Молли навсегда (гет)

С Рабастаном она столкнулась, выходя из библиотеки. Санька прижимала к себе толстую книгу по чарам. «Сложные чары для любознательных» были вообще-то ей не по зубам, но профессор Флитвик после последнего эссе очень рекомендовал. И она не решилась ему признаться, что ей бы с простыми до конца разобраться.

— Какая встреча! — младший Лейстрендж ловко подхватил в полёте выскользнувшую из её рук книгу. — Прогуляемся?

— Рабастан! — она не знала, смеяться ей или возмущаться. Этот слизеринец сводил её с ума своими неожиданными закидонами.

— Для вас, моя леди, я — Басти! — торжественно поклонился он, смеясь глазами. — Ну так что — у меня есть очень заманчивое предложение. Как насчёт кромки Запретного Леса?

— О Мерлин! Я тревожусь за твой мозг, — Санни отобрала у него книгу и решительно направилась к лестницам. — Ты в окно смотрел?

— Нет.

— Так погляди.

— А что там интересного?

Он обогнал её и сделал несколько шагов назад, разглядывая её лицо:

— Такая красота внутри, а ты мне предлагаешь пялиться в темноту?

Санька хихикнула и остановилась.

— Басти, что тебе нужно? — спросила она ласково и увидела, как Рабастан выглядит без улыбки. Ей впервые пришло в голову, что он совсем немножко симпатичнее старшего брата.

— Санни, — он шагнул ближе, схватил её свободную руку и прижался губами к запястью, перевернув кисть. Она растерялась, и Рабастан, пристально на неё взглянув, лизнул нежную кожу, под которой виднелись тоненькие синие вены. Санька чуть слышно ахнула, ощутив огонь, пробежавший по жилкам вверх по руке.

— Ты что! — вырвать руку не составило труда. — Обалдел?

Она нервно оглянулась. К счастью, никто за ними не наблюдал. Когда она с возмущением повернулась обратно к Лестрейнджу, он уже шаловливо улыбался.

— Я знал, что ты горячая девушка! — признался он интимным шёпотом, качнувшись к её уху. И добавил громче, склонив голову к плечу. — Классные серьги! Откуда?

Но сбить себя с толку она не дала, очень кстати заметив рядом чуть приоткрытую дверь какого-то кабинета.

— Пойдём поговорим! — потребовала решительно и, не оглядываясь, зашла в помещение. Поняв, где оказалась, она едва не передумала — это был кабинет ЗОТИ, пусть и совершенно пустой вечером воскресного дня.

Но Рабастан уже зашёл следом и прикрыл за собой дверь, привалившись к ней. И она не стала терять время в поисках более подходящего места. В конце концов, ей просто надо расставить точки над «и». Всё и без того зашло слишком далеко.

— А что, — Рабастан настороженно за ней наблюдал, — вот так сразу? Не, я, конечно, не против, но тебе не кажется, что это не самое романтичное место?

Санька отступила от парня ещё на шаг и положила книгу на парту:

— Не паясничай. Нам давно поговорить нужно.

— О чём? — судя по напряжённому тону, Басти догадывался о теме разговора, и Санька поняла, что поступает правильно.

— Рабастан! Я разве давала тебе повод думать, что ты мне нравишься?

— Да! Дважды, — он ухмыльнулся.

— Разве? — Санька удивилась, потеряв нить своей неподготовленной речи.

— Ты взорвала фейерверк над квиддичным полем. И более трёхсот зрителей видели, как ты меня похвалила.

— Это было ошибкой! Я не подумала.

— Зато я подумал, — победно улыбнулся он и шагнул к ней.

— Стой, где стоишь! — выхватывать палочку у неё уже получалось очень неплохо.

— В гневе ты прекрасна! — Лестрейндж отступил обратно и скрестил руки на груди, даже не пытаясь достать свою палочку.

— Или будем говорить серьёзно, или просто проваливай, — Санька палочку убирать не стала. В крайнем случае, сможет его обездвижить.

— Хорошо, как скажете, моя леди! Я серьёзен.

— Второй раз — это приглашение на бал?

— Да, ты согласилась.

— Это было пари.

— Если бы ты не хотела, то никакого пари заключать бы не стала.

Ей очень хотелось возразить, что он не оставил ей выбора, но не стала. Она же не спорить пришла, а донести до мальчишки простую мысль.

— Хорошо, я признаю, что дважды была неправа. Я прошу прощения, мистер Лестрейндж, что вела себя неподобающим образом.

— Санни…

— Не перебивай, пожалуйста, — не купилась она на жалобный взгляд. — Я уже почти закончила. Со всей ответственностью заявляю, что не испытываю к тебе никаких романтических чувств. Я серьёзно. И я не хочу тебя этим обидеть! Просто, чтобы ты понял и не придумывал себе, будто между нами что-то есть.

Он угрюмо молчал, опустив взгляд. Она залюбовалась его длинными пушистыми ресницами. На душе было очень гадко.

— Если ты о возрасте, — сказал он, не поднимая глаз, — то я…

— Да причём тут возраст?!

— Тогда кто? — а теперь он впился в неё взглядом, заставляя нервничать.

— Я не понимаю…

— Кто вклинился?

— Знаешь, Рабастан! Я не думаю, что должна перед тобой отчитываться. Но скажу честно — никто не вклинивался, как ты изволил выразиться. Никто! Понял?

— А почему ты тогда отталкиваешь меня? Совсем не нравлюсь?

— Нравишься, конечно, — Саньку потряхивало, но она решительно была настроена довести дело до конца.

— Тогда я ничего не понимаю, — заявил парень. — Если я тебе нравлюсь, то в чём проблема?

У неё комок в горле появился. Никогда ещё ей не приходилось быть в такой ситуации. Поэтому очевидное она произнесла очень тихо:

— Я не люблю тебя.

Он молча смотрел на неё, наверное, целую минуту.

И Санька готова была плакать, понимая, что ему, возможно, этот разговор даётся ещё тяжелее, чем ей. Но приходилось держаться, только палочку опустила вниз. Толку от неё, когда разбиваешь чьё-то сердце.

— И никого не любишь? — наконец уточнил он так же тихо.

— Никого, — кивнула она, не понимая, куда он клонит.

Басти криво улыбнулся:

— А Магнус Нотт?

Она вздрогнула и отвела взгляд.

— Я видела его два раза в жизни. И вообще — это не твоё дело.

— Я и не лезу. Я просто спрашиваю — его ты тоже не любишь?

Пожалуй, не было причин так юлить. Ну да, поцеловал, но любить?

— Нет, не люблю, — она даже помотала головой, чувствуя странное облегчение. Хоть в этом он не может её упрекнуть.

Лестрейндж ласково ей улыбнулся:

— Тогда я всё-таки попытаюсь!

— Что? Басти, я серьёзно, не надо ничего пытаться! Пожалуйста!

— Проехали, Санни. Я всё понял и осознал. Расслабься! И вообще искал тебя по конкретному поводу.

Ей не понравилось его непонятное обещание «попытаться», но закончить разговор мирно Саньке очень бы хотелось. Поэтому она готова была ухватиться за новую тему всеми конечностями. Только бы прогнать неловкость и противную горечь внутри.

— И какое дело? Если ты про бал, то всё в силе. Я не собираюсь отказываться от своих слов.

— Я ценю, — легко улыбнулся Басти. — Но я не об этом. Птичка на хвосте принесла, что ты хочешь научиться аппарировать.

Санька закатила глаза:

— Я даже с той птичкой знакома. Она тебе мои возражения не передавала случайно?

— Санни, у меня для друзей скидка.

— А я по-прежнему твой друг? — уточнила она.

— Нет, — поморщился парень, и прежде, чем она успела расстроиться, добавил: — Ты моя девушка!

— Рабастан, я же…

— Пошутил я! — поднял он руки в примирительном жесте. — Просто я не дружу с девчонками! Ладно, ты будешь исключением.

— И какая скидка? — вздохнула Санька — научиться аппарировать хотелось сильно. — То есть — какая цена?

Рабастан с хитрющей улыбкой отмахнулся:

— Я потом скажу.

— Нет уж! Говори сразу. Я не собираюсь соглашаться на кота в мешке.

— Э, ладно. Если я научу тебя аппарировать…

— То что? Может придумаешь сначала, а потом уже поговорим?

— Зачем тянуть, можно и сегодня — до отбоя куча времени. И мне не надо тянуть, я знаю, чего я хочу. Просто подыскиваю приемлемую для тебя формулировку.

— А по-простому это нельзя сказать? — занервничала Санька, заранее подозревая, что цена окажется непомерной. И измеряться будет отнюдь не в галеонах.

— По-простому неинтересно, — хмыкнул он. — Давай так сделаем. Пойдём сейчас к озеру, там как раз граница антиаппарационного поля. И я посмотрю, на что ты способна. Может, вообще все плохо, тогда и о цене глупо говорить. А если я увижу, что ты умница, то тогда и договоримся.

Она бросила взгляд на окно в кабинете.

— Правда же темно! А в школе нельзя?

— Санни, — терпеливо стал объяснять он. — Ты же знаешь, что в Хогвартсе аппарировать невозможно?

— А где учили вас?

— В специальном классе для таких тренировок антиаппарационные чары сняты. Но попасть туда не выйдет, охранных заклинаний на двери — как в Гринготтсе.

— Хорошо, — она уже мысленно представила, как переносится сама на Косую Аллею. — Дай мне двадцать минут. Я оденусь и спущусь к озеру. Встретимся у большого дуба?

— Договорились, — кивнул он деловито. Уже воображал себя учителем?

— Вот и хорошо! Только давай так, — ты первый уйдёшь отсюда, а я через пять минут.

— Логично, — легко согласился он, — жду через полчаса у дуба.

Он подмигнул ей и выскользнул из класса. Дверь закрылась с щелчком.

Санька сразу бросилась к ней и попыталась открыть, но безуспешно. Алохомора не помогла.

Она почти собиралась запаниковать, как в дальнем конце кабинета послышались хлопки.

Сердце скакнуло вниз, на мгновение перестав биться.

Она правильно поняла. По проходу к ней шёл преподаватель ЗОТИ, и именно он насмешливо ей аплодировал.

— Какая познавательная беседа в моём кабинете, мисс Прюэтт, — он уселся на первую парту, уставившись на неё как кот на загнанную в угол мышь. — Я почти прослезился.

— Мистер Робертс! — вспыхнула Санька. — Я вас не заметила.

— Я догадался. Значит, вы посчитали, что кабинет ЗОТИ подходящее место для соблазнения несовершеннолетнего подростка?

— Я вовсе не… Я наоборот… Сэр, откройте, пожалуйста, дверь!

— Не раньше, чем вы извинитесь, юная леди, — он явно наслаждался ситуацией.

— Простите! — выпалила она поспешно, чувствуя, что покраснеть ещё больше просто невозможно. — Я правда, не подумала, что…

— Вот именно. Я заметил, мисс Прюэтт, что думаете вы весьма неохотно. Десять баллов с Гриффиндора и отработка три дня. Жду вас завтра здесь в семь часов вечера.

Он встал и взмахнул рукой, отчего в двери что-то щёлкнуло.

— Идите, пока я не передумал. А то опоздаете на свидание.

— Это не свидание, — запротестовала она, отступая к двери осторожными шажками.

— Не поверите, мисс Прюэтт, — его голос стал таким же, как на уроке — холодным и пренебрежительным. Слова он чеканил так, что реально хотелось спрятаться под парту, — мне абсолютно безразлично, как вы будете обманывать себя и бедного парня. Идите уже.

Она выскочила из кабинета, кипя от бессильной ярости. Вот ведь гад. Подслушал всё, ещё и балы снял. Про отработку она вообще боялась думать — заставит зубной щёткой мыть пол в кабинете? С него станется. И сколько она будет длиться, эта отработка, не сказал. Ей вообще впервые назначили отработку, и это было так неприятно, что хотелось расплакаться.

В своей комнате она вспомнила о забытой в кабинете ЗОТИ библиотечной книге. Да, она машинально положила её на парту у стены, когда вошла в класс. Но возвращаться туда за ней? Ни за что!

«Сволочь, да что он вообще понимает!». Санька заметалась по комнате, уговаривая себя, что мистер Робертс неправ. Рабастан всё понял. И тоже знает, что никакое это не свидание.

Она решительно распахнула шкаф. Оденется, подойдёт к озеру и скажет Рабастану, что передумала заниматься. Да какая же она дура! Поедет домой на Рождество и попросит братьев. Они и научат. И как сразу об этом не подумала?

После такого решения на душе сразу стало легче. И она смогла задуматься, что надеть. Снега ещё не было, но здесь, в шотландских горах, по утрам на лужах уже схватывался ледок. И ветер холодный пробирал до костей. Конечно, она ненадолго, но мало ли что. Она быстро оделась в тёплые брюки, свитер с высоким горлом и высокие ботинки. Не зря по каталогу вместе с девочками заказывала обновки ещё пару недель назад. На шею накрутила шарф, — не тот, что с гриффиндорскими цветами, а просто чёрный. И поверх надела тёплую мантию с капюшоном.

В этот момент дверь распахнулась, и в комнату впорхнула весёлая Эжени.

Санька мысленно застонала.

— Ого, куда собралась на ночь глядя?

— Никуда, — сходу соврала Санька. Очень удачно, что она стояла перед открытым шкафом с большим зеркалом. — Просто примеряю обновки.

— Я у тебя спросить хотела, — Эжени забралась с ногами в кресло, наблюдая, как Санька не торопясь снимает мантию и развязывает шарф. — Куда ты сегодня исчезла? Мы уже думали, что тебя похитили.

Объяснение было давно заготовлено именно для этого случая, но произнесла его Санька без всякого энтузиазма. Вечер окончательно испортился.

— Показалось, что брата увидела, но ошиблась. Потом встретила одного знакомого, заболталась, потом увидела, что ты с Дамианом и не стала отвлекать. Мне ещё эссе надо было дописать.

— А, ну я примерно так и подумала, — закивала мисс Вуд. — Я чего пришла — пойдём ко мне. Я плюшек закажу и твоего любимого чая. Поболтаем. Мне столько рассказать надо!

Санни через силу улыбнулась, представляя, как на холодном ветру возле озера её ждёт Рабастан.

— Я не могу, ещё два эссе надо закончить и пораньше лечь спать. Извини! Давай в другой раз.

— Да-а, до сих пор немножко волнуюсь, что ты стала такой, — Эжени сладко потянулась, — а мы только что с прогулки вернулись. Дамиан захотел погулять, да и Роб с нами был, и Чарити. Слушай, а тебе не кажется, что они с Робом очень друг другу подходят?

— Дамиан и Роб? — округлила глаза Санька, вызвав обалделое лицо у подруги. — Ну а что… Ну не злись, я пошутила!

— Это не смешно, — надулась Эжени.

— Нет, я не считаю Чарити хорошей парой для Роба, — поспешила реабилитироваться Санька. — Они слишком разные. Ему скорее подойдёт…. М-м. Даже не знаю.

— Ладно, поняла, удачи с эссе. Позову тогда Чарити к себе, она мне обещала показать новый каталог платьев. Если пораньше закончишь, присоединяйся.

— Ага, пока!

Эжени упорхнула — весёлая и беззаботная, а у Саньки сжалось сердце. Ей всё же стоит поговорить с ней про Дамиана. Мутный он какой-то. Не дай бог, испортит ей жизнь. Дальше может быть только хуже.

* * *

Конечно, она опоздала на добрых двадцать минут, но Рабастан не упрекал. Поднялся с широкого корня дуба, нависающего над обрывистом берегом, и приветливо улыбнулся.

— Я уже думал, что ты не придёшь. Готова?

— Басти, я… — все благие намерения улетучились от его серьёзного выжидательного взгляда. — Я думаю, что я не способна.

Он коротко рассмеялся.

— Санни, ты же ведьма! Конечно, ты способна. К тому же совершеннолетняя и ядро у тебя уже сформировано. Представляешь, каково было мне учиться два года назад? И ничего — жив, как видишь. Выше нос!

И она просто не смогла заявить, что учиться не будет.

— Что делать?

— Для начала смотреть. Начнём с очень маленьких расстояний. Видишь тот берег?

— Нет! Не вижу! — испугалась она.

— Так вот, это слишком далеко. Я тут уже начертил круги.

— Ты сводишь меня с ума, — вздохнула она, вставая в центр очерченного круга. Его быстрого испытующего взгляда она не заметила. — Что дальше?

— Всё просто. Видишь тот куст, рядом с ним тоже круг. Внимательно его рассмотри. Запомнила?

— Вроде бы да.

— Теперь смотри, — он усмехнулся и пропал, оказавшись прямо возле куста. — Видела?

— Да, но я…

Он тут же оказался рядом и принялся командовать:

— Закрой глаза и представь его в деталях. Очень подробно. Представила?

— Я боюсь!

— Знаю, первый раз всегда страшно. Ты пока ничего не делаешь, просто представляешь куст.

Его голос обладал странным успокаивающим действием. Саньке даже почти удалось расслабиться. И чего накрутила себя из-за этого гадкого профессора ЗОТИ?

— Да, представила.

— Ты должна захотеть оказаться возле куста в круге.

— Просто захотеть?

Она почувствовала, как он подошёл совсем близко, и вздрогнула, когда его ладони коснулись её лица.

— Тише-тише, я просто хочу, чтобы ты расслабилась. Вот так, не хмурься, — спокойный деловой тон заставил её устыдиться. От этих мягких поглаживаний по лбу и бровям было даже приятно. — Умница. Не открывай глаза.

Его ладони оторвались от её лица и прижались к животу Саньки. Глаза распахнулись сами собой.

— Вот здесь ты должна ощутить тепло, — похоже, её панику он даже не заметил, деловито инструктируя. И Санька снова закрыла глаза, — в конце концов, на ней тёплая мантия и довольно толстый свитер. — Сконцентрируйся на этом ощущении. Представь, что здесь собираются маленькие лучики со всего тела и превращаются в тёплый светящийся комочек. Чувствуешь?

Она ощущала только его руки, и, кажется, тепло шло именно от них даже через одежду. Но поспешила кивнуть.

— Теперь попробуй произнести заклинание. Для начала вслух.

— Аппарейт?

— Без вопросительной интонации, — усмехнулся он. — Уверенней, Санни! И чуть резче.

— Аппарейт!

— Да, вот так. Повтори ещё пару раз.

Пришлось повторить ещё раз десять, пока Рабастана удовлетворило звучание. Он отошёл в сторону:

— Теперь сконцентрируйся, ощути тепло в животе, представляй куст и одновременно мысленно произноси заклинание. И не бойся, все нужные зелья у меня с собой.

Она не стала думать, на что он намекает, упоминая зелья. Представила куст и круг травы перед ним. Светящаяся линия была явно начерчена с помощью магии. Тихонько вздохнула, стараясь ощутить тепло там, где так недавно были его ладони. Кажется, получилось. Заклинание произнесла про себя резко. Что-то дёрнуло её за кожу живота, чуть ниже пупка, дыхание перехватило. И всё закончилось.

Она распахнула глаза и увидела куст в одном шаге от себя. Ей удалось попасть ровно в центр нарисованного круга.

— Басти!

— Я здесь, — он широко улыбался, стоя очень близко.

— У меня получилось! — её переполнял такой восторг, что она засмеялась, когда Рабастан усмехнулся и, сжав руками её талию, немножко покружил, подняв над землёй. Шея у него была очень тёплая и крепкая — за неё пришлось ухватиться руками. Он почти сразу опустил её на землю, отстраняясь.

— Поздравляю, — сказал сдержанно. — Ты умница, Санни. Понравилось?

— Ещё как! — воскликнула она, пытаясь скрыть неловкость. — А можно ещё?

Какой смысл себя ругать, когда на тебя смотрят с таким удовольствием?

— Нужно, только задачу усложним. Твоя цель — вон тот камень. Видишь? Круг возле него.

— Вижу.

Она не заметила, как пролетело время. К сожалению, Басти не позволил ей попробовать аппарировать к хижине Хагрида, хотя она была не так уж далеко. Сказал, что для первого дня достаточно. Мол, и так молодец, — он думал, что будет хуже.

В Хогвартс она возвращалась в приподнятом настроении. Рабастан молча шёл рядом.

— Ой, — вспомнила она, отгоняя мечты о том, как станет аппарировать, куда захочет. — Ты же не сказал, что я тебе должна.

— Ты не замёрзла? — искоса посмотрел он на неё. Ступеньки главного входа были уже совсем близко.

— Нет, мне даже жарко. Ну, Басти!

— Хорошо, слушай. Но это будет очень сложно.

— И что же?

Он легко взбежал вверх и повернулся к ней.

— До самого бала будешь улыбаться мне при встрече.

— Ха, — Санька смотрела на него, запрокинув голову, и пыталась сдержать улыбку. Только ничего не получалось. — Я и так буду тебе улыбаться. Ты же научил меня аппарировать!

— Ну не дышать же, — хмыкнул он, с удовольствием её рассматривая. — Ладно, тогда к следующей субботе напишешь за меня эссе по чарам. Тему я тебе пришлю совой.

— Легко! — согласилась она и поднялась по ступенькам. Что-то в этом роде она и ждала. — А когда следующий урок?

— Не раньше, чем через неделю, ты слишком выложилась сегодня. Слабости нет?

Он распахнул перед ней дверь.

— Нет, — вздохнула она. Ждать неделю казалось очень обидным, — наоборот, у меня ощущение, что я здорова и полна сил.

— Это хорошо, — в холле он подмигнул ей и шутливо поклонился. — Я в подземелье, леди, можете не провожать.

И, сунув руки в карманы брюк, зашагал в сторону лестниц, ведущих вниз. Распахнутая настежь мантия красиво развевалась за его спиной. Он даже не оглянулся ни разу.

Санька стянула с рук перчатки и поспешила в гриффиндорскую башню. Ей бы ещё на метле полетать, и счастье будет полным. Только вот Рабастана об этом лучше не просить. Хотя она была не прочь написать за него ещё пару эссе. И сама повторит что-то за пятый курс, и эссе братьев у неё никуда не делись. А новость, что она его не любит, он принял очень спокойно. Она боялась худшего. Так что, может, и не было ничего, и это просто ребячество с его стороны? В любом случае, теперь можно было не беспокоиться, что он неправильно её понимает. А друг он классный. Так что не зря поговорила, даже отработки у вредного Робертса — не такая уж большая плата за тяжкий груз, снятый с души.

* * *

За завтраком в понедельник Санька вяло ковырялась в омлете на своей тарелке, когда появилась совиная почта. Она не выспалась — переполненная впечатлениями, полночи не могла уснуть. Не помогал даже учебник Истории Магии. Она бы и будильник не услышала, если бы её однокурсницы — Эва, Линда и Джейн — не заглянули в её комнату, прежде, чем идти на завтрак.

Писем она не ждала, выписанный еженедельный журнал «Магическая Англия» приходил по субботам, так что очень удивилась, когда одна из сов спикировала прямо к ней. Эжени, меланхолично читающая только что полученную газету, тоже встрепенулась, когда перед Санькой возле тарелки шлёпнулся толстенький пакет.

«Мама» — опомнилась девушка, осторожно беря пакет в руки. Сердце испуганно дёрнулось и забилось, как пойманная птица. Неужели мама прислала ответ?

— Что это у тебя? — её почту заметил Артур, спрятавший своё тонкое послание в нагрудный карман, не читая.

— Не знаю, — Санька вертела в руках плотный пакет, содержащий явно что-то большее, чем просто письмо. К сожалению, никакой подписи на нём не было.

— Так открой! — посоветовал Рыжик.

— Я бы не стал, — тут же вмешался Роберт, сидевший рядом с Санькой напротив Уизли, — проверь сперва на проклятия.

— Я не думаю, что профессор Дамблдор допустил бы в школу проклятое письмо! — возмутился его недоверчивости Артур. — Открывай, Молли, не слушай его!

— А я бы проверила, — поддержала брата Эжени. — Защитные чары Хогвартса действительно не пропустят по-настоящему тёмные вещи, но есть ведь и простые заклятия, очень неприятные. Вспомни свой фирменный летучемышинный сглаз, Молли! Тоже ведь безобидная гадость. Ну, почти безобидная.

— Я открою его в своей комнате, — решилась Санька, убирая пакет в сумку.

Артур обиженно засопел, а Роб и Эжени поддержали, хотя и в их глазах тоже светилось любопытство.

Отвлёк небольшой пакет, упавший перед Вудом.

— Опять! — на громкий возглас Артура стали уже оборачиваться с других столов. — Хотел бы я знать, что за богатая поклонница у тебя объявилась!

— Роб, что там? — Эжени едва не подпрыгивала от любопытства, её брат краснел и задумчиво вертел маленький пузатый свёрток в руках.

Четвёртое послание за месяц, без записок и других опознавательных знаков. И в каждом — какая-нибудь дорогая вещица. В первом были золотые запонки с рубинами, они сами вдевались в прорези на рукавах и никогда не терялись, приманиваясь простым «акцио» даже за много метров. Но приманить их мог только Роб, на остальных они не реагировали.

Во втором была изящная шкатулка с дорогим самопишущим пером. Роб даже ахнул тогда, открыв посылку. Такое перо способно писать под диктовку почерком хозяина, а также может копировать написанное сколько угодно раз. Вуд уже давно мечтал о таком и, как и с запонками, не смог отказаться от подношения неизвестного дарителя.

В третьем послании был маленький летающий снитч с функцией памяти. Он летал вокруг хозяина при повторении пройденого материала, зачитанного предварительно вслух, и каверзным голоском высмеивал ошибки. Роберт был очарован.

— Роб, — Санька с сомнением смотрела на нерешительного Вуда, — тебе это всё не кажется странным? Ты не пробовал выяснить, кто это?

— Какая разница! Отстань от него, Молли! — Рыжик возбуждённо брызгал слюной. — Открывай уже, дружище!

Эжени хмыкнула и покачала головой. Санька вздохнула. Неизвестная поклонница её немножко напрягала, но какое её дело, если Робу это до лампочки.

— Я всё-таки открою, — смущённо улыбнулся тот, осторожно распаковывая подарок.

Все затаили дыхание, уставившись на его руки. Даже Санька не удержалась.

— Какая милая змейка! — первой отреагировала сестра очарованного парня.

— Это браслет! — воскликнул Артур. — Я видел такой у дяди Расмуса. Правда, он запретил мне его трогать. Поднеси к запястью, и она сама совьётся в браслет. А если погладишь по головке, то она, кажется, должна начать ёрзать и массировать руку. И вроде ещё маленькие ранки залечивает. Вот — на мне попробуй, я тут поранился утром.

Все посмотрели на большую руку Артура. Там действительно была ранка на пальце.

— Почему ты сам не залечил? — удивилась Санька. Она любовалась, как маленькая золотая зеленоглазая змейка извивается в руках Роба, и тихонько шипит, прикрывая глазки, когда он трогает её спинку или хвостик.

— Ну, Роб! Испробуй! — настаивал Рыжик.

Роб с сомнением протянул змейку к руке Уизли, осторожно прихватив её пальцами за бока. Но, едва оказавшись рядом с ранкой Артура, змейка вдруг сильно зашипела, распахнула немаленькую пасть и щёлкнула челюстью.

— Ещё бы миллиметр, и остался бы без пальца, — Санька не одобряла страсть Уизли сразу все испытать, что присылают кому-нибудь из них.

— Ты что, не понял? — поддержала Эжени подругу, укоризненно поглядев на бледного Артура. — Все подарки зачарованы на Роба. Они никому больше не даются. Уже забыл, как убегал от взбесившегося снитча по всей гостиной? А перо, проткнувшее твою ладонь?

Роб виновато успокаивал свою змейку, гладя по напряжённой спинке. Гладкие золотые чешуйки поблёскивали в неярком свете большого зала. Из пасти высунулся длинный раздвоенный язычок и ласково лизнул Роба в ладонь, сразу же убравшись обратно.

— Гриффы совсем страх потеряли, — раздался рядом голос Рудольфуса Лестрейнджа.

Санька подняла голову — мимо проходил слизеринский префект с Беллатрикс, а за ним Рабастан и Флинт. Она чуть заметно улыбнулась Басти — обещала ведь. Тот подмигнул, довольный.

— Иди, куда шёл, Лестрейндж! — вскипел Рыжик.

— Я-то пойду, — кивнул Руди, — эй, Вуд, и не совестно светить... м-мм... стимуляторы особого назначения при дамах, а? Развлекайтесь, ребятки!

Флинт заржал, когда Роб, весь красный, выскочил из-за стола и почти бегом направился к выходу из большого зала. Змейку он забрал с собой. Руди скупо улыбнулся, остальные двое и вовсе не проявили эмоций. Не спеша, они ушли вслед за Робом.

— Идиоты, — побагровевший Артур поспешно накладывал на тарелку пирожки с мясом. — Он даже не поел. Пойду, отнесу.

— Что этот гад имел в виду? — спросила Эжени. — Я ничего не поняла.

— Я потом тебе объясню, — хихикнула Санька. Робу она посочувствовала, но от нелепой ситуации хотелось заржать как Флинт. Она искренне считала, что глазастый Рудольфус оказал услугу, тремя словами объяснив назначение подарка. Роберту бы спасибо сказать, но ему даже в голову не придёт — ох уж эта вражда гордых гриффов и слизеринцев.

* * *

До урока оставалось ещё двадцать минут и, хотя на ЗОТИ Санька боялась опоздать больше, чем на другие уроки, она всё же забежала в комнату, чтобы посмотреть содержимое своего пакета.

После конфуза с Робом она решила никогда не вскрывать послания при всех. А то мало ли что.

Не очень сложное заклинание проверки подозрительных предметов она и сама знала. Так что, увидев мелькнувшее голубое свечение упаковки, быстро её разорвала. На кровать выпал скрученный трубочкой пергамент и пушистая шапка, связанная из до невозможности нежной шерсти. Шапка была серая с белыми полосками.

Она сразу её примерила перед зеркалом в шкафу, оттягивая прочтение письма. Шапка окутала голову ласковым теплом и смотрелась просто обалденно. Жалостливо вздохнув, Санька её сняла, прижала на мгновение к щеке и засунула на полку.

Послание раскрыла быстро, боясь передумать.

«Дорогая Санни!» — начиналось письмо. Быстро посмотрев на подпись, Санька убедилась, что писала мама.

«Мы были очень удивлены и обеспокоены, получив твоё письмо. Спасибо Мюриэль, гостившей у нас в этот момент. Она отговорила твоего отца немедленно забрать тебя из школы.

Но мне всё равно кажется, что с тобой не всё в порядке. Тётя Мюриэль всегда тебе потакала, но ты же понимаешь, что есть вещи, которые не стоит скрывать от родителей.

Санни, что бы ни случилось, моя девочка, ты всегда можешь прямо сказать об этом мне. Я тоже училась в Хогвартсе и смогу тебя понять не хуже тётушки.

Шапку я вязала тебе сама, хотела отдать на день рождения. Но отец против нашей встречи в Гринготтсе, и я решила послать её совой. Не забывай надевать её на прогулки. Она зачарована от любых ударов, остановит даже камень, пущенный в голову. Шерсть от нашего книззла Рекса с добавлением волос единорога может менять оттенки, подстраиваясь под верхнюю одежду.

Напиши мне, если тебе что-то нужно. Не всё можно сказать отцу, я понимаю.

P.S. Почему твоё письмо принесла незнакомая сова? Что случилось с Милашкой?

P.P.S. Профессор Робертс, хоть и слизеринец, но очень толковый преподаватель. Возможно, ты что-то не так поняла. Мальчики отзываются о нём очень хорошо.

Целую, мама».

Санька выдохнула и счастливо улыбнулась. Она и не заметила, что при чтении письма просто перестала дышать. Ей было странно, что письмо так обеспокоило родителей. Что же она такого написала? Впрочем, искать черновик и перечитывать времени уже не было.

Быстро сунув письмо в сумку, чтобы позже перечитать ещё не один раз, она побежала на занятие. Скатившись с лестницы по перилам, она едва не упала в пролёт, но настроения это не испортило. Дальше она уже спускалась почти нормально, прыгая через две ступеньки.

И как она могла забыть про свою сову? Милашка, значит. Санька решила на следующей же перемене проверить совятню. Теперь, зная имя, она хоть позвать её сможет.

И всё же она опоздала. Возле кабинета ЗОТИ тишину можно было резать ножом. С сильно бьющимся сердцем, Санька робко постучала и приоткрыла дверь.

Ребята, вымуштрованные невозможным Робертсом, что-то быстро строчили перьями на пергаментах и даже не оглянулись на неё, пока профессор противным голосом не произнёс.

— И снова здравствуйте, мисс Прюэтт.

— Простите за опоздание, — выдохнула она, глядя на его черные ботинки, начищенные до блеска.

— Какая уважительная причина вас задержала, мисс, что вы опаздываете на проверочную работу?

Санька скосила глаза на ребят. Свободное место снова было рядом с Флинтом. Эжени сидела с Артуром, а Роба вообще не было видно.

— Я дождусь ответа? — напомнил о себе Робертс. — Видимо, нет. Прекрасно, мисс. Садитесь. Пять баллов с Гриффиндора и отработка в четверг вечером. Мистер Флинт, покажите своей рассеянной соседке, что нужно делать. Мистер Мэдисон, вы собираетесь делать мисс Шепард предложение? Нет? Странно. Тогда сядьте ровно. А лучше поменяйтесь местами с мистером Хиггинсом. Мисс Прюэтт, вы долго намерены шуршать?

Санька быстро достала учебник, чистый пергамент и перо. Флинт улыбнулся краем рта и придвинул к ней свою чернильницу-непроливайку.

— Нужно описать своими словами воздействие «Империуса» на мага, — прошептал он. — Ну, всякие там нюансы, понимаешь?

Санька благодарно кивнула. Тему она знала неплохо, прочитав нужную главу ещё в пятницу.

Она не успела дописать последнее предложение, когда пергамент выскользнул из-под пера, взмыв в воздух.

— Время вышло, — заявил профессор, взмахом руки приманив к себе парящие пергаменты. Они сами сложились в стопку на краю его стола. — Новая тема будет о втором непростительном. Мисс Прюэтт будет так любезна, что выйдет к доске и расскажет всем его суть.

— Не дрейфь, — шепнул Флинт, — это про…

— Силенцио! Мистер Флинт, я рад, что вы испытываете к мисс Прюэтт столь тёплые чувства, но будьте добры демонстрировать их не во время занятий! Мистер Хиггинс, я сказал что-то смешное? Два бала с Гриффиндора! Мисс Прюэтт, прошу!

На негнущихся ногах Санька вышла к учительскому столу и повернулась к классу. Флинт, покраснев, на неё не смотрел. Руди и Бэль одинаково не проявляли никаких эмоций, на лицах остальных можно было прочитать любопытство и злорадство — радовались, что спросили не их. И только Эжени сочувственно вздыхала.

А Санька судорожно гадала, о чём речь — Авада или Круциатус.

— Мисс Прюэтт, мне кажется, я наложил Силенцио не на вас, а на мистера Флинта. Мы дождёмся ответа?

— Круциатус, — выбрала она, — второе непростительное — это Круциатус.

— Похвально. И как вы охарактеризуете его действие?

Взмолившись внутренне, чтобы её не заставили его демонстрировать, Санька сглотнула и произнесла первое, что пришло в голову, не зря же в своё время читала столько фанфиков:

— Это заклинание причиняет очень сильную боль, человек может сломать кости, когда бьётся в конвульсиях от его действия.

— Впечатляюще, — хмыкнул Робертс, — вам бы романы писать, мисс Прюэтт. На что конкретно воздействует Круцио?

— М-мм. На части человеческого тела.

— Вы пугаете меня, мисс. На какие именно части, сможете перечислить?

Санька злилась, считая, что мама насчёт него ошибалась. Ничего хорошего в нём нет. И братья тоже не правы. Вот что он у неё? Анатомию спрашивает? Ладно же!

— На все части. Руки и ноги, на шею, на грудную клетку…

— Шикарно, мисс Прюэтт. Садитесь. Только что мисс Прюэтт очень наглядно озвучила распространённое заблуждение насчёт второго непростительного. Есть желающие её поправить? Лестрейндж, два бала Слизерину, и нет, мне неинтересно слушать вас. Мисс Блэк, вас это тоже касается. Два балла Слизерину. Ещё кто-нибудь? Мисс Вуд? Нет? Один балл с Гриффиндора.

Никто даже не роптал, ибо знали, что чревато. Так, как Робертс, ни один преподаватель не зверствовал, даже МакГонагал была сущей бабочкой по сравнению с ним. Санька затаилась, боясь громко дышать. Флинт ёрзал на месте. Силенцио с него так и не сняли.

— Хорошо, записывайте, кто не в состоянии запомнить. Мистер Флинт, вас это тоже касается. Итак, Круцио. Сильное болевое заклинание, как поведала нам мисс Прюэтт. Считается непростительным после закона, выпущенного в 1956 году Министерством Магии, о трёх опасных заклинаниях, наносящих здоровью мага непоправимый вред. Изначально использование Круциатуса носило чисто медицинский характер. И как некоторые из вас могут догадаться, медикам в крайних случаях разрешается использовать Круцио для лечения пациентов. В каких случаях, мисс Прюэтт?

Санька зависла. Она не могла поверить, что это правда. Ну кто станет мучить больного человека, причиняя ему боль? Хотя…

— Чтобы запустить остановившееся сердце! — выпалила она.

Робертс одарил её холодным взглядом.

— Один балл Гриффиндору. Совершенно верно. Это одна из областей применения. Впрочем, для понимания этого вполне достаточно. Переходим к действию. Когда человек испытывает боль в обычной жизни, безо всяких непростительных? Правильно, мисс Шепард, ожог. Три балла Слизерину. Итак, что происходит при ожоге? Нервные клетки покрывают всё тело человека, где-то их больше, где-то меньше. Именно нервные окончания позволяют нам осязать, чувствовать, испытывать боль или наслаждение. Вижу, что вы знаете, мистер Флинт, самые насыщенные нервными окончаниями части тела человека. Жаль, что вы не можете озвучить.

Санька покосилась на Флинта, который перестал скалиться в улыбке и слегка покраснел.

— Итак, при ожоге нервные окончания получают импульс, — продолжил Робертс, взмахом палочки изобразив на доске схематичного человечка. Появилось изображение горящей свечи. — От нервных окончаний импульс стремительно бежит в мозг, донося информацию об ожоге. Мозг обрабатывает информацию и посылает обратно на конечность человека другой импульс, предупреждающий носителя об опасности самым простым и доступным способом, этот импульс воспроизводит боль. Это происходит настолько быстро, что нам кажется, что мы сразу ощутили боль от ожога, и даже не задумываемся о механизме этого знания.

На нарисованном человечке побежали синие точки к голове, а потом красные точки от головы к обожжённой руке. Человечек открыл нарисованный рот и отдёрнул руку от свечи. Точечки застыли.

— Что же происходит при Круцио? — взмах палочки профессора, и свеча исчезает. — Раз раздражителя нет, нет и импульсов в сторону мозга.

Синие точки поблекли и исчезли с рисунка человечка. Появился другой человечек с палочкой в вытянутой руке.

— Заклинание Круцио потому и относится к ментальным атакам, что действует непосредственно на мозг человека, — от палочки нарисованного злодея в голову несчастному первому человечку побежали синие точки. — Мозг получает ложную информацию о повреждениях организма. Не распознав ложь и локализацию повреждений, мозг бьёт тревогу и посылает предупреждающие импульсы на все нервные окончания человека. И человек испытывает боль, хотя никаких повреждений нет и в помине.

Человечка на доске просто затопили красные точки, разбежавшиеся от головы во всех направлениях. Он скрючился, упал и забился в судорогах.

Саньку передёрнуло.

— Но если это ложь, разве нельзя как-то…

— Пять баллов с Гриффиндора, мисс Стэнли, за выкрик с места. Итак, записываем: сильный окклюмент может ослабить или даже свести на нет действие этого непростительного. К сожалению, среди вас таких нет. Возможно, мисс Блэк когда-нибудь сможет достичь в окклюменции приличного уровня. Остальные — увы. Маглорождённые, мисс Стэнли, просто не смогут обучится этой науке.

— Хоть демонстрировать не нужно, — пробормотала Санька, вызвав бесшумный смешок Флинта. Она догадывалась, кого это могут попросить.

К её ужасу, профессор Робертс услышал, судя по противной улыбке на его лице, обращённой к ней.

Не спуская глаз с Саньки, он холодно произнёс:

— До конца урока осталось две минуты. Все свободны. Мистер Флинт, Фините Инкантатем! Мисс Прюэтт, вас я попрошу остаться!

Санька с нехорошим предчувствием опустилась обратно на стул, глядя, как остальные поспешно покидают кабинет.

— Я подожду, — сказала ей Эжени.

— Не советую, мисс Вуд, — сразу отреагировал Робертс. — Увижу вас у кабинета — и ваш Дом потеряет ещё десять баллов.

Эжени вспыхнула и поспешила уйти. Санька тоскливо рассматривала картинку на доске. И мама ещё уверяет, что он приличный человек!

— Итак, мисс Прюэтт, — произнёс профессор, когда дверь за последним студентом закрылась. Щёлкнул замок, напугав девушку ещё сильнее. — У меня к вам деловое предложение. Оно сложилось из вашего желания увидеть демонстрацию второго непростительного.

— Но я не это имела в виду, — запротестовала она.

— Всё сказали? Суть предложения проста. Я две секунды испытываю на вас непростительное и отменяю три отработки. Соглашайтесь.

— Только три? — уточнила она, шокированная предложением. С одной стороны, заманчиво было бы избавиться от отработок, но испытать жуткую боль…

— Забавный вопрос, — хмыкнул он, — хорошо, все отработки и три секунды Круцио.

— А это разрешено? — её уже потряхивало от перспективы корчиться на полу от боли.

— Одно заклинание входило в программу урока. Разрешение Министерства подписано. Более того, класс экранирован от следящих чар и от всех звуков. Если сами не поделитесь, никто не узнает.

Санька почувствовала мурашки, бегущие по спине, и с несчастным видом посмотрела на Робертса. Было слишком много заданий от всех профессоров, чтобы упускать возможность избавиться от четырёх отработок. Да и что такого, она даже зубы без наркоза лечила в той жизни. Всего три секунды!

— Я согласна, — очень тихо произнесла она.

— Никак не могу понять, вы чрезмерно храбры или непомерно глупы, мисс Прюэтт, — задумчиво произнёс профессор. — Выходите к доске.

Проигнорировав очередное оскорбление, Санька вышла к доске, ощущая сильную дрожь в коленках. Постаралась расправить плечи и твёрдо взглянуть на садиста-преподавателя.

Он даже не дал ей подготовиться. Сразу поднял палочку и резко произнёс:

— Круцио!

Санька вздрогнула и зажмурилась. Почему-то защипало уши, но это сразу прошло. Она недоумённо открыла глаза.

— Так я и думал, — мрачно произнёс Робертс, убирая палочку. — Хорошо, что я не легилимент! Откуда у вас эти серьги?

— Мне подарили, — пролепетала она. — Я не могу сказать.

— Тёмный Лорд, что ли? — хохотнул он, но тут же добавил: — Ладно, я пошутил! Кто-то очень хорошо о вас позаботился. Знать бы, почему.

— Я не знаю.

— Не сомневаюсь. Свободны, мисс Прюэтт. Отработки отменяются, можете идти. И книгу свою заберите, мне тут ваши вещи хранить негде.

Он отлевитировал ей на парту томик по занимательным чарам со своего стола.

Она поспешно запихала его в сумку.

— И ещё, — мистер Робертс уже сел за стол и придвинул к себе пергаменты. — Если вашей подруги нет за дверью, то вам очень повезло узнать цену вашей дружбы. Целых десять баллов. Подумайте об этом на досуге.

Эжени не было, но Санька отмахнулась от последних слов профессора. Ничего это не значит, подумаешь — не подождала. Он просто ненавидит гриффиндорцев и хочет нарочно их поссорить.

* * *

Неделя летела стремительно. Санька едва успевала справляться с заданиями профессоров, будто сорвавшихся с цепи. Каждый счёл своим долгом постоянно напоминать им про ТРИТОНы, задавать километровые эссе и отработку бесконечного множества заклинаний. Проще всего было с зельями. Слизнорт не мучил их лишний раз, зелья варились в классе именно те, которые могли спросить на ТРИТОНах, а эссе он задавал короткие, да и то всего дважды.

Профессор ЗОТИ временно прекратил придирки к Саньке, лишь иногда останавливая на ней задумчивый взгляд. Только запретил пересаживаться от Флинта, мотивируя тем, что оба от такого соседства стали соображать гораздо лучше. Квинтус лишь обрадовался и добросовестно подсказывал Саньке, если она чего-то не знала, через раз зарабатывая Силенцио до конца занятия. С ним было легко и весело. Эжени пересадили к слизеринцу Регану Мэдисону, добродушному здоровяку, который неожиданно тепло отнёсся к такому соседству, а Робу в напарницы досталась слизеринка Эмили Гамп, большеглазая девочка с мечтательным взглядом и торчащими во все стороны короткими волосами. Маленькой она смотрелась даже на фоне стройного Роберта.

А ещё были уроки танцев. Руди и Беллатрикс сами сильно уставали от учёбы, но не показывали виду, обучая Саньку все с тем же огоньком и удовольствием. Осинкина и сама замечала, что стала двигаться лучше и почти без ошибок танцевала и вальс, и танго, и ещё пару танцев. МакГонагал как-то даже похвалила её за хорошую осанку.

В выходные наступила передышка, точнее — в воскресенье. Занятия в понедельник и вторник отменили ради бала и подготовки к нему, зато в субботу было восемь пар.

В воскресенье мало кто пошёл в Хогсмид, все готовились к балу, то и дело гоняя сов за упущенными из виду мелочами. В гостиной стояла невообразимая суета. Девочки то и дело демонстрировали всем свои платья. Кто-то что-то кроил прямо на столе перед камином, кто-то вырезал украшения для зала по поручению Эжени. Повсюду свисали ленты, отрезы ткани и всякая мишура.

Парни от такого зрелища сбегали в свои комнаты или в Большой зал, где обсуждали девчонок и свои пары на балу. Об этом сообщил Роб — его, единственного из парней, девочки допускали оценить свои наряды. Возможно, потому, что он для каждой находил комплименты, хорошо разбираясь в стилях магической моды, и не пытался дезертировать.

Санька с трудом сдерживала улыбку при виде Роба в окружении девчонок, её так и подмывало спросить, использовал ли он змейку по прямому назначению. Но сама же возмутилась, когда Артур по секрету и очень громко сообщил им с Эжени прямо в Большом Зале, что Роб носит подарок на щиколотке и никогда не оставляет в комнате, уходя со змейкой даже в душ.

— Ну и что? — спросила его Санька, отпивая морковный сок и краем глаза следя за столом Рейвенкло — несколько человек повернулись к ним на голос Артура. Ещё и Дамиан слышал и так усмехнулся неприятно, что Рыжику захотелось врезать. — Ты знаешь, что сплетничать нехорошо? Он же твой друг.

Просвещённая Санькой Эжени закатила глаза:

— Балбес ты, Рыжик! Завидно, что ли?

— А вдруг он там это… — Артур смешался, покраснел и быстро впился зубами в большой кусок пирога. Оказалось, что он только что заметил Роба, который подошёл и занял место напротив него. Артур подхалимски заулыбался и, дожевав пирог, стал выпрашивать у него последнее эссе по трансфигурации:

— Ну последний раз, друг. Я просто не успел!

Санька хотела уже сказать, что об этом думает, когда к ней спикировала небольшая сова. Уронив листок, сова сделала над залом круг почёта и улетела.

— Что там? — сразу спросила Эжени, которая тоже косилась на Артура с неприязнью.

Санька показала ей две строчки на маленьком куске пергамента.

«Александра, здравствуй! Будь готова завтра к девяти утра.

Джейсон Гидеон Прюэтт, Прюэтт-холл, 29 октября 1967 года»

И тогда Санька вдруг осознала, что уже завтра у неё день рождения и она наконец увидится с отцом. Больше ни о чём она думать не могла.

Даже великолепное платье с самыми прекрасными туфельками не затмили беспокойства. Валери передала их через Беллатрикс, с которой Санька должна была встретиться на последнем уроке танцев.

Увидев в этот вечер возле Выручай-комнаты Рабастана, она очень удивилась, а мисс Блэк невозмутимо пояснила, что всё-таки танго им двоим нужно отрепетировать вместе, чтобы хоть чуть-чуть привыкнуть друг к другу.

Басти и правда был хорош — высокий, гибкий, пластичный. В танце он смотрелся едва ли хуже брата. А может быть, даже лучше. И привыкать слишком долго не пришлось, манера братьев мало чем отличалась. Младший Лестрейндж был на редкость спокоен, вежлив и собран. Поощрительно улыбался, когда у неё получались особо сложные движения. Необидно поправлял, когда ошибалась. А в конце так целомудренно поцеловал руку, что она полностью поверила, что теперь он просто друг.

Спала она беспокойно. Видимо, так нервничала перед встречей с отцом, что он ей приснился. Сначала он был Ноттом с голосом Робертса, потом превратился в Волдеморта и требовал, чтобы она показала ему Круцио, потом почему-то стал Рудольфусом, который с вкрадчивой усмешкой признавался ей, что он и есть её отец.

И в семь часов, проснувшись от будильника, она чувствовала себя вялой и разбитой.

Каким образом свяжется с ней отец, и как собирается забрать, она даже не представляла, поэтому пошла с Эжени на завтрак. Только есть ничего не хотелось, ограничилась стаканом молока и парочкой крекеров.

— Ты такая бледная, — сказала Эжени, с аппетитом уплетавшая порцию овсяной каши. — Не заболела?

— Нет, спала плохо.

— Я тоже. Представляешь — Реган Мэдисон пригласил меня на бал.

— Кто? — удивилась Санька.

— Ну, здоровый такой, со Слизерина. Мы теперь вместе на ЗОТИ сидим.

— А! Так классный парень. А ты что?

— Дурочка! Меня же Дамиан пригласил давным-давно. Так и сказала Регану, что опоздал. Так он все равно попросил оставить ему два танца. Ты видела его? Он же как медведь. Отдавит мне все ноги.

— Отказала в двух танцах?

— Согласилась, — покаянно вздохнула Эжени, — я его побаиваюсь, вдруг обиделся бы. Я туфли так зачаровала из-за этого, что хоть Хагрид наступит — ничего не почувствую. Надеюсь, Дамиан не приревнует.

— Молодец!

Санька уже хотела намекнуть, что Дамиан не очень хороший парень, как рядом материализовался хогвартский домовик.

— Мисс Прюэтт должна пройти в кабинет директора, — сообщил он и исчез.

— К директору? — испугалась она.

— Ты чего? — Эжени прыснула. — Это наверняка твой отец за тобой пришёл. Оденься теплей, сегодня холодно очень.

— Отец?

— Молли, не тупи! Камин, через который родители приходят, только у него открыт. Ты чего? Всегда же так. Тем более, что сейчас почти девять, как он тебе и обещал в письме.

Одевшись в рекордные сроки, Санька почти бегом добежала до горгульи и в растерянности остановилась — пароль ей в очередной раз сказать забыли. Но её явно ждали — проход сам открылся, пропуская на винтовую лестницу.

— Девочка моя! — воскликнул директор, едва она вошла. — Вот и ты!

— Здравствуйте, профессор! — Санька хотела ещё что-то сказать, но вдруг заметила высокого черноволосого мужчину возле камина. — Отец?

— Готова, дочка? Всего доброго, Альбус. Ну, что такое? — он был похож на братьев, только старше и представительнее. И волосы не просто черные, а с сединой. Глубокие морщины возле носа и на лбу. Глаза серые — умные и усталые — рассматривали её придирчиво.

— Ничего, — отмерла Санька и поспешно подошла к камину. — А мы куда?

— Чётко назови — «Чёрный лотос».

Девушка заметила, что директор при этих словах отца удивленно поднял брови.

Она поспешно зачерпнула дымолётный порошок и, швырнув его в камин, шагнула в зелёное пламя.

— Чёрный Лотос!

Ощущение взбесившегося лифта и каруселей «Сюрприз» — и прощай, Хогвартс! Хорошо, что она не поела.