Патронус Алекс (джен)

На следующее утро буря утихла. Я с трудом вытащил себя из постели. Вечером или, точнее, ночью просмотрев все предлагаемые зеркалом варианты рецептов, я прикинул направление поисков и только тогда лёг спать. Что интересно, Рона вытащить из постели оказалось гораздо проще, чем себя. У двери нас ждала сонная Гермиона.

— Давно стоишь? — спросил я.

— Только подошла, — ответила, зевая, подруга, — иначе зашла б разбудила.

— Это называется дискриминация по половому признаку, не хочешь побороться за доступ мальчиков в девичьи спальни? — предложил я.

— Перебьётесь, — ответила Гермиона.

— Хорош болтать, пошли тренироваться, — проворчал Рон. — Чес слово, я бы поспал лишние пять минут, или две, да хоть одну, но поспал.

И мы под его причитания пошли в пустой класс. Выходить на улицу ни у кого желания не возникло. Когда мы за завтраком изучали новое расписание, потолок оставался пасмурным. Тяжёлые свинцово-серые тучи клубились над головами.

— Сегодня как будто неплохо… всё утро на улице, — палец Рона скользил по колонке уроков на понедельник. — Гербология с Хаффлпаффом… и УЗМС, а, чёрт, это у нас со слизеринцами. А днём сдвоенное предсказание, на котором ты меня бросил страдать в одиночестве.

— Пф-ф, — информативно ответил я.

Над нами послышался шорох многочисленных крыльев, и в открытые окна с утренней почтой влетело не меньше сотни сов. Они кружили над столами, выискивая адресатов писем и посылок. Большая рыже-коричневая сова слетела к Невиллу Лонгботтому и положила ему на колени пакет — Невилл вечно что-то забывал. На другом краю зала филин Драко Малфоя сел на его плечо с обычной, судя по всему, порцией конфет и печенья из дома. Ко мне спустились две совы с газетами. «Ежедневный пророк» и «Придира». Когда я всерьёз задумался о необходимости осветить в прессе возвращение родителей и спросил Гермиону, какие она знает магические издания, она назвала эти два. «Ежедневный пророк» серьёзное издание, «Придира» юмористическое, вроде бы. Не уверен, «Придиру» я ещё не читал, в первый раз подписался, а «Ежедневный пророк» вполне себе юмористический.

— Так какая газета серьёзная? — вырвалось у меня после знакомства с «Придирой».

— «Ежедневный пророк», я же тебе говорила, — для полной ясности Гермиона ещё и ткнула пальцем в обсуждаемую газету.

— Ну если ты так говоришь… — полным сомнения голосом протянул я.

— Гарри, только не говори, что это сразу не ясно. Вот смотри, статья описывает возможные места обитания морщеглызых кизляков.

Рон согласно кивал, полностью поддерживая возмущение подруги.

— Не знаю, чем вас не устраивают места обитания этих зверюшек, не силён в магической зоологии, но зато я точно знаю, что твоего папу зовут Артур, а не Арнольд, — и я показал Рону статью, где нагло утверждалось, что его родителя зовут именно Арнольд.

— Да обе выкинуть следует! — возмущённо воскликнул Рон.

В целом я был с ним полностью согласен, но мне-то нужно было найти и журналиста, и журнал для правильного освещения событий. Я был поглощён этими мыслями всю дорогу по раскисшей от дождя тропинке, которая привела нас к третьей оранжерее, но тут профессор Спраут отвлекла меня, продемонстрировав классу самые уродливые растения, какие мне только приходилось видеть. На самом деле они выглядели скорее даже не как растения, а как гигантские чёрные слизни, вертикально торчащие из почвы. Каждый слегка извивался и был усеян множеством блестящих припухлостей, наполненных какой-то жидкостью. Жидкость оказалась гноем, очень полезным и нужным, и нам следовало его собрать. К счастью, пах он всего-навсего бензином, поэтому неприятных ассоциаций у меня лично не вызывал, а монотонная механическая работа не мешала думать. Поэтому удар колокола, возвестивший об окончании урока, прозвучал неожиданно. Класс разделился: хаффлпаффцы отправились в замок на трансфигурацию, а мы в противоположном направлении — вниз по склону луга к маленькой бревенчатой хижине Хагрида на опушке Запретного леса. У него не отвлечёшься.

Если профессор Спраут показала нам полезную и вполне безобидную мерзость, то Хагрид с точностью до наоборот: бесполезную и опасную, но тоже мерзость. Они походили на уродливых, лишённых панциря омаров, омерзительно бледных и скользких на вид. Ноги их торчали из самых странных мест, а где голова, вообще было невозможно разобрать. В корзинах их было примерно по сотне, каждый дюймов шести в длину. Они ползали друг по другу и слепо стукались о стенки корзины; от них изрядно разило тухлой рыбой. Время от времени из конца тела какого-нибудь соплохвоста вылетали искры, и с негромким «пафф!» его бросало на несколько дюймов.

— Они… ну, это… только что вылупились, — с гордостью сказал Хагрид. — Так что вы, того, словом, сможете вырастить их сами! Можем даже этот… проект насчёт этого составить…

— А с какой стати мы должны хотеть выращивать их? — раздался холодный голос.

Это подошли слизеринцы, и говорил, естественно, Драко Малфой. Может, ему намекнуть, что приставания к Хагриду — это извращение? Хотя нет, не прокатит, да и прав он, если совсем честно и беспристрастно.

Хагрид, несмотря на общее мнение о его скудоумии, вполне грамотно ушёл от ответа. Просто пообещал рассказать как-нибудь потом. А то, что при этом слегка заикался, так во всём нужна практика. Малфоя же Гермиона заткнула, напомнив, что драконы тоже не лапочки и некоторые так же опасны со всех сторон, зато кровь у них дюже полезная. Затем тихо добавила:

— В сущности-то он прав. Лучше всего было бы передавить большинство из них, прежде чем они начнут бросаться на нас.

М-да, у умных людей и мысли одинаково умные. За обедом я постарался побыстрей управиться с бараньей отбивной и картошкой, очень уж хотелось до библиотеки добраться, о чём и сообщил в ответ на недоумённые взгляды друзей.

— …У меня слишком сложные зелья получаются и слишком много вариантов, все проверить и крови не хватит.

— Давай я помогу, — приналегла на еду Гермиона, — ты какие книги искать собираешься?

— Мне нужны рецепты зелий, где используются металлы, и вообще о магических свойствах металлов.

— Не знаю, не попадались, — мотнула головой девочка, — но это не значит, что их нет, я зелья дополнительно почти не читаю.

— Ещё бы ты и зелья читала, — проворчал Рон.

— Ладно, пока, до ужина, — хлопнул я его по плечу направляясь в библиотеку. Гермиона поспешила за мной.

* * *

— Чёртова старуха, несчастная летучая мышь! — со злостью говорил Рон, когда мы увидели его снова, спускаясь вместе с другими студентами в Большой зал на ужин. — Это же займёт все выходные, это же…

— Что, много задали на дом? — оживлённо поинтересовалась Гермиона. — А профессор Вектор нам вообще ничего не задала!

— Что ж, очень мило с её стороны, — проворчал Рон угрюмо.

Мы вошли в холл, где народ толпился у дверей в Большой зал, отошли в сторону, и тут позади нас раздался громкий голос:

— Уизли! Эй, Уизли!

Разумеется, это был Малфой, и помимо Крэбба и Гойла за спиной, у него была сегодняшняя газета. Кажется, я знаю, что он скажет.

— Видишь, Рон, а я говорил, что он с тобой заигрывает, — мой громкий шёпот был хорошо слышен всем вокруг. Малфой покраснел и позеленел одновременно.

— Заткнись, Поттер, иди ты… иди… — куда меня послать, тепличный мальчик Драко придумать не смог, и движимый самым благородным побуждением, я, решив помочь, сказал:

— Мы и идём в Большой зал, — и повернувшись, выставил за спину щит.

Несколько человек вскрикнуло, белая вспышка чиркнула по щиту. Гермиона полезла за палочкой, но, прежде чем успела её найти, грохнуло во второй раз, и по вестибюлю прокатился рёв:

— Ну уж нет, парень!

По мраморной лестнице, хромая, спускался профессор Грюм. В руке он держал волшебную палочку, направленную на белого хорька, дрожавшего на мощённом плитами полу как раз на том месте, где только что стоял Малфой.

В холле наступила гробовая тишина. Никто, кроме Грюма, не смел даже шелохнуться, а тот повернулся ко мне. То есть на меня смотрел его нормальный глаз, а тот, другой, уставился куда-то внутрь.

— Он тебя задел? — прорычал Грюм. Голос у него был низкий и сиплый.

— Нет, — ответил я, не упоминая щит.

— Оставь его! — рявкнул Грюм.

— Оставить кого? — у меня возникло подозрение, что Грюм таки сумасшедший и «Пророк» тут не ошибся.

— Не ты, он! — Грюм ткнул большим пальцем через плечо, указывая на Крэбба, который попытался было поднять белого хорька с пола, но в страхе замер. Уф, профессор не сумасшедший; просто маньяк, и глаз у него волшебный.

Грюм захромал по направлению к Крэббу, Гойлу и хорьку, который, испуганно пискнув, что было сил припустился ко входу в подземелье.

— Не думаю… — пророкотал Грюм, вновь направляя на хорька волшебную палочку. Тот взлетел в воздух футов на десять, потом звучно шлёпнулся об пол и снова подскочил вверх.

— Мне не нравятся люди, которые нападают на противника со спины, — рычал Грюм, а скулящего от боли хорька подбрасывало всё выше и выше. — Гнусный, трусливый, подлый поступок…

Хорька швырнуло в воздухе, его лапы и хвост беспомощно болтались.

— Никогда-больше-так-не-делай, — говорил Грюм, произнося каждое слово, как только хорёк ударялся об пол и опять взмывал вверх.

— Профессор Грюм! — прозвучал возмущённый голос.

По мраморной лестнице спускалась профессор МакГонагалл с громадной стопкой книг в руках.

— Привет, профессор МакГонагалл, — спокойно сказал Грюм, заставляя хорька подскакивать всё выше.

— Что… Что это вы делаете? — спросила профессор МакГонагалл, следуя взглядом за взлетающим всё выше хорьком.

— Учу, — ответил Грюм.

— Учи… Грюм, это что, студент? — вскрикнула профессор, и книги посыпались у неё из рук.

— Ну да, — ответил Грюм.

— Быть не может! — ахнула МакГонагалл, бросаясь вниз по ступеням и доставая волшебную палочку.

Через секунду на месте хорька с треском появился Драко Малфой — он кучей лежал на полу, его роскошные белые волосы упали на ставшее ярко-красным лицо. Пошатываясь, он поднялся на ноги.

— Грюм, мы никогда не используем трансфигурацию как наказание! — сказала профессор МакГонагалл слегка севшим голосом. — Профессор Дамблдор вам, наверное, об этом говорил?!

— Да, кажется, он упоминал об этом, — кивнул Грюм, безмятежно почёсывая подбородок. — Но я подумал, что хорошая встряска…

— Мы оставляем после уроков! Или сообщаем декану факультета, где учится нарушитель!

— Пожалуй, я это сделаю, — согласился Грюм, с острой неприязнью покосившись на Малфоя.

Драко, чьи белёсые глаза всё ещё были полны слёз от боли и унижения, злобно посмотрел на Грюма, пробормотав неразборчиво что-то о своём отце.

— Да ну! — спокойно заметил Грюм и, хромая, сделал два шага вперёд. Тупое клацанье его деревянной ноги отозвалось по холлу. — Что же, я давно знаю твоего отца, парень… скажи ему, что Грюм как следует присмотрит за его сынком… передай ему это от меня… кстати, это Снейп будет твой декан?

— Да, — с негодованием ответил Малфой.

— Ещё один старый знакомый, — прохрипел Грюм. — Мечтал я побеседовать со стариной Снейпом… Пойдём-ка, ты… — он ухватил Малфоя за плечо и поволок его ко входу в подземелья.

Профессор МакГонагалл несколько мгновений обеспокоенно смотрела им вслед, видимо, как и я, подозревая, что сумасшедший преподаватель просто прибьёт студента по дороге.

— Ничего мне не говорите, — приказал Рон, когда несколько минут спустя мы сели за Гриффиндорский стол. Со всех сторон доносились взволнованные разговоры о том, что сейчас произошло.

— Это почему же? — удивилась Гермиона.

— Потому что я хочу сохранить это в моей памяти, — ответил Рон, закрыв глаза с блаженным выражением на лице. — Только у нас: Драко Малфой — поразительный прыгающий хорёк…

Мы с Гермионой засмеялись, и Гермиона принялась раскладывать по тарелкам говядину, приготовленную в горшочках.

— Вообще-то он мог по-настоящему зашибить Малфоя, — сказала она. — На самом деле хорошо, что профессор МакГонагалл его остановила.

— Гермиона! — с гневом воскликнул Рон, сердито открывая глаза. — Ты портишь самый счастливый момент моей жизни.

Гермиона нетерпеливо фыркнула и присоединилась ко мне в скоростном поглощении пищи.

Я хотел как можно больше просмотреть книг до вечера, чтобы отобранные перекачать в зеркало. А к странностям хогвартских преподавателей нам не привыкать. Начинаю смутно подозревать, что это делается нарочно. Вот не было бы Снейпа, Квиррелла, а потом ещё и Локхарта, Гермиона до сих пор бы думала, что учитель — это образец всех добродетелей.

* * *

Следующие два дня прошли без происшествий. Я закинул в зеркало десяток книг, оно увеличило таблицу на пять страниц и сократило количество предполагаемых рецептов аж на пятнадцать штук. Странно, что Гермиона не требует с меня расчёты, рецепты или хоть что-то, что поможет понять, в каком направлении двигаться. Может, полагает, что я сам не знаю, а может, просто не мешает дурью маяться. Вот сегодня усвистала из библиотеки до звонка колокола. Неужели, как и всем нашим, не терпится попасть на урок Грюма? Дай им волю, с самого утра бы у кабинета дежурили. Но нет, она прибежала к самому началу урока следом за мной.

— Я была у Хагрида, — ошарашила нас Гермиона, когда мы торопливо расселись прямо перед преподавательским столом и достали учебники.

— Расспросила его о фестралах — это те животные, которые перевозят хогвартские кареты, — пояснила она в ответ на наши удивлённые взгляды. И небрежно добавила: — Их видят те, кто видел смерть. Я понимаю, Гарри, но где ты, Рон, смерть видел?

Мы с Роном переглянулись и синхронно пожали плечами. Хотя, в принципе, я был не против, если Гермиона догадается… но появлению Грюма, который сорвал начинающийся допрос, обрадовался.

— Можете убрать их, — хрипло прорычал он, проковылял к своему столу и сел. — Эти книги. Они вам не понадобятся.

Грюм вытащил классный журнал, тряхнул пегой гривой, убирая волосы с покорёженного и усеянного шрамами лица и начал перекличку.

Наверное, мне понравился урок. Во всяком случае, от мыслей о ПЛАНЕ я отвлёкся на сто процентов, чего со мной уже давно не случалось. А Грюм не только показал все три непростительных заклинания, но и пообещал научить противостоять Империо. Порадовав класс тем, что Круцио и Аваде Кедавре противостоять невозможно.

— Ни порядочности, — спокойно сказал он, — ни любезности. И никакого противодействия. Невозможно отразить. За всю историю известен лишь один человек, сумевший выдержать это, и он сидит прямо передо мной.

На меня уставился весь класс, будто им не знаю какую новость сказали. Да ещё Грюм обоими глазами пытался череп препарировать. Поэтому я, не спрашивая разрешения и не поднимая руку, спросил:

— А если под Аваду не лоб подставлять, а табуретку, например, что будет?

Грюм замер, попытался что-то сказать, но передумал и с новым интересом уставился на меня. В застывшей тишине, кажется, можно было услышать не только буханье, но и стук нескольких сердец.

— Табуретки вы лишитесь, — наконец прохрипел Грюм, — если она, конечно, не из очень прочного материала и не зачарована дополнительно на прочность. Но, думаю, потеря табуретки вас не сильно огорчит.

Класс был целиком и полностью согласен с выводами преподавателя. А я подумал, что трансфигурированная из воздуха табуретка ничуть не хуже настоящей, и даже лучше, ведь её и алмазной можно сделать, и гранитной.

— Итак, — снова заговорил Грюм, — эти три заклинания: Авада Кедавра, Империо и Круцио — известные как Непростительные заклинания. Использования любого из них по отношению к человеческому существу достаточно, чтобы заработать пожизненный срок в Азкабане. Это то, чему вы должны противостоять. Это то, с чем я должен научить вас бороться. Вам нужна подготовка. Вам нужно быть во всеоружии. Но самое главное — вам нужно приучить себя к постоянной, неусыпной бдительности. Достаньте ваши перья… запишите это…

Остаток урока мы провели, записывая примечание к каждому из Непростительных заклятий. И начиная с этого исторического часа, они, примечания то бишь, слегка дополнялись. До самого удара колокола никто не проронил ни слова, но как только Грюм отпустил нас, и мы вышли из класса, всех буквально прорвало. Большинство обсуждали заклятия со смесью ужаса и восторга: «Видел, как его трясло? А как он убил его — прямо вот так!»

Они так говорят об этом, — подумал я, — словно побывали в каком-то балагане. Мне же очень чётко на месте несчастного паука представлялся Сириус, а на месте Грюма — женщина, по недоразумению природы являющаяся его матерью. Может, потому увиденное отнюдь не показалось занятным представлением, и, похоже, Гермионе тоже.

— Быстрее, — озабоченно сказала она Рону. Меня подгонять было не нужно.

— Что, снова в окаянную библиотеку? — спросил Рон.

— Нет, — резко ответила Гермиона, указав на боковой коридор. — Невилл.

Невилл одиноко стоял посреди прохода, уставившись в каменную стену тем же испуганным взглядом широко открытых глаз, какой был у него, когда Грюм демонстрировал заклятие Круцио.

— Невилл, — мягко произнесла Гермиона.

Невилл обернулся.

— А, привет, — сказал он непривычно высоким голосом. — Интересный урок, верно? Хотел бы я знать, что сегодня на ужин, я… я умираю от голода, а вы?

Посмотрев на находящегося в глубоком шоке Невилла, я долю секунды размышлял стоит ли отвесить ему пощёчин. Решил, что нет, и произнеся поливающее заклинание «АГУАМЕНТИ», направил палочку в лицо пострадавшему. Затем сразу же устранил ненужные последствия высушивающим заклинанием. В результате получил осмысленно смотрящего Невилла и удивлённо — удивлённых Рона с Гермионой.

— Что стоим? — осведомился я у ребят. — Бегом в Большой зал ужинать, — и первым задал темп.

— И что это было? — спросил Рон, когда мы уже были у Большого зала.

— Шоковая терапия, — вместо меня ответила Гермиона, — ты как, Невилл?

— Всё в порядке, спасибо, — сказал мальчик, совсем смутившись и взглядом умолял не продолжать допрос. Выглядел он действительно нормально, и мы сели ужинать.