопль. Он повернулся и обнаружил, что одна из теней прошла мимо него. Самый младший ребенок, маленькая девочка, плакала в его руках, когда монстр бежал. Риф закричал и погнался за существом, решив спасти ребенка. Он догнал ее и отбросил тень в забвение, мягко схватив ребенка. Мгновение спустя воздух наполнился криками боли. Риф ахнул от ужаса, когда тени обрушились на остальных членов семьи, разрывая их в клочья. Он покинул свой пост, чтобы спасти одного ребенка, а остальных оставил умирать.

На глаза Рифа навернулись слезы, но он не позволил печали поглотить себя. Он спас по крайней мере одного. С этой мыслью, словно вызванные ею, тени повернулись к нему и приблизились, страстно желая ребенка в его руках. Риф собрался с духом и прижал ребенка к себе. Он набросился на одну из теней, потом убил другую. Он был измучен, истекал кровью и сам был близок к смерти, но не позволил этому ребенку умереть.

Тень отбросила его меч и хлестнула Рифа, который отступил, чтобы избежать когтей. Он баюкал плачущего ребенка на руках, пока существа приближались. Последний отчаянный план ворвался в его сознание; это никогда не сработает, но это был единственный шанс этого ребенка. Риф стоял на дрожащих коленях и вызывающе кричал, пробираясь сквозь тени с ребенком на руках. Он защитит ее, он спасет ее. Когда тени вцепились в него и повалили, Риф свернулся калачиком, чтобы защитить девочку. Он стряхнул когти и побежал, последний раз устроив взрыв. …

Риф упал в траву, меч лежал позади него, на руках не было ребенка. Глаза Рифа закатились, и он провалился в объятия сна.

Во дворе перед постоянно растущей Черной Башней, под гигантской статуей Возрожденного Дракона, обращенной к ясному голубому небу, Логайн держал в руках бархатный мешочек. Риф, грязный и измученный даже после того, как выздоровел и пролежал в обмороке меньше часа, опустился на одно колено перед М’Хаэлем, его меч в ножнах стоял рядом с ним, как посох.

Логайн широко улыбнулся и достал из мешочка золотую булавку с Драконом, покрытую красной эмалью.

— Рифтен Арасон, под Светом и по воле Дракона я наделяю тебя знаком Аша’Мана. — Взгляд Рифа метнулся к Логайну. Разве он не сумел спасти семью? — Носи его с достоинством, — продолжал Логайн, — как символ того, за что мы боремся: справедливости, чести, мужества. Мужество защищать невинных.

Логайн поднял Рифа на ноги и прикрепил булавку с правой стороны воротника. Логайн сделал знак Неалду, который достал меч, завернутый в ножны из тонкой черной змеиной кожи, украшенной серебряной нитью с изображением Клыка Дракона.

— И, как и у всех Аша’Манов, меч, сделанный с использованием Силы. Как этот клинок, пусть твой дух никогда не сломается, и пусть твоя преданность и сила никогда не исчезнут. — Логайн протянул меч Рифу, который пристегнул его к поясу, чтобы заменить старый меч.

Логайн отступил и отдал честь Рифу, за ним последовали Теламоны и все остальные Аша’маны, Посвященные и Солдаты в толпе.

— Да здравствует Рифтен Арасон, Аша’Ман Черной Башни! — люди вокруг него трижды прокричали и разошлись.

Логайн подошел к Рифу, Андролу и Джуру Грейди — новый Теламон.

— Ваше пребывание в Белой Башне официально завершено, Арасон, — сказал Логайн. — Еще один Посвященный был послан, чтобы занять ваше место, согласно пакту ал’Вир. Наслаждайся своей первой неделей в качестве Аша’Мана, как считаешь нужным. — С этими словами Логайн повернулся и ушел.

Настроение Рифа, такое приподнятое еще мгновение назад, обрушилось, как камень в озеро. Он закончил с Белой Башней? А как же Боде?

— Запомни приказ, мальчик, — спокойно сказал Джур. Риф взглянул на суровое лицо фермера. — Наслаждайся, как считаешь нужным. С легкой усмешкой он повернулся и последовал за М’Хаэлем. Андрол, подмигнув, передал ему большой конверт и последовал за ним.

Через мгновение глаза Рифа расширились от понимания, а на лице появилась улыбка. Он быстро сплел Врата и выскочил наружу. Чего он не видел, так это Габрелле, жены и Хранительницы Логайна, улыбавшейся ему из-за спины мужа. Она всегда восхищалась юной любовью.

* * *

Боде безмятежно шла, завернувшись в шаль с голубой бахромой, направляясь к столовой Айз Седай. Она покинула покои Голубых раньше, чтобы найти Рифа, но до сих пор не нашла. Как будто он исчез. Ее мысли были прерваны появлением приближающейся фигуры в черном мундире. Ее настроение на мгновение поднялось, пока она не поняла, что не узнает этого человека.

Она никогда его не видела. Высокий, худощавый из Морской народа, с темной кожей и татуированными руками. Принятая вела его, по-видимому, в столовую. Принятые присели в реверансе, а Посвященные грациозно поклонились.

— Кто это? — спросила Боде, скрывая растущее беспокойство.

— Это новый Посвященный, Айз Седай, который заменит Андорца, который стал Аша’Маном. Мне велели показать ему все. — Боде сохраняла невозмутимое выражение лица и жестом попросила девушку продолжать.

Андорец? Это, должно быть, Риф. Он ушел ? Ну, она стала Айз Седай, так почему же ему не быть Аша’Маном? Вероятно, ему предстояло узнать секреты того, чтобы стать полноценным Аша’Маном, действовать как продолжение их Башни. Отправиться на миссии по поиску людей, которые могли бы направлять, выискивать очаги живых порождений тени, обучать солдат. Все эти мысли нисколько не уменьшили боль в сердце Боде. Вернется ли он когда-нибудь?

— Боде?! — При звуке этого голоса она застыла, обернулась и увидела Рифа, скрестившего руки на груди. Он выглядел бы вполне жизнерадостно, если бы выражение беспокойства на его лице не было таким… ярким.

— Боде, ты в порядке? — Риф подошел к ней, расслабившись, и положил руку ей на плечо. Боде развернулась и крепко обняла его, с достоинством Айз Седай или нет?!

— Я рада, что ты здесь, — прошептала Боде.

— Я тоже, — ответил он.

Боде отстранилась и осмотрела его, ее взгляд упал на булавку Дракона на его воротнике.

— Кажется, я правильно расслышала, — сказала она с улыбкой. — Поздравляю, Аша’Ман Арасон. — Боде присела в реверансе.

— Поздравляю, Бодевин Седай, — с поклоном ответил Риф. Оба тихо рассмеялись, втайне радуясь, что эти перемены не повредят их дружбе. Или, что бы там ни было между ними. Размышляя над этим, Боде взяла Рифа за руку и повела прочь из столовой.

— Куда мы идем? — Спросил Риф.

— Увидишь, — ответила Боде, и в ее голосе зазвучали озорные нотки. Боде и Риф вскоре появились в саду, где они впервые встретились, или, по крайней мере, впервые общались. Она повернулась к Рифу, ее щеки порозовели от волнения.

— Рифтен Арасон, — она посмотрела ему в глаза со всей решимостью, на какую была способна, — я бы хотела, чтобы ты был моим Стражем. Ты согласен?

Глаза Рифа расширились от удивления, прежде чем на его лице появилась улыбка.

— Я свяжу тебя, Бодевин Коутон. Ты согласишься? — спросил он.

Боде задохнулась от этой мысли, потом вспомнила Андрола и Певару. Первая двойная связь, уникальная в своем создании. Айз Седай стали рассматривать двойную связь как акт абсолютной веры. И в кого она верила больше, чем в Рифтена? Боде кивнула одновременно с Рифом, принимая предложение друг друга.

Боде обняла Источник и медленно, осторожно сплела из Духа сложные Узы Стража. Отстраненный взгляд Рифа подсказал ей, что он делает нечто подобное. Боде подняла плетение над головой Рифа, готовясь положить его на него. Риф положил руку ей на щеку и нежно погладил. Он наклонился и нежно поцеловал ее, и она почувствовала, как связь Аша’Мана накрыла ее. Боде растворилась в поцелуе и, в свою очередь, связала его Узами Стража.

Они прервали поцелуй, и Боде почувствовала что-то странное: всплеск эмоций в глубине ее сознания, о которых она читала, были частью связи Стража, а затем они снова вернулись к ней, как отражение в зеркале. Ее собственное " я " сливалось с его бесконечным кругом. Жизнь Рифа промелькнула перед ее мысленным взором, она увидела его воспоминания во всей полноте. И она чувствовала его так же, как и он чувствовал ее. Это было похоже на круг… но он был гораздо более интимным, чем когда-либо мог быть круг.

Через несколько мгновений, которые показались часами, ощущение начало исчезать. Не совсем, конечно, но они, казалось, достигли своего рода… равновесия. Боде рухнула на колени, прекрасно понимая, что Риф делает то же самое, прижимая ее к себе. Она чувствовала себя по-другому, как будто все до этого было сном, и она наконец проснулась. Это было похоже на то, когда она впервые направила Силу, но совершенно по-другому.

Боде посмотрела на Рифа и вздрогнула. Он светился мягким оранжевым светом, как пламя свечи. Она чувствовала по его эмоциям, что он держит Источник. И тут ее осенила мысль, это похоже на сияние саидар . И она почувствовала в его душе облегчение, спокойствие, полную противоположность тому, как он описывал саидин .

Риф встал и поднял Боде на ноги.

— Ну, — он неловко усмехнулся, — Это случилось. — Боде громко рассмеялась, и ее сдерживаемые эмоции сменились радостью. Через мгновение к ней присоединился Риф. — И я не знаю, как разорвать эту связь, так что, полагаю, ты застряла со мной. — Боде опомнилась, крепко обняла Рифа и поцеловала его в щеку. Мужчины и женщины, обладающие Силой могли жить веками, и она поклялась, что никогда за все это время не отпустит его.

* * *

Карл Завьер кипел от злости в своей комнате, лихорадочно соображая— Арасон был возвышен ! И, судя по тому, как они проходили по коридорам, он связал Узами девчонку Коутон, которая была возвышена до Айз Седай. Это усложнило его планы. Мальчик должен был заплатить за дуэль несколько месяцев назад и позор в их обучении, Драконий бой. Но теперь эта плата потребует еще большей осторожности. Логайн не прекратил практику с деревом предателя, и Карл не собирался украшать ветки своей головой, чтобы другие могли увидеть ее по дороге на тренировку.

Тихий стук в дверь прервал его мысли. Карл ухватил Источник, чтобы быть в безопасности, и широко распахнул дверь. Перед ним стояла рыжеволосая Тарабонка Принятая Башни, но это не то, что привлекло его внимание. В ее глазах было что-то знакомое. Он видел ненависть в этой женщине.

Карл не всегда был лучшим в Игре Домов, по крайней мере, среди своих собратьев —Кайриэнцев — его эмоции слишком хорошо управляли им для этого, — но он всегда был талантлив в распознавании возможностей. Он жестом пригласил женщину войти; она вошла с высокомерным видом, способным соперничать с Айз Седай.

Как только за ней закрылась дверь, между ним и источником ударил щит, застигнув его врасплох и разорвав связь, как веточку. Она сделала это так быстро, что он даже не почувствовал ее связи с саидар . Потоки воздуха обвились вокруг него и связали его, как пойманную в ловушку свинью. В душе Завьера вспыхнуло возмущение.

— Отпусти меня, девочка! Или… — поток Воздуха хлестнул его по лицу, оборвав на полуслове. Он почувствовал, как на скуле начинает проступать рубец.

— Чтобы все было ясно, — сказала девушка. — Я пришла заключить сделку. Мы оба хотим одного и того же: чтобы те, кто унизил нас, страдали. Теперь они выше нас по званию. — Принятая придвинула его ближе. — Единственный способ добиться того, чего мы хотим, — это быть вместе. Но мы должны быть терпеливы.

Принятая выпускала потоки Воздуха, но не щит. Она протянула руку.

— Ирелла Батор, — сказала она. Карл колебался, стыдясь этой женщины. Но его ярость вспыхнула еще сильнее, чем прежде, снова отразившись на Арасоне. В каком-то смысле во всей этой ситуации был виноват и охотник.

Он крепко сжал руку Иреллы.

— Лорд Карл Завьер.