Dragon Age: Серый Страж (джен)

Элисса чувствовала, что внутри всё сжалось в комок. Она сцепила в замок пальцы и прикрыла глаза, ловя лишь голоса:

— Южный Предел поддерживает Серых Стражей.

Эрл Брайланд. Друг отца. Враг Хоу. Его эрлинг разорён порождениями тьмы.

— Недремлющее Море поддерживает Серых Стражей.

Банн Альфстанна. Её брата-храмовника Логэйн отдал в темницу Хоу.

— Южный Баннорн голосует за Логэйна. Без него у нас нет шанса на победу!

Банн Сеорлик. Сосед по землям и ярый сторонник Логэйна.

— Южные Холмы поддерживают Логэйна.

Эрл Войчек. Его владения порождения тьмы смели первыми — Вичфорд. Софмер… Но он больше верит в силу Логэйна.

— Центральные равнины за Логэйна.

Банн Девин… Он и зимой не пожелал нас выслушать.

— Пик Дракона поддерживает Стражей.

Банн Сигхард. Его сына Хоу пытал и покалечил.

— Западные Холмы голосуют за Серых Стражей. Храни нас, Создатель.

Эрл Вулфф. Потерял двух сыновей из-за порождений тьмы.

— Я тоже голосую за Серых Стражей. Я им обязан… в семейном деле. Может быть, они ещё помнят, как не взяли золото в таверне «Покусанный дворянин»?

Банн Элден? Дело Антиванских Воронов. Спасение ребёнка. Так это был его сын? Мастер Игнасио не обманул, когда обещал помощь в деле Стражей.

Через десяток имён Элисса перестала считать. Чьё бы имя не звучало, спокойней ей не становилось. Её герба не было на балюстраде. Пока Логэйн официально не отстранён от власти, нельзя отменить его приказ. Элисса не могла голосовать, но крошечное удовлетворение приносило то, что герба Хоу здесь тоже не было.

Алистер тронул её за плечо и тихо спросил:

— Тоже волнуешься?

Элисса расправила плечи и сделала глубокий выдох.

— Скоро всё станет ясно.

Голосование меж тем продолжалось.

— Винтер Брис поддерживает Серых Стражей.

Жена покойного банна Грейна. Логэйн ввёл в их баннорн солдат и обезглавил банна. Гражданская война месяцы назад.

— Я за Стражей. Тьфу на этого Хоу.

Воган. Сидел в подвалах Хоу. Быстро он восстановил права на титул эрла Денерима. Ненавистник эльфов и ужасный человек… но сейчас нам нужна помощь даже от таких людей.

— Гварен за своего тэйрна.

Владения Логэйна. Конечно.

— Белая Река голосует за Серых Стражей.

Банн Реджинальда. Я с ней не знакома.

Элиссе показалось, что прошла вечность. Долго. Так долго дворяне голосовали то за Логэйна, то за Стражей. Кто же сейчас впереди? Писарь записывал голоса под зорким взглядом королевского сенешаля. Стороны вели собственный счёт. Всё было на виду. Обмана не будет. Но если решение не примут подавляющим большинством, то… что тогда?

Зал затих. Элисса открыла глаза и подняла голову. Она даже не сразу поняла, какие цифры назвал сенешаль, и обернулась на эрла Эамона. Его лицо было непроницаемо спокойно, а сенешаль громко объявил последний итог:

— …значит, три пятых голосов за Серых Стражей. Две пятых за тэйрна Логэйна Мак-Тира.

Три пятых. Значит…

— Предатели! — неожиданно крикнул Логэйн и обвёл всех взглядом, в котором ярко вспыхнули угли гнева. — Кто из вас выступил против орлесианского императора, когда его солдаты топтали ваши поля и насиловали ваших жён? — обернулся к эрлу Редклифа — Эамон! Ты когда-то сражался вместе с нами, заботился о благе этой страны до тех пор, пока не состарился, и самодовольство не ослепило тебя, мешая понять, чем ты рискуешь! Никто из вас не заслужил права командовать! Никто из вас не проливал кровь за Ферелден так, как проливал я! Как вы смеете судить меня?!

Некоторые дворяне сохраняли решительное спокойствие. Другие стыдливо опускали глаза. Иные вздыхали и качали головами. Каждый из них сделал выбор и сказал слово, и теперь настало время последствий.

— Забудь о прошлом, Логэйн. Собрание высказалось против тебя, — сказал ему Эамон.

— Прошлое нельзя забывать. Оно всегда с нами. Оно в наших костях и крови, оно на нашей коже. Тебе ли этого не знать, Эамон? Ты ли забыл, как мы с Мэриком сражались за нашу страну?

— Логэйн, мы обязаны всем, что имеем, включая саму жизнь, нашей земле и нашему народу… а не одному тебе. Ты не единственный, кто желает Ферелдену блага, — ответил эрл.

Элисса краем глаза заметила, как солдаты в серебристой броне положили ладони на рукояти оружия. Одно слово — и тронный зал окрасят реки крови.

— Тэйрн Логэйн!

Элисса сделала к нему два быстрых шага. Маг за его спиной среагировал мгновенно, хотя Элисса не вынимала оружия. Огненный шар полетел прямиком в неё, но распался в воздухе. Элисса рассеяла его, Алистер позади тоже помог. Элисса смерила мага тяжёлым взглядом, но быстро перевела его на Логэйна.

— Пусть я не могу спасти всех, но мы не бессильны. Мы сделаем всё, чтобы защитить Ферелден. Не отдавайте приказ своим солдатам. Примите поражение с достоинством и ответьте за свои ошибки.

Логэйн усмехнулся, но на удивление Элиссы вовсе не над её словами.

— Умеешь рассеивать магию? А ты непроста, Серый Страж Элисса Кусланд… Помню, как встретил тебя в Остагаре. Мне казалось, что ты, вроде Кайлана, — дитя, которому вздумалось поиграть в войну. Но Остагар сейчас кажется таким далёким, словно был в другой жизни и с другим человеком, — Логэйн посмотрел вдаль, словно перенёсся сквозь мили и годы. — Мэрик сказал мне как-то, что человека создаёт качество его врагов. Хотел бы я знать, кому из нас это комплимент — мне или тебе, — Элиссе показалось, что на миг взгляд льдистых глаз потеплел, но тут же снова стал острее ножа. — Говоришь, вы защитите Ферелден? И как же? Всех и каждого не спасти! Настоящий полководец обязан думать обо всей стране, а не только об одной деревне или единственном ребёнке.

— О чём вы?

— Я видел, как ты бросилась в пасть смерти, чтобы спасти одного мальчика. Видел, как твои друзья бросились вслед, чтобы спасти тебя. Признаться, я позавидовал такой преданности, ведь вокруг меня преданных людей всё меньше! — добавил он громко.

— Софмер, — ахнула Элисса. — Вы были тогда в Софмере!

— Да, был. Мне нужно было своими глазами убедиться, что Мор, о котором толкуют, не выдумки. И ещё я увидел, каковы из себя вы. Одними благими намерениями войну не выиграть. Если будете спасать всех и каждого, вы потеряете гораздо больше. Вы не способны возглавить Ферелден, вы приведёте его к поражению. Я не позволю. И не признаю своё!

Солдаты Логэйна обнажили мечи. Звук вынимаемого оружия послышался со всех сторон. Тетивы заскрипели от натяжения. Стрелы готовы сорваться. Элиссу кто-то схватил за локоть и увлёк прочь от Логэйна. Доспехи заскрежетали. В воздухе повеяло напряжением от магии.

— Именем Создателя, остановитесь! — старческий голос Элемены прозвучал неожиданно громко. Последние лучи уже низкого солнца засветились на золотой робе Владычицы Церкви, и все остановились. — Создателю неугодна кровавая бойня, и пусть перед нами встала дилемма, не позволим свершиться многим смертям! — Элемена сделала глубокий выдох, словно потратила на этот окрик всю силу голоса, и добавила уже тише: — Оспорено право Алистера на трон, а честь Логэйна Мак-Тира, кто бросил вызов ему и Серым Стражам, тоже под сомнением. В старину подобные споры решались поединком. Собрание согласится на это?

— Да, если это поможет избежать кровопролития, — кивнула банн Альфстанна.

Другие банны и эрлы поддержали решение, в том числе и Эамон. Рисковать будет один, или же прольются реки крови. Владычица Церкви предложила разумный выход. Четыреста лет назад Каленхад Серебряный Рыцарь так же доказывал своё превосходство и право на трон объединённого королевства Ферелден. Такой способ решения с тех пор нечасто использовался на Собрании, но он не утратил значимости в сердцах ферелденцев.

Все посмотрели на Логэйна.

— Принимаю. Я буду драться. Пусть Собрание объявляет условия, — сердито махнул он рукой.

Традиция была проста: два воина с оружием сходятся один на один в поединке, пока один из них не попросит пощады. После этого Собрание выносит решение, согласно исходу боя. Убийство одной из сторон необязательно… но и не исключалось, если никто не пожелает сдаваться врагу. После этого… судьба побеждённого оставалась в руках победителя.

— Кто выйдет биться со мной? — с вызовом бросил Логэйн.

— Я выйду. — Алистер шагнул вперёд, прежде чем Элисса или Эамон успели что-то сказать.

Но говорить было нечего. Любая из сторон имела право выставить защитника, но Алистер всё равно бы принял вызов сам. Не ради короны. Ради павших Серых Стражей. Слишком много у него накопилось со времён Остагара, слишком долго он нёс это внутри, слишком сильно он ненавидел Логэйна и просто чувствовал, что хотя бы сейчас поступает правильно.

— Прекрасно. Испытаем отвагу лжекороля, — удовлетворённо кивнул Логэйн. — Готовься. Люди пойдут либо за мной, либо за тобой. Ради этого и сразимся.

— Я давно готов, — хмуро ответил Алистер и хотел шагнуть в невидимый круг поединка, как почувствовал на плече ладонь и услышал рядом с ухом тихий шёпот:

— Щит и меч Дункана с тобой. Я с тобой.

Я не откажу тебе в праве сделать этот выбор самому.

Алистер обернулся, и гнев на Логэйна тут же потух — так чисто и мягко смотрела Элисса. Вместо гнева пришла сосредоточенность и желание непременно вернуться к той, что ждёт. И он это сделает. Алистер кивнул Элиссе в ответ и выступил навстречу противнику.

Все, кто оставался внизу, с опаской расступились. Небо за окном начало темнеть сумеречным саваном. Зал замер. Тишина оглушала. Упади сейчас на пол иголка, она бы прозвучала как гром. Ворон на балке склонился вниз и с любопытством смотрел на врагов, что после месяцев вражды наконец сошлись один на один.

Они одновременно сделали шаг вправо. Тяжёлые доспехи издали короткий скрежет. Медленный второй шаг. Третий. Описывали невидимый круг. Каждый был сосредоточен. Правые руки одновременно взялись за мечи. Левые ухватились за щиты. И сошлись.

Алистер нанёс удар. Логэйн принял на меч, оценивая силу, но Алистер не собирался раскрывать её сразу. Оба сделали несколько пробных выпадов. То наступали в лоб, то делали финты, уклонялись, снова сходились с той острожностью, с какой босыми ногами ступают меж раскалённых углей. Снова удар. Отступление. Тишина и напряжение, натянутое как струна. Короткое раздумье. Взгляд глаза в глаза… и резкий рывок с такой силой, что от столкновения блеснули искры. Алистер показал своё мастерство. Логэйн ответил и атаковал сам. Он принял вызов, и в следующие минуты мир сузился до круга, в котором сражались двое.

Быстрый удар от плеча. Блок щитом. Шаг в сторону, противник за ним и снова уворот. Рубящий по ногам бесполезен. Град двусторонних ударов. По броне. По щитам. Вплотную к гарде. Несколько раз противники сходились щит к щиту, давили друг на друга в клинче. Клинки прорезали воздух, размывались в быстром движении, разворачивались, переходили из одного удара в другой.

Алистер с маленьким перевесом выигрывал состязание в силе. Быть ловким привык с увёртливыми порождениями тьмы. Жар внутри заглушал усталость. Алистер атаковал, не отступал, перемещался по полю боя быстро и стремительно, храня в сердце память об Остагаре, о Серых Стражах, обо всём, что он пережил за последний год — хорошем и плохом, потерях и надеждах, смерти и жизни. И жажда справедливости горела в его прежде мягких глазах неукротимым пламенем.

Логэйн сражался твёрдо, был могучим, давил как тяжёлая скала. Когда-то он носил лёгкие кожаные доспехи, но после битвы на реке Дейн облачился в массивную сильверитовую броню. В ней он объявил себя регентом. В ней намеревался выиграть и эту битву. Дракон против грифона.

Короткий рубящий удар. Серия колотых в тело. Защита крепкой частью клинка, одновременный удар слабой. Шаг вперёд одного, отступление другого.

Большинство дворян были воинами и с интересом наблюдали за поединком. По мастерству дуэлянты были равны. Опыт долгих лет против отточенных бесконечными сражениями инстинктов. Все ждали мига, когда один из воинов откроет слабость. Но что это будет? Неопытность? Избыток чувств, что помешает? Или пустота в душе потушит огонь, притупит клинок? Преступления навалятся тяжкой ношей, сожмут сердце в тисках. А голоса мёртвых разом взвоют внутри и не скажут: «Прощаю».

— За Ферелден! — крикнул Логэйн, словно перенёсся на годы назад.

Словно все, кто дорог, ещё были рядом, враги — очевидными, выбор — простой, а добро и зло различимо. Как много было пережито, как много совершено. Кого он любил и кого потерял. Скольких он спас и скольких убил. Кто ушёл, и кто остаётся.

В миг, когда Логэйн — не Герой реки Дейн — бросился вперёд, умелый манёвр выбил меч из его ладони. В следующий миг подсечка повалила тело на каменный пол, и разум Логэйна вернулся в тронный зал.

Тишина. Глухая, как после враз затихшего барабана. Поле битвы — огромное, как ясное небо над ним. Покой и смирение. Долг и предательство. Жизнь и смерть.

Мэрик не боялся смерти. Во время войны он никогда не отсиживался в стороне. Будучи принцем и королём не перекладывал всё на плечи подданных, а вместе с ними лез в гущу опасных событий и сам. Лез, не думая. Безрассудно. Раздражал.

В день, когда Логэйн и Роуэн с войсками Ферелдена дали орлесианцам бой на реке Дейн, Мэрика с ними не было. Совсем один он отправился в другой вражеский лагерь, потому что так было нужно. Потому что так решил Мэрик — собственноручно убить человека, который из-за спины недалёкого узурпатора на самом деле управлял захваченным Ферелденом. То был уже совсем другой Мэрик. И всё же это был он — Мэрик, за которым шли друзья, вся армия, вся страна.

О его вылазке знали только Логэйн и Роуэн. Другие задавались вопросом, где в день великой победы был король? Но Мэрику была безразлична молва и слава. Мэрик просто делал то, что считал нужным для Ферелдена. Мэрик защищал тех, чья жизнь отражалась в его глазах. Мэрик Спаситель, который больше не хотел никого терять.

— Я сдаюсь, — спокойно сказал Логэйн, глядя на потолок тронного зала.

Чёрный ворон вспорхнул с насиженного места, в последний раз каркнул и вылетел в окно, сливаясь с сумеречным небом.

Тело было свинцовым. Горело. Логэйн тяжело дышал. Он потерял меч, но щит из руки выпустил сам. Иные могли бы сказать, что Логэйн Мак-Тир выбирался и не из таких боёв, но сам он знал точно: он не мог победить. Логэйн вкладывал в удары все силы, всю ярость, всё желание защитить Ферелден, думая, что сильнее этого нет…

«Мы сделаем всё, чтобы защитить Ферелден». Тогда, много лет назад, у Логэйна, Роуэн и Мэрика тоже не было ничего, кроме желания спасти свою родину. Временами это выглядело безумием, но милостью Создателя они прошли через всё и победили.

«Мы сделаем всё, чтобы защитить Ферелден». Голубые глаза, что ныне наблюдали за боем. И карие, что смотрели на Логэйна. С гневом, но тем огоньком, какого Логэйн не встречал после смерти друга. Логэйн хотел их раздавить, уничтожить, он думал, что они слабы, но были так ярки и живы, словно со дна этих глаз на Логэйна снова смотрел Мэрик — тот самый Мэрик, что в одиночку бросил вызов могучему врагу… и победил.

— Я ошибался, — поднялся тэйрн и прямо ответил на взгляд Алистера. После слов противника «я сдаюсь», тот ни разу не нанёс удар. — В тебе есть сила, которой я не встречал в людях с тех пор, как умер Мэрик. Похоже, в тебе кое-что есть от него. Это хорошо.

Логэйн чувствовал удовлетворение.

Он с самого начала знал, кто перед ним. Мэрик был человеком долга и признал бы незаконнорожденного сына в тот же день, когда узнал о нём. Но Мэрик был королём. Он был обязан думать о Ферелдене, у которого уже имелся законный наследник от всеми любимой, но к тому времени умершей королевы Роуэн. Первыми в политической войне пострадали бы сами дети. Мэрик сделал тяжёлый выбор.

Поступать хорошо и поступать правильно — не одно и то же. Логэйн это знал непонаслышке… либо думал, что знает. В конце концов его мудрость ни к чему хорошему не привела.

— Да забудь ты о Мэрике, — бросил Алистер. — Это было ради Дункана. Сегодня ты умрёшь за всех убитых при Остагаре и после него!

Алистер убрал щит с грифоном и крепче сжал меч. Он ждал слова Собрания, чтобы наконец спустя месяцы гонений и обвинений в предательстве восстановить справедливость для тех, кого считал своей настоящей семьёй.

— Стойте! Есть иной выход, — раздался в зале голос другого Серого Стража. Он стоял в тени и не вмешивался, следил за происходящим, но всё же решил сказать своё слово. Ради победы на Мором.

Алистер почувствовал внутри острое возмущение.

— О чём вы говорите, Риордан? — спросила в замешательстве Элисса.

— Тэйрн — испытанный воин и полководец. Он может сослужить хорошую службу в грядущем бою с порождениями тьмы. Если удастся отыскать то, что было украдено у Серых Стражей, пускай пройдёт Посвящение.

Посвящение? Логэйн станет Серым Стражем?

Элисса растерялась. Такого она не ожидала.

— Вы… хотите сделать его Серым Стражем? Почему?

— Потому что во всём Ферелдене нас всего трое, — пояснил Риордан. — Это очень мало. У нас есть… веские причины собрать как можно больше Стражей для сражения с архидемоном.

— Это хороший выбор, — объявила Анора, которая всё это время держалась в стороне и наблюдала за тем, что делает отец.

Когда Логэйн сдался, она потеряла дар речи. Но не оттого, что кто-то оказался сильнее его в бою, а из-за того, с каким спокойствием и умиротворением он это принял. На миг ей даже показалось, что во время битвы Логэйн улыбнулся, чего не было уже так давно. Алистер хотел прикончить его, и Анора не намеревалась молча ему это позволять.

— Я слышала, что Посвящение Серых Стражей смертельно опасно. Если мой отец выживет, вы получите воина. Если нет, получите свою месть. Разве вас это не устроит?

Анора обращалась к Элиссе, но Алистер не собирался молчать:

— Нет и ещё раз нет! Риордан, этот человек бросил на смерть столько людей и столько наших братьев да ещё и обвинил в этом нас самих! Он преследовал нас, как диких зверей, подсылал убийц. Пытал тебя! Как мы можем всё это забыть?

— Мы не судьи, — спокойно ответил Риордан. — Герои или братоубийцы, воины или маги крови, дворяне или рабы, предатели да и хоть просто бандиты — всякому, у кого хватит сил и отваги выйти против порождений тьмы с оружием, найдётся место в нашем ордене.

— Риордан, быть Серым Стражем — это не наказание, а великая честь! Я ни за что не приму его братом! Только не того, кто намеренно пролил столько крови.

Алистер и Риордан посмотрели на Элиссу. Анора тоже смотрела на неё с ожиданием. Логэйн же не ждал ничего.

— Я… соглашусь с тем, что решит Алистер, — негромко сказала Элисса.

Риордан тихо вздохнул.

— Что ж. Сейчас Серые Стражи Ферелдена — это вы, потому и решать вам. И всё же я должен спросить, что стало с тем, что было украдено из особняка Серых Стражей в Денериме?

Последние слова уже были обращены к Логэйну, и тот ответил:

— Я не знаю, о чём именно ты говоришь. Если ты что-то ищешь, боюсь, этого уже не найти.

— Понятно, — опустил голову Риордан. — Тогда и говорить не о чем.

— Стойте, вы не можете так поступить с моим отцом! — Анора встала между ним и Алистером. — Он мог оступиться, но в глазах народа он по-прежнему герой.

— Анора… тише. Всё кончено, — сказал Логэйн, и в его голосе было смирение.

Но королева не собиралась так просто позволять ему сдаться:

— Прекрати разговаривать со мной, как с ребёнком. Это серьёзно!

— Дочери, Анора, никогда не взрослеют. Они так и остаются шестилетними сорванцами с косичками и ободранными коленками.

— Отец… — Анора закрыла лицо ладонями, а Логэйн Мак-Тир умиротворённо улыбался.

— Не медли, — обратился он к Алистеру. — Я спокойно встречусь с Создателем, зная, что Ферелден в ваших руках.

Алистер чувствовал, что сейчас Логэйн не лгал, и не понимал, как один бой мог настолько его изменить. Что Логэйн увидел в нём? Алистер не считал, что похож на Мэрика, тот был ему чужим человеком, и всё же Логэйн почти улыбался, словно принимал смерть от брата Кайлана как что-то… правильное.

Что бы Логэйн ни думал, как бы ни раскаивался, Алистер не мог простить его. Страж крепче сжал меч Дункана и кивнул Элиссе. Она кивнула ему в ответ.

Рука Алистера не дрогнула. Багровые капли метнулись и впитались в ковёр.

Человек, чья слава как освободителя тридцать лет гремела на весь Ферелден, ныне объявлен предателем и казнён, не опустив головы. Только кровь брызнула на подол платья дочери, что было под цвет герба рода Мак-Тир.

Примечания:

Хотела в примечаниях напомнить про момент из 39 главы про Софмер и забыла)

Вот строка из неё: "...из узкой прорези шлема за ней наблюдала пара хищных, как у птицы, льдистых глаз". Во всём Тедасе только у Логэйна такое описание глаз. Оно встречалось в главах Остагара и после. Я знала, что никто не вспомнит, но вот такую долгоиграющую пасхалочку я сделала. В моей версии Логэйн покидал Денерим и видел, что делали Стражи в Софмере, потому и сказал те слова на Собрании.