Не так страшен драккл, как его бабка (джен)

Искать метлу долго не пришлось. Она стояла в углу вместе с ящиками, ведрами и прочим хозяйственным инвентарем. Рон бросил в ведро широкий металлический совок, подхватил метлу, мимоходом отметив ее необычную легкость, и вышел во двор.

— Ой, Ронни! — с крыльца дома ему навстречу сбежала одна из девушек. — Ты куда идешь?

— Туда, — хмуро буркнул Рон. Острые кошачьи ушки, задорно выглядывающие из-под каштановых волос, напомнили ему, что с этим милейшим созданием, как и с остальными его ушасто-хвостатыми собратьями, следует держать ухо востро

— В курятник? — не отставала девушка. — А что ты там будешь делать?

— Кур гонять, — все так же недружелюбно ответил Рон. Вступать в длительные разговоры со всякими местными оборотнями, как бы они там не именовались и какими бы умильными перед ним ни прикидывались, он не собирался. Хватит и того, что он их вчера целый день кормил, поил и спать укладывал.

— Каких кур? — удивилась девушка. — У нас там сто лет уже никто не живет.

— Вот и прекрасно! — абсолютно искреннне ответил ей Рон. Пустой курятник подобного масштаба устраивал его куда больше, чем населенный. Дома, в Норе, родители всегда держали десяток-другой несушек, и Рон прекрасно знал, скольких трудов стоило содержать их жилище в чистоте, пусть даже и с помощью хозяйственных заклинаний. А вот как можно без магии убирать за курочками размером со среднего дракона — Рону даже представлять не хотелось.

— Что, до сих пор сердишься за то, что мы тебя так эмоционально встретили? — не отставала девушка, следуя за ним по пятам.

— Ничего себе «эмоционально»! — Рон все-таки не выдержал. С размаху грохнув ведро на землю, он повернулся к девушке. — Сегодня чуть тыквами не убили, а вчера вообще едва на клочки не разодрали!

Та потупилась, и, выглядывая из под длинной челки, виновато произнесла:

— Мы просто очень сильно обрадовались, очень уж давно у нас гостей не было...

Она лукаво взглянула на Рона и промурлыкала:

— А тут ты... Такой весь из себя молодой, симпатичный...

Рон почувствовал, что невольно краснеет и, отвернувшись, принялся ожесточенно скрести метлой утоптанную землю.

— Вот и встречали бы гостей пирогами, а не тыквами, — буркнул он, тщетно стараясь скрыть смущение. — К тому же, у вас тут своих молодых и симпатичных хватает. Они особенно с рогатой дыней на голове хорошо смотрятся.

Девушка засмеялась.

— Наши мальчики не считаются, — она мотнула головой. — Даже с дыней, как ты говоришь, на голове. Кстати, ты немного неправ насчет дыни.

— Возможно, и неправ, — покладисто кивнул Рон. — Осе она явно не подходила по стилю. А вот Манул в дынной шапке наверняка смотрелся бы намного лучше.

Девушка фыркнула, словно кошка:

— Да не в этом дело! Просто рогатой дыней называют кивано — это еще один экзотический фрукт. А наши малыши раздобыли именно дуриан — самый большой и ароматный, который только можно вырастить в наших широтах. Сорт «Кадум», слышал о таком? Впрочем, это сейчас неважно, — она махнула рукой. — Давай лучше вернемся к нашим мальчикам. Так вот: они нам с девчонками чуть ли не родные братья. Ты же не воспринимаешь свою сестру как объект противоположного пола?

Рон, не задумываясь, покачал головой.

— Вот и мы точно так же не воспринимаем — и подшутить над ними можем, и поддразнить. Кстати, ты плохого о нас не думай, обычно мы на людей так, как вчера, не бросаемся. Просто ты появился не в очень удачный момент. Сейчас у нас, если можно так сказать, карантин. Вынужденные каникулы для поправления здоровья, вот мы и развлекаемся, раз уж приходится сидеть здесь в четырех стенах.

— Карантин? — удивился Рон, и, не удержавшись, съехидничал: — Массовое отравление у вас было, что ли? Грибочков нечищеных, небось, переели? Или дуриана элитного обнюхались?

— Можно и так сказать, — вздохнула девушка. — Только не грибочков мы переели, а человечины.

— Чего вы переели? — не веря своим ушам, переспросил Рон и, вспомнив клыкастую улыбку мажористого вампира нервно оглянулся, не подкрадывается ли к то к нему со спины.

— Ну, не самой человечины, — заулыбалась девушка, — мы ж не людоеды какие-нибудь. Человеческой пищи, воды, энергии перебрали. Впечатлений там всяких, эмоций... Ну как тебе еще объяснить?

— Да так и объясни, — Рон на всякий случай остановился и, отступив на шаг, выставил перед собой метлу. Не «Протего», конечно, но если с размаху врезать нападающему по носу — мало не покажется.

— Да не съем я тебя, угомонись! — расхохоталась девушка и Рон, устыдившись, убрал метлу. Действительно, чего это он...

— Если бы мы, действительно, хотели тебя съесть, — начала говорить девушка и Рон снова настороженно остановился, то мы бы тебя съели еще в кровати, ровно полночь, как и положено. А посреди бела дня, в центре двора, не дождавшись, пока ты уберешься в курятнике... Во-первых, это не стильно, а во-вторых, экономически невыгодно. Так что расслабься.

Рону много чего хотелось на это ответить, но, памятуя о том, что он мужчина, а перед ним стоит, хоть и не настоящая, но все же девушка, он только сплюнул и нога за ногу поплелся дальше.

Старухин двор не мог похвастаться огромными масштабами — Рону приходилось видать дворы и побольше, но от сарая до курятника топать было довольно далековато. А уж если работник нагружен инвентарем и занят беседой, то в таких условиях расстояния могут претерпевать некие чудесные изменения. В сторону увеличения, естественно. А уж если работник не горит желанием достойно трудиться, тогда расстояние может становиться и вовсе непреодолимым.

Девушка упорно не желала отставать. То ли ей больше нечем было заняться, то ли она просто обрадовалась, что получила в свое распоряжение свободные уши — Рон не знал. Да его это особо и не интересовало. Но прогонять девушку он не стал — мало ли чего интересного эта сорока может наболтать? А ему сейчас лишняя информация никак не помешала бы.

— На рубеже двух последних месяцев весны люди отмечают целую кучу разнообразнейших праздников, — начала откуда-то совсем уж издалека девушка, — от Вальпургиевой ночи и Белтайна до Дня гавайских танцев и пробуждения благой богини.

— И вы постарались ни одного из них не пропустить, — съехидничал Рон, понемногу расслабляясь. Что такое хороший праздник — курсант Уизли знал не понаслышке. И проникнуться масштабами празднования тоже мог со знанием дела.

Девушка только покаянно вздохнула.

— Что, перебрали? — сочувственно спросил Рон, вспомнив тяжелое утро после празднования второй годовщины победы. Сразу после торжественного приема Виктор забрал всю их компанию в Болгарию, и похождения их первой софийской ночи Рон до сих пор вспоминал с большим трудом. Зато первое софийское утро врезалось в его память крепко-накрепко: такого количества антипохмельного зелья ни Рону, ни Гарри вливать в себя еще не приходилось.

Девушка кивнула.

— Передоз человечины, в общем, получился, — пояснила она. — А мы же не демоны какие-нибудь, толком перерабатывать ее не умеем. Вот и сидим все вместе в этой лачуге, потихоньку лечимся и портим друг другу нервы. А через пару дней в норму придем — и снова разлетимся по свету на поиски приключений.

— А кто вы вообще такие? — спросил Рон. — Вроде как оборотни, а вроде и нет. Ты вот вообще непонятно кто — то ли хорек-переросток, то ли недокошка. Уши кошачьи есть, а ни усов, ни хвоста я у тебя почему-то не вижу.

— Глупый ты, — засмеялась девушка и Рона ударило по ногам неизвестно откуда взявшимся пушистым хвостом. — Есть у меня хвост. А вот усов нет, ты правильно подметил. Но сам подумай, как я буду выглядеть с длинными кошачьими усами? Я же девушка!

Она щелкнула пальцами и вынула из воздуха несколько длинных соломинок.

— Вот, смотри! — она сунула соломинки под нос и, удерживая их, смешно задрала верхнюю губу. — Как мне, идет?

Рон не выдержал и расхохотался — до того забавное получилось зрелище.

— Вот видишь — самому смешно, — девушка ловко забросила соломинки Рону в ведро. — А что касается того, кто мы на самом деле — так мы и сами не знаем. Мистер Штерн, наверное, тебе рассказывал, как мы у бабули появились?

Рон кивнул.

— Обычно в сказках и легендах такие истории заканчиваются намного печальнее: герой, которому привалило подобное счастье, только к третьему яйцу начинает соображать, что, прежде, чем разбить скорлупу, надо запастись водой. При этом у него из яйца или апельсина появлялась уже взрослая девушка, которая четко и ясно просила дать ей воды. Но герой все равно тупил настолько, что из троих у него выживала только одна. А мистеру Штерну достались не взрослые девушки, а орущие младенцы, причем все разные. Поди, угадай, кому что надо — кошке-то, понятно, что молока. А вот клыкастик Вель мог и крови на своем младенческом языке требовать. Поэтому нам повезло даже дважды: то, что мистер Штерн не растерялся и сразу нас напоил — это раз, и то, что мы после его грибного бульончика выжили — это два.

— Да уж... — с чувством произнес Рон, вспомнив подобное варево собственного производства, — грибной бульончик — это... мощно.

— И ты даже не представляешь, настолько! — подняла палец девушка. — Напои он нас в тот момент чем-нибудь другим — молоком или обычной водой, может, и выросло бы из нас что-нибудь более традиционное. Из Вельхеора, например, получился бы самый обычный вампир, без всяких спецэффектов, из меня — банальный кошколак, из Жоры — тупо роняющий мебель полтергейст, даже не задумывающийся о науке. Даже Шоколадка, наверное, стала бы какой-нибудь феей кариеса, а ведь именно благодаря ее стараниям человечество узнало, что такое кола, шоколад, карамель и прочие прелести из списка тех, что ваши медики называют "ласковыми убийцами". Про сукрононовую кислоту слышал когда-нибудь?

Рон покачал головой.

— Это они с Жорой на пару недавно изобрели. Химическое вещество, в двести тысяч раз раз слаще сахара.

— Ничего себе, — присвистнул Рон. — Это что же, одной крупинкой можно подсластить чай целому городу?

— И подсластить можно, и уморить, — засмеялась девушка. — Это вещество у них получилось настолько токсичным, что на пробирку с ним можно смело цеплять ярлык "сладкая смерть", и он будет правдив до последней буквы. Однако, думаю, что промышленников это не остановит — им ведь в первую очередь выгода нужна, а здоровье потребителей — это уже проблема самих потребителей, верно?

Рон промолчал. Он уже понял, что в этой компании разговоры о моральных ценностях заводить смысла нет — мало того, что его попросту не поймут, так еще и высмеют всей толпой.

— Значит, этот бульончик пошел вам на пользу, — Рон неуклюже съехал с неприятной темы. — И, как я вижу, вы до сих пор от него не можете отказаться?

— А зачем отказываться от того, что тебе идет на пользу? — удивленно пожала плечами девушка. — К тому же, после этого бульончика мы стали не такими, как все. Особенными. Иными. И это, как оказалось, огромный бонус.

— Что вы неправильные оборотни, вампиры, кошколаки и феи, я уже понял, — буркнул Рон. — Только при чем здесь бонус? Что хорошего в том, что вы эти, как их там? Мутанты?

— Сам ты мутант! — обиженно фыркнула девушка-кошка и хлестнула Рона хвостом по ногам. — Ты сначала узнай толком, что это слово означает, а потом обзывайся! А бонус в том, что мы, будучи вот такими неправильными, не вписались ни в одну утвержденную классификацию! А значит, на нас не могут предъявить претензии ни один клан и ни одна община. Ни вампиры, ни оборотни, ни феи, никто-никто! Мы — сами себе клан и община! Даже больше тебе скажу, мы — семья!

Девушка произнесла это слово так весомо, словно написала с самой большой буквы, какая только существует.

— Мы никому не принадлежим и никому не подчиняемся. Кроме бабули и ее фамильяра, естественно, но это совершенно другое, они нам как родители. Теперь ты понимаешь, как это круто?

— Круто, — искренне кивнул Рон. Никому, кроме родителей, не подчиняться — это же мечта, а не жизнь.

— Правда, доказывать нам эту свою самостоятельность пришлось о-о-очень долго. Нас и похитить не раз пытались, и уничтожить. Поэтому мы чуть ли не с самых первых дней привыкли спать вполглаза и друг за дружку горой стоять. Но, не будь с нами бабули и мистера Штерна — нам бы все равно не удалось выстоять: если у тебя еще ни ума, ни опыта не хватает, а спину прикрывает точно такая же бестолочь, хоть и с темпераментом берсерка, то от одних способностей толку мало. Пока мы не подросли и не научились защищаться, мистер Штерн усыплял мертвым сном каждого, кто только осмеливался косо на нас посмотреть, а бабуля, когда некоторые слишком горячие господа попытались однажды прибрать нас к рукам, даже самый настоящий ледниковый период ухитрилась устроить (1).

Рон в ответ на это только невнятно гмыкнул, пытаясь вспомнить, что же он слышал о ледниковом периоде и слышал ли о нем вообще. А девушка продолжала рассказывать:

— После этого с нами больше никто не рисковал связываться, и в детстве мы такого натворить успели, что вы вот и нас, и нашу бабульку до сих пор через слово вспоминаете. Правда, люди такие странные существа, — с непонятной улыбкой сказала она, — обвиняют нас во всех прегрешениях, а сами то и дело норовят разрушить до основания весь мир. Их даже особо подталкивать к этому не надо, стоит только вовремя шепнуть им на ушко то, что они в этот момент хотят услышать. Озвучить их неосознанные желания, так сказать.

Она вдруг подняла глаза и посмотрела на Рона в упор. Тот даже отшатнулся — настолько нехорошим был этот взгляд. Нет, он был не безумным, как у Беллатрикс, не пронизывающим, как у Снейпа или Волдеморта, но все равно пробирал до костей. В левом ухе вдруг легонько засвербело, словно туда заползло какое-то насекомое.

Рон прислушался к своим ощущениям и внезапно понял, чего же ему в последние несколько минут хотелось больше всего. Внезапно оформившееся желание стало настолько нестерпимым, что он бросил на землю метлу и ведро и, в несколько шагов преодолев оставшееся расстояние до овчарни, которую здесь все упорно называли птичником, вцепился в дверной засов, как в спасательный круг. Он очень боялся, что, не совладав со своими низменными побуждениями, сейчас набросится на девушку и навеки покроет род Уизли несмываемым позором. И ничего, что он сейчас находится за тридевять земель от дома, ничего, что семья никогда не узнает о его позоре, главное, что он всегда будет помнить об этом, и исправить этого не сможет никакой "Обливейт".

Девушка неслышно приблизилась и встала за его спиной.

— Что с тобой, Рон? — заботливо спросила она и Рон почувствовал, как на его плечи легли мягкие ладошки. — Тебе плохо?

"Мне очень плохо! — чуть не заорал Рон. — А когда ты стоишь возле меня так близко, то мне становится еще хуже! Отойди, иначе я за себя не поручусь!"

Но вслух он не сказал ничего, только закусил губу и дернул плечами, пытаясь освободиться.

Но девушка не отставала. Она слегка приобняла его и мягко мурлыкнула в ухо:

— Может, ты просто переутомился? Давай я сделаю тебе массаж шеи. Говорят, это хорошо помогает.

По судорожно скрюченным пальцам, вцепившимся в засов, скользнул кончик пушистого хвоста и Рон чуть не заорал в голос от пронзившего его от макушки до кончика пальцев на ногах острого желания схватить, сжать, притянуть к себе...

— Уйди! — глухо проговорил он, сдерживаясь из последних сил. — Уйди, прошу тебя!

— Может тебе водички принести? — поинтересовалась девушка и Рон чуть не скончался на месте от облегчения.

— Да! — заорал он так, что даже у самого в ушах зазвенело.

Девушка испуганно отшатнулась.

— Ну что ж ты так кричишь? — недоумевающе спросила она. — Не волнуйся, сейчас принесу. Потерпи немножко.

"Сейчас она уйдет... — сцепив зубы до хруста, пообещал себе Рон. — Сейчас она уйдет и искушение исчезнет. Терпи, скотина, ты же взрослый мужик, а не какой-нибудь пацан недоразвитый. Как говорит наш несравненный Манул, руки у курсанта для того, чтобы сражаться, а не для того, о чем вы думаете!"

Девушка убежала, а Рон обессиленно сполз на землю и дрожащей рукой вытер лоб. В голове гудело, словно после хорошей гулянки, ноги не держали, а руки...

Сжав кулаки, он несколько раз ударил ими друг о друга. Резкая боль в костяшках немного прояснила помутившийся разум.

— Я не буду дергать ее за хвост! — как можно убедительнее произнес Рон, не сводя глаз с мелко подрагивающих пальцев. — Я никогда не буду дергать ее за хвост! Я сказал, что не буду ее дергать, значит, не буду! А полезете — лично попрошу у Манула тесак и отрублю на хрен, чтоб неповадно было.

Пальцы вздрогнули еще несколько раз и угомонились. Наверное, вняли предупреждению.

Немного успокоившись и отдышавшись, Рон непроизвольно потер дрожащими ладонями лицо, уши, шею... Странная щекотка в ухе, о которой он успел забыть, тут же прекратилась.

Девушка обернулась на удивление быстро и уже через минуту вручила сидящему на земле Рону кружку березового сока и большой ломоть пирога со сливами. Рон вцепился в кружку обеими руками, опасаясь, что треклятое наваждение вернется, но, прислушавшись к себе, с удивлением понял, что от дикого желания дернуть девушку за пушистый хвост не осталось и следа. Вернее, след-то остался, но очень слабенький и вполне преодолеваемый без радикальных мер. Осознав это, Рон с огромным облегчением выдохнул, осушил кружку и принялся уписывать еще теплый пирог.

— Ты как? — спросила девушка, усаживаясь на камень рядом с Роном. Тот скосил глаза на вольготно расположившийся рядом с пустой кружкой хвост и абсолютно честно ответил:

— В норме.

— Вот и ладненько, — девушка подняла лицо к небу и забавно сморщила носик. — Так о чем я там тебе рассказывала?

После такой сильной встряски Рон даже под угрозой круциатуса не смог бы вспомнить, о чем они говорили несколько минут назад, но, чтобы не выглядеть полным дураком, что-то глубокомысленно промычал. Благо, рот его был забит пирогом, а посему требовать от него внятного ответа было бы попросту глупо.

Но девушка ответа и не требовала. Она просто начала рассказывать с того самого места, на чем закончила рассказывать. Словно книгу открыла на нужной странице.

— Однако, даже повзрослев и чуточку поумнев, в ангелочков мы не превратились, хотя иногда и хотелось. Но ненадолго. И даже сейчас мы можем загулять так, что бабуля нас потом неделями в чувство приводит.

Рон понимающе кивнул: этот аспект качественной гулянки ему был тоже очень хорошо знаком.

— Помню, занесло нас однажды в Трою... Слышал о такой? — девушка повернулась к Рону. Тот покачал головой. — Жаль, хороший был город. Там сначала наш вояка — Манул, как ты его называешь, в одиночку развлекался, а потом уже и я подтянулась, причем, не с пустыми руками, а с подарочком.

Девушка хихикнула.

— А хочешь, я и тебе лошадь подарю?

— Какую лошадь? — не понял Рон.

— Деревянную, — пояснила девушка.— Она пустая внутри. Хочешь — так любуйся, а хочешь — запихни туда что-нибудь. Набор солдатиков, например.

— Нет уж, спасибо, — фыркнул Рон. — Я даже в детстве в лошадки не играл. У меня, правда, деревянный дракон был, но он был вырезан из цельного куска.

— Вот и они поначалу отказывались, — вздохнула девушка. — Но потом все-таки взяли нашу лошадушку. И понеслась. Эх, как же мы тогда погуляли...

Рон вспомнил Динов мальчишник в «Кабаньей голове» и понимающе хмыкнул.

— А потом явился Вельхеор, и такая зажигательная вечеринка началась... Мы тогда едва ноги оттуда успели унести.

Рон скромно промолчал. Торжественное обмывание первой курсантской стипендии ознаменовалось групповым посещением заведения мадам Като, выбитыми окнами «Дырявого котла» и торжественным уничтожением контрабандной бочки огневиски прямо посреди Лютного переулка. Горело тогда, мягко говоря, знатно.

— А Вельхеор у нас вообще зажигательный парень, — вдохновенно рассказывала девушка. — У него даже девиз своеобразный имеется: «Гореть всегда, гореть везде, гореть — и никаких гвоздей!» В смысле, чтобы на месте гулянки ни гвоздика, ни щепочки целой не осталось.

А Рону вдруг вспомнилась вступительная речь директора Робардса:

— Аврор — это не министерский клерк, — говорил он, строго глядя на первокурсников. — Аврор должен гореть на работе. И если вы не чувствуете в себе необходимого огонька — лучше уходите сейчас. В аврорате сырые бревна не нужны.

— У каждого свои понятия о горении, — брякнул Рон только для того, чтобы что-нибудь сказать. — А чем вы сейчас занимаетесь?

— Ой, у каждого свое, — отмахнулась девушка. — Круче всех, конечно же, поднялся Вельхеор — повелителем вампиров заделался. Но он самый старший из нас, ему положено. А остальные — так, по мелочи. Манул все никак не навоюется, Элоиза (2) в своем искусстве по уши увязла. Ося у нас робингудствует — уже четыреста способов сравнительно честного отъема денег у ближних своих усовершенствовал.

— Ося? — недоверчиво переспросил Рон. Ося вообще показался ему самым недалеким изо всей компании.

— Ося, Ося, — подтвердила девушка. — Ты не смотри, что он под деревенского дурачка косит — это он при тебе очередную комедию ломал. И, если у тебя есть что-нибудь ценное — медальон там или еще что — ни в коем случае не садись играть с Осей в азартные игры. А лучше — отдай эту вещь бабуле на сохранение, потому что Ося у тебя все равно рано или поздно все ценное выманит.

— Да нет у меня ничего ценного, — буркнул Рон, сразу посмурнев. — Один пояс был, и тот сожрали.

Девушка покаянно вздохнула.

— Чтоб ты знал, за твой пояс мне вообще влетело от бабули по первое число... Лучше бы ты обычной веревочкой подпоясывался — насколько меньше проблем было бы.

Ах, вот кто от его пояса одну погрызенную пряжку оставил...

— А нечего было на чужое имущество покушаться! — заявил Рон противно назидательным голосом. — Бабуля тебе, наверное, объяснила, что нельзя так позорить хозяйку перед гостями?

Девушка снова по-кошачьи фыркнула и мотнула головой.

— Да нет, она не из-за этого разозлилась. Просто нам сейчас положено питаться только магической пищей, а к человеческой даже прикасаться нежелательно. Ни орешков нельзя, ни сухарика, ни малюсенького кусочка сахара. Даже семечки можно лузгать только из плюющихся подсолнухов, а они ну совсем безвкусные.

Рон попробовал представить себе плюющийся семечками подсолнух. Не получилось.

— И одежду можно носить только из репчатой конопли, — девушка с отвращением посмотрела на свое одеяние. — Никакого человеческого льна, хлопка или шерсти. А о коже и вовсе говорить не приходится.

— Человеческой? — мрачно уточнил Рон.

Девушка укоризненно посмотрела на него:

— Ронни, ну сколько же раз тебе объяснять, что мы не людоеды! Все равно какой кожи — свиной, куриной, крокодильей... Никакой натуральной кожи нельзя — только ткань из магических волокон. У нас даже обувь и всякие очки-сережки из этой самой конопли поганой, только видоизмененной.

— Трансфигурированной? — перевел на понятный ему язык Рон.

— Ну, можно и так сказать. Бабуля нам в этом на уступки пошла, чтобы мы себя клонированными овечками не чувствовали. А то представь только: в зверином облике — одинаковые, в человеческом — тоже один в один, как цыплята из инкубатора. Парням-то, конечно, полегче, а у нас с девчонками от такой одинаковости депрессия начинается и лечение впрок не идет.

— Значит, мой пояс... — начал понимать Рон.

— А твой пояс был из самой натуральной страусиной кожи... — мечтательно улыбнулась девушка, и тут же скорчила тоскливую рожицу: — Знаешь, как вкусно от него пахло?

Рон пожал плечами. Да, новые кожаные вещи своеобразно пахнут, но вот насчет «вкусно» — он бы поспорил.

— Погоди, — он вдруг посмотрел на свои ноги. — А как же туфли? Они ведь тоже кожаные, из молодого суматранского крокодила.

— Из синтетического крокодила твои туфли, — фыркнула девушка. — Качественного, правда, и, может, даже и молодого, но все равно синтетического. Обманули тебя, короче.

Рон вспомнил, сколько с него запросили за туфли, и только зубами заскрипел. Все, больше он в маггловские магазины — ни ногой.

— Нас не обманешь, — сочувственно улыбнулась девушка, — а когда мы в зверином обличии, то обоняние обостряется чуть ли не в сотни раз. И, будь твои туфли настоящими, ты бы уже босой ходил и с обгрызенными ступнями. Так что, радуйся.

Рон угрюмо порадовался.

— И что же у нас получается в итоге? — девушка вернулась к прежней теме разговора. — Кое-кто из наших, самые сознательные, быстренько подлечились и умотали отсюда, а мы — те, кто или орешек съел, не удержавшись, или ягодку какую с куста отщипнул — еще остались. И вот сидим мы, значит, четвертый день подряд все такие голодные, от грибов уже тошнит, от репчатой конопли почесуха начинается. И тут появляешься ты... — Девушка мечтательно закатила глаза. — Весь такой живой, вкусно пахнущий, в натуральной шелковой рубашке... Объедение, а не гость. И, как клубничка на торте — настоящий кожаный пояс. Я, когда его учуяла, так одурела, что чуть вместе с пряжкой не сгрызла.

Рон вспомнил рычащего зверька, с остервенением терзающего ремень в опасной близости от нежных частей тела, и почувствовал, как лицо и уши быстро заливает густая краска.

— А за палец меня укусил кто? — глухо спросил он, хватая совок и низко наклоняясь к куче собранного мусора

— Так Элоиза же, — девушка дернула головой в сторону огорода. — Она вообще сдуру чуть все бабулины старания насмарку не свела, когда тебя за палец ухватила.

— Из-за крови?— догадался Рон.

— Именно, — кивнула девушка. — Кровь — это же, практически, концентрированный экстракт человечины. Ну не морщись, не морщись, — добавила она, увидев реакцию Рона. — Это просто термин такой, всеобъемлющий, если можно так выразиться. И теперь нам с Элоизой из-за твоего пояса и капли крови придется просидеть на грибах и скунсовой капусте еще целую неделю, а то и две, пока из организма вся человечина не выведется.

Вспомнив убойный запах капусты, Рон от души посочувствовал обеим страдалицам. Теперь он понимал, почему вчера вечером зверьки вели себя так сдержанно: старуха наверняка прополоскала им мозги на тему чрезмерного телесного контакта с ходячей "человечиной". Странно, что она вообще не изолировала его от своих любимцев. Наверное, решила, что один человек, если его не кусать и не облизывать, такой большой компании особого вреда не принесет. Особенно, если эту компанию хорошенько пропитать запахом скунсовой капусты снаружи и вкусом изнутри.

— Нет, я, конечно же, все понимаю, — девушка согнала с уха прилетевшую осу, — здоровье — прежде всего. И я согласна есть только то, что положено, по вечерам сидеть дома, мурлычить младшеньких и даже всячески помогать бабуле по хозяйству. Но целую неделю провести на вонючей капусте — это выше моих сил. Я сладенького хочу... — заканючила она, словно маленький ребенок. — Хоть бы один кусочек рафинада... Ну хоть крошечку... У тебя, случайно, нигде по карманам конфетка не завалялась?

Рон молча прислонил метлу к плечу и продемонстрировал девушке пустые карманы. Девушка уныло вздохнула.

— Погоди-ка, — вдруг вспомнил Рон. — А как же мой вчерашний ужин? Кто его сожрал? Разве хлеб и простокваша — не человеческие продукты?

— Так это же Шоколадка была, — пояснила девушка. — Она весь момент твоего появления в сундуке просидела, и лишней человечины не набралась совсем. К тому же, она у нас еще одна из самых здравомыслящих: неположенные продукты под одеялом не ест, мышек не ловит, грибную похлебку ест исправно, и даже от добавки не отказывается. Вот и восстановилась раньше остальных. В смысле, остальных оставшихся. Трое уже ушли, Шоколадка четвертой будет, а уж кто за ней — тебе даже бабуля теперь не скажет. Испортил ты нас, — засмеялась она, словно что-то вспомнив. — Как нашего Осю квартирный вопрос.

«Трое ушли, десятеро остались, — быстренько подсчитал Рон. — Всего получается тринадцать. Так вот, оказывается, откуда пошло выражение «дракклова дюжина...»

— А Шоколадке уже со вчерашнего вечера можно было в человеческом облике хоть круглосуточно пребывать, и есть все, что угодно, — продолжала девушка. — Даже кровь из тебя пить можно, хотя она, честно говоря, не стала бы — Шоколадка у нас больше по сладостям специализируется, за то и прозвище такое получила. Кстати, мы с тобой так и не познакомились. — Девушка протянула Рону руку и тот осторожно ее пожал. — Меня Аппассионатой зовут.

— Как? — переспросил Рон. Имя было длинное, непривычное, но явно где-то или когда-то уже слышанное.

— Аппассионатой, — повторила девушка. — Бабуля назвала меня так потому, что я в младенчестве вопила очень вдохновенно и зажигательно. Так, что вслед за мной тут же начинали орать и все остальные.

Рон представил себе дракклову дюжину орущих младенцев и содрогнулся. «Нет, — твердо сказал он себе. — Только двое — и ни одним ребенком больше».

— Но я это имя не люблю, — девушка сморщила нос.

— Длинное очень? — понимающе спросил Рон.

— Да не в этом дело, — досадливо улыбнулась девушка.— Любое имя можно сократить до вполне удобопроизносимого, даже такое экзотическое, как у меня. Апата, например, или Ата.(3) Просто однажды в мою честь назвали сонату — стукнула одному композитору в голову такая блажь, а эта соната возьми, да и стань суперпопулярной. Был период, когда она звучала чуть ли не из каждого ведра, — девушка сморщила носик и кивнула на стоящее рядом с Роном ведро. — А при моем сверхчувствительном слухе это хуже отбойного молотка в голове.

— Это как? — не понял Рон.

— Да вот так! — Аппассионата щелкнула пальцами, и в голове Рона что-то оглушительно застучало.

— Рональд-Рональд, Ронни-Рон, — нараспев заговорила девушка, и в черепной коробке Рона словно взорвалась тройная Бомбарда. Он взвыл и схватился за голову.

Аппассионата снова щелкнула пальцами, возвращая роновым ушам благословенную тишину.

— Теперь ты понимаешь, почему я не люблю свое имя.

— Понимаю, — Рон ошалело покрутил головой. — Ну и как прикажешь тебя называть, если не... — он едва не произнес ее имя, но вовремя удержался. Прямо женская ипостась Волдеморта какая-то получается — «Девушка-которую-нельзя-называть».

— Можешь звать меня Джулией, — мило улыбнулась девушка. — Этот композитор, иногда, забываясь, называл меня Джульеттой (4). Я сначала обижалась, а затем привыкла. Он такой вкусный был, что ему что угодно можно было простить. Ге-ений...

Она лакомо облизнулась, а Рона всего передернуло. Вампиризм какой-то каннибальский — «вкусно», «человечина»... Они тут все чокнутые, хоть и выглядят, как нормальные люди. Бежать отсюда надо, и как можно быстрее. Разведать обстановку — и бежать.

— А потом мне это имя даже понравилось, — рассказывала дальше Джулия. — Я тогда в очередной раз из дома сбежала, и мне надо было сменить имя, чтобы бабуля подольше не нашла. Вот в Джульетты и подалась. Имя-то хорошее, его можно изменить на любой лад, под любую языковую среду подстроиться. Я и меняла. Джулия, Джульетта, Юлия (5), Жюльетт, Жюли... Как меня только не называли! Но бабуля все равно меня нашла. От нее так просто уйти не получается...

— А отсюда вообще как-нибудь уйти можно? — деланно-небрежным тоном поинтересовался Рон.

— А отчего же нельзя? — удивилась Джулия. — Если за тобой никто не придет, выполнишь три бабулиных задания — и катись на все четыре стороны. Никто тебя здесь силой держать не будет. Были у нас тут...

Со стороны огорода вдруг послышался переливчатый свист. Джулия вскочила с камня, словно огретая тапком кошка, щелчком пальцев призвала к себе одну из широких плетеных корзин, оставшихся у сарая, и, ловко поймав ее на подлете, принялась торопливо вытряхивать из нее остатки травы.

— Работаем, работаем, не сидим! — противно заголосил появившийся на крыльце кот. — Солнце еще высоко! До ужина еще далеко!

— Не любит он меня... — пожаловалась Джулия, кивая Рону на кота. — Шляпой в меня кидается.

— Как это шляпой? — не понял Рон.

— А вот так! — Джулия ловко присела, а зазевавшийся Рон получил чем-то по лбу так, что даже в ушах зазвенело.

— Мордредовы тапки, что это было? — Рон схватился за пострадавшее место.

— Так я же тебе и говорю — шляпа... — Джулия бросила на кота сердитый взгляд. — Все, Ронни, я побегу, а то сейчас и мне прилетит. Вот она, шляпа, на второй круг заходит.

Девушка прикрыла голову корзиной и торопливо направилась в сторону огорода. За ней, угрожающе свистя и вращаясь с невероятной скоростью, полетел неопознаваемый с первого взгляда полусферический предмет.

— Так вот ты какая, самая первая фрисби, — пробормотал Рон.

Шляпа дважды облетела вокруг Джулии, немного повисела у нее за спиной, явно раздумывая, не помочь ли девушке быстрее добраться до огорода, но затем передумала и вернулась к хозяину.

"Занятная, однако, шляпа у мистера Штерна, — отметил Рон. — Интересно было бы посмотреть на нее ночью. Если на ней еще и огоньки мигают..."

Он усмехнулся. Забавная ситуация получилась бы: чистокровный маг в заколдованном месте случайно раскрывает величайшую загадку маггловского мира. Эх, жаль, все-таки, что здесь нет Гарри или Гермионы. Им бы понравилось.

— Пока, Рональд! — Джулия помахала ему рукой с края огорода. — Еще увидимся!

— Пока-пока, — рассеянно проговорил Рон, возвращаясь к мыслям о побеге. Значит, отсюда очень даже можно уйти...

— Как же вы не вовремя появились, мистер Штерн, — с досадой проговорил он, глядя на размахивающего длинной хворостиной кота, подхватил ведро и скрылся в овчарне.

___________________________________

1. "Жизнь на Земле процветала, пока неожиданно (с геологической точки зрения) 40 процентов всех живых существ планеты вдруг исчезло 488 миллионов лет назад. Что привело к массовому вымиранию этого периода, ученым не известно". Взято отсюда: http://www.infoniac.ru/news/Top-10-massovyh-vymiranii.html

2. Прототип Элоизы — блогер Элоиза Фенрир, она же Том Марволо Риддл, она же Раскаявшийся Драко. К блогеру под ником Элоиза героиня никакого отношения не имеет.

3. Апата — в древнегреческой мифологии богиня лжи и обмана. Ата (там же) — богиня, персонификация заблуждения, помрачения ума, обмана, глупости.

4. Имеется в виду Джульетта Гвиччарди — ученица, а по некоторым сведениям, возлюбленная Бетховена, бросившая его ради австрийского композитора В. Р. Галленберга.

5. Джулия, Юлия — переводится с греческого как «кудрявая», «волнистая» или, «пушистая». Юля — одна из главных героинь игры "Бесконечное Лето", девушка с кошачьими ушками и хвостиком. Появилась в фике благодаря тульпе ЮВАО.