Тёмная душа с частицей Света (джен)

Примечания:

Приятного чтения!)

---

Нападение тёмных существ на детей сильно взбудоражило общественность. Министр магии на следующий же день прибыл в Хогвартс, в сопровождении Амелии Боунс, Руфуса Скримджера и нескольких авроров, чтобы потребовать у Дамблдора объяснений — как эти монстры проникли в самое охраняемое место в Британии (по заявлению директора)? Неизвестно, как отбился Дамблдор, но гости покинули школу только через несколько часов, а бедный старичок приходил в себя потом весь день от такого нападения на него. Несмотря на то, что ему нравилось быть в центре внимания (хоть и утверждает обратное), в тот момент директор хотел посидеть один где-нибудь подальше ото всех.

Маркус тоже оказался в центре внимания, по тем же причинам, но в другом ключе. Если Дамблдора нещадно терзали несколько часов высшие чины Министерства, то юным слизеринцем наоборот восхищались. Ученики с первого по третий курс провожали его взглядом полным обожания, а старшие курсы смотрели на него с уважением. Но не все относились к славе Кусланда так легко. К примеру Малфой, которого на первом курсе стали называть Серебряным Принцем, относился к славе какого-то полукровки если не с чёрной завистью, то со злобой и яростью. Какой-то жалкий щенок, едва появившись здесь на его территории, уже имеет такое влияние — это неслыханно! А то, что самому Маркусу плевать на свою славу, остаётся для других незамеченным.

Ранение, полученное в бою с тёмными существами, оказалось не очень серьёзным. Мадам Помфри, ≪Смотрительница≫ Больничного Крыла и ≪Повелительница≫ всея медицины, чуть ли не под конвоем хотела отвести пострадавшего ученика к себе, но Маркус пошёл сам, где после осмотра было выдвинуто следующее — рука серьёзно не пострадала только чудом. Ударь заклинание как-нибудь иначе, и можно было бы попрощаться с кистью руки, хотя, судя по тому, как смотрел на рану парнишка, его это сильно не побеспокоило. К самой Мадам Помфри Маркус относился с уважением, особенно после одного небольшого события. Когда Маркус лежал в палате, директор попытался опросить мальчика, но столкнулся с определённой проблемой — его не пускала ≪Смотрительница≫. Маркусу понравилось слушать, как Альбус пытается уговорить женщину пустить его, чтобы переговорить с борцом с тёмными существами (или точнее опросить?), но не получилось. Даже юный охотник понял, что с этой женщиной нельзя спорить на её территории, а вот директор или не понял, или не хотел понимать — если барсука* загнать в угол, он будет отбиваться даже от тех, кто больше его.

(*Примечание автора — я не знаю, на каком факультете училась Поппи Помфри, и училась ли она именно в Хогвартсе. Наверно, просто не нашёл данных об этом. Так что буду считать, что она из факультета Хаффлпафф.)

Впрочем, это не помешало директору провести опрос после того, как мальчика выпустили из Больничного крыла.

— Маркус, мальчик мой, присаживайся, — произнёс ≪добрый дедушка≫.

Кусланд про себя вздохнул. Как директор может надеяться на то, что к нему будут относиться с уважением, если он не слышит других?

— Что-то случилось, директор?

— Я хотел поговорить с тобой о случившемся. Как ты узнал, что совершилось нападение? Тебе кто-то рассказал об этом?

— Нет, директор. Мне никто не рассказывал о нападении на теплицы, я сам об этом узнал.

— Но как ты это сделал? — казалось, Дамблдор был удивлён таким ответом, но тщательно это скрыл.

Будучи магом, который прожил не один десяток лет и собрал огромную коллекцию различных артефактов и заклинаний (а ныне, Альбус был единственным их владельцем), он знал, что способов обнаружить вражеские нападения на расстоянии — единицы. Но ни один из этих способов не был использован в тот день.

Маркус внимательно посмотрел на старичка сквозь защитные очки, чуть склонив голову налево.

— У меня есть свои методы, директор, о которых я не скажу. Не потому, что не могу. Просто не хочу раскрывать секреты, особенно первым встречным.

— Я понимаю, Маркус. Все имеют свои секреты, о которых не стоит рассказывать, — вздохнул директор. Уж ему ли об этом не знать? — Тогда скажи, почему ты сам пошёл в бой, а не предупредил о нападении профессора Блэка? Ведь ты мог пострадать!

— Вы ведь сами знаете ответ. Вопрос в доверии, и доверять всяким изгнанникам, пусть и бывшим, я не намерен.

— Маркус, не надо так говорить о людях.

— Почему? Ведь Сириус Блэк — изгнанник. Он покинул свой дом, свою семью, и она правильно сделала, что отказалась от него. Уж не знаю, что такого сделал Блэк, что Мадам Вальбурга позволила ему вернуться, да и мне, если честно, всё равно, но он навечно сохранит за собой этот статус — изгнанник. А насчёт того, что я мог погибнуть, — нужно нечто большее, чем два вампира и оборотень, чтобы со мной покончить.

Дамблдор слегка мотнул головой на такой ответ. Очень плохо, что мальчик так относится к своим близким, и даже то, что Сириус является его крёстным, не добавляет теплоты в голос мальчика. Что же творится в его голове?

— Хорошо, тогда ещё один вопрос и можешь идти отдыхать. Куда пропал третий нападающий? Профессор Спраут сказала, что их было трое, но мы нашли трупы лишь двоих нападавших.

— О, не волнуйтесь директор, — позволил себе улыбнуться Кусланд. Только эта улыбка была не похожа на улыбку обычного человека. — Он сейчас там, где должен быть, и где его не найдут. Даже те, кто его послал, вряд ли отыщут его местоположение. И нет, я не убивал его. Спасибо за разговор, но раз вопросов больше нет, я пойду. Нужно не только отдохнуть, но и подготовиться к понедельнику — домашняя работа и прочее. До свидания.

Маркус начал уходить, но возле дверей остановился и произнёс:

— Кстати, директор. А вы знали, что несанкционированное чтение мыслей Главы Древнейшего Рода в лучшем случае карается Азкабаном? И ещё одно — на основе правового акта от тысяча семьсот одиннадцатого года, принятого отделом Магического Правопорядка, документ гласит, что если маг пытался прочитать мысли охотника без его разрешения и ведома, то последний имеет право объявить карательный поход и уничтожить этого мага. Надеюсь, что мы поняли друг друга.

* * *

Слизеринец позволил себе широко улыбнуться, покидая кабинет директора. Любое действие, которое как-то вредило, доставляло неприятностей или просто нарушало планы Дамблдора, Поттеров и всех остальных шестёрок директора, поднимало настроение Маркуса. Конечно, он бы не отказался и от их смерти, но и так сойдёт. Идя по коридору, охотник по инерции использовал сонар, когда почувствовал (и услышал) двух гриффиндорцев. А так как заняться ему почти нечем, то Маркус решил последовать за ними.

— Невилл, тебе не тяжело?

— Нет-нет, все хорошо! — пыхтел парень, неся примерно десяток книг. — Только не пойму, куда тебе столько книг?

— Хочу кое-что проверить и узнать. Меня не отпускает мысль, что я близка к разгадке того, чтобы понять, кто нападает на учеников. Только вот вопрос — как окаменевшие ученики связаны с вампирами и оборотнем, напавшими на школу?

— Думаю, почти никак не связаны, — внезапно произнёс Маркус, тем самым напугав обоих учеников.

Лонгботтом, от внезапного испуга, чуть подпрыгнул, выпустив из рук книги, которые упали на него. Сам же Невилл, вместе с книгами, шумно упал на пол. Кусланд на секунду представил, каким бы был грохот, если парнишка был бы не стройным, а более…плотным.

— Невилл, ты в порядке?! — подскочила к другу мисс Грейнджер.

— Да. Пока что в порядке, — простонал гриффиндорец, выбираясь из-под книг и подняв взгляд. — Ох, Маркус, это ты? Нельзя так подкрадываться к людям.

— Постараюсь больше так не делать, но не обещаю, — улыбнулся слизеринец.

Великие Драконы, ему правда нравилась эта парочка гриффиндорцев, несмотря на то, что родители Лонгботтома друзья Поттеров. Да и вроде родители мисс Грейнджер тоже с ними знакомы, если он правильно расслышал тот разговор на Рождество.

— Так нельзя делать, Маркус! — налетела на слизеринца Гермиона. — А если бы Невилл пострадал? Кто был бы виноват, а?

— Скорее всего, ваши книги, мисс Грейнджер. От моего испуга Наследник Лонгботтом максимум отбил бы себе пятую точку, а вот книжки могли хорошенько приложить его по голове. Черепно-мозговая травма всё-таки опаснее, чем падение на пол.

Обойдя смутившуюся девочку, Маркус прошёл к гриффиндорцу и, протянув ему руку, рывком поставил того на ноги.

— И ещё кое-что — не забывайте смотреть по сторонам, даже в таких местах, как Хогвартс. Не думаю, что с такими людьми, как, например, Малфой и его подручные, у вас хорошие отношения.

— Ну, это мягко сказано, — ответил Лонгботтом, собирая книги с пола вместе с подругой. — Этот хорёк невзлюбил нас с первой встречи, но, после одного инцидента в конце того года, прямо лезть больше не решается.

— Хм.

Маркус думал не долго. Он прекрасно видел, что Малфой, если не боится, то явно опасается Невилла, но раньше он не придавал этому значения. Да и сам Драко ему ещё ничего не сделал, если не считать… Впрочем, неважно. Когда гриффиндорцы собрали книги (Грейнджер в этот раз забрала половину, отстояв эти книги чуть ли не в бою), Кусланд дотронулся до каждой стопки палочкой, произнеся заклинание снижающее вес. Теперь все книги не весили и фунта.

— Не расскажите мне, что же такого вы сделали, что Малфой старается избегать вас напрямую?

Пока тройка учеников шла в сторону башни Гриффиндора, Лонгботтом рассказал, что произошло, причём во время рассказа мисс Грейнджер в некоторых моментах краснела. История оказалась до банальности проста: когда закончилась история с профессором Квирреллом и Тёмным Лордом, в котором гриффиндорцы чуть не погибли, Малфой посмел обронить слова, за которые сам Маркус бы давно прибил этого хорька. А слова были следующими:

≪Как жаль, что ты не осталась навсегда в этом подземелье, вонючая грязнокровка.≫

Если бы эти слова были произнесены наедине, или хотя бы там, где не услышал Лонгботтом, то Малфою могло всё сойти с рук. Но проблема в том, что Драко болен тем же самым, чем и его отец, да и вообще все Пожиратели — у них слишком высокое ЧСВ и банально отсутствует инстинкт самосохранения. А как ещё можно сказать, если Драко сказал эти слова прямо при этих двоих, в надежде, что его свита ему поможет? Как итог, Невилл, которого на минуточку учил драться не только отец-аврор, но и Аластор Грюм, просто хорошенько вмазал слизеринцу, тремя ударами вырубив его. Причём после этого в школу были вызваны родители Невилла, и от мальчика потребовали разъяснить, почему он избил другого ученика. Тот быстро всё объяснил и добавил фразу, от которой Маркус ещё больше зауважал гриффиндорца:

— Нам ещё вначале года сказали, что нельзя колдовать в коридорах, но никто не сказал, что нельзя просто дать в морду тому, кто оскорбляет твоих друзей.

Решив, что ещё немного, и его придётся нести, Кусланд остановился, прижался спиной к стене и тихо засмеялся, закрыв рот ладонью. Определённо эта парочка сделала его день, и он войдёт в историю как день, когда у охотника было самое хорошее настроение. Соперничать с этим днём сможет только получение Декларации от Министра, и когда он законно валял по полу Локонса. Естественно то, что первое место занимают дни, когда началась и закончилась Большая Охота.

— Ох, жаль я этого не видел! — отсмеявшись, произнёс Маркус, снимая очки и вытирая глаза платком, на которых появились слёзы от смеха. А после этого он поднял взгляд на гриффиндорцев. — Впрочем, Драко сам виноват в этом случае, что не отменяет того, что ты сделал всё правильно, Невилл. Не стоит таким, как Малфой, спускать с рук такой бардак.

— Мои родители сказали тоже самое, поэтому меня и не наказали. А то, что с меня сняли тридцать баллов, это так — ерунда. Папа вообще сказал, что разбираясь с Малфоем и защищая друзей, я могу делать что угодно, в пределах разумного, и не обращать внимания на баллы. Ой, а что у тебя с глазами?

Невилл только сейчас обратил взгляд на Маркуса. До этого он смотрел на Гермиону, которая смущалась этого рассказа, поэтому когда гриффиндорец повернулся к слизеринцу, то заметил, что его глаза разного цвета.

— Это гетерохромия, — ответила вместо парнишки Гермиона. — Ты ведь именно поэтому прячешь глаза за очками, да?

— Можно сказать и так, — произнёс Маркус, протирая линзы очков и надевая их на место. — Кроме мамы, об этом знает только Луна, так что можете считать, что вы достигли того уровня доверия, когда я могу быть уверенным, что вы точно не проболтаетесь. Что же, мы дошли, и дальше мне дороги нет. Не думаю, что другие гриффиндорцы, к примеру, Уизли, будут рады меня видеть в вашей гостиной.

— Уизли хорошие ребята. Просто Рон…ну, он немного…

— Я помню, Невилл. Я не имею ничего против рыжих, но, если говорить откровенно, то бесконечные разговоры про квиддич меня бесят. Да и эта постоянная слежка самой юной рыжей раздражает не меньше. Так что я лучше пойду. О, чуть не забыл — если вам когда-нибудь понадобиться помощь, ну или просто захотите поговорить, то можете связаться со мной через Тонки, я скажу ей, чтобы она могла отвечать на ваш зов. Удачи вам и хороших выходных.

* * *

Следующие несколько дней прошли для Маркуса спокойно и без проблем. После выходных, которые он провёл дома, где и восстанавливал руку (а заодно провёл параллель между тем, как похожи Мадам Помфри и его мама, когда дело доходит до лечения) наступила учебная неделя, которая, впрочем, как обычно не принесла ничего нового. Единственное, что радовало Маркуса, это то, что Поттеры перестали слишком явно лезть к нему. Ну, не считая Лили, Джеймс Поттер наоборот стал опасаться его, что часто отмечал Кусланд, перехватывая взгляд охранника школы в Большом Зале.

Вообще, если честно, на Маркуса слишком часто стали обращать внимание, хотя и сам парень не старался делать что-то, чтобы этого избежать. Например, тот день в среду, когда он прямо во время завтрака направился не к столу Слизерина, а к Рэйвенкло, где и занял место рядом с Луной. Парень, который не успел сесть за стол, пытался как-то воспротивиться, но одного взгляда через очки ему хватило, чтобы понять, что сейчас о нём думает слизеринец.

— Доброе утро, Луна. Как ты, как здоровье?

— Доброе утро, Марк, — улыбнулась девочка. У неё на голове до сих пор была надета диадема. — Я в полном порядке и даже не заболела.

— Это же хорошо, не хотелось бы, чтобы ты болела. Забыл кстати разузнать, как прошли каникулы у вас с отцом?

— Всё хорошо. Мы с папой планируем летом съездить в сибирские леса на поиски материала для журнала.

— Летом? — чуть нахмурился Маркус, взяв чашечку кофе в руки. — Не думаю, что это правильное решение. Лучше сделать это на пасхальные каникулы или же в следующем году летом, но не в этом.

— Почему?

Раздумывал над вопросом парень недолго. Слегка проведя пальцами по воздуху, он установил возле себя и Луны звуконепроницаемый барьер похожий на заклинание Муффлиато, только вместо слабого шума в ушах окружающие не услышат вообще ничего, никакого звука. Северус Снейп, в этот момент наблюдавший за Маркусом, удивлённо приподнял бровь.

Да, это заклинание было основано на заклинании Снейпа, который он создал ещё в школьные годы. В те времена о нём знали всего трое: сам Снейп, Лили Эванс и Анна Мэроу. Лишь на седьмом курсе, когда грёбанный Хвост украл некоторые его записи, о Муффлиато узнало больше людей. То, что Маркус знает это заклинание, декана Слизерина не удивило, но вот увидеть, как его собственную разработку продолжили и улучшили…

И нет, Муффлиато было улучшено не самим слизкринцем, а его матерью. Анна потратила три года, прежде чем смогла создать улучшенную версию этого заклинания, а после обучить этому своего сына. Это была ещё одна из причин, почему Маркус уважал своего декана, кроме его характера, — создать настолько сложное заклинание в четырнадцать лет? Конечно, есть такие индивидуумы в других странах, но не в Англии, ведь даже ≪Великий≫ Альбус Дамблдор не смог создать своих собственных заклинаний, а его награды за исследования в алхимии вместе с Фламелем принадлежат не только ему, но и алхимику. Да и появились в более поздние года его жизни. Кстати, почти такими же заклинаниями владел Дерек, но несколько другого значения и гораздо более мощными. К сожалению, Маркусу такие приёмы были не доступны из-за очень больших энергозатрат на них.

Общаясь с Луной, заодно рассказав ей, что возможно в СССР будут проблемы летом, Кусланд почувствовал присутствие чужого разума. Легилименция, но не та же самая, которую он чувствовал в кабинете директора. Это больше было похоже на гостя, который бродит возле калитки в попытках узнать, дома ли хозяева, но и не желая их беспокоить. Это означает, что маг явно уважительно относится к личным мыслям других, раз не пытается влезть в его сознание, а просто проверяет самую поверхность. Ему известен только один человек, который может соответствовать этому критерию.

≪Здравствуйте, профессор Снейп. ≫

Внезапный голос, раздавшийся в его голове, заставил Снейпа вздрогнуть и чуть не подавиться своим кофе. Его же сознание всегда закрыто — как это возможно?

≪Я просто создал двухстороннюю связь. Меня этому научил мой отец. Нас никто не подслушает, даже наш дорогой директор, так что не переживайте. Мне вдруг стало интересно, почему вы так осторожно бродите возле моего разума? Неужели вас что-то интересует? ≫

≪С чего вы это решили, мистер Кусланд? ≫

≪Ну, до этого дня вы ни разу не пытались этого сделать, а когда увидели, как я создал заслон вашим улучшенным заклинанием, то сразу появились. Вас интересует, откуда у меня не только ваше заклинание, но и его усиленная версия? ≫

Сам зельевар ничего не сказал, но его вопросительные мысли говорили сами за себя.

≪Моя мама не только хорошая целительница, но и очень упорная женщина. Она направила достаточно сил на Муффлиато и нашла способ его улучшить.≫

≪И зачем ей это понадобилось? ≫

≪Честно? У него есть небольшой, но значимый минус — пусть разговоры никто не слышит, но зато посторонние слышат жужжание в ушах и могут начать интересоваться — что это и откуда. Мама просто избавилась от этих минусов, полностью убрав посторонние звуки.≫

≪Да, Анна всегда любила разбираться во всем, о чём узнаёт. Она все нервы Поппи испортила, пока та обучала целительству эту маленькую, шумную и опасную ведьму.≫

В мыслях декана Слизерина проскочила усмешка и небольшой фрагмент воспоминания. Маркус быстро погасил импульс любопытства, но не смог удержаться, чтобы спросить разрешения просмотреть. Снейп ничего не сказал, а просто открыл доступ к своему воспоминанию.

— Марк, ты в порядке? — спросила Луна, увидев, как её друг смотрит куда-то вперёд и широко улыбается, сдерживая смех.

— Да, Луна. Я в порядке. Чуть позже расскажу, хорошо?

Девочка чуть кивнула, заинтригованная причиной улыбки друга. Не знала же она, что Маркус сейчас видел момент из прошлого, где его мама хорошенько оторвалась на парне, который пытался её оскорбить. Проходило это прямо в гостиной, когда ученики уже сделали уроки и собирались расходиться. Северус Снейп наблюдал за этим со стороны, сидя в углу и занимаясь своими расчётами, и видел, как всё начиналось. Итогом той стычки оказался связанный бинтами слизеринец, похожий на мумию и приклеенный к потолку гостиной. Двенадцатилетняя Анна успела даже шины наложить, прежде чем приклеила соперника и села за стол. А уж как громко кричал тогдашний декан — это надо было слышать.

≪Спасибо профессор. Я всегда догадывался, что мама была опасной, если её разозлить, но чтобы она была такой хулиганкой? ≫

≪Это ещё цветочки, мистер Кусланд. Не просто так ведь вашей матери дали допуск в Запретную секцию уже на третьем курсе.≫

≪Мисс Грейнджер тоже несколько раз получала этот доступ, хотя она спокойная и чуть ли не ревностно относится к правилам. Ну, почти всегда.≫

≪Доступ Мисс Грейнджер получила по двум причинам: во-первых, она как мальчика развела взрослого человека, хотя Локхарта и не назовёшь умным. А во-вторых, её разрешение было временным и после каникул перестало действовать. Анна же получила бессрочный доступ на всё время обучения. Я даже боюсь представить, что было бы, если бы она объединилась с Мародёрами.≫

Теперь на лице парнишки появилось презрение, смешанное со злостью, видимое всем, кто сейчас смотрел на слизеринца (почти все), и такая резкая смена настроения некоторых напугала.

≪Мародёры — это жалкие, низкие и мерзкие маги, которые доставали всех не входящих в их компанию и считающие себя лучше всех. Как по мне, они практически не отличаются от ПСов, и моя мама никогда бы не связалась с ними. И о чём думал директор, отменив телесные наказания? ≫

≪То есть вы считаете отмену этих наказаний — ошибкой? ≫

≪Да, считаю. Профессор, студенты семь лет живут фактически в маленьком государстве, где взрослых не так уж много, и уследить сразу за всеми очень тяжело. Конечно, то, что предлагает наш завхоз, — это перебор, но вот высечь засранцев розгами.… Сделать бы такое хоть один раз с Мародёрами, и, может, у них мозги бы появились, когда на задницу не смогли бы сесть. Десять ударов, и ходили бы спокойными невинными овечками.≫

Удивление, которое испытал сейчас Снейп, нельзя сравнить с чем-то ещё. Мало того, что у мальчишки такое же мнение о Мародерах, как и у него, так и отмену наказаний считает ошибкой.

≪Мистер Кусланд, вы меня удивляете так же, как меня удивляла в своё время Анна. Правда она удивляла по-другому, но факт остаётся фактом.≫

≪В этом нет ничего странного, профессор Снейп. Ведь Анна моя мама, а дети всегда похожи на своих родителей. На примере Мари это видно очень хорошо. Ещё раз спасибо за разговор. Надеюсь, он был не последним. В этой грёбанной школе почти нет людей, с кем можно поговорить, а среди взрослых их ещё меньше.≫

* * *

Ночь. Маркус обожал это время, особенно он любил охотиться в это время или любоваться блеском звезд, но почему-то сегодня ему не хотелось охотиться. Обычно, в последнюю активную ночь, им могло овладеть чуть ли не жгучее желание выследить и поймать кого-нибудь, но не сегодня. В эту ночь парнишка был.…Нет, не вялым, просто….Просто им овладела тоска. Тоска по человеку, которого нет уже год. Воспоминания декана о том, какой была его мама во время учёбы, колыхнуло несколько струн в его душе, на которые лучше никому не нажимать.

Зима. Как же он ненавидел это время года, и не из-за холодной погоды. Он просто не любил зиму из-за холода. Раньше он любил весну, время, когда всё живое начинает просыпаться, приходить в себя и жить дальше. А сейчас…

Побродив по пустому двору школы, наслаждаясь воздухом и ветром, Маркус, трансфигурировав из куска камня флейту, стал напевать одну из любимых песен отца, которая появилась всего за пару месяцев до его смерти*:

(От Автора — да, пишется, что песня выпущена в 1992 году, но придумали её в 1991, так что тапками не кидаться, имею я право немного подвинуть рамки, пусть и временные?)

Что такое осень, это камни,

Верность над чернеющей Невою,

Осень, вновь напомнила душе о самом главном,

Осень, я опять лишён покоя.

Осень, вновь напомнила душе о самом главном,

Осень, я опять лишён покоя.

Осень, в небе жгут корабли.

Осень мне бы, прочь от земли.

Там, где в море тонет печаль,

Осень — тёмная даль.

Маркус запрыгнул на ветку ближайшего деревца, которых во дворе росло не очень много (чтобы детям было не очень скучно смотреть только на стены и землю), где уселся и продолжил напевать:

Что такое осень — это ветер,

Вновь играет рваными цепями.

Осень, доползем ли, долетим ли до ответа,

Что же будет с родиной и с нами?

Осень, доползем ли, долетим ли до рассвета,

Осень, что же будет завтра с нами?

Осень, в небе жгут корабли.

Осень, мне бы прочь от земли.

Там, где в море тонет печаль,

Осень — тёмная даль.

Прислонив к губам флейту, Маркус начал играть мелодию, услышанную им в те далёкие дни. Играть на музыкальных инструментах его учил отец. Дерек всегда считал, что музыка — сильнейшее волшебство, способное не только вогнать в тоску, но и заставить человека встать, расправить плечи и идти вперёд. В свою очередь, музыку полюбил и его сын, часами способный слушать и разбирать по полочкам то, что услышал. Конечно, так виртуозно играть на инструментах, как отец, Маркус не умеет, а на флейте полностью овладел только лишь нижним регистром диапазона, но зато как он играет на любимом инструменте отца — скрипке…

— Не знала, что вы умеете играть, — раздался девичий голос, заставивший Кусланда выбраться из своих мыслей.

— А я не знал, что вы любите слушать музыку, миледи. Особенно если она не относится к Англии.

Ему не нужно было оборачиваться, чтобы узнать обладательницу этого голоса. Дафна Гринграсс собственной персоной.

— Скажем так, мне стало любопытно, кто в такое время гуляет по двору и играет на флейте. Не боитесь, что вас накажут, милорд?

— За что? За музыку в пустом дворе? Или за опоздание? Хотя, как я вижу, опоздание вас тоже не беспокоит, мисс Гринграсс.

— Всё возможно, — ответила слизеринка. Две минуты они молчали, прежде чем тишину разрушил голос Дафны: — А не кажется ли вам, что петь зимой про осень немного странно?

— Да, на улице сейчас зима, но не в моей душе. Когда-то давно я жил с зимой в душе. Мне всегда было холодно и плохо, хотелось уснуть, в надежде хоть на какое-то тепло, и никогда не просыпаться. Но потом появились они: Дерек и Анна — и в моей душе воцарилась весна.

Улыбка парнишки могла бы сейчас растопить лёд от того тепла, которое он сейчас излучал, а спрятанный до этого Свет стал озарять всё вокруг.

— Весной просыпаются все. Весной проснулся и я, постепенно оживая от зимнего холода. Когда же я проснулся окончательно, то не успел насладиться теплом, как моя душа погрузилась в осень. Печаль, тоска, тревога — вот теперь с чем я живу в глубине души. Где моё место? Кем я должен быть? Есть люди, которые хотят, чтобы я нынешний пропал, и на моём месте был жалкий щенок — Гарри Поттер. Им не понять, что он мертв, а мертвецы никогда не оживают.

Кусланд мотнул головой, пряча все свои чувства и Свет под защитный покров Тьмы. Спрыгнув с дерева, он обратил внимание, что мисс Гринграсс была в не очень теплой кофте. Наверное она не планировала долго находиться на улице, и уже в ближайшее время девочка начнёт мёрзнуть.

— Простите меня, миледи, что заставил своей музыкой вас задержаться. Надеюсь, вы не будете против моего сопровождения? — с улыбкой произнёс Маркус, наколдовав в руке тёплую накидку.

— Хм. Что же, я не буду против вашего сопровождения, но только потому, что у вас есть то, что не даст мне замёрзнуть.

Слизеринец быстро накинул на плечи сокурсницы накидку и галантно предложил ей руку. Без перегибов, без вычурности или попыток показать себя лучше других. В каждом движении было лишь простое желание помочь.

Вдвоём слизеринцы покинули холодный двор школы Хогвартса.

* * *

Профессор Филиус Флитвик смотрел в спину уходящих студентов. Вместе с Дафной Гринграсс, декан Рэйвенкло проводил дополнительные уроки. Увидев, что девочка пришла в не очень тёплой одежде, профессор пытался сообщить ей, что она замерзнет, на что получил ответ, что всё в порядке. Филиус вздохнул про себя — да, все называют мисс Гринграсс Ледяной Королевой, но это не означает, что девочка не замёрзнет зимой в такой одежде. Пришлось наколдовывать защитный щит и внутри ставить Согревающие Чары.

Урок проходил продуктивно. Помимо того, что мисс Гринграсс восполнила пробелы, что появились у неё по личным делам, так ещё хватило времени на изучение нового материала. Закончив с обучением, профессор снял щит и отправил девочку к себе в гостиную, чтобы она не успела замерзнуть, а сам, убрав следы от урока, пошёл следом. И остановился, когда увидел вначале стоящую на одном месте мисс Гринграсс, смотрящую на дерево, а после — размытую и едва заметную фигуру ещё одного слизеринца — Маркуса Кусланда. И всё бы ничего, если бы не один факт — студент не просто сидел на ветке дерева, а ещё напевал и играл на флейте.

Флитвик ни разу не слышал, чтобы он пел, а его голос, когда профессор спрашивал на уроке или слышал в коридорах, был либо скучающим, либо нейтральным, без присутствия в них эмоций. Сейчас же, в тихом голосе слизеринца проскальзывала тоска, идеально гармонируя со звуками флейты. Причина тоски, впрочем, была понятна, достаточно просто знать, что произошло — когда умирает близкий и родной человек, это всегда оставляет свою рану, гораздо сильнее и глубже, чем даже рана от ножа, которая может кровоточить на протяжении многих лет. Когда мистер Кусланд начал говорить что-то насчёт того, что кто-то хочет, чтобы на его месте был Гарри Поттер, декан Рэйвенкло нахмурился и почувствовал, как после этих слов мальчик словно сбросил оцепенение и спрятался за прочной бронёй. Холодной бронёй.

Когда оба студента уходили со двора, Флитвик на расстоянии провожал их, раздумывая над тем, как бы предложить юному слизеринцу вступить в школьный хор. У него прекрасный голос, и грех будет хотя бы не спросить у него.

* * *

Ещё одна учебная неделя прошла спокойно и без происшествий. Единственная новость — предложение от Филиуса Флитвика вступить в школьный хор. Когда он впервые приехал в Хогвартс, то слышал, как хор пел, и всё бы ничего, но его сильно смущала одна особенность этого хора — жабы в руках. Бррр. Невилл ему как-то рассказывал, что его дядя хотел подарить ему жабу, и даже представлять не хотелось, как бы он выглядел тогда. Только из уважения к Флитвику, Маркус сказал, что подумает над предложением.

Сегодняшнюю субботу слизеринец проводил дома и дремал в кровати. Да, его последняя активная ночь была в среду, и, по идее, спать он не должен, но так как каждое действие требует сил и энергии, то надо эту самую энергию восстанавливать. А всё дело в том, что ночью пятницы на него в лесу напали кентавры. Видно им надоело, что Маркус делает в лесу что захочет, и решили от него избавиться. Был бы он самым обычным магом или человеком, первая и вторая стрела стали бы последними, так как кентавры целились ему в ногу, чтобы не дать двигаться, и в сердце, чтобы убить. А так последняя стрела всего лишь чиркнула по груди Маркуса, оставив длинный след, зато первая пробила левую ногу. Кентавры считали, что если он далеко, то они смогут быстро убрать его, не дав мальчику к себе приблизиться, снизив его скорость. Ага, щас. Маркусу не нужны ноги, чтобы быстро перемещаться.

Едва увидев на груди след, Кусланд в одно мгновение исчез из поля зрения кентавров, так что следующие четыре стрелы угодили в дерево. Выйдя из Перекрёстка Теней позади этих недолюдей, охотник одним взмахом лезвий, словно ножницами, отрубил задние копыта ближайшего из них. Следующим взмахом оба ножа угодили двум кентаврам в голову. Потеряв троих, неудачливые лучники (последние двое) пытались разбежаться в разные стороны. Самый ближний уже через секунду был осёдлан охотником, который вонзил Люкс и Тэнэбрис в затылок кентавра. Копыта этого ≪хозяина леса≫ подогнулись, и внезапный наездник слетел с его спины, хорошенько прокатившись лицом по земле пару метров. Впрочем, это его не остановило.

Быстрым перекатом, охотник встал на ноги, устанавливая защиту от стрелы последнего кентавра. Снаряд завяз в щите, и уже Маркус выстрелил из своего лука. Обе стрелы столкнулись друг с другом, и оба наконечника высекли искры. Следующие боеприпасы поступили таким же образом, а вот третий залп был уже другим. Посланные через лук заклятие укрепления и скорости, усилили снаряд Маркуса, который разнёс вражескую стрелу и угодил прямо в горло кентавра, что уже был готов к следующему выстрелу. Убитых кентавров, Маркус сложил в одну кучу и сжёг на территории этих животных. Более явного объявления войны нельзя представить.

Именно поэтому сейчас парнишка выглядел так, словно это на нём скакали через дремучий лес: лицо в ссадинах, волосы растрепаны, а сам Кусланд хромал на левую ногу. Легкая дремота была прервана, когда в комнате появилась Тонки и сообщила, что его посетили гости. Точнее, его посетили Невилл Лонгботтом, Гермиона Грейнджер и Марианна Снейп, которых переместила сама эльфийка и оставила перед входными дверьми (чтобы сохранить Чары Закаты скрывающие дом, гостей нельзя было перемещать сразу в дом). Так что пришлось парнишке топать вниз и гадать — что же случилось? Вряд ли им просто захотелось поговорить.

— Ой. Мы тебя разбудили? — спросила Гермиона, увидев чуть заспанное и растрепанное лицо слизеринца.

— Нет, я не совсем спал. У вас что-то случилось?

— Да. Мы можем поговорить об одном деле и желательно, чтобы нас никто не услышал?

Такое серьёзное выражение лица гриффиндорца Маркус видел впервые. Явно случилось что-то из ряда вон выходящее. И судя по слегка запуганному взгляду мисс Снейп — произошло это именно с ней. Так что парнишка пригласил всех внутрь и провёл гостей на малую кухню. Очки он не надевал, так как уже пустил этих людей в более близкий круг, но удивлённый взгляд Мари он на себе словил, значит гриффиндорцы ей не сказали. Очень интересно.

— Вы сейчас в моём доме, так что нас никто не услышит. Моя мама сегодня в Министерстве, так что кроме меня и домовиков тут никого нет. Если хотите, я принесу клятву, что никому не расскажу то, о чём вы хотите мне сейчас рассказать.

Тройка гостей быстро переглянулась. Ответил за всех Невилл:

— Нет, нам достаточно твоего слова, Маркус.

— Вот как. Интересно. Ну что же, садитесь. Тонки!

— Вызывали, молодой Господин? — тут же материализовалась эльфийка.

— Вызывал, Тонки. Будь добра, сделай нам, пожалуйста, два кофе РОКЕТС и принеси чай Пуэр.

— Господин желает сам заварить чай или Тонки самой это сделать?

— Нет. Не в обиду будет сказано, но чай я сам завариваю и не доверю эту процедуру никому, — улыбнулся юный Лорд.

Естественно, что эльфийка не обиделась. Во-первых — у каждого человека свои причуды, а во-вторых — она прекрасно знала, что её молодой Господин обожает заниматься заваркой чая сам. В такие моменты с него спадают все щиты, какими он окружает себя, становясь обычным мальчиком, увлечённым любимым делом. Так что спустя несколько секунд слизеринец хлопотал на кухне. Изначально он выбрал посуду, точнее глиняную, для чего ему пришлось выбирать новую. И дело не в том, что пришли гости, нужно подавать самое новое. Просто глиняная посуда сильно вбирает в себя запахи, и в ней нужно заваривать только один вид чая. После этого Маркус отрезал от плиточки чая небольшой кусочек, размером три сантиметра, и положил его в гайвани (дословно, чаша с крышкой — Китай.) Уже через минуту перед девочками на столе стояли две глиняные чашки с напитком восхитительно красного цвета.

— Прошу. Китайский чай Пуэр очень полезен и хорошо бодрит, а также улучшает самочувствие. Вам, мисс Снейп, гораздо больше нужен этот чай.

Вот так два мальчика и две девочки, сидя дома у слизеринца (который должен быть врагом для гриффиндорцев), спокойно пили напитки — мальчики кофе, девочки чай. Рэйвенкловка медленно приходила в себя, отмечая, что у чая очень интересный и неповторимый вкус.

— Ладно, раз вы, как вижу, пришли в себя, то давайте вернёмся к тому, с чем вы пришли. Что случилось, что вам пришлось обращаться ко мне?

Невилл отставил чашку в сторону и собирался с мыслями, желая обратить в словесную форму свою просьбу (точнее общую просьбу всего Золотого Трио):

— Маркус, я знаю, что Большая Охота происходит лишь раз в году, но мы хотели попросить тебя и остальных охотников помочь нам в одном деле. Очень важном.

— Насчёт остальных я не могу сказать. Я говорил тебе, что Кусланды являются неофициальными вожаками, но это не означает, что я позволю себе заставлять других охотников делать то, что они не захотят. Один министр уже пытался это сделать, и не получилось у него. Но я могу помочь, если это в моих силах.

— Один? Ну.…Не обижайся, но вряд ли это может сделать один маг. Даже охотник.

— Так, ты меня заинтриговал. Рассказывай, что случилось?

— Если коротко, то вчера Наследник Слизерина пытался совершить ещё один удар, и у него чуть не получилось. Он чуть не напал на Мари, и только чудом она не пострадала.

— Вот оно что. Теперь понятно, почему вы в таком состоянии, мисс Снейп. Так понимаю, вы уже знаете, как Наследник совершал свои нападения?

— Да, знаем, — тут же выпалила мисс Грейнджер. — Мы провели огромное исследование, и уже были догадки, но только вчера мы убедились окончательно. Правда, до сих пор не известно — при чём тут те вампиры и оборотень.

≪Зато я примерно догадываюсь. У них была лишь одна причина, и это не просто нападение на учеников, они не сдержались от лёгкой мишени.≫

— И как же он это делает?

— При помощи Василиска, — сказал Невилл и, подняв взгляд от чашки на Маркуса, произнёс твёрдым голосом (в котором чувствовалась мольба). — И я хочу попросить тебя, как охотника, — помоги нам уничтожить его.

Разноцветные глаза Маркуса Кусланда загорелись жаждой крови, а по телу пронёсся огненный шторм, взывая к охоте. Василиск. Король Змей. Желанная добыча. Кажется скоро в Хогвартсе будет революция — Король будет убит, да здравствует новый Король!