Merry dancers (гет)

Подруги сильно переживали за Джоконду, ведь от неё совсем не было вестей. Они писали ей письма, на которые так и не приходили ответа. Аврора как-то осталась после гербологии, чтобы спросить у профессора Монтгомери, являвшегося деканом Хаффлпаффа, нет ли у него хоть какой-то информации, но он сам не получал ничего, кроме единственного письма перед началом года о том, что мисс Смит не сможет приехать в Хогвартс. Джоконда была не последним человеком в школе, многие искренне сочувствовали ей.

Над замком наконец-то установилась хорошая погода, и Аврора могла каждый день на закате наблюдать то странное явление, ведь из-за туч, что заволакивали в последнее время небо Шотландии, увидеть Северное сияние было невозможно. Дамблдор и Хагрид иногда составляли ей компанию: они все вместе устраивались на едва тронутой осенью траве, болтали о разных вещах и поедали купленный в "Сладком Королевстве" мармелад. Редкие студенты, видевшие эту странную компанию вместе, конечно же, не были в восторге. Всем уже было известно о покровительстве декана Гриффиндора над девочкой-сиротой, однако на уроках трансфигурации Авроре не было никаких поблажек. А вот её общение с Хагридом кто-то даже воспринял в штыки, но она из-за этого не сильно расстроилась. У нее уже были Элоис, Мередит и неожиданная подруга по факультету — Ирма Пинс, поначалу взявшая над ней шефство, а в действительности, оказавшаяся очень хорошей девушкой; правда, заботы старосты не редко позволяли ей проводить время в компании друзей.

* * *

Сложно привыкнуть к новому месту и новой стране, где иные порядки, а люди куда менее приветливы, чем во Франции. Абрахас гостил в Британии в раннем детстве, но одно дело — гостить в поместье дядюшки, а другое — попасть в совершенно новую для тебя школу, находящуюся в дождливой Шотландии, да еще и получить в наследство то самое поместье, на деле оказавшееся дворцом, пропитанным английской культурой. Абрахас поначалу даже возненавидел отца за его решение отослать сына подальше от дома, ведь он ничем не заслужил подобного наказания. Но дело было вовсе не в проступках: наследнику, отпраздновавшему совершеннолетие, было поручено вести кое-какие дела с британским Гринготтсом, а заодно и привести в порядок старое поместье, превратившееся в развалину.

Нет, он не был коренным французом, его родня по матушке — все как один англичане, но Абрахасу было тяжело привыкнуть к новой обстановке. Малфой-мэнор действительно пребывал в ужасном состоянии: из когда-то прекрасного, благоухающего поместья, наполненного людьми, он превратился в мрачное место, а сад запустили, и теперь там хозяйничали гномы и мыши. Реставрационные работы длились уже несколько месяцев. Едва удалось восстановить прогнивший фундамент, кое-где сделанный из дерева, как бригада волшебников, нанятых его отцом, занялась косметическим ремонтом и внешней отделкой. Постепенно колонны начинали сиять былой белизной, а сам дворец перестал напоминать пристанище призраков. Еще в детстве, когда Абрахасу не было и шести лет, поместье забросили из-за гибели его двоюродного дяди. Бывший хозяин не успел привести в порядок имение или попросту не хотел, единственная его страсть к порядку касалась только сада. С января Малфой-мэнор — в прошлом Черрингтон-Кант — лег на плечи еще несмышленому мальчику. Документы и право на владение недвижимостью он получил в прошлом году в ноябре, но подарок на совершеннолетие его отнюдь не обрадовал. Стоило ступить на порог, как Абрахасу сразу же захотелось сбежать подальше из этого мрачного места, первый камень которого еще был заложен в эпоху Ренессанса в 1653 году. Единственный капитальный ремонт произошел в начале восемнадцатого века, почти сто пятьдесят лет тому назад!

Абрахас силился вспомнить, почему ему — маленькому мальчику — так нравилось это место? Быть может, из-за того, что дворец давал возможность почувствовать себя принцем или же искателем приключений, сокрытых в каменных стенах с тайниками? Чертежи, что вручил ему нотариус, не дали исчерпывающих ответов о масштабности Малфой-мэнора: Абрахас нашел множество потайных ходов, не обозначенных на карте. Он сомневался, что его дядя сам мог догадываться о них. Больше всего поразили подземелья, а именно камеры, явно использовавшихся для пыток заключенных. Там были кандалы, ржавые цепи и свисающие с потолка, кости, явно напоминающие человеческие, а также эльфийский склеп, в который вела маленькая железная дверь. Знал ли Лорд Черрингтон-Кант об этих местах или же намеренно сохранял все в первозданном виде? Его дядя на старых фотографиях и в смутных воспоминаниях представал совершенно не способным на подобные тайны. Розовощекий, слегка полноватый волшебник, он всегда улыбался и кормил племянника конфетами, а еще любил собирать модели замков, дворцов и архитектурных сооружений. Абрахас только сейчас понял, что дядя был коллекционером и действительно любил мрачный Черрингтон-Кант-мэнор.

Отец решил за сына, ему почему-то понадобилось восстановить поместье и отправить Абрахаса на постоянное место жительства в другую страну. Но на самом деле эта идея принадлежала его матери: она хотела возродить наследие своей семьи, пускай и под фамилией мужа. Абрахас сначала противился, пытался управлять делами из Шармбатона, но постепенно сам понял, что не сможет разрываться на части, а перспектива постоянно перемещаться через Ла-Манш совершенно не радовала, ведь для этого нужно каждый раз брать разрешение во французском Министерстве Магии, и никакие деньги не могли ускорить двухдневную процедуру. Законодательство оставляло желать лучшего, нужно срочно вносить поправки, которые позволят младшему Малфою вернуться домой.

Перспектива учебы в Хогвартсе не очень-то прельщала молодого аристократа, но обучение на дому в постоянном грохоте от ремонтных работ, от которого не спасали даже заглушающие чары, вскоре показалась незавидной. Во дворце постоянно находились чужие люди, а строительный мусор мешал сосредоточиться на делах, поэтому решение продолжить обучение в одной из, по слухам, самых выдающихся магических школ образовалось как-то само собой.

Абрахас держался особняком и не очень охотно вступал в общение с сокурсниками. Да, в Шармбатоне всё было иначе, а здесь — среди невоспитанной молодежи — он чувствовал себя одиноко. Слизеринцы постоянно конфликтовали с другими факультетами, особенно с Гриффиндором, однако именно на Слизерине учились дети аристократов и полукровки. Абрахас изучал общество, в которое попал, и оно ему не нравилось. Старосты строили из себя невесть что, в особенности негласный лидер Слизерина — Том Риддл. Абрахасу не приходилось общаться с ним лично, но посланцев в лице Каспара Крауча и Цигнуса Блэка он раскусил сразу. Том Риддл из себя ничего не представлял, он был сиротой и не имел достаточных средств к существованию. Загадкой оставалось то, как ребенку из сиротского приюта удалось занять лидирующую позицию в школе и на факультете, полном известных фамилий. Малфой не раз становился случайным свидетелем обсуждения этой птицы высокого полета как девушками, так и юношами. Если намеревалась какая-то вылазка по Хогвартсу в ночное время, то за советом, точнее, за разрешением спешили к нему. Том умел наказывать своих за какие-либо проступки, он был не хуже школьного завхоза, если кто-то выходил за рамки. И всё же, почему его так слушаются?

Абрахас буквально валился с ног от усталости. Гоблины в Гринготтсе завалили еще неопытного в таких делах юношу документацией. И пускай над Хогвартсом вовсю светило солнце, но он и не помышлял провести остаток воскресного дня на улице, где не было свободных лавочек и отовсюду слышались голоса, а мечтал поскорее добраться до прохладных слизеринских подземелий и провести часок-другой в горизонтальном положении. Единственное, что отдаляло от заветного желания — вынужденный визит в библиотеку за экземпляром «Чудовищ лунного цикла» для доклада по Защите от Тёмных искусств, который задали на завтра.

Пустующий воскресным днем замок был непривычно тих, картины мирно дремали, и лишь пузатый волшебник в рифленом воротнике громко храпел, облокотившись на раму. Именно из-за этого жуткого храпа и жалоб других портретов его перевесили в пустующий лестничный пролет пятого этажа, и теперь портрет «пел» только для случайных прохожих.

В коридоре не оказалось пусто, и Абрахас наблюдал странную картину: глупо улыбаясь, возле стены стояла Аврора Уинтер и кормила урну бумажками. Она с интересом разглядывала то, как ведро с глотающим звуком принимает очередной листок. В неучебный день она выглядела еще более по-дурацки, а именно так можно было назвать ее наряд. На её ногах были надеты совсем неженские ботинки на шнуровке, а серые гольфы с изображением розовых мышей оказались натянуты на разном уровне. Короткие клетчатые бриджи — это еще полбеды. В дополнение к ярко-желтой водолазке её лоб и волосы стягивала голубая спортивная резинка. Эта удивительная волшебница вызывала у Абрахаса не просто интерес, а подозрения, но, к сожалению, она потеряла память, и выведать нужную информацию у неё не удастся, а у Малфоя была к ней серия претензий…

Он прошел мимо нее, стараясь быть незаметным.

— Библиотека закрыта на профилактику, — остановил его девичий голос.

Она даже не смотрела на него, продолжая кормить урну бумажками, после последней оттуда донесся громоподобный звук отрыжки: Аврора захлопала в ладоши, а Абрахас скривился.

— Зачем ты это делаешь? — спросил он.

После того, как мусорница поглотила очередное подаяние и смачно облизнулась, Уинтер соизволила повернуться к нему.

— Она рыгает каждые двадцать бросков, — как ни в чем не бывало поведала она умопомрачительную информацию. — А до открытия библиотеки осталось пятнадцать минут. — Его путь она угадала с легкостью, ведь библиотека располагалась в глубине следующего коридора за поворотом.

Малфой удивленно приподнял брови и решил поскорее ретироваться, дабы не находиться близ чудаковатой сокурсницы, о которой по Хогвартсу быстро заходили легенды и байки.

— Ясно, — пробормотал он и пошел в сторону библиотеки; уж лучше дождаться её открытия подальше от Авроры.

«Что она тут делает?» — возник первый вопрос в голове юноши, когда он увидел её на распределении.

* * *

Цигнус был вне себя от ярости, он несся сломя голову по лестницам, за ним едва поспевал Каспар. Молодые люди проводили время на астрономической башне, обсуждая стратегию квиддичных тренировок, начинающихся со следующей недели, ведь Цигнус был капитаном. Но вскоре Блэк увидел, как из-за теплиц выходит пара и расстается, отправляясь в разные стороны.

— Цигнус, стой! — пытался остановить его друг, но тот не слушал и, перепрыгивая через три ступеньки, несся к цели как взбесившийся "Ночной рыцарь". — Тебе мало отработок у Слагхорна?

— Я поймаю этого урода на входе! — рыкнул Блэк, не думая отступаться от своей агрессивной идеи стереть Лонгботтома в порошок.

— Том будет в ярости!

Крауч едва не налетел на Цигнуса, который внезапно остановился. Выражение лица того больше не выдавало черт аристократа: сейчас Блэк был больше похож на обозленного гоблина, который недосчитался кната в банковской ячейке.

— Кто такой Риддл? — злобно выдохнул он. — Это не его дело! Она моя сестра, Каспар, я за нее в ответе, и моя семья никоим образом не касается Риддла! И тебя, кстати, тоже, можешь прямо сейчас валить к своему Томми и нажаловаться на меня за нарушение порядка!

Крауч ничего не успел сказать, как, развернувшись на каблуках, Блэк снова понесся в сторону выхода из замка, обдав его порывом ветра от взметнувшейся мантии.

— Замечательно! Просто прекрасно! — крикнул ему вслед Каспар, опустив пару нецензурных ругательств. — Я в этом не участвую!

Холл был пуст, скорее всего, Блэк разминулся с Лонгботтомом. Разъяренный, он стремглав полетел к противоположным лестницам, ведущим в южное крыло Хогвартса. На повороте одного из лестничных пролетов он едва не упал, но успел схватиться за перила. До слуха Цигнуса, сжимающего в руке волшебную палочку, донесся смех со второго этажа. Эти голоса он знал прекрасно. Септимус Уизли, чей смех напоминал ржание коня, и идиотское хихиканье Прюэтта...

— Нет, ты бы видел эту уродину! Она упала прямо в лужу! — вещал Игнатиус.

— Да-да, ты бы видел её лицо! А нос! Поделом ей, нечего строить из себя старосту! — вторил Септимус, изображая лицо опороченной жертвы.

— Да прекратите вы издеваться над ней, больше делать нечего? Риддл вам устроит веселую жизнь за своих студентов! — Харфанг, казалось, был более серьезен, нежели его хулиганистые друзья, однако в меру своей рассудительности он всё же уступал в лидерстве Игнатиусу — заводиле в компании.

— Хватит нас уму-разуму учить, Харфи! — шутливо возмутился Септимус, всплеснув руками. — Нам скучно, когда ты со своей Каллидорой по углам зажимаешься. О, привет, чудилка! — весело подначил он Аврору, кормящую урну бумажками, когда ребята проходили мимо. — Как дела?

— Спасибо, Рыжик, отлично, — нашлась она, добродушно улыбнувшись. — Как твои?

— Просто замечательно! — придурковато подмигнув ей, ответил Септимус.

Этот диалог происходил практически каждый день, и никто из его участников не обижался. Септимус безобидно подкалывал сокурсницу, но она в долгу не оставалась, так и повелось.

А Харфанга заботили другие мысли. Стоило ему отлучиться из компании, чтобы встретиться с Каллидорой, как друзья наломали дров, свалив Эйлин Принц в лужу, «непонятно» как появившуюся на сухой земле. Пускай староста Слизерина была хрупкой слабенькой на вид девушкой, но она умела докучать гриффиндорцам и снимала с них баллы по каждому удобному случаю, мстя за их отношение к ней. На самом деле, это был замкнутый круг: если бы Эйлин не стремилась достать представителей Гриффиндора, то над ней бы и не издевались.

Шестое чувство Харфанга уловило нечто странное: так бывает, когда кто-то долго сверлит взглядом твой затылок. Беззаботный смех друзей и дежурное подтрунивание над Уинтер не сразу заставили его обратить внимание на свою бдительность и повернуться. Всего секунду он наблюдал, как вставший в боевую позицию Цигнус посылает в него луч заклятия, а челюсть слизеринца скалится в приступе ярости. Всё, что Лонгботтом успел сделать — это оттолкнуть от себя Игнатиуса и увернуться сам. Тот, потеряв равновесие, упал на пол, заклятие в него не попало, а, пролетев дальше, врезалось в стену и срикошетило прямо между ног Авроры в урну. Урна с оглушительным ревом взорвалась, осыпав студентов конфетти из ошметков мусора и бумаги. Уинтер отлетела назад и упала. Заклинание Игнатиуса устремилось в Цигнуса, но тот отпрыгнул в сторону и послал новое. Трое против одного, однако Блэк был силён и натренирован в боевой магии и с легкостью отражал заклятия гриффиндорцев, лавируя по коридору словно на метле.

— Ты что творишь, придурок? — орал Септимус, посылая новую красную молнию Ступефая.

— Не лезь, идиот! — вторил Блэк. — Лонгботтом, ты труп!

— Прекратите, прекратите, ну пожалуйста! — зажав голову руками, кричала Аврора, невольно оказавшаяся в центре перекрестного огня. Она вжалась в стенку, пытаясь остаться не задетой, и случайное заклинание Игнатиуса едва не сшибло её с ног.

— Беги, Уинтер, беги отсюда скорее! — закричал Прюэтт, уклоняясь от Петрификуса, но она не сдвинулась с места.

Расстояние между дуэлянтами не сокращалось. Цигнус спрятался в нише возле окна и теперь из-за угла посылал в троицу заклинания. Клочки каменной пыли клубились возле слизеринца, и он практически пропал из поля видимости, лишь сферообразные вспышки заклятий могли на мгновение обнаружить его силуэт.

— Импедимента! — прорвался голос Каспара, появившегося с лестничного пролета, и не ожидавшего подкрепления с вражеской стороны Септимуса сбило с ног. — Цигнус, ты где, поцелуй тебя дементор?!

Цигнус подал голос, и Крауч осторожно, по стенке, стал пробираться к нему вслепую, так как различить что либо в облаке пыли было уже невозможно. А еще сильно дезориентировали крики какой-то девушки, попавшей в передрягу между оппонентами.

* * *

Абрахас еще на выходе из библиотеки слышал звуки бойни, а также девчачий визг. Там была только Аврора, когда он проходил мимо. Что могло произойти? Он не слишком-то спешил попасть в опалу, но с палочкой наизготовку уже бесшумно крался вперед. По-хорошему стоило вернуться в библиотеку, чтобы сказать о происшествии мистеру Буклаву, ведь тяжелые дубовые двери не позволяли расслышать звуки извне. Малфой, воспитанный в приличной семье, где принято защищать слабых и женщин, не мог пропустить мимо ушей крики о помощи напуганной девушки, как бы он к ней ни относился. Скрепя сердце, он все же решился прийти на подмогу, и после очередного взрыва со скоростью ветра понесся по коридору, где за поворотом происходило что-то невообразимое: размахивая руками, на полу валялся один из гриффиндорцев, остальные двое, кувыркаясь и прыгая в облаке каменной пыли, отчаянно посылали заклятия куда-то вперед. Синий луч едва не зацепил Малфоя, но ему удалось избежать Импедименты.

— Эй, там же Уинтер! — возмущенно крикнул он ребятам.

— Мы знаем, но не можем туда добраться, — задыхаясь, отрывисто ответил Харфанг, даже не повернувшись в сторону неожиданной подмоги в лице, кто бы мог подумать, слизеринца! — Цигнус, осёл, там Аврора! Выходи, просто поговорим, — но то были только слова, ведь в следующую секунду Лонгботтом послал Ступефай в сторону Блэка.

— Ага, держи карман шире, Шлонгботтом! — парировал Цигнус. — Уинтер, отходи в сторону лестниц по стенке. Эй, говнюки, не палите в ее сторону!

Но никто и не заметил, как девичий визг прекратился, а о присутствии Авроры можно было только догадываться.

— Уинтер? Уинтер, ты жива? — всполошился Прюэтт, которому, наконец, удалось снять с себя заклинание и встать на ноги; он попытался пройти вперед, чтобы помочь ей, но его оглушили Петрификусом в ту же секунду.

Клубы пыли постепенно рассеивались, но видимость все равно была плохой.

— Эй, долбоящер! Он хотел ей помочь! — возмущенно закричал гриффиндорец, но этим он выдал свое месторасположение, и в него едва не угодили новым заклятием.

— Защелкни клюв, Слизли! — донесся голос Крауча. — Ступефай!

— Какого Мерлина здесь происходит? — нарушил некто дуэльную идиллию. — Вы все с ума посходили?

Малфой кое-как, стараясь не создавать лишних шумов, прошел мимо валяющегося у стенки Прюэтта и проскользнул в самую гущу пыли. Он едва не упал на россыпи камней, выпавших из стены. Сумасшедшие сокурсники разнесли коридор в щепки. В горле першило, и Абрахас прикрыл нос и рот рукавом. Он уже видел белокурую голову девушки. Она сидела на полу, но была в сознании. Почему Уинтер не откликалась, когда её звали? Может, до такой степени напугана? Или ранена? Другой тёмный силуэт стал приближаться со стороны слизеринцев. Его сокурсники все же догадались пойти на подмогу несчастной рэйвенкловке. Аврора смотрела прямо на приближающегося человека, и Малфой едва не опешил от того, что увидел в следующую секунду. Резко подскочив на ноги, она молниеносно выхватила палочку:

— Петрификус Тоталус! — крикнула она так громко, что на мгновение участники баталии перестали сыпать друг в друга потоками магии.

Юноша, пришедший с «другой стороны», никак не мог ожидать подобного. Аврора, похоже, была совсем дезориентирована и из-за страха просто среагировала по-своему. Фигура упала на пол. Аврора также резко повернулась в сторону Малфоя, что он едва успел поднять руки в воздух, давая понять, что не причинит ей вреда.

— Тихо-тихо, я пришел помочь!

— Мне не нужна помощь! — это было сказано скорее от обиды, что она стала невольной участницей незапланированной дуэли главных школьных хулиганов. Точным взмахом волшебной палочки Аврора заставила рассеяться туман из каменной пыли. — Вы психи! Нашли, где палочками махать! — на этот раз голос её звучал строго.

Пыль клубами расползалась в разные стороны, открывая на обозрение сцену битвы. Повсюду валялся мусор, покрытый серым слоем пыли, на стекла налипли вялые листы зеленого салата, которые кто-то решил выбросить из бутерброда в трагически взорвавшуюся урну. В волосах Авроры застрял кусок старого пера, а лицо было покрыто копотью. Она больше не напоминала странную цветастую чудилку. Вся ее мимика была направлена на выражение крайне негативных эмоций. Она смотрела на Малфоя, как на врага народа, но все же поняла, что он не представляет для нее опасности. Оппоненты застыли с палочками в руках, их взгляды были устремлены в одно место, но отнюдь не на Аврору. На полу, с открытыми глазами, в нелепой позе заложив левую руку за голову, словно прилег отдохнуть, распластался Том Риддл. Под заклятием Петрификуса не теряешь сознание: оно лишь парализует тело, и темные глаза Тома наливались кровью, что видно было даже без какой-либо другой мимики.

— Она… она что, оглушила Тома? — озвучил общие мысли Каспар; он выглядел крайне изумленно и явно не верил в происходящее. — Нет, ну точно же! — словно уверяясь в собственных словах, тупо продолжил он, но сообразив, что пора злиться, начал в ином тоне: — Дура, он хотел тебе помочь!

— Эм… — протянула Аврора неуверенно, направляя палочку на Риддла. — Энервейт. Том? Том, ты в порядке?

— Эй, все вы! — раздался строгий женский голос.

Все обернулись на зов. Со стороны лестниц к ним бежала миссис Норрис, она остановилась в нескольких футах от ребят, бешеным взглядом оценивая масштабы разрушений. Губы женщины превратились в тонкую линию; такое с ней бывало перед взрывом ругательств:

— Вы! Негодные мальчишки! Устроили дуэль прямо в коридоре! Вы в своем уме? — она переводила взгляд с одного на другого. — Ох, что скажет Армандо?! Считайте, что вы все отчислены из школы! Мистер Риддл! — возмущенно всплеснула руками она, обращая внимание на старосту, сидящего на полу и потирающего ушибленный затылок. — Вы-то как позволили такому случиться?! Что здесь произошло?

Том не мог прийти в себя после того, как его оглушили, он все еще сверлил свирепым взглядом Аврору.

— Тоже хочу в этом разобраться, — негромко, но с расстановкой проговорил он и, наконец, обратил внимание на своих друзей.

Цигнус и Каспар будто намеренно игнорировали его взгляд, наверное, впервые в жизни найдя что-то интересное в разглядывании школьного завхоза. Мальчики прекрасно понимали, что Норрис и вполовину не так страшна в гневе, как их лидер.

— Ну? И чего же вы замолчали? Воды в рот набрали? Ох, достанется же вам! — завхоз, похоже, решила, что Риддл просто не мог ввязаться в подобную передрягу не случайно. — Мерлиновы штаны, это же… да вы! — ей не хватало воздуха. — Да вы разбили раму Эрнесту Долговязому!

Волшебника не было на портрете, видимо, в пылу дуэли он сбежал на другое полотно подальше. Деревянная позолоченная рейка — нижняя часть рамы — покосилась и теперь свисала.

— Что здесь произошло? — послышался еще один не менее строгий голос.

К ним спешил Альбус Дамблдор собственной персоной, а за ним, пыхтя и надрываясь от быстрого кросса, красный, как вареный рак, Слагхорн. Декан Слизерина остановился, не дойдя до места происшествия совсем немного, и согнулся, опираясь ладонями в колени. Толстяк обливался потом. Дамблдор в гневе Риддлу нравился еще меньше, но главное, что Том не был зачинщиком потасовки, а сам оказался невольной жертвой. Эта Уинтер уже в который раз его оглушает! Он смерил ее гневным взглядом и, наконец, заметил, что за ней был и еще один случайный участник. Абрахас Малфой, чей дорогой деловой костюм был запачкан копотью, стоял рядом с чокнутой. А он-то что здесь забыл? Компания гриффиндорцев сейчас выглядела непривычно притихшей: у Уизли и Прюэтта покраснели уши — такое с этими рыжими идиотами случается частенько, стоит их поймать на какой-то шалости, но и они были явно удивлены присутствием Абрахаса.

— Блэк на нас напал, профессор, — первым вышел из ступора Харфанг, наконец, убирая волшебную палочку в карман. — Ни с того, ни с сего он просто стал сыпать в нас заклятиями! Мы просто защищались! — к концу монолога его голос становился все более уверенным.

— Чего? Да ты сам…

— Помолчите, мистер Блэк! — осек его, наконец, отдышавшийся Слагхорн, а Цигнус недовольно закусил губу.

Альбус скептически оглядел своих подопечных, из-за которых с его факультета постоянно пропадали баллы, и обратился к другим участникам сцены. Признаться, его удивило присутствие в заварушке некоторых учеников. Риддл — еще ладно, но что здесь забыл Малфой, а главное, Аврора — его неконфликтная внучка?

— Что вы здесь забыли? — повысив голос, спросил профессор. — Мистер Риддл, как вы могли допустить подобное?

— Я шел в библиотеку! — хором ответили Риддл и, как ни странно, Цигнус, после обвинений в его сторону выглядевший глупо.

— Я так и подумал, мистер Блэк, — холодно парировал Альбус; его очки поймали солнечный блик, выглядело это грозно. — Аврора, что случилось? — решил он обратиться к той, кто просто не умеет врать.

Аврора замялась, все еще виновато поглядывая на Тома, она заправила выбившийся из-под повязки локон за ухо и посмотрела на Дамблдора.

— Харфанг правду сказал, — рассудила она, получив благодарные улыбки со стороны гриффиндорцев. — Цигнус напал на них из-за спины, причин я не знаю, но не надо сразу судить о нем плохо. — После этих слов бровь Риддла невольно поползла вверх. — Знаете, я читала о болезни, которая вызывает ярость и помутнение мозга, ну нельзя же просто так напасть на человека! Да, это нужно лечить…

Да, к странностям этой особы еще никто не привык, но Малфой по достоинству оценил выражение лица Блэка: тот застыл с открытым ртом, пытаясь вникнуть в смысл слов.

— Мисс Уинтер, вы городите чепуху! — вступила Норрис.

— Подождите, Дорис, — остановил Гораций Слагхорн, — быть может, девочка права? — он старался защитить слизеринца, хотя выглядело это неуместно и глупо. — Стоит проконсультироваться с мисс Адамс на сей счет…

— Полно-те, Гораций, не стоит цепляться за слова мисс Уинтер, — остановил Альбус, выудивший нужную информацию. — Наказания получат все, без исключения, а мистер Блэк в полном объеме.

— Но…

— Без исключения, — оборвал он Каспара. — Да, мистер Малфой? — Дамблдор соизволил обратить внимание на скромно поднятую, как на уроке, руку Абрахаса.

— Сэр, Аврора вообще случайно попала…

— В Тома Петрификусом! — оборвал Цигнус надменно, пытаясь реабилитироваться перед Риддлом. — Он, вообще-то, пытался вытащить её из переделки, а она прокляла его…

— Да помолчите вы уже! — строго сказала Норрис, сделав несколько предупреждающих шагов в сторону в момент сжавшегося Цигнуса.

Аврора же скромно молчала, совершенно не собираясь оправдываться за свои действия. Она постоянно ловила на себе недовольные взгляды Риддла.

— Не думаю, что это можно рассудить иначе, как попытку самообороны, — вступил Игнатиус, совершенно бескорыстно её оправдывая. — Тут было столько пыли!..

* * *

Слава Мерлину, хулиганы не покалечили друг друга, всего лишь пара ссадин и ушибов достались на долю неудачливого Крауча, не способного и недели без увечий протянуть, и Лонгботтому, на которого выпал основной удар, ему удалось заполучить в коллекцию царапину на руке. Остальные отделались грязью на одежде. После подробных объяснительных записок, Альбус просто не смог наказать Риддла, Аврору и Малфоя, оказавшихся на месте происшествия не по своей воле. Остальные же получат сполна на отработках у Дорис. И пускай заварушку устроил Цигнус, но её причины Альбусу были известны. Не впервые Харфанг дерется за сердце мисс Блэк с её братом. Друзья и подстрекатели обоих сторон никогда не преминут поучаствовать в межфакультетских войнах. Дамблдор с интересом отнесся к Малфою, решившему вступиться за Аврору, а Риддл, даже если и хотел помочь, то обычно все его действия можно было связать с корыстью. Нет, нельзя так предвзято относиться к студенту, но на иное Альбус уже не был способен, хотя старался. Интуиция постоянно подсовывала ему подозрения, но разве может порыв благородства, где мальчик сам получил заклятием в упор, назвать лживым? Стоит поразмыслить, может, Том пытался помочь...

* * *

Откинув предрассудки и смущение, Аврора бежала по коридорам Хогвартса, надеясь успеть к концу ужина и увидеть двоих своих спасителей и, конечно же, извиниться перед Томом. В руках ее были зажаты две небольших игрушки, сделанные из кусочков старого мешка, одолженного у Хагрида, и из запасных пуговиц, что обычно крепятся к внутренней стороне новых вещей. Лесник хранил в мешках семена и очень удивился просьбе, а также ответу, для чего всё-таки понадобился такой странный материал, как мешковина. Она сделала собачку и мишку своими руками, и пускай кое-где из не очень аккуратных швов повылезал пух, вытащенный из подушки, а глаза получились разными, Аврора была довольна своей работой, даже пропустила традиционное разглядывание Северного сияния ради своей задумки.

Разве может быть что-то лучше подарка от чистого сердца во имя благодарности?

* * *

Разве может быть что-то, что сможет залечить рану на сердце от потери близких?

Джоконда отгородилась от всего мира, потерялась в своём горе. Маленькому Денни было всего пять лет, но и его не пожалела эта ужасная маггловская война. Он так любил волшебные драже Берти Боттс и искренне радовался, когда попадались совсем непохожие на конфетные вкусы. Он собирал коллекцию из несъедобных драже в коробочке с ячейками и набрал уже несколько редких: со вкусом краба и даже с перуанским перцем. Джоконда старалась баловать младшего братика и всегда высылала из Хогвартса по пакетику в месяц. А теперь его нет, как нет и мамы, и отчима. Она нашла в себе силы посетить разрушенную бомбардировкой улицу, на которой провела детство.

Милый маленький городок больше не встретит её ухоженными лужайками, аккуратными домишками и приветливыми соседями, а старушка миссис Томпсон больше не отругает хулиганистого Фреда из дома номер четырнадцать за то, что он выгуливает своего бульдога на её газоне. Молочник не оставит у порога молоко в стеклянных бутылочках и не нарвется все на того же задиристого бульдога, порвавшего ему уже не одну пару штанов.

Из маминых вещей нашлась только серебряная брошка в виде трилистника и обгоревшая фотография молодой миссис Смит. Денни… Он умер во сне, как всегда обнимая мистера Джинглса — плюшевого кота с несоразмерно большими лапами и огромным носом. Они все спали, когда это произошло, и даже отчим, с которым Джеки была не в самых лучших отношениях, не заслужил такой гибели. Может, там, на небесах, где нет тревог и отчаянных войн, они все будут счастливы? А Джоконда… она была у бабушки, когда всё случилось и винила себя за то, что выжила и не оказалась там вместе с ними.

Теперь в её кармане всегда лежала чуть подшитая ножка мистера Джинглса, кое-где еще дававшая представление о бледно-желтом цвете старой игрушки. Немного подпаленная и заметно похудевшая без должного количества наполнителя, она осталась единственным напоминанием о Денни.

Осунувшаяся, утонувшая в несчастье Джеки растеряла блеск синих глаз и теперь больше походила на мумию, но внешний вид её сейчас мало заботил, её вообще ничего не интересовало, но бабушка, которая даже и не знала, что внучка — волшебница, уговорила вернуться Джеки в "школу-пансионат". Быть может, она права, и Джоконде станет лучше в Хогвартсе, но пожилая женщина понятия не имела, что девочке вовсе не нужно выходить из этого состояния… состояния вины.

Солнце только садилось, обрамляя горизонт розовым ореолом, когда Джеки переступила порог замка. Для нее изменилось всё. Восприятие всегда тёплого, наполненного голосами друзей Хогвартса больше не вызывало в сердце трепет, а встреча с фестралами, запряженными в кареты, которые, Джоконда думала, всегда катились сами по себе, стала еще одной причиной для нежелания возвращаться в школу. Она читала об этих тварях, но не предполагала, что их держат в Хогвартсе.

Вещи на входе забрали школьные эльфы, было желание сразу пойти в гостиную Хаффлпаффа, но она не знала пароля. По дороге не встретилось ни одного сокурсника, и Джеки прекрасно понимала, где может найти кого-то. Рано или поздно все равно пришлось бы пережить сочувствующие взгляды, соболезнования, и откладывать все на потом не хотелось. Может, искренне переживающие за нее друзья будут умнее и не станут давить речами?

Большой зал: на потолке ни облачка, лишь все тот же подсвечивающий атмосферу розовый закат и стая птиц, косяком летящая на юг. Звяканье столовых приборов и монотонный гомон разговаривающих — со стороны это выглядело иначе, чем раньше. Клацанье вилок теперь раздражало, а желание быть в центре внимания превратилось в мечту тишины. Том… Как много она думала о нем в прошлом году и как старалась выглядеть для него красиво и носить юбку немного выше, чем положено по уставу формы. А теперь его профиль, при виде которого хотелось раскрасить окружающее во все цвета радуги, больше не заставлял учащаться равнодушный пульс. Каким все мелочным кажется сейчас, когда, в полной мере ощутив горе, ты перестаешь понимать происходящее вокруг. Смех неуместен для слуха, он кажется отдаленными усмешками над твоим несчастьем. Как они могут улыбаться, когда вся её семья погибла?

До белизны костяшек пальцев сжав останки мистера Джинглса, Джоконда смело шагнула в распахнутые двери Большого зала и на мгновение зажмурила глаза, словно прыгая в пропасть. Никто не заметил её появления, преподаватели и студенты продолжали ужинать и общаться, но, конечно, были и те, кто первыми уловили появление Джеки и теперь провожали её взглядами.

— Джекс? — не веря своим глазам, произнесла Элоис. — Мерлин, Джеки, это ты!

Элоис подскочила на месте, задев стол; несколько кусочков жареной в масле картошки, наваленной в тарелке Тори Пикса, словно с горки скатились и упали ему прямо на светлые брюки. Парень с остервенелым взглядом смотрел на то, как на штанине расползается жирное пятно.

— Джеки? — с тем же выражением сказала Мередит и с таким же грохотом поднялась с места.

Бедный Тори стал обладателем еще одного пятна от очередной картофелины, свалившейся на штаны. Он как громом пораженный сидел на своем месте и даже не обратил внимания на Джоконду, получающую порцию крепких дружеских объятий от подруг.

Элоис и Мередит усадили её между собой и, видя состояние Джеки и нежелание общаться, всячески ограждали от настойчивых до сожалений сокурсников. Один только взгляд Мередит в сторону Элли Пирс был крепче непрошибаемой бетонной стены, и та сразу же умолкла, вернувшись к ужину.

Они тихо перешептывались за столом, когда Джоконда приметила влетающую в Большой зал Аврору. Часто она её вспоминала в самые тяжелые моменты, когда истерика готова была вырваться наружу. Джеки завидовала подруге, потерявшей память, но, в то же время, не имела права забывать свою семью, и становилось только тяжелее, а зависть куда-то испарялась, оставляя сожаление, ведь Уинтер, возможно, не помнит чего-то важного, родного. Грустная улыбка появилась на лице при виде странной девушки и сейчас бывшей эталоном беззаботности и тепла, образующегося вокруг нее. Из последнего письма Элоис Джоконда знала, что Аврору распределили на Рэйвенкло, но она шла вовсе не в сторону своего факультетского стола.

* * *

Абрахас выглядел ошеломленным, когда получил от Авроры собаку, сделанную из мешковины, с разными глазками и кривыми ушами. Он удивленно выслушал благодарность за то, что пытался помочь Авроре в заварушке сегодня днем. Её сияющие глаза цвета льда вовсе не были холодными, а наоборот излучали какое-то неведомое тепло, и он невольно подумал, что все его подозрения не имеют смысла. То, что случилось, когда он встретил Аврору впервые — случайность. Для своих семнадцати она была совсем еще ребенком, добрым и наивным, а подозревать в ней шпионку Грин-де-Вальда, с которым отказался сотрудничать отец, было просто невообразимо глупо.

— Спасибо, Аврора, — сказал он, получив еще одну лучезарную улыбку. Малфои не смущаются, но и не издеваются, когда им преподносят такие глупые подарки.

Он был предельно вежлив, ожидая, когда же эта чудачка покинет его.

— Ну, приятного аппетита, Абрахас, мне еще нужно извиниться перед Томом, — произнесла она, доставая из кармана еще одну страшненькую игрушку.

Малфой удивленно вскинул бровь, провожая её взглядом. Оказывается, не один он удостоился чести получить такой дурацкий приз за свою храбрость. В Шармбатоне девушки частенько присылали ему конфеты и наборы для чистки метел, ведь он был неплохим игроком в квиддич, но такого еще не было. Он взглянул на зверушку и усмехнулся, но не холодно, а как-то по-доброму. Совершенно грубый материал, и исполнение работы оставляли желать лучшего, но она ведь старалась.

А Аврора под предостерегающие и удивленные взгляды уже подходила к холодному молодому человеку по имени Том Риддл... Слизеринцы тихо перешептывались и начинали хихикать, особенно над её идиотской спортивной повязкой, но никто не осмелился остановить.

— Том, — сказала она, остановившись прямо напротив него; тот, до этого наблюдавший вручение приза Малфою, уже боялся самого худшего.— Я хотела извиниться за то, что случайно оглушила тебя… хм… опять, — обрывками выпалила она и протянула зажатый в руке кулёк из мешковины непонятного назначения. Пальчики разомкнулись, а на ладони оказался невиданный доселе зверь с пуговицами вместо глаз и носа.

Друэлла, сидящая спиной к Авроре, обернулась и скептичным взглядом оглядела её. Цигнус и Каспар в недоумении смотрели на Тома, по-видимому, ожидая от него какой-то реакции, но староста не проявлял ни одной эмоции: его лицо было похоже на отшлифованный безликий камень. Он не протянул руку, чтобы принять своеобразный дар. Слизеринцы молчали, а Малфой, сидящий поодаль, с интересом наблюдал за ними, сложив подбородок на руки.

— Зачем мне это? — наконец, едва пошевелив губами, произнес Том.

Внешне он выглядел спокойно, но внутри поднималось желание послать эту чокнутую куда подальше.

— Это подарок тебе за то… — она, казалось, не могла сформулировать, но всё же нашлась: — За храбрость и… Ну, извини, я не хотела тебя проклинать.

— Извинения приняты, — холодно сказал Том, уже собираясь вернуться к ужину, но тут заметил, как Крауч схватил злосчастную игрушку и начал вертеть в руках.

— Да это просто произведение искусства! — наигранно стал восхищаться он. — А главное, как реалистично выглядит пятачок, — потыкав пальцем в пуговицу с двумя дырками, Каспар посмотрел на улыбающуюся рэйвенкловку, — ну прямо настоящая свинья!

Аврора сдвинула брови и насупилась, а к их компании уже стали прилипать взгляды других зевак.

— Это не свинья, а медведь! — со всей серьезностью поправила она.

Игрушка оказалась в руках у Блэка, он критично разглядывал её, а потом с умным видом покидал из ладони в ладонь, явно раздумывая, что бы ляпнуть.

— Нет, всё-таки свинья! — с видом знатока заключил он.

Том с недовольством посмотрел на него, пытаясь остановить эти детские забавы, но взгляд был проигнорирован; похоже, Цигнусу мало выслушанных за сегодня нравоучений за попытку поквитаться с Лонгботтомом.

— Это не свинья! — возмутилась она, грозно сверкнув глазами.

— Свинья! — парировал Блэк, ввязываясь в перепалку.

— Медведь!

— Свинья-я!

— Медве-едь!

— Свинья!

— Свинья!

— Медведь! Ах, ты… — стукнул кулаком по столу Цигнус.

— Вот, я же говорила! — весело перебила Аврора, высунув язык, заставив даже вечно безучастную Друэллу усмехнуться.

— Так, хватит! — неожиданно оборвал Том и отобрал свой подарок у Цигнуса, смеющегося уже над собой за то, что попался на старую как мир уловку. — Спасибо, Аврора, очень мило с твоей стороны! — заставил он себя улыбнуться.

Блэк тыкал в девушку пальцем, пытаясь сдержать хохот.

— Ты меня подловила, вот молодец!

Слизеринцев редко удавалось видеть с беззаботными улыбками на устах, казалось, что они просто не способны дурачиться кроме как по поводу чьих-то неудач или казусов, и Малфой был рад видеть, что и на его факультете происходит нечто искренне веселое. Это было так странно, что он и сам заулыбался, а еще это серьезное выражение лица Риддла, который явно чувствовал неудобство, сжимая в руке такой оригинальный подарок... Аврора Уинтер — девушка, заставляющая смеяться.

— Дай пять! — продолжая хохотать, сказал Цигнус, и Аврора ответила, хлопнув ладонью в ладонь. — О, сильный удар, ты не занималась боксом?

* * *

Аврора заключила в объятия Джоконду, идущую к ней навстречу после того, как завершился балаган со слизеринцами, и они стали расходиться с ужина.

— Привет, Джеки, я очень скучала, — пропела девушка прямо ей в ухо.

— Я тоже, Аврора, — ответила та, заставив себя улыбнуться. — Я вернусь, мне надо зайти к директору, а потом можем увидеться.

После лицезрения сцены с игрушкой, Джеки даже на мгновение удалось искренне улыбнуться впервые за полтора месяца, и она не услышала слов соболезнования от Уинтер, что, кстати, тоже было облегчением.

Аврора кивнула, проводила её взглядом до боковых дверей Большого зала и пошла к Элоис и Мередит, чтобы всё разузнать.

* * *

Коридор уже опустел, и Абрахас покинул Большой зал последним из слизеринцев. В кармане брюк лежала эта странная игрушка, но он и не думал от нее избавляться, а вот второй счастливый обладатель, похоже, был иного мнения. Абрахас застал именно тот момент, когда мишка-свинья полетела в урну, но не попала, а равнодушный слизеринский староста пошел дальше.

— Эй, Риддл! — сам от себя не ожидая немного грубо позвал Абрахас.

Том обернулся, на миг на его лице появилось выражение легкого удивления: мало того, что его окликнул какой-то новенький, да еще и в таких интонациях.

— Чего?

— Подарки обычно не выбрасывают, — назидательно продолжил он, сложив руки на груди.

— Тебе-то какое дело? — злобно спросил Том. — Свой можешь хранить под подушкой.

Вот он — настоящий Том Риддл без маски и приличий, раздраженный

добротой Авроры. Где же наигранное благородство и доброжелательность? Малфой скопировал выражение лица сокурсника и надменно поднял подбородок.

— Не ценишь чужого труда? Она, вообще-то, старалась, — Абрахас с удовольствием отметил, что Том совершенно неспособен выносить чьих-либо нравоучений.

— Малфой, я не очень-то понимаю, — с расстановкой начал он, — чего ты добиваешься? Хочешь, чтобы я сохранил эту игрушку на память? Не смеши. Уинтер абсолютно чокнутая, ты сам видел, мне ни к чему её подарки.

Том все больше выходил из себя, но Абрахас так просто не собирался отступать, он открыл рот, чтобы снова ткнуть Риддла в невежество, но, к удивлению, его перебили:

— Он прав, — послышался девичий голосок, — и Аврора не чокнутая, Том, она замечательный и добрый человек, и ты не имеешь никакого права говорить о ней подобные вещи, — тон был строг и поучителен.

Малфой обернулся, чтобы увидеть за собой бесшумно подкравшуюся девушку, которую не видел в Хогвартсе за прошедшие две недели семестра. Немного бледновата, но, в целом, даже красива, а синие глаза сейчас выражали долю презрения к старосте. Том вообще, казалось, готов был разорвать в клочья двух нападающих на него студентов.

— С возвращением, мисс Смит, — с наигранной доброжелательностью сказал он, — и спасибо, что лезешь не в своё дело.

Она усмехнулась как-то устрашающе, а ведь Том помнил её совсем другой — светлой и приветливой девочкой, дрожащей от каждого его случайного взгляда. Удивительно, как людей меняет смерть. Конечно же он знал, что ей пришлось пережить, и как сильно Джоконда смогла повзрослеть за прошедшее лето, но никто не давал ей права так с ним разговаривать. Давно уже Том не испытывал такой злости и неприязни.

— Она моя подруга, — Джеки подошла к урне и, опустившись на корточки, достала из-за ведра завалившегося туда медвежонка; стряхнув с него пыль, она внимательно посмотрела в черные глаза Риддла и протянула игрушку ему. — Возьми, и впредь знай: такие люди, как Аврора, никогда не делают чего-то из корыстных побуждений, — оценив страшненькую на вид игрушку, она продолжила: — Она сделала его и подарила от чистого сердца. Будь чуточку благодарнее и не разбрасывайся такими подарками, — на миг почудилось, что в её глазах проскользнул огонек грусти.

Том готов был взорваться, но вовремя сдержал эмоции, снова используя непроницаемую маску. Он слишком много позволил себе за эту короткую встречу с Джокондой и Абрахасом, никто не должен знать, что и у него случаются всплески агрессии. Да Том и сам удивился, чем же его так взбудоражила эта ситуация. Может, именно потому, что подарок действительно сделан от чистого сердца? Он принял игрушку у девочки и почему-то почувствовал, как на плечи взвалили неподъемный мешок камней. Всего лишь глупый подарок, но из-за этого ему стало как-то не по себе.

— Вы закончили? — спокойно спросил он, но ребята ничего не ответили, и тогда староста просто ушел, в очередной раз за сегодня почувствовав себя идиотом из-за Уинтер.

Джеки повернулась к Абрахасу и с улыбкой протянула руку.

— Меня зовут Джоконда Смит, я на шестом курсе Хаффлпаффа.

Она ощущала странное тепло, когда пожимала руку молодому человеку, потому что вместе они сделали что-то правильное. Джеки отвоевала частичку души Авроры и почувствовала себя вдвое легче, ведь и в её кармане лежало воспоминание.

— Абрахас Малфой, — ответил он невольной компаньонке. — Рад познакомиться…