Химическая свадьба (гет)

22 ноября 1994 г.,

Хогвартс

Каркаров, особенно не заботясь тем, чтобы ступать тише, промаршировал в кают-компанию: с берега он заметил в окнах свет.

— А, это ты, Витя, — слегка разочарованно произнёс он, заметив маячащую над спинкой одного из диванов в глубине комнаты стриженую макушку. — Ты почему до сих пор не спишь? Хотя, хорошо, что ты тут. Я узнал, что будет на первом Испытании.

— Ну, вы чего, какой Витя! — обиженно протянула Федора, высунув голову выше так, что над спинкой дивана показались уши с серьгами из пробок от сливочного пива, подаренные ей Луной, и обернувшись. — А что будет на первом Испытании?

— Тьфу, это ты опять, Завьялова, — раздражённо поморщился Каркаров, заставив волшебные канделябры разгореться ярче. — Не твоё дело. Тебе-то что не спится? Опять ты со своими художествами? Сколько можно кругом таскаться с тонной макулатуры? Может, тебе фотоаппарат подарить?

— Зачем? — вытаращилась на него Федора.

— Так, хватит болтовни, собирайся и марш в каюту! — отрезал Каркаров, решительным жестом указав на выход.

Федора хотела было поспорить, но решила, что ей, наверное, и впрямь хочется поспать, и стала методично собирать разложенные на столике рисунки, планшет и карандаши.

— Ты тут до утра копаться собираешься? — поторопил Каркаров.

— Бегу-бегу, — Федора сгребла карандаши в торбу, решив рассовать их в несессер позже, кое-как сунула планшет с рисунками в этюдник, захлопнула крышку, подхватила этюдник за ремешок и живо потопала к выходу.

Не успела она сделать и трёх шагов, как то ли от резкого движения, то ли сама по себе, то ли по какой-то ещё неизвестной причине одна из складных ножек этюдника выскользнула из держателя и расправилась вперёд, принимая рабочее положение.

— Чёрт, пардон, не знаю, что с ним такое, обычно он так делает, когда я вижу какой-нибудь вдохновляющий вид, — повинилась Федора, шустро задвигая ножку обратно, затягивая крепёжные винты и прижимая её держателем. — Витька растолкать? — поспешно сменила тему она, с самым невинным выражением лица обратившись к планомерно доходящему до белого каления Каркарову.

— Никаких витьков, я сказал: марш в каюту! — рыкнул тот.

В следующую секунду о присутствии Федоры в кают-компании напоминал только затихающий в недрах корабля дробный топот. Посчитав тему исчерпанной, Каркаров подошёл к тлеющему камину, подбросил дров и стал наблюдать за разгорающимся пламенем.

— Вызывали, профессор? — через короткое время в кают-компанию, отчаянно зевая и на ходу пытаясь попасть в рукав свитера, прошлёпал Виктор, которого, разумеется, всё же растолкала умирающая от любопытства Федора. — Что-то про Турнир?

— Нет, кое-кто человеческой речи, похоже, не понимает! — фыркнул Каркаров. — Ладно, раз уж ты тут — садись, будем думать, — несколько спокойнее сказал он, указав на одно из стоящих неподалёку кресел. — Завьялова, чем уши греть в коридоре, лучше иди и позови сюда преподавателей!

За дверью послышалось возмущённое «ничего я не грею!» и удаляющиеся шаги. Три минуты спустя в кают-компанию вплыла Яблонская, чья каюта находилась ближе остальных.

— Вызывали, профессор? — проникновенно спросила она. — Федора сказала, что вы срочно хотите меня видеть…

— Ага, проходи, садись, думать будем, — не глядя махнул рукой Каркаров, продолжая сосредоточенно изучать огонь.

Яблонская, поняв, что всё идёт несколько не так, как она рассчитывала, заметила Виктора и скроила скучающее выражение лица. Весьма томный вид доцента кафедры Истории Магии, облачённой в романтический кружевной пеньюар поверх не менее романтической и кружевной ночной сорочки, вынудил Виктора проснуться, уронить челюсть, на мгновение оставить попытки всё-таки просунуть руку в рукав свитера, покраснеть и спешно отвести глаза.

— А таки что же никто не предупредил, что у нас тут пижамная вечеринка? — в кают-компанию прошествовала группа, состоящая из остальных преподавателей, возглавляемая мэтром Мандельштамом, с интересом уставившимся на опередившую их коллегу. Яблонская прожгла его взглядом, буркнула, что сейчас вернётся, и удалилась; в отличие от неё, преподаватели своё неглиже скрыли под домашними мантиями.

— Раз почти все в сборе, давайте начнём… — оторвавшись, наконец, от созерцания пламени, Каркаров повернулся к полусонной аудитории.

23 ноября 1994 г.,

Хогвартс

— Да иди, ну, что ты как дитя малое! Они не кусаются, в конце концов.

— Не ори ты! Я попозже приду да спрошу, может, уже сдадут её…

— А вдруг не сдадут? Слушай, перестань вести себя как последний идиот. Они совершенно нормальные девчонки!

— Ну, Федь…

— Витя, не нервируй меня!

…К счастью, в библиотеке не оказалось восторженных поклонниц международной звезды квиддича, иначе их нервная психика не выдержала бы зрелища Виктора Крама, получающего жёсткие пинки в исполнении крайне странной девицы.

Ночью Каркаров по камину связался с Дурмштрангом, оторвал профессора Тыгына от раннего кормления четы киринов и бесцеремонно разбудил господина Гонзалеса, велев им организовать доставку справочной литературы по драконам. Те буквально за полчаса выслали нужные книги, однако господин Гонзалес наотрез отказался выносить из стен библиотеки единственный экземпляр Draconarium Maximus, подробной богато иллюстрированной энциклопедии издания десятого века, заявив, что в Хогвартсе такая книга имеется. После обеда Виктор пришёл в библиотеку и обнаружил, что искомый Драконарий совсем недавно выдали на руки. Шустрыми читателями оказались условно знакомые Виктору Смиты, однако подойти и попросить одолжить энциклопедию он, в силу природной скромности, не решился. По пути обратно на корабль он случайно встретил Федору, которая, узнав о его страданиях, силком погнала Виктора обратно, без обиняков сообщая всё, что думает о его нерешительности.

— Девчонки, привет! Вам книжечка срочно нужна? А надолго? — театральным шёпотом поинтересовалась Федора, дотолкав Виктора к столу, за которым перед раскрытым Драконарием расположились Хоуп и Тори.

Те переглянулись, снисходительно ухмыльнулись, после чего Тори аккуратно развернула книгу на сто восемьдесят градусов.

— Прошу! Мы всё гадали, кто про неё первым вспомнит, — хихикнула она. — Бонус для самых пытливых — нужные странички заложены.

Вскоре вся компания переместилась за столик в глубине библиотеки, чтобы не мозолить глаза мадам Пинс. Пока Виктор сосредоточенно изучал отмеченные закладками статьи, Тори в красках расписала Федоре своё ночное приключение и даже похвасталась синяком во весь живот. Федора синяк одобрила, однако куда больше синяка и даже драконов её заинтересовала информация о том, что в Запретном лесу был замечен господин Зорич. Живо попрощавшись со всеми, она унеслась из библиотеки на сверхзвуковой скорости, даже не опрокинув ни единого предмета мебели по дороге. Протесты Виктора, который было хотел остановить её, мотивируя тем, что он в одиночку не сможет внятно объясниться со Смитами по-английски, были оставлены без внимания. Впрочем, все трое вполне сносно смогли найти общий язык: Тори немного рассказала Виктору о драконах, с Хоуп он немного поговорил о квиддиче, потом сообща они затронули тему зелий и доктора Мачкевич, после чего неожиданно рядом с их столом появилась мадам Пинс и сообщила, что библиотека закрывается.

24 ноября 1994 г.,

Прага — Дурмштранг

— Ну, ты как, собираться собираешься или не собираешься? — поинтересовался Янко, проходя мимо занявшей стратегическую позицию на диване в гостиной Иванны. — Первое Испытание сегодня после обеда…

— Это вот у неё спроси, — Иванна кивнула на дверь в комнату Ади. — Меня тут удерживает исключительно необходимость держать руку на пульсе поляковской каверзы. С моим везением, он устроит это всё безобразие аккурат в день первого Испытания, вот увидишь, — многозначительно вознесла перст Иванна.

С утра, даже не посетив лабораторию, троица принялась собирать вещи в поездку; Иванна, пока её друзья методично паковались, ежеминутно дёргала Адю, интересуясь новостями, и от вежливых предложений самой заняться сборами только отмахивалась, говоря, что много вещей ей и не надо. В результате она достала обоих, так как Янко тоже быстро осточертело слушать один и тот же вопрос в очередной раз. Убедившись в бессмысленности продолжения в том же духе, Иванна выдала друзьям самостоятельно изготовленную копию присланного ей портключа и переместилась в Дурмштранг.

Встретившая её Ярослава была настроена столь скептично, что не преминула вспомнить притчу о пастушке, постоянно поднимавшем ложную тревогу. Иванна показала ей язык и посоветовала не умничать.

— Ладно, будем ждать сигнала от твоей подруги, — пожала плечами Ярослава. — Ты как хочешь, но я никого беспокоить без точной информации не стану.

— Хорошо, договорились. Я пока пойду к себе, если что — тебя найду, — согласно кивнула Иванна.

Шёл седьмой час вечера; по идее, никаких проверок сегодня ждать уже не стоило, но… Иванна взяла на кухне кувшин апельсинового сока и пачку сырных крекеров, поднялась к себе и разожгла камин, приготовившись к напряжённому ожиданию. Не успела она распечатать крекеры, как поступил вызов от Янко, который доложил, что они с Адей благополучно прибыли. Также он сообщил, что через полтора часа начнётся первое Испытание, и что Каркарова нигде не видать, при том, по словам бдительной Василисы, после завтрака корабль он не покидал.

Обеспокоившись, Иванна попыталась связаться с его зеркалом, но оно как будто было недоступно. Пережив панический порыв наплевать на дурацкую инспекцию и махнуть в Хогвартс, она приказала себе не суетиться и переждать часок. Вероятно, он проворачивает какой-то Хитрый План из области подготовки к первому Испытанию, потому рано поднимать кипеж. С другой стороны, если обострились проблемы с Меткой… Не выдержав, Иванна вызвала Снейпа.

— Чем обязан, коллега? — поприветствовал тот, довольно быстро отозвавшись.

— У вас свободная минутка есть? — спросила Иванна, с трудом удерживая себя от того, чтобы начать выкусывать заусенцы на пальцах свободной от зеркала руки. — На конфиденциальный разговор.

— К сожалению, я сейчас немного стеснён в конфиденциальности, и наедине мы сможем поговорить не ранее чем через шесть-семь часов, — ответствовал Снейп, который как будто был крайне этому рад.

— Скажите, в таком случае, как поживает ваша… ну, вы понимаете… — Иванна чуть прикрыла глаза и пошевелила высунутым языком, изображая змею, затем, наоборот, вытаращила глаза и оскалилась, изображая череп.

— Не понимаю, о чём вы, — вежливо отозвался донельзя довольный Снейп. — Я прошу прощения, мне нужно вернуться к своим обязанностям, с вашего позволения…

Мысленно пообещав ему всё припомнить, Иванна смирила тревоги и вернулась к терпеливому ожиданию: тут уж либо Каркаров отзовётся, либо нагрянет инспекция — всё одно, хоть какая-то определённость. Тем не менее, следующий вызов поступил от Ади, которая сообщила, что Поляков вместе с двумя министерскими служащими только что отправился в Дурмштранг. Да, на этот раз точно, никаких осечек. Совершенно точно, это проверенная информация из Департамента магического транспорта Московского Минмагии. Иванна поблагодарила за информацию, велела Аде и Янко присматривать за Каркаровым до её прибытия и побежала на кафедру Алхимических дисциплин.

Инспекция, как и ожидала Иванна, прошла под знаменем полнейшей неадекватности. Папенька Никитушки в лучшем виде оправдал все ожидания о своей персоне. С первой секунды было ясно, кто именно инициатор всего действа: господин Островский и госпожа Орлова откровенно не очень понимали, что они здесь делают, если вначале они были всего лишь слегка растеряны, то по ходу дела их душевный дискомфорт только усиливался.

Так получилось, что первым инспекцию встретил профессор Хайдарага, который проверял метеостанцию, установленную рядом со взлётно-посадочной площадкой на крыше учебного крыла. Радушно поприветствовав гостей, он не замедлил выразить вежливое с изрядной долей иронии недоумение — в конце минувшего июля Дурмштранг уже был подвергнут плановой проверке. Господин Островский пустился было в туманные объяснения, но господин Поляков, видя, что коллега явно «плавает» в вопросе, довольно быстро перехватил бразды правления. Он заявил, что проверка была спровоцирована некоторыми «поступившими из неназванного источника» сведениями, касающимися безопасности студентов, кои они сейчас и станут проверять. Профессор Хайдарага сделал вид, что поверил, ухмыльнулся в усы и пригласил инспекцию чувствовать себя как дома.

Профессор Хайдарага проводил делегацию с крыши во внутренний двор, по дороге рассказывая о принятых мерах безопасности; он будто бы задался целью поведать о судьбе каждой досочки и каждого болтика, задействованных при изготовлении навесных мостков, причём повествовал он на редкость занудно, так что господин Поляков первым не выдержал и пояснил, что под опасностью он подразумевал не прочность конструкций крепости. Тогда профессор Хайдарага завёл рассказ о защитных заклинаниях, наложенных на стеклянный купол внутреннего двора. Следующую реплику господина Полякова упредило появление Иванны в компании слегка запыхавшейся Ярославы. В порыве вдохновения она отрекомендовала свою спутницу (которой при этом стоило больших усилий сохранить невозмутимый вид) как заместителя директора по административно-организационным вопросам, а себя как «э-э, заместитель директора по научным вопросам», и тут у неё в кармане ожило двустороннее зеркало. Приветственную речь Ярославы она слушала в пол-уха, разрываясь между необходимостью присутствовать при проверке (причиной которой, без сомнения, сама и явилась) и желанием узнать, кто её вызывает и по какому вопросу. Ярослава, заметив иваннины страдания и общую нервозность, величественно отправила её на кафедру Алхимических дисциплин, заявив, что при необходимости её позовут.

Стоило Иванне удалиться на безопасное расстояние и скрыться в дебрях джунглей, как зеркало умолкло. Запретив себе рвать и метать, она смиренно потопала на кафедру Алхимических дисциплин.

…Тем временем, профессор Хайдарага и доцент Королёва отконвоировали господ инспекторов на кафедру Тёмных Искусств, которая негласно считалась основной и профильной, несмотря на то, что объективно основной и профильной (то есть, имеющей большее количество часов в расписании и являющейся самой многочисленной по преподавательскому составу) была кафедра Практических Чар, про которую отчего-то все всегда благополучно забывали. Профессор Сальватьерра, в добровольно-принудительном порядке назначенный после первого сообщения Ярославы исполняющим обязанности директора на время его отсутствия, пребывал в состоянии определённого раздражения. Господа Островский и Орлова, в своё время имевшие удовольствие обучаться у него на выпускном курсе, трепетали, чем вызвали недовольство господина Полякова, который был лет на десять старше коллег и положительно не понимал их страданий. Профессор Сальватьерра, быстро потеряв терпение (которое, впрочем, никогда в списке его добродетелей и не значилось), сообщил, что тратить время на пустые и бессмысленные занятия не находит резона, и без обиняков предложил господам инспекторам попытать счастья на других кафедрах. Попытку господина Полякова вступить в полемику профессор Сальватьерра пресёк, озвучив законное недоумение тем фактом, что служащий Департамента по связям с немагическим миром — пусть даже замглавы — принимает участие в проверке учебного заведения, а то и вовсе возглавляет инспекцию.

После такой отповеди Поляков потащил всех, включая Сальватьерру, на кафедру Алхимических дисциплин, где их дожидались Иванна, профессор Песцова и профессор Фалькенштерн. Последние, не дав Иванне и рта раскрыть, на пару буквально раскатали господина Полякова вместе с его надуманными придирками и сомнениями в тонюсенький блинчик.

Сальватьерра, войдя во вкус после устроенного алхимиками представления, погнал комиссию по другим кафедрам. Иванна, ни жива ни мертва, потащилась следом, чтобы при необходимости оказать поддержку проверяемым, ежели такая понадобится, однако быстро убедилась, что поддержка нужна не проверяемым, а проверяющим, ибо профессора, которых Сальватьерра всячески подзуживал, даже не пытались скрыть своего глумливого настроя.

Финальным аккордом стали занавеси в Большом лектории. Господин Островский, видимо, уже не зная, к чему придраться, вспомнил, что для снижения пожароопасности все текстильные детали интерьера должны быть пропитаны огнеупорным зельем, и повелел предоставить ему образец такового. Госпожа Май, которая отвечала за этот участок работ, удивилась до глубины души, однако сбегала до кладовой и принесла оттуда бутыль, в которой хранились остатки пропитки; будучи крайне бережливой натурой, она очень не любила выбрасывать что-либо полезное.

Господин Поляков демонстративно извлёк из кармана мантии носовой платок, намочил его в зелье и, вызвав на кончике волшебной палочки язычок огня, поджёг ткань. Платок поначалу никак не хотел разгораться, но в итоге занялся пламенем и быстро обуглился. Господин Поляков обвёл присутствующих (профессора Сальватьерру, доцента Королёву, госпожу Май, Иванну и двух своих коллег) торжествующим взглядом и потребовал объяснений.

Обалдевшая Ярослава заявила, что зелье готовила лично профессор Песцова, и никаких ошибок с её стороны быть просто не могло, после чего предположила, что зелье могло изменить свойства в результате неправильного хранения. Тут Иванна поняла, что пришёл её звёздный час. Стараясь сохранять вежливое выражение лица, она пригласила господина Полякова попробовать поджечь непосредственно шторы и, после того, как тот заявил, что не видит необходимости заниматься этим, достала веер и от души метнула в шторы Инсендио. Огонь расползся по ткани, но очень быстро погас, не оставив ни следа. После неё шторы попробовал поджечь и господин Островский, но с тем же результатом.

Всё с тем же вежливым выражением лица Иванна сообщила, что пропитка эта годна только для тканей плотного плетения, а рыхлые ткани она не защитит.

…Иванна с Ярославой переглянулись и продолжили смотреть, как исчезают в направлении Нового Маяка три точки.

— И вот что это было, скажи на милость? — наконец подала голос Ярослава.

— Плевать мне, что это было — я сейчас пойду и надерусь в сосиску, — заявила Иванна. — «В школе всё в порядке!» — передразнила она Каркарова. — В школе-то, может, и в порядке, только вот кому надо — найдут, к чему придраться… Ох, столько времени потеряли ни на что!

— Надраться — это я с тобой, — вызвалась Ярослава.

— Будешь изабеллу? Или покрепче чего найти? — Иванна решительно двинулась к лестнице.

— Изабелла сойдёт, мне сейчас всё абсолютно параллельно, — последовала за ней Ярослава.

Распитие они решили устроить прямо в преподавательской гостиной, полагая, что кто-нибудь из профессоров наверняка захочет присоединиться к их празднику.

— Иванна Мирославна, а директор вообще в курсе, что у него есть заместители по административно-организационным и научным вопросам? — хихикала Ярослава, разливая по стаканам новую порцию вина.

— Как только я его увижу — узнает, Ярослава Сергевна, — уверила её Иванна. — Похоже, только мы с тобой так перепсиховали из-за этой проверки. Народ, похоже, спать расползся. О, какие люди… — глянув в сторону входных дверей, она обнаружила шествующего к ним Сальватьерру.

Тот подошёл к их дивану, выразил глубочайшее презрение их выбору напитка, отлучился ненадолго и принёс три бутылки сухого кадисского хереса.

— Не знаю, как вы, но я считаю, мы все держались достойно, — заявил он. — И это надо отметить хорошим вином, — в его словах совершенно отчётливо прозвучало «а не этим вашим недоразумением».

— Идальго, родной вы наш, вы держались лучше всех! — провозгласила Иванна; в порыве эмоций она вскочила, ухватила его за уши и троекратно расцеловала, чем заставила Ярославу возмущённо втянуть воздух. — Я извиняюсь, но я действительно вне себя из-за этой комиссии, — пояснила она. — Вы присаживайтесь, — она аккуратно отобрала бутылки и затолкала его на диван к Ярославе. — Эх, там у ребят, наверное, уже первое Испытание закончилось… — предположила она, сев на стул напротив них и принимаясь орудовать штопором. — А я всё пропустила из-за этих…

— Из-за «этого», — поправил Сальватьерра, настойчиво изымая открытую бутылку и призывая из серванта чистые бокалы.

— Как считаете, профессора на меня сильно обиделись? Спасибо… — Иванна взяла наполненный бокал и виновато покосилась на Сальватьерру.

— Что за вздор, никто даже и не подумал принимать произошедшее всерьёз, — посмотрел на неё как на слабоумную тот. — Тем более, сынок этого господина так всех утомил, что профессора были только рады немного потешиться за его счёт. Есть подозрение, что волновались только вы с синьориной Королёвой.

— Это потому, что кое-кто меня накрутил не по делу! — грозно посмотрела Ярослава на Иванну.

— Мы уже определились, что всё это светопреставление — исключительно моя заслуга, — отмахнулась Иванна. — Мне даже как-то неудобно пенять Игорю, что он оставил школу неподготовленной на такой случай.

— Вы считаете, что школа была неподготовлена? — ошарашенно посмотрел на неё Сальватьерра, разве что не поперхнувшись вином.

— Хм, — задумалась Иванна. — Наверное, не считаю…

— Вот и не говорите глупостей, — снисходительно усмехнулся Сальватьерра.

Иванна согласилась не говорить глупостей и охотно перевела разговор на обсуждение отдельных особо забавных эпизодов проверки. Сальватьерра, в самом деле, здорово её удивил: безоговорочная лояльность, проявленная им по отношению к школе вообще и к Каркарову в частности, явилась для неё почти неожиданностью. Должно быть, несколько агрессивная или вызывающая манера поведения по отношению к окружающим, включая непосредственное начальство, была персональной особенностью профессора Тёмных Искусств и далеко не всегда подразумевала наличие реальной личной неприязни или агрессии. В конце концов, мало она общалась с людьми, имеющими желчный или просто склочный характер?

К концу первой бутылки Ярослава постепенно перестала терять дар речи и вполне связно и гладко щебетала с Сальватьеррой.

Не успели они приступить ко второй бутылке, ожило зеркало Иванны. Та, чтобы не мешать коллегам налаживать контакт, отошла разговаривать в сторону.

— Ива, ну что же ты, мы так тебя ждали! — приветствовал её Каркаров.

— Ты где был?! Почему не отзывался?! Я пыталась с тобою связаться, но зеркало не отвечало! — моментально спустила всех собак Иванна, испытав колоссальное облегчение. — Я уж решила было…

— Тише, тише, прости меня, я в трюм спускался, по делу, — поспешил объяснить Каркаров. — Когда ты приедешь? Назич с Песцовой пытались рассказать что-то… Ты сейчас в Дурмштранге? Зачем?

— Я тебе потом расскажу. Как там Испытание? — решив не тратить время на бестолковые разборки, спросила Иванна.

Её вопросом заинтересовались Сальватьерра с Королёвой и подошли ближе. Каркаров разразился речью на тему предвзятости судей, человеческой необъективности и полного отсутствия справедливости на этом свете. Пламенный протест неожиданно заглушили противные визжаще-скрежещущие звуки, более всего напоминающие вопли неисправной пилорамы, в которую попал особенно корявый пень.

— Ой, кто там у вас шелки мучает? Верните бедолагу в воду! — поморщилась Иванна.

— Шелки? — оживился Каркаров. — Ну вот, я же говорил, ты нам тут жизненно необходима! Ива, приезжай скорее.

— Как протрезвею — сразу приеду! — показала ему язык Иванна.

Она уговорила ещё бокал хереса, после чего неспешно двинула стопы в свои апартаменты, оставив наедине коллег, для которых, судя по их бодрости, вечер только начинался. Иванна же после пережитых треволнений чувствовала себя какой-то разбитой, так что ни о каких перемещениях с помощью портключа речи быть не могло.

Примечания:

Кирин — японское мифологическое животное, имеет размер оленя с ногами лошади и хвостом волка. Голова у кирина длинная как у волка и имеет один рог, тело закрыто чешуей пяти цветов, напоминая дракона; предположительная продолжительность жизни около двух тысяч лет.

Шéлки (Сéлки, англ. Selkie) — мифические существа из шотландского и ирландского фольклора (в Ирландии их называют роаны), морской народ, люди-тюлени.