Платье в полоску и черный мундир ( Banded Dress and Black Coat ) (гет)

Дарлин Сиснера, Король Тира, стоял в сердце Твердыни, бывшего местом упокоения великого меча Калландора. Его взгляд скользнул к узкой дыре в самом сердце, куда Ранд ал’Тор вонзил знаменитый клинок, чтобы сохранить его в безопасности до своего возвращения. Теперь Лорд Дракон был мертв четыре месяца, и Мир Дракона был установлен, его последний дар миру, который он спас.

Дарлин искренне радовался за Мир Дракона, радовался, что такая ужасная потеря жизни, которая была в Последней Битве, не будет вестником еще большей, затянувшейся потери. Потери, которые нанесут монархи, борющиеся за власть и территорию. И с этими словами его мысли вернулись к сути сегодняшнего дня, к той же цели: единству противостоящих сил. Тир, до последних нескольких лет, запретил использование Единой Силы, и поэтому был идеальной нейтральной территорией для того, что должно было произойти сегодня. Дарлин проглотил свою нервозность по поводу использования Единой Силы, продукта жизни и управления всей своей жизнью, и сосредоточился на своих гостях, входящих в сердце Твердыни.

Слева от него, лицом к королю Тира, шла Певара Тазановни, Хранительница Печатей, Пламя Тар Валона, Престол Амерлин, избранная после Последней Битвы. Ее сопровождали Кадсуане Меледрин из Зеленой Айя и Морейн Дамодред из Голубой (также двоюродная сестра Дарлина) в сопровождении своих Стражей.

Справа от него, лицом к Дарлину, шагал Логайн Аблар, новоиспеченный Разрушитель Печатей, Клык Дракона, М’Хаэль Черной Башни. В качестве сопровождающих выступал Джахар Наришма, Калландор в ножнах за спиной, и Андрол Генхальд, два новых члена недавно сформированных Теламонов, элиты Аша’Ман.

Оба предводителя их Башен сидели перед Дарлином за дубовым столом, принесенным в сердце Твердыни для этого случая; их сопровождающие стояли позади них. Дарлин пролистал бумаги, которые он принес с собой, результат трехдневных дебатов между двумя сидящими перед ним людьми. Он привел бумаги в порядок и передал документ, смоделированный по образцу Мира Дракона, Певаре Седай.

— Сначала дамы, — сухо усмехнулся он. Брови Певары поползли вверх в ответ на шутку, но она без комментариев просмотрела документ. Через несколько минут, убедившись, что все правильно написано, Певара Седай написала свое имя на выделенной линии и капнула белым воском на бумагу, которую прижала Пламенем Тар Валона. Она передала документ Логайну с вымученной улыбкой. Логайн сам просмотрел его, потратив немного больше времени, прежде чем написать свое имя, втиснув Драконий Клык в черный воск и вернул Дарлину.

Дарлин подавил желание вздохнуть с облегчением, благодаря за сдержанную реакцию, и передал документ клерку, который затем перепишет его и отправит эти копии всем нациям, а также Тар Валону и Кэймлину. Первоначальный проект, на котором были выгравированы неопровержимые печати Престола Амерлин и М’Хаэля, останется в Твердыне, запертым, как в сейфе, если что-нибудь случится с копиями.

— Так начинается Мир, — произнес Логайн, вздохнув с облегчением. Певара Седай кивнула.

— Мир, за который умерла моя предшественница. Этот пакт, Пакт ал’Вир, способствует единству между нами, братьями и сестрами в единой силе. — Певара протянула руку Логайну, который пожал ее с легкой ухмылкой.

Ранд ал’Тор, Возрожденный Дракон, с гордостью смотрел на эти события в Камне Слез. Бассейн перед ним, отображая события, как будто это было окно в реальности, рябил, когда он позволил образу исчезнуть. Ранд был рад, что доверился Логайну. И новая Амерлин была вдохновенным выбором. Он верил, что она сможет разорвать короткую цепочку эффектных неудач, которые поднялись от Красной Айя к Престолу Амерлин.

Ранд провел рукой по пустой, но теперь уже полной книге в кожаном переплете, выжигая на бумаге еще несколько предложений. Он все еще владел воспоминаниями Льюса Тэрина, как действительно своими собственными воспоминаниями, и не собирался позволить им пропасть даром, когда они смогут помочь миру.

Ранд закрыл книгу, на обложке красовался Клык Дракона. Книга содержала подробные описания и инструкции по плетениям и тер’ангриалам, которые были утеряны после Эпохи Легенд. Он основал Черную Башню как оружие против тени, пытаясь исправить ошибки, причиненные порчей во имя мужчин-направляющих. Это переросло в нечто большее, как и должно было быть. Это начало расцветать во что-то великое, и он не позволит этому наследию рассыпаться из-за своей неопытности.

Пора было приступать к работе.

Колесо времени вращается, и Эпохи приходят и проходят, оставляя воспоминания, которые становятся легендой. Легенда превращается в миф, и даже миф надолго забывается, когда снова наступает Эпоха, которая его породила. В одну Эпоху, которую некоторые называют Четвертой, поднялся ветер. Ветер не был началом. У Колеса Времени нет начала, но это было только начало.

Ветер дул с гор, перекатывался через песчаные холмы и густые леса в Двуречье, в растущий город Эмондов Луг. Он прошел мимо мэра и его жены, все еще скорбящих о своей дочери Эгвейн. Скорбя, но гордясь своей маленькой девочкой. Ветер поднял им настроение, как это обычно бывает со свежими бризами, и они двинулись дальше. Ветер дул все дальше и дальше, в город Кэймлин, через внешний и внутренний город, и во дворец. Ветер трепал волосы Илэйн Траканд, Королевы Андора, наблюдавшей за восстановлением дворца. Также, как город вокруг него отстраивался так же, как все земли медленно возрождались.

Ветер повернул на юг и направился к югу от Кеймлина, к тому месту, что когда-то, всего два года назад, было заброшенной фермой. С тех пор все изменилось; теперь это был шумный самоподдерживающийся военный комплекс. Но единственными солдатами, которые пришли сюда, были Посвященные. Люди, которые пришли, чтобы научиться направлять саидин. Учиться в Черной Башне.

Внутри комплекса, окруженного массивной черной стеной, стояли все постройки маленького городка: кузницы, плотницкие, портные мастерские, конюшни и прочие постройки, даже таверны и несколько постоялых дворов. Черная Башня выросла с намерением соперничать и в конечном итоге преуспеть с Белой Башней и Тар Валоном на севере; это означало, что она должна была поддерживать себя и своих жителей любым возможным способом. И среди всех мирских рабочих и горожан шагали люди всех народов в длинных черных мундирах с мечами, Аша’маны.

За городом, как можно дальше от него, молодой человек Рифтен Арасон сидел на валуне, прислонившись спиной к самой стене, и точил меч. Серебряная булавка с изображением меча на левом воротнике его сюртука указывала на то, что он был Посвященным, звание между Солдатом и полноценным Аша’Маном. И хотя ему не терпелось получить драконью булавку, которая будет обозначать его как Аша’Мана, он был доволен мечом.

Рифтен, «Риф», как он любил, чтобы его называли, в последний раз провел своим мечом о точильный камень, прежде чем проверить лезвие большим пальцем.

— Острый, как Врата, — усмехнулся он. Ни один меч не может быть таким острым, как невероятно острый край Врат, но Рифу понравилось сравнение. Это звучало очень… как Аша’Ман. Сделав несколько взмахов, Риф вложил меч в ножны и направился к казарме.

Он шел медленно, стараясь насладиться относительной тишиной, царившей вдали от поселений Башни. Если не считать стены, это могло быть очень большое поле. Он нисколько не жалел, что пришел в Черную Башню, но иногда скучал по охоте в лесах высоко в Горах Тумана со своими «дядями». Тишина, деревья и трава, запах цветов и пение птиц. Может быть, когда он заработает свою драконью булавку, он ненадолго уйдет домой. Но это был не тот день.

Когда Риф приблизился ко второму поселению ЧернойБашни, где жили Аша’маны и Посвященные, его шаг ускорился. Он любил природу, но пришел посмотреть на Черную Башню и ее города как на что-то вроде второго дома. Он прожил здесь полтора года, и за это время территория значительно выросла. Трудно поверить, что изначально это была заброшенная ферма.

Риф миновал Дворец, где жили М’Хаэль Логайн и восемь (пока) Теламонов, сильно изменившиеся за месяцы, прошедшие после Тармон Гай’Дона, и двинулся дальше. Он прошел мимо Солдат, делающих работу с Силой, тренирующихся при строительстве Настоящей Черной Башни и укрепляющих сам город, и улыбнулся сам себе. Полгода назад он был в таком же положении.

Когда Риф приблизился к дому, который делил с другими Посвященными, Риф остановился. На крыльце стоял Аша’Ман Джахар Наришма, один из Теламонов, Хранитель Калландора, меча, который не является мечом. Аша’Ман Наришма улыбнулся при приближении Рифа. Риф хлопнул себя кулаком в грудь, приветствуя Аша’Мана.

— Добрый вечер, Посвященный. Надеюсь, у тебя все хорошо, — поприветствовал Наришма, его длинные косы звенели на ветру. Риф заколебался и оглянулся в поисках другого Посвященного. Конечно, Наришма не имел в виду его. Наришма рассмеялся, спускаясь по ступенькам и становясь перед Рифом. — Да, ты, молодой Рифтен.

Риф подавил нервозность.

— Чем могу помочь, Аша’Ман? — спросил он. Риф по натуре был жизнерадостным молодым человеком, и несколько Аша’Манов почему-то находили это раздражающим в прошлом. Неужели он обидел одного из Теламонов? Но если так, то почему Наришма так радостно приветствует его?

— Успокойся, молодой Рифтен. На самом деле, я пришел к тебе с просьбой.

— Просьба?

— У меня есть для тебя задание, если хочешь. — Риф кивнул, не задумываясь, с широкой улыбкой на лице.

— Да, Аша’Ман Наришма! — ответил он.

Наришма сухо улыбнулся.

— Ты даже не знаешь, что это такое, — заметил он. Риф сдулся, обдумал слова и снова поднялся.

— Могу я узнать, что это? — спросил он. Наришма одобрительно кивнул.

— Лучше, — заметил он. Наришма сунул руку в карман и достал запечатанное письмо. — Иди в дом и отдохни, потом прочитай это. Если вы согласитесь приступить к выполнению задания, с первыми лучами солнца явитесь к северным воротам. Он передал записку Рифу и ушел.

В тот вечер Риф сидел на кровати с письмом в руках. Он прочитал его дважды при помощи шара света, который вызвал и связал, но он прочитал его еще раз, чтобы убедиться.

Рифтен Арасон, вы были выбраны в состав отряда Посвященных, посланных в Белую Башню на период от шести месяцев до двух лет в рамках Пакта ал’Вир между М’Хаэлем и Престолом Амерлин. Трое Принятых будут доставлены в Черную Башню взамен.

Живя в Тар Валоне, вы будете следовать инструкциям Айз Седай в обучении, сотрудничать с Принятыми из Белой Башни для содействия и сотрудничества между нашими двумя филиалами. От вас ожидают, что вы будете вести себя вежливо и уважительно по отношению к нашим сестрам, пока не вернетесь.

Если вы примете свою миссию, с первыми лучами солнца явитесь к северным воротам со всем, что пожелаете унести с собой. Вы будете доставлены в Тар Валон через Врата.

С уважением,

Логайн Аблар

Разрушитель Печатей

Клык Дракона

М’Хаэль из Черной Башни

Риф положил сложенное письмо в ящик прикроватного столика и задумался. Почему они выбрали его, чтобы пойти в Белую Башню? Он знал, что соглашение Пакта ал’Вир между Черной и Белой Башнями, названное в честь покойной Амерлин Эгвейн ал’Вир, требовало, чтобы ученики среднего уровня были отправлены учиться среди других фракций направляющих Единую Силу, чтобы распространять знания и, в случае Черной Башни, продвигать Союз. Аша’Маны уже были отправлены в Айильскую пустыню и на острова Морского народа, чтобы помочь создать там организации мужчин-направляющих. Он просто никогда не думал, что его выберут для одной из этих миссий.

Риф не думал, что его посылают, чтобы убрать с дороги. Пакт предусматривал, что при обмене студентами, они будут лучшими среди новобранцев башен. В каком-то смысле это был комплимент. И если быть честным с самим собой, Рифу было любопытно, и это любопытство распространялось на то, что происходило в Белой Башне. В целом, он действительно не видел обратной стороны. Риф улыбнулся, принимая решение. Он встал и начал собирать свои вещи.

Ночь обещала быть долгой.

С первыми лучами солнца Риф снова стоял спиной к стене Черной Башни, с рюкзаком у ног, и перебирал в голове контрольный список. Его мундир был вычищен и выглажен, булавка в виде меча отполирована, меч заточен и смазан, а все его вещи были в рюкзаке, включая дополнительный плащ.

Двое других, один сын Кайриэнского Лорда, на пять лет старше Рифа, а другой — Салдэец, бывший фермер средних лет, стояли на некотором расстоянии друг от друга; вероятно, они тоже были частью миссии. Город уже был переполнен, владельцы мастерских и рабочие пытались получить преимущество. До рассвета оставалось всего несколько минут; где их эскорт?

Наконец из толпы появились четыре фигуры в черных мундирах Аша’Мана. Глаза Рифа расширились, и все трое Посвященных выпрямились. Наришма был одним из проводников, наряду с двумя другими Теламонами, Дамером Флинном и Андролом Генхальдом. Первым был Логайн Аблар, сам М’Хаэль. Логайн был высок и хорошо сложен, и многие сказали бы, что довольно красив. За полгода, прошедших после Последней Битвы, затравленный взгляд, который он бросал, спасаясь от тени, значительно ослаб.

— Вольно, ребята, — сказал Логайн, давая Посвященному расслабиться. Риф потер бровь первыми двумя пальцами, привычка, которую частые головные боли никогда не позволяли ему нарушить, затем собрал свои вещи и встал рядом с другими.

— Вы трое были выбраны за качества, необходимые нам в первой команде посланников Черной Башни в Тар Валоне. Другие группы уже отправлены в Айильскую пустыню и на острова Морского народа, но вы трое отправляетесь в нашу сестринскую Башню. Таким образом, вы будете придерживаться еще более высоких стандартов. Но это означает, что ваш успех будет еще слаще, когда вы вернетесь. — Логайн помолчал. — Есть вопросы? — Во время речи Риф услышал, как Андрол что-то пробормотал себе под нос о качестве, которое Белая Башня уничтожит. Риф мог бы поклясться, что при этих словах он смотрел на Кайриэнца, и эта мысль заставила Рифа внутренне усмехнуться.

Салдэец поднял руку.

— Мы свяжем Узами Айз Седай, М’Хаэль? — спросил он удивительно мягким голосом. Логайн посмотрел Посвященному (как его звали?!) прямо в глаза, знак уважения за то, что задал этот вопрос всем троим.

— Это останется между вами и Айз Седай, — ответил Логайн, что нисколько не успокоило нервы Рифа. Прежде чем он успел задать следующий вопрос, вертикальная полоса бело-голубого света прорезала воздух и развернулась, расширяясь в дыру в воздухе, которая вела на территорию Белой Башни.

Аша’Ман шел впереди, сопровождаемый высокомерной походкой Кайриэнца, величественной походкой Салдейца и решительной поступью Рифа. Логайн и Наришма вели через территорию и коридоры Белой Башни, не колеблясь на своем пути. Наконец, спустя, казалось, несколько часов, но не более двадцати минут, они остановились у большой двери, вероятно, у входа в зал заседаний.

Риф почувствовал, как Логайн схватил саидин, прежде чем распахнуть двери. Риф невольно усмехнулся. Любой житель деревни Черной Башни мог бы сказать вам, что драматические входы пришли с мундирами и булавками. Риф подумал, что это хорошо контрастирует с репутацией Айз Седай. От этой мысли при виде женщин в зале настроение Рифа резко упало. Он стремился к тишине, которой научили его дяди, демонстративно игнорируя Источник, который задержался на краю его зрения.

В зале заседаний сидели Амерлин, Хранительница Летописей, и еще шесть Айз Седай из оставшихся Айя. Восемь самых могущественных женщин в мире столкнулись с семью Аша’Манами. Вычеркните это, четыре Аша’Мана и три Посвященных. Риф заставил свое лицо выглядеть сосредоточенным и решительным, но ему показалось, что он борется с ужасом. Логайн направился к Амерлин Певаре Седай.

Логайн едва заметно кивнул в знак уважения, и Риф отчетливо ощутил ухмылку. Губы Певары слегка дрогнули, и она кивнула в ответ. Саидин была очищена чуть больше года назад, и Певара Седай сама усмирила немалое число мужчин-направляющих, но эти кивки товарищества красноречиво говорили о прогрессе, достигнутом после Последней Битвы. Конечно, помогло то, что престол Амерлин была связана Узами с одним из Теламонов.

— Добро пожаловать, М’Хаэль Логайн, — вежливо поздоровалась Певара. Логайн снова вежливо кивнул.

— Я оставляю своих людей в твоих умелых руках, Певара Седай, — ответил он. Он указал на Аша’Мана и повел его к выходу. Андрол помолчал и посмотрел на Амерлин с любовью, прежде чем двери закрылись. Риф разинул рот, когда двери захлопнулись.

Это все? Они просто приветствовали Айз Седай и оставили своих Посвященных в волчьем логове? Конечно, они, вероятно, все устроили заранее, но на самом деле? Все это казалось немного неожиданным. С другой стороны, это единственное слово могло описать все формы обучения в Черной Башне. Почему их задания должны отличаться?

Риф снова потер лоб, и у него снова заболела голова. Резкий хлопок вернул его, как и остальных, в стройное положение.

— Ты знаешь, почему тебя привели сюда? — Спросила Певара, точнее, потребовала. Все трое молча кивнули.

— Во время вашего пребывания здесь, — продолжала она твердо, — вы будете посещать различные занятия Башни, для лучшего понимания нашей истории и философии. Вы будете практиковать Связь с Принятыми и учиться направлять эти круги, если это станет необходимым. И вы будете тренироваться в фехтовании со Стражами и их учениками, чтобы оттачивать свои навыки и учить их сражаться с направляющими. Как и любые другие задачи, которые мы вам дадим. Вы здесь, чтобы учиться, вы студенты, и к вам будут относиться как к таковым. — Певара окинула их критическим взглядом на несколько долгих мгновений, когда Рифу показалось, что по нему ползают муравьи. Затем она кивнула головой и что-то прошептала своей Хранительнице, которая, в свою очередь, жестом указала на девушку в белом платье Принятой.

— Бодевин, проводи этих джентльменов в их комнаты, — приказала Амерлин и вышла из зала в сопровождении остальных сестер. Риф заметил, что Кайриэнец ощетинился, услышав пренебрежительный тон Айз Седай, и с трудом сдержал усмешку. То, что Андрол сказал о вышибленных качествах, начинало обретать смысл. Трое Посвященных последовали за девушкой, сопровождаемые неловким молчанием или, по крайней мере, неловким для Рифа.

Во время путешествия он удивлялся количеству Послушниц и соглашался слоняться без дела по дому и, по-видимому, по дороге на уроки.

Принятая, которая, казалось, горела желанием показать людям, которые могли бы обойти Белую Башню стороной (и, вероятно, немного нервничала), привела Посвященных в комнаты для гостей и передала им приказ явиться в первую столовую рано утром.

— Остаток дня вы будете делать то, что считаете нужным, — закончила она. На ее лице появилась озорная улыбка. — Наслаждайтесь, пока можете. — С этим несколько зловещим заявлением она повернулась и ушла.

Риф сделал глубокий вдох, чтобы подбодрить своих спутников, но, обернувшись, обнаружил, что обе двери уже закрываются. Риф вздохнул и вошел в свою комнату.

Комната была довольно простой. Удобная на вид кровать у дальней стены, комод для хранения вещей, шкаф, стол и тумбочка. Стены были окрашены белым, только окно над кроватью. Риф положил вещи на кровать и сел, обдумывая, что делать дальше. Он не хотел идти на тренировочные площадки, если не будет тратить слишком много времени на них позже. Легендарная Библиотека Башни, вероятно, кишела Айз Седай. Если подумать, он даже не знал, как найти библиотеку. Он не знал, где что находится. И тут ему в голову пришла идея.

Риф встал и расстегнул пояс с мечом, оставив его на кровати. Пришло время заняться небольшим исследованием. Он вышел из комнаты и с улыбкой бродил по коридорам, стараясь выглядеть дружелюбным с оттенком злобы. Он слышал ужасные истории о всяких неожиданностях и не хотел, чтобы у Принятой возникли блестящие идеи о том, как испытать свою Силу против мужчины.

Белая Башня была огромна и заполнена людьми; группы Айз Седай из всех Айя, одиноких Принятых, и стайки Послушниц, слуг, выполняющих свои обязанности, охранников башни и просителей Айз Седай. Но куда бы он ни шел и кто бы ни шел ему навстречу, одно оставалось неизменным: выражение лиц людей. Страх, недоверие, отвращение, даже враждебность, и чаще всего с примесью любопытства.

Риф стиснул зубы и вслепую пошел по коридору, потом еще и еще, пока не оказался у входа в большой сад. Едва заметная улыбка вернулась к нему при виде растений и свежего воздуха. Риф снял мундир и повесил его на ветку дерева, оставшись в льняной рубашке и шерстяных штанах, как если бы он был дома. Он также снял сапоги из поношенной кожи, наслаждаясь ощущением травы под ногами.

Риф вышел в сад и вдохнул запах цветов. Он был слишком организован для дикой природы, но, по крайней мере, находился на открытом воздухе. Риф посмотрел на одну из склонившихся ив, росших у причудливого пруда, и ухмыльнулся. Он схватил сладкий леденящий Огонь Источника и побежал под наклонными ветвями, затем прыгнул так высоко, как только мог, воронка Воздуха подняла его выше в ветви.

Риф был способен направлять в течение трех недель, когда саидин был очищен, и он очень хорошо помнил отвратительную мерзость порчи. И все это время он был так же благодарен Свету и Возрожденному Дракону за его очищение. Даже если он все еще хотел плакать каждый раз, когда ему приходилось отпускать поток эйфории.

Риф закрыл глаза и удовлетворенно вздохнул, вдыхая запах сада и ив. Зелень, трава, цветы и… духи? Риф напрягся, его глаза распахнулись, и он повиновался первому инстинкту. Смотреть вниз. Принятая (судя по платью) сидела у подножия ивы, читала книгу и писала в небольшой блокнот. У нее были темные волосы. Риф наклонился вперед, чтобы получше рассмотреть, на мгновение забыв, что он на ветке, и потерял равновесие. Мурашки от страха побежали по его рукам, когда он съежился от удара и… не почувствовал этого.

Риф парил в трех футах от земли, а Принятая, та самая, которая проводила его в комнату, смотрела на него очень, очень сердито. Гусиная кожа осталась, как будто кто-то держал саидар. Риф широко улыбнулся, пытаясь успокоить девушку, но был встречен лишь ударом хлыста в спину.

— Это за то, что шпионил за мной, — резко сказала она. Еще один удар. — И это за то, что ты прогуливаешь работу.

Риф разинул рот, вспомнив о Принятой. Она думала, что он слуга этой Башни из слоновой кости? С его черным мундиром и булавкой меча… которые висели на ветке дерева у входа в сад. Инстинктивный гнев всколыхнулся в Рифе, но тут же сменился согласием. Один Теламон, с которым он подружился, Андрол, связал Айз Седай (не меньше, чем будущую Амерлин) и однажды дал несколько советов относительно Айз Седай. Будьте смиренны, и это быстро закончится.

Риф надул губы в извиняющейся гримасе, той самой, которую он использовал в детстве.

— Мои извинения, Принятая. На данный момент я закончил свои дела и… просто хотел немного отдохнуть. Я немедленно вернусь к своим обязанностям, если вы меня отпустите. Пожалуйста. — Последнее слово произвело впечатление. Она позволила ему рухнуть на траву, его мурашки по коже разгладились, и он двинулся дальше. Он схватил свой мундир и направился к выходу.

Повинуясь порыву, он оглянулся и увидел, что Бодевин снова читает и строчит что-то в блокноте, вероятно, забыв, что он здесь. Озорная улыбка скользнула по его лицу, и он ухватил источник. Щупальце Воздуха, чтобы поднять ее (ее негодующий крик уже стоил того), и еще одно, как она сделала с ним. Возможно, это было по-детски, но его это удовлетворило. К тому времени, как она повернулась к нему лицом, он уже исчез.

После этого Риф удалился в свою комнату, чтобы распаковать вещи, его мундир заменили и расправили. И его улыбка вернулась в полную силу. Что бы ни случилось в будущем, по крайней мере, у него сохранилось воспоминание о том, как он сбил с ног Принятую.

Когда он вошел в свою комнату и начал распаковывать вещи, то обнаружил, что всерьез рассматривал эту девушку. Она была довольно хорошенькая, с темными (он поймал себя на мысли, что думает «блестящими») волосами, уложенными в элегантную (держись, элегантную?) косу. Ее гнев скрыл его, но Рифу показалось, что в ее глазах мелькнула озорная искорка, и он подумал о Лисе. Прелестная лисица с глубокими, красивыми глазами? Риф покачал головой и пошел быстрее.

Она была Принятой, на шаг ниже самых высокомерных женщин в мире. Она его не помнит. А в Башне, такой огромной, с кучей Послушниц и Принятых, снующих вокруг, он, вероятно, вообще не увидит ее. Но глубокое чувство, более глубокое, чем рациональная мысль, которую его дяди называли «охотничьим инстинктом», подсказывало ему, что он ошибался. Очень неправильно.

Бодевин «Боде» Коутон, Принятая в Белую Башню, прогуливалась по улицам Тар Валона в белом платье, окаймленном семью цветами, возвещавшими о ее положении. Это был свободный день, один из немногих, и она намеревалась насладиться им. Послушницам не разрешалось покидать территорию башни ни при каких обстоятельствах, но Принятая заслужила это право (в компании сестры, конечно.)

Боде прошла мимо витрины с хорошо сшитыми шляпами, владелец которой выкрикивал свой товар. Шляпы напомнили ей о брате, который недавно приходил к ней в гости. Она на мгновение задумалась о том, чтобы купить одну, чтобы послать ему, но потом передумала. Казалось, он был привязан к своему нынешнему головному убору. Она улыбнулась при этой мысли и двинулась за Теслин Седай.

После нескольких часов блужданий по городу и восхищения его чудесами (а также гонгом о любой маленькой задаче, которая приходила в голову Теслин Седай), Боде возвращалась в Белую Башню, готовая к ванне и хорошей книге перед ужином.

Когда она направилась к входу в Башню, к ней подошла Айз Седай из Белой Айя. Боде изящно присела в реверансе, но она все еще была Принятой, в конце концов, она почтительно улыбнулась сестре. Белая посмотрела на нее с холодным равнодушием, характерным для Белой Айя, и просто кивнула Теслин Седай, которая, в свою очередь, кивнула и ушла.

— Юная Бодевин, возьми это и прочитай после обеда, — приказала она, протягивая запечатанное письмо. — Никому не говори о его содержимом. — С этими словами Белая сестра повернулась и ушла, как будто ее там никогда не было. Боде повертела письмо в руках и осмотрела печать. Красный воск, изображающий пламя Тар Валона.

Амерлин послала Боде личное сообщение? Или, что более вероятно, директива. Боде вспомнила Эгвейн ал’Вир и Найнив ал’Мира, двух женщин из ее собственного Эмондова Луга, которых послали с секретной миссией охотиться на Черную Айя, хотя они были Принятыми, как и она. С тщательно контролируемым волнением при мысли о возможном приключении Боде бросилась в свою комнату, чтобы спрятать письмо.

Вечером, после ужина и ванны, Боде смотрела на письмо, которое держала в руках, широко раскрыв глаза от недоверия. Конечно, ей поручили личное дело, но это было далеко от всего, чего она ожидала.

Бодевин Коутон, через час после рассвета тебе надлежит явиться в небольшой зал собраний восточного крыла. Белая Башня получит свою первую партию Посвященных из Черной Башни, в соответствии с уставом пакта ал’Вир между Престолом Амерлин и М’Хаэлем Черной Башни. Взамен три Принятых будут отправлены в Черную Башню на срок от шести месяцев до двух лет.

В то время как Посвященные будут здесь, они будут обучены закону Белой Башни, обычаям и истории и научатся связываться с Принятыми для содействия, сотрудничества и благополучию между нашими фракциями. Вашей задачей будет показать им их комнаты и проинструктировать о наших стандартах. Вы должны вести себя уважительно по отношению к нашим братьям в Единой Силе, которым мы многим обязаны после трех тысячелетий угнетения.

Певара Тазановни

Блюстительница Печатей

Пламя Тар Валона

Престол Амерлин

Боде положила письмо и отдельный лист с указаниями, как пройти в отведенные им покои и другими инструкциями на прикроватный столик, изо всех сил стараясь сохранять самообладание Айз Седай, используя упражнения, которым ее учили, когда она была Послушницей. Это было довольно трудно.

Она получила секретное письмо от Амерлин… чтобы ее назначили девушкой на побегушках?! Эскорт?! Никаких приключений, никаких тайных заговоров, никаких экскурсий против (по общему признанию, немногих) выживших порождений тени, которые преследовали земли? Даже создать больше  квейндияра  было бы, по крайней мере, немного интересно. Нет, она должна была быть  пажом  для посетителей Черной башни!

Боде подавила дрожь при этой мысли. Общеизвестно, что мужская половина Источника была очищена Возрожденным Драконом и Найнив Седай. Многие Айз Седай связали Аша’Манов, как Стражей. Вся Красная Айя даже изменила свое предназначение — от охоты на мужчин до сотрудничества с ними! По крайней мере, теоретически. Тем не менее, старые страхи было трудно победить. В памяти всплыло воспоминание о том, как Ранд ал’Тор поднимал ее в потоках воздуха и кричал на нее.

Боде обняла Источник и с потоком Воздуха подняла камень с подоконника себе на руку. Она взяла этот камень со склонов самой Драконовой горы, наблюдая, и «случайно» научилась плести Врата для путешествий и желая проверить это, открыла их на склонах Драконовой горы. Ее бы отправили к Наставнице Послушниц, если бы об этом узнали Сестры, но это было четыре месяца назад.

Камень имел шелковистый черный блеск и был довольно маленьким, но тяжелым для своего размера. Теперь он лежал у нее на ладони, но был в пять раз больше, когда она нашла его (было сложно создать Врата в своей комнате, не оставляя никаких признаков).

С тех пор, как она взяла его, она часто использовала его в качестве выхода для стрессов внутри Башни; используя потоки Земли, ее самую сильную силу, она медленно конденсировала ее в течение последних недель. Задача давала медленные результаты, и это было довольно утомительно, в этом весь смысл. Сейчас она направила каждую унцию своего разочарования в этот камень, и ей очень не хотелось признаваться в этом.

Боде сжала его так, что она не смогла зажечь свечу, и отпустила Источник. Она открыла глаза и сосредоточилась на камне; ее глаза расширились от удивления. Камень был размером с ее кулак, когда она начинала, а теперь был размером с ее внутреннюю ладонь. Неужели она действительно была такой злой?

Боде положила камень на прикроватный столик, придавив письмо, зарылась в одеяло и потушила свечу пальцами. Завтра будет долгий день.

Вскоре после рассвета Боде (полностью умытая, одетая и накормленная) стояла в дальнем конце Зала Заседаний в восточном крыле, следуя указаниям Певары Седай, сама Амерлин, соизволила наблюдать за этим обменом мнениями, вместе с Тесан Седай, ее Хранительницей Летописей и членом Белой Айя, а также шестью другими Айз Седай, завершающими другие Айя.

Все восемь демонстрировали легендарное спокойствие Айз Седай, которому Боде изо всех сил пыталась подражать. Полчаса спустя двери в комнату распахнулись невидимым потоком Воздуха, и вошла делегация Черной башни. Боде сосредоточилась на каждом, когда они вошли.

Во главе стоял мужчина — двойник Певары Седай, Логайн Аблар М’Хаэль из Черной Башни. Он был высок и крепко сложен, с темными волосами, вьющимися вокруг плеч. На его лице виднелись маленькие круглые шрамы, предположительно следы лавы, которые он получил в битве с Демандредом. Она слышала, что он красив, и реальность ее не разочаровала. Сама его походка источала уверенность, гранича с высокомерием.

Она могла только предположить, что за ним стоят Теламоны, элита Аша’Манов. Пожилой мужчина с седой челкой и легкой хромотой был Дамер Флинн, не уступавший в мастерстве целительства Найнив Седай. Арафеллец, с волосами, заплетенными в косы с колокольчиками и большим мечом на спине, был Джахар Наришма, Хранитель Калландора, меча, который не является мечом. А коренастый мужчина средних лет с печаткой на пальце — Андрол Генхальд, Мастер Врат и Страж Престола Амерлин.

За спиной Аша’Манов стояли трое мужчин разных возрастов и национальностей, но у всех была одна общая деталь: черный мундир Башни с булавкой в виде меча на воротнике, без соответствующего Дракона. Это были Посвященные. Боде восприняла все это за то время, которое потребовалось Логайну и его людям, чтобы пересечь комнату и обратиться к Певаре Седай.

Логайн кивнул Амерлин с самодовольной усмешкой, как равному, на что Певара Седай ответила таким же кивком и легкой улыбкой.

— Добро пожаловать, М’Хаэль Логайн, — вежливо поздоровалась она. Логайн снова кивнул.

— Я оставляю своих людей в твоих умелых руках, Певара Седай, — ответил он. Он указал на Аша’Мана и повел его к выходу. Боде проследила за ними взглядом, слегка ошеломленная их внезапным отбытием. И, очевидно, она была не единственной, так как один из Посвященных смотрел на двери с отвисшей челюстью. Она заметила, что Андрол обменялся взглядом и улыбкой с Певарой Седай. Их роман и помолвка стали легендой.

Певара Седай хлопнула в ладоши, привлекая к себе внимание.

— Вы знаете, почему вас привели сюда? — спросила она повелительным тоном, который требовал немедленного ответа. Все трое молча кивнули, явно напуганные Престолом Амерлин. Так и должно быть.

— Во время вашего пребывания здесь, — продолжала она твердо, — вы будете посещать различные занятия в Башне, чтобы лучше понять нашу историю и философию, уроки, которые может дать только время и испытание. Вы научитесь связываться с Принятыми, как для опыта, так и направлять эти Круги, если это станет необходимым. И вы будете тренироваться в фехтовании со Стражам и их учениками, чтобы оттачивать свои навыки и учить их сражаться с направляющими. Как и любые другие задачи, которые мы вам дадим. Вы здесь, чтобы учиться, вы студенты, и к вам будут относиться как к таковым. — Она еще раз внимательно посмотрела на них, потом покачала головой и прошептала что-то своей Хранительнице, которая, в свою очередь, посмотрела на Боде.

— Бодевин, проводи этих джентльменов в их комнаты, — приказала Амерлин и элегантно вышла из комнаты в сопровождении остальных сестер. Боде заметила, что один из Посвященных, Кайриэнец, ощетинился, услышав пренебрежительный тон Амерлин. Она подавила улыбку; этот, вероятно, был дворянином, прежде чем присоединиться к Черной Башне.

Боде взяла на себя руководство Посвященными и повела их к комнатам, которые были отведены для них, в то время как ее настроение ухудшалось. Конечно, она и раньше служила проводником, но только не для мужчин. И она не могла отрицать, что все еще немного нервничала по поводу этой перспективы. Наконец они добрались до комнат Посвященных. Боде повернулась и передала приказ явиться в столовую рано утром.

— Остаток дня вы будете делать все, что пожелаете, — закончила она. Она почувствовала, как легкая улыбка скользнула по ее лицу, ее настроение немного улучшилось, когда она отдавала им приказы. — Наслаждайтесь, пока можете, — добавила она, затем подняла подбородок, повернулась и зашагала прочь.

Освободившись от утренних занятий из-за своей задачи (по крайней мере, из этого получилось что-то хорошее), Боде вернулась в свою комнату и достала копию «Пророчеств о Драконе». После того как Мэт посетил ее и рассказал о своих приключениях, она увлеклась чтением пророчеств и записью того, как они сбылись. Она лично считала, что некоторые стихи относятся и к Мэту, и к Перрину.

Боде направилась прямиком в свой любимый сад, заметив на одной из ветвей темный свернутый мундир. «Кто будет носить такую темную одежду в Белой Башне?» — Она отбросила эту мысль в сторону и села в тени ивы, открыв книгу с отмеченной страницей.

Не прошло и десяти секунд после того, как она села, как сверху послышался зловещий скрип, и она откатилась в сторону, обнимая Источник и вплетая поток Воздуха. Рефлекторно она поймала упавшего мужчину. Он был одет в простую шерстяную одежду, ничем не отличавшуюся от тех, что носили жители в Двуречье; скорее всего, это был садовник, который обленился и походил на испуганного кролика.

Боде почувствовала укол разочарования и ударила садовника потоком Воздуха.

— Это за то, что шпионил за мной, — сказала она, надеясь вселить в него страх перед Светом. Еще один кнут, — и это за то, что ты прогуливаешь работу.

Глаза садовника расширились, затем сузились, а затем остановились со взглядом чистой невинности. Он принял умоляющее выражение, почти надулся.

— Мои извинения, Принятая. Я закончил свои дела и… просто хотел немного отдохнуть. Я вернусь к своим обязанностям, если вы меня отпустите. Пожалуйста. — Боде приподняла бровь, услышав спокойную просьбу. Никаких унижений, это было удивительно приятное изменение. Она отпустила плетения, позволив ему упасть на траву.

Садовник доковылял до входа в сад, остановился, чтобы взять мундир, и вышел, не поклонившись и не сказав ни слова благодарности. Боде пожала плечами, решив, что ему просто не терпелось вернуться к работе и избежать дальнейшего участия в «Единой Силе». Она снова уселась и вернулась к книге.

Не успела она найти отмеченную страницу, как вихрь поднял ее на ноги с негодующим криком. Еще одно плетение коснулось ее спины, точно так же, как она сделала с садовником, а затем потоки рассеялись и позволили ей упасть обратно на землю. Боде почувствовала, как в ее груди поднимается чувство унижения, быстро сменившееся ледяным ужасом. Она не чувствовала этих потоков и не видела их. Может быть, это был один из Посвященных? Или даже не обученный человек?

Боде подавила эти мысли и страх. Она отвлеклась. Да, именно так. Боде успокоилась и продолжила анализ. Но в течение дня она не могла полностью избавиться от этой мысли. Мужчина обращался с ней как с куклой!

Примечания:

Автор указал, что эта глава была намеренно похожа на первую. Читайте, дальше будет интереснее....

Боде быстро прошла в столовую, излучая спокойствие, которого она не чувствовала. Она все еще немного нервничала, даже после ночного сна, из-за вчерашнего инцидента в саду. Ходили слухи о трех Посвященных Черной Башни. Тоненький, нежеланный голосок напомнил ей, что она не почувствовала, как направляющий ударил ее; должно быть, это был саидин.

Боде выбросила эти мысли из головы, когда она вошла в столовую и встала в ряд с другими Принятыми, запахи завтрака отвлекли ее. Боде улыбнулась, когда присоединилась к группе своих друзей в очереди, но ее улыбка дрогнула, когда все замолчали. Все Принятые, как правило, молчали во время еды, так и не привыкнув к тому, что им разрешили после Принятия из Послушниц. Но это было другое, напряженное молчание; даже Джинни Кэлвелл, обычно такая разговорчивая, хранила молчание.

— Что случилось? — Спросила Боде, немного расстроенная поведением подруги. Джинни указала на стол в дальнем конце зала. Большая часть стола была пуста, необычное зрелище, и многие из них были Принятыми в Башне, за исключением трех фигур в черном. Посланники — Посвященные. Ну, по крайней мере, они пришли рано, как она и сказала. Боде взяла себя в руки, стараясь успокоиться. Айз Седай, связавшие Аша’Манов, были непреклонны в том, что саидин был очищен. Их безумие больше не было проблемой, и она больше не позволяла себе бояться их.

— Я слышала, что они будут посещать общепринятые занятия, — прошептала одна из них. Боде печально усмехнулась, увидев, насколько она права, и все время, пока они завтракали, не сводила глаз от стола. Ее первый урок в этот день был сразу после еды. Мэту легендарно везло; может быть, что-то немного подействовало на нее и помогло ей избежать Посвященного, особенно того, с кем она столкнулась накануне.

После завтрака Боде попрощалась и зашагала к своему классу, сражаясь с другим набором нервов, но демонстрируя внешнюю безмятежность, которая могла бы соперничать с полной Айз Седай. Она сидела, как всегда, как можно ближе к началу класса. В отличие от других случаев, она не сводила глаз с двери. Боде покачала головой, отругала себя за страх и заставила себя расслабиться, заметив, что этим утром она много что сделала.

В класс просочились другие Принятые, большинство из них выглядели еще более нервными, чем Боде. Слухи имели обыкновение все преувеличивать, особенно среди Принятых. Она действительно слышала, как одна девушка заявила, что Посвященный сражался с Престолом Амерлин и получил право учиться в Белой башне. Другие утверждали, что сражались со всем залом слуг. Другие даже говорили, что они сражались со всем залом, вооруженные всеми ангриалами из кладовой! Боде ухмыльнулась в ответ на эти небылицы, чтобы посмеяться над вчерашним днем. Класс продолжал заполняться до предела, и ни один человек в черном не вошел.

Наконец пришла Лиане Шариф из Зеленой Айя, ранее из Голубой. Еще одна легенда среди Принятых. Хотя она стала слабее с тех пор, как исцелилась, она была единственной Айз Седай, которая когда-либо меняла Айя. И, вероятно, единственная, кто когда-либо будет. Боде облегченно вздохнула, напряжение в ней спало, и она сосредоточилась на Лиане Седай. Ее внимание было отвлечено открытием двери и глубоким, определенно не женским голосом.

— Прошу прощения, Лиана Седай, — произнес смутно знакомый мужской голос. — В этом месте все выглядит одинаково. — Боде резко повернула голову, чтобы убедиться. Закрыв дверь, стоял Андорец в длинном черном мундире. В конце концов, удача ее брата не касалась семьи.

— Твои извинения приняты, дитя, — ответила Лиане Седай с легкой улыбкой. Молодой Посвященный слегка поморщился, когда его назвали ребенком, но улыбнулся и сел в передней части комнаты, не сказав ни слова жалобы. Урок шел, как будто его там не было; он просто сидел и смотрел, его тело расслабилось, а глаза были сосредоточены.

Занятие было простым: Принятые практиковались в формировании круга, как их учили еще Послушницами во время раскола башни, чтобы бороться с пузырями зла. Боде торжествующе улыбалась каждый раз, когда она делала круг. Девушки почему-то повиновались ей, предпочитая, чтобы она вела их за собой. Хотя она и не понимала всего, но все же могла наслаждаться этим. Кроме того, Лиане Седай сказала, что тому, кто проявит больше всего ловкости, будет дано специальное испытание. Небольшая часть Боде чувствовала, что это ловушка, что никогда не следует принимать слова Айз Седай за чистую монету. Но эта маленькая часть была омрачена двумя гораздо большими: желанием добиться успеха и желанием показать свою силу Посвященным.

В конце урока Лиане Седай остановилась.

— Молодцы, девочки, — похвалила она. — Вы все неплохо продвигаетесь. Однако, одна из вас показала большую ловкость в формировании соединения. Бодевин, пожалуйста, выходи. — Боде пришлось сознательно держать себя в руках. Ей не пойдет на пользу показаться высокомерной перед Айз Седай или ее одноклассниками. Ее отец всегда говорил, что мед привлекает больше мух, чем уксус.

— Бодевин, — приказала Лиана Седай, — ты попытаешься связаться с Посвященным Арасоном. — Ей потребовалось некоторое время, чтобы понять, о чем идет речь, а когда это произошло, она пожалела об этом. Посвященный подошел и занял свое место перед ней с улыбкой на лице, которая могла бы понравиться любой другой девушке.

— Я готов начать, — только и сказал он.

Боде задержалась на мгновение, чтобы рассмотреть его в деталях. На Посвященного Арасона, было нетрудно смотреть, подумала она, с лохматыми каштановыми волосами и светлым цветом лица. Он был примерно на дюйм выше ее и, казалось, двигался легко и грациозно, как дикая кошка на охоте. Его глаза были поразительны, как ясное небо в полдень. Она все еще чувствовала, что где-то его видела.

— Ты вообще умеешь соединяться в круг? — Агрессивно спросила Боде. Арасон саркастически приподнял бровь, и его улыбка стала еще шире.

— Если я правильно помню, вы должны подойти к самому краю удержания источника и ждать, пока тот, кто образует круг, инициирует связь. А поскольку мужчины не могут  образовать  круг, это значит, что я жду тебя. — Он поднял руку, чтобы она взяла его.

По крайней мере, он обращал на это внимание. Боде взяла его за руку и сжала так сильно, как только могла, надеясь вывести его из себя. Его улыбка даже не дрогнула; во всяком случае, она росла в ответ, как будто он знал, что она делает. Боде подошла к краю источника и начала устанавливать между ними связь.

— Помните, человек должен контролировать связь двух человек, — приказала Лиане Седай. — Ты должна передать ему управление, Бодевин.

Боде заскрежетала зубами при мысли о мужчине, контролирующем ее использование силы, но она сделала, как ей было сказано, и попыталась передать контроль… Арасону. Она чуть не задохнулась, когда он чуть не выхватил у нее поток силы, затащив ее, как жеребенка в загон. Она сопротивлялась желанию бороться и поддаться страху. Она  чувствовала  это через связь! Она чувствовала  саидин.

Мужская половина истинного источника совершенно отличалась от всего, чего она ожидала.  Саидар  был спокойным потоком,  саидин — бушующим потоком огня и льда, сплетенным в одно целое. Боде громко застонала от явного противоречия обоих потоков сразу, но она быстро взяла себя в руки, даже засмеялась от успеха, сравнив это с не послушной лошадью. Потом она почувствовала нечто большее. Она чувствовала  его. Она чувствовала то, что чувствовал Арасон: его любопытство, его удовлетворенность… его желание, чтобы она поняла. Последняя фраза заставила ее задуматься.

Взяв себя в руки, Посвященный, казалось, горел желанием, но его улыбка дрогнула. Его глаз дернулся, и он потер лоб, словно пытаясь избавиться от головной боли. Очевидно, и она чувствовала, что права, он нашел саидар  такой  же чужой, как  она — саидин. Однако не прошло и минуты, как он широко улыбнулся от радости.

— Невероятно, — прошептал он. Боде почувствовала, как он все сильнее проникает в нее. Она чувствовала, как он образует переплетение из обеих сторон единого источника, почти  видела, как они соединяются, создавая движущийся шар голубого пламени.

— Так это и есть огонь внутри горы, — прошептал он. Он соткал еще одно переплетение, создав колонну, вихрящееся грозовое облако, причудливое, теплое белое пламя, которое меняло цвета, как калейдоскоп. Колонна стала еще больше, вытягиваясь из нее. Боде вспотела от напряжения.

— Посвященный, хватит! — Быстро приказала Лиане. И, как лопнувшая веревка, связь оборвалась. Боде рухнула на один из столов, тяжело дыша, словно бежала от Белой башни к Драконовой горе и обратно. При ближайшем рассмотрении Посвященный был не лучше. Он все еще потирал бровь, тяжело дыша.

— Прости, — прошептал он, прежде чем повернуться к Лиане Седай. — Прошу прощения за мою не сдержанность, Лиане Седай. Это больше не повторится. Если хотите, я сдаюсь для дисциплинарного взыскания. Арасон опустился на одно колено, словно ожидая наказания.

Лиане Седай удивленно подняла брови.

— Стой, Посвященный. — Ее голос был твердым, но справедливым. — Многие студенты реагируют таким образом при первом формировании круга. Это понятно, но не позволяйте этому повториться. Иначе  будут приняты меры. С этими словами она махнула рукой, отпуская класс.

После занятий у Боде было свободное время, поэтому она направилась в библиотеку. Одна из Принятых спросила, как она чувствовала связь с Посвященным, но она не хотела говорить об этом. Рука на ее плече заставила ее нервничать. Действуя инстинктивно, она обняла источник и, образовав воздушный клубок, запустила его через плечо. Она повернулась и обнаружила, что Посвященный приколот к стене. Но он не выказывал страха, только серьезное терпение.

— Мне очень жаль, что я потерял контроль над собой, Бодевин, — сказал он. Боде прищурилась, услышав свое имя. Почему он выглядел так… ? Затем что-то щелкнуло у нее в голове — Садовник. Тогда на нем не было мундира, но это определенно был он. Он, казалось, почувствовал, что она его узнала и слабо улыбнулся.

— Два для тебя и два для меня. Думаю, мы квиты.

Боде невольно улыбнулась его энтузиазму. Она отпустила его и повернулась, чтобы уйти. Но вместо того, чтобы уйти, он пошел рядом с ней.

— Библиотека? — спросил он. Боде вздрогнула от его вопроса.

— Откуда ты знаешь? — спросила она. Посвященный пожала плечами в ответ.

— Интуиция. Я довольно хорошо угадываю. — Он последовал за ней в библиотеку, постоянно поворачивая голову, словно пытаясь увидеть все сразу. Боде понимала это. Она была такой же, когда впервые вошла в Белую башню, даже несмотря на то, что была покрыта боевыми шрамами.

Когда они вошли в библиотеку, один из Посвященных уже сидел в кресле напротив входа с книгой в руке. Он был Салдэйцем средних лет; выражение его лица было спокойным.

— Арасон, — почтительно произнес человек мягким голосом, — нам приказали явиться на тренировочные площадки, чтобы Стражи проверили наши навыки. С этими словами он встал, закрыл книгу и ушел, не сказав больше ни слова.

Посвященный (Арасон — напомнила себе Боде) выглядел немного удрученным.

— Прошу прощения, мисс, но я получил приказ. — Он приложил кулак к сердцу и слегка поклонился, затем повернулся и пошел прочь. Боде, чувствуя себя странно подавленной, повернулась, чтобы сесть. И тут ее осенила идея. Прежде чем она поняла, что делает, она догнала Арасона. Посвященный посмотрел на нее с удивлением.

— Что ты делаешь? — спросил он. Боде шагнул вперед и оглянулась, изображая удивление.

— Я иду на тренировочную площадку. Тебе есть чем там заняться? — Она повернула голову назад и ухмыльнулась, показывая дорогу.

Когда они приблизились к тренировочной площадке Белой башни, глаза Рифа расширились. Стражи и их ученики боролись в контролируемых, но в то же время беспощадных поединках, учителя толкали своих учеников так далеко, как только могли и не дальше. Зрелище было так похоже на Черную башню, что он почти затосковал по дому.

В углу вытоптанной травы стояли его товарищи Посвященные, чьи имена он наконец вспомнил. Салдейцем был Тегеран Грегор, а Кайриэнцем — Карл Завьер. Оба демонстрировали свои навыки одному из Стражей. Посвященные были опытными фехтовальщиками (вы не поднялись бы до Посвященного, без необходимого умения владеть мечом), но у Завьера было преимущество, он был дворянином, пусть и незначительным, и тренировался с мечом с детства. Бой закончился тем, что Грегор лежал на земле с мечом у шеи.

Завьер посмотрел на Рифа с высокомерной ухмылкой.

— Хочешь присоединиться к нам, Арасон? — спросил он. Риф держал себя в руках, хотя и с трудом. Он не был жестоким по натуре, по крайней мере, таким мирным, каким может быть охотник, но люди, которые думали, что они лучше других из-за титула, который они получили при рождении, могли вывести его из равновесия. Но Риф давно научился раздражать их, когда они пытались с ним связываться. Он улыбнулся своей естественной добродушной улыбкой.

— Да, извини, Завьер, — ответил он. — Поможешь мне наверстать упущенное? -продолжил он, вынимая свой меч. Завьер снова надменно усмехнулся и приготовил оружие. Риф прищурился, потом снова широко раскрыл глаза, вспомнив о хороших манерах. Он протянул руку инструктору.

— Риф Арасон, сэр, — представился он. Страж, седовласый и еще более мрачный, чем другие, которых он видел, пожал ему руку и кивнул, затем отступил, чтобы посмотреть поединок своими опытными глазами. Риф улыбнулся, вспомнив Генри Хэсслина, пьяного мастера меча Черной башни. Он отбросил эту мысль и встал перед Завьером с мечом наготове.

Завьер рванулся вперед, Раздвигая шелк, обычная форма открытия, которой Риф противопоставил Ласточка взлетает. Казалось, Завьер на мгновение удивился, что Риф, всего лишь ребенок из маленькой деревушки в горах, так спокойно противостоит ему. На самом деле, он должен был знать лучше. Не теряя ни секунды, Риф устремился по кабаньим зарослям вниз с горы, а Завьер ответил утренней башней.

И матч продолжался, ни одна из сторон не уступала. Риф ухмыльнулся с нарочитой наглостью. Завьер с детства обучался искусству фехтования, но с того же возраста Риф научился многим навыкам, которые делали его сильным, быстрым и ловким; меч легко шел по сравнению с тренировкой охотника.

Наконец Риф увидел возможность для своего плана. Он поймал клинок Завьера и отвел его в сторону, размахнувшись локтем, ударил Завьера по лицу. Когда аристократ (точнее,  бывший  аристократ, согласно башне) выронил меч и схватился за нос, Риф с силой наступил ему на ногу, затем схватил за плечо и ударил его по голове. Завьер рухнул под ударом и застонал от боли, затем выплюнул кровь и посмотрел на Рифа взглядом, который мог бы вскипятить реку.

— Ты жульничал, — процедил он сквозь зубы.

Риф невинно улыбнулся в ответ.

— Возможно, по твоим словам, но я тоже выиграл. Никто из тех, кто нацелен на Аша’Мана, зная, кто мы, не будет сражаться по твоим правилам, Завьер. В смертельной схватке нужно сделать все, что в твоих силах, чтобы победить, чтобы выжить. — С этими словами он вложил меч в ножны и зашагал прочь, кивая Стражу и Грегору в молчаливой просьбе отпустить его. Страж в свою очередь кивнул, явно впечатленный его короткой речью.

Объяснение рифа произвело на Боде впечатление. Его рассуждения ничем не отличались от рассуждений пастухов Двуречья, когда они сражались с волками и медведями, угрожавшими их стадам. Но, похоже, Завьер не согласился.

Кайриэнец поднялся и с криком повернулся к Рифу. Действуя инстинктивно, Боде обняла источник и соткала потоки воздуха и духа, заморозив Завьера и оградив его от источника. Арасон успел лишь удивленно обернуться, лезвие меча было всего в нескольких дюймах от его шеи. Капелька пота скатилась по его лицу, единственный признак страха.

Завьер зарычал на Боде.

— Отпусти меня, чертова девчонка! — крикнул он, привлекая внимание наставников.

Боде с отвращением поморщилась.

— Ты ударил бы человека, когда он стоит к тебе спиной? — спросила она. — Ты позорище. — Она заставила его лечь на спину и привязала щит. — Он будет держаться в течение нескольких часов, по крайней мере.

И она, и Арасон направились к башне — зеркальные отражения спокойствия. Как только они скрылись из виду, Арасон с тяжелым вздохом прислонился к стене. — Лук Ариона был близко, — выдохнул он, имея в виду андорского народного героя.

Боде усмехнулась, услышав его слова, а затем заметила царапину на лице Арасона, вероятно, незамеченную в спешке дуэли. Боде взяла его голову в свои руки и сплела пять сил в исцеляющем плетении Найнив. До раскола в Башне, Принятым было бы запрещено исцелять кого-либо без разрешения Айз Седай. Но Последняя Битва и время, проведенное Певарой Седай в качестве Амерлин, сильно все изменило. Найнив публично объявила залу, что Дракон сказал об Айз Седай в Эпоху Легенд: быть Айз Седай — значит быть тем, кем ты решишь быть.

Арасон ахнул, без сомнения почувствовав озноб, который пришел вместе с исцелением. Боде была довольно хороша в исцелении, достаточно, чтобы ненадолго подумать о желтой Айя, когда она получит шаль.

— Спасибо, — сказал Арасон.

Боде отмахнулся от благодарности.

— Исцеление это просто, — ответила она и попыталась двигаться дальше.

Арасон остановил ее, положив руку ей на плечо.

— Не это, по крайней мере, не только это. — он посмотрел ей в глаза с благодарностью. — Спасибо, что спасла меня.

Боде почувствовала, что краснеет от его пристального взгляда.

— Ну, я назвала тебя садовником и обошлась с тобой довольно жестко. Думаю, теперь мы квиты. Арасон улыбнулся ее словам.

— Пойдем, Арасон, пообедаем, — сказала Боде. Арасон рассмеялся в ответ.

— Пожалуйста, Мисс Бодевин, зовите меня Риф. — Услышав это, Боде удивленно подняла брови. Она слышала, что члены Черной башни называли друг друга только по фамилии.

— Только если ты согласишься называть меня Боде, — ответила она.

Арасон — Риф ухмыльнулся в ответ и протянул руку.

— По рукам! — Они пожали друг другу руки, скрепляя невысказанную дружбу.

— Я все еще не могу поверить, что они пустили этих… людей в Белую Башню, — выплюнула Ирелла в третий раз за утро. — Особенно тренироваться здесь! — Ирелла стала Принятой четыре года назад, а до этого пять лет была Послушницей. И за все это время она не сделала ни малейшей попытки скрыть свою любимую Айя. Излишне говорить, что Боде устала от ее бесконечных и бессмысленных разглагольствований. Принятые вокруг ее группы внимательно прислушивались к каждому слову, ожидая, что сплетни распространятся по всем комнатам.

— Не хочешь обсудить это с Айз Седай? — Спросила Боде, когда Ирелла остановилась, чтобы перевести дыхание, и лицо ее стало воплощением безмятежности Айз Седай. Ирелла побледнела от этого предложения, затем сердито посмотрела на Бодевин. Она давно завидовала Боде и таким, как она, тем, кого возвели в Принятые сразу после воссоединения Башни, менее чем через два года послушничества.

— Я не жду, что ты поймешь, Бодевин, — ответила она спокойно, с ядом в каждом слове. — Ты пробыла в Белой Башне меньше года. Ты не знаешь, какие ужасы творили люди, способные направлять. Разрушение мира и войны драконов, только самые заметные.

Боде приподняла бровь.

— А Певара Седай? Она и многие другие, кто связали мужчин, которые могли направлять, зная даже больше, чем вы, о Великая Ирелла?»

Губы Иреллы искривились от ярости. Она начала кричать в ответ, но звук застрял у нее в горле, сменившись шоком. Мгновение спустя по комнате прокатились вздохи. Боде посмотрела налево, проследив за взглядом девушки, и увидела то, на что они все уставились. Риф стоял рядом с ней, выпрямившись, с начищенным мечом, подносом с завтраком в руке и восхитительно неловкой улыбкой на лице.

— МММ… могу я присоединиться к вам? — спросил он. Боде тепло улыбнулась ему и подвинулась, освобождая место. Риф немного расслабился, услышав безмолвное приглашение, и сел, молча откусив от булочки. Неловкое молчание повисло над их столом и несколькими другими.

Боде прочистила горло, пытаясь придумать, что сказать, чтобы снять неловкое напряжение.

— Надеюсь, ты ничего не слышал, — вздохнула она.

— Что, эта, — он указал на Иреллу, — разглагольствует о зле людей, направляющих Единую Силу? Нет, вовсе нет, — быстро ответил он. Несколько Принятых захихикали над его словами. Ирелла, напротив, выглядела возмущенной.

— Как ты смеешь сидеть здесь, мальчик? — она зарычала, свет саидар расцвел вокруг нее. Риф просто смотрел на нее широко раскрытыми невинными глазами.

— Ну, меня пригласили сюда, в Белую Башню, и я цитирую: «содействовать сотрудничеству между нашими двумя Башнями». — Может быть, это очищенная порча сводит меня с ума, но я уверен, что сидеть среди тех, кто живет здесь, а не в одиночестве, считается усилием. — Риф улыбнулся безмолвной Ирелле. — Конечно, если я ошибаюсь, ты всегда можешь поговорить об этом с Наставницей Послушниц или Престолом Амерлин. — Риф продолжал есть овсянку, а Ирелла что-то пробормотала в ответ, сердито посмотрела на него и ушла.

Боде использовала всю силу воли, чтобы не расхохотаться. Выражение лица Иреллы было бесценным. Она взяла себя в руки, не без труда, и жестом подозвала к себе друзей.

— Дженси, Суза, Марси, Элле, познакомьтесь с Рифом Арасоном. — Риф помахал рукой в знак приветствия, и на мгновение воцарилось молчание. Затем последовал поток вопросов.

— Откуда ты? — Что ты делал раньше? — На что похожа Черная Башня? — Как вы туда попали?

— Риф, казалось, был ошеломлен шквалом вопросов, его глаза были широко раскрыты. Боде усмехнулась и резко хлопнула в ладоши, привлекая всеобщее внимание.

— То, что он умеет направлять, не означает, что он может ответить сразу на десять вопросов, — сказала она. — По одному за раз.

Суза ал’Син начала с вопроса.

— Откуда ты? — спросила она спокойнее, чем прежде. Риф улыбнулся.

— Я из Камфри. Это небольшая шахтерская деревушка, расположенная высоко в горах Тумана.

Следующей была Элле.

— Что вы делали до Черной Башни? — спросила она с необычной мрачностью в глазах. Боде решила спросить ее позже, что случилось.

— На самом деле я был учеником охотника, — ответил Риф, как всегда легко.

Марси, вечный ученый (Боде готова была поспорить на деньги, что она выберет коричневую Айя после получения шали), спросила:

— Что такое охотник?

— Это группа мастеров-охотников, экспертов во всех видах, уполномоченных Короной Андора охранять деревни высоко в горах. В основном от браконьеров и контрабандистов. — Улыбка Рифа на мгновение погасла. — Мой отец был охотником. Он погиб, защищая поверженного товарища от бандитской стрелы… — он помолчал, — и охотники приняли меня как своего дальнего племянника. Помогли моей матери вырастить меня.

Это открытие было встречено молчанием при виде торжественного выражения лица Рифа, так странно выглядящего для веселого человека. Боде почувствовала желание положить руку Рифу на плечо, но передумала. В конце концов, она все еще была Принятой. Марси выждала целую минуту, целую вечность, прежде чем задать свой первоначальный вопрос.

— На что похожа Черная башня?

Риф заметно повеселел от смены темы.

— Мне говорили, что изначально это была заброшенная ферма, но это было до меня. Сама Башня находится в стадии строительства. Вокруг этой стройки — два больших города, — он показал руками, — со всеми необходимыми ремеслами. Многие из пришедших мужчин привели свои семьи. Всегда есть люди, которые направляют, тренируются, расчищают землю, роют канавы и все такое. И никто нас не боится. Эй, прими нас такими, какие мы есть. — Риф уже практически светился и очаровал девушек. — Это стало похоже на второй дом, — тепло закончил он.

Последовала еще одна пауза, на этот раз в благоговейном страхе и, возможно, с оттенком опасения. Затем Дженси, самая младшая из девочек Двуречья, задала свой вопрос.

— Как вы туда попали?

Риф криво усмехнулся.

— Мазрим Таим был довольно… агрессивен в своих целях вербовки. У него повсюду были группы, которые искали кандидатов. Это был лишь вопрос времени, когда его команды прибудут в отдаленные районы, такие как Камфри. Группа во главе с Аша’Маном Нэффом прибыла и провозгласила жизнь приключений, служащую возрожденному Дракону. Мои дяди были в маминой гостинице и послали меня забрать подковы у кузнеца. Мне стало любопытно их послушать.

— Я был одним из первых, кто подошел, поэтому ожидание было всего час или около того. Нэфф сказал, что у меня есть искра, которую я направлю, несмотря ни на что. Честно говоря, поначалу я даже испугался. Но меня это тоже возбуждало. — Лицо Рифа на мгновение потемнело, потом снова просветлело. — Дяди сказали, что, если я вернусь, у меня всегда будет место среди них. Поэтому я ушел с вербовщиками и еще парой человек, которых они подобрали, тогда я был там в последний раз.

Боде откашлялась, чтобы привлечь внимание.

— Я думаю, у всех нас есть занятия, дамы. Риф, ты пойдешь со мной? Она встала и пошла впереди, Риф догнал ее. Боде взглянула на него и забеспокоилась, увидев печаль в его глазах.

— Что случилось? — спросила она.

Риф глубоко вздохнул, прежде чем ответить.

— Это может показаться глупым, но я чувствую, что могу рассказать тебе все, — ответил он.

— Это не ответ, — сказал Боде с печальной усмешкой.

— Говорит женщина, что учится на Айз Седай, — возразил Риф. Боде задумалась и кивнула, соглашаясь. Она ждала, что он ответит честно. В душе Риф казался честным человеком, это был лишь вопрос времени. И, видимо, он почувствовал давление.

— Я не был полностью честен с историей о том, как я присоединился к Черной Башне, — признался он. Глаза Боде слегка расширились; она бы этого не заметила, но это имело смысл. «Прошлое мужчины принадлежит ему», — всегда говорил ее отец.

— Я сказал правду о своих дядях, — объяснил он, — но… моя мать не дала свое согласие. Наверное, она боялась порчи, безумия. Она запретила мне идти в Башню. Но я улизнул с охотничьей сумкой, полной одежды и снаряжения. Кирр, лучший друг моего отца, поймал меня. Но он отпустил меня и отдал вот это, — Риф поднял мундир и показал два длинных охотничьих ножа на поясе. — Он сказал, что сделал их, когда я стал мужчиной. — Голос Рифа дрогнул, и он потер глаза.

Боде почувствовала желание снова утешить его; на этот раз она прислушалась и взяла его за руку. Риф посмотрел на нее и благодарно улыбнулся. Они подошли к классу в дружеском молчании, все еще держась за руки.

* * *

— Ты все выдумываешь, — обвинил Риф, широко улыбаясь. Боде упрямо покачала головой с такой же улыбкой на лице.

— Нет, нет! Это действительно случилось! — она настаивала. После их вступительного занятия, на котором учился Риф, Боде назначили обучать Послушниц, а Рифа отправили на тренировочные площадки. Послушниц держали как можно дальше от мужчин. Они встретились снова по чистой случайности в библиотеке. Что ж, шанс для Боде. Риф надеялся встретить ее там. Боде проверила его книгу и пошла с ним.

— Сам Дракон связал тебя плетениями Воздуха, окружив двумя Айз Седай и дюжиной Послушниц, просто чтобы подчеркнуть свою мысль? — спросил он.

Боде кивнула.

— Это напугало меня до полусмерти, да и всех остальных тоже. Верин Седай пришлось отправить нас в наши комнаты, чтобы успокоиться. Думаю, она что-то положила в наш чай.

Риф с трудом сдерживал смех. Он никогда не видел, Возрожденного Дракона Ранда ал’Тора, только слышал о нем от Аша’Мана и Посвященного, которые были в Черной Башне во время его нечастых визитов, когда она еще называлась «фермой». Но он читал речь Лорда Дракона о цели Аша’Манов и уважал эти убеждения. Статуя его, а также мемориал всех Аша’Манов, которые были убиты или обращены во время Последней Битвы, были установлены перед местом строительства Черной Башни.

Ответ Рифа был прерван знакомым голосом.

— Мы заняты, как пчелы, не так ли, Арасон?»

* * *

Андрол Генхальд, заместитель командующего Черной Башней, шагал по залам ее Белого двойника. У него мелькнула мысль, что он стал чем-то постоянным, и ирония этого утверждения не ускользнула от него. Но Певара, его любимая жена, была Престолом Амерлин. А это означало, что время Андрола в Тар Валоне намного превысит время Певары в Черной Башне.

Когда он двинулся к выходу из самой Башни, направляясь к месту Перемещения (вежливость никогда не повредит), Андрол уловил звук дружелюбного и знакомого голоса. Он обернулся и увидел Рифтена Арасона, который шел и разговаривал с молодой Принятой. Андрол улыбнулся и крикнул:

— Заняты, как пчелы, не так ли, Арасон?»

Рифтен замер, и его голова резко повернулась. Андрол уже шагал к нему, его охватывало чувство театральности. Это было правдой: Черная Башня учила не только направлять саидин, но и драматическим входам. Улыбка Рифтена превратилась в торжественное выражение, которое выглядело странно на лице юноши, и он хлопнул себя кулаком по груди в приветствии Аша’Мана. Затем его улыбка вернулась, и он пожал Андролу руку.

— Что ты здесь делаешь, Андрол? — Спросил Рифтен. Андрол бросил взгляд на Посвященного, который, казалось, говорил: «неужели так трудно понять»? — Я навещаю свою жену», — ответил он. Рифтен спокойно посмотрел на него.

— Ты меня представишь? — Сказал Андрол, указывая на Принятую. На лице Рифтена промелькнуло смущение и так же быстро исчезло. Он перевел взгляд с молодой женщины на Андрола.

— Бодевин Коутон, это Андрол Генхальд, первый из Теламонов и Мастер Врат. Андрол, это Бодевин Коутон.

Андрол поклонился молодой девушке, которая в ответ присела в реверансе и с минуту изучал ее. Она была довольно хорошенькая, с темными волосами и глазами. В ней было что-то умное, а в глазах озорная искорка. " Певара должна быть довольна этим», — подумал Андрол.

— Аша’Ман Андрол, могу я спросить тебя кое о чем? — Сказала Бодевин. Андрол кивнул, чтобы она продолжила. — Почему тебя называют «Мастером Врат»? Андрол посмотрел на Рифтена, лицо которого было нарочито пустым, и улыбнулся.

— Почему бы мне не показать тебе? — спросил он и повел их к тренировочной площадке.

Андрол повел их к полю отдельному от остальных, Мастера меча и Стражи почтительно кивали, когда они проходили мимо. Даже через шесть месяцев после Последней Битвы Андрол не понимал, почему люди инстинктивно подчиняются ему. Но Последняя Битва научила его, что это уважение принадлежит им; кто он такой, чтобы сомневаться в этом? По прибытии Андрол повернулся к Рифтену.

— Рифтен, ты знаешь процедуру, — сказал он. Рифтен сказал несколько тихих слов девушке, которая отошла на некоторое расстояние. Молодой человек вынул меч из ножен и посмотрел на него с мирным безразличием. Андрол ощутил благоговейный трепет и угрозу, которые сигнализировали о том, что человек захватил Источник; он призвал пустоту, собирая то немногое из сладкой, огненной силы, с которой он мог справиться.

Посвященный невозмутимо смотрел на него, держа меч наготове. Андрол мог сказать, что меч не был любимым оружием парня, это были его охотничьи ножи, с которыми он тренировался с детства, но он все еще был довольно талантлив. Андрол заметил нити Воды, вьющиеся вокруг Рифтена, направляясь к ближайшему каналу.

* * *

Боде пристально наблюдала за ними, как и каждый человек на поле, — опытный Андрол против худощавого юноши Рифтена — выхватывает свой меч и принимает боевую стойку. Андрол держал меч двумя руками, лезвие было направлено вперед и наклонено под углом. Риф держал его в одной руке, рукоятка была на уровне его головы, а лезвие покоилось на вытянутой руке. Никто не шевелился, все ждали.

И как взрыв, из ближайшего канала хлынул поток воды, бурлящий фонтан, который устремился вверх и вниз к Андролу. И в мгновение ока открылись Врата, такие же большие, как и поток, защищая Аша’Мана. Другой конец Врат был открыт в нескольких футах слева от Рифа, его собственная атака сбила его с ног.

Риф перекатился и приземлился на ноги как раз в тот момент, когда маленький огненный шар полетел к нему. Риф пошевелил пальцами, и пламя исчезло, вероятно, погашенное потоками Воздуха или Воды. Риф дернул мечом и бросился на Андрола, который приготовил оружие. Риф сделал три шага, прежде чем погрузиться в землю. Боде удивленно подняла голову. Риф падал с высоты двухсот футов. Андрол, должно быть, создал еще одни Врата.

Боде почувствовала, как воздух тренировочного поля превратился в воронку, которая смягчила падение Рифа. Он поднялся на ноги и, словно почувствовал приближение атаки, поднял меч, чтобы встретить Андрола и блокировать его. Третьи Врата Андрола менее чем за минуту, сформированные для прыжка ближе к Рифу, закрылись, когда оба мужчины замахнулись мечами в сложных формах. Через минуту оба разомкнулись, тяжело дыша.

Риф поднял голову и прыгнул вправо, уклоняясь от снежной лавины, падающей из Врат над головой. Риф нанес ответный удар порывом ветра, который отбросил Андрола назад и в другие Врата, которые встали на место. Риф развернулся, чтобы встретить атаку сзади, но увидел туманную заднюю часть Врат. Клинок Андрола коснулся горла Рифа сбоку.

Риф замер на мгновение, а затем его меч с грохотом упал на землю. Весь поединок длился самое большее несколько минут. Боде подбежала к Рифу и положила руку ему на голову, ища раны. Он был в порядке, просто устал. Боде предложила то же самое Аша’Ману Андролу, который отмахнулся от ее беспокойства.

— Побереги силы, юная леди. Я еще не стар, — сказал он небрежно. Риф усмехнулся шутке Андрола, и Боде улыбнулась.

— Это было потрясающе, Аша’Ман Андрол, — похвалила она, имея в виду каждое слово. Она и раньше видела Врата, но никогда не видела, чтобы они открывались и закрывались так быстро или с таким разнообразием. Андрол пожал плечами.

— Это мой Талант, — объяснил он. — В грубой Силе я, вероятно, самый слабый человек во всей Черной Башне. Но этот маленький Талант произвел на Логайна достаточно сильное впечатление, чтобы я смог дослужиться до Посвященного.

— Это больше, чем Сила, — сказал Риф, убирая меч в ножны, — это делает человека великим. Риф повернулся к Боде. — Ему не хватает только грубой Силы. Этот человек, связанный с двадцатью семью проводниками, уничтожил армию из десятков тысяч порождений тени. — Боде слышала об этом событии, которое андорская армия окрестила «чудом Андрола». — На самом деле она в это не верила, но доказательство стояло прямо перед ней. — Единственным человеком, который мог похвастаться этим, — продолжал Риф, — был сам Лорд Дракон.

Андрол отмахнулся от слов Рифа.

— Хватит, Риф, — сказал он сурово и добродушно. Аша’Ман посмотрел на небо, оценивая время. — Мне лучше вернуться к Шара’Ману. Логайн созвал сегодня собрание Теламонов.

— Шара’Ман? — Спросил Риф, повторяя эту мысль в голове Боде. Андрол улыбнулся.

— Я упоминал, что Логайн придумал название для фермы? Шара’Ман. Это древняя языковая родословная Дракона. Подходит для города, который поддерживает Башню, основанную Драконом. — Андрол протянул руку, которую Риф пожал. Он грациозно поклонился Боде, которая присела в реверансе, как перед Айз Седай. Врата открылись на месте, достаточно широкие, чтобы Андрол мог пройти, и закрылись, как только он прошел.

Риф с улыбкой последовал за Боде в Башню.

— Полагаю, он твой друг? — спросила она. Риф повернулся к ней с улыбкой.

— Друг и наставник, — ответил он. — Когда Логайн пропал без вести перед Последней Битвой, похищенный Таимом, Андрол был следующим человеком, на которого мы смотрели. Он может не быть «сильным», но он богат жизненным опытом и мудростью, которую он приносит. Андрол возглавил всех, оставшихся «в Свете», чтобы отыскать и спасти Логайна. Улыбка Рифа немного померкла.

— Прежде всего над ним издевались за его слабость. Единственное, на что он был способен — это обращаться с Вратами, и это дало ему прозвище среди «людей» Таима: паж (мальчик — слуга). — Риф на мгновение замолчал. — Это все еще протокол, но особенно в те формирующие месяцы, когда Посвященные прибывают в Черную Башню, они проходят предварительную подготовку, чтобы получить Силу как можно быстрее. Когда они это поймут, начинается настоящая тренировка. Среди них определение сильных сторон во владении Единой Силой, так называемое «сродство».

— Мое сродство к Воздуху и Воде, к Силам, связанным с женщинами. Хотя у меня нет никаких проблем с этим, — его голос не был паническим, просто он констатировал факты, — другие сочли это… презренным. Они насмехались и издевались, иногда даже называли меня девчонкой. Андрол помог мне пережить худшее. Он поднял смиренного солдата и прислушался к его горестям. — Риф посмотрел на Боде с восхищением. — «И Принятая подружилась с ним в Башне, где он был нежеланным гостем.»

Боде быстро отвела взгляд, и эти чистые, простодушные глаза заставили ее почувствовать вину за то, как она сначала думала о нем.

— Тебя приветствовали, Риф, — попыталась она отмахнуться. — Амерлин сама пригласила тебя и твоих спутников.

— Возможно. Но все остальные смотрят на нас со страхом и презрением. — Риф положил руку ей на плечо, чтобы остановить, и развернул к себе.

— Спасибо, что позволила мне быть твоим другом, — сказал он.

Боде заколебалась, потом отдалась теплу в своем сердце и улыбнулась, положив ладонь на его руку.

— С удовольствием, мастер Арасон, — сказала она совершенно искренне. С этими словами они вернулись в Белую Башню с одинаковыми улыбками на лицах.

В течение следующих нескольких недель Риф и Боде быстро сблизились, словно знали друг друга с детства. Риф посещал занятия с Боде и те немногие уроки, которые она преподавала, узнавая все, что мог, об Айз Седай и женской половине Истинного Источника. Когда Рифу поручали тренироваться со Стражами, Боде посещала тренировочные площадки и между поединками исцеляла его.

А когда у них было время, они вместе читали в библиотеке или прогуливались по территории Белой Башни или по улицам Тар Валона (в сопровождении Айз Седай, конечно), просто разговаривая и наслаждаясь присутствием друг друга. Иногда они практиковались в соединении снова, становясь ближе с каждым разом.

Риф рассказал Боде о своем родном городе Камфри. Он говорил о своей матери Торе, владелице гостиницы «Ветреные Ивы», и о своих «дядях» — охотниках. Он рассказывал истории о том, как в детстве обучался искусству охотника, как попадал в беду в горах, и рассказывал о своем времени в Черной Башне. Несколько раз он даже говорил о своих переживаниях в Последней Битве, таких как «Чудо Андрола» или спасение беженцев Кэймлина.

Боде, в свою очередь, рассказала о своем детстве в Эмондовом Лугу. Она рассказывала истории обо всех неприятностях, в которые попадал ее старший брат Мэт, о том, как его часто ловили она и ее сестры. Она научила Рифа распознавать хороших лошадей, как учил ее отец, и продемонстрировала свое умение обращаться с Квейндияром, даже рассказала ему о том, как ее схватили Белоплащники, как ее спас Лорд Перрин, и о битве в Эмондовом Лугу против троллоков.

Через три дня после этой истории, как будто вызванная ею, делегация Белоплащников и Андорских солдат во главе с Лордом Капитан-Командором и Королевой Андора прибыла в Тар Валон. После победы Тармона Гай’Дона, в дополнение к Миру Дракона, Галадедрид Дамодред постепенно начал отворачиваться от фанатизма своих предшественников и пытался способствовать взаимопониманию между Детьми Света и Белой и Черной Башнями.

Естественно, Белоплащники были встречены с подозрением при их приближении к Тар Валону, но присутствие Королевы Илэйн, которая сама была Айз Седай, придавало достоверность утверждениям Дамодреда. Лорд Капитан-Командор и два ближайших к нему Лорда-Капитана даже получили комнаты в самой Белой Башне, но предпочли остаться в городе.

Через два дня после их прибытия Дамодред подошел к тренировочным площадкам Башни, надеясь, что его люди испытают себя против тех, кто обучал  его, лучших из лучших: Стражей. По прибытии Дамодред, казалось, удивился, увидев Аша’Мана в рядах Стражей.

Риф уже видел Лорда Капитан-Командора и привык к его почти сверхъестественной красоте. С другой стороны, Боде, казалось, была совершенно ошеломлена этим человеком. Риф защитным жестом взял ее за запястье, привлекая внимание и… смущенно улыбнулся? Риф всю жизнь провел среди мужчин и за время, проведенное в Белой Башне, многому научился, не в последнюю очередь потому, что ни черта не знал о женщинах.

Дамодред кивнул Рифу в знак согласия.

— Что ж, похоже, что пакт ал’Вир действует успешно, — сказал он спокойно, наблюдая за Рифом опытным взглядом. Риф поднял воротник, подчеркивая булавку с мечом.

— Я не Аша’Ман, сэр. Просто Посвященный, — сказал он. Лорд Галад слегка улыбнулся. Очевидно, он уважал скромность. Предводитель Белоплащников медленно обнажил меч и поклонился по старинному обычаю, предлагая дружеский поединок. Риф усмехнулся и обнажил свой клинок с поклоном, принимая вызов.

Оба мужчины с мечами наготове смотрели друг на друга. Риф напрягся от внезапного ощущения угрозы в воздухе, ощущения, что кто-то удерживает саидин, и огляделся в поисках одного из своих коллег-посланников или посланника из Черной Башни. Никого в черном мундире не было видно, кроме него самого. Чувство угрозы прошло, и Дамодред спросил с беспокойством в голосе:

— Ты выглядишь рассеянным.

Риф резко повернул голову и увидел Лорда Галада на том же месте, где он был в последний раз, с опущенным мечом. Риф улыбнулся с чувством уважения. Чувство чести Галада Дамодреда было легендарным, и тот факт, что он не ударил, пока его противник отвлекся, подтверждал это.

— Я в порядке, лорд Дамодред. Я просто… мне показалось, что кто-то рядом направляет Единую Силу. Извините, давайте продолжим.

Дамодред поднял глаза в замешательстве и, возможно, с некоторым беспокойством, но продолжил стоять. Как только Риф приготовился к поединку, чувство угрозы вернулось, еще сильнее, чем раньше. Глаза Рифа расширились, когда ему в голову пришла невероятная мысль. Он покачал головой, отмахиваясь от нее, и вызвал пустоту. Источник манил его за краем глаза, но он не обратил на это внимания. Риф держал клинок наготове, готовый принять вызов; с подозрениями он разберется позже.

Риф бросился «раздвигать шелк». Дамодред ответил «ящерицей в терновом кусте». Так продолжался поединок, и оба мечника переходили во все более сложные позиции фехтования. В первых нескольких позициях Риф понял, что его превосходят. Возможно, Лорд Капитан-Командор и потерял руку, и он просто проверял навыки Рифа, в лучшем случае. Риф усилил свою решимость. Может у него и не было шансов на победу, но он был полон решимости показать чего он стоит.

Наконец, Риф выполнил «Голубь взлетает», на что Дамодред ответил «зимородком над прудом», обезоруживая Рифа своим мечом. Мгновение спустя ощущение угрозы, исходящей от  саидин, исчезло, так как она была там всю дуэль.

Лорд Дамодред с улыбкой кивнул Рифу.

— Возможно, вы неопытны, но все же достаточно искусны, молодой Посвященный. Скажи мне, как мне тебя называть?

Риф моргнул и откашлялся.

— Рифтен, Лорд Дамодред. Но я предпочитаю Риф.

Лорд Дамодред кивнул.

— Можете называть меня Галад, если хотите. — Лорд Дамодред-Галад повернулся, чтобы уйти, и сделал знак стражникам, прежде чем Риф взял его за руку.

— Лорд Галад, если позволите? — Галад удивленно поднял бровь. Стражники схватились за мечи, но Галад отмахнулся. Он повернулся к Рифу.

— Вы кажетесь мне честным человеком, Рифтен. Чем я могу вам помочь? — В его голосе слышалось легкое замешательство. Действительно ли Лорд Капитан-Командор так доверял Рифу после одного поединка? С другой стороны, Риф слышал, как некоторые из Аша’Манов и Посвященных, которые были воинами до прихода в Черную Башню, утверждали, что мастера меча могут судить о жизни человека после одного обмена ударами. Риф решил попытать счастья.

— Лорд Галад, клянусь своей надеждой на воскресение и возрождение, я сделаю все, чтобы помочь вам. Чтобы не навредить ни тебе, ни кому-либо еще, — сказал Риф, более серьезно, чем когда-либо, когда не охотился. Галад удивленно вскинул брови, но кивнул, чтобы он продолжал.

Риф схватил источник и сплел маленькую огненную нить, вызвав на ладони что-то похожее на пламя свечи.

— Это, — объяснил Риф, указывая на пламя, — практика, которую мы используем в Черной Башне. Лорд Галад, пожалуйста, сконцентрируйтесь на пламени. — Галад приподнял бровь, услышав необычную просьбу, но опустил глаза и сосредоточенно прищурился. Через несколько секунд пламя, казалось, приковало его к месту.

Примерно через пять минут Риф почувствовал то, что искал. Аша’Маны называли это резонансом. Реакция на  саидин  того, кто мог его направлять. Глаза Галада расширились, когда он тоже это почувствовал.

— Что это было? — спросил он, затаив дыхание.

— Когда ты сосредоточишься, что бы приготовиться к поединку, — спросил Риф, — тебе все кажется… резче, яснее, ярче? — Галад медленно кивнул, все еще смущенный. Риф улыбнулся, как он надеялся, ободряюще, и осторожно отступил назад.

— Поздравляю, Лорд Капитан-Командор. — Риф хлопнул себя кулаком в грудь в приветствии Черной Башни. — Ты можешь научиться направлять.

Галад отшатнулся в шоке, отрицая происходящее.

— Нет, нет, это невозможно! Я… — глаза Галада расширились, как будто он испытал еще одно потрясение. Он пробормотал что-то вроде «брат», затем повернулся и зашагал прочь, его охранники в шоке последовали за ним.

Боде проводила их взглядом и повернулась к Рифу.

— Что ты сделал? — укоризненно спросила она. Риф почувствовал, как в груди поднимается разочарование. Она впервые увидела этого человека всего двадцать минут назад и встала на его сторону? Риф обдумал эту мысль с внутренней гримасой. Лорд Галад был живым произведением искусства.

Риф провел пальцами по каштановым волосам. Ему нужно было скорее их подстричь.

— Во время нашей дуэли я почувствовал  саидин . Сначала я думал, что один из Посвященных тренируется, но ни одного из них не было здесь. Чувство прошло, только когда поединок закончился. Риф глубоко вздохнул. — Я проверил Лорда Галада на потенциал, и… ну, он прошел.

Боде ахнула от этой новости. Это было неуместно. Все знали, что Дети Света презирали Единую Силу и всех, кто ее использовал на протяжении веков. Им будет трудно понять, что у одного из них есть потенциал учиться, особенно если это сам лидер.

Риф потер лоб, чувствуя, как начинает болеть голова. Он подружился с Детьми Света, одной из самых могущественных военных группировок в западных землях, и в тот же час отдалился от них. Хорошо это не кончится.

* * *

Боде взяла Рифа за руку и повела к Башне. За время, проведенное здесь, она многое узнала об этом человеке. Она знала, что он любопытен по натуре. Но она также знала, что он никогда не причинит кому-то боль только для того, чтобы задеть их. Просто это был не  он.

Боде остановилась в нише у входа, к счастью, пустой, и повернула к ней Рифа. У него был затравленный взгляд, как будто он жалел о том, что испытывал Лорда Галада. При мысли о том, что Риф ругает себя за невинный интерес, Боде почувствовала, как ее сердце сжалось.

— Риф, — сказал Боде, беря его голову в руки и глядя ему в глаза. Она постаралась придать взгляду как можно больше силы. — Рифтен Арасон, ты не сделал ничего плохого. Ты просто хотел убедиться, что Лорд Галад знает, на что способен. Ты сделал это не для того, чтобы причинить ему боль, я знаю это наверняка. Он был просто ошеломлен этой новостью. Он переживет это, вот увидишь. — Она отвела взгляд, как делала ее мать, когда ругала Мэта. — На самом деле, я думаю, он поблагодарит тебя, когда разберется с этим.

Боде улыбнулась и, не задумываясь, положила руку на щеку Рифа. Он заметно расслабился и схватил ее за руку, наслаждаясь происходящим. Щеки Боде покраснели, когда она поняла, что натворила. Такой интимный жест, сделанный так свободно. Так легко! В Двуречье это было самое близкое знакомство, какое может быть у пары на людях, что бы деревенская Мудрая не отругала их.

Риф, казалось, заметил ее смущение и убрал руку со своей щеки, которая покраснела. Он слегка улыбнулся и благодарно кивнул.

— Спасибо, Боде, — тихо сказал он и повернулся к выделенным им помещениям. Боде отпустила его.

Принятая повернулась и пошла дальше в башню, ее мысли метались, как гроза. Она была так рассеянна, что не заметила двух Кайриэнцев, стоявших в противоположном конце зала и наблюдавших за ней — одну прекрасную Айз Седай из Голубой Айя в сопровождении обветренного менестреля; и дворянку в черном плаще, улыбающуюся от злорадства.

Боде ускорила шаг, направляясь в противоположном направлении. Она не думала о Рифе в таком ключе. Она  не  могла так думать о Рифе! Она думала о нем как… как о Мэте, как о брате. Нет, это была ложь. С тех пор как они встретились, она никогда не думала о нем как о брате. Так кем же она его видит?

В конце концов, Боде оказалась в саду с ивами, где она впервые встретилась с Рифом. Она поджала под себя ноги, села под ивой —  их  ивой, как говорила часть ее существа, и попыталась разобраться в своих мыслях.

* * *

Вертикальная вспышка света появилась у подножия Драконовой Горы и, повернувшись, осветила казармы Тар Валона. Риф без плаща и меча ворвался во Врата и побежал дальше. Местность вокруг массивного вулкана была ровной и травянистой, не такой, как лесистые горы, к которым он привык, но это должно было сработать. Сейчас ему просто нужно бежать.

Риф бежал, как олень, быстро и легко, его сапоги из мягкой кожи едва касались травы. Его мысли кружились, как буря, над Горами Тумана, которые разрушали фермы и разрушали города, и так он всегда поступал с такими мыслями. Он бежал-бежал от проблемы, пока не задохнулся и не успокоился, затем повернулся и побежал обратно, пока не нашел решение.

Риф наслаждался холодным осенним ветром, струившимся мимо него, запахом травы в воздухе, сияющим солнцем, согревавшим его на бегу. Он бежал и думал о том, что случилось. Почему Боде утешила его? Она твоя подруга. Почему такой интимный жест? Она просто действовала, не думая. Она не думала о чем-то подобном?!  Может быть, она заботится о тебе так же, как ты о ней?.

Риф, ошеломленный этой последней мыслью, споткнулся о кочку и остановился. Он тяжело дышал, стоя на коленях, его хлопковая рубашка пропиталась потом. Перед его мысленным взором промелькнул образ Боде, задыхающейся и потеющей. Он раздавил этот образ прежде, чем он успел полностью сформироваться.

Риф встал и пошел более спокойным шагом. Что я чувствую к Бодевин Коутон? Такой простой вопрос, но он заставил его почувствовать себя более запутанным, чем кролик, попавший в ловушку. Он ценил ее, это точно. И он уважал ее. После нескольких грубых первых встреч она приняла его, посмотрела на него,  а не только на черный мундир или булавку на воротнике. Он всегда понимал, что она привлекательна — какой мужчина этого не заметит? — и она была милой и теплой, но в то же время игривой. Она старалась подражать спокойствию Айз Седай и хорошо справлялась, но в ее больших, прекрасных темных глазах все еще светился огонек. И эти волосы, как темный сверкающий водопад.

Риф снова рванулся вперед, пытаясь обрести ясность, которую мог дать ему только бег.  Это не может быть правдой. Может. Ну, это не так. Она не чувствует того же. Она может. Что она увидит во мне? Что она уже видит? Только она это знает. Тогда спрашивай. Риф остановился, обдумывая это.

Он был охотником, учеником охотника, Посвященным Черной Башни; он был человеком действия. Все эти споры только сведут его с ума.  Я люблю ее, понял он (или, возможно, признался себе). В какой-то момент за последние несколько месяцев он влюбился. И влюбился по уши. При мысли об этом он покраснел до корней волос, и решимость его окрепла. Он должен был знать, есть ли у него шанс. Если нет, будет больно. Но он будет счастлив, как ее друг, как доверенное лицо, может быть, даже как Страж. И если бы у него был шанс, это было бы похоже на то счастье, которое проходит через  са’ангриал  .

Риф сжал кулаки и боролся со страхом, поднимавшимся в животе. В Последней Битве он сражался с Троллоками, а еще раньше сбивал медведей и горных кошек. Страх был естественным, управляемым. Он спросит. Когда придет время. Риф открыл Врата в свою комнату в Белой Башне и пробежал через них, планируя, когда (и как) спросить.

* * *

Боде боролась с мыслями о Рифе. Она не могла любить его, не так ли? Не так! Он был ее лучшим другом. Она поняла это добрых десять минут назад, и это потрясло ее мир. Айз Седай никогда не допустят романтических отношений между ней и Рифом. Но что будет, когда ты получишь шаль? Он не мог любить ее. Почему бы и нет? А если нет? Он всегда может быть твоим Стражем.

— Мучительно, правда? При звуке женского голоса Боде вздрогнула. Перед ней, сложив руки, стояла Айз Седай из Голубой Айя. Боде пискнула и подскочила в реверансе;  к Айз Седай всегда относятся с уважением! Голубая сестра отмахнулась от ее реверанса.

— Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе? — спросила она. Боде покачала головой и отошла в тень ивы. Айз Седай сидела с грацией королевы и удовлетворенно вздыхала, безмятежно закрыв глаза. Боде краем глаза наблюдала за ней, пытаясь вспомнить имя.

— Морейн, — произнесла она, почувствовав взгляд Боде. Боде вздрогнула, когда она поняла значение этого имени. Морейн Дамодред, Айз Седай, убившая двух Отрекшихся, сбежала из плена Элфиннов, спасенная ее братом —одним из трех Та’верен, чтобы сразиться с Темнным. Та, кто забрала Ранда, Мэта, Перрина и Эгвейн из Двуречья.

— Не стесняйся высказывать свое мнение, юная Бодевин, — сказала Морейн, все еще мирно закрыв глаза. — Твой брат освободил меня от Элфиннов —я очень неравнодушна к твоей семье. — Она посмотрела на Боде с мягкой улыбкой. — Скажи мне, что тебя беспокоит. — Она говорила так, будто уже знала.

Боде глубоко вздохнула. — Это… гм… — она попыталась обдумать свои слова. — Мой друг… он один из Посвященных Черной Башни, и я… я думаю, что я… — она не могла произнести это вслух. Это сделает все реальным. Настоящим.

— Ты любишь его, — закончила Морейн. Это был не вопрос, а утверждение. Факт, а не мнение. Боде мрачно кивнула.

— Это так очевидно? — спросила она.

Морейн добродушно усмехнулась.

— У меня самой есть опыт в любви. Это может сбивать с толку, причинять боль, разрушать разум. Но это делает жизнь стоящей. Это все, что поддерживало меня в здравом уме во время моего пребывания в башне Гэнджей. — Морейн на мгновение замолчала. — Он знает, что ты чувствуешь? — спросила она, и снова ее голос звучал так, будто она знала ответ.

Боде рассмеялась.

— Я едва знаю, что чувствую, — честно ответила она. Риф был мужчиной, более милым и добрым, чем большинство, но все же таким же тупоголовым, как у любой из них.

— Тогда убедись, что он знает, — просто сказала Морейн, поднимаясь на ноги. — Если он ответит на твои чувства, ты узнаешь, а если нет, что маловероятно, по крайней мере, ты будешь знать. И ваша дружба будет расти, благодаря этому.

Боде обдумала последнее утверждение. Она видела, как мужчины и женщины признавались в своих чувствах, когда росла в Эмондовом Лугу. Когда чувства не были взаимны, между ними оставалась дистанция, неловкость, от которой невозможно было избавиться. Она не была уверена, что сможет справиться с этим вместе с Рифом. Но Морейн была Айз Седай, и они не могли лгать. Они могли ошибаться, могли искажать правду, но  не лгать.

Боде поднялась и присела в реверансе с гораздо большей грацией, чем прежде.

— Спасибо за совет, Морейн Седай. — Морейн кивнула в ответ и вышла из сада. Ее Страж Том Меррилин следовал за ней, как тень.

Боде собралась с духом и направилась в свою комнату, ее спокойный вид скрывал вихрь вопросов. Когда спросить? И как?

На рассвете, через три дня после своего открытия возле горы Дракона, Риф стоял на территории Белой Башни, вызванный Лордом Галадом в сопровождении половины легиона Белоплащников. Галад стоял, как статуя, спокойный, невозмутимый и собранный. Риф чувствовал себя больным в этот момент, и был благодарен трюку игнорировать температуру. По крайней мере, он знал, что потеет от нервов, а не от жары.

Галад с мягкой улыбкой протянул руку молодому Посвященному. После минутного колебания Риф неловко улыбнулся в ответ и пожал ее.

— Спасибо, Риф, что рассказал мне о моем Даре, — сказал Галад. Два года назад подобное откровение вызвало бы переполох у кого угодно, особенно у Белоплащника, и даже после стольких перемен Риф не ожидал благодарности.

— Это нужно было сделать, — честно сказал Риф. Галад слегка улыбнулся в ответ.

— Что мне делать, чтобы научиться этому? — спросил лорд Дамодред. Риф положил руку на подбородок, тщательно обдумывая ответ. Галад уже бывал в Черной Башне и, по крайней мере, был знаком с Логайном и Теламонами. Риф заметил, что все Белоплащники готовы к отъезду.

— Я могу открыть Врата в Черную Башню. Пусть ваши люди проходят быстро, но осторожно; многие Аша’маны не забывают старых обид. Спросите Логайна и расскажите ему, что здесь произошло. Учитывая ваше положение, он, вероятно, назначит Аша’Мана Детям Света. Официально он, вероятно, будет эмиссаром, но он научит тебя тому, что нужно знать, чтобы справиться с собой. — Риф затаил дыхание, ожидая ответа Галада. Лорд Капитан-Командор одобрительно кивнул.

Риф схватил источник и сплел Врата на поле за главными воротами Черной Башни, достаточно широкие, чтобы два человека могли пройти бок о бок. Галад махнул рукой своим людям, которые начали проходить, лишь изредка бросая на них озабоченные или презрительные взгляды. Галад молча последовал за последним мужчиной. Он повернулся и отсалютовал Рифу, когда Врата закрылись.

Риф облегченно вздохнул. Поначалу вызов заставил его нервничать. Галад, возможно, хотел наказать его за «ложь» или даже убить. Но с другой стороны, Галад был не таким. Он всегда поступал правильно. Риф почувствовал прилив счастья от того, что у Детей Света наконец-то появился лидер с сильным моральным ориентиром.

Риф посмотрел на горизонт, солнце слабо светило над городским пейзажем. Было раннее утро, но он чувствовал себя измученным. Риф начал поворачиваться к крылу, в котором располагались специальные помещения и комнаты для гостей. Прежде чем его осенила идея. Боде обычно вставала в это время. Вместо этого он повернулся к крылу Принятых.

* * *

Боде закончила приводить в порядок свою комнату, это одна из немногих физических обязанностей, которые требовались от Принятых, и взглянула на себя в выцветшее зеркало. Она выглядела… обычной. Сегодня у нее были занятия по плетению, первые с тех пор, как она поняла, что влюблена в Рифа, и решила погрузиться в них. Забыть про свои тревоги на несколько часов.

Боде вышла из комнаты… и остановилась в изумлении. Он был здесь, словно вызванный ее мыслями. Мужчинам не запрещалось входить в крыло Принятых, но все еще было редкостью увидеть их здесь. Очевидно, Риф не знал или просто не придал этому значения. С этой милой улыбкой и глазами, похожими на небо, он выглядел идеально.

— Доброе утро, — поздоровался он.

Боде одарила его кокетливой улыбкой.

— Доброе утро, — ответила она. Риф почесал затылок.

— Ты была права, — сказал он. Боде пожала плечами.

— Обычно да. Ты должен быть более конкретным. — Риф усмехнулся ее шутке.

— Галад попросил меня придти сегодня на место для Перемещений. Он хочет научиться направлять. Он не злился. Просто… принял. — Риф улыбнулся еще шире. — И он немного благодарен, — добавил он.

На этот раз Боде улыбнулась более искренне, и ткнула пальцем ему в лицо.

— Я же тебе говорила, — пропела она и мягко прижалась к его носу. Лицо Рифа покраснело от ее близости, но улыбка осталась.

— Не хотите ли прогуляться со мной по городу? — спросил он. — Просто поговорить?

Боде приподняла бровь и неохотно покачала головой.

— Принятым не позволено покидать территорию Башни без сопровождения, — объяснила она. Ее улыбка вернулась. — Кроме того, я еще не завтракала. — Как будто в ответ на ее слова у Рифа заурчало в животе. — И, очевидно, ты тоже, — сказала она. Риф смущенно пожал плечами.

Боде хихикнула, взяла его за руку и повела в столовую.

* * *

Карл Завьер, Посвященный в Черной Башне и наследник знатной семьи Завьер, безуспешно пытался обуздать свой вспыльчивый характер. Этот выскочка Арасон выставил его дураком, обыкновенным дураком! В тот день, когда он увидел, как этот маленький вредитель ведет себя с девчонкой из Двуречья, он пришел прямо к Амерлин, чтобы рассказать об этом зрелище. Она отказалась встретиться с ним, поэтому сообщение было передано ее Хранительнице Летописей, которая еще не передала его.

С тех пор Завьер возвращался каждое утро. Он был дворянином Кайриэна, его нельзя игнорировать! Хранительница, наконец посмотрела на него ледяным взглядом Айз Седай. Она встала, держа в руке пачку бумаг, и вошла в кабинет Амерлин, не сказав ему ни слова. Добрых десять минут спустя она открыла дверь.

— Престол Амерлин будет говорить с тобой, — сказала она таким же холодным тоном, как и ее взгляд.

Завьер сдержал язвительный ответ и прошел мимо нее. Они заставили его ждать несколько дней, а потом впустили, как слугу?! Завьер снова попытался обуздать свой гнев, но с не бОльшим успехом, чем раньше. Он был дворянином Кайриэна и с самого рождения был воспитан, чтобы играть в Игры Домов даже во сне. Он не хотел, чтобы они добрались и до него.

Престол Амерлин, Певара Седай, заканчивала важное письмо, когда он вошел. Не обращая на него внимания, она подписала документ, запечатала его и протянула Хранительнице, пробормотав инструкции. Только тогда она обратилась к нему — еще один акт Даэс Дей’мар.

— Мне… сообщили, что у вас есть жалоба на одного из ваших, — сказала Певара холодным тоном, в котором слышалось неодобрение. Завьер набрал в грудь воздуха, чтобы объяснить, но Амерлин подняла руку, требуя тишины; у него не было выбора, кроме как подчиниться.

— Расскажите мне только о том, что вы видели. Не пытайтесь преувеличивать. Я узнаю, если ты это сделаешь. — Она впилась в него ледяным, стальным взглядом, который он видел только от нее, и он не сомневался, что она узнает.

Завьер объяснил, что видел: «Арасон сразился на дуэли с Лордом Капитан-Командором Галадедридом, а затем испытал его. Принятая Бодевин Коутон проводила его обратно в Башню и утешала его. Оба держали друг друга за руки очень тепло, даже любовно.» Он подавил злую усмешку, когда закончил, ожидая, что Певара Седай тут же назначит знаменитое наказание Айз Седай.

Певара Седай одарила Завьера спокойным взглядом, совершенно не изменившимся после его доклада.

— Увлекательный рассказ, — сказала она с сарказмом в голосе, — и не для Престола Амерлин. Если вы хотите сообщить о Принятой, вы должны были пойти к Наставнице Послушниц. А что касается Посвященного, я полагаю, это тоже ее дело, пока вы здесь. А теперь, — она встала со своего места, — если вы не возражаете, у меня есть другие дела.

Певара Седай вышла из комнаты с грациозной элегантностью, оставив Завьера с разинутым ртом.

* * *

Несмотря на прекрасное утро, проведенное за завтраком с Рифом, день Боде быстро испортился. Ее занятия становились все более напряженными, у нее не было времени наблюдать за Рифом на площадке для фехтования (времяпрепровождение, которым она наслаждалась), когда ее вызвали к Наставнице Послушниц Тиане Нозель.

Судя по всему, до Тианы дошли слухи о ней и Рифе, и она была недовольна ситуацией. Принятые должны держаться в стороне от мужчин и сосредоточиться на учебе, тем более, что они переживут любых друзей, которые не будут Айз Седай.

Боде привела довод, что дружба с Рифом (и это было все, что она могла признать) была тогда идеальной, поскольку он, скорее всего, проживет столько же, сколько и она. Это заставило Тиану задуматься, но она все равно наказала Боде за то, что она нарушила обычай Башни, заставив ее мыть кастрюли на кухне, — работа, которая продолжалась и после наступления темноты. И что еще хуже, она подслушала, что Рифу приказали уничтожить остатки недостроенного Дворца Элайды в одиночку, наказание, которое должно было длиться несколько дней.

Другими словами, Боде устала, ее руки покрылись волдырями и болели, и она откровенно говоря, находилась на грани своего привычного хладнокровия.

Боде, спотыкаясь, поднялась в свою комнату и во второй раз за день была удивлена появлением Рифа у ее двери, не только его присутствием, но и самим его состоянием. Мундир Рифа, обычно безупречный, был помят и покрыт пылью. Его лицо было грязным, с потеками пота на пыльном лице. Его глаза потускнели от усталости. И все же, несмотря на все это, он все еще улыбался ей.

Боде поправила прядь волос большим и указательным пальцами. Вероятно, она выглядела немногим лучше него. С этой случайной мыслью напряжение наконец достигло своего пика, самого предела того, с чем она могла справиться. Боде чуть не заплакала, и это, должно быть, отразилось на ее лице. Риф бросился к ней и заключил в крепкие объятия, на которые она с радостью ответила. Он гладил ее по волосам и шептал слова утешения, точно так же, как какая-то маленькая часть ее помнила, как это делали возлюбленные в Эмондовом Лугу.

Через несколько мгновений Боде успокоилась и выругала себя. Она была Принятой в Белой Башне, а не какой-то влюбленной деревенской девушкой, которую нужно утешать! Она отстранилась, собираясь отчитать Рифа за то, что он решил утешить ее, но один взгляд в эти красивые, усталые глаза заставил ее прикусить язык.

Выражение лица Рифа стало печальным, когда она посмотрела на него.

— Прости, Боде, — только и сказал он. Боде побледнела, думая, что каким-то образом он прочитал ее мысли. — Я хотел, чтобы у тебя был хороший день, но все, что я сделал, это все испортил.

Боде задумалась на мгновение.

— Как? — спросила она. Лицо Рифа исказилось, словно ему было больно.

— Люди видели нас после того, как я проверил Галада. Они восприняли это как романтику и действовали соответственно. Я поставил тебя в такое положение, что тебя наказали, — сказал он, держа ее покрасневшие руки в своих, — и прошу прощения. — Он отпустил ее и склонил голову. — Пожалуйста, прости меня, — прошептал он.

Боде почувствовала, как в ней нарастает желание защитить его, смешанное с легким гневом. Она не позволит ему взять всю вину на себя.

— Риф, это я с тобой так поступила, — сказала она, демонстрируя выносливость, о которой даже не подозревала. — Это не только твоя вина, но и моя тоже.

Риф недоверчиво посмотрел на нее и благодарно улыбнулся. Он положил руку ей на щеку, и его глаза… загорелись. Он притянул ее к себе, очень нежно… и поцеловал! Боде была потрясена. Несколько мгновений они стояли так и наслаждались блаженством. Затем Риф напрягся и отстранился, его лицо посерело от страха.

— О, Свет! Боде, прости, я… я… я не знаю, зачем я это сделал, я… — Боде прервала его еще одним поцелуем, таким же успокаивающим, как и предыдущий. Она отстранилась и захихикала, увидев ошеломленное выражение лица Рифа. — Т-ты не… злишься? — нерешительно спросил он.

Боде усмехнулась.

— Я уже давно хотела, чтобы ты это сделал, — честно ответила она. — Или еще лучше — сделать это с тобой. Боде поняла, что они крепко держатся друг за друга прямо посередине крыла Принятых.

Боде отстранилась и поцеловал Рифа в щеку.

— Увидимся завтра, — прошептала она ему на ухо. Когда она вошла в свою комнату, то оглянулась. — Не забудь принять душ, — она быстро закрыла дверь и прислонилась к ней. Риф тоже заботился о ней! Если бы она не так устала, то завизжала бы от радости.

* * *

Риф бесшумно пробежал через Белую Башню и заперся в своей комнате. Боде тоже заботилась о нем! Он быстро сплел стража от подслушивания и закричал от радости во всю силу своих легких, затем позволил потокам рассеяться. Потом он почувствовал какой-то неприятный запах. Он снова принюхался и понял, что потом пахнет от него самого.

Может, ванна — неплохая идея.

* * *

Элле Финли сидела на кровати, из ее глаз текли слезы. Почти не задумываясь, она провела пальцами по своим светлым волосам, что было странным для девушки из Двуречья. Ее заменили! При этой мысли ее сердце пронзила боль.

Элле из Двуречья, с одной из отдаленных ферм, и входила в число четырнадцати, завербованных Верин Седай и Алланой Седай. Во время раскола в Башне они с Боде были вместе Послушницами и быстро подружились. Потом, после воссоединения в Башне, они вместе прошли испытание на Принятых, и вместе учились, их дружба стала крепче, чем когда-либо.

Потом пришел он … Арасон. На занятиях они пытались установить связь в круге, а потом, как вспышка, проводили все свое время вместе. Боде теперь редко проводила время с Элле. Как будто ее вообще не существовало. Эта шерстяная голова в черном мундире, размахивающая мечом заняла ее место в сердце Боде.

Когда им в наказание поручили работу по дому, предназначенную для того, чтобы разлучить их, Элле снова обрела надежду. Боде будет измучена и одинока, ей понадобится плечо, чтобы поплакать.

Но Элле пришла слишком поздно. Арасон был уже там, обнимая ее. Они разговаривали, и он… поцеловал ее! Она поцеловала его! Элле почувствовала, как гнев затопил ее вены, сжигая печаль. Это несправедливо! Боде была ее первым другом!

Элле попробовала упражнения для Послушниц, пытаясь успокоиться. Обычай Башни — об этом надо было доложить. Элле забралась в постель и плотнее закуталась в одеяло. Утром она отправится к Тиане.

Пот струился по лицу Рифа, когда он сосредоточил плетения Земли и Огня на окружающих его каменных стенах. «Кирпич за кирпичом», — приказала Айз Седай. В наказание за «вмешательство в учебу Принятых» он должен был разобрать этот проклятый, незавершенный Дворец кирпич за кровавымкирпичом.

Это плетение для разрушения камня было одним из самых простых в арсенале Черной Башни, ему обучали каждого Солдата для тренировки и очистки камней с территории Башни. Ему просто не повезло, что плетение состояло из его самых слабых сил. Его грубая сила в саидин компенсировала разницу, но это все еще приводило в замешательство. Это было похоже на то, что Айз Седай точно знали, как сделать его наказание трудным. С другой стороны, они, вероятно, так и сделали.

Риф тяжело дыша, отпустил Источник, упершись руками в колени, чтобы восстановить дыхание, и разочарование бурлило внутри обычно приятного бывшего охотника. То, что он рассказал Боде о своем начале в Черной Башне, было правдой. Сослуживцы издевались над ним в течение нескольких недель после того, как он начал направлять Силу за то, что был слаб в Силах, в которых были сильны все остальные мужчины, его Сила вместо этого была в Воде и Воздухе. Иногда его действительно называли «девчушкой». По иронии судьбы, это привело к его дружбе с Андролом, которого раньше называли «пажом».

Поначалу оскорбления его не слишком беспокоили, но в конце концов он устал от них. Он бросил вызов Посвященным, которые вели борьбу за булавку с Драконом, неофициальный воздушный бой, чтобы уладить споры между людьми низкого ранга. Мазрим Таим закрывал глаза на эту практику, вероятно надеясь, что она отсеет слабых, и Логайн все еще позволял это.

Риф усмехнулся при воспоминании о драке. Таим запретил экспериментировать с Силой, если только ты не был одним из его «маленьких приятелей», но многие все равно решили это сделать. Риф был одним из них и разработал несколько собственных плетений, которые использовали почти исключительно Воду и Воздух. Естественно, во время такого боя его противник использовал в основном Землю и Огонь, плетения, которые Риф запомнил как часть обучения Солдата. Плетения Рифа были неожиданными, неортодоксальными и часто довольно мощными. Риф с легкостью одолел своего противника благодаря пруду возле площадки для поединков.

После боя никто не смеялся над ним или над кем-либо еще, кто отдавал предпочтение «женским» силам. Эта мысль заставила Рифа удовлетворенно вздохнуть, его разочарование утонуло в реках памяти. Он поморщился и снова посмотрел на стены. Внутренний покой не делал это наказание менее неприятным. Особенно когда толпа Красных сестер следит за каждым его движением.

Риф искал пустоту, трюк, которому его научили дяди на охоте—они называли это «тишиной"—и почувствовал Источник. Он схватился за него, как будто боролся с разъяренным кабаном (это случилось; долгая история), и упивался конфликтом; чистая грубая ярость саидин легко затмевала остатки его разочарования. Он применил плетение разрушающее камень и обрушил половину стены. С половиной дворца он покончил чуть больше чем за целый день работы. Не слишком потрепанный.

Риф двинулся дальше, мысли о Боде поднимали ему настроение. Он был вне себя от радости из-за событий прошлой ночи. Боде ответила на его чувства! Восторг пронесся по краю пустоты, почти разрушая равновесие и его вместе с ним. Он отпустил Источник и подавил радостный крик. Не хорошо, если его «кураторы» станут еще более подозрительными.

Риф ухватил Источник и продолжил свою работу. Чем скорее он достигнет своей нормы, тем скорее увидит Боде.

* * *

Ирелла решительно зашагала через двор к бывшему дворцу, и слабый гул эхом отдавался от места наказания Посвященного. Принятые удивлялись, почему это пятно на территории Белой Башни осталось после нападения Шончан, но это больше не имело значения. Айз Седай прекрасно использовали его.

Ирелла подошла к Красным сестрам, чтобы присмотреть за Посвященным и присела в реверансе.

— Говори, дитя, — сказала одна из Красных, заставив Иреллу подавить улыбку.

— Кариандре Седай вызвала Посвященного, Айз Седай, — сообщила она как можно спокойнее. Из-за их положения в Черной Башне было решено, что Посвященные будут находиться под присмотром Наставницы Послушниц, как это делали Принятые. Тем не менее, другим Айз Седай было разрешено вызывать их, чтобы проверить свои знания и заполнить пробелы, которые были найдены. Красные остались холодны и кивнули, указывая ей на мужчину (она отказывалась называть его по имени! Мужчина, направляющий саидин не заслужил такого!)

Ирелла направилась к нему и позволила себе слегка улыбнуться. Когда она приблизилась ко дворцу, который вскоре превратится в руины, приглушенный гул работы Посвященного стал резче. Ирелла подавила в себе тревогу, что оказалась так близко от мужчины, направляющего саидин. Пока она размышляла над тем, что скажет, стараясь вложить в слова как можно больше яда, рядом с ней рухнула стена. Ирелла взвизгнула и упала.

— О Свет, прости меня! — крикнул кто-то. Ирелла открыла глаза и увидела стоявшего над ней Посвященного. Потребовалось целых три секунды, чтобы заметить ее руку, вывернутую под странным углом, и боль пронзила ее. Ирелла подавила крик, слезы хлынули по ее щекам, но она лишь издала мучительный стон.

И как только он подошел, боль исчезла, сменившись лихорадочным теплом. Она почувствовала чью-то руку на лбу. Это было Исцеление, и оно пришло от… от него?! Посвященный улыбнулся ей очаровательной, тошнотворно искренней улыбкой.

— Вот так, Ирелла. Чувствуешь себя лучше? — Он знал ее имя?

Ирелла отпрянула назад и встала, сердито нахмурившись.

— Тебя вызвала Кариандре Седай из Красной Айя, — ядовито выплюнула она. — Иди за мной! С этими словами она повернулась и пошла обратно, не заботясь о том, что он может не последовать за ней. Она замедлила шаг рядом с Красными сестрами, которые смотрели на нее критическим взглядом. Она поняла, что утратила достоинство, которое все Принятые должны были сохранять. Ирелла прикусила губу и продолжила идти, отчаянно пытаясь спасти хоть что-то.

* * *

Морейн скользнула вниз по лестнице, ведущей в покои Айя, за ней последовал Том. Многие считали, что менестрель — странный выбор для Стража, особенно после Лана, но Морейн прекрасно понимала, насколько он искусен и надежен. Кроме того, она никогда не оставит мужа без присмотра.

Любопытство промелькнуло в их узах, и Морейн повернула голову. Одного из Посвященных вели в Башню, в комнаты Красной Айя. Морейн заметила, что слухи о нем и юной Бодевин ходили только о самом Посвященном. Он казался спокойным, но выражение его лица было нервным, как будто он не был уверен в себе.

Морейн продолжила путь после того, как Принятая, провожавшая его в комнаты Красных сестер, сделала реверанс. Она немного подождала, потом повернулась и пошла за ними. У Морейн были хорошие инстинкты, но страх, который она чувствовала, был чем-то другим, чем-то большим. На ум пришло путешествие через тер’ангриал в Руидине, возможность того, что произойдет. И ее инстинкты кричали, что все это может закончиться очень плохо.

* * *

Риф нервно сглотнул, когда Ирелла (он был уверен, что так ее звали) повела его через помещения Красной Айя. Он должен был признать, что они гордились своей идентичностью. Плитки пола были покрыты алой глазурью с редкими белыми пятнами, почти как кровь, а на дверях красовалась алая отделка, украшенная пламенем Тар Валона. Почему-то даже факелы горели красным.

Ирелла наконец остановилась у какой-то двери, повернулась и вышла. Внезапный уход женщины и тревожная улыбка, с которой она уходила, не успокоили его нервов, и он ухватился за Источник, спокойствие пустоты немного помогло, а бушующий шторм саидинуменьшил его страх. Он постучал три раза, и ему ответили. Он вошел, чтобы найти ту, которую принял за Кариандре Седай.

Она была хороша собой, если не красавицей, с коротко остриженными темными волосами, темными глазами и бледной кожей. Он был почти уверен, что она Гэалданка, но не наверняка. Национальности всегда доставляли ему неприятности, люди, по его мнению, были просто людьми. Женщина сохраняла холодное выражение лица, и у него возникло ощущение, что она сдерживает хмурый взгляд. Или, возможно, отвращение.

Кариандре жестом подозвала его, и он неохотно подчинился. Она начала кружить вокруг него, как горный кот вокруг раненого оленя. На краю пустоты промелькнул страх. Красная Айя охотилась на мужчин, которые могли направлять, таких, как он, но очищение саидин, также, как и пакт ал’Вир, сделало эту основную цель бесполезной. Что ей от него нужно?

— Я слышала, что вы сблизились с одной из Принятых в Башне, — холодно сказала она. Она имела в виду только Боде. Риф мысленно проклял склонность сплетников преувеличивать. По некоторым слухам, они сами выставляли напоказ свою любовь. Риф сосредоточился на саидин и ничего не сказал; лучше ничего не говорить ни о себе, ни о Боде.

— Не важно, ответишь ты или нет, — холодно сказала она, словно прочитав его мысли. — я знаю правду. Один из ваших рассказал мне все.

«Завьер», — с горечью подумал Риф. Может быть, не стоило унижать бывшего дворянина.

— Наши Принятые должны быть сосредоточены на учебе, — продолжала она, — и у них нет времени на легкомысленные романы. Ты перестанешь встречаться с этой девушкой, Арасон. — Взгляд Кариандре показал, что это не просьба.

— Нет, — без колебаний ответил Риф. Глаза Кариандре расширились, словно это было последнее, что она ожидала услышать.

— Ты смеешь… — начала она, но Риф оборвал ее.

— Да, смею, — сказал он холодным от пустоты голосом. — Меня прислали сюда учиться, но моя личная жизнь не касается ни одной Айз Седай, кроме Наставницы Послушниц или Престола Амерлин. Боде отлично учится, и каждый предмет она изучает с таким рвением, которое меня поражает. Честно говоря, я не понимаю, почему она еще не получила шаль.

Риф внутренне содрогнулся от этого последнего замечания; было неразумно раздражать эту женщину, но потом он понял, что на самом деле ему все равно. Он говорил правду.

— Не вызывай меня снова, — предупредил он, — и не вымещай свою злобу на Боде. — Он расправил плечи, на добрых три дюйма выше Кариандре, и посмотрел ей прямо в глаза со всей возможной угрозой. — Или тебе не понравятся последствия.

Риф хотел обойти Кариандре, но внезапное покалывание кожи остановило его. Кариандре обняла источник. Она посмотрела на него с гораздо большей злобой, чем он на нее, и положила ладонь ему на лоб. Риф задохнулся, когда ощущение саидар обвилось вокруг него, через него и внутри него, как паук, обвивающий муху в своей паутине. На задворках его сознания возник тугой клубок эмоций, наполненный презрением, яростью и едва заметным оттенком гордости.

Риф побледнел, когда ужас почти разрушил пустоту.

— Ты связала меня… — прошептал он. Кариандре самодовольно улыбнулась. Риф почувствовал, как мощная сила пронзила Узы, заставляя его повиноваться.

— Ты сделаешь, как тебе говорят, — строго сказала она. — Разбей девушке сердце и больше никогда с ней не разговаривай. — Риф с отвращением сжал руки; даже в пустоте, из глаз его скатилась одинокая слеза.

* * *

Морейн слышала все. Ее трюк с подслушиванием действительно пригодился в такие моменты. Она потянулась к двери, но Том удержал ее. Хорошо, что он это сделал, потому что дверь взорвалась. Кариандре вылетела и врезалась в противоположную стену. Рифтен шагал между кусками дерева, разбросанными по коридору, холодная ярость была в каждой линии его тела. Как метель в «снежном шаре».

— Отпусти меня, — потребовал он. — Сейчас же! — Тот факт, что он кричал, направляя крик, означал насколько он был в ярости. Кариандре сплюнула кровь и встала, ее самодовольное выражение лица противоречило страху в глазах. Мальчик, должно быть, поставил щит между Источником и женщиной. В коридор хлынули Красные сестры, все сияло светом саидар. Морейн обняла источник и потянулась к своему ангриалу, она использовала плетение усиливающее голос.

— Оставь его, — приказала она. — Послушай, что он скажет! — Рифтен, казалось, ничего не слышал, но никто из Красных не атаковал. Морейн, возможно, и была слабее с тех пор, как вернулась от Элфиннов, но ее репутация и положение, были выше, чем у этих женщин.

Кариандре ухмыльнулась еще шире.

— Что ты будешь делать, мальчик? Если ты убьешь меня, Красная Айя уничтожит тебя. — Она сказала это с такой уверенностью, но Морейн чувствовала, что она пытается убедить в этом себя. Поза Рифтена стала еще более напряженной, резко контрастируя с обычным добродушием мальчика.

— Ты связала меня Узами без разрешения, — сказал он, заставив ахнуть Красных сестер. — Ты отрицаешь это? — спросил он. Молчание Кариандре было достаточным ответом. Красная сестра оторвалась от земли, застыв в потоке Воздуха. — В детстве я научился разделывать животных. Отпусти меня, Кариандре, или я сдеру с тебя шкуру, как с зайца!

Морейн почувствовала страх. Он не шутил!

— Отпусти мальчика, — сказала еще одна Красная сестра, с лицом, лишенным возраста. — То, что он сделал, не заслуживает этого.

— Кариандре повернулась к ней, глаза ее горели яростью и… смущением.

— Он вмешался в дела Принятых. Он не может выйти из-под контроля, — возразила она.

— Это, — спокойно ответила Морейн, — решать Наставнице Послушниц или Престолу Амерлин. Не тебе, Кариандре. — Многие Красные кивнули, хотя и неохотно. Морейн терпеть не могла, когда Айя поворачивается против своих, даже Красная, но действия Кариандре были непростительны.

— Отпусти Узы, Кариандре, — приказала она, шагнув вперед. Часть ее заметила, что многие Красные слегка напряглись, что у Айз Седай было равносильно крику поддержки. — Тот, кто обладает властью, все уладит.

Морейн посмотрела в холодные глаза Рифтена.

— Отпусти ее, — приказала она. — Клянусь тебе, она предстанет перед судом за то, что сделала. — Айз Седай не могла лгать и была связана клятвой; он знал это. Том шагнул вперед.

— Парень, я провел большую часть последних десяти лет, не доверяя ни одной Айз Седай. Но если кому-то можно доверять, так это Морейн Седай. Клянусь.

Рифтен подозрительно прищурился, но, видимо, ее имя привлекло его внимание. Кариандре упала на землю, и ярость покинула Рифтена, оставив только усталость и… может быть печаль? Он прислонился к стене и с тяжелым вздохом опустил голову. Морейн показалось, что она увидела, упавшую слезу.

Морейн подошла к Кариандре.

— Отпусти мальчика, — снова приказала она, на этот раз более настойчиво. — Сейчас.

Кариандре выпрямилась, ее рост давал ей некоторое преимущество. Но когда она посмотрела на свою Айя, то не увидела поддержки. Совсем. Она нахмурилась от отвращения, и сияние саидар окружило ее. Узы на мгновение появились и растворились, как чернила в реке. Рифтен облегченно вздохнул. Морейн демонстративно ушла, не поблагодарив и не сказав ни слова.

Том взял Рифтена за плечо и повел за собой. Красные охраняли и сопровождали Кариандре. Морейн скользнула вниз по лестнице, как будто ничего не случилось. У нее было дело, требующее ухода.

* * *

Боде сидела в одном из общих помещений Белой Башни и формировала семьдесят второе тестовое плетение, несмотря на мурашки по всей коже. Лиане Седай научила ее плетениям, и Грегор, другой Посвященный, который ей действительно нравился, согласился помочь ей в обучении. Салдеец оставался бесстрастным, но он действительно умел отвлекать ее, не причиняя боли. Несмотря на все усилия Грегора, она дважды закончила плетение и была довольна своим успехом.

Как только она закончила плетение, в стенах Башни послышалось объявление, усиленное саидар.

— Кариандре Седай вызвана на суд. Все сестры и Принятые, и Посвященные посланники должны обязательно присутствовать.

Боде обменялась взглядом с Грегором, который, как всегда, казался бесстрастным, встала и последовала за толпой в Зал Башни. Войдя в Зал, Боде была ошеломлена видом Кариандре из Красной Айя, стоявшей на коленях перед Амерлин и Советом Восседающих от каждой Айя. Сердце Боде сжалось при виде Рифа, стоявшего рядом с ней, Морейн Седай и Тома напротив. Аша’Ман Андрол стоял рядом с Певарой Седай, в его глазах читалось неодобрение.

Хранительница Летописей встала и начала процедуру Суда над Айз Седай, повторяя все остальные формальности.

— Почему эта сестра предстала перед залом? — провозгласила Певара Седай. Еще одна часть обычая.

Морейн шагнула вперед, чтобы обратиться к Совету Восседающих.

— Кариандре нарушила как древние, так и современные обычаи. Она связала Посвященного Рифтена Арасона Узами Стража без разрешения и пыталась заставить его разорвать узы дружбы, которые она не одобряет. — Боде подавила вздох потрясения. «Риф был связан Узами?»

— В отместку и в ярости, — невозмутимо продолжала Морейн, — Рифтен напал на нее и удерживал щит. Она разорвала Узы, и они оба предстали перед судом. — Морейн отступила назад. Амерлин обратилась к Кариандре, ее взгляд был полон разочарования.

— Вы опровергаете эти преступления? — спросила она таким стальным голосом, какого Боде никогда не слышала. Кариандре застыла, но голос ее звучал ясно.

— Нет, — почти выплюнула она. — Этот мальчишка развлекался с Принятой и насмехался над обычаями нашей Башни. Его нужно подчинить. — Она произнесла эти слова так, словно его действия угрожали ей лично.

— И ты считаешь, что это оправдывает твои действия? — Холодно спросила Певара, словно ругая ребенка за то, что он издевается над ее братьями и сестрами. Вопрос был встречен молчанием под суровым взглядом Амерлин.

Восседающая от Голубых встала и призвала к Суду. Вскоре, Серая сестра провозгласила Закон, а также записи и последствия аналогичного происшествия много десятилетий назад и условия нарушения пакта аАл’Вир. После быстрого голосования было достигнуто Малое Согласие. Через несколько минут Кариандре приговорили к десяти годам на ферме за пределами Тар Валона, запретив направлять, и выпроводили.

— Теперь о мальчике, Морейн? — Сказала Певара. — Ты сказала, что он напал на Кариандре в отместку?

Морейн подошла к Совету Восседающих.

— Я буду уважать Ваше решение, — сказала она, — но я бы предложила. С мальчиком поступили несправедливо, независимо от его проступков. И хотя его ответ был жестоким, это было также понятно, учитывая то, что произошло. Если не считать этого инцидента, он был исключительно вежлив со всеми в Белой Башне, от Айз Седай до слуг.

Певара молча кивнула, соглашаясь с ее замечаниями.

— Что ты предлагаешь, Морейн Седай? — спросила Восседающая от Красной Айя.

— Я бы попросила вернуть мальчика к его нынешним обязанностям без дальнейшего наказания. Он благороден и теперь не причинит беспокойства, когда приговор уже вынесен. С этими словами Морейн отступила, чтобы принять решение Совета.

Певара повернулась к Андролу.

— Аша’Ман Андрол, как представитель Черной Башни в этом деле, что бы Вы посоветовали?

Андрол шагнул вперед.

— Никто из нас не хотел бы конфликта между Башнями. То, что было сделано сегодня, было единичным случаем и не требует борьбы между нами, величайшими державами западных земель. Морейн Седай права: я лично знаю Арасона, он благородный и вежливый молодой человек. Думаю, он не будет на это обижаться. Я также прошу, чтобы он больше не подвергался наказанию. — С этими словами он отступил назад.

Лицо Боде оставалось спокойным, но внутри у нее все сжалось. Она сдержала дрожь, ожидая, что все откажутся от этой идеи и потребуют наказания за нападение на Айз Седай. Что они потребуют Укрощения. В любом другом случае, она ожидала бы криков и ярости, но только не с Айз Седай. Чего она тоже не ожидала, так это их молчания. И кивок Престола Амерлин. И это был проблеск улыбки?

— Рифтен Арасон, — объявила она. Риф поднял голову и посмотрел на нее, на его лице не было никаких эмоций. — Ты вернешься к своим обязанностям по очистке дворца Элайды, — приказала она. — И вы сделаете это с величайшей поспешностью. — Риф сглотнул и кивнул в знак согласия.

Хранительница Летописей объявила об окончании собрания, Айз Седай вернулись к своим делам, а Принятые на занятия. Морейн вышла, остановившись лишь для того, чтобы улыбнуться Боде. Боде встала, голова у нее шла кругом после Суда.

Что только что произошло? — Спросила она себя.

* * *

Певара сидела за дубовым письменным столом, Айз Седай была спокойна до глубины души. Тесан стояла справа от нее, лицо ее было ледяным и безмятежным, каким может быть любая Белая. И перед ней стояла, возможно, самая известная женщина в новейшей истории Белой Башни — Морейн Дамодред.

— Чего ты хочешь, Морейн? — Спросила Певара. — Я пропустила твою речь мимо ушей, потому что это было правильно. — С момента своего неожиданного возвышения, Певара бросила вызов многим законам и обычаям Белой Башни, с помощью Кадсуане и Андрола, чтобы искоренить застой, который мешал общей цели Белой Башни. Она не была лично знакома с покойной Эгвейн ал’Вир, но ее работа в этом отношении заслужила уважение Певары. Из нее получилась превосходная Амерлин, несмотря на то, что она недолго пробыла в этом статусе. — Чего еще ты можешь желать?

Морейн едва заметно улыбнулась.

— Перед тем как Арасон… вспылил, он высказал Кариандре замечание, которое я не могу не продолжить, — Певара удивленно подняла бровь.

— Почему мы не возвысили Бодевин Коутон до получения шали? — Спросила Морейн.

* * *

Через неделю после Суда над Кариандре Боде и Риф шли из крыла Принятых на завтрак. После Суда Риф пребывал в подавленном настроении, но постепенно пришел в себя, отчасти благодаря тому, что завершил наказание через два дня после вынесения приговора. Боде была просто благодарна, что все прошло так гладко, и она вернула друга (или кем бы он ни был, никто не знал).

Словно по сигналу, Тиана подошла, неся шаль.

— Бодевин Коутон, — нараспев произнесла она, — тебя вызывают, для Испытания на Шаль Айз Седай. Свет сохранит тебя в целости и сохранности.

Перед маленькой хижиной, расположенной у подножия горы Дракона, гораздо ближе, чем кто-либо другой осмеливался жить, одинокая фигура колола дрова. Мужчина был довольно высоким и широкоплечим, с коротко подстриженными черными волосами и голубыми глазами, с небольшой бородкой, закрывающей подбородок и верхнюю губу. Многие назвали бы его довольно красивым.

Ранд ал’Тор вытер пот со лба и начал складывать дрова у двери своего дома. Даже спустя восемь месяцев он удивлялся, что ему вернули руку. Ранд осмотрел лезвие и подумал, что оно уже заточено. Со времени Последней Битвы он понял, что, хотя больше не может направлять, он может навязать свою волю миру, как Ходящий по снам в Тел’аран’роиде . Но были еще вещи, которые он любил делать вручную; это помогало ему оставаться смиренным.

Ранд поставил топор на место у двери и вошел в дом. Внутри деревянные стены были покрыты заметками и рисунками Эпохи Легенд, почерпнутыми из воспоминаний Льюса Тэрина, его собственных воспоминаний. Ранд решил после своей «смерти» сделать мир лучше, и Башни Белая и Черная были лучшим способом.

Несколько тетрадей в кожаных переплетах, украшенных древним символом Айз Седай, были заполнены описаниями и иллюстрациями тер’ангриалов, утраченных Талантов, забытых плетений (по крайней мере, для мужчин этого времени) и множества других применений Единой Силы, которую он оставил на попечение тех, кому он доверил не злоупотреблять ими.

Ранд взял в руки рисунок одного из таких людей, которого он видел в Черной Башне, а совсем недавно и в Белой: молодого человека с открытым и честным лицом. Его звали Рифтен. Ранд слегка улыбнулся. Молодой человек был силен и талантлив, но не считал это важным. Не считал власть важной. Только его семья и одна девушка.

Ранд положил рисунок обратно на стол и взял мешок из плотного темного материала. Он вышел из дома, запер его на ключ и исчез, словно его там никогда и не было. У него была работа.

* * *

Наставница Послушниц Тиана Седай повела Боде к узкой лестнице, которая спиралью уходила в основание Белой Башни. После почти двух лет обучения она должна была пройти Испытание на Шаль. Она, Боде Коутон, должна была пройти Испытание на Шаль?! Это казалось невозможным, словно она вот-вот проснется в своей постели в Двуречье и увидит, как Мэт, Ранд и Перрин попадут в неприятности из-за нее и ее сестер.

Страх внезапно охватил ее сердце. Что, если она не готова? Она и раньше участвовала в соревнованиях по плетению, когда ее отвлекали, но кто знает, что повлечет за собой Испытание. Отвлекающие действия Грегора, скорее всего оказались не на высоте. В памяти всплыло воспоминание о разговоре с Грегором на последней тренировке три дня назад.

— А что, если я недостаточно хороша в плетениях? — Спросила Боде. Грегор улыбнулся и откашлялся, чтобы привлечь ее внимание.

— Каждый мужчина и каждая женщина, которые сталкивались с каким-либо испытанием, чувствовали это, — сказал он. — Даже самые уверенные в себе, борются со страхом. — Салдеец сложил пальцы домиком. — Но я верю, что ты готова, девочка. — Он снова улыбнулся, глядя куда-то вдаль. — И я не единственный, кто это знает.

Боде обернулась и увидела приближающегося Рифа, полного оптимизма и радости.

Они верили в нее, в девочку из крошечной деревушки Эмондов Луг. Из той же деревни, что и самая могущественная Айз Седай за столетия и самая последняя Престол Амерлин. Боде подавила страх и вновь надела маску безмятежности Айз Седай. Каким бы ни было это Испытание, она его пройдет, несмотря ни на что.

На самом нижнем уровне безупречно чистых туннелей Тиана остановилась перед тяжелыми дверями, отполированными до блеска. Тиана направила потоки Воздуха, чтобы открыть двери, которые бесшумно скользили на смазанных петлях, открывая сияющую комнату с белым куполом. Семь Айз Седай, по одной из каждой Айя, стояли вокруг серебристого овального кольца в пядь высотой и сверкающего разными цветами, который стоял без опоры. Тер’ангриал .

— Слушайте, — сказала Тиана, согласно ритуалу. Другие Айз Седай, кто уже находились в комнате, по одной от каждой Айя, подошли и встали вокруг, с их плеч спускались шали с бахромой. — Ты пришла сюда в неведении, Бодевин Коутон. Какой ты выйдешь отсюда? — спросила Тиана.

Боде моргнула, прежде чем ответить, и в ее словах не было уверенности.

— Знающей саму себя.

— Зачем тебя призвали сюда? — продолжала Тиана.

— Чтобы подвергнуть Испытанию. — сохраняя спокойствие, ответила Боде. На мгновение ей захотелось, чтобы это не звучало как настоящее Испытание, но она прогнала эту мысль.

— Для чего тебя должны подвергнуть Испытанию?

— Чтобы узнать, достойна ли я. — Боде заставила себя успокоиться. Подобные ритуалы обычно помогали ей расслабиться, но сейчас все было наоборот. Она просто хотела покончить с этим, как с наказанием.

— Чего ты должна быть достойна?

— Носить шаль Айз Седай. — С этими словами Боде начала раздеваться. В соответствии с древней традицией Испытание она должна проходить, облаченная лишь в Свет, что символизировало, что она полностью вверяет себя защите Света, она закинула руку за спину, чтобы расстегнуть пуговицы.

— И поэтому я наставляю тебя, — продолжала Тиана. — Ты увидишь на земле этот знак. — Она направила пряди, и очерченная ее пальцем шестиконечная звезда, два наложенных друг на друга треугольника, на мгновение повисла в воздухе, пылая огнем.

Боде почувствовала, как одна из сестер позади нее обняла саидар и плетение коснулось затылка.

— Помни о том, что следует помнить, — нараспев произнесла сестра. Боде расстегнула пуговицы на спине, гладкие и ровные. Первый шаг сделан, и дальше она должна действовать в абсолютном спокойствии. Сейчас она нуждалась в этом больше, чем когда-либо.

— Увидев этот знак, — продолжала Тиана, — ты сразу же подойдешь к нему, ровным шагом, не торопясь, но и не мешкая, и лишь потом можешь обнять Силу. Предписанное плетение необходимо начать немедленно, и тебе нельзя покидать этот знак, пока оно не будет завершено.

— Помни о том, что следует помнить, — повторила сестра.

— Когда плетение будет завершено, — сказала Тиана, — ты снова увидишь этот знак, отмечающий путь, каким тебе следует идти дальше, и снова иди ровным шагом, но без колебаний.

— Помни о том, что следует помнить.

— Сотню плетений должна будешь ты завершить в том порядке, какой был тебе сообщен ранее, и с совершенным самообладанием.

— Помни о том, что следует помнить, — в последний раз проговорила сестра, и Боде почувствовала, как плетение проникает в нее, почти так же, как плетение Исцеления.

Все сестры, кроме Тианы, отступили от нее и образовали круг вокруг тер’ангриала . Они все вместе опустились на колени и обняли саидар. Окруженные сиянием Силы женщины принялись направлять, и смена цветов в овальном кольце ускорилась, пока оно не стало напоминать калейдоскоп. Все пять Сил присутствовали в их плетении, почти столь же изощренном, как те, какие требовались при Испытании, все сестры сосредоточились на своих действиях.

Боде дышала медленно, но глубоко, стараясь унять нарастающее беспокойство. Она закончила снимать одежду, сложив ее аккуратной стопкой. Последним Боде сняла с пальца кольцо Великого Змея и положила поверх одежды. Боде стиснула зубы, стараясь справиться с болью, вынужденная оставить кольцо.

Кожа Боде покрылась мурашками, ноги похолодели, но она заставила себя сохранять спокойствие. Она дышала глубоко и ровно, ее страх постепенно рассеивался и нарастал в такт дыханию. Наконец воздух внутри овального кольца превратился в белое полотнище. Белее, чем шерсть ее платья, белее чем свежий снег. Высокий овал кольца начал медленно вращаться, причем совершенно беззвучно, словно совсем не касался каменного пола.

Никто не произнес ни слова, но Боде знала, что ей делать дальше. Она приблизилась к тер’ангриалу ровным шагом, не торопясь, но и не мешкая. Она пройдет испытание, кровь и пепел, она пройдет! Боде шагнул в белизну…

* * *

Риф упражнялся с кинжалами, нанося удары по глиняной конструкции — тренировочному манекену, называемому големом. Грегор плел нити Земли, чтобы заставить его двигаться, как живой противник. Риф отскочил назад и метнул кинжалы, ударив Голема в грудь, где должны были находиться легкие человека, затем выхватил меч и одним плавным движением обезглавил глиняную фигуру.

Риф схватил Источник и сплел потоки Земли, стирая глину с клинка меча, и отпустил пустоту. Он достал из кармана платок и вытер лоб. С тех пор, как Наставница Послушниц взяла Боде на Испытание, Риф делал все возможное, чтобы сдержать нервозность. До сих пор фехтование приносило наибольшую пользу.

Риф повернулся к Грегору и кивнул. Голем поднялся и перестроился, марионеточные нити Земли вернулись на место и выплюнул кинжалы обратно. Риф выхватил ножи из воздуха и завернулся в пустоту, в тишину. Он вооружился кинжалами и бросился в атаку. …

* * *

Ранд появился в комнате Рифтена в Белой Башне, сжимая в руке матерчатый мешок. Это было в Стазисной коробке, где он нашел семя, которое отдал Илэйн. Ранд знал, что рискует, отдавая это сокровище, но лично ему оно было ни к чему. И он чувствовал, что может доверять рукам, в которых он его оставил.

Ранд положил мешок на подушку Рифтена вместе с запиской в конверте. Он исчез, не оставив и следа. Время подождать и посмотреть.

* * *

Боде знала, что она закончила только шестьдесят пять плетений. Почему она была одета в рваную шерстяную одежду Двуречья? Почему она так устала? Откуда взялись все эти царапины и рубцы? Боде успокоилась, отмахнулась от паники, как от ненужной паутины, и двинулась вперед. Она узнала Кэймлин и остановилась перед гостиницей Кулейна во внешнем городе, где останавливались она и девушки Двуречья.

Улицы были пугающе пусты, как будто все, кто там жил, просто исчезли. Боде увидела символ, два пересекающихся треугольника, высеченных на камнях возле Большого Фонтана. Она оставалась спокойной и двигалась к нему размеренным и ровным шагом.

Когда она направилась к символу, раздалось пронзительное шипение, казалось, исходящее от самой земли. Боде медленно повернулась и увидела Ранда ал’Тора, одетого в ту же прекрасную одежду, что и два года назад, когда он навещал их в гостинице Кулейна. Несмотря на расстояние, она увидела, как его губы изогнулись в улыбке. Ужасающая, жестокая улыбка. Тело Ранда изогнулось, и его кожа разорвалась, как бумага, открывая извилистого монстра, такого, как на Знамени Дракона, которое, предположительно, теперь летело на Черную Башню.

Дракон подполз к ней на мускулистых ногах, высунув язык. Хотя страх пронзил ее тело, Боде удержала голову (практически держа ее за рога) и продолжала двигаться к символу. Дракон закружился вокруг нее, оказавшись на другом конце круглого знака. Он угрожающе зашипел. Как только ноги Боде коснулись знака, она обняла саидар и шестьдесят шестое плетение: плетение Огня и Воды. Как только она это сделала, дракон растворился в тумане.

Над дверью другого трактира вспыхнул тот же знак. Она подошла к нему как можно спокойнее и вошла в дверь…

Семьдесят одно плетение. Кроме того, Боде знала только то, что она измучена и покрыта кровоточащими ранками. Боде стояла на пороге одной из комнат подземелья Белой Башни. Почему она здесь? Когда эта мысль пришла ей в голову, земля задрожала, и на земле у входа появился символ, образованный трещинами в камне. Боде подошла к символу и шагнул в него, обнимая Источник и сплетая сложный узор из Воздуха и Земли.

Когда она закончила, тот же символ вспыхнул в конце комнаты. Боде сохраняла спокойствие и шла к символу, пока какой-то звук не достиг ее слуха. Три Айз Седай появились позади нее, только что войдя в подземелье, закутанные в… черные шали. Черная Айя!

Боде поборола страх и продолжила путь к символу, мимо нее проносились потоки Огня и Воздуха, заблокированные ее собственными плетениями. Она достигла конца комнаты как раз в тот момент, когда Черные сестры начали преследовать ее.

Девяносто девять плетений. Это все, что она знала. Кроме того, она была голодна, почти мертва от усталости и одета в лохмотья, от которых отказался бы даже нищий. Множество мелких ран покрывали ее тело, как паутина. Девяносто девять, осталось только одно.

Она переступила порог и оказалась… дома? Она стояла на большом крыльце гостиницы «Винный ручей», лицом к Эмондову Лугу. А потом все сдвинулось… и Боде пришлось изо всех сил сдерживать крик.

Здания превратились в горящие обломки, зеленая трава — в тлеющий пепел, деревья искривились и высохли. Зеленые лужайки были усеяны трупами людей и животных. И в центре всего этого появилась шестиконечная звезда, вырезанная в земле. Боде подавила ужас и двинулась к символу, не слишком быстро и не слишком медленно.

Боде вошла в нее и сплела последнее плетение, разноцветные искры вспыхнули в воздухе. Она оторвала взгляд от плетения и обнаружила, что стоит перед домом, где прошло ее детство; перед ней была ферма ее отца, хотя это было невозможно из-за зелени. Дом был разбит вдребезги, а его части горели. Над все еще стоящей дверью сиял ненавистный символ. Боде стиснула зубы и направилась к нему.

Когда она приблизилась к разрушенным остаткам крыльца, знакомый голос раздался в ее сознании.

— Привет, моя милая Бодевин. — Боде обернулась и увидела Рифа, одетого в черный Мундир, с жестоким юмором в глазах. Его улыбка была похожа на тень самой себя: темная, искаженная и… злая. Он медленно направился к ней.

— Тебе нравится то, что я сделал с этим местом? Великий Повелитель сделал его намного… теплее. — Боде отступила назад, ее глаза расширились от страха, как она сможет сопротивляться? Риф был Повелителем Ужаса! Он разрушил ее дом! Он… нет, это было не по-настоящему. Этого не может быть! Боде повернулась и пошла дальше. Она вышла на крыльцо и обнаружила рядом с собой тела.

Ее отец и мать лежали рядом с дверью своего разрушенного дома, повернув головы под невероятным углом. Боде подавила нарастающую панику и двинулась дальше.

— Боде… — послышался слабый голос. Рядом с крыльцом росло дерево, а на нем висел Мэт. Из-под повязки сочилась кровь. Боде стиснула зубы, на глаза навернулись слезы, и продолжила.

Она добралась до двери, отмеченной символом, и сделала еще несколько шагов.

— Спасибо, Бодевин, — сказал Риф. — Ты доверяла мне, сделала это возможным. Я всем обязан тебе. — Злой, нечеловеческий хохот Рифа последовал за ней через дверь. …

… И она ввалилась в круглую белую комнату, на мгновение ослепленная внезапным светом. Она сделала три шага, прежде чем все вернулось, как волна переживаний. Каждое чудовище, каждая рана, каждая смерть. Темный двойник Рифа. И несмотря на все это, она старалась сохранить спокойствие Айз Седай.

— Завершено, — сказала Тиана и громко хлопнула в ладоши. — Да не будет никто говорить о том, что здесь произошло. Мы молча разделим случившееся с той, кто пережила это.

— Завершено. — Она снова хлопнула в ладоши, и резкий звук стал еще громче.

— Бодевин Коутон, сегодняшнюю ночь ты проведешь в молитве и размышлении о том бремени, которое взвалишь на себя завтра, когда наденешь шаль Айз Седай.

— Завершено. — И в третий раз она хлопнула в ладоши. Тиана с достоинством подобрала юбки и вышла. Остальные сестры устремились к Боде.

— Примешь ли ты исцеление, дитя? — спросила Желтая сестра. Она была пухленькой и заботливой, как любящая тетя. Люди, вероятно, чувствовали, что могут доверять ей, идеально подходящей для целительницы. — Ты не в том состоянии, как кое-кто из тех, кого я видела, но все же вид у тебя не слишком здоровый.

Боде напряженно кивнула, ее мышцы свело судорогой.

— Я… прошла? — спросила она. Серая сестра кивнула, когда плетения для исцеления легли на нее. Раны были от неглубоких царапин до двухфутового пореза на руке, но Исцеление закрыло их, как будто она никогда не входила в тер’ангриал. Но хотя раны исчезли, усталость никуда не делась.

— Последнее было довольно… творческим, — мрачно сказала она, едва сдерживая горечь в голосе. Взгляд, которым обменялись сестры показал, что они знают, о чем она говорит, что они видели все.

— О случившемся не следует говорить, сколь бы жестоким оно ни было, — ответила Серая сестра. — Никогда и никому.

Четыре сестры ушли, но Серая и Коричневая проводили ее, снова одетую, в маленький кабинет. Как только они ушли, Боде поспешила в свою комнату в крыле Принятых, извинившись перед двумя Айз Седай, которые отругали ее за походку (в конце концов, она все еще была Принятой до рассвета) и, не обращая внимания на вопросы друзей, вошла и заперла дверь.

Служанка или Послушница разожгла огонь и поставила поднос на маленький столик; сняв белую скатерть, она обнаружила еще теплую еду, больше, чем когда-либо ела. Ломтики жареной баранины, кремово-овощной суп, бобы с козьим сыром, тушеная капуста, буханка хрустящего хлеба и большой чайник чая. Желудок Боде заурчал, и она принялась за еду. Не успела она опомниться, как от всего остались одни крошки.

Боде поставила поднос на стол и свернулась на кровати калачиком с книгой в руках. Потом она подумала о Рифе, он должно быть на грани нервного срыва. Боде закрыла книгу и собрала тарелки, чтобы оставить на кухне. Удрученные взгляды ее друзей не беспокоили ее так сильно, как раньше, но все равно жалили. Выходя из кухни, она увидела Элле и, не раздумывая, крепко обняла ее. Элле казалась ошеломленной на мгновение, прежде чем ответить тем же. Боде отпустила ее и поспешила к тренировочной площадке.

Она обыскала территорию и наконец нашла Рифа, который рубил тренировочный манекен. Вокруг него валялись остатки еще нескольких манекенов, а Грегор сидел на соседней скамейке и читал, и его присутствие, казалось, немного успокаивало бывшего охотника. С серией ударов и криков Риф оставил манекена в руинах, его дыхание было затруднено, как будто он боролся весь день. Боде подошла к нему и свистнула сквозь пальцы — трюк, которому он ее научил.

Риф удивленно обернулся, и его лицо расплылось в широкой улыбке. Он бросился к ней и заключил в объятия, приподняв, он закружился с ней от счастья.

— Ты прошла, ты прошла, ты прошла! — он кричал от радости. Боде, пытаясь сдержать смех, заставила его опустить ее на землю.

— Я не сказала, что прошла, — заметила она.

— Ерунда, — ответил он. — Во-первых, ты бы хмурилась, если бы не плакала. А во-вторых, не было никакой возможности, что бы ты не справилась с Испытанием! Вы прошли, миледи Айз Седай. — Он церемонно поклонился, но улыбка испортила впечатление.

Грегор встал и захлопнул книгу.

— Кажется, у меня есть работа, — сказал он. — С вашего позволения. — Он отошел слишком небрежно. Боде и Риф рассмеялись над выходками рослого Посвященного и направились обратно к Башне. Завтра Боде станет Айз Седай, рангом выше Рифа. Ей лучше насладиться сегодняшним днем.

При свете единственной лампы и слабого огня в камине Боде тщательно оделась, как на Бэл Тайн в Эмондовом Лугу. Только на этот раз все было гораздо важнее. Она с трудом подавила зевок. Ночь раздумий означала, что спать запрещено, и она чувствовала последствия. Но она не смогла бы заснуть, даже если бы захотела; не с тем, что должно было произойти утром.

Боде закончила одеваться и начала раскладывать вещи, которые она возьмет в свою новую жизнь. Свою одежду она оставляла в шкафу; ее стирали и передавали другим Принятым. Боде только что положила на кровать бабушкин гребень из слоновой кости, подарок, который она получила, когда покинула Эмондов Луг. Боде вздрогнула от легкого стука в дверь: три уверенных, коротких удара и поправила юбку. Она провела пальцами по волосам и спокойно, спокойно открыла дверь.

В дверях стояли семь сестер, по одной от каждой Айя, на плечах у всех поверх платьев из шелка или тонкой шерсти красовались расшитые виноградными лозами шали, лица всех представляли лишенные возраста маски. Так предписывал ритуал. Легкая улыбка тронула губы Боде, когда она увидела, что Морейн была в Голубой шали. Примерно через час они будут равны по рангу, если не по опыту, и Боде сможет рассказать ей о своих приключениях гораздо подробнее.

Боде молча присоединился к сестрам, дверь за ней закрылась, сестры окружили ее и повели по коридорам Белой Башни. Боде молчала всю дорогу, почти отчаявшись сохранить ритуальное молчание. Сестры возвращались в зал, где проходило Испытание, где они все проходили Испытание. Двери в зал были широко распахнуты, но не дойдя до них, сестры остановились в коридоре, их кольцо распалось. Айз Седай выстроились в ряд позади девушки, которая стояла теперь лицом к дверному проему.

— Кто явился сюда? — раздался из зала голос Певары.

— Бодевин Коутон, — уверенно ответила Боде. Ее сердце трепетало от радости, но она понимала, что Айз Седай выглядит внешне спокойной, даже если ты этого не чувствуешь.

— По какой причине ты пришла сюда?

— Чтобы принести Три Клятвы и тем притязать на шаль Айз Седай, — ясно сказала она.

— По какому праву притязаешь ты на это бремя?

— По праву прошедшей Испытание и вверяющей себя воле Белой Башни.

— Тогда входи, если смеешь, и свяжи себя с Белой башней! — На Певаре было хорошо скроенное серое шерстяное платье, которое контрастировало с полосатым палантином Амерлин на плечах. Она стояла, обрамленная овальным  тер’ангриалом, цвета которого медленно сменялись от серебристого к золотому, от голубого к зеленому. Стоявшая подле нее Тесан, держала обеими руками черную бархатную подушечку. По кругу, вдоль стены, с шалями на плечах, расположились Восседающие в Зале Совета, каждая Айя отдельно. Перед каждыми тремя Восседающими стояла еще одна сестра от той же Айя, — тоже при шали, и у каждой через руку перекинута вторая шаль. Все бесстрастно следили, как Боде пересекает зал.

Она подобрала юбки, прошла через тер’ангриал и опустилась на колени перед престолом Амерлин.

С бархатной подушечки, которую держала Тесан, Певара взяла Клятвенный Жезл, гладкий, белый, как кость, цилиндр длиной в фут и чуть толще запястья Боде. Этот тер’ангриал навсегда свяжет ее тремя клятвами, навсегда приковав тем самым к Белой Башне.

Боде протянула руки ладонями вверх, и Певара вложила в них Жезл. Сияние саидар окружило Певару, и она прикоснулась к Клятвенному Жезлу тонкой прядью Духа. Боде сжала Жезл обеими руками. На ощупь он походил на стекло, только каким-то образом казался еще более гладким.

— Пред Светом и своей надеждой на спасение и возрождение клянусь, что не скажу отныне ни единого слова, которое не будет правдой. — Клятва впечаталась в нее, и внезапно показалось, что воздух сильнее давит на кожу.

— Пред Светом и своей надеждой на спасение и возрождение клянусь, что не создам оружия, которым один человек может убить другого.- Не то чтобы это пошло на пользу Черной Башне, свободной от этого."да», — подумала она. Давление возросло, когда Клятва впечаталась в нее. Боде напряглась и расслабилась, не желая останавливаться.

— Пред Светом и своей надеждой на спасение и возрождение клянусь, что никогда не стану использовать Единую Силу, как оружие, кроме как против Отродий Тени или в качестве последнего крайнего средства для защиты собственной жизни, или жизни моего Стража, или другой сестры. — Клятвы затянулись еще крепче, словно цепи, обмотанные вокруг ее тела, и она глубоко вздохнула. Чувство исчезнет, но только через год. Молись, чтобы этот день настал быстро.

— Полпути пройдено, — произнесла Амерлин, — и Белая Башня отныне запечатана у тебя в костях. Поднимись, Айз Седай, и выбери свою Айя, и да будет завершено то, что можно завершить пред Светом. — Боде присела перед Певарой в формальном реверансе, склоняя голову и целуя ее кольцо Великого Змея, прежде чем повернуться и присоединиться к Голубым сестрам.

Как и любая Принятая, Боде обсуждала семь Айя со своими друзьями, обсуждая достоинства и недостатки. Она даже говорила об этом с Рифом, чей недостаток опыта в этом деле, позволил ей высказать все, что она знала, и рассмотреть все с большей точностью. Риф искренне поддержал ее выбор. Девиз «искатели причин» заставил его улыбнуться. Боде не могла поступить иначе. Она лучезарно улыбнулась, присоединяясь к Морейн и остальным.

По мере того, как ее путь становился все более определенным, другие Айя начали вежливо прощаться и расходились группами. Когда Красные ушли последними, Певара кивнула и последовала за ними. То, что должно было последовать за этим, предназначалось исключительно для Голубых.

Морейн подошла в сопровождении Восседающих и возложила на плечи Боде шаль с голубой бахромой. Еще одна Голубая, поцеловала Боде в щеку и прошептала: — Добро пожаловать домой, сестра. Мы долго ждали тебя. — И все по очереди повторили этот ритуал.

Боде с радостной улыбкой вытерла слезу со щеки. Она была дома.

* * *

Риф сидел в библиотеке Башни, ожидая появления Боде с книгой в руках по истории Андора. Она сказала, что ей, вероятно, потребуется какое-то время, так как она должна быть обучена секретам Айз Седай и обычаям Голубой Айя в частности. Завтрак только закончился, а он уже был в нетерпении.

Пройдет ли она мимо него? В конце концов, он был всего лишь Посвященным. До этого повышения они были примерно одного ранга, но теперь она будет стоять выше его, невидимый и непреодолимый барьер, если он не получит булавку с Драконом. Риф потрогал булавку с мечом, висевшую у него на воротнике; внезапно он показался ему не таким уж большим.

— Трудное время, парень? — Риф вскочил со своего места и отдал честь Андролу, стоявшему перед ним. Андрол посмотрел на него с легкой улыбкой. — Девушке потребуется некоторое время, Рифтен. Она должна познакомиться с ним сама. — Добрая улыбка сменилась мрачным выражением. — Тем временем тебя вызвал М’Хаэль.

Риф кивнул, не раздумывая, его тренировка сработала, и последовал за ним на пять шагов позади. Боде требовалось время, а М’Хаэль ждал.

Риф замахнулся на противника, сворачивая Воздух, на что Аша’Ман ответил разрезанием облаков. До прихода в Черную Башню Нефф служил в гвардии королевы, и его мастерство фехтования было одним из лучших, что могла предложить башня. Риф едва поспевал за вращающимся колесом света, которым был меч Неффа. Риф знал, что его превосходят, как и тогда, когда он сражался с Лордом Галадом. Но он не мог позволить себе проиграть.

Риф кружился среди приемов фехтования, как Одержимый, сходство элементов текло через его разум. Складываем веер, Разворачиваем веер. Леопард в высокой траве, Леопард на дереве. Ветер и дождь, Ураган бушует, Ветер дует через стену. Нефф, казалось, дрогнет, застигнутый врасплох свирепостью Рифа. Риф отклонился, увидев, что противник открыт для удара и замахнулся на Неффа, его клинок остановился на волосок от шеи Аша’Мана. Он едва заметил клинок Неффа в том же положении уже у своей шеи.

Оба застыли в напряжении. Ничья — это было лучшее, что мог сделать Риф. Звук аплодисментов привлек его внимание, разрушив чары сражения. Нефф усмехнулся и убрал меч в ножны, склонив голову перед Рифом. Нефф подошел к Теламонам, которые смотрели поединок и доложил о нем. — Риф прошел.

Риф вздохнул и поплелся к навесу, который был установлен в тени, планируя воспользоваться получасовым перерывом. Андрол привел его сюда, чтобы проверить на булавку с Драконом, на мантию Аша’Мана. Со времени Последней Битвы Логайн и Теламоны разработали набор стандартов для солдат и посвятили себя идеалам Аша’Мана. Риф испытывался в этих идеалах, в семи навыках Аша’Мана.

По пути к подножию горы Дракона, Риф был отгорожен щитом и ему велели выбираться из этого положения. Не такая уж трудная работа, как учили всех Посвященных Черной Башни, и он всегда был хорош в этом. Затем ему было велено защищать Наришму; опять же, не легко, но и не слишком трудно. Это был первый навык.

После этого они начали швырять в него плетениями, ожидая, что он перережет их в воздухе. Риф наслаждался именно этим испытанием, даже если оно выходило за его пределы. После того, как он научился, срезать плетения ему стало так же легко, как ходить. Во время Последней Битвы его миссия состояла в том, чтобы рубить вражеские плетения.

Третьим испытанием, был чрезвычайно тщательный анализ стратегии. Теламоны выдали ряд возможных сценариев, по которым он мог анализировать и отдавать приказы, как если бы он был командующим противоборствующими силами. Ни один сценарий не был похож на другой, и все было настроено против него. Трудная, но выполнимая задача. Все охотники были обучены стратегии выслеживания преступников. Каждый Теламон принял его ответ.

Четвертым был рукопашный бой, который вел седовласый Айилец, решивший остаться в Черной Башне. У Рифа не было шансов победить Айильца, но тот считал себя достаточно опытным, чтобы одолеть любого жителя Запада, попавшегося ему на пути.

В-пятых, отчасти в качестве перерыва, Рифу было приказано выбрать тему из списка и на месте составить речь. Он выбрал связь Айз Седай и Аша’Манов в качестве Стражей, много раз думая об этом во время своего пребывания в Белой Башне. Экзамен по ораторскому искусству он, как ни странно, сдал с отличием.

Шестое испытание было искусством фехтования, в котором он, по-видимому, преуспел. Логайн подошел к нему в сопровождении Флинна и Наришмы и жестом пригласил Рифа следовать за ним. Риф встал и сделал, как ему сказали, несмотря на протестующие мышцы. Андрол открыл для них Врата, и Риф двинулся в путь. Они были на вершине горы Дракона. Перед ним стояла большая, толстая, богато украшенная металлическая дверь, сделанная из Черного Железа с пламенем, шипами, таинственными символами и драконами.

Логайн встал в стороне и начал инструктаж.

— Аша’ман, на древнем языке, означает Хранитель или Защитник, человека, который отдал бы все, чтобы добиться справедливости. Мы все это знаем, теперь ты должен это узнать, Рифтен. — Он указал на собравшихся Аша’Манов, которые схватили Источник и начали направлять Силу на дверь. Символы, покрывающие дверной проем, начали светиться, драконы дышали огненными дугами. — Через эту дверь ты пройдешь последнее испытание, Арасон. Помни: Не позволяй мужеству поколебаться, ибо без него мы не можем называть себя Аша’Манами.

Пространство в дверном проеме начало светиться яростным оранжевым светом, как бушующий огонь, горевший с другой стороны. Риф разделся, оставил мундир и рубашку и с мечом в руке и вошел в дверь. …

Риф рубил и рубил тени, красные глаза сверкали на их головах. Маленькая семья, отец, мать и трое детей в страхе прижались к нему. Он не знал как, но он знал, что они в опасности от этих… обстоятельств. И он должен защитить их.

Тени, похожие на людей и насекомых, бросились на него с блестящими когтями. Его тело было покрыто царапинами. Другие пытались обойти его, добраться до семьи. Риф преградил им путь, завернувшись в пустоту, и в нем бушевал саидин .

Риф сплел огненные копья, чтобы дать себе передышку. Раньше эти копья уничтожали по две-три тени за штуку, а теперь едва прикончили одну. Солнце садилось, и каким-то образом он знал, что ночью это будет невозможно остановить. Риф отпустил Источник, слишком измученный, чтобы направлять. Он приготовил меч и продолжал сражаться. Они просто продолжали приходить.

Его слух уловил крик и вопль. Он повернулся и обнаружил, что одна из теней прошла мимо него. Самый младший ребенок, маленькая девочка, плакала в его руках, когда монстр бежал. Риф закричал и погнался за существом, решив спасти ребенка. Он догнал ее и отбросил тень в забвение, мягко схватив ребенка. Мгновение спустя воздух наполнился криками боли. Риф ахнул от ужаса, когда тени обрушились на остальных членов семьи, разрывая их в клочья. Он покинул свой пост, чтобы спасти одного ребенка, а остальных оставил умирать.

На глаза Рифа навернулись слезы, но он не позволил печали поглотить себя. Он спас по крайней мере одного. С этой мыслью, словно вызванные ею, тени повернулись к нему и приблизились, страстно желая ребенка в его руках. Риф собрался с духом и прижал ребенка к себе. Он набросился на одну из теней, потом убил другую. Он был измучен, истекал кровью и сам был близок к смерти, но не позволил этому ребенку умереть.

Тень отбросила его меч и хлестнула Рифа, который отступил, чтобы избежать когтей. Он баюкал плачущего ребенка на руках, пока существа приближались. Последний отчаянный план ворвался в его сознание; это никогда не сработает, но это был единственный шанс этого ребенка. Риф стоял на дрожащих коленях и вызывающе кричал, пробираясь сквозь тени с ребенком на руках. Он защитит ее, он спасет ее. Когда тени вцепились в него и повалили, Риф свернулся калачиком, чтобы защитить девочку. Он стряхнул когти и побежал, последний раз устроив взрыв. …

Риф упал в траву, меч лежал позади него, на руках не было ребенка. Глаза Рифа закатились, и он провалился в объятия сна.

Во дворе перед постоянно растущей Черной Башней, под гигантской статуей Возрожденного Дракона, обращенной к ясному голубому небу, Логайн держал в руках бархатный мешочек. Риф, грязный и измученный даже после того, как выздоровел и пролежал в обмороке меньше часа, опустился на одно колено перед М’Хаэлем, его меч в ножнах стоял рядом с ним, как посох.

Логайн широко улыбнулся и достал из мешочка золотую булавку с Драконом, покрытую красной эмалью.

— Рифтен Арасон, под Светом и по воле Дракона я наделяю тебя знаком Аша’Мана. — Взгляд Рифа метнулся к Логайну. Разве он не сумел спасти семью? — Носи его с достоинством, — продолжал Логайн, — как символ того, за что мы боремся: справедливости, чести, мужества. Мужество защищать невинных.

Логайн поднял Рифа на ноги и прикрепил булавку с правой стороны воротника. Логайн сделал знак Неалду, который достал меч, завернутый в ножны из тонкой черной змеиной кожи, украшенной серебряной нитью с изображением Клыка Дракона.

— И, как и у всех Аша’Манов, меч, сделанный с использованием Силы. Как этот клинок, пусть твой дух никогда не сломается, и пусть твоя преданность и сила никогда не исчезнут. — Логайн протянул меч Рифу, который пристегнул его к поясу, чтобы заменить старый меч.

Логайн отступил и отдал честь Рифу, за ним последовали Теламоны и все остальные Аша’маны, Посвященные и Солдаты в толпе.

— Да здравствует Рифтен Арасон, Аша’Ман Черной Башни! — люди вокруг него трижды прокричали и разошлись.

Логайн подошел к Рифу, Андролу и Джуру Грейди — новый Теламон.

— Ваше пребывание в Белой Башне официально завершено, Арасон, — сказал Логайн. — Еще один Посвященный был послан, чтобы занять ваше место, согласно пакту ал’Вир. Наслаждайся своей первой неделей в качестве Аша’Мана, как считаешь нужным. — С этими словами Логайн повернулся и ушел.

Настроение Рифа, такое приподнятое еще мгновение назад, обрушилось, как камень в озеро. Он закончил с Белой Башней? А как же Боде?

— Запомни приказ, мальчик, — спокойно сказал Джур. Риф взглянул на суровое лицо фермера. — Наслаждайся, как считаешь нужным. С легкой усмешкой он повернулся и последовал за М’Хаэлем. Андрол, подмигнув, передал ему большой конверт и последовал за ним.

Через мгновение глаза Рифа расширились от понимания, а на лице появилась улыбка. Он быстро сплел Врата и выскочил наружу. Чего он не видел, так это Габрелле, жены и Хранительницы Логайна, улыбавшейся ему из-за спины мужа. Она всегда восхищалась юной любовью.

* * *

Боде безмятежно шла, завернувшись в шаль с голубой бахромой, направляясь к столовой Айз Седай. Она покинула покои Голубых раньше, чтобы найти Рифа, но до сих пор не нашла. Как будто он исчез. Ее мысли были прерваны появлением приближающейся фигуры в черном мундире. Ее настроение на мгновение поднялось, пока она не поняла, что не узнает этого человека.

Она никогда его не видела. Высокий, худощавый из Морской народа, с темной кожей и татуированными руками. Принятая вела его, по-видимому, в столовую. Принятые присели в реверансе, а Посвященные грациозно поклонились.

— Кто это? — спросила Боде, скрывая растущее беспокойство.

— Это новый Посвященный, Айз Седай, который заменит Андорца, который стал Аша’Маном. Мне велели показать ему все. — Боде сохраняла невозмутимое выражение лица и жестом попросила девушку продолжать.

Андорец? Это, должно быть, Риф. Он ушел ? Ну, она стала Айз Седай, так почему же ему не быть Аша’Маном? Вероятно, ему предстояло узнать секреты того, чтобы стать полноценным Аша’Маном, действовать как продолжение их Башни. Отправиться на миссии по поиску людей, которые могли бы направлять, выискивать очаги живых порождений тени, обучать солдат. Все эти мысли нисколько не уменьшили боль в сердце Боде. Вернется ли он когда-нибудь?

— Боде?! — При звуке этого голоса она застыла, обернулась и увидела Рифа, скрестившего руки на груди. Он выглядел бы вполне жизнерадостно, если бы выражение беспокойства на его лице не было таким… ярким.

— Боде, ты в порядке? — Риф подошел к ней, расслабившись, и положил руку ей на плечо. Боде развернулась и крепко обняла его, с достоинством Айз Седай или нет?!

— Я рада, что ты здесь, — прошептала Боде.

— Я тоже, — ответил он.

Боде отстранилась и осмотрела его, ее взгляд упал на булавку Дракона на его воротнике.

— Кажется, я правильно расслышала, — сказала она с улыбкой. — Поздравляю, Аша’Ман Арасон. — Боде присела в реверансе.

— Поздравляю, Бодевин Седай, — с поклоном ответил Риф. Оба тихо рассмеялись, втайне радуясь, что эти перемены не повредят их дружбе. Или, что бы там ни было между ними. Размышляя над этим, Боде взяла Рифа за руку и повела прочь из столовой.

— Куда мы идем? — Спросил Риф.

— Увидишь, — ответила Боде, и в ее голосе зазвучали озорные нотки. Боде и Риф вскоре появились в саду, где они впервые встретились, или, по крайней мере, впервые общались. Она повернулась к Рифу, ее щеки порозовели от волнения.

— Рифтен Арасон, — она посмотрела ему в глаза со всей решимостью, на какую была способна, — я бы хотела, чтобы ты был моим Стражем. Ты согласен?

Глаза Рифа расширились от удивления, прежде чем на его лице появилась улыбка.

— Я свяжу тебя, Бодевин Коутон. Ты согласишься? — спросил он.

Боде задохнулась от этой мысли, потом вспомнила Андрола и Певару. Первая двойная связь, уникальная в своем создании. Айз Седай стали рассматривать двойную связь как акт абсолютной веры. И в кого она верила больше, чем в Рифтена? Боде кивнула одновременно с Рифом, принимая предложение друг друга.

Боде обняла Источник и медленно, осторожно сплела из Духа сложные Узы Стража. Отстраненный взгляд Рифа подсказал ей, что он делает нечто подобное. Боде подняла плетение над головой Рифа, готовясь положить его на него. Риф положил руку ей на щеку и нежно погладил. Он наклонился и нежно поцеловал ее, и она почувствовала, как связь Аша’Мана накрыла ее. Боде растворилась в поцелуе и, в свою очередь, связала его Узами Стража.

Они прервали поцелуй, и Боде почувствовала что-то странное: всплеск эмоций в глубине ее сознания, о которых она читала, были частью связи Стража, а затем они снова вернулись к ней, как отражение в зеркале. Ее собственное " я " сливалось с его бесконечным кругом. Жизнь Рифа промелькнула перед ее мысленным взором, она увидела его воспоминания во всей полноте. И она чувствовала его так же, как и он чувствовал ее. Это было похоже на круг… но он был гораздо более интимным, чем когда-либо мог быть круг.

Через несколько мгновений, которые показались часами, ощущение начало исчезать. Не совсем, конечно, но они, казалось, достигли своего рода… равновесия. Боде рухнула на колени, прекрасно понимая, что Риф делает то же самое, прижимая ее к себе. Она чувствовала себя по-другому, как будто все до этого было сном, и она наконец проснулась. Это было похоже на то, когда она впервые направила Силу, но совершенно по-другому.

Боде посмотрела на Рифа и вздрогнула. Он светился мягким оранжевым светом, как пламя свечи. Она чувствовала по его эмоциям, что он держит Источник. И тут ее осенила мысль, это похоже на сияние саидар . И она почувствовала в его душе облегчение, спокойствие, полную противоположность тому, как он описывал саидин .

Риф встал и поднял Боде на ноги.

— Ну, — он неловко усмехнулся, — Это случилось. — Боде громко рассмеялась, и ее сдерживаемые эмоции сменились радостью. Через мгновение к ней присоединился Риф. — И я не знаю, как разорвать эту связь, так что, полагаю, ты застряла со мной. — Боде опомнилась, крепко обняла Рифа и поцеловала его в щеку. Мужчины и женщины, обладающие Силой могли жить веками, и она поклялась, что никогда за все это время не отпустит его.

* * *

Карл Завьер кипел от злости в своей комнате, лихорадочно соображая— Арасон был возвышен ! И, судя по тому, как они проходили по коридорам, он связал Узами девчонку Коутон, которая была возвышена до Айз Седай. Это усложнило его планы. Мальчик должен был заплатить за дуэль несколько месяцев назад и позор в их обучении, Драконий бой. Но теперь эта плата потребует еще большей осторожности. Логайн не прекратил практику с деревом предателя, и Карл не собирался украшать ветки своей головой, чтобы другие могли увидеть ее по дороге на тренировку.

Тихий стук в дверь прервал его мысли. Карл ухватил Источник, чтобы быть в безопасности, и широко распахнул дверь. Перед ним стояла рыжеволосая Тарабонка Принятая Башни, но это не то, что привлекло его внимание. В ее глазах было что-то знакомое. Он видел ненависть в этой женщине.

Карл не всегда был лучшим в Игре Домов, по крайней мере, среди своих собратьев —Кайриэнцев — его эмоции слишком хорошо управляли им для этого, — но он всегда был талантлив в распознавании возможностей. Он жестом пригласил женщину войти; она вошла с высокомерным видом, способным соперничать с Айз Седай.

Как только за ней закрылась дверь, между ним и источником ударил щит, застигнув его врасплох и разорвав связь, как веточку. Она сделала это так быстро, что он даже не почувствовал ее связи с саидар . Потоки воздуха обвились вокруг него и связали его, как пойманную в ловушку свинью. В душе Завьера вспыхнуло возмущение.

— Отпусти меня, девочка! Или… — поток Воздуха хлестнул его по лицу, оборвав на полуслове. Он почувствовал, как на скуле начинает проступать рубец.

— Чтобы все было ясно, — сказала девушка. — Я пришла заключить сделку. Мы оба хотим одного и того же: чтобы те, кто унизил нас, страдали. Теперь они выше нас по званию. — Принятая придвинула его ближе. — Единственный способ добиться того, чего мы хотим, — это быть вместе. Но мы должны быть терпеливы.

Принятая выпускала потоки Воздуха, но не щит. Она протянула руку.

— Ирелла Батор, — сказала она. Карл колебался, стыдясь этой женщины. Но его ярость вспыхнула еще сильнее, чем прежде, снова отразившись на Арасоне. В каком-то смысле во всей этой ситуации был виноват и охотник.

Он крепко сжал руку Иреллы.

— Лорд Карл Завьер.

Через три дня после двойной связи, Риф проснулся в комнате незнакомой гостиницы. Какое-то мгновение он озадаченно оглядывался по сторонам.  Двуречье, вспомнил он. Они с Боде пробыли в Белой Башне ровно столько, сколько требовалось, чтобы доставили заказанные Боде платья, и уехали навестить ее родных в Эмондов Луг. Они планировали путешествовать по западным землям и посмотреть, каков мир на самом деле. До тех пор они занимали комнаты в гостинице «Винный Ручей», принадлежащей мэру.

Риф встал и потянулся, его спина хрустнула. Он мысленно похвалил матрас, затем умылся и оделся, на мгновение восхитившись булавкой Дракона на воротнике, прежде чем спуститься по лестнице и найти Боде в общем зале, как он и предполагал. Она сидела с прелестной женщиной, Леди Фэйли, которую они встретили в Эмондовом Лугу. По чувствам Боде он понял, что они обсуждают новости со времени ее последнего письма. Риф решил не мешать дамам, послав по узам в качестве приветствия прилив нежности и направился к задней двери.

Риф шел сквозь толпу, заполнившую теперь мощеные улицы. Боде очень подробно описала изменения, которые произошли в Эмондовом Лугу с тех пор, как появились беженцы. То, что меньше двух лет назад было деревянными домами с соломенными крышами, теперь перемежались каменными домами и черепичными крышами. Сам народ тоже изменился не меньше: смесь Андорцев, Тарабонцев и Доманийцев, одетых по моде своих родных земель.

Риф прошел мимо явно новых торговых лавок: стеклодувов, ткачей ковров и других ремесленных мастерских. У него было гораздо более неотложное дело. Через некоторое время, остановившись только для того, чтобы купить жареных булочек на завтрак, он добрался до большого каменно-деревянного поместья за городом, где жил Лорд Перрин. В приемной усадьбы стоял сам хозяин в сопровождении множества молодых людей и старшими мужчинами. Мальчиков сопровождали родители.

Риф отсалютовал Лорду Перрину и слегка поклонился, почтительно, но не покорно. Лорд Перрин кивнул в ответ.

— Это претенденты? — Спросил Риф. Лорд Перрин кивнул в ответ. — Вы сообщили им о том, что ожидается? — Еще один кивок.

— Мы с Леди Моргейз договорились с Черной Башней, что будем проводить массовые испытания два раза в год, — объяснил Перрин. — Ваш приезд был как нельзя кстати. — Перрин наблюдал за Рифом своими поразительными золотыми глазами. — Если ты не возражаешь, Аша’Ман Арасон, я бы хотел понаблюдать за испытаниями. — Риф улыбнулся и кивнул в знак согласия, все еще не привыкший к своему новому титулу.

Риф подошел к столу, заваленному листами бумаги, и, схватив источник, использовал плетение усиливающее голос.

— Успокойтесь, мальчики, — сказал он, его голос гремел в комнате. — Вы здесь, чтобы пройти испытание на Единую Силу. Черная Башня потребует от своих учеников большой дисциплины, так что покажите мне, что у вас есть. — Все мальчики выпрямились и расправили плечи, Риф подавил смешок. — По очереди, ребята, и давайте начнем.

Риф распустил плетение и обратился к первому парню в очереди. Странно называть его мальчиком: он был всего на несколько лет старше самого Рифа. Риф указал на бумагу на столе, перо и чернила.

— Ваше имя? — спросил он.

— Джаэр ал’Син, — ответил мальчик, записывая свое имя на бумаге крупными буквами. Следующий вопрос Риф адресовал родителям мальчика.

— У него есть ваше согласие? — спросил он, на что они неохотно кивнули.

Риф схватил источник и сплел простое испытательное пламя.

— Сосредоточься на этом, — мягко сказал он. Джаер кивнул и уставился на пламя, слегка вспотев. Наблюдая за водяными часами, которые стояли на столе до тех пор, пока не отмерили полчаса, как обычно, без каких-либо признаков резонанса. Он вздохнул и погасил пламя. — Мне жаль, Джаер, но у тебя нет потенциала с Единой Силой. — Лицо Джаэра вытянулось, и Риф похлопал его по плечу. Джаер и его родители пошли дальше, позволив следующему мальчику и его родителям подойти. И так процесс продолжался …

Риф вздохнул, проглотив ложку тушеного мяса, приготовленного слугами Лорда Перрина. Прошел час после полудня, и он испытал двадцать мальчиков и двух мужчин; семнадцать показали способность учиться. Риф слышал, когда был солдатом, что Двуречье было сокровищницей, но никогда не ожидал большего. Только не после вербовки Таима перед Последней Битвой. После пяти долгих часов удержания саидин , сам Риф был измучен. К счастью, осталось всего четыре претендента. В ближайшие три дня из других городов придет еще больше, но конец  этого  дня был близок.

Лорд Перрин, после третьего претендента ушедший исполнять свои обязанности, сел в кресло рядом с Рифом.

— Сколько? — спросил он. Риф проглотил еду, благодарный за каждую каплю, и сверился с записями.

— До сих пор проверено двадцать два, у двух есть искра, а пятнадцать могут учиться в общей сложности семнадцать. — В тот вечер, когда они с Боде приехали, Риф расспрашивал Лорда Перрина о его знании Единой Силы и заполнил те немногие пробелы, что имелись. Лорд Перрин понимающе кивнул. Риф быстро покончил с тушеным мясом и подошел к следующему молодому человеку.

Почти два часа спустя, из оставшихся молодых людей, только один показал потенциал. Риф встряхнулся и заметил еще одного Аша’Мана, стоявшего поодаль. Он обратился к тем, кто проявил способности.

— Через три дня, на рассвете, встретимся у гостиницы «Винный Ручей», вас проводят в Черную Башню. Вы можете взять с собой несколько личных вещей, в то время как одежда и предметы первой необходимости будут предоставлены самой Башней. А теперь идите и обсудите это со своими семьями, которые кстати, могут пойти с вами.

Все, кто прошел испытание неторопливо побрели к своим домам, и Риф тихо вздохнул. Он не привык отдавать приказы. Настроение его улучшилось, когда он почувствовал изменение в Узах, означавшее, что Боде была рядом. Она вошла в зал во всем своем великолепии, одетая в прекрасное платье из голубой шерсти. Риф встал и удивился ее виду; единственное слово, которое пришло на ум, было  красивая .

Боде вскинула брови с хитрой ухмылкой.

— О чем ты только что думал? — спросила она слишком невинно. Риф почувствовал, как его щеки покраснели от вопроса, и посмотрел на нее.

— Тебе действительно нужно об этом спрашивать? — сказал он полусерьезно.

Боде пожала плечами.

— Я все равно хотела бы это услышать, — ответила она, хлопая глазами. Риф улыбнулся и обнял ее за талию, коснувшись лбом ее головы. Боде покраснела.

— Я подумал, миледи, что вы самая потрясающая девушка, которую я когда-либо видел. — Боде хихикнула и поцеловала его в щеку.

— Пойдем, — сказала она, — тебе нужно отдохнуть и привести себя в порядок. — Рифу не нужны были Узы, чтобы понять, что она что-то замышляет. Этот блеск в ее глазах все, что ему было нужно. Два часа спустя Риф (после ванны и отдыха) последовал за ней в недавно построенную гостиницу под названием «Глаз Дракона».

В это время здесь было людно, но толстый трактирщик, Тарабонец с вуалью тепло приветствовал их и повел в отдельную столовую, расположенную чуть дальше. Перед уходом хозяин спросил, не нужно ли чего-нибудь еще для «миледи Айз Седай». Риф все еще пытался понять, что задумала Боде. За столиком можно было разместить почти дюжину человек.

Ужасная мысль мелькнула в голове Рифа как раз перед тем, как дверь открылась. Вошел обветренный, сильный мужчина средних лет с красивой женщиной, вероятно, его женой, а за ними три девушки. Глаза Рифа дернулись, когда он заметил сходство между прибывшими и самой Боде. Его худшие опасения оправдались.

Она привела его к родителям!

* * *

Элдрин направилась к сестрам, когда они подошли к трактиру «Глаза Дракона». Боде удивила их всех, когда утром приехала на ферму, радостная от встречи с семьей и с рассказами о Белой Башне. Она даже намекнула на тайную причину этого ужина. Элдрин, Ханна и Герда провели несколько часов, обсуждая, что бы это могло быть.

Наконец они вошли в столовую и увидели Боде, одетую в красивое платье и шаль. Боде тепло улыбнулась им всем, и Элдрин улыбнулась в ответ. Тут она заметила, что Боде не одна, а в сопровождении молодого человека, одетого в чёрный мундир с золотыми и серебряными булавками на воротнике. Элдрин не смогла сдержать улыбку, превратившуюся в ухмылку. У Боде появился Страж! И не просто Страж, а Аша’Ман!

— Мама, папа, — официально произнесла Боде, — позвольте представить вам Аша’Мана Рифтена Арасона. Риф, мои родители Абелл и Натти Коутон, мои сестры Элдрин, Ханна и Герда. — Аша’Ман Рифтен, широко улыбнулся, пожимая руку их отцу, затем поклонился матери и каждой девушке по очереди. Все заняли свои места, во главе стола отец, мать справа от него, Боде слева. Рифтен сел рядом с Боде, маленькая Герда — рядом с ним, Элдрин и Ханна — напротив.

Элдрин с минуту изучала Рифтена. Она вынуждена была признать, что он красивый мужчина, с каштановыми волосами до плеч и небесно-голубыми глазами. Он казался очень открытым и дружелюбным, хотя немного нервничал. Элдрин показалось странным, что ее мать использовала рассказы о мужчинах, которые могли направлять, чтобы напугать ее и сестер, когда они проказничали в детстве. Принесли еду и семья начала есть.

— Итак, Рифтен, — сказала мать, — как давно вы ухаживаете за Боде? — Элдрин в шоке подняла голову, чуть не выронив вилку; очевидно, вопрос удивил не только ее. Рифтен поперхнулся жареной бараниной и закашлялся, прежде чем поднять глаза.

— Ухаживаю? — нерешительно спросил он.

Мама посмотрела на него тем ровным взглядом, каким всегда смотрела на Мэта, когда он попадал в неприятности.

— Да, молодой человек, ухаживаете, — спокойно ответила она. Лицо Рифтена покраснело, как и у Боде. Элдрин с трудом сдержала улыбку: может, она и Айз Седай, но все же дочь их матери.

Риф сделал глоток воды, прежде чем ответить.

— Около двух месяцев, Миссис Коутон, — сказал он. — Я прошу прощения за любое оскорбление, которое мог причинить. — Элдрин уставилась на него, он имел в виду то, что говорила каждая клеточка его тела. Любой дурак это видел. Риф машинально положил руку на руку Боде. Мама улыбнулась ему и подтолкнула отца, который тоже улыбнулся.

— Не обижайтесь, молодой человек, — сказал отец. — Похоже, ты ей подходишь. — Рифтен, казалось, немного расслабился от его слов, и его улыбка вернулась.

Риф повернулся к Герде, которая дергала его за рукав, требуя внимания. Ей было четырнадцать, она была младшей и очень любознательной.

— Ты сражался в Последней Битве? — спросила она тихо и застенчиво. — Взгляд Рифтена на мгновение стал отстраненным, потом он улыбнулся и кивнул.

— Я сражался на поле Меррилора, как Посвященный, рядом с Аша’Манами Черной Башни, — он поднял руки для эффекта, — против гигантских Троллоков, мерзких и злых Повелителей Ужаса. — Рифтен постоянно менял тон и интонацию своего голоса, чтобы добавить драматизма. — Я даже был частью «чуда Андрола».

Рифтен глубоко вздохнул, забыв о еде, и встал. Он поднял руки, и густой туман, словно исходящий от самих стен, начал заполнять комнату. Затем туман… изменился, образуя формы и цвета, картины настолько живые, что казались окном в прошлое.

— Илэйн Траканд, Королева Андора и Кайриэна, — появилась красивая женщина с золотисто-рыжими волосами и голубыми глазами, — должна была в последний раз выступить против орд Троллоков за стенами Кайрейна. Ее люди были разбиты, так как появилась армия Тени, люди исчезали один за другим. Ее спутники Айз Седай были истощены. Все казалось потерянным для прекрасной королевы.

— Но потом, из ниоткуда, земля взорвалась под ногами Троллоков! Троллоки в тумане были уничтожены взрывами в земле. Аша’Маны во главе с Лордом Логайном прибыли! — В тумане появился красивый мужчина с темными волосами и глазами, окруженный мужчинами в черных мундирах. — Аша’Маны атаковали, отбрасывая Троллоков назад, но только чудо могло спасти королеву и ее войска. Поэтому Логайн спросил своего заместителя: Ты можешь сотворить чудо? — Появился пожилой человек и кивнул Логайну.

Рифтен сплел историю об огромной группе направляющих Силу, присоединившихся к войскам и возглавляемых Андролом. Его туманные картинки кружились и трансформировались, чтобы проиллюстрировать растущую историю. Он говорил о массивных «Вратах», которые изливали расплавленный камень из сердца горы Дракона, и об Аша’Мане, который плел Ветры, чтобы заставить молнии стрелять в Троллоков. Он сам был одним из них. Элдрин была поражена этой историей, и она верила, что и вся ее семья тоже.

— И с помощью этого мощного контрудара их силы объединились и направились на поле Меррилора, чтобы сразиться с армиями Тени и изменить ход битвы. И все с тех пор… история высечена в камне! — Риф развел руками, рассеивая туман, и поклонился. После представления комната казалась ужасно скучной.

Герда восторженно захлопала в ладоши, за ней последовали остальные члены семьи. Даже отец хлопал в ладоши с широкой улыбкой на лице. Элдрин наклонилась к матери и прошептала:

— Он мне нравится, — сказала она. Мать согласно кивнула.

* * *

Риф вздохнул и последовал за Боде вверх по лестнице в гостинице «Винный Ручей», пытаясь побороть усталость. Когда они приблизились к комнатам, двум самым большим в гостинице, Риф схватил Боде за запястье и наклонился к ее уху.

— Никогда больше не делай со мной ничего подобного, — прошептал он, с трудом подавляя раздражение.

Боде усмехнулась в ответ, когда вошла в комнату. Дверь со слабым щелчком закрылась. Риф мог поклясться, что ее взгляд стал… чувственным. Риф потер лоб и прошел в свою комнату.

Риф запер дверь и принялся расхаживать по комнате, в голове у него крутились разные мысли. Он был совершенно уверен, что понравился семье Боде, но, вероятно, безопаснее всего было оставаться в рамках приличий. Не то чтобы это сильно отличалось от его повседневного поведения, но осторожность никогда не помешает. Риф расстегнул пояс с мечом и положил его на прикроватный столик, а затем повесил мундир на крючок у двери.

Риф сел на кровать, тщательно замаскировав Узы, и начал рыться в своих дорожных сумках в поисках самого нового и загадочного приобретения. Наконец он нашел мешочек из плотной материи и расшнуровал его, обнаружив хорошо сделанный браслет из темной кожи, похожий на маленький наруч. Риф нашел мешочек на своей кровати в Белой Башне после того, как Боде объявила, что ее испытают для получения Шали. Тогда он был слишком рассеян, чтобы изучать его. Он развязал наруч, надел его и снова крепко завязал.

Кожаный браслет покрывал половину его предплечья и казался неестественно прочным, но его внимание привлекли украшения. В центре было установлено большое серебряное украшение, похожее на монету, с изображением Великого Змея. Его окружали пять монет поменьше, украшенных по часовой стрелке орлом, ястребом, лисой и волком.

Риф вздрогнул, услышав стук в дверь, особая последовательность, которой пользовались только Аша’Маны. Риф встал и открыл дверь, за которой оказался Аша’Ман из Гэалдана, старше его лет на пять, с темно-рыжими волосами. Таймот ухмыльнулся Рифу и сжал его руку в приветствии Аша’Мана. Риф улыбнулся своему другу; они тренировались вместе, как Посвященные, прежде чем Таймот был повышен до Аша’Мана перед Последней Битвой и отправлен в Саладею. Он впустил своего друга.

Таймот сел в кресле у кровати, а Риф на кровать.

— Рад тебя видеть, Риф, — тихо сказал Таймот. Несмотря на свою склонность к вину, Таймот всегда отличался хорошими манерами, которые уважал Риф. Риф кивнул в ответ, затем потер лоб, внезапно почувствовав неуверенность в том, что ему следовало просить помощи у Таймота.

Улыбка Таймота дрогнула и сменилась беспокойством.

— Что случилось, Риф? — спросил он.

Риф вздрогнул от вопроса.

— Ничего, Таймот. Почему ты спрашиваешь? — Таймот криво улыбнулся.

— Ты потираешь лоб, как делаешь это сейчас, когда бываешь напряжен. — Он указал на действия Рифа. Риф убрал пальцы и ошеломленно уставился на свою руку; он даже не осознавал, что делает это. Риф опустил руку на колени и посмотрел Таймоту в глаза.

— Таймот, мне нужна небольшая услуга. — Таймот снова усмехнулся.

— Я так и думал, — ответил он, — со всей этой секретностью. Что это за услуга, которую тебе нужно сохранить в секрете?

Риф снял наруч и показал его другу.

— Я слышал, что ты нашел свой Талант, что ты можешь опознать  тер’ангриал . — Он передал наруч Гэалданцу. — Ты можешь опознать это для меня? — Риф не был полностью уверен, что  это  тер’ангриал, но много лет назад он научился доверять своим инстинктам, и с тех пор они его не подводили.

Таймот осмотрел кожаный предмет, провел по нему пальцами, его брови поднялись еще выше.

— Где ты это взял? — спросил он с ноткой удивления в голосе. Брови Рифа взлетели вверх; Таймот никогда не был так удивлен — ни чем.

— Я нашел его в своей комнате в Белой Башне. Записка была адресована лично мне. Рифу пришла в голову мысль, и он достал из сумки записку. — Почерк мужской, — заметил он.

Таймот на мгновение задумался.

— Значит, кто-то, кто может сделать  тер’ангриал  или знает, где находится тайник, только  что дал  тебе это? — Риф пожал плечами и жестом попросил объяснений. Таймот поднял наруч, чтобы лучше рассмотреть.

— Сама кожа обработана Единой Силой, как и оружие, созданное Силой. Он никогда не изнашивается и не пачкается и, вероятно, может блокировать лезвие меча, — объяснил он. Он дотронулся до змеиного украшения в центре. — Змей — это  ангриал,  обладающий силой ниже среднего, — объяснил он. — Волк — это колодец, устройство, которое может хранить небольшое количество саидин для использования в стеддинге или под защитой. Орел проектирует невидимую, очень сильную броню вокруг владельца. Лиса разрушает плетения, направленные на владельца, хотя и не полностью растворяет их, и становится холодной, чтобы сказать, когда это произойдет. И Ястреб становится теплым, когда кто-то вокруг владельца сердится или злится на него. — Таймот сказал все это с полной уверенностью. — Я не знаю, кто оставил это для тебя, — закончил рыжеволосый, — но это удивительный подарок. — Он без колебаний вернул его Рифу.

Таймот скрестил руки на груди с задумчивым выражением лица.

— Несколько месяцев назад в дом Логайна была доставлена книга, написанная Лордом Драконом и содержащая указания доставить ее в Черную Башню после его смерти. Это перечень  тер’ангриалов  из Эпохи Легенд. Логайн позволил тем, у кого есть таланты в создании и идентификации  тер’ангриалов, изучить его. Одна из записей описывала так называемую «паралич-сеть», набор  тер’ангриалов,  созданных для боя во время Войны Силы. — Он с восхищением посмотрел на наруч, который теперь вернулся к Рифу. — Я думаю, это стандартный мужской набор.

Риф взглянул на наруч — паралич-сеть, лежащую на его предплечье, и с благоговением подумал, что кто-то соизволил оставить ее ему. Он снова посмотрел Таймоту в глаза, почти умоляюще. — Ты никому об этом не расскажешь? Кроме Логайна и Андрола. Я не хочу, чтобы это вышло наружу.

Таймот стоял, широко улыбаясь.

— Я буду держать рот на замке, — подтвердил он. Риф встал и пожал другу руку.

— Спасибо, Таймот. Это много значит для меня. — Рыжеволосый кивнул и пообещал встретиться за выпивкой в ближайшем будущем, Риф почувствовал, как он ухватился за Источник. В нескольких дюймах над полом открылись Врата, и он ступил на скользящую платформу. Таймот отсалютовал Рифу, который отсалютовал в ответ, прежде чем платформа начала двигаться и Врата закрылись.

Риф сидел, впитывая то, что только что узнал. Он взглянул на паралич-сеть, уже решив держать ее при себе (чтобы по возможности охранять), и зевнул. Утром он поговорит об этом с Боде.

На четвертое утро после их прибытия Риф с гордостью наблюдал, как трое Аша’Манов инструктируют новобранцев о том, что им предстоит испытать в Черной Башне и что от них ожидают. В общей сложности двадцать девять мужчин и мальчиков из всех четырех поселений в Двуречье начали проходить через большие Врата, предназначенные для них, выглядя одновременно встревоженными и решительными. Двуречье действительно вырастило хороших людей. Хорошие люди, которые вырастут и станут великими Аша’Манами.

Когда Врата закрылись, Риф обратил внимание на Горы Тумана. Последние несколько дней Боде исчезала в этих горах на несколько часов каждое утро и возвращалась к полудню почти измученной. Каждый раз, когда он спрашивал ее об этом, она отвечала, что «служит своему народу, как и положено Айз Седай». Риф был слишком занят вербовкой, чтобы думать об этом, но теперь его любопытство вспыхнуло снова.

Риф сосредоточился на Узах, определяя ее местоположение. В то время как Узы Айз Седай обеспечивали силу, выносливость и исцеление, Узы Аша’Мана позволяли расширить диапазон местоположения и чувствовать больше эмоций. Эти переплетения Уз позволили Рифу, по крайней мере, найти ее общее местоположение. Через несколько мгновений Риф открыл Врата, ведущие туда, где была Боде, и прыгнул внутрь. Он пролетел добрых шесть футов, Врата были расположены так, чтобы избежать несчастных случаев, и смягчил приземление воздушной воронкой. Он последовал по Узам за Боде к небольшому шахтерскому лагерю, расположенному в горах, остановившись при звуке сдвигающихся камней и умиротворяющем ощущении Боде, использующей саидар . Через несколько минут большая группа шахтеров начала аплодировать.

Риф подошел к Боде, шахтеры расступились перед Аша’Маном, и встал позади нее, скрестив руки на груди и улыбаясь. Огромная куча железной руды лежала перед гораздо большей пещерой, прорытой в склоне горы. Боде как-то упомянула, что у нее талант к металлам. Риф гордился тем, что она использует свой дар, чтобы помочь своему народу, оправдывая титул Айз Седай: «слуги всего сущего». Боде закончила разговор с одним из шахтеров, который, прежде чем уйти, рассыпался в благодарностях, и повернулась к нему.

— Так вот что ты имела в виду под «служением», — сказал Риф. Боде ухмыльнулась в ответ.

— Я приехала домой не для того, чтобы проводить время с семьей. Я пришла, чтобы жить в соответствии с тем, что значит быть Айз Седай. Что, по-моему, это значит. — Риф склонил голову в знак согласия, взял Боде за руку и целомудренно поцеловал в затылок.

— Я рад. Интриги и заговоры твоих старших сестер быстро устарели бы. — Боде насмешливо сузила глаза, прежде чем хихикнуть и поцеловать Рифа. Рудокопы ушли, Риф схватил Источник и сплел Стража от подслушивания. Плетение исчезло, когда пара вышла на воздух.

— Ну, разве это не самое приятное, что я когда-либо видела, — медленно произнесла Шончанка. Риф и Боде обернулись и увидели Шончанку среднего телосложения, с ястребиными голубыми глазами и золотисто-желтыми волосами, пронизанными белыми нитями. Женщина ухмылялась, глядя на них.

Боде прочистила горло.

— Риф, это…

— Аливия, — закончил он, — рад снова тебя видеть. — Риф склонил голову в знак приветствия, и она отдала честь Аша’Ману. Боде посмотрела на них в замешательстве.

— Аливия провела некоторое время в Черной Башне после Последней Битвы, — объяснил Риф. — Она сказала, что видит в нас своих братьев, наследие Лорда Дракона. Она хотела узнать, принадлежит ли ей это место.

Боде взглянула на бывшую Дамани в новом свете.

— Неужели? — С искренним любопытством спросила она.

Аливия пожала плечами и отвернулась.

— Я почувствовала там что-то вроде родства, — призналась она, растягивая слова по-Шончански. Риф обрадовался, что она заговорила быстрее. — Я показала Аша’Манам плетения Шончан, позволила им изучить их и узнать, как воспроизводить их по-своему. — Аливия слегка улыбнулась. — Я знаю о разрушениях больше, чем о так называемом «живом оружии», — сказала она с ноткой гордости в голосе.

— Во-первых, — сказал Риф, подняв палец, — теперь мы знаем большинство этих плетений, так что меньше преимуществ. Во-вторых, — он поднял еще один палец, — мы знаем, что ты не умеешь плести. В-третьих, — поднял третий палец, — у тебя было четыреста лет, чтобы учиться, чтобы тебя учили. Я бы сказал, что мы неплохо справились меньше чем за два года, начиная почти с нуля. — Риф улыбался в конце своей триады. У Боде возникло ощущение, что они уже обсуждали это раньше.

Аливия улыбнулась своей слабой полуулыбкой, когда сияние саидар окутало ее. Открылись Врата, и она направилась к ним. Боде и Риф последовали за ней. Когда они пересекли Эмондов Луг, Боде смотрела в спину бывшей Дамани. Насколько хорошо она знала Рифа? Боде покраснела при этой мысли, понимая, что это смешно, но в глубине души она чувствовала себя неуверенно.

Ее мысли были прерваны рукой Рифа, переплетающей их пальцы. По его ухмылке было видно, что он знает, о чем она думает.

— Ты заботишься обо мне… — пропел Риф. Боде покраснела еще сильнее и улыбнулась в ответ. Когда они прошли дальше в деревню, вокруг них начали собираться дети, жаждущие увидеть Айз Седай и Аша’Мана. Риф привык показывать городским детям фокусы с Силой, и блеск в его глазах сегодня не был исключением.

Оранжевое сияние саидин, видимое только Боде, расцвело вокруг Рифа, когда связь прекратилась с так называемой пустотой, и он поднял руку ладонью вниз и растопырил пальцы. Один из детей ахнул и указал на ближайшего лучника, члена стражи Эмондова Луга, стрелы которого сами собой вынимались из колчана. Стрелы медленно вращались в воздухе, а Риф тихо насвистывал, то ли для сосредоточенности, то ли для театральности. С резким свистом и взмахом запястья стрелы полетели влево и в ближайший ствол дерева, образуя идеальное подобие Клыка Дракона.

Риф улыбнулся детям, хлопавшим в ладоши, но их прервал другой звук. Проклятие…? Со стороны одного из постоялых дворов показался Вит Конгар, его лицо покраснело от гнева, а глаза остекленели от выпивки. Боде вздохнула, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица. Она уже могла сказать, что это хорошо не закончится.

— Что ты, черт побери, творишь, сожги тебя Свет, полоумный Аша’Ман?! — крикнул он Рифу. Люди вокруг остановились и уставились на них, некоторые шептались, что Вит ругается на Аша’Мана. Лучник, чьи стрелы были частью уловки Рифа, двинулся к ним, чтобы остановить пьяную болтовню Вита.

— Ты, огненное чудовище в Черном Мундире! Ты думаешь, что можешь махать здесь своим причудливым мечом, хватать наших мальчиков и отправлять их в свои проклятые дыры в воздухе, Свет знает куда, возможно, в Шайол Гул, и думаешь, что никто ничего не скажет?! Ты можешь одурачить всех остальных, ты можешь забрать наших детей своей трижды проклятой Силой, но не меня! Не Вита Конгара!

Лучник мягко сказал что-то Виту, чтобы успокоить его, и тот ударил его кулаком в лицо. Боде почувствовала, как негодование побежало по Узам, хотя сияние саидин  осталось. Ее собственный гнев был гораздо сильнее, сдерживаемый только силой воли.

— Мистер Конгар, — ледяным тоном произнесла Боде, когда она встала впереди Рифа, — возможно, вы слишком много выпили. Я позову вашу жену и…

— Ты не сделаешь этого, Айз Седай! Я выкину этот мусор из своего дома, если придется… — Боде ударила мужчину прежде, чем поняла, что делает, и он растянулся на земле. Боде сжала свою руку, ладонь горела, и сердито посмотрела на мужчину. Даже Конгары и Коплины проявляли уважение к Айз Седай, независимо от того, знали ли они ее с детства или нет. Вит, пошатываясь, поднялся на ноги, потирая челюсть, и его глаза вспыхнули яростью.

— Как ты смеешь? Я муж Мудрой, девочка! Я…

— Мудрая не властна над нами, — сказал Риф, и в его голосе послышались нотки раздражения. Он прошел мимо Боде и подошел к Виту с невозмутимым видом, сверкая глазами. — Если у тебя проблемы со мной, моими братьями или Айз Седай, не прячься за своей женой, когда мы вернемся. — Оранжевое свечение снова окружило его, и земля затряслась, как от небольшого землетрясения. — И если ты снова повысишь свой голос на Бодевин Седай, Мудрая не сможет защитить тебя от меня, — ядовито добавил он.

Вит истерически рассмеялся.

— Видишь? — кричал он, — вот что я имею в виду! Так называемые Аша’маны не защитники, они монстры! Они снова уничтожат мир, если не уйдут! — Он попятился и укоризненно указал на Рифа. — Он… — Человек был прерван вспышкой стрелы, пролетевшей мимо и ударившей его в грудь. Вит отскочил назад, наконечник стрелы был скорее большой и тупой, чем острый.

За ним последовали еще несколько тупых стрел, сбив Вита с ног, затем лучники повалили его на землю и связали запястья небольшой цепью. Они повели Вита к Ратуше, и его проклятия и ругательства постепенно стихли. Последний лучник с нашивкой на плече, выдававшей в нем лейтенанта, извинился за свою нерасторопность. Боде заверила его, что не обижается, и Риф сделал то же самое, вернув на место добродушную улыбку.

Когда они уходили, гнев Боде сменился отчаянием. Она посмотрела на Рифа и обнаружила, что он невнимателен, просто следует ее примеру. Боде стиснула зубы и схватила его за руку, ведя на веранду «Винного Ручья».

— Не слушай его, Риф, — сказала она тихо, но настойчиво. — Конгары всегда были смутьянами в Эмондовом Лугу. Если бы он был трезв, у него не хватило бы наглости так кричать.

Риф благодарно улыбнулся ей.

— Спасибо, Боде, — его лицо потемнело, — но я не об этом думал. — Боде почувствовала через Узы, что гнев кипит в нем. — Я подумал, что если он снова закричит на тебя, я покажу ему, что произошло у Колодцев Дюмай.

Боде вздрогнула от этой угрозы, она читала отчеты Айз Седай о сражении возле Колодцев Дюмай. Сражение, в котором Аша’маны впервые испытали вкус битвы, где они заставили землю содрогнуться и десятки людей взорвались, как гнилые фрукты. Боде скрестила руки на груди и посмотрела на Рифа, заставив его сделать шаг назад.

— Ты не сделаешь этого, Рифтен Арасон. Не в Эмондовом Лугу, не за мелкое оскорбление пьяницы. И я, например, могу о себе позаботиться. — Риф нервно сглотнул и поднял руки, чтобы успокоить ее. Боде ухмыльнулась и вошла в гостиницу, довольная тем, что так легко вывела его из равновесия.

* * *

Вечером того же дня, после того как Боде простила его, Риф сидел за столом и рассказывал истории детям, которые пришли с родителями на ужин. Аливия тоже слушала. Боде, Лорд Перрин и Леди Фэйли сидели за столиком в стороне; женщины обсуждали, как идут горные разработки, а Перрин слушал, лишь изредка делая замечания, насколько мог видеть Риф.

Риф как раз рассказывал о битве за беженцев Кэймлина во время Последней Битвы, где Лорд Логайн заслужил уважение народа, когда послышался шум. Дэйзи Конгар тащила своего теперь уже трезвого мужа за ухо и со стальным блеском в глазах бросила его перед Рифом. Она указала на Рифа, как будто ругала маленького мальчика.

Вит что-то проворчал и потер ухо, прежде чем посмотреть на Рифа совершенно непримиримым взглядом, смешанным со следами страха. Риф с трудом подавил вспыхнувший гнев при виде человека, который так беспечно неуважительно относился к Боде. Вит взглянул на жену, которая принялась постукивать ногой, звук, казалось, гремел в мертвой тишине гостиной.

Вит снова проворчал что-то невнятное, прежде чем пробормотать извинения. Риф сжал кулак, но вспомнил, что сказала Боде, и решил не обращать на это внимания. Он стиснул зубы в улыбке и кивнул. Затем он встал и повернулся к Мудрой, изящно поклонившись в знак благодарности. Дэйзи кивнула и направилась вслед за мужем. Когда они вышли, разговор возобновился, как ни в чем не бывало.

Риф уставился на дверь, пока не почувствовал, как что-то дернуло его за край мундира. Риф посмотрел вниз и увидел маленького мальчика, смотрящего на него обеспокоенными глазами. Он понял, что все дети такие. Риф улыбнулся и снова сел.

— На чем я остановился? — спросил он. Все дети просияли и начали говорить последние слова, которые он пересказал, а также просили истории, которые он рассказывал прошлой ночью, или истории, которые они хотели, чтобы он придумал. Риф сделал глоток воды и продолжил свой рассказ. Все было так, как однажды сказал Андрол: «дети так легко приспосабливаются».

Возвращаясь к своему рассказу, Риф не заметил молодого человека, наблюдавшего за ним с другого конца гостиной. Человек с черной крапинкой в глазах и теплой улыбкой на лице.

* * *

Боде удовлетворенно вздохнула, когда они с Рифом поднялись по лестнице в свои комнаты, переплетя пальцы рук. Она никогда не призналась бы ему, что гордилась Рифом. Гордая тем, как он справился с вынужденными «извинениями» Конгара. Это было одно из качеств, которое ей нравилось в нем: он мог видеть, когда вел себя глупо, и его нужно было поправить только один раз. Обычно.

Когда они подошли к ее комнате, Боде взяла лицо Рифа в ладони и поцеловала его, стараясь показать ему свою гордость не словами. Риф обнял ее за талию, прижимая к себе. Ей нравилось, когда он так делал; это заставляло ее чувствовать… заботу. Не то чтобы она нуждалась в заботе, но это было приятно ощущать.

Боде заговорила, когда почувствовала, как Риф провел языком по ее нижней губе. Риф отстранился, его лицо пылало. Он бормотал нервные извинения и недоумения о том, почему он вообще это сделал, и заверения, что это не повторится, и… Боде притянула его и сделала то же самое. Она знала, что это такое; старшие Принятые называли это «Доманийским поцелуем». Она просто удивилась; Риф обычно был очень нежен.

Риф мягко отстранился, оба тяжело дышали. На его лице появилась очаровательная улыбка. Она быстро поцеловала его в щеку, пожелала спокойной ночи и бросилась в свою комнату, не скрывая широкой улыбки. Боде глубоко вздохнула и хихикнула про себя. Она была рада, что ее матери там не было; Натти содрала бы с них кожу живьем.

Боде приготовилась ко сну, в голове у нее уже складывались планы, когда и как сделать это снова.

* * *

Аливия медленно шла между деревьями за маленьким домиком, построенного для Герата за городом, наслаждаясь ночной тишиной. Она должна была признать, что, когда Лорд Дракон пригласил ее сюда после Черной Башни, она проявила некоторую неохоту. Даже в деревне, выросшей в маленький городок и все еще растущей, было бы… скучно! Это был один из немногих случаев, когда она была счастлива ошибиться.

Да, город рос медленно по сравнению с городами, которые она видела, или Черной Башней, но это не было скучной медлительностью. Это была скорее мирная, спокойная медлительность, которую она привыкла ценить. Аливия посмотрела вниз, на маленький пруд, в который впадала речка, светлячки мерцали на поверхности воды. Она улыбнулась этой спокойной сцене.

Аливия напряглась, почувствовав чье-то присутствие за спиной. Она обняла Источник и сплела Огонь и Воздух в клубок разрушения. Дамани не называла их плетениями, но Аша’Ман называл их «ревущее пламя». Огонь, усиленный ветром, прожег дугой несколько деревьев. Стволы рухнули, искры полетели от спонтанных пожаров. И быстрее, чем занялось пламя, они погасли.

— Ты промахнулась. — Аливия бросила еще одну атаку в сторону этого голоса. Плетение метнулось к молодому человеку… и исчезло. Аливия ахнула от того, что едва не сделала, чуть не убила человека, и не просто человека. Она была одной из немногих, кто знал, что Лорд Дракон жив и здоров… и она пыталась убить его.

Мягкий свет, похожий на лунный, заполнил поляну, открывая Ранда ал’Тора. Аливия уже давно привыкла к новому облику Лорда Дракона. Внешность была бессмысленной, она лишь покрывала разум снаружи. Аливия отпустила Источник и открыла рот, чтобы извиниться за свое безрассудство. Ранд поднял руку, чтобы остановить ее.

— Успокойся, Аливия. Это был несчастный случай. Мне следовало объявить о своем присутствии. — Аливия вздохнула и улыбнулась человеку, который спас ее от Шончан. Ранд подошел к ней и сел, подняв с земли валун, чтобы отдохнуть. Один поднялся и для Аливии, и она села.

Ранд вздохнул и закрыл глаза, словно в медитации. Аливия не сводила с него глаз, ожидая, по какой причине он пришел к ней. В прошлый раз он просил, не приказывал, а просто просил, чтобы она приехала в Двуречье. До этого он предложил ей провести некоторое время в Черной Башне. И то и другое было тем, в чем она нуждалась в то время, хотя, как он узнал, о ее чувствах, навсегда останется загадкой.

Через несколько минут Ранд пошевелился и усмехнулся.

— Прости старику его странствия, Аливия, — добродушно сказал он. — Аливия пожала плечами. Она смирилась с тем, что он и так называемый Льюс Тэрин стали одним и тем же человеком, но все же было странно, что такой молодой человек называет себя старым. Конечно, ей самой было около четырехсот лет, так что кто она такая, чтобы судить.

Ранд поерзал на валуне и вытащил трубку, которая зажглась сама по себе. Он закурил, прежде чем обратиться к ней.

— У меня к тебе просьба, Аливия, — сказал он таким тоном, словно не был уверен, что она согласится.

— Все, что угодно, Милорд, — ответила она, не задумываясь. Ранд рассмеялся и потряс трубкой, оставив ее чистой, как свисток, и положил обратно в рваную коричневую куртку.

— Я бы попросил тебя сопровождать «влюбленных пташек», — сказал он, — Бодевин и Рифтена. — Аливия удивленно вскинула брови. Из всего, чего она ожидала, это было не… ….то. Сопровождать их? Как когда-то она сопровождала его?

— Я чувствую, что эти двое важны для Узора, Аливия, — объяснил он. — Эй, могу привести пример сотрудничества, к которому стремятся Черная и Белая Башни, единство, которое пойдет на пользу всем народам, а не только Западным землям. Но для этого им понадобятся помощь и поддержка. И я не могу придумать никого более подходящего для этой роли, чем ты.

Аливия обдумала его просьбу. Она хорошо знала мальчика, он был дружелюбен с ней во время ее пребывания в Черной Башне. В чем-то он напоминал ей человека, сидящего перед ней. За последние несколько дней она полюбила девочку, уважала ее стремление служить тем, кто, предположительно, ниже ее, показать, что Айз Седай должны быть равны простому человеку, а не их кукловодам.

Ранд улыбнулся.

— А кто знает? Возможно, они помогут тебе узнать, что ты хочешь сделать со своей жизнью.

Аливия улыбнулась, приняв решение.

— Я последую за ними, Милорд. Как я когда-то последовала за тобой.

После трехчасового прощания с семьей, Боде наблюдала с веранды гостиницы «Винный Ручей», как Риф торгуется с фермером на деревенской лужайке, о цене за маленькую тележку этого человека; зная, что он, вероятно, выберет справедливую цену, а затем сунет золотую монету в карман мужчины, когда они пожмут руки. Когда мужчины, казалось, пришли к соглашению, Боде улыбнулась. Фермер проверял карманы, чтобы найти там трехдневную зарплату.

Риф вернулся в гостиницу и принялся собирать их сумки, подмигнув Боде. Боде хихикнула и посмотрела, как он передвигает их. Она предложила нанять конюха, но Риф отказался. Он утверждал, что хочет «вспомнить, каково это — зарабатывать себе на жизнь». У нее было отчетливое чувство, что он просто хотел покрасоваться перед ней.

Боде подошла, когда Риф загрузил последнюю сумку и отряхнул руки.

— Устал, Риф? — невинно спросила она. Риф покраснел и пожал плечами. Боде усмехнулась и обняла его, просто наслаждаясь ощущением его объятий. Парочка отскочила в стороны, услышав, как еще один мешок падает в тележку. Оба с удивлением обнаружили, что Аливия, одетая для путешествия, прислонилась к повозке, как будто у нее не было других забот.

— Аливия? — Спросил Риф. Она спокойно посмотрела на него. — Что ты делаешь? — Аливия улыбнулась, как будто это было самым очевидным.

— Я, конечно, поеду с тобой, — весело сказала она. Боде искала на лице Аливии легкомыслие, умение, которым она овладела, когда росла с Мэтом. Она не видела ничего, кроме честности. Аливия вздохнула и выпрямилась, откровенно глядя на них обоих.

— Хотя я не сомневаюсь, что вы можете о себе позаботиться, я все же хочу пойти, возможно, в качестве охранника. Я потратила изрядную часть своей свободы от проклятого поводка, сопровождая Лорда Дракона, на приключения каждый день. Честно говоря, я бы не возражала. И у меня хорошее предчувствие, что вы двое привлечете много  приключений. — Аливия прислонилась к повозке, изображая безмятежность.

Боде посмотрела на Рифа, и их глаза встретились. Волна эмоций прокатилась вверх и вниз по Узам, форма спора, в которой они стали довольно искусными. Через несколько мгновений, обсуждение, которое заняло бы гораздо больше времени вслух, они пришли к решению.

— Мы были бы очень рады, — сказала Боде. Она была немного разочарована, что они с Рифом будут не одни, то, куда они направляются, не имело значения.

Уголок рта Рифа дернулся, как будто он сопротивлялся желанию улыбнуться.

— Если ты не возражаешь, Боде, я хотел бы посетить одно место, прежде чем мы уйдем, — сказал он. Боде приподняла бровь, но кивнула. Оранжевое сияние саидин окружало Рифа, когда он плел Врата в неизвестное ей место.

Сияние саидар окружило Аливию. Она толкнула тележку и быстро последовала за ними. Риф взял Боде за руку и повел к Вратам.

Когда Врата закрылись, Боде увидела разрушенные горы, а поля были выжжены, словно живым лесным пожаром.

— Это единственный способ уничтожить все тела, убедиться, что они не отравили дикую местность со всех сторон, — прошептал Риф.

— Добро пожаловать, дамы, — сказал Риф гораздо громче, — на поле Меррилор!

Глядя на поле перед собой, Боде почти видела события, о которых она читала. Троллоки кишели на высотах, Демандред проливал дождь разрушений и призывал Дракона, эпическая битва между Эгвейн и Таимом, Лан Мандрагоран убил Демандреда.

— Слишком большое, не так ли? — Спросил Риф. Боде посмотрел на Рифа, заметив, что он смотрит куда-то вдаль. Он был здесь во время битвы, сражался в Последней Битве. Наверное, он помнил бесчисленные ужасы. Боде взяла его руку и сжала ее, отвлекая от воспоминаний. Он улыбнулся Боде и пожал плечами.

— Почему мы здесь? — Спросила Аливия, прерывая разговор. Отстраненный взгляд Рифа сменился искрой энтузиазма.

— Мы здесь, чтобы найти вещи, которые были потеряны в битве, вещи, которые принадлежат тому месту, где их можно использовать. И где их не найдут те, у кого… не слишком благородные цели.

— Что это такое? — Спросила Боде. Она попыталась подыграть Рифу в театральном искусстве. Он повернулся и посмотрел на них обоих.

— Жезл Воры и Сакарнен, скипетр Демандреда, — ответил он.

* * *

Аливия последовала за Рифтеном и Бодевин спокойным шагом, легко поспевая за медленной поступью девушки. Риф объяснил, что идея действительно пришла к нему некоторое время назад; он просто серьезно не рассматривал ее до вчерашнего дня.

Когда Рифтен объявил о своем плане, Бодевин заметила, что Аша’Маны потратили немало усилий, пытаясь найти скипетр для использования в Черной Башне, а также найти рифленый стержень в качестве козыря к Белой Башне. Несмотря на недели работы, они, по сообщениям, ничего не нашли.

Риф возразил, что ни один Аша’Ман не обнаружил Таланта к металлам. Боде, с другой стороны, обладала таким Талантом. Далее он объяснил, что формирование круга даст Боде гораздо больше Силы, чтобы найти са’ангриалы, которые, по-видимому, находились где-то в пределах разрушенных высот. Он рассудил, что са’ангриалы, скорее всего, не пострадали из-за прочности выкованных Силой предметов.

Боде тогда заметила, что круг, образованный только из них двоих, должен держать под контролем он. Она не возражала против попытки, она просто хотела убедиться, что Риф продумал это. Риф согласился с ней и просто кивнул Аливии. С ней они не только оставят контроль над кругом в руках Боде, но и смогут использовать значительную силу Аливии, чтобы искать дольше и эффективнее. Получив одобрение Аливии, они приступили к работе.

Аливия оторвала взгляд от монеты, которую она пыталась подбрасывать и заметила потоки Силы, текущие от Бодевин в землю. Аливия обладала талантом воспроизводить плетения, увидев их только один раз, но это было нечто другое. Это был совсем другой Талант. Короткая мысль о том, насколько ценной была бы Дамани Бодевин, мелькнула у нее в голове, прежде чем она растоптала ее. Бодевин  никогда не подвергнется этому! Нет, если у Аливии есть право голоса. Или Рифтен, подумала она. В такой ситуации он будет еще опаснее, чем бывшая Дамани.

Бодевин вела их по разбитым тропинкам высот в течение нескольких часов, медленно обходя гору. Во многих местах Аливия даже не могла практиковаться с монетой из-за ненадежной опоры. В какой-то момент Бодевин пришлось поймать Рифтена в потоке Воздуха после того, как кусок тропинки отвалился вместе с ним. После этого они еще больше замедлились.

В дополнение к усталости от использования Силы, Аливия чувствовала зуд по всей коже из-за того, что кто-то так долго контролировал ее. Это слишком напомнило ей об  ай’дам, хотя она должна была признать, что просто использовать свою силу все же намного лучше, чем быть принужденной направлять.  «Кроме того, — подумала она, — Бодевинин почти не использует мою потенциальную силу». Это как маленький ручеек.

Словно отвечая на эту мысль, Бодевин остановилась. Она опустилась на колени и положила руку на землю, утолщая нити Силы, бегущие по высоте. Боде вскочила и бросилась вперед, оставив ошеломленных Рифтена и Аливию в пыли. Мгновение спустя они уже были прямо за ней. Бодевин, казалось, использовала потоки Земли, чтобы укрепить путь, сделать их безумный рывок более безопасным.

Почти через четверть часа Бодевин остановилась перед стеной валунов и грудами мелких камней.

— Я чувствую что-то внутри, — она указала на правую сторону центра массы. — Что-то длинное и тонкое, сделанное из металла. Затем что-то меньшее и тоньше, сделанное из… чего-то, что не является камнем или металлом. Оба покрыты массой кристаллов.

Рифтен торжествующе щелкнул пальцами.

— Похоже на остатки битвы лидеров, — воскликнул он. Бодевин посмотрела на него с любопытством, на что Рифтен покраснел и потер затылок. — Это то, что я называю финальной битвой между Амерлин ал’Вир и М’Хаэлем Таимом, — объяснил он, выплюнув титул Таима, как будто это оскорбило его. — С жертвой Леди ал’Вир я думаю, что ее последний бой заслуживает своего рода… дворянский титул. — Бодевин улыбнулась ему и увеличила свою тягу к Силе. Аливия чуть не споткнулась от внезапного всплеска, но вовремя спохватилась.

Камни и грязь начали медленно смещаться, открывая сверкающие осколки кристаллов внутри. Движение становилось все быстрее, валуны рассыпались на гравий и текли в сторону, как разделенная река. Аливия начала задыхаться от напряжения Силы, текущей через нее. Быстрый взгляд отметил, что Рифтен не намного лучше. Бывшая Дамани могла только догадываться, что чувствует сама Бодевин.

Наконец, после того, что казалось вечностью и, вероятно, длилось по крайней мере час, Бодевин отпустила Источник, растворив при этом круг. Аливия, спотыкаясь, поднялась, чтобы посмотреть, как Бодевин, трясущимися от усталости руками, достает из гравия два длинных тонких артефакта.

Один был длиной с предплечье Бодевин и рифленый, сделанный из чего-то похожего на кость или слоновую кость, но не похожего ни на то, ни на другое. Другой был длиннее и выглядел как скипетр, увенчанный песочными часами, сделанными из чего-то похожего на золото. Бодевин прижала стержни к груди, а Риф обнял ее за талию и притянул к себе, словно мог поглотить ее усталость чистой любовью.

Аливия почувствовала укол ревности при виде этого зрелища, но тут же его прогнала. Она не завидовала их счастью; напротив, она думала, что они выглядят… мило вместе, несмотря на ее ограниченный опыт. Аливия просто хотела испытать то, что они чувствовали, судьбу, в которой ей было отказано как Дамани.

Рифтен поднял голову, и перед ними открылись Врата, ведущие к их лагерю. Очевидно, он достаточно хорошо изучил местность, чтобы сделать короткие Врата. Риф пропустил Аливию вперед, затем провел Боде, точнее, наполовину пронес ее. Аливия чувствовала, что он несет ее лишь наполовину, потому что она слишком горда, чтобы нести ее как невесту.

Аливия заметила, что солнце начало опускаться к горизонту, прикинув, что прошло около пяти часов после полудня. Сама Аливия устала и обессилила, и она сильно сомневалась, что остальные находятся в лучшем состоянии. На самом деле, учитывая, что они были слабее ее в Силе, они, вероятно, были в худшем состоянии. Аливия содрогнулась при этой мысли.

— Возможно, нам стоит подождать до завтра, — посоветовала она. — Мы все устали и голодны. В конце концов, мы пропустили обед. — Она повернулась и посмотрела на своих более молодых спутников. Она приняла их измученные взгляды за согласие и начала собирать хворост для костра.

* * *

Боде слушала трель сверчков, когда пыталась заснуть. Огонь в очаге догорал, а Аливия, слегка похрапывая, лежала на своей подстилке. Постель Рифа была пуста. Боде медленно поднялась и огляделась, наконец заметила его на краю лагеря, он быстро двигал руками. Он упомянул, что расставлял по лагерю различные ловушки, чтобы не подпускать близко к ним животных, как раз перед тем, как она ушла спать.

Одна мысль пришла ей в голову и она медленно поднялась с постели, подкрадываясь к нему. Она чувствовала, что его внимание сосредоточено исключительно на том, что он делает; он не почувствует ее приближения. Она потянулась к его голове, намереваясь прикрыть ему глаза и заставить подпрыгнуть.

— Даже не думай об этом, — сказал Риф. Боде вздрогнула от его слов. Откуда он узнал?

— Во-первых, — ответил он на ее незаданный вопрос, — я не так рассеян, как ты думаешь. Во-вторых, ты крадешься, как скачущая лошадь. — Она услышала самодовольное веселье в его голосе и плюхнулась рядом с ним. Мысли о мести породили другую идею, и она быстро замаскировала Узы.

— Что ты… — Риф застыл, когда Боде наклонилась и поцеловала его. Она осыпала поцелуями его шею и подбородок, Риф оставался неподвижным при каждом прикосновении ее губ, тогда она прикусила мочку его уха.

Риф чуть не отпрянул, его глаза расширились, как у пойманного зверя.

— Боде, я… — она прервала его глубоким поцелуем. Она почувствовала, как Риф растворился в этом прикосновении и оттаял, притянув ее к себе на колени. Боде задохнулась от неожиданности, но тут же пожала плечами, подумав, к чему все это привело. Боде продолжала его целовать, и он тут же ответил шквалом быстрых поцелуев. Оба хихикали как сумасшедшие, и Боде почувствовала, что у нее пылает лицо.

— Ну, как мило… — Боде взвизгнула, когда Риф вскочил на ноги, инстинктивно удерживая ее на месте. Аливия лукаво улыбнулась, увидев их в еще более компрометирующей позе: ноги Боде обхватили талию Рифа. Риф откашлялся и отпустил ее, а Боде принялась поправлять волосы.

— Послушайте, — сказала бывшая Дамани, — я не возражаю, если вы двое… как выразилась бы Мин: «валяете дурака», но мне бы очень хотелось сегодня поспать. Возможно, когда мы доберемся до дворца, ты сможешь возобновить… это. — Она ухмыльнулась, вернувшись в постель и тут же снова захрапела.

Они переглянулись, но быстро отвели глаза, Боде судорожно сглотнула.

— Думаю… я пойду… — рассеянно сказал Риф. Прежде чем уйти, он вложил что-то ей в руку, затем зарылся в одеяло и отвернулся. Боде вернулась к своей постели и осмотрела то, что он ей дал при слабом свете костра.

Это был браслет, сплетенный из травы и усыпанный маленькими белыми, как снег цветочками. Она почти чувствовала, как они держатся на нем. Боде вздохнула от красоты простого подарка. Она посмотрела на Рифа, который отвернулся от нее, и его одеяла поднимались и опускались в ровном ритме. Она улыбнулась, надела браслет, закрыла глаза и заснула.

Ее сны были полны приключений, она была без рубашки и Риф тоже. На следующее утро она их не помнила, но, проснувшись, почувствовала тепло и уют. Возможно, подействовали Узы, а возможно, и нет, она не чувствовала боли, когда просыпалась.

Риф расправил плечи и сосредоточился, погрузившись в пустоту, и провел серию ударов, которые были частью боевого стиля Айил, которому учили всех членов Черной Башни. Давным-давно он узнал от охотников и Аша’Манов, что быть воином — все равно что оттачивать клинок; нужно держать его всегда острым.

В то время как часть сознания Рифа двигалась с отработанной грацией, другая обдумывала ситуацию. Он, Боде и Аливия ждали в довольно уютной столовой королеву Андора Илэйн Седай. Боде сидела тихо и неподвижно с книгой в руке, а Аливия, прислонившись к стене, упражнялась в трюке с подбрасыванием монетки.

Вместе с ними, в качестве почетного караула или охраны, стояли десять гвардейцев королевы, пять мужчин и пять женщин, застывших как статуи, и три члена таинственной Родни, отмеченные красными поясами. Три женщины казались бесстрастными, но время от времени они бросали на Аливию расчетливый взгляд, как будто это было какое-то незначительное преступление, что она не была ни Айз Седай, ни одной из них.

Риф читал о планах Амерлин Эгвейн по отношению к Родне, во время его пребывания в Белой Башне, а также о договоренности с ними королевы Илэйн. Насколько он знал, ни одна Айз Седай еще не удалилась в Родню, чтобы прожить свою потенциальную жизнь, но многие строили планы по упорядочению процесса, когда они будут готовы. Родня предположительно жила в большом поместье рядом с Дворцом, который был полностью отремонтирован после разрушения при вторжении Троллоков.

Когда в тот вечер Риф, Боде и Аливия прибыли в полностью перестроенный Дворец в Кэймлине, слегка полноватая женщина по имени Рин Харфор с седыми волосами, собранными в пучок, одетая в красно-белое платье, которое, казалось, только что вычищенным, официально приветствовала их титулами: Аша’Ман, Айз Седай и Леди Аливия. После Последней Битвы королева Илэйн даровала Аливии неофициальный титул в честь ее служения Лорду Дракону. Им сообщили, что королева в данный момент занята, и проводили их в столовую, где они провели последний час.

Риф не считал себя вправе указывать королеве, как она должна выполнять свои обязанности, особенно женщине, которая была его собственной Королевой, но ему показалось несколько небрежным так обращаться с Айз Седай и двумя ветеранами Последней Битвы.

Когда Риф закончил особенно длинную серию движений, двойные двери открылись, и появилась госпожа Харфор, которая объявила о прибытии королевы. Когда королева Илэйн вошла, Риф с трудом удержался, чтобы не разинуть рот. Королева была настоящей красавицей с золотисто-рыжими волосами, кожей цвета слоновой кости и ярко-голубыми глазами. Аша’Ман вынужден был признать: у лорда Дракона был хороший вкус. Риф поморщился, надеясь, что Боде проигнорирует эту мысль. Вспышка раздражения в Узах доказала обратное.

Когда Боде приветствовала королеву, Риф обменялся взглядом с Аливией, которая лишь пожала плечами. Риф повернулся и слегка поклонился, как Аша’Ман отдал честь Королеве. Ему пришлось подавить мгновенный всплеск верности; он был Аша’Ман Черной Башни и больше не был гражданином Андора. Эта женщина не имела над ним власти. Тем не менее это не могло поколебать его верности Андорской короне.

После приветствия и короткого кивка Аливии, Илэйн Седай села во главе обеденного стола, справа от нее сидела Боде, слева — Аливия. Риф сел рядом с Боде. Илэйн Седай сидела и болтала с Боде, предоставив Рифу и Аливии развлекаться самим. Риф решил поразмышлять над этим утром.

Они доставил Жезл и Скипетр в Черную Башню, к большому удивлению Теламонов, прежде, чем они вошли в Кэймлин. Логайн отделил от скипетра Сакарнена навершие и спрятал части, чтобы быть в безопасности, в то время как жезл Воры был доставлен в Белую Башню в знак доброй воли.

После этого Наришма отвел Рифа в сторону, чтобы научить его нескольким плетениям, предназначенными для Аша’Мана; он назвал их Когти Дракона. Риф слышал несколько слухов об этих плетениях во время Последней Битвы, о которых, узнали в разгар сражения, наблюдая за самим Лордом Драконом. Потребовалось несколько попыток, но Риф подхватил их с уверенностью истинного воина. Риф был благодарен ангриалу из его паралич-сети; плетения состояли из Земли и Огня, его слабейшей Силы. Как типично.

После урока Аливия заинтересовалась относительно новым разделом «Шара’Мана», коллекцией из семи кузниц, работающих над самыми сложными и богато украшенными доспехами, которые Риф когда-либо видел, каждые из которых были произведением высочайшего искусства. Более того, они были тонкими. Достаточно тонкими, чтобы один удар любого оружия полностью уничтожил бы их; достаточно легкие, чтобы едва ощущаться при ношении. Это казалось совершенно нелепым, но то, что он увидел потом, все прояснило.

Похоже, кто-то из Аша’Манов открыл плетение для создания нерушимого  Квейндияра, и было найдено более пятидесяти Аша’Манов, обладающих талантом к этому, дюжина из которых могла делать это на скоростях, соперничающих или даже превышающих Боде. Очевидно, Неалд придумал новый способ получения средств для Черной Башни. Доспехи были изготовлены по заказу и, после завершения, были превращены в Квейндияр и проданы по ценам, за которые можно купить небольшой город. Щиты, прикрепленные гвоздями к деревянным основаниям, стоили еще дороже.

Самое удивительное, однако, что идея сработала! Лорды и монархи со всех стран заказывали доспехи из Квейндияра. Логайн сам установил лимит на одну вещь на человека, но это едва ли уменьшило спрос. Шончанская Империя заказала достаточно для небольшой армии под названием «Кровь» для войны за океаном, чтобы вернуть свою Родину. Предположительно, среди более богатого дворянства возник совершенно новый боевой стиль, который вращался вокруг нерушимой наручи.

Излишне говорить, что практика влила золото в Шара’Ман и ускорила строительство города и самой Черной Башни. Посвященный, который был раньше каменщиком, подсчитал, что Башня будет завершена менее чем за десять лет. Риф был вне себя от радости, услышав это. Боде испытывала смешанные чувства.

Риф вздрогнул и вернулся в настоящее, по привычке вслушиваясь в разговор Боде с королевой. Как ни странно, его мысли были основой их обсуждения. Боде объясняла то, что она знала об этой практике, молчаливой Илэйн Седай, которая, очевидно, слышала об этом и пыталась замедлить процесс в Андоре. Она даже зашла так далеко, что сказала, что это было глупое использование Единой Силы.

— Если я правильно помню, — прервал ее Риф, — мятежные Айз Седай использовали  Квейндияр для финансирования нападения на Белую Башню. Они наводнили рынок чашами, чашками, тарелками и тому подобным. Чем отличаются доспехи?

Обе женщины онемели от его слов. Риф почувствовал, как по Узам струится раздражение, смешанное с уважением к его аргументам. Губы Илэйн Седай дрогнули в легкой улыбке.

— Хорошо сказано, Аша’Ман, — сказала она.

Риф улыбнулся, прежде чем несколько случайных мыслей укоренились в его голове. Иногда такое случалось: несколько случайных мыслей складывались в осуществимую идею, как и в случае с его планом найти саангриалы. Расцвела еще одна подобная идея.

— Королева Илэйн, могу я задать вопрос? — Королева кивнула ему, чтобы он продолжал. — Я слышал, что у Вас есть Талант создавать тер’ангриалы. Это правда? — Она снова кивнула. Риф почувствовал замешательство, исходящее от Боде, вместе с… ожиданием? Риф на мгновение задумался, потом обратился к королеве:

— Возможно ли, — спросил Риф, — создать тер’ангриал, который мог бы открыть врата в заранее определенное место, просто прикоснувшись к нему потоком Духа?

Брови Илэйн Седай взлетели вверх.

— Не могли бы Вы уточнить, Аша’Ман Арасон? — спросила она.

Риф обдумал свой вопрос; он сам еще не продумал его до конца. Он вспомнил рассказы о тер’ангриалах — дверном проеме, ведущем к Змеям и Лисам, которым пользовался Мэт Коутон. Может, так оно и было!

— Представьте себе арку, — сказал Риф, — сделанную из черного камня, шесть футов высотой и достаточно широкую, чтобы в нее могли пройти трое мужчин. Рядом с ним находится такая же арка из белого камня. Прикоснитесь к белому сводчатому проходу потоком Духа, и внутри образуются Врата, ведущие от Черной Башни к Белой Башне. Через Черную арку проходят люди в Шара’Ман, через Белую — в Тар Валон. — Он сделал паузу, чтобы до них дошло. Илэйн Седай прищурилась, глядя на Аша’Мана.

— Какова цель этих «арок»? Мы уже можем сделать Врата везде, где пожелаем, и путешествовать между Башнями.

Риф щелкнул пальцами, королева задала вопрос, на который он надеялся.

— Врата сами по себе опасны, даже в местах для Перемещений. Вы никогда не можете быть уверены, где именно они откроются, и это может быть опасно. Кроме того, большинство Айз Седай и Аша’Ман недостаточно сильны, чтобы самостоятельно создать Врата. Мужчины не могут соединиться в круг, и даже женщины в круге должны обладать определенной Силой, чтобы вообще открыть Врата. Эти арки позволили бы легче путешествовать между Башнями для тех, у кого недостаточно Силы, чтобы сделать свои собственные Врата и освободят направляющих, назначенных на Места Перемещения для других обязанностей, и сделают Перемещение более безопасным в целом.

Риф был в восторге от этой идеи.

— Это даже не обязательно должно быть только от одной Башни к другой. Можно сделать арки, соединяющие все великие города западных земель. Вы даже можете взимать небольшую плату за их использование. — Рука на его плече остановила его речь. Боде прикрыла рот рукой, чтобы не расхохотаться; Риф чувствовал ее веселье через Узы. Даже королева смеялась. Риф почувствовал, что краснеет.

— Прошу Прощения, королева Илэйн Седай. Я увлекся. — Илэйн Седай отмахнулась от его извинений.

— Не нужно извинений, Рифтен. Это отличная идея. — Она одарила его искренней улыбкой. — И, пожалуйста, зовите меня просто Илэйн. — Она наклонилась к Боде и что-то прошептала ей на ухо, на что Боде тоже улыбнулась. Волна гордости прошла через Узы.

После того, как ужин был подан и закончен, они еще целый час просто болтали, потом королева встала и сказала, что она должна позаботиться о своих детях. Госпожа Харфор вернулась, чтобы проводить их в комнаты. Заметив, что она смотрит на них, Риф поцеловал Боде в щеку, и она ответила ему тем же.

— Спокойной ночи, Боде, — прошептал он.

— Спокойной ночи, Риф, — и она закрыла дверь.

* * *

Риф стиснул зубы, чтобы заглушить крик страха, поднимающийся в его горле; вернее, страх, который кружился вокруг края пустоты, угрожая разрушить ее и его самого. Саидин бушевал в нем, но это казалось насмешкой по сравнению с водоворотом Силы, льющейся с высот. Риф стряхнул его и посмотрел на валун, за которым он прятался.

Группа Шаранских направляющих захватила высоты; Аша’Ман ал’Керр и группа Посвященных были посланы, чтобы остановить их. Риф был частью этой миссии. Какая-то часть Рифа понимала, что это всего лишь сон, сон — воспоминание, но, как всегда, он мог действовать только так, как раньше.

Риф сосредоточился и сплел нити Воздуха в плетение, которое сам придумал. Он выскочил из укрытия и побежал, махнув рукой в сторону скалы. Клинок Воздуха, толщиной с лезвие меча и острее бритвы, опустился вниз и рассек скалу посередине. Риф знал, что произойдет, но ничего не мог изменить. Случайное плетение Огня ударило Рифа в плечо, разорвав пустоту.

Один из Посвященных вытащил его в укрытие и занялся Исцелением раны. Риф сосредоточился на своем дыхании, когда лихорадочное тепло от Исцеления распространилось по его телу. Риф встал и пошевелил плечом, проверяя, все ли в порядке. Он не знал имени этого Посвященного, но он знал, что этот человек был хорошим целителем. Рана зажила, но шок остался. Риф снова стиснул зубы, они должны были выиграть битву.

В тот же миг в воздухе раздался взрыв…

* * *

Боде вскочила, ее сердце бешено колотилось. Она ощутила страх через Узы, он накатывал волнами, вливаясь в поток ужаса. Боде сбросила простыни и бросилась в комнату Рифа. Что происходит? На него напали? Она распахнула дверь в его комнату.

Риф ворочался в постели, простыни промокли от пота, он что-то бормотал и стонал, его дыхание было прерывистым, как будто ему было больно. Боде опустилась на колени рядом со Стражем и принялась искать раны. Его лихорадило, но в остальном он был совершенно здоров. Боде подавила крик, когда особенно сильная волна паники захлестнула ее.

Боде прикусила губу, лихорадочно соображая. Она была хороша в Исцелении, но это было что-то другое. Она не могла помочь ему Силой. Возникла идея, и она ухватилась за нее, отчаянно пытаясь помочь мужчине, которого любила. Она сглотнула, вытирая слезы и начала тихо петь.

* * *

Риф закричал, вызвав молнию из грозовых туч над полем боя, скопления Троллоков разлетелись в воздухе на куски. Их было восемь, все Посвященные, они пытались сдержать оборону, пока Кайриэнские солдаты перегруппировывались. Ряды Аша’Манов были слишком малочисленны, слишком много мест, где они должны были быть!

Троллоки перегруппировались под ударами Мурддраалов и снова атаковали. Они подошли слишком близко.

— Кровавая баня! — крикнул Девин Маттис, человек, которого они выбрали во главе своей группы. Риф и все остальные вплетали нити Воды, Воздуха, Огня и Духа в плетения, которые полетели вперед, как змеи, и распространялись, как дуги молний, передний ряд Троллоков взрывался, как гнилые фрукты. Еще восемь раз они ударяли плетением «Кровавая баня», чтобы ослабить давление.

Риф споткнулся, когда волна усталости накатила на него. В состоянии полного покоя это плетение было простым, но он был уже сильно уставшим. А порождения Тени, Шаранцы, Повелители ужаса—они просто продолжали приближаться. В глубине души Риф знал, чем закончится эта схватка. Подкрепление Аша’Ман прибудет, чтобы обрушить молнии, Кайриэнцы перегруппируются и атакуют, чтобы сломать оборону противника, Мурддраалы будут обезглавлены, оставив Троллоков без лидеров, и они убегут. Но это ненадолго.

Риф задыхался, когда он и остальные начали выпускать языки Огня в Троллоков. Это было все равно, что засыпать бешеных собак камушками—раздражает, но не изнуряет. Риф заставил себя сосредоточиться. Отчаяние было таким же врагом, как и порождения Тени. Это было трудно, но он должен был продолжать.

Когда он приготовил еще один залп молний, что-то коснулось его сознания. Риф стряхнул его, страх коснулся пустоты, он думал, что это было Принуждение. Он продолжал идти, но… это… осталось, медленно становясь сильнее. Это было… успокаивающе, и казалось, слегка смыло его усталость. В конце концов он понял, что это было: кто-то пел. Кто-то, кто его знал.

Мысли Рифа прояснились, когда он вспомнил слова колыбельной, которую пела ему мать. Он сосредоточил свое внимание и начал действовать. Риф вырвал молнии из облаков, вездесущих грозовых туч, и направил их на Исчезающих, уничтожая их среди скоплений Троллоков. На ум пришло плетение, которое он еще не мог знать, и он оглянулся назад, чтобы найти реку. Было ли это раньше? Это не имело значения.

Риф сплетал Воду и Воздух в сложное плетение, поднимая реку и придавая ей форму. Позади Рифа образовалась огромная волна в форме Дракона. Быстрое плетение, усиливающее голос, и Риф послал громкий рев через поле битвы. Троллоки развернулись и бросились бежать, когда Риф послал волну вниз, сокрушая армию под ее весом. Риф почувствовал, как мир погружается во тьму. Успокаивающая темнота, затем искра света, которая переросла в тепло и уют …

* * *

Риф глубоко вздохнул, очнувшись от кошмара. Такое иногда случалось, воспоминания о Последней Битве оживали снова и снова. Риф вздохнул и уткнулся носом в подушку, которую обхватил руками. Очень твердая подушка… которая также обернута вокруг его плеч? Риф открыл глаза и обнаружил, что его лицо покоится на чем-то невероятно мягком. Он поднял глаза и увидел, что Боде крепко спит, положив подбородок ему на голову. Это означало, что его лицо… покоилось на ее груди.

Риф почувствовал, как на его лице вспыхнул румянец. Он подумал о том, чтобы сдвинуться вниз, и выйти из этой компрометирующей ситуации. Но Боде выглядела такой умиротворенной. И она была такой теплой и мягкой. Может быть, это не повредит… только один раз.

Риф расслабился в объятиях Боде и почувствовал, что засыпает. Только один раз. …

За завтраком Боде поймала себя на том, что снова смотрит в сторону стола, не сводя глаз с Рифа. Он казался… совершенно нормальным. Как будто прошлой ночи не было. Затем он поднял глаза, встретился с ней взглядом и отвернулся, покраснев и неловко улыбнувшись. Ну, возможно, не совсем нормально. Боде чувствовала, как он подавляет связь, словно стыдясь самого себя.

Что, конечно, было совершенно нелепо! Они ничего не сделали, только спали вмес…— в одной постели! И она присоединилась к нему только для того, чтобы облегчить его кошмары. В этом не было ничего плохого или странного. Или то, что они встали вместе и видели друг друга только в нижнем белье. Боде тихонько хихикнула; если бы только ее смешанные чувства и дрожащие руки с этим согласились. Ее разум знал, что это правда, но от старых привычек трудно избавиться, и они все еще не были женаты. Боде выкинула эту мысль из головы, прежде чем она заставила ее покраснеть еще ярче.

Боде стиснула кулаки, согнула руку, возвращаясь к спокойным упражнениям Айз Седай, прежде чем прочистила горло.

— Как ты себя чувствуешь, Риф? — спросила она. Боде ругала себя за такой формальный вопрос. И какая-то часть ее была огорчена необходимостью спрашивать. Через Узы она должна была сама узнать об этом, и узнала бы, если бы он не подавлял их.

Риф напрягся, услышав вопрос, затем вздохнул и освободил Узы, позволяя чувствам пройти через них. Он не испытывал страха, ничего похожего на то, что она чувствовала прошлой ночью. Все, что ей передалось от него, это растерянность и неуверенность.

— Я не знаю, — ответил он, его честность была очевидна даже без связи через Узы.

Не раздумывая, Боде положила его руку на свою, давая понять, что ни в чем его не винит. Он посмотрел на их руки, потом на нее и улыбнулся той теплой улыбкой, которой мог улыбаться только Рифтен, и неловкость исчезла. Он повернул руку ладонью вверх, чтобы переплести их пальцы.

— Спасибо, Боде. За прошлую ночь.

Боде вопросительно подняла бровь и усмехнулась.

— Я слышал во сне, как ты поешь. Это… это дало мне силы изменить его, изменить кошмар и проснуться. — Его лицо снова покраснело, и она почувствовала панику и смущение, хотя это было всего лишь мгновение. Боде наклонилась и поцеловала его в щеку.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — прошептала Боде. — Все в порядке. Мне… вроде как понравилось. — Она имела в виду каждое слово. Риф повернулся и посмотрел на нее широко раскрытыми глазами. Затем он улыбнулся и наклонился вперед, пока их лбы не соприкоснулись. Боде закрыла глаза, наслаждаясь их близостью.

По крайней мере, до тех пор, пока их не прервал женский голос.

— Аливия была права — это самое приятное, что я когда-либо видела.

Они отпрянули друг от друга, когда с широкой ухмылкой Илэйн вошла в столовую. Разве нет такого понятия, как уединение? Боде задумалась, хотя выражение ее лица оставалось невозмутимым. Она почувствовала, как Риф обратился к пустоте, вероятно, из-за подобных мыслей. Остальная часть трапезы прошла в молчании, прерываемом понимающей ухмылкой королевы.

* * *

Риф поднял руку, чтобы отразить удар противника, и с отточенными на протяжении всей его жизни рефлексами, вывернул руку, схватил человека за запястье и дернул его вперед к другой руке, сжатой в кулак. Гвардеец королевы упал на землю, как мешок с картошкой. Охранники вокруг замолчали, как будто кто-то выключил их голоса.

Риф глубоко вздохнул, чтобы успокоить нервы, и выдохнул. Он опустился на колени рядом с человеком, который любезно согласился сразиться с ним, и схватил Источник. Риф начал вплетать нити всех пяти Сил в замысловатые целебные плетения, которые разработал Дамер Флинн. Риф никогда бы не сказал, что он лучший в этом деле, но он должен был признать, что он не так уж плох. Порезы и синяки начали исчезать, и мужчина открыл глаза. Он сжал челюсть и, видимо, не почувствовал боли, затем улыбнулся и взял протянутую руку Рифа. Охранник кивнул и вышел, чтобы присоединиться к товарищам, а Риф вернулся к столу, на котором лежали его вещи.

Когда он проходил мимо, слуга в красной Дворцовой ливрее протянул ему полотенце, чтобы вытереться. Риф одарил мужчину, как он надеялся, благодарной улыбкой. Он вырос среди служанок, которые не раз подвергались жестокому обращению, потому что должны были служить и не могли дать отпор. Он презирал такое отношение и был полон решимости относиться к слугам с уважением, которого они заслуживали.

Риф вытерся полотенцем и забрал рубашку и мундир. Убедившись, что все в порядке, он пристегнул меч и отправился на поиски Боде. Она встретилась со Старшей из Родни, Сумеко Каристован, чтобы обсудить организацию наставника для Родни, учителя из Белой Башни.

Риф усмехнулся, вспомнив о многочисленных спорах, которые они вели в Белой Башне о благе, которое Родня могла принести миру. Хотя они были слабы в Силе, но были очень искусны в плетении. В дополнение к тому, чтобы действовать как своего рода «выход на пенсию» для Айз Седай, Боде полагала, что они могут действовать как своего рода «обыватели», живущие в мире и помогающие людям гораздо больше, чем Айз Седай. Она даже разработала предварительные планы по созданию небольших групп Родни в каждом крупном городе Андора, а не только в Кэймлине. Именно об этом она и хотела поговорить с Сумеко.

У Рифа были свои вопросы. Его интересовала мысль о подобной договоренности для Черной Башни, места, где после многих лет, а может быть, и двух столетий Аша’Ман сможет уединиться, уйти в отставку. Конечно, пройдет еще немало времени, прежде чем в этом возникнет необходимость, но это было похоже на слова каменщика, который был солдатом в Черной Башне. — «Прочные фундаменты ведут к прочным зданиям.»

Эти мысли, плывущие в голове Рифа, как неспешная река, были разбиты вспышкой страха. Риф нащупал местоположение Боде, она была совсем близко, и побежал, схватив Источник и приготовив стрелы Огня. Он нашел комнату, в которой находилась Боде, и пинком распахнул дверь.

Но, войдя, он встретил четыре ледяных взгляда. Такие взгляды, которые могут бросать только Айз Седай; взгляды, которые заставляли тебя заползти в нору, пока они не разрешат уйти. По крайней мере, для всех остальных. Для Рифа или любого другого Аша’Мана это просто останавливало их и заставляло колебаться. Рифу потребовалось всего три секунды, чтобы понять, что он неправильно понял вспышку страха.

Боде посмотрела на Рифа с легкой улыбкой, как на ребенка, который сделал что-то плохое, но в то же время немного забавное. Риф убрал меч обратно в ножны, он не помнил, как вытащил его наполовину, и рассеял свои потоки, отпустив саидин. Риф откашлялся и выпрямился, пытаясь сохранить хоть какое-то достоинство.

— Прошу прощения, дамы. Мне показалось, что Боде… — он попытался подобрать безобидное слово, — что-то угрожает. Кажется, я ошибался. Но если вы не возражаете, я останусь. Риф сел в кресло и постарался не привлекать к себе внимания.

Все четыре ледяных взгляда задержались на нем еще на мгновение, затем продолжили разговор. Как только они это сделали, Риф изучил их всех, лишь немного прислушиваясь к разговору. Бодевин и Илэйн были здесь, но этого следовало ожидать от королевы и его «собственной» Айз Седай.

Рядом с ними сидела полная женщина с круглым пухлым лицом, обрамленным блестящими черными волосами. Ее платье было обернуто длинным красным поясом, свидетельствующим о том, что она Мудрая из Эбу Дар; по крайней мере, так говорили Алтаранцы, присоединившиеся к Черной Башне. Это, должно быть, Сумеко, Старшая из Родни.

Рядом с Илэйн сидела высокая беременная женщина с длинными рыжеватыми волосами, закутанная в шаль. У нее была загорелая кожа и сине-зеленые глаза, и она была одета, как Айильская Мудрая, по крайней мере, так описывали Аильские наставники из Черной Башни. Рядом с креслом женщины лежала трость, что казалось странным для такой молодой женщины, всего на несколько лет старше его.

Наконец, рядом с Мудрой сидела пятая женщина, которую он раньше не видел. По крайней мере, после второго взгляда он понял, что это женщина; взгляд, который заставил его поморщиться. Риф всегда старался не обращать внимания на внешность женщин, как учила его мать, но это было трудно для женщины, которая казалась такой неприятной. Она была толстая, с бледными косящими глазами и крючковатым носом; в целом на нее было неприятно смотреть. Как ни странно, она не сводила глаз с Мудрой, но не как охранник или сопровождающий. Больше похоже на собаку, ждущую малейшего приказа от своего обожаемого хозяина.

Из ниоткуда, как это часто случалось с ним, в голове Рифа сошлись слухи и отчеты, составив единое целое. Этой Мудрой была Авиенда, которая, как говорили, носила детей Лорда Дракона. Неприятной женщиной была Хессалам, которая, по слухам (и сообщениям Теламона Флинна), была одной из Отрекшихся. Ходили слухи, что она каким-то образом привязалась к Авиенде и служила ей с предельной преданностью или фанатизмом.

Риф оторвался от своих мыслей, когда услышал свое имя. Сумеко и Авиенда выжидающе смотрели на него. Риф почувствовал, как краска прилила к щекам, даже когда он сохранял нейтральное выражение лица.

— Простите, я отвлекся. Что это было? — Женщины смотрели на него с той же улыбкой, что и Боде.

— Мы обсуждали, — сказала Авиенда, — Ваши так называемые арки. Хессалам, ты расскажешь ему то, что сказала мне?

В глазах Хессалам вспыхнул фанатический огонек и отчаянное желание повиноваться госпоже.

— В мое время, — сказала она хриплым голосом, — существовали тер’ангриалы, которые использовались для размещения особых плетений саидар или саидин, которые стимулировались потоками Силы, составляющих эти плетения. Аша’Ман прав. Подобный принцип мог бы создать эти сводчатые арки, которые смогли бы создавать Врата к предопределенным местам.

Боде с гордостью посмотрела на Рифа.

— Все, что нам нужно, — это человек, который может создать тер’ангриал. Работать с Илэйн и сделать так, чтобы это получилось.

Риф вскинул брови.

— Я спрошу Лорда Логайна. Но… — Риф замолчал и наклонился к Боде. — С тобой все будет в порядке? — спросил он.

Боде улыбнулась и похлопала его по руке, тепло разлилось по Узам.

— Со мной все будет в порядке, Риф. Иди, я буду здесь, когда ты вернешься. — Риф встал, отдал честь спутницам Боде и вышел из комнаты.

По пути к выходу, схватив Источник, он услышал, как женщины бормочут о том, как мужчины могут быть так чрезмерно заботливы.

— Что может пойти не так? — Спросила Илэйн.

* * *

Карл Завьер стоял невидимый в Зеркале Туманов, и ждал, когда начнут распространяться слухи о том, что Ирелла получила Шаль. После шести лет в Послушницах и четырех — в Принятых, девочку вызвали для Испытания на Шаль.

Губы Завьера скривились в жестокой улыбке. Как только она пройдет Испытание, она выберет Красную Айя и свяжет Завьера Узами Стража, что позволит им обоим покинуть Белую Башню и продолжить свои планы, его планы. У него была своя цель, относительно того, что произойдет, когда они доберутся до Арасона и девчонки Коутон.

Завьер выпрямился, услышав шум в коридоре. Появилась Ирелла в сопровождении сестер от каждой Айя. Сердце Завьера упало, когда он почувствовал, что-то не так. Айз Седай были холодны, отстранены, по крайней мере, больше, чем обычно. Они даже не взглянули на Иреллу, которая была одета в простое коричневое платье и несла кожаную сумку через плечо.

Завьер следовал за группой так тихо, как только мог, настороженно прислушиваясь. Сестры остановились у подножия лестницы, ведущей из Белой Башни.

— Отправляйся к месту для Перемещений, дитя, и передай Айз Седай это письмо. Оно скажет им, куда тебя отправить. Родня будет добра к тебе. До свидания. — С ледяным чувством сестры повернулись и ушли, даже не оглянувшись.

Ирелла стояла, дрожа от ярости, сжимая письмо в кулаке. Завьер подошел и опустил Маску Зеркал.

— Что случилось? — Ирелла посмотрела на него с ядом во взгляде, затем повернулась и пошла к площадке для Перемещений. Завьер с некоторым усилием подавил раздражение от того, что его игнорируют, и последовал за ней.

— Что случилось? — спросил он более настойчиво. Ирелла остановилась и посмотрела на него с еще большей яростью, чем прежде.

— Я потерпела неудачу. — Ее слова, казалось, отдавались эхом ярости и горя. — Я потеряла самообладание и побежала на восемьдесят седьмом плетении. Я не могу быть снова Испытана, поэтому меня выставили из Башни. — Она подняла руку, чтобы посмотреть на кольцо Великого Змея. — Это все, что я должна помнить о своем доме. — На мгновение ему показалось, что она вот-вот заплачет, но потом выражение ее лица изменилось… на холодную ярость.

— Они заплатят за это, — сказала она вполголоса и двинулась дальше.

Завьер замер в шоке на мгновение, а затем улыбнулся и побежал догонять ее.

— Ты права, — сказал он. — Они заслуживают того, чтобы заплатить за это. Заплатить худшим способом.

Ирелла посмотрела на него как на сумасшедшего.

— О чем ты говоришь? — в ужасе спросила она. Завьер почувствовал, как его самодовольная радость начала спадать. Он только бросал пустые угрозы, отгоняя свой гнев. Но он видел истинную ярость в ее глазах, которая просто нуждалась в небольшой поддержке.

— Они все еще могут заплатить за это. Это было не по плану… поэтому мы изменим план. — Ирелла посмотрела на него как на сумасшедшего, но не отвернулась и не прибавила шаг. — Ирелла, они позволили девочке Коутон стать Айз Седай спустя… сколько, три года? И меньше половины в самой Белой Башне. — Лицо женщины помрачнело, и она отвела взгляд.

— Айз Седай должны быть слугами, но кому они служат? — спросил он. — Они служат себе даже после Последней Битвы. Они строят планы, заговоры и манипулируют всем для себя и своей так называемой Белой Башни. Они похожи на заросший лес, такой густой, что ничто не может двигаться, ничто не может жить. — Он жестоко улыбнулся. — В природе, если лес зарастает, его нужно очистить. Очищающим огнем.

Ирелла остановилась как вкопанная, ее лицо внезапно побледнело, как простыня. По крайней мере, она слушала.

— О чем ты говоришь? — спросила она.

— Я говорю, что иногда этот огонь нужно немного… подтолкнуть. — Он повернулся к Ирелле. — Я слышал, что после Последней Битвы Родня много сделала для того, чтобы ослабить свои Правила. Некоторые заходят так далеко, что говорят, будто Родня перевернулась с ног на голову, чтобы лучше служить своей новой цели. И все же Айз Седай все еще не замечают их. Если ты пойдешь к ним, это будет большим преимуществом. — Они приближались к месту для Перемещений; он должен был закончить это быстро. — Ты заслуживаешь больше, чем кто-либо другой быть Айз Седай, Ирелла. И когда ты покажешь себя в огне… они примут тебя с распростертыми объятиями.

Ирелла посмотрела на Завьера стальным взглядом, но он увидел что-то еще в ее глазах. Угольки предательства, вспыхнувшие в пламени мести. Пламя, которое сожжет Белую Башню до основания. В конце концов, в Бездне Рока нет такой ярости, как у презираемой женщины.

— Скорее всего, они отправят меня в Кэймлин, где живет Родня. Как только ты закончишь свое пребывание в Белой Башне, найди меня. Мы будем двигаться дальше. — Она повернулась и вошла на площадку для Перемещений, как будто его здесь не было.

Карл усмехнулся ей в спину. Белая Башня будет гореть хорошо, и останутся только сильные. Те, кто прошел подготовку и действительно сражался в Последней Битве. Теперь он это видел.

Черная Башня будет единственной Башней.

Все, что ему сейчас нужно, — это ждать.

* * *

Ранд ал’Тор посмотрел вниз со своего насеста на одной из крыш Тар Валона, глядя на одного из своих людей, замышляющего что-то против одного из Стражей западных земель. Слушать было просто, и ему не нравилось то, что он услышал. Такие интриги были нормой во время Войны Силы, когда мерзкое влияние Темного повернуло хороших мужчин и женщин на его сторону, играя на их эгоистичных желаниях.

Он вспомнил Мордета, который стал таким же злым, как и Темный в его миссии уничтожить его. Кажется, что даже без присутствия Темного люди все еще сражались за себя так же, как и за других. На каждого хорошего человека найдется тот, кто им не является.

Ранд заставил себя уйти и появился на балконе дворца Андора, глядя вниз на Авиенду, которая шла через двор, неся в себе его детей, а за ней следовала ее тень, Хессалам.

Хессалам была настоящей удачей, или, возможно, это была просто Воля Колеса. Сам Ранд и его воспоминания о Эпохе Легенд были источником озарения, которое привело Черную Башню к величию, заставило ее быстрее занять свое место Хранителя Мира. Хессалам была путем к Белой Башне и Мудрых. Авиенда часто навещала Илэйн, чтобы Хессалам могла поделиться мудростью ее родной Эпохи, чтобы помочь вновь открыть то, что было утрачено Айз Седай во время Разлома. Авиенда поделилась источником знаний, когда могла оставить для себя и Айил, и он не мог гордиться этим больше.

Затем он направился в другой двор, где Илэйн стояла, наблюдая за группой каменщиков и ремесленников, вырезавших большую арку из мрамора, черную, как полночь, и которую нужно обработать с обеих сторон Единой Силой для прочности и устойчивости. Аша’Ман наблюдал за резьбой арки из белоснежного мрамора в сопровождении Айз Седай, связанных в Круг. Ранду показалось, что Аша’Ман выглядит знакомым, и он присмотрелся. Он понял, что это Джоннет Даутри из Эмондова Луга. Ранд улыбнулся одному из своих друзей детства, который учился делать тер’ангриал.

Ранд выпрямился, увидев, как Рифтен и Бодевин вошли во двор с двумя детьми — его детьми. Рифтен нес Суан, напевая ей колыбельную. Ранд изначально хотел назвать ее в честь Эгвейн, но Илэйн заметила, что это слишком распространенное имя после Последней Битвы. Принцесса должна иметь что-то более уникальное. Поэтому они назвали ее в честь невоспетого Героя Света. Ее брата, в свою очередь, назвали Гарет, и сейчас его несла Боде.

Рифтен заговорил с Илэйн, которая кивнула и указала в другом направлении. Должно быть, она посылает их к этой ужасной няньке Лини. Ранд улыбнулся. В этой женщине был огонь, который заставил бы Амерлин дрожать от страха.

Ранд заставил себя вернуться в свою хижину на Драконовой Горе и начал писать в одном из дневников, которые он тайно отправит в Черную Башню. Последняя Битва была выиграна, но противоречия были частью человеческой природы. Он поможет, где сможет. Но Рифтену и Бодевин предстояло принять вызов.

Ранд усмехнулся. У него было чувство, что они готовы к этому.

Боде сохраняла безмятежное выражение лица. Снаружи она была идеалом Айз Седай, а внутри — совсем другая. Боде почувствовала беспокойство, от того, что ее и Рифа попросили сделать. Риф заметил ее смущение и взял за руку. Она в свою очередь переплела их пальцы. Он нервничал еще больше, чем она, он видел такие создания раньше.

Боде и Риф стояли в шеренге из шести Аша’Манов и шести айз Седай, а также Аливии перед линией валунов, отмечавших край Стеддинга Шолун. Боде взглянула налево и увидела, что Аша’Ман Андрол смотрит вперед, сцепив руки за спиной, и в его глазах читалась печаль.

Перед шеренгой Айз Седай и Аша’Манов стояла величественная Айз Седай в Желтой шали. Это было ее делом, и она попросила о помощи. Королева Илэйн услышала о ее просьбе и сказала Боде, которая согласилась с Рифом, что это заслуживает их внимания. Кроме того, даже после стольких лет, проведенных вдали от Эмондова Луга и всех произошедших перемен, Найнив трудно было отказать.

Еще через несколько минут группа Огир привела две фигуры за веревки, связывавшие им руки и шеи. Боде почувствовала печаль через Узы, печаль ее возлюбленного по своим братьям, которые были вынуждены измениться, измениться в худшую сторону. Напряженная поза Андрола показала, что он чувствует то же самое. Он сказал, что эти люди — его ответственность.

Найнив подняла руку и жестом показала вперед. Когда они подошли поближе, Боде разглядела седеющего пожилого мужчину с бородой, и гранатовой серьгой в левом ухе. «Тайренец», — подумала Боде. Это был Донало Сандомир, один из «обращенных» Тенью Аша’Манов.

Рядом с ним стояла невысокая женщина с черными волосами до пояса, которые гармонировали с ее темными глазами и цветом лица. Это создавало странный контраст с ее Белой Айя. Аяко Норсони была связана Узами с Сандомиром во время плохо спланированного вторжения Элайды в Черную Башню. Она тоже была «обращена».

Сопровождающие Огир остановились перед камнями. Некоторые удерживали Аяко на месте, в то время как остальные держали Сандомира. Перед этим он принял большую дозу чая с корнем вилочника, что сделало его относительно неопасным. Хотя Темный был теперь навсегда запечатан, эти двое и такие же, как они все еще могли причинить большой вред, если бы сбежали.

Боде приготовилась к соединению в круг, который формировала Габрелле Коричневая сестра, решившая присоединиться к ним вместо Логайна. Когда все, кроме Найнив, соединились, она передала контроль над кругом Андролу, который укрепил свою скудную силу с помощью ангриала в мешочке на поясе. Андрол, ловкость которого компенсировала силу, сплел Щит и установил его на Сандомире, если действие корня вилочника закончится.

По кивку Андрола Найнив подошла к Тайренцу Аша’Ману, который смотрел на нее с тупым безразличием. Боде почувствовала, как в ней промелькнула надежда. Найнив была величайшей Целительницей в Белой Башне, ее умениям соответствовал только Дамер Флинн. Она сделала то, что считалось невозможным, вылечила Усмирение. Она излечила безумие от порчи. Все, кроме смерти, может быть исцелено, сказала она. Если это правда, то и это тоже она сможет исцелить.

* * *

Найнив изучала стоящего перед ней мужчину. Один из Аша’Манов, видевший таких людей, описал выражение их глаз: как будто их души были взяты и заменены чем-то… злым. Глядя на Сандомира, она поняла, что он имел в виду, и думала, что никогда в этом не признается, но ее сердце потянулось к ним. Вот почему она решила участвовать в этой попытке Исцеления.

Эти мужчины и женщины не захотели присоединиться к Тени; их насильно «обратили». Самые личные решения были украдены у них. Подобно безумию от порчи, они не имели права голоса в этом злодеянии против них. Найнив это изменит.

Найнив взяла голову Сандомира в руки и принялась что-то искать в нем, как делала это для Неффа почти год назад. Она искала что-то подобное, как сеть Зла, которая поразила их умы. Или, возможно, это было похоже на разрыв, как его называла Хессалам; разрыв или разрез внутри разума.

Погружаясь глубже, она почувствовала причину этого; Найнив чуть не подскочила от страха. Какая-то форма… присутствия пронизывала его разум, не так, как порча. Это напоминало шипы или колючки, вонзившиеся в сознание жертвы, сеть или переплетение имела сходство с заражением. Но, по крайней мере, она была неподвижна. Эта сеть казалась… каким-то образом живой.

Найнив слышала о морском существе с восемью длинными мясистыми отростками, исходящими из центральной части тела. Осьминог, вспомнила она. Это переплетение было похоже на него. Пульсирующее, осознанное, паразитическое присутствие, которое удерживало разум во власти Тьмы.

Найнив сплела воедино нити пяти Стихий и принялась прощупывать их… это. Она ударила по одному из его отростков, который, казалось… сгорел от прикосновения. И на краю сознания она почти почувствовала визг, и один из них оторвался от сети и дернулся ей навстречу.

Найнив прервала контакт прежде, чем он успел коснуться ее, и отступила, грудь ее вздымалась, на лбу выступил пот. Это было что-то новое, проблема, с которой она никогда раньше не сталкивалась. Как удалить что-то, что сопротивляется? Она посмотрела на Андрола, который кивнул; круг был в порядке. У нее было время.

Найнив снова углубилась, теперь уже быстрее, когда знала, что искать, и осмотрела сеть. Казалось, все уладилось. Она сплела и настроила плетение, которое фокусировалось на Духе, и попыталась ухватиться за одно из щупалец. Придаток сгорел, но она смогла связать его по всей длине и удержать. Еще один придаток оторвался, чтобы напасть, но она поймала его и тоже связала.

За этим последовали другие, одни пытались отогнать ее, другие пытались освободиться от нее. Но Найнив научилась ловкости со времени Последней Битвы, и она была такой же упрямой, как все в Двуречье, если не больше. Она сплела потоки, чтобы сдержать атакующие щупальца, затем заставила их двигаться к остальным, связав два или более вместе. Переплетение Зла, казалось, завыло в панике, когда она вырвала еще несколько придатков из разума Сандомира.

Наконец, все придатки были удалены, и она оторвала центр. Она открыла себя как можно большему количеству саидар и затянула путы, сжигая сеть Зла. Она сплела копье из пяти Стихий и вогнала его в самую сердцевину, выжигая, как мертвое дерево. Раздался гулкий вопль, потом наступила тишина.

Найнив опять углубилась в разум Сандомира и вздохнула. Последствия ее Исцеления были похожи на ссадины, синяки или струпья. Она сплела еще одно исцеляющее плетение и начала работать над ними, облегчая вред, который нанесла сеть Зла. В конце концов, она устала. Больше она ничего не могла для него сделать, только он сам мог прийти в себя. Она прервала контакт и отпустила Источник.

Найнив опустила Сандомира на траву. Он был без сознания, холодный от напряжения. Она чувствовала его страдания во время Исцеления. Это определенно был трудный процесс, как для него, так и для нее. Найнив встала, дрожа всем телом, и обратилась к Огир: — Возьмите его. Я не уверена, каким будет результат. Придется подождать, пока он проснется, и все выяснить. — Огир кивнули и подняли Сандомира, прежде чем вернуться в стеддинг.

* * *

Боде расслабилась, когда Огир вошли в стеддинг, а Андрол распустил Круг. Найнив подошла к Габрелле и объяснила результаты своего Исцеления, чтобы доложить Логайну. Боде посмотрела на Рифа и увидела, что тот смотрит туда, где Огир скрылись за деревьями. Его эмоции были спутаны, хаотичная смесь печали, надежды и трепета. Боде поцеловала его в щеку, чтобы вернуть к реальности. Риф покачал головой и робко улыбнулся, прежде чем притянуть ее к себе.

Они нашли Аливию и уже собирались уходить, когда подошла Найнив. Она посмотрела на Аливию с таким выражением, словно у них было незаконченное дело и улыбнулась Боде.

— Как дела, Бодевин? — спросила она.

Боде улыбнулась и тепло обняла бывшую Мудрую.

— Я в порядке, спасибо, Найнив, — честно ответила она. Добрых полчаса они говорили о своей жизни после Последней Битвы. Хотя, пока они продолжали говорить, Найнив, казалось, все более и более рассеянной, бросая взгляды по сторонам и потирая кольцо на пальце. Боде заметила, что Риф был таким же, его взгляд метался вокруг быстрее, чем обычно.

Найнив обняла Источник, словно ожидая нападения. Боде почувствовала, как эмоции Рифа стали, словно заточенный клинок, и бросился вперед. Боде увидела, как в их сторону полетел вихрь Воздуха, и тот разлетелся на части, когда достиг Рифа. Ему все еще нужно было защищаться от порыва Ветра, но плетение развалилось, когда коснулось его.

Риф светился оранжевым, по крайней мере, для нее, и запустил плетение, которое она раньше не видела. Что-то маленькое мелькнуло на кончиках его пальцев и полыхнуло в воздухе на некотором расстоянии. Кто-то использовал маску зеркал, и в это как-то вмешались. «Паралич-сеть» Рифа, — поняла Боде.

К тому времени несколько других направляющих обеих Башен заметили, что произошло, и начали выпускать свои собственные сети. Маска распалась на части, открыв взору Аша’Мана в рваном мундире и Айз Седай, платье которой было порвано и в пятнах. Повелители Ужаса, оставшиеся после Последней Битвы.

Аша’Ман, бывший Посвященный с булавкой меча на воротнике, выхватил меч и побежал навстречу Найнив, которая отбросила его в сторону и отсекла щитом. Бывшая Айз Седай долго не продержалась. Быстрый осмотр показал, что они были «обращены». «Это объясняет отсутствие планирования», — подумала Боде. Было сказано, что «обращение» ослабляет инициативу и творчество. Должно быть, они винили Найнив в том, что она помогла запечатать Темного. Один из Аша’Манов доложил Огир, и менее чем через час они забрали новых пленников.

После того как все было улажено, Найнив подошла к Боде и Рифу. Она удивленно взглянула на молодого человека.

— Откуда у тебя этот тер’ангриал? Тот, что распустил плетения. — Спросила она. Риф напрягся, покраснел и вздохнул.

— Точно не знаю. Я нашел его на своей кровати во время моего пребывания в Белой Башне. В записке говорилось, что это для меня. — Он снял сюртук и поднял рукав рубашки, чтобы показать кожаный наруч, украшенный «монетами». Найнив прищурилась и кивнула, хотя Боде заметила странное выражение в ее глазах; казалось, она пытается разгадать загадку. Она вздохнула и посмотрела ему в глаза.

— Спасибо за попытку защитить меня, — сказала она, хотя и без энтузиазма.

Перед уходом Найнив посмотрела на Боде с легкой улыбкой.

— Ты нашла хорошего Стража, Бодевин. Позаботься о нем и не говори ему, что я это сказала. — С этими словами сияние саидар окружило ее, и Врата открылись. Она ушла, не сказав больше ни слова.

Боде посмотрела на Рифа, который разговаривал с Андролом и широко улыбнулась. Она нашла хорошего Стража.

* * *

Риф напевал колыбельную, которую пел ему отец, когда он был маленьким. Дом, который ему дали, когда он стал Аша’Маном, был маленьким и уютным, с двумя спальнями и кухней, кабинетом и подвалом. Комната была обставлена просто, так, как ему нравилось.

Боде спорила, когда Риф соизволил занять диван, Аливия — свободную комнату, а ей досталась — спальня хозяина. Она сказала, что Аша’Ман не может отказаться от собственной постели. Риф, однако, отказался заставить даму спать где-либо еще. Риф почувствовал, как краска прилила к щекам, когда он вспомнил ее предложение «поделиться». Он отбросил эту мысль и продолжил спор.

Риф застыл, когда ему кто-то закрыл глаза, из-за спины донесся смешок. Риф усмехнулся и попытался убрать руки Боде, но она держала его крепко. Риф стоял, все еще ничего не видя, и Боде повела его куда-то, пока не понял, в какой части дома они находятся. Наконец она остановилась, и он услышал, как закрылась дверь и Боде открыла ему глаза.

Они находились в главной спальне, о чем Риф действительно должен был догадаться. Он повернулся и, покраснев, увидел, что Боде уже в нижнем белье, готовая ко сну. Она легонько толкнула его в грудь, опрокинула на кровать и расшнуровала рубашку, все время слегка ухмыляясь.

Покончив с его рубашкой, она забралась под простыни и посмотрела на него, словно ожидая чего-то. Риф тяжело вздохнул и тоже лег в постель. Он застыл, когда Боде прижалась к нему, устраиваясь спиной к его груди, и обнял ее за талию, их пальцы переплелись.

Риф почувствовал, как она обняла Источник, и лампы погасли.

— Спокойной ночи, Риф, — сказал Боде.

Риф улыбнулся в темноте.

— Спокойной ночи, Боде.

Когда Врата открылись и Риф шагнул внутрь, он нахмурился, глаза смотрели с металлическим блеском и постоянно двигались в поисках малейшей угрозы. Они пробыли в Черной Башне три дня, но он предпочел бы, чтобы они остались там навсегда. Он схватился за рукоять меча, благодарный за обостренное восприятие бушевавшему внутри него саидин.

Боде последовала за ним и посмотрела на него, приподняв бровь, выражение ее лица было смесью раздражения и нежности. Она сказала, что может постоять за себя, кокетничала и просила, но Риф был непреклонен. Не в этом месте. По его мнению, это было опасно для любой женщины, способной направлять, даже для Айз Седай.

Через несколько мгновений прошла и Аливия. Она выглядела почти зеленой, как будто ее тошнило. Понятно, учитывая, где они были. Среди кого они находились. Боде улыбнулась ей, и Риф тоже попытался улыбнуться; это, казалось, не смогло успокоить нервы женщины.

Боде вышла вперед и зашагала по улицам. Риф продолжал смотреть по сторонам, оценивая все и вся. Это место было опасно для Боде, и сожги его Свет, если она пострадает, потому что он ослабил бдительность. По крайней мере, Аливия разделяла его опасения; в конце концов, именно она боролась против прихода в это место.

Риф вздохнул и продолжил наблюдать, как они продвигаются в Эбу Дар.

* * *

Аливии пришлось заставить себя дышать ровно, чтобы побороть подступающую тошноту. Неудивительно, что Лорд Дракон держал ее подальше от этих людей во время своих походов перед Последней Битвой. Она чувствовала себя разбитой! Она искренне надеялась, что человек, с которым Бодевин хотела встретиться, того стоит.

Она вынуждена была признать, что Шончане хорошо ладили с местными жителями. Архитектура и одежда по-прежнему были в стиле Эбу Дар, по крайней мере, насколько она помнила со времен «возвращения». Но ее опытный глаз мог заметить часто едва заметные изменения, распространившиеся в городе. Она лениво размышляла, прекратятся ли когда-нибудь эти изменения или Эбу Дар в конце концов станет еще одним маленьким Шончан.

В конце концов, они подошли к Большому дворцу, который был их пунктом назначения. Бывшая Дамани собралась с духом и двинулась следом за Бодевин. После столь длительной свободы от проклятого Айдама, она была готова проверить, выступив против них, показать им, что она больше, чем дамани, как они думали, что она стала больше, чем они считали возможным.

Охранники у ворот, слишком знакомые светловолосой женщине по насекомообразным шлемам, спросили, зачем они здесь. Получив ответ от Бодевин, она почувствовала, что они рассмеялись бы, если бы могли. Они просто смотрели на Бодевин, которая пристально рассматривала их в безымянном состязании воли. Соревнование, которое было прервано внезапным окриком.

— О, ради Создателя, ребята! Она не угроза, она моя сестра! Отойди, сожги тебя Свет, или я надеру тебе задницу так сильно, что из носа пойдет кровь! — Стража Последнего Часа никак не отреагировала на тираду, только отошла в сторону и пропустила крикуна. Видимо, они к этому уже привыкли.

С другой стороны двора шел высокий, долговязый, но мускулистый мужчина, одетый в длинный зеленый камзол, прикрывавший минимум придворных нарядов. Темная широкополая шляпа, кожаная повязка на глазу и перстень с печаткой на пальце выделяли его. Копье с наконечником в виде меча, которое он нес на плече, несомненно подтверждало, кем он был. Это был легендарный Принц Воронов, муж Императрицы. Единственный стратег и полководец Последней Битвы, старший брат Бодевин, Мэтрим Коутон.

* * *

При виде своего брата Боде широко улыбнулась. Она не нуждалась в нецензурной брани, в этих оскорблениях, чтобы узнать его; она будет помнить этот голос до самой смерти. Мэт шагнул вперед и передал свой Ашандарей, как назвала его Илэйн, одному из охранников, прежде чем обнять Боде. Она с радостью приняла их.

— Рад тебя видеть, Боде! — сказал он. — Наконец-то кто-то из родных избавит меня от скуки этих чопорных Шончан. — Он отпустил ее со своей плутовской ухмылкой. — И Айз Седай тоже; лучше бы они не превратили тебя в требовательное ледяное чудовище, которое не принимает «нет» за ответ, как они.

Боде рассмеялась над описанием, которое, как она должна была признать, было довольно точным.

— Расслабься, Мэт. Я все еще я. — Мэт усмехнулся и повернулся к Рифу.

— Так это твой парень, о котором говорилось в мамином письме? — Боде кивнула и отошла в сторону. Риф кивнул, отдав честь Аша’Мана, не сводя глаз со Стражи Последнего Часа. Мэт улыбнулся еще шире и указал на охранников.

— Расслабься, друг. Эти парни похожи на дрессированных собак; они не кусаются, пока не прикажет член королевской семьи.

Риф посмотрел на Мэта, прежде чем ответить.

— Я беспокоюсь не о них, — сказал он, провожая взглядом Сул’дам и Дамани, когда они проходили мимо. Аливия выглядела хуже, чем Риф, как будто ее сейчас стошнит, ей хотелось сжечь внутренний двор до основания.

Мэт вдохнул через нос и похлопал Рифа по плечу, глядя ему прямо в глаза.

— Рифтен, верно? — Риф кивнул. — Ты действительно думаешь, что если бы Боде угрожала хоть малейшая опасность, я бы пригласил ее сюда? Неужели? — Риф опустил глаза, подумал и покачал головой. Мэт снова улыбнулся.

— Можешь расслабиться. Ничего с вами не случится. — Он вырвал у стражника ашандарей и отошел назад. — И не думай, что ты сорвался с крючка, Аша’Ман, — сказал он с притворной строгостью. — Я все еще старший брат Боде, и у меня есть свой способ проверить тебя. А до тех пор я за тобой присматриваю.

Боде вздохнула при виде чувства юмора брата, однако Риф рассмеялся. Он посмотрел на Боде, которая жестом велела ему следовать за Мэтом. Боде взяла Аливию за руку и подтолкнула ее вперед.

* * *

Ирелла убрала руки с головы старика, который улыбнулся ей тремя зубами и поблагодарил. Его кашель исчез благодаря ее Исцелению. Ирелла, проходившая обучение в Белой Башне, улыбнулась, чтобы скрыть отвращение. Старик нищий заковылял прочь, опираясь на старый посох, возможно, менее старый, чем тот, кто им пользовался.

Ирелла вздохнула и попыталась подавить горечь. Она вспомнила тот день, чуть больше недели назад, когда ее зачислили в Родню. Она прибыла в Кэймлин из Белой Башни и получила указания, как добраться до дома Родни, большой усадьбы во Внутреннем городе.

Она была вынуждена признать, что Родня была весьма приветлива, ее приняли в течение часа. После зачисления они назначили ей наставницу, женщину, которая научит ее обычаям Родни, какими они были до их раскрытия Илейн и Найнив, и какими они стали сейчас, в Андоре. Сибелла, тощая женщина с желтыми волосами, была ткачихой ковров в Эбу Дар. Она рассказала историю Родни, а также их правила, как старые, так и новые. Она объяснила систему рангов, основанную на возрасте, и обязанности в Родне, которые проживали в Андоре, в Кэймлине или где-то еще.

Родня заключила соглашение с королевой Илэйн Седай об оказании помощи в Исцелении и Перемещении граждан Андора в обмен на жилье и защиту. Группы Родни были созданы в крупных городах Андора, таких как Беломостье и Арингилл. И в рамках Шончанского соглашения с Тар Валоном женщины из Родни, захваченные сул’дам, были освобождены и возвращены на Андорскую землю.

Помимо обучения правилам, Сибелла расспрашивала Иреллу о ней, о ее происхождении, способностях и талантах, о ее мнении, несмотря на молодость и низкий статус в иерархии Родни. Она казалась вполне счастливой, когда Ирелла упомянула о своем умении исцелять, даже новыми плетениями, изобретенными Найнив Седай. Это было далеко от равнодушия Айз Седай.

Но, несмотря на теплый прием, Ирелла не могла не думать о том, в чем ей было отказано. В течение девяти лет она мечтала стать Айз Седай, и эта мечта была разрушена. Девять лет она трудилась в поте лица, пытаясь получить шаль, и спустя почти десять лет они отвернулись от нее. Она больше всего на свете хотела присоединиться к Красной Айя и помочь миру, уничтожая мужчин, способных направлять, которые разрушили мир и все еще были угрозой.

Ирелла была назначена на Исцеление в первую неделю, главным образом для каменщиков и плотников, пострадавших во время восстановления из руин Кэймлина. Честно говоря, это было унизительно. Она обладала силой Айз Седай, и она была вынуждена жить в трущобах с отбросами Белой Башни.

Ирелла поплелась в обеденный зал в усадьбе Родни. Завьеру лучше закончить свое пребывание в Башне в ближайшее время. Его слова о том, как с ней обращались в Белой Башне, пробудили некоторые идеи относительно закостенелых статуй, которые называли себя Айз Седай. И эти идеи были нехорошими.

* * *

Мин Фаршав, Провидица Судьбы, Говорящая Правду Шончанской Императрицы, усмехнулась, глядя на брошенные кости. Фермер из Эбу Дар проклял свою неудачу и двинулся дальше, прихватив с собой выпивку. Мин не была уверена, чем это было вызвано, то ли титулом Мэта, Стражами Последнего Часа или присутствием среди них Аша’Мана, одного из тех, кто нанес первое истинное поражение так называемой «Победоносной армии».

До того как Шончане и большая часть Победоносной армии отплыли обратно в земли Шончан, Мэт нашел время на создание нескольких игорных домов в Эбу Дар, финансируемых Хрустальным троном. Мин все еще не понимала, почему Фортуона позволила это, но ей было все равно.

Мин внимательно наблюдала, как Мэт бросил кости и выпало шесть корон. Несмотря на потерю статуса та’верена, легендарная удача Мэта едва пошатнулась. Теперь, вместо того чтобы выигрывать каждый бросок, он просто выигрывал девять из десяти. И даже при этом он, казалось, чувствовал, когда проиграет, и, таким образом, мало что потерял, но много приобрел. Возможно, именно поэтому Фортуона позволила себе это; он так редко что-нибудь терял.

Мин посмотрела в сторону, чтобы увидеть будущего зятя Мэта. При первой встрече Мин увидела красную ленту, обвязанную вокруг их запястий. Не нужно быть гением, чтобы понять, что они привязаны друг к другу сердцем. Мин снова сосредоточилась на игре; это была ее первая ночь отдыха в качестве Говорящей Правду Фортуоны за несколько недель, и ей хотелось насладиться этим отдыхом.

* * *

Риф попытался сосредоточиться на игре, или, как Мэтрим назвал это «способом проверки Рифа». Риф ухмыльнулся, почувствовав, как в Узах мелькнуло веселье; по крайней мере, Боде хорошо проводила время. Риф подскочил, когда Мэтрим швырнул ему стаканчик с костями.

— Еще раз, Риф. Давай посмотрим, из чего ты сделан, — сказал он беспечно. Риф с трепетом посмотрел на стаканчик с костями и его близнеца, стоявшего перед Мэтом. У него никогда не было ни денег, ни желания играть в азартные игры, поэтому у него было мало практики в этом деле. Эта часть ночи была тем, чего он боялся больше всего, и не без оснований. Он проиграл каждый бросок, который делал.

Риф призвал пустоту и взял кости. Рискнув, он передвинул все свои деревянные фишки, которые стояли на кону вместо корон, с изображением лисы, гоняющейся за воронами, и начал встряхивать стаканчик с костями. Риф ухватился за Источник, оседлав бушующий шторм огня и льда, которым был саидин. Он сосредоточился на стаканчике с костями, каждый надрез и углубление на деревянном сосуде был виден ему, желая, чтобы кости выпали в его пользу и выиграть.

Риф опрокинул стаканчик на стол одновременно с Мэтримом. Словно реагируя на действия, в глазах расцвела головная боль. Боль была внезапной и острой и исчезла прежде, чем он успел схватиться за голову. Риф покачал головой и отпустил источник. Он затаил дыхание, пока они с Мэтримом проверяли кости. …

* * *

Мин уставилась на Рифтена широко раскрытыми глазами. Когда он бросил кости, на краткий миг ей предстало видение над его головой. Это было похоже на пару игральных костей, падающих на ткацкий станок, нити которых поднимались, чтобы ухватиться за кости. Она не была уверена, что это значит, но чувствовала, что это важно.

* * *

Риф уставился на кости перед собой. Шесть корон. Его взгляд метнулся к Мэтриму. Пять корон. Что только что произошло? Мэтрим никогда не проигрывал, когда ставил так много. Всякий раз, когда он проигрывал, он ставил ровно столько, чтобы просто играть.

Когда Мэтрим отошел от шока, на его лице расплылась широкая улыбка. Он подтолкнул кости к Рифу.

— Молодец, Риф, — рассмеялся он. — Я даже не помню, когда проиграл в последний раз. Молодец.

Риф улыбнулся в ответ. Но какая-то часть его продолжала задаваться вопросом, что же только что произошло.

* * *

Позже той же ночью, а может быть, ранним утром, Мэт сидел на балконе Императорских покоев, глядя на Эбу Дар. Прошедший год был довольно насыщен острыми ощущениями, и было приятно передохнуть. Туон решила оставить Эбу Дар в более чем умелых руках Беслана и отплыла на родину Шончан, чтобы вернуть свой дом. Естественно, Мэт был вынужден сопровождать ее.

Как оказалось, Мэт сыграл важную роль в возвращении Шончан. Его необычный тактический опыт и лишь немного уменьшившаяся удача ускорили процесс возвращения, по мнению нескольких генералов Победоносной армии, начиная от многолетнего конфликта до решающего удара. Все, что осталось после этого долгого года, — это очистка и восстановление окраин на границах Империи. Туон утверждала, что сам Хрустальный трон тоже не пострадал.

Мысли Мэта вернулись к младшей сестре и ее Стражу. Мэт не был экспертом в этом вопросе, но у него было чувство, что через год они поженятся. Он нахмурился, вспомнив, что Рифтен продолжает нервничать из-за сул’дам и Дамани. С другой стороны, это было не так уж странно, учитывая, что Шончане отменили эту практику меньше года назад.

Мэт улыбнулся при этой мысли. «Разговор» Артура Пейндрага с Туон после Последней Битвы был тайно записан императорским писцом, как сделал бы любой полоумный писец вечно дотошных Шончан, и результаты были… необычными.

Согласно записи, которую Мэт тайком приказал переписать как можно больше раз, Ястребиное Крыло устроил Туон и всем присутствующим кровавую взбучку, от которой по коже побежали мурашки, подчеркивая лицемерие возвращения и ужас ай’дам. Излишне говорить, что, не считая исключительных побед, он не был счастлив. Он даже рассказал, что первоначальная экспедиция была организована Ишамаэлем, это он знал, наблюдая мир из «мира снов».

Также излишне говорить, что неодобрение Ястребиного Крыла заставило всех присутствующих просить о массовом преобразовании Шончанской культуры. Какое-то время Туон горевала по этому поводу, как и всегда, но она с удивительной силой заставила себя это сделать. Все да’ковале постепенно освобождались в течение нескольких месяцев, несмотря на ворчание их владельцев. Некоторые коварные Высокородные были постепенно уничтожены, в некоторых случаях в буквальном смысле.

Но самая важная перемена произошла, когда сама Туон, в редкий момент смирения, объявила об открытии, что сул’дам могут направлять. Потрясение, вызванное этим заявлением, было похоже на бушующий морской шторм (некоторые воспоминания Мэта, очевидно, были предоставлены морскими офицерами). Всех только что пойманных  Дамани немедленно отпустили. Тем, кто нуждался в а’дамах, было позволено сохранить их, но производство поводков и практика ошейников были запрещены в соответствии с «Верховным Правилом Артура Ястребиное Крыло».

Мэту потребовался еще почти год, чтобы убедиться в этих переменах и пригласить сестру в гости. Перемены часто бывали трудными и не менее трудными для Шончан. Но он видел собственными глазами, что попытки Туон «изменить наследника Империи Ястребиного Крыла в соответствии с вИдением его прародителя» работают.

Мэт встал и вернулся в постель, чувствуя, что ему не хватает присутствия жены в теплом и холодном одеянии. Туон поклялась оставаться на Родине до тех пор, пока каждый дюйм, принадлежавший ей по праву, не будет возвращен. Мэт лег на спину и вздохнул. Иногда было больно иметь в женах такую энергичную женщину. Но тогда, подумал он с улыбкой, это одна из причин, почему я люблю ее.

* * *

К северу от Эбу Дар стоял большой город Джурадор, окруженный стеной для защиты соляных шахт. Глубоко в шахтах находилась кладовая, вырубленная Дамани, все еще на поводке, из твердого, как железо, основания горы, чтобы вместить что-то ценное, что-то опасное. Это место было тщательно охраняемой тайной; его содержание было еще более секретным. Полдюжины сул’дам и Дамани, которым было поручено помогать шахтерам, также получили секретные приказы защищать ужасные сокровища. А теперь они все мертвы, их шеи сломаны.

Шончанский Высокородный вошел вслед за другой фигурой в кладовую. Он сильно пострадал от новой политики Императрицы, да будет она жить вечно. Он потерял своих  «да’ковале», самое ценное имущество. Он хотел отомстить, и этот человек обещал ему это.

Человек, невысокий и одетый в темный плащ, подошел к большому сундуку у дальней стены. Он был сделан из того нового материала, который производила так называемая Черная Башня, «камень сердца» — Квейндияр. Неразрушимый контейнер стоил целое состояние. Его благодетель развел руками и сундук распахнулся.

Человек в плаще сунул руку внутрь и достал три обруча — браслета, каждый из которых предназначался для украшения. Он сложил их в маленький мешочек и положил в карман мундира под плащом. Высокородный улыбнулся их успеху.

— Ну и что теперь? — спросил он. Этот безумный план был идеей его благодетеля. Мужчина повернулся и посмотрел на него краем глаза, как будто забыл о его присутствии. Он поднял руку и щелкнул пальцами. Прежде чем Шончанин успел закричать, он взорвался.

Человек, Аша’Ман, снял плащ и открыл Врата.

— Для тебя ничего, — ответил он садистски. Он прошел через Врата и позволил им закрыться. Орудия его плана мести теперь принадлежали ему. Теперь оставалось только ждать; ждать подходящего времени, чтобы его осуществить.

Аливия напевала песню со своей Родины, собирая вещи для следующего этапа путешествия своей маленькой группы. Они пробыли в Эбу Дар две недели, пока Бодевин общалась со своим братом, и он познакомился с Рифтеном. И ей пришлось признать, что в Шончанской колонии стало легче расслабиться. Никто на нее не нападал и не надевал ошейник. Она неохотно поняла, зачем оставшимся Дамани понадобился ошейник; жизненные уроки не исчезают легко, особенно для тех, кто жил так долго, как они. Но, по крайней мере, Шончане, казалось, сдержали свое слово.

— Жаль, что ты уезжаешь, — сказал кто-то. Услышав знакомый голос, Аливия обернулась и увидела Мин, прислонившуюся к дверному косяку с легкой ухмылкой на лице. Мин, казалось, отвергла идею Шончанского наряда для Благородных и надела вышитые штаны и рубашку. Как всегда.

Девушка нравилась Аливии. Она была доброй, сильной и подружилась с Аливией, даже когда та ей не доверяла. За последние две недели, обсуждая Лорда Дракона и его загадочные планы, они стали еще ближе.

— Я никогда не думала, что скажу это, но мне жаль уходить, — ответила Аливия.

— Часть меня хотела бы пойти с тобой, — сказала Мин. Аливия вопросительно посмотрела на нее. Мин пожала плечами.

— Знаки, которые я видела, над этими двумя, указывают на что-то большое. И не обязательно хорошее. — Мин посмотрела Аливии в глаза с легкой улыбкой. — Будь осторожна, Аливия, — сказала она.

Аливия широко улыбнулась.

— Всегда, сестра, — сказала она. Мин во многом была младшей сестрой, которой у нее больше не было. Они обнялись, прежде чем Аливия ушла, чтобы присоединиться к своим друзьям.

* * *

Боде шла позади Рифа, когда он проходил через Врата. Они вышли на каменистую скалу, откуда открывался вид на небольшой город. Дома были сложены из добытого камня с черепичными крышами, покрытыми горным снегом; несколько улиц были вымощены булыжником. Город был известен своими небольшими каменоломнями, добычей железа, а также золота и серебра, которые поставляли в Байрлон, а следовательно, и в остальную часть Андора. Они прибыли в Камфри.

Боде чувствовала тревогу Рифа. Если не считать Эбу Дар, именно этого места он больше всего хотел избежать, ради себя, а не ради нее. Ее губы дрогнули в быстрой улыбке при мысли, что он поставил ее собственную безопасность выше своей. Боде взяла его руку в свою, но, хотя он улыбнулся ей, улыбка была вымученной. Аливия откашлялась, чтобы привлечь их внимание.

— Мы идем? — спросила она, озаренная сиянием саидар и открыла Врата в город. Боде повела Рифа на окраину города. Всем, кто наблюдал за ними, казалось, что они вышли из большого дуба у дороги. Аливия шла впереди, когда они вошли в город.

— Куда мы идем, Рифтен? — спросила бывшая Дамани. Прежде чем Риф успел ответить, кто-то выкрикнул его имя. К ним подошел крупный, дородный мужчина в кожаной куртке кузнеца с широкой улыбкой на лице.

— Свет, парень, это ты? — Боде почувствовала, что беспокойство Рифа немного улеглось, когда он улыбнулся и заговорил с кузнецом, который с восхищением указал на его мундир, булавки на воротнике и меч. Наконец он отпустил их, и страх Рифа вернулся.

Риф повел их через город, пока они не добрались до большой гостиницы «Шепчущие Ивы». Он медленно открыл двери и провел их внутрь. Общая комната была чистой и светлой. Обслуживающие девочки, а также странное зрелище, обслуживающие мальчики, вытирали столы и расставляли напитки. В большом камине ревел огонь.

Одна из девочек, или, вернее, женщина, обернулась к ним, когда они вошли; она остановилась как вкопанная, когда ее взгляд упал на Айз Седай и Аша’Мана.

— Привет, Сабина, рад снова тебя видеть, — сказал он. Служанка Сабина ахнула, прижав руку к груди, очевидно, узнав Рифа. Она повернулась и почти побежала вглубь гостиницы. Риф нервно сглотнул и кивнул Боде и Аливии, указывая на стол. Все трое сидели и ждали. Они сидели недолго, когда из задней части гостиницы донесся шум.

— Меня не волнует, хоть сама Амерлин пришла, никто — особенно Айз Седай или те Аша’маны, не могут вызвать меня в моей собственной гостинице! — Вошла женщина, скорее всего хозяйка, она подошла прямо к ним, как будто чувствовала, кто они. — И еще одно, я… — Она замолчала, увидев, как Риф встал, высокий и гордый, несмотря на неуверенность, бушующую в Узах.

— Привет, мама, — сказал он.

* * *

Ирелла старалась сохранять спокойствие Айз Седай, следуя за Сибеллой и двумя другими женщинами из Родни, которые образовали треугольник вокруг королевы Илэйн, почетного караула в стенах Черной Башни. Предполагалось, что Королева совершала эти поездки время от времени, чтобы проверить Аша’Манов, которых она считала чем-то вроде почетных граждан Андора.

Габрелле Седай ехала вместе с ними, а также с двумя предполагаемыми «Теламонами», которые были лидерами в группе М’Хаэля. Ирелла сравнила их с Советом Восседающих в Белой Башне или, может быть, приближенными генералами.

Габрелле Седай объясняла королеве какую-то политику в Черной Башне, но Ирелле было трудно сосредоточиться в окружении стольких мужчин, способных направлять. Они были повсюду! Они расхаживали по городу, казалось, не заботясь ни о чем на свете, выполняя поручения и задания. Приглушенный гул вдалеке указывал на практику разрушения валунов, и прямо перед ними какие-то люди в Черных мундирах помогали «ремонтировать» дом, одна небольшая группа разрушала деревянные стены, в то время как другая бОльшая группа поднимала кирпичи и разбрасывала раствор, а следующие обжигали кирпичи и раствор в прочную стену.

Это было ужасно. Еще до того, как ее имя вписали в книгу Послушниц, бабушка Иреллы рассказывала истории о мужчинах, способных направлять, чтобы пугать ее по ночам. Она слышала истории о безумии, которое охватило их, и об ужасах, которые они творили. Они, люди, которые разрушили мир.

Айз Седай верили, что порча на саидин была очищена, и, возможно, они были правы, но это не имело значения. Эти люди опасны, безумны они или нет. Мужчины были переменчивыми, агрессивными, темпераментными существами, которые думали кулаками больше, чем головой, если вообще думали. Они не имели права использовать Единую Силу. Только женщины, спокойные, уверенные и всегда правые, могли использовать ее со всей ответственностью.

После нескольких часов исследований и споров королева установила Круг с женщинами из Родни и открыла Врата обратно во дворец Кэймлина; затем Родня вернулась в свое поместье. Когда Ирелла начала снимать седло, она почувствовала что-то странное. К одной из пряжек был привязан войлочный мешочек. Повинуясь порыву, она спрятала его, пока не закончила чистить лошадь, а затем ее освободили на весь день. Она ненадолго задумалась о том, как хорошо было бы пройти традиционный шестинедельный испытательный срок. Ей придется найти… работу, но, по крайней мере, она сможет действовать самостоятельно, без наставника, заглядывающегося через плечо.

Вернувшись в свою комнату, Ирелла достала из кармана платья мешочек и высыпала его содержимое на кровать. Из него выпали три кольца из серебристого металла, два из которых выглядели как браслеты, а одно было больше, как тугое ожерелье. Рядом лежала записка, и она взяла ее, чтобы прочесть.

«Мое время скоро закончится. Ключи к нашему успеху — держи их в тайне. Я свяжусь с тобой в ближайшее время. Записку сожги.»

Взгляд Иреллы вернулся к металлическим браслетам, лежащим на простынях. Ключи к их успеху? Не было сомнений, что их послал Завьер, но как они могли помочь? Ирелла обняла Источник и сплела нить Огня, осветив угол записки, прежде чем бросить ее в маленький камин своей комнаты.

Ирелла глубоко задумалась о том, что мог иметь в виду Завьер, прежде чем решила, что он объяснит свои причины, когда она увидит его в следующий раз, так или иначе. Она собрала браслеты и спрятала их в шкаф, прежде чем выйти из комнаты.

Так или иначе, она получит то, что ей нужно.

* * *

Боде, затаив дыхание, наблюдала, как Тора, мать Рифтена, смотрит на сына широко раскрытыми глазами. Очевидно, служанка не сказала ей, чего ожидать в общей комнате. Рифтен гордо выпрямился, но Боде заметила, что его руки дрожат, пальцы сжимаются и разжимаются. Не говоря уже о бушующем потоке вины и страха, поднимающемся и опускающемся через Узы.

— Значит, ты вернулся домой, — ледяным тоном произнесла Тора. Риф сделал шаг назад, словно его ударили, и кивнул. Тора скрестила руки на груди и холодно посмотрела на него. — Почему ты думаешь, что тебе здесь будут рады? — спросила она. Служанки, стоявшие у стен, ахнули.

Риф судорожно сглотнул, чувство вины чуть не задушило ее сквозь Узы.

— Понятия не имею. Я просто… — он оборвал фразу и вздохнул. — Я скучал по дому. Я скучал по тебе, мама. — Риф достал из кармана пачку писем. — Я писал тебе каждую неделю, но не думал, что ты прочтешь их. — Риф положил письма на стол.

Тора шагнула к сыну, ее глаза горели. Риф закрыл глаза, словно ожидая удара. Боде ахнула, когда Тора обняла его. Риф удивленно распахнул глаза, но все же удержал ее. Тора отступила назад, слезы катились по ее щекам. Она слабо улыбнулась и погладила Рифа по щеке.

— Добро пожаловать домой, сын мой, — сказала она.

Риф улыбнулся, и слезы выступили у него на глазах. Тора покачала головой, вытерла слезы и хлопнула в ладоши.

— Шевелитесь, девочки! Не теряйте времени! Мой мальчик привел гостей домой, а вы хотите просто постоять? Идите, быстро, принесите рагу и чай!

Риф со вздохом сел, устало улыбаясь. Боде почувствовала… удовлетворение через Узы, как будто его утешило что-то знакомое. Боде взяла его за руку и он улыбнулся в ответ. Сабина принесла три миски тушеной оленины и чайник чая.

— Она очень скучала по тебе, — сказала она, прежде чем повернуться, чтобы обслужить другого клиента.

Боде принялась за рагу, оно было восхитительно, но что-то ее беспокоило. Служанки смотрели на нее с… почти жалостью. Боде взглянула на Рифа, который, казалось, ничего не заметил. Она отмахнулась от всего и продолжила есть. Глаза служанок не отрывались от нее в течении всего дня.

* * *

Карл улыбнулся в предвкушении, направляясь к площадке для Перемещений Тар Валона, в сопровождении Аша’Мана. Кайриэнский Лорд был наконец освобожден от пребывания в Белой Башне и заменен кем-то другим. Он оглянулся на своего спутника, тот, вероятно, был Шайнарцем, который сердито смотрел на него. Карл отмахнулся от него, когда вошел на площадку и схватил Источник, готовый сплести Врата домой.

Карл напрягся, когда Шайнарец схватил его за плечо, нахмурился еще сильнее и покачал головой, словно предупреждая. Карл прищурился, но блеск, отразившийся от булавок на воротнике, заставил его вспомнить свое место. Он отпустил саидин с чувством потери. Кайриэнец вцепился в рукоять меча, стараясь сохранить самообладание, изо всех сил стараясь обуздать гнев, который проявлялся у него с детства.

Шайнарец схватил Источник, и Карл ощутил, как в животе поднимается угроза, и мастерски сплел врата, ведущие в Черную Башню. И не только в Башню, но и во дворец Таима, который Лорд Логайн неохотно использовал для некоторых дел. Шайнарец втолкнул Карла через Врата, которые тут же закрылись, когда они прошли, и направился к дверям, украшенными резьбой в виде Клыка Дракона. Когда Карл попытался последовать за ним, Аша’Ман бросил взгляд через плечо. Сообщение было ясным, оставайся на месте. Хотя это и раздражало его, Карл повиновался, когда его сопровождающий вошел во дворец.

Не прошло и десяти минут, как Шайнарец вышел, оставив лишь предупреждение, чтобы быть почтительным. Карл сглотнул, чувствуя, как в животе поднимается страх, и вошел во дворец. Большой зал, выложенный после Последней Битвы плиткой в виде Знамени Дракона, был перед ним. Карл прошел дальше к тому месту, что во времена Таима было его Тронным залом. Карл на мгновение подумал о том, как жаль, что он был другом Темного. Кайриэнцу нравилась дисциплина бывшего М’Хаэля.

Карл подошел к возвышению, которое когда-то занимал трон, а теперь стояло гораздо менее изысканное кресло, предназначенное для комфорта, и большому дубовому столу, заваленному бумагами. Логайн сидел, изучая бумаги и тихо разговаривая с Теламонами, вероятно, о расходах, производстве, войсках и всяких мелочах.

Карл откашлялся, заставив мужчин немедленно замолчать и посмотреть на него. Карл почувствовал, как его страх усиливается при виде их одинаковых выражений лица; разочарование, возможно, смешанное с отвращением. Логайн встал и подошел к своему столу, Теламоны без раздумий двинулись в его сторону.

— Карл Завьер, — сказал Логайн, — я много слышал о тебе от наших сестер. — Эти слова заставили бы Карла гордиться собой, если бы они не были произнесены как предупреждение. — Я не буду лгать. Тебя послали в Белую Башню не за дипломатические навыки, которые, согласно сообщениям Айз Седай, ничтожны. Тебя послали учиться дисциплине и, возможно, даже смирению у наших сестер, которые имеют многовековой опыт в обучении подобным вещам. И все же наши усилия кажутся напрасными.

— По словам Айз Седай, ты не проявил ни самообладания, ни дипломатичности, которые необходимы, чтобы получить булавку с Драконом. Ты относился к Принятым в Белой Башне с неуважением и непочтительностью, несмотря на мои личные приказы. И, что еще хуже, ты, очевидно, замышляешь что-то против одного из нас.

Логайн глубоко вздохнул.

— За эти действия ты ничего не заработал, по крайней мере ничего хорошего. Настоящим я приостанавливаю ваше право на повышение. Если ты не докажешь обратное, то никогда не получишь булавку с Драконом; ты останешься Посвященным. Тебя назовут Задержанным, тем, кто не будет возвышен до Аша’Мана. Мы не выгоним тебя из нашей Башни, это не наш путь. Но мы не верим тебе. Как сказали бы Айильцы, у тебя нет Джи.

Логайн повернулся к столу.

— Возвращайся в казармы и отдохни. Завтра ты будешь отвечать за подготовку солдат. — С этими словами Теламоны возобновили разговор, обращаясь с Карлом так, словно его здесь не было.

Выйдя в двери, Карл с трудом удержался от того, чтобы не побежать из дворца. Он пошел знакомой дорогой к своей бывшей казарме, которую делил с несколькими другими Посвященными. Он вернулся в свою комнату, которая была такой же, какой он ее оставил. Карл тяжело опустился на кровать, бормоча себе под нос ругательства, которые заставили бы его няньку в детстве надрать ему уши. Как они могли так поступить?!

Карл стукнул кулаком по подушке, и та затрещала. Он только что смял конверт. Карл открыл его, обнажив бронзовую булавку и короткую записку. Он перечитал. В записке говорилось, что он должен носить эту булавку вместо Дракона. В нем также указывалось, что по рангу он равнялся любому другому Посвященному, никогда не отдавая им приказов. Ему было запрещено покидать Шар’Аман без письменного разрешения, подписанного тремя Аша’Манами. Письмо заканчивалось подписью Логайна. Клык Дракона, печать М’Хаэля.

Карл скомкал письмо и швырнул его через всю комнату. Это несправедливо! Он сделал то, что должен  был сделать Аша’Ман! Он утвердил свою власть, а не отступил перед ведьмами Белой Башни. Он ясно дал понять, что находится под их командованием лишь незначительно, и должен рассматриваться как таковой. Он сделал гораздо лучше, чем Грегор или трижды сожженный Арасон! Карл почувствовал, как ярость и негодование вспыхнули в нем, обжигая, как огонь. Затем он погас, сменившись холодной яростью.

Они не могли так поступить с ним. Но если они так думают, если они хотят верить, что могут, пока он не покажет им обратное, кто он такой, чтобы судить. Карл встал и взял письмо, затем подошел к письменному столу, готовясь легким прикосновением подделать письмо Логайна и подписи трех Аша’Манов. Пришло время использовать другую игру, которую он изучал в детстве. «Игра Домов» ему не поможет. Но узурпация — должна.

У него был свой план; все, что ему было нужно, — это немного подправить его. Время пришло. Скоро… очень скоро он получит все, что захочет.

Боде старалась не отставать от Рифа, пока они шли через горы над Камфри. Это был их третий день в городе, и Риф показывал ей места, где он провел большую часть своего детства. Для этого случая она заказала пару дамских брюк, почти таких же, как у Мин. Она должна была признать, что к ним придется привыкнуть, но они были вполне удобны.

Риф использовал Врата, чтобы доставить их в несколько мест. Скалы, пещеры, небольшие водопады — все это было прекрасно. Теперь они шли последнее расстояние до любимого места Рифа. Она чувствовала волнение, пробивающееся через Узы, и детское выражение его лица было таким очаровательным.

Наконец, Риф отодвинул последнюю ветку, чтобы показать водопад гораздо большего размера, каскадом спускающийся через расщелину в скалах над головой в большое озеро. Туман от бурлящей воды образовывал радугу в вечернем солнечном свете. Боде держала Рифа за руку, восхищаясь спокойной красотой пейзажа. Вспышка веселья пробежала по Узам, заставив Боде взглянуть на Рифа, который улыбался.

— Я рад, что тебе это нравится, — сказал он, указывая на озеро, — но по-настоящему удивишься, немного дальше. — Риф взял ее за руку и повел к водопаду. Только когда они подошли ближе, она заметила узкую щель между водой и обрывом, в которой была небольшая тропинка.

Риф крепче сжал ее руку и повел вдоль гребня. Боде старалась не смотреть вниз, зная, какое неприятное падение ожидает их при малейшей оплошности. В конце концов тропинка расширилась и превратилась в большое отверстие. Боде обняла Источник, сотворив маленький огонек и ахнула при виде открывшегося перед ней зрелища.

Стены пещеры, сложенные из темного камня, были усыпаны отпечатками морских существ, о которых она читала в библиотеке Белой Башни. Морские звезды, раковины, анемоны и бесчисленное множество других рыб блестели в трепещущем свете солнца, пробивающегося сквозь водопад. Боде ахнула при виде этого чуда, явно сохранившегося с тех времен, когда Горы Тумана были морским дном.

Боде почувствовала, как Риф обнял ее за талию, и она с волнением посмотрела на него.

* * *

Риф вздохнул, довольный тем, что наконец смог привести сюда Боде. Он действительно мечтал об этом моменте, когда сможет разделить с ней это сокровище. Риф взглянул на Боде, когда почувствовал, что связь изменилась. Она смотрела на него … светящимся взглядом.

Боде схватила Рифа за воротник куртки и прижала его к стене пещеры.

— Боде, что ты… — Боде прижалась губами к его губам, жарко целуя его. После минутного удивления Риф ответил тем же, теряясь в страстях любимой женщины.

* * *

Боде удовлетворенно вздохнула, когда улеглась рядом с Рифом на берегу озера. Он пошел… дальше… чем раньше… в той пещере, хотя и не «полностью», как это называли Принятые. Риф нежно обнял ее. Боде хихикнула и погладила его по щеке.

Скоро им придется вставать. Но сейчас все было идеально.

* * *

Сумеко, старшая из Родни, сидела за столом и что-то писала. Близился закат, время, когда она заканчивала работу, лучше держаться подальше от привычки переутомляться. Она закончила писать письмо, в дверь постучали.

— Войдите, — сказала Сумеко. Вошла женщина в сопровождении посыльного. Человек смиренно склонил голову.

— Прошу прощения за вторжение, Добрая леди, но за это было заплачено очень хорошо, как если бы его доставили главе семьи. — Он передал ей конверт с символом Знамени Дракона и древним символом Айз Седай. Он был просто адресован «Старшей». Сумеко мгновение смотрела на него, прежде чем отдать серебряную монету. Посыльный поблагодарил ее и ушел.

Сумеко выглянула в окно своей комнаты; до заката оставалось еще некоторое время и открыла письмо.

Старшая из Родни,

Словами невозможно описать гордость, с которой я смотрю на вашу организацию. Отделившись от того, что вы считаете величием, вы поднялись над чувством отчаяния и создали нечто сильное. Даже связанные мнимой тайной, вы действовали так, как считали правильным.

Возможно, Вам будет интересно узнать, что Родня больше похожа на Айз Седай древности, Эпохи Легенд, чем на Айз Седай этого времени. В те дни Айя были маленькими, свободно перемещающимися группами, которые формировались для определенной цели, а затем распадались по мере необходимости. Айз Седай занимались делами и без использования Единой Силы, вне Зала Слуг, как его тогда называли, и использовали Единую Силу только на благо других. Они сами определяли свою жизнь, а не их титул, так же как и вы.

Родня, благодаря чудесной случайности или воле Колеса, сохранила то, что означало быть Айз Седай во Второй Эпохе, на пике того, чем мы когда-то были. И за это я благодарю вас и надеюсь, что ваш пример может помочь нынешним Айз Седай вступить в собственную Великую Эпоху.

С величайшей радостью и уважением,

Ранд ал’Тор / Льюс Тэрин Теламон

Дракон, Повелитель Утра, Первый среди Слуг, последний из мужчин Айз Седай.

Когда она закончила читать письмо, на глаза навернулись слезы. Сумеко вытерла их и отложила письмо, переполненная эмоциями. Она говорила со многими о так называемой «ассимиляции» Возрожденного Дракона с самим собой, с разумом Льюса Тэрина Теламона. Если бы доказательства не были столь очевидными, она бы не поверила. Теперь она была уверена. А также то, что он сделал это заранее, чтобы дать ей и ее сестрам надежду; тронуло ее до глубины души.

Сумеко обняла Источник и с кропотливой точностью создала особое плетение над письмом. Оно будет храниться столько, сколько сможет.

В течение следующих нескольких дней Круг Родни собирался для обсуждения письма; Королева Илэйн была вызвана, чтобы подтвердить его подлинность, и она подтвердила с широкой улыбкой. Письмо будет переписано, копии будут помещены в рамки и разосланы во все дома Родни. Оригинал будет спрятан в их архивах. Родня останется верна себе, своим предшественницам. Это было то, что они сделали.

* * *

С наступлением темноты, когда Риф и Боде вошли в гостиницу, взявшись за руки, они остановились и увидели, что Тора разговаривает с высоким, обветренным седовласым мужчиной. Это был Керр, предводитель охотников. Он помогал растить Рифа после смерти отца. Когда охотники впервые встретились с Боде, все они были довольно дружелюбны, хотя и немного грубоваты. Но Керр выделялся своим спокойствием и мудростью. И то, как он обращался с Рифом, как с маленьким мальчиком, было восхитительно.

Когда Айз Седай и Аша’Ман прошли дальше в гостиницу, Тора обратила на них внимание. При виде сына выражение ее лица смягчилось, а при виде Боде стало холодным, как лед. Она тихо извинилась перед Керром и ушла. Охотник вздохнул и встал, повернувшись к ним с легкой улыбкой на лице.

— Спокойной ночи, Риф, Бодевин Седай, — сказал он и ушел. Боде посмотрела туда, где исчезла Тора. Если быть честной с самой собой, ей было немного обидно. За то время, что они провели в Камфри, Тора не проявила ни малейшего интереса к знакомству с ней. Как будто Боде была преступницей, и только она могла это видеть.

Риф объяснил ей, что его мать с тех пор, как он себя помнит, почти не обращала внимания на Айз Седай. Несколько лет назад одна из ее служанок ушла, чтобы попытаться стать Айз Седай. Она вернулась через несколько лет после того, как ее выставили из Башни за слабость. Вернувшись домой, Тора, по-видимому, обращалась с девушкой так, как будто ее не существовало.

Боде вздохнула, когда вспомнила эту историю. Но ощущение, что Риф сжимает ее руку, отвлекло ее от мрачных мыслей. Когда они поднялись по ступенькам в свою комнату, Боде решила поговорить с Торой о ее отношении к ней.

* * *

Морейн стояла рядом с Певарой, Логайном, Кадсуане, Илэйн, Найнив и Сумеко в самом Сердце Твердыни Тира, где никто не мог следить за ними, рассматривая женщину, стоявшую перед ними.

Рядом с  ай’дам стояла красивая женщина с темными волосами до плеч. По словам Илэйн, когда-то у нее был царственный вид, но сейчас она так не выглядела, из-за различных испытаний, которые она пережила. Перед ними стояла Могидин.

Во время отмены ай’дам Мин опознала Отрекшуюся по образам, которые видела вокруг нее. Это подтвердили Илэйн и Найнив. В то время как Певара и ее Хранительница Летописей, которые были единственными в Белой Башне, кто знал об этом, были в ярости от их рассказа о содержании Отрекшейся в плену в Салидаре. Морейн сказала, что Айз Седай далеко не безупречны. Все они совершали поступки, которые, по меньшей мере, вызывали сожаление, как во время, так и перед Последней Битвой. Они легко отделались, отчасти из-за наблюдений Морейн, а отчасти из-за своего королевского положения.

Теперь самые могущественные люди западных земель решали судьбу этой женщины. Сумеко была за немедленную казнь, предложение поддержал Логайн, но Илэйн и Найнив указали на ценность Могидин как учителя, которую они использовали раньше. Ее можно и сейчас использовать, как еще одну Хессалам и восстановить утраченные знания в Белой Башне, действуя с иной точки зрения, чем фанатично преданная Хессалам. Таким образом, она могла бы начать помогать восстанавливать мир, чтобы хоть как-то искупить свои преступления.

Певара указала, что преступления Могидин заслуживают гораздо худшего наказания, чем это, а также о лицемерии держать ее в ай’дам, когда сама Шончанская Империя запретила практику ошейников. Никто не упомянул об Усмирении, так как это сделало бы ее бесполезной. Сама Паучиха была на удивление тихой во время разговора.

Они находились в Твердыне Тира уже целый час, обсуждая эту проблему, когда пришло решение. Хессалам быстро вошла в самое Сердце Твердыни, неся  в руках тер’ангриал, похожий на зеркало. Устройство было создано Илэйн по совету бывшей Отрекшейся и позволяло общаться с другими на большом расстоянии, проецируя изображение и голос на другой тер’ангриал.

В зеркале отражалась Авиенда. Она решила присоединиться к ним, держа на руках одного из своих новорожденных. Мудрая объяснила что Хессалам нашла хранилище с  тер’ангриалами, принадлежавшее таинственному Моридину. Оно расположено в глубине того, что когда-то было Запустением.

По указанию Авиенды Хессалам достала знакомый предмет, длинный белый стержень неизвестного состава.

— Связующий Жезл, — подсказала ведьма. Все собравшиеся удивленно переглянулись. Морейн, как всегда наблюдательная, не пропустила вспышку страха в глазах Паучихи. Илэйн подошла и взяла ай’дам, пристально глядя на Могидин.

Кадсуане взяла у Хессалам Связующий Жезл и подошла, в сопровождении Певары и Логайна. Морейн мысленно улыбнулась. Когда Кадсуане покончит с ней, Могидин даже не  подумает о предательстве.

* * *

Боде, одетая в простое шерстяное платье и шаль, смотрела, как Тора управляет своей гостиницей во время утренней суеты. Она обращалась со служанками решительно, но честно, и ни от кого не терпела глупостей. Боде на мгновение задумалась, что произойдет, если она когда-нибудь встретит Найнив.

Когда посетители начали медленно расходиться, и никто больше не пришел, Боде встала и подошла к Торе, которая разговаривала со служанкой. Один взгляд Боде отослал девушку прочь, Айз Седай довольно скоро научилась этому трюку. Тора повернулась к Боде, и, как всегда, при виде ее глаза стали холодными. Тора попыталась обойти ее, как будто ее не существовало, но Боде встала у нее на пути.

— Тора, думаю, нам пора поговорить, — сказала она, стараясь говорить как можно более безразличным голосом. Тора подняла бровь, не более того.

— Мне нечего тебе сказать, Айз Седай, — сказала она и снова попыталась пройти. Боде снова загородила ей дорогу.

— Учитывая, что я очень скоро могу стать вашей невесткой, я думаю, вы должны что-нибудь придумать! — прошипела она. Удивительно, но Тора никак не отреагировала на это заявление. Это само по себе не предвещало Боде ничего хорошего.

— Думаешь, это меня удивляет? — Спросила Тора. — Я видела, как вы смотрите друг на друга с тех пор, как приехали. — В глазах Торы появилась печаль. — Я уже давно не видела двух влюбленных людей. — Твердость вернулась. — И я желаю моему мальчику счастья, тем более что он заслуживает гораздо большего, чем одну из вас! — она сплюнула, и ей удалось пройти мимо.

Боде схватила ее за руку, но Тора отстранилась. Боде на мгновение была ошеломлена, прежде чем последовала за пожилой женщиной. Должно быть, это было зрелище для жителей Камфри, наблюдавших за разъяренной трактирщицей, преследуемой молодой Айз Седай. Те, кто был достаточно мудр, отошли в сторону — тех, кто не был, чуть не задавили.

Наконец Тора пришла на большое кладбище у скалы, возвышавшейся над городом. Боде, раздраженная бешеным темпом, держалась на расстоянии, наблюдая, как мать Рифа стоит на коленях перед могилой вдали от остальных, в тени большой яблони.

Боде тихо подошла к ней, используя уроки, которые Риф дал ей у Шончан, и посмотрела на могилу и черный камень, надпись гласила: «Ушел, но не забыт — Давиан Арасон». На могильном камне был вырезан символ стрелы, перекинутой через натянутый лук, а также резьба, которая выглядела намного свежее: сложный Клык Дракона. Символ Черной Башни.

— Оставь меня, Айз Седай, — тихо сказала Тора. — Ты и тебе подобные, не имеют права здесь находиться. — Боде нервно сглотнула и опустилась на колени рядом с женщиной.

— Айз Седай или нет, я думаю, что имею право встретиться с отцом Рифа, — сказала она. Тора внезапно обернулась, ее глаза сверкали яростью. Она встала одним быстрым движением.

— Не тогда, когда вы в ответе за то, что он здесь, — прошептала она. Боде стояла, широко раскрыв глаза на то, на что намекала эта женщина.

Тора придвинулась к ней так, что их носы почти соприкоснулись, слезы хлынули из ее глаз.

— Это из-за вас мой сын вырос, не зная своего отца. Что я должна была растить его одна. — упала одинокая слеза. — Потому что они пришли и убили его.

Боде с трудом сохраняла невозмутимое выражение лица, пока она вела Тору к небольшой роще деревьев на кладбище. После ее обвинений гнев и ненависть, казалось, покинули женщину, сменившись лишь горем и печалью. Тревожно было видеть такую сильную женщину, истерзанную сухими рыданиями. И не только это, но и само обвинение.

Боде сидела рядом с Торой, слезы текли по лицу трактирщицы, пытаясь придумать, как объяснить случившееся. Айз Седай не могла убить — три клятвы запрещают это. Единственными, кто мог, были Черные сестры. И даже сейчас никто точно не знал, сколько их было. Но более неотложным делом была Тора. Очевидно, она слишком долго держала эту боль в себе.

— Госпожа Арасон, — сказала Боде, надеясь, что такое обращение удержит ее от новой вспышки гнева, — пожалуйста, расскажите мне, что произошло. — Тора посмотрела на нее с отвращением, прежде чем оно тоже исчезло, открыв трещины в душе сильной женщины. Боде быстро замаскировала Узы, инстинкт подсказывал ей быть осторожной.

Тора глубоко вздохнула и начала:

— Примерно в то время, когда я забеременела Рифтеном, мой муж начал вести себя странно. Он говорил, что ему улыбнется невероятная удача, его люди будут спасены, а преступники пойманы необычными способами. Через несколько дней у него появились такие странные симптомы, как озноб, головокружение, тошнота; казалось, что само Колесо берет с него дань за все счастливые моменты.

— Это продолжалось месяц или два, прежде чем он наконец понял, что происходит. Он впервые прикоснулся к Источнику Единой Силы в нашем доме. — Тора снова вздохнула, словно собираясь с духом. — Несколько шахтеров поздно пришли в трактир. Они уже выпили в шахте и были явно пьяны. Они потребовали наш лучший эль, бросая в качестве оплаты самородки золота. Любой слепой дурак мог сказать, что они их украли из шахты, поэтому я им отказала.

— Они разозлились и напали на Давиана, отца Рифтена. Дав велел мне спрятаться за стойкой, пока отбивался от них. Он был хорош, мой Дав, всегда такой сильный, но их было слишком много, некоторые были вооружены толстыми палками. Когда они навалились на него, несколько человек отделились и последовали за мной. Я хотела убежать, но они схватили меня и попытались… — Тора замолчала и сглотнула. — Но прежде, чем они успели сделать что-то, по комнате пронесся ветер, словно ураган. Шахтеры были отброшены назад. Большинство получили ранения, некоторые даже погибли.

— И в центре всего этого стоял мой Дав, и в его глазах было выражение крайнего удивления, как будто он видел лицо самого Создателя. Потом его вырвало, он рухнул на пол и потерял сознание. — Тора прикоснулась к амулету в виде наконечника стрелы, висевшему у нее на груди. — Когда он проснулся, мы говорили о том, что произошло, что это могло быть. После часа споров, мы поняли правду …

— Давиан мог направлять, — закончила Боде, широко раскрыв глаза. — Значит, дар Рифтена был у него в крови, а не просто случайностью. — Тора кивнула.

— Дав изо всех сил пытался сопротивляться этому. Глядя на него, на его сияющую улыбку и одухотворенные глаза, ты бы не поверила, но он всегда был таким дисциплинированным. Но он не мог совсем остановиться. — Боде содрогнулась при мысли о том, что не можешь направлять Силу, что придется заставить себя сопротивляться ради своего здоровья и сохранения рассудка, ради жены и ребенка.

— Когда родился Рифтен… это были трудные роды. Я была очень слаба, и городской врач сказал, что я не продержусь до утра. Но Дав не сдавался. — При этом воспоминании глаза Торы засияли. — Он сказал, что сам будет сражаться с Темным, чтобы спасти меня. Вот что он сделал. — Сияние сменилось печалью. — Он использовал Единую Силу, чтобы спасти меня, действуя исключительно инстинктивно, чувствуя, что это поможет мне лучше, чем любой врач. — Тора снова улыбнулась. — По мере того как Рифтен рос, Дав стал для него самым прекрасным отцом. — Ее улыбка снова исчезла.

— Но, похоже, удача была не на нашей стороне. Весь город любил Дава, но у нас бывает много людей из разных мест Андора, которые хотят работать в шахтах или покупать то, что мы приносим с гор. Поползли слухи о человеке, который может направлять и живет в Камфри. — Глаза Торы гневно заблестели.

— Потом пришли Айз Седай. — Она сжала кулаки в фартуке и на мгновение замолчала. — Это были четыре Красные сестры и одна Белая, они у всех спрашивали о Даве. В конце концов они пришли в гостиницу. Они спросили меня: может ли мой муж направлять, и я сказала им, что это не их дело. — Глаза Торы снова наполнились слезами.

— Дав пришел в самое неподходящее время. Он вошел, улыбаясь, с букетом цветов. Красные даже не сразу отреагировали ― они просто вышвырнули его на улицу. Но Дав был стойким. Он подготовил Источник и бросил в них Огонь, он бросал волны ветра и даже обрушивал молнии. Но… ― она оборвала фразу и судорожно вздохнула, — но он не был обучен сражаться Силой, а Красные были. Они пропустили его через «мясорубку» и «защитили». Они разговаривали между собой. …

Боде после минутного колебания положила руку на плечо женщины. Тора посмотрела на нее, и ее взгляд смягчился от пылающей ярости до тлеющего гнева.

— Они подняли его за горло, он не видел ничего, что удерживало бы его, и свернули ему голову, как цыпленку, готового к ощипыванию. — Боде поднесла руку ко рту при мысли о том, что Айз Седай убивают так… жестоко.

Тора опустила взгляд.

— После этого они не задержались надолго. — Она всхлипнула, и по ее щеке скатилась слеза. — Мы никогда не рассказывали Рифтену, что произошло на самом деле. Керр сказал ему, что Дав умер, защищая своего товарища-охотника. Я просто… — она запнулась, — мне невыносима мысль о том, что мой мальчик узнает, что его отец был убит. Убит только за то, что был тем, кто он есть. — Тора ошеломленно положила руку на руку Боде. — Когда он ушел, чтобы присоединиться к Аша’Манам, я боялась, что он кончит так же, как Дав. — Она тепло улыбнулась. — Жаль, что Дав не видит, каким стал его сын.

Боде сглотнула, только сейчас осознав, что сама вот-вот заплачет.

— Миссис Арасон, — сказала она, — с Рифом этого никогда не случится. Клянусь вам, я никогда этого не допущу. — Тора посмотрела на нее и, казалось, почти улыбнулась.

— Я тебе верю… — минутное колебание, — Бодевин Седай. — Боде улыбнулась и обняла свою будущую свекровь, так крепко, как только могла.

Никто из них не видел Рифтена, прячущегося за деревом на протяжении всего разговора. Риф широко раскрыл глаза, пытаясь понять, что он услышал. Его отец мог направлять?! И Красная Айя убила его?! Множество эмоций нахлынуло на Рифа, но через несколько мгновений осталось одно: холодная месть. Он должен узнать, кто это сделал. И тогда он заставит их заплатить.

Риф быстро открыл Врата в единственное место, где он мог найти ответы: библиотеку Белой Башни.

* * *

Джур барабанил пальцами по руке, привычка, о которой мать говорила ему с детства. В данный момент он сильно нервничал. Он и еще три Теламона сопровождали Лорда Логайна в этом весьма деликатном деле. Отчет от первого из «обращенных» Аша’Манов, который был Исцелен, или «Возвращен», как это быстро назвали. Перед ними, с противоположной стороны широкого темного дубового стола, стоял Донало Сандомир.

На первый взгляд Сандомир выглядел точно так же, как раньше: седые волосы, морщинистое лицо фермера, подстриженная борода, гранат в левом ухе. Но за всем этим скрывался затравленный взгляд, как будто он видел, как весь его мир сгорел у него на глазах, или предал самых близких ему людей. Что, в некотором смысле, было отчасти правдой.

Огир держали Сандомира в безопасности, когда тот восстанавливался после Исцеления Найнив Седай, точно так же, как они делали с другими, которые Исцелялись или ждали этого. Прошло несколько дней, прежде чем Сандомир смог передвигаться самостоятельно, и недели, прежде чем он достаточно выздоровел, чтобы покинуть  стеддинг. И вот теперь, всего через несколько дней после возвращения сюда, он был готов сделать неожиданный доклад. Он сказал, что это важно, и Логайн ему поверил.

Сандомир глубоко вздохнул, потом посмотрел Логайну прямо в глаза, его состояние улучшилось в стеддинге ― хотя и немного по сравнению с тем, каким он был до «обращения».

— Я хочу доложить о том, что слышал от Повелителей Ужаса перед Последней Битвой, Лорд Логайн, — сказал он без предисловий. Логайн вскинул бровь, услышав эту новость, но в остальном выражение его лица не изменилось.

— Сандомир, — сказал он ровным голосом, — то, что они знали, мало имеет к нам отношение сейчас. Последняя Битва была выиграна, Темный побежден. Армии порождений Тени, по крайней мере то, что от них осталось, уничтожены или близки к этому. Повелители Ужаса, те кого «обратили», медленно Исцеляются и Возвращаются. Что, по вашему мнению, было так важно сообщить? — Он казался искренне заинтересованным, а не просто потакал человеку, который увидел Бездну и едва успел отступить.

Сандомир устало улыбнулся.

— Я узнал, как Таим это сделал, как его люди стали такими сильными, такими умелыми, такими быстрыми, — признался он. Логайн выпрямился, его глаза расширились от интереса. Губы Сандомира изогнулись в быстрой улыбке, прежде чем снова принять усталое выражение.

— Я слышал, как Повелители Ужаса говорили об этом после того, как меня «обратили». Это было связано с Узами. — Все присутствующие Теламоны слушали. Все, кроме самого Джура, связали Узами Айз Седай или были связаны ими. Все они чувствовали преимущества связи, умение, пригодное только для женщин.

— Люди, которые брали «частные уроки» Таима, — продолжал Сандомир, — сначала учились вступать в Круг. Члены «Черной Айя», поставляемые по приказу Отрекшихся, связывали «ученика» и Таима. С его знанием саидин, затем он заставлял их, как и всех нас, подталкивая их способность удерживать Силу до предела без шанса сжечь себя. В то же время он учил их плетениям, каким научился у Отрекшихся. Одним из них был Демандред, а другим — Осан’Гар. — Сандомир бросил взгляд в сторону, словно что-то обдумывая. — Я думаю, что этот «Осан’Гар» мог быть Дашивой, но я не уверен.

Логайн сел и прикрыл рот рукой, обдумывая то, что только что узнал. Он кивнул сам себе, он пришел к решению.

— Молодец, Сандомир. — Он встал и подошел к мужчине. — Иди домой и отдохни. Когда ты почувствуешь, что готов, ты можешь вернуться к служению. — Сандомир улыбнулся и кивнул, отдавая честь Аша’Ману перед уходом.

— Вы уверены, Лорд Логайн, что он готов приступить к своим обязанностям так скоро? — Спросил Наришма. Логайн поколебался, прежде чем кивнуть.

— По словам Лорда Перрина Айбары, «обращение» притупило творческие способности и дальновидность жертвы. Если бы его не вылечили, он, вероятно, предал бы нас, как только освободился из стеддинга. — В уголках его рта появилась ухмылка. — Кроме того, ты действительно собираешься допросить Найнив Седай? — Глаза Наришмы расширились, и он смущенно отвел взгляд. Джур не мог сказать, имел ли Логайн в виду Найнив, излечивающую безумие, или ее все еще замечательный характер. Так или иначе, он получил желаемый эффект — все присутствующие засмеялись.

* * *

Риф провел рукой по переплетенным в кожу корешкам книг в библиотеке Белой Башни, почти лихорадочно перебирая заголовки. Как Аша’Ман, он получил доступ к Хранилищам, обычно запрещенным для тех, кто не был Айз Седай. Хотя, похоже, они еще многое хотели скрыть.

Услышав правдивую историю о смерти отца, Риф на мгновение поборол раскаленную добела ярость, поднявшуюся в его груди, прежде чем она перешла в холодный гнев. Он открыл Врата в Белую Башню и держался в пустоте, чтобы Айз Седай не заметили его.

Закончив с этой книжной полкой, Риф взволнованно прищелкнул языком. Записи были в порядке; организация, столь же старая, как Белая Башня, не продержалась бы так долго без этого. Но они варьировались от истории до налогов. Не то, что он искал, а то, что Белая Башня хотела бы скрыть.

Как стрела, попавшая в цель, он понял, насколько маловероятно, что он сможет найти нужную ему информацию, особенно если ее охраняет Коричневая Айя. Чтобы заполучить это в свои руки, потребуется чудо или удача Принца Воронов, выражение, которое быстро заменило «Удачу Темного». Риф задумался, вспоминая свою первую ночь в Эбу Дар, эту, казалось бы, неестественную победу над самим Принцем Воронов.

Руководствуясь интуицией, Риф схватил Источник и направился к одной из библиотекарей Коричневой Айя, просматривающей записи. Риф сосредоточился на ней, на том, что ему нужны ответы, и спросил, были ли случаи, когда Айз Седай убивали мужчин, которые могли направлять без обычного суда. После долгой секунды колебаний Риф почувствовал головную боль, словно кто-то воткнул ему в лоб шип, вернее, он почувствовал ее за пределами пустоты.

Коричневая сестра начала объяснять о Погроме, событии, также известном как «Подлость», в котором Айз Седай позже поняли, что Черная Айя начала убивать мужчин и мальчиков, которые могли и даже которые могли бы быть в состоянии направлять. Предположительно, это продолжалось шесть лет и закончилось официальным отчетом о семи Укрощенных мужчинах, хотя неофициальный отчет был ближе к двадцати, а в секретные отчеты записали две тысячи мужчин и мальчиков, укрощенных или убитых. Секретные записи хранились в Тринадцатом Хранилище, в запертой комнате в глубине библиотеки.

Как только она закончила, карие глаза расширились от страха, как будто она только что призналась в массовом убийстве. В момент паники за пределами пустоты Риф заставил ее забыть о том, что она сделала. Головная боль пронзила его насквозь, сильнее, чем раньше, и заставила вздрогнуть даже в пустоте. Как только боль исчезла, карие глаза сестры закатились, и она упала. Риф опустился на колени и осмотрел ее, обнаружив, что она просто потеряла сознание. Ну, это точно я, подумал он, совпадение слишком велико.

Риф быстро завернулся в Свет, сделавшись невидимым, и направился в указанном направлении. Он наткнулся на запертую дверь, которую легко можно было открыть с помощью нити Воздуха, и спустился по ступенькам. Наконец он подошел к другой двери, с большим трудом отодвинул засов и, открыв ее, почувствовал, что его наруч стал ледяным.  «Обереги и ловушки», — мрачно подумал он, благодарный тер’ангриалу за то, что тот распустил плетения.

За дверью была каменная комната с книжными полками. При ближайшем рассмотрении оказалось, что книги расставлены по датам; он работал от начала до конца. Он задался вопросом, почему секретные записи были так легко упорядочены, а затем решил, что даже Айз Седай не будет усложнять там, где это не нужно. Особенно в месте, которое считалось секретным.

После нескольких минут поисков на полках Риф наконец нашел что-то многообещающее. «Отчет о Красном Безумии», — гласило оно. Риф снял его с полки, удивленный размером, и открыл, чтобы попытаться найти запись отца. В этом томе содержались имена всех мужчин, ставших жертвами Погрома, а также их возраст, род занятий, местонахождение, члены семьи, дата разлуки или смерти и все сестры, которые, как считалось, имели к этому отношение.

Однако список, казалось, был составлен не в определенном порядке, что заставило Рифа пролистать книгу, не оставив на ней никаких следов. Повинуясь порыву, он снова схватил Источник и сосредоточился на книге, на имени отца. Это заняло мгновение, но головная боль усилилась. Риф подавил крик боли и схватился за голову, пустота исчезла, а книга выпала из его рук. Головная боль утихла, но пульсация осталась. Возможно, слишком частое использование этой таинственной способности причиняло боль?

Риф попытался выровнять дыхание и снова взял книгу. Его глаза расширились, когда он увидел имя отца. На странице, которую он смотрел, ближе к концу книги. Давиан Арасон: двадцать четыре года — охотник — Камфри, Андор — убит во время самообороны 983 НЭ. Большинство имен вовлеченных сестер были отмечены тонкой линией, указывающей на их смерть; он все равно не узнал этих имен. Большинство из них были отмечены символом, который относился к Черной Айя. Чернила для символов выглядели новее, как будто их недавно добавили. Вероятно, они были сделаны после того, как Верин Седай поделилась с Эгвейн ал’Вир своими исследованиями на эту тему, о чем знали все члены обеих Башен. Женщина заслужила Память за свои усилия.

Взгляд Рифа остановился на единственном имени в записи отца, которое не было вычеркнуто или помечено: Кариандре Темалин. Это имя он знал слишком хорошо. Всплыли воспоминания о Красной сестре, которая насильно связала его Узами. Она якобы отбывала за это наказание на ферме в Черных Холмах. Риф быстро положил книгу на место и вышел из секретной комнаты, убедившись, что все в порядке. Его наруч снова стал ледяным, доказывая, что защита все еще активна. Прежде чем выйти из библиотеки, Риф сверился с картой Андора, чтобы сосредоточиться на Черных Холмах, и нашел усадьбу Джары Доуэл. Зная место назначения, он мог легко туда Скользнуть.

Риф направился к месту Перемещения в Тар Валоне, обдумывая возможность, как найти Кариандре и сказать ей, что она сделала. Причинит ли он ей боль? Нет, это просто докажет, что она думала о нем. Возможно, он сможет ее Отсечь. Заставить ее почувствовать пустоту, которую он мог только вообразить. Взять ее причину жить в обмен на подлинную жизнь своего отца. Его планы прервал знакомый голос.

— Куда-то собрался, Риф? — Спросила Боде. Риф обернулся, словно виноватый, и, возможно, какая-то часть его задыхалась от праведного гнева. Риф разгладил черты лица и не отрывал взгляда от любимой женщины.

— Я отправляюсь в Черные Холмы, — сказал он, и эмоции снова свободно текли через Узы, давая лучшее общение, чем когда они разговаривали. Боде вскинула бровь, взгляд ее смягчился.

— Риф, я знаю, ты слышал о своем отце.

— Ты знаешь, — резко сказал он, — но ты не понимаешь. Ваша семья, вся ваша семья жива и здорова. Ваш дом лучше, чем когда-либо. Ты почти ничего не потеряла в жизни, Боде! — Риф почувствовал, как сжалось горло, когда печаль подавила пламя его ярости. — Я вырос, не зная отца из-за них. Из-за нее. И многие мальчики потеряли своих отцов, жены своих мужей, родители своих сыновей из-за того, что произошло. Мой отец не заслуживал смерти. И Айз Седай избежали наказания. — Риф тяжело вздохнул, его гнев снова нарастал.

Боде посмотрела на него заботливым взглядом, в котором сквозили печаль и любовь. — Ничего из того, что ты сделаешь, не вернет его, Риф. И попытка наказать Кариандре ни к чему хорошему не приведет. Ей все равно, что она причинила боль твоему отцу или тебе, и ее нельзя заставить. — Боде подошла и положила руку ему на лицо.

— Пожалуйста, Риф. Ты меня пугаешь. Это не тот Рифтен, которого я знаю. — Он чувствовал это. Она действительно боялась его, боялась за него. — Пожалуйста, Риф, Айз Седай не простят тебя за то, что ты нападешь на одну из них во второй раз. В прошлый раз это была ее вина, но на этот раз твоя. Пожалуйста… — ее глаза наполнились слезами, — пожалуйста, не делай этого.

Видя это, видя, как Боде начинает плакать ради него, ради его души, Риф почувствовал, как его ярость уходит, пламя, потушенное дождем его любви к ней. Риф расслабился, его разум прояснился, боль ужаса от того, что он хотел совершить, улеглась. Он чувствовал себя чудовищем. Возможно, именно это чувствовал Лорд Дракон, когда пришел в себя. Риф пожалел этого человека и почувствовал, как на глаза навернулись слезы.

* * *

Боде вздохнула, чувствуя, как гнев Рифа улетучивается. Она нежно поцеловала его в щеку и взяла за руку. Пришло время вернуться в Камфри и оставить все это позади.

Совет будет рад услышать, что она уговорила своего своенравного Аша’Мана, когда сообщит об этом вечером.

Хотя какая-то часть ее чувствовала, что что-то не так. Один кризис был предотвращен, но что-то еще должно было произойти. Нечто большее.

* * *

В своих покоях в Черной Башне Карл просматривал карты и схемы, готовясь к заключительному этапу своего плана. Время пришло. Арасон должен явиться на задание в течение недели. Наконец, после стольких лет, его планы осуществятся.

Слабые сгорят, бесполезные рухнут. Выживут только сильные. И он позаботится о том, чтобы он был самым сильным из всех.

Алгарин Пендалойн, известный в Черной Башне под именем Эмарин, сидел на мягком стуле на веранде своего маленького дома в Шар’Амане, наблюдая, как его внуки играют с другими детьми Черной Башни. Рядом с ним сидел его старший внук, одетый в черный солдатский мундир без булавок, и пытался развести огонь, чтобы приготовить ужин на вечер. Какая-то часть Алгарина знала, что он спит, но это не имело значения.

Внезапно Алгарин почувствовал, как от земли поднимается холод, атмосфера темнеет, словно туча, закрывающее солнце. Такое иногда происходило. На протяжении всей его жизни это случалось, скажем, раз в год. Сны о том, что может произойти. Это случалось гораздо чаще с тех пор, как он присоединился к Черной Башне, словно отвечая на то, что он принял эту последнюю часть себя. Книги покойного Ранда ал’Тора описывали это как Талант, называемый «Сновидением».

Дети исчезли, как будто их никогда и не было. Алгарин вскрикнул, почувствовав, обжигающий жар, и, обернувшись, обнаружил, что стоит в нескольких футах от своего горящего дома. Сон изменился, и он увидел, как весь Шар’Аман горит, небольшая группа людей в  темно-серых  мундирах смеясь, уводят всех Аша’Манов в цепях.

Сон снова изменился, и он увидел, что-то же самое происходит в Тар Валоне, Белая Башня рушится перед ним, когда уводят Айз Седай.

Сон изменился в последний раз, и небольшая группа людей наблюдала за горящими Башнями с вершины скалы. Большая ласка с черным мехом и белыми отметинами на ключице. Белая кошка с красными бликами на голове и шее, сжимающая в зубах серебряную цепочку. А на конце цепи сидела черная собака, дружелюбное создание, излучавшее печаль и стыд. Ласка и кошка посмотрели на собаку, которая вздрогнула от страха. Оба зверя пугающе хохотали человеческими голосами.

Алгарин сел, потрясенный ужасом, который он испытал. Части сна были безошибочны. Обе Башни находились в ужасной опасности, но ее можно было избежать, если правильно вмешаться. В каждой Башне будет предатель, они объединятся, используя верного Аша’Мана в качестве инструмента.

Другие части не были ясны. Кто эти предатели? Кого будут использовать против Черной Башни? Как их обмануть или заставить напасть? Зачем этим двоим все это делать? После минутного размышления Алгарин решил, что-то, чего он не знал, со временем проясниться. Все, что они могли сейчас сделать, это похвалить Создателя за то, что его предупредили, и разумно использовать свое время.

Алгарин быстро оделся и направился к дому Лорда Логайна. Он вряд ли оценит поздний час, это было где-то перед рассветом, но он должен об этом узнать. И Свет поможет им, когда это произойдет.

* * *

Риф сидел за маленьким столиком в своем доме в Черной Башне. Он, Бодевин и Аливия провели еще несколько дней в Камфри после его «нервного срыва», как назвала это Аливия. Риф поговорил с матерью, которая лично рассказала ему истинную историю его отца. После этого Тора и Боде пришли к некоторому взаимопониманию. Это сделало их оставшееся время более спокойным.

После Камфри, и заверений его матери, что все трое будут здесь желанными гостями, и ее расспросов о том, когда она увидит своих внуков, «поскольку она не становилась моложе», закончились, Аливия открыла Врата в Черную Башню. Странствия Рифа подошли к концу. Странствия были выбором для тех, кто только что стал Аша’Маном, возможностью увидеть и ощутить мир, который они обязались защищать. Риф завершил это, так что его служебные обязанности, какими бы они ни были, должны были начаться в ближайшее время.

Но в данный момент Риф думал не об этом. В данный момент он рассматривал кожаный наруч, украшенный похожими на «монеты» тер’ангриалы. За последние несколько дней он много думал о своем «срыве». Он смирился со смертью отца, с тем, что позволил гневу затуманить свой рассудок. И он очень сильно удивлялся тому, что он сделал, чтобы заставить эту Коричневую сестру так легко рассказать ему тщательно охраняемые секреты, заставить ее упасть в обморок и, что он сделал в Хранилище, чтобы в книге открылась нужная страница, когда он в ней нуждался.

Но сейчас он думал о Защите. Он должен был видеть ее, должен был знать, что Айз Седай защитят свои секреты Единой Силой. И все же, без паралич-сети, в особенности выгравированной на «монете» Лисе, которая растворяла плетения, он в лучшем случае пострадал бы; в худшем случае он был бы мертв.

Риф провел пальцем по коже, удерживавшей «монету» с Лисой на месте. Она была запечатана, и кожа была обработана Единой Силой очень прочно. К тому же он не хотел повредить наруч. Повинуясь импульсу, Риф направил тонкий поток Духа на край «монеты». Кожа вокруг него реагировала, поглощая поток и… отступая. Наруч, казалось, слегка вибрировал, и кожа отступала, пока «монета» с Лисой не выскочила из окружающей кожи, которая снова заросла и «монета» не оставила после себя ничего, кроме небольшой вмятины.

Риф взял Лисью «монету», которая оказалась больше, чем он думал, и провел по ней большим пальцем. На самом верху, ранее скрытом кожей наруча, было небольшое отверстие. В голову пришла идея, и Риф быстро вышел из дома, направляясь к городскому рынку и кузнецам.

* * *

Аливия, одетая в крепкое черное платье с серебристым подолом, стояла посреди большого круга, вырытого в земле одним из Посвященных Черной Башни, недавно получившим булавку с Мечом. Мальчик, которому не приходилось бриться чаще раза в неделю, нервно теребил меч. Аливия ухмыльнулась; ее репутация опережала ее. Даже бывшее так называемое «оружие» опасалось ее. Круг других Посвященных и инструктор Аша’Ман наблюдали за происходящим снаружи круга.

Глаза Посвященного приняли стальной оттенок, который Аливия давно ассоциировала с их «пустотой» и приготовилась нанести удар. Она обняла Источник и сплела серию слабых вспышек Огня; не нужно причинять мальчику боль. Посвященный вырезал их Воздухом, правильно угадав расположение ее плетений. Чего он не видел, так это нитей Земли, которые она опустила в землю. Земля под ее противником взорвалась, отправив его в воздух; он приземлился с глухим ударом и стоном, не серьезно раненный.

— Примите это как урок, ребята, — сказал инструктор, голос которого был усилен. — Сражение не поставлено, не запланировано, неподвижно. Оно хаотично, и малейшая вещь может пойти не так. Ни один план не выдерживает первого контакта с врагом. Как солдаты, мы должны быть гибкими, адаптируемыми. Всегда планируйте, но никогда не будьте заложниками этого плана. Приготовьтесь к импровизации. — Посвященные отдали честь Аша’Ману и разошлись по своим делам.

Аливия тоже ушла и начала бродить по городу Шар’Аман, в конце концов устроившись в небольшой таверне. Она заказала лучший пунш из фруктов, выращенных в стенах Башни. Прежде чем она успела заплатить, кто-то хлопнул перед ней серебряной кроной.

— Сдачу оставь себе, — сказал молодой голос. Аливия обернулась и увидела молодого Андорца с темными волосами и жидкой бородкой. Он посмотрел на Аливию с легкой улыбкой, потягивая свой напиток.

— Спасибо, — сказала она. Мужчина пожал плечами.

— Было бы неправильно, если бы леди пришлось платить за себя, — сказал он как ни в чем не бывало. Аливия изогнула бровь и улыбнулась. Этот человек был вежлив и… она предположила, что он красив. Она все еще не очень хорошо разбиралась в этом. Она решила, что на него приятно смотреть. Держа стакан в одной руке, другую она протянула ему.

— Аливия, — представилась она. Мужчина усмехнулся и пожал ее руку.

— Джейм Торфинн, — ответил он, — и я знаю, кто ты. Все, кто был в Башне до Последней Битвы, знают, кто ты.

— В самом деле, — сказала Аливия, — а что ты обо мне знаешь? — Джейм скривил губы, выглядя виноватым.

— Говорят, ты была Дамани, освобожденной из армии Шончан, верной Ранду ал’Тору, который освободил тебя. Они говорят, что ты настолько могущественна, насколько может быть сильна женщина, но тебя не волнует твоя сила. Говорят, ты ничего не знаешь о людях. — К концу он покраснел, на лбу выступили капельки пота. Аливия почувствовала, как что-то шевельнулось у нее в животе. Можно ли считать мужчину… очаровательным? Неужели Мин так сказала?

— Ну, … я должна признать, что на этот раз сплетни правдивы, — призналась она, хотя не могла сказать почему. Ей пришла в голову озорная мысль, которая заставит Мин гордиться, когда она расскажет эту историю. — Ты знаком с замедлением, которое происходит с направляющими? — невинно спросила она. Джейм кивнул. — Сколько мне лет? — сладко спросила она.

Джейм вздрогнул, потом нервно сглотнул, его глаза скользнули по ее лицу. Он поморщился, его рот скривился в почти болезненном выражении. — Около сорока? — рискнул он. Аливия не отрывала взгляда, улыбка играла на ее губах, как учила Мин.

— Это мило, но попробуй чуть больше четырехсот, — сказала она. Джейм поперхнулся выпивкой, закашлялся и недоверчиво посмотрел на Аливию.

— Ни за что, — сказал он. Аливия пожала плечами. С тех пор как ее освободили от ай’дам, она узнала, какой удивительной может быть Сила. Джейм посмотрел на нее прищуренным взглядом и провел большим пальцем по подбородку.

— Могу я купить тебе еще выпить? — спросил он. Аливия улыбнулась.

— Ты можешь купить мне два, — ответила она.

* * *

Боде напевала мелодию, которую она выучила в Белой Башне, поднимаясь по ступенькам к дому Рифа, держа в руках небольшую стопку книг, рекомендованных Габрелле. Быстрый порыв Воздуха открыл дверь и закрылся за ней. Она огляделась в поисках Рифа, зная, что он близко, и обнаружила его дремлющим на маленьком диване в гостиной.

Боде осторожно положила книги и подошла, удивляясь мужчине, которого любила. Он выглядел таким умиротворенным, его губы изогнулись в спокойной, естественной улыбке. Повинуясь порыву, Боде опустилась на колени и провела пальцами по его волосам. Он, казалось, отреагировал на ее прикосновение, вытянув шею, чтобы лучше почувствовать ее. Боде хихикнула, прекрасно понимая, что она, должно быть, выглядит влюбленной дурочкой. Все правильно; она была влюблена.

Риф открыл глаза и посмотрел на нее, щеки его покраснели. Он улыбнулся и сел, целомудренно поцеловав ее в губы.

— Хорошо… — он взглянул в окно и заметил заходящее солнце. — вечер, — закончил он. Боде усмехнулась.

Глаза Рифа заблестели, как будто он вспомнил что-то важное и притянул ее к себе.

— У меня для тебя подарок, Боде, — сказал он, вытаскивая из кармана маленькую коробочку, в которой хранилось маленькое украшение. Боде взяла и посмотрела на него. Он кивнул в знак согласия. Боде открыла шкатулку и нашла кулон на серебряной цепочке, она ахнула от радости и подняла его к свету. Подождите, почему это кажется знакомым?

Боде посмотрела на наруч Рифа, подтверждая ее подозрения. — Это тер’ангриал? — спросила она. Риф кивнул с кривой усмешкой.

— Называй это душевным спокойствием для меня, — сказал он. — Если ты наденешь это, по крайней мере, я буду знать, что тебе ничто не сможет причинить вред. — Боде почувствовала, как ее щеки покраснели, а грудь наполнилась благодарностью. Этот тер’ангриал был бесценен для любого, владеет он Силой или нет. То, что он отдал это ей, было удивительным подарком, а также проявлением доверия.

Риф взял ожерелье, и Боде повернулась, чтобы он застегнул его на шее. Оно идеально прилегало к ее груди, чувствуя себя естественно, насколько это было возможно. Боде оглянулась на Рифа, и в душе у нее вспыхнули радость и любовь. Прежде чем она успела передумать, она взяла Рифа за руку и повела в спальню. Быстрый порыв Воздуха запер дверь, чтобы их не беспокоили.

Аливии придется самой позаботиться о ночлеге.

* * *

Аливия удовлетворенно напевала, обхватив Джейма за плечи, пока он тихонько храпел. Подумать только, она была вынуждена упустить… это в течение четырех столетий. Что за напрасная трата времени. Она провела ногтями по груди молодого человека, заставляя его крепче обнять ее. Она снова прижалась к нему, более довольная, чем когда-либо. С этим молодым человеком она чувствовала себя… в безопасности. И это было замечательно. Она чувствовала, что может привыкнуть к этому.

* * *

Риф тихонько похрапывал, обнимая Боде за талию. Он чувствовал себя более расслабленным, более спокойным, чем когда-либо прежде. И он почувствовал через Узы еще до того, как Боде уснула в его объятиях, что она чувствует то же самое. И это было лучше, чем любая другая пара могла чувствовать.

Он продолжал дремать, пока что-то не коснулось его сознания. Он слегка пошевелился, уткнувшись щекой в волосы Боде, но это случилось снова. Риф глубоко вздохнул и слегка приподнял голову, не зная, спит он или нет. Снова возникло ощущение надвигающейся опасности. Полностью проснувшись, Риф осторожно отошел от Боде, к счастью, не разбудив ее. Он нежно поцеловал ее в висок, затем надел брюки и сапоги, держа в руках плащ и меч.

Риф вышел из дома в расстегнутом мундире, обнажая рубашку и с пристегнутым к поясу мечом. Он даже улучил момент, чтобы одеть паралич-сеть. Риф оглядел переулок, освещенный фонарями, которые горели с помощью Единой Силы. Это чувство снова коснулось его; он почти слышал свое имя. Риф следовал за этим чувством по улицам Шар’Амана, холодный ночной воздух заставлял его сожалеть о том, что он встал с постели. Сожалеть, что оставил Боде.

Через некоторое время, когда он приблизился к месту строительства Черной Башни, здания остались позади. Он огляделся по сторонам, и ощущение внезапно исчезло. Он повернулся, чувствуя себя дураком, прежде чем мурашки пробежали по рукам. В то же время он почувствовал, что его наруч нагрелся. Рядом с ним направляла женщина.

После долгой паузы, в свете фонаря появилась какая-то фигура. Когда она подошла ближе, Риф узнал… его.

— Завьер? — Спросил Риф, внезапно насторожившись. Завьер злобно ухмыльнулся, и от него полетели нити Огня. Риф схватил Источник и срезал плетения Воздухом. В ответ Риф пустил стрелы Воздуха, трюк, разработанный им в Двуречье.

И так они сражались, стреляя друг в друга и рубя противника в воздухе, когда не уклонялись от них. Риф на мгновение заметил огромную защиту от шума, сплетенную вокруг, заглушая шум их борьбы. Значит, Завьер все спланировал? Риф решил покончить с этим.

Риф сплел перевернутые Врата смерти и послал их в сторону Завьера, который отреагировал криком удивления и отпрыгнул в сторону. При этом, он не заметил нитей Земли, посеянных Рифом, и рванув их вверх, взорвал почву под ногами. Аливия рассказала ему об этом, и он сам понял, как это сделать с саидин. Завьер приземлился с громким стуком и глубоким стоном боли.

Риф осторожно приблизился. По опыту общения с этим человеком он знал, что Кайриэнцы чрезвычайно высокомерны, но в то же время весьма коварны. Риф толкнул его сапогом, но тот даже не шелохнулся. Риф опустился на колени и обследовал его, не видя ничего, кроме синяков. Он это заслужил. Риф встал и отпустил Источник, поворачиваясь к дому. Его доклад может подождать до утра.

Но одно его беспокоило. Он чувствовал, как женщина направляет, так где же…? Ход его мыслей был прерван щитом, отрезавшим его от Источника. Риф обернулся и увидел еще одно неприятно знакомое лицо. Ирелла, Принятая из Белой Башни. Он заметил красный пояс на ней, который выдавал в ней одну из Родни. Он не мог заставить себя пожалеть ее.

Риф почувствовал, что направляют саидин, и закричал, когда его подняли за лодыжку в воздух и бесцеремонно бросили на землю. Он вскочил на ноги и увидел, что Завьер стоит. Они… работали вместе? Когда это случилось?!

— Он защищен? — Спросил Завьер. Ирелла кивнула с мрачной улыбкой. Риф увидел, а затем почувствовал, как еще один щит встал на место, когда первый растворился. Теперь Завьер удерживал его. Ирелла подошла с чем-то металлическим в руке. Он подождал, пока она подойдет на несколько шагов, прежде чем начать действовать.

Риф потянул через Колодец в своей паралич-сети и легким порывом Воздуха отбросил ее назад, а затем с помощью Духа срезал щит. В тот момент отвлечения внимания, когда плетение рухнуло обратно в Завьера, он схватил Источник и послал нити Воздуха, чтобы обернуть вокруг лодыжек Завьера и поднять его, так же, как он это сделал с ним. Он уже собирался швырнуть самодовольного аристократа на землю, когда почувствовал, как что-то холодное щелкнуло у него на шее, и саидин растаял. Риф нащупал на шее металлическую полосу, надежно закрепленную над ключицей.

Слухи и описания из отчетов Аша’Манов хлынули в его сознание, страх связал их воедино. Он знал, что это такое. Риф вскрикнул от страха. Как это случилось?! КАК?!

Все это пронеслось у него в голове, прежде чем он почувствовал, как наручники заставили его упасть на колени, боль пронзила его, как расплавленный свинец в венах. Его голосовые связки сжались, не давая ему закричать. С губ сорвался лишь стон боли.

Завьер и Ирелла вошли в поле его зрения, и маленький металлический браслет на руке Иреллы привлек его внимание. Завьер усмехнулся и ударил Рифа по лицу. Ирелла позволила ему упасть, почувствовав, как по подбородку потекла кровь. Завьер опустился на колени перед ним, и эта усмешка показалась Рифу еще страшнее, чем раньше.

— Кто теперь сильнее, а, Арасон? — спросил он тихо. — Давай повеселимся.

Боде пошевелилась и открыла глаза от ощущения… опасности. Ей потребовалось мгновение, чтобы понять, что это приходит через Узы. Риф? Боде села и попыталась сосредоточиться на этих эмоциях. Она повернулась и обнаружила, что кровать пуста. Сосредоточенность, подчеркнутая осторожностью, исходила от него, где бы он ни находился, приглушенная его высшей концентрацией, которая действовала как естественная частичная маскировка. Он с кем-то дрался? И он все еще был в Черной Башне.

Боде быстро оделась и вышла из дома, используя Узы, чтобы вести ее. Она остановилась, когда почувствовала, что эмоции Рифа успокоились, и замедлила шаг, а затем снова пошла, когда он, казалось, возобновил борьбу. Боде была уверена, что Риф справится со всем, с чем бы он не столкнулся, но небольшая помощь никогда никому не повредит. Ничто не могло подготовить ее к тому, что произошло дальше.

Когда Боде почувствовала, что приближается к Рифу, волна смертельного ужаса пронеслась сквозь Узы, заставив ее вскрикнуть. Последовал взрыв физической боли, заставивший ее споткнуться. У нее хватило здравого смысла замаскировать Узы, заглушить боль, прежде чем она снова побежала, на этот раз даже быстрее, чем раньше.

Боде обняла Источник и сплела цепочку плетений, чтобы замаскировать ее способность направлять, перевернутое сгибание света, чтобы сделать ее невидимой, и плетение, которое Риф помог ей освоить, что бы замаскировало ее шаги. Она выскочила на поляну перед недостроенной Черной Башней и увидела, как Риф борется на земле, корчась от боли перед двумя очень знакомыми лицами.

Ирелла и Завьер? Что они здесь делают? Ирелла протянула руку, словно направляя его, но Боде не видела ничего, что могло бы причинить Рифу боль. Прежде чем она сама решила это прекратить, Риф расслабился. Завьер и Ирелла заговорили, звуки Боде легко улавливала, саидар — усиливает слух.

— Должна признать, Завьер, твой план сработал идеально, — с ухмылкой сказал Ирелла.

— Простолюдины всегда проявляли любопытство. А у этого, похоже, страсть притягивать опасность. Пойдем, пойдем, Ирелла. У нас еще много дел.

Ирелла нахмурилась.

— Он еще недостаточно хорошо знает это место, чтобы сделать Врата, и я тоже.

Завьер прищурился.

— Тогда мы используем Скольжение. — Казалось, он о чем-то задумался. — Думаю, сначала в Тир. Это такое же хорошее место, как и любое другое. — Ирелла кивнула, и Риф встал со звуком боли, его движения были судорожными и жесткими. Открылись Врата, и парочка прошла в сопровождении Рифа.

Боде позволила своим плетениям раствориться, но один образ остался в ее памяти. Блеск металла на шее Рифа. Не может быть… нет, их не существует. Они сделали? Но чувства, которые она разделяла с Рифом, этот ужас и боль. И унижение, как животное, вынужденное действовать для развлечения. Боде вернулась к тренировкам Айз Седай и успокоилась; сейчас было не время ошибаться, ведь Рифу грозила такая опасность.

Боде открыла Врата, выход которых находился в нескольких футах от нее. Как только она вышла из них, теперь полностью осознавая, что происходит, она открыла еще одни в Белую Башню. Если она права, Престол Амерлин должна быть предупреждена.

* * *

Риф почувствовал, что вот-вот расплачется, и шагнул на площадь в Тире, машинально двигая руками и ногами. Он двигался только из-за ошейника на шее. Мужской ай’дам! Он читал о них в Черной Башне. Покойный Лорд Дракон написал о них довольно… подробно. И теперь он был пойман в ловушку собственного разума, рабом владельца браслета, Иреллы.

Риф почувствовал, что остановился посреди площади. Несмотря на ранний час, люди толпились вокруг, давая пространство человеку в длинном мундире. Его раздражало, что Завьер взял его Черный Мундир, символ того, кем он стал. Риф замешкался, пауза, которая была встречена жгучей болью, волнами пылающей агонии, которая пробежала по его телу. Он не мог кричать. Но он кричал.

— Айз Седай! — ты убила моего отца! — крикнул он срывающимся от боли голосом. — Ты убила моего отца! — Завьер допрашивал его о слухах в Черной Башне, о том, что его отец был Укрощен Айз Седай. — А ты, Аша’Ман, защищаешь их, как сторожевой пес! — Ирелла была очень откровенна в том, что он должен был сказать. — Выходи и предстань перед судом! — Риф застонал, схватив саидин без всякого желания, плетя копья Огня и летящие клинки Воздуха срывались с его рук, как ураган, разрушая здания и приводя людей в панику.

Риф был вынужден поднять руку, стрелы Огня метались и разрушали здания. Услышав крик Риф повернул голову и увидел группу Айз Седай и Аша’Манов, выходящих из ворот. Вокруг него возник воздушный щит, отражающий молнии и огненные шары. Риф съежился, когда его использовали, чтобы открывать Врата и шагать через них, оставляя своих невольных противников там, где они стояли.

* * *

Ирелла хихикнула про себя, приказывая Арасону сплести Огненный Цветок в Иллиане. Они уже побывали в Майене, Кайриэне и в Гэалдане, и день почти закончился. Арасон был почти истощен. Он был таким сильным! Сильнее, чем Бодевин, конечно, сильнее, чем она сама или Завьер. Сильнее, чем могла бы надеяться престол Амерлин!

Когда Аша’Ман и группа его спутников бросились им навстречу, Ирелла кивнула Завьеру, чтобы открыть Врата из Иллиана. Она заставила Арасона бежать за ними через Врата, что позволило им отдохнуть в гостинице в Беломостье.

Ирелла приказала Арасону отпустить Источник и лечь на пол, смакуя унижение, пронизанное потоками облегчения. Молодой человек тяжело дышал, пот струился по его лицу, несмотря на прохладный воздух. Завьер подошел и опустился на колени, положив руку на лоб Арасона, по-видимому, обследуя его. На его лице появилась садистская улыбка.

— Он в порядке, просто устал. Завтра он снова будет готов к Перемещению. — Ирелла улыбнулась и посмотрела на металлический браслет у себя на запястье. Идея с ай’дам изначально вызывала у нее отвращение, но это… это было настоящим произведением искусства. С их помощью, когда она перестроит Белую Башню, мужчины, направляющие Силу, всегда будут держаться под контролем.

Стараясь держать Арасона в узде, Ирелла приготовилась ко сну. Сегодня был просто тестовый прогон, чтобы разобраться с саидин и посеять небольшой хаос. Завтра придет время свести старые счеты. Те, кто получил престиж на блюдечке, поймут, что жизнь не так проста.

* * *

Певара Тазановни, в накинутом на плечи Палантине Амерлин, мрачно изучала карты. Логайн сидел по другую сторону дубового стола в Твердыне Тира. В рамках пакта ал’Вир было решено, что проблемы, связанные с обеими Башнями, будут урегулированы между обоими лидерами в нейтральном месте. Твердыня Тира была таким местом, и король Сиснера согласился оставить его в качестве точки соприкосновения.

Весь день ходили слухи о том, что какой-то мужчина, направляющий Силу наугад нападает на города по всем западным странам. Логайн, казался напряженным от этой новости. Даже свидетельство Бодевин о мужском ай’даме, которое, по словам Логайна, было истинным средством воздействия на Рифтена, неизбежно вернут принятие Аша’Мана назад, возможно, к началу.

Бодевин прибыла рано утром, чтобы доложить о похищении и порабощении ее Стража и попросить Андрола доложить Логайну. Логайн подтвердил существование мужского  ай’дама и сообщил о явном вдохновителе и псевдо — сул’дам, Карле Завьере и Ирелле Батор.

Бодевин не только сообщила о положении дел, но и весьма настойчиво потребовала, чтобы ей предоставили шанс разобраться с ситуацией. Она утверждала, что у нее есть план, предполагающий как можно меньше кровопролития. Оба лидера, по понятным причинам, не решались позволить новоиспеченной Айз Седай справиться с ситуацией с такими… ошеломляющими последствиями, но Андрол выступил в ее защиту и поддержал ее просьбу. В конце концов оба согласились.

Певара изучила отчеты и карту, составленную из целей Завьера, а также время, когда они подвергались нападению. Она превосходно видела закономерности, лучше, чем считала сама, но сейчас не видела ничего, что указывало бы на планирование. Казалось, они нападали наугад.

Певара разочарованно вздохнула. Чтобы эта девушка не планировала, ей лучше действовать быстро.

* * *

Риф с трудом контролировал свое дыхание, когда ему приходилось пробираться по каменным коридорам. Это безумие! Окончательное и полное безумие! Не было никакого способа, чтобы все прошло так, как планировалось! Но слушали ли его эти двое? Нет, они этого не сделали. И он был вынужден согласиться с этим безумным планом и принять на себя основную тяжесть.

Риф против своей воли открыл дверь в просторную спальню, за которой виднелись каменные стены, покрытые мехами, ревущий камин и большая дубовая кровать, на которой спали два монарха. Король и королева Малкир. Это безумие!

Риф съежился, когда его использовали, чтобы направить клинок Воздуха, который лениво вращался, как мечник, крутящий свое оружие перед дуэлью. Он разделил его на две части и они, как молния, полетели вниз. Результат был мгновенным.

Клинки растворились, как чернила в реке, и король Лан выскочил из постели с обнаженным мечом. Риф едва успел поднять свой клинок, уже обнаженный, чтобы защититься. Риф снова направил, и плетение снова растворилось.

Удивительно, но Риф получил свободу передвижения и был рад этому. Он едва мог держать меч в руках, тщетно пытаясь отбиться от противника. Всем была известна репутация ал’Лана Мандрагорана, мастера клинка высшего порядка, который убил Демандреда. У Рифа было меньше шансов, чем против лорда Галада несколько месяцев назад.

Несмотря на то, что он сосредоточился на Короле Лане, Ирелла продолжала использовать его, чтобы нападать на короля и его королеву. В мгновение ока Лан разоружил его и отбросил назад, ударив о стену спальни. Риф закашлялся и застонал, все его тело было в синяках.

Даже несмотря на все это, он все еще обращал внимание на свое окружение. Казалось, Найнив Седай каким-то образом обнаружила его похитителей через свернутый свет, который они сплели, и сражалась с ними. Или, точнее, Ирелла была поражена, а Завьер сражался с королевой, пока она отбивалась от них. Как и в случае с королем, плетения Завьера распались, когда они касались ее. Все, что ей нужно было сделать, это продолжать наступление. Это не казалось трудным для знаменитой сильной женщины.

Когда Лан ударил по Завьеру, Риф почувствовал, как напряглись его мышцы. Он был вынужден снова атаковать королевскую семью. Какой в этом смысл?! Было ясно, что их не остановить. Он съежился, когда его использовали, чтобы сделать Врата, в то время как он опускал нити Земли в каменный пол. Он дернул их, чтобы укрыться, а Ирелла и Завьер побежали, таща его за собой.

* * *

Аливия внимательно наблюдала за тем, как Бодевин сосредоточилась на Узах с Рифтеном, ее двойной связи, чтобы определить местоположение Аша’Мана. Аливия удивлялась девушке, которая так часто улыбалась и на которую, казалось, почти ничего не влияло. Наблюдать за ней сейчас было все равно что наблюдать за другим человеком. На ее лице застыла мрачная решимость, никаких следов смеха или легкомыслия. Только сосредоточенная ярость.

Пальцы Бодевин мягко скользнули по карте западных земель, когда она сосредоточилась, ее взгляд, казалось, пронзил дерево стола. Узы Аша’Мана позволяли больший эмоциональный отклик, чем ее Узы Айз Седай, а также большее чувство местоположения. Айз Седай не могла определить местоположение за несколько лиг, но Аша’Ман мог с поразительной точностью определить направление и относительное расстояние. Двойная связь предоставила обеим сторонам все преимущества.

Боде скользила пальцами по Столице Малкир, очевидно, там, где они были до того, как исчезнуть. Глаза Боде загорелись, и она посмотрела на северо-восток, ее пальцы скользнули по карте и остановились на краю гор Марасид. Она положила булавку на карту и посмотрела на Серую сестру, которую рекомендовала Амерлин, как женщину, которая была исключительно хорошо знакома с Кайриэнскими благородными семьями и их собственностью.

— В этом районе есть усадьба, принадлежащая Дому Завьера, — сообщила она, — убежище, чтобы избежать негативной реакции со стороны других Домов. — Бодевин посмотрела на Аливию, которую послали просить помощи у союзника Бодевин. Она вернулась с условием: большое отвлечение внимания. Возможно, полномасштабного вторжения будет достаточно.

* * *

— Я же сказал, что это ошибка! — Закричал Карл. На самом деле он ничего подобного не говорил, но думал. — Эти двое — легенды! И, похоже, их репутация заслужена. Если бы мы не двигались так быстро, они бы убили нас, а не мы их! — он взбесился.

— Откуда мне было знать, что они невосприимчивы к Силе?! — крикнула она в ответ. — Я чувствовала, что быстрое плетение саидин покончит с этим выскочкой. Я не думала, что…

— Вот именно, — перебил Карл, — ты и не думала, безмозглая дура! — он перевел взгляд на Арасона, который лежал на полу, тяжело дыша, как собака. — И ты тоже ничего не сделал! — Карл схватил Арасона за куртку и швырнул через комнату.

— Что я должен был сделать?! — Закричал Арасон. Ясно, что Ирелла хотела спорить через него. Очень хорошо. — Я не могу двигаться без разрешения, я не могу говорить без разрешения! — Карл решил, что этого достаточно, и ударил выскочку по лицу. Мальчик сплюнул кровь и бросил на него вызывающий взгляд.

— Когда я выберусь отсюда, Завьер, я убью тебя. — Карл ударил его еще раз. Арасон снова встал. — А потом я пошлю твой труп твоей семье в качестве предупреждения! — Карл почувствовал, как в нем закипает ярость, и ударил снова. Он взвыл, когда его кулак врезался в кожу Арасона, кожу, как броня. Но его крик не шел ни в какое сравнение с криком Иреллы.

Она была бледна как полотно и дрожала, скрестив руки на груди. Прежде чем Карл успел спросить, что с ней случилось, его швырнуло через всю комнату в стену летнего домика, который они занимали, дома, принадлежавшего его семье на скалах Марасидских гор. Что случилось?! Ирелла снова завизжала, и покалывание саидар исчезло.

Арасон рухнул, как марионетка с перерезанными нитями, потеряв сознание от панического приказа Иреллы. Карл посмотрел ей в глаза и, воспользовавшись тем, что она явно потеряла равновесие, силой своего взгляда заставил говорить правду.

— Что случилось?! — требовательно спросил он.

— Он направлял… через меня, — сказала она, теребя браслет. Завьер обдумал это, вспомнив все, что он читал об этих ай’дам в отчетах Логайна, в Белой Башне и записках покойного Лорда Дракона. В некоторых сообщениях упоминался «обратный выход», дефект в конструкции, который позволит мужчинам контролировать женщин, который замедлится с добавлением другого проводника. Но он никогда не думал, что это будет так быстро. Или, возможно, это зависело от того, насколько она контролировала Арасона. Возможно, замыслы Шончан увеличили недостатки. Он не был уверен. Это было сложно, но, по крайней мере, Арасон этого не знал.

Скоро им придется найти другого проводника, которого он сможет склонить на свою сторону.

Как только Карл подумал об этом, в голове у него зазвенел звонок. Еще до того, как они обосновались в поместье, он установил вокруг него защитные барьеры. Кто-то приближался. Карл схватил Источник и поднял Арасона потоками воздуха, таща за собой. Ирелла последовала за ними, оправившись от шока.

Завьер вышел на балкон своего фамильного поместья, глядя на каменистые склоны, спускавшиеся к лугам Кайриэна. С саидин, он мог видеть гораздо лучше, более ярко, чем раньше. И что еще важнее, он видел, как маленькая процессия приближается к единственной тропинке, ведущей к поместью. Небольшая процессия… из четырех женщин?

Как они нашли это место? Завьер ругал себя, глядя на тех, кто осмелился напасть на его поместье. Он мог видеть девочку Коутон, вероятно, она отследила связь по Узам сюда, и ее собаку, бывшую дамани. Двое других были неизвестны, хотя одна была Айз Седай, закутанная в Голубую шаль, а другая носила красный пояс Родни. Голубая сестра показалась ему немного знакомой; возможно, он видел ее в Белой Башне?

Ирелла раздраженно зашипела.

— Это Морейн Седай. И Сумеко, Старшая из Родни. — Карл вздохнул. Конечно, убийца Отрекшейся и лидер организации Иреллы. Ну, они не могли знать это место достаточно хорошо, чтобы Перемещаться. Типичная Айз Седай, такая высокомерная, такая самоуверенная. Ну, он был не просто дипломатом или мелким хулиганом. Он был обучен как оружие. Как и Арасон, которого держала на поводке Ирелла.

Завьер кивнул ей, и Арасон очнулся со сдавленным криком, вызванного непонятным ощущением. Он мрачно улыбнулся приближающейся компании. Время сделать то, чему его учили. То, ради чего он жил.

Примечания:

Примечание автора:

Пусть это начнется!

Боде осторожно шла по краю лугов, которые встречались с подножием Марасидских гор, держа себя под контролем, даже когда ее взгляд был прикован к поместью, расположенному в горных утесах. Риф был там, она чувствовала его. Она чувствовала его страх, не такой, как раньше. Страх за нее. Ее губы на мгновение дрогнули, а затем снова превратились в мрачную линию.

Морейн грациозно шла справа от нее, спокойная, как летний ветерок. Боде специально попросила ее присоединиться к этой… попытке. У нее было больше опыта в борьбе с направляющими Силу, чем у остальных вместе взятых. Но что еще более важно, она была сострадательна и могла сопереживать в этой ситуации.

Слева от нее шла Сумеко, Старшая из Родни. Ее не нужно было уговаривать прийти самой. Она не только принадлежала к сильнейшим в Родне, но и считала своим личным долгом «призвать к порядку непокорную Принятую». Боде не была уверена, что это значит, но она не завидовала Ирелле, когда Старшая найдет ее. Конечно, после всего этого она не жалела ее.

И, наконец, Аливия шла за ней, вероятно, сдерживая ярость, написанную на ее лице. Бывшая Дамани поклялась охранять их и считала, обстоятельства, в которых оказался Риф, колоссальным провалом на выбранном ею пути, провалом в первый раз, когда она понадобилась. Боде пыталась убедить ее, что это не так, но Аливия потребовала пойти с ними, сославшись на свою силу и мастерство в бою как на достойное дополнение к миссии. Боде не могла с этим спорить.

Мысли Боде были прерваны сиянием саидар, образовавшегося вокруг Морейн, потоки Воды, пронзившие небо, чтобы растворить огненный шар, брошенный с балкона поместья. Боде сама обняла Источник и послала ободрение через Узы. Битва началась.

* * *

Риф боролся со всем, что у него было, чтобы остановить потоки, даже изменить свои плетения на менее смертоносные формы. Чтобы освободить саидин, повернись против похитителей, уничтожь ошейник. Свет, он бы согласился отпустить кровавое оружие! Но все это оказалось напрасным, когда огненные стрелы, непрерывным потоком, срывались с его пальцев, падая на его друзей и его любовь.

Единственным утешением для Рифа было то, что Боде, казалось, была в порядке. Он знал, что на ней его тер’ангриал, и не чувствовал от нее боли. И само ее присутствие, хотя и пугающее тем, что она может быть убита (а Ирелла, несомненно, сосредоточится на ней), зажгло искру надежды в его груди. Боде, возможно, была импульсивна, но далеко не глупа. У нее должен быть план.

Риф вскрикнул от шока, когда иглы, казалось, пронзили его кожу с головы до ног. Ирелла подошла к нему с жестокой усмешкой на лице.

— Ты действительно слаб в Земле и Огне, не так ли? — спросила она. Ее глаза сузились, но усмешка осталась. — Возможно, пришло время использовать свое оружие, чтобы лучше всего подходить к его изготовлению. — Рифу не понравилось, к чему она клонит.

Риф хмыкнул, когда ему пришлось поднять руки, направляя Воздух и Воду, чтобы вызвать завесу облаков. Темные тучи, наполненные дождем… и молниями. Риф почувствовал, как краска отхлынула от его лица, непроизвольное действие, которое мужчина в ай’дам не мог контролировать. Он почувствовал, как тянется к тучам и вырывает из них копья молний. Кровь и пепел, почему он так хорошо ладит с погодой?!

Риф съежился, когда ударила молния, хотя и знал, что Боде может защитить себя от нее. Аливия, вероятно, тоже знала, просто наблюдая за их тренировками. Он стиснул зубы при звуке безумного смеха Завьера, затем ухмыльнулся его яростным крикам, его истерике по поводу их выживания. Завьер продолжал бросать в них огненные шары; Ирелла, казалось, обдумывала варианты.

Риф изо всех сил старался дышать глубоко, чтобы держать нервы под контролем. По крайней мере, он знал, что с Боде все в порядке. Это еще не конец. Словно отвечая на его мысль, начался ливень.

* * *

Мэт выругался себе под нос, когда почувствовал, как ударные волны прокатились по всей усадьбе, от всех направляющих Силу, идущих снаружи. Он поставил ашандарей на пол, чтобы не упасть. Если они будут продолжать в том же духе, поместье рухнет с горного склона. Это решило бы проблему предателей, но убило бы «друга» Боде и его самого вместе с ним. Мэт повернул голову на резкий свист Тома и жестом велел ему идти дальше. Мэт махнул рукой и продолжил.

Когда Аливия пришла к нему с просьбой Боде о помощи, он почти не колебался. Как он мог отказать своей младшей сестре? Но это не означало, что ему это должно нравиться. И потребовал, чтобы он сам спланировал их атаку. Удивительно, но для Айз Седай, даже для его сестры, она ни разу не спорила с ним по этому поводу.

Это была его идея, способ отвлечь их внимание от Рифтена. Пока все направляющие были заняты, он прокрадется через заднюю дверь и найдет способ вытащить Рифтена из этого «затруднительного положения». В конце концов, как может мужской ай’дам отличаться от женского. Не говоря уже о том, что он осмотрел их перед тем, как спрятать.

И, конечно, было приятно, что снова появился Том. Это было похоже на старые добрые времена, когда они спасали Морейн от трижды сожженных лисьих морд Элфиннов.

Наконец они приблизились к парадному входу в удивительно просторное поместье; насколько богаты были эти Завьеры? Мэт выглянул и увидел троицу, о которой шла речь. Завьер то дико хохотал, то начинал впадать в детскую истерику, швыряя плетениями в Боде и ее друзей, а девушка стояла в гробовой тишине. Рифтен был неподвижен как камень, в этом не было ничего удивительного. Дождь лил вокруг них, молнии сверкали и вспыхивали на склонах. Кровь и пепел, почему дождь?!

Мэт вздохнул и указал на Тома, потом на Иреллу. Он ненавидел причинять девушкам боль, но если она немного отвлечется, это облегчит его работу. Том мрачно кивнул и приготовил нож. Мэт приготовил ашандарей, показывая пальцы. Три, два, один!

Мэт выскочил из укрытия, мимо него пронесся нож Тома и вонзился в ногу Иреллы. Она взвизгнула, как поросенок, и рухнула на пол. Рифтен вскрикнул, когда его тоже повалили на землю. Вообще-то, хорошо. Он был уже над Рифтеном, когда Завьер повернулся к нему лицом и выстрелил огненным шаром. Мэт почувствовал, как его медальон похолодел, растворяя плетения перед ударом. Бывший лорд застыл в замешательстве, на что Мэт и рассчитывал. Он опустился на колени и провел ладонями по ошейнику Рифтена, с привычной легкостью находя спусковой механизм. Ошейник расстегнулся.

Повинуясь инстинкту, Мэт встал и ударил копьем, перехватывая удар меча от Завьера, который сильно помял лезвие меча. Мэт молниеносно нанес ответный удар прикладом в промежность, а затем нанес удар по плечу. Атаки ничего не дали, возможно, какая-то воздушная броня, но его первая атака заставила Завьера вздрогнуть.

Мэт продолжал давить, отталкивая его от балкона. Пришло время для второй фазы.

* * *

Рифу казалось, что он под водой, что все звуки и виды размыты и искажены. И он был совершенно уверен, что дело не только в дожде. Боль, которую он чувствовал от  ай’дам, как мышечные судороги по всему телу, исчезла. Он просто исчез, как будто его никогда и не было, только биение его сердца свидетельствовало о том, что он действительно был там. Он ощупал шею. Его пальцы встретились только с теплой кожей. Он был свободен? Он был свободен!

Риф сел, чувствуя боль от всего, что он сделал за последние несколько дней, промокший от дождя, который не хотел вызывать, и его взгляд остановился на Ирелле. Она выглядела убийственно. И в ужасе. Можно ли выглядеть убийственно и испугано одновременно? Она хорошо справилась. Риф дернулся в сторону, едва избежав огненного шара, и бросился за опрокинутый стол.

Риф сосредоточился и стал искать пустоту. Он чувствовал, как в груди горит ярость, жажда мести. Это было похоже на более слабый отклик саидин, который бушевал и пытался тащить его за собой. Нет! Он искал пустоту и питал ее всем: яростью, унижением, страхом, местью. Он опустошил себя и почувствовал свет саидин. Он схватил его и упивался борьбой, в которой снова сражался сам. Пора делать свою работу.

Риф выскочил из-за стола и выстрелил клинками Воздуха, рассекая камень там, где только что была Ирелла. Очевидно, она использовала свои собственные плетения в качестве прикрытия, чтобы уйти. Он должен отдать должное этой женщине. Она была полна решимости уползти с ножом в ноге.

Какая-то часть его видела, что Мэтрим яростно сражается с Завьером, копье к мечу, а плетения Завьера тают вокруг принца Воронов. Риф слышал истории о том, как Мэтрим сражался с обоими принцами Андора с помощью посоха. И победил. Он легко справится с этим надменным придурком.

Ирелла швырнула в него еще один огненный шар, который он подавил потоками Воздуха и Воды. Затем он сплел Воду, чтобы собрать тысячи капель дождя в волну, которая смыла женщину. Она села отплевываясь, и земля вырвалась из-под ног Рифа.

Риф сел и огляделся. Мэтрим тоже лежал на земле. Либо Ирелла предпочла оглушить их обоих, либо Завьер сумел проникнуть в пределы защитного медальона Мэтрима. Пожилой мужчина помогал принцу Воронов подняться, погоди, это Том Меррилин? Страж Морейн Седай?

Риф встал на дрожащие ноги, отпустил саидин и подошел к перилам балкона. Он увидел квадрат света, прежде чем тот исчез.

— Риф? — При звуке своего имени он напрягся и обернулся. Боде смотрела на него широко раскрытыми глазами, почти робко. Какая-то его часть смеялась над этим; он никогда не считал Боде робкой.

Боде бросилась к нему и обняла за плечи. Риф рассмеялся и обнял ее за талию. Она сделала это. Возможно, были замешаны и другие, но он знал, что она была наконечником копья. Она спасла его!

Риф разорвал их объятия и поцеловал ее так, как никогда раньше. Она отреагировала страстно. Они расстались слишком быстро, задыхаясь и ухмыляясь, как дураки. Боде взяла его лицо в свои ладони, ее глаза наполнились печалью.

— Риф, мне очень жаль. Я должна была быть там. Они бы никогда… — Риф заставил ее замолчать, чмокнув в щеку. Он послал волну эмоций через Узы — любовь, радость, облегчение, он даже добавил прощение, когда оно не было нужно. Это была их форма общения, выходящая за рамки слов, и он чувствовал, что Боде успокоилась. Из глаз Боде брызнули слезы, и он почувствовал, как его щеки тоже увлажнились.

Только тогда Рифтен осознал, что буря разразилась. Дождь прекратился.

* * *

Ирелла стиснула зубы от лихорадочного тепла, исходившего от Исцеления Завьера. Он утверждал, что у него мало Таланта к этому, он едва может залечить ее рану. Какой сюрприз от такого жестокого человека. Когда он закончил, Ирелла отшатнулась от него, спокойная снаружи, в то время как все внутри нее кипело.

Их победили с такой легкостью! Старшая из Родни, отпущенная на волю бывшая дамани, знаменитая слабая Айз Седай, и Бодевин победили их вместе с ее глупым братом и старым Стражем! Это невозможно! А как насчет ее планов?! Она бы сожгла в прах это высокомерное имя, только слугам, только тем, кто готов следовать за ней, позволено жить. Затем она сотрет с карты это ядовитое пятно, кишащее отвратительными насекомыми, Черную Башню.

Мысль Иреллы была прервана самым невероятным звуком, учитывая ситуацию: смехом, граничащим с безумием. Она оглянулась через плечо и увидела, как Завьер опирается на стол, его леденящий душу хохот становился все громче. И как только он приблизился, то замолчал, как будто ничего не произошло.

— Похоже, наши противники умнее, чем мы думали. И еще более удачливы. — Ирелла стиснула зубы, неохотно соглашаясь с этим. Это было единственное, что имело смысл.

— Что нам теперь делать? — спросила она. Она была в растерянности, не в состоянии придумать даже основы для спасения от этого полного провала. Завьер усмехнулся и сжал кулак, хрустнув костяшками пальцев.

— Они будут рады, что остались живы. Остальные будут считать, что проблема решена. Они все ослабят бдительность, Надежда притупит их чувства. И именно тогда мы запустим запасной план. — Когда он объяснил ей свой план, что этот запасной план придуман на случай, если они потерпят неудачу, Ирелла улыбнулась в предвкушении.

* * *

Риф терпеливо ждал, пока закипит вода для утреннего чая, под воздействием тонкого плетения Огня, которым он чистил чайник. Это было почти так же, как когда он впервые начал учиться направлять, так страстно пытаясь нагреть горшок с тушеным мясом для своей первой горячей еды за несколько недель. Сейчас он был почти потрясен тем, что снова может управлять своей Силой. И после всего лишь нескольких дней плена. Он вздрогнул, удивляясь, как Аливия справлялась с этим четыреста лет.

Еще через несколько мгновений вода закипела, и он бросил туда чайные листья, позволив своим мыслям вернуться к прошедшим дням.

После того, как Завьер и Ирелла сбежали, Сумеко хотела попытаться разыскать их. Или, точнее, выследить Иреллу. Морейн Седай остановила ее, указав, что есть те, кто больше подходит для слежки за ними и они уже работают над этим. Не говоря уже о том, что Айз Седай хотели бы получить ее отчет об этом «событии».

Боде немедленно открыла Врата в Тир, чтобы рассказать все М’Хаэлю и Престолу Амерлин, а также ее Хранительнице Летописей, Айз Седай, нескольким Теламонам и Аша’Манам. Они слушали доклады Бодевин и Морейн, в то время как Флинн пытался сделать для Рифа все, что мог. Старик решил, что Риф просто нуждается в отдыхе, и сделал новое Исцеляющее плетение, которое погрузило его в глубокий сон, восстанавливающий силы.

Он проспал три дня и проснулся, чувствуя себя новым человеком. Проснувшись рядом с Боде, он почувствовала себя намного лучше, Боде заставила его позавтракать яичницей, хлебом с маслом и беконом, и сказала, что Завьера и Иреллу еще не нашли.

Риф покачал головой, чтобы отогнать мрачные мысли, снял чайник, поставил его на сложенную скатерть и налил две чашки. Он бесшумно прошел по коридору в спальню и опустился на колени, чтобы посмотреть на Боде. Он улыбнулся про себя: она всегда казалась такой спокойной во сне. Ее нос слегка дернулся, а глаза распахнулись. Она улыбнулась ему в ответ.

Риф потянулся за поцелуем… и со стоном отшатнулся назад, когда от его воротника начал исходить жар. Булавка Дракона светилась. Вызов? Одним из новых аспектов становления Аша’Маном было дополнение к булавке Дракона. Это было похоже на Поиск, вызванный тер’ангриалом, созданным по описаниям из книги Лорда Дракона. Это может быть массовым Вызовом к М’Хаэлю. Или Вызов с таким жаром мог быть только крайней Необходимостью. Что могло случиться так скоро?

Беспорядочные мысли Рифа прервала Боде, положившая руку ему на плечо. Она смотрела на него со смесью любви и терпения, хотя в их отношениях чувствовалась доля разочарования в тот момент, когда их прервали.

— Иди, — сказала она, — я приду, когда смогу. — Риф улыбнулся ей и чмокнул в щеку, прежде чем выскочить из дома.

* * *

Логайн попытался привести свои мысли в порядок, прежде чем обратиться к Аша’Манам. В этой комнате было труднее, чем где-либо еще, но он заставил себя терпеть. Чтобы понять всю чудовищность его неудачи. Комната, большая комната во дворце, была переделана в библиотеку после Последней Битвы. Книги будут перенесены в Черную Башню, когда она будет построена. И… тут был беспорядок.

Книги были разбросаны повсюду, мебель разбита, ящики опрокинуты. Все было перевернуто. Но хуже всего было то, что в центре комнаты находилась масса расплавленной бронзы, которая раньше была настольной лампой. Лампа была выкована некоторое время назад, но не только, как лампа. Это было сделано маскировкой, местом, где можно было спрятать что-то на виду. Это сработало хорошо, но явно недостаточно.

А другой предмет, который должен был выглядеть как украшение стола, был украден.

Логайн вышел из библиотеки и вышел на лужайку, ступив на мраморный блок, чтобы обратиться к Аша’Манам. Он сглотнул, прежде чем заговорить, его взгляд скользнул по толпе и остановился на Арасоне, прежде чем оглядеть их всех.

— Аша’Маны, у нас чрезвычайная ситуация, невиданная со времени Последней Битвы. Сакарнен был украден.

* * *

Слова Логайна эхом отозвались в ушах Рифа. Кусочки складывались в общую картину, как это часто бывало. Черная Башня спасла одного из своих. Все вздохнули с облегчением. Никто не ожидал нападения. Особенно чтобы украсть что-то у сильнейшего из них. Завьер. Это должно быть он!

Риф почувствовал, как внутри него поднимается ярость, смешанная со страхом. Он почувствовал, как у него перехватило дыхание, как по щекам покатился пот, как побелела и покрылась липким потом кожа. Завьер, его мучитель, лишивший его свободы, держал в своих руках самый могущественный са’ангриал в Черной Башне, даже более могущественный, чем Калландор. Один из них был спрятан на три тысячи лет в целях безопасности, он сеял хаос на полях Меррилора, чтобы вызвать на поединок Эгвейн ал’Вир. Тот, который сам Риф вернул в Башню. Ирония ощущалась на языке, как желчь.

Риф выдохнул и скормил все это пустоте, пытаясь восстановить хоть какое-то подобие спокойствия. Он сосредоточился, пытаясь прислушаться к приказам Логайна. М’Хаэль разговаривал с Аша’Маном, который качал головой. Логайн поморщился и начал объединять Аша’Манов по двое, по крайней мере, с одной Айз Седай. Создавая Круги для атаки, для противостояния тому, кто украл са’ангриал.

Риф чувствовал себя, как в тумане, когда Логайн подошел к нему.

— Арасон, иди домой, — сказал он мягким, но твердым тоном, не терпящим возражений. Ответ Рифа застрял у него в горле. Он сглотнул и опустил глаза. Он знал, что это ребячество, но ничего не мог с собой поделать.

— Арасон, — Риф поднял голову, — ты достаточно настрадался от рук Завьера. И… — он повернулся к окружающим, — Белая Башня сообщила, что Жезл Воры тоже украден. Мы можем только предположить, что это была Ирелла. Иди домой и продолжай отдыхать. Остальные разберутся с этим. — Он похлопал Рифа по плечу и ободряюще улыбнулся, прежде чем двинуться дальше.

Риф спорил сам с собой, и даже ему пришлось признать, что он быстро принял решение. Он бросился к своему дому. Возможно, это и неподчинение, но он должен был довести дело до конца.

Аливия шла за Рифтеном и Бодевин, которые, в свою очередь, следовали за седым Аша’Маном. Она держала Источник, надеясь, что обостренные чувства позволят ей защитить своих подопечных. Несмотря на поддержку Бодевин, боль ее неудачи была еще свежа. И на этот раз она решила сохранить их в безопасности.

Аливия все еще не знала, как Рифтен убедил Аша’Мана, этого «Сандомира», помочь им выследить предателей. Он разговаривал с пожилым человеком, чувствуя… напряженность в его словах, и Сандомир перешел от прямого отказа к неохотному согласию, как вспышка молнии.

Сандомир, у которого, по-видимому, был Талант «читать следы», как сказала Айз Седай, мог отследить и воспроизвести Врата Завьера, позволив им следовать за ним. Они уже прошли через четыре и еще не нашли его. Они наткнулись на то, что Сандомир назвал еще одним следом, и он начал свою работу. Через несколько минут открылись Врата.

Они бросились туда, чтобы найти других людей Логайна. Наришма и еще один Аша’Ман, которого Аливия не узнала, вместе с Айз Седай, она узнала Аккарин. Похоже, Логайну пришла в голову та же мысль, чтобы выследить их. В мгновение ока Наришма вытащил Калландор из ножен, висевших у него на спине, Хрустальный меч сверкнул, как сплошной свет, и направил его на них, стальной блеск в его глазах вскоре сменился замешательством, а затем снова стал стальным.

— Арасон? Что ты здесь делаешь? — потребовал он. Рифтен расправил плечи и посмотрел прямо на него.

— Я здесь, чтобы вести свою собственную битву. Завьер мой, так же как и Таим должен был принадлежать Логайну. Он угрожает моему дому, и я приведу его в Черную Башню. — Он сказал это с такой убежденностью, что Аливии трудно было ему не поверить. Очевидно, Наришма тоже это почувствовал, потому что блеск в его глазах на мгновение дрогнул.

— Возвращайся в Башню, Арасон. Я забуду, что это произошло. — Это был тупик, битва Воли. Теламон, против мстительного охотника. И бывшая дамани не была уверена, кто отступит.

* * *

Боде наблюдала за Рифом, сияющий оранжевым светом от прикосновения к Источнику, как он смотрел на Наришму, этот пылающий взгляд, который, честно говоря, немного нервировал ее. Она положила руку на плечо Рифа, пытаясь успокоить его.

— Риф, это того не стоит, — прошептала она. Риф посмотрел на нее с болью в глазах. — Пусть они разбираются с этим сами, — продолжала она. — Мы можем пойти домой и отдохнуть, и приготовимся если нас позовут. — Она так и сказала, но через Узы послала кое-что еще.

Боде не забыла, что сделали с ним Ирелла и Завьер. Она хотела, чтобы они заплатили за это так же сильно, как и он, только по-другому. Узы замерцали с пониманием, и Риф расслабился. Затем его взгляд стал… суровым, сосредоточенным, как лезвие меча, как стрела, пущенная из лука, как темная туча, готовая выпустить бурю. На мгновение ей показалось, что она видит, как воздух… искривляется вокруг него. …

Наришма вскрикнул и схватился за руку. Это что, мышечная судорога? Калландор выпал из его рук как раз в тот момент, когда Врата Аккарин открылись. Риф бросился вперед, Боде последовала за ним, он схватил Калландор из воздуха, прежде чем они оба прыгнули через Врата. Боде послала волну Воздуха, чтобы оглушить Аккарин, и Врата закрылись.

Боде мгновенно оценила ситуацию. Завьер и Ирелла выбрали высоты Меррилора, Врата, открытые для штурма Белой Башни. Что они хотят, что может дать им захват Рифа или этих са’ангриалов? Оба схватились за оружие. Оба выглядели ошеломленными, увидев их.

Боде свирепо посмотрела на них обоих и приготовила плетения. Пришло время вершить правосудие.

* * *

Завьер пришел в себя от шока, что его нашли, как они последовали за Вратами Иреллы? — и глубоко потянул из Сакарнена. Он чуть не взревел от восторга, почувствовав, сколько саидин можно вытянуть скипетром. Это было похоже на озеро по сравнению с его естественной лужей. И вся эта Сила вскоре уничтожит Белую Башню, оставив самую могущественную — Иреллу, чтобы вести выживших к следующему плану: открытой войне. Но сначала надо разобраться с этими вредителями.

Завьер сплел огромную сеть нитей Огня, вихрь пламени, и швырнул ее в Аша’Мана и Айз Седай. Он ухмыльнулся, когда она полетела в их сторону, и от удивления разинул рот, когда она распалась. Арасон не успел бы направить Силу, Коутон была прямо перед ним! Что только что произошло?

Над головой прогремел гром и сверкнула молния, чтобы уничтожить парочку. Завьер усмехнулся быстрому мышлению Иреллы, но молния ударила в них и просто исчезла в земле. Завьер стиснул зубы, вспоминая слухи среди Посвященных, что Аша’Ман научились перенаправлять молнии. Говорили, что Логайн научился этому во время боя с Демандредом на этих самых высотах. Но где же плетение, как они делают свои плетения невидимыми? Что-то подобное разрушило его собственную атаку? Он решил взять одного из Теламонов, когда они нападут на Черную Башню, и заставить его учить тому, что он знал.

Завьер, отвлекшись, нырнул в сторону, чтобы избежать вихря Воздуха, который делал гравий из камня, на котором он стоял. Он уставился на светящийся меч в руке Арасона:  Калландор, единственный са’ангриал, который мог соперничать с его Скипетром. И один без Ограничителя… если бы он смог заставить Арасона зачерпнуть больше, чем тот сможет удержать, он бы справился с ним и оставил Калландор открытым. Два са’ангриала! Он будет непобедим!

Завьер поднял с высоты валуны и швырнул их в Бодевин. Арасон сотворил плетение Огня и Земли, чтобы уничтожить их, а обломки камней полетели назад. Погоди… что-то тут не так. Он бросил щит в Арасона, но тот был вырезан из воздуха. Кровь и пепел, он всегда был хорош в этом.

Арасон смотрел на него со спокойной яростью и плел что-то, чего Завьер не мог видеть. Образовались Врата смерти и рванулись вперед. Завьер нырнул в сторону, инстинкты взяли верх, и запустил в Арасона плетения Огня и Воздуха, а одно из них метнулось в Коутон, чтобы застать ее врасплох. Он разрубил плетения, стрелявшие в него, но оставил одно, посланное в Коутон, которое тоже рассеялось. Завьер разорвал каменную стену для укрытия и укрепил ее, Сакарнен давал более чем достаточно Силы, чтобы сделать это быстро. Ему нужно было подумать.

* * *

Ирелла бросала плетения так быстро, как только могла, и потянула саидар через Жезл Воры так сильно, как осмелилась. Всем было известно, что Амерлин ал’Вир умерла из-за отсутствия у Жезла Ограничителя, предостерегающего от амбиций. Это только стало для Иреллы предупреждением. Но теперь это не имело значения, потому что все, что она бросала в Бодевин, каким бы мощным оно ни было, просто таяло.

Должно быть, это тер’ангриал. Это единственное объяснение. До нее дошли слухи о медальоне принца Воронов, который сводил на нет все плетения, и в течение многих лет в Белой Башне ходили слухи, что у Кадсуане Седай есть нечто подобное. Откуда он у Бодевин? Она решила найти его и забрать себе после того, как все закончится.

Но это не решило ее насущной проблемы. Бодевин просто выдерживала ее атаки, как камень в реке, и сберегала свои силы, отстреливаясь только тогда, когда у нее была возможность. Что, с горечью призналась себе Ирелла, случалось довольно часто. Принятых учили, только лишь минимальному количеству боевых плетений, и Родня смотрела свысока на боевое использование Силы, если только это не происходило в самых тяжелых обстоятельствах.

Она должна думать нестандартно, здесь.

* * *

Боде бросала в Иреллу плетения Огня и Воздуха, и та с легкостью срезала их. Она, в свою очередь, посылала на нее потоки Духа, которые таяли при прикосновении к ней. Она позволила себе легкую усмешку при виде разочарования на лице другой женщины и снова была благодарна за тер’ангриал Рифа. Без этого ей было бы трудно выжить. С его помощью битва зашла в тупик. Ни один из них не мог коснуться другого.

Ирелла в отчаянии закричала, когда огненные стрелы ударили в воздушный щит, который она соткала, и раскаленные нити взорвались, как река разрушения. Боде посмотрела на Рифа, который стрелял левой рукой, а Калландор мертвой хваткой сжимал в правой.

Яростный взрыв сотряс высоту, Когда стена из камня, возведенная Завьером, рухнула. Он выпустил еще один Огненный вихрь, и Боде прыгнула вперед, позволив ему раствориться. Она разорвала молнию на куски, заставив ее раствориться в ней с помощью плетения Духа. И все, что он сделал, это ухмыльнулся, как будто выиграл какой-то решающий ход с помощью уловки. Земля вырвалась из-под ног Боде, и она отлетела в сторону. Она вскрикнула, чувствуя, как трещат кости и кожа покрывается мелкими порезами.

И Ирелла, и Завьер бросились бежать при виде Огненной полосы, висевшей в воздухе, и пронзительно взвизгнули. Когда Риф подбежал к ней, Огненный Цветок превратился в Огненный диск десяти футов в поперечнике. Он опустился на колени рядом с ней и выпустил стрелы Воздуха, чтобы Боде смогла замаскировать свой кулон в перевернутой сети Духа и позволить ему Исцелить ее. Он сделал это поспешно, но осторожно, и она быстро вернулась в бой.

Риф повернулся и возобновил атаку Огненных стрел. Ирелла воздвигла еще один Воздушный щит и двигалась вперед, Сила Жезла Воры позволяла ей противостоять натиску. Если бы только… она выглядела так, словно ее обдувал сильный ветер. Подожди, а где же Завьер? Словно в ответ, земля взорвалась под Рифом, подбросив его в воздух, где он столкнулся с кружащимся столбом Воздуха. Течение отбросило его назад… и с края обрыва.

Ошеломленная Боде бросилась к краю скалы. Она чувствовала только спокойствие через Узы, и оно… ослабло. Как они и договаривались, если им суждено будет умереть, Риф освободит свою половину Уз. Боде почувствовала, как слезы катятся по щекам, когда она отпустила свою половину. Холод от разорвавшихся плетений вернул ее к реальности, и она обернулась с яростью в глазах. До сих пор она берегла силы, позволяя Ирелле и Завьеру изнурять себя нападением на нее. Не более. Теперь они заплатят. Они будут страдать!

Боде вскрикнула от горя и гнева и высвободила свою Силу.

* * *

Риф повернулся в воздухе и раскинул руки, пытаясь замедлить падение. Он сплел потоки Воздуха вокруг себя, чтобы замедлиться, прежде чем его постигнет неизбежность: он умрет. Небольшая часть его была напугана этим, но остальные пытались все обдумать. Все, казалось, замедлилось, или его мысли стали быстрее, и он попытался мыслить ясно. На него снизошло спокойствие, которое могла принести только неминуемая смерть.

Риф вспомнил разговор, который они с Боде вели перед отъездом в Двуречье. Они договорились, что если смерть покажется неизбежной, они освободят свои Узы. Они спасут друг друга от внезапного разрыва связи и безумия, которое придет вместе с ней. С горечью Риф сосредоточился и отпустил свою часть Уз. Связь стала слабее, чем он когда-либо помнил, и это было слишком быстро, прежде чем она полностью исчезла.

Риф вздохнул, его потоки Воздуха только оттягивали неизбежное. Он слышал от охотников, с которыми вырос, что перед смертью Колесо времени даровало избранным последний взгляд на их жизни, вспышку детальной памяти. Риф никогда по-настоящему в это не верил, но даже тогда… это случилось. Он все видел. Каждую мелочь.

Риф видел, как отец пел ему в детстве. Он видел, как они шли по лесу вместе с охотниками, как они учили его подкрадываться, драться, выслеживать. Искать. Риф видел свое время в Черной Башне, когда учился направлять саидин, учился подчинять его своей воле. Риф видел свое время в Белой Башне, когда узнал об Айз Седай. Он видел места, куда отправился, видел добро, которое сделал.

И больше всего он видел Боде. Он видел ее доброту, ее мудрость, ее радость. Он видел, как проходит время, когда они влюбляются друг в друга, и наконец понял, в чем дело. Он видел, когда они впервые поцеловались, когда познакомились с родителями друг друга, когда поссорились и помирились.

Он видел все хорошее, все плохое, все. И одна вещь поразила его и, казалось, отстала. Страница одной из книг Лорда Дракона, подробно описывающая Таланты, потерянные со времен Эпохи Легенд. Один, казалось, взывал к нему. Чрезвычайно редкий Талант — имитировать случайное воздействие та’верена, хотя и в гораздо меньшем масштабе и радиусе. Так оно и было.

Риф вспомнил все странные происшествия, случившиеся с ним в последнее время: игра в кости, в которой он одержал идеальную победу, Коричневая сестра, раскрывающая свои секреты, Поиск нужной ему страницы, внезапная судорога Наришмы. Теперь все обрело смысл. Он свернул нити Узора вокруг себя. Риф взглянул на землю, быстро приближаясь к ней, несмотря на то, что его плетение замедляло его движение. Земля была верной смертью. Он вспомнил фразу, которую слышал от Мэтрима в Эбу Дар. Теперь это казалось вполне уместным.

— Время бросать кости, — пробормотал он и начал плести потоки, бесцельно и без цели, разные Силы метались вместе. Он сосредоточился на своей Потребности, не отвлекаясь. Без слов он приказал Узору измениться вокруг него, потребовал этого. Умолял. Его потоки закружились, и он ничего не почувствовал. Земля приближалась слишком быстро.

И как молния, Риф почувствовал головную боль, такую сильную, как никогда прежде, она пронзила его насквозь, как пылающее копье, вонзившееся между глаз. Боль длилась несколько мгновений, несколько слезящихся, нервных мгновений и… исчезла. Он почувствовал, как кровь капает из носа и разлетается по ветру. Он посмотрел на то, что сплел.

Он каким-то образом знал, что это такое, и не мог в это поверить. Во всем Мироздании не было ни малейшего способа, чтобы ему так повезло, даже с его очевидным Талантом. И все же перед ним были доказательства: обладание Талантом, который был потерян, оплакан и стремился быть восстановленным в течение трех тысячелетий. Не может быть!

* * *

Боде выстрелила плетениями Огня и Земли, уничтожая валуны, которые Завьер и Ирелла швырнули в нее. Похоже, Завьер понял ограниченность ее кулона — тер’ангриала, что реальные вещи, не контролируемые Силой, могут причинить ей боль. И он как-то рассказал Ирелле.

По крайней мере, их возможности были ограничены. В то время как у нее все было иначе. Но она устала, ее значительная Сила, которая затмевала их природную Силу, но у них были са’ангриалы. В конце концов она исчерпает себя, и они смогут просто поднять ее и бросить с обрыва, чтобы она последовала за Рифом. Они, вероятно, так же получат ее кулон и воспользуются подарком Рифа, чтобы стать еще сильнее. От этой мысли ее затошнило.

В конце концов, одному из них повезло. Боде ударило обломками разбитого валуна и она упала на землю, избитая и вся в синяках. Боде стиснула зубы и заставила себя сесть, с достоинством глядя смерти в глаза. Она посмотрела на Завьера и Иреллу, когда они приблизились, на их лицах были жуткие усмешки. Завьер отступил и указал на Иреллу, предлагая ей нанести смертельный удар. Ирелла приготовила свое плетение Земли, которое, без сомнения, прикончит ее. Она жестоко улыбнулась ей.

И Боде услышала знакомый боевой клич, который, как ей казалось, она больше никогда не услышит. Ирелла подняла голову, и ее лицо побледнело, а рот открылся от шока. Завьер был не лучше, если не хуже. Боде оглянулась и ничего не увидела. Потом она подняла голову, и поняла, почему они так себя ведут.

В воздухе, с развевающимся на ветру Мундиром и светящимся Калландором в руке, парил Рифтен Арасон. Он парил, ни на чем не держась. Он делал невозможное.

— Ты летишь?! — Закричала Ирелла.

* * *

Карл с трудом подавил удивление. Аша’ман с гораздо большим опытом и Силой пытался научиться летать. И все провалилось. Все сошлись во мнении, что это совершенно невозможно. Невозможно, чтобы этот человек из какой-то захолустной Андорской деревни в горах Тумана догадался, как это сделать.

И все же он летел! Почему?! Почему все хорошее происходит с ним?! То, чего не хватало Карлу, казалось, проходило мимо него только с равнодушием и неприязнью.

Он и от этого избавился. Ему не нужна удача. Он сделает это сам. Он будет вести войну против Черной и Белой Башен и присоединит их к своим войскам. Тогда он вырвет Кайриэн из рук этой самозваной королевы и примет Андор в дополнение ко всему остальному. Он заявит права на Твердыню Тира и будет использовать его как свой личный дворец, неприступный, если не считать направляющих Силу, которыми он будет управлять.

Все это безумным потоком пронеслось в голове Карла, когда он попытался спланировать свой следующий шаг.

* * *

Риф ответил на возглас Иреллы залпом Стрел Огня, заставив ее отступить. Он выстрелил и приземлился, сила удара расколола камень вокруг него. Он решительно поднял голову. Риф скривился от боли, и кровь потекла из носа, из уголка глаза, когда он сплел маленькие Врата, выпуская что-то из них. В руке он держал браслет, который напоминал акробата, с запястьями, привязанными к лодыжкам. Это ангриал Морейн Седай?

Риф передал ей ангриал и сплел Дух вокруг кулона Боде, затем Исцелил от усталости. Боде встала и посмотрела ему в глаза. Он казался таким сильным, таким уверенным, потом со стоном упал на колени. Он встал и смахнул кровь с лица.

— Давай покончим с этим, Боде. Вместе. — Боде почувствовала, что улыбается, и решительно повернулась к предателям. Они победят.

— Вместе, — согласилась она.

* * *

Ирелла вытягивала через Жезл Воры столько, сколько осмеливалась, наугад швыряя плетения Земли и Воздуха. Она сосредоточилась на Арасоне, который не мог видеть ее плетения, в то время как уголком глаза она заметила, что Завьер делает то же самое, сосредотачиваясь на Бодевин. Но, казалось, не имело значения, что он не мог видеть ее плетения; он отлично противостоял им.

Ирелла отрезала плетение Бодевин, теперь ее плетения стали прочнее! — и она увидела вспышку Арасона, сцепившегося с Завьером, калландор вспыхнул, когда высек искры из меча Завьера. Ирелла сосредоточилась. Ее не возьмут! Родня разорвет ее или завалят самым тяжелым трудом, какой только можно себе представить! Она была лучше этого, и она выберется отсюда! Она продолжала бороться.

* * *

Карл взмахнул мечом со всей ловкостью, на какую был способен, но этого было недостаточно. Его хватка была неуклюжей, в одной руке — меч, другой он должен был держать Сакарнен. Арасон сражался в каком-то странном стиле с двумя клинками, в одной руке он держал меч, а в другой Калландор, и отбивался. Этого не может быть! Все разваливалось. …

Карл стиснул зубы и пытался найти объяснение. Сакарнен был самым могущественным са’ангриалом в мире, так почему же он не мог победить Арасона, Калландор которого был только вторым по силе? Ответ промелькнул у него в голове, прежде чем он смог заставить себя признать это. Арасон был сильнее его. Без са’ангриала, только сам, Арасон был сильнее, искуснее.

Арасон бросился вперед, подняв ноги над землей, и ударил его мечами. Карл выронил меч и сплел воздушный щит, чтобы блокировать удары. Было ясно, что он может противостоять ему с мечом. Но Калландор пробил барьер, как раскаленный нож, заставив Карла пригнуться, но тут колено Арасона ударило его по подбородку. Он отшатнулся назад и швырнул плетения, насколько мог, в беспорядочное месиво Силы, которое могла бы сокрушить любого. Но все они были вырезаны из воздуха.

Арасон опять создал вокруг себя это невозможное плетение, взмыл в воздух и продолжил обстреливать. Карл попытался проследить за плетением, которое висело вокруг Андорца, как плащ, какая-то сложная сеть Духа, пронизанная воздухом, огнем и водой, как вышивка. Она была прекрасна. Но Карл никогда не мог научиться за такое короткое время. Он просто больше привлекал Сакарнен, если это было возможно, и продолжал сражаться.

Он встретился с Ограничителем, не давая себя Выжечь. Возможно, ему придется подождать, пока это сделает Арасон.

* * *

Боде ударила плетьми Огня и Земли, аккуратно разрезая камни, которые бросила в нее Ирелла. Это было потрясающе! Ангриал Морейн был таким сильным, почти са’ангриалом! Теперь она могла потягаться с Иреллой. Но даже когда усталость прошла, она почувствовала, как она снова нарастает и подкрадывается к ней. Она должна была закончить это быстро.

Боде сформировала ряд щитов и бросила их в Иреллу, которая вырезала их из воздуха. За ней последовали другие, не давая ей увидеть истинную угрозу. Боде перевернула плетение затвердевшего Воздуха, который извивался вокруг камней и травы на высотах, и наконец обернула шею Иреллы. Боде усилила хватку, прерывая дыхание женщины. Инстинктивно Ирелла схватилась за горло и выронила Жезл.

Боде выстрелила еще одним плетением Воздуха, чтобы схватить Жезл, и взяла его в руки, вытягивая Силу через него столько, сколько она смела. Она плела быстро, но осторожно, щит, ограждающий от Источника, который был более сложным, чем все, что она когда-либо делала. Она швырнула его на Иреллу, отсекая связь с саидар, и связала ее. Она сплела ограничители воздуха для дополнительной меры и повернулась, чтобы посмотреть на мужчин.

Риф изменил ход событий, теперь настала ее очередь.

Когда Боде поспешила найти свою любовь, она не заметила, как еще одна фигура приблизилась к Ирелле. И она не видела абсолютного ужаса на лице молодой женщины.

* * *

Риф швырнул в Завьера куски льда, сотканные Водой и Воздухом из облаков вокруг. Он был осторожен, чтобы использовать свой ангриал, прежде чем использовать силу через Калландор, очень хорошо осознавая отсутствие Ограничителя. Он старательно переворачивал свои плетения, не зная, как быстро Завьер этому научится. Никогда бы не подумал об осторожности, если бы увидел, как Риф дерется. Только энергия и удовольствие.

Завьер швырнул в него массивными щитами, явно устав от этого поединка. Он пытался навсегда отсечь Рифа от Источника. Риф разрезал плетения на части, но ему пришлось отдать должное Завьеру. Этот человек хорошо умел использовать грубую силу, чтобы компенсировать утонченность. Земля взорвалась под ногами Рифа, очевидно любимое плетение Завьера, но Сила была отклонена его броней тер’ангреала. Даже когда его подбросили в воздух, Риф развернулся и мягко опустился. Завьер продолжал идти. Риф не мог сделать ничего, кроме как разрезать или увернуться от его плетений, Кайриэнец был поглощен безумием, давая ему энергию, которой у него не было. И подумать только, Риф слышал, что скипетр ослабляет направляющего быстрее, чем обычно.

И из ниоткуда на Завьера, обрушилась вереница Огненных шаров, плетение было невидимым. Боде подошла к нему, удивив его прежде, чем он вспомнил, что их Узы исчезли. Он сосредоточил свое горе на решимости и ударил с еще большей яростью. Вместе они продолжили натиск на Завьера.

Завьер выкрикнул вызов и обрушил на них молнию. Риф сплел щит против молний, выдерживая гнев облаков наверху, и он знал, не нуждаясь в Узах, что Боде сделала то же самое. Вот почему волна ветра, которая отбросила Рифа в сторону Боде, стала такой неожиданностью. Оба влетели в скалу, ведущую на высоту. Риф почувствовал, что теряет  Калландор, огромный колодец Силы, утраченный им. Последовал оглушительный взрыв и Риф упустил Источник. Покалывание тела, ощущаемое при направляющей саидар женщины тоже исчезло.

Риф поборол головокружение и боль от удара о каменную стену и стал искать Боде. Кровь застыла у него в жилах, когда он увидел кровь, стекающую по ее голове. Ее глаза затрепетали, и она сонно посмотрела на него. Она опустила голову ему на плечо и потеряла сознание. Риф попытался схватить Источник, но на него накинули щит, не давая ему дотянуться.

Завьер подошел к ним, безумно смеясь. Он поднял с земли валуны и нацелил их над Рифом и его возлюбленной. Риф сглотнул от страха, прежде чем на него снизошло такое же спокойствие неминуемой смерти. Завьер закричал, и валуны упали. Риф, не задумываясь, накрыл Боде собой. Что угодно, лишь бы она была в безопасности. Он чувствовал  приближение валунов… и ничего не произошло.

Риф поднял глаза и увидел, что валуны превратились в гравий, какое-то колеблющееся поле защищало их. Завьер снова сражался, но не против них. У Рифа отвисла челюсть, когда он узнал Логайна и Певару Седай. Оба схватились за са’ангриал, который они с Боде уронили. И оба вместе сражались с Кайриэнцем.

Битва длилась недолго. Плетения Завьера отскакивали от другого пульсирующего поля, окружавшего их обоих. Завьер был подавлен и защищен от Источника. Когда бой закончился, к ним подошла еще одна фигура. Морейн Седай с легкой усмешкой на губах осторожно сняла ангриал с запястья Боде и кулон с шеи, прежде чем Исцелить их обоих.

— Прошу прощения за опоздание, — сказала она. — Но Логайн настоял на том, чтобы прийти в последнюю секунду.

Боде мрачно наблюдала, как Завьера держат перед Логайном, М’Хаэлем Черной Башни. Бывший Лжедракон посмотрел на Кайриэнского Лорда сверху вниз со сдержанным гневом и разочарованием.

— Встань на колени, Карл Завьер, — сказал Наришма, снова вкладывая Калландор в ножны на спине, — или тебя поставят на колени. — Завьер стоял, потрясенный и дерзкий, и Теламоны поставили его на колени.

— Карл Завьер, — произнес Логайн, — ты предал Черную Башню, убежище Аша’Манов. Ты атаковал города пяти стран, пытался убить Короля и Королеву Малкир и пытался разрушить Черную и Белую Башни. И это означает, что ты прошел мимо разрушений, травм и смерти, вызванных твоими слепыми действиями. Эти преступления достойны смерти или еще хуже… так что тебе будет предоставлено худшее. Логайн отступил назад, позволив Грейди подойти с чем-то в руке. Что-то знакомое.

Грейди протянул это, и Завьер был вынужден взять его, позволив Боде увидеть, что это было на самом деле: Связующий стержень, как Клятвенный Жезл. Что происходит? Она посмотрела на Рифа, который был озадачен, но лица Теламонов были напряжены и мрачны. Связующий стержень начал слегка светиться.

— Принеси клятву Изгнанника, — приказал Логайн. Андрол что-то прошептал ему на ухо. Лицо Завьера напряглось от ярости, он тяжело задышал, но один взгляд на Айз Седай и Аша’Манов показал ему, насколько бесполезной будет борьба.

— Клянусь никогда больше не пытаться прикоснуться к Истинному Источнику, — процедил он сквозь зубы и застыл, словно от боли. — Я клянусь служить Аша’Манам в меру своих сил, никогда не поднимать руку на них или Айз Седай. — Это, казалось, сделало его больным, и его лицо исказила гримаса страха. — И я клянусь никогда не лишать себя жизни, не просить и не принуждать к этому других. — Он даже вскрикнул при последнем слове. Связывающий стержень убрали, и Завьер рухнул, рыдания сотрясали его тело.

— Уведите его, — приказал Логайн. Два Аша’Мана вывели его через ворота в Черную Башню. Логайн повернулся к Рифу со стальным взглядом. Риф нервно сглотнул и опустился перед ним на колени.

— Лорд Логайн, я сдаюсь для дисциплинарного взыскания. Я признаю свое неповиновение и не прошу пощады для себя. Я только прошу, чтобы к Бодевин Седай были снисходительны. — Боде подавила рыдание, вспомнив их первый совместный урок и то, как он сделал то же самое перед Лиане Седай.

Взгляд Логайна не дрогнул.

— Рифтен Арасон, ты ослушался приказа М’Хаэля Черной Башни. Ты охотно и спланировано преследовал опасного преступника несмотря на приказы об обратном. — Логайн помолчал, и его взгляд на мгновение дрогнул. — Как я и предполагал.

Боде едва сдержала вздох, и Риф в шоке поднял голову, нарушая Протокол. Логайн все это спланировал?! Он знал, что Риф пойдет за Завьером?! С другой стороны, Риф был молод. Она полагала, что это был несложный вывод, особенно если Логайн хотел, чтобы это произошло.

— Ты сыграл важную роль в поимке указанного преступника, как на месте, так и в подчинении, — продолжал Логайн, — и это дает некоторую снисходительность в этом вопросе. Твоим приговором будет назначение в Двуречье в качестве посланника Черной Башни к лорду Тэму ал’Тору, который занял место Лорда Перрина и Леди Фэйли Айбара, ныне Короля и Королевы Салдэйи. Приговор вступает в действие немедленно. — Он усмехнулся. — Ты сможешь справиться с этими твердыми головами Двуречья. — С этими словами он кивнул Теламонам и Аша’Манам, которые начали возвращаться в Черную Башню.

* * *

Ирелла Батор боролась со слезами, слезами стыда, вины, печали и многого другого. И как всегда, она проиграла. Слезы потекли по щекам на пол конюшни, которую она должна была вычистить. Теперь на нее смотрели как на наемную работницу. Предатель в высшей степени.

Как только Сумеко захватила Иреллу на поле Меррилора, ее жестоко наказали. Это было все равно что снова стать Послушницей, только в десять раз хуже. Ее приговорили к Вечному пребыванию в самом низу Родни, никогда не направлять Силу без разрешения одной из Круга Родни. Это было все равно что снова провалить Испытание на Шаль, лишившись всего, чего она достигла.

Ирелла быстро взглянула на женщину, которая не спускла с нее глаз. Она вытерла лицо и продолжила чистить. И чистить, и чистить. И это не имело никакого значения для пятна на ее душе. Его никогда нельзя будет отмыть.

* * *

Аливия улыбнулась, как и Аша’Ман, провожающий Рифтена до его «Приговора». Лорд Тэм был проинформирован о назначении и предложил им с Боде поселиться в поместье Лорда, пока они не построят свой дом. Бодевин любезно согласилась, а Рифтен все еще казался ошеломленным таким легким наказанием. Логайн и Теламоны зашли так далеко, что заявили, будто Рифтен действовал по приказу (хотя, в некотором смысле, так оно и было).

Аша’Ман остановился за пределами Эмондова Луга и кивнул, прежде чем отступить через Врата, оставив этих троих в покое. Аливия откашлялась, чтобы привлечь их внимание.

— Прошу прощения, — сказала она, — но мне кажется, у вас есть кое-какие дела. — С этими словами она направилась к гостинице Винный Ручей.

Или, может быть, она вернется в Черную Башню и встретится с неким человеком из Двуречья?

* * *

Боде и Риф смотрели вслед уходящей Аливии, все еще чувствуя вину за то, что оставили ее. Она разразилась тирадой о том, что ее бросили, и все, что они могли сказать в свое оправдание, это то, что все произошло очень быстро. Боде усмехнулась и посмотрела на Рифа, обнимая источник и сплетая Дух.

— Она права. У нас есть незаконченные дела. — Риф вопросительно посмотрел на нее, и она быстро поцеловала его. Она отстранилась, чтобы увидеть Рифа с ошеломленным выражением лица, прежде чем его глаза расширились от осознания.

Риф широко улыбнулся и, помолчав, поцеловал ее в ответ. Она установила над ним только что созданное плетение, чтобы связать его Узами Стража, так же как и он делал тоже самое, Узы Аша’Мана. Это ощущение удвоения возникло, когда ее Узы обернулись вокруг Рифа и вернулись к ней в бесконечном цикле, который длился всего несколько мгновений. А потом все исчезло, этот узел его эмоций вернулся на свое место. Боде улыбнулась своей любви и он улыбнулся в ответ.

Боде взяла его за руку и повела к поместью Лорда Тэма. Лучше сказать ему, что они пришли.

Бодевин и Рифтен шли по улицам Эмондова Луга, держась за руки, а Риф опустил одну руку в карман, где находилось золотое кольцо, купленное в Черной Башне. После всего безумия, через которое они прошли, возможно, именно Воля Колеса заставила его задать себе этот единственный важный вопрос. …

* * *

Когда молодая пара ушла, Ранд ал’Тор улыбнулся. Они вели себя… возможно, не лучшим образом, но он должен был признать, что в некоторых обстоятельствах поступал гораздо хуже. Они пережили трудные времена, и он гордился ими.

Ранд повернулся и исчез в воздухе. Возможно, ему пора навестить Шончан. Он никогда не был там раньше. …

* * *

Когда Боде и Риф шли по улицам, легкий ветерок шевелил их волосы, поднимаясь все выше и выше, над Двуречьем, к Черной Башне, медленно поднимающегося из земли Шар’Амана. Он повернул на север к Тар Валону, неся с собой запах осени. Ветер не был концом. У Колеса Времени нет конца.

Но это конец. …