Платье в полоску и черный мундир ( Banded Dress and Black Coat ) (гет)

За завтраком Боде поймала себя на том, что снова смотрит в сторону стола, не сводя глаз с Рифа. Он казался… совершенно нормальным. Как будто прошлой ночи не было. Затем он поднял глаза, встретился с ней взглядом и отвернулся, покраснев и неловко улыбнувшись. Ну, возможно, не совсем нормально. Боде чувствовала, как он подавляет связь, словно стыдясь самого себя.

Что, конечно, было совершенно нелепо! Они ничего не сделали, только спали вмес…— в одной постели! И она присоединилась к нему только для того, чтобы облегчить его кошмары. В этом не было ничего плохого или странного. Или то, что они встали вместе и видели друг друга только в нижнем белье. Боде тихонько хихикнула; если бы только ее смешанные чувства и дрожащие руки с этим согласились. Ее разум знал, что это правда, но от старых привычек трудно избавиться, и они все еще не были женаты. Боде выкинула эту мысль из головы, прежде чем она заставила ее покраснеть еще ярче.

Боде стиснула кулаки, согнула руку, возвращаясь к спокойным упражнениям Айз Седай, прежде чем прочистила горло.

— Как ты себя чувствуешь, Риф? — спросила она. Боде ругала себя за такой формальный вопрос. И какая-то часть ее была огорчена необходимостью спрашивать. Через Узы она должна была сама узнать об этом, и узнала бы, если бы он не подавлял их.

Риф напрягся, услышав вопрос, затем вздохнул и освободил Узы, позволяя чувствам пройти через них. Он не испытывал страха, ничего похожего на то, что она чувствовала прошлой ночью. Все, что ей передалось от него, это растерянность и неуверенность.

— Я не знаю, — ответил он, его честность была очевидна даже без связи через Узы.

Не раздумывая, Боде положила его руку на свою, давая понять, что ни в чем его не винит. Он посмотрел на их руки, потом на нее и улыбнулся той теплой улыбкой, которой мог улыбаться только Рифтен, и неловкость исчезла. Он повернул руку ладонью вверх, чтобы переплести их пальцы.

— Спасибо, Боде. За прошлую ночь.

Боде вопросительно подняла бровь и усмехнулась.

— Я слышал во сне, как ты поешь. Это… это дало мне силы изменить его, изменить кошмар и проснуться. — Его лицо снова покраснело, и она почувствовала панику и смущение, хотя это было всего лишь мгновение. Боде наклонилась и поцеловала его в щеку.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — прошептала Боде. — Все в порядке. Мне… вроде как понравилось. — Она имела в виду каждое слово. Риф повернулся и посмотрел на нее широко раскрытыми глазами. Затем он улыбнулся и наклонился вперед, пока их лбы не соприкоснулись. Боде закрыла глаза, наслаждаясь их близостью.

По крайней мере, до тех пор, пока их не прервал женский голос.

— Аливия была права — это самое приятное, что я когда-либо видела.

Они отпрянули друг от друга, когда с широкой ухмылкой Илэйн вошла в столовую. Разве нет такого понятия, как уединение? Боде задумалась, хотя выражение ее лица оставалось невозмутимым. Она почувствовала, как Риф обратился к пустоте, вероятно, из-за подобных мыслей. Остальная часть трапезы прошла в молчании, прерываемом понимающей ухмылкой королевы.

* * *

Риф поднял руку, чтобы отразить удар противника, и с отточенными на протяжении всей его жизни рефлексами, вывернул руку, схватил человека за запястье и дернул его вперед к другой руке, сжатой в кулак. Гвардеец королевы упал на землю, как мешок с картошкой. Охранники вокруг замолчали, как будто кто-то выключил их голоса.

Риф глубоко вздохнул, чтобы успокоить нервы, и выдохнул. Он опустился на колени рядом с человеком, который любезно согласился сразиться с ним, и схватил Источник. Риф начал вплетать нити всех пяти Сил в замысловатые целебные плетения, которые разработал Дамер Флинн. Риф никогда бы не сказал, что он лучший в этом деле, но он должен был признать, что он не так уж плох. Порезы и синяки начали исчезать, и мужчина открыл глаза. Он сжал челюсть и, видимо, не почувствовал боли, затем улыбнулся и взял протянутую руку Рифа. Охранник кивнул и вышел, чтобы присоединиться к товарищам, а Риф вернулся к столу, на котором лежали его вещи.

Когда он проходил мимо, слуга в красной Дворцовой ливрее протянул ему полотенце, чтобы вытереться. Риф одарил мужчину, как он надеялся, благодарной улыбкой. Он вырос среди служанок, которые не раз подвергались жестокому обращению, потому что должны были служить и не могли дать отпор. Он презирал такое отношение и был полон решимости относиться к слугам с уважением, которого они заслуживали.

Риф вытерся полотенцем и забрал рубашку и мундир. Убедившись, что все в порядке, он пристегнул меч и отправился на поиски Боде. Она встретилась со Старшей из Родни, Сумеко Каристован, чтобы обсудить организацию наставника для Родни, учителя из Белой Башни.

Риф усмехнулся, вспомнив о многочисленных спорах, которые они вели в Белой Башне о благе, которое Родня могла принести миру. Хотя они были слабы в Силе, но были очень искусны в плетении. В дополнение к тому, чтобы действовать как своего рода «выход на пенсию» для Айз Седай, Боде полагала, что они могут действовать как своего рода «обыватели», живущие в мире и помогающие людям гораздо больше, чем Айз Седай. Она даже разработала предварительные планы по созданию небольших групп Родни в каждом крупном городе Андора, а не только в Кэймлине. Именно об этом она и хотела поговорить с Сумеко.

У Рифа были свои вопросы. Его интересовала мысль о подобной договоренности для Черной Башни, места, где после многих лет, а может быть, и двух столетий Аша’Ман сможет уединиться, уйти в отставку. Конечно, пройдет еще немало времени, прежде чем в этом возникнет необходимость, но это было похоже на слова каменщика, который был солдатом в Черной Башне. — «Прочные фундаменты ведут к прочным зданиям.»

Эти мысли, плывущие в голове Рифа, как неспешная река, были разбиты вспышкой страха. Риф нащупал местоположение Боде, она была совсем близко, и побежал, схватив Источник и приготовив стрелы Огня. Он нашел комнату, в которой находилась Боде, и пинком распахнул дверь.

Но, войдя, он встретил четыре ледяных взгляда. Такие взгляды, которые могут бросать только Айз Седай; взгляды, которые заставляли тебя заползти в нору, пока они не разрешат уйти. По крайней мере, для всех остальных. Для Рифа или любого другого Аша’Мана это просто останавливало их и заставляло колебаться. Рифу потребовалось всего три секунды, чтобы понять, что он неправильно понял вспышку страха.

Боде посмотрела на Рифа с легкой улыбкой, как на ребенка, который сделал что-то плохое, но в то же время немного забавное. Риф убрал меч обратно в ножны, он не помнил, как вытащил его наполовину, и рассеял свои потоки, отпустив саидин. Риф откашлялся и выпрямился, пытаясь сохранить хоть какое-то достоинство.

— Прошу прощения, дамы. Мне показалось, что Боде… — он попытался подобрать безобидное слово, — что-то угрожает. Кажется, я ошибался. Но если вы не возражаете, я останусь. Риф сел в кресло и постарался не привлекать к себе внимания.

Все четыре ледяных взгляда задержались на нем еще на мгновение, затем продолжили разговор. Как только они это сделали, Риф изучил их всех, лишь немного прислушиваясь к разговору. Бодевин и Илэйн были здесь, но этого следовало ожидать от королевы и его «собственной» Айз Седай.

Рядом с ними сидела полная женщина с круглым пухлым лицом, обрамленным блестящими черными волосами. Ее платье было обернуто длинным красным поясом, свидетельствующим о том, что она Мудрая из Эбу Дар; по крайней мере, так говорили Алтаранцы, присоединившиеся к Черной Башне. Это, должно быть, Сумеко, Старшая из Родни.

Рядом с Илэйн сидела высокая беременная женщина с длинными рыжеватыми волосами, закутанная в шаль. У нее была загорелая кожа и сине-зеленые глаза, и она была одета, как Айильская Мудрая, по крайней мере, так описывали Аильские наставники из Черной Башни. Рядом с креслом женщины лежала трость, что казалось странным для такой молодой женщины, всего на несколько лет старше его.

Наконец, рядом с Мудрой сидела пятая женщина, которую он раньше не видел. По крайней мере, после второго взгляда он понял, что это женщина; взгляд, который заставил его поморщиться. Риф всегда старался не обращать внимания на внешность женщин, как учила его мать, но это было трудно для женщины, которая казалась такой неприятной. Она была толстая, с бледными косящими глазами и крючковатым носом; в целом на нее было неприятно смотреть. Как ни странно, она не сводила глаз с Мудрой, но не как охранник или сопровождающий. Больше похоже на собаку, ждущую малейшего приказа от своего обожаемого хозяина.

Из ниоткуда, как это часто случалось с ним, в голове Рифа сошлись слухи и отчеты, составив единое целое. Этой Мудрой была Авиенда, которая, как говорили, носила детей Лорда Дракона. Неприятной женщиной была Хессалам, которая, по слухам (и сообщениям Теламона Флинна), была одной из Отрекшихся. Ходили слухи, что она каким-то образом привязалась к Авиенде и служила ей с предельной преданностью или фанатизмом.

Риф оторвался от своих мыслей, когда услышал свое имя. Сумеко и Авиенда выжидающе смотрели на него. Риф почувствовал, как краска прилила к щекам, даже когда он сохранял нейтральное выражение лица.

— Простите, я отвлекся. Что это было? — Женщины смотрели на него с той же улыбкой, что и Боде.

— Мы обсуждали, — сказала Авиенда, — Ваши так называемые арки. Хессалам, ты расскажешь ему то, что сказала мне?

В глазах Хессалам вспыхнул фанатический огонек и отчаянное желание повиноваться госпоже.

— В мое время, — сказала она хриплым голосом, — существовали тер’ангриалы, которые использовались для размещения особых плетений саидар или саидин, которые стимулировались потоками Силы, составляющих эти плетения. Аша’Ман прав. Подобный принцип мог бы создать эти сводчатые арки, которые смогли бы создавать Врата к предопределенным местам.

Боде с гордостью посмотрела на Рифа.

— Все, что нам нужно, — это человек, который может создать тер’ангриал. Работать с Илэйн и сделать так, чтобы это получилось.

Риф вскинул брови.

— Я спрошу Лорда Логайна. Но… — Риф замолчал и наклонился к Боде. — С тобой все будет в порядке? — спросил он.

Боде улыбнулась и похлопала его по руке, тепло разлилось по Узам.

— Со мной все будет в порядке, Риф. Иди, я буду здесь, когда ты вернешься. — Риф встал, отдал честь спутницам Боде и вышел из комнаты.

По пути к выходу, схватив Источник, он услышал, как женщины бормочут о том, как мужчины могут быть так чрезмерно заботливы.

— Что может пойти не так? — Спросила Илэйн.

* * *

Карл Завьер стоял невидимый в Зеркале Туманов, и ждал, когда начнут распространяться слухи о том, что Ирелла получила Шаль. После шести лет в Послушницах и четырех — в Принятых, девочку вызвали для Испытания на Шаль.

Губы Завьера скривились в жестокой улыбке. Как только она пройдет Испытание, она выберет Красную Айя и свяжет Завьера Узами Стража, что позволит им обоим покинуть Белую Башню и продолжить свои планы, его планы. У него была своя цель, относительно того, что произойдет, когда они доберутся до Арасона и девчонки Коутон.

Завьер выпрямился, услышав шум в коридоре. Появилась Ирелла в сопровождении сестер от каждой Айя. Сердце Завьера упало, когда он почувствовал, что-то не так. Айз Седай были холодны, отстранены, по крайней мере, больше, чем обычно. Они даже не взглянули на Иреллу, которая была одета в простое коричневое платье и несла кожаную сумку через плечо.

Завьер следовал за группой так тихо, как только мог, настороженно прислушиваясь. Сестры остановились у подножия лестницы, ведущей из Белой Башни.

— Отправляйся к месту для Перемещений, дитя, и передай Айз Седай это письмо. Оно скажет им, куда тебя отправить. Родня будет добра к тебе. До свидания. — С ледяным чувством сестры повернулись и ушли, даже не оглянувшись.

Ирелла стояла, дрожа от ярости, сжимая письмо в кулаке. Завьер подошел и опустил Маску Зеркал.

— Что случилось? — Ирелла посмотрела на него с ядом во взгляде, затем повернулась и пошла к площадке для Перемещений. Завьер с некоторым усилием подавил раздражение от того, что его игнорируют, и последовал за ней.

— Что случилось? — спросил он более настойчиво. Ирелла остановилась и посмотрела на него с еще большей яростью, чем прежде.

— Я потерпела неудачу. — Ее слова, казалось, отдавались эхом ярости и горя. — Я потеряла самообладание и побежала на восемьдесят седьмом плетении. Я не могу быть снова Испытана, поэтому меня выставили из Башни. — Она подняла руку, чтобы посмотреть на кольцо Великого Змея. — Это все, что я должна помнить о своем доме. — На мгновение ему показалось, что она вот-вот заплачет, но потом выражение ее лица изменилось… на холодную ярость.

— Они заплатят за это, — сказала она вполголоса и двинулась дальше.

Завьер замер в шоке на мгновение, а затем улыбнулся и побежал догонять ее.

— Ты права, — сказал он. — Они заслуживают того, чтобы заплатить за это. Заплатить худшим способом.

Ирелла посмотрела на него как на сумасшедшего.

— О чем ты говоришь? — в ужасе спросила она. Завьер почувствовал, как его самодовольная радость начала спадать. Он только бросал пустые угрозы, отгоняя свой гнев. Но он видел истинную ярость в ее глазах, которая просто нуждалась в небольшой поддержке.

— Они все еще могут заплатить за это. Это было не по плану… поэтому мы изменим план. — Ирелла посмотрела на него как на сумасшедшего, но не отвернулась и не прибавила шаг. — Ирелла, они позволили девочке Коутон стать Айз Седай спустя… сколько, три года? И меньше половины в самой Белой Башне. — Лицо женщины помрачнело, и она отвела взгляд.

— Айз Седай должны быть слугами, но кому они служат? — спросил он. — Они служат себе даже после Последней Битвы. Они строят планы, заговоры и манипулируют всем для себя и своей так называемой Белой Башни. Они похожи на заросший лес, такой густой, что ничто не может двигаться, ничто не может жить. — Он жестоко улыбнулся. — В природе, если лес зарастает, его нужно очистить. Очищающим огнем.

Ирелла остановилась как вкопанная, ее лицо внезапно побледнело, как простыня. По крайней мере, она слушала.

— О чем ты говоришь? — спросила она.

— Я говорю, что иногда этот огонь нужно немного… подтолкнуть. — Он повернулся к Ирелле. — Я слышал, что после Последней Битвы Родня много сделала для того, чтобы ослабить свои Правила. Некоторые заходят так далеко, что говорят, будто Родня перевернулась с ног на голову, чтобы лучше служить своей новой цели. И все же Айз Седай все еще не замечают их. Если ты пойдешь к ним, это будет большим преимуществом. — Они приближались к месту для Перемещений; он должен был закончить это быстро. — Ты заслуживаешь больше, чем кто-либо другой быть Айз Седай, Ирелла. И когда ты покажешь себя в огне… они примут тебя с распростертыми объятиями.

Ирелла посмотрела на Завьера стальным взглядом, но он увидел что-то еще в ее глазах. Угольки предательства, вспыхнувшие в пламени мести. Пламя, которое сожжет Белую Башню до основания. В конце концов, в Бездне Рока нет такой ярости, как у презираемой женщины.

— Скорее всего, они отправят меня в Кэймлин, где живет Родня. Как только ты закончишь свое пребывание в Белой Башне, найди меня. Мы будем двигаться дальше. — Она повернулась и вошла на площадку для Перемещений, как будто его здесь не было.

Карл усмехнулся ей в спину. Белая Башня будет гореть хорошо, и останутся только сильные. Те, кто прошел подготовку и действительно сражался в Последней Битве. Теперь он это видел.

Черная Башня будет единственной Башней.

Все, что ему сейчас нужно, — это ждать.

* * *

Ранд ал’Тор посмотрел вниз со своего насеста на одной из крыш Тар Валона, глядя на одного из своих людей, замышляющего что-то против одного из Стражей западных земель. Слушать было просто, и ему не нравилось то, что он услышал. Такие интриги были нормой во время Войны Силы, когда мерзкое влияние Темного повернуло хороших мужчин и женщин на его сторону, играя на их эгоистичных желаниях.

Он вспомнил Мордета, который стал таким же злым, как и Темный в его миссии уничтожить его. Кажется, что даже без присутствия Темного люди все еще сражались за себя так же, как и за других. На каждого хорошего человека найдется тот, кто им не является.

Ранд заставил себя уйти и появился на балконе дворца Андора, глядя вниз на Авиенду, которая шла через двор, неся в себе его детей, а за ней следовала ее тень, Хессалам.

Хессалам была настоящей удачей, или, возможно, это была просто Воля Колеса. Сам Ранд и его воспоминания о Эпохе Легенд были источником озарения, которое привело Черную Башню к величию, заставило ее быстрее занять свое место Хранителя Мира. Хессалам была путем к Белой Башне и Мудрых. Авиенда часто навещала Илэйн, чтобы Хессалам могла поделиться мудростью ее родной Эпохи, чтобы помочь вновь открыть то, что было утрачено Айз Седай во время Разлома. Авиенда поделилась источником знаний, когда могла оставить для себя и Айил, и он не мог гордиться этим больше.

Затем он направился в другой двор, где Илэйн стояла, наблюдая за группой каменщиков и ремесленников, вырезавших большую арку из мрамора, черную, как полночь, и которую нужно обработать с обеих сторон Единой Силой для прочности и устойчивости. Аша’Ман наблюдал за резьбой арки из белоснежного мрамора в сопровождении Айз Седай, связанных в Круг. Ранду показалось, что Аша’Ман выглядит знакомым, и он присмотрелся. Он понял, что это Джоннет Даутри из Эмондова Луга. Ранд улыбнулся одному из своих друзей детства, который учился делать тер’ангриал.

Ранд выпрямился, увидев, как Рифтен и Бодевин вошли во двор с двумя детьми — его детьми. Рифтен нес Суан, напевая ей колыбельную. Ранд изначально хотел назвать ее в честь Эгвейн, но Илэйн заметила, что это слишком распространенное имя после Последней Битвы. Принцесса должна иметь что-то более уникальное. Поэтому они назвали ее в честь невоспетого Героя Света. Ее брата, в свою очередь, назвали Гарет, и сейчас его несла Боде.

Рифтен заговорил с Илэйн, которая кивнула и указала в другом направлении. Должно быть, она посылает их к этой ужасной няньке Лини. Ранд улыбнулся. В этой женщине был огонь, который заставил бы Амерлин дрожать от страха.

Ранд заставил себя вернуться в свою хижину на Драконовой Горе и начал писать в одном из дневников, которые он тайно отправит в Черную Башню. Последняя Битва была выиграна, но противоречия были частью человеческой природы. Он поможет, где сможет. Но Рифтену и Бодевин предстояло принять вызов.

Ранд усмехнулся. У него было чувство, что они готовы к этому.