Путь (бывш. Амнезия) (гет)

Нет средства согреться,

Если вдруг остановилось сердце,

Нет средства от смерти

На свете...

Нет средства вернуться

Если не получится проснуться

Нет средства от смерти

Не похожий на ветер...

Би-2 — Из-за меня.

Хотел я того или нет, но эта встреча состоялась и, боюсь, она оставила глубокий след во мне. Возможно, ненадолго, возможно, навсегда. Даже когда сплю, я чувствую его — холод. Ужас ушел, но лед остался и я не знаю, когда он исчезнет. До сих пор он не оставил меня.

Быть может, это было предрешено богами. До определенного момента я мог позволить себе расслабиться и сделать вид, будто ничего не происходит. Но сейчас я отчетливо понимаю, что на самом деле глубоко увяз в болоте, которое не собирается высыхать ближайшие несколько лет.

Все эти черные звери были предупреждениями. Я не внял, закрылся, отшутился. Теперь следует относиться к ним куда более жестко и внимательнее. Мне дали второй шанс, когда я услышал отдаленное эхо воя оборотня, но дадут ли еще один? Лучше не рисковать, потому что иначе могут пострадать дорогие мне люди, не только я. Мне словно сказали: «Тик-так, Поттер, тик-так. Долго еще будешь играть?»

Легко рассуждать, когда ты прикован к кровати и не можешь прийти в себя. Над тобой склоняются худые, изможденные люди, но с такими родными лицами. На них следы усталости и беспокойства, их голоса доносятся до сознания, словно сквозь толстый слой ваты. Мама берет меня за руку и слегка сжимает, с тревогой вглядываясь в глаза. Что ж ты делаешь? Тебе лежать надо, отдохнуть, вон, какие тени под глазами, сами только сбежали из плена...

Стена льда не отпускает. Я хочу вырваться, но не получается. Словно отсроченное проклятье наложили — в лесу все было в порядке, а как оказался в замке, сразу отрубило. Все вижу, все понимаю, но закован в цепи холода и... да, страх все еще остался. Воспоминания о пережитом в лесу несут с собой волну неконтролируемых эмоций, и я изо всех сил стараюсь засунуть эти воспоминания глубже в память, что бы случайно не вытащить. Забыть это не получится, к сожалению.

Но есть и кое-что хорошее в этом оцепенении. Я стал вспоминать. Один сон рывком вернул большую часть воспоминаний, но оставил после себя море вопросов и белые пятна.

Сначала пришел глухой звук. Переливчатый: то замолкающий, то вновь начинающий течь. Несколько мгновений спустя я уже смог различить, что это голоса. Разные голоса. Но они доносились до меня словно сквозь толщу воды.

— Мистер Поттер, а это правда, что вы работали с оборотнями?

— Драко, я же просил! Ну, к чему все эти мистеры, а?.. Мы ж знакомы... не помню, сколько лет!

— Ну, нет, мистер Поттер! — звучит знакомый смех — «Драко?» — Я так не могу — воспитание и этикет в крови. И все же, это правда?

— Да, правда, правда... Хотя это и тяжело. Нужно быть матерым анимагом и безоговорочно доверять оборотню. Они хорошие ...люди, в большинстве своем, просто им не повезло. Мы, порой, обращаемся к ним за помощью в обход документов и прочей бюрократии и скидываемся всем отрядом на вознаграждение. Правда, ребят, готовых помочь Аврорату, становится все меньше...

Медленно проступила картинка. Тоже слегка мутная, словно я вижу это из-под воды, но вполне различимая.

Мы движемся вперед. Я слегка отстаю и вижу затылки Драко и высокого черноволосого мужчины. «Отец?».

— Гарри, ты чего такой тихий? — пришли ощущения — чья-то нежная рука треплет меня по волосам.

— Все в полном порядке, просто устал, — помимо воли отвечаю я.

Перед глазами появляется женское лицо. «Мама?»

— Ну, конечно, уж родной матери-то не ври!

— Когда это я врал?!

— Три часа назад, когда сказал, что ни разу в жизни не стрелял в тире, — новый голос другой стороны — «Джордан?».

— Э-э, а это разве была ложь?

— Ну, на моей памяти...

— Молчи!

— Не затыкай рот своему брату! Джордан, милый, что там на твоей памяти?..

Идущие впереди остановились и обернулись к нам. Драко — точно, он, — вовремя вмешался и помог выйти из затруднительного положения.

— Наверное, Джордан имел в виду школьное развлечением, мэм. Стрельба из палочки по движущимся мишеням.

— Стрельба? — отец удивленно вскидывает бровь.

— Ступефаями, преимущественно.

«По бегущим первокурсникам из Гриффиндора и близнецам Уизли»

— И во что же вы стреляете? — все еще с нотками подозрения спрашивает мама.

— Мы стреляем... по трансфигурированным тарелкам. Хорошая практика перед занятиями, мэм.

— Ну, ну. Хорошо, я сделаю вид, что поверила, — мама снова лохматит прическу сначала мне, а потом, внезапно, и Драко. Друг смущен, но довольно улыбается — ему не часто перепадает подобное отношение от собственной матери.

Затем — звуки множественной трансгрессии. И выкрики заклинаний, и лучи, и люди в темных плащах и белых масках...

Я прихожу в себя, открываю глаза и понимаю, что холод все еще со мной. Из окна прямо в глаза бьет нахальное зимнее солнце — вроде и не слишком ярко, но неудобно до жути. Приходится жмуриться и смотреть на красно-оранжевый фон обратной стороны век. Сил совсем нет, я словно попал в глубокое озеро, наполненное льдом. Поднять руку? Повернуть голову? Двинуть пальцем на ноге? Помилуйте и попросите чего полегче.

Когда солнце, наконец, спряталось за рамой, ко мне начали приходить гости.

Первым, что не удивительно, пришел Драко. Однако будучи под влиянием недавнего сна я несколько по-другому посмотрел на него. В моей дырявой голове крылась какая-то информация, но добраться до неё у меня не было возможности. Был ли это сон воспоминанием из тридцать первого августа? Если да, то почему Драко ни словом, ни делом не показал свою осведомленность? Знал ли он о нападении? Почему не предупредил? Почему не рассказал в поезде? Хотя стоп, рано пороть горячку.

— Привет лунатикам! — белобрысый друг садится на стул у моей кровати и слегка морщится, потирая правую руку. — Вечно ты влипаешь во всякие переделки! Вот скажи, на кой черт ты туда поперся в одиночку? Хотя, можешь не отвечать, и так все ясно... — понимающая улыбка, в стиле Альбуса Дамблдора, хитрый взгляд из полуопущенных век, только лимонных долек не хватает.

Я с трудом поворачиваю голову в сторону Драко и краем глаза замечаю примостившуюся на соседней кровати женщину. Она лежит на спине, прикрыв глаза, и умиротворенно улыбается, не обращая внимания на меня и моего посетителя. И хотя рыжие волосы приведены в порядок, кожа очищена от грязи и все царапины обработаны и частично зажили, создается ощущение, что женщина провела много времени в каком-то подземелье или плену. Хотя одно другому не мешает. Может, все дело в усталых морщинках, расположившихся на лбу и вокруг губ? Или в этом защитном жесте — сложенных на груди руках?

Если м... мама здесь и совершенно не против того, чтобы Драко меня навещал, значит, все гораздо сложнее. Может, ему тоже стерли память?

Да вряд ли.

— Кстати, если тебя это заинтересует, а это не может не привлечь твоё внимание, то сообщаю , что Гарри Поттер стал еще более знаменит. Зайти в Запретный лес, почти в его сердце, и выбраться оттуда невредимым!.. Ну, относительно, разумеется. Тебя, если честно, уже записали в смертники — выбрался-то ты живой, но мало ли, что ты там подцепил?.. — Драко вещал не переставая. Разнервничался так, что ли? Ему даже собеседник был не нужен.

...или все-таки стерли память? Если подумать логично и сложить цепочку событий... возьмем за факт, что сон был из тридцать первого августа. Я, Драко, мама, папа и Джордан отправились... ну, похоже что в парк аттракционов — что-то там было про тир... Так, потом нападение. Оставим, здесь вообще сплошное белое пятно, но факт, что я превратился в пантеру и меня хорошенько задели парочкой секо... Стоп! Но когда я вышел из леса и превратился, у меня были раны! Агрр, как сложно со всему этими анимагическими формами, чтоб их дементор задрал! Так, вернемся к рассуждениям. Отца, мать и Джордана захватили в плен, меня оставили, предварительно стерев память. Зачем? С какого перепугу? Чтобы потянуть время, пока весь мир заметит пропажу? А Темная метка над домом? Черт, вообще ерунда получается...

— ...Барсуки и Грифы уверены, что ты уже мертв, а в Больничном крыле уже проводят вскрытие! Вороны грешат на какую-то заразу из этого Мерлином забытого леса, но тут уже все расходятся во мнениях. Кто-то уверен, что у тебя драконья сыпь, кто-то считает, что ты заражен чумой, сибирской язвой... Кто-то говорил, помнится, о кристализе... что-то бубнили про сифилис... Все наши уверены, что я пришел сюда, чтобы попрощаться с твоим бренным телом и забрать завещание! Жаль, что ты не ответишь мне, друг, кому ты собрался отдавать свою мантию-невидимку...

З-задуш-шу! Убью, твар-ри! Будь у меня хоть капля сил, зарычал бы и попробовал бы стукнуть Малфоя. Ишь, чего удумали! На мою мантию-невидимку позарились! Козлы...

— Ну, мне пора, мой лучший, но очень проблемный друг! Я обещаю, что когда ты вернешься, легенда о тебе, Бессмертном, будет воспета во всех гостиных! Тебе обязательно дадут какую-нибудь кликуху! Не только же Невиллу быть Парнем-Который-Выжил!..

Светловолосый ураган, наконец, испарился, а я остался пыхтеть и рычать на своей кровати. Разумеется, про себя.

Мама поднялась с постели и села на освобожденный стул. Выражение ее лица было трудно определить — там были намешаны следы боли и усталости, облегчения и тревоги, радости и печали. Так и хотелось приподняться на руках, поймать мамину теплую ладонь, прижаться к ней, обнять плечи, только бы стереть с лица эти тяжелые эмоции. Но холод крепко держал меня в своих объятьях — даже улыбнуться матери я не мог. Только смотреть на неё и безрезультатно биться о ледяной барьер.

— Здравствуй, сынок... давно мы с тобой не виделись, — мама берет мою руку в ладони и крепко сжимает, словно надеясь отогнать моё оцепенение. — Я не буду ругать тебя, за то что ты пошел в этот грешный лес, я уже всё знаю... Но все же, это было очень, очень глупо! Ты мог навсегда остаться там, мой маленький чертенок... — мама дует на стылую кожу и слегка растирает её — я чувствую, как кисть слегка теплеет, но холод прогоняет это прочь... — Мы с твоим отцом думали, что вернемся в Хогвартс к своему сыну и сможем его обнять... а ты встречаешь нас в Больничном крыле, — она грустно улыбается и прячет мою руку под одеяло, но я не хочу, чтобы она бросала меня. — Если бы ты только знал, как мы боялись за тебя, за Джордана... не за себя, а за вас... еще бы чуть-чуть и мы бы сдались, сошли бы с ума от страха за своих сыновей... надеюсь, ты слышишь меня, Гарри. Мы с мадам Помфри не знаем, как вытащить тебя из этого состояния. Впервые встречаю нечто подобное. Если бы это была магическая кома, я бы не так боялась... Но мы не знаем, когда ты очнешься, все ли в порядке с тобой... осознаешься ли, что происходит вокруг... и хочешь ли вернуться. Возвращайся, сынок, пожалуйста. Нам без тебя очень-очень плохо...

Мама встает и отходит от моей кровати. Я не хочу, чтобы она уходила, но силы, которые я направляю в руку, чтобы та ухватилась за мамину мантию, пропадают впустую. Я хочу проснуться! Я хочу быть живым! Не хочу чувствовать холод и беспричинный страх! Хочу убрать ледяную стену, вновь почувствовать силу, магическую силу в себе...

Что, что там произошло, в лесу? Почему меня не отпускает это оцепенение? Что в конце концов происходит?! Где отец? Джордан? Что на самом деле я подхватил из Леса? Что за... чудовище... я видел перед тем как услышать вой Ремуса? Что я увидел в лесу?.. Что за тени, которые преследовали меня и просили тепла?.. Инфери?.. Третьекурсница?.. Единорог...

* * *

Через какое-то время — не знаю, сколько я так лежу, но мама ушла, кажется, уже давно, — стул рядом с моей кроватью занимает новый посетитель. С трудом фокусирую зрение на его лице и понимаю, что рядом со мной сидит Тор. Ну, привет, приятель. Жаль, не могу пожать тебе руку...

— Не знаю уж, слышишь ли ты меня, Гарри... — парень тяжело вздыхает и устало потирает лицо рукой. Выглядит он и вправду неважно — темные тени под глазами, сгорбленная фигура, уголки губ опущены вниз, брови насуплены. — То, что ты сделал — это... удивительно. Мало встретишь настолько храбрых... или сумасшедших... людей. Все наши были глубоко потрясены, когда узнали, что представляет собой ваш Запретный лес. Ты заслужил уважение... хотя большинство думает, что ты уже мертв, — старшекурсник усмехается и качает головой. — Это было бы, конечно, логично, но мне кажется, что ты жив и отлично все понимаешь. Мы всю ночь бегали по территории школы, разыскивая тех детей, которых разбросал ветер. Директора в шоке, Игорь Леонидович по всю ругает вашего Дамблдора, Максим грозит, что уведет своих цыплят подальше от Хогвартса и подаст жалобу в международный трибунал. Ничего, разумеется, не добьется, да и подавать жалобу не будет, но уже весь магический мир на ушах. Может быть, у вас даже директора заменят. Ученые из всех стран все порываются прибыть к вам, чтобы осмотреть лес, но Англия закрыта для входа на территорию иностранных магов. Да и сбежать с острова теперь никто не сможет, иначе этот Турнир точно закроется без единого победителя.

Я впитывал информацию точно губка. Это было куда интересней, чем сбивчивое мяуканье Драко. Не знал я, что когда-нибудь стану международным героем. Да моя слава побольше Лонгботтома будет! Сейчас, небось, всплывают многочисленные опасные истории, которые были захоронены в памяти министерских чиновников с помощью большого количества золота. И про василиска в девяносто втором не забудут. И про тролля девяносто первом. Ой, да и про нашу дуэль с Уизли в этом году вспомнят. Да еще и возвращение моих родителей из мира мертвых. М-да, старушка Англия давненько не переживала таких катаклизмов...

— В общем, Гарри, хватит прохлаждаться. Тебя уже многие заждались. Говорят, что за сутки в школе стало слишком скучно, — Тор улыбается, наверняка вспоминая речь Забини на Хэллоуин. — Послезавтра Рождество, и будет очень грустно, если ты встретишь его такой вот... куклой. Ладно, чего-то задержался я у тебя. Выздоравливай.

Тор тоже меня покидает. Очень хочется пробиться эту стену. Я хочу жить, если честно. И праздновать не за ледяным ужасом, а за обеденным столом рядом с елкой и подарками. Я ведь еще даже не отправил подарки нужным людям! Да и... приготовить их... не успел...

Слышится звук открываемой двери. Чтобы перевернуть голову на другую щеку требуется целая тонна сил, поэтому я предпочту смотреть в эту сторону.

— Приветствую, молодой человек, — знакомый приятный баритон, который я слышал еще во сне, — простите, что прервал вашу беседу. Я не ожидал, что у моего сына сейчас будут гости. Он, хоть и весьма популярен в школе, не обладает большим кругом приятных знакомых.

— О, ничего страшного, я уже собирался уходить, мистер Поттер.

— Джеймс Поттер, заместитель главы отделения аврората. А вы?..

— Виктор Крам, очень приятно.

Секунд десять в помещении звенит потрясенная тишина. Ах да, папа проиграл на чемпионате сотню галеонов... кхм, но мама выиграла три. Загадочная женская интуиция.

— Тот самый Виктор Крам, играющий на позиции ловца в сборной Болгарии? — ну вот, началось...

— Да, это я.

— Тот самый Виктор Крам, который поймал снитч сразу после того как ирландцы забили гол дважды подряд?..

— Э...

— Тот самый Виктор Крам, из-за которого большая часть чиновников английского министерства лишилась внушительной части своих капиталов?..

— ...

— Автограф можно?

— Ась?.. А да, конечно, blia-a, vachu mat...

— Prostite, chto vi skazali?

— Эээ, ничего вот автограф, рад знакомству, до свидания...

Вновь слышится скрип дверей и шаги.

— Так, что тут происходит? Джеймс, немедленно убери руку от палочки и поговори, наконец, с сыном! Простите, молодой человек, поведение моего мужа — на него иногда находит. Я — Лилиан Поттер.

— В-виктор Крам, приятно познакомится...

— Приятно... Не стоит опасаться моего мужа — он хоть и квиддичный фанат, но был одним из первых, кто бросился на защиту болгарской части лагеря в тот вечер.

— Э-э-э, весьма польщен... я, пожалуй, пойду... еще раз приятно было со всеми познакомится... До свидания...

— Я провожу вас.

В помещении стало заметно тише. Кто-то тяжело опустился на многострадальный стул. Я уперся взглядом в родную фигуру отца, которого не видел — надо же! — целых полгода...

— Ну, здравствуй, сынок...

Когда-то мне говорили, что я очень похож на своего отца. Это до сих пор так, но я успел уже заработать себе репутацию гораздо более страшного шалопая . Я бы мог сказать, что смотрюсь в зеркало, если бы стоял напротив отца лицом к лицу, но не скажу. Это ведь странное зеркало — оно отражает меня таким, каким я стану хорошо, если через десять лет. И то, на какой-нибудь нервной работе. В черных волосах отца пряталась седина, хотя ему было всего тридцать четыре года, но работа в аврорате не знает возрастных ограничений. Все вот говорят, что Аластор Грюм стар и потому отправлен на пенсию. На самом деле, особенно среди волшебников, Грозный Глаз является довольно молодым — ему пятьдесят. Это, в сравнении со стариком Дамблдором, вечной Муфалдой Мелрик, дряхлой Батильдой Бэгшот и древней, как египетские пирамиды, Мэрчбенкс, просто ерунда. А на пенсии он сидит потому, что здоровье ни к черту, и ему дважды подсыпали в собственную флягу слабительного. У отца очень усталые глаза, тревожные складки у рта и большое количество незаживающих ссадин на лице. Под рубашкой наверняка все тело перебинтовано, но двигается он уверенно, хотя и медленно — ясно, не сидится ему на месте, не может спокойно дождаться выздоровления. И это еще мне говорят, что я маленький неусидчивых блох...

— Нам уже рассказали, каким образом смогли обнаружить место нашего заключения. Скажу честно, Гарри, от тебя подобного не ожидал. Как-то уже привык, что ты у нас безалаберный и несерьезный балбес... но это было приятным открытием — ты не впал в панику, догадался отправить на наши поиски эльфа, а ведь для эльфийской магии почти нет ничего невозможного. Ты совершенно спокойно учился эти полгода, зная, что мы где-то далеко и не позволил никому догадаться, что дело неладно. — Честное слово, если бы не этот противный холод и оцепенение, я бы уже покрылся румянцем с ног до головы от такой похвалы. Конечно, не все сказанное — правда... или точнее не совсем правда... но отец еще не закончил. — Однако в свете вчерашнего происшествия, вынужден признать, что ты идиот. Вот скажи мне, с какой радости ты пошел туда один?! Почему никому не сказал, куда направляешься? С какого перепугу ты вообще туда побежал?! В школе достаточно взрослых, которым было бы проще пройти этот лес со своим багажом знаний и умений! Но нет! Ты ушел туда один! Не предупредив никого! Ты даже Глимли ничего не сказал! А если бы ты навсегда остался там?! Если бы не вышел? Мало нам одного пропавшего сына, так мы чуть второго не потеряли, по его же собственной глупости! Одним словом, балбес.

Стоп! Стоп, что он сказал?! Одного пропавшего сына? Джордан?! Где он?! Разве он не с родителями?? Разве его не держали вместе с ними?! Его не смогли спасти? Его похитили другие люди? Его убили? Что с моим братом?!

Черт бы побрал холод! Я хочу вскочить с кровати, обнять оцта и начать трясти его — где мой брат? Что с ним?!

Но оцепенение держит покрепче всяких цепей. Моих сил хватает только на то, чтобы протянуть руку к папе и уцепиться за его локоть. Он, кажется, только что заметил, что смотрю на него, а потом поймал мою конечность и крепко ее сжал, правильно истолковав мой взгляд.

— Мы найдем его, Гарри. Обязательно найдем. Когда нас схватили, то держали в разных местах. Они надеялись, что я сдамся под пытками, но когда этого не произошло, стали угрожать твоей матери и Джордану... я... я чуть не сдался... я был готов выложить все, только чтобы они не трогали их!..

Я почувствовал, как на мою руку упала слезинка. Скупая мужская слеза. Отцовская рука сильно сжимала мою ладонь, но я бы не стал её выдирать, даже если бы имел на это силы. Иногда надо просто молча побыть рядом с человеком.

Вновь скрипнула дверь, и в палату проскользнул высокий человек. Я перевел взгляд на него и узнал Северуса — с забинтованной головой, шикарным пластырем на всю щеку и рукой в гипсе он выглядел непривычно.

Отец поднялся навстречу гостю. На его лице уже не было и следа недавних переживаний. Мужчины шагнули друг к другу и... крепко обнялись, словно два потерянных брата, которые вновь нашли друг друга. Не будь я заморожен, у меня наверняка бы глаза на лоб полезли.

— Ну, Сохатый, напугал ты нас... — произнес Сев несколько позже, — мы уже не знали, куда бежать и что делать — никакой информации не было, только однажды всплеск твоей магии, да и то, ничего не смогли обнаружить.

— Мы предприняли попытку к бегству... но как видишь, у нас ничего не получилось, — отец криво улыбается, слегка пожимая плечами. Похоже, попытка обернулась хорошими неприятностями.

Крылан приподнял брови, видно, ожидая продолжения, но папа только покачал головой и мотнул головой куда-то за стены Больничного крыла. Понятно, хотят обсудить детали без моего навязчивого внимания.

— А ты зачем заходил-то?

— Известно зачем — идиота этого проведать, — оба, отец и декан, совершенно одинаково ухмыляются, глядя на мою застывшую физиономию. — И передать ужасающие новости. К сожалению, Минерва оказалась первой, когда всех этих мелких паразитов, которые летали перед штормом, и... в общем, она сняла с каждого провинившегося по сотне баллов...

Папа присвистнул. Да уж, даже в его времена Мародерам не удавалось настолько обчистить весы собственного факультета. Мне, честно говоря, было уже все равно — в связи с последними новостями голова забита другим, да и усталость давала о себе знать, странно, что мадам Помфри до сих пор не явилась. Но все-таки, если наш факультет лишился 600 очков за один день... ядрены помидоры... нам этот минус никогда не отработать! [1]

— Так что, пользуясь случаем, — декан прокашлялся, выпрямился и сразу принял какой-то «строгий» вид, — за совершенно не соответствующий характеру факультета змей храбрый поступок плюс... двести баллов Слизерину.

Отлично, из минуса вышли... из большей части минуса... черт...

— Что ж, я, наверное, пойду, надо еще контрольные проверить...

— А твои контрольные не подождут? Нужно поговорить.

— В таком случае спустимся ко мне. Выздоравливай, Гарри.

— Приходи в себя, сынок, — легкое пожимание безвольной руки, и отец выходит из помещения вслед за Северусом.

Я зажмурился изо всех сил и сжал зубы. Мышцы легонько покалывало, холод змеей уютно устроился у меня на груди. Почему это все навалилось на меня? Почему так неожиданно? Чем я обратил на себя внимание этой дуры-Судьбы? Или дело в чем-то другом?..

Вновь скрипит дверь. Да вы сговорились что ли? Даже смотреть туда не буду. Устал. Ммм, но кто там может быть? Ремус? Сириус? Мама? Драко?..

— Ну, чего застыла-то? Проходи, он уже не кусается.

Уизли?! В каком смысле уже?!!

В поле моего зрения появляется Рональд... и Джиневра. Ме-ерлин, за что мне это наказание?..

— З-здравствуй, Гарри. Я... я хотела поблагодарить тебя...

— Ну, чего ты, как маленькая девочка мямлишь?

— Потому что ты тут! И вообще, а вдруг он не слышит...

— Все он прекрасно слышит — зрачки под веками двигаются. Ему просто лень смотреть на тебя, так что давай уже к делу, пока мадам Помфри не вернулась. Ох, Джинни, как с тобой сложно... Я признаю Долг Жизни, полученный Джиневрой Уизли от Гарольда Поттера, как свой личный Долг и Долг моей семьи.

У-ух, просто королевский подарок... только на кой он мне?!

Но поздно — золотистая ленточка змеей обвивается вокруг моей руки и руки Рональда. Мало мне было одной должницы, так теперь еще ползамка за меня готовы жизнь отдать...

— Ох, а что это тут происходит?

О, Ремус, как я рад тебе!..

— Палочку чуть ниже и правее, иначе клятва будет нестабильной.

Чтоб тебя Хогвартс-экспресс переехал, морщерогий кизляк!

* * *

Снова томительное ожидание чего-то. Не уснуть, не забыться, только ждать. Я бы мог сойти от этого с ума — слишком уж у меня неусидчивый характер, — однако этой ночью я пережил нечто более страшное, и простое лежание уже не так бесит.

Медленно наползает ночь. Солнце скрылось за горизонтом, осветив напоследок все помещение кроваво-красным цветом. Мадам Пофри еще раз осмотрела меня, наложила парочку диагностирующих чар, не обнаружила никаких изменений и ушла, покачивая головой. Для врачей неизвестная причина болезни хуже головной боли.

ОН пришел, когда луна перестала светить в окно.

Сначала по палате пролетел легкий сквозняк — взметнув легкие занавески, ветерок заставил тревожно задребезжать пробирки с лекарствами и закружился вокруг высокой фигуры, замершей у дальнего от меня окна. Не слышно, словно не касаясь ногами пола, ОН подошел к моей кровати и встал напротив моего лица. Я только начал поднимать взгляд, что посмотреть на этого посетителя, как вспомнил давешний сон... и огонь.

ОН удовлетворенно хмыкнул.

— Ты очень быстро учишься. Пожалуй, с тебя достаточно. Ты все прекрасно понял.

По позвоночнику словно потек жидкий огонь, я выгнулся всем телом от боли, а Посетитель исчез.

Когда огонь ушел, я понял, что он забрал с собой оцепенение и страх.

Но в глубине души отпечаток холода все еще остался...

________________________________________________

[1] «нам этот минус никогда не отработать!»

Из чистой вредной противоречивости сделаю так, чтобы очки факультета могли уйти в минус.

________________________________________________

Если комментариев будет мало, я обижусь и перестану писать =р [Автор]