Двойной эффект (джен)

«Он ушёл. Беда. Он ушёл, вставай», — тревога звоночком прозвенела в мозгу. Ваську рывком выбросило из сна. Под боком было непривычно холодно, и кошка инстинктивно поняла: Малыш проснулся и пошёл гулять. Без неё. На своих ещё не очень твёрдых лапах.

Недовольно встряхнувшись всем телом, кошка осторожно выглянула из подсобки и, бесшумно и мягко двигаясь, отправилась на поиски. Надо спешить, пока он не применил Дар, бессознательно или играючи. Васька очень этого не хотела. 

…Он оставил машину далеко от аэропорта и теперь размеренно шагал по разбитой дороге, медленно вдыхая прохладный утренний воздух и настраиваясь на задание. Тишина и безлюдье в этот утренний час — то, что он всегда любил — немало этому помогали.

* * *

Она была «чистокровной беспородной», дымчато-серой и полосатой. Бездомного приблудного котёнка назвали по-простому — Васькой, а когда оказалось, что кошка, переименовывать не стали. И стала она Василисой. Премудрой, как иногда в шутку добавляли работники аэропорта.

К кошке привыкли, как к своей. Подкармливала буфетчица, оставляли какие-то лакомства работники аэропорта. Васька тоже привыкла жить среди вечно спешащих людей, скрываясь от их повседневной суеты в укромном местечке — подсобном помещении недалеко от будки авиадиспетчера. За два года она изучила тут почти всё, знала многие ходы и выходы, избегая только слишком шумных, непривычно пахнущих ангаров. Постепенно ей стало позволяться многое: разгуливать по помещению, отираться между пассажирами, даже иной раз выходить на взлётную полосу. Василиса стала этакой достопримечательностью аэропорта, которая, казалось, была тут всегда.

Любила ли она людей? Скорее — жалела. Ведь у них не было никакого Дара. Но так повелось давно, и ничего изменить было нельзя.

Малыш родился полностью чёрным — значит, был уязвим и имел тёмный Дар. Василиса с тревогой ждала, когда его потянет гулять, уйти, перейти кому-нибудь путь. Малыш мог сколько угодно болтаться возле людей и даже тереться о ноги, но Дар действовал только в одном случае и только один раз с одним человеком. Это было как… наваждение, наверное, думала Васька, когда нужно срочно избавиться от лишней энергии, сбросить её — на кого-то. Только у чёрных она была тёмная… Она несла неприятность, если переходили справа, и серьёзное несчастье — если слева.

Чаще всего этим «кто-то» оказывался человек. Случайный. Любой.

Её гнал страх за Малыша, который ещё был мал и не мог контролировать свой Дар. Была и ещё одна причина. Василиса не хотела нести боль людям, жившим рядом. Они приютили её. Не стремясь полностью понимать людей (это было невозможно), кошка могла уберечь их хотя бы от лишних несчастий. Могла — потому что имела светлый Дар. Поэтому сейчас Васька бежала одними ей известными переходами, коридорами, через чёрный ход выбегая наружу и устремившись к пустырю. Её встретили белёсое небо занимающегося осеннего утра, тёмные тени и холодный, взъерошивающий шерсть ветерок.

* * *

…Отца он не помнил. С детства пытаясь заглушить странную пустоту в голове, много и без разбору читал, потом, когда настала эра компьютеров, увлёкся интернетом. Тихий, замкнутый и «правильный» мальчик, он поступил учиться на инженера, но было уже лень и тяжело отвлекаться от собственных мыслей, и институт был закончен с трудом, благодаря памяти, которая всегда была отменной. Дядя помог купить однокомнатную квартиру. Этот же самый дядя первый раз, в конце десятого класса, отвёл парня в больницу, где тот, принимая какие-то таблетки, просто пролежал на кровати недели две, уставившись в стену и не проявляя интереса ни к чему.

Мать, всегда занятая собой и (в очередной раз) устройством личной жизни, окончательно потеряла интерес к вечно живущему в своём мире сыну. Когда она уехала, её брат установил окончательную опёку над молодым человеком. «Ты бы хоть раз друзей привёл, а, Женя?» — укоризненно качал головой родственник, изредка навещая и давая денег. Приступы хандры повторялись, но на первый взгляд он был абсолютно такой же, как все: парень с наушниками, рассеянным взглядом и «интернет-зависимостью», как говорили врачи. Самой обычной внешности.

Может, только слишком тихий, незаметный, избегающий компаний.

Даже девушек, после нескольких неудачных романов. Так уж получалось: те, кому он нравился, были совершенно ему не нужны, и наоборот. Одна из них, не выдержав припадков мрачности и периодов, когда он вообще обрывал общение и не отвечал на звонки, покрутила на прощание пальцем у виска. Она так и не поняла, что ему нравилась — впрочем, было уже неважно. Очередной «уход в себя», снова больница, врачи, кивающие дяде «с пониманием»… Пустота в голове и в жизни подступила к горлу. Её нужно было заполнить, уже не помогали книги и компьютерные игры.

«Другая жизнь» началась просто и неожиданно. На его аккаунт, где были несколько "друзей", случайно забредших, подписался новый человек. Иностранец, со сложным, тройным именем, вызывающим в памяти далёкие города Востока, жару и сладости, чадру и таинственных женщин. Завязалась беседа, интересная, философская, о жизни, о религии. Собеседник был мягок, неназойлив, но каждый вечер появлялся в чате снова.

Через полгода жизнь его изменилась совершенно. Настолько, что парень перестал появляться на работе, куда с трудом устроился — компьютерщиком в библиотеке вуза. Сердобольные дамы в отделе, в основном за сорок, привыкли к «заскокам» и перепадам настроения единственного представителя мужского пола, работавшего на полставки. Но даже они были удивлены, когда он увольнялся, ничего не объясняя. Удивлены странным, лихорадочным блеском в глазах и списали всё на наконец появившуюся личную жизнь. Как же можно было думать иначе?.. Дяде он сказал, что устроился в перспективную компанию, пока помощником. Пожилой родственник вздохнул с облегчением.

Джокер — так загадочно и эпатирующе назвал он сам себя.

Джок — так презрительно сокращали они его ник в разговоре между собой.

Его наставники в этой стране были в целом довольны. Всего полгода — и уже несколько несложных заданий, передача денег другим агентам, наблюдения за людьми (проверка была тщательная, но клиент отлично справился). Побольше пафоса, однако не стоит и перебарщивать, работа тонкая — так убеждал их далёкий "забугорный" заказчик. Парень на крючке, но необходимо утвердить его в нужности и избранности.

Наступало время решительных действий.

* * *

Идя по дороге, Джок с усмешкой вспоминал, как ещё совсем недавно прозябал — подумать только — в какой-то библиотеке. Где они все и где он?! Скоро его имя и фамилию узнают не только эти… (он презрительно скривил губы). Голова не казалась пустой, наоборот — она была заполнена до краёв, голосами нового бога и новых друзей. Борьба с неверными — благая цель, но главным было даже не это. Он избран. И выполнит свою миссию до конца.

Коричневый кейс подрагивал в руках. До отлёта ещё оставалось время, но мысленно Джок был уже там, в салоне. Как-то всё пройдёт? Хозяин говорил, что прибор не подведёт, это новейшая разработка…

Задумавшись, он едва не споткнулся, когда на дороге появилось что-то новое. Брови Джока поползли вверх.

Слева, появившись словно ниоткуда в утренней полумгле, через дорогу переходил совершенно чёрный котёнок.

Василиса не разбиралась в мотивах поступков людей — кто их поймёт, этих странных существ. Они бывали добрыми и злыми, несчастными и счастливыми. Но последствия Дара она чувствовала всегда. И так же, как большинство её сородичей, чуяла болезнь или близкую смерть.

Сейчас кошка замерла в оцепенении. Она видела выкатившегося слева на дорогу Малыша, видела идущего по ней человека, невысокого, в сером костюме, с маленьким чемоданчиком в руках.

Человек дышал смертью, она слышала это так отчётливо, что даже заложило уши. Неужели… Малыш?! Но в нём не могло быть ещё такой силы…

Её Малыш ковылял через дорогу, а человек даже не рассердился. Не прогнал, не проводил неприязненным, насторожённым взглядом, как часто бывало при встрече с Тёмными. Нет, он удивлённо взглянул, усмехнулся и пошёл себе дальше. Малыш услышал тихий зов, встрепенулся, будто очнувшись, и подбежал к ней, ткнулся в шею мордочкой. Васька аккуратно взяла котёнка зубами за шерсть на загривке и потащила к себе.

Кошка покормила Малыша, забежав в буфет, где ей щедро положили в блюдце остатков мяса и окрошки, и поела сама.

Но успокоиться не могла.

Человек был спокойным и, вероятно, добрым, а Дар убьёт его. Скорее всего, он умрёт в самолёте, этой крылатой машине, множество которых она уже повидала за два года. Василиса не знала, что такое «вина» и очень удивилась бы, узнав, но вековая привычка жить рядом с людьми и нежелание причинять им зло делали своё дело. Люди страшно переживали смерть, ещё хуже, чем её сородичи. Исправлять ошибки Тёмных иногда приходилось, это умели делать многие. Она не была белой, но могла приостановить действие тёмного Дара. Было только непонятно, как у крохотного Малыша оказалось такое сильное влияние на человека, но об этом думать не хотелось.

Нужно было что-то делать.

Оставив Малыша в тёплом закутке в подсобке и настрого запретив уходить, Васька выскочила и побежала, словно какая-то сила толкала её вперёд. Туда, откуда слышался далёкий гул турбин и рёв взлетающих самолётов.

Невысокий молодой человек примерно тридцати лет, по виду типичный менеджер среднего или мелкого звена, осторожно поставил кейс для осмотра багажа. Внутри обнаружился странный предмет, упакованный в полиэтилен, но контролёр, едва заглянув внутрь, вяло махнул рукой:

— Проходите.

Металлоискатель был пройден также без эксцессов. На его писк будущий пассажир демонстративно показал часы, за что опять заслужил вялый кивок. Окружающие не обращали на него никакого внимания, переговаривались, вздыхали, предвкушая, вероятно, отдых в многочасовом перелёте. Дети оживлённо болтали.

Никто не нервничал.

Все были спокойны.

Он вышел на взлётную полосу, сжимая во вспотевшей левой руке драгоценный шарик. Ещё полсотни метров. Время пошло.

Прибор работал безукоризненно, но внутри Джока всё равно била дрожь. Столько было уже проверок, однако он всё не мог привыкнуть к воздействию «зеркала» на организм. Хрупкий с виду шар с зеркальной поверхностью воздействовал на мозг микроизлучением, которое тормозило умственные процессы странным образом. Он проверял на себе: будто спишь и смотришь на себя в зеркало. Кто же будет реагировать сам на себя? Человек при этом мог автоматически произносить и делать какие-то вещи, особенно те, что привык делать постоянно, но находящегося рядом с прибором в руках он не видел. И вспомнить потом ничего не мог. Уникальность прибора компенсировалась, однако, его большой уязвимостью: он был хрупким, действовал только на расстоянии двух-трёх метров, затем действие моментально проходило.

Но этого Джоку было достаточно. В кейсе уютно устроилась металлическая трубка с зарядом примерно 5 кг в тротиловом эквиваленте. Дальше он знает, как действовать.

Василиса металась по терминалу, удивляя некоторых любопытных, пока не увидела очередь к выходу на взлётную полосу. Она не имела понятия, как будет пересекать путь этому человеку (вначале его нужно было увидеть), как подействует её светлый Дар на тёмный Дар Малыша. Будет двойное воздействие, что из этого выйдет и получится ли уберечь жизнь человека? Странный инстинкт звенел в ушах, гнал её вперёд.

…Удалось, всё получилось! Его постепенно охватывала эйфория, мозг работал чётко. Предусмотрительно положенное в карман противоядие от излучения «зеркала» действовало, но он знал, что потом наступит сонливость.

Или не наступит. Впрочем, это было уже неважно. Джок с досадой усмехнулся: проклятый прибор словно имитировал всю его жизнь — никому не заметную, никчёмную, пустую.

Ничего. Скоро о нём заговорят все. Через час — всего через час — настигнет обещанное перерождение. Он свято в это верил.

А эти… Ну что ж, он, Джокер, им тоже поможет. Переродиться.

Оставалось метров двадцать.

Прибор судорожно сжат в руке.

Пятнадцать. Спущенный трап самолёта.

Он почти у цели.

— Мама, смотри — кошка! — светловолосая девочка лет семи с чупа-чупсом во рту дёрнула за пальто молодую женщину. Несколько человек обернулись, парень, шедший следом за ними, удивлённо вынул наушники.

Ага, вот он. Человек, запах смерти которого она чуяла так сильно, с напряжённым выражением лица уже шагал по взлётной полосе, по-прежнему держа в руках коричневый чемоданчик. За ним двигались другие.

Василиса только на секунду замешкалась — и бросилась ему наперерез, словно перечёркивая путь. Чтобы наверняка.

Серо-полосатая молния едва не сшибла его с ног. От неожиданности Джок выронил кейс, тут же бросился поднимать, как вдруг… Шарик в его руках запищал — тонким, противным, зудящим звуком. Он бросил его на асфальт, однако было уже поздно.

Неужели… Не может быть. Что с прибором, почему он подал звук? Разрядился, но почему?! Руки моментально вспотели и задрожали, он почувствовал тошноту.

— Гражданин, что с вами?

— Стоять, не двигаться! Всем сохранять спокойствие!

Несколько человек закричали одновременно, гневно, испуганно, истерично. Кто-то, словно чудом оказавшись рядом, схватил его за руки и моментально защёлкнул на них наручники. Слишком быстро. Слишком профессионально. «А, ну да, чего ты хотел, — вяло пронеслось у него в мозгу. — Теперь они уже ни один рейс не пускают без таких «агентов» — время опасное, а как же…»

Шарик валялся на асфальте бесполезной стекляшкой,

Джок о нём даже не вспомнил.

Очередь моментально нарушилась, послышались слова «террорист», «бомба в чемодане», какая-то женщина пронзительно закричала, заплакал ребёнок. Несколько человек, похватав багаж, попытались бежать, возникла небольшая давка. Будто ниоткуда стали появляться парни в камуфляже, успокаивая готовящуюся разразиться панику.

…Джок видел себя словно со стороны, схваченный чьими-то крепкими руками. Кейс подхватили и унесли, голоса долетали до него как сквозь вату. Поджарый мужчина в форме с яростью доказывал что-то напарнику:

— А я тебе говорю, четыре тротила заряд!

— Отсидит, сука, по полной!

— А это что ещё?

— Осторожно, ты смотри, б…, взорвётся!

— Это не взрывное устройство. Странная штуковина. Неси-ка к нашим в лабораторию, это по их части, пусть разбираются…

Его о чём-то спрашивали, злобно тыкая в бок, он мотал головой, отрицая.

«Не справился. Чёртова кошка, откуда она взялась?! Не будет перерождения. Это конец, позор… Это…» Он чувствовал отчаяние и нестерпимый стыд. Сознание стремительно уплывало, в глазах мутнело.

— Тут кошка была! Он об неё споткнулся! — убеждённо повторяла пассажирка с круглыми от ужаса глазами, но её заглушали другие возгласы и крики.

Джок вяло покачал головой, словно отвечая сам себе. Он точно помнил, что споткнулся не о кошку. Но почему, на ровном же месте, чёрт возьми?!

Последнее, что он увидел, когда его втаскивали в помещение и трясли, приводя в чувство, — осколки стеклянного шарика, самого обычного на вид, но с тонкими блестящими нитями внутри. И на крик «что это, падаль?!» он буркнул «зеркало» — чтобы отстали.

…Убравшись подальше от неожиданно возникшего людского столпотворения, Василиса сидела в подсобке, вздрагивая всем телом, и, чтобы успокоиться, вылизывала себя и Малыша, который спокойно спал в её отсутствие и теперь проснулся.

Васька ничего не понимала. Она снова вспомнила очень бледное, искажённое лицо человека-несущего-смерть и слова, пахнущие злобой, которые он выкрикнул ей вместо благодарности, потом — этот противный мышиный писк из его руки, какой-то шарик, упавший на асфальт… Неужели она ошиблась и тяжёлый запах смерти — это не Дар Малыша, а что-то другое? Трудно было понять этих людей. Человек почему-то злился, хотя смертью от него уже не пахло, когда забрали чемоданчик. Смутная обида шевельнулась в Василисе — и пропала. Почему-то казалось, что всё было сделано правильно. Малыш мурлыкнул под боком, засыпая. В закутке было темно и тихо. Следовало восстановить силы. Кошка закрыла глаза будто на минуту.…

Голоса людей вырвали её из забытья.

— …Да тут она, говорю, всегда сюда бегает. Помчалась сегодня мимо меня, как сумасшедшая! А ведь я ей молока сегодня налила…

Буфетчица с двумя другими девушками, чьи голоса были незнакомы, зашла в подсобку.

— А вот она, наша Василисушка, голубка, а ну, давай поднимайся, звёздочка наша!

— Мария Петровна, вы нам сейчас всё расскажете, — профессионально поставленным голосом проговорила одна из девушек.

Возле входа их ждала небольшая группа людей, в том числе пассажирка с маленькой девочкой.

— На руках-то она не очень любит… Но ты потерпи, лапулечка!

Её окружили и затормошили, потом она почти ослепла от вспышек и оглохла от них всех, заговоривших разом.

* * *

«Сегодня в аэропорту города была предотвращён террористический акт… Заряд мощностью 4,5 кг в тротиловом эквиваленте… За проявленную оперативность при задержании…»

На экране мелькали лица: полицейские чины, работники аэропорта, пассажиры, случайные свидетели.

Диктор продолжал вещать: «Рейс отменён и перенесён на следующий день…. Аэропорт возобновил работу в обычном порядке… Террорист-смертник действовал в одиночку… Им оказался некий Евгений С., гражданин России, 19… года рождения, временно не работающий… состоял на учёте в психиатрической больнице… Его дядя… Пациент даёт показания… Принудительное лечение…»

…За тысячи километров отсюда, в другой стране, худой чернобородый мужчина яростно щёлкнул пультом и, бормоча ругательства, швырнул его на диван. Экран монитора погас. Хотелось бросить пульт прямо в экран, но мужчина сдержался. Поджав губы, мрачно смотрел невидящим взглядом перед собой. Ему уже сообщили о сорванной операции, но просмотр новостей непосредственно с места событий взбесил окончательно. Было безумно жаль — не шизика, конечно, а «зеркало», уникальный прибор, последнюю разработку их лаборатории. Настоящий провал будет, если «зеркало» попадёт на ту сторону, в чужие руки. Мужчина скрипнул зубами. Несчастливый день сегодня, почему — один Аллах ведает…

…Полная, круглолицая женщина с добрым лицом, подкрашенная по случаю интервью, уже второй раз рассказывала всё, что она видела и слышала от других. Ей подсказывала пассажирка, а светловолосая девочка, очевидно её дочь, удивлённо округляла глаза, когда к ней подносили микрофон. Большая серая кошка, сидевшая у женщины на руках, с выражением усталости в умных зелёных глазах отворачивалась от вспышек фотографов, изредка нервно взмахивая хвостом.

Вначале Васька хотела вырваться и убежать, но передумала. Человека-смерти нигде не было. Люди вокруг радовались, говорили хорошие слова, некоторые порывались её погладить. Благодаря разговорчивой буфетчице окружающие уже познакомились с её биографией (местами приукрашенной). Девочка лет трёх-четырёх звонко заявляла, волнуясь, что её не слышат:

— А я видела коску, ма-ам, она безала вон туда! — и трогала пальчиками свисавший Васькин хвост.

Её мать рассеянно кивала, слушая вопросы журналистов, и смотрела на Василису странным взглядом, удивлённым и благодарным одновременно.

Многие смотрели так.

Это было утомительно и… приятно. Людей с микрофонами и вспышками фотоаппаратов она видела уже в своей жизни, когда в аэропорт приезжали какие-то важные люди, и знала, что скоро всё закончится. Осталось потерпеть совсем немного. Тем более — было ради чего.

Под стулом в углу, в стороне от суеты, никем не замечаемый сейчас, жадно лакал молоко из блюдца маленький чёрный котёнок.