Стальная тревога том 13 (гет)

С момента, как капитан второго ранга покинул оказавшуюся более чем гостеприимной обитель своей непосредственной начальницы, прошло уже около часа, и всё это время Ричард Мардукас стоял на набережной и, облокотившись на парапет, смотрел на догорающие отблески заката. Мысли откровенно скакали с одного на третье, и причиной тому был состоявшийся около часа назад разговор. Тихо-мирно, за чашечкой чая, и тем не менее ему казалось, что до этого он её попросту не знал. Складывалось стойкое и совершенно недвусмысленное ощущение, что о таких, как эти двое, вообще очень мало кто и что знает, а те, кто думают, что знают, с немалой долей вероятности очень и очень сильно заблуждаются. Так, к примеру, выяснилось что то, что все, независимо от стороны конфликта, считают некой формой предвидения — на деле не более чем способность видеть в несколько отличном от привычного оптического спектра диапазоне. Поясняющий своё мнение юноша был более и более чем убедителен, а уж когда Тесса принесла один из своих платков и попросила завязать ей глаза, после чего они минут пять играли в игру угадай, что у меня в руке… Под конец окончательно ошарашенный полной безошибочностью ответов Мардукас взмолился о пояснении и в ответ услышал, что она их, в смысле предметы, попросту видит. Не так, как глазами, и тем не менее, и что в совокупности с её основной специализацией именно это и делает её такой. Что человеческий мозг, оказывается, так настроен, и в итоге приоритет обработки информации строится на скорости её получения, и так как оптическое зрение, как ни крути, медленнее, то и получается это самое дежавю — картинки просто накладываются одна на другую и, замариновавшись её восприимчивостью к источникам сильных, какой бы они ни были направленности, эмоций… итог же назвали дежавю.

Осознание того, насколько же ей в реальности тяжело, стало очень и очень тяжёлым грузом, ведь раньше он и представить не мог, зато теперь полностью осознал и с пониманием принял сделанный ею выбор. Ведь если задуматься, то получалось, что у всего ему до этого непонятного имелось более и более чем рациональное объяснение. И всего-то и надо, что просто чуть больше наблюдательности и информации.

А в то время, пока капвторанг переваривал свалившиеся на него сведения, Тесса и Соске более чем горячо спорили на предмет расчётов мощности нового реактора для уже практически оформившегося ARX-9. По всем расчётам получалось, что машина в буквальном смысле будет чем-то на грани фантастики, и в итоге всё упиралось в реактор. Текущий не влезал, а отказываться от системы ECS, в отличие от Ала, Соске категорически не желал, в итоге всё свелось к тому, что без пяти минут супруга, тыкая пальцем в схему, доказывала, что уменьшить реактор и полностью сохранить его мощность — есть задача в принципе невыполнимая, и либо одно, либо другое. Примерно через час прений Соске совершенно неожиданно встрепенулся и заявил, что ему нужен Аластор.

— Твой брат таки сумел впихнуть, как ты говоришь, невпихуемое… — безапелляционно констатировал юноша.

— Да, сумел, и будь он с нами, то, скорее всего, пусть и в более чем унизительной форме и вдоволь наглумившись, но таки сказал бы, в чём наша проблема, вот только он мёртв и…

— А я тебе на что?

— В смысле? Что значит, ты мне на что? Совсем сдурел?!

— Сдурела сейчас, по-моему, как раз ты, я же попросту идиот. И, будучи полностью подготовленным биологическим компьютером, только сейчас понял, что он нам и не нужен, именно поэтому мне нужен Аластор, а ещё, если есть, что-то из его личных вещей, желательно тех, что были у него до того, как он поехал крышей, но, возможно, и не только.

— Зачем?! — с неподдельным изумлением пробормотала явно не понимающая к чему клонит любимый Тесса.

— Так симуляцию провести, я — это всё ещё я, и могу хотя бы попытаться.

— Но…

— То, что я тебе показал, не значит, что всё всегда происходит именно так. Есть и иные варианты. Ведь не всегда надо симулировать именно конкретную ситуацию, иногда нужно воспроизводить именно и исключительно человека. И я такое уже делал, было одно дело: в середине семидесятых в СССР орудовал очень опасный маньяк-детоубийца. На его счету было, как считали следователи, более сорока жертв. Вот только поймать его никак не удавалось: хитрый был собака. Никаких улик, вообще никаких, только характерный подчерк. Тогда и задействовали нашу службу, и мне и ещё двоим приказали найти урода. По сути, это значило, что мы должны были понять ход его мыслей, а через них выйти уже на него самого.

— И ты хочешь попробовать понять, о чем думал Леонард, и, кстати, маньяка-то того поймали?

— Да и да, это было очень сложно, так как, я думаю, ты понимаешь, что человек, совершающий нечто подобное, априори не является нормальным. К той симуляции подключили сразу троих, по сути всех, кто хоть как бы то ни было соответствовал критериям и смог бы, не повредившись рассудком, выполнить требуемое. Ребята помладше истерили, да и я далеко не горел желанием и, как ни странно, нас не сказать, чтоб принуждали. Понимали, наверное, что если в процессе мы сами тронемся, то хорошего будет мало. В итоге я дошёл почти до конца и запнулся только на принятии решения. Всё внутри меня буквально вставало на дыбы, я не хотел убивать, не так. Но того, что я смог, следователям хватило, я, а точнее сформированный на основе моих данных отчёт, помог им понять его мотивацию и поступки, и, как следствие, спустя четыре месяца он был взят с поличным. Мне даже сообщили о том, что последнюю девочку он так и не убил. Такая вот награда получилась.

— И ты хочешь…

— Ну да, мне нужны хотя бы обломки Аластора как катализатор и личные вещи, так как через них легче всего понять того, кто их носил.

— Ясно, что ж, если ты так уверен, то почему бы и нет, — откликнулась более или менее понявшая, что именно задумал любимый Тесса.

Спустя пять недель и ещё четырнадцать часов принадлежащий Мифрилу Гольфстрим -3 приземлился в аэропорту Бостона. Ещё четыре часа на машине, и галантно подавший любимой руку Соске с немалым интересом огляделся. Тихий спокойный пригород, практически окраина, типичные по американским меркам дома, и именно у одного из них они и затормозили. Из следовавшей за ними второй машины вышла охрана. Не то чтобы кто-то боялся, просто отпускать их совсем без всего адмирал Борда посчитал несколько опрометчивым. Пока офицеры службы безопасности выполняли свою работу, Соске бережно накинул на плечи любимой свою толстовку. Не то чтобы она в ней нуждалась, просто не почувствовать того, насколько ей некомфортно, было попросту невозможно, и, так как отступать было уже поздно, он сделал то единственное, что было в его силах.

— Спасибо, — пробормотала моментально закутавшаяся в предложенную часть гардероба Тесса, после чего, поймав едва заметный кивок охраны, направилась к крыльцу. Дверь была уже открыта, и именно поэтому они просто вошли.

— Всё чисто, мэм, — доложил замерший в прихожей мужчина, и вновь кивнувшая Тесса тихо проследовала в гостиную.

— Вот, собственно, и… именно здесь я провела большую часть моего детства, — тихо почти прошептала девушка и, несмотря на более чем летнюю погоду, явственно поёжилась.

— Прости, я знаю тебе тут неуютно, — виновато пробормотал прекрасно понимающий то, каких именно усилий ей стоило это её согласие, Соске. Именно в этом доме почти десять лет тому назад она стала круглой сиротой, а также немым свидетелем того, как родная мать почём зря продала собственного сына. Именно поэтому юноша более чем с пониманием отнёсся к тому, что экскурсии как таковой ему не предложили и спустя менее чем минуту повели сразу на второй этаж.

— Вот спальня родителей, — чуть сдавленно произнесла Тесса и указала на находящуюся по правую руку дверь. У этой двери они не задержались и прошли вглубь коридора. — Это моя, а та, что дальше, Леонарда, — пояснила девушка и, дойдя до спальни брата, тихо прислонилась к стене.

— Я открою? — тихо поинтересовался вставший рядом с ней Соске.

— Да, заходи, охрана уже проверила, и сюрпризов там нет, — с деланным безразличием откликнулась Тесса, после чего, едва заметно вздрогнув, пронаблюдала за тем, как любимый взялся за дверную ручку и, отворив дверь, вошёл в помещение. Входить вслед за ним совершенно не хотелось именно, поэтому Тесса так и осталась стоять. Спустя десять минут её едва ощутимо потрясли за плечо.

— Я закончил, и, кстати, ты в курсе, что твой брат вёл дневник?

— Эм… нет, в смысле нет, я не знала, а где ты его?..

— Потайное отделение под одной из половиц, там в шкафу дно съёмное, вот под ним и было.

— Ого, я и не знала, — с явным удивлением откликнулась Тесса. — Наверное, писал там обо мне и маме всякие гадости, мне даже интересно, кого из нас он ненавидел больше, хотя, наверное, всё же её.

— Если захочешь, то потом прочитаешь, там несколько томов, так что на пару вечеров хватит.

— Может, позже, и раз уж ты уже закончил…

— Конечно, — тихо согласился Соске и, опередив её у лестницы, спустился первым. Так, на всякий случай, чтоб подстраховать, не потребовалось, но так и вправду было спокойнее, а спустя ещё пару минут они уже сидели на заднем сидении отъезжающего с придомовой парковки седана.

Следующим пунктом их назначения была Англия и находящееся в ней отделение научной разработки — одно из двух, а теперь, по сути, единственное, уцелевшее только и исключительно потому, что об этом его филиале Пеннроуз не оповестила вообще никого, кроме самого сэра Меллари (младшего, сын предавшего мифрил Артура Меллори). Собственно, именно поэтому она и выжила, попросту находилась там, где её никто и не думал искать. Ещё десять часов перелёта, и они были на месте.

— Доброе утро, Тереза, надеюсь, что полет прошёл хорошо?! — поприветствовала их вышедшая на встречу женщина, быть может, лет сорока.

— Доброе, доктор, надеюсь, что с вашей стороны всё готово, а то, признаться, почти сутки в самолёте…

— Обижаешь? Я в кои-то веки дождалась того, чтобы ты навестила мою скромную обитель, а ты…

— А я всё также отвечу на ваше предложение отказом, и о Сагаре вы также можете даже не мечтать, он мой подчинённый и таковым и останется.

— Злюка, — едва слышно и тем не менее достаточно для того, чтобы быть услышанной, откликнулась глава научного отдела, и Тессе не осталось иного, как согласиться. В конце-то концов, эта их пикировка длится уже не первый и, судя по всему, не последний год. Иногда Тесса даже задумывалась о том, а не специально ли та всё это делает. «Специально», — прошелестело в её голове, и девушка невольно заулыбалась, любимый, как всегда, оказался в разы быстрее её и, как ни странно, но это ни капельки не задевало, скорее даже наоборот.

Летать на частном самолёте — это вам не эконом класс, именно поэтому, несмотря на почти сутки в пути, оба юных гения выглядели и ощущали себя до неприличия бодро, чему в немалой степени способствовала пусть и не такая как дома, но тем не менее весьма и весьма удобная находящаяся в салоне кровать. Точнее была она не в салоне, а за перегородкой, но особой роли это не так чтобы играло. Как итог перелёт прошёл более чем спокойно, а поданный за час до прибытия обед и вовсе избавил от каких бы то ни было проблем. Именно поэтому вместо того, чтобы разместиться в гостевом номере, они весьма неплохо побеседовали с главой научного отдела. И как только у Соске это получалось? Вот вроде увидел впервые в жизни, а поди ж ты, уже и на ты перешёл, и расположение завоевал полностью. Было даже немного обидно, ибо у неё вот так вот легко никогда не получалось. А тем временем более и более чем впечатлённая глава научного отдела приняла поступивший на её мобильный телефон вызов и спустя двадцать секунд оповестила о том, что подготовка помещения полностью завершена.

Едва за спиной юноши закрылись автоматические двери, как женщина задумчиво произнесла:

— Если честно, то я совсем не понимаю, что именно вы задумали, ты не подумай, Тереза, мне не жалко, просто это по меньшей мере странно. Как по обломкам совершенно не рабочего механизма можно понять принцип уменьшения ядерного реактора?

— Если честно, я тоже не знаю, но раз Соске уверен, то почему бы и нет, — откликнулась Тесса, и следующие несколько часов они со всё нарастающим изумлением наблюдали за тем, как и что именно делает юноша. А тот сначала читал найденный им в её старом доме дневник брата, а затем долго и упорно крутил в руках затребованные им детали, и с каждой минутой ощущение, будто бы там в комнате находится её внезапно решивший остричься и перекраситься брат, у Тессы только и исключительно нарастало. А уж когда он, решив перекусить, в мельчайших деталях повторил столь характерный для Леонарда жест, не выдержала уже Пеннроуз.

— Это просто невероятно, и, если бы не внешность, я бы и вправду поверила в то, что там сейчас находится именно и исключительно Леонард. Как он это делает, откуда такое сходство, они ведь даже не общались, или я чего-то не знаю?

— Нет, всё верно, просто…

— Ты ведь знаешь ответ, прошу поясни?

— Увы, док, тут я безсильна, я знаю почему, но не знаю как. Даже не просите пояснить, я обещала ему, что этот его секрет только и исключительно между нами.

— Опять эти ваши секреты, помяни моё слово, добром это не кончится.

— Знаю, как знаю и то, что если информация о его умении покинет стены этого помещения, то на нас, и на него в частности, начнётся самая что ни на есть настоящая охота. Вы ведь и сами понимаете, что, учитывая то, что мы наблюдаем, с большой долей вероятности с поставленной задачей он справится, и раз это именно так, то… — В каком-либо продолжении её фраза не нуждалась, и, как следствие, в помещении воцарилась полная и практически непроницаемая тишина, а затем к ним вышел Соске и весело, практически по-леонардовски улыбнувшись, протянул Терезе практически полностью исписанный блокнот формата А4, а в следующий миг буквально в одно движение оказался у неё за спиной и доверчиво и нежно уткнулся в её макушку.

Попытавшаяся было шевельнуться Тесса уже в следующий миг просто уткнулась в отданные ей записи и сделала вид, что ничего и вовсе не замечает, и лишь обалдевшая доктор Пеннроуз с немым изумлением смотрела на эту не сказать чтоб во всём понятную ей картину. Сама же Тесса, более чем привыкшая доверять своим ощущениям, просто понимала, что надо. Что именно и зачем это уже сложнее, а вот то, что надо, это точно. С небольшим запозданием до неё дошло, что ощущения постепенно меняются, и если ещё минуту назад ей казалось, что рядом, только руку, протяни находится её вечно такой холодный и надменный брат, то сейчас это было уже нечто среднее, а по прошествии ещё немногим более чем минуты в её внутренний мир вернулось чувство его присутствия. Такое родное и необходимое ей прямо здесь и прямо сейчас. Лишь в этот момент до неё дошло что почему и как. Но вот обнимающий её любимый встрепенулся и, отстранившись, на самое ухо по-русски прошептал: «Благодарю». После чего уже громче сообщил, что всё нужное у них теперь есть. И что он ведь говорил, что принципиально его идея более чем осуществима.

Весь следующий месяц провели за дополнительными расчётами и подготовкой внятно сформулированного технического задания и ещё три пришлось ждать, пока закончится сборка и финальная прогонка узлов. Шокированные новой компоновкой и принципом передачи энергии инженеры лишь головами качали, а их глава в изумлении только и повторял, что это прорыв, полномасштабный прорыв. Но вот все узлы были доставлены и собраны, являя миру новый и словно бы окончательно завершённый облик их главной боевой единицы. Вновь полностью белый с небольшими вставками серого корпус, более всего напоминающий похудевшего седьмого и практически лишённый какого-либо внешнего сходства с вставшим на его смену восьмым, от которого машина переняла усиленную манёвровую и двигательную составляющие. Скопированный Алом у серии «Чодар» хвостоподобный радиатор также отсутствовал. Его место заняла разработанная по схожему принципу, но выглядящая куда как более элегантно система, отводившая тепло за счёт совершенно не ясно как проходящей в блоке охлаждения реакции, итогом которой было то, что при первом применении ЛД-драйвера все с изумлением наблюдали за тем, как вместо хотя бы минимального нагрева корпус машины словно бы остывает, и лишь едва заметные серебрящиеся искорки, в которых один из техников с изумлением опознал самый обыкновенный снег, разлетаются в стороны и тут же исчезают в небытие.

Оружейный арсенал также изменился, как оказалось, то, что, по мнению Ала, было более и более чем подходящим для того прежнего Соске, совершенно от слова совсем не устраивало того, кто в итоге занял его место. Как следствие, с корпуса БР исчезла тяжеленная и мало для чего пригодная гаубица, и пусть она хоть сто тридцать пять тысяч раз мощная и офигенная. Лично ему, Соске, она была не так чтобы нужна, хотя и выкидывать её тоже не стали и, недолго думая, с подачи Курца объявили дополнительным вооружением, а когда любитель аниме, капитан Крузо, припомнил, что в одном из них у такого вот БР было несколько вариантов вооружения… В общем, гаубицу и её укороченный вариант определили как оружие класса Д, что долженствовало указывать на то, что это тяжёлый комплект, рассчитанный отнюдь не на манёвренный, а очень даже то ли осадный, то ли и вовсе выносящий базу противника бой. Сам же искин хоть и грустил, но и не согласиться не мог, ведь его второй хозяин в итоге лучше знает, да и наличие посчитанной им не так чтобы значительной системой ECS нельзя было не признать нужной.

Изменившаяся тактика боя это лишь подтвердила, и если ранее сержант и вправду предпочитал во многом идти напролом, то его новая ставшая уже младшим лейтенантом версия была куда как более изощрённой. И, как следствие, то, что подходило прежнему ему, для нового, увы, было уже практически безполезным. Осознавший этот момент искин лишь практически по-человечески вздохнул своим механическим и таким привычным голосом, после чего смирился со своей переделкой и принялся за перестройку внутренних логических цепей и ещё чего-то там, долженствующего теперь соответствовать его новому, а если ещё точнее, то наконец-то-таки завершённому пилоту.