Звери (гет)

Ожидание несчастья — худшее несчастье, чем само несчастье.

Торквато Тассо

Капли дождя барабанили по рамам, звонко отбивая какой-то старинный марш.

Свечи тихо плакали горячими слезами, а воздух вокруг плясавших язычков радостного пламени слегка колебался, словно неясные призраки язычников танцевали с первобытной раскованностью вокруг поднимавшегося высоко в мрачное небо костра.

Сероватые туманные цветы, сухие и мёртвые, покрылись пушистой пылью.

Мутные стекляшки люстр покачивались из стороны в сторону, издавая тихий звон.

Скрытый в клубах табачного дыма Рабастан Лейстранж перебирал приглашения, подписанные слабой рукой. Буквы курчавились, текли пеной волн ровными строчками, зазывая на главное светское событие года — свадьбу, которая соединит крепко и бесповоротно два древнейших и чистейших рода Британии — Лейстранж и Эйвери. Учтивые и изящные шаблонные фразы были настолько красивы, что за этой их красотой, между тонких строк, невозможно было увидеть пыль на цветах и тишину пустых комнат, невозможно было прочесть страх в карих глазах и рассеянность в чёрных, следивших за появляющимися из-под пера чернильными буквами.

Единороги мирно жевали цветы на гобеленах, а кремовые шторы силились перекрыть серость дождя, не давая ей проникнуть в комнату и потревожить ужин единорогов. Золотистые баночки с душистыми кремами, серебряные тюбики с магической помадой, блестящие заколки-бутоны, тончайшие как паутинка чулки и расползающееся по полу бордовое пятно от вина. Эридес Эйвери сидела на кровати, поглаживая твёрдую, накрахмаленную ткань густого тёмно-зелёного цвета, спрятавшую под собой почти всю кровать и ноги Эридес и падавшую широкими складками на мягкий персиковый ковёр.

Невесты древних аристократических родов не надевают на собственные свадьбы белое платье, хоть они трижды девственницы и при том искренне считают, что детей приносит Мерлин. Белое платье на свадьбе — это моветон. Белое платье на свадьбах носят только паршивые магловки, успевшие до самой церемонии много раз переспать со своими женихами, пряча под грудой дешёвых кружавчиков цвета чистоты и невинности округлившиеся животы.

Невесты древних аристократических родов надевают на свадьбу тяжёлые тёмные платья, в пол, с корсетами, сжимающими талии в тисках, с пышными юбками, с длинными шлейфами. Талии — осиные, плечи — безупречно белые, волосы — убраны наверх, под латами свадебного платья — самое тонкое, самое дорогое и изысканное нижнее бельё. И у аристократов есть воображение.

Невесты древних аристократических родов никогда не плачут над своими свадебными платьями.

Тогда почему же Эридес плачет?

* * *

— Это будет очень красиво, — завершила своё описание причёски Хелен Джонсон.

Они сидели у Эридес в комнате. Эридес уже давно буквально поселилась в ней, предпочитая не спускаться вниз даже ради ужина.

— Ри, — бархатные глаза уставшей и постаревшей за эти месяцы миссис Джонсон поглощали свет свечей, и казалось, что она слепа. — Ри, меня не покидает ощущение, будто я тебя готовлю не к свадьбе, а к похоронам. Конечно, это очень тяжело. Это очень грустно. Но, Ри, нас к этому готовили ещё с детских лет! Наши мамы наполняли наши головки мыслями о том, что мы станем взрослыми и выйдем замуж за того, на кого нам укажут. Каждый день нас готовили к браку, построенному не на любви.

— Готовили. Но вся эта готовка оказалась пустой и ненужной, — почти прошептала Эридес Эйвери. Слёз уже не было, и сухость наполняла опухшие глаза. — Без любви... Какая любовь, Хелен, какая? Мои родители, которые, видите ли, посовещались и решили, что в Англию им ехать пока небезопасно, мои родители женились не по любви. Но они счастливы и всегда были счастливы, Хелен. Потому что их брак строился на уважении. Тебе ли не знать, Хелен, как это важно?

Миссис Джонсон отвернулась, дёрнув себя за тёмный локон, который она до этого задумчиво накручивала на палец.

— Любовь умрёт, плоть постареет, но уважение всегда останется и будет только крепчать. Не будет поцелуев и страсти, но будут уютные разговоры, взаимный интерес к внутреннему миру друг друга.

Хелен что-то прошептала, скривив губы в секундной усмешке.

— Брак не станет обузой, потому что счастье останется, счастье быть рядом с человеком, которого ты уважаешь, который всегда поможет и который будет прекрасным отцом для твоих детей. Не будет ссор и склок, не будет неудовлетворённости. Будет такая семья, какая была у меня когда-то.

Маленькая пухлая девочка сидит за большим обеденным столом, танцуя мягкими подушечками пальцев по начищенной до слепящего блеска столешнице. В центре стола — хрустальная ваза, до отказа набитая сочными яркими яблоками и бархатистыми персиками. Напротив вольготно располагается тонкий юноша с аккуратными белыми ладонями и смеющимися глазами. Он щурится солнечному свету, льющемуся из-за кружевной занавески и бегущему по столешнице, чтобы поиграть в гранях вазы.

— Эридес Лейстранж. Миссис Эридес Лейстранж. Миссис Лейстранж, — задумчиво протягивает девочка, водя пальцами по столу, — А мне нравится. Звучит.

— С такой фамилией всё зазвучит, — смеётся юноша. — Подумай только, Эридес Странная.

— Странная? — не без подозрения переспрашивает девочка, но тут же широко улыбается. — Будто королева! Эридес Странная, королева, которая любила своих подданных и всегда помогала им.

— Тонко, тонко, — качает головой юноша.

— Да когда же они придут наконец? — девочка вдруг проявляет редкое нетерпение и слезает со стула. На соседнем полулежит красивая кукла с пышной копной волос; её хозяйка бережно берёт в руки и прижимает к груди. — Ты же будешь любить меня? — неожиданно спрашивает девочка.

— Конечно, — очень серьёзно отвечает он. — Но только если ты похудеешь, — юноша подмигивает ей, а девочка топает ногой и кричит:

— А тебе неплохо было бы, наоборот, потолстеть! Ты похож на папину трость!

Эридес подняла глаза на старинную подругу.

— Я его не уважаю, Хелен. Он убийца. Сколько лет он просидел в Азкабане? Пятнадцать? Отлично. Просто потрясающе. А полюбить я его точно не смогу. Пусть он больше и не похож на старую трость отца.

Хелен непонимающе взглянула на Эридес, но всё-таки нашла, за что уцепиться.

— Никто и не просит его любить. От тебя требуется наследник! По правде говоря, это всё, что требуется от всех нас, но... Пойми, Ри, ты просто должна родить наследника. А в этом деле можно обойтись и без общих интересов, — ухмыльнулась Хелен. — Ты сама не знаешь до конца, что ждёт тебя после официальной церемонии. Поверь, там наплевать на уважение и на высокие чувства. Азкабан Лейстранжа в физическом плане явно не испортил. Он хорош: высок, плечист, мужествен. Что ещё нужно?

— Мерлин, ты-то откуда всё знаешь про неофициальную часть, — возвела глаза к потолку Эридес.

— Да уж знаю, поверь, Ри. Это ты у нас одна такая, из редкой во всех смыслах породы. Если Лейстранж не дурак, то он сделает тебе наследника и отпустит к родителям без всяких опасений за чистоту репутации своей фамилии.

— Ничего, что я могла бы сделать, никогда не сможет сделать его фамилию ещё чернее, чем она есть сейчас.

— Тем более. Тебе не стоит переживать. Ты выйдешь замуж, родишь наследника — и твои родители наверняка будут прощены. Знай это и успокойся.

— Знаю, — Эридес поднялась со своего места и подошла к окну. — Просто я не могу смириться с тем, что мне не суждено иметь такую собственную семью, какая была у меня самой.

* * *

В последнюю ночь перед свадьбой мисс Эридес Эйвери отчаянно не могла заснуть. Её трясло, а в ушах всё ещё звенели слова матери о том, что она должна сделать, когда останется одна, наедине со своим мужем.

Эридес казалось, что её вырвет, едва Лейстранж просто прикоснётся к ней.

Что же делать?

Эридес лихорадочно думала, как бы ей отвертеться. По естественным причинам этого сделать не удалось — одна из родственниц чётко рассчитала дату церемонии, а соврать ей Эридес не решилась.

Упасть в обморок? Притвориться больной? И сразу получить бочку какого-нибудь Бодроперцового зелья?

Эридес трясло, ладони потели, голова кружилась, словно бы ей предстояло сдать разом все С.О.В. и Ж.А.Б.А. в полторы недели. И начало уже завтра. И причём сдача будет происходить не в Хогвартсе, а в... в Дурмстранге.

Эридес забирают из дома. Церемония будет проводиться на территории поместья Лейстранжей. На чужой территории.

Что же делать, Мерлин, что?

Утром Эридес встала с больной головой, проспав едва ли пару часов. Хелен чуть ли не насильно впихнула в неё завтрак, а многочисленные домовики, тётки и кузины, аппарировшие ещё вчера вечером (и добавившие Эридес головной боли), принялись суетиться вокруг невесты.

Эльфы тщательно помыли Эридес душистыми гелями, одна из старушек поколдовала над веснушчатой кожей Эридес, проводя кончиком резной палочки по особенно проблемным местам, а Хелен соорудила из заново покрашенных волос всё ещё мисс Эйвери сложную причёску. Кружевные чулки закрепили на пояс, красивым корсетом сжали талию Эридес, тёмное платье скрыло полностью всю нижнюю часть тела от посторонних глаз, а обнажённые плечи натёрли приятно пахнущим маслом.

Эридес приготовили, но Эридес не была готова.

Она запомнила всё до мельчайших деталей: дрожащие губы Ханни, завязывающей на тонкой щиколотке своей хозяйки ленты туфельки, внимательный взгляд старушек и юных девушек, провожающих невесту к замужней жизни, скрип ступеней на парадной лестнице, моргающий свет. И туман, бесконечный промозглый туман на улице, от которого не спасала даже тёплая мантия.

Она спустилась по нескольким ступенькам, казавшимся бесконечными, и очутилась перед Эстюсом, даже на свадьбу собственной сестры надевшего форму Пожирателя Смерти.

— Ты прелестна, сестра, — неловко улыбнулся Эстюс и крепко взял Эридес Эйвери за руку, тут же аппарировав.

Лейстранж-Холл считался во все времена одним из величайших сооружений, когда-либо возведённых волшебниками. Это был огромный, воистину колоссальный комплекс зданий, потемневший от времени и спрятанный от посторонних маглов и магов. Главный дом, больше напоминавший замок, был украшен каменными горгульями, жутко ухмылявшимися со своих сторожевых постов. Ходили легенды, что только хозяин Лейстранж-Холла знает заклинание, способное мгновенно оживить их: горе тому, кто попробует вступить на территорию поместья без ведома его хозяина!

Вокруг основного здания разросся дикий сад, превратившийся с определённого момента в настоящий лес. Плодовые деревья вперемешку с хвойными, сирень среди дубов, заросли земляники и малины — дичь, полнейшая пустынная дичь, нетронутая и одинокая. Ни фонтанов, ни подстриженных кустов, ни, упаси Мерлин, павлинов.

Сейчас листья опали, плоды перемешались с землёй, цветы осыпались, и лишь только кривые старческие ветки деревьев прикрывали небо над головами идущих людей.

Шёл мелкий снег, плавно опускаясь на голую коричневую землю. Дорожка была вычищена, но всё же иногда Эридес чувствовала, как шлейф цепляется за жадные корни деревьев, доползшие до дорожки.

Внутри особняк казался ещё величественнее и больше, чем снаружи. Пол был уложен мозаикой, изображающей драконов, единорогов, русалок, оборотней и прочую волшебную нечисть. Все фигуры шевелились, стоило только наступить на них: Эридес не покидало чувство, что если она сейчас встанет на огромного чёрного дракона посредине, то он сожжёт её своим пламенем.

Одна из тётушек приподняла шлейф платья Эридес и взмахнула палочкой, очищая его от земли и веточек.

Хелен на прощание поцеловала Эридес в щёку и ушла вслед за остальными женщинами. Несколько домовиков засуетились под ногами у невесты, поправляя подол, снимая тёплую мантию с её плеч, потом они же вынесли из темноты корзинки с цветами и вручили их подружкам невесты — трём маленьким чистокровным девочкам в зелёном. Один из эльфов что-то быстро шептал Эстюсу Эйвери, осматривая при этом его ботинки. Наконец все угомонились.

— Пойдём, — Эстюс взял Эридес под руку и повёл через высоченную дверь, с которой немо шипели толстые змеи, по длинному коридору. Резной потолок терялся где-то наверху, а шаги идущих гулко отзывались под сводами.

"Похоже, что меня стошнит ещё раньше, чем Лейстранж дотронется до меня," — испуганно подумала мисс Эйвери.

Ещё одна дверь вывела их в зал, наполненный магами и ведьмами. Где-то в глубине мозгов Эридес поняла, что зал полон не абы какими магами, а самыми настоящими Пожирателями Смерти. Вот тут Эридес стало действительно страшно.

Она чувствовала, как липкий страх затуманивает разум, а глаза упрямо смотрят вниз, лишь бы не увидеть его. Лишь бы не увидеть Тёмного Лорда. Как же она не догадалась! Как же ей не пришло в голову, что на свадьбу одного из своих самых верных слуг может явиться сам Хозяин?..

Путь был какой-то безумно длинный, влажные пальцы Эстюса едва держали её, слегка подрагивая, а шепотки будто пропитали воздух.

Она слегка покачнулась, когда Эстюс остановился. Теперь другие пальцы держали её.

Эридес гадала, тут Лорд или не тут. Мерлин, как же всё плохо! И так было плохо, но теперь всё просто до ужаса плохо, до изнеможения! Зачем ему приходить на её свадьбу, зачем? Зачем видеть её состояние, читать её мысли, зачем? Слава Мерлину, отец с матерью не... Родители!..

Вспомнила. Едва не ахнула. Забыть, забыть, немедленно забыть.

Волшебник бубнил знакомую всем, кто бывал до этого на магических свадьбах речь, а потом Эридес даже сквозь закрытые веки видела солнечные завихрения, окружавшие всех невест и женихов на всех свадебных церемониях ещё задолго до рождения самой Эридес.

Так настойчиво лезут в мозг яркие живые образы родителей, из пелены выступает дом с белыми колоннами и шумит в ушах океан.

Забыть. Сейчас же забыть. Он узнает, узнает...

Палец заледенел прохладным ободком. Руки развернули Эридес, и она впервые увидела своего жениха. Вернее, уже мужа. Бесстрастное лицо без единой эмоции, твёрдая линия губ, чёрные пустоты глаз. Он чуть сощурил их и словно бы шепнул одними губами беззвучно:

— Забудь.

И легонько поцеловал, едва коснувшись.

* * *

Играла лёгкая ненавязчивая музыка, пары невесомо кружились, по воздуху плыли серебряные подносы с бокалами шампанского, а столы ломились от яств. Изысканные французские закуски, сочные мясные блюда, супы на любой вкус, разнообразнейшая выпечка и воздушные пирожные; огневиски столетней выдержки, дорогое вино, соки из экзотичных фруктов; сами фрукты и ягоды: горы мандаринов, холмы абрикосов, вазы, полные свежайшей клубники.

Новоиспечённой миссис Лейстранж кусок в горло не лез.

Лейстранж был подчёркнуто учтив и вежлив, гости высоко смеялись, поздравляли молодую пару и желали им всего наилучшего, а Эридес всё ждала, когда придёт он. К ним подошёл Руди Лейстранж, Хелен Джонсон, чета Малфоев, Антонин Долохов, даже сам министр и розовое нечто, которое было представлено как Долорес Амбридж. Со всеми общался Лейстранж, в то время как Эридес невпопад благодарила их всех и постоянно высматривала что-то в толпе, напрягшись как дикая кошка перед прыжком. Поток гостей всё двигался и двигался, лица сменялись лицами, улыбка приклеилась к губам.

После очередного маленького провала в сотой светской беседе Лейстранж не выдержал.

— Что же мне делать с тобой, Десс? — наклонившись к уху Эридес, спросил Лейстранж.

Эридес покосилась на него, а затем вернулась к привычному высматриванию. Мистер и миссис Эйвери грустно качали седыми головами, не веря, что их дочка потерпела крах на поприще светской львицы.

— Хорошо. Ты сама напросилась.

Эридес успела насторожиться, но времени на осмысление слов Лейстранжа у неё не осталось. А вот на осмысление его дальнейших действий у неё ушёл весь вечер.

Лейстранж, как когда-то давно, обхватил её за талию, приподнял и теперь уже поцеловал намного серьёзнее, чем в конце свадебной церемонии. Почти как когда-то давно Фил...

Атмосфера отстранённой холодной вежливости оглушительно лопнула: зал замер на секунду, загудел, громко зашептал, гости засмеялись, а некоторые даже заулюлюкали.

Струнка, натянутая в груди Эридес, ослабла, образ родителей растаял, и на долю времени весь мир сузился до этого поцелуя. Вспомнился мирный свежий вечер, свечи, отблеск фонарей в лужах, мощь голоса, проникающая даже в тёмные углы родного особняка, запах печенья, запах роз. Томных красных роз.

Роз и печенья, а не огневиски пополам с табаком.

Эридес принялась отпихивать Лейстранжа от себя, те вечера улетели, испарились, остались только шрамик на душе от сусликообразности Фила и довольно-лукавая физиономия Лейстранжа.

— Значит, целоваться мы умеем?

Слава Мерлину, у Эридес всё-таки хватило светской выдержки, чтобы не залепить наглецу пощёчину.

Какой позор!

Эридес задыхалась от возмущения, всё в ней клокотало, хотелось достать палочку и засунуть её Лейстранжу в...

Повисла тишина.

Тяжёлое прерывистое дыхание Эридес оглушало в этой тишине. Толпа расступилась, и к виновникам торжества вышла торжествующая Беллатрикс Лейстранж.

Эридес ещё не могла понять, почему её ведут куда-то, она ещё пыталась сбросить руку Лейстранжа со своей талии, но тот будто специально только крепче прижимал её к себе.

За ними шли Малфои, Руди, Долохов, какие-то Пожиратели, которых Эридес не успела разглядеть. За ними закрылась дальняя дверь. Стало ещё тише.

— Тёмный Лорд ждёт нас, — провозгласила Беллатрикс.

Эридес резко захотелось назад. Туда. За дверь. Где гости и отвратительно розовая Долорес Амбридж. Эридес готова пережить ещё двадцать таких же поцелуев перед всем честным народом, но только не это!..

Поцелуй?

Эридес бросила взгляд на Лейстранжа, всё ещё не отпускавшего её. Он смотрел в этот момент на неё. Эридес гневно фыркнула и мысленно наслала на него Круциатус, а он лишь только подмигнул и послал воздушный поцелуй свободной рукой.

Козлина.

Злорадные мысли Эридес о том, как именно она унизит Лейстранжа в ответ на его выходки прервала новая дверь. И новый зал. Теперь намного меньше и темнее. Яростное пламя билось в камине, щёлкая как огненный хлыст. Высокая прямая фигура древнем идолом стояла перед камином, окружённая кровью огня.

Эридес так перепугалась, что поначалу со страха даже забыла вежливо присесть. В голове смешались Лейстранж, планы мести, Беллатрикс, много поцелуев, Фил, гости и печенье.

Красные глаза не дольше секунды впивались в лицо Эридес, а потом не без брезгливости перешли на других вошедших.

Тёмный Лорд прошипел какие-то поздравления, которые Эридес не расслышала и не запомнила, поскольку её вдруг слишком занял вопрос о том, кто целуется лучше: Лейстранж или Фил.

Очнулась она только, когда услышала слово "ребёнок". Оно так жутко, так грубо, так неестественно прозвучало из бледных губ Тёмного Лорда, что Эридес с трудом удержалась от того, чтобы не передёрнуться. Всё равно если бы старый директор Хогвартса Дамблдор на приветственном вечере произнес бы матерное слово.

— Всё чистокровное сообщество ждёт наследника рода Лейстранжей.

Она оглянулась на непривычно серьёзного и собранного Лейстранжа, и ей стало вновь страшно, в который раз за этот день. Так много времени прошло с того момента, когда мисс Эридес Эйвери плакала над платьем, страшась того, что будет после свадебной церемонии.

— Молодой миссис Лейстранж дурно, Тёмный Лорд. Разрешите, я отведу её в приготовленную комнату, — нежный голос своим звучанием расслабил Эридес. Ей показалось, что это мама вошла в этот душный зал и обратилась к Тёмному Лорду.

Мама.

— Конечно, Нарцисса. Беллатрикс, помоги сестре. Нам надо подготовить молодого, — хохот зазвенел в ушах Эридес, готовой расплакаться от жалости к самой себе.

Тяжёлая рука пропала, а прохладные пальчики увлекли Эридес за дверь. Они шли по коридорам, мимо мрачных портретов в резных рамах, на которых посапывали носатые и темноглазые волшебники.

— Цисси! — резкий вскрик перебудил портреты, злобно напустившиеся на Нарциссу Малфой.

Когда Эридес очутилась в тёмном будуаре, в котором пахло пылью и старыми терпкими духами, она тихо спросила у миссис Малфой:

— Почему портреты ругали вас?

— Я не Лейстранж, — просто ответила та. И вот тут Эридес по правде подурнело.

Беллатрикс зажгла взмахом руки массивный подсвечник и подняла его, освещая старинную мебель, атласные обои и десятки блестящих флакончиков.

— Бесси! — взвизгнула Беллатрикс, и перед ней с хлопком появилась домовуха. У Эйвери одежда домовиков всегда была аккуратной, и Эридес поморщилась при виде хрупкого создания в такой дрянной залатанной тряпке. — Помоги раздеться новой миссис Лейстранж.

Эльф принялась снимать с Эридес туфли, а Нарцисса повернулась к ней и вежливо поинтересовалась:

— Могу ли я спросить, как вам организация свадьбы? Я наняла лучших специалистов в этой области и лично составляла меню.

— Мне очень понравилось, миссис Малфой. Всё было на высшем уровне. Это великая честь для меня, что вы взяли заботы по организации свадьбы на себя, — искренне улыбнулась Нарциссе Эридес.

Миссис Малфой улыбнулась в ответ.

— Я тогда подготовлю спальню: зажгу свет и, пожалуй, запахи поменяю, — Эридес совсем не хотелось, чтобы Нарцисса Малфой уходила, но возразить она не смела.

Так она осталась наедине с Беллатрикс Лейстранж.

Эридес никогда не понимала, как две такие разные женщины могут быть родными сёстрами. Вот и сейчас старшая являла собой абсолютную противоположность младшей.

— Что ж, Бывшая-Мисс-Эйвери, я смотрю, ты не в восторге от этого дома, — скривила губы миссис Лейстранж. Эльф испуганно замер и с быстротой начал снимать с Эридес платье. — Что ты возишься всё! — Лейстранж размахнулась палочкой, и Эридес даже зажмурилась от острого ужаса. Все ленты и шнуры мигом развязались, платье с вдохом шумно поднялось наверх и повисло на вешалке. Эльфу осталось только снять с Эридес нижнее платье.

— И ты же, — продолжала Беллатрикс, — не в восторге от слов Тёмного Лорда о наследнике. Я хочу тебе сказать, Эйвери, хочешь ли ты этого или нет, но твоё дело выносить и родить чистокровного Лейстранжа, последнюю надежду нашего рода. Рабастан здоров, насчёт этого можешь не волноваться, — пламя свечей причудливо исказило черты лица женщины, сделав его похожим на посмертную маску. — Так что поправь кружавчики, а ты, Бесси, — ещё один замах палочкой, и эльф с воем отбежал от Эридес, посасывая пальцы, — не смей развязывать корсет. Пусть это сделает молодой муж. Им нравится долго и мучительно снимать корсеты, — Беллатрикс блеснула глазами, а Эридес подумалось, что если и дальше так пойдёт, то она просто забаррикадируется в комнате и организует глухую оборону против Лейстранжа. — Надеюсь, твоя матушка, — Эридес побледнела, — тебе про всё рассказала?

— Да! — пискнула Эридес.

— Вот и прекрасно. Порадуй его, — хмыкнула Беллатрикс. — Мы ждём наследника.

Как этим часто грешили все Эйвери, у Эридес вмиг переменилось настроение.

— Значит, вам не удалось наделать наследника, и отдуваться за вас я теперь должна? Это вы попали в Азкабан, вместо того чтобы рожать и рожать, а теперь вышли на свободу — что, фигуру не хочется портить? Это вы виноваты в том, что у Лейстранжей до сих пор нет наследника.

Теперь побледнела Беллатрикс. Эридес охнула и прикрыла болтливый рот ладонью. Вовремя вернулась чуткая Нарцисса.

— Белла, только не надо, она всё равно ничего не знает, Белла! Ради Мерлина!

— Ах, так ты не знаешь, малышка, почему у меня нет детей? Про дементоров ты, конечно, не подумала — мозгов не хватает, — почти прошипела Беллатрикс Лейстранж. — А ведь ты, ути-пути, не знаешь, что за годы в Азкабане меня напоили таким количеством противозачаточного зелья, что у тебя и знаний арифметики не хватит, чтобы его посчитать? Ты же не знаешь, почему мужчины в Азкабане остаются мужчинами? Как нас, женщин, что оказались за решёткой, среди дементоров, отправляли в камеры, где нас насиловали воры и мелкие убийцы? Ведь про такое не принято рассказывать милым барышням! А знаешь, меня и к женишку твоему постоянно отправляли. Он сначала корчил из себя благородного, отказывался, успокаивал меня. А потом, потом, знаешь, мне стало всё равно. Он же такой красивый, оказался самым крепким из всех наших... Он так похож... — Беллатрикс взглотнула. — Я многому его научила, и он меня тоже. Ты знаешь об этом?

Она возвышалась над Эридес, тёмная, в многослойном наряде, словно сшитом из множества рваных кусков ткани, с безумными глазами и сладострастными губами.

— А ты, жалкая аристократочка, не знающая жизни, которой сам Тёмный Лорд даёт благословение на рождение наследника, сидишь и тужишься, строишь из себя невесть что! Ты можешь родить сына, настоящего Лейстранжа, который будет верно служить Лорду! Это величайшая честь! Вот это величайшая честь, а не то, что Цисси нашла рецепт пирожных или позвала музыкантов. Вот это честь!

Нарцисса бледной тенью маячила за спиной Беллатрикс, а Эридес просто не знала, что сказать. И просто заплакала.

От жалости, настоявшейся с презрением, к этой очевидно безумной женщине, которая то ли понимает, то ли не понимает своего несчастья.

— Не сметь плакать! — вновь взмах палочки. Ни новых слёз, ни влажных дорожек на щеках. — Рабастан вряд ли собирается заниматься всю ночь твоим успокоением.

Они ушли.

Бесси ещё оставалась в комнате, тихонько убирая слишком большое и тяжёлое для неё платье.

Эридес встала и зашла в соседнюю комнату: там пахло вечными розами, а кровать под масштабным балдахином возвышалась между несколькими горящими подсвечниками. На обоях качали пышными головками бутонов розы, а в зазор между почти чёрными шторами едва проникал слабый холодный свет. Эридес подошла к зеркалу и сняла все украшения, подаренные семьёй Лейстранж за бесконечно длинные дни перед свадьбой. Сняла и положила их зачем-то на кровать меж розовых лепестков и закрыла ложе.

— Ненавижу розы, — пробормотала Эридес.

Вернулась в будуар за палочкой.

Все её поступки и слова казались ей самой полными противоречий, абсолютно нелогичными и... И глупыми. Да, глупыми. Она глупая, тупая идиотка, боится того, чего избежать невозможно, Мерлин, хотя бы о дементорах уж можно было и догадаться.

И он. Со своей невесткой... Больно и просто противно...

Нужно подумать, что делать. Подумать. Но не здесь. Здесь слишком пахнет розами.

— Бесси!

— Что, молодая хозяйка? — эльф подобострастно поклонился.

— Бесси, аппарируй меня в особняк Эйвери.

— Но... но... молодая хозяйка! Хозяева будут гневаться!

— Я тоже теперь твоя хозяйка. И я уже гневаюсь. Быстро!

В прохладном чистом доме пахло печеньем. Прибежала Ханни в переднике, всплеснула руками.

— Бесси, никому ни слова о том, где я. Ни намёками, никак. Аппарировать сюда тоже не смей.

Бесси заплакала и с хлопком исчезла.

Конечно, они не найдут её. А он, если он найдёт, то его на второй этаж не пустит дом. Не пустит в её комнату. Это только её комната. И там не пахнет этими мерзкими розами. Змеи на перилах сверкнули глазами и заулыбались задумке и непривычной решительности хозяйки.

Но с Эридес спала вся решительность.

Она едва волоча ноги поднялась по лестнице к себе.

Сняла корсет одним взмахом палочки и хотела смыть с плеч масло, но спать хотелось больше.

Вообще страшно хотелось спать.

Бросила палочку на стол, натянула ночнушку.

Эридес развернула одеяло, зевая и засыпая на ходу. Потушить лампу и спать. Часы мерно тикали, стучали крошечными молоточками, негромко позвякивали, будто древняя домовуха-ключница из уэльского поместья шла по гулким коридорам, перебирая ножками в деревянных башмаках.

Эридес слышала, как тихо идёт она, вот сейчас — вот она заглянет в комнату к хозяюшке и пожелает ей спокойной ночи.

До этого она навестила наследника, а он наверняка прогнал её, швырнул тапком. А она, Эридес, не будет гнать старушку, помнящую ещё прабабушку своей хозяйки.

Дверь скрипнула и раскрылась.

Эридес сонно потрясла головой и сделала шаг назад, к письменному столу, на котором она оставила свою палочку.

Вдруг стало очень страшно, хотелось позвать маму, потому что старенькая ключница всегда стучалась, прежде чем войти. И вообще домовуха в Уэльсе, а Эридес в Лондоне.

В Лондоне.

— Десс, не стоит бояться. Это я, — из тьмы коридора в комнату не спеша вошёл Лейстранж.

Эридес мгновенно проснулась, вскрикнула, неловко взмахнула рукой в надежде схватить палочку и сбила со стола вечную лампу с зелёным абажуром. Лампа со скрипом проехалась по столешнице, соскочила вниз, зелёной молнией сделав неполный кульбит в воздухе и с грохотом повалилась на пол. Абажур лопнул и порвался, стекло треснуло — и осколки брызнули во все стороны, а металлический бок как-то жалобно заныл и тут же мёртво замолчал.