Подменыш (джен)

На следующее утро Джинни чувствует себя так, будто в шаге от смерти — такова расплата за временное облегчение, которое дали зелья Смиты. Хотя ей и хочется принять еще, она понимает, что сначала нужно поесть. Поесть — и снова завалиться в кровать. Лучше бы на неделю.

После завтрака она сидит в общей гостиной с Тобиасом и Смитой. Голова раскалывается, домашние задания накопились до ужасающих размеров, а последней каплей становится Крэбб, который, усевшись в углу, швыряет бумажными шариками в Миллисенту. Боль в плече, та песня, запоздалый бладжер, выражение лица Миллисент, которая делает вид, что ей все равно… Черт возьми, с неё хватит.

Невольно в памяти всплывает тихий голос Невилла.

«Тебе же ещё с ними жить, Джинни, так уж тут всё заведено».

«Нет, — думает Джинни. — Невилл всё неправильно понял».

Им ещё с ней жить.

— О чём ты думаешь, когда так смотришь? — настороженно спрашивает Смита.

Джинни прищуривается. Отшвырнув учебники в сторону, она встает и решительно шагает через гостиную. Проходит мимо Крэбба, не задерживаясь, улавливая обрывки его бормотания — что-то невнятное и мерзкое про Миллисенту, что он даже не пытается шептать.

— Антония, — говорит Джинни, останавливаясь у кресла шестикурсницы. — Я хотела спросить, не могла бы ты мне кое с чем помочь?

Антония бросает взгляд на её лицо, и ленивая улыбка медленно расползается на губах, как у кошки, который только что подали миску сливок.

— Я думала, ты уже никогда не спросишь.

* * *

На всякий случай Джинни решает прислушаться к запоздалому совету мадам Помфри и носить перевязь ещё две недели. Она вообще не пользуется рукой, теперь, когда матч позади, ее всерьез беспокоят слова Помфри о возможных необратимых повреждениях. Не то чтобы она жалела о своем выборе. Квиддич — дело серьезное. Именно поэтому сейчас, когда есть время, она собирается как следует заняться своим восстановлением.

Отсутствие тренировок по квиддичу даже позволяет ей наконец-то наверстать всё по учёбе.

На занятиях ОД они наконец начинают осваивать призыв Патронуса. Успехи пока скромные: вместо полноценных животных большинство из них создают лишь короткие вспышки серебристого тумана. Но даже этот прогресс вызывает бесконечные улыбки и смех. Даже сидя в стороне, Джинни чувствует, что рука болит уже куда меньше.

Все в приподнятом настроении — сыплются шутки и байки. Фред рассказывает про их последнюю проделку над Филчем, а Ли Джордан мастерски изображает смотрителя, который открывает рот и хватается за язык, выкрашенный в ярко-синий цвет.

— Слышал, Крэбб попал в больничное крыло, — хихикает Джордж, даже не пытаясь скрыть злорадство.

— Тупица свалился с лестницы, — добавляет Тобиас, который всегда готов подхватить своевременную сплетню. — Даже за столько лет не смог запомнить исчезающую ступеньку. Ну и дебил.

Все смеются.

Джинни поднимает глаза и видит, что Гарри наблюдает за ней с другого конца комнаты.

Она немигающе смотрит на него.

Гарри объявляет конец собрания, и остатки серебристого света патронусов рассыпаются в воздухе.

Комната словно становится чуть темнее, чем была вначале.

* * *

В феврале только что собранная команда Гриффиндора по квиддичу терпит сокрушительное поражение от Хаффлпаффа.

Джинни морщится на трибунах, напоминая себе, что этот проигрыш идёт на пользу шансам Слизерина, но смотреть на это всё равно больно.

Единственное утешение — теперь никто не осмеливается петь ту дурацкую песню Малфоя рядом с ней. Она сомневается, что кто-нибудь вообще еще когда-нибудь рискнёт это сделать. Её взгляд невольно скользит в сторону Малфоя и Гойла, те выглядят немного одиноко в своём дуэте.

Прикусив губу, Джинни отворачивается и возвращается к наблюдению за игрой.

За пределами поля события начинают разворачиваться всё стремительнее. Интервью Гарри для «Придиры», всё более абсурдные попытки Амбридж усилить контроль над школой, увольняя учителей, унижая их и пытаясь создать впечатление, что школой управляет именно она, а не Дамблдор. Это было бы почти впечатляюще, если бы не было так чертовски раздражающе.

Однажды вечером сразу после ужина с бледным лицом к Джинни подбегает Смита.

— Смита? — спрашивает Джинни, бросая короткий взгляд через гостиную на Тобиаса. — Что случилось?

— Амбридж проводит чистку библиотеки от всех немагических материалов.

Это, пожалуй, последнее, чего Джинни ожидала от Смиты услышать.

— Что?

Та кивает, когда к ним присоединяется Тобиас.

— Всё, написанное магглами, гоблинами или кентаврами. Она заставила Пинс упаковывать книги в ящики.

Джинни отчаянно хочет сказать, что «она не может так поступить!», но отлично понимает, что может. Это наверняка связано с увольнением Трелони и появлением Флоренца. Амбридж чувствует потребность вновь утвердить свою власть после интервью Гарри и других событий, которые она не в состоянии контролировать.

— Мадам Пинс... она… плакала, — тихо говорит Смита с выражением глубокой тревоги. Она поднимает глаза на Джинни. — Мы ведь что-то предпримем, да?

— Конечно, — сквозь зубы цедит Тобиас, и в его голосе явно слышно отвращение. Если есть что-то, чего он не потерпит, так это попыток отобрать у него книги. — Выкрасть книги будет несложно. Пинс наверняка даже поможет. Нам только нужно надёжное место для хранения.

— Выручай-Комната? — предлагает Смита.

— Нет, — говорит Джинни, бросая взгляд на неприметную дверь, которая не ведёт в чулан для мётел. — Думаю, я знаю место получше.

Она подходит к двери, а Смита и Тобиас следуют за ней. Джинни не уверена, стоит ли попробовать открыть её, постучать или придумать что-то ещё.

Должно бы удивлять, как Антония материализуется из ниоткуда, лениво обходя угол, но Джинни уже давно перестала задаваться вопросами о пределах её возможностей.

— Да? — говорит Антония, вставая перед дверью, словно защищая её или преграждая путь.

Джинни пытается улыбнуться.

— Если бы мы... отвоевали несколько книг, ты могла бы помочь нам найти место для их хранения?

— Могла бы, — кивает она, осматривая свои идеально ухоженные ногти и даже не глядя на Джинни. — Но зачем мне это?

Джинни слегка опешила. Она не ожидала шантажа от Антонии и задается вопросом, не слишком ли она заблуждалась, думая, что действительно понимает Антонию?

— Потому что Амбридж уничтожит их! — неожиданно выпаливает Смита у неё за спиной.

Джинни резко оборачивается. Смита выглядит так, будто сама поражена собственной смелостью. Рядом кивает Тобиас и делает отважный шаг вперёд:

— Плюс, теперь они запрещены. Декрет об образовании номер... триллион должен сообщить нам об этом с минуты на минуту. Не знаю, как вам, но мне теперь хочется их прочитать ещё сильнее.

Он подмигивает Антонии, но её каменное лицо остаётся невозмутимым. Проходит несколько долгих секунд, и, возможно, Джинни впервые за всё это время замечает, что Тобиас чувствует себя неловко, теряя такую привычную уверенность, потому что он опускает глаза в пол и слегка переминается с ноги на ногу.

— Потому что никто не вправе решать, что нам можно читать, а что — нет, — говорит Джинни, наконец, понимая, что это и есть испытание.

Антония молчит ещё мгновение, затем переводит взгляд на Джинни.

— Верно, — соглашается она. — Ни у кого нет такого права.

Джинни выдерживает ее взгляд, и Антония кивает.

— Приносите их мне, об остальном я позабочусь, — говорит она и исчезает в глубине «Салона».

— Мерлин, — выдыхает Тобиас, едва Антония скрывается из виду. — Кажется, даже василиску было бы у неё чему поучиться.

Возможно. Но это уже заботы на другой день.

— Пойдём, — говорит Джинни. — Нам нужно разработать план.

* * *

Исчезновение из библиотеки десятков запрещённых книг остаётся тайной, известной лишь Амбридж, мадам Пинс и самим виновникам. Но, несмотря на это, чем больше вещей ускользает из её цепких рук, тем яростнее Амбридж пытается установить контроль над каждым уголком замка. Она создает Инспекционную дружину — группу студентов, наделённых правом патрулировать школу и, по сути, стучать на своих же товарищей. Неудивительно, что большинство членов дружины — слизеринские мальчишки с редкими вкраплениями рейвенкловцев.

Будь Перси всё ещё здесь, Джинни не сомневается, что он бы первым записался в их ряды, хоть и гриффиндорец.

Но у них всё ещё есть ОД — очередное тайное напоминание о том, что Амбридж контролирует далеко не так много, как ей кажется. Для многих это знание — словно тёплый маленький патронус, согревающий душу.

Выручай-комната в эти дни полна ими — яркими искрящимися созданиями всевозможных форм и размеров.

Тогда Джинни не до конца понимала, к чему вела разговор Смита, расспрашивая, от чего зависит форма Патронуса. Теперь же, наблюдая за тем, как другие студенты смеются и с восхищением разглядывают своих Патронусов, она удивляется, как они не видят, насколько много раскрывают о себе?

Смита, Тобиас и Джинни переглядываются, их Патронусы остаются лишь клубящимися струйками тумана. Лучше выглядеть неумехами, чем просто так разбрасываться такими сведениями.

Гарри пробирается к Джинни и, понизив голос, чтобы не слышали другие, спрашивает:

— В чём дело?

Она поднимает на него глаза:

— О чём ты?

Он бросает на неё выразительный взгляд, как бы напоминая, что он не идиот.

— Я видел твое взрывное проклятие, — напоминает он.

Уголки её губ дрогнули в ухмылке при воспоминании о той чистой разрушительной силе.

— Ты даже не стараешься, — напрямую обвиняет он, слегка приподнимая её руку с палочкой, будто поправляя технику.

Джинни не знает, как поступить: изобразить фальшивое возмущение или сделать вид, что не понимает. Может, ещё можно сослаться на травму плеча?

— Правду, — настойчиво произносит Гарри, словно читает её мысли о лжи.

— Ладно, — сдаётся она. — Я и правда не стараюсь. — Её взгляд скользит по терьеру Рона, рыскающему мимо. — Ты в самом деле удивлён?

Гарри хмурится, но не успевает что-нибудь сообразить в ответ, как его отвлекает оглушительный хлопок неподалёку. Джинни ожидает увидеть опять что-то взорвавшего Симуса, но вместо этого рядом с Гарри возникает маленький домовой эльф, тревожно сжимающий руки перед собой.

— Добби?

Проходит несколько драгоценных мгновений, пока эльфу удаётся выговорить новость, ведь он одновременно пытается и наказать себя, и говорить, но слова наконец вырываются наружу:

— Амбридж идёт!

В комнате повисает ужасная тишина, Патронусы один за другим гаснут, и только когда Гарри рявкает, чтобы все разбегались, до них наконец доходит серьёзность положения. Тобиас хватает Джинни за руку и уже тянет к выходу, когда Смита внезапно отрывается от них и несётся вглубь помещения.

— Смита! — резко окликает её Джинни. — Нам надо уходить!

Смита бежит к доске объявлений у стены, палочка резким движением указывает на пергамент, висящий среди вырезок и фотографий. Джинни успевает лишь мельком увидеть, как имена на списке расплываются и непонятным образом меняются под кричащей надписью «Отряд Дамблдора».

— Уходим! — кричит она, вытаскивая Смиту в коридор.

Они оказываются последними, кто выбегает в коридор, и становятся идеальной мишенью для Амбридж и её прихвостней. Тобиас жестом показывает на первую попавшуюся лестницу.

— Совятня, — шепчет он.

Они успевают преодолеть лишь половину пути, когда за спиной раздаётся топот ног. Тобиас резко дёргает Джинни за локоть, заставляя остановиться.

— Не успеем, — шипит он, прижимая обоих к стене как раз в тот момент, когда двое головорезов из дружины появляются за поворотом. Слизеринцы, на год младше их.

— Эй, — говорит тот, что повыше. — Не видели тут кого-нибудь, кто смылся?

Тобиас лениво поднимает глаза, будто ему смертельно скучно.

— Нет, — его пальцы слегка сжимают талию Джинни. — Но я, вроде как, не особо и смотрел по сторонам, ясно?

Парни скользят взглядом по Смите и Джинни, чьи волосы всё ещё растрёпаны после бега, и громко хохочут.

Тобиас расплывается в медленной, похабной ухмылке. Головорезы, всё ещё хихикая, разворачиваются обратно.

Едва те скрываются из виду, Джинни бьёт Тобиаса по руке.

— Ай! — вскрикивает он, потирая больное место. — Это ещё за что?

— Гениально, — качает головой Джинни, — но отвратительно.

Тобиас самодовольно ухмыляется. В этот момент по коридору разносится торжествующий рёв:

— Я поймал его, профессор! Я поймал Поттера!

Голос Драко узнаётся мгновенно. Джинни порывисто делает шаг вперёд, но Смита хватает её за руку.

— Мы ничего не сможем сделать.

Джинни замирает, понимая, что Гарри и сам не хотел бы, чтобы они вмешивались, даже будь у них шанс.

Обратно в гостиную они идут в гнетущем молчании. Завтра всё изменится.

* * *

На следующее утро Большой зал гудит от новостей о внезапном исчезновении Дамблдора и назначении Амбридж на пост директора. Ситуация явно перешла от плохого к худшему. И всё из-за их маленького бунта.

Члены ОД украдкой поглядывают друг на друга, а подозрительные взгляды особенно долго задерживаются на Тобиасе и Смите. Каждый думает лишь о том, что кто-то же их предал.

Джинни ждёт, когда эти тупые болваны наконец сообразят, что в зале отсутствует лишь один член ОД, и это уж точно не слизеринец. Чжоу выглядит слегка смущённой из-за явно пустующего места рядом, там обычно сидела её подруга Мариэтта, неохотно присоединившаяся к ОД.

Та появляется лишь на следующий день — с яркими красными прыщами, складывающимися в слово «ЯБЕДА». Это ужасно и в то же время прекрасно, и Джинни не может до конца определиться со своими чувствами, но в одном она уверена — в праведном удовлетворении от того, что все предвзятые подозрения насчёт слизеринцев наконец развеяны.

Смита провожает Мариэтту задумчивым взглядом, и, кажется, что последний кусочек головоломки наконец встает на место.

— Так вот какое проклятие наложила Гермиона. Впечатляет.

Тобиас фыркает, скорее злясь из-за того, что их чуть не поймали, чем из-за самого факта предательства:

— Получила по заслугам, как по мне.

Джинни рассеянно кивает, её взгляд скользит вниз по столу, где Миллисента сидит в одиночестве.

— Да, — соглашается она.

Она ловит мрачный взгляд Гарри на другом конце зала. Он смотрит на Смиту и Тобиаса, сидящих рядом с ней, и кивает. Джинни понимает, что большего признания она, вероятно, не получит.

Но этого достаточно.

* * *

Если Амбридж надеялась, что разгром ОД и изгнание Дамблдора решат все проблемы, она явно не учла двух важных факторов: Фреда и Джорджа Уизли. Вскоре не остаётся ни единого уголка замка, в котором бы не царствовал их террор. Это вызывающе, гротескно и до идиотизма смело, и Джинни точно знает, что братья наслаждаются каждым моментом.

Не проходит и недели, как галлеон в её кармане вновь нагревается, но на этот раз не для собрания ОД, а для согласованной диверсии.

Фред, Джордж, Рон, Гарри, Невилл, Луна и заметно недовольная Гермиона уже ждут в пустом кабинете чар, когда там появляется Джинни с Тобиасом и Смитой.

— Что происходит?

Фред коротко кивает ей в знак приветствия, его лицо необычайно серьёзно, каким бывает только перед особенно дерзкой выходкой.

— Нам нужно отвлечь Амбридж, чтобы Гарри мог попасть в её кабинет.

Все смотрят на Гарри, и Джинни впервые замечает, что он выглядит мрачновато. Это не просто очередная шалость, не может не думать она.

Тобиас выглядит удивленным.

— Весьма нагло, — замечает он. — Звучит заманчиво.

Джинни ухмыляется, встречается взглядом со Смитой и получает в ответ лёгкий кивок.

— Похоже, мы в деле.

Фред и Джордж излагают свой план по превращению одного из верхних этажей замка в болото. К концу объяснения энтузиазм и восторг Тобиаса заметно угасает.

— Что? — враждебно спрашивает Рон.

Тобиас не обращает на него внимания.

— Это… довольно сомнительный план.

Гермиона оживляется и одобрительно кивает, словно рада наконец найти союзника.

— Лучше вообще отказаться от этой затеи.

Рон сверлит её возмущённым взглядом, а затем снова с раздражением смотрит на Тобиаса.

— Что, струсил, что тебя поймают?

Если он рассчитывал, что Тобиас воспримет это как оскорбление, то явно не представляет, с кем имеет дело. Осторожность не равно трусости. Глупо подставляться под наказание без веской причины.

— Рон, не будь придурком, — бросает Джинни. — Он всего лишь имеет в виду, что если уж браться за дело, то делать всё нужно правильно.

Смита кивает.

— Не нужно лезть на рожон и попадаться.

Фред и Джордж смотрят на неё, будто она говорит на другом языке.

— Болото — хорошее начало, — говорит Джинни, обходя стол. — Нам просто нужно добавить ещё пару препятствий, чтобы никто не помешал Гарри в кабинете Амбридж или вам, пока вы расставляете ловушку. — Она постукивает пальцем по карте в нескольких ключевых местах. — Займите чем-нибудь Пивза, отвлеките преподавателей в коридорах, в общем что-то в этом роде.

Гриффиндорцы молчат, и единственным звуком в кабинете становится тихое мурлыканье Луны.

— Что вам на самом деле нужно, так это кто-то с изрядной долей хитроумия, — замечает Тобиас.

— И тонкости, — добавляет Смита, многозначительно глядя на яркие джемперы Уизли.

Джинни старается сдержать улыбку. Рон всё ещё таращится на них с открытым ртом, а Фред щурится, разглядывая оценивающим взглядом.

— Предлагаете свои услуги?

Тобиас отвешивает театральный поклон.

— Почему бы вам просто не позволить нам делать то, что у нас получается лучше всего?

Джордж смотрит на него.

— Быть хитрыми гадами?

Джинни скрещивает руки на груди.

— Именно.

Все прекрасно понимают, что единственная причина, по которой они не угодили на отработки после разгрома ОД, — это хладнокровие Смиты.

План складывается достаточно быстро, хотя Джинни видит, что гриффиндорцам явно не хватает привычной импровизации. Но зачем рисковать и нарываться на наказание, если можно этого избежать?

Когда все уже договариваются о времени и расходятся, Фред вдруг обнимает Джинни за плечи и притягивает к себе.

— Ты всегда была самой коварной из нас, правда? — шепчет он ей на ухо.

— Что, только сейчас дошло? — бросает она, делая вид, будто её сердце не колотится как бешеное. Она обнимает брата за талию и крепко сжимает его изо всех сил.

Фред смеётся, опуская подбородок на её макушку.

— Моя героиня, — говорит он.

Джинни не знает, смеяться ей или плакать.

Конечно, всё идёт не совсем по плану (с гриффиндорцами иначе и не бывает). Гарри удаётся проникнуть в кабинет Амбридж и выбраться оттуда незамеченным, но Фреда и Джорджа ловят. Джинни не уверена, что они не планировали это с самого начала. Чертовски храбрые идиоты.

Как бы там ни было, она никогда ещё не гордилась так своей принадлежностью к семье Уизли, как в тот день, когда наблюдала, как её братья проносятся мимо на мётлах, вылетая прочь из Хогвартса, а за ними в небе расцветают ослепительные вспышки фейерверков.

Тобиас толкает её в плечо, на лице — немое восхищение.

— Вот это уход.

Джинни улыбается.

* * *

Можно было бы подумать, что что после ухода Фреда и Джорджа, непревзойдённых нарушителей спокойствия, в замке воцарится тишина. Однако Пивз и оставшиеся члены ОД, похоже, изо всех сил стараются заполнить образовавшуюся пустоту. Особенно им помогает то, что профессора делают вид, будто ничего не замечают. Похоже, они тоже сыты по горло правлением Амбридж.

Тем не менее, постоянный грохот взрывов, вонь от испорченных зелий и бесконечные розыгрыши способны утомить кого угодно. Поэтому Джинни начинает проводить каждую субботу в благословенной тишине своей укромной обители. Однако сегодня утром там оказывается не так безлюдно, как обычно. Гарри сидит на её любимом месте, уставившись в пергамент у себя на коленях.

Он поднимает голову.

— О, — говорит Джинни, понимая, что Гарри, наверное, тоже искал уединения. — Извини.

Она делает шаг назад, но он останавливает её:

— Нет, всё в порядке, — показывает на пергамент, — я видел, что ты идёшь.

— Видел? — хмурится Джинни.

Он манит её ближе, протягивая пергамент. Ей требуется лишь мгновение, чтобы понять смысл замысловатых линий и крошечных движущихся точек.

— Это Хогвартс.

— Ага.

Джинни находит на карте галерею и видит две крохотные точки с подписями «Джинни Уизли» и «Гарри Поттер». Теперь хотя бы понятно, как он вообще нашёл это место.

— Неудивительно, что тебе многое сходит с рук, — замечает она.

Гарри хмыкает, но в глазах нет радости. Джинни искоса смотрит на него. Не хочется давить, но в его поведении сквозит какое-то... ожидание.

— Гарри?

Он переводит взгляд на секцию библиотеки, какое-то время наблюдает за точками студентов, корпящих над книгами.

— Я видел кое-что, чего не должен был видеть, — наконец признаётся он.

— Правда? — Джинни отрывает взгляд от точек сестёр Патил, застывших в странном месте среди библиотечных стеллажей.

Гарри кивает.

— Поэтому мне и нужно было пробраться в кабинет Амбридж. Чтобы поговорить с Сириусом.

Судя по тому, каким несчастным он выглядит, разговор с Сириусом ничего не исправил. Это немного напоминает Джинни о том, как они в последний раз разговаривали наедине тем мрачным утром на площади Гриммо.

Гарри потирает затылок:

— Я увидел одно из школьных воспоминаний Снейпа. Ещё со времён, когда Сириус и мои родители учились здесь.

Джинни не спрашивает, как он умудрился «случайно» увидеть что-то подобное. Гарри выглядит достаточно смущённым, чтобы она заподозрила, что любопытство сыграло в этом не последнюю роль.

— Мой папа издевался над ним, — выдыхает он торопливо, словно слова обжигают ему губы. — Они все так делали. Просто ради забавы.

— Над Снейпом? — Джинни чувствует, как у неё в животе сжимается холодный комок.

Гарри кивает.

Джинни вспоминает, как Снейп и Сириус огрызались друг на друга в коридоре дома на площади Гриммо, а голос Антонии звучит в голове, словно шёпот над ухом:

«Вещи не всегда такие, какими кажутся».

— Я знаю, что ты сейчас скажешь, — с горечью в голосе произносит Гарри. — Что они были просто детьми.

Джинни хмурится:

— Как и мы.

Он явно не ожидает такого ответа — разворачивается к ней, поднимая брови.

— Вот именно. Если бы он знал, каково это...

— А знал ли? — Она слышала, что о Джеймсе Поттере в основном говорили как о золотом мальчике, но Джинни не уверена, в чем именно дело — в уважении к мёртвым или в том, каким он действительно был.

Гарри задумывается, прикусывая нижнюю губу.

— Нет, не думаю, что он знал.

Гарри почти не рассказывал о том, как он рос, и уж точно не ей. Она знает лишь обрывки от Рона и Гермионы, и то, что вскользь упоминали её родители о Дурслях. Джеймс Поттер никогда бы не понял этого. Впрочем, когда-то и Джинни не смогла бы.

И, может быть, именно это имела в виду Антония.

— Просто… никогда не думал, что буду жалеть Снейпа, — признаётся Гарри, бросая на неё быстрый взгляд, будто только сейчас осознал, что она может встать на защиту своего декана.

— Да, — отзывается Джинни. — Я тоже.

Она вспоминает Снейпа — такого холодного и острого на язык, с глазами полными ненависти, когда он выискивает повод унизить гриффиндорцев. Этого оказывается достаточно, чтобы задаться вопросом, откуда на самом деле берётся эта злоба. Хотя кажется, она уже знает.

— С другой стороны всё всегда выглядит иначе.

— Да, — соглашается Гарри. — Наверное, так и есть.

Он всё ещё смотрит на неё с чем-то вроде неохотного признания, и это не смущает Джинни, скорее оставляет странное чувство, будто она не заслужила этого взгляда.

Воздаяние.

Джинни отводит взгляд, её внимание привлекает пергамент, всё ещё раскрытый у Гарри на коленях.

— Значит, эта карта... — говорит она, быстро соображая.

— Да?

— Возможно, она подтвердит мне кое-что, о чём я уже давно думаю.

Гарри хмурится, слегка удивляясь резкой смене темы.

— Возможно.

Джинни разворачивает карту, пока не находит территорию школы, и указывает пальцем на ряд теплиц.

— Говорят, Флитвик проводит там куда больше времени, чем следует, — говорит она, приподнимая брови в подражание Тобиасу в его самом многозначительном виде.

Гарри фыркает от неожиданности и смеётся:

— Никогда не замечал, — говорит он. Наклоняется ближе, будто собирается сообщить страшную тайну, и его плечо задевает её. — Но могу сказать, что мадам Пинс иногда действительно спит в библиотеке.

— Я так и знала! — восклицает Джинни.

Они смеются, ещё немного болтают о разных людях на карте, но в конце концов замолкают и проводят остаток утра, доделывая домашние задания.

Только потом, много позже, ей приходит в голову, что с этой картой Гарри вполне мог знать её расписание по субботам. Он мог её ждать.

Ещё одна загадка Гарри Поттера, решает она.

* * *

Тающий снег и проясняющееся небо постепенно открывают взору территории Хогвартса. Рука Джинни наконец полностью зажила, вновь обретя прежнюю силу, и она с головой погружается в тренировки. В этом году у них остался всего один матч — против Хаффлпаффа, но победа с достаточно крупным отрывом практически гарантирует Слизерину Кубок школы по квиддичу. Даже Снейп, кажется, взволнован этой возможностью (насколько он вообще может быть чем-то взволнован). На неделе перед матчем он официально освобождает всю команду от домашних заданий.

Джинни украдкой наблюдает за ним, пока студенты варят очередное зелье. Несмотря на откровения, которые она услышала от Гарри, её странно успокаивает, что Снейп остаётся предсказуемым. И всё же, когда однажды их взгляды встречается над котлом, Джинни ловит себя на том, что рассматривает его чуть пристальнее. К её удивлению, привычная неприязнь к нему слегка ослабевает.

— Проблемы, мисс Уизли? — спрашивает Снейп голосом столь же жёстким, как и его взгляд.

— Нет, сэр, — отвечает она, возвращаясь к своему котлу.

Снейп удаляется прочь, язвительно критикуя Колина за отвратительный цвет его зелья.

— Совершенно безнадёжно, — заявляет он, взмахом палочки уничтожая содержимое его котла. — Начинайте заново. И постарайтесь не взорвать нас всех своей некомпетентностью.

Совсем скоро наступает суббота, и квиддичное поле сияет в лучах тёплого весеннего солнца.

Ожидая, когда выпустят мячи, Джинни окидывает взглядом свою команду, проверяя позиции. Её внимание привлекает Крэбба, который наблюдает за ней с нечитаемым выражением лица. Он первым отводит глаза. Джинни не чувствует от этого такого удовлетворения, какое, как ей кажется, должна бы. Но хотя бы сегодня она знает, что не будет запоздавших или шальных бладжеров.

Это ведь должно что-то значить. Правда?

Её пугает, что, возможно, нет.

Раздается свисток, и игра начинается.

После напряжённого матча против Гриффиндора и мучительного с Рейвенкло Джинни почти кажется, что сейчас с Хаффлпаффом у неё слишком много времени на ненужные размышления. Игра у неё сегодня совсем не идёт — но они всё равно побеждают без особого труда. Новый хаффлпаффский ловец явно пока не дотягивает, а вот Драко делает, казалось, невозможное и все-таки ловит снитч.

Так они и победили. Гриффиндору теперь придется выиграть у Рейвенкло с разницей почти в восемьсот очков. Учитывая, как тяжело с ними пришлось слизеринской команде, у обескровленных гриффиндорцев нет ни единого шанса.

Подняв глаза на преподавательскую ложу, Джинни замечает, как Снейп о чём-то разговаривает с МакГонагалл, и кажется даже чуть самодовольно улыбается, будто только что попросил её подготовиться к передаче Кубка. Сама Макгонагалл выглядит так, словно съела лимон.

В этот момент Томпсон внезапно налетает на Джинни, крепко обнимая её, и она пытается забыть обо всём, кроме победы.

* * *

Джинни хандрит.

Как бы она ни пыталась подобрать другое слово, лучше этого не найти. Она сидит в гостиной, слушая шум воды над головой. Иногда сквозь стены доносится далёкое заунывное пение водяного народа. Она не думает о том, насколько все это стало привычным и уютным, а пытается сосредоточиться на тяжести в желудке, от которой никак не может избавиться.

Джинни пытается убедить себя, что дело в конце квиддичного сезона, в роспуске ОД, в уходе Фреда и Джорджа, но в глубине души знает, что причина совсем в другом.

Накануне, возвращаясь в гостиную, она столкнулась с первокурсником. Мальчик поспешно посторонился, но Джинни всё равно успела увидеть на его лице страх.

Этот взгляд засел где-то глубоко внутри и не желает исчезать.

Мысли постоянно возвращаются к Снейпу — к странной жалости к нему и к ненависти к самой себе за эту жалость.

Антония пыталась предупредить её, когда Джинни пришла к ней за помощью с Крэббом. Говорила о воздаянии. О том, что ничего не бывает просто так.

Цена есть всегда.

Главное — быть готовой её заплатить.

Джинни тогда была слишком зла, чтобы слушать. Слишком ослеплена собственной правотой. Но теперь она сидит здесь, расплачиваясь по счетам.

— Я собираюсь почитать, — говорит Антония, почти мягко говорит Антония, появляясь у неё за спиной. — Хочешь присоединиться?

Джинни поднимает на неё взгляд и вспоминает, как полностью провалила свой первый шанс в «Салоне», и вынуждена признать, насколько сильно её это задело. Там, в той таинственной комнате, собрались девушки, которые не позволят указывать себе, что они могут, а что нет. И Джинни понимает, что ей есть чему у них поучиться.

А теперь Антония даёт ей ещё один шанс.

Джинни вдруг осознаёт, что Антония — одна из немногих в её жизни, кто позволяет ей совершать собственные ошибки. Кто даёт возможность самой их исправить и не ставит их ей в вину.

— Да, — говорит Джинни, всё ещё ощущая тяжесть внутри, но отказываясь позволить ей сломить себя. — Мне бы этого очень хотелось.

* * *

Остаток года пролетает как в тумане. Седьмые и пятые курсы исчезают под горами домашних заданий и конспектов для СОВ и ЖАБА. Джинни подозревает, что Фред c Джорджем на самом деле специально позволили себя поймать, лишь бы не утруждаться сдачей экзаменов.

Она скучает по ОД, но продолжает иногда встречаться со Смитой и Тобиасом, делится с ними теми заклинаниями и приёмами, о которых Гарри не успел им рассказать, и почему-то ей кажется, что их бы он не особо одобрил. Передаёт то, чему научилась у Антонии.

А по утрам, уходя на занятия, она как обычно проходит мимо Миллисенты, только теперь останавливается возле нее.

— Привет, Миллисента, — говорит Джинни.

Та поднимает взгляд, нахмурив брови и глядя с подозрением:

— Чего тебе? — практически рявкает она.

Джинни улыбается и идёт дальше.

Завтра она попробует снова.

* * *

В июне Гриффиндор встречается на поле с Рейвенкло, и, возможно, из-за того, что терять уже нечего, Рон показывает себя не так уж плохо. Джинни подозревает, что ему просто не хватает веры в себя. (И куда более сильной команды. Она не любит критиковать других игроков, но новый ловец и загонщики действительно ужасны. Ещё одна причина благодарить судьбу, что Фред и Джордж уже не здесь.)

Однако даже победы оказывается недостаточно, чтобы вырвать лидерство у Слизерина, и Кубок достается им. Блетчли скачет по гостиной, как сумасшедший, а Джинни смеётся вместе с Томпсоном. Драко предсказуемо важно расхаживает вокруг, словно в одиночку обеспечил победу, но Джинни слишком счастлива, чтобы обращать на это внимание.

Она начинает мечтать о церемонии вручения Кубка, о Большом зале, украшенном в зелёных и серебряных цветах, но всему этому придётся подождать, потому что на горизонте уже маячат её собственные экзамены.

Она только что отправила сову папе, когда Смита вдруг хватает её за руку, привлекая внимание. Из коридора доносятся голоса, похоже, Гермионы и... Амбридж? Они быстро отступают в нишу, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Амбридж держа Гарри и Гермиону на прицеле своей палочки, шагает с ними прочь с территории школы.

— Какого чёрта тут происходит? — тихо шипит Джинни.

Никто из них не настолько глуп, чтобы пытаться вступить в бой с Амбридж, но Джинни уже мысленно просчитывает возможные последствия такого поступка.

— Нужно рассказать кому-нибудь, — замечает Смита. Она читала «Придиру» и понимает, какие вещи обычно происходят вокруг Гарри.

Джинни сразу думает об Ордене и доме на площади Гриммо. Кто знает, может, именно там сейчас и Дамблдор.

— Кабинет Амбридж, — решает она.

Смита смотрит на неё, мгновенно сообразив:

— Ты знаешь, с кем связаться?

— Да. Пойдём.

Они идут по коридору как можно более непринуждённо, надеясь не нарваться на Инспекционную дружину. Как слизеринцы, они обычно пользуются поблажками, но сейчас явно не время испытывать судьбу — вокруг явно что-то затевается.

Джинни просовывает под дверь Удлинители Ушей.

— Судя по звукам, Драко, Крэбб, Гойл, Монтегю и Панси. С Роном, Луной и Невиллом.

— Плохие шансы, — говорит Смита.

Джинни хмурится, перебирая в голове возможные варианты. Она мысленно проигрывает каждый, пытаясь найти наименее рискованный — тот, что с наименьшими шансами быть пойманными. Последнее, чего ей хочется, дать Драко и его прихвостням ещё один повод для открытой вражды.

Почему, кстати, Амбридж не взяла с собой кого-нибудь из дружины?

Джинни выпрямляется.

— У меня есть идея.

Она подносит палочку к лицу Смиты, та смотрит на неё скептически.

— Неужели они и правда настолько тупые?

— Ну, — ухмыляется Джинни, — думаю, вполне. Готова?

Смита кивает, и её лицо с одеждой начинают плыть и расплываться. Джинни напоминает себе попозже поблагодарить Антонию за уроки.

Она с силой стучит кулаком в дверь:

— Мальчики! — окликает она, придавая голосу тошнотворно-приторную властность. — Немедленно выходите!

Дверь едва приоткрывается, когда изнутри доносится сдавленный звук, несколько заклинаний рикошетом отскакивают от стен. Луна вскрикивает.

Смита распахивает дверь и проклятием сбивает Панси с ног, пока та держит руку на дверной ручке. Джинни вглядывается в беспорядок, творящийся в кабинете, но единственное, что остаётся сделать, — это оглушить стонущего и корчащегося на полу Гойла.

Рон, Невилл и Луна тут же вскидывают палочки, наставляя их на Джинни и Смиту.

— Эй, полегче! — Джинни поднимает руки. — Это же мы!

Смита взмахивает палочкой, и чары с их лиц рассеиваются. Невилл облегчённо выдыхает, а Рон всё ещё настороженно озирается.

— Я слышал Амбридж.

Джинни ухмыляется.

— Я наведу порядок! — выкрикивает она, пародируя Амбридж, и, надо сказать, весьма убедительно.

— Мерлин, Джин, — выдыхает Рон, при этом выглядит одновременно испуганным и впечатлённым.

— Может, пойдём за Гарри и Гермионой? — предлагает Луна, перешагивая через распростёртого на полу Драко.

Джинни кивает в сторону камина.

— Может, стоит кому-нибудь рассказать сначала? — спрашивает она, бросая на Рона многозначительный взгляд.

Тот лишь качает головой, собирая разбросанные палочки.

— Гарри уже пытался. Там никого нет.

— Что вообще происходит? — спрашивает Джинни, чувствуя, как голова идёт кругом от всего этого хаоса.

Они выходят в коридор, и Рон притягивает её ближе.

— Гарри думает, что Сириус у них.

Джинни бледнеет, но воздерживается от дальнейших вопросов, пока они бегут по прилегающей к замку территории. Навстречу им из леса выходят Гарри и Гермиона, оба выглядят ужасно, их мантии изорваны и испачканы чем-то, что подозрительно похоже на... кровь.

— Как вы… — начинает спрашивать Гарри, но тут его взгляд падает на Джинни и Смиту.

— Джинни и Смита вытащили нас, — поясняет Невилл.

— Рон почти сам справился, — ухмыляется Джинни, подмигивая брату.

— Ириски «Гиперъязычки», — пожимает плечами тот.

— Никогда не берите конфеты у незнакомцев, — серьёзно кивает Смита.

Рон пугает всех неожиданно громким хохотом, затем смущённо бормочет:

— Простите...

Смита лишь качает головой, подавляя улыбку.

— Ну и куда теперь?

Гарри поджимает губы и едва не оскорбляет их всех, но в конце концов вынужден капитулировать.

Они идут в Отдел тайн. Вместе.

* * *

Оглядываясь назад на события в Отделе Тайн, Джинни вспоминает лишь жуткий туман ужаса. Она помнит жуткое чувство полета, когда приходилось верить в невидимое существо под тобой. Помнит холодные маски Пожирателей смерти, звон разбивающегося стекла от её взрывного проклятия. Помнит Рона, на которого напали мозги (неужели это воспоминание может быть правдой?). Но ярче всего она помнит падение Смиты. Бесконечное падение, снова и снова.

И то, как Смита так и не поднялась.

Пожиратели смерти и палочка одного из них у горла Джинни, а затем размытые силуэты членов Ордена, врывающихся на помощь. Её собственное тело, отброшенное проклятием на каменные скамьи.

Сириус, падающий так тихо... Едва слышный шёпот — и нет его.

Гарри, кричащий в отчаянии и куда-то бегущий... А потом — всё поглощает тьма.

Очнулась она уже в больничном крыле, целая и невредимая, снова в Хогвартсе, будто той ночи и не было. Если бы только не жгучая боль в боку и запах зелий, щекочущий ноздри.

Смита.

Джинни резко садится в постели, сердце колотится в груди, она лихорадочно оглядывает палату. Видит копну рыжих волос, которые могут принадлежать только брату, а рядом с ним растрёпанные каштановые кудри Гермионы. В самом дальнем конце она наконец-то замечает Смиту. Её глаза открыты, губы шевелятся, хотя Джинни не слышит ни единого слова. Облегчение накатывает волной, она падает обратно на подушку, когда понимает, что кто-то сидит на стуле рядом с кроватью Смиты.

Тобиас.

Он склонился над ней, пальцы крепко сжимают её руку. Бледный и осунувшийся, словно сам участвовал в битве, хотя Джинни знает, что его там не было. Что он делает?

Ответ приходит, когда он касается губами лба Смиты, а та слабо тянется к нему.

Мадам Помфри резко задергивает занавеску, закрывая их от посторонних глаз.

Джинни едва успевает подумать о чем-то ещё, кроме как «ну вот и всё», как снова проваливается в забытье, и боль отступает.

* * *

Джинни слышит лёгкое движение воздуха, похожее на шелест листвы, и поднимает глаза. Гарри снимает мантию-невидимку, сжимая в пальцах кусок пергамента. Она испытывает облегчение, увидев его целым и невредимым, вопреки всему. Каким-то чудом им всем удалось выбраться.

В груди всё сжимается, когда перед глазами всплывает тёмная арка и пустота за ней.

Почти всем.

— Гарри? — окликает она хриплым голосом. Судя по слабому освещению и тишине в больничном крыле, уже, наверное, наступил день, а может, снова ночь.

Он удивлённо моргает, словно не ожидал, что она не спит, оглядывается через плечо и плотно задергивает занавески за собой.

— Они сказали, что вы все в порядке, но я...

— Хотел лично убедиться? — Джинни пытается приподняться на кровати, но тут же морщится от резкой боли в рёбрах. О, Мерлин. Двигаться — плохая идея.

— Джинни? — Гарри делает шаг вперёд.

— Всё нормально, — выдавливает она, стиснув зубы и заставляя себя не обращать внимания на жгучую боль в боку.

Он берёт кубок с её тумбочки:

— Ты не допила зелье.

— На вкус оно как чьи-то вонючие ноги, — скривившись, бурчит Джинни.

Губы Гарри дёргаются.

— Да, но тебе станет легче. — Он протягивает ей кубок.

Она принимает его, но не пьёт. Кажется, зелье должно быть тёплым, но металл чаши холоден под её пальцами.

— Как остальные? — спрашивает она, чтобы потянуть время.

Гарри смотрит на неё изучающим взглядом.

— Спят.

«Как и тебе следовало бы» — не произносится вслух. Мама бы одобрила.

— Ладно, ладно. Твоя взяла, — сдаётся Джинни, зажимает нос и залпом выпивает остывшее, слизское зелье.

Гарри молча забирает пустой кубок и протягивает стакан воды. Она жадно пьёт, но отвратительное послевкусие во рту никуда не девается. Она содрогается от гадкого вкуса, возвращая стакан Гарри.

Джинни ожидает, что он уйдёт, как только убедится, что она выпила зелье, но Гарри не двигается. В замкнутом пространстве палаты он выглядит странно смущенным и неуверенным. Возможно, всё дело в усталости, которая, наконец, одержала над ним верх. Он смотрит на занавески в тусклом свете, будто в них может быть сокрыт какой-то ответ.

— Гарри? — спрашивает она, чувствуя, как зелье разливается теплом по рёбрам.

Он моргает и переключает на неё внимание.

— Можно спросить... Думаешь... — Он замолкает, словно не решаясь договорить.

— Думаю, что?

На мгновение кажется, он вот-вот отступит, но это же Гарри Поттер — храбрый до безрассудства, даже когда измотан до предела.

— Смогла бы ты убить… если бы пришлось?

Джинни чувствует, как сжимается у нее все внутри, а зелье начинает неприятно бурлить в желудке.

— Что?

Гарри качает головой и делает шаг назад к выходу.

— Забудь об этом, — говорит он.

Она неловко хватает его за рукав, не давая уйти. Всё происходит слишком быстро для её бедного мозга, затуманенного зельями, поэтому она говорит первое, что приходит на ум, — то, что, кажется, знает на уровне инстинктов:

— Ты не убийца, Гарри.

Он закрывает глаза, и Джинни не может понять, хотел он услышать это или что-то другое.

Она вспоминает его ярость, ту, что полыхала в нём сегодня, когда он рвался за Беллатрисой, словно дикий зверь. Он боится того, что мог бы с ней сделать, если бы представилась возможность?

«Смогла бы ты убить?»

Иногда Джинни думает (и тревожится), что, возможно, она смогла бы. И боится, что это говорит о ней. Но Гарри? Нет. В этом она уверена абсолютно.

Она наблюдала за ним весь этот год, узнала его не просто как друга брата. Обращала внимание, чему он решил научить их в ОД, а что умышленно обошёл стороной. И теперь, увидев его в тот момент — в те стремительные, ужасающие секунды, когда нет времени на раздумья и идеалы, — он всё равно остался верен себе.

Нет, он не убийца.

Её пальцы скользят к его запястью, зелье постепенно растекается теплом по телу.

— Мне жаль, — рискует сказать Джинни, её голос звучит замедленно и тускло. — Мне жаль насчёт Сириуса.

Гарри отводит взгляд, сжимает зубы и начинает быстро моргать.

— Да, — выдавливает он хрипло и грубовато.

Веки Джинни тяжелеют, тело становится невесомым, как пух. Она чувствует, как Гарри с почти чрезмерной осторожностью кладёт её руку на край кровати.

— Джинни? — шепчет он.

— М-м?

— Можно я просто... просто посижу здесь немного?

Она кивает, щекой утопая в подушке, и засыпает под храп Рона и ощущение, что Гарри всё ещё рядом.

* * *

На следующий день их всех выписывают из больничного крыла, и замок встречает их шепотом перемен, где всё изменилось и одновременно осталось прежним.

Джинни и Смита сидят рядом на диване в общей гостиной.

— Ну что, — говорит Джинни.

— Ну что, — эхом отзывается Смита, слегка краснея.

Они смотрят на Тобиаса, сидящего в другом конце с другими однокурсниками.

Теперь всё будет по-другому.

* * *

Погрузка в Хогвартс-экспресс превращается в привычный хаос, осложнённый категорическим отказом Тобиаса позволить Смите поднять хоть что-то — особенно её тяжёлый сундук. Все трое отлично владеют заклинанием Локомотор Мортис, но с тех пор, как Смита получила травму, Тобиас пребывает в особенно странном и раздражающем состоянии. Он пытается в одиночку загрузить в вагон и свой, и её сундук.

Джинни уже готова вмешаться, но внезапно появляется Невилл и подхватывает второй конец сундука.

Тобиас мрачно хмурится, но не протестует.

Видимо, в извилистых закоулках сознания Тобиаса укоренилась мысль, что именно ОД виноват в том, что случилось со Смитой — в той опасности, в которую она бездумно бросилась. Джинни гадает, сколько в этом злости на то, что его самого там не было.

Она благодарно улыбается Невиллу, раз уж Тобиас и не думает этого делать. Продвигаясь по вагону, они проходят мимо купе, полного членов ОД.

Невилл приоткрывает дверь и неловко машет им:

— Увидимся, Джинни. Смита. Тобиас.

Тобиас кивает напряжённо, Смита слегка улыбается, и они вдвоем идут дальше по коридору, Смита крепко сжимает руку Тобиаса.

— Хорошего лета, Невилл, — говорит Джинни, в последний раз бросая взгляд на собравшихся в купе членов ОД.

Гарри вдруг поднимает голову, но кажется, будто его глаза смотрят сквозь всё вокруг, словно он отделён невидимой стеной.

«Смогла бы ты убить, если бы пришлось?»

Джинни вздрагивает.

Поворачивает к слизеринским купе и следует за Смитой и Тобиасом. Оставляя позади ОД, Амбридж и Отдел тайн.

Она не оглядывается.