Химическая свадьба (гет)

Декабрь 1994 г.,

Маггловская Британия — Хогвартс

— …так вот, он обеим в частном порядке говорит: завтра с шести до семи зал твой, а потом запасается поп-корном и ждёт… У-у-у, ностальжи-и, — оборвав себя на половине фразы, протянула Иляна, прилипая носом к стеклу. — Надо будет в Вулфолд метнуться, заодно кота проведаю.

За окном проплывала небольшая заснеженная деревушка: водитель, желая объехать аварию, свернул с главной дороги. Вопреки опасениям непривычной к маггловскому транспорту Иванны, автобус довольно бодро ехал узенькими кривыми улочками, и опасности застрять в сугробе пока не наблюдалось.

Покидая деревеньку, на самой её окраине автобус миновал большое полуразвалившееся здание индустриального типа. Иляна пояснила, что в её родном городке в Северо-Западной Англии есть похожие руины, где она очень любила играть в детстве. Тема развлечений юности была подхвачена сперва Эрин, затем ещё несколькими соседями по автобусу, включая саму Иванну, которая с определёнными купюрами поведала о своих похождениях.

Путешествие в автобусе со сноудонийцами через зимнюю Шотландию стало для Иванны погружением в иной мир, такой далёкий от мира магии, но вместе с тем такой понятный и уютный, что чужой в нём она себя не чувствовала. Человек пять в разных подробностях рассказали ей об утренней диверсии с арбузами, благодаря которой автобус едва не был затоплен изнутри, в перерывах между рассказами все дружно распевали народные песни, водитель, обгоняя изредка попадающиеся на пути грузовики, неистово сигналил и колоритно ругался. Эрин с Иляной, истинно английское имя которой объяснилось наличием румынского деда, фонтанировали историями про работу их телеканала («лучшего во всём Уэльсе») и про будни школы ирландского танца (причём, про школу понятно было гораздо больше), Иванна в ответ рассказала, что работает в области разработки и производства природной косметики, что отчасти было вполне себе правдой. Тема группового танцевального похода в туалет снискала всеобщую популярность, так что на следующей остановке вся делегация, даже те её участники, которых зов природы не затронул, выстроились в колонну и ритмично протанцевали до заветной комнаты, вызвав спонтанный ажиотаж на заправке и в прилегающем к ней магазине.

Иванна совершенно забыла про бдительность и необходимость конспирации и на чей-то озвученный в эфир вопрос «у кого ножик поблизости, порезать хлебушек?» совершенно без задней мысли выудила из сумки богато украшенный руническим орнаментом нож, который накануне использовала при изготовлении портключа. После молниеносного изготовления фирменного школьного блюда «бутерброды с хлебом», нож, купленный в своё время за бешеные деньги и доведённый до ума собственноручно Иванной, оценили как «красивую, но малофункциональную штуку с плохим балансом», возвратили поздно спохватившейся хозяйке, и вроде бы никто ничего такого не заметил, но внимание сидящей рядом зоркой Эрин привлёк торчащий из сумки корешок трактата «Практическое обнаружение и расшифровка застарелых чар». Книгу, чтобы не вызывать больших подозрений, Иванна предъявила для осмотра, небрежно пояснив, что купила её в подарок интересующейся эзотерикой и прочей мракобесовой мистикой подруге.

Поездка происходила в такой чудесно-безумной атмосфере, что во время следующей остановки Иванна не сразу обратила внимание на истошно голосящих из её кармана чаек. Только заметив, что Иляна, как раз повествующая душераздирающую историю про коварные интриги конкурсантов на прошлом чемпионате в Белфасте, как-то странно на неё косится, Иванна сообразила, что является источником подозрительных звуков, суматошно извинилась и удрала в направлении телефонной будки, где принялась изображать общение посредством благ цивилизации. Вызывал её Каркаров, интересуясь, не передумала ли Иванна и не решила ли она внять гласу разума и остаться в Праге. Полностью развеивая его надежды, Иванна сообщила о своём местонахождении и, уверив, что к ужину уж точно будет на месте, спрятала зеркало. Наложив на карман звукоизолирующие чары, она вернулась к автобусу, надеясь, что её поведение ни у кого не вызвало ненужных подозрений.

— Извиняюсь, это всё дурацкий пейджер, давно пора от него избавиться, вечно орёт, как оглашённый, только народ пугает, — с невинной улыбкой озвучила она давно заготовленное объяснение.

Эрин согласно покивала, Иляна как ни в чём не бывало продолжила рассказ, однако Иванне было совершенно очевидно, что на байку про пейджер она нисколько не купилась. Судя по торжествующей мине, с какой Иляна время от времени косилась на неё, Иванна поняла, что та как-то осведомлена о волшебниках, и только присутствие нежелательных свидетелей мешает это озвучить. В любом случае, на общую дружескую атмосферу сей нюанс совершенно не повлиял, и в Гленфиннане Иванна прощалась с девушками, предварительно обменявшись с ними почтовыми адресами и телефонами (ещё лет пятнадцать тому назад Мирослав, по служебной необходимости имеющий периодические контакты с немагическим миром, провёл в дом телефонную линию), и потребовав обязательно пригласить её на какое-нибудь показательное выступление «Сноудонии».

* * *

— …Не поверите, но я наконец-то проверила ваши сочинения «Хогвартс — ожидания и реальность» и могу со скорбью констатировать, что русский язык, как я и предполагала, многие подзабыли. Господам Полякову и Морозовой стоит устыдиться — в их сочинениях ошибок больше, чем у господина Вагнера, — Маргарита Кукабаррская, преподаватель русского языка и литературы языковой кафедры Дурмштранга, неторопливо прохаживалась среди внимающих студентов, перебирая свитки. — Кругозор ваш, как я могу судить по этим нетленным опусам, несколько расширился, а картина мира расцветилась новыми красками, но в целом вы остались верны себе. Честно говоря, даже не знаю: хорошо это или плохо…

В кают-компании, где Иванна дожидалась застрявшего где-то в Хогвартсе Каркарова, несмотря на довольно поздний час шло занятие: по обоюдному согласию со студентами, доцент Кукабаррская перенесла завтрашний утренний семинар. Иванна листала книгу из своей тематической подборки, но никак не могла сосредоточиться: утомившись множеством впечатлений, она то и дело клевала носом под негромкое журчание голоса доцента Кукабаррской, которая с некоторой долей иронии комментировала произведения студентов.

Иванна проснулась вдруг от энергичного тычка под рёбра, и театральный шёпот Федоры провозгласил:

— Док, не спи, ты храпишь и мешаешь учебному процессу!

— Ишь, какие нежные, — буркнула Иванна, выпрямляясь и пытаясь незаметно потянуться под тихое хихиканье остальных студентов.

— И правда, совсем разленились. Если кому посторонние шумы мешают — можете Купол Тишины накинуть, чай, не маленькие, — хмыкнула доцент Кукабаррская. — И нечего отвлекаться, сорок минут — и все будут свободны!

Федора нехотя вернулась к группе, Иванна поправила очки и вернулась к чтению, но ненадолго — скоро её вновь сморило, причём с какими-то чрезвычайно мутными и сумбурными снами. Сначала её затягивал водоворот книжных страниц, слов и символов, которые сплетались вокруг неё в дикие узоры, сложившись в итоге в чёрный рисунок Метки, проступающей в клубах бурого дыма. Сквозь пелену этого непонятного не то дыма, не то тумана всё четче слышался знакомый голос, и вскоре на месте рассеивающейся Метки стали видны две фигуры: доцент Кукабаррская отчитывала за что-то стоящего с понурым видом Полякова, совершенно серьёзно предлагая оттяпать ему руку по самые уши. Наконец дым улетучился окончательно, и Иванна обнаружила себя в каком-то непонятном зале, смахивающим на заброшенный цех. Помещение показалось ей смутно знакомым, но не так, будто она была здесь когда-то, а будто она видела это место в другом сне. Сквозь огромные окна с битыми стёклами падали пыльные солнечные лучи, освещая виднеющийся из-под осыпающейся штукатурки красный кирпич стен да потемневшие от времени доски пола. У дальнего окна, лишённого даже рамы, виднелась фигурка перегнувшейся через подоконник девочки в белом платье, которая периодически размахивалась и кидала куда-то на улицу камушки. За взмахом руки слышался «бульк», словно камень падал в воду. Иванна успела насчитать четыре булька, прежде чем девочка вдруг обернулась, и стало понятно, что это Иляна. Та, с безмятежным лицом, на котором выделялись слишком тёмные, кажущиеся чужеродными глаза, молча поманила её, призывая подойти; Иванна двинулась вперёд, но вдруг доски у неё под ногами беззвучно подломились, и она рухнула куда-то вниз, приземлившись в полной темноте на жёсткий холодный пол, тут же напомнивший ей малфоевский каземат. Она лежала целую вечность, не в состоянии пошевелиться, чувствуя пронизывающий до костей холод, ничего не видя, кроме черноты, слушая звенящую тишину и чувствуя доводящее до исступления бессилие.

— Ива, ну ты нашла место для сна! Чем тебя каюта моя не устраивает? — голос Каркарова нарушил эту безумную тишину, вырывая её из болота кошмара.

Иванна открыла глаза и какое-то время не могла ни пошевелиться, ни сориентироваться. В кают-компании было жутко холодно и довольно темно — студенты, уходя, погасили лампы, должно быть, решив, что свет помешает Иванне, а камин, скорее всего, просто погас сам.

— Вот это бред, — наконец обрела власть над голосовыми связками Иванна.

— Приснилось что-то? — спросил Каркаров, забирая у неё книгу. — Да ты же замёрзла! — воскликнул он, взяв её за руку. — Идём скорее в каюту, тебя нужно срочно утеплить, не то заболеешь.

— Да ерунда, с чего тут болеть, — обнаружив, что у неё зуб на зуб не попадает, Иванна попробовала встать с дивана, чтобы продвигаться и согреться, но обнаружила полную неспособность сделать это: от сна в одной неподвижной, к тому же не самой удобной позе всё тело затекло. — Сейчас, погоди, в себя приду и пойдём.

— Вроде взрослая серьёзная женщина, доктор наук, а ведёшь себя как пятилетняя, — покачал головою Каркаров, помогая ей подняться на ноги.

— Чего разворчался? Где хочу, там и сплю, — Иванна сделала несколько неуверенных шагов в сторону выхода. — Вот, я уже в норме! — бодро констатировала она, но впечатление от её заявления было сильно подпорчено энергичным чихом.

В дверях кают-компании появилась Василиса с пледом из верблюжьей шерсти в охапке, подсвечивающая себе путь Люмосом. За её плечом в сумраке коридора маячила Федора в обнимку с подушкой.

— Вы уже проснулись, доктор Мачкевич, — констатировала очевидное Василиса. — А я подумала, вам пригодится утепление, раз охота тут поспать, — объяснила она.

— Опоздала ты, Васька, с думами, — укоризненно покачал головою Каркаров, подхватив всё ещё слабо владеющую собой Иванну на руки. — Доктор Мачкевич успела простудиться.

— Ага, и виновата в этом, разумеется, я! — возмущённо уставилась на дядюшку Василиса.

— Именно так, — совершенно серьёзно кивнул он.

— Со мною всё нормально, поставь меня на место, я сама дойду… а-а-апчхи! — запротестовала Иванна.

— Ты совершенно права, — всё так же серьёзно подтвердил Каркаров; прикинув ширину дверного проёма, он всё-таки поставил Иванну на ноги, но лишь для того, чтобы подхватить её, взвалив к себе на плечо. — Плед отнести в мою каюту, пригодится, — велел он племяннице, двинувшись на выход. — Завьялова, подушку унеси и добудь лучше Перцового зелья.

— Я требую, чтобы меня вернули в человеческое положение! — сдавленно запротестовала Иванна, борясь одновременно с чиханьем и хихиканьем. — Федьк, Перцовое отставить, у меня аллергия!

— Может глинтвейну тогда? — сделала контрпредложение Федора, поспешно освобождая от своей персоны и подушки без того весьма неширокий коридор.

— Только имбиря и мёда побольше, а вместо вина — апельсиновый сок, — согласился Каркаров.

То ли встряска помогла, то ли прилившая к мозгам кровь, но за те несколько минут, что Каркаров шёл до каюты, Иванна успела кое-как проанализировать своё бредовое видение, даже не сочтя нужным прокомментировать самодеятельно назначенные средства лечения и варварские методы транспортировки пока ещё живых людей. Как обычно, сон был результатом работы её подсознания, пытавшегося переварить информацию и впечатления, вот только, что заставило разум связать воедино почерпнутые из множества трудов сведения об аналогичных Тёмной Метке чарах и пассивно считанный образ из воспоминаний Иляны? Наверное, илянины руины попросту имели столь сильную эмоциональную окраску, что никак не могли остаться незамеченными для эмпата. Или, может быть, её малая Родина была как-то связана с деятельностью Пожирателей? Иванна сделала мысленную заметку разузнать про город под названием не то Вулфорд, не то Вулфолд (она уже точно не была уверена, что запомнила правильно) и вернулась к размышлениями об основной части ребуса. По всему выходило, что «оттяпать руку по самые уши» было верным способом избавления от Метки, вот только Иванна искренне считала его категорически неприемлемым. Значит, нужно перелопатить ещё больше книг… И ещё как минимум раз пролистать уже прочитанные… Вдруг ответ таится где-то между строк?

— Ива, ты в порядке?

— А? Что?

Она так глубоко задумалась, что даже не отследила, как оказалась в кровати, по уши укутанная в одеяло. Притащившаяся следом Василиса поспешила укрыть Иванну также и пледом, проверила обогреватель и, подхватив корзину для угля, побежала за добавкой. На корабле не было централизованного отопления, как в здании дурмштрангской крепости, и потому в каждой каюте стоял переносной обогреватель, напоминающий уменьшенную копию маячного фонаря: внутрь засыпались угли, а множество зеркальных полос равномерно распределяли тепло по помещению.

— Похоже, ты действительно заболеваешь, — нахмурился Каркаров, пощупав её лоб. — Неважно выглядишь.

— Это не беда, главное, что ты прекрасен, как всегда, — апатично зевнула Иванна.

Вернувшаяся с углями Василиса и подтянувшаяся чуть позже с котелком целебного «глинтвейна» Федора удостоились чести послушать повесть об иваннином путешествии. Василиса в молчаливом изумлении качала головой, Федора издавала восхищённые восклицания вперемежку с бесчисленными вопросами, Каркаров же категорически резюмировал, что в простуде Иванны, совершенно очевидно, виноваты проклятые магглы, начихавшие заразой на бедняжку.

Та в следующую неделю и впрямь разболелась не на шутку: насморк усилился, к нему добавился лютый кашель и периодические повышения температуры; всё это сказалось на характере Иванны самым пагубным образом. Никакой аллергии на Перцовое зелье, на самом деле, не было: ей просто до омерзения не нравилось ощущение выходящего из ушей пара. Последний раз Иванне случилось заболеть в экспедиции, но тот эпизод не шёл ни в какое сравнение с нынешним. Она наотрез отказалась аппарировать и в Прагу, и в родительскую усадьбу, с презрением отвергала все попытки мэтрессы Айтматовой предложить ей гипоаллергенные варианты противопростудных зелий, даже Елизавета, которую пригласили в качестве группы поддержки, полюбовавшись на дочь посредством двустороннего зеркала, констатировала, что случай тут крайне запущенный, а дитятко в таких настроениях лучше не трогать — само оклемается. Под вечер пятого дня Василиса, заручившись поддержкой Федоры, подговорила Смитов, и в результате слаженных действий всех четверых на корабль торжественно взошёл Снейп. Попрепиравшись с больной (севший голос которой сильно затруднял коммуникацию обоим участникам диалога), он всё же смог убедить её воспользоваться принесённой им растиркой.

В двадцатых числах декабря Иванна возобновила посещения хогвартской библиотеки и уже не только дышала носом, но и уверенно различала запахи, пока что продолжая говорить с интригующей хрипотцой и понемногу — долгих монологов голосовые связки ещё не выдерживали. В её тематических изысканиях наметился небольшой прогресс: стало почти окончательно ясно, что удалить Метку может только тот, кто её создал, и даже очень могущественный волшебник не сможет ничего сделать с чужими чарами, не причинив вреда носителю. Также родилось подозрение, что и отчуждение собственно руки может не помочь. Для уточнения ряда нюансов она решила посоветоваться с автором нескольких найденных в хогвартской библиотеке трактатов; подумав, что напрямую обращаться к почтенному Дункану МакКормику будет нетактично, Иванна обсудила вопрос с матерью и написала Хранителю Связей своей Ложи с просьбой по возможности предоставить ей рекомендацию. В конце концов, ей нужна помощь в научных изысканиях, а Ложа именно такие вещи и поддерживает.

Про бал Иванна напрочь забыла, хотя все кругом только о нём говорили; честно говоря, она и про федорин День рождения забыла, но это для неё было исторически сложившимся порядком вещей: Дни рождения, начиная со своего собственного, она безо всякого злого умысла не считала чем-то жизненно важным.

О грядущих праздниках, к счастью, напомнили Смиты, заглянувшие в библиотеку, где с бумагами гнездилась Иванна. Сделав совершенно верные выводы из иванниной реакции на известие о Дне рождения Федоры, они поспешили напомнить, что через несколько недель у профессора Снейпа ожидается аналогичное событие, за что снискали глубочайшую признательность. Моментально пересмотрев приоритеты в своих делах, Иванна углубилась в научную дискуссию о подарках. В самый разгар мозгового штурма в библиотеке возникла виновница смуты, и разговор в целях конспирации перевели на следующего в очереди именинника. Федора, выяснив суть проблемы, очень огорчилась тому, что никак не успеет написать парадный портрет профессора Снейпа в полный рост, но тут же предложила не отходить далеко от изящных искусств и подарить новорожденному зажигательный танец в стиле варьете на лабораторном столе.

Иванна под тихое хихиканье хогвартских девиц, явно нашедших идею более чем заманчивой, сей вариант подарка отвергла, заявив, что танцевать на лабораторном столе ей не позволит ряд факторов, таких как здравый смысл, преклонный возраст, общее состояние здоровья, крайне неудобная для таких целей конструкция лабораторного стола, профессор Каркаров, а также глубочайшая убеждённость в недопустимости подобного поведения в лаборатории. Федора едва раскрыла рот дабы озвучить контраргументы, но, глянув куда-то за спину Иванны, оживилась и сделала многозначительное лицо.

— Привет, Гермиона, — хором сказали Смиты, которые также сидели лицом ко входу.

— Привет, добрый вечер, — вежливо поздоровалась гриффиндорка, проходя мимо столика, где расположилась Иванна сотоварищи; поправив лямку рюкзака с учебниками, она осмотрелась.

В библиотеке был самый час пик: читальный зал заполнили представители всех трёх магических школ, и свободным оставался только один стол, расположенный на проходном месте, но частично закрытый близстоящим стеллажом.

— Минут через пять Витёк подтянется, — едва слышно предсказала Федора, проводив глазами Гермиону.

— Федя, имей совесть, — так же тихо попеняла Иванна.

Гермиона села слишком близко, чтобы при ней обсуждать подарки Снейпу, к тому же столь специфические, так что разговор временно провис.

— Кстати… э-э, доцент Иванова, — нарушила затянувшуюся паузу Тори; на людях Иванна продолжала придерживаться легенды о преподавателе Артефактологии, — давно хотела спросить вас о чарах модификации пространства — в смысле вашего бездонного рюкзака…

Иванна с радостью подхватила тему и принялась надиктовывать рецепт зелья для обработки расширяемого предмета и список справочной литературы по подходящим расширяющим заклинаниям. В самом начале лекции в библиотеке появился Виктор, но за стол Гермионы отчего-то не пошёл, проявив неожиданный интерес к вопросам изготовления артефактов и пожелав записать всё на всякий случай. Вопреки ожидаемому, Виктор не отсел от них даже после того, как разговор переключился на грядущий бал, девушки стали консультироваться о средствах для завивки волос, и Иванна начала экскурс в продукцию своего холдинга, благо совсем недавно Янко присылал ей на утверждение рекламные проспекты линии средств для волос. Вкратце ознакомив слушателей с ассортиментом, Иванна продиктовала адрес, по которому можно было заказать каталог, и поспешила угнать Федору из библиотеки. Смиты потянулись за ними, не то тактично оставляя Виктора без лишних свидетелей, не то в надежде отхватить очередной кусочек знаний.

На следующий день Иванна рано утром отправилась в Лондон выбирать подарки; идеи у неё были очень смутные, но, как всегда, аппетит пришёл во время еды, и после обеда она вернулась на корабль, гружёная свёртками по самое не могу. Ей удалось не только найти подарки, но и совершить разорительный набег на Ноктюрн-элли, закупившись разной мелочёвкой, необходимой для изготовлении артефактов; отчего-то, в отличие от непереводящегося запаса ингредиентов для зелий, артефактологические расходники у неё кончались моментально.

За день до бала прилетела сова с долгожданным письмом, причём не от Хранителя Связи, а от самого господина МакКормика, который лаконично сообщил, что интересующая Иванну информация слишком специфична, чтобы доверять её переписке, так что он готов встретиться, но не раньше, чем через месяц, и просил дождаться следующего письма с точной датой. Заинтригованная Иванна в ответ уверила, что она готова ждать, сколько понадобится, особо отметив, что эта специфичная информация чрезвычайно важна для неё. Также она отправила отдельное благодарственное письмо в Ложу и остаток дня провела, раздуваясь от гордости и чувства собственной важности, чем вызывала массу подозрений у всех, кто её видел. На попытки выяснить причину её многозначительных гримас, она лишь загадочно отмалчивалась и выше задирала нос, чем доводила кого-то до лёгкого возмущения, а кого-то до белого каления.

Утром двадцать пятого декабря Иванна проснулась в предрассветных сумерках и, поворочавшись какое-то время, поняла, что выспалась. На часах было уже начало девятого, но корабль поголовно спал: и студенты, и преподаватели радостно и с превеликой готовностью использовали каникулы в качестве дополнительного оправдания послаблению режима. Спать не хотелось, читать — тоже, даже на еду особенно не тянуло, Каркаров, который прошлым вечером допоздна просидел у Дамблдора, без кофе пробуждаться наотрез отказался. Переборов лень, Иванна всё же выбралась из-под тёплого одеяла, установила личный рекорд в скоростном одевании и, реквизировав парадную каркаровскую мантию на волчьем меху, отправилась на палубу. По пути она заглянула на камбуз за кофе и спустя некоторое время встречала рассвет в превосходном настроении, грея пальцы об испускающую клубы пара чашку и благостно улыбаясь в серебристый мех воротника.

С носа открывался отличный обзор: можно было охватить взглядом и успевшую за ночь обрасти снежной шапкой шармбатонскую карету с едва виднеющейся из-за неё хижиной Хагрида, и величественно возвышающийся на скалистых уступах Хогвартс. Поднимающееся солнце сквозь прорехи в снеговых тучах золотило строгие контуры замковых башен, проливая прохладное золото утренних лучей на сугробы, заигравшие мириадами радужных солнечных зайчиков. Корабельные снасти, припорошенные снегом, выглядели сказочным кружевом, с восходом солнца меняющим цвет с мертвенного голубоватого к тёплому оттенку крем-брюле. Погода, судя по всему, ожидалась отличная, вряд ли студенты устоят перед искушением устроить снежную битву… по крайней мере, младшекурсники. У старших сегодня ответственное мероприятие — бал. Вспоминая свои балы, Иванна не могла сдержать скептической ухмылки. Она довольно быстро разочаровалась в подобных развлечениях и обычно старалась не задерживаться там дольше, чем того требовал протокол.

«Наверное, я зануда», — заподозрила Иванна, сделав глоток кофе; кружка была зачарованная, так что напиток долго сохранял правильную температуру.

Не успела она погрузиться в пучины самоанализа, как заметила приближающуюся со стороны кареты одинокую фигурку, в которой, к собственной неожиданности, узнала Анну.

— Ты чего это с утра пораньше вскочила? — поприветствовала та, всходя на борт. — Перекурить выползла? — Анна многозначительно поиграла бровками. — Кстати, всё забываю спросить — чего ты не покрасишься, сделай тона на три светлее — как у меня, а то издалека лет на сорок смотришься. А, хотя, ерунда, оставь как есть, угости кофе, а то холодно чего-то.

Иванна, хихикая, впустила подругу под мантию, где хватило бы места ещё как минимум на одну Анну, и сказала, что покрасится только, когда вблизи будет на сорок смотреться, да и то — не факт, после чего поинтересовалась, а что, собственно, сама Анна колобродит в такую рань? Та, приложившись к кружке, сослалась на томление духа и поиски музы, безо всякого перехода принявшись расспрашивать про доцента Снорресона; Иванна, опешив от такого виража, честно призналась, что ничего интересного про него рассказать не может. Про то, что гордый скандинав из-за «доцента Ивановой» питает к ней некоторую личную неприязнь на почве профессиональной ревности, она умолчала, посчитав это собственной проблемой. Анна сообщила, что недавно рассмотрела, какие у него необыкновенные пронзительные глаза, и что она очень страдает от того, что он её не замечает, и вообще, если так пойдёт дальше, она разродится концептуальной оперой на тему исландских саг, кстати, точно, надо перечитать Старшую Эдду.

Поняв, что Анна поймала за хвост очередную музу, Иванна посоветовала ей обратиться с расспросами к Федоре, которая на всех имеет тонну компромата, и ненавязчиво перевела тему на Турнир.

— Ой, мы с мадам Максим в шоке, неужели и вправду детишек нырять в ледяную воду заставят? — охотно поддержала разговор Анна.

— Нырять? — поперхнулась кофе Иванна.

— Ну да, как Федька про голос шелки сказала, Флёр сразу пошла, макнула этого монстра Фаберже в ванну. Вы ещё не макали? Федька сказала, что подсказывать пока не станет, а что, Виктор ещё не сообразил? В общем, ерунда это всё, вот выбираем, как лучше всего час под водой дышать… — на одном дыхании выпалила Анна. — Пока решили, что лучше всего нырять с пузырём.

— Да-а, с пузырём вообще по жизни веселее, — расхохоталась Иванна, рискуя расплескать кофе.

— Это-то само собой, — истово закивала Анна. — Кстати, мадам Максим сказала, что я с моим шилом в одном месте всех на этом Турнире сделала бы!

— Она знает, что говорит, — пожала плечами Иванна.

— Мировая тётка, вот такое чувство юмора, хочешь — познакомлю? Полведра коньяка за раз выдуть может — и ни в одном глазу!

Не успела Иванна не только выразить, но и сформулировать своё отношение к перспективе личного знакомства с директрисой Шармбатона, как её внимание было захвачено редким зрелищем. В лучах восходящего солнца, нарушая девственную белизну свежих сугробов, от ворот Хогвартса к опушке Запретного леса плыл сгусток тьмы.

— Буря магнитная сегодня, что ли? — хмыкнула Иванна. — Коллега, доброе утро! — помахала она свободной рукой, когда Снейп приблизился на расстояние оклика.

— Надеюсь, что оно для вас и впрямь доброе, — отозвался Снейп, подойдя ближе к кораблю и с подозрением всматриваясь в обитательниц палубы.

— И вам не хворать, Северус! — приветственно пропела Анна.

— Для разнообразия, оно очень доброе, — не сдержала улыбки до ушей Иванна.

Поставив кружку на фальшборт, она подтянула сползающую мантию, изучая собеседника. У солнца, которое определённо любило сегодня всё живое и не очень, украшая и придавая всему счастливый и сказочный вид, на Снейпа сил не хватило: золотистые лучи придавали его коже болезненный желтоватый оттенок, и весь он, в целом, смотрелся на фоне пробуждающейся природы катастрофически чуждо и неуместно. Сам Снейп окружающего великолепия не замечал и уж точно не страдал от того, что с чем-то там не сочетается.

— Редкое разнообразие, — с преувеличенным удивлением покачал головой Снейп.

— Идите к нам, у нас тепло и есть кофе, — пригласила Анна.

Иванна сдержала хмыканье: похоже, её сердобольную подругу до глубины души тронула картина «несчастный одинокий профессор среди снегов», которую красочно дополнило её неуёмное воображение.

— Благодарю за приглашение, но у меня есть важные неотложные дела в лесу, — с небрежно-выверенным наклоном головы отклонил предложение Снейп.

— Мёрзлую омелу срезать идёте? — спросила Иванна, сложив в уме местность и дату.

— Вы вселили в моё сердце надежду, что зелейщик в вас ещё не умер окончательно, — подтвердил Снейп.

Иванна прикинула, пригодится ли ей самой мёрзлая омела в ближайшее время, поняла, что не пригодится, и не стала проситься составить ему компанию, тем более, для этого пришлось бы идти переодеваться, искать инструменты и всё такое.

— Вы как закончите — заходите, всё-таки… чай или кофе, как сами захотите. После работы на свежем воздухе чашечка горячего питья ещё никому не повредила, — пригласила она.

— Посмотрю, как со временем выйдет, — не стал категорически отказываться Снейп. — Сами знаете, что сегодня намечается, а это значит — до ночи на ногах.

Откланявшись, он удалился в сторону леса. Анна, устремив взгляд ему во след, отметила, что, наверное, поспешила с выводами о его занудности, признав Снейпа довольно остроумным товарищем. Но всё равно, доцент Снорресон пока что интереснее и гораздо перспективнее в плане использования его в качестве музы. Бесспорно.

— Кстати, ты на бал идёшь? — спохватилась Анна.

— Вот мне делать больше нечего! — фыркнула Иванна.