Игра в поддавки (гет)

Холодное ноябрьское солнце едва проглядывало сквозь дымку облаков, грозя скрыться за высокими соснами. Его света едва хватало, чтобы выдернуть из неминуемо подступающих сумерек покрытую полотном снега поляну и весело журчащий неподалеку ручей. Слабый ветерок чуть колыхал разлапистые ветви елей, не беспокоя изредка перекрикивающихся птиц.

Группа Гарри, замаскировавшись, занимала выгодную позицию на краю поляны, откуда хорошо просматривалась вся прилегающая территория. Кажущийся пустым участок леса на самом деле был логовом преступников. Аврорату удалось проследить всю криминальную цепочку от распространителей в Хогсмиде до этой подпольной лаборатории. Теперь же перед группами захвата, расположившимися по периметру, стояла задача накрыть всю банду одним ударом.

Уже несколько часов Гарри провел, почти не двигаясь, упорно следя за центром поляны, где рано или поздно должна была появиться неказистая хижина с перекошенной дверью. Задача была понятна, но еще не все члены банды появились на очередной сходке, так что оставалось только ждать.

Сзади, на грани слышимости, Гарри уловил слабый сухой хруст, и, обернувшись, кинул яростный взгляд на новенькую, навязанную начальством. В ее задачи на сегодня входило только незаметное внешнее наблюдение, с чем она, по мнению Гарри, не справлялась. Уже дважды за последний час она переминалась с ноги на ногу без заглушающего заклинания. Новенькая покраснела под его пристальным взглядом и бесшумно взмахнула палочкой, хотя и понимала, что это не избавит ее от очередного взыскания.

Группа Гарри не зря считалась одной из лучших в отделении. Пятеро магов понимали друг друга с полувзгляда. Такой уровень подготовки требовал значительных усилий, зато им доставалось первоклассное обмундирование и самые интересные, и опасные задания; да и Гарри был на особом счету.

Уже стемнело, когда на едва видимой тропинке у самой опушки леса раздалась серия хлопков аппарации, отчетливо слышимых в тишине. На фоне темного леса по направлению к центру поляны двигались две едва различимые тени. Когда они растворились во тьме, Гарри подал сигнал через специальный артефакт своей группе, и они под дезиллюминационными чарами двинулись вперед. Роли были уже давно распределены, штурм был непосредственно на них, а еще три группы занимались щитами и поддержкой.

Еще мгновение, и сквозь сумерки проступили очертания маленького домика из грубо отесанных бревен. Магические щиты убежища преступников пали, и в маскировке больше не было смысла. Дезиллюминационное заклинание все же было не лишним: только специально зачарованные очки позволяли отчетливо разглядеть членов отряда.

Пятеро магов, словно призраки, ринулись вперед и заняли заранее установленные позиции. Двое войдут через небольшие окна, а еще трое — через тяжелую щербатую дверь. Можно было бы пробить дыру в стене, но, судя по покосившемуся крыльцу и местами провалившейся крыше, бывшая сторожка местного лесничего может не выдержать прямого попадания и сложиться, как карточный домик.

Гарри внимательно прислушался к происходящему внутри. Скрип половиц и шелестящий шепот; их много, как показало заклинание — семь человек. Они зажаты в угол и просто так не сдадутся. Последний тревожный момент перед штурмом заставил еще раз все обдумать с холодной расчетливостью.

В правой руке сжата верная волшебная палочка, в левой — надежный тяжелый кастет, на груди — защитный жилет, а спину прикрывают проверенные боем товарищи. Что может быть лучше? На губы Гарри сама собой наползла хищная улыбка.

Отточенный взмах палочки, и тяжелая дверь с треском разлетелась в щепки. Один противник сразу выведен из строя взрывом. Со всех сторон скопом полетели красные, зеленые, черные и белые лучи заклинаний. Точное оглушающее, и еще один, не двигаясь, лежит на полу. Еще один прикрывался щитом, но добрый удар левой раскрошил ему челюсть. Тяжелый армейский ботинок добавил на дорожку и заставил его выпустить палочку, скрючившись на полу. Ничего, жить будет. Гарри злорадно усмехнулся и со смаком наступил на тянущуюся к палочке руку.

Все закончилось меньше, чем за минуту, и в камине запылал яркий огонь, освещая комнату. В желтоватом неровном свете пламени удовлетворенное лицо Гарри, разглядывающего поверженных противников, казалось восковой маской.

— Ну что ж, господа бандиты, вас приветствует аврорат, готовьтесь к транспортировке, — хрипло проговорил он и вышел на улицу, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Операция прошла успешно, осталось доложить обо всем старшему аврору Бруксу, сказать ребятам несколько слов и забыть на сутки обо всей грязи этого мира.

Спустя полчаса Гарри вошел в кабинет шефа и уже хотел доложить об удачно проведенной операции, но тот только сказал подождать и вышел. Гарри нахмурился и сел в кресло, закинув ногу на ногу. Все это было очень не похоже на Брукса: за все четыре года, что он работал под его командованием после двухлетней академии аврората, ничего подобного не случалось. Шеф, конечно, был непростым человеком с тяжелым характером, его требовательность к подчиненным и внимание к мелочам создавали много сложностей, но даже нравились Гарри. Но Брукс никогда не пренебрегал подробностями и немедленными докладами о важных операциях.

Когда дверь открылась, в кабинет против ожидания вошла директор департамента магического правопорядка Амелия Боунс. Гарри сразу вскочил, вытянувшись по всей форме перед высоким начальством.

Боунс строго оглядела его и прошла к креслу хозяина кабинета. Гарри не был знаком с ней лично и находился в сильном недоумении, что такому большому начальнику могло от него понадобиться, но ему это нравилось все меньше и меньше.

— Добрый вечер, мистер Поттер, можете сесть.

— Здравствуйте, мадам Боунс. — Гарри сел обратно в кресло для посетителей, стараясь не показывать своё недоумение и недовольство.

— Я пришла, чтобы поздравить вас с успешно завершённой операцией. Я поражена тем, как быстро и профессионально было проведено задержание.

— Благодарю, мадам. Я не подозревал, что вы так пристально следите за моей работой.

— Не скромничайте, мистер Поттер, — она вежливо улыбнулась. — Вы собрали отличную группу оперативников и сами показали себя с наилучшей стороны при работе в поле.

Гарри незаметно для себя поджал губы. Все сказанное было правдой, но он чувствовал, как его втягивают в какую-то игру, в которой он не хотел бы принимать участие.

— Мистер Поттер, я прибыла сюда также с приятной миссией. Поздравляю вас за высочайшие способности и отличную службу, с сегодняшнего дня вам присваивается звание старшего аврора. — Боунс обошла стол и пожала вставшему Гарри руку, тепло улыбаясь. Поттер выдавил из себя ответную улыбку и снова сел в кресло.

— Мадам Боунс, позвольте вопрос, — та доброжелательно кивнула. — Я глава группы только два года. Есть гораздо более опытные сотрудники, достойные звания старшего аврора. К тому же, как вы сказали, я хороший оперативник, а как старший аврор я буду в большей степени заниматься планированием.

Боунс тяжело вздохнула, закрыла на мгновение глаза и устало потерла переносицу.

— Работа аврора — это не только силовые операции и заполнение отчётов.

— Что вы имеете в виду?

— Нет, так совсем ничего не получится, — чуть слышно проговорила она. — Я буду с вами откровенной, Гарри, но этот разговор не должен покинуть этого кабинета. Я ведь могу надеяться на вас?

Гарри напряжённо кивнул, всё ещё не до конца понимая, куда она клонит.

— Вы же понимаете, чем так важен аврорат?

— Конечно, он поддерживает правопорядок в обществе и спокойствие граждан.

— Правильно, но это только одна сторона медали. Дело в том, что аврорат — единственная официальная силовая структура в магической Британии, которая имеет монополию на применение насилия в рамках законодательства. Очень важно, чтобы аврорат и весь департамент нормально функционировали и не зависели от тех или иных временных политических соглашений, опираясь только на закон и только на него, иначе сложно себе представить, что может произойти.

— Безусловно, это так, но к чему вы это говорите?

— Наш департамент исторически имел некоторую автономию от остальных департаментов Министерства, что позволяло нам находиться вне политических игр в Визенгамоте и олицетворять беспристрастную силу закона в нашем государстве. Однако министр Фадж в последнее время чувствует себя не очень уютно: некоторые его решения ущемляют широкие слои населения и отрицательно отражаются на экономике, поэтому он боится не переизбраться на очередной срок. В связи с этим, Фадж решил заручиться максимальной поддержкой среди правящей элиты, а также подмять под себя аврорат и заставить нас действовать исходя из его политических нужд.

Гарри снова кивнул, он никогда особо не интересовался политикой, считая ее грязным делом, но о глобальных проколах Фаджа сложно было не знать. Одним из ключевых был вопрос об отношении общества и государства к оборотням. Серьезная социальная проблема была просто отброшена в сторону, переведя значительное количество озлобленных людей на маргинальное и униженное положение. Как оперативнику, Гарри часто приходилось успокаивать волнения в закрытых гетто, где оборотней заставляли находиться в почти бесправном положении. Выделяемых средств на социальные расходы год от года становилось все меньше, а волнения становились чаще, не нужно было быть политиком, чтобы понять, к чему все идет. Помимо этого, установившаяся невнятная позиция при переговорах с гоблинами привела к существенному напряжению в отношениях с ними и поставила под вопрос грамотную финансовую политику Министерства. Общий упадок производства из-за чрезмерной бюрократизации системы, постоянно повышающихся налогов и недостаточной государственной поддержки, а также несколько коррупционных скандалов, в том числе с участием главного редактора «Пророка», почти не оставили Фаджу шансов на удержания власти.

— Он поставил своих людей на несколько ключевых постов в департаменте правопорядка, — продолжила Боунс, — и я не смогла этого предотвратить. Также, Фадж постепенно уменьшает наш бюджет. Вскоре он сможет объявить аврорат своей личной армией. Нам жизненно необходимо отстоять свою независимость.

— Хорошо, но причём здесь я? — Протянул Гарри, который уже всё понял, но хотел услышать это своими ушами.

— Потому что вы — Поттер, Мальчик-который-выжил, а теперь ещё и самый молодой старший аврор в департаменте за полторы сотни лет. Многие в Визенгамоте прислушаются к вашему мнению, таким образом, мы сможем усмирить Фаджа.

— Я думал, вам известно, как я отношусь к своему статусу, — холодно сказал Гарри. — Мне казалось, что все уже забыли о моём не самом счастливом детстве. К тому же, я совершенно ничего не знаю о политике и, самое главное — не хочу знать.

— Поймите, Гарри, действия Фаджа грозят катастрофой. Хватаясь за власть, он оставит нас беззащитными. И так большая часть авроров не получает должной экипировки. Подумайте, сколько жизней могли бы спасти, например, укрепленные защитные жилеты из шкуры дракона, защитные артефакты или многоразовые порталы.

— Да, я понял вас.

Гарри задумался о положении авроров, всё время уменьшающемся жаловании за всё более опасную работу, о своих товарищах, которых хотят использовать как разменную фигуру в политической игре. Он не мог и не должен был оставить всё, как есть. Даже если ему потребуется сделать над собой усилие, оно не будет идти ни в какое сравнение с предстоящими проблемами.

— Хорошо, я согласен, мадам Боунс.

— Замечательно, я свяжусь с вами в ближайшее время, а пока отдыхайте.

Мадам Боунс, ещё раз вежливо улыбнувшись, вышла из кабинета, а Гарри так и остался сидеть с хмурым видом, пока не пришёл Брукс.

Через час после разговора с шефом Гарри аппарировал в неприметный закуток на задворках Лондона. Ночь уже давно вступила в свои права, и только мягкий лунный свет вырывал из тьмы выщербленную старую дорогу, ведущую к одному из самых бедных районов Лондона, где селились в основном мигранты и чернорабочие.

Гарри поплотнее закутался в теплое шерстяное пальто, спасаясь от пронзительного ветра, и зашел в длинный темный туннель под международной магистралью, освещаемый редкими лампами. Изжелта белый свет подсвечивал разукрашенный цветастым неразборчивым граффити участок серой бетонной стены. Гарри слегка поморщился от неприятного запаха и ускорил шаги. Ему требовалось время, чтобы окончательно осмыслить разговор с Боунс, поэтому, погружаясь в лабиринт улиц, он выбрал самый долгий путь до дома.

Тусклый фонарь осветил неубранную кучу мусора, и Гарри в очередной раз подумал, что зря они с Гермионой поселились в этом современном гетто. Тогда, после окончания Хогвартса, ему было все равно, где жить, лишь бы там не было Дурслей, и была Гермиона. Он был влюблен и счастлив, а жизнь была прекрасна и восхитительна. Гарри соглашался почти с каждым решением своей подруги и не увидел ничего странного в идее поселиться вдалеке от магического мира, предоставив Гермионе выбирать место для жизни. Хотя они и могли позволить себе большой и просторный дом, она выбрала совершенно нетипичную для Лондона, небольшую квартиру, а Гарри только пожал плечами. Главным было — быть с ней, а отсутствие «нормальности» в жизни даже нравилось ему.

Учеба в академии аврората длилась полтора тяжелых и напряженных года, но, приходя домой, Гарри неизменно обнаруживал теплоту и уют, которых ему так не хватало в детстве. Их с Гермионой совместная жизнь, почти не прерываемая ссорами, не была яркой и насыщенной, но казалась приятной и правильной. Приключений и опасностей Гарри хватало и на работе, а дом был тихим уголком спокойствия, в котором всегда можно было найти поддержку и понимание.

Задумавшись, Гарри не заметил, как подошел к почти никак не отличающемуся от соседних дому. Он зашел в слабо освещенный подъезд и открыл привычно скрипнувшую дверь. На часах было уже половина двенадцатого, но квартиру заливал мягкий свет. Гермиона и не думала ложиться: ждала его.

— Привет, — сказал Гарри, устало улыбаясь при виде ее лица.

— Почему не позвонил? Мы же договаривались, что ты всегда звонишь после операции, — с укором, нервно сказала Гермиона, обнимая его.

— Извини, я хотел позвонить после доклада, но… — Гарри стало стыдно, что он забыл, визит Боунс выбил его из колеи. Гермиона наверняка волновалась, места себе не находила лишние полтора часа.

— Ладно, потом расскажешь. Иди ешь, мой аврор, — она взъерошила ему волосы и поцеловала. Гарри благодарно улыбнулся и поплелся к столу, где его ждал аппетитно пахнущий кусок мяса.

Гермиона села напротив, с улыбкой наблюдая за Гарри. Это уже стало их маленькой традицией. Каждый раз, когда Гарри возвращался с опасного задания, дома его ждала Гермиона и вкусный ужин. Он предпочитал не рассказывать подробности своей работы, а ей было достаточно просто смотреть на него с мягкой улыбкой.

Наевшись, Гарри подошел к окну и присел на подоконник. Вид из окна открывался не самый благовидный: узкая улица, освещенная несколькими тусклыми фонарями, и обшарпанный дом напротив. Неожиданно Гарри захотелось схватить Гермиону в охапку и взлететь над всем этим насквозь больным и порочным миром в чистую прозрачную черную высь. Впереди были бы только холодные звезды, а позади огни никогда не засыпающей цивилизации, не подозревающей о существовании магии. Гарри прикрыл глаза и прислонился лбом к холодному стеклу. Гермиона почти бесшумно подошла к нему, ласково провела мягкой теплой рукой по его волосам и щеке и обняла его. Верная, все понимающая Гермиона, нужно было ей все объяснить и прямо сейчас. Гарри сделал над собой усилие и заговорил:

— Когда мы взяли тех ублюдков, я, как обычно, пошел на доклад, но меня ждала Боунс. Она сказала, что с сегодняшнего дня я буду старшим аврором, еще она хочет, чтобы я помог ей отстоять политическую независимость аврората от нападок Фаджа.

Гермиона вся заметно напряглась и с каким-то надрывом спросила:

— И что ты ей ответил?

— А что я мог сказать? — устало проговорил Гарри. — Как будто у меня был выбор, я не могу просто отойти в сторону и смотреть, как жизни моих товарищей используют в политических играх.

— А о своей жизни ты подумал? Ты мог бы найти аргументы, если бы захотел, — с упреком сказала Гермиона, отступив на два шага.

— Я согласился, — твердо сказал Гарри. — Это мое решение, и оно не обсуждается.

— Но ты ведь ничего не понимаешь в политике, зачем тебе это нужно, — слабо и беспомощно проговорила Гермиона и в прострации опустилась на стул.

— Если не сделать что-нибудь сейчас, потом может быть уже поздно. Фадж может взять аврорат под контроль или сильно урежет нам финансирование, а это значит, что начнут умирать хорошие парни и девушки. Я просто не могу стоять в стороне!

— Фадж всегда был очень слабым министром, — закусив губу, сказала Гермиона. — Думаешь, он сможет пойти на столь радикальные действия? Дамблдор этого не позволит.

— Этот сукин сын способен на любую мерзость, чтобы остаться у власти, а Дамблдор далеко не всесилен.

— Нет, нет, ты не понимаешь, — Гермиона заламывала руки и мотала головой. — Ты ведь даже не представляешь, что происходит.

— Мне это тоже совсем не нравится, но я справлюсь. И не из такой клоаки приходилось выбираться.

— Пожалуйста, ты должен отказаться, — в голосе Гермионы появились просительные нотки. — Хотя бы ради меня.

— Да как ты не понимаешь?! — начала заводиться Гарри. — Я не смогу простить себе, если оставлю своих в беде!

Гермиона просто сидела, обреченно глядя на него, не находя больше слов. Гарри почувствовал, что не может больше видеть ее, схватил пальто и выскочил за дверь.

Прохладный ночной воздух приятно освежал и очищал голову от лишних мыслей. Ноги сами несли Гарри в неизвестном направлении, а он все никак не мог избавиться от ощущения неправильности происходящего. Они с Гермионой вообще редко ссорились, имея очень схожие взгляды на жизнь, а в этот раз произошло вообще что-то странное. Гарри был уверен, что принял правильное решение, которое подсказывала его совесть. Но почему Гермиона была против? Почему она просто возражала, а не привела огромное количество обычных логических аргументов, против которых сложно возражать?

Гарри глубоко вздохнул и по оставшейся со школы привычке взъерошил волосы. Сейчас требовалось успокоиться и прийти в себя. Он вышел на пустырь, где когда-то был крупный обувной завод, а сейчас остался только его безжизненный остров. Вдалеке был слышен едва различимый гул машин, несущихся по своим непонятным делам, а видимый горизонт был окрашен желтым и красным заревом.

Со стороны развалин к нему приближались двое человек в бесформенных куртках. Один из них был на голову выше Гарри, а второй хоть и был невысоким, но зато значительно шире в плечах. Оба держали руки в карманах и направлялись прямо к нему. Оценив свои шансы, Гарри сжал кулаки, жутковато улыбнулся и скинул длинное пальто на землю. Подпустив их поближе, он бесшумно побежал к приближающейся парочке.

Через десять минут нехитрых физических упражнений он осматривал изъятые у неудачливых грабителей складные ножи. Оба нападавших лежали на земле, слабо постанывая, а Гарри мог похвастаться слегка заплывшим глазом и рассеченной губой. Нападения в этом районе были нередки. Гарри с Гермионой обычно предпочитали просто отводить от себя глаза местных, но сейчас хорошая драка прочистила голову Гарри, и он понял, что ему нужно поговорить с человеком, который его обязательно поймет. Еще раз осмотрев нападавших, он напоследок с наслаждением пнул каждого в живот, от чего они хрипло застонали, прошел в ближайшую темную улочку между домами и аппарировал.

Площадь Гриммо встретила его обычным запустением и тяжелой, давящей атмосферой. Не обращая внимания на начинающий накрапывать дождь, Гарри уверенно направился к промежутку между домами одиннадцать и тринадцать и быстро вошел в появившуюся будто из ниоткуда черную дверь с серебряным молоточком в виде змеи.

За дверью находился длинный, плохо освещенный коридор со следами недавнего, несколько халтурного ремонта. Гарри повесил пальто на вешалку и скользнул взглядом по заколоченному грубыми досками участку стены. Ухмыльнувшись, он вспомнил, как много неудобств доставлял раньше портрет матери Сириуса, особенно во времена, когда здесь собирался Орден Феникса. Громкие крики и ругань периодически раздавались по всему дому, пока наконец не вывели Гермиону из себя, и она не выбежала на улицу в приступе гнева. Впрочем, вернулась она через полчаса с молотком, гвоздями и досками. Нездорово улыбаясь, она с особым наслаждением заколотила неугомонный портрет, который не смог отделить от стены даже Дамблдор. Идея пришлась по вкусу хозяину дома, и все так и осталось.

Заглянув на кухню, Гарри начал подниматься по лестнице и громко позвал Сириуса. Обычно он ложился поздно, и Гарри не боялся его разбудить. На втором этаже послышались какая-то возня и стук захлопнувшейся двери. В следующую секунду ему навстречу выскочила пышногрудая, почти обнаженная блондинка с отчетливо читающейся паникой на лице. На одних рефлексах Гарри отскочил в сторону, оглушил девушку, подхватил ослабшее тело и прислонил к стене, воспользовавшись вбитым Муди правилом: «Оглуши, а потом разбирайся».

Накинув на себя стандартный комплекс чар, используемых при скрытном проникновении, Гарри бесшумно скользнул по лестнице. На площадке было темно и тихо, комната Сириуса дальше по коридору, из-под полуприкрытой двери струился желтый свет, были видны едва различимые тени. Отведя палочку вниз и в сторону в начальное положение для оглушающего заклятья, Гарри мягко заскользил вдоль стены. Проверять численность противников слишком рискованно, значит, нужно ворваться и положить сразу хотя бы двоих. Гарри потянулся к двери, когда она со скрипом распахнулась.

На пороге стоял Сириус в домашнем халате на голое тело и озабоченно прислушивался к тишине дома. Гарри, успокоившись, выдохнул и для профилактики кинул в крестного жалящее заклятье.

— Ты понимаешь, как я испугался? — упрекнул взвизгнувшего от неожиданности Сириуса Гарри и снял с себя маскировку. — Я уже собрался отбивать тебя у превосходящего противника и переправлять за границу!

— О, Гарри, а что ты здесь делаешь? — беззаботной улыбнулся Сириус. — Я не ждал тебя в такое время и был немного занят.

— Да, я заметил, — Гарри иронично улыбнулся и тепло обнял крестного.

— А где Джулия? То есть Кэтрин. Или Мэри? Не помню…

— Сириус, ты бабник, — Гарри закатил глаза. — Я оглушил ее по пути на всякий случай. Кто бы она ни была, она на первом этаже.

— Замечательно, — просиял Сириус. — А то я уже хотел искать ее в ночи.

—Тогда тебе стоило бы одеться как-то по-другому, ну или хотя бы запахнуться, — усмехнулся Гарри.

— Смотри и завидуй, тебе до такого еще расти и расти, — хмыкнул Сириус, но все-таки поправил халат и отправился вниз по лестнице. Они спустились на первый этаж, и Сириус начал орудовать палочкой над неподвижной девушкой.

— Что вообще случилось? — спросил Гарри. — Это она так меня испугалась что ли?

— Да, опять Винки, — вздохнул Сириус. — После смерти Крауча ей стало немного лучше, но она до сих пор очень рассеяна. Домовики всегда плохо переносят потерю хозяев и редко полностью оправляются после их смерти. В общем, она неожиданно возникла в комнате, и моя гостья немного испугалась.

— Подожди, так она маггл? — Гарри подозрительно посмотрел на уже приходящую в себя девушку. Ее глаза остекленели, лицо приобрело одухотворенное выражение, и она отправилась наверх за своими вещами.

— Ну да, а что такого? Она была здесь полностью по своей воле, а сейчас я поправил ей память. Теперь она спокойно вернется домой в полной уверенности, что хорошо провела вечер в моей компании.

— Ты же понимаешь, что я должен тебя арестовать за злостное нарушение Статута о секретности? — Гарри прищурился и демонстративно потянулся за палочкой.

— Я все равно скрываюсь от правосудия, почему бы немного не согрешить?

— Я беспокоюсь за тебя, крестный, — тяжело вздохнул Гарри и пошел в сторону кухни. — О твоем деле уже давно никто не вспоминает, но я тебя очень прошу: будь осторожен. Что было бы, если бы она тебя узнала?

— Когда мое фото крутили по маггловскому телевидению, ей, наверно, было лет десять, — махнул рукой Сириус, — риск минимален. К тому же жизнь без приключений ничего не стоит. Так зачем ты пожаловал к своему старому крестному посреди ночи?

Они сели за массивный деревянный стол, на котором покоились остатки ужина.

— Мы с Гермионой немного поссорились, и я захотел развеяться, — Гарри махнул палочкой куда-то в сторону, и призрачный олень удалился в стену с сообщением для Гермионы о том, что все в порядке, и он у Сириуса.

— Винки! Два коньяка! — крикнул Сириус и на столе перед ними тут же появились два пузатых бокала с янтарным напитком, а грязная посуда исчезла с легким хлопком. — И что же случилось у второй величайшей пары современности?

— Второй? А кто тогда первая?

— Я и этот бокал, у нас максимально глубокие отношения, — Сириус с блаженной улыбкой сделал глоток и развалился в глубоком кресле.

— Удивительно видеть, как представитель Древнейшего и Благороднейшего рода Блэк пьет презренный маггловский напиток. Как еще дом на части не развалился от негодования ворочающихся в гробах предков.

— Они напитывают магией источник в подвале, поэтому, чем быстрее вращаются, тем лучше, — ухмыльнулся Сириус.

Гарри сделал небольшой глоток и покатал на языке обжигающую жидкость, наслаждаясь букетом вкусов и послевкусием, коньяк был чертовски хорош.

— В некоторых ситуациях очень полезно быть последним представителем богатого рода, — удовлетворенно сказал крестный. — И все же, что у вас произошло?

— Сегодня вечером после операции ко мне в кабинет зашла сама Боунс и повысила до старшего аврора, — Сириус отсалютовал бокалом, вызвав улыбку у Гарри. — Вот только в ответ она попросила меня занять место в Визенгамоте, чтобы противостоять Фаджу. Он постоянно сокращает бюджет ДМП, если так продолжится, рано или поздно наши начнут умирать на заданиях. Когда я рассказал об этом Гермионе, она отреагировала как-то не очень адекватно: была резко против, хотя ничего не объяснила, и потом я вспылил и решил, что нужно проветриться.

Сириус стал очень серьезным и глубоко задумался, играя своим бокалом и рассматривая жидкость на свет.

— Знаешь, политика очень непростое дело, еще неизвестно, куда это может тебя завести.

— Но я не могу поступить иначе! Если есть шанс прижать Фаджа, то я должен это сделать!

— Я тебя прекрасно понимаю, и на твоем месте, наверное, поступил бы также. Когда мы с твоим отцом были аврорами, Крауч тоже просил помочь «двух представителей влиятельных семейств», — Сириус скривился от воспоминаний. — Возможно, именно благодаря нашей поддержке он смог преодолеть сопротивление Дамблдора и принять тот факт, разрешивший применять аврорам непростительные. Не знаю правильно это было или нет, но прошлого уже не вернуть.

Сириус мрачно улыбнулся, и они немного помолчали, думая каждый о своем. В камине уютно потрескивал огонь, бокал приятно тяжелил руку, и Гарри почувствовал, что наконец расслабился после тяжелого вечера.

— Но и ты все-таки пойми Гермиону, — негромко сказал Сириус. — Она волнуется за тебя и, наверное, даже себе не может объяснить, почему именно.

— Да, ты, конечно, прав, — Гарри в который раз за вечер печально вздохнул и кивнул своим мыслям.

— Не переживай, у всех бывают сложные времена, — подбадривающее улыбнулся крестный, увидев, что Гарри погрустнел. — Твои родители вечно ссорились, но это не означает, что они не любили друг друга.

Гарри внимательно на него посмотрел и покачал головой.

— Но мы-то с Гермионой не ссоримся, — будто поняв что-то важное, Гарри подскочил и взъерошил себе волосы. — Я должен увидеть ее…

Он почти побежал к двери, забыв, что может аппарировать из дома. Сириус только хмыкнул, посмотрев ему вслед. Он вспомнил счастливые времена еще до Азкабана, когда Джеймс с точно таким же выражением на лице бежал к своей Лили извиняться за какой-нибудь пустяк, и одним глотком опустошил бокал.

На улице мелкий, едва заметный дождь успел перерасти в полноценный ливень. Гарри тут же вымок до нитки, вода заливалась за шиворот и слепила глаза. Только сейчас он понял, что зря выбежал на улицу, весело рассмеялся в темноту ночи и исчез с негромким хлопком.

Через мгновение Гарри уже бежал по знакомой лестнице, оставляя за собой мокрые грязные следы. Остановился он только перед дверью, но, переведя дух и взяв себя в руки, вошел в квартиру.

Гермиона сидела в кресле, закутавшись в плед, и пыталась читать, буквы плясали перед глазами, а слова не желали складываться в предложения. Она все думала о глупой, глупой ссоре с Гарри, надо было сразу понять, что он никогда не отступиться от задуманного, в этом весь он. Но тогда Гермиона была слишком поражена его заявлением и не смогла удержать в себе первые пришедшие в голову мысли. Хорошо, что не сказала большего, а то могли возникнуть совершенно ненужные вопросы. Теперь уже поздно, ей нужно извиниться перед Гарри и как-то жить дальше, пытаясь изменить… Ее мысли были прерваны распахнувшейся дверью и ощущением дождливой сырости и ночной прохлады. В комнату ворвался взъерошенный и вымокший Гарри. Только увидев его, Гермиона счастливо улыбнулась.

Вбежав в комнату, Гарри увидел ее и сразу отметил те мелкие детали, которые сложно заметить постороннему. Следы от ногтей на тонких ладошках, неуверенная и напряженная поза, искусанные губы, упавшая на пол книга, которую она не заметила, когда вскочила. Гарри хотел покаяться во всех грехах мира, но в следующее мгновенье его сжали в таких родных объятьях.

Гарри вспомнил четвертый курс и святочный бал в честь Турнира Трех Волшебников. Гермиона была великолепна в вечернем платье, открывая бал с Крамом. Гарри, как и добрая половина зала, не мог отвести от нее взгляд и перестать улыбаться, сидя рядом с Роном. И когда тот накричал на подругу, Гарри догнал ее в одном из опустевших коридоров древнего замка. Он не знал, что нужно говорить расстроенным и плачущим девушкам, поэтому выдал первую безумную мысль, пришедшую в голову.

— Ты когда-нибудь танцевала на крыше в свете луны? — спросил он тогда, не совсем понимая зачем.

Гермиона в ответ смогла только отрицательно покачать головой, забыв, что расстроена, и он, развивая успех, потащил ее за собой. Он был тогда молод и глуп, но это не имело никакого значения, ведь они медленно и неумело кружились в танце на открытой площадке замка. Лучше всего из этого безумного танца Гарри запомнились ее блестящие от счастья глаза и залитое потусторонним серебристым светом лицо.

Однако, спустя несколько минут им пришлось вернуться под защиту согревающих чар Хогвартса. Именно тогда Гермиона впервые обняла его так, как обнимала сейчас, будто от этого зависела вся ее жизнь, все ее существование. И тогда и сейчас он не мог понять что-либо, только знал, что это безумно важно.

Они простояли обнявшись несколько минут, пока Гермиона не сказала:

— Прости меня, я была не права.

— Нет, это ты меня…

— Я была не права, и я поддержу тебя в любом случае. Всегда знай это, что бы ни произошло.

Остальные слова были бессмысленны и пусты, поэтому Гарри только прижал ее к себе, не сдерживая счастливую улыбку.

Тусклое солнце почти полностью было скрыто слоем белесых облаков, оставаясь едва различимым, сверкающим, расплывающимся шаром. Промозглый ветер и оставшиеся после ночного дождя многочисленные темные лужи, похожие в утренние часы на затуманенные зеркала, не придавали новых красок унылому пейзажу гранитно-серого Лондона.

Но даже такое хмурое утро не могло сбить жизнерадостного настроя Гарри, бодро шагавшего к ближайшему скрытому от посторонних глаз переулку. Лишний день отдыха, на котором настояла мадам Боунс, предал ему необходимые силы перед первым в жизни заседанием Визенгамота. Всего мгновение, и он вышел на широкую улицу, заполненную спешащими по делам людьми. Гарри не смог бы объяснить себе, почему он не аппарировал прямо в Министерство, а решил окунуться в по-утреннему суетливую жизнь магглов.

Шум центра большого города, бодрые и сонные, злые и безразличные лица, ощущение повисшего невидимого напряжения задавали тон наступающему дню. Гарри показалось, что сегодня должно решиться очень много, будто маховик истории чуть замедлил свое вечное движение в ожидании чего-то важного.

Свернув в неприметный узкий проулок между недавно открывшемся магазином электроники и торговым центром, предлагающим невиданные скидки на новую коллекцию одежды, Гарри оказался в грязном маленьком тупике, в котором были только неработающий общественный туалет, переполненный бак мусора и покосившаяся телефонная будка со старомодным аппаратом уже прошлого века.

Гарри всегда находил неправильным, что вход в здание Министерства находится в таком непрезентабельном месте, пусть большинство служащих и предпочитали камин или аппарацию. Поморщившись при взгляде на перекошенную дверь туалета, Гарри вошел в телефонную будку и набрал индивидуальный код. Его поприветствовал приятный женский голос, и лифт начал движение.

Выйдя в залитый светом атриум, наполненный прибывающими служащими, Гарри привычным движением отвел взгляд от гротескных аляповатых фигур в центре фонтана Магического Братства. Абсолютно все понимали, что он олицетворяет что угодно, только не братство между магическими существами, но проекты скульптур были одобрены полным составом Визенгамота, и изменить их не представлялось возможным. Немного потолкавшись в толпе, Гарри забрался в лифт и спустился на два этажа, чтобы переодеться в парадную форму аврората у себя в кабинете.

В отделе ощущалась привычная рабочая атмосфера, так что, поздоровавшись с несколькими коллегами, он направился к себе. Уже у самой двери возник широко улыбающийся Рон.

— Здорово, дружище, — он протянул широкую руку. — Как твои дела? Давно тебя не было видно.

— Был в увольнительной на несколько дней, — Гарри улыбнулся в ответ, пожав руку, и приглашающе открыл дверь.

Рон свободно сел на знавший и лучшие времена желто-коричневый диван, на котором иногда спал или сам Гарри, или кто-нибудь из его коллег. Несмотря на то, что он был в другой группе и редко сталкивался с Гарри по работе, Рон любил зайти в кабинет друга и поболтать о каких-нибудь пустяках. Его собственная карьера была не так успешна, как у Гарри, получившего повышение всего через пару лет оперативной работы. Рон же не проявлял особой заинтересованности в делах и уже больше четырех лет ходил в простых оперативниках.

— Да, увольнительные это классно, — протянул он, развалившись поудобнее. — А мне еще дописывать скучный отчет о последнем дежурстве в Лютном.

— Ты слишком легкомысленен, — строго сказал Гарри. — Прекрасно ведь знаешь, что благодаря этим дежурствам удается предотвратить большинство преступлений, а отчеты помогают систематизировать полученную информацию.

— Но особого интереса в описании того, как я несколько часов слонялся по улице, это не прибавляет, — обиженно протянул Рон. — Ты прям как мой начальник или как Гермиона в школе. Ума не приложу, как ты можешь жить с ней, да еще в такой маленькой квартире.

— Я люблю ее, Рон, — рассеянно ответил Гарри, вынимая из шкафа алую мантию. — Ты зашел просто поболтать? А то я немного занят, мне надо успеть на заседание Визенгамота через полчаса.

— Так это правда? — вытаращился на него Рон. — Слухи не врут? Тебя и правда назначили новым старшим аврором?

— Это было решение Боунс, — сдержанно сказал Гарри, разглаживая несуществующие складки на мантии, — но да, это так.

— Ух ты, круто! — Рон увесисто хлопнул его по плечу. — Это дело нужно будет как следует отпраздновать! Приходите с Гермионой в Нору на выходных, соберем веселую компанию, как в старые добрые времена.

— Обязательно, дружище, — кивнул Гарри. — Еще поговорим на эту тему позже, а сейчас мне пора бежать, извини.

Гарри напоследок крепко пожал руку друга и отправился в сторону лифта. Рон проводил его задумчивым взглядом, о чем-то усиленно размышляя, и со вздохом вернулся к работе.

Все залы заседания Визенгамота, в том числе и малый, в который направлялся Гарри, находились на самом глубоком этаже Министерства. Изначально там находился только большой зал собраний, используемый для редких случаев заседания полного состава Визенгамота, но недавно и другие помещения по инициативе мадам Боунс были перенесены в целях безопасности высших государственных деятелей. Она же приняла на себя ответственность за действия при чрезвычайных обстоятельствах, что прибавило головной боли не только Гарри, но и всему департаменту.

Пройдя по длинному каменному коридору, будто прорубленному в скале, Гарри несколько раз свернул и оказался перед массивными дверями, обычно запечатанными сложными заклинаниями. Подбодрив себя в последний раз, он толкнул плавно открывшуюся дверь и прошел в небольшой зал, в котором собравшиеся тихо что-то обсуждали, неравномерно разделившись на небольшие группки. Гарри направился к трем фигурам в алых форменных мантиях.

Амелия Боунс, как всегда подтянутая и спокойная, с вечным моноклем, возглавляла делегацию департамента магического правопорядка. Рядом с ней приветливо улыбался Кингсли Шеклболт, который всегда нравился Гарри за трудолюбие и ответственность, на него всегда можно было положиться в сложной ситуации. Третьим представителем отдела был Аластор Муди, собирающийся выйти в отставку в течение уже десятка лет. Его Гарри прежде всего помнил, как требовательного и жесткого наставника в академии аврората.

— Ну что, Поттер, так и носишь палочку в заднем кармане джинсов? — хохотнул последний, растянув губы в гримасе, которую принято было считать улыбкой.

— Никак нет, сэр, — улыбнулся в ответ Гарри, — ваши уроки я запомнил навсегда. Мадам Боунс, Кингсли, рад вас видеть.

Гарри кивнул главе департамента и пожал руки двум старшим аврорам.

— На сегодняшнем заседании будет обсуждаться проект бюджета Министерства на будущий год, — начала мадам Боунс, критически осмотрев Гарри. — Мистер Поттер, ваша задача на сегодня — попытаться понять, что вообще происходит. Кингсли будет понемногу вводить вас в курс дела.

— Всегда обращайся с любыми вопросами, — кивнул тот.

— Также сегодня я официально представлю вас, как старшего аврора. Одним своим присутствием вы уже значительно помогаете нашему делу, так что попрошу без самодеятельности.

Она скупо улыбнулась и кивнула на ближайший ряд кресел; заседание должно было скоро начаться.

— Ты не плох в поле, Поттер. Посмотрим, как ты выживешь в яме с местными гадюками, — Муди похлопал Гарри по плечу и направился к месту справа от Боунс, громко клацая протезом по каменному полу.

Гарри селя рядом с Шеклболтом и попытался разобраться, с кем им предстоит сегодня сражаться. В центре зала стояло массивное кресло председателя, на котором уже восседал министр магии Фадж, Гарри в уме прикинул, что голосование по поводу его очередного срока должно состояться через несколько месяцев. По правую руку от него сидела мадам Амбридж, известная всему министерству своей жеманной улыбкой и неприятным стилем общения. Она осматривала присутствующих цепким взглядом, задерживаясь на некоторых лицах и подмечая малейшие детали. О Амбридж Гарри не мог сказать ничего определенного, но с ней точно придется считаться. Ему вспомнились только несколько не самых удачных уроков ЗОТИ, которые она провела на его пятом курсе в Хогвартсе, и скандал, с которым ее выдворили за стены школы из-за использования заколдованного пера для наказания учеников. Однако эту историю вскоре замяли, и она так и осталась первым заместителем министра. По левую руку от Фаджа сидел Перси Уизли, находящийся в напряженных отношениях с семьей. Что именно у них произошло, Гарри не знал и особо не интересовался, запомнив Перси педантичным старостой Гриффиндора.

Сразу за Гарри расположились представители условно прогрессистского блока, как они сами себя называли, во главе с Августой Лонгботтом. Из знакомых лиц Гарри заметил среди них только бывшего сокурсника Невилла, которого, вероятно, бабушка вводила в суть семейной политики. Позиции прогрессистов, как слышал краем уха Гарри, в последнее время укрепляются, чему способствует критика бездарной политики Фаджа и его кабинета. На волне недовольства все чаще, например, звучат призывы о более тесном сотрудничестве с магглами и более интенсивной интеграции в большой мир.

С противоположной стороны места заняли консерваторы с Люциусом и Драко Малфоями на переднем плане. Также Гарри узнал несколько представителей известных чистокровных родов. Их позиции традиционно сильные в течение нескольких десятилетий, прошедших после номинально проигранной войны, лишь в последнее время покачнулись, хотя это и не мешало им протаскивать весьма спорные законы за счет поддержки Фаджа.

Из значительных политических фигур выделялся своим отсутствием только Дамблдор, Гарри уже хотел спросить у Шеклболта, где он, но Фадж начал заседание приветственной речью, в которой посетовал на сильную занятость Верховного чародея. Как только он закончил, слово взяла мадам Боунс:

— Как вы все знаете, во время недавней реструктуризации департамента магического правопорядка старший аврор Руфус Скримджер решил покинуть нас, — она холодно улыбнулась человеку с гривой рыжевато-коричневых волос, сидевшему на два ряда позади министра. — Он поступил благородно, возглавив пришедший в упадок после трагической смерти всеми нами любимого и уважаемого Бартимиуса Крауча департамент международного магического сотрудничества. Однако жизнь не стоит на месте, в моем департаменте много молодых и способных магов, они не только желают защищать свою Родину, но и хотят иметь своих представителей в Визенгамоте. Позвольте представить вам, старший аврор Гарри Поттер.

Гарри встал и легко поклонился в ответ на слабые аплодисменты. Он попробовал взглядом профессионального оперативника разглядеть недовольство, разочарование или возбуждение на лицах присутствующих, но особых успехов не достиг. Большинство просто не обращало на него внимания, пожалуй, только Перси выглядел немного недовольным.

В ходе дальнейшего заседания Гарри понял, почему Дамблдор не почтил его своим присутствием. Больше всего оно напоминало затянувшийся спор двух вечных соперников, ни один из которых не способен ни пойти на компромисс, ни победить. Главными действующими лицами выступали Фадж и Амбридж с одной стороны и мадам Боунс с Муди — с другой. Боунс, изредка прерываемая несильно заинтересованными представителями прогрессистов или консерваторов, боролась за каждый кнат финансирования для своего департамента, не отступая ни на шаг. Однако, спустя пару часов, вопрос, как показалось Гарри, так и не сдвинулся с мертвой точки, но сама она выглядела более, чем довольной.

Заседание завершилось к трем часам пополудни, и Гарри был действительно рад этому. Его голова распухла от обилия новой информации и полузнакомой терминологии. Хотелось просто лечь и провалиться в забвение на несколько лет, но он взял себя в руки.

— Кингсли, что это было? Как-то глупо получилось, говорили почти четыре часа, но ничего не достигли, — выразил он свое недоумение, выходя из зала в полутемный коридор.

— На самом деле, мы добились очень многого, — улыбнулся Шеклболт, — причем благодаря тебе.

— Мне? Но я же ничего не сделал.

— Твоего присутствия, как будущей политической фигуры, было достаточно. Многие просто не стали высказываться по не самым существенным вопросам, чтобы ты не составил о них превратного мнения, и у мадам Боунс были развязаны руки. Она очень вовремя ввела тебя в игру. Хотя прошли только предварительные споры и до голосования еще далеко, они очень важны, ведь теперь Фаджу будет очень сложно отыграть все назад. Запомни: в политике то, что осталось несказанным иногда даже важнее, чем то, что сказано.

Гарри задумчиво кивнул, и они вошли в лифт, чтобы подняться на этаж аврората. Ему еще предстояло обустроиться в новом кабинете, положенном по статусу, и передать дела приемнику на посту начальника группы. Это была рутинная, но знакомая работа, которая требовала максимальной сосредоточенности, поэтому Гарри с наслаждением заперся в своем новом просторном кабинете. Он совсем не обрадовался, когда дверь открылась, и в проеме показалось породистое лицо Драко Малфоя.

— Здравствуй, Поттер, — в своей излюбленной манере поздоровался он, растягивая слова. — Вот, зашел лично поздравить тебя с повышением. Надеюсь, сейчас ты не откажешься пожать мне руку?

Гарри осмотрел его цепким взглядом и пожал мягкую по-аристократически тонкую ладонь. Малфой ему никогда не нравился, но детские обиды и школьное соперничество уже забылись и не имели большого значения. Сейчас Малфои были значительными политическими фигурами, несмотря на прошлые подозрения в сочувствии Пожирателям смерти.

— Здравствуй, Малфой. Не думаю, что сейчас время вспоминать старые обиды. Ты пришел просто поболтать или еще зачем? А то, видишь ли, я сейчас немного занят, кому-то ведь нужно работать.

Малфой едко улыбнулся и без приглашения сел в кресло для посетителей. Гарри уже хотел высказаться на этот счет, но, взглянув на хитрые глаза и тонкую улыбочку блондина, махнул рукой и просто сделал большой глоток остывшего черного кофе из большой кружки.

— Грейнджер на тебя плохо влияет, отложи пока свои бумажки, еще успеешь их заполнить. Я хотел обсудить с тобой сегодняшнее заседание, как со старым знакомым.

— И что же ты хотел обсудить? По-моему, все прошло хорошо.

— Дело не в том, что произошло, а в том, что произойдет, и как поведешь себя ты, насколько будешь независим в своих действиях, — Малфой вальяжно откинулся в кресле, взял со стола Гарри перо, подаренное когда-то давно Гермионой, и стал крутить его в руках.

— А тебе что за дело до меня? Мы никогда не были друзьями, чтобы ты мог мне что-то советовать, — Гарри отобрал у него перо и положил в ящик стола. — Зачем ты пришел?

— Ты — темная лошадка, Поттер, совершенно новый человек, и так сложились звезды, что ты одновременно с этим оказался в фокусе таких сил, о которых и не подозреваешь. Я же по доброте душевной хотел тебя предупредить.

— И что же за такое предупреждение может попросить такой скользкий мерзавец, как ты?

Гарри прикрыл глаза, у него начинала болеть голова, а Малфой еще неприятнее улыбнулся.

— Ты, наконец, начинаешь мыслить конструктивно, я думал, на это потребуется гораздо больше времени. Прогрессируешь, Поттер. Скажи, какая у тебя сейчас основная задача?

— Выставить тебя за дверь, чтобы спокойно закончить работу, — устало огрызнулся Гарри.

— А если серьезно? Давай я тебе помогу, вы хотите оставить бюджет аврората в том же состоянии или еще лучше — увеличить его. Так?

— Так, — устало кивнул Гарри. Ему все больше хотелось взять Малфоя за грудки, вынести его в коридор и захлопнуть дверь перед самым носом, но он старательно себя сдерживал.

— Как я и думал, это будет взаимовыгодное сотрудничество. Мы предлагаем сократить ваш бюджет всего на десять процентов в пользу экономических реформ, которые в дальнейшем увеличат налоговые поступления, и мы сможем в целом увеличить бюджет аврората наполовину через полгода — год. Дамблдор же хочет урезать вас на сорок процентов, и, в отличие от нас, он хочет пустить деньги на социальные расходы, то есть они ни при каких условиях к вам не вернутся. Нам есть, о чем договариваться, Поттер.

— Вот только это похоже на заключение сделки с дьяволом.

— Оставь эти маггловские предрассудки при себе и подумай головой.

— А почему ты пришел ко мне, а не обратился напрямую к Боунс? Окончательное решение будет принимать она.

— Короля делает свита, а ты стал в одночасье ключевой фигурой для Боунс, к тому же, через тебя действовать проще и безопаснее. Я тебе даю огромный шанс подняться, Поттер, не упусти его.

— Только мне придется оказать вам публичную поддержку и отвернуться от Дамблдора.

— У всего есть свои издержки, я только предлагаю выход, но ни на чем не настаиваю, — пожал плечами Малфой. — Это может быть только единичный компромисс, я еще ничего не говорил о долгосрочном сотрудничестве. Хотя, конечно, в нашем подлунном мире возможно все.

— Хорошо, я подумаю над твоим предложением и посмотрю программу ваших реформ, — Гарри с наслаждением откинулся на спинку кресла.

— Именно это я и имел ввиду.

Малфой еще раз растянул губы в улыбке. Он встал и собрался уходить, но уже у двери обернулся и сказал:

— Кстати, насчет Дамблдора: присмотрись к Шеклболту. А заодно подумай, за кого на самом деле играет Боунс.

Гарри не успел ничего ответить, как дверь закрылась за Малфоем. Ему стало крайне неприятно из-за того, что он не понимал, что вокруг него происходит, и какая игра ведется вокруг родного аврората. А еще он ощутил очень мерзкое чувство от того, что слова Муди подтверждаются, он действительно оказался в яме с ядовитыми змеями, и теперь с этим придется жить дальше. В отвратительном настроении Гарри вновь вернулся к бумагам.

Проснувшись после очередной беспокойной ночи, Гермиона с трудом узнала свое изможденное лицо в зеркале. Нервы за последние несколько дней выдержали испытаний больше, чем за, кажется, все предыдущие годы. Пара зелий, взмах палочкой, и на нее опять смотрит та же знакомая молодая Гермиона. Хорошо еще, что старая школьная привычка — рано вставать так и осталась с ней спустя годы. Крепко спящий Гарри еще не заметил происходящих с ней изменений, пусть пока так и остается. Через некоторое время она освоится в изменившемся мире, надо только выспаться.

Со вздохом она потянулась к расческе в тщетной попытке победить утренний беспорядок на голове. Сегодня предстояло очередное испытание, которое нужно выстоять, иначе все будет напрасно. Отчаявшись, она оставила расческу и несколько раз взмахнула волшебной палочкой, красиво уложив волосы. Как же сильно магия вошла в ее повседневную жизнь, как бы она ни старалась ей помешать. Придется привыкать жить совершенно по-другому, если вдруг придется от нее отказаться.

В Нору их пригласили к одиннадцати, значит, есть еще несколько часов, чтобы привести в порядок не только внешний, но и внутренний мир. Как человек может постоянно находиться в таком нервном напряжении, не испытывая при этом сильного дискомфорта? А ведь кто-то живет так всю жизнь! Да даже у нее самой раньше это получалось, видимо, это дело привычки.

— Доброе утро, любимая, — Гарри, наконец, проснулся, улыбаясь новому дню и сладко потягиваясь.

Она улыбнулась ему в ответ и поцеловала. Добрый милый Гарри, который даже не подозревает, в какую грязь окунулся с головой, в какой клоаке теперь предстоит ему жить. Для него все происходящее —лишь еще одно задание, неприятное и опасное, но всего лишь очередная миссия по борьбе добра со злом. Как же он ошибается! Но ничего, все будет хорошо, надо только…

Гермиона тряхнула головой, прервав свою мысль. Жизненно необходимо сохранять концентрацию и чистоту мыслей. Именно из-за таких мелочей и рушатся грандиозные планы.

Она налила себе чашку чая и открыла свежий «Пророк». С первой страницы ей счастливо улыбался весь их курс в день выпуска. Редакция все никак не могла оставить Гарри в покое и очень подробно описывала его биографию, начиная с младенчества.

— Ох, опять? — Гарри закатил глаза, увидев газету. — Уже третий день! Когда им уже надоест?! Ведь мало того, что правды почти нет, так и вранье не очень интересное.

— В нашем мире происходит не так много событий, а ты красив, популярен и знаменит с рождения. Без тебя и Драко Малфоя на очередной вечеринке им останется писать только о выполнении плана по производству котлов и новых технологиях удобрения инновационным драконьим навозом.

—И я, как всегда, пожизненный шут для «Пророка», — горько проговорил Гарри.

—Ты — публичный человек, так что терпи, — строго ответила Гермиона. — Сам же знаешь, что если сопротивляться, будет только хуже. Про меня, кстати, тоже не забыли, правда, только на восьмой странице.

Гермиона развернула газету и показала свою фотографию пятилетней давности под крупным заголовком: «Загадка Гермиона Грейнджер». Далее шла изложенная в весьма вольном стиле ее краткая биография и весьма нелепые предположения на ее счет, не имеющие отношения не только к реальности, но и к здравому смыслу.

— Меня к тому же традиционно описывают в отрицательном ключе.

— Почему это традиционно?

— Я же выскочка-маггл, которая охомутала национального героя, — с улыбкой пояснила Гермиона.

— Они так написали? Нужно немедленно требовать опровержения! Это же я в свое время завоевал тебя, замечу, с большим трудом, — широко улыбнулся Гарри.

— В любом случае самым правильным шагом будет — не обращать на них внимания, — серьезно сказала Гермиона. — Общественное мнение — вещь крайне манипулируемая, так что его редко кто воспринимает всерьез. К тому же нам пора в Нору.

Лицо Гарри осветилось счастливой улыбкой. Он всегда радовался ставшим весьма редкими визитам в родовое гнездо Уизли, вспоминая детство. Тогда Уизли стали практически его приемной семьей, а Нора — вторым после Хогвартса домом. Гермиона же относилась и к дому, и ко всему семейству гораздо прохладнее, но это не имело особого значения в сложившейся ситуации, ехать все равно придется.

Покончив с завтраком, они оделись потеплее и, взявшись за руки, переместились на неширокую дорожу, ведущую к несуразному зданию. Ночью прошли первые в этом году заморозки, и выпал легкий снег, укрывший тонким слоем окрестные поля, но уже начавший подтаивать под теплыми лучами солнца. Река, в излучине которой находилась Нора, еще не успела покрыться льдом, а почти идеальное гладкое зеркало студеной воды отражало редкие пушистые облака. Холодный порыв ветра не давал забыть о приближающейся зиме.

Они прошли к задней двери и вошли на кухню, наполненную аппетитными запахами и деловым шумом готовки. Миссис Уизли в цветастом фартуке энергично работала палочкой, одновременно пробуя что-то на вкус.

— Доброе утро, миссис Уизли, — поздоровались они почти хором.

— О, мои дорогие, я ждала вас чуть позже, — она сердечно обняла обоих. — Проходите в гостиную, Рон и Джинни уже тут, Фред с Джорджем скоро появятся, а Артур где-то ходит.

Гарри с Гермионой прошли в хорошо натопленную гостиную, где находились младшие Уизли. Рон безуспешно пытался установить широкий стол так, чтобы вокруг него было удобно сидеть. Джинни отпускала саркастические комментарии, сидя в уютном кресле у камина, но помогать не спешила.

— Привет, ребята, — улыбнулась она, увидев вошедших, и также тепло обняла, как и мать. — А Рон тут показывает свое мастерство в сложной науке левитации.

— Привет, — помахал рукой раскрасневшийся от напряжения Рон. — Я пытаюсь сделать так, чтобы всем было удобно, а это не так просто, как тебе кажется.

— Давай я тебе помогу, — Гермиона взмахнула палочкой, и стол встал идеально по центру комнаты, его тут же окружили удобные на вид стулья.

— А ты ничуть не изменилась, — хмуро пробурчал Рон, но Гермиона его проигнорировала. Их отношения никогда не были особо гладкими и простыми, особенно на последних курсах Хогвартса, так что более редкие встречи явно пошли обоим на пользу.

— Давай по сливочному пиву, согреетесь с холода, — Джинни достала из-за кресла несколько бутылок. Все расселись и отпили согревающей сладковатой жидкости.

— Да, хорошо, — проговорил развалившийся в кресле Гарри. — Давно мы не собирались вместе, чтобы просто посидеть у камина и поболтать.

— Да это точно. Вы уже сколько в Норе не появлялись? Года полтора? — Рон невесело улыбнулся. — Кроме как на работе я тебя почти и не вижу.

— Далеко не всегда удается закончить все дела быстро, а еще и отдыхать когда-то надо, — заметила Гермиона.

— Зато по делам мы с тобой встречаемся часто, — чуть смущенно улыбнулся Гарри. — Хотя теперь, я думаю, так уже не будет получаться. Я обещаю заглядывать к вам почаще.

— Кстати, поздравляю тебя с повышением, Гарри, — Джинни отсалютовала бутылкой. — Я всегда знала, что у тебя получится построить хорошую карьеру.

— Спасибо, правда, теперь придется гораздо больше работать, но без этого никак. Я слышал, ты тоже достигла немалых успехов в квиддиче в последнее время.

— Не на столько больших, как ты, но меня ценят в команде, — широко улыбнулась она. — Мы уверенные середнячки в Лиге, и я всегда в основном составе.

— Очень рада за тебя, — с теплотой в голосе сказала Гермиона. — Мы стараемся следить за матчами и всегда болеем за вас.

Из недр дома, откуда-то из гаража, послышалось невнятное бормотание и глухой хлопок. В гостиную ввалился немного ошалевший глава семейства.

— Пока не заходите в гараж и по возможности не пускайте туда маму, — Артур отдышался и наконец заметил гостей. — Гарри, Гермиона, какой приятный сюрприз!

— Пап, ты совсем уже заработался, — улыбнулась Джинни, — мама уже два дня о них только и говорит.

— Да, точно, — Артур с блаженной улыбкой опустился в кресло. — Просто в последнее время Фадж в крайне плохом настроении, между прочим, из-за вас, — он кивнул в сторону Гарри, — и это не лучшим образом сказывается на моей работе.

— Это все задумка Боунс, — пожал плечами Гарри. — Она пытается защитить департамент от амбиций Фаджа, вот и все.

Артур только махнул на это рукой и взял себе бутылку сливочного пива.

— Не будем о работе, лучше расскажите, как у вас дела!

Ответить Гарри не успел, дверь распахнулась и в гостиную влетели два рыжих вихря — Фред и Джордж. После того, как все поздоровались, обнялись и расселись, разговор возобновился.

— Молодцы, что смогли выбраться, — сказал Джордж. — Давно уже не виделись!

— Да, бизнес забирает все свободное время, едва успеваем сходить на свидание, — подмигнул Фред.

— Разве у вас есть девушки? — удивился Рон.

— Что такое есть или нет, — глубокомысленно протянул Джордж. — Это очень сложный вопрос, братец.

— Главное, при маме об этом не заговаривайте, — ухмыльнулся Фред. — Она нас живьем съест с нашими сложностями.

— Да что тут сложного, просто гуляете направо и налево, а о девушках не думаете, — возмутилась Джинни. — Анджелина мне уже пожаловалась. И вообще, берите пример хотя бы с Гарри.

— Ты еще слишком мала, сестренка, чтобы понять наши высокие чувства!

— И наши горячие сердца!

Джинни уже собралась ответить что-нибудь едкое, но Гарри перебил ее:

— Ладно вам, лучше расскажите, как поживает ваш магазинчик? Должен же я хоть иногда следить за своими инвестициями.

Близнецы почти мгновенно помрачнели и перешли на серьезный тон.

— Не все так радужно, как в самом начале. Филиал в Хогсмиде пришлось закрыть, Зонко слишком сильны, мы пока вернулись к одному помещению в Косом переулке и заказам по почте.

— К тому же налоги далеко не самая приятная вещь в мире, пришлось даже нанять бухгалтера.

— Да и спрос на приколы понемногу падает.

— И еще постоянные проверки, которые нам устраивает Министерство обходятся недешево.

— Вы даете взятки должностным лицам? — нахмурился Гарри.

— У нас их скорее вымогают! — воскликнул Фред.

— Кто именно?

— Это неважно, — махнул рукой Джордж. — И пусть лучше так. Если посадишь одного, может прийти другой, который потребует больше или вовсе прикроет нашу лавочку из-за какой-нибудь формальной мелочи.

— В общем, дела у нас, брат, не очень, но мы стараемся, — иронично подытожил Фред.

Все как-то неловко замолчали, не зная, что можно сказать. Обстановку разрядила Молли:

— Пора к столу! — крикнула она, управляя с помощью палочки полетом десятка разнообразных блюд.

Перешучиваясь, все пересели за стол и принялись за еду, так что было слышно только постукивание вилок о тарелки и похвала хозяйке. Молли, умиляясь, следила за присутствующими, радуясь, что семья собралась вместе, пусть и не в полном составе.

— Кстати, а кем ты сейчас работаешь, Гермиона? — лениво спросил насытившийся Фред. — Папа говорил, что ты ушла из Министерства, но не сказал, куда устроилась.

— Да, уже почти два года прошло, — саркастично заметила Гермиона. — Ты очень наблюдателен.

— Кстати, а почему ты уволилась? — поддержала тему Джинни. — Мне казалось, что тебе светила очень неплохая карьера.

— Да-да, меня тоже всегда это очень интересовало, — кивнул Артур. — Амос тебя очень ценил и даже говорил, что лет через десять — пятнадцать, набравшись опыта, ты могла бы стать неплохим Министром Магии.

Гермиона улыбнулась, но Гарри заметил натянутость ее эмоций.

— В какой-то момент я поняла, что политика — это не мое, и мне стало скучно. Сейчас я специалист-исследователь древних рун в компании, производящей уникальные и дорогие артефакты.

— Никогда о таких компаниях не слышал, — протянул Джордж.

— Это потому что у тебя все равно не хватит денег там затариться, — хмыкнула Джинни.

— Это правда, брат, смирись — хохотнул Фред. — Меньше знаешь — крепче спишь.

— Это очень специфический рынок, — пояснила Гермиона. — Мы выпускаем восемь — десять артефактов в год. Работаем в основном на заказ и занимаемся исследовательской деятельностью.

— А чем занимаешься конкретно ты? — поинтересовалась Джинни.

— О, так это самое интересно! — Гермиона на этот раз очень искренне улыбнулась. — В магии, в отличие от современной науки, еще можно сделать множество несложных, но очень важных открытий. Вы, например, знаете, какой минимальный размер символов при записи рунной цепочки?

— Очень маленький? — Рон свел большой и указательный пальцы очень близко.

— Нет, братишка, это очень сложный и интересный вопрос, — задумавшись, протянул Фред.

— Правильно, на самом деле никто и не знает. В теории размер символов ничем не ограничен. Но на практике не получается использовать символы меньше нескольких сотен микрон, поскольку все доступные материалы не способны выдержать такой плотности энергии.

— Ух ты! А как вы умудряетесь писать такие маленькие символы? А где вы используете такие маленькие рунные цепочки? — наперебой начали спрашивать близнецы.

— Это тоже важные проблемы, — лукаво улыбнулась Гермиона. — Но я не могу ответить на эти вопросы, коммерческая тайна.

— Жалко, — расстроился Фред. — А если только чуть-чуть намекнуть?

— Как-нибудь в другой раз. В любом случае, это гораздо интереснее, чем работа в Министерстве, да и платят неплохо.

— Но, наверное, это куда менее стабильная работа, — заметила Молли, поджав губы.

— Не без этого, но с таким опытом мне будет не сложно найти новое место, если что-то пойдет не так, — пожала плечами Гермиона.

Джордж хотел еще что-то спросить, не обращая внимания на говорящий взгляд матери, но его прервал негромкий стук в дверь. Молли бросилась открывать, а Гермиона выкинула все лишние мысли из головы. Улыбка на ее лице снова потеряла очарование искренности, но этого не заметил никто, кроме Гарри. Ему самому этот день казался крайне удачным, он не мог не радоваться том, что почти все его любимые люди в коим-то веке собрались вместе. Не хватало только Сириуса и Римуса с женой для полного счастья, но, в отличие от них с Гермионой, они не так хорошо ладили с Уизли, особенно Сириус.

Молли появилась в гостиной с широкой радушной улыбкой, за ней следовал Дамблдор в темно-бордовой мантии с золотой отделкой. Его добрые голубые глаза хитро сверкали из-за очков-половинок. Он улыбнулся в бороду и душевно поздоровался с присутствующими.

— Я был неподалеку и решил заскочить на огонек, проведать вас. Вижу, что пришел очень вовремя — Молли приготовила мое любимое печенье.

— Когда пекла, как раз тебя вспоминала, — добродушно сказала миссис Уизли.

— Вы, кажется, говорили о чем-то очень интересном. Может, я тоже вставлю свои стариковские пять кнатов в вашу беседу, — мелодично спросил Дамблдор, сев за стол и отпив ароматного чая.

— Мы говорили о работе Гермионы, профессор, — улыбнулся в ответ Рон, — и о малоисследованных областях магии.

— Неизвестное и непознанное всегда привлекало молодые и неопытные умы, но иногда это имело весь печальные последствия, — назидательно сказал Дамблдор.

— Все самое интересное и полезное наверняка опасно и имеет некое другое применение, — вежливо ответил Гермиона. — Но это же не значит, что все знания по определению вредны.

— Жизнь — это еще и люди, девочка моя, а так же любовь, друзья, семья, — печально вздохнул Дамблдор, будто сожалея о чем-то.

— Я думаю вы оба в чем-то правы, — задумчиво сказал Гарри. — Без вас, профессор, исследователи бы открыли секреты, которые еще не стоит знать, а без Гермионы человечество так и осталось в каменном веке.

— Тебе, Гарри, как никому другому стоило бы знать об опасности знаний и о том, что любое добро может обернуться злом, — серьезно сказал Дамблдор и добродушно улыбнулся. — Но мы слишком увлеклись, пора отдать должное божественной выпечке Молли.

Миссис Уизли зарделась от похвалы и стала активно предлагать всем добавки. Атмосфера сразу стала как-то спокойнее и проще, а разговор перетек в нейтральное русло. Мистер Уизли рассказал о последних находках его отдела, а близнецы поделились новостями о своих разработках, что вызвало одобрение присутствующих и хмурый взгляд миссис Уизли.

После обеда, несмотря на холод, было принято решение вспомнить старые добрые времена, разделиться на команды и сыграть в квиддич. Миссис Уизли ушла хозяйничать на кухню, а мистер Уизли, воровато озираясь, направился к гаражу. Гермиона и ухмыляющийся в бороду Дамблдор выступили зрителями на импровизированном матче.

Когда игра началась, Гермиона вся напряглась и вытянулась, сосредоточенно наблюдая за перемещением игроков.

— Тебе еще многому предстоит научиться, девочка моя, — мягко заметил Дамблдор. — В искренность твоей улыбки можно поверить, только пролетая мимо на метле и смотря в другую сторону.

— Да уж, куда мне до вас, профессор, — пробурчала Гермиона, не отрывая взгляда от поля.

Дамблдор мечтательно улыбнулся и принялся насвистывать какую-то песенку, видимо, придя в приятное расположение духа. Молчание затягивалось, переходя в неловкую паузу, наконец Гермиона не выдержала и, понуро опустив голову, спросила:

— Вы можете помочь?

— Я делал и делаю все от меня зависящее, — серьезно заверил ее Дамблдор. — Все будет хорошо, не переживай так сильно, а то скоро это станет заметно.

Гермиона стала напоминать взведенную пружину и твердо кивнула.

—Надеюсь, ты не откажешь старику в одной скромной просьбе, — Дамблдор посмотрел на нее своими пронзительными голубыми глазами поверх очков-половинок. — Мне необходимо знать, что будет делать Гарри, когда немного разберется в сложившейся ситуации, чтобы его защитить.

Гермиона еще больше склонила голову, пышные волосы скрыли часть лица. Наступил самый сложный момент разговора, ответ должен быть максимально искренним.

— Конечно, профессор, я сделаю то, что вы попросите, — приглушенно, чуть прерывисто проговорила она.

— Это сложно, но необходимо, девочка моя, — печально произнес Дамблдор. — Ты все делаешь правильно. Иногда небольшая ложь необходима, чтобы помочь нашим любимым.

Гермиона только кивнула, продолжая рассматривать землю у себя под ногами. Она не меняла своего положения еще минут десять и не сразу заметила, что Дамблдор попрощался и исчез. Подняв голову, она уже без улыбки стала наблюдать за летающим на большой скорость Гарри. Он задорно смеялся и выполнял крутые виражи, будто не замечая, что летает не на любимой «Молнии», а на стареньком «Чистомете» Уизли. Гермиона тяжело вздохнула, за все в этой жизни приходится платить, и цена может в одночасье стать непосильной. Но что еще ей остается? Только вернуться к своей роли и улыбаться, улыбаться, улыбаться.

Наутро после воскресных полетов в Норе боль в мышцах только усилилась, все-таки Гарри редко удавалось найти время, чтобы сесть на метлу. Было приятно провести весь день в дружеской, почти семейной компании, даже неожиданно появившийся Дамблдор явно получил удовольствие. Однако пора было возвращаться к некогда любимой работе, которая медленно, но верно превращалась в настоящую пытку.

За ту неполную неделю, что Гарри был в должности старшего аврора, ему пришлось не только читать почти бесконечный поток внутренних документов, но и проводить бесчисленные встречи. Казалось, что каждый член полного состава Визенгамота хотел лично поздравить его с новым постом и перекинуться парой слов, что безумно раздражало. Пока Гарри удавалось уходить от прямых вопросов о его политической позиции, но бесконечно так продолжаться не могло. Следовало обсудить линию партии с Боунс, чтобы в дальнейшем не попасть впросак. Перед тем, как зайти к ней, он все же решил заглянуть к Кингсли и спросить его совета, как более опытного старшего товарища.

— Доброе утро, Кингсли, — улыбнулся Гарри, зайдя к нему в кабинет.

— Привет, Гарри, рад тебя видеть! Как тебе в новой должности?

Гарри сел в удобное кресло на колесиках, рассматривая творческий беспорядок, царивший на столе Шеклболта. Здесь вперемешку лежали перья, ручки, пергаментные свитки, чистые и не очень листы бумаги и еще какая-то канцелярская мелочь. Разобраться в этом хаосе наверняка мог только хозяин кабинета.

— Предыдущая неделя была сумасшедшей, — признал Гарри. — Я просто погибаю из-за горы отчетов, а еще, кажется, все Министерство решило лично поздравить меня с новой должность.

— Ничего, ажиотаж скоро спадет, — добродушно пробасил Кингсли. — Пока я рекомендую тебе нанять секретаря, он будет отсекать ненужных посетителей, да и часть бумажной работы можно будет скинуть.

— Знаешь, а ты прав, — задумался Гарри. — Это было бы крайне полезно. Но будет ли это уместно? У тебя, например, нет секретаря.

— Ну так ведь я не знаменитость, и мне не посвящают четвертый номер «Пророка» подряд, — ухмыльнулся он, Гарри в ответ только брезгливо скривился. — К тому же на тебе висит больше отрядов, чем на мне. Если хочешь, я могу подобрать несколько кандидатов.

— Ты сделал бы мне огромное одолжение, Кингсли! Но у меня к тебе есть еще одно дело.

— Я тебя внимательно слушаю, — лицо Шеклболта стало почти неуловимо более напряденным.

— Вчера ко мне зашел младший Малфой, предлагал временный союз на достаточно выгодных условиях. Но это он так говорит.

— Малфой значит, — напряженно протянул Кингсли. — Интересно. И что ты ответил?

— Что подумаю, разберусь в их проекте и, возможно, обговорю с Боунс.

— Это ты очень правильно сделал. Лучше сто раз подумать перед тем, как заключать сделку с Малфоем, — Кингсли одобрительно кивнул и улыбнулся. — Но он сделал умный ход, в этом ему не откажешь.

— Что ты имеешь в виду?

— Боунс его и на порог бы не пустила, а к тебе он наверняка зашел на правах старого знакомого.

Гарри оставалось только согласно кивнуть.

— Но почему?

— Наш с тобой начальник, Гарри, входит в тройку самых влиятельных людей Магической Британии. К ней нельзя прийти просто с предложением, нужна четкая позиция, а наши аристократы-консерваторы, вероятно, еще к этому не готовы, но хотят прощупать почву.

— Входит в тройку самых влиятельных? Вместе с Фаджем и Малфоем?

—Вместе с Малфоем и профессором Дамблдором, — поправил его Кингсли. — Наш многоуважаемый Министр играет в другой весовой категории и занимается исключительно внутриминистерскими интригами, особо не влезая в более серьезные разборки. Поэтому, собственно, и продержался два срока, а сейчас претендует на третий, он просто удобен всем остальным. А вот его заместитель, Амбридж, как бы это ни было странно, гораздо влиятельнее и опаснее, хотя она вряд ли в одиночку сможет что-то противопоставить той же мадам Боунс или профессору Дамблдору.

— Кажется, я никогда не пойму смысла всех этих игр, — обреченно вздохнул Гарри, задумавшись об истинных мотивах своей начальницы.

—Я поначалу тоже так думал, — тепло улыбнулся Кингсли. — Ничего, постепенно во всем разберешься. А пока придержи при себе предложение Малфоя, хотя бы до следующего заседания Визенгамота.

— Да, ты, пожалуй, прав, — кивнул Гарри. — Но мне все равно нужно поговорить с Боунс.

Кингсли кивнул и они попрощались. Перед тем как идти к начальству, Гарри решил выпить кофе и обдумать слова Шеклболта. Сколько правды он ему сейчас сказал? Чего на самом деле хотел Малфой, когда пришел к нему? При чем тут Фадж, старающийся подчинить аврорат, и Боунс, считающая его серьезной угрозой? Пока все это были вопросы без ответов, нужно было разбираться и думать, думать и еще раз думать

Собравшись с мыслями, Гарри переступил порог кабинета директора ДМП. Просторное помещение с широкими окнами, за которыми играло лучами наколдованное солнце, было обставлено аскетично и даже скупо, но предельно функционально. Казалось, что здесь нет ни одной лишней вещи.

— Добрый день, мистер Поттер. Прошу вас, присаживайтесь, — не отрываясь от чтения какой-то бумаги, сказала мадам Боунс.

Гарри молча сел в кожаное кресло и задумался, перебирая пальцами монетку. Его взгляд был прикован к яркой и сочной летней картине за окном. А ведь где-то в министерстве есть целый отдел, который занимается только тем, что придумывает погоду и заколдовывает окна.

— Над чем задумались, мистер Поттер? — прервала его размышления мадам Боунс. Оказалось, она уже некоторое время внимательно следила за его лицом.

— О том, зачем вы поставили меня на столь высокую должность. Я, очевидно, не подхожу для нее, ведь мне приходится разбираться почти во всех вопросах практически с нуля.

— Вижу, вы уже вполне освоились, раз начали задавать правильные вопросы, — улыбнулась его собеседница. — Теперь вам нужно научиться гораздо более важной вещи — не задавать их вслух, а искать на них ответы. Кингсли, кажется, уже сказал вам, что в политике невысказанное иногда даже важнее сказанного.

— Этим вы и воспользовались, когда сказали, что Фадж — наша основная проблема, — саркастично заметил Гарри.

— Я немного преувеличила его влияние на внутренние дела Магической Британии, но это не означает, что он не опасен.

— И как мне к этому относиться? — нахмурился Гарри.

— Как вам будет угодно. Мне было бы приятно думать, что я поощряю у своих подчиненных свободу мысли. Хотелось бы, чтобы вы имели свое мнение по каждому вопросу и не смущались его высказывать. Только в публичных выступлениях всегда указывайте, что говорите от своего лица, а не от ДМП в целом. Нашу общую позицию мы выработаем на основе всех мнений.

— И вы не будете против, если мои слова будут противоречить вашим?

— Если вы сможете привести разумные аргументы в защиту своей позиции, то почему нет, — пожала плечами мадам Боунс.

Гарри всем нутром чувствовал, что где-то здесь кроется подвох, но не мог понять, где именно. Знакомое ощущение опасности разлилось по всему телу, но он все же спросил:

— А что вы думаете о профессоре Дамблдоре?

— Он хороший политик, но с ним сложно иметь дело, — сдержанно ответила мадам Боунс с легким разочарованием в голосе, и Гарри понял, что сказал не совсем то, что от него ждали. — Без него почти невозможно решить какой-либо серьезный вопрос, и он всегда готов идти на компромисс, но путем долгих и сложных переговоров. Иногда Дамблдор ведет себя крайне непредсказуемо, на грани адекватности, но это не значит, что у него нет какого-то плана. Да вы и сами, наверняка, сможете вспомнить несколько его весьма неординарных решений.

Гарри уже хотел возразить, но вспомнил первые три курса Хогвартса, когда его жизнь висела на волоске, и только хмуро кивнул. Он так до сих пор не был уверен, был ли напрямую замешан директор в его злоключениях или просто позволял им произойти по какой-то причине. К тому же Гарри так и не простил Дамблдору судьбу Сириуса, хотя сам Блэк был настроен более благосклонно.

Глубоко вздохнув, Гарри отчитался о работе во вверенных ему подразделениях и вернулся в свой кабинет. Разговор с мадам Боунс оставил у него очень неоднозначно впечатление. Вроде, не было сказано ни слова упрека, его даже похвалили, но чувствовал себя Гарри полным дураком.

Он прижал большие пальцы к вискам и с силой надавил на глаза, пока перед внутренним взором не пошли круги. Хотелось вырваться отсюда и больше не вдыхать казавшийся липким воздух Министерства, но была только середина рабочего дня. Гарри взял себя в руки и вернулся к довольно нудному отчету — работу следовало доделать.

Преодолевая иногда подступающую мигрень, Гарри едва успел сделать половину того, что было намечено, когда стройные ряды министерских работников потянулись к каминам. Решив, что сейчас от него не будет никакого толка, он быстро собрался и аппарировал на площади Гриммо.

Сириус уже привык, что Гарри может завалиться к нему в любое время, и ничего не имел против, его жизнь не отличалась разнообразием, и, несмотря на то, что он всегда говорил о своей независимости, обычно дальше нескольких кварталов от дома он старался не удаляться. Каким бы бесшабашным гриффиндорцем Сириус ни был, он очень остро осознавал слабость своего положения и старался лишний раз никому на глаза не показываться.

Гарри зашел на кухню фамильного гнезда Блэков и, не здороваясь, потребовал себе пива в награду за окончившийся тяжелый день. Сириус широко улыбнулся и достал две бутылки презренного маггловского напитка из маггловского же холодильника. Несмотря на то, что прибор был куплен уже довольно давно, его использование все еще доставляло истинное наслаждением мятежному сыну древнейшего и благороднейшего семейства.

— И как тебе быть старшим аврором? — спросил Сириус, не по-аристократически развалившись в любимом кресле.

— Мерзко, — скривился Гарри и отхлебнул из бутылки. — Как ты со всем этим справлялся?

— Думаю, мне было немного легче. Все же у меня была большая и влиятельная семья, хоть я и был с ними в ссоре, не каждый находил в себе смелость влезать в отношения Блэков. С другой стороны, было гораздо опаснее, каждый шаг мог быть фатально опасен.

Сириус с какой-то тоской уставился в одну точку на противоположной стене, но спустя несколько секунд тряхнул головой, отбрасывая назад длинные волосы.

— Скажи, а ты что-нибудь понимаешь в политике?

— Не так чтобы очень разбираюсь, — пожал плечами Сириус, — скорее, знаю основной принцип: «Не бывает друзей и врагов, есть только временные союзы и конфликты интересов».

— И что же это означает?

— Как только речь заходит о политике, ты должен максимально абстрагироваться от чувств, забыть о личном и думать только о том, что тебе выгодно. И при этом никогда и ни в коем случае никому не доверять. Даже если перед тобой мать родная или человек, которого ты знаешь половину жизни, надо понимать, что все лгут, а остальное приходит с опытом.

Гарри глубоко задумался, а Сириус как-то очень грустно улыбнулся.

— Давай лучше о чем-нибудь поприятнее. Знаешь, была у нас с твоим отцом и Римусом одна грандиозная идея, которая вылилась в очень забавный случай.

— Это что же была за идея? — широко улыбнулся Гарри. Слушать про отца и мать ему всегда очень нравилось.

Они травили байки до глубокого вечера, не следя за временем. Гарри чувствовал, что скопившееся за день напряжение начинает отступать, отдавая место чему-то теплому, приятному и легкому. Только небольшой червячок сомнения о правильном и неправильном иногда шевелился на границе подсознания.

Веселье продолжалось до тех пор, пока перед Гарри не материализовалась сверкающая выдра и голосом Гермионы не поинтересовалась, где он пропадает. Гарри с небольшим сожалением поставил очередную почти пустую бутылку и послал ответного потронуса.

— Именно поэтому я до сих пор не женат, — протянул Сириус, провожая взглядом оленя. — Я всегда любил свободу.

— Ага, но девушки никогда не разделяли твоих взглядов на общечеловеческие ценности, — ухмыльнулся Гарри.

— Почему же, была одна, вся проблема была в ее подруге.

— Кобель, — ласково протянул Гарри и крепко обнял на прощанье крестного.

Гермиона с трудом подавила желание зевнуть и вернулась к своим бумагам. Сделав пометку и нажав несколько клавиш на клавиатуре ближайшего компьютера, она затаила дыхание и еще раз запустила экспериментальную установку. Через несколько секунд явственно запахло паленым пластиком.

— Черт, черт, черт, — Гермиона быстро сняла напряжение и раздраженно взмахнула палочкой, потушив небольшой пожар. — Да что за день сегодня такой!

Она обессилено упала на стул и в сердцах бросила палочку на стол. Мало того, что испорчен уже третий дорогостоящий образец за сегодня, так теперь и лазер наверняка разъюстирован из-за заклинания! Когда же она, наконец, научиться решать проблемы без помощи магии! Гермиона сделала медленный глубокий вдох и выдох, постепенно успокаиваясь.

С самого утра у Гермионы все валилось из рук. Все началось с того, что она проспала на два часа, заснув только под утро после долгого и выматывающего дня в Норе, выбивший ее из сил. Хорошо еще, что Гарри спал, как младенец, после квиддича и убежал в Министерство пораньше! А теперь насмарку пошла работа всей предыдущей недели, скорее всего, из-за того, что она неверно ввела один из множества параметров эксперимента.

Теперь опять придется настраивать лазер, тщательно очищать образцы, надеясь, что они не сильно пострадали, и заново наносить покрытие. А может, и вся ее идея с лазерным травлением рун была ошибочной!

Гермиона с силой тряхнула головой, решив, что еще не все потеряно, но на сегодня с нее хватит. Благодаря довольно свободному графику, она могла себе позволить уйти с работы, тем более ее сегодня ждали не менее важные дела.

Нацепив на себя бодрую улыбку, она распрощалась с коллегами и направилась в сторону ближайшей станции метро. Хотя аппарация была наиболее быстрым и практичным способом перемещения, ее было несложно отследить с помощью специальных средств. Пару месяцев назад Гермиона даже поучаствовала в создании подобного артефакта по особому заказу. Выследить же человека, в том числе при помощи магии в вечно бурлящей лондонской подземке было куда сложнее. Гермиона, конечно, не думала, что все зашло настолько далеко, что ею всерьез кто-то заинтересовался, но предпочитала помнить, что наличие паранойи не означает отсутствие слежки.

Визит в Нору и последующий разговор с Дамблдором хоть и были крайне сложны и неприятны, всегда оставались предсказуемы и неизбежны. Сейчас же Гермиона чувствовала, что ступает по очень тонкому льду, каждое ее действие могло привести к провалу. Но оставаться безучастной она тоже уже не могла — бездействие точно станет полным фиаско. Эх, Гарри, Гарри, куда же мы с тобой вляпались!

Выйдя на одной из центральных станций, Гермиона направилась к крупному торговому центру. Зайдя в один из десятков маленьких ресторанов, она заказала черный кофе с тремя дольками лимона и села за дальний столик лицом ко входу. Когда ей принесли заказ, она выдавила одну лимонную дольку в напиток и с тщательно скрываемым отвращением сделала небольшой глоток. Она ненавидела вкус кофе с того самого дня, который определил ее будущую судьбу.

Тогда, уже больше десяти лет назад, в свои неполные шестнадцать она решила на летних каникулах почувствовать себя более взрослой, чем была на самом деле. С тяжелым сердцем взяв пятифунтовую купюру из бережно хранимых для покупки дополнительной литературы средств, она направилась выпить кофе — напиток, находящийся под строгим запретом в семье стоматологов.

Допивая ароматную густую жидкость, Гермиона не до конца понимала прелести неестественной горечи, но ощущение взрослой жизни было как раз для нее. Когда она уже собралась уходить, за столик подсела миловидная девушка лет двадцати с длинными темными волосами. Если несильно приглядываться, ее можно было принять за старшую сестру Гермионы.

— Привет, — добродушно улыбнулась она. — Как тебе кофе?

— Да, вроде, ничего, — настороженно протянула Гермиона.

— О, тогда я, пожалуй, тоже закажу, — жизнерадостно кивнула девушка, подозвала официантку и сделала заказ.

— А вы, собственно, кто? — спросила Гермиона, оглядев полупустое кафе, более половины столиков оставались свободными.

— Кто я, не так важно, — хитро подмигнула нежданная собеседница. — Гораздо важнее то, что я хочу тебе сказать.

Гермионе уже порядком надоел этот глупый разговор, и она собиралась уйти. Но не успела она встать, как девушка накрыла ее руку своей, посмотрела ей прямо в глаза и проникновенно сказала:

— Неужели вы думаете, мисс Грейнджер, что ваши последние приключения так и остались для всех тайной? Как поживают Клювокрыл и Сириус?

У Гермионы подкосились ноги и она упала на стул, с которого только что собиралась встать.

— Откуда вам…

Подошедшая официантка не дала ей договорить. Собеседница Гермионы приняла чашку с горячим напитком и с наслаждением сделала глоток.

— Ни один подвиг не остается без упоминания в летописи, а вы действительно совершили подвиг. Спасли невиновного от ужасной смерти, освободили приговоренное к смерти благородное животное. Правда, закон на эти действия смотрит несколько иначе.

Гермиона вся подобралась и нервно нащупала палочку, которую на всякий случай всегда носила с собой, но девушка, будто не обращая на нее внимания, только опять улыбнулась и весело продолжила:

— Однако, сейчас гораздо большее значение имеет то, что мы можем быть полезными друг другу.

— Что вы имеете в виду? — настороженно спросила Гермиона.

— Дело касается одного твоего друга, Гарри Поттера.

— Что с ним случилось?

— Пока что ничего, — девушка загадочно улыбнулась. — И хотелось бы, чтобы так было и дальше. Дело в том, что некие известные тебе личности не далее, как несколько дней назад, пересекли границу Соединенного Королевства. В их планах, насколько нам известно, несколько не самых законных действий, которые могут иметь весьма неприятные последствия для твоего друга.

— И что же это за известные мне личности? — Гермиона решила сосредоточиться на сути проблемы, оставив остальные вопросы на потом.

— Первый — некий Питер Петтигрю, подданный Ее величества, официально умерший около тринадцати лет назад. А второй сейчас пользуется весьма известным псевдонимом, но когда-то был известен, как Том Реддл.

У Гермионы перехватило дыхание, сбывались ее худшие страхи. Хвост смог найти своего хозяина, и они теперь будут охотиться за Гарри. Для себя она решила, что сделает все, чтобы защитить друга.

— Что от меня требуется? — тогда ей не пришли в голову гораздо более умные вопросы, на которые сейчас было практически невозможно найти ответа.

— Мы предлагаем тебе сделку, — девушка, кажется, была крайне довольна. — Мы проведем некоторые мероприятия, чтобы обезопасить твоего друга, а ты окажешь небольшую услугу.

— Какую услугу?

— Нам нужна только информация о том, что происходит в Хогвартсе. Обо всем необычном или важном на твой взгляд, особенно о профессоре Дамблдоре.

— Вы все время говорите «мы». Но кто это «мы»?

— Мы — это правительство Великобритании, — улыбнулась девушка.

Гермиона сделала еще один небольшой глоток кислого от лимонного сока кофе. Несмотря на отличную память, она плохо помнила оставшуюся часть того разговора, который длился около часа. В сознании всплывали только отдельные фразы: «Ты просто поможешь нам быть в курсе событий, чтобы было легче защитить тебя и твоих друзей… А вдруг ты случайно услышишь что-нибудь важное, что поможет… Ты всегда сможешь рассчитывать на нашу поддержку… Ты помогаешь нам, а, значит, помогаешь Британии…» В конце концов она, конечно, согласилась, хотя что-то внутри нее просто кричало о неправильности происходящего. До сих пор Гермиона гадала, правильный ли тогда сделала выбор, и не находила ответа.

Следующий год, как и все последующие в Хогвартсе, прошел удивительно спокойно, они с Гарри и Роном тогда хорошо повеселились, болея за Сердрика на турнире Трех Волшебников. И Святочный бал, который, несмотря на истерику Рона, остался в ее памяти одним из самых романтичных приключений в жизни. Единственное, что омрачало жизнь Гермионы в Хогвартсе, были ежемесячные походы в Хогсмид. Она не знала, правда ли тот разговор сделал ее жизнь спокойной и счастливой, или все шло своим чередом без чьего-либо участия, но каждый раз на выходных она исправно заходила в книжный магазин и оставляла на условленной полке в конце зала между книг записку с шифрованным посланием. Каждый раз она с замиранием сердца надеялась найти предыдущую записку, но ее никогда не оказывалось на месте, и она снова и снова оставляла очередное письмо, не смея испытывать судьбу. Чаще всего Гермиона оправдывала себя тем, что не сообщает ничего важного или секретного, но все равно испытывала непередаваемый стыд, который с каждым следующим разом постепенно уходил в небытие. Тогда в своей детской наивности она полагала, что на этом все и закончится.

Гермиона в очередной раз посмотрела на часы и убедилась, что провела здесь достаточно времени. Она расплатилась, на всякий случай проехала несколько станций на метро и аппарировала домой. Связной должен был появиться не раньше, чем через несколько часов, так что у нее было достаточно времени составить зашифрованное сообщение.

Солнце клонилось к закату, заливая золотистым и оранжевым светом невысокие дома, когда Гермиона вышла из подъезда и углубилась в переплетение улиц лондонского гетто. Место встречи находилось всего в десяти кварталах от дома и стало определяющим фактором при выборе жилья. Гермиона чувствовала себя в этом районе, как рыба в воде, и могла в случае опасности скрыться от не очень опытного преследователя в городском лабиринте и без магии. При необходимости можно было занять оборону в хорошо укрепленной квартире, небезосновательно рассчитывая продержаться и против превосходящих сил противника.

В той игре, в которую она снова хотела сыграть, лишних предосторожностей не существовало, это Гермиона давно поняла на собственном опыте.

Поднявшись на крышу одного из похожих друг на друга домов, она принялась ждать, наблюдая за неустанно приближающимся к горизонту солнцем, накатывающей на город тьме и постепенно загорающимися окнами. Гермиона не знала, сколько точно прошло времени, когда на лестнице послышались глухие шаги, и на крышу вышел высокий мужчина, одетый во все черное. Одного взгляда хватило Гермионе, чтобы узнать его.

— Я почти не удивлена, увидев вас тут, Снейп, — она скривилась в брезгливой гримасе. — Скольким господам вы на самом деле служите?

— Мне всегда нравился закат над Лондоном, — холодно ответил тот установленной фразой. — Делайте то, за чем пришли.

Гермиона достала из кармана сложенный вчетверо листок с ровными столбиками чисел и передала ему.

— Я всегда думал, что вы умнее, Грейнджер, и сможете остановить себя от подобных глупостей, — саркастично отметил ее бывший преподаватель. — Но, похоже, Гриффиндор — это действительно диагноз.

— Еще не известно, кто из нас совершает большую глупость, ведь Слизерин тоже оставляет свой отпечаток на человеке, — ответила Гермиона, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

Снейп только хмыкнул и отправился вниз по лестнице. Гермиону больше всего сейчас интересовало, какую игру ведет сам зельевар, и понял ли он истинный смысл их встречи. Проверка двух ненадежных источников, потерять которые не очень страшно. Теперь они со Снейпом завязаны друг на друга, хотят того или нет, элегантно и просто, угадывается их стиль. Гермиона тяжело вздохнула, раздумывая, куда она опять с упорством влезает. Оставалось надеяться, что ее предложение окажется интересным, и она сохранит хоть какой-то контроль над ситуацией.

Спустя четверть часа Гермиона уже была дома и, развалившись, уселась в любимое кресло. Впервые за день она почувствовала себя в безопасности. Гарри все еще не было, так что она отправила ему патронус и принялась ждать.

С этого дня у нее уже точно не осталось обратной дороги, только вперед. Теперь только тонкая и искусная игра поможет им выпутаться из неприятностей.

Дверь открылась и в квартиру вошел Гарри, она улыбнулась ему, но даже сама поняла, что получилось устало и очень печально. Гарри подошел, погладил ее по голове, обнял и поцеловал в макушку.

— Что-то случилось? — негромко спросил он.

— Нет, просто устала после тяжелого дня.

Она притянула его к себе, и они удобно разместились в широком кресле. Делать ничего не хотелось, а уютная теплота медленно заполняла все тело. Спустя полчаса Гарри задремал, его дыхание стало глубоким и ровным, а черты мягкими и расслабленными. Гермиона с улыбкой провела рукой по его щеке и чуть слышно проговорила:

— Все будет хорошо. Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы исправить твою ошибку.

Расслабленная и успокоенная, она положила голову ему на грудь и крепко уснула.

Очередное заседание неполного состава Визенгамота приближалось с пугающей скоростью. Гарри уже освоился с новой должностью и успешно отбивался от потока отчетов и служебных записок. В этом ему активно помогала секретарша, которую ему помог найти Кингсли.

Саманта Томсон, высокая миловидная блондинка на несколько лет старше Гарри, закончила Хогвартс с весьма средними баллами. Поскольку она была магглорожденной и не обзавелась друзьями из высшего света, выбор у нее был маленький. Саманта с небольшой помощью Дамблдора устроилась в Министерство младшим клерком. Работа была несложная, зато позволила узнать основные бюрократические механизмы и научиться выполнять просьбы нужных людей за минимальное время. Некоторое время ее переводили из одного отдела в другой без повышения жалования, пока ее не заметил Кингсли и не предложил место секретаря у Гарри Поттера, на что она с радостью согласилась.

Уже спустя несколько дней Гарри и представить себе не мог, как он будет работать без помощи Саманты. Сердечно поблагодарив Кингсли, он со спокойной совестью вернулся к гораздо более важной проблеме.

На заседании Визенгамота снова будет поднята тема финансирования аврората. Гарри уже успел изучить представленные проекты реформ, от которых зависело составление бюджета, но какой-то скрытый смысл постоянно ускользал от него за казенным языком. Вопрос распределения денег непонятным образом все время упирался в судьбу оборотней, о которой велась непрекращающаяся дискуссия.

В очередной раз перечитывая бумаги, Гарри вспомнил недавний разговор с Гермионой. Они сидели за столом, и Гарри радовался, что она почти вернулась к своему нормальному состоянию. Он так и не смог понять, что выбивало Гермиону из равновесия, а аккуратные расспросы и наблюдения ничего не дали. Гарри точно знал, что на прямой вопрос она только улыбнется и скажет несколько успокаивающих фраз, такой Гермиона была, сколько он ее помнил. Скрытная и загадочная, когда дело касалось ее, но отзывчивая и верная в любом другом деле.

Гермиона выглядела собранной и сконцентрированной, будто уже приняла какой-то решение, и дело оставалось за малым — хорошо поработать и воплотить его в жизнь. Она хмурилась и постукивала пальцами по столу, выдавая нервное напряжение после того как Гарри в общих чертах обрисовал ситуацию с новым законом об оборотнях.

— Тебе обязательно нужно выслушать обе стороны, — наконец сказала она. — И поговорить нужно лично, а не просто почитать проект на бумаге. Когда я работала в Министерстве, многие вещи обсуждались неформально и никогда не фиксировались в документах.

— Как же все сложно! — Гарри взлохматил себе волосы и скривился. — Придется встретиться и с Малфоем, и с Дамблдором. Я бы с удовольствием избежал обоих этих разговоров.

— В политике нет места чувствам и эмоциям, надо, значит, надо, — жестко ответила Гермиона.

— Да, Сириус говорил мне то же самое, — обреченно протянул Гарри.

— И на счет Малфоя: думаю, стоит поговорить с Драко, а не с Люциусом. Все же он первый пошел на контакт.

— Да, ты права, — улыбнулся Гарри. — Как хорошо, что ты у меня есть.

Он встряхнул головой, прогоняя образ счастливо улыбающейся Гермионы. Сейчас ему надо было сосредоточиться, он и так слишком долго откладывал встречу с Малфоем.

С тяжелым сердцем он написал письмо Драко и отправил министерской совой. Немного подумав, Гарри написал послание и Дамблдору. Если уж переходить на личное общение, то с обеими сторонами сразу. Ответы пришли ближе к концу дня. Малфой предлагал встретиться этим же вечером почему-то в маггловском ресторане, а Дамблдор приглашал в Хогвартс на следующий день. Гарри ответил согласием на оба письма и стал размышлять о том, как ему следует разговаривать с Малфоем. Сейчас ему совсем не помешал бы совет Гермионы, но ему не хотелось отрывать ее от работы.

В конце концов устав от бессмысленных размышлений, Гарри решил делать то, что у него всегда получалось лучше всего — действовать по ситуации. Взмахнув палочкой, он превратил форменную мантию в джинсы и рубашку, на всякий случай на обе встречи он решил надеть специально зачарованные против легиллименции очки взамен привычных и практичных «вечных» линз и аппарировал на одну из малолюдных улиц Лондона. Смешавшись с потоком вечно спешащих горожан, Гарри прошел несколько кварталов и оказался около ресторана.

Распорядитель заметно скривился, увидев его, но проводил к «любимому столику господина Малфоя». Драко еще не было, так что Гарри полистал меню. Судя по ценам и богатому интерьеру ресторан относился к привилегированным, и стоило одеться более формально. Маггловские костюмы Гарри не любил, так что сделал вид, что не замечает осуждающие взгляды официантов.

Малфой появился через полчаса, когда Гарри допивал уже вторую кружку кофе. Блондин был одет в строгий костюм с идеально белой сорочкой и бордовым галстуком, гармонирующим с платком в кармане пиджака. Малфой усмехнулся, заметив Поттера, и сел с таким видом, будто весь ближайший квартал принадлежал ему.

— Мог бы надеть что-нибудь поприличнее, Поттер, — обронил он вместо приветствия.

— Кто же знал, что ты такой любитель маггловских дорогих ресторанов, — в тон ему ответил Гарри. — Твоя репутация истинного чистокровного несильно пострадает?

— Тебе еще учиться и учиться. Не путай идеологию, пропаганду и комфорт. Тебе знакомо понятие «общество потребления»?

— А при чем здесь это?

— При том, что множество магглов работают над тем, чтобы сделать жизнь более комфортной. Так почему бы наследнику рода Малфоев не воспользоваться не такими уж дорогими результатами их трудов, учитывая, что для этого нужны только деньги?

Гарри непроизвольно сжал кулаки и зло сверкнул глазами, Малфой раздражал его своей манерой разговора. Ему начинало казаться, что эта встреча была ошибкой.

— Но мы встретились не для того, чтобы обсуждать магглов, — быстро сказал блондин.

— Верно, Малфой, мы встретились, чтобы поговорить о вашем предложении относительно бюджета на следующий год.

— А я бы сказал, что мы будем говорить о будущем, твоем, моем и всей Британии, — улыбнулся Малфой во все тридцать два идеально белых зуба.

— Итак, вы предлагаете урезать бюджет аврората на двадцать процентов, — сдержанно начал Гарри.

— Не совсем так, мы предлагаем подумать о перспективе. Сейчас мы минимально возможно забираем у вас деньги, вкладываем их в государственное кредитование малого и среднего бизнеса. А через пару лет они многократно вернутся в виде налогов, и мы снова укрепим аврорат.

— Зачем вообще уменьшать наш бюджет? Разве больше неоткуда взять деньги?

— Ох, Поттер, открой глаза! Даже Боунс это признает! — Малфой с видом мученика закатил глаза, тяжело вздохнул и продолжил: — За последние лет шесть благодаря нашему многоуважаемому директору Хогвартса бюджет и штат аврората непомерно вырос. Сейчас ДМП — самый крупный департамент Министерства, но большинство сотрудников просто проедают деньги, так необходимые для нашей экономики.

Гарри задумчиво хмыкнул, он изнутри знал системы, что Малфой во многом прав. Хотя уровень преступности в последнее время значительно снизился, некоторая часть сотрудников занималась только написанием бессмысленных отчетов, которые никто не читал.

— И что же будет с теми, кто выйдет за штат?

— Ты ухватил самую суть! Они пойдут работать на новых рабочих местах, которые будут созданы бизнесом с поддержкой государства.

— И кто же будет отвечать за распределение этой вашей государственной поддержки?

— Будет создана специальная комиссия.

— Которая, конечно, не забудет себя любимых, — ехидно вставил Гарри.

— Поттер, с твоей логикой вообще ничего делать не надо, а только лечь и поднять лапки кверху, — серьезно возразил Малфой. — Если ничего не делать, то лучше точно не станет. Пойми, мы загниваем, бюрократия просто душит нашу экономику в зародыше. Да у нас новые товары на рынке не появлялись уже лет пять, а некоторые старые просто перестали производиться, потому что выгоднее купить из-за границы. Это ненормально!

Малфой перевел дух и продолжил уже более спокойно.

— То, что мы сейчас обсуждаем — лишь первый необходимый шаг, без которого остальное будет бессмысленно. В ответ на вашу поддержку, мы примем более жесткие антикоррупционные законы и дадим ДМП карт-бланш. Вы сами сможете провести чистку в Министерстве, поставить своего человека, чтобы следил за справедливым распределением средств. Вам будет дано разрешение на открытие отдела внутренних расследований, о котором так давно просит Боунс. Ты только подумай об этом! Все останутся в выигрыше!

Продажность чиновников Министерства уже давно стала притчей во языцех, и Гарри сам с радостью отстроил новый блок Азкабана для них, но это все же был Малфой — слизеринец и потенциальный Пожиратель Смерти. В голове звучали слова Гермионы: «Политика — игра с ненулевой ставкой. Почти всегда, когда выигрывает один, выигрывает и другой, который с ним сотрудничал. Гораздо выгоднее заключать союзы, чем действовать в одиночку. Все всегда упирается исключительно в вопрос доверия».

— Представь, какие у нас буду тогда перспективы, — тем временем продолжил Малфой. — Если мы продолжим сотрудничество, то сможем реструктуризировать налоговое законодательство, начнем поступательное развитие. Возможно, к сожалению, только возможно, сможем устранить монополию гоблинов на банковское дело. Но это дело будущего, пока нам нужно сосредоточиться на настоящем. Для всего этого нужны ресурсы, реальное производство, экономика, на которую можно будет опереться.

Гарри глубоко задумался и оценивающе осмотрел Малфоя. Вопрос доверия. Он никогда, еще со школы, не доверял бывшему слизеринцу, но, возможно, пришло время пересмотреть устоявшееся мнение. Перспективы были крайне заманчивыми, а предложения Малфоя — разумными. Не придя ни к какому выводу, Гарри решил сначала поговорить с Дамблдором, а потом уже принимать решение.

— Я подумаю над твоим предложением, Малфой.

— Именно на это я и надеялся, — в который раз ослепительно улыбнулся блондин. — А теперь позволь по-дружески угостить тебя ужином. Очень рекомендую тебе рыбу, здесь она просто восхитительна.

Гарри улыбнулся и сделал заказ. Остаток вечера они провели, со смехом вспоминая какими были болванами в школьные годы. Гарри неожиданно обнаружил, что Малфой не лишен самоиронии, и даже проникся к нему некоторой симпатией. По крайней мере, ему уже не хотелось каждые пять минуть сломать блондину нос или челюсть.

На следующее утро Гарри проснулся довольным собой, и, проводив Гермиону на работу, аппарировал к воротам Хогвартса. Он, конечно, мог бы воспользоваться камином и оказаться сразу в кабинете директора, но немного печальная ностальгия по школе заставила его прогуляться, несмотря на довольно морозную погоду. С улыбкой Гарри осматривал сверкающее на солнце полотно свежевыпавшего снега. Занятия еще не дали школьникам возможности потревожить его первозданную чистоту.

Гарри глубоко вдохнул студеный воздух и пошел по одной из проделанных Хагридом тропинок к возвышающейся громаде замка с множеством башенок. Вдали виднелась хижина его первого друга, Гарри вспомнил, как приятно было пить душистый травяной чай и под звуки потрескивающих в камине поленьев слушать рассказы лесника о диковинных и опасных существах из Запретного леса. Справа показалась Гремучая ива, где он впервые познакомился с крестным — единственным, кто мог претендовать на звание его настоящей семьи. С некоторой тоской Гарри вспомнил, как с совершенно детской наивностью просил чуть живого после Азкабана Сириуса взять его к себе.

До назначенного времени еще было долго, и Гарри решил прогуляться вдоль Озера, покрытого коркой льда. Он дошел до укромного места, невидимого из окон Хогвартса, куда по ночам они с Гермионой иногда бегали, чтобы побыть наедине. Ему вспомнилось, как на этом самом месте, робея и краснея, он впервые поцеловал ее, и какой ни с чем не сравнимый восторг испытал, когда почувствовал, что она отвечает на поцелуй. Это место было их собственным миром, в котором не существовало никого, кроме них двоих.

С легкой улыбкой Гарри направился к замку, решив, что на этот раз достаточно придаваться воспоминаниям. Хогвартс навсегда останется его первым домом, в котором он многое испытал и пережил, домом, в котором он вырос и повзрослел.

Замок остался ровно таким, каким он его помнил. Высокие величественные потолки, крепкие каменные стены, укрытые гобеленами и живыми картинами, таинственные ниши и тайные ходы. Казалось, время здесь остановилось, бессильное перед магией знаменитой школы волшебства.

Гарри шел по пустым во время занятий коридорам, с восхищением осматриваясь, пытаясь впитать в себя каждый момент, каждую деталь это места. Ему казалось, будто он встретил старого давно знакомого друга, с которым необязательно о чем-то говорить, а можно просто погрузиться в уютное молчание. Таких моментов всегда было мало в суетливой жизни Гарри.

Подойдя к каменной гаргулье, охранявшей вход в кабинет директора, он назвал пароль и встал на движущуюся лестницу. Кабинет Дамблдора тоже почти не изменился, все те же вечно шумящие и пускающие белесый дым приборчики неясного назначения, стена, почти полностью скрытая портретами бывших директоров, распределяющая шляпа на одном из многочисленных книжных шкафов и ярко-алый Фоукс, феникс директора, сидящий на золотой клетке. Сам Дамблдор привычно восседал за монументальным столом с множеством ящичков, хитро смотря на вошедшего поверх очков-половинок.

— Доброе утро, профессор, — поздоровался Гарри, садясь в кресло для посетителей.

— Доброе утро, Гарри. Как тебе Хогвартс? Сильно изменился за последнее время? Не хочешь ли чая?

— Спасибо, профессор, не откажусь, — Гарри с улыбкой принял чашку и сделал глоток. — Хогвартс также прекрасен, как в тот день, когда я впервые его увидел.

— Да, это поистине волшебное место, — кивнул Дамблдор, сверкнув очками. Гарри как-то сразу расслабился в удобном кресле, подозревать директора ни в чем не хотелось. Хотелось вести неспешный, приятный, ни к чему не обязывающий разговор. Однако Гарри помнил, зачем он здесь, поэтому взял себя в руки и сосредоточился.

— Профессор Дамблдор, еще раз спасибо за чай, но я пришел по важному делу. Нам необходимо обсудить ваш проект закона об оборотнях и бюджет аврората.

— Да-да, конечно, мой мальчик, — Дамблдор доброжелательно улыбнулся. — Что тебя интересует?

— Хм... Видите ли, профессор, — Гарри немного поколебался, но решил сказать все, как есть, — вы предлагаете уменьшить бюджет аврората на сорок процентов в пользу социальных программ. В то же время, например, Малфои хотят сократить его всего на двадцать процентов и потом обещают вернуть все, как было. Не кажется ли вам, что ваши требования чересчур завышены?

— Боюсь, ты не понимаешь всей сложности принимаемого решения. Юный Драко, как и его отец Люциус, всегда воспринимали мир слишком однобоко. Им, наверное, кажется, что достаточно запустить несколько зельеварен и аптек, и все станет хорошо. Мир гораздо сложнее, и тебе обязательно надо это понять, поскольку в том числе и на твои плечи ложиться бремя принятия решения.

— О чем вы говорите, профессор? — Гарри прищурился, слова Дамблдора ему не нравились.

— Дело в том, что мистер Малфой думает о деньгах, и это очень хорошо в некоторых ситуациях. Но он забывает, что основа государства, в том числе и экономики — это люди. О людях прежде всего стоит думать. Например, мистер Малфой, конечно, по неопытности, скорее всего, не подумал, что во время глобальных экономических изменений люди часто меняют работу, а, значит, их необходимо обучить и помочь обустроиться. Это тоже стоит денег.

— А для чего вы вообще хотите сокращать аврорат? А как же преступность?

— Моя программа комплексная, Гарри. Грамотная социальная политика сама по себе сокращает преступность. В большинстве своем только отчаявшиеся любители идут на нарушение закона, а мы постараемся не доводить их до такого состояния. Вот тебе хороший наглядный пример: оборотни. Сейчас они живут в резервациях практически без прав на мизерное пособие от Министерства, которое к тому же постоянно сокращается. Очевидно, что это ничем хорошим не закончится, рано или поздно их чаша терпения переполнится, и найдется тот, кто возглавит обиженных и обездоленных. В программе мистера Малфоя есть только небольшой пункт об усилении охраны таких резерваций, я же предлагаю заняться социализацией оборотней. Им нужно лишь немного помочь, и тысячи довольных и талантливый людей, таких как Римус Люпин, смогут влиться в наше общество и оживить экономику. Достаточно только дать им шанс.

— Но не слишком ли дорого ценой обойдется нам такой шанс? А вдруг они не пожелают оставаться в рамках закона?

— Ты забываешь то, что, я надеялся, выучил каждый ученик Хогвартса, Гарри. Любая жизнь — бесценное сокровище, нельзя просто так отмахиваться от людей только потому, что нам будет трудно или неудобно их понять.

Дамблдор грустно улыбнулся в бороду и очень по-стариковски вздохнул.

— Когда-то мне казалось, что у тебя не возникнет даже сомнения в том, какой выбор правильный в этой ситуации.

— Мир меняется, — криво усмехнулся Гарри, — и мы меняемся вместе с ним. Я повзрослел и стал задумываться о более сложных вещах. Например, кто будет следить за распределением средств в вашем проекте? Как будет организован контроль за оборотнями?

— Эти вопросы я возьму под личный контроль. Уверяю тебя, что ни один кнат не будет потрачен впустую, — веско сказал Дамблдор, — а безопасность будет нашим главным приоритетом.

Гарри нервно поджал губы и побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. Неожиданно ему стало крайне некомфортно под добрым проницательным взглядом директора. Казалось, что его мысли читают, как открытую книгу, даже без легилименции. Гарри нервно поправил очки, некогда усовершенствованные Гермионой до уникального защитного артефакта.

— Я не хочу принимать поспешных решений, — после недолгого молчания сказал он. — Мне нужно обдумать ваши слова.

— Это очень мудро с твоей стороны, Гарри, — благодушно сказал Дамблдор. — Могу я предложить тебе еще чая?

— Нет, спасибо, профессор. Я, пожалуй, пойду, благодарю, что уделили мне время.

— Ну что ты, мой мальчик, тебе всегда будут рады в Хогвартсе.

Гарри только рассеянно кивнул на прощание и, не разбирая дороги, направился к выходу из территории замка.

Хогвартс всегда был местом интриг и заговоров. Даже причины его основания остаются доподлинно неизвестными. Что могло заставить четырех сильнейших магов объединиться, чтобы передавать знания о магии молодому поколению? Традиционный индивидуализм волшебников и скрываемые внутри родов знания делали саму концепцию школы магии противоестественной, почти бессмысленной. Ведь никто просто так не будет передавать сокровенные учения конкурентам или каким-то магглорожденным!

Однако Хогвартс все же возник на землях Шотландии, что также было далеко не очевидным решением. Замок сразу же заявил о себе, как о нейтральной территории, где порой жестокие и кровавые войны между родами прекращались, а наследники могли спокойно обсудить будущие договоренности. Хогвартс постепенно набирал популярность и через некоторое время стал тем самым местом, где можно обзавестись нужными связями и знакомствами, получить счастливую путевку в жизнь. Главы родов уже с первого курса присматривали невест своим отпрыскам, а наиболее сильных магглорожденных и талантливых полукровок старались привлечь в свой род.

Гермиона всегда интересовалась историей, а особенно историей своей магической школы, хотя в последние несколько лет забросила свое увлечение. Подходя к возвышающейся на ней в вечерней темноте мрачной громаде замка, она предалась воспоминаниям о проведенных здесь годах и о том, с каким упоением она читала и перечитывала когда-то «Историю Хогвартса». Ей вспомнилось, что больше всего ее поразили краткие биографии наиболее успешных выпускников школы за последний век. Многие из них были магглорожденными, и все они принадлежали к каким-то родам, богатым и влиятельным или бедным и малозначимым, но всегда чистокровным. С замиранием сердца весь третий курс Гермиона ждала, что ее заметят представители какого-нибудь рода, не зная, как реагировать на гипотетическое предложение. С одной стороны приглашение в род польстило бы ее самолюбию, а с другой, в такой обязательной принадлежности к чистокровным была какая-то средневековая косность. Когда же этого не случилось, она нашла отмененную еще в середине века версию Устава Хогвартса, в которой и говорилось, что каждый выпускник магической школы обязан принадлежать тому или иному роду.

Тогда Гермиона подумала об этом, как о пережитке прошлого, и совершенно успокоилась. Сейчас же, проходя по безлюдным коридорам Хогвартса, она задумалась над тем, что заставило чистокровных отказаться от подобной практики. Ведь, наверняка, магглорожденных и полукровок принимали в род в лучшем случае в качестве почти бесправных вассалов. Этот вопрос почему-то показался ей крайне важным. Гермиона прикрыла глаза и яростно тряхнула головой, прогоняя лишние мысли.

Подходя к гаргулье, охраняющей вход в кабинет директора Хогвартса, она в очередной раз поймала себя на мысли, что не может уловит логику действий Дамблдора. Так, например, он пригласил ее для консультации насчет некоего некорректно работающего артефакта официальным письмом от главы Визенгамота. Такие консультации по различным техническим вопросам значимых клиентов, конечно, были частью работы Гермионы и случались достаточно часто, но была сотня более простых способов организовать приватную беседу, не оставляя официальных записей, которыми Дамблдор не раз пользовался. Это могло не значить ничего, просто блажь влиятельного человека, а может быть, тонким ходом в неизвестной пока игре. К тому же настораживало, что он не предоставил доступ к камину, сославшись на небезопасность. Именно этой неопределенностью Дамблдор пугал Гермиону больше всего.

Постучав в дверь небольшим бронзовым молоточком, Гермиона зашла в кабинет, о котором знала только со слов Гарри. Ее не обманули ни хрупкие серебряные приборы, периодически начинавшие жужжать и выпускать струйки дыма, ни легкий творческий беспорядок на громадном столе на когтистых лапах, ни множество полок с книгами и артефактами. Цепким взглядом профессионала она оценила едва заметные рунные цепочки на стенах, подмечая самые очевидные ключевые моменты. Даже на первый взгляд было понятно, что во всем помещении установлена единая система чар, напоминающих скорее произведение искусства, чем обычное функциональное плетение.

Дамблдор сидел за столом в тяжелом деревянном кресле с высокой спинкой, обитой мягкой тканью, и с интересом наблюдал за Гермионой.

— Добрый вечер, девочка моя, — директор хитро прищурился за очками-половинками.

— Здравствуйте, профессор. Чем могу быть вам полезной? — Гермиона аккуратно села в мягкое кресло для посетителей, продолжая украдкой изучать руны на стенах, и с интересом посмотрела на Дамблдора.

— Мне всегда приятно встретиться с бывшими учениками, тем более с такими успешными, как ты. Может быть чаю?

— Не откажусь, — улыбнулась Гермиона. — Я тоже рада видеть вас снова, профессор. Как ваше здоровье?

— Никто из нас не молодеет, Гермиона, — устало произнес он, — но не будем обо мне. Последнее время ты была не очень радостной, но сейчас я вижу, ты стала спокойнее.

— Я очень переживаю за Гарри, — призналась Гермиона, слегка пробуя ароматный чай из тонкой фарфоровой чашки, появившейся будто из ниоткуда. — Его увлечение политикой выбило меня из привычной колеи.

— Я тебя очень хорошо понимаю, я тоже беспокоюсь за него. Далеко не все его действия кажутся разумными, некоторые из них могут иметь не самые приятные последствия. Не только для него, но и для всех остальных.

— Но вы обещали, что поможете ему и сможете вывести из-под удара в случае опасности, — Гермиона вся внутренне сжалась, они наконец подошли к самой сути разговора.

— Боюсь, мое мнение уже не так авторитетно для Гарри, как это было когда-то, — спокойно сказал Дамблдор, каким-то совершенно старческим жестом сняв очки, чтобы протереть их. — Гарри — умный молодой человек, я уверен, он сможет сам разобраться, что к чему. Вот например, что сейчас он думает о поправках к закону об оборотнях?

— Он склоняется на сторону Малфоя, — будто нехотя ответила Гермиона, — Хотя его и заинтересовал ваш взгляд на проблему, он постарается найти компромисс.

— Я вижу здесь твое влияние, девочка моя, — весело подмигнул ей директор и продолжил уже серьезно. — Не думаю, что в этом случае Гарри сможет прислушаться к голосу разума и понять, что некоторые его новые друзья весьма опасны. Он всегда был добрым, возможно, слишком добрым для тех игр, в которые играет.

— Надеюсь, вы все же сможете ему помочь.

— Я сделаю все, что смогу, — Дамблдор посмотрел на нее поверх очков-половинок, — но и ты должна продолжать выполнять мою просьбу. Это очень важно, Гермиона.

— Конечно, профессор, — она в который раз почувствовала себя мерзко, но привычным усилием воли затолкала это чувство поглубже в себя.

Неожиданно Дамблдор насторожился и весь подобрался, пристально глядя куда-то в пространство над левым плечом Гермионы. Дверь с легким скрипом открылась, и в кабинет бесшумно вошел Снейп. Он оглядел помещение, задержав взгляд на Гермионе, но ничего не сказал. Она же, слегка обернувшись, улыбнулась ему и сказала:

— Добрый вечер, профессор Снейп! Давно с вами не встречались, как поживаете? Все также препарируете мозги гриффиндорцев в своей лаборатории?

Дамблдор бросил на нее укоризненный, но веселый взгляд, а Снейп все же снизошел до ответа.

— Я уже не преподаю у младших курсов, мисс Грейнджер, а продвинутое зельеварение выбирают в основном ревейнкловцы и слизеринцы, — процедил он сквозь зубы и пристально посмотрел на Дамблдора. — У меня важные новости.

— Можешь говорить, Северус, — улыбнулся директор. — Я полностью доверяю мисс Грейнджер.

Гермиону пробрало до самых костей от этой фразы, но она постаралась не подавать виду. Снейп кинул на нее холодный взгляд и невозмутимо сказал:

— Я только что узнал, Блэка поймали в каком-то маггловском притоне.

Гермиона поджала губы и вся побелела, старательно считая про себя до ста, чтобы не закричать. Началось.

— Как это произошло? — напряженно спросил Дамблдор.

— Подробности мне не известны, но, учитывая его образ жизни, рано или поздно это должно было произойти, — не особо скрывая злорадства, ответил Снейп.

Больше не обращая на него внимания, Гермиона подскочила с кресла и поспешно проговорила:

— Профессор Дамблдор, мне нужно...

— Да, конечно, можешь идти. Нужно сообщить Гарри, будет гораздо лучше, если это сделаешь ты.

Гермиона в ответ только кивнула и почти побежала к лестнице. Дойдя быстрым шагом до ворот Хогвартса, она аппарировала в Лондон.

Был уже поздний вечер, но Гермиона нередко задерживалась на работе, так что знала, что Гарри не будет переживать, а просто дождется ее дома. Скорее всего, он уже несколько часов отдыхает после очередного заседания малого состава Визенгамота, на котором ему пришлось выслушать еще одну порцию почти бессмысленных споров. Вряд ли его вызвали после ареста Сириуса — его личная заинтересованность в этом деле была широко известна всей стране после статей Скитер.

Позволив себе немного прогуляться по темным улицам, чтобы собраться с мыслями, Гермиона остановилась перед дверью собственной квартиры. Сейчас ей предстояло нанести Гарри если не фатальный, но гигантский удар. И опять ее преследуют неотвратимые последствия чужих решений. Но пусть так, чем как-то иначе! Она глубоко вздохнула, толкнула дверь и окунулась с головой в омут неизбежного.

Гермиона продумала несколько возможных сценариев разговора, чтобы попытаться подготовить Гарри к тяжелой новости. Однако, увидев его, она поняла, что все прежние мысли ушли куда-то на задний план, и она смогла только, запинаясь, тихо сказать:

— Гарри... ты только не переживай... тут... в общем... Сириуса схватили, он сейчас в аврорате.

Гарри побледнел и слегка качнулся, прислонившись спиной к стене. Спустя мгновение, в его глазах появилась решимость, он целенаправленно подошел к двери и потянулся за палочкой. Гермиона бросилась к нему, обняла и зашептала на ухо:

— Гарри, милый... дорогой... любимый... Не надо, так ты сделаешь только хуже. Пожалуйста, послушай, хотя бы ради меня. Тебе надо все хорошо обдумать и действовать с холодной головой, подожди хотя бы до завтра.

Гермиона прижалась к нему всем телом, и спустя безумно долгую минуту с облегчением почувствовала, как Гарри расслабился и обнял ее в ответ.

— Я вытащу его, чего бы мне это ни стоило, — почти прорычал он.

— Только, пожалуйста, не совершая необдуманных поступков. Не хочу тебя потерять.

— Я сделаю все возможное и невозможное! Он — моя семья!

— Я знаю, знаю, — успокаивающе сказала Гермиона и уткнулась лицом в удобную ямочку на его шее.

Она понимала, что бессмысленно отговаривать его от попыток освободить крестного, убеждать, что ничего не получится, и так будет только хуже. Она любила Сириуса, но его судьба была предрешена в тот самый день, когда он попал в Азкабан, и побег ничего не изменил. Вопрос оставался только в том, кто и когда захочет разыграть эту карту. Видимо, время пришло.

От несправедливости мира ей на глаза навернулись слезы, и она, тихонько всхлипывая, расплакалась. Гарри покрепче обнял ее и поцеловал в висок. Гермиона почувствовала себя под защитой чего-то большого и сильного, любящего ее. Именно за это чувство она готова была отдать всю себя без остатка.

Проснувшись утром, Гарри почувствовал себя бодрым и готовым ринуться в бой. Совет Гермионы, что стоит успокоиться и обдумать свои действия, явно пошел ему на пользу. Обсуждение незавидного положения Сириуса и возможных путей выхода из неприятной ситуации заставило его почувствовать уверенность в собственных силах.

Гарри был твердо убежден, что сможет заставить работать государственную машину себе на пользу и спасти Сириуса. Гермиона, искренне желающая помочь, сходу вспомнила несколько недавних прецедентов о том, как несколько человек доказали свою невиновность, настояв на применении сыворотки правды. Также именно она выработала стратегию разговора с мадам Боунс, к которой Гарри и собирался направиться в первую очередь.

В Министерстве Гарри появился намного раньше обычного, мадам Боунс еще не было. Он попытался отвлечься на ежедневную работу, но в голову постоянно лезли сумбурные несвязные мысли. Хотелось начать делать хоть что-то, а не сидеть, бездумно пялясь в стену. Наконец, за десять минут до начала рабочего появилась мадам Боунс, и Гарри поспешил к ней.

— Доброе утро, мадам Боунс. Могу я с вами поговорить?

— Доброе утро, мистер Поттер. Я вас очень внимательно слушаю, — она, кажется, совсем не была удивлена появлению Гарри.

— Это правда, что вчера вечером был пойман Сириус Блэк?

— Эти сведения не афишировались, — мадам Боунс строго посмотрела на него. — Откуда вы их узнали?

— Об этом я и хотел с вами поговорить, — со вздохом произнес Гарри.

— Для начала сядьте, — раздраженно хмыкнула она. Гарри неожиданно для себя обнаружил, что нервно ходит из стороны в сторону по кабинету, заламывая руки. Он аккуратно присел на край кресла для посетителей и глубоко вздохнул.

— Дело в том, что Сириус — мой крестный, и он не предавал моих родителей.

— Продолжайте, мистер Поттер, — нахмурившись, попросила мадам Боунс.

Гарри спокойным и размеренным тоном рассказал ей о произошедшем в Хогвартсе на его третьем курсе. Старательно опуская самые неприглядные детали, он постарался скрыть участие в это истории своих друзей и Дамблдора. Мадам Боунс не прерывала его, только иногда хмурясь и поджимая губы, ей явно не понравилось то, что она услышала. После окончания рассказа она внимательно посмотрела на Гарри и сказала:

— Это дело взято под личный контроль Верховным Чародеем, и слушание состоится уже завтра.

— Как завтра? — Гарри надеялся, что у него будет больше времени на подготовку. — Откуда такая спешка?

— Побег Блэка — резонансный случай, единственный в истории Азкабана, все хотят закончить с этим поскорее. Сегодня выйдет статья в «Пророке» с подробностями.

— И что же мне теперь делать? — немного растерянно произнес Гарри.

— Вы должны, как минимум, встретиться с Дамблдором. Даже если все, что вы мне сейчас рассказали, окажется правдой, одного моего голоса в Визенгамоте будет не достаточно.

— Да, вы правы, — кивнул Гарри. — Я могу увидеть Сириуса?

— Этим делом занимается мистер Бруствер, вчера вечером и ночью он допрашивал Блэка, — мадам Боунс попросила секретаря вызвать Кингсли.

Гарри слегка приободрился. Раз дело ведет Кингсли, то все нужные факты обязательно всплывут на поверхность, и Сириуса освободят.

Кингсли вошел в кабинет минут через десять. Он выглядел уставшим и измотанным, если ему и удалось поспать этой ночью, то недолго.

— Проводите мистера Поттера к Блэку, я разрешаю короткое свидание.

Кингсли недовольно посмотрел на оставшуюся совершенно спокойной мадам Боунс и кивнул Гарри. Он повел его на нижние уровни Министерства, где находились комнаты допроса и камеры предварительного заключения.

— Извини, что заставил выдернуть тебя. Ты, наверное, хочешь спать, — виновато сказал Гарри.

— Не бери в голову, просто ночка выдалась та еще, — вяло отмахнулся Кингсли. — Мы уже пришли.

Он велел дежурному аврору отпереть тяжелую металлическую дверь. За ней скрывалась небольшая слабоосвещенная комната с каменными стенами. Посередине стояли грубый деревянный стол и два простых стула, на одном из них сидел Сириус.

— У вас десять минут, — строго сказал Кингсли.

— Спасибо, — улыбнулся в ответ Гарри.

Увидев крестника, Сириус широко улыбнулся и попытался встать, но цепи, которыми он был прикован к своему стулу, не позволили этого. Гарри подошел и крепко обнял крестного.

— Как так получилось, Сириус? Как тебя могли схватить?

— Как всегда, по собственной глупости, — невесело ответил Сириус.

— Я же говорил тебе не высовываться!

— А я тебе всегда отвечал, что жизнь без приключений ничего не стоит.

— Ладно, не переживай, я вытащу тебя отсюда, — Гарри хлопнул его по плечу. — Надо только устроить правильный допрос под сывороткой правды, и всем станет очевидно, что ты невиновен. Я прямо сейчас побегу к Дамблдору, уверен, он поможет.

— Гарри, послушай, — Сириус стал очень серьезным.

— Тут и говорить не о чем! Ты больше не попадешь к дементорам! Ты ведь абсолютно невиновен, и это легко доказать! Сыворотка правды, и все!

— Гарри, посмотри на меня, — он с силой встряхнул крестника. — Я не хочу для тебя той же судьбы, что и у меня. И если для этого потребуется расплатиться за свои грехи, я сделаю это.

— О чем ты говоришь? Какие еще грехи! Ты — моя семья, и я сделаю все, чтобы освободить тебя. Я уже поговорил с Боунс, она поможет на суде, но ей нужна поддержка. Сейчас я уговорю Дамблдора и...

Сириус мрачно улыбнулся и прервал Гарри на полуслове:

— Я часто говорил тебе, что ты похож на отца, но это не так. В тебе всегда было больше от матери, и сейчас я это очень хорошо вижу. Она тоже стремилась всех защищать, просто не могла остаться в стороне, когда кто-то оказывался в беде. Лили хотела сделать мир справедливым, она бы гордилась тобой.

Сириус весь как-то поник, опустил взгляд, сжал кулаки и продолжил надтреснутым голосом:

— Я хочу, чтобы ты понял, что мир далек от справедливости настолько, насколько это только возможно. Люди не идеальны и никогда не смогут такими стать, каждый стремиться к собственной цели и не побоится использовать самые грязные трюки. Самое важное в жизни — найти такого человека, у которого будут те же цели, что и у тебя. У меня это не вышло, не повторяй моих ошибок! Чем быстрее ты лишишься всех иллюзий, тем лучше. Мне потребовалось двенадцать лет Азкабана и десять лет заключения в собственном доме, что понять это. Надеюсь, ты не будешь таким же дураком, как я.

— Зачем ты сейчас мне это говоришь? Ты как будто прощаешься!

— Потому, Гарри, что иногда плохие вещи просто случаются, и мы не в силах им помешать. В этом случае нужно просто принять случившееся и жить дальше.

— Нет, этого не произойдет. Я добьюсь допроса с сывороткой правды, и тебя оправдают, — с силой упрямо сказал Гарри.

— Я просто хочу, чтобы ты был счастлив. Извини меня.

— За что? Что это значит?

Сириус не ответил, а только печально улыбнулся. В этот момент дверь снова открылась, и Кингсли сказал:

— Время вышло, пора.

Гарри последний раз посмотрел на Сириуса и вышел из комнаты, сказав на прощание:

— Увидимся на суде и после него.

Поблагодарив Кингсли, Гарри решил не тратить времени попусти и как можно скорее увидеть Дамблдора. Ему повезло, директор Хогвартса сразу ответил на вызов по камину и сказал, что готов встретиться через час.

Ожидая встречи с Дамблдором, Гарри не находил себе места, слова Сириуса грызли его изнутри, ощущения неизбежности и предрешенности не отпускали его. Он со злобой пытался выкинуть из головы не оформившиеся беспокойные мысли, но они появлялись снова и снова. Даже на самых опасных заданиях он не переживал так, тогда все было ясно, как день. Впереди был враг, искусный, опасный, но понятный, а спину прикрывали боевые товарищи, которые, как и он, готовы были отдать свою жизнь ради другого. Сейчас же каждая мысль, каждое ненамеренное действие были шагами по тонкой струне, натянутой над бездной неизвестности, из которой нет возврата. Он не мог остановиться, не мог развернуться и пойти назад, он вынужден был делать следующий шаг, чтобы шаг за шагом добраться до противоположного конца пропасти.

Наконец, Гарри не выдержал и аппарировал к воротам Хогвартса, надеясь что прогулка по древнему замку принесет ему успокоение. Он шел по Хогвартсу, на этот раз наполненному спешащими по своим делам школьниками, которые начинали перешептываться у него за спиной. Гарри старался не обращать на них внимания, но острое чувство отчужденности настигло его. Он был лишним в этом живом, постоянно меняющемся месте, в котором рождались мечты и надежды.

Дойдя до входа в кабинет директора, он раздраженно бросил горгулье пароль и ступил на вращающуюся лестницу. Дамблдор, как всегда, оставался образцом спокойствия и сдержанности. Он поднял взгляд от кипы бумаг на столе и как-то понимающе улыбнулся Гарри, посмотрев на вошедшего поверх очков-половинок. Гарри сразу успокоился и почувствовал себя неловко из-за того, что даже не постучал в дверь.

— О чем ты хотел поговорить, Гарри? — с легкой улыбкой спросил Дамблдор так, как будто они продолжили только что прерванный разговор.

— Профессор, Сириуса схватили! С этим нужно что-то делать. Мадам Боунс сказала, что вы взяли дело под личный контроль.

— Ты абсолютно правильно сделал, что пришел ко мне. Я уверен, что все не так плохо, как ты себе навыдумывал.

— Вы так думаете? — Гарри на короткий миг снова почувствовал себя, как на третьем курсе, когда не знал, как спасти крестного из лап дементоров, а директор вовремя пришел на помощь. — Я поговорил с Сириусом, и мне показалось, что он думает, будто...

— Думаю, Сириус и сам перенервничал, — мягко прервал его Дамблдор. — Ты должен понять его, не легко думать, что снова попадешь в Азкабан, легко предаться отчаянью. Завтра на суде я сделаю все возможное, чтобы доказать его невиновность.

— Вы меня успокоили, профессор, — облегченно вздохнул Гарри.

— Я рад, что смог помочь тебе, мой мальчик, — улыбнулся в бороду Дамблдор. — Хочу задать тебе еще один вопрос: ты больше не хочешь мне что-нибудь рассказать?

Гарри снова почувствовал себя школьником, которого вызвали к директору, в голову полезли воспоминания о разговорах с Малфоем и Гермионой. Он стряхнул с себя наваждение и засобирался уходить. Этот разговор вернул ему уверенность в будущем.

— Нет, профессор, больше мне нечего вам рассказать. Большое спасибо, что выслушали меня. И, пожалуйста, помогите завтра Сириусу.

— Конечно, мой мальчик, не беспокойся, — кивнул Дамблдор.

Гарри вышел из кабинета и бодрым шагом направился к выходу с территории Хогвартса. На душе было необычно спокойно и безмятежно. Уверенность Дамблдора подбодрила его. Теперь он был практически убежден в успех в деле Сириуса.

Аппарировав в Министерство, он попытался еще раз увидеть крестного, но не достиг успеха — весь день Сириус провел на непрекращающихся допросах.

День суда над Сириусом начался с бодрого пробуждения и стандартной чашки кофе. Хотя Гарри был также уверен в благополучном исходе дела, он максимально сосредоточился на том, что сможет сделать во время слушания.

— От тебя уже ничего не зависит, — верно истолковала его задумчивый взгляд Гермиона. — Ты уже сделал все, что мог вчера.

— Но я могу выступить в его защиту, люди верят мне.

— Люди верят в тебя, а это совсем другое, — поправила его Гермиона. — Если ты будешь выступать, ты можешь сделать только хуже и себе, и ему Особенно сейчас, когда ты вступил в политическую игру и не знаешь всех ее правил.

— Да, ты скорее всего права, — нехотя отозвался Гарри.

Гермиона очень внимательно и сосредоточенно на него посмотрела и поджала губы, что-то обдумывая.

— Пообещай мне, что не будешь делать глупостей, что бы ни произошло на суде.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Гарри.

— Пообещай, ради меня, — Гермиона была явно взволнованной.

— Хорошо, обещаю, хотя я и не понимаю, зачем тебе это? Я уже далеко не школьник, да и ты будешь рядом.

— Ты совершенно прав, но так мне будет спокойнее за тебя, — слабо улыбнулась она.

Больше за завтраком они не разговаривали. Гарри старательно подавлял вновь появившиеся сомнения, а Гермиона еще что-то усиленно обдумывала, рассеянно попивая сок.

Аппарировав в Министерство, они сразу направились в Большой зал собраний. Дело Сириуса было объявлено особо важным, поэтому рассматривалось оно полным составом Визенгамота. Журналистов и просто любопытствующих в зал не допустили, так что Гарри с Гермионой заняли удобные места в почти пустой зрительской ложе.

Заседание еще не началось, зал постепенно наполнялся степенными и солидными волшебниками в форменных сливовых мантиях. Одним из последних в зал вошел Дамблдор в мантии с золотой вышивкой и занял место председателя.

— Дамы и господа, прошу занять свои места, — проговорил он глубоким, усиленным магией голосом. — Объявляю заседание полного состава Визенгамота открытым. Первым рассматривается дело Сириуса Блэка. Есть возражения?

Поскольку возражений не последовало, двое авроров ввели Сириуса. Когда открылась тяжелая дубовая дверь в зал, Гарри увидел отблеск патронуса и почувствовал на грани сознания пронизывающий до самых костей холод и неодолимую тоску. Дементоры были совсем близко. Сириуса посадили на жесткое кресло с цепями в центре зала. Цепи, будто почуяв жертву, почти мгновенно заковали руки и ноги пленника.

Гарри не отводил напряженного взгляда от лица крестного, но тот только безучастно смотрел в пол прямо перед собой. Дамблдор начал задавать ему какие-то вопросы, на которые Сириус отвечал односложно и коротко.

— Признаете ли вы себя виновным в побеге из тюрьмы Азкабан? — наконец прозвучал тот вопрос, которого ждали все.

— Да, — не поднимая взгляда, глухо ответил Сириус.

Гарри внимательно осмотрел собравшихся в зале и остановил взгляд на мадам Боунс. Она смотрела прямо перед собой и никак не участвовала в допросе. По ее напряженному лицу никак нельзя было понять, о чем она думает. Дамблдор закончил задавать Сириусу уточняющие вопросы, на которые получал такие же односложные ответы, и мадам Боунс встала, требуя слова.

— От имени Министерства магии и всего магического общества Британии я предлагаю осудить Сириуса Блэка, — начала она. — Он сам признал свою вину в побеге из тюрьмы Азкабан. Также уважаемому собранию предварительно были представлены неопровержимые доказательства причастности Сириуса Блэка к покупке, хранению и продаже запрещенных артефактов, мошенничестве, уклонению от следствия, а также многочисленным нападениям на магглов. По совокупности фактов считаю, что подсудимый представляет серьезную угрозу для благополучия общества. Предлагаю в качестве наказания применить высшую меру — поцелуй дементора. Ввиду особой опасности, которую представляет Сириус Блэк, приговор привести в исполнение немедленно.

Гарри, не помня себя, вскочил и выхватил палочку, намереваясь то ли доказывать невиновность Сириуса, то ли отбивать его у авроров. Но не успел он что-либо сделать, как его ноги стали ватными, руки еле поднимались, а голова показалось неожиданно тяжелой. Он еще слышал, как Дамблдор пытался увещевать Визенгамот проявить милосердие длинной и тягучей речью, но сознание безнадежно уплывало. Пересилив себя, Гарри в последний раз приоткрыл глаза и увидел, как почти все собрание проголосовало «за», воздержалось всего несколько человек. Не в силах больше сопротивляться, он провалился куда-то в теплую и уютную темноту, где было хорошо, и все, кого он любил, были рядом.

Первое, что увидел Гарри, когда пришел в себя, было озабоченное лицо Гермионы. Ее волосы казались пушистым ореолом в золотистых лучах заходящего солнца. Гарри слабо улыбнулся, почувствовав, что лежит на удобной кровати, и прикрыл глаза.

Мысли ползли медленно, как сонные мухи, и он не мог до конца понять, что с ним произошло. Вот он сидит на суде, где должны были оправдать Сириуса, вот мадам Боунс произносит обвинительную речь, а Дамблдор пытается отсрочить наказание... Стоп! Сириус! В голове всплыла сцена голосования: почти все «за», несколько воздержавшихся и никого «против». Они осудили и убили его!

Гарри подскочил, как ужаленный, пытаясь нащупать палочку на привычном месте, но хватая только пустоту. Он огляделся вокруг и только сейчас понял, что находится в своей квартире, а в кресле около кровати, на которой он лежал, сидит Гермиона с красными от слез глазами, нервно заламывая руки.

— Гарри... — тихо позвала она, он остановил взгляд на ее лице. — Гарри, уже поздно, все кончено. Сириус... Его вывели из зала, а там ждали дементоры... Гарри его уже...

Гермиона шумно всхлипнула, а у Гарри подкосились ноги. Он побелел и упал обратно на кровать, бесцельно сжимая и разжимая кулаки в бесплодных попытках нащупать палочку.

— Как? Что произошло? — в бессилии спросил он.

— Визенгамот вынес решение полным составом, — тихо ответила Гермиона. — На него еще повесили кучу всего, наверно, чьи-то грязные дела. Никто не возражал против высшей меры.

— А что случилось со мной? Почему я потерял сознание?

Ты вскочил и уже достал палочку, еще чуть-чуть и ты принялся бы крушить здание Министерства и пробиваться с боем к свободе. Мне пришлось тебя усыпить, ты долго сопротивлялся, но все же уснул.

Гарри обманчиво мягким движением поднялся с кровати и бесшумно скользнул к Гермионе, склонившись над ней. Он посмотрел ей в глаза и тихо с явной угрозой спросил:

— Что ты сделала?

— Усыпила тебя, — она тоже встала, заставив его отойти на шаг назад. — Если бы я этого не сделала, ты бы совершил ужасную глупость. Сириуса бы это не спасло, а тебя бы схватили и уже завтра судили бы на том же месте.

— Откуда тебе знать? — вызывающе спросил он, но, уже приняв ее правоту, отвернулся и принялся мерить шагами комнату.

— Это то, о чем я тебя предупреждала. Тебе нельзя действовать безрассудно, особенно сейчас.

— Подожди, ты была готова к этому! Ты еще утром мне сказала! Откуда ты знала, чем все закончится?

— Ты не понимаешь, Гарри, — как-то поникнув, сказала Гермиона.

— Так объясни мне!

Он уже хотел схватить ее и хорошенько встряхнуть, когда Гермиона упрямо вскинула голову, вызывающе посмотрела ему в глаза и надрывно крикнула:

— Сириус был обречен! Понятно?!

— Что ты имеешь ввиду? — осипшим голосом спросил Гарри.

— Он был обречен с самого начала, Гарри. С того момента, как он сбежал из Азкабана, у него не было ни шанса на оправдание или нормальную жизнь. И мне кажется, он сам это очень четко осознавал.

— Но почему? Он же был невиновен!

— Ох, Гарри, иногда ты бываешь таким наивным, — разочарованно сказала Гермиона. — Подумай сам, что было бы, если стало бы известно, что сбежавший из тюрьмы Сириус Блэк был невинно осужден и незаконно заключен в Азкабане на двенадцать лет! Это же скандал масштаба больше, чем возвращение Темного Лорда! Доверие к Министерству сразу же было бы подорвано. Не удивлюсь, если бы Фадж попробовал все свалить на предыдущую администрацию, но вряд ли бы у него что получилось. Ему, мадам Боунс и всей администрации пришлось бы уйти в отставку, ведь это был бы их просчет. Подумай только, впервые в историю в Азкабан попал невиновный! Помимо этого кто-нибудь наверняка потребовал бы пересмотра всех дел заключенных. На этой же волне та же леди Лонгботтом стала бы настаивать на ужесточении наказания всем опасным преступникам, которые могут сбежать, и пересмотра дел бывших Пожирателей. Ты только понимаешь что случилось бы? Очень просто могла начаться новая война!

— Это все только предположения, а Сириуса казнили здесь и сейчас, — упрямо возразил Гарри, снова вскочив на ноги.

— Ты хочешь сказать, что готов рискнуть возможностью развязать гражданскую войну ради спасения одного человека?

— Если это Сириус или, например, ты, то да! — почти крикнул в ответ Гарри.

Гермиона уже хотел что-то ответить, но ее прервал настойчивый стук в дверь. Гарри нахмурился, сделал несколько шагов, чтобы лучше видеть дверь, и махнул взятой с тумбочки палочкой. Дверь распахнулась, и в прихожую ввалился Малфой.

— Да, не просто было вас найти в этой маггловской дыре, — вместо приветствия сказал он.

На губы Гарри наползла кровожадная улыбка, в глазах полыхнула ярость, и он в два прыжка оказался около Малфоя. Тот только успел достать палочку, которую Гарри выбил ударом руки. Он схватил блондина за грудки и легко пробил им ближайшее окно. Гарри почти вышвырнул Малфоя, наклонился к нему и рявкнул:

— Давай, говори! Зачем вы это сделали с Сириусом?!

— Поттер, ты с ума сошел! О чем ты вообще говоришь? Отпусти меня!

Малфой судорожно соображал, что сказать, пытаясь не обращать внимания на кровь, стекающую по лицу тонкими струйками. Над ним нависал разъяренный Поттер, внизу был очень твердый асфальт и больше десяти метров пустоты, а палочка осталась где-то у двери. Ледяной зимний воздух резал легкие, все мысли из головы куда-то пропали. Остались только понимание, что его уже ничто не спасет, и дурацкий вопрос:«Какого цвета кровь на асфальте в желтом свете маггловских фонарей?»

Избавление пришло неожиданно, Малфоя резко втянуло внутрь, и он растянулся на полу, пытаясь отдышаться и не замечая осколков стекла, впившихся ему в руку.

Гермиона, о которой Гарри совершенно забыл, сосредоточившись на Малфое, продолжала орудовать палочкой и взбешенно орать на него:

— Ты о чем вообще думаешь?! Ты чуть не угробил и себя, и его, да и меня чуть с собой не прихватил! Идиот! Что бы мы стали делать с трупом Малфоя под окном, если бы он выпал!

Юный аристократ хотел высказать свое мнение на этот счет, но Гермиона только сверкнула в его сторону глазами, и он сразу решил, что сейчас разумнее помолчать. Малфой предпочел совершить стратегическое отступление в прихожую и найти, наконец, свою палочку, чтобы заживить кровоточащие раны и привести себя в порядок.

Гарри Гермиона обездвижила, обезмолвила и привязала к ближайшему стулу, так что ему оставалось только яростно вращать глазами. Немного успокоившись, Гермиона восстановила стекло, сняла с Гарри чары немоты и обездвиживания, но оставила его привязанным к стулу.

— Ты зачем вообще пришел? — спросила она Малфоя, когда тот вернулся на кухню. Он выглядел немного потрепанным, но кровь из головы и руки уже не текла.

— Обсудить с Поттером наши дела, но у вас тут, я вижу, семейные разборки, — сверкнул глазами блондин.

— Какие у нас теперь могут быть общие дела! После того, что случилось? — огрызнулся Гарри.

— Я еще раз повторяю, что не понимаю, о чем ты говоришь.

— Вы повесили на него свои грешки перед законом и казнили его!

— Ты совсем дурак, Поттер? Мы просто воспользовались возможностью, его бы казнили и без нас! Это было частью сделки с Боунс, нам просто позволили сделать Блэка козлом отпущения в качестве уступки.

— И кто же, по-твоему, виноват в том, что его казнили?

— Это ты лучше у своей ненаглядной Грейнджер спроси, она наверняка в курсе, — протянул Малфой, опасливо покосившись на Гермиону.

— О чем это он, Гермиона?

— Понятия не имею, — она злобно посмотрела на блондина.

— Да как же! Блэка сдал Дамблдор, принес на блюдечке с голубой каемочкой. А она по два раза в неделю ходит пить чай к нашему уважаемому директору Хогвартса и наверняка про тебя рассказывает.

— Да не заливай, Малфой! — хмыкнула Гермиона.

— Это правда? — нахмурился Гарри.

— Гарри! Да кому ты веришь?! Это же Малфой!

— Посмотри мне в глаза и скажи, что ты не шпионила за мной для Дамблдора.

Гермиона посмотрела ему в глаза и со вздохом сказала:

— Это правда, Гарри. Я рассказывала Дамблдору о том, что ты собираешься делать.

Малфой победно улыбнулся, а Гарри отвернулся, насколько позволяли магические путы и тихо, но отчетливо проговорил:

— Уходи. Просто уходи, не могу сейчас тебя видеть после всего того, что ты наделала.

Гермионе захотелось разрыдаться, как маленькой девочке, но она попыталась взять себя в руки и не показывать свою слабость. Не глядя больше на Гарри, она подхватила под локти Малфоя и потащила его на лестничную площадку.

— Почему сегодня все куда-то меня таскают, будто я ходить не умею? — возмутился Малфой, когда за ними закрылась дверь.

— Потому что ты появился не в том месте не в то время, — устало протянула Гермиона, привалившись к холодной бетонной стене. — Вот что тебе стоило подождать до завтра? Так нет! Притащился именно сегодня!

— Тебе этого не понять, Грейнджер, — манерно растягивая слова, сказал Малфой, — но в политике очень важно выбрать правильный момент и не терять времени.

— И тебе это, очевидно, удалось, — едко заметила она, смотря куда-то в пол, словно отмахиваясь от него. Длинные пышные волосы скрывали ее лицо от Малфоя.

— Что это вообще было? Поттер как с цепи сорвался, — спросил он.

— Ничего, ему нужно немного времени, чтобы прийти в себя. Он остынет и все поймет.

Они постояли немного в неловкой тишине. Малфой уже собрался уходить, когда Гермиона, тряхнув головой, отбросила волосы назад и мягко произнесла:

— Я дам тебе один совет, Драко. Только один, и, я надеюсь, ты прислушаешься к нему и поймешь: Никогда не играй в игры, сути которых не понимаешь. Особенно, если не знаешь, что именно ставишь на кон.

Гермиона посмотрела ему в глаза, больше всего Малфою не понравилась и даже немного испугала жалость в ее взгляде.

— Я наследник рода Малфой, — самодовольно произнес он. — Не думаю, что меня может учить какая-то....

— Грязнокровка? — насмешливо прервала его Гермиона. — Ты такой же, как и твой папочка. Вы оба уверены, что мир должен вращаться вокруг вас и даже мысли не можете допустить, что все сложнее, чем кажется. Именно в этом ваша главная фатальная ошибка!

— Да что ты сама можешь знать об этом?

— Ты прав, абсолютно ничего, — мило улыбнулась Гермиона. — Куда уж мне, грязнокровке, до твоих высот. Прощай, Малой.

Не дав ему ответить, Гермиона развернулась и пошла вниз по лестнице. В ее голове медленно формировался новый план действий на ближайшее время.

Только слабые лучи яркого солнца едва пробивались в комнату сквозь давно немытые окна, оставляя ее в полутьме. Они будто вспарывали тяжелый, затхлый воздух, наполненный мелкой взвесью пыли, высвечивающейся в потоке света. Тусклой лампочки под потолком еле хватало, чтобы осветить обширный стол, на котором покоилась гора грязной посуды с остатками пищи.

Гарри сидел за дальним от окна концом стола и жадно поглощал яичницу с большой сковородки. Во время готовки он отвлекся, так что яичница подгорела, что заставляло морщиться перед каждым новым куском. Тем не менее есть хотелось просто нещадно, так что Гарри терпел итоги своего кулинарного эксперимента, невнятно ругаясь сквозь зубы. Он уже несколько дней не выходил на улицу, но запасы еды и — что самое главное — выпивки подходили к концу, так что скоро придется вновь добраться до ближайшего магазина.

Сколько уже прошло времени, с тех пор как за Гермионой закрылась дверь, Гарри не подозревал. Он старался не смотреть на часы и за окно, пытаясь заглушить боль от потери крестного и предательства Гермионы проверенными временем средствами. В очередной раз нацедив из полупустой бутылки и выпив, Гарри с наслаждением прикрыл покрасневшие от усталости глаза. Последний раз он спал довольно давно, но все тело до сих пор ломило, поскольку он так и не смог заставить себя выйти из-за стола и добраться до кровати. К тому же ему было тошно спать там, где они с Гермионой занимались любовью. Или не любовью, а чем-то совершенно другим? Гарри встряхнул головой и сделал большой глоток прямо из бутылки.

Он уже собрался было принять полугоризонтальное положение, когда во входную дверь громко постучали. Это было странно. Поначалу к нему действительно хотели прийти утешающие. Рон, Люпин, Тонкс и почему-то Джинни по очереди пробовали пробиться в квартиру. Гермионы среди них не было, так что Гарри с мстительной улыбкой только включал защитные заклинания, которые должны были слегка приложить назойливых посетителей, и посылал добровольцев куда подальше, пока не срывал голос. Однако это было уже давно, и в этот раз стучали как-то по-другому: с непреодолимой решимостью и уверенностью.

— Поттер, открой! — гаркнули из-за двери.

— Кто? — хрипло крикнул в ответ Гарри.

— Открывай, тебе говорят! Спрашивать тут еще будет!

От ответного рыка Гарри даже немного подпрыгнул и полностью проснулся. Недолго подумав, он сделал палочкой замысловатый жест, и дверь открылась. На пороге стоял Муди, недовольно чертыхаясь.

— Вот и славно, — прокряхтел он, заходя в квартиру и осматривая все волшебным глазом. — Неплохая тут у тебя защита. Если бы не впустил, пришлось бы несколько дней ковырять.

— Да это все… — Гарри осекся и криво усмехнулся. — Поэтому, говорит, и выбрала такую маленькую квартиру.

— Молодец девка, не зря все ко мне в свое время приставала, — одобрительно хмыкнул Муди, наблюдая, как после того, как закрылась дверь, по скрытым под краской рунам прошла почти незаметная волна магии, отрезая помещение от внешнего мира.

— Этого у нее не отнять, — Гарри вновь слегка прикрыл глаза и отклонился на стуле на двух задних ножках. — Она вас прислала.

Муди проковылял к свободному стулу, клацая деревянной ногой по полу, грузно сел и слегка отхлебнул из большой фляжки, но ничего не сказал.

— Знает она меня, — продолжил Гарри. — Знает, что впущу вас, что скучаю по ней, но ее саму видеть не могу, только наору почем зря или еще как обижу.

— Еще бы ты меня не впустил, Поттер, — зловеще улыбнулся старый аврор, от

чего Гарри слегка передернуло. — Ты лучше скажи, что у вас произошло?

— А вам какое дело? — упрямо нахмурился Гарри.

— Раз спрашиваю, значит, надо.

— Сдала она меня Дамблдору со всеми потрохами. Понятно? И про Сириуса давно уже знала, да и вообще все вокруг знали, один я дурак дураком.

— А своими мозгами пораскинуть не для нас? А, Поттер? — проскрипел в ответ Муди. — Я тебе сразу сказал, что живешь ты теперь в гадюшнике, и каждый твой неаккуратный шаг — дополнительная порция яда.

Муди взял сковородку с недоеденной яичницей, подозрительно ее понюхал и отвращением бросил обратно на стол.

— Но Гермиона…

— А чем она хуже остальных? Ты лучше подумай, чего она хотела добиться своими действиями, что получилось, а что нет.

— Да откуда мне знать, чего она хотела, когда к Дамблдору бегала!

— Альбус — человек сложный и могущественный, но справедливый, — тяжело вздохнул старый аврор. — Только справедливость у него своя, а несет он ее иногда в мир катком, не обращая внимания на всех вокруг. Да и видит он больше нас с тобой. А когда ему что-то нужно, ему почти невозможно отказать.

— Вы хотите сказать, что Гермиона пошла на сделку с Дамблдором? Но зачем ей это?

— Это уж ты мне скажи, мне-то откуда знать?

— Хорошо, положим, это так. Но почему она даже не попробовала помочь Сириусу?

— Как будто она могла что-то сделать, — ухмыльнулся Муди.

— Зачем вы вообще мне все это говорите? Почему защищаете Гермиону? Какое вам до этого всего дело? — Гарри зажмурился из-за того, что у него резко разболелась голова.

— Потому что я был когда-то таким же сопляком, как ты, парень. Я тоже когда-то думал, что добро должно быть с кулаками, что достаточно врезать по паре наглых рож, и все сразу станет хорошо. Но знаешь, Поттер, на самом деле все совсем не так. Нельзя остаться чистым, пока копаешься в дерьме, разве что быть таким, как Дамблдор. И чем быстрее ты осознаешь, что главное не мотивы и даже не поступки, а верность и преданность, возможность доверять, тебе будет легче.

Муди надолго приложился к своей фляге, сделав несколько глотков. Гарри смотрел на его руки, покрытые шрамами, на обезображенное лицо и не мог отвести взгляд. От души приложившись к бутылке, Гарри слегка поморщился и прервал затянувшееся молчание:

— Сириуса уже не вернуть, все кончено. Вы предлагаете просто забыть об этом?

— Я предлагаю тебе перестать распускать сопли, взять себя в руки и вернуться к работе. Ты уже больше недели пропадаешь. Амелия, конечно, понимающая женщина, но и у ее терпения есть предел.

От такого заявления Гарри даже поперхнулся.

— Я больше не буду работать с Боунс! Она использовала меня и подставила Сириуса.

— Спустись с небес, Поттер! — проорал Муди, выпучив глаза. — Если тебя кто-то использует, то виноват прежде всего ты сам, раз позволяешь это. Никто не подряжался нянчиться с тобой, так что думай как-нибудь сам!

Аврор немного успокоился, смерил Гарри тяжелым взглядом и уже спокойно сказал:

— А насчет твоего Блэка. Он, кажется, всем и каждому умудрился наступить на больную мозоль, так что шансов у него практически не было изначально. Амелия просто воспользовалась ситуацией с пользой для себя и департамента, глупо ее упрекать в этом.

— Да тут, похоже, все такие белые и пушистые, что прям в дрожь бросает. Тем не менее кто-то убил невинного человека и прикрылся законом!

— Поттер, ты не девица, чтобы тебя уговаривать, — вспылил Муди. — Лучше пораскинь мозгами, кому и что выгодно в этой ситуации. И мой тебе совет: не думай о людях хуже, чем они есть. И Боунс, и твоя Грейнджер, и Дамблдор, и даже Малфой — прагматики, но совсем не чудовища. Никто даже не почешется, если не будет с этого что-то иметь.

Муди встал, негромко выругавшись, направился к выходу, на ходу в очередной раз прикладываясь к фляжке. Уже около двери он обернулся и сказал на прощанье:

— И еще, Поттер, приберись тут, а то на тебя смотреть тошно. Не аврор, а размазня какая-то.

Услышав, как хлопнула дверь, Гарри бессильно уронил голову на стол. Просидев в таком положении около минуты, он резко поднялся, пошел в ванную и сунул голову под струю обжигающе холодной воды.

Стало немного полегче, но в голову лезли какие-то совсем не связные мысли. Его немного пошатывало, так что, с некоторым трудом пробравшись в комнату, он, не раздеваясь, рухнул на кровать и провалился в теплую кружащуюся темноту, полную ярких сюрреалистических вспышек.

Пробуждение было не из приятных. В глаза будто насыпали песка, голову будто зажали в тиски, а спина ныла после долгого пребывания в неудобном положении. С отвращением скинув с себя пропахшую потом и алкоголем одежду, Гарри поплелся в душ.

Спустя полчаса он наконец почувствовал себя человеком и брезгливо осмотрел последствия своего недельного самоуничижения. Вообще Гарри никогда не страдал особой страстью к чистоте: сказалось продолжительное общение с нелюбимой, чрезмерно правильной и почти стерильной тетей Петуньей, но он всегда считал себя, если не аккуратным, то чистоплотным. Сейчас же комната и кухня имели такой вид, будто только что прошел небольшой ураган.

Тяжело вздохнув, Гарри приступил к уборке. Можно было, конечно, все сделать магией, но хотелось простых и понятных физических действий, чтобы привести мысли в порядок. Перейдя к завалам грязной посуды, Гарри все-таки позволил своим мыслям вернуться к причинам своего плачевного состояния.

Во всем происходящем было слишком много непонятного и слишком мало логичного. Все, абсолютно все врали ему! Зачем кому-то было подставлять Сириуса? Нет, не так. Кто и какую выгоду получил от того, что его скормили дементорам?

С одной стороны, Малфой и компания смогли списать свои старые грешки, которых, скорее всего, было достаточно. К тому же у них получилось пойти на контакт с Боунс — теперь они, видимо, смогут протолкнуть свои экономические реформы. Но зачем все делать так сложно? Чтобы окончательно вывести из игры тихо живущего на Гриммо Сириуса, например, ради денег? Бред —наследником Блэков уже лет десять был сам Гарри, да и не было в сейфах некогда состоятельного и одиозного семейства каких-то особых богатств: почти все было потрачено на прошлую войну или реквизировано в пользу Министерства после победы. Да и зачем вообще Малфой притащился тем злополучным вечером? Действительно не знал, как отреагирует Гарри на казнь Сириуса, или просто прикрывал неуклюжий маневр своего папаши?

С другой стороны, мадам Боунс могла просто воспользоваться подвернувшейся возможностью, как и сказал Муди, или сама подставила Сириуса, чтобы выбить более хорошие условия предстоящей сделки. Гарри вдруг понял, что даже не подозревает, на что способна директор ДМП. У нее всегда была репутация суровой женщины, которая четко следует букве и духу закона, отстаивая свои принципы в любой ситуации. Мадам Боунс уважали, считались с ее мнением, но на практике все оказалось несколько сложнее. В этот раз ее вынудили пойти на сделку с Малфоями именно таким способом, или она сама сконструировала ситуацию в свою пользу?

Вопросы без ответов и ощущение какой-то более сложной игры — вот что оставалось в сухом остатке. А еще был Дамблдор, который со всем его влиянием и могуществом никак не смог или не захотел помочь Сириусу. Почему он, например, не отложил заседание, придравшись к какой-нибудь формальности? Тогда было бы больше времени на подготовку, можно было бы сделать хоть что-то. Получается, либо директору Хогвартса также был выгоден приговор по какой-то пока неясной причине, либо он ничего не смог противопоставить объединенным силам Малфоя и Боунс. Монументальная фигура Дамблдора казалась Гарри непоколебимой и непотопляемой с самого детства. Он не помнил, чтобы директору что-либо не удавалось, пусть и приходилось признавать, что Дамблдор всего лишь человек и не всесилен. Может, это и есть предел, и старик просто теряет хватку?

А возможно, все гораздо проще, и, сбежав из Азкабана, Сириус уже был обречен. Всем заинтересованным лицам было выгодно его осудить и никому — видеть живым, как и говорила она. Гарри даже мысленно не мог заставить себя произнести ее имя. Воспоминания о том, как она разворачивается и, не говоря ни слова, уходит, до сих пор отзывались какой-то ноющей болью, будто кто-то вскрывал едва зажившую рану.

Домыв посуду, Гарри взлохматил волосы; тяжкое чувство вины навалилось на него снова. Может, если бы он не влез в этот гадюшник, Сириус остался бы жив. Хотелось сломать что-нибудь ценное или побиться головой о стену от бессильной злобы.

За окном только начинало вечереть, и Гарри понял, что не может больше сидеть в четырех стенах. Наспех закутавшись в теплое пальто, он аппарировал. Было только одно место на свете, способное принести ему успокоение.

Зимний вечер встретил его тяжелыми серыми тучами, пронизывающим ветром и опьяняющей свежестью воздуха. Не обращая ни на что внимания, Гарри направился к своей цели — старому двухэтажному дому, будто наспех сколоченному из прогнивших досок. Дверь открылась с таким скрипом, что, казалось, его можно было услышать на другом конце Британии, но Гарри уже нырнул в почти незаметный подземный ход. Длинный темный земляной туннель, толстые белые корни, так и норовящие зацепить за рукав, застоявшийся, затхлый воздух. Еще немного — и Гарри вылез на широкую, покрытую снегом поляну, с удовольствием оглядев величественный замок.

Счастливо улыбнувшись, Гарри пошел по направлению к Черному озеру. Обогнув его, он устроился на поляне спиной к Запретному лесу так, чтобы его было сложно заметить из замка. Перед ним простиралась зеркальная гладь воды, в которой отражались причудливые фигуры облаков, едва просвечиваемые лучами заходящего солнца. Дальше, за едва начавшим покрываться льдом озером, виднелись величественные горы, закрывающие долину Хогвартса от сильных северных ветров.

— Добрый вечер, мой мальчик, — послышался сзади знакомый голос. — Ты позволишь к тебе присоединиться?

Гарри перевел взгляд на Дамблдора, весь его недавний запал куда-то исчез, и он только неопределенно повел плечами. Дамблдор, видимо, приняв это за знак согласия, наколдовал себе удобное мягкое кресло и опустился в него.

— Многие мои ученики возвращаются в Хогвартс, — спустя несколько минут молчания произнес директор. — Мне бы хотелось думать, что это место дает им поддержку в трудные минуты жизни.

— Зачем вы пришли, профессор? — повернувшись к нему, спросил Гарри.

— Я узнал, что на территории школы посторонний, и должен был проверить, кто это.

— Безопасность учеников, — протянул Гарри и неожиданно для себя спросил: — А как же то, что произошло на моем первом курсе?

— Что ты имеешь ввиду, Гарри?

— Как так получилось, что по школе целый год разгуливал сильнейший темный маг столетия, пусть и сильно ослабленный. А артефакт, за которым он охотился, защищала полоса препятствий, которую смогли пройти три первокурсника?

— Мне кажется, ты ошибаешься, — задумчиво протянул Дамблдор. — Том никогда не был сильнейшим темным магом. Скорее можно сказать, что он входит в десятку.

— Не увиливайте от ответа, Дамблдор, — резко сказал Гарри.

Дамблдор как-то печально улыбнулся и, немного помолчав, ответил:

— Тебя, конечно, интересует, знал ли я, что Том находится на территории школы. Да, знал. И сделал все возможное, чтобы контролировать его. Уверяю тебя, ученики были в полной безопасности. Еще, наверняка, ты хочешь узнать, как так получилось, что защищать философский камень пришлось тебе с друзьями.

Дамблдор ненадолго замолчал, с тоской глядя на легкую рябь на поверхности озера. Дождавшись подтверждающего кивка от Гарри, он продолжил:

— Тогда я был вынужден учитывать вероятность того, что тебе придется столкнуться с Томом один на один. Ты должен был быть готов к этому, и я направлял тебя так, как считал нужным. Было ли это жестоко? Да, возможно. Но было ли это необходимо? Тоже да. Ты блестяще справился с этой задачей и заставил меня гордиться собой. Если бы что-то пошло не так, я бы, конечно, вмешался, но этого, к счастью, не потребовалось. Да и Том после того случая стал действовать куда разумнее.

— Почему же вы не победили его сами, когда была такая возможность?

— Потому, Гарри, что легко победить человека, но не его идею, — сказал Дамблдор, сверкнув очками-половинками.

— Ладно, — Гарри не собирался сейчас дотошно разбираться в хитросплетениях логики директора. — Вы сказали, что ученики были в безопасности, но как же тогда тролль?

Дамблдор помрачнел, достал из складок мантии платок и стал тщательно протирать очки. Сейчас он казался удивительно старым и слабым.

— Это была самая большая ошибка на посту директора Хогвартса, — серьезно проговорил Дамблдор, глядя Гарри в глаза. — Но ты не дал произойти непоправимому, и за это я всегда буду тебе признателен.

— Тогда мы с Роном спасли ее, — Гарри плотно сжал губы и отвернулся от директора. Это было совсем не то, о чем он хотел сейчас поговорить.

Он молчал несколько минут, а Дамблдор не прерывал его размышлений, наблюдал за тем, как Гарри сжимает и разжимает кулаки. Наконец Гарри сказал:

— Тогда как насчет василиска? Тоже скажете, что испытывали меня, пока маглорожденные лежали в больничном крыле?

— Нет, — спокойно ответил Дамблдор, — больше я тебя не испытывал. Думаю, ты помнишь, как я сказал тогда в больничной палате, что вопрос не в том, кто, а в том, как.

Гарри вспомнил тихую ночь, длинные тени на стенах палаты, не дающую уснуть боль в руке от растущих костей и липкий тягучий страх, когда в палату внесли тело Колина Криви.

— Я, конечно, знал, где вход в Тайную комнату, не вы одни догадались поговорить с бедной Миртл, — хитро усмехнулся директор. — Однако для меня она оставалась запечатанной. За весь год я так и не смог понять, как Тому вновь удалось выпустить василиска, пока ты не принес мне остатки дневника. Единственное, что я мог сделать, — обезопасить своих учеников от смертельной опасности, что и было сделано.

— С помощью привидений и зеркал? — хмыкнул Гарри. — Нужно было эвакуировать школу!

— Это было невозможно по многим причинам, — грустно сказал Дамблдор. — Одна из них — мы бы так и не узнали, как Том смог открыть Тайную комнату и обошел защиту замка. В конце концов, эти знания были жизненно необходимо.

Они еще немного помолчали, Гарри почувствовал, что согревающее заклинание перестает действовать, но обновлять его не хотелось. На этот раз первым заговорил Дамблдор:

— Вот мы и подобрались к тому, что тебя по-настоящему беспокоит. Почему я позволил спасти Сириуса тогда, а точнее, почему не сделал этого сейчас.

Гарри не смотрел на директора и только хмыкнул что-то утвердительное.

— Ответ очень прост, — Дамблдор подождал, пока Гарри повернется к нему, и посмотрел ему в глаза. — Сириус сам этого не захотел. Он подписал признательные показания по всем пунктам, после этого ничего было сделать нельзя.

Гарри удивленно уставился на директора Хогвартса. Все мысли вдруг куда-то исчезли, оставив только недоумение.

— Но зачем он это сделал? Мы же говорили с ним, я пообещал, что вытащу его… — недоуменно произнес Гарри.

— Из нашего с ним недолгого разговора я понял, что его кто-то шантажировал.

— Но чем можно было так запугать Сириуса, что он согласился на поцелуй дементора? — нахмурился Гарри.

— Сириус любил тебя, — во взгляде Дамблдора явственно читались сочувствие и печаль, — и, я уверен, не хотел, чтобы ты повторил его судьбу. Я всегда говорил, что любовь — великая сила, но иногда она заставляет людей идти на отчаянные поступки.

— Вы хотите сказать, что он хотел защитить меня? — прорычал Гарри и вкрадчиво спросил. — Кто это сделал?

— Хотел бы я знать, хотел бы я знать, — тихо произнес Дамблдор, неестественно выпрямившись и сжав подлокотники наколдованного кресла.

Гарри снова отвернулся к Озеру, подумав, что директор переживает потерю верного соратника не меньше его самого, но в отличие от него может держать себя в руках. Гарри почувствовал омерзение к тому, каким он стал, но в груди все еще была бездонная дыра, образовавшаяся там, как только он узнал о казни, она затягивала в себя все его существо. Гарри мог только сидеть и невидяще смотреть вперед. В воздухе повис еще один вопрос. Он не хотел произносить его вслух — и так знал, что все это началось из-за того, что он посчитал себя самым умным и полез в политику по чужой указке. Погиб Сириус, ушла Гермиона, вся его жизни медленно, но уверенно разрушалась.

Гарри в отчаянье уронил голову на сложенные руки. Хотелось бессильно орать во все горло или забиться в какой-нибудь темный угол и просидеть там до конца жизни. Он поднял голову, подставляя лицо под порывы холодного ветра, жалящего щеки маленькими кристалликами льда. Надо было как-то жить дальше, несмотря ни на что.

— Спасибо, что сказали мне, профессор, — тихо произнес Гарри, не оборачиваясь. — Мне нужно было это знать.

Дамблдор, внимательно следивший за ним, ничего не ответил и только кивнул. Их окутала тишина, прерываемая только далеким треском и скрипом деревьев.

— Позволь дать тебе совет умудренного опытом старика, — проговорил Дамблдор и, не дождавшись реакции от Гарри, продолжил:— Очень редко так случается в жизни, что люди могут доверять друг другу настолько, чтобы сказать неприятную правду, глядя прямо в глаза. У меня когда-то был такой человек, но я потерял его. Не повторяй моей ошибки, пока еще можно все исправить.

Гарри ничего не ответил, только сидел и смотрел на появляющиеся прогалины в облаках, через которые сверкали далекие звезды. По Озеру прошла сильная рябь от усиливающегося ветра, искажающая отражение неба, гор, леса и древнего замка.

Морозная свежесть только что начавшегося дня и яркое солнце, редкое для этого времени года, никак не улучшали настроения Гермионы. Она ехала в переполненном вагоне лондонской подземки и очень остро чувствовала собственные уязвимость и одиночество. Люди, толкущиеся рядом бесформенной толпой, были от нее бесконечно далеки, неспособные разрушить ее мрачную решимость.

Выйдя из поезда на одной из центральных станций, она попыталась смешаться с людским потоком и сделала несколько пересадок. Гермиона была уверена, что за ней следят, по-другому быть просто не могло. Несколько раз она даже замечала подозрительных типов. Уйти от них вряд ли удастся, но попытаться все же стоило.

Эта уверенность еще больше укрепилась, когда она вышла на поверхность в не самом дорогом районе Лондона, где чаще всего жили клерки низшего звена и студенты. Широкую прямую улицу пересекали несколько более узких под ровными прямыми углами. Весь район был застроен однотипными уютными двухэтажными домами с узкими фасадами. Гермиона на мгновение представила, как они с Гарри могли бы жить в таком доме и не участвовать во всех этих политических игрищах. В уголках глаз предательски защипало, но она, сжав губы, сосредоточилась на предстоящей встрече, откинув ненужные мысли и эмоции.

Почти на каждом окне виднелись кадки с цветами, а аккуратные небольшие дворики были огорожены изысканными заборами и изгородями. Большинство домов, судя по всему, были пусты: все жильцы либо на работе, либо на учебе. Около одной из дверей стоял молодой человек, затягиваясь сигаретой, и рассеянно смотрел по сторонам. Из дома напротив была слышна приглушенная музыка и веселые выкрики; было сложно определить, вечеринка только началась или еще не закончилась. На полуприкрытую дверь этого дома с осуждением поглядывала пожилая дама, выгуливающая небольшую собачку.

Гермиона прошла мимо, старательно не обращая внимания на пристальный взгляд дамы с собачкой, и подошла к одному из домов. Явка не была раскрыта, так что она успокоилась и взяла себя в руки. Без стука открыв зеленую лакированную дверь, Гермиона вошла внутрь. В доме было чисто и опрятно, но создавалось впечатление, что жильцы куда-то уехали, предоставив следить за домом экономке. Все вещи были расставлены неуловимо неправильно, нигде не было никаких фотографий или милых мелочей, создающих домашний уют. Гермиона знала, что в этом доме вообще никто никогда по-настоящему не жил.

Она сняла неприметную куртку, которую выбрала для сегодняшнего визита, и прошла в светлую гостиную. Там находились два человека: женщина лет тридцати в простых джинсах и потертом свитере и мужчина средних лет в дорогом костюме. Женщину Гермиона знала как мисс Эйдриан, хотя и не сомневалась, что это был псевдоним. Она была ее контактом при передаче особо ценной информации и в экстренных случаях. А вот мужчину Гермиона видела впервые, что было хорошим знаком: ее случаем заинтересовался кто-то более высокого ранга, кто мог принять решение. Он не сводил с нее тяжелый взгляд колючих серых глаз и не произнес ни слова, пока Гермиона обменивалась приветствиями с Эйдриан и не устроилась на стуле с высокой спинкой.

— Доброе утро, — доброжелательно улыбнувшись, начал мужчина. — Рад наконец увидеть вас вживую.

— Вы наблюдали за мной?

— Я читал ваше дело, весьма увлекательное занятие, — слегка усмехнулся мужчина, не отводя взгляда от ее лица и почти не моргая, что показалось Гермионе довольно жутким. — Подруга знаменитого Гарри Поттера, знакома с самим Альбусом Дамблдором, имеет контакты в высших кругах магического общества. Аналитический склад ума, гибкие моральные качества, целеустремленность и нацеленность на результат. Весьма впечатляюще.

— За мной следили, — перевела тему Гермиона, слушать дифирамбы в свою сторону от этого человека ей совершенно не хотелось.

— Вижу, вы не растеряли полученных навыков за последнюю пару лет бездействия, — удовлетворенно сказал он.

— Такое не забывается, — скривилась Гермиона. — Ваше обучение меняет мышление.

Она вспомнила, как, окончив Хогвартс, наивная и амбициозная, думала, что теперь сама будет определять свою судьбу. Вот только жизнь, как всегда, расставила все на свои места: все уже было решено за нее. Никто не собирался просто так отказываться от ценного информатора, каковым, как на тот момент Гермиона уже готова была признать, она и являлась. Мелкая должность в Министерстве и дополнительные курсы «повышения квалификации» от спецслужб стали ее добровольно-принудительными обязанностями.

— О чем вы хотели поговорить? Вы так упорно просили о личном контакте в своих последних донесениях.

Мужчина перестал казаться доброжелательным и перешел на холодный деловой тон. Гермиона собралась с мыслями, глубоко вздохнула и нырнула в омут с головой.

— Мне необходима ваша помощь, ситуация выходит из-под контроля.

— О, вы готовы снова послужить на благо Родины? Славно, славно, — протянул собеседник.

— Оставьте вашу патетику, — резко бросила Гермиона. — Мы оба знаем, как в действительности обстоят дела.

Гермиона тогда действительно прониклась таким сложным и опасным, но благородным и романтичным делом, как служение своей стране. Она ощущала себя героем шпионского романа, закинутого в стан врага, чтобы сделать мир лучше и справедливей. Но уже через пару месяцев реальность снова сыграла с ней злую шутку: Гермиона узнала, что от нее может потребоваться для достижения цели. Это противоречило всем ее искренним чисто гриффиндорским убеждениям, стойким принципам, просто воспитанию и не имело ничего общего с тем, что описывалось в приключенческих книгах.

Она попробовала отказаться… и получила длинный список собственных прегрешений перед законом и двусмысленный, но абсолютно понятный намек на угрозу родителям и Гарри, с которым она только хотела начать жить вместе. Тогда Гермиона не позволила себе отчаяться и, наступив на горло собственной совести, начала планомерно двигаться к поставленной цели — избавиться от обременительного внимания Родины, старательно не влезая в самые грязные дела.

— Я хочу сделку, — твердо заявила она. — Вы должны пообещать личную неприкосновенность и безопасность для меня и Гарри.

— Вы много просите, — холодно сказал ее собеседник. — Но что вы можете предложить взамен? Вы даже не закончили обучения и два года как вышли из игры, к тому же нам известны ваши слабые стороны.

— Если бы все было так, то мы бы здесь не сидели, — внешне спокойно заметила Гермиона, хотя и вся сжалась внутри. — Вам нечем на меня давить. Гарри стал слишком заметной фигурой, родители уже полтора года живут в Австралии, а я вполне могу найти и другую работу.

Ее собеседник долго молчал, оценивающе разглядывая ее напряженную позу, и спустя бесконечную долгую, вязкую, как смола, минуту мягко сказал:

— Вы предложили сделку, а значит, у вас есть то, что может нас заинтересовать.

— Информация. Я смогу предоставлять вам информацию о Дамблдоре, он пошел на плотный контакт со мной. Еще я могу оперативно узнавать о действиях Боунс и… и Гарри, — чуть запнувшись на последнем имени, сказала она.

— Заманчиво, но игра не стоит свеч, — слегка улыбнувшись, ответил мужчина. — Вы же не думали, что были единственным информатором во всей магической Британии.

Гермиона злобно скрипнула зубами, подумав о Снейпе, и, хотя все внутри кричало об ошибке, тихо спросила:

— Хорошо, что вы хотите?

— Ваша сеть.

Гермиона почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Два слова прозвучали, как приговор. Она знала, что этот вопрос рано или поздно всплывет в разговоре, но надеялась, что этого не произойдет той самой безумной надеждой, на которую рассчитывает человек в безвыходной ситуации.

Все дело было в том, что, работая в Министерстве, для выполнения «поручений и просьб» она создала свою собственную сеть информаторов. Гермиона до сих пор внутренне содрогалась, когда вспоминала, что ей приходилось делать для этого. Иногда все заканчивалось маленькой или крупной рабочей услугой, иногда приходилось использовать уговоры и подкуп, а на кое-кого действовали только угрозы и шантаж. Получившаяся в итоге сеть имела только один огромный недостаток или достоинство, смотря как посмотреть: она была завязана лично на нее. И когда Гермиона убедила кураторов в своей бесполезности, уговорила родителей переехать в Австралию и смогла сменить работу на более спокойную, сеть осталась в законсервированном состоянии. Гермиона еще поддерживала контакт с некоторыми своими знакомыми из Министерства и в глубине души знала, что день, когда сеть останется ее единственным козырем, когда-нибудь настанет.

Гермиона почти минуту сверлила взглядом собеседника, но, не добившись совершенно никакого результата, смирилась с тем, что ей снова придется поуши залезть в ту грязь, из которой с таким трудом удалось выбраться. Что характерно, она снова делала это абсолютно добровольно, но на этот раз хотя бы частично осознавала последствия своего решения.

— Хорошо, у вас будет сеть, — глухо сказала она. — Я буду работать на вас.

— Не на нас, а на свою страну, — поправил ее мужчина. — Я знал, что мы сможем договориться, а теперь расскажите, что вас беспокоит.

Гермиона хотела сказать что-нибудь язвительное, но предпочла зря не испытывать судьбу.

— Дамблдор пока с неизвестными целями сдал Блэка и инициировал его дело.

— Почему вы уверены, что это действительно он?

— Из заинтересованных лиц только у него и у меня была возможность устроить это без заметной подготовки, а я этого не делала, да и незачем мне было сдавать Сириуса властям. К тому же в день, когда стало известно о задержании Сириуса, Дамблдор пригласил меня к себе, подгадал время, чтобы я присутствовала, когда ему сообщат эту новость. Мне кажется, он хотел посмотреть за моей реакцией на новость.

— Вы правы, это весьма вероятно, — задумчиво протянул мужчина. — Продолжайте.

— Боунс немедленно этим воспользовалась, попыталась ослабить позиции Дамблдора, но смогла только договориться с Малфоем. Союз, скорее всего, будет носить кратковременный характер, но Малфой, Нотт и Эйвери смогут продавить свою версию закона об оборотнях. Боунс сохранила большую часть бюджета и продолжит укреплять аврорат, делая из него настоящую армию. Малфой же получил контроль над очень значительными суммами на модернизацию экономики по его сценарию. Дамблдор взял паузу и номинально остался при своих, но зачем он заварил эту кашу, я до сих пор не понимаю. Мне кажется, это была грубая ошибка в расчетах, что-то пошло не так. Сейчас Боунс и Малфой образовали взрывоопасную смесь, при любом малейшем конфликте внутри союза, который, по-моему, просто неизбежен хотя бы из-за разности идеологий, они набросятся друг на друга.

— Занимательные умозаключения, замечу, не подтвержденные фактами и основанные на информации из сомнительных источников.

Гермиона нахмурилась, она была практически на сто процентов уверена в своих выводах. Множество, кажется, не связанных друг с другом фактов, полученных за последнюю неделю после разговоров со старыми контактами в Министерстве, хорошо укладывались в эту версию. Сейчас только Гарри мог себе позволить сомнения, предубежденность и некоторую наивность. Ей же требовалась уверенность, исходя из самого худшего сценария.

— Вы всегда отличались, хм, экстравагантностью мышления, — продолжил ее собеседник. — Но что же вы предлагаете делать нам?

— Вооруженный конфликт не выгоден ни одному из миров, так что в ваших интересах предотвратить его. Тем более вы всегда негласно поддерживали Дамблдора, и вам невыгодно усиление Боунс и Малфоя. Помогите ему исправить ошибку и вернуть статус-кво.

— Дамблдор действительно наш давний союзник, — задумчиво сказал мужчина. — Но мы не вмешиваемся в дела магического мира напрямую, маги обладают большой автономией.

Гермиона ничего не ответила, ожидая окончательного решения в напряженном молчании. Мужчина внимательно смотрел на нее, будто стараясь прочитать ее мысли, хотя она и знала, что без соответствующего заклинания легилименция невозможна даже теоретически.

— Это слишком сложное решение, — наконец сказал он. — Нам нужно больше информации, так что ваша задача — полностью расконсервировать сеть и определить ближайшие планы Боунс и Малфоя, хотя, я уверен, ваши опасения чрезмерны. Канал связи вам известен.

— А что с моей работой?

— Вы останетесь прикрепленной к проекту. Вернетесь к своим лазерам позже, а пока вы уходите в бессрочный оплачиваемый отпуск.

Гермиона поджала губы, но возразить было нечего. Даже уйдя из Министерства, она не смогла стать полностью свободной и продолжила работать на правительство, но уже в качестве ученого-исследователя. Эта работа нравилась ей куда больше. Поняв, что разговор окончен, Гермиона попрощалась и, одевшись, аппарировала в другую часть Лондона.

Недолго покружив среди плотно стоящих домов, Гермиона нырнула в темный неприглядный переулок, открыла тяжелую дверь и спустилась в небольшое полуподвальное помещение, где предпочитала жить после ссоры с Гарри.

Несмотря на дефицит места, небольшая квартира была чистой и опрятной, но строго функциональной. Единственная комната была почти полностью занята широкой кроватью и письменным столом, заваленным бумагами. Тонкая перегородка отделяла нишу, которую с натяжкой можно было назвать крохотной кухней. Источником света служили два маленьких окна у самого потолка, из которых была видно давно нечищеная улица, и тусклая настольная лампа.

Сбросив с себя теплую одежду, Гермиона повалилась на видавшую виды кровать и уставилась на облупленный потолок. Прикрыв глаза, она на минуту расслабилась, чтобы тихо пожалеть себя и окунуться в невеселые мысли о Гарри.

Яростно помотав головой и отругав себя за минутную слабость, Гермиона вновь взяла себя в руки и села на единственный стул. Ей необходимо было проанализировать состоявшийся разговор, пока детали не исчезли из памяти.

Самое главное — она получила полное подтверждение того, что Дамблдор как-то связан с маглами. Но почему тогда он ведет какую-то свою непонятную игру? Зачем за ним нужно так пристально следить, что в свое время понадобилась даже помощь школьницы?

Больше всего Гермиону пугали не интриги и не заговоры, к этому она уже давно привыкла еще со времен Министерства, больше всего ее настораживала неизвестность. Малфой, Боунс, Волдеморт были опасными и даже грозными и непредсказуемыми противниками, но цели их были очевидны, и от этого было проще понять. В то время как Дамблдор оставался неизвестной величиной, он иногда совершал противоречащие всякому здравому смыслу поступки, которые не укладывались в единую картину. И вот это было по-настоящему страшно. Возможно, чтобы понять его, нужно было копнуть глубже, узнать, как он стал таким, какой он есть, чего добивался и каким был раньше.

В любом случае, пути назад уже не было, оставалось идти только вперед и вперед, даже если каждый следующий шаг, словно по тонкому льду, грозил все большей опасностью. Это значило, что ей нужно организовать еще одну встречу.

Гарри вышел на работу на следующий день после разговора с Дамблдором, чтобы хоть чем-то себя занять. Встречаться ни с кем не хотелось, так что он целыми днями разбирался с накопленными за неделю отсутствия бумагами. Оборону своего кабинета он доверил Саманте, которая неплохо справлялась с поставленной задачей, никого к нему не пропуская и фильтруя приходящую корреспонденцию.

Несмотря на почти сверхчеловеческие усилия, бумаг меньше не становилось. Под началом старшего аврора Поттера было семь групп по шесть человек разной степени подготовленности. Крупных операций в последнее время не было, так что в основном доклады содержали информацию о патрулировании общественных мест, иногда упоминались мелкие мошенники или бытовые происшествия. Абсолютно ничего примечательного, только бесконечное количество исписанных чернил и попорченного пергамента. Гарри даже припомнил, что недавно видел данные из отдела статистики ДМП, в котором говорилось об уменьшении количества тяжких и особо тяжких преступлений за последний год. Во многом это было следствием увеличения количества авроров, и хотя стоило бы этому порадоваться, скапливающиеся отчеты не задавливали это желание в зародыше.

Спустя всего три дня такой работы Гарри уже готов лезть на стену и выцарапывать себе глаза, чтобы просто не видеть однообразных выражений своих подчиненных, которые не страдали особой грамотностью. Поняв, что так продолжаться больше не может, он спустился в подвальный тренировочный зал, в котором провел много часов со своим бывшим отрядом. В это время, посреди рабочего дня, тренировок не проводилось, так что зал был полностью в его распоряжении. Тяжело вздохнув, он повесил форменную мантию в раздевалке и приступил к упражнениям.

Гарри начал с небольшой разминки, потом перешел к силовым упражнениям, и, наконец, почувствовал себя в своей стихии. Физическая нагрузка вымела из головы скопившиеся за день мысли и переживания, а немного подзабытая приятная боль в мышцах заставила появляться на лице улыбку. Удовлетворившись своим состоянием, он выставил несколько манекенов и приступил к отработке ведения боя. В одиночку это было немного непривычно и даже сложно, но постепенно Гарри втянулся и даже так увлекся, что не заметил появление в зале мадам Боунс.

Когда он, потный и уставший, прервался, чтобы сменить изрядно потрепанные манекены, мадам Боунс негромко окликнула его, привлекая к себе внимание:

— Здравствуйте, Гарри. Вижу, вы не теряете форму, весьма похвально.

Гарри хмуро посмотрел на нее и сделал большой глоток воды из припасенной бутылки. Своего начальника последние три дня он игнорировал так же, как и весь остальной мир, но сейчас, видимо, все-таки придется поговорить.

— Добрый день, мадам Боунс, — не очень доброжелательно поздоровался он.

Мадам Боунс вынула свой вечный монокль и положила в небольшой кармашек на мантии, с усилием потерла переносицу и мягко сказала:

— Вы, конечно, можете обижаться на меня, но, как я вам уже говорила, у меня одной было мало шансов спасти Блэка.

— Сириуса вынудили дать признательные показания, — угрожающе сказал Гарри, посмотрев ей в глаза. — Когда-нибудь я узнаю, кто это сделал, и найду этого человека.

— Надеюсь, вы не будете устраивать самосуд, — строго посмотрела на него Боунс, Гарри в ответ только кивнул, поджав губы.

— Вот только вы повесили на него преступления, которые он не совершал, — угрюмо промолвил он и собрался уходить, давая понять, что разговор окончен.

— Поймите, Гарри, в политике важнее всего извлекать пользу из любой ситуации, — продолжила говорить Боунс, не обращая внимания на его невежливое поведение. — Малфой воспользовался ситуацией и заключил сделку, прямо скажу, весьма выгодную и для нас, и для него. Но это не означает, что или я, или он устроили казнь Блэка. Не думаю, что кто-то вообще выиграл от этой казни слишком много для того, чтобы тратить силы и так сложно ее организовывать. Это, скорее, было стечением объективных обстоятельств, пришедших из прошлого. Ну а теперь появился прецедент.

— Какой еще прецедент?

— Впервые за историю существования Визенгамота чистокровный волшебник приговорен к поцелую дементора не за убийство другого чистокровного. Теперь, например, возможно пересмотреть дело Лестрейнджей, чего так добивается леди Августа.

— И кто же тогда, по-вашему, подставил Сириуса?

— Тот, у кого была возможность. Например, тот, кто знал, где живет Блэк, мог следить за ним и имел достаточно власти, чтобы заставить его сделать признание.

Гарри слегка скривился от такого явного намека на директора Хогвартса и вспомнил недавний разговор. Тогда Дамблдор был с ним предельно искренен, это было невозможно не почувствовать, он действительно сильно переживал за судьбу Сириуса. Боунс же, скорее, искала, на кого можно переложить ответственность, а не пыталась разобраться.

— И зачем это было бы нужно Дамблдору? — прямо спросил он.

— Это могла быть неудачная попытка ослабить и разобщить нас, — спокойно ответила Боунс. — Планы Дамблдора далеко не всегда очевидны, но возможность была только у него.

Гарри скептически хмыкнул и решил не развивать эту тему. Сириус никогда не отличался профессионализмом в конспирации, так что в утверждении Боунс, может, и было рациональное зерно, но оно оставалось весьма спорным.

— В любом случае даже из плохой ситуации нужно уметь извлечь максимальную пользу, — продолжила она, не дождавшись ответа. — Например, теперь, после сделки с Малфоем, у нас стало достаточно ресурсов, чтобы коренным образом изменить подход к обучению и выполняемым задачам.

— Что вы имеете в виду?

— Мы обучаем людей противостоять темным существам и другим волшебникам, но вскоре, возможно, придется не только защищаться, но и нападать. Нам жизненно необходимо подготовить людей и разработать стратегические и тактические планы на любой случай. Вы, как никто другой, способны организовать обучение.

— Почему вы мне настолько доверяете? — осторожно спросил Гарри, специально составив вопрос несколько двусмысленно. Больше всего его сейчас интересовало, почему это предложение не поступило кому-нибудь еще, например, тому же Кингсли.

Мадам Боунс придвинулась к нему, и Гарри показалось, несмотря на его весьма внушительный рост, что она нависает над ним, словно скала. От ее пронизывающего взгляда стало немного неудобно, он почувствовал себя провинившимся школьником в кабинете декана.

— Вы никогда не называли себя человеком Дамблдора, а это сейчас весьма редкое качество в людях, — веско сказала она. — Надеюсь, мы поняли друг друга.

Мадам Боунс развернулась и ушла из тренировочного зала, оставив Гарри наедине со своими мыслями и сомнениями. Погруженный в свои раздумья, он механически направился в душ, переоделся и, не торопясь, пошел к своему кабинету. Вокруг деловито сновали вечно спешащие служащие, не обращая на него почти никакого внимания. «Вы никогда не называли себя человеком Дамблдора», — звучали у него в голове последние слова Боунс, которая ясно показала степень своего доверия к нему. Но главный вопрос в том, кому доверял он сам! Кто говорит правду: Боунс или Дамблдор? Или оба просто стараются перетянуть его на свою сторону, рассказывая сказочки. И что им вдруг от него понадобилось? Что-то подсказывало Гарри, что дело здесь было не в пресловутом законе об оборотнях и даже не в финансировании аврората.

Очень хотелось поговорить с кем-нибудь, высказать вслух свои мысли, от этого точно стало бы легче. Он мог пойти к Кингсли или Муди, но, может, кто-то из них работает на Дамблдора? К тому же Бруствер почти не отходил от Сириуса, пока он был в камере. Кингсли как раз и может быть тем, кто заставил Сириуса написать признания, но по чьей указке? Дамблдор или Боунс? Гарри даже припомнил, что Малфой в первый свой визит советовал присмотреться к Кингсли. Он снял очки и с силой надавил на глаза так, что начал видеть цветные круги. Пора было завязывать накручивать себя, эта паранойя никуда его не приведет, а то уже получается какая-то теория заговоров. Может, все гораздо проще, как Гарри и думал с самого начала, и Малфой просто неудачно прикрыл свои делишки Сириусом, и никто не стал возражать?

Голова пухла, а вопросы крутились уже по третьему кругу. Сейчас бы точно не помешал бы дельный совет от Гермионы, но ее не было. От этой мысли настроение Гарри совсем испортилось, и он поплелся дальше. В конце концов, он получил задание, нужно было переработать учебные планы или составить новые, а потом согласовать их с Боунс и начать внедрять. Работы был непочатый край.

Следующие два дня Гарри усиленно корпел над материалами, которые ему после того разговора передала Боунс. Это были разработки по физическим упражнениям с большой выкладкой, обучению обращения с оружием и тактике ведения боя. Откуда все это достала Боунс, Гарри не интересовался. Он усиленно пытался привести разрозненные записи в единую систему, учитывая специфику личного состава и деления на уже имеющиеся группы по шесть человек. С некоторой гордостью Гарри отмечал, что у него даже получается.

Она появилась в середине дня. Просто вошла к нему в кабинет, когда он в который раз перечерчивал схему нападения на пересеченной местности, стараясь не бросать мучительно тоскливых взглядов на все увеличивающуюся стопку бессмысленных отчетов. Гарри уже хотел выставить незваного посетителя вон, но, увидев ее, так ничего и не смог из себя выдавить. Гермиона улыбнулась ему так, будто и не было никогда ссоры, и закрыла дверь в приемную, где Саманта провожала ее удивленным и недоуменным взглядом.

— Привет! Вот, зашла проверить, как ты тут. Еще не потонул в этих бумагах? — жизнерадостно поздоровалась она.

— И тебе тоже здравствуй, — нахмурившись, сказал Гарри деревянным голосом. — У меня все хорошо, а ты как?

Гермиона, будто не замечая его состояния, села в кресло для посетителей и закинула ногу на ногу.

— О, у меня все замечательно. Мы так давно никуда не выбирались, нужно непременно куда-нибудь сходить вместе. Может, на каток? Погода сейчас самая подходящая.

Гермиона кинула взгляд на зачарованное окно, за которым была видна летняя лесная поляна, залитая ярким солнечным светом, и беззаботно улыбнулась. Гарри внимательно смотрел на нее и не понимал, чего же она добивается этим спектаклем. Подыгрывать ей не было никакого желания, так что он просто пожал плечами и хотел попросить ее уйти, но она не дала ему вставить и слова.

— Хотя, ты сейчас, наверное, очень занят. Слышала, у вас начата очередная реструктуризация департамента. Может, тогда на следующей неделе?

Гермиона огляделась вокруг, будто ища подтверждение своим словам, и легким движением бросила ему на стол записку. Гарри опустил глаза и прочитал: «Сегодня, 6:30 вечера, Грин парк, центр зала. Очень важно». Когда Гермиона писала записку, она, видимо, сильно торопилась или нервничала: всегда аккуратный почерк пестрел неровными буквами, а слово «очень» было дважды подчеркнуто дважды неровными линиями. Гарри протянул руку, но кусок пергамента почернел и рассыпался в пыль, едва он к нему прикоснулся.

Гарри тяжело вздохнул и посмотрел на Гермиону. Хотя она и пыталась выглядеть расслабленно, он легко заметил напряжение в ее позе и поведении: нервное постукивание пальцем по подлокотнику, чрезмерно резкая улыбка, подправленные косметикой едва заметные мешки под глазами. Все это сказало Гарри даже больше, чем записка.

— Хорошо, почему бы и нет, будет весело, — протянул он, Гермиона облегченно вздохнула и подскочила.

— Тогда увидимся на следующей неделе, — она слегка сжала его руку и выбежала за дверь.

Весь оставшийся день Гарри не мог ни на чем сосредоточиться, но оставался у себя в кабинете, стараясь вникнуть в суть каких-то бумаг. Предосторожности Гермионы захватили и его, поэтому привлекать внимание ему казалось неправильным.

— Ровно в шесть он с облегчением прошел в атриум и аппарировал в центр Лондона. Он не часто здесь бывал и не знал всех точек для аппарации, так что пришлось проехать несколько станций в переполненном в вечерний час пик поезде. Выйдя на узкую платформу, Гарри спокойно прислонился к стене, хмуро разглядывая проходящие мимо потоки людей.

Грин парк располагался в некотором отдалении от центра, но пересечение трех линий подземки делало станцию многолюдной. Гарри даже начал сомневаться, что Гермиона сможет его найти в толпе. Однако ровно в половине седьмого она, сосредоточенная и серьезная, появилась рядом с ним будто из ниоткуда.

— Ты хотела поговорить? — после нескольких секунд молчания спросил Гарри.

— Нет... То есть да, конечно, — Гермиона нервно закусила губу, не зная куда деть руки. — Мы обязательно поговорим, но позже. Сейчас нам надо идти.

— Куда и зачем? — Гарри абсолютно не понравились ее нервозность, короткие рваные фразы, бегающий взгляд, будто она кого-то искала в толпе.

Гермиона глубоко вздохнула, взяла его за руку и посмотрела в глаза.

— Мне нужно, чтобы ты не задавал сейчас никаких вопросов, — твердо сказал она. — Просто доверься мне, не могу передать словами, насколько это важно.

Гарри почувствовал, что от его решения сейчас зависит очень многое; что-то большое, почти неподъемное навалилось на него. Неужели его судьба решится здесь? В чреве шумной и неприятной магловской подземки? Гарри вспомнил все, о чем успел подумать за последние почти две недели: о ее предательстве, о возможных причинах, о том, кому вообще он мог доверять.

— Если… — голос Гермионы дрогнул, но она продолжила. — Если мы… я для тебя что-то еще значу, то, пожалуйста, поверь мне. Обещаю, что все, абсолютно все тебе объясню и отвечу на любые твои вопросы.

Печаль и просьба с затаенным страхом в ее глазах были невыносимы, Гарри сжал ее руку и скупо кивнул.

Гермиона огляделась вокруг еще раз и потащила его за собой. Они сделали переход, проехали несколько станций, перешли снова, затем сели на поезд, следующий на север Лондона. Постепенно людей в вагоне становилось все меньше, наконец, они вышли на одной из конечных станций на серую в наступающих сумерках улицу. Немного отойдя от входа в метро, Гермиона затащила Гарри в почти неосвещенный задний двор какого-то дома и еле слышно прошептала:

— Три аппарации, следуй за мной.

Пространство вокруг сжалось и завертелось, голова закружилась, к горлу подступила тошнота, как это бывает при нескольких почти одновременных перемещениях. Когда все успокоилось, Гарри увидел, что они оказались на неширокой пустынной улице, застроенной однотипными двух или трехэтажными домами из красного кирпича. В окнах большинства из них не горел свет, дома вообще казались нежилыми.

— Мы на окраине Ливерпуля, — пояснила Гермиона. — Этот район постепенно расселяют под снос, скоро здесь будет новая дорога.

Гарри молча кивнул, задумавшись, зачем они здесь оказались. Гермиона бросила взгляд на наручные часы, кивнула своим мыслям и уверенно пошла к одному из домов, у которого все окна были заколочены досками. Гарри оставалось только направиться за ней.

Они вошли в гостиную, освещенную только огнем камина, невидимым с улице. В глубоком кресле сидел скрытый тенями мужчина. Он встал, и пламя осветило его бледное лицо с тонкими аристократическими чертами и высокими скулами. Его голубые холодные глаза показались Гарри смутно знакомыми, хотя он был уверен, что никогда не видел его раньше. Красиво уложенные короткие седые волосы указывали на весьма преклонный возраст мужчины.

Гермиона цепко осмотрела его и сухо произнесла:

— Позволь тебе представить, Гарри. Томас Марволо Риддл.

Гарри одним плавным движением вытащил палочку, сделал шаг, перекрывая угол атаки на Гермиону, и начал создавать магический щит.

— Не утруждайтесь, мистер Поттер, — усмехнулся Риддл. — В этом гостеприимном доме действуют только стационарные чары, ваша пассия позаботилась об этом. К тому же я не собираюсь на вас нападать.

Гарри только хмыкнул, но палочку не опустил. Он внимательно осмотрел комнату, постепенно смещаясь к выходу и тесня собой Гермиону.

— Зачем ты здесь? — резко спросил он.

— Чтобы поговорить, — спокойно ответил Темный лорд и язвительно добавил: — Твоя подруга тебе не сказала? У вас очень занимательные отношения, как я посмотрю. Присядем?

— Мне не о чем с тобой говорить, — выплюнул Гарри, не сводя глаз с расслабленных рук Риддла.

— О, уверяю тебя, Поттер, нам есть, что обсудить, и это выгодно тебе даже больше, чем мне.

Риддл иронично усмехнулся и удобно расположился в кресле, закинув ногу на ногу.

— Гарри, выслушай его, это необходимо.

Гарри почувствовал, как его плечо сжимает рука Гермионы, и, немного успокоившись, обманчиво расслабленно прислонился к стене, проигнорировав второе кресло. Гермиона встала рядом чуть ближе к выходу и, посмотрев на маленькие наручные часы, сказала:

— У вас еще пятьдесят минут, мистер Риддл.

— Я предполагал, что мы поговорим наедине с мистером Поттером, — Темный лорд прищурился и зло посмотрел на Гермиону.

— Вы попросили меня организовать эту встречу, — холодно ответила она, — и согласились, что она пройдет на моих условиях.

— Мало того, что вы опоздали, так еще и смеете…

— Или Гермиона остается, или мы оба уходим, — твердо прервал Риддла Гарри. — Мы теряем время, о чем ты хотел поговорить, Риддл?

— Хорошо, — Темный лорд последний раз злобно посмотрел на Гермиону и продолжил: — Прежде всего, хочу прояснить некоторые обстоятельства, из-за которых у тебя, Поттер, имеются предубеждения относительно любых моих действий.

— Некоторые обстоятельства? — прорычал Гарри. — Ты убил моих родителей и четырежды покушался на мою жизнь! И это я еще не считаю деятельность твоих прихлебателей! Ты это хочешь «прояснить»?

— Да, именно об этом я и говорю, — с ледяным спокойствием сказал Риддл. — Первое, о твоих родителях. Ты должен понимать, что тогда шла война и необходимо было ее как-то остановить. Единственным выходом, который я видел, было убийство твоей семьи. Вам тогда крупно не повезло, но кровопролитие нужно было остановить. Ничего личного, только необходимость.

— Все для достижения своей цели, даже если для этого потребуется убить годовалого младенца? — спросил Гарри, глядя в глаза Темного лорда.

— Я сделал свой выбор еще в восемьдесят первом, — твердо ответил Риддл, не отводя взгляд. — Я не горжусь своими действиями, но сделал бы это снова, окажись в той же ситуации. Другого пути я просто не видел.

Холодные глаза Темного лорда неотрывно смотрели на Гарри, казалось, будто его взгляд устремлен в самую суть стоящего перед ним человека. От убежденности Риддла в собственной правоте и непоколебимой уверенности в своих решениях, где-то глубоко в душе Гарри зародилась холодная липкая тьма.

— Если ты действительно не хотел войны, то мог просто перестать воевать!

Том Риддл улыбнулся какой-то понимающей, совсем человеческой улыбкой, которую было сложно ожидать от такого, как он.

— Ты наивен, Поттер. Гражданская война самая жестокая, кровавая и грязная из войн. Она никогда не заканчивается капитуляцией или заключением мира. Всегда должен быть победитель и проигравший, и судьба последнего далеко не завидна. Что и подводит нас к основной теме нашего разговора.

Гарри еще несколько секунд сверлил взглядом Риддла, потом скривился и коротко бросил сквозь зубы:

— Слушаю.

— Как я и говорил, у гражданской войны должен быть победитель, но в нашем случае его не было. Война так и не решила противоречий между сторонами и, как известно, закончилась слишком внезапно моим исчезновением. В итоге условные проигравшие остались почти при своих, а условные победители почти ничего не получили. Это и привело нас к настоящему состоянию: мы на пороге новой войны, и в этот раз она не закончится после нескольких сотен убитых и парочки крупных сражений, в этот раз она будет идти до полного уничтожения одной из сторон.

— Это такое предположение или угроза?

— Это констатация факта, — резко ответил Риддл. — Боунс слишком усилила свои позиции, слишком много ресурсов сконцентрировалось в ее руках, чтобы ее можно было игнорировать. Чистокровные вскоре объединят силы и нанесут удар, но тогда уже будет поздно что-либо менять.

— А ты, значит, против такого развития событий? — ядовито протянул Гарри.

— Представь себе, Поттер, против, — огрызнулся Темный лорд. — Поэтому я и нахожусь на тайных переговорах здесь, с тобой, в таких унизительных условиях.

Риддл бросил еще один уничтожающий взгляд на Гермиону, который она проигнорировала, снова посмотрев на часы. Гарри позволил себе немного расслабиться и попробовать взглянуть на происходящее со стороны в свете полученной информации.

Боунс почти настаивает на том, чтобы он вошел в Визенгамот, а впоследствии совсем не против его контактов с чистокровными. Кто-то подставляет Сириуса, все с этого что-то имеют, только Дамблдор, кажется, бездействует и проигрывает. А сейчас Боунс поручает ему, Гарри Поттеру, без году неделю старшему аврору изменение системы обучения в аврорате только потому, что он «никогда не называл себя человеком Дамблдора». А сами эти преобразования, судя по требованиям к новым методикам, полученным лично от нее, больше походили на преобразование аврората из полицейской организации в полноценную армию. Могут ли быть все предыдущие события отвлекающим маневром, и Риддл тоже это понимает?

— Мадам Боунс не будет развязывать войну, она стремится к соблюдению законов, — решил проверить свою догадку Гарри.

— И она, конечно же, никогда не пойдет на компромисс и будет до последнего защищать невиновного, — саркастично усмехнулся Темный лорд и резко продолжил: — Мадам Боунс хочет, прежде всего, иметь сильный аврорат, подчиненный лично ей. А зачем это нужно, можешь додумать и сам.

Гарри еще немного посверлил взглядом своего собеседника и задал тот вопрос, который вертелся на языке:

— Предположим, ты прав, Риддл. Но зачем ей это нужно? В чем суть конфликта?

Темный лорд удовлетворенно улыбнулся и принял более расслабленную позу.

— Ты ведь никогда не задавался вопросом, почему началась та война? За что погибли твои родители? — задал он риторический вопрос, смотря прямо в глаза Гарри. — Так вот, Поттер, сейчас не принято об этом говорить, но до того, как Дамблдор стал директором Хогвартса, все малгорожденные и полукровки, получившие полное магическое образования, в обязательном порядке приносили вассальную клятву какому-либо заинтересованному чистокровному роду. После этого они могли действовать, исходя только из интересов этого рода, но зато это давало им путевку в жизнь, возможность хорошо устроиться и приносить пользу обществу. Самые способные могли занимать высокие посты в правительстве, исторически пост Министра Магии как раз занимал кто-то из маглорожденных или полукровок, принятых в сильнейшие роды. Так, например, твоя многоуважаемая подруга, скорее всего, заинтересовала бы несколько родов, хотя выбор сделали бы за нее.

Гермиона хмыкнула и с презрением посмотрела на Риддла, но Темный лорд предпочел этого не замечать.

— Подожди, что-то не сходится, — нахмурился Гарри. — А если не было, как ты сказал, «заинтересованных родов»?

— Как только становилось понятно, что ребенок магически слаб или не удовлетворяет еще каким-то требованиям, его образование прервалось. Он становился вассалом вассала и выполнял работу, не требующую каких-то особых навыков и знаний, — пожал плечами Риддл. — Тогда маглорожденных в Хогвартсе было гораздо меньше, а полукровкам деваться было особо некуда, поскольку магловское образование подпадало и сейчас подпадает под Статут секретности. Нельзя сказать, что это была справедливая система, но она работала.

— Но ведь я закончил начальную школу, да и Гермиона получила магловское образование, — засомневался Гарри.

— Сейчас за соблюдением Статута следят гораздо менее строго, но тебе все равно не разрешили бы поступить в маггловский колледж или университет. А вот твоя подруга — разговор особый.

Риддл встретился взглядом с Гермионой, но она только демонстративно посмотрела на часы и четко проговорила:

— У вас еще тридцать минут, мистер Риддл.

— Как ты понимаешь, Поттер, я тоже должен был стать вассалом какого-нибудь сильного рода, поскольку мне прочили хорошую карьеру в Министерстве, — не без самодовольства продолжил Риддл. — Однако я стал одним из многих, кто отказался от вассальной клятвы, как только появилась такая возможность. Большое количество магглорожденных и полукровок с замечательным образованием, пусть и без поддержки со стороны родов, вышли из Хогвартса во взрослую жизнь и стали устраиваться, кто как мог. Как магловская, так и магическая Британия восстанавливались после Второй Мировой войны, так что какое-то время всем было не до них. Было, конечно, тяжело, но многие открыли свое дело, что привело к небывалому ранее экономическому росту.

— Пока я не услышал ничего, что могло бы привести к войне, — потерял терпение Гарри, зная, что Риддл может говорить очень долго.

— Тогда слушай внимательней, Поттер, — огрызнулся в ответ Риддл. — Я и так трачу свое время, чтобы просветить тебя.

—Кажется, мы уже определили, что это я тебе нужен, а не наоборот, — холодно сказал Гарри.

— Хватит пререкаться, — остановила их Гермиона. — Мистер Риддл, продолжайте, пожалуйста, время не ждет.

Темный лорд перевел на нее тяжелый взгляд, но спустя несколько секунд продолжил:

— Если бы кое-кто слушал внимательней и показывал признаки наличия высшей нервной деятельности в организме, то понял, что я описываю предпосылки к войне. Экономическое превосходство всегда вызывает желание получить и политическое превосходство. Так и получилось — увеличилось количество свободных от вассальной присяги полукровок и магглорожденных в Министерстве, оно само стало гораздо значительнее влиять на жизнь общества. Дело в том, что Министерство исторически было такой политической песочницей, где сильные рода боролись друг с другом, продвигая своих вассалов, но одновременно с этим оно имело крайне мало политической власти по сравнению с Визенгамотом. Собственно, кризис и перешел в острую фазу, когда Министром магии впервые стал полукровка без вассальной зависимости от какого-либо рода.

Риддл выразительно посмотрел на Гарри, но тот только нахмурился, размышляя. Спустя минуту он задумчиво произнес:

— И сейчас Боунс собирает силы, чтобы окончательно утвердить власть Министерства и оттеснить чистокровные рода.

— И себя, конечно, не забыть, — хмыкнул Риддл. — Она из обедневшего рода, наследственного места в Визенгамоте у нее нет, так что это хороший шанс подняться на пик политической власти. Вот только это понимают и чистокровные, они нанесут первый превентивный удар, чтобы ослабить врага.

— Не они, а вы. Ты же вроде как их контролируешь.

— Ты меня слегка переоцениваешь. Я могу сдерживать сильные рода, но это не может длиться бесконечно. Рано или поздно они сделают свой шаг.

— Хорошо, — тяжело вздохнул Гарри, испытывая некоторое чувство дежавю. — Зачем тебе понадобился я?

Темный лорд чуть заметно улыбнулся, бросив взгляд на спокойно стоящую около Гарри Гермиону.

— Мне нужен человек рядом с Боунс, который сможет ее сдерживать. Если мы аккуратно пройдем по лезвию, то сможем договориться. Младший Малфой должен был тебе рассказать о нашем проекте в первом приближении.

— И все-таки почему именно я? Уверен, можно было бы найти гораздо более приятную персону для переговоров.

— Дело в том, что Боунс мало кому доверяет. Даже после основательной чистки аврората, она не без оснований полагает, что там еще много людей Фаджа, поэтому не приближает к себе большинство старших авроров. Муди же слишком погряз в идеологии, он не стал бы и смотреть на меня, — немного скривился Темный лорд. — Бруствер — целиком и полностью человек Дамблдора, и Боунс просто играет с ним. Остаешься только ты, Поттер. Ты новый человек, в интригах не замечен, до этого спокойно гонял всякую подзаборную шпану, а это может быть очень полезно. Уверен, она уже показала, что прислушивается к тебе.

— Дамблдор будет против, это может создать определенные трудности, — напряженно протянул Гарри.

— Он не хочет войны также сильно, как и мы, — просто ответил Волдеморт. — Так ты согласен на союз?

Гарри уже хотел ответить, но почувствовал, как Гермиона сжимает его руку, и сказал совсем не то, что собирался:

— Я подумаю над твоим предложением, Риддл. Думаю, мы сможем найти, в чем помочь друг другу.

Темный лорд зло посмотрел на Гермиону и, резко кивнув на прощание, быстро вышел из комнаты. Девушка еще несколько минут напряженно прислушивалась к чему-то, а потом явственно расслабилась.

— Пойдем, Гарри, нам нужно идти, — она потянула его за собой, но Поттер, скрестив руки на груди, остался стоять на месте.

— Не раньше, чем ты все мне объяснишь, — хмуро проговорил он. — Я хочу узнать, что за спектакль ты здесь устроила.

— Я тебе все объясню, как только мы окажемся в безопасном месте, обещаю, — нервно сказала Гермиона, поглядывая на часы. — А сейчас пойдем отсюда, здесь не место для долгих разговоров.

— Нет, ты объяснишь мне все здесь и сейчас, пока не можешь никуда убежать, — твердо сказал Гарри, повысив голос.

— Ты сам сказал мне уйти, — горько сказала она, гордо вскинув голову.

— Гермиона, ты поняла, о чем я говорю! — ему захотелось взять ее за плечи и хорошенько потрясти, чтобы убрать эту спокойную полуулыбку с ее лица.

— Хорошо! Я отвечу на все твои вопросы, как только мы уберемся отсюда.

— Да почему ты не хочешь отвечать здесь и сейчас? — перешел на крик Гарри.

— Потому что это здание взлетит на воздух через десять минут, — холодно сказала Гермиона.

Гарри подавился следующей фразой, нахмурившись, поджал губы и бросился к выходу. Гермиона старалась не отставать, по пути не переставая тихо, иногда невнятно бормотать:

— Детские игрушки кончились, Гарри. Нам жизненно необходимо сохранить в тайне то, что о чем ты говорил с Риддлом. Напряженный магический фон и установленные мной щиты не позволяют прослушивать или подглядывать удаленно, как с помощью маггловской техники, так и магически. Но в доме могут быть записывающие устройства, их крайне сложно обнаружить, так что проще уничтожить весь дом, он все равно отведен под снос. Магический выброс во время взрыва повредит все записи, будь то электроника или заклинание.

Отойдя от дома на добрую сотню метров, Гермиона остановилась и, отдышавшись, напряженно уставилась на часы. Спустя минуту, она, наконец, коротко бросила:

— Все в порядке. За мной, тройная аппарация.

Развернувшись на месте, она пропала с негромким хлопком. Гарри тяжело вздохнул и отправился за ней. В последний момент ему показалось, что он увидел вздымающийся огненный вихрь над тем местом, где недавно был красный кирпичный дом, почти ничем не отличающийся от своих соседей.

Спустя еще два прыжка они оказались в переулке какого-то промышленного района. Уже начали сгущаться сумерки, загорелись редкие фонари, то тут, то там появлялись небрежно одетые люди и вновь скрывались в длинных черных тенях.

Гермиона приложила палец к губам и пошла вперед, уверенно лавируя между постройками из грубо обработанного бетона и кирпича, Гарри ничего не оставалось, кроме как последовать за ней. Спустя несколько минут они оказались около тяжелой металлической двери в полуподвальное помещение. Гермиона будто из ниоткуда достала увесистый ключ, со скрипом открыла дверь и пропустила Гарри в скромную квартиру, где предпочитала жить после ссоры с ним.

Квартира состояла из одной комнаты, поделенной хилой перегородкой на две неравные части. В одной еле умещались кровать, письменный стол, заваленный какими-то бумагами, исписанными ровным почерком Гермионы, и потертый стул с прямой спинкой. Во второй части комнаты находилась простенькая электрическая плитка и небольшой умывальник. Источником тусклого света служила только одинокая лампочка без абажура, и маленькое окошко под самым потолком, из которого были видны ноги редких прохожих. Гарри огляделся и саркастично сказал:

— М-да, ты умеешь выбирать квартиры. Этот клоповник даже меньше нашей.

— Зато здесь безопасно! — ощетинилась Гермиона. — По крайней мере настолько, насколько это возможно. В нормальных районах Лондона не найти таких маленьких квартир, а я тебе не Дамблдор и не Основатели, чтобы устанавливать стационарную защиту на такие большие помещения. Тот же Хогвартс может поддерживать свою защиту только за счет мощнейшего природного источника, но они крайне редки, да и находятся чаще всего в неудобных местах и по большей части уже заняты.

Гарри, с силой помотав головой и скрестив руки на груди, сказал:

— А теперь ты готова отвечать на мои вопросы?

Гермиона глубоко вздохнула, устало опустилась на стул и мягко сказала:

— Да, Гарри, я отвечу на любой твой вопрос, на который знаю ответ.

Гарри оценивающе окинул ее тяжелым взглядом. От грустного выражения в таких родных и знакомых глазах у него защемило сердце, но он твердо решил выяснить, что же происходит. И Гермиона была хорошим источником информации.

— И так, прежде всего, что это сегодня было? Встреча в метро, переговоры с Риддлом, взрывающийся дом, квартира эта опять же. О безопасности от кого ты постоянно говоришь?

— Наверно, стоило сказать тебе это очень давно, но скрытность стала моей второй натурой. После того, что было, сложно полностью доверять кому-либо, даже тебе. Извини… В общем, я работаю на МИ-5, — увидев непонимающий взгляд Гарри, Гермиона пояснила. — Это служба британской контрразведки.

— То есть ты работаешь на маглов? И как долго это продолжается?

— Не на маглов, а на британское правительство, — терпеливо поправила Гермиона. — Меня завербовали летом перед нашим четвертым курсом, и не думай, что я была в восторге от этого. Именно тогда все началось, а потом я так и не смогла из этого выпутаться до конца. Видимо, правду говорят, что бывших разведчиков не бывает.

Гермиона горько усмехнулась и дождалась следующего вопроса от Гарри:

— Что значит «завербовали»? И как это связано с тем, что произошло сегодня?

— Сегодня… Сегодня я устроила вам с Риддлом контакт, но некоторое понимание о безопасности у меня есть, так что я попыталась держать его в секрете. Правда, информацию о самом факте переговоров, скорее всего, скрыть не получится. А насчет вербовки все очень просто. Мне просто указали, что наши небольшие приключения не являются такой уж большой тайной. Ты ведь в курсе, что помощь беглому преступнику обычно наказуема? К тому же мне намекнули, что могут устроить неприятности родителям, и пообещали помочь в обмен на сотрудничество.

— И в чем же выражалась их помощь? — Гарри хмурился все сильнее, рассказ Гермионы нравился ему все меньше и меньше.

— Мне сказали, что Волдеморт тогда пересек границу и собирается начать охоту на тебя. Я не знала, правда ли это, но решила пойти на сделку. Как ты знаешь, следующие наши годы в Хогвартсе были спокойные и никто не нападал на тебя.

Гарри не мог злиться на нее за то, что она хотела защитить его и родителей, но во всей этой истории было что-то неправильное настолько, что не хотелось иметь с ней ничего общего. Он взлохматил волосы и уселся на кровать, стараясь не встречаться взглядом с Гермионой. С некоторым внутренним содроганием Гарри спросил:

— И что же ты делала для них?

— Сначала ничего особенного, просто писала записки о том, что происходит в Хогвартсе. Думаю, это была просто проверка. А вот потом… — она ненадолго прервалась и продолжила каким-то неживым голосом: — Потом мне пришлось пойти работать в Министерство и создать там агентурную сеть. Меня кое-чему научили, и у меня получалось очень неплохо, — сказала Гермиона с явными нотками самодовольства в голосе. — Но через некоторое время я все-таки смогла убедить их перевести меня в исследовательскую лабораторию с возможностью получения образования. Все было хорошо, пока ты не решил помочь Боунс.

— Подожди, а это здесь причем? — не понял Гарри.

— Ох, Гарри, ты все еще такой наивный, — Гермиона невесело улыбнулась. — Если в магическом мире действуют магловские спецслужбы, значит, у них есть свой интерес. А это значит, что они вмешиваются во внутренние дела магов. Или ты думаешь, что магловское правительство могло просто так допустить существование магического общества у себя под боком? Это же огромный и ценный ресурс, а, учитывая существования Темных лордов, еще и небезопасный.

— Так, погоди, — Гарри поднялся и начал наматывать круги на маленьком свободном пятачке около входной двери. — Ты хочешь сказать, что шпионила для маглов, а для этого специально устроилась в Министерство? Ты и за мной шпионила?

— Ты не был никому особо нужен до экспромта с авроратом, — пожала плечами Гермиона. — Повышенное внимание Дамблдора к тебе на первых трех курсах, конечно, вызывало интерес, но потом он пропал. А об остальном, пожалуй, да. Каких-то угрызений совести по это поводу у меня нет. В конце концов, Великобритания — моя Родина, а магический мир не так уж сильно ценит «какую-то грязнокровку».

— И что же изменилось? Теперь ты докладываешь и обо мне?

— Да было бы о чем рассказывать, ты всегда как на ладони, Гарри, — иронично усмехнулась Гермиона. — К тому же, с чего ты взял, что я стала бы раскрывать твои секреты без прямой необходимости? Но когда ты рассказал о повышении и предложении Боунс, я сразу поняла, что все кончится плохо, и немного запаниковала.

— И ты ничего не сделала? — горько спросил Гарри. — Ничего не сделала, чтобы спасти Сириуса?

— А что я, по-твоему, могла сделать? Вместе с тобой выкрасть его из главного зала Визенгамота и попасться аврорам через пару часов? — Гермиона вскочила, размахивая руками. — Я не могу заставить Визенгамот голосовать, как мне хочется, и не управляю авроратом! Между прочим, именно я уговаривала тебя отказаться от предложения Боунс, но тебя разве переубедишь! Если хочешь знать, я даже просила помощи у Дамблдора, чтобы он защитил тебя, если вдруг что-то случится! Поэтому я и встречалась с ним, как тебе тогда сказал Малфой, вот только Дамблдор либо не смог, либо не захотел помочь Сириусу и не стал тебя ни от чего отговаривать.

Гарри невидяще уставился в одну точку, пытаясь сообразить, как это все могло произойти, и обессилено опустился на кровать. Гермиона, тяжело дыша и раскрасневшись, мерила шагами пятачок у двери.

— Ты могла мне все рассказать, — тихо сказал Гарри, посмотрев ей прямо в глаза. — Ты могла мне рассказать все еще тем вечером, когда я рассказал о предложении Боунс.

— Да, могла, — бессильно сказала Гермиона. — Только ты не готов еще был это все услышать, да и мне казалось, что еще не все потеряно и безопаснее хранить это в тайне.

Она присела на корточки около Гарри, взяла его за руки и проникновенно сказала, стараясь поймать взгляд его опущенных глаз:

— Гарри, я не хочу, чтобы тебя использовали в темную, хочу, чтобы ты сам отвечал за свою судьбу, но это далеко не всегда возможно. Я делала все, что было в моих силах, и действовала только в твоих интересах. Да, я ошиблась, и могу ошибиться не один раз в будущем, да и ты тоже. Но самое главное, мы должны доверять друг другу, иначе ничего не получится.

Гарри только коротко кивнул и грустно проговорил:

— В итоге я сам завел нас в западню и собственными руками подписал приговор Сириусу.

— Того, что было, уже не изменишь, нужно жить дальше и думать, как выпутаться из этой передряги, — мягко улыбнулась Гермиона и погладила его по голове. — В крайнем случае, мы всегда можем выйти из игры и уехать куда-нибудь далеко.

— Не хочу уезжать, — упрямо сказал Гарри и тоже улыбнулся. — Это моя страна, и мы еще покажем всем этим политиканам.

— Вот этот настрой мне нравится гораздо больше!

Гарри только кивнул и улыбнулся шире. Он притянул к себе Гермиону, легко провел рукой по ее щеке и хрипло сказал:

— Я очень скучал по тебе и так боялся тебя потерять. Мне казалось, что…

Гермиона прервала его поцелуем и потянула на себя, повалив на кровать. Гарри понял, как мало значит все то, о чем он думал, по сравнению с прижавшейся к нему девушкой — самым сокровенным и дорогим, что у него было.

Северус Снейп стоял около широкого окна, выходящего на забитую машинами улицу, в одном из многочисленных небоскребов лондонского Сити. Услышав протяжный гудок какой-то машины, звук которого долетел даже до десятого этажа, он поморщился и отвернулся от картины вечно спешащих маглов, окинув взглядом конференц-зал.

Посреди просторного помещения располагался массивный длинный стол со встроенными микрофонами. Около каждого из них стояло мягкое кожаное кресло с подлокотниками. Занято было только несколько мест. По правую руку от пустующего места во главе стола сидел Нотт, недовольно перебирая пальцами по столешнице, периодически громко хмыкая. Напротив него удобно расположились оба Малфоя, сохраняя ледяное спокойствие, будто не видели неудобства в том, чтобы находиться в столь непривычной для магов обстановке. Чуть дальше сидел Эйвери, еще хмурый после недавней смерти отца, и Яксли, занимавший высокую должность в департаменте магического транспорта. У самой двери на одном из не очень удобных стульев, стоящих вдоль стены, примостился Петтигрю, старающийся казаться как можно незаметнее. Из-за каких-то особых заслуг он был близок с Темным лордом, и только поэтому его терпели на подобных встречах, хотя пренебрежительно называли не иначе, как Хвост. Сам Снейп, единственный полукровка во внутреннем круге помимо Хвоста, старался делать вид, что того не существует.

Снейп пристально посмотрел на каждого из собравшихся, постаравшись что-нибудь прочесть по непроницаемым лицам, в который раз поражаясь фантасмагоричности картины чистокровных магов в маггловском конференц-зале. Темный лорд в последнее время проникся какой-то особой паранойей и собирал внутренний круг только в маггловских зданиях, опасаясь быть подслушанным волшебниками. Как будто здесь можно чувствовать себя в безопасности! Снейп бросил взгляд на подвесные потолки, несколько шкафов, заставленных какими-то толстыми папками, и широким окнам. Да тут при желании можно разместить целую россыпь подслушивающих устройств и камер, экранированных от магии! Немного успокоившись от мысли, что это никак на него не повлияет, Снейп сел рядом с Малфоями.

Темный лорд опаздывал, точнее, конечно, задерживался, что было на него совсем не похоже. Видимо, сверхсекретная встреча затянулась. О ее подробностях Снейп так ничего не смог узнать, только то, что в ее организации принимал участие младший Малфой, сидящий сейчас как на иголках от волнения. Сам крестник упорно не желал делиться информацией, ссылаясь на прямой приказ Лорда.

Хвост у двери громко чихнул и заерзал на стуле, Нотт, снова хмыкнув, смерил его презрительным взглядом и снова хмыкнул. Яксли уже готов был разразиться очередной глупой напыщенной тирадой в адрес Хвоста, когда дверь открылась. В зал вошел Темный лорд, как всегда, в идеально выглаженном костюме-тройке и до блеска начищенных ботинках. Он спокойно сел во главе стола и сказал своим тихим с нотками шипения и пугающим голосом:

— Здравствуйте, господа. Извиняюсь за задержку, давайте начнем. Сегодня нам необходимо обсудить наши действия после договора с Боунс. Люциус, прошу.

Малфой скрестил руки на груди и, нахмурившись, начал:

— Мы получили достаточно широкий контроль над финансами. Организованные фонды займутся инвестированием в нужные предприятия, уже через год можно будет говорить о неплохих доходах. Однако Боунс настояла на том, чтобы нас контролировал ее человек, она опасается нас.

Тонкие губы Темного лорда растянулись в улыбке.

— Ничего страшного, Люциус, это все издержки компромисса, на котором я настоял, они никак не помешают нашему плану. Я уверен, для вас этот человек не будет проблемой. Кого порекомендовала Боунс?

— Шеклболт, — слегка скривился Малфой. — Он совершенно не разбирается в финансах, будет только мешаться под ногами.

— Но это ведь хорошо, вы сможете проворачивать свои дела у него за спиной, — подал голос Яксли.

— Все не так просто, Корбан, — ядовито заметил Малфой, закатив глаза. — Это вам не штаны в Министерстве просиживать, один профан может нанести значительный ущерб всему предприятию. А зная Шеклболта, он будет действовать, как слон в посудной лавке, и всюду совать свой нос. Если бы он хоть что-то соображал, с ним было бы легче договориться. Хотя бы это вы понимаете, многоуважаемый Корбан?

Нотт хмыкнул на этот раз громче обычного и бросил на Яксли ироничный взгляд. Тот задышал чаще и собрался что-то сказать, но Темный лорд прервал его, тихо проговорив:

— Достаточно, мистер Яксли. Значит, Шеклболт, интересный выбор с ее стороны, — Лорд, задумавшись, откинулся в кресле. — Что вы можете о нем сказать, мистер Снейп?

Снейп на секунду задумался, оценивая, что можно, а что ни в коем случае нельзя говорить.

— Он компетентный старший аврор, неплохо справляется в Визенгамоте, за это Боунс высоко оценивает его. Хотя он, безусловно, человек Дамблдора, и было бы наивно полагать, что Боунс не догадывается об этом. Все, что знает Шеклболт, знает и наш многоуважаемый директор Хогвартса.

— А еще именно он допрашивал Блэка, — вставил Яксли, заискивающе улыбнувшись.

Темный лорд нахмурился и через некоторое время проговорил:

— Получается так, что человек Дамблдора при Боунс допрашивает Блэка. Потом его сдают нам с потрохами и идут на компромисс. Дальше Боунс посылает контролировать Люциуса того же самого человека Дамблдора, который будет заведомо мешать нам. Я ничего не упустил?

— Нет, мой лорд, — склонил голову Нотт. — Разве только, что теперь мы сможем еще немного прижать оборотней. Эйвери уже начал работать с нейтральными родами над новым законопроектом. Сложностей быть не должно, скоро оборотни начнут бунтовать, и мы сможем возглавить их недовольство через наших людей.

Эйвери только молча кивнул в знак подтверждения слов Нотта.

— Вы хорошо поработали, Редмонд, Кларк, — задумчиво протянул Волдеморт. — Оборотни могут очень сильно нам пригодиться, когда придет время взять власть в свои руки, но сейчас есть более важные дела. Опасно не обращать внимания на Дамблдора, нужно понять, что он замышляет. У вас есть что добавить, мистер Снейп?

— Мой лорд, директора всегда было сложно понять, — тщательно подбирая слова, начал Снейп. — После истории с Блэком он крайне пассивен, будто смирился с поражением. Сейчас Дамблдор больше внимания уделяет школе, чем Визенгамоту. В последний раз я замечал за ним такое, когда в Хогвартсе еще учился Поттер.

Волдеморт после этих слов нахмурился еще больше. Снейп как будто почувствовал, что у него в голове завращались многочисленные шестеренки, обрабатывая полученную информацию. Снейп бы многое отдал, чтобы узнать, к каким выводам придет Темный лорд, но применять к нему легилименцию было чистым самоубийством.

— Благодарю вас, господа, — наконец сказал Волдеморт. — Сегодня вы дали мне много пищи для размышлений. На сегодня можете быть свободны.

Все, кроме него, поднялись со своих мест и степенно направились к двери, только Хвост неуклюже притоптывал у выхода, ожидая пока ему дадут пройти. Снейп решил не спешить, и, когда в зале остались только он и младший Малфой, Волдеморт вынырнул из раздумий и шелковым, чуть слышным голосом произнес:

— Драко, останьтесь, у меня есть к вам несколько вопросов.

Снейп слегка вздрогнул, почувствовав, как его пробрало до костей. Таким тоном Темный лорд говорил только тогда, когда был сильно чем-то недоволен, почти в бешенстве. Снейп бросил сочувственный взгляд на крестника и поспешил выйти, прикрыв за собой дверь.

Малфой развернулся и под тяжелым взглядом Темного лорда вернулся на свое место. Молчание затягивалось, Драко избегал смотреть на Волдеморта, уставившись в пол.

— Драко, скажите мне, — начал Темный лорд, в его речи явственно слышалось шипение разозленной змеи, — как так получилось, что на организованной вами встрече, я не смог поговорить с Поттером наедине?

— Он не шел на контакт, — тихо начал Малфой. — Пришлось работать через Грейнджер. Она сказала, что согласиться только, если сама организует встречу. Мой лорд, я прошу прощения, я все исправлю. Грейнджер, эта грязнокровка...

— Она полностью обыграла вас, Малфой, — раздраженно бросил Волдеморт. — Я крайне разочарован, мне казалось, что Люциус вас чему-то научил.

— Да, я многое знаю, но…

— Молчать, не смейте перебивать вашего лорда. Пока учитесь у отца дальше и не ожидайте больше никаких заданий. Можете быть свободны, мне нужно подумать, как исправить тот вред, который вы нанесли.

Темный лорд слабо махнул рукой и больше не обращал внимания на Малфоя. Тот, стараясь быть как можно незаметнее, выскользнул в коридор и быстро отправился прочь, не заметив внимательно наблюдавшего за ним Снейпа под дезиллюминационными чарами.

Выждав несколько минут после того, как Малфой скрылся в конце коридора, Снейп скинул чары и неспешно пошел к выходу. Выйдя из здания и свернув в неприметный тупик, он аппарировал в Хогсмид.

Свежий шотландский ветер слегка растрепал его волосы и прочистил мысли. К сожалению, ему не удалось понять, о чем Темный лорд говорил с Драко, но даже то, что младший Малфой попал в опалу, говорило очень о многом. Это все наверняка связано с той секретной встречей, из-за которой Темный лорд опоздал на собрание. Очевидно, она прошла не так хорошо, как он рассчитывал. Вот только с кем вел переговоры, притом лично? Неужели его потрясающая слепота в отношении магглов начинает пропадать?

— Подходя к кабинету директора Хогвартса, Снейп бросил взгляд на часы. Было уже без четверти одиннадцать; нормально выспаться сегодня, видимо, не получится. Он, не останавливаясь, бросил каменной горгулье пароль и встал на движущуюся лестницу. По многолетней привычке войдя в кабинет без стука, он сел в кресло для посетителей и закинул ногу на ногу.

Дамблдор работал с таинственно сверкающим молочно-белым светом Омута памяти и, кажется, не собирался ложиться спать. Оторвавшись от своего занятия, директор тепло улыбнулся Снейпу и помешал палочкой не-жидкость собственных мыслей.

— Добрый вечер, Северус. Как прошел твой день? Может быть, чаю? Я, как видишь, пытаюсь ничего не забыть, в последнее время столько всего происходит, просто так всего и не упомнишь.

Снейп на мгновение хищно посмотрел на Омут, представляя, какие тайны он хранит, но тут же подобрался и вежливо ответил:

— Нет, спасибо, профессор, я бы хотел закончить со всем сегодня побыстрее и отправиться спать.

— Как скажешь, мой мальчик, — не стал настаивать Дамблдор. — Что же нового у Тома?

— Как вы и предполагали, Темный лорд ведет двойную игру. Заключив временный союз с Боунс, он готовится возглавить восстание оборотней.

— Что ж, этого следовало ожидать, — тяжело вздохнул Дамблдор. — Думаю, пришло время задействовать нашего человека в их среде.

— Оборотни и так еле выживают в резервациях, столкновения с аврорами происходят каждый день. Если их еще немного прижмут, они взорвутся от любой провокации. Не думаю, что кто-то способен этому помешать, — Снейп заметно скривился, — тем более Люпин.

— Я верю, что Ремус сделает все возможное, — хитро сверкнув очками-половинками, сказал Дамблдор. — Было еще что-нибудь интересное на собрании?

Снейп на секунду задумался, о чем еще стоит сказать, и решил проверить реакцию Дамблдора на новость о переговорах Лорда.

— В конце собрания Темный лорд попросил остаться Драко Малфоя, и он был чем-то сильно недоволен. Кажется, Малфой попал в опалу.

Дамблдор встал, вытянувшись во весь свой немалый рост, и подошел к начавшему запотевать окну. С какой-то тоской посмотрев за горизонт, он будто про себя проговорил:

— Я и не сомневался, что в итоге Гермиона сможет его обыграть. Жалко, конечно, Драко всегда был очень способным мальчиком, но такова жизнь, к успеху приходит сильнейший.

Директор не увидел, как на всегда спокойном лице Снейпа на мгновение промелькнула победоносная улыбка, и медленно повернулся к нему.

— Ты хотел мне еще что-то сказать, Северус?

Дамблдор проникновенно посмотрел в глаза Снейпу, отчего у того по спине побежали мурашки.

— Нет, профессор. Пожалуй, пойду спать, мне еще завтра уроки вести.

— Конечно, мой мальчик.

Когда за Снейпом закрылась дверь, Дамблдор посмотрел на портреты предыдущих директоров Хогвартса и доброжелательно улыбнулся. Сделав замысловатый жест палочкой и почти исключив свой кабинет из реального пространства, чтобы точно не быть подслушанным, он сказал:

— Можете спросить, Финеас, я же вижу, что вам хочется.

Финеас Найджеллус Блэк сделал гордый и независимый вид, но все-таки сказал:

— Вам бы учиться на Слизерине, Альбус. Так искусно навешать лапши на уши бедному мальчику.

— Именно поэтому вы всегда были плохим политиком, Финеас. — Ответил Дамблдор. — Глупо делить людей на группы из-за того, какой факультет они закончили. А что касается Северуса… Он очень способный мальчик, можно сказать, талантливый. В чем-то талантливый. Только Северус Снейп уже давно потерял связь с реальностью, пытаясь усидеть сразу на всех стульях. Боюсь, это его и погубит рано или поздно.

Дамблдор вздохнул и тяжело опустился в кресло. Рассеянно помешивая палочкой Омут, директор подумал, что даже спустя столько лет он еще может искренне сопереживать своим ученикам, совершающим ошибки. Эта мысль ему понравилась, ее стоило сохранить и позже обдумать —Дамблдор аккуратно дотронулся палочкой до виска и потянул едва видимую серебристую нить.

Тем временем Снейп спешил в свой кабинет, по пути поймав парочку пуффендуйцев и с удовольствием оштрафовав их на несколько десятков баллов. Расположившись за столом, он начал составлять послание о том, что несносная Грейнджер по указке Дамблдора организовала переговоры с Темным лордом через Малфоя.

Зашифровав текст, Снейп взмахом палочки переместил записку в условленное место. Довольный собой, он все-таки отправился спать, было уже далеко за полночь. Сегодняшний день прошел неожиданно удачно — ему вновь удалось сыграть на всех досках и заработать еще несколько очков у всех заинтересованных сторон. Тройной агент спокойно заснул, не подозревая, как в действительности оценивала его каждая из сторон, на которую он работал.

Гермиона проснулась резко, будто от толчка. Она лежала под пушным теплым одеялом и глубоко дышала, пытаясь успокоить дыхание. Несмотря на долгий и глубокий сон, она еще чувствовала себя уставшей, но счастливой после прошедшей ночи. Сладко потянувшись, Гермиона вдруг поняла, что, кроме нее, в маленькой квартире никого больше нет. От этой мысли ее пробрало неестественным холодом до самых костей, и, схватив палочку, она вскочила с кровати.

Представляя все более страшные картины того, что могло произойти с Гарри, она на автомате проверила охранные чары. Сейчас поблизости никого не было, но около получаса назад дверь кто-то открывал; наружные боевые заклинания, способные сдержать даже самого опасного противника, потревожены не были. Очень странно: кто же это такой ловкий попался? Гермиона одним быстрым движением оказалась около окна и аккуратно выглянула наружу. Без магии из него можно было бы видеть только ноги редких прохожих, но чары позволяли под разными углами наблюдать разные части дома. Неизвестный противник или противники были сильными и, что гораздо важнее, очень искусными магами. Но почему они не взяли ее, а только Гарри? Или же…

Тяжелая, специально плохо смазанная дверь начала медленно, со скрипом открываться. Времени на раздумья не оставалось, Гермиона изо всех сил рванула вперед. Только в последний момент заметив, что в квартиру входит Гарри с какими-то пакетами, она немного изменила траекторию движения и вместо того, чтобы со всей силы врезаться в дверь, попала в него, повалив на кровать. Один из пакетов лопнул, из него на пол посыпались продукты. Гермиона резким взмахом палочки закрыла дверь и только сейчас позволила себе расслабиться.

— Мне, конечно, приятно, когда ты меня встречаешь, одетая только в кобуру для палочки, но в этот раз получилось как-то слишком экспрессивно, — насмешливо сказал Гарри, слегка приобняв ее.

Гермиона только сейчас осознала, что забыла надеть на себя хоть что-то, но смущаться было не время, и она перешла в наступление, зашипев не хуже кошки и такая пальцем в грудь Гарри:

— Больше никогда так не делай! Это место — наша последняя линия обороны. Никогда не уходи просто так, не предупредив!

— Ты так хорошо спала, я не хотел тебя будить и оставил записку, — Гарри указал на клочок пергамента, исписанный его корявым подчерком, лежащий на столе поверх многочисленных документов.

Гермиона высвободилась из объятий накинула домашний халатик и гордо вскинула голову.

— Это ничего не значит, в следующий раз просто разбуди меня.

— Хорошо, хорошо, — Гарри поднял руки в примирительном жесте и подмигнул. — Тут я, похоже, не прав по определению. Но у тебя тут нет ни крошки, а позавтракать не мешало бы.

Гермиона закатила глаза и сделала вычурный жест палочкой. В полу в дальнем углу открылась небольшая дверка в подпол.

— В этой квартире можно полностью автономно прожить несколько месяцев. Даже если снаружи начнется ядерная война, нам здесь ничего не грозит, кроме прямого попадания в дом.

— Я смотрю, ты готова к любому развитию событий, — весело заметил Гарри, спускаясь по приставной лесенке. — Но тут у тебя только консервы и полуфабрикаты! Можно же было наложить чары стазиса на нормальные продукты.

— И обновлять их через каждые три-четыре дня? — огрызнулась Гермиона и уже мягче продолжила: — Это продукты на крайний случай, и они не портятся.

— Поскольку случай не крайний, пожалуй, приготовлю что-нибудь из остатков того, что купил, — протянул Гарри, высунув голову и с сожалением посмотрев на частично разбитые яйца и рассыпавшиеся макароны.

Через пятнадцать минут все уже было готово. Салат порезан, на сковороде мирно шкворчала яичница из тех яиц, что удалось спасти, и аппетитно пахнущая курица. Гарри стоял у плиты, беспрестанно что-то помешивая и добавляя специи. Готовить ему действительно нравилось, пусть и не часто. Получалось обычно очень даже неплохо, что признавала даже привередливая Гермиона.

Сама она сидела на единственном стуле, закинув ногу на ногу, и потягивала сок из пакета. Эта дурная привычка осталась у нее еще с детства и очень раздражала Гарри. Сейчас же он только изредка поглядывал на то, как Гермиона водит потерянным взглядом по потолку комнаты, витая где-то в облаках и тяжело вздыхая.

— Земля вызывает Гермиону, — преувеличенно бодро позвал Гарри, разложив завтрак по тарелкам.

— Ох, извини, я, кажется, выпила весь сок, — смущенно сказала Гермиона, поставив пустой пакет на пол, и взяла тарелку. Есть приходилось на весу: стол был занят бумагами.

— Хорошо, а теперь рассказывай, — серьезно сказал Гарри, опустившись на кровать.

— Ты о чем?

— Только вот не надо, я же вижу, что тебя что-то сильно беспокоит.

Гермиона потерянно поковырялась вилкой в тарелке и ответила:

— Ты не понимаешь, насколько сложную и опасную игру мы вчера с тобой начали. Эти люди могут стереть нас в порошок, если почувствуют хоть малейшую угрозу.

— Не волнуйся, я как-нибудь смогу тебя защитить.

— Ох, Гарри! — Гермиона поставила тарелку на пол и обняла его. — Я уверена, что ты справишься с парочкой-другой подонков. Но как долго ты сможешь воевать с целым миром? Для этого и нужна игра: если действовать по правилам, то сможем сделать хоть что-то.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Гарри. — Какие еще правила? Я не понимаю.

— Вчера, проведя тайные переговоры с Волдемортом, мы заявили о себе как о самостоятельных игроках. И теперь нам жизненно необходимо играть по правилам. Это сложно объяснить. Вот, например, как ты работаешь, так же совершенно нельзя!

— Я же просто перебираю бумаги, перерабатываю программу обучения, ничего особенного.

Гермиона кисло улыбнулась, ей совсем не хотелось сейчас воспитывать Гарри, но кто-то же должен был снять с него розовые очки.

— Ты абсолютно не прав. Боунс поручила тебе важный, жизненно важный для нее лично стратегический проект. Зачем она это сделала — другой вопрос, но теперь только от тебя зависит, будет ли он провален или выполнен, и насколько успешно. Ты можешь просить у нее, например, дополнительное финансирование или давить на нее, и она не сможет тебе просто так отказать. Одним словом, ты сейчас имеешь важнейшие и ценнейшие ресурсы — власть и влияние, их у тебя немного, но они есть.

— Хорошо, это я могу понять, — протянул Гарри. — Мне не особо нравится то, к чему ты ведешь, но продолжай.

— И теперь перед тобой стоит две важнейшие задачи: сохранить ту власть, которая у тебя уже есть, и увеличить ее. Для этого тебе нужно, например, вытянуть из Боунс как можно больше информации, узнать, чего она действительно хочет.

— Мне кажется, это похоже на шпионаж. Уверен, есть другой способ.

— Гарри, послушай меня очень внимательно, — Гермиона положила руки ему на плечи и посмотрела в глаза. — Мы вышли на арену со львами, которые сожрут нас, если мы покажем хоть толику слабости. Или ты думаешь, что Боунс сильно обрадуется, если узнает о том, что мы сделали?

— Это же был просто разговор, она ведь сама разрешила…

— Разговор, в ходе которого мы узнали то, что нам не следовало знать, — отрезала Гермиона. — Можешь не сомневаться, она раздавит тебя и не поморщится, у нее просто не будет другого выхода. Поэтому нам нельзя быть щепетильными в средствах, необходимо узнать больше информации.

— Хорошо, я тебя понял. Попытаюсь у нее что-нибудь узнать.

— И еще кое-что, — Гермиона подняла тарелку и снова приступила к еде. — Твоя секретарша.

— Саманта? Она очень мне помогает. А что такое? Ревнуешь? — усмехнулся Гарри.

— Не в этом дело, — отмахнулась она. — Ты говорил, что тебе ее посоветовал Кингсли?

— Да, он сам ее нашел.

— То есть человек, до мозга костей преданный Дамблдору, находит тебе секретаршу, которая помогает тебе разбираться с бумагами. Тебе самому не кажется это подозрительным?

— Я никогда не думал…

— В этом и проблема, пора привыкать это делать, полезная вещь, — усмехнулась Гермиона, прервав его на полуслове. — Я про то, что она — очень вероятный источник утечки информации к нашему уважаемому директору.

— Хорошо, я сегодня же уволю ее и найду кого-нибудь другого или поработаю совсем без секретаря.

— Снова неправильно! — наставительно подняла палец Гермиона. — Ты опять мыслишь не так, твоя Саманта — тоже ресур, и ее можно использовать. Дамблдор может этого не ожидать, и, возможно, получится его дезинформировать. А пока пусть проверяет все эти ваши бессмысленные отчеты, и ни в коем случае не давай ей вскрывать почту.

— Но ведь это моя работа, — удивился Гарри. — Я должен контролировать деятельность доверенного мне подразделения.

— Ты же сам говорил, что это пустые бумажки, вот пусть она этим и занимается. А если тебе так важно, то пусть делает небольшой конспект и передает тебе.

Дождавшись кивка, Гермиона продолжила, размахивая вилкой с нанизанным кусочком яичницы:

— Теперь относительно Волдеморта.

— А что с ним не так? Его предложение показалось мне вполне адекватным, я б согласился, если бы ты не удержала меня.

— Это если он рассказал нам правду о своем прошлом.

— Но зачем ему врать, он же хочет остановить войну.

— Ох, как все запущено, — Гермиона в который раз закатила глаза и, кажется, даже произнесла неразборчивую молитву. — Понятное дело, чтобы переманить тебя на свою сторону, навешать кучу обязательств и вынудить действовать в его интересах. Он рассказал нам много важного и интересного, но, безусловно, врал о своих мотивах в той войне и сейчас. Запомни, человек, у которого есть власть, может хотеть только одного — еще больше власти, иначе он все потеряет.

— То есть нам необходимо вытянуть из него еще информацию, не давая никаких обязательств, и проверить, насколько она правдива.

— Вот! Ты начинаешь думать в правильном направлении, — Гермиона радостно улыбнулась и взлохматила Гарри волосы. — Только Риддл сильно опростоволосился, когда поручил младшему Малфою устроить переговоры, и сейчас будет более осторожен. Думаю, Волдеморт сам выйдет на контакт с тобой, а, когда заглотит наживку, он будет наш.

— Подожди, а что тогда будешь делать ты?

— Как всегда, я займу самый сложный участок фронта: постараюсь добыть больше информации о Дамблдоре, — ухмыльнулась Гермиона.

Проводив Гарри и пообещав ему встретиться вечером, Гермиона подошла к мойке и принялась мыть посуду. Повторяющиеся рутинные действия всегда помогали привести мысли в порядок и начать анализ, а натянутым, как струны, нервам хоть немного расслабиться.

Несмотря на ту уверенность, которой она постаралась зарядить Гарри, она понятия не имела, что на самом деле стоит делать дальше. У всех были планы внутри планов внутри еще более сложных планов, которые постоянно менялись в зависимости от внешних условий. Гермиона могла разглядеть только общие очертания целей действий других игроков, умела мешать их осуществлению при определенных стечениях обстоятельств. Но вот составить свой собственный план, определить конечную цель — задача совершенно другого порядка. Но сколько еще они смогут идти по лезвию и не оступиться? Гарри пока это было знать совершенно не обязательно, а потом, как знать, может, получится уговорить его закончить с опасными играми. Она постаралась не думать о том, чего не могла изменить, и сосредоточилась на получении информации, это у нее получалось хорошо.

Поставив последнюю тарелку на полку, Гермиона задержала взгляд на капле воды, стекающей по белой фарфоровой поверхности; в ней преломлялся свет, расцвечивая ее всеми цветами радуги. За каплей оставался еле заметный, почти невидимый след жидкости, который показывал весь ее путь. Гермионе показалось, что она, как эта капля, движется куда-то под действием силы тяжести, играя яркими красками, но неизбежно добирается до конца пути, оставив лишь слабый отблеск на поверхности мира.

С силой зажмурившись, Гермиона вышла из отрешенного состояния и вернулась за стол. Многочисленные свитки и вырезки, официальная информация из открытых источников, которую ей удалось собрать за несколько дней, давали очень общее представление о жизни и судьбе Альбус Дамблдора. В очередной раз она открыла небольшой распухший от записей блокнот. Жизнь Дамблдора по официальной версии не была ничем примечательна: родился, поступил в Хогвартс, окончил с высшими оценками, никогда не женился, занимался наукой и немного политикой, был директором Хогвартса. Стандартная биография успешного человека, но… Всегда оставалось «но», которое беспокоило Гермиону. Она в задумчивости постучала ручкой по губам и подчеркнула главные даты: 1944 год — директор Хогвартса /прим. авт. AU: по канону приблизительно в 1969 году/, 1945 год — первый и пока единственный президент основанной в этом же году Международной Конфедерации Магов /прим. авт. AU: по канону основана в 1692 году, по какой причине и с какой целью — история умалчивает/, 1981 год — Верховный чародей Визенгамота. В какой момент Дамблдор получил подавляющее политическое влияние, которое имеет сейчас? Что он делал в течение 35 лет до падения Волдеморта? На эти вопросы еще предстояло найти ответ, Гермиона нутром чувствовала, что они крайне важны для понимания того, чего в действительности хочет добиться директор Хогвартса. Отсутствие информации само по себе многое говорило, но этого было недостаточно.

Бросив взгляд на часы, Гермиона принялась собираться. Время постепенно приближалось к одиннадцати, а значит каждый уважающий себя министерский чиновник средней руки уже выпил утреннюю чашку чая, обсудил с коллегами последние новости и устремил свои мысли к самому главному событию дня — обеденному перерыву, до которого оставалось еще несколько тягучих, наполненных скучными и бессмысленными действиями часов. Самое время для того, чтобы увидеться со старыми знакомыми.

Через несколько минут Гермиона вошла в старую обшарпанную телефонную будку, незаметную ни для одного маггла, проходящего мимо маленького тупичка между домами напротив громадного торгового центра, и привычно набрала номер, не снимая трубки. Последние две недели она каждый день спускалась в казенные кабинеты разных департаментов, методично восстанавливая старые связи и заводя новые. Однако на этот раз у нее была конкретная цель, и Гермиона знала человека, который мог бы ей помочь.

Первым делом она все же забежала в департамент регулирования магических популяций — поздороваться с бывшими коллегами, потом заглянула в соседний департамент образования. /прим. авт. AU: Я все еще не понимаю, как по канону можно без него жить, но имеем, что имеем/ Узнав все свежие сплетни, она спустилась в департамент магических происшествий и катастроф, где все, как всегда, бегали из кабинета в кабинет со страшными глазами. Гермиона никогда не понимала, как люди могут работать в таких условиях и даже добиваться каких-то результатов, а как показывала практика, весьма неплохих. Она немного поболтала с местной секретаршей и направилась в департамент международного сотрудничества, где знала несколько клерков, один из которых в свое время пытался за ней ухаживать. Спустя пару часов продуктивного и не очень общения, кошелек Гермионы похудел на несколько десятков галеонов: обязательные подарки некоторым знакомым никто не отменял. Ее это не особо волновало, благо на расконсервацию сети ей выдали значительную сумму. Теперь оставалось только выкинуть из головы любовные сплетни и запомнить только важное: Фардж после некоторого перерыва снова принимает у себя Малфоя, видимо, готовится почва перед выборами; Диггор наломал дров на последних переговорах с гоблинами и ушел в отпуск от греха подальше, а новый начальник международников Руфус Скримджер лютует и уже уволил несколько заслуженных сотрудников.

Обедать Гермиона, конечно, пошла в министерскую столовую, где уже обреталось большинство сотрудников низкого и среднего звена. Там ей несказанно повезло: натянув приветливую улыбку, она подсела к нерешительному молодому человеку в форменной мантии внутренней службы Министерства и завела непринужденный разговор, иногда как бы невзначай касаясь его руки. Молодой человек был одним из мелких служащих, но выполнял крайне важную функцию — доставлял еду в Отдел тайн, сотрудники которого предпочитали не покидать своей территории у всех на виду, а собственных домовиков в Министерстве никогда не было. Немного пофлиртовав и заставив юношу покрыться румянцем, Гермиона узнала, что невыразимцам пришел некий сверхсекретный и важный большой заказ от аврората, о котором никто ничего не знает. Сейчас в Отделе тайн шла нешуточная борьба за то, кто будет его курировать. Финансирование обещало быть очень щедрым.

Удовлетворенная началом дня, Гермиона, наконец, спустилась на предпоследний этаж и углубилась в коридоры из необлицованного серого камня с едва заметными поблескивающими в свете факелов прожилками. Пазл дополнился еще несколькими кусочками, но ее настоящей целью была тяжелая дверь из мореного дуба с массивной золотой табличкой «Главный архив Министерства магии». Доступ посторонним к нему был, конечно, строго запрещен, а сотрудникам требовалось заполнить кучу бумажек и согласований, так что все в основном предпочитали пользоваться архивами департаментов, где содержались основные рабочие документы.

— Привет, Боб, как поживаешь? — искренне улыбнулась Гермиона, прикрыв за собой тяжелую дверь.

— О, Гермиона, я уж думал, ты совсем забыла старика, — улыбнулся в ответ мужчина средних лет с заметной сединой на висках. Роберт Адамсон был одним из ключевых звеньев сети и важнейшим источником информации. В свое время Гермиона потратила кучу времени и денег, чтобы разузнать о нем побольше, нечего и говорить, что все усилия многократно окупились. В целом Боб нравился ей, как умный, начитанный собеседник и приятный человек, но личные симпатии в ее деле мало что значили, только бизнес и ничего личного.

— Ну как так можно, ты совсем не старик, а мужчина в самом расцвете сил, — притворно возмутилась она и подмигнула. — Если бы не Гарри, то кто знает. Как твои поживают?

Явно польщенный Боб расположился в глубоком кожаном кресле рядом с небольшим журнальным столиком.

— Дейзи сидит дома с младшеньким, недавно снова родила. Мальчик, назвали Робертом, — Боб гордо выпятил грудь. Дейзи была его единственной и любимой дочкой от неудачного брака, закончившегося больше двадцати лет назад.

— Ух ты, поздравляю! Будешь снова воспитывать внука? — Гермиона упала в еще одно кресло, почувствовав, как оно мягко пружинит под ее весом, и немного расслабилась, отпустив преследующее с самого утра напряжение.

— Конечно, куда ж без этого, современная молодежь ничего сама не может. Вот посмотри на него, — Боб протянул ей несколько колдографий, на которых были изображена счастливая мама с малышом.

Гермиона поохала над ними и восхищенно сказала:

— Какой же он маленький! Весь в тебя! А как поживает старшая?

— В это году Мария в первый раз поехала в Хогвартс, — радостно улыбаясь, ответил Боб. — Она такая умная, кажется, умнее меня.

Гермиона улыбнулась в ответ, о том, что старшая внучка Боба в этом году отправилась в Хогвартс, она узнала заранее.

— Но это ведь просто замечательно! Кстати, мне тут попалась по случаю, не могла удержаться и купила. Подари малышке, уверена, ей очень понравится.

Гермиона положила на стол лимитированное подарочное издание «Истории Хогвартса» в богатой кожаной обложке, отделанной серебром и золотом, с красивыми цветными иллюстрациями, которое достала с большим трудом через знакомых в издательстве.

— Что ты, я не могу, это же, наверное, очень дорого, — забеспокоился Боб, Гермиона была уверена, что он по достоинству оценил подарок.

— Не бери в голову. Когда я училась в Хогвартсе, «История» была моей настольной книгой. Подари ее Мэри на Рождество, а если понравится, то угостишь меня знаменитым вареньем Дейзи. Ведь она все еще его делает?

— Конечно! Будет тебе банка лучшего варенья, — Боб все еще нерешительно крутил объемную книгу в руках. — А не слишком дорогая книга для ребенка?

— Это же издание для детей, — пожала плечами Гермиона. — А теперь давай лучше сыграем в шахматы.

Боб снова расплылся в довольной улыбке, убрал книгу и начал расставлять фигуры на появившейся, как по волшебству, доске.

— А вот это мы всегда готовы, — ухмыльнулся он. — Ты все еще надеешься меня победить?

— Естественно, — гордо вздернула нос Гермиона. — Как может быть иначе, ты будешь повержен.

Они начали играть, иногда перебрасываясь ничего не значащими шутками. В шахматы Боб играл отвратительно, и Гермионе приходилось прикладывать значительные усилия, чтобы не выиграть за несколько минут. Проиграв две партии и сведя уж совсем безнадежную к боевой ничьей, она засобиралась уходить.

— С тобой всегда приятно иметь дело, — ухмыльнулся Боб, убирая шахматы. Выигрывать у, как многие говорили, умнейшей ведьмы поколения ему очень нравилось. В ответ Гермиона состроила недовольное лицо и кисло улыбнулась. Уже у самой двери она развернулась, будто что-то вспомнила.

— Мне же нужно срочно найти пару древних документов в твоей епархии. А я совсем забыла об этом! — ахнула она, раздраженно топнув ногой. — Подожди, я сейчас подпишу служебку у кого-нибудь наверху и вернусь.

— Ты так до вечера провозишься, недавно как раз форма изменилась, — сочувственно протянул Боб. — Теперь обязательно нужен автограф самой Боунс, а она, сама знаешь, какая занятая.

— Вот же какая неприятность! — в сердцах сказала она, ударив кулаком о ладонь.

— Знаешь, давай я тебя просто так пропущу, — заговорщески прошептал Боб.

— А тебе за это ничего не будет? — обеспокоено спросил Гермиона.

— Не волнуйся, меня редко проверяют, главное —сиди тихо, как мышка, — улыбнулся Боб, открывая тяжелую металлическую дверь в архив.

— Спасибо, ты лучший! — Гермиона поцеловала его в щеку и упорхнула к многочисленным стеллажам со свитками и папками. Именно на такой исход разговора с Бобом она и рассчитывала, иначе пришлось бы пойти более сложным путем, задействовав еще несколько человек, чтобы не регистрировать посещение официально.

Следующие три часа, почти до самого конца рабочего дня, Гермиона провела в поисках документов о ранней деятельности Дамблдора. Все документы в архиве были защищены от копирования, так что она выписывала нужные данные в свой блокнот.

Многое из того, что ей попалось на глаза, было совершенно бесполезно, хотя и в груде макулатуры попадались бриллианты. Оказалось, например, что новая редакция кодекса была принята только в 1945 году, а не в 1944, когда стал Директором и по его личной инициативе. А некто Том Риддл был лишь одним из очень немногих добровольцев, на ком опробовали будущую систему. Неужели уже тогда Дамблдор проявлял повышенный интерес к Темному лорду?

Сравнив списки поступивших в Хогвартс и программы обучения разных лет, Гермиона обнаружила некоторые странности. Так с каждым годом на протяжении пятидесятых и шестидесятых годов магглорожденных становилось все больше, а программа постоянно упрощалась. Например, бесследно исчезли танцы, обрядовая магия, но появилось маггловедение, которое, как она отлично помнила, преподавалось просто отвратительно. За всем этим чувствовалась чья-то воля, а отсутствие документально подтвержденной информации все еще настораживало.

Под конец Гермиона бегло просмотрела архивы ДМП за эти же годы, где почти случайно обнаружила служебную записку на имя тогдашнего главы департамента правопорядка о смерти профессора Диппета, предшественника Дамблдора. В ней говорилось, что профессор погиб от сердечного приступа, хотя отличался отменным здоровьем в свои неполные семьдесят — смешной возраст для опытного мага. Дальше служебной записки дело не пошло, расследование так никто и не организовал. Это было странно, но неудивительно из-за вечного бардака в Министерстве. Следующее упоминание Дамблдора было только в качестве Верховного чародея и датировано ноябрем 1981 года.

Выйдя из архива уставшей и вымотанной, Гермиона почувствовала просто физическую необходимость приятного завершения пусть необходимого, но от того не менее мерзкого дня. У нее был только один человек, с которым она могла чувствовать себя спокойно и расслабленно. Расправив плечи и расслабленно потянувшись, Гермиона отправилась на этаж аврората к Гарри.

Гарри уже давно не был тем безбашенным парнем, который когда-то сломя голову кинулся в одиночку навстречу василиску. Такие, как правило, не задерживались надолго в оперативниках — либо уходили сами защищать свою правду каким-то другим способом, либо заканчивали свой путь гораздо более трагично. Нельзя сказать, что смерть в аврорате была обычным явлением, но все они так или иначе ходили по грани. Ценой даже, казалось бы, незначительной ошибки на боевой операции могла стать жизнь: твоя собственная или твоего товарища.

Такая жизнь воспитала в Гарри умение выжидать правильный момент. Поэтому сразу после разговора с Гермионой он не бросился в кабинет Боунс в надежде выпытать у нее подробности планов по захвату мира, а спокойно продолжил делать свою работу, которая медленно подходила к логическому завершению. Постепенно, в течение недели он переложил на Саманту все текущие дела, кроме наиболее важных, а сам стал вносить последние штрихи в разработанный учебный план, не забывая тщательно проверять всю входящую корреспонденцию.

Несмотря на то что под вечер он был часто выжат, как лимон, эта неделя была лучшей со смерти Сириуса, боль от которой никуда не исчезла, но стала какой-то ноющей и саднящей словно от зараженной, слегка зарубцевавшейся раны, готовой вскрыться в любой момент потоками ядовитой желчи. Гермиона, уставшая и раздраженная, каждый вечер заходила к нему без стука и с вымученной улыбкой говорила:

— Пойдем гулять, а то ты совсем закопался в своих бумажках.

Гарри запирал свои документы в вытребованном у отдела снабжения сейфе с наложенными защитными чарами, и они шли гулять по утомленному после трудового дня Лондону. Чаще всего они болтали о каких-то пустяках: недавно прочитанной книге, новом фильме или делах бывшего однокурсника, а иногда просто молчали, держась за руки и переглядываясь.

Гарри никогда не считал себя романтиком, но вечерние прогулки были просто восхитительными, оставляя после себя покой и умиротворение. После ссоры они с Гермионой будто начали узнавать друг друга по-новому, Гарри чувствовал, что она стала больше доверять ему, словно рухнула разделяющая их невидимая стена.

Гарри наслаждался каждым проведенным с Гермионой мгновением: потеряв одного дорогого человека и чуть не лишившись другого, он с гораздо большим трепетом стал относиться ко времени, проведенному с близкими. В эти безмятежные вечера он был искренне счастлив.

Спустя еще несколько дней размеренной работы, Боунс сама вызвала Гарри к себе в кабинет, чтобы узнать, как продвигается его задание. С тяжелым сердцем Гарри отчитался, что, несмотря на усилия и уже устрашающее количество перечитанной специализированной литературы, процесс подготовки будущих авроров все еще виделся ему лишь в общих чертах, ведь его пришлось пересмотреть чуть более, чем полностью. Четкими и понятными словами Гарри попытался донести до своей начальницы, что аврорат не может быть модернизирован в одночасье.

— Мистер Поттер, я надеялась получить нечто большее, чем ваше заявление в собственном бессилии, — строго сказала рассерженная Боунс. — Я в вас крайне разочарована. Вам же были переданы планы обучения уже функционирующих подразделений, неужели так сложно составить документ на их основе?

Гарри тяжело вздохнул. Документы, переданные ему Боунс, были явно маггловскими и вряд ли находились в открытом доступе. Вопрос, откуда они взялись у директора ДМП, он старательно обходил стороной.

— Директор, то что вы мне передали — лишь описание начального этапа обучения. Физподготовка, основы тактики и тому подобное. Этого мало, а еще нам нужны специалисты, обученный командный состав, без них придется идти вслепую, словно новорожденным котятам, — Гарри внимательно следил за тем, как губы Боунс растянулись в тонкую полосу и почти полностью побелели.

— Тогда мы будем идти вслепую, — твердо сказала она. — Нам это жизненно необходимо.

— Скажите хотя бы, зачем нужна модернизация аврората, — с нажимом произнес Гарри. — Как я могу что-то делать, если не знаю ничего о конечном результате.

Боунс нахмурила тонкие брови, долго смотрела ему в глаза, будто пытаясь прочесть его мысли, но Гарри выдержал ее тяжелый взгляд. Наконец она поднялась из-за стола и подошла к окну, за которым виднелся иллюзорный сельский пейзаж, залитый лучами летнего солнца.

— Вы и так много знаете, Гарри, даже слишком много. Я не могу сказать вам больше: это может иметь катастрофические последствия.

— Тогда сделайте меня снова оперативником, потому что я не могу сделать того, что вы просите, — твердо сказал Гарри. Выждав несколько секунд, он уже мягко добавил: — Вы можете доверять мне так же, как я вам.

Еще немного поколебавшись, Боунс отвернулась от окна и сказала:

— Департамент магического правопорядка — одна из самых влиятельных организаций в магической Британии сейчас. Так было всегда, но на данный момент мы находимся на пике сил, можем даже контролировать Визенгамот, не говоря уже об остальном Министерстве. В крайнем случае, конечно же.

— Это поэтому именно аврорат стал ответственен за безопасность на заседаниях Визенгамота? — сложив руки на груди, спросил Гарри, Боунс сдержанно улыбнулась в ответ.

— Скоро пройдут очередные выборы Министра, мы не можем пустить их на самотек. Но этого всего слишком мало, мы должны стать надежным щитом магической Британии как от внешних угроз, так и от внутренних. Мы должны стать ее армией.

— Армией, подчиненной Министру или Визенгамоту? — осторожно спросил Гарри.

— Армией, подчиненной народу и отстаивающей его интересы перед лицом любого противника, — решительно и жестко сказала Боунс. Гарри постарался, чтобы на его лице не проявилось никаких эмоций, но мысленно хмыкнул, подумав, что у народа всегда должен быть представитель.

Больше вопросов Гарри задавать не стал: все необходимое он уже знал. Обсудив с Боунс еще несколько мелких вопросов, он вернулся в свой кабинет, где в сейфе его ждал уже готовый проект будущей армии магической Британии, требующий некоторых доработок.

Вечером, как всегда, к нему зашла Гермиона и они медленно пошли вдоль горящих витрин магазинов, готовящихся к рождественским распродажам. Гарри вновь и вновь прокручивал в голове разговор с Боунс, пытаясь понять, не упустил ли чего важного. Гермиона, видя его задумчивость, терпеливо ждала.

— Я поговорил с Боунс, Риддл прав: она хочет превратить аврорат в армию под своим командованием и подмять под себя Визенгамот, — сказал Гарри спустя несколько минут.

— Хорошо, что она тебе доверяет, — кивнула своим мыслям Гермиона. — Мы сможем использовать это для себя, когда она начнет действовать.

— Еще, я думаю, она связана с маглами. Мерлин, хоть что-нибудь происходит в этой жизни просто так?! — Гарри с силой сжал кулак и ударил ближайшую стену, сильно ободрав кожу.

— Если звезды загораются, значит, это кому-то нужно, — иронично заметила Гермиона, утянув Гарри в ближайшую подворотню. Она нежно взяла его руку, очистила рану от грязи и залечила легким движением палочки.

— Не переживай, информация — наше главное оружие, теперь мы знаем немного больше, и это хорошо.

— Знаю, — подавленно произнес Гарри. — В последнее время мир вокруг стал гораздо сложнее, я не понимаю, во что могу верить.

Гермиона убрала палочку и, взяв его за руку, мягко сказала:

— Верь прежде всего в себя, а если тебе этого не достаточно, то верь в меня.

Гарри слабо улыбнулся, и они снова погрузились в задумчивое молчание.

— Когда они вышли на набережную, Гермиона остановилась, разглядывая тонкий серп луны над темными густыми, словно патока, водами Темзы. На кристально чистом небе было едва видно несколько тусклых звезд, свет которых пробился через яркую иллюминацию безразличного мегаполиса. Пронизывающий северный ветер, завывающий над рекой, приносил мелкую и ледяную пыль. Медленно, но неукротимо немного припозднившаяся зима вступала в свои права, принося с собой смуту и тревогу.

Гарри взял ее маленькие ладошки, несколько раз подышал на них и прижал к себе, чтобы согреть. Гермиона благодарно улыбнулась и положила голову ему на плечо.

— Думаю, пришло время сделать наш ход, — произнесла она через несколько минут. — Пора подтолкнуть Дамблдора к действиям.

— Может, лучше оставить все, как есть?

— Нет, нам нужно понять, какая у него цель, — Гермиона потянула Гарри за собой, и они пошли дальше, держась за руки.

— А ты уверена, что эта цель вообще существует? Может, он просто действует по ситуации.

— У Дамблдора всегда есть какая-то цель, — безапелляционно сказала Гермиона, поднимая воротник пальто для защиты от ветра. — Именно этим он выгодно отличается от нас: знает, куда именно движется.

— И что же ты предлагаешь? — Гарри нервно огляделся, редкие прохожие едва виднелись вдалеке на другой стороне улицы.

— Мы сольем ему информацию о том, что Боунс работает с маглами, и посмотрим, что Дамблдор станет делать.

— Хорошо, раз ты считаешь это необходимым, — обреченно вздохнул Гарри. — Очевидно, этим предстоит заняться мне.

— Конечно, информация от меня будет слишком подозрительной. Да и тебе будет гораздо легче пригласить Саманту на свидание, чем мне, — пожала плечами Гермиона.

— Подожди, что? — Гарри даже остановился от удивления.

— Саманта, твоя секретарша. Ты пригласишь ее на свидание, — как несмышленому, разъяснила ему Гермиона и хитро добавила: — Ты что, не знал старой аппаратной мудрости: «Если ты не спишь со своей секретаршей, то с ней спит кто-то другой»?

— Ты что, хочешь, чтобы я…

— Только попробуй у меня, — грозно прервала его Гермиона. — Ничего лишнего, сходи с ней в какой-нибудь ресторан, поболтай и между делом упомяни о Боунс. Она скорее всего ничего не знает, но, может, сболтнет чего лишнего.

— Хорошо, приглашу ее куда-нибудь, — закатил глаза Гарри. — Но если что пойдет не по плану, я не виноват.

— Не по плану? Что же может пойти не по плану?

Гермиона зло сощурилась, но, увидев, что Гарри посмеивается над ней, только махнула рукой.

— Повезло тебе, что я добрая, — беззлобно бросила она.

— Ага, добрая, умная и пушистая, — ухмыльнулся Гарри, — за это тебя и люблю.

— Не подлизывайся, все равно не умеешь. А теперь поцелуй меня.

— Как скажите, мисс Грейнджер, — Гарри наклонился к ней и ласково поцеловал.

Гермиона удовлетворенно улыбнулась, взяла его под руку, и они медленно побрели к ближайшей станции метро.

На следующий день Гарри пришел на работу в несколько смущенных чувствах. Он еще со школы привык не замечать внимания противоположного пола, поскольку в лучшем случае оно вызывало в нем раздражение своей нелепостью, а в худшем — стойкую неприязнь к субъекту внимания. Время и возраст, конечно, скрасили последствия незаслуженной славы, полученной еще в младенчестве, но некоторые привычки остаются очень надолго. Уже давно он как-то, как само собой разумеющееся, решил, что в его жизни есть место только для одной женщины, и больше не задумывался на эту тему. В связи же с возникшей необходимостью Гарри исправно примечал, что многие встреченные девушки строят ему глазки, а некоторые мило краснеют в ответ на его легкую улыбку.

Гарри, в отличие от того же Сириуса, никогда не привлекала роль ловеласа, но в данном случае это только упрощало дело. Минимальное внимание к Саманте, несколько комплиментов в течение рабочего дня, и он со спокойной совестью спросил ее:

— Не хочешь сходить куда-нибудь поужинать?

— Конечно, Гарри, с удовольствием, — расцвела она в улыбке, но затем немного нахмурилась, будто что-то вспомнила. — Только знаешь, Кингсли…

— Кингсли? — Гарри удивленно вскинул брови. — Не знал, что вы так близко знакомы.

— Нет, что ты, совсем не близко, — поправилась Саманта, очаровательно улыбнувшись. — Мистер Бруствер велел тебе передать, если ты меня куда-нибудь пригласишь, что с тобой хочет поговорить профессор Дамблдор.

Гарри осекся и изумленно уставился на нее, не до конца поверив в услышанное.

— Это что-то серьезное? Зачем с тобой хочет поговорить сам профессор Дамблдор?— пролепетала Саманта, и, не дождавшись ответа, мечтательно продолжила: — Так куда мы пойдем? Может, в тот небольшой уютный ресторанчик на берегу реки?

В ответ Гарри только нахмурился и неопределенно хмыкнул. Свидание потеряло свою привлекательность.

В Хогвартс они отправились только через день после ланча, когда занятия только начались и коридоры древнего замка не были наполнены вечно спешащими школьниками. Каменная горгулья у входа в кабинет директора только бросила на них хмурый взгляд и отошла в сторону, Гарри и Гермиона встали на поднимающиеся каменные ступени.

Гарри молча хмурился, пытаясь сосредоточиться, а Гермиона, постоянно поправляя одетую по случаю посещения школы простую черную мантию, не упустила проследить за работой магического конструкта, ей всегда было интересно, когда именно в Хогвартсе появился своеобразный магический эскалатор. Оказавшись перед тяжелой дверью из темного дерева, Гарри посмотрел на Гермиону и, дождавшись ободряющего кивка с чуть ироничной улыбкой, постучал и вошел в кабинет директора Хогвартса.

За все время учебы Гарри был в кабинете директора лишь однажды, на втором курсе, и по весьма смутным воспоминаниям он с тех пор никак не изменился: тикающие, щелкающие и иногда испускающие струи дыма серебряные приборы неизвестного назначения, распределяющая шляпа на большом книжном шкафу, старый знакомый Фоукс в золотой клетке, портреты бывших директоров Хогвартса, просторный камин и обширный стол, за которым восседал сам Дамблдор, приветливо улыбаясь в бороду. Не высказав никакого удивления присутствию Гермионы, он даже удовлетворенно кивнул и указал на два кресла для посетителей:

— Добрый день, Гарри, Гермиона. Какой приятный сюрприз, что вы решили навестить старика в столь чудесный день. Могу я предложить вам чай или, может, что покрепче? — хитро подмигнул директор, блеснув очками половинками.

— Здравствуйте, профессор. Думаю, чая будет вполне достаточно, — сдержанно улыбнулся Гарри и опустился в предложенное кресло, напряженно выпрямив спину.

Гермиона ничего не ответила, проигнорировав предложение Дамблдора, отошла в дальний угол кабинета и прислонилась к стене около окна, за которым виднелся запретный лес. Скрестив руки на груди, она принялась осматривать помещение, задерживая взгляд на одной ей понятных деталях.

Дамблдор тем временем легким движением палочки наколдовал пузатый чайник, три чашки из тонкого фарфора и вазочку с печеньем и конфетами.

— Профессор, вы хотели о чем-то поговорить? — спросил Гарри, скосив взгляд на многочисленные портреты бывших директоров, которые начали едва слышно переговариваться между собой.

— О, я подумал, что было бы просто замечательно встретиться с моими любимыми учениками, — беззаботно ответил Дамблдор, пока чайник поднялся в воздух, наполняя чашки ароматным чаем.

— Ваше приглашение было довольно эксцентричным, — протянул Гарри, — можно же было просто позвонить или в крайнем случае послать сову. Вы уверены, что ничего не произошло?

— Абсолютно уверен. Надеюсь, ты простишь мне некоторые странности, — Дамблдор с удовольствием сделал небольшой глоток из своей чашки и пристально посмотрел на Гарри поверх очков-половинок. — А ты сам не хочешь рассказать мне о чем-нибудь важном?

— Хватит, — резко прервала его Гермиона, отчего Фоукс встрепенулся в своей клетке и удивленно на нее посмотрел. — Заканчивайте ваши ухищрения, Дамблдор. Зачем мы здесь?

Гермиона больше не осматривала кабинет, а неотрывно следила за каждым движением директора, засунув руки в рукава, где в потайном кармане была спрятана палочка.

— Вы здесь, чтобы спокойно обсудить сложившееся положение и найти из него наиболее выгодный для вас выход, — мягко, с легким укором ответил Дамблдор.

— Гермиона настаивает на том, чтобы мы покинули страну, — со вздохом сказал Гарри, с извинением посмотрев на директора. — После длительного… гм… разговора, я убедил ее не делать поспешных решений и сначала встретиться с вами, профессор.

— Если вы что-то хотите от нас, то сначала ответите на несколько вопросов, — упрямо сказала Гермиона, все так же не отводя взгляда.

— Ты получишь ответ на любой вопрос, девочка моя, если это в моих силах, — ответил Дамблдор, казалось, он совсем не был расстроен или раздосадован, в его теплых голубых глазах плясали чертики.

— Как так получилось, что единственную свою официальную должность Верховного чародея вы заняли именно в 1981 году? Как с этим связан некий Том Риддл? И почему о вашей деятельности до этого момента нет никаких упоминаний ни в архиве Министерства, ни в закрытом архиве Отдела Тайн.

— У тебя есть доступ в архив Отдела тайн? — заинтересованно спросил Гарри, но Гермиона только отмахнулась.

— Ты всегда умела задавать правильные вопросы, — с гордостью проговорил Дамблдор. — А вопросы власти всегда были самыми важными, но и самыми сложными.

— Подожди, но ведь профессор еще и президент Международной Конфедерации Магов, а ты говоришь про одну должность, — вдруг вспомнил Гарри.

— Да когда этот «орган международного сотрудничества» в последний раз принимал хоть какое-то стоящее решение? — едко поинтересовалась Гермиона.

— Ну, почему же, на прошлом заседании мы с коллегами приняли резолюцию с рекомендациями по регулированию деятельности высших законодательных собраний цивилизованных стран, — усмехнувшись в бороду, величественно провозгласил Дамблдор.

— Это ведь та, в которой рекомендуется цвет мантий определенного спектра и порядок выступлений по возрасту. Я весьма наслышана, великое решение великих людей, вам самому-то не смешно? — иронично ответила Гермиона. — Не уклоняйтесь от темы, Дамблдор. Уверена, Гарри будет рад узнать, как вы заработали свой политический капитал на костях его семьи.

— Это долгая и, как я уже сказал, сложная история, — начал Дамблдор бесцветным голосом. — И в ней все не так очевидно, как вам может показаться на первый взгляд. Начать, пожалуй, стоит с Большой игры. Вы ведь знаете, что это такое?

— Так, вроде, неофициально называлось противостояние Российской и Британской империй за контроль над малой Азией и Индией, — неуверенно сказала Гермиона. — Но при чем здесь она? Насколько я знаю, она закончилась еще в конце девятнадцатого века.

— Все верно, только если бы вы читали, например, Киплинга, то знали бы, что скорее всего она никогда не закончится, — задумчиво проговорил Дамблдор и откинулся на спинку кресла; его лицо, изрезанное морщинами, стало казаться смертельно усталым и старым в неровных отсветах оранжевого пламени камина. — Но сейчас важно то, что мы, маги, уже давно ведем свою Большую игру, противостоя маглам, и вы оба уже стали ее частью. Последний ее виток начался в 1945 году, когда наша страна лежала в руинах после Второй Мировой войны и проигранного гоблинского восстания.

— А в школе нам не рассказывали, что мы проиграли гоблинам, — усмехнулась Гермиона.

— Важнейшая задача школы — воспитание, — наставительно сказал Дамблдор. — Именно это я понял, когда стал директором Хогвартса. Люди нуждались в надежде, а не в правде, и я подарил им приятную сказку, в которую поверили слишком многие. Иначе мы, возможно, и не смогли бы пережить темные времена, а возможно, это была моя страшная ошибка. Но тогда же мне удалось изменить многовековой кодекс школы, что позволило вырастить молодых, предприимчивых, активных, и — что самое важное — свободных людей, которые и подняли нашу страну с колен, не побоявшись положить на это свои жизни. Однако оставалось две проблемы: старые чистокровные рода, готовые устроить кровавую вендетту на дымящихся и истекающих кровью развалинах страны, и магглы, которых совсем не заботило наше сложное положение. Первые своим радикальным консерватизмом неуклонно тянули нас в пропасть застоя и загнивания, а вот истинную силу вторых даже сейчас по-настоящему осознают лишь единицы. Так ведь, девочка моя?

Дамблдор пристально посмотрел на Гермиону поверх очков-половинок своими понимающими и всепрощающими глазами, отчего ей стало неуютно. Она крепче сжала рукоять палочки.

— С самого подписания Статута Секретности магглы были огромной проблема и нашей непрекращающейся головной болью, — продолжил Дамблдор. — Их экономика, раньше соизмеримая с нашей по размеру, сейчас чрезвычайно выросла. Мы катастрофически зависим от них хотя бы тем, что не сможем обособленно прожить без возможности закупать жизненно важные природные ресурсы и сельскохозяйственную продукцию. Как еще мы могли бы позволить себе привычное разнообразие на полках магазинов при таком маленьком населении? Магов едва хватает, чтобы производить магические товары в нужном объеме, что уж говорить о сковородках и одеялах! Мы даже мантии себе сами изготовить не можем, ведь сукно обязательно нужно закупать через маггловское правительство! Как при этом вообще можно задумываться о близкородственных браках!

Старый маг с силой стукнул кулаком по столу, столешница заскрипела, но выдержала, по кабинету разошлась ощутимая волна силы, от которой зазвенели стекла, а серебряные приборчики сбились с ритма, испустив какофонию звуков. Дамблдор тяжело задышал, стараясь взять себя в руки, Гарри и Гермиона быстро беспомощно переглянулись. Через минуту директор спокойно продолжил:

— Последний подъем экономики шестидесятых годов сильно помог, но такого реальное положение вещей. Однако и у нас есть свои козыри. Какими бы мы ни были, но мы все еще маги и можем нанести огромный урон инфраструктуре магглов прежде, чем нас сомнут грубой силой. В открытой войне мы, конечно, проиграем, в этом нет абсолютно никаких сомнений, но для этого им придется заплатить неприемлемую цену. Пока неприемлемую. За возможность экономического развития нам приходится платить падением уровня образования, а значит, и боевой мощи каждого отдельного мага. Но и это палка о двух концах, развитие экономики все теснее связывает с магглами на хозяйственном уровне. Им не нужно побеждать нас силой, достаточно постепенно внедрять свою идеологию и ждать, пока мы станем небольшим экономическим придатком, колонией, производящей зелья от кашля и порталы в теплые страны. Именно поэтому нам так нужны старые рода. Они хранят знания и традиции, не дают унестись обществу вскачь к не самому светлому будущему и пока еще контролируют Визенгамот.

— И вам пришлось маневрировать между интересами двух групп, чтобы сохранить равноправие сторон, — тихо сказала Гермиона, криво улыбнувшись.

— Именно так, — кивнул Дамблдор. — Но даже самым светлым умам среди глав родов всегда было сложно объяснить, зачем давать магглорожденным больше свободы, что не получится вечно сидеть на крошечных по маггловским меркам источниках дохода и что необходимо постоянно развиваться, иначе никак. Они нуждались в контроле, сильном и харизматичном лидере, пусть для начала и только номинальном, нужен был фронт политического противостояния, чтобы из категории табу вопросы перешли в категорию обсуждения. Сам я не подходил на эту роль, так как был известен как борец за права полукровок и ярый либерал. Тут-то и появился Том. Молодой, уверенный в себе, умный и со связями среди чистокровных, он с моей помощью быстро приобрел большую популярность в определенных кругах. Ничего не предвещало беды, мы кое-как сдерживали оба лагеря, медленно выгрызая у магглов место под солнцем и восстанавливали страну, но в какой-то момент Том почувствовал вкус власти. Его выступления стали радикальней, а действия жестче. Сейчас уже сложно сказать, было ли чье-то влияние, или он сам пришел к этому, но случилось самое страшное — началась война между двумя частями общества, которые должны были поддерживать друг друга.

— Но как так получилось, что почти никто не воспринимает угрозу магглов всерьез, раз она настолько серьезна, — нахмурившись, спросила Гермиона. — Разве вы не могли все разъяснить, как делаете это сейчас?

— Это красиво звучит только в теории, — Дамблдор печально улыбнулся. — Старые рода всегда были высокомерны, некоторые из них живут по заветам четырнадцатого или пятнадцатого века, когда ни о каком Статуте о секретности не было и речи, а маги безоговорочно довлели над магглами. Им гораздо проще закрывать глаза на реальность и жить в своем маленьком уютном мирке, чем признать свое унижение и пытаться бороться, ведь Статут по сути — постановление о проживании магов в резервациях. Я пробовал убеждать, но вскоре смирился, что крайне мало влиятельных людей вообще хотят разговаривать на эту тему, тем более с «магглолюбцем Дамблдором». Ну а магглы только поддерживают эти заблуждения, им выгодно такое положение дел, ведь маги спокойно живут в своем мире и не пытаются выйти дальше Косого переулка.

Руки Дамблдора конвульсивно сжались, а в его голосе появились нотки горечи:

— Был, конечно, еще Том. Но тогда я считал, что излишнее знание может толкнуть его на необдуманные, но хорошо спланированные поступки, он всегда отличался великолепной тактической изворотливостью и почти полной стратегической слепотой. Том мог легко начать войну против всего мира, руководствуясь только своими внутренними убеждениями. Это тоже была моя ошибка, которую я осознал слишком поздно, и оставалось только бороться с катастрофическими последствиями. Окончание войны, конечно, не сняло всех противоречий, но дало так необходимую передышку. Я решил, что, для того чтобы держать ситуацию под контролем, мне нужен официальный статус, и занял место Верховного чародея.

— Что ж, весьма занятная история, — протянула Гермиона. — Вот только что из этого правда и чего вы хотите от нас?

— Мне нет смысла врать вам, да и я никогда не умел хорошо это делать, — усмехнулся Дамблдор. — Я всегда плотно работал с маггловским правительством, как и ты. Постепенно, как бы я ни старался, им стало очевидно, что я стал скорее опасен, чем полезен. Мне нужен преемник, который продолжит Большую игру, и им станет Гарри.

— То есть вы хотите уйти весь белый и чистый, а нам придется разбираться со всем дерьмом, которое останется после вас, — резко бросила Гермиона, тяжело дыша. — Превосходный план.

— Подожди немного, Гермиона, — негромко сказал сосредоточенно молчавший до этого Гарри. — Почему вы вообще решили, что я соглашусь на вашу авантюру, профессор?

Гермиона обиженно засопела, но ничего не сказала. Дамблдор посмотрел на Гарри и твердо сказал:

— Я предлагаю тебе великую цель, Гарри, и огромную ответственность по ее достижению. Ответственность, которую ты, я уверен, сможешь вынести лучше, чем кто-либо другой. У тебя появилась возможность оставить свой след в истории, изменить судьбу целой страны, стать чем-то большим, чем просто человеком. Ты просто так откажешься от всего этого?

— Хорошо, но какой ценой?! Которую, замечу, платить придется не вам! — не выдержав, крикнула Гермиона, портреты бывших директоров с немым укором посмотрели на нее.

Дамблдор дернулся, как от пощечины, в его глазах явственно появились нотки отчаяния и застарелой тоски по чему-то дорогому, но навсегда утерянному и более не доступному. Он снял очки-половинки, слегка помассировал переносицу, а затем тихо проговорил:

— Все в этой жизни имеет свою цену, я уже заплатил свою и буду продолжать платить до конца моих дней. Теперь настала ваша очередь, вопрос только в том, сможете ли вы нести эту ношу или способны только сбежать.

Раскрасневшаяся Гермиона понимала, что зашла слишком далеко, но не могла остановиться. Прежде чем она что-то сказала, Гарри подошел к ней, мягко обнял и наложил заглушающее заклинание. Дамблдор слегка улыбнулся и деликатно отошел к клетке Фоукса, что-то напевая фениксу.

— Кто еще может сделать это, если не мы? — тихо проговорил Гарри.

— Ты разве не видишь, что он специально тут перед нами распинался! — всплеснула руками Гермиона. — Он же просто давит на твое чувство ответственности! Ты ведь даже не представляешь, чего может стоить этот вызов!

Гарри подумал, что им движет не только и не столько ответственность за судьбу магов, но и желание стать значимым и, возможно, великим, как Дамблдор, но добиться этого своими действиями, а не давно забытым случайным подвигом. Он подавил в себе желание рассказать это Гермионе и мягко произнес:

— Я могу попробовать справиться и без тебя, хотя это будет гораздо сложнее.

Гермиона уткнулась ему в плечо, негромко всхлипнула и ударила кулачком.

— Еще чего придумал, если мы делаем что-то, то делаем это вместе.

Они немного молча постояли, обнявшись, Гермиона подняла на него красные глаза и немного обескуражено сказала:

— Он специально пытался переманить тебя на свою сторону, потому что знал, что если ты согласишься, то и я тоже.

— Из-за этого слова Дамблдора не становятся менее правильными, — грустно улыбнулся Гарри.

Гермиона слегка кивнула, и Гарри снял заклинание. Она одним движением вытерла слезы и с ненавистью уставилась на директора Хогвартса.

— Почему мы должны поверить именно вам, а не, например, рассказать все, что вы только что рассказали, мадам Боунс? Она мудрая женщина, уверена, она сможет что-нибудь сделать.

— Не тешь себя надеждой, что у тебя есть выбор, девочка, — твердо сказал Дамблдор. — Ты сама знаешь, что только я даю вам возможность не просто жить дальше, а победить, получить власть. Ни Том, ни Амелия не потерпят никого рядом с собой.

Дамблдор слегка улыбнулся, будто говоря: «Я знаю, чего ты действительно хочешь, знаю, к чему ты на самом деле стремишься, и могу тебе дать это». Отражающееся в его очках пламя камина полыхнуло искрами и из алого превратилось в изумрудное. В окно с остервенением постучала сова.

Дамблдор взмахнул палочкой, не обращая внимания на камин, окно открылось, сова уронила на стол небольшой свиток, запечатанный восковой печатью с нечитаемым символом, и сразу же улетела в сторону гор. Дамблдор спокойно вскрыл послание, быстро пробежал по нему глазами и спокойно сказал:

— Начались беспорядки в резервациях оборотней из-за наступления холодов, кризис переходит в острую фазу. Вам придется выбирать здесь и сейчас: бежать от трудностей или встретить их с гордо поднятой головой и во всеоружии.

Гермиона опустила глаза, упершись в ножку стола, признавая свое поражение. Но через секунду она с силой тряхнула головой и, с презрением взглянув на Дамблдора, холодно сказала:

— Хорошо, вы победили! Гарри станет вашим преемником, а я буду ему помогать, как вы всегда и хотели. Сделайте только одно: посмотрите Гарри в глаза и ответьте на последний вопрос, из-за кого поймали и казнили Сириуса Блэка.

Гарри резко обернулся и, сжимая и разжимая кулаки, уставился на Дамблдора. Вокруг него будто даже воздух наэлектризовался, а в глазах засверкали молнии.

— Что это значит? — почти перейдя на еле слышное шипение, спросил Гарри. — Вы же сказали, что не знаете, кто виноват в смерти Сириуса, не знаете, из-за кого его схватили.

Дамблдор тяжко выпрямился во весь свой немалый рост. Длинный и сухощавый, он был на голову выше Гарри, элегантно зауженная мантия цвета ночного неба делала его величественным. Старик посмотрел в глаза Гарри и спокойно сказал:

— Это из-за меня казнили Сириуса. Я раскрыл точную информацию о его местоположении и приказал вынудить его сделать признание.

Гермиона расслабленно сидела в удобном мягком кресле в одной из множества кофеен, популярных среди жителей столицы Великобритании, не обращая внимания на промозглый холодный ветер за окном. Делая небольшие глотки чая, она внимательно следила за проезжающими по неширокой улице машинами. Место, которое она для себя выбрала, было далеко не самым привычным для нее: за спиной стояло несколько столиков, а дверь была частично скрыта аляповатой ширмой, но только отсюда открывался вид на нужную ей часть улицы. Последние полчаса каждый звук за спиной сильно нервировал ее, заставляя напрягать спину и бросать осторожный взгляд, используя пудреницу. Гермиона была почти уверена, что это место подобрано далеко не случайно и кто-то наверняка следит за ней, чтобы в очередной раз проверить ее, либо обнаружить возможную слежку.

Она поднесла фарфоровую чашку с изысканным рисунком к губам и стрельнула глазами в конец улицы. Там только что на перекрестке припарковался неприметный серебряный фольксваген; на его заднем стекле было видно несколько цветастых наклеек. Гермиона, со вздохом оставив на столике несколько фунтов и недопитый чай, непринужденно пошла вдоль улице к машине. Хмуро кивнув сидевшей на месте водителя девушке, она опустилась на переднее сиденье и захлопнула дверцу.

— Привет, Гермиона, — жизнерадостно поздоровалась девушка, поехав в сторону окраин. — Как тебе чай в это замечательное зимнее утро?

— В меру отвратительно, мисс Эйдриан, — сухо ответила Гермиона, сделав небольшое ударение на «мисс». — Давайте побыстрее, у меня не так много времени.

— О, я уверена, ты все успеешь, ведь расстояние для волшебников не является проблемой. Не так ли, Гермиона?

Гермиона постаралась сдержаться и не скривиться. Начав восстанавливать свою сеть, она вынуждена была выходить на контакт гораздо чаще для решения насущных проблем, что не доставляло совершенно никакого удовольствия. Мало того, что Гермиона наглядно видела свое невежество в некоторых весьма важных вопросах, так еще и отношение к волшебникам вообще и к ней в частности со стороны посвященных маглов традиционно было в лучшем случае пренебрежительное.

— Через пару часов начнутся выборы нового Министра, — устало произнесла она, наблюдая за стоящими в утренних пробках автомобилями. — Вы же хотите, чтобы я присутствовала при этом знаменательном событии?

— Конечно, — улыбнулась мисс Эйдриан. — А что говорят об этом в Министерстве?

— Малфой и Фадж снова спелись, нашего многоуважаемого Министра никогда не было сложно купить. Уверена, когда его переизберут на новый срок, произойдет очередная полномасштабная волна освоения бюджетных средств руками частных инвесторов.

— Ты так уверена, что Фаджа опять переизберут?

— А почему нет? — пожала плечами Гермиона. — Малфой на пике влияния, он доминирует в Визенгамоте. Из-за мелких волнений среди оборотней его жесткая позиция в отличии от Дамблдора набирает популярность.

— А как же Боунс? — Эйдриан что-то черкнула в небольшом карманном блокноте.

— Она явно что-то замышляет, концентрирует силы, но сейчас значительная часть аврората оттянута на подавление тех же восстаний оборотней. Не думаю, что это лучшее для нее время, а о подробностях я ничего не знаю.

— Она никому ничего не говорит? Даже Гарри?

— Даже Гарри, — отрезала Гермиона. — Он точно ничего не знает.

— Ну хорошо, — вздохнула Эйдриан. — А зачем вы с ним ходили к Дамблдору пару недель назад?

— Дамблдор хотел перевербовать нас, и у него почти получилось с Гарри. Повезло, что я была там и напомнила про Сириуса, теперь им вместе точно не по пути.

— Интересно, — протянула Эйдриан, выруливая загород. — Но ты поступила правильно, Дамблдор может быть очень опасен, а его планы никогда не отличались стабильностью.

Они немного помолчали. Гермиона бездумно смотрела в небо на то, как огромные пушистые облака, похожие на взбитые сливки, пробегают мимо, уносимые вдаль неистовым ветром.

— Остановите здесь, мне пора, — сказала она, когда они оказались на почти безлюдном участке трассы.

Эйдриан кивнула, протянула ей позвякивающий золотом мешочек и припарковалась на обочине.

— Здесь как обычно. Пока, Гермиона!

Гермиона предпочла ничего не отвечать, а просто взяла деньги, накинула на себя легкие чары отвлечения внимания и аппарировала в атриум Министерства.

Проходя мимо фонтана Магического Братства, Гермиона бросила в воду монетку и мазнула безразличным взглядом по позолоченной статуе домовика, подобострастно смотрящего на гордых волшебника и волшебницу. Ей с ностальгией вспомнились те времена, сразу после Хогвартса, когда она хотела добиться правды и справедливости для все живых существ, а этот фонтан наглядно показывал все то, против чего стоило бороться. Тогда мир казался простым и понятным, а она сама наивно не задумывалась о таких далеких от идеализированного мира вещах, как экономические основы рабства и политическая мотивация тех или иных действий. Да и вообще далеко не сразу жизнь приучила ее задавать вопрос: «кому это выгодно?» вместо «почему?».

Натянув дежурную улыбку, она раскланялась с несколькими знакомыми и отправилась на этаж аврората. Уже подходя к кабинету Гарри, Гермиона наткнулась на Рона.

— О, привет, — ей всегда становилось немного некомфортно в тех редких случаях, когда они оставались наедине. Еще на старших курсах их отношения разладились, а дружба ушла в прошлое. Гермионе даже какое-то время казалось, что это из-за того, что они с Гарри начали встречаться. Она хотела поговорить об этом с Роном, но сначала ТРИТОНы, потом Министерство и другие проблемы захватили ее внимание. В итоге она просто привыкла, да и личная жизнь ее полностью устраивала. Все ушло куда-то само собой, оставив только неловкость, которую они по молчаливому согласию игнорировали в присутствии Гарри. Возможно, не такими уж и хорошими друзьями они когда-то были.

— Как дела? — нервно спросил Рон, переминаясь с ноги на ногу и стараясь смотреть куда угодно, только не на Гермиону.

— Да все как обычно, ты же знаешь, — она неопределенно повела рукой. — А у тебя как?

— У меня тоже все хорошо.

— Ясно, — Гермиона подергала ручку, но кабинет оказался закрытым.

— Ты ищешь Гарри? — оживился Рон. — Он сегодня был какой-то странный. Вчера почти весь день сидел у Боунс, а утром сказал, что у него какие-то дела на нулевом этаже, и убежал

— Да? Ну тогда попробую поискать его там, — протянула Гермиона и напоследок бросила: — Спасибо, еще увидимся.

Лицо Рона озарилось счастливой улыбкой, и он сказал в спину быстро уходящей Гермионе:

— Да, еще увидимся!

Когда за ней закрылась дверь, Рон перестал улыбаться и хмуро поплелся к шкафу с зимними форменными мантиями. Ему уже десять минут назад следовало выйти на дежурство.

Гермиона быстрым шагом шла к лифту, нервно посматривая на часы. Ей было необходимо увидеть Гарри до начала заседания Визенгамота, чтобы понять, все ли идет так, как она предполагала. Вчерашнее совещание у Боунс закончилось глубоко за полночь, и Гарри только прислал сообщение, что останется на ночь в аврорате, так что у них не было возможности обменяться новостями. Гермиона спустилась на нулевой этаж где находились самые охраняемые залы заседаний, в том числе и зал, где вскоре соберется Визенгамот в полном составе. Около его дверей уже толпились репортеры и фотографы, о чем-то неразборчиво возмущаясь. Перекрывающие вход двое авроров только флегматично оглядывали толпу, но пропускать никого не собирались.

Уже собравшись отправить Гарри патронуса, что было далеко не самым лучшим решением в полном посторонних глаз и ушей Министерстве, Гермиона увидела его шевелюру с другой стороны от толпы. Он выходил их одного из многочисленных малых залов для совещаний и был явно чем-то раздражен. Гарри шел вперед, не разбирая дороги, так что Гермионе удалось окликнуть его только с третьей попытки.

— Привет, хорошо, что ты здесь, — просветлел он. — Иди быстрее занимать место на трибуне для наблюдателей в большом зале, а то не успеешь. Сегодня введены особые меры безопасности.

—Особые меры безопасности? — подняла она брови.

— Да, все, кроме директора ДМП и Верховного чародея, должны сдать свои палочки перед входом в зал.

Гарри внимательно посмотрел ей в глаза, тяжело вздохнул и коротко кивнул.

— Ты уверен? — порывисто обняв его, прошептала Гермиона.

— Мы уже все решили, — твердо ответил он, обнимая ее в ответ. — Кстати, откуда ты узнала, что я здесь?

— Я встретила Рона у вас на этаже, — пожала плечами Гермиона.

— Он еще не на дежурстве?! — прорычал Гарри, схватившись за голову.

— Это так важно?

— В нашем деле мелочей не бывает, — ухмыльнулся он. — Ладно, иди, мне еще нужно кое-что сделать.

Гермиона без лишних слов начала пробираться через толпу у двери. Подойдя к все больше мрачнеющим аврорам, она протянула свою палочку и обаятельно улыбнулась:

— Опять вас загрузили работой? Сочувствую.

— Такова уж наша служба, — с тоской протянул знакомый аврор, пропуская ее в зал, второй только скованно ухмыльнулся.

Гермиона заняла место по центру небольшого балкона, отгороженного магическим барьером, поглощающим посторонние звуки из зала, кроме голоса выступающего. Рядом с ней сидел степенного вида мужчина в строгой мантии, а с другой вскоре подсел суетливый субъект с колдокамерой с огромной вспышкой.

Минут через пятнадцать, когда балкон уже был забит по завязку, а самые ретивые и склочные журналисты удалены с этажа, зал начал наполняться недовольно выглядящими членами Визенгамота. Многие активно размахивали руками, видимо, возмущаясь произволом аврората, пока разбредались по группам и начинали переговариваться. Барьер не позволял услышать что-либо, но Гермиона заметила довольно большое собрание во главе с Люциусом Малфоем, у которого на этот раз не было трости. Гарри стоял рядом с Боунс и Муди, что-то сосредоточенно высматривая. К ним подошел Дамблдор, курсирующий между группами магов, и что-то сказал. Гарри только явственно скривился и сделал вид, что его не замечает.

Спустя еще десять минут все начали рассаживаться по своим местам, заседание началось. Основным вопросом были очередные выборы Министра Магии. Фадж, видимо, уверенный в своей победе, сидел справа, ближе к Малфою.

Сначала формально проголосовали за окончание полномочий действующего Министра, здесь никаких возражений не последовало. Далее были представлены кандидатуры на высокий пост, каждому было дано слово. И вот, когда Дамблдор уже готов был объявить голосование, поднялась Амелия Боунс и усиленным сонорусом голосом твердо произнесла:

— В связи с резко ухудшившейся обстановкой в стране и для обеспечения безопасности граждан объявляю о введении военного положения на всей территории Магической Британии.

Она ненадолго прервалась, дав всем возможность осмыслить услышанное, и продолжила:

— Поскольку в данный момент у нас нет выбранного и утвержденного в соответствующем порядке Министра магии, главой военного командования становится директор Департмаента магического правопорядка.

Гермиона украдкой усмехнулась, осматривая ошарашенные лица сидящих рядом журналистов. Амелия Боунс была в своем репертуаре и даже при банальном силовом захвате власти старалась поддерживать хрупкий ореол законности происходящего.

Все тело ломило после беспокойного короткого сна на старом диване в аврорате, Гарри с трудом поднялся, тщательно разминая затекшую спину. Уже прошли те веселые времена ночных дежурств, когда он радовался выпавшей свободной минутке и мог спать хоть стоя, хоть сидя. Быстро умывшись ледяной водой, Гарри попытался убедить себя, что все это не напрасно, что он не влезает в очередную авантюру.

Боунс до глубокой ночи заставляла его и Муди повторять весь план, учитывая все возможные и невозможные варианты развития событий. В отличие от Гарри, старавшегося не показать свою нервозность, старый аврор будто помолодел на десяток лет, почувствовав близкие изменения. Отправляться домой после совещания не было никаких сил, к тому же нужно было проверить несколько вещей.

Основную подготовительную работу провела Боунс лично. Большая часть авроров, которые не заслуживали ее доверия по каким-либо причинам, были отправлены во главе с Кингсли для «поддержания правопорядка в резервациях оборотней». Ей пришлось осторожно проводить ротации в течении нескольких недель, но результат был достигнут. Гарри лишь оставалось проследить, чтобы немногие оставшиеся ненадежные провели этот день вне Министерства.

С самого утра, оповещая по-утреннему хмурых коллег об изменениях в графике дежурств, Гарри выслушал множество недовольных замечаний в адрес руководства в целом и себя в частности, что далеко не улучшало его настроение. Пришлось даже накричать на нескольких самых упертых и пригрозить им лишением премии, а ведь ему предстояло еще одно испытание этим утром.

Окончательный инструктаж личного состава взял на себя Муди как более опытный, а Гарри потащился на нулевой этаж. На сегодня было назначено первое из множества, которое он не хотел себе даже представлять, заседание о наследстве Сириуса Блэка.

После оглашения завещания абсолютно всем было очевидно, что Гарри является основным наследником и скорее всего получит невеликое состояние — старый дом на площади Гриммо и значительно опустевший сейф в Гринготтсе. Однако, несмотря на четкую и должным образом оформленную волю покойного, оставалось много противников такого решения: прецендент о передаче последнего имущества когда-то сильного чистокровного рода полукровке пусть и из другого не менее уважаемого рода, как о нем выражались за глаза, был опасен.

Председательствовала в небольшом скромно обставленном зале Амбридж, пытаясь давить авторитетом Министра и выдавая все новые аргументы, чтобы имущество Сириуса перешло под контроль Визенгамота. Гарри лениво отбивался, пытаясь по лицу присутствующего здесь же Люциуса Малфоя догадаться, о чем он думает. Наконец, после очередного абсурдного предложения Гарри не выдержал:

— Мадам Амбридж, неужели вы хотите сказать, что теперь слова завещания и право на частную собственность для вас ничего не значат?

— Нет, конечно, но, возможно, было бы разумнее…

— Тогда заканчивайте этот цирк, — устало произнес Гарри. — Или вы хотите, чтобы я решил, что вы намеренно отвлекаете старшего аврора от обеспечения безопасности важнейшего заседания Визенгамота?

— Я не… — осеклась Амбридж.

— В таком случае мы можем продолжить разговор в моем кабинете, — шелковым голос сказал Гарри. — Возможно, так у вас возникнут более разумные предложения.

— Да, вы правы, — растянула она губы в фальшивой улыбке после секундной заминки. — Продолжим в следующий раз, сейчас у нас всех есть куда более важные дела.

Гарри только кивнул и стал пробираться к двери. По большому счету ему было плевать на наследство, он мог бы со спокойной совестью передать его кому-нибудь, но сама мысль, что дом, где они с Сириусом провели множество счастливых вечеров вместе, будет принадлежать какому-нибудь чистокровному снобу, выводила его из себя. И пусть фамильный особняк Блэков не стал уютным и ухоженным, он превратился в настоящую холостяцкую берлогу, которой Сириус очень гордился.

Короткий разговор с Гермионой придал дополнительную порцию сил. Ему было больно видеть, как она переживает за него. Эти страхи к тому же были вполне обоснованными, но Гарри не мог поступить иначе — он чувствовал, что нашел свое место в жизни, и не мог просто так отступить.

Поднявшись в аврорат, Гарри первым делом нашел Рона.

— Ты почему еще не на дежурстве? — рыкнул он, как только его увидел. — Ты должен был приступить к обязанностям пятнадцать минут назад!

— Да иду я уже, иду, — недовольно проворчал Рон, натягивая форменную мантию. — Опоздал немного, какая трагедия, ты прям как моя мама.

— Я притворюсь, что не слышал последнего, — процедил сквозь зубы Гарри. — И не думай, что наше знакомство как-то поможет тебе на следующей аттестации.

— Тогда может сразу уволишь меня? — огрызнулся Рон. — Глупому рыжему неудачнику не место в аврорате? Так ты считаешь?

— Ладно, хватит, ты знаешь, что я так не думаю, — смягчился Гарри. — Не строй из себя обиженную девочку в период созревания и вали уже на дежурство.

Рон что-то пробурчал себе под нос и пошел на выход. Гарри меланхолично подумал, что у Рона все просто: дом, работа, случайные женщины, которые не задерживаются рядом, и мама, которая всегда знает, как правильно. Скоро он наверняка перебесится, найдет себе простую и добрую жену, обзаведется брюшком и спокойно поплывет по течению дальше. Может, оно и к лучшему.

Стряхнув с себя неуместное уныние, Гарри забежал к себе в кабинет и отправился в большой зал, где уже начал собираться Визенгамот. Боунс и Муди уже были тут, Гарри подошел к ним.

— Все хорошо, — негромко сказал он. — Дежурства заполнены, остальные стоят на своих местах.

— Вот таким ты мне нравишься гораздо больше, Поттер, — хлопнул его по плечу Муди, вращая волшебным глазом на все триста шестьдесят градусов. — Хорошая встряска — это как раз то, что нам всем сейчас не помешает.

Гарри пробежал глазами по залу, высматривая своих людей. Они стояли как положено — четко наверху каждой лестницы похожего на амфитеатр зала — и контролировали все выходы.

— А этому что еще надо? — скривился в ухмылке, больше похожей на оскал, Муди, кивнув в сторону подходящего к ним Дамблдора. — Неужели решил вынуть голову из своей стариковской задницы и все-таки обратил на нас внимание?

— Спокойнее, Аластор, — Боунс мягко улыбнулась. — Думаю, Альбус просто хочет поздороваться.

— Как бы кто ни поздоровался с ним в ответ, — проворчал Муди, его магический глаз перестал вращаться и теперь неотрывно следил за Дамблдором.

Гарри скривился и отвернулся от директора Хогвартса, на него нахлынули недавние воспоминания.

— Это из-за меня казнили Сириуса. Я раскрыл информацию о его местоположении и приказал вынудить его сделать признание, — спокойно сказал Дамблдор, его голубые глаза за очками-половинками смотрели на него с абсолютным пониманием и какой-то жалостью.

Не в состоянии больше стоять спокойно, Гарри взревел и кинулся вперед, желая только разорвать старика на маленькие кусочки. Сделав только шаг, он почувствовал, что больше не владеет своим телом. Мышцы свело судорогой, глаза вылезли из орбит, кровь, казалось, закипела от вырывающейся магии, но Гарри так и не смог сдвинуться с места.

— Отпустите меня, — сквозь зубы яростно выдавил он.

— Гарри, ты должен понять, что… — начал директор.

— Я сказал, отпустите меня, — уже холодно кинул Гарри. — Мне нет дела до ваших сказок, Дамблдор. Я и так вижу, что вы готовы пойти по головам, сломать чью-то жизнь ради своих высоких целей, которых не понять нам, простым смертным. Я никому ничего не должен, тем более вам. Вы мне омерзительны.

Директор Хогвартса молча взмахнул палочкой, и Гарри почувствовал, что вновь может двигаться. Не говоря больше ни слова, он развернулся и стремительно, почти бегом вышел из кабинета, хлопнув дверью, и, не глядя, пошел по безлюдному коридору.

Спустя несколько минут он, тяжело дыша, остановился и с силой ударил по стене, ободрав кулак о необработанный камень. Ударив еще раз, Гарри прислонился лбом к холодной шершавой поверхности и закрыл глаза.

Запыхавшаяся Гермиона аккуратно провела рукой по его волосам и приобняла за плечи.

— Все будет хорошо, вот увидишь, — мягко произнесла она. — Мы уедем, и все закончится.

— Нет, — решительно сказал Гарри, сжав кулаки и посмотрев в окно на собственное едва различимое отражение. — У нас осталось одно незавершенное дело.

Заседание началось, но Гарри почти не следил за выступающими: все внимание было поглощено контролем позиций его людей и поведением присутствующих в зале. Когда Боунс объявила военное положение, он напрягся и был готов условным знаком приказать сразу же подавить любой очаг неповиновения. Однако этого не понадобилось.

Конечно, многие члены Визенгамота повскакивали, выражая свое недовольство столь радикальными мерами, но дальше словесной перепалки дело не пошло. Уже через полчаса Боунс была утверждена как верховный главнокомандующий абсолютным большинством голосов. Все прошло гладко, даже слишком гладко. Это нервировало и настораживало. Тонкие улыбки Малфоя и Нотта, хладнокровие Дамблдора также не приносили Гарри спокойствия.

Весь оставшийся день Боунс была занята, да и у Гарри, пытавшегося заставить хоть как-то работать аппарат Министерства, парализованный резкой сменой руководства, дел было невпроворот. Так что поговорить со своей начальницей он смог только на следующий день.

Он зашел к ней уже под вечер, дверь захлопнулась за ним с тихим щелчком. Боунс бросила на него только один взгляд и начала плавно водить палочкой, бормоча только ей известную последовательность заклинаний, отсекая кабинет от внешнего мира.

— Хорошо бы здесь был еще и Аластор, но поговорим для начала вдвоем, — хмуро сказала она.

Гарри молча кивнул, сел в кресло для посетителей и протянул ей пухлую папку, которую принес с собой.

— Я доработал программу, можем начинать переобучение, — с легкой улыбкой сказал он. — Но нам бы не помешал профессиональный инструктор, чтобы не набивать все шишки самостоятельно.

— Пока у нас нет такой возможности, придется справляться своими силами, но скоро будет готово новое оборудование, оно должно помочь.

Боунс открыла папку и просмотрела несколько листов, исписанных размашистым неровным почерком. Гарри внимательно следил за ней и сделал несколько неутешительных выводов.

— Откуда последует первый ответный удар, как вы думаете? — спустя пару минут прервал молчание Гарри.

Боунс со вздохом закрыла папку, взяла в руки свой монокль и стала его тщательно протирать.

— То есть ты даже не сомневаешься, что он будет?

— Мы захватили власть, мы сейчас на вершине, — произнес Гарри, посмотрев ей прямо в глаза. — Мы должны воспользоваться отлаженным механизмом и нанести превентивный удар первыми, пока наши противники деморализованы, чтобы не упустить инициативы.

— Не захватили власть, а получили на законных основаниях, — недовольно поправила она. — Если мы сами в это не верим, то как смогут поверить остальные?

— Да, вы правы, — склонил голову Гарри.

— А что касается инициативы, то мы уже опоздали. Ночью было полнолуние и началось полномасштабное восстание оборотней в трех крупнейших поселениях. Информацию пока удается сохранить в тайне, но долго это продолжаться не может.

— Уверен, Кингсли справится с этим, — спокойно протянул Гарри.

— Верно, но существует другая проблема.

— Он ненадежен.

Боунс отвела взгляд и нахмурилась, видимо, называть вещи своими именами ей не нравилось. Гарри решил, что пришло время высказать то, за чем он пришел к ней.

— Мы не можем одновременно воевать с Волдемортом и бояться, что нас ударят в спину. Пришло время избавиться от одной из опасностей.

—Что ты имеешь в виду?

— Нужно убрать из этого расклада Дамблдора с его спорной политикой. Сейчас каждый должен выбрать сторону, а не метаться в нерешительности.

— Мы не можем просто взять и арестовать Дамблдора, — покачала головой Боунс. — Он слишком крупная фигура, даже сейчас.

— Правильно, нужно сначала его публично дискредитировать и не дать оправдаться. У меня уже есть план, — сказал Гарри с холодной улыбкой, в глубине его глаз промелькнуло тщательно скрываемое ликование. Он видел, что Боунс уже согласна с его предложением, осталось только утрясти детали, а уж убедить, что исполнителем должен быть он сам будет не проблема.

Первая, пока еще мягкая, согревающая и почти приятная волна боли пробежала по руке до кончиков пальцев. Северус вскочил как ужаленный с жесткой кровати в своем личном кабинете, на которой уснул не больше пары часов назад. В глаза будто насыпали песка, голова почти не соображала, а Метка на левом плече не переставала пульсировать, передавая волю Темного лорда.

Успокоившись, Снейп прошел в небольшую душевую, которая полагалась ему, как преподавателю Хогвартса, и с наслаждением умылся. Несмотря на то что за последние трое суток он смог поспать не более десяти часов, зельевар чувствовал себя как никогда живым и бодрым. В последний раз такое чувство приходило к нему в юности, во время первой войны.

Надев свой вечный сюртук и черную мантию, Северус отправился на очередное собрание, устроенное Темным лордом. В коем-то веке оно проводилось в Малфой-мэноре, видимо, потому, что на нем присутствовали почти все Пожиратели, как старые знакомые, так и недавно завербованные юнцы. Многие скрывали свои лица под масками, Снейп не стал исключением, для верности набросив на себя несколько маскирующих чар. Знать всех в лицо имел право только сам Лорд.

Волдеморт в отличие от того же Дамблдора времен Ордена Феникса редко устраивал столь массовые собрания, предпочитая более приватные разговоры с ближним кругом и строгую иерархию. Вследствие этого собрания Пожирателей обычно обходились без многочисленного словоблудия, все разговоры, как правило, были короткими и только по делу. Северус тяжело вздохнул, ведь ему предстояло поскучать не только здесь, но и на неизбежно последующем собрании Ордена. Вот за что Снейп уважал спецслужбы, несмотря на колоссальное презрение к маглам в целом, так это за профессионализм. Встречи только при явной необходимости, четкие и понятные инструкции, однозначная субординация, правда, еще и ограниченность в информировании, что накладывало некоторые сложности уже лично на него. Но все же скрипя зубами Снейп признавал, что, несмотря на более высокое положение, магам не хватает порядка и собранности, причиной чего, безусловно, являлось то стадо баранов, которое он мог ежедневно наблюдать на своих занятиях в Хогвартсе.

Тем временем Волдеморт уже вещал какую-то пропагандистскую чушь. Выглядел он совершенно по-идиотски, как будто только что сошел со страниц какого-то детского ужастика. Высокий, худой, с болезненно бледной кожей, абсолютно лысый, со странным, вдавленным в череп носом, на худом лице со впалыми щеками выделялись только жуткие глаза, горящие алым пламенем, одет он был в простую черную мантию, как показалось Северусу, далеко не новую. Снейп припомнил, что именно так описывали его внешность в великом множестве дурацких книжек, выпущенных при поддержке Министерства по окончании первой войны, одновременно в них прославлялся Мальчик-который-выжил, уничтоживший это чудовище. От последней мысли Снейп чуть не сплюнул на пол, сам он входил в ближний круг и отлично знал, что Лорд очень трепетно относится к тому, как он выглядит, и любыми способами попытался бы избавиться от такой уродливой внешности.

Северус занял место возле колонны, кидая презрительные взгляды на восторженно слушавших каждое слово Пожирателей. Когда Волдеморт перешел к вопросам тактики, Снейп немного приободрился, но не перестал лениво осматривать зал: большинство информации он уже знал.

— Нас вынуждают действовать решительно, и мы не отступим! — вдохновенно вещал Лорд. — Мы покажем истинную силу магии, доступной только чистокровным, и вернем стране достоинство и честь! Вы, лучшие представители магической Британии, возглавите войско никчемных оборотней, организуете и обучите их, подарите им возможность быть цивилизованным народом, пусть и более низким по рангу. Вы поведете их в бой, чтобы свергнуть узурпатора и всю ее шайку. И наконец восторжествует справедливость!

Снейп хмыкнул, задумавшись, чем Темный лорд отличается от Боунс, та хотя бы попыталась сохранить преемственность власти. С другой стороны, Северусу было абсолютно все равно, кто в итоге окажется на высоте — он был уверен, что сможет комфортно устроиться при любой власти, не зря же он так активно крутится и старается угодить всем.

Собрание продолжалось еще полчаса, в течение которого Снейп небезуспешно боролся с желанием сладко зевнуть. Закончив вдохновляющую речь, Волдеморт приказал распределиться по группам, чтобы получить заранее продуманные указания к действиям. Снейп хотел уже потолкаться среди людей и послушать разговоры, когда к нему подошел осунувшийся и побледневший Малфой.

— Северус, Лорд хочет поговорить с тобой наедине, — устало проговорил он. — Он ждет тебя в малой гостиной.

— Ты плохо выглядишь, Люциус, у тебя какие-то проблемы? — участливо спросил Снейп. Он никогда не считал Малфоя близким другом, но проявить внимание в нужный момент всегда полезно.

— Нет, просто устал. Организовать столько людей, расселить, накормить — дело непростое, — Малфой широким жестом обвел почти переполненный самый большой зал его поместья, который едва ли сильно уступал Большому залу Хогвартса. Снейп сочувствующе улыбнулся, на что Малфой только болезненно скривился.

— Ладно, иди, у него сегодня не самое лучшее настроение, а ждать он не любит.

Снейп в ответ только кивнул и стал пробираться через толпу.

Когда Северус вошел в гостиную, Волдеморт сидел в кресле с высокой спинкой, задумчиво потягивая вино из хрустального бокала. Он уже снял с себя маскирующие чары и выглядел, как обычно: собранный и подтянутый, в идеально отглаженной мантии и с зачесанными назад серебристыми волосами. Чем-то он напоминал Снейпу покойного Крауча, если бы не пронзительный взгляд серо-стальных глаз, проникающий, казалось, в самую душу. Северус захлопнул дверь чуть громче, чем это было необходимо, чтобы привлечь к себе внимание, и уважительно склонил голову.

— Вы хотели меня видеть, мой Лорд?

— Да, мистер Снейп, проходите, — Волдеморт не отрывал от него взгляда, пока Снейп не остановился прямо перед ним. Второго кресла в комнате не было, так что он остался стоять, всем своим видом выражая внимание.

— У меня будет к вам одна очень важная и деликатная просьба, — тихим голосом, напоминающим шипение змеи, сказал Волдеморт. — Мне нужно, чтобы вы организовали мне встречу. Я надеюсь, понятно, что это должно остаться в строжайшей тайне.

— С кем будет эта встреча? — по спине Снейпа пробежали мурашки от предвкушения важной информации.

— С Гарри Поттером. Вы подготовите все по высшему разряду так, чтобы о нашем разговоре знали только три человека: я, вы и он. И не затягивайте, поговорить с ним нужно срочно.

Снейпу стоило большого труда, чтобы не скривиться. Он всеми силами старался не вспоминать те ужасные годы, когда мальчишка Поттер учился в Хогвартсе. Он был слишком похож на ненавистного Поттера-старшего во всем, пусть в нем что-то и было от Лили. Пребывание рядом с ним доставляло Северусу почти физическую боль от воспоминаний и осознания утраченных возможностей, но выхода, похоже, не было. Приказы Лорда было не принято обсуждать.

— Как скажете, мой Лорд, — спокойно произнес он.

Волдеморт коротко кивнул, показывая, что разговор окончен, и вернулся к размышлениям. Снейп резко развернулся и, только выйдя из комнаты, позволил себе разочарованно покачать головой. Несмотря на то что Лорд по-прежнему доверял ему выполнение важных заданий, зельевар чувствовал, что Волдеморт постепенно отдаляется от него. Это немного огорчало, но Снейп держал все под контролем: информация, которую он приносил, была крайне важна, а получать ее было больше не от кого.

Спустя несколько дней Снейп уже все подготовил. Он выбрал небольшую квартиру на окраине Лондона, в которую после суток работы можно было попасть только с помощью одноразового портала и только поодиночке. Снейп, конечно, надеялся, что будет присутствовать на встрече и сможет узнать что-нибудь полезное, но все равно навесил на квартиру несколько подслушивающих и запоминающих заклинаний. Он всегда был предусмотрителен.

Оставалось самое сложное — оповестить о встрече Поттера и передать ему портал. Сложность заключалась в том, что Снейп никак не мог придумать, как бы незаметно и безопасно поговорить с ним. Как он узнал, большую часть времени Поттер проводил в Министерстве, всегда на виду, а после рабочего дня, который нередко затягивался до поздней ночи, куда-то исчезал, в общественных местах не появлялся, а где он жил в свое время, узнать не удалось. Помучавшись так несколько дней Снейп все же пересилил себя и решил отправиться в Министерство, но вечером, когда большинство сотрудников уже будет дома.

Снейп не часто появлялся в Министерстве, так что не решился аппарировать и воспользовался камином. С огромным удивлением он обнаружил, что его встречает совершенно пустой атриум. Приглушенный свет почти скрывал в полумраке неработающий фонтан, а в глубине был виден подсвеченный мягким желтым светом лифт. Дежурного, обычно проверяющего палочки посетителей, не наблюдалось.

На этаже аврората Северуса встретил незнакомый дежурный аврор, который только неопределенно махнул рукой на вопрос, где кабинет Поттера. Пройдя дальше, Снейп заметил, что секретарша все еще перебирает какие-то бумаги. Не обращая на нее внимания, он прошел к двери, невербально снял простенькое запирающее заклинание и вошел в кабинет. Церемониться с бывшим учеником он не собирался.

Поттер обнаружился за просторным столом, на котором вперемешку были разбросаны бумаги, перья, ручки и прочая канцелярская мелочь. Снейп неприязненно скривился, когда увидел, что в кресле, подобрав под себя ноги, сидит Грейнджер и читает очередной толстенный талмуд. Она его раздражала своим высокомерием чуть ли не больше, чем хозяин кабинета.

— Как посмотрю, ты так и не научился аккуратности, Поттер, — презрительно бросил он вместо приветствия.

— Чего тебе, Снейп? — грубо спросил его тот, мазнув по нему холодным ненавидящим взглядом зеленых глаз, отчего у Северуса по спине побежали мурашки. Он уже начал забывать, какого это — общаться с сыном любимой женщины и ненавистного врага.

— У меня к тебе важный разговор, Поттер. Так что выпроводи свою пассию и обеспечь нам приватность.

Поттер ядовито ухмыльнулся и легко махнул рукой. Снейп кожей почувствовал, как заработали мощные стационарные чары от подслушивания.

— Можешь говорить при Гермионе, у меня нет от нее секретов.

Грейнджер покорно сложила руки на коленях и иронично посмотрела на него. Снейпу захотелось приложить обоих чем-нибудь тяжелым, ведь секреты от нее были у него самого.

— Это строго конфиденциальный разговор, — пробуя сдержать раздражение, продолжил настаивать Северус.

— Или говори, или уходи, — пожал плечами Поттер с совершенно равнодушным видом, еще больше взбесившим Снейпа.

— Темный лорд желает встретиться с тобой, мальчишка, — сквозь зубы процедил Северус, бросив уничтожающий взгляд на Грейнджер.

— И он приказал организовать встречу именно тебя, — протянул Поттер, выделив последнее слово вопросительной интонацией, будто сомневался в этом. Они с Грейнджер синхронно ехидно улыбнулись и многозначительно переглянулись.

— Вот портал на одного, он сработает завтра ровно в семь вечера. Смотри, не потеряй в груде мусора, которую ты называешь рабочим кабинетом, — не остался в долгу Снейп. Бросив напоследок презрительный взгляд на проклятую парочку и кинув на стол старое облезлое перо, он эффектно развернулся и быстро вышел, пройдя мимо ошарашенной секретарши. Оставалось только сообщить Волдеморту об успехе операции.

С каждым глотком горячего крепкого кофе Гарри все больше приходил в себя, хотя неделя, в течение которой удавалось выкроить на сон всего по паре часов в день, сильно давила на него. Уже скоро этот марафон закончится, и можно будет немного передохнуть. А пока Гарри набирался сил перед очередным днем, сидя на кухне их с Гермионой квартиры и бездумно листая «Пророк».

Светская хроника и сенсационные подробности очередной однодневной знаменитости были быстро вытеснены с передовиц газеты нападениями оборотней, происходившими почти ежедневно. И хотя для обычных читателей «Пророка» они выглядели случайными, Гарри знал, что оборотни при некоторой поддержке остающимися неизвестными волшебников постепенно с тем или иным успехом захватывают тактически и стратегически важные точки магической Британии. Усиленный, быстро реформируемый и переобучаемый аврорат активно им противостоял, но инициатива была упущена, так что разгорающаяся гражданская война обещала затянуться надолго, пусть и шансы на победу у оборотней были весьма скромны.

Гарри с удовлетворением отметил, что имя Риты Скитер нигде не появлялось. После ее очередного опуса о противоправных действиях авроров по отношению к несчастным угнетенным, Гарри лично вызвал ее к себе: поговорить со старой знакомой. Итогом разговора, прошедшего в теплой дружественной обстановке, стали полное отсутствие дальнейших инсинуаций в прессе и искреннее возмущение Скитер об ограничении свободы слова. На последнее Гарри честно заметил, что суть свободы в самоограничении и у журналистки всегда есть выбор — начать писать то, что нужно, или отправиться на курорты солнечного Азкабана за государственный счет. Скитер пока терпела, пытаясь пробиться в независимую прессу, но пришло время закручивать гайки, а значит, долго эти детские игры не продлятся.

— Доброе, — на кухне появилась бодрая Гермиона, скривившаяся от густого запаха кофе.

— Я заварил тебе чая, — Гарри кивнул на дымящуюся кружку и пару бутербродов, притянул к себе девушку и поцеловал. — Ты даже не представляешь, как бы мне хотелось проваляться с тобой весь день в постели.

Гермиона удовлетворенно улыбнулась, поправила Гарри воротник мантии и попыталась пригладить торчащие во все стороны волосы.

— Как-нибудь этим обязательно займемся, — хитро подмигнула она. — А пока... ты же знаешь, кто еще, если не мы.

— Да, кто еще, если не мы, — со вздохом протянул Гарри.

— Знаешь, сегодня, думаю, можно будет убежать пораньше и где-нибудь прогулять или еще чем заняться, — заговорщически прошептала Гермиона, обжигая его ухо своим дыханием.

— Ага, хорошенько поспать, — сладко зевнул в ответ Гарри.

— Гермиона притворно возмутилась, высвободилась из объятий, взяла кружку и с наслаждением сделала глоток. Гарри благодушно улыбнулся; ежедневные завтраки с ней приносили умиротворение в мыслях и придавали сил на весь день.

— Как думаешь, что нас ждет в ближайшее время, кроме текучки? — спросил он, решив, что пора перейти к конструктивному разговору.

— Наша основная проблема — Волдеморт, — кисло усмехнувшись, ответила Гермиона. — Он будет осторожен, очень осторожен, но время уходит, и если Боунс успеет перегруппировать силы, то однозначно победит.

— Да, новая индивидуальная защита от Отдела тайн на подходе, — согласно кивнул Гарри. — К тому же обучение по новой программе постепенно дает свои плоды, у нас есть все шансы.

— Вот только это будет война на уничтожение, вряд ли кому-то удастся выйти сухим из воды. Окружение Волдеморта это понимает, да и содержание целой армии оборотней далеко не бесплатно. А это значит?

— Он будет путаться, действовать быстро, — задавить одним сильным ударом.

— Правильно, но для этого ему нужно максимально ослабить Боунс. И вот тут он придет к тебе.

— Будет заключать мир?

— Не только, — Гермиона поставила чашку и скрестила руки на груди. — Он будет давить, торговаться, а тебе будет нужно...

— А мне будет нужно выбить из него те условия, которые нужны нам, — закончил за нее Гарри, усмехнувшись.

— Верно, но это будет сложный разговор, — строго сказала она. — Волдеморт вряд ли ошибется еще раз, и вы будет говорить один на один, и тут будет важна каждая мелочь, каждое слово.

— Важно абсолютно все, стоит уже к этому привыкнуть, — хмыкнул Гарри.

Придя на работу, Гарри попытался выкинуть интриги из головы и сосредоточиться на делах, которых было выше крыши: Боунс отправила в отставку нескольких глав департаментов и их заместителей, а новые только входили в курс дела, так что многие первостепенные задачи легли на тех, кому она доверяла, в том числе и на Гарри. Учиться приходилось по ходу дела, постепенно спрашивая совета у более опытных коллег, но он был крайне доволен тем, что неизбежные ошибки не были слишком значимыми. Гермиона могла помочь разве что только морально или, разбираясь в накопившихся бумагах, чем она постоянно и занималась, большую часть времени проводя в его кабинете, и только иногда отлучалась на пару часов, чтобы узнать новости.

Снейп ввалил (другого слова Гарри не мог подобрать) к нему в кабинет на следующий день. Профессор, как всегда, был саркастичным, едким и безумно раздражающим. Правда, желчные фразы и откровенно злобные взгляды уже давно не трогали Гарри, так что он спокойно убрал перо-портал в стол, предварительно проверив, что это именно оно, и проводил зельевара задумчивым взглядом.

— Почему именно Снейп? — задал вопрос Гарри, легким движением палочки закрыв дверь и наложив заклинание от подслушивания.

— Может, Волдеморт просто считает, что он справится лучше Малфоя, — пожала плечами Гермиона. — Или, возможно, Снейп сам так все устроил из каких-то своих соображений. Причин может быть множество.

— Наше взаимная неприязнь широко известна, так почему именно он?

— Тебя это так сильно волнует? Мне казалось, что ты уже пережил свои глупые обиды.

Гарри только нахмурился, пожал плечами и ничего не ответил. Гермиона легко подошла к нему сзади, нежно обняла за плечи и мягко сказала:

— Я понимаю, что Снейп тебе не нравится, мне он тоже далеко не симпатичен, но не стоит зацикливаться на этом.

— И все равно тут что-то не так, я это чувствую, — упрямо сказал Гарри, расслабленно улыбнувшись в нежных объятиях.

Весь следующий день Гарри провел как на иголках, и нервозность Гермионы, все время пытавшийся дать ему какой-нибудь дельный совет, совсем не помогала. Он даже согласился, чтобы она повесила на него следящее заклинание, хотя был практически уверен, что оно будет блокировано. Также Гермиона настояла, чтобы у него был с собой портал обратно в их квартиру. Гарри только кивал в ответ и мягко соглашался с ее словами, но обыграть Волдеморта магическими средствами он считал если не невозможно, то крайне трудно. У него, как и у Дамблдора, наверняка есть свой туз в рукаве, а то и не один.

Портал сработал ровно в семь, и спустя мгновение Гарри смог осмотреть небольшую, но богато обставленную комнату, в которой оказался. Единственная дверь оказалась надежно заперта и не поддавалась на простые чары, а значит, быстро открыть ее не получится. Единственное большое окно заволакивал густой серый туман, все же пропускающий тусклый уличный свет. Гарри провел рукой по раме — деревянная, одна хорошая Бомбарда, и от нее ничего не останется, но прыгать в окно может быть опасно. Оставалось только надеяться, что этаж не слишком высокий или наоборот не слишком низкий, чтобы успеть аппарировать или воспользоваться порталом.

Через минуту, когда Гарри занял одно из двух кресел, переставив его в угол комнаты, недалеко от окна, характерный хлопок возвестил о прибытии Волдеморта. Слегка дезориентированный после перемещения, он представлял собой отличную цель, но Гарри остановил руку, рефлекторно потянувшуюся к палочке. Это была бы ошибка, Лорд был нужен ему, как Гарри был нужен Лорду.

Волдеморт бросил на него холодный взгляд, легким движением палочки передвинул второе кресло в противоположный угол и обманчиво расслабленно сел, закинув ногу на ногу. Гарри не спешил начать разговор, тщательно наблюдая за своим визави. Он все больше поражался, как Волдеморт отличался от нарисованной пропагандой карикатуры. Зачесанные назад серебристые волосы, благородное волевое лицо, умные серые глаза сидевшего напротив постаревшего, но все еще полного сил мужчины резко контрастировали с образом безобразного чудовища со змеиным лицом. Интересно, почему именно змеи? Кто-то специально выдумал эту ассоциацию или так получилось само собой?

Волдеморт тоже не прерывал уже порядком затянувшегося молчания, впившись взглядом в Гарри. Он сидел, откинувшись на спинку кресла, только слегка подрагивающие кончики губ и небольшая морщинка между бровей указывали на его нервозность. Гарри отчетливо видел, что Лорду эта встреча дается так же тяжело, как и ему.

— В чем твой секрет, Риддл? — с нервным смешком спросил Гарри, с удовольствием наблюдая, как по рукам Темного лорда прошел едва заметный неосознанный спазм. — Как тебе удается поддерживать себя в такой форме? Зарядка по утрам?

— Ты все еще мыслишь как магл, Поттер, — презрительно бросил Волдеморт. — Для волшебника самое главное — развитое сознание и мощный интеллект. Остальное можно получить с помощью магии, главное приложить минимальные усилия.

— Пусть будет так, — слегка склонил голову Гарри и ухмыльнулся. — А постоянно выживаешь после якобы очередной смерти ты тоже с помощью магии? Или это просто приукрашенные легенды?

Темный лорд ничего не ответил и только бросил высокомерный взгляд, но Гарри видел, как его пальцы непроизвольно сжали подлокотники кресла чуть сильнее, чем требовалось. Эта тема была явно болезненной для Волдеморта.

— Тебя стоило бы научить хорошим манерам, Поттер. Если бы ты был в моем окружении, то имел бы больше уважения к старшим.

— К счастью, я уже никогда не стану твоим рабом, Риддл. А теперь к делу. Твое предложение?

— Боунс не удержит кресло Министра долго, — резко ответил Волдеморт. — Гражданская война уничтожит все, и она останется королевой в стране праха и пепла.

— Это если мы не задавим вас в ближайшие месяцы.

— Не задавите, — уверенно произнес Темный лорд. — Оборотням нечего терять, они почувствовали вкус крови и распробовали победу. А с тем, что сделала Боунс, даже не все в аврорате согласны, чего уж говорить об остальных. Вам не победить в этой войне, но зачем проверять это на практике и жертвовать драгоценной магической кровью?

Гарри слегка прищурился, но лицо Волдеморта оставалось бесстрастным.

— И каково твое предложение? — твердо повторил он.

— Ты будешь Министром, а я — твоим ближайшим советником под другим именем. Лорд Волдеморт умрет, и Боунс тоже не доживет до конца Финальной битвы. Контроль Визенгамота частично останется за тобой, но решающий голос будет моим.

— Равноправие в принятии важных решений и право вето у каждого, — хмыкнул на это Гарри. — А Визенгамот поделим пополам.

— Семьдесят на тридцать, но ты сам понимаешь, что влияние в Визенгамоте не может быть постоянным, остальное принято, — кивнул Волдеморт.

— Пятьдесят пять на сорок пять, иначе мы решим все наши проблемы на поле боя, и пусть все достанется сильнейшему.

— Шестьдесят на сорок, это мои люди будут делать всю грязную работу.

Гарри в ответ только коротко кивнул, немного прикрыл глаза и протянул:

— Есть только одно «но». Если я соглашусь, то где гарантии, что ты не предашь меня в последний момент, — протянул Гарри.

— Это взаимовыгодный договор, Поттер, — криво ухмыльнулся Волдеморт. — Ни мне, ни моим сторонникам нет смысла тебя предавать. Наш общественный образ, хм… оставляет желать лучшего. Нам было бы выгодно иметь на своей стороне сильную публичную личность, такую, как Мальчик-Который-Выжил, — победитель Темного лорда Волдеморта.

— На которого в случае чего можно будет свалить все свои ошибки, — хмыкнул Гарри.

— Если ты будешь все делать правильно и слушать мои советы, то зачем терять ценный ресурс, — пожал плечами Волдеморт. — И я уже говорил тебе, что у Гражданской войны свои законы, она заканчивается либо компромиссом, либо полным уничтожением. После твоей смерти уже тем, кто стоит за тобой, будет нечего терять, и второй вариант станет почти неизбежным.

—Хорошо, остается одна проблема — Дамблдор, — почти выплюнул Гарри и сжал кулаки.

— Вижу, что наш многоуважаемый директор и тебя довел до ручки своими сказками о добре и справедливости, — улыбнулся Волдеморт.

— У меня к нему личные счеты, — прорычал Гарри, в его глазах были видны неприкрытая ненависть и отвращение. — Он получит свой удар от меня, а ты займись Боунс. Министерство должно пасть, а последняя битва обязана состояться у стен Хогвартса. Так мы сможем сыграть на самых сакральных чувствах людей, и ни у кого не возникнет никаких сомнений.

Волдеморт слегка нахмурился и кивнул.

— Что ж, не думаю, что имеет смысл пожимать руки, — Гарри встал и активировал портал, к его удивлению, он без проблем сработал. Последнее, что он увидел, была победная улыбка Волдеморта.

Сам он смог расслабиться, только когда оказался дома в объятьях Гермионы. Казалось, он не видел ее целую жизнь, а не какой-то час. Жадно поцеловав ее, Гарри улыбнулся и сказал:

— Он предложил именно то, о чем мы с тобой думали. Пока все идет по плану.

Гермиона в очередной раз чертыхнулась про себя, запутавшись в полах мантии-невидимки. Она уже давно разучилась ходить в ней так, чтобы оставаться действительно незамеченной. Было удивительно, как детьми они умудрялись умещаться под ней вдвоем или даже втроем.

К счастью, возглавляемая Гарри группа авроров, за которой она следовала, отошла достаточно далеко, чтобы никто не заметил ее. Тропинка через сугробы, по которой они шли к Хогвартсу, была довольно узкой, на ней с трудом могли разойтись два взрослых человека. По опять же счастливому стечению обстоятельств им по пути никто не встретился, а то Гермиона не знала, какие гимнастические упражнения ей пришлось бы выполнить, чтобы остаться незамеченной.

Ей уже начало казаться, что ее собственная идея незаметно прикрывать Гарри была не такой уж и удачной, когда впереди, наконец, показались кованые ворота замка. Гермиона с облегчением вздохнула и поспешила догнать авроров, столпившихся на небольшой расчищенной площадке перед входом.

Воспользовавшись заминкой, Гермиона в очередной раз проверила свое снаряжение. Палочку она не выпускала из рук, портал, пусть и не работающий на территории Хогвартса, был на месте, походная аптечка с самыми необходимыми зельями висела на поясе. Там же в кобуре висел старый, но надежный восьмизарядный Смит-Вессон, который она достала через знакомых из Лютного. Гарри она о нем не рассказала, поскольку обещала ни во что не вмешиваться, просто наблюдать и уходить при первых признаках опасности. Револьвер дарил ощущение уверенности в собственных деятельности и защищенности, но своим весом неудобно оттягивал ремень и при резких движениях неприятно бил по ноге, заставляя чертыхаться.

Гермиона никогда не участвовала в настоящих боевых операциях, хотя неоднократно слышала рассказы Гарри, и теперь постепенно начинала понимать, что теоретических знаний здесь далеко не достаточно. Хорошо, что она еще догадалась попробовать пострелять на пустыре за городом, изведя целую пачку патронов, но более менее приноровилась к отдаче, которая так и норовила выбить оружие и больно била по рукам. Да, Гарри был бы далеко не в восторге и от идеи, и от ее воплощения, но об этом можно было поговорить позже. Сейчас же самое главное — оставаться незамеченной никем, кроме Гарри.

Тем временем главные ворота Хогвартса открылись, и она прошмыгнула внутрь вместе с аврорами. По настоянию Боунс Гарри взял с собой почти тридцать человек, он очень доходчиво объяснил главе департамента, что арест Дамблдора может вызвать некоторые сложности. Всем им, правда, отводилась в их плане весьма пассивная роль, главное было ослабить оборону Министерства.

Гермиона незаметно проскользнула в Большой зал, где на обед собралась вся школа. Для готовящегося ареста важна была гласность, так что Гарри пришлось дольше обычного собирать и проверять группу, но время было подгадано правильно. Большинство учеников с удивлением уставились на сурового вида мужчин во главе с Гарри Поттером. За преподавательским столом также возникло беспокойство. Макгонагалл выглядела удивленной и явно пыталась понять, что здесь происходит, Флитвик нахмурился, опустив руки под стол, где явно сжимал палочку, а Спраут с беспокойством осматривала зал, останавливаясь взглядом на некоторых учениках. Снейпа за столом не было, что Гермиону совсем не удивило. Островком спокойствия оставался только Дамблдор, он только мило улыбался, смотря на Гарри поверх очков-половинок. На Большой зал опустилась почти полная, прерываемая редкими смешками и перешептываниями, тишина.

Гарри твердым шагом вышел на середину зала, посмотрел на Дамблдора и вежливо начал, слегка усилив голос, чтобы его слышали все:

Дамблдор выпрямился во весь свой немалый рост и мягко ответил:

— Мальчик мой, я уверен, произошло какое-то недоразумение. Давай поднимемся в мой кабинет и все обсудим, так будет правильно.

— Я не ваш мальчик, и мы останемся здесь, — в голосе Гарри были слышны металлические нотки, а в глазах сверкнула ярость. — Вы пойдете со мной, даже если мне потребуется применить силу.

Гарри демонстративно медленно достал палочку и подчеркнуто направил ее на Дамблдора, авроры за его спиной распределились по залу, оттесняя невольных зрителей к стенам.

— Вы обвиняетесь в противоправных действиях по отношению к представителю благороднейшего и древнейшего семейства Сириусу Блэку, — припечатал Гарри, краем глаза наблюдая, как часть учеников, в основном со Слизерина, пораженно замерли. — Он был осужден по вашему приказу за то, чего не совершал, и приговорен к поцелую дементора в угоду ваших политических амбиций.

— Макгонагалл воззрилась на директора, будто спрашивая, правда ли это. Дамблдор не обращал на нее внимания и все так же смотрел на Гарри, но на его лице больше не было улыбки.

— Гарри, что ты несешь? Это же Дамблдор, он не мог этого сделать! — послышался у двери узнаваемый бас Хагрида. Гермиона, невидимая под мантией, немного сместилась и увидела, что на полувеликана направили палочки трое авроров.

— Также, Дамблдор, вы обвиняетесь в укрывательстве преступника и бывшего сторонника Волдеморта Северуса Снейпа, который с вашего попустительства принял активное участие в возрождении преступной организации, известной как Пожиратели смерти. Кстати, где он? — продолжил Гарри, не обратив внимания, как вздрогнула большая часть слушателей при упоминании запретного имени. — Незаконно воспользовавшись своей властью, вы позволили ему избежать суда и до сих пор укрывали его в Хогвартсе. Вы злоупотребили своей властью, Дамблдор, но теперь этому пришел конец и вам придется ответить за свои действия.

— Гарри, я полностью доверяю Северусу, он принес огромную пользу во время войны, — мягко сказал Дамблдор.

— Что не подтверждается ничем, кроме ваших слов, — парировал Гарри. — Помимо этого вы обвиняетесь в преступной халатности, в результате которой жизнь и здоровье ваших учеников множество раз подвергались опасности. Несколько вопиющих эпизодов за последние десять лет вообще выходят за рамки разумного. Помимо этого департамент образования желает узнать, почему за время вашего пребывания на посту директора Хогвартса уровень и качество образования существенно упали, а программа обучения с вашего попустительства сильно упростилась.

По залу пронеслась волна неразличимых шепотков, но Дамблдор только холодно сказал:

— Ты хорошо поработал, Гарри, но на все твои якобы обвинения у меня есть достойные и разумные объяснения.

— Так, может, озвучите их здесь и сейчас? Что вам скрывать, профессор? — иронично спросил Гарри. Не дождавшись ответа, он твердо продолжил: — Идемте с нами, Дамблдор, и без глупостей.

В следующие несколько мгновений произошло сразу несколько событий, Гермиона еле успела проследить за всем. В огненной вспышке в углу зала появился феникс, запел протяжную песню, резонирующую с какими-то глубокими, первобытными чувствами каждого, кто был в зале. Никто еще не успел пошевелиться, а Гарри уже выпустил в птицу лиловую молнию. Феникс мгновенно исчез во вспышке света, осыпавшись на пол хлопьями пепла, прервавшаяся песня оставила внутри ощущение потухшего пламени и ушедшей радости. Ученики пораженно подались вперед, но авроры сумели их удержать.

Вокруг Дамблдора заклубилась почти осязаемая сила, от которой у Гермионы заныли зубы, его глаза больше не казались добрыми и понимающими, в них будто отражался блеск остро заточенного клинка. Никто бы сейчас не усомнился, что перед ними действительно Великий маг. Директор резко взмахнул палочкой, стол перед ним разлетелся на две половинки, отодвигая к стенам застывших профессоров, столы факультетов раздвинулись. Гарри и Дамблдора накрыл полупрозрачный непроницаемый купол, переливающийся опаловым цветом, впрочем, он совершенно не мешал видеть и слышать все, что происходит внутри.

— Я надеялся, что ты сможешь перебороть свои чувства, Гарри, — печально произнес директор.

— Это всегда было между мной и вами, Дамблдор, — выплюнул Гарри, зло сверкнув глазами, и начал обходить противника по широкой дуге. — С самого начала все шло именно к этому.

Пройдя четверть круга, Гарри ухмыльнулся и запустил связку заклинаний, одновременно отклоняясь. Пол около Дамблдора вздыбился, поглотив летящие цветные лучи, сам директор с удивительной резвостью отскочил и пустил в ответ два огненных копья, взорвавшиеся с оглушительным грохотом. От первого Гарри успел уклониться, а второе пришлось на щит, рассыпавшись яркими брызгами.

Гермиона стояла в некотором отдалении и старательно наблюдала не только за поединком двух магов, но и за всеми собравшимися. В большинстве своем все заворожено смотрели на бой, авроры теснили толпу и старались не подпускать к куполу. Взгляд Гермионы метался по заполненному людьми залу и вдруг зацепился за какое-то нехарактерное движение неподалеку. Всего в нескольких метрах от нее к защитному куполу пробирался отброшенный первой волной магии Флитвик. Он уже достал палочку, и только большое количество учеников вокруг не давало ему возможности перейти к немедленным действиям. Осознавая, что не сможет противопоставить что-либо серьезное в плане магии профессору чар, Гермиона решительно шагнула ему наперерез, одновременно потянувшись за револьвером. Сжав холодную ручку Смит-Вессона, она ждала, когда Флитвик пройдет мимо и окажется спиной к ней, но его остановил хмурый аврор, сказав несколько слов, которые она не расслышала.

Тем временем темп поединка между Гарри и Дамблдором значительно вырос, в ход пошли гораздо более убойные заклинания. Но в отличие от Гарри, который предпочитал уворачиваться, директор окружил себя плотным щитом и почти не двигался. Вокруг него кружились обломки скамей, столов и пола, принимающие на себя некоторые самые сильные проклятья.

— Что, уже устали, Дамблдор? — с издевкой спросил Гарри все еще усиленным голосом. — Сдавайтесь и идите с нами, пока никто не пострадал!

Не успев отпрыгнуть, Гарри пропустил атаку и упал на пол, чудом ускользнув от следующей цепочки заклинаний. Дамблдор тем временем обновил щит, хотя даже на глаз он был гораздо менее плотный. Почти все обломки уже были поражены, и только несколько все еще летали вокруг директора. Долго так продолжаться не могло.

В глазах Дамблдора на мгновение промелькнуло безумие, он сделал странное широкое движение палочкой. Вокруг него закрутился всепоглощающий огненный смерч, покрывший все пространство внутри купола, который начал ощутимо потрескивать. Толпа инстинктивно отпрянула назад, но пламя вросло в стол, пробило потолок, обнажив деревянные балки, и начало спадать. Гарри в прожженной в нескольких местах мантии что-то яростно крикнул и отправил в худую фигуру Дамблдора несколько проклятий. Первые два уничтожили щит, а затем невидимые лезвия прочертили три ярко красные полосы на груди и шее директора, отбросив его назад.

Тяжело дыша и не опуская палочку, Гарри подошел к Дамблдору. Его голова откатилась почти на метр, полностью отрезанная от тела. Разрез пришелся прямо по шее, так что испачканная в крови борода стала существенно короче, волосы растрепались, некоторые еще тлели, а голубые глаза были широко раскрыты будто в удивлении.

Зал окутала давящая неестественная тишина, никто даже не заметил, как пропал защитный купол. Бой не продлился и пяти минут, но Гарри чувствовал себя полностью вымотанным. Каждый его шаг в тяжелых ботинках по обгоревшему и местами взорванному полу отдавался эхом под потолком. Он положил голову директора около тела, прикрыл глаза Дамблдору и накрыл его своей мантией, грубая ткань тут же пропиталась темной теплой кровью. Гермиона хотела кинуться к нему и обнять, но она усилием воли удержала себя на месте, еще ничего не было кончено.

— Джейсон, экспертов, — хрипло сказал Гарри, повернувшись к одному из авроров. — Подозреваемый Альбус Дамблдор убит при попытке сопротивления. Всем студентам разойтись по гостиным и не выходить до особых распоряжений. Профессорам проследить.

Его голос прозвучал, как гром, в наполненном людьми зале, хотя, кажется, усиливающие звук чары уже спали. Студенты стали медленно двигаться к выходу, тихо переговариваясь и старательно не переступая границу уже не существующего защитного купола. Любопытные младшие пытались рассмотреть поближе место сражения, однако старшекурсники мягко, но настойчиво уводили их за собой. На лицах большинства был написан шок и неверие, но вскоре эмоции возьмут над ними верх.

Гарри грузно опустился на одну из уцелевших скамей, наблюдая, как деканы раздают указания старостам и старательно отводят глаза от него и от накрытого мантией тела Дамблдора. Внутри, казалось, не осталось ничего, только какая-то невозможная пустота и отрешенность. Его руки безвольно опустились, взгляд бесцельно блуждал, натыкаясь на разрушения, когда он почувствовал, что рядом с ним кто-то сел. Гермиона, тихо всхлипнув, взяла его за руку и переплела пальцы, не особо заботясь о том, что ее могут заметить. Гарри едва заметно улыбнулся уголками губ.

Спустя полчаса в Большом зале под руководством Гарри был установлен относительный порядок: выходы перекрыты, учиненный беспорядок частично устранен, а тело Дамблдора помещено под заклинание стазиса. Сам он уже почти отошел от произошедшего, на службе встречались вещи и похуже, да и убивать при задержании ему уже приходилось, хотя он предпочитал об этом не рассказывать без особой необходимости.

Больше всего он жалел, что не смог отговорить Гермиону идти вместе с ним, и ей довелось воочию увидеть, насколько омерзительной и уродливой порой бывает смерть. Хотя она перенесла случившееся гораздо легче, чем думал Гарри — немного поплакала, когда они остались одни, и старалась не смотреть в сторону тела Дамблдора. Все-таки она сильная, хотя и зря взяла с собой так неумело скрываемый револьвер, вряд ли она смогла бы им воспользоваться при случае.

Сейчас Гарри ждал ответа от дежурного аврора, который никак не приходил. Гарри уже собирался отправить кого-нибудь в Министерство, когда прямо перед ним возникла сияющая мягким светом птица и голосом Муди произнесла:

— Нападение на Министерство. Мы в окружении. Боунс недоступна. Быстро.

Оставив пару авроров охранять Большой зал и залившись под завязку восстанавливающими зельями, Гарри с остальными рванул в Министерство. Момент для атаки был подобран крайне удачно: только вчера оборотни перегруппировались и перешли в масштабное наступление, так что большое число авроров было связано затяжными боями. В Хогвартс с ним ушли почти половина из оставшихся, Гарри с большим трудом устроил так, чтобы это были преданные лично ему люди, но даже так захват Министерства был далеко нетривиальной задачей. Не зря Боунс занималась укреплением обороны.

Когда Гарри со своей группой прибыл с помощью портключа на одну из скрытых площадок на этаже аврората, бой был в самом разгаре. Основными противниками были маги в черных мантиях и белых масках Пожирателей, которые очень уверенно атаковали и контратаковали засевших в длинных коридорах авроров, используя уже немногочисленных оставшихся в живых оборотней, как пушечное мясо, чтобы обезвредить многочисленные магические ловушки. Удар в тыл дезориентировал противника, но позади было слышно, как к ним подходит подкрепление.

Гарри нашел глазами Муди, сражающегося сразу с двумя Пожирателями и лихо уклоняющегося от летящих в него цветных лучей, и стал пробираться к нему через сутолоку боя, не забывая по пути отоваривать попавшихся под руку Пожирателей заклинанием или добрым ударом. Бой в узких коридорах не позволял нападающим в полной мере использовать численное преимущество, сражение шло за каждый метр пространства, аврорам нужно было только выиграть время, чтобы успело подойти подкрепление, после чего результат дерзкого штурма был очевиден.

Гарри со своим отрядом все-таки смог соединиться с силами Муди, когда из лифта высыпала новая волна свежих Пожирателей. Гарри кивнул Грозному глазу на ближайшую нишу, и они оба нырнули в нее:

— Где, черт возьми, Боунс? — прорычал Гарри.

— Она встречается с информатором.

— Каким еще информатором? Почему она пошла сама?

— Это была особая ситуация, Поттер, — огрызнулся Муди. — Тебе это знать не положено.

— Ах, значит, особая ситуация, — Гарри схватил старого аврора за грудки и прижал к стене. — Что это был за информатор? Отвечай!

— Сейчас не время для этого, — попытался привести его в чувства Муди.

— Ну уж нет, я получу ответы на свои вопросы. Кто-то копает под меня?

— Выполняй свою работу, Поттер, — Грозный глаз с силой оттолкнул его. — Я тебе уже сказал и так больше, чем ты должен был знать. Или ты думаешь, что все будут доверять тебе за красивые глаза?

Муди перебрался за другое укрытие и сосредоточился на сражении. Гарри только хмыкнул, видимо, Боунс получила какую-то информацию о нем и повелась, что только и было нужно Волдеморту. Вероятнее всего, ее уже нет в живых, это устраивало Поттера, и осталось только немного изменить складывающуюся ситуацию.

Бой стал больше позиционным, противники почти не рисковали выходить из укрытий, но Пожиратели тоже понимали, что время работает против них, и пошли в атаку, пытаясь задавить числом, пока это было возможно. Хотя потери противника были огромными, но аврорам приходилось медленно отступать. Гарри скривил губы, он знал, что не сможет остаться в этой игре с чистыми руками, так бывает только в сказках. Во время очередной волны атаки он незаметно вплел в очередную связку заклинаний невербальный Конфундус и направил палочку на Муди. Движения старого аврора замедлились, он не успел уклониться, и в него попало сразу два зеленых луча. Муди упал и больше не двигался, остекленевший взгляд его единственного человеческого глаза был направлен в потолок, а магический глаз не переставал вращаться.

— Отходим к каминам, быстро! — твердо приказал Гарри, видя, что противник, вдохновленный успехом, удвоил натиск.

Они с боем отступили к комнате с каминами и начали эвакуацию в Хогвартс. Гарри ушел последним, запустив мощное взрывное заклятие, почти полностью уничтожившее комнату. Можно было считать, что Министерство официально пало под натиском врага.

В Хогвартс, как оказалось, все прибывали через камин в кабинете директора, что вызвало ужасную толчею и неразбериху. Запечатав за собой проход, Гарри пару минут наблюдал это хаос. К счастью, всех раненных догадались унести, но оставшиеся на ногах авроры на повышенных тонах выясняли между собой, что теперь делать, как жить дальше и кто виноват в поражении. Присутствующие тут же профессора стояли у двери, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Только Флитвик, вставший для удобства на стул, активно участвовал в обсуждении, явно находясь в своей стихии.

Гарри кинул быстрый взгляд на мирно спящий портрет Дамблдора, закатил глаза и сел за директорский стол. Особого эффекта это не произвело, поэтому он взмахнул палочкой, и мощных хлопок заставил всех замолчать.

— Дамы и господа, — начал он, когда все взгляды устремились на него, — попрошу прекратить этот балаган, наше положение и так незавидное. Враг занял здание Министерства, воспользовавшись тем, что наши силы сильно растянуты по стране для защиты населения от постоянных атак. Директор Боунс не отвечает на запросы, Аластор Муди пожертвовал своей жизнью, чтобы мы имели возможность скрыться.

Гарри обвел кабинет тяжелым взглядом, задержавшись на лицах профессоров. Они смотрели на него с плохо скрываемой неприязнью, внутри как будто что-то оборвалось. Этого следовало ожидать, ведь не более пары часов назад он убил директора Хогвартса, но осознать такое отношение к себе было куда сложнее, чем просто понять.

— Вполне возможно, это еще не конец, так что нужно разделиться на группы, взять периметр под контроль и наладить связь с остальными. Оборотней возглавляли волшебники в масках Пожирателей, необходимо получить подтверждение, что это действительно они, и узнать, кто их на этот раз возглавляет. Профессоров попрошу успокоить детей и проследить, чтобы они ни в коем случае не покидали гостиных.

Макгонагалл сжала губы так, что они превратились в почти невидимые ниточки. Гарри чувствовал, что вскоре последует взрыв. Он твердо посмотрел ей в глаза, затем перевел взгляд на хмурую Спраут и крайне раздраженного Флитвика и мягко сказал:

— Сейчас вы нужны своим ученикам независимо от того, как вы ко мне относитесь. Наши проблемы мы можем решить позже, а пока у вас есть несколько сотен испуганных детей. И, надеюсь, о студентах Слизерина тоже позаботятся, а то их декан так и не появился.

Профессора быстро переглянулись, Макгонагалл молча кивнула, и они покинули кабинет. За ними постепенно потянулись авроры, а Гарри про себя думал, что в кризисной ситуации главное — показать свою уверенность и внушить всем, что знаешь, что нужно делать.

Когда за последним аврором закрылась дверь, он смог расслабленно откинуться на спинку кресла. Он еще раз посмотрел на мирно дремавший портрет Дамблдора, слегка скривил губы в ироничной усмешке и прикрыл глаза. Послышался едва различимый шелест, Гермиона сняла мантию-невидимку. Она грустно улыбнулась и нежно обняла его, уткнувшись лбом в его плечо.

— Осталось совсем немного, — едва слышно прошептала она.

На следующий день все уже успокоилось и пришло в рабочий ритм. Постепенно прибывали группы авроров, ранее занятые на сдерживании оборотней. Чаще всего отступление было организованным, проводилась эвакуация местных жителей, потери оставались минимальными, но люди были напуганы. Почти со всех концов страны поступали сообщения о Черных метках над захваченным оборотнями территориями. Даже обывателям уже стало очевидным, что нападения происходили далеко не случайно.

Гарри выслушивал доклады, кивал и продолжал концентрировать силы, как он говорил, для ответного удара. На контакт не вышел только Бруствер с небольшой боевой группой. Гарри подумал, что он, вероятно, узнал, кто убил Дамблдора, и сделал свой выбор.

Хогвартс стал похож на жужжащий растревоженный улей. Родители, встретившие своих детей, расползались по замку и занимали неиспользуемые классы, кое-как переделывая их под жилые помещения. К счастью, для обеспечения простейших бытовых условий хватало посредственного знания трансфигурации и чар.

Гарри пришлось пережить долгий и неприятный разговор с Макгонагалл. Когда она, наконец, выплеснула на него свое раздражение и начала мыслить более конструктивно, ее удалось пристроить к организации проживания беженцев и авроров. Объяснять ей что-либо конкретное Гарри не собирался и очень сильно удивился, что профессор спокойно это приняла. Очевидно, долгий опыт работы с Дамблдором давал о себе знать.

Гермиона тенью следовала за ним под мантией-невидимкой и периодически поправляла его или останавливала от излишне рискованных и необдуманных действий. Только когда они оставались наедине в кабинете Дамблдора, где Гарри обнаружил небольшую спальню, скрытую за фальшивой стенной панелью, она позволяла себе снять мантию. В эти редкие моменты она обнимала его, долго целовала и успокаивающе говорила:

— Делай то, что должен, а я сделаю все остальное.

Гарри только прикрывал глаза и думал, не ошибся ли в тот день, когда в его жизни произошёл крутой поворот, возможно, стоило тогда послушаться Гермиону и просто уехать.

Гарри развернулся и целенаправленно пошел к винтовой лестнице, Гермиона не отставала от него ни на шаг. Дверь в кабинет директора все еще была открыта, и Дамблдор, увидев его на пороге, мягко произнес:

— Я знал, что не ошибся в тебе.

Гарри молча прошел и сел в кресло, сложив руки на груди. Гермиона осталась стоять у двери.

— Я знал, что ты поймешь меня, Гарри, — глаза Дамблдора возбужденно засверкали. — Знал, что тебе понравится это чувство, когда люди подчиняются твоей воле, когда именно от твоего решения зависит, случится что-либо или нет, именно ты решаешь, кто достоин, а кто нет. Истинный вкус власти. А одной из ее фундаментальных основ является то, что мир должен продолжать существовать, чтобы над ним можно было властвовать. Только так и никак иначе, или зачем тогда нужен этот мир?

— Мир должен продолжать существовать, — как эхом прошептал Гарри. Перед глазами стояло побледневшее лицо Сириуса, он поднял яростный взгляд на директора.

— Я могу быть неприятен тебе, — спокойно продолжил Дамблдор, будто говорил прописную истину. — Ты можешь ненавидеть меня, не понимать или не одобрять моих поступков. Но это абсолютно не важно, ведь власть — это поиск выгоды. Здесь нет места ничему личному, только бизнес. И сейчас тебе выгодно выслушать меня, и ты это знаешь.

Гарри опустил руки на подлокотники и с силой сжал их.

Во время долгих и нудных почти ежедневных совещаний, одним ухом слушая доклады, Гермиона, активно пользуясь книгами, обнаруженными в одном из шкафов, пыталась разобраться в рунических конструкциях, которыми был испещрен кабинет директора Хогвартса. Спустя несколько дней, когда авроры разошлись, чтобы продолжить возводить магические укрепления и усиливать щиты, она скинула мантию и раздраженно сказала:

— Этот кабинет — произведение искусства, он практически неприступен и, кажется, является центром управления всего замка.

— Замечательно! — улыбнулся Гарри. — И как он работает?

— В том-то и дело: управлять им может только директор Хогвартса, прошедший некий ритуал единения с замком.

— И как это сделать?

— Это единение связывает человека и замок пожизненно, — кисло ответила Гермиона. — Ты уверен, что готов к этому? К тому же, чтобы разобраться во всех тонкостях, нужно еще время.

— Которого у нас нет, — закончил за нее Гарри. — Как ты думаешь, когда Риддл выступит в открытую?

Гермиона пожала плечами и ответила:

— Ему нужно собрать силы в один кулак, ты лучше меня знаешь, сколько на это надо времени. Могу только сказать, что он не будет зря медлить: вряд ли у него есть ресурсы, чтобы содержать такую огромную армию оборотней. Когда они постепенно захватывали дома волшебников, то были по сути на самообеспечении, а теперь…

— Значит, еще максимум неделю, — задумчиво протянул Гарри. — Это хорошо, мы тоже не можем вечно кормить нашу толпу. Уже пришлось урезать питание для взрослых беженцев. Хорошо еще, что домовики — запасливые создания и еще не все пути поставки продовольствия перекрыты.

— Тебе нужно действовать на опережение, — твердо сказала Гермиона. — Выступи перед людьми, успокой и приободри. Иначе может возникнуть паника.

Гарри с силой помассировал виски, публичные выступления были далеко не его стихией, максимум, перед кем он в своей жизни выступал, был его небольшой отряд, но там он всех знал как облупленных, да и требовалось только поставить цель и огласить план. Вот только Гермиона была права, и Гарри это знал. Вскоре нужно будет пройти по тонкому лезвию, и паника — последнее, что нужно в данный момент.

—Ты справишься, а я буду рядом, — мягко улыбнулась она, взяв его за руку. Гарри почувствовал, как напряжение медленно уходит.

— Хорошо, — обреченно произнес Гарри. — Все-таки ты бесстыдно пользуешься тем, что я не могу тебе отказать.

— И вообще, ты же помнишь первое правило жизни: «Всегда права только я», — тонко улыбнулась Гермиона, и они оба одинаково ухмыльнулись.

— Да-да, я помню, — насмешливо ответил Гарри.

— Ох, давай уже, поцелуй меня, — закатила глаза Гермиона.

Напряжение, не отпускавшее Гарри с момента поединка с Дамблдором, ушло окончательно.

Собрание в Большом зале, очищенном и отремонтированном, Гарри назначил на следующий день. Присутствовали все профессора Хогвартса, авроры, не находящиеся на дежурстве, и многие взрослые беженцы, как минимум по одному представителю от каждой из стихийно образовавшихся общин. Хотя зал был дополнительно расширен с помощью магии, народу было столько, что яблоку было негде упасть.

Гарри встал на место директора и оглядел людей, выделяя знакомые лица. Авроры выглядели собранными и профессиональными, преподаватели, скорее, уставшими и раздраженными, а беженцы — потерянными и даже испуганными. Перед глазами вновь встал кабинет директора Хогвартса.

Дамблдор слегка улыбнулся, его холодные голубые глаза внимательно следили за лицом собеседника

— Власть нельзя украсть, купить или завоевать. Ее можно только получить у того, у кого она уже есть. Именно ее я тебе и предлагаю.

— Но как же революции? — подала голос Гермиона, Гарри еле заметно вздрогнул, будто забыл, что она стоит за его спиной.

— Власть не формальная должность или возможность издавать официальные указы, а совокупное желание людей подчиняться, возможность заставить их делать то, что нужно тебе, то, что ты считаешь правильным, — Дамблдор улыбнулся одними губами. — Революция — всего лишь одна из форм передачи власти в другие руки, притом далеко не самая лучшая и безопасная.

Гарри понимал, что люди нуждались в надежде, нуждались в том, чтобы кто-то указал им правильный путь и сказал, что делать. Сейчас было не время проявлять слабость, он твердой рукой направил палочку на горло:

— Сонорус, — Гарри скупо улыбнулся, услышав едва заметный шелест мантии за спиной, Гермиона была рядом.

— Старый враг вновь поднял голову, — начал он усиленным голосом, который отдавался гулким эхом в дальнем конце зала. — Как и больше двадцати лет назад, он пытается сломить, ударив по самому больному — нашим друзьям, нашим близким, нашим семьям. Мы уже познали горечь потерь, но я верю, что это не сломит нашу волю! Мы не станем легкой добычей и остановим этих ублюдков! Если они осмелятся прийти на земли Хогвартса, то узнают истинную силу Британии!

Последние слова Гарри почти прокричал, переводя взгляд с одного возбужденного лица на другое, в их глазах читался не страх, а готовность идти до конца. Он перевел дух, мысленно кивнул своим мыслям и тише продолжил, добавив в голос металла:

— Враг силен, не стоит его недооценивать. Многие из нас помнят, какими были Пожиратели в прошлую войну, и они не стали слабее с тех пор! Нам не известно, кто их лидер, но мы не дадим этой заразе захватить нашу страну! Пусть это будет хоть Волдеморт, хоть сам дьявол, ему не захватить Хогвартс! Только в наших с вами руках будущее, именно мы напишем эту историю своей отвагой и мужеством! Да здравствует Британия! Победа будет за нами!

Толпа неистово заревела в ответ на его слова. Даже всегда педантичная Макгонагалл что-то яростно выкрикивала, а авроры начали что-то нестройно скандировать.

Спустя несколько минут Гарри вышел через небольшую дверь за преподавательским столом и оказался в небольшой комнатке, где его уже ждала Гермиона.

— Ну что? Я справился? — широко улыбнулся он.

— Справился, справился, — кивнула Гермиона и едко заметила: — Но с пафосом был сильный перебор, ты отклонился от текста. Но хорошо, хоть не читал по бумажке.

— Ты правда так думаешь? — вскинул брови Гарри.

— Говорил так, как будто в этой войне решается как минимум судьба человечества, а то и вообще всей вселенной. Вот только это все эмоции, а нам нужно, чтобы они все осмыслили и пришли к определенным выводам.

— Ничего, зато они лучше осознают свои единство и значимость перед лицом общей угрозы и не разбегутся при первых признаках опасности.

— И одновременно единство с тобой, — ухмыльнулась Гермиона. — Не зря же ты через слово вставлял «мы» и «наше».

Гарри только закатил глаза.

— Придется еще несколько раз подбадривать их, чтобы не теряли настрой, — обреченно протянул он. — Как думаешь, может, в следующий раз обойдемся без зелья? Эффект уже достигнут, теперь они уже сами будут стремиться к сегодняшнему состоянию.

Когда люди еще собирались, Гермиона смогла незаметно распылить в зале простенькое возбуждающее зелье. Оно почти не имело вкуса и запаха и давало кратковременный и не очень сильный эффект, этого оказалось достаточно, чтобы раскрепостить толпу.

— Можно и без него, — пожала плечами Гермиона. — Ты лучше скажи, что за чушь ты нес про «историю, написанную нашей отвагой»? Какая еще отвага, какое мужество? Там же половина собравшихся — простые лавочники, которые сложнее банального обезоруживающего ничего в жизни не колдовали.

— Как-то само в голову пришло, — пожал плечами Гарри.

— Ох, ладно, неважно, — махнула рукой Гермиона. — Как ты оцениваешь сейчас нашу готовность?

— Я почти удовлетворен укреплениями, — кивнул Гарри. — Мы хорошо защищены от лобовых атак, великаны могут вызвать проблемы, но не критичные. Осталось совсем немного, так что мы готовы к следующему ходу Риддла.

Ждать пришлось совсем недолго, уже на следующий день в Хогсмиде были замечены Пожиратели. Население деревни давно перебралось под своды древнего замка, но постоянное дежурство давало свои плоды. Захватить и допросить, скорее всего, разведывательный отряд противника, к сожалению, не удалось.

С этого момента началось напряженное ожидание в полной боевой готовности. Первая волна атаки началась на рассвете следующего дня.

Гарри стоял в кабинете директора Хогвартса, из окон которого открывался замечательный вид на поле боя, отчетливо видимого в лучах утреннего солнца. Пространство перед замком было покрыто рытвинами, снег почти везде стал красным от крови, недолгая, но жестокая битва уже затихла, были видны только почти ленивые локальные стычки. Отбились. Гарри в который раз кинул тяжелый взгляд на так и не проснувшийся портрет Дамблдора и горько усмехнулся.

Гарри твердо посмотрел в глаза Дамблдора и, едва двигая губами, спросил:

— Почему? Почему именно я?

— Потому что ты справишься, — просто ответил тот. — Несмотря ни на что, ты все еще идеалист. Ты пережил предательство, смог его простить и предал сам. Ты смог продать память о родном человеке, изменил сам себе и своим принципам ради достижения цели, пусть ты это пока и не осознаешь до конца, но и ради власти. Именно такие люди становятся хорошими правителями и получают шанс стать Великими.

Патронусы продолжали приносить последние донесения, Гарри отрывисто отдавал приказы, распределяя войска и организуя отход раненых. Заклинание против дементоров было неудобно использовать для связи, приходилось постоянно переспрашивать из-за большого количества одновременных донесений. Однако зачаровать сразу много вещей протеевыми чарами было слишком сложно и долго, так что Гарри морщился от какофонии голосов, но терпел.

Гермиона рядом склонилась над схематичной картой окрестностей, на которой движущимися точками и черточками были обозначены войска и укрепления. Хогвартс занимал удачное положение, прикрытый с одной стороны почти непроходимыми горами, а с другой — широким озером, очевидное направление атаки шло через лес, раскинувшийся с запада. Опушку от входа отделяло огромное пространство, хорошо просматриваемое с высоких стен, на котором и были возведены временные укрепления — рвы, магические ловушки и дополнительная стена около десятка метров высотой, прикрывающая почти весь угол атаки. Авроров хватило бы, чтобы полностью закрыть весь фронт, но Гарри настоял на том, чтобы самые опытные и умелые остались в резерве, скрытом от глаз противника за замком и небольшими холмами. Поэтому самый бесполезный, со стратегической точки зрения, правый фланг, наиболее дальний от замка, был отдан на откуп ополчению из беженцев. Именно там были наибольшие потери, поскольку основную массу защитников составляли необученные маги.

Основной силой в прошедшей атаке составляли оборотни вперемешку с небольшим количеством волшебников, которые в основном занимались тем, что подгоняли их в бою. Магические ловушки показали свою эффективность в деле истребления войска, а возведенная стена позволяла эффективно отбиваться от подобравшихся к ней тварей. Атака быстро захлебнулась, и именно в этот момент произошел прорыв линии фронта на слабом правом фланге. Гермионе было стыдно за то, что она ударилась в панику и решительно требовала ввести в бой резерв, но Гарри продолжал хладнокровно отдавать приказы, не обращая на нее внимания. Как показала практика, Гарри неплохо знал свое дело и, перераспределив авроров, закрыл проблемный участок, и опасность миновала.

— Ты же знал, что именно справа будет опаснее всего? — спросила она, отвлекшись от карты.

— Нельзя приготовить омлет, не разбив яиц, — Гарри устало кивнул и мрачно ухмыльнулся. — Мы должны были где-то подставиться, чтобы минимизировать потери.

— Гарри… Люди ведь не виноваты…

— Никто и никогда в отдельности не виноват, но любая победа имеет свою цену, и ее должен заплатить каждый. Теперь они знают, чего в действительности им нужно бояться, и узнают еще лучше в ближайшее время, — тихо проговорил Гарри, наблюдая как постепенно восстанавливается поврежденный участок стены.

— Тебя?

— Нет, по-настоящему им нужно бояться войны. А я… мы наименьшее зло, которое им предстоит принять и которому придётся подчиниться.

Гермиона прикрыла глаза, понимая, что он прав, но принять цену этой правды было куда сложнее. Несмотря на весь свой прагматизм, она еще ни разу не сталкивалась с такими явными и ужасными последствиями своих решений, и только сейчас по-настоящему начинала осознавать масштаб происходящего. Однако времени на глупые переживания не было, и пока Гермиона просто засунула их поглубже, сосредоточившись на настоящем.

— Волдеморт не дурак, ему тоже не нужна позиционная война на уничтожение, — твердо сказал Гарри, хотя Гермиона и слышала некоторые неуверенные нотки в его голосе. — Он пробует нас на прочность и избавляется от ненужной части армии. Но даже если он солгал тогда, у нас еще будет шанс.

Она хотела что-то сказать, но на лестнице послышались торопливые шаги, и ей пришлось укрыться под мантией-неведимкой: раскрывать себя все еще было нежелательно. В кабинет вбежал запыхавшийся младший аврор.

— В лесу великаны! Они идут к нам!

Гарри скривился и коротко спросил:

— Ловушки?

— Многие сработали на оборотней, мы не успели их восстановить. Оставшиеся вряд ли смогут задержать их надолго.

Гарри выругался и сурово спросил:

— Почему сообщение пришло не патронусом?

— Люди устали и экономят силы, — развел руками аврор. — Восстанавливающие зелья почти не помогают.

Гарри подошел к окну и заметил, как вдалеке в лесу трясутся вековые деревья. Движение неукротимо приближалось.

Удерживать стены как можно дольше, затем отступать в замок, — приказал он, создавая патронусов одного за другим. Аврор тут же скрылся за дверью. Гермиона скинула мантию, ее лицо побелело, губы немного подрагивали, Гарри только криво усмехнулся.

Великаны вышли на опушку леса через полчаса, подгоняемые в бой волшебниками, старающимися не попасть им под ноги. Защитники успели перегруппироваться и с удвоенное силой поливали наступающих заклинаниями. Великаны шли медленно, но верно, только несколько из них с громким ревом упали на землю, заливая все вокруг обильными потоками своей крови.

Вскоре стало понятно, что просто так их не сдержать. Гарри скомандовал отступление и стал напряженно наблюдать, как маги с боем отходят к стенам замка. Укрепления были почти тут же прорваны в двух местах, великаны и волшебники начали стягиваться, чтобы протиснуться в провалы в стенах, где раньше находились импровизированные ворота. Дождавшись, когда последний великан подошел к стене, Гарри бросил в атаку резерв.

Свежие силы, пользуясь замешательством противника, ударили одновременно в обе группы. Несколько магов вызвало Адское пламя, пожирающее все вокруг, а остальные обрушили на головы противников остатки стены.

Все было кончено не больше, чем за десять минут. Великаны гибли, зажатые в узких проходах, стараясь развернуться, давя собственных союзников и внося еще большую сумятицу в происходящее. Вскоре авроры окончательно отступили, оставляя за собой поле боя, покрытое догорающими телами, от которых исходил нестерпимый запах подгоревшего мяса.

Гарри спустился в Большой зал, где был организован полевой госпиталь, чтобы подробнее узнать о потерях. С непроницаемым лицом он выслушал медиков. Основное число погибших пришлось на ополченцев, потери составляли не более чем тридцать процентов от их общего числа. Потери среди авроров были существенно меньше, можно было даже сказать, что почти минимально возможными. Это были более чем приемлемые цифры. Он еще немного пообщался с ранеными, отдал несколько приказов и собирался подняться в башню директора, когда, кажется, отовсюду раздался холодный громоподобный голос:

— Я, Лорд Волдеморт, Лорд Судеб, Наследник Великого Слизерина, дарую вам жизнь и прощение. Мне нужен только Гарри Поттер, я не хочу зря проливать бесценную магическую кровь. У вас есть час, решайте!

Гарри застыл на месте, прервав на середине начатую фразу, и побелел. Большой зал погрузился в неестественную тишину, напряжение, казалось, можно было резать ножом. Все взгляды сошлись на нем.

Гарри обвел взглядом всех присутствующих, за последнюю минуту почти никто не произнес ни слова и не сдвинулся с места. Были слышны только приглушенные стоны раненых, разложенных прямо на полу. Гарри презрительно скривил губы и холодно уронил:

— Не нужно слов, все слишком очевидно.

Несколько человек дернулось, как от пощечины, а Гарри, не обращая ни на кого внимания, резко развернулся и вышел из зала. В пустом холле он тяжело оперся на стену, опустив голову и закрыв глаза. Гермиона, появившаяся рядом, взяла его за руку и мягко сказала:

— Люди напуганы, не стоит судить о них хуже, чем они есть.

— Все нормально, всем хочется жить, — надтреснутым голосом сказал Гарри. — Глупо было бы ждать чего-то другого.

Гермиона грустно улыбнулась и обняла его. Гарри невидящим взглядом смотрел в окно, где были видны далекая кромка леса, глубокое голубое небо и белые пушистые облака.

— Запомните раз и навсегда: власть всегда сакральна, это внутреннее ощущение большой группы людей, целого народа, — произнес Дамблдор, переводя колючий взгляд с Гарри на Гермиону. — Недостаточно просто приказать, нужно еще, чтобы этот приказ выполнили. Власть в своей сути — возможность заставить людей делать то, что необходимо, то, что ты считаешь правильным, и никак иначе. Люди должны понять, что они вынуждены подчиниться, и ты должен будешь им это показать. В частности для магов важны личная сила, мужество и знания в магическом искусстве. И есть только один надежный способ сделать тебя заслуживающим уважения в глазах магов.

— И какой же? — усмехнулся Гарри. — Устроить магическое шоу или, может быть, возвести второй Хогвартс?

— Нет, все гораздо проще, — легко улыбнулся Дамблдор. — Ты должен будешь убить меня во время публичной дуэли, этого должно быть достаточно. Так ты избавишься от очевидного прямого конкурента и одновременно снимешь с доски дискредитированную фигуру. К тому же тебе не придется играть, когда будешь говорить, что хочешь убить меня.

— Дискредитированную фигуру? О чем вы? — удивилась Гермиона.

— Боюсь, наши друзья из правительства уже давно не слишком высокого мнения обо мне. Это уже далеко не первая их операция, чтобы сместить меня. Именно поэтому я уже давно готовлю себе достойного преемника.

— Незачем откладывать неизбежное, — проговорил Гарри, мягко отстраняясь.

Гермиона кивнула, проверила, не видно ли ее из-под мантии, и последовала за Гарри, целенаправленно направившегося к темному лесу. Ее задачей было страховать его и внимательно наблюдать, что бы ни произошло.

Снег после остатков укреплений вплоть до леса был неплохо вытоптан великанами. Всюду попадались воронки от магических взрывов, которые приходилось аккуратно обходить. Гарри почти физически чувствовал, как за ним наблюдают из многочисленных окон замка. Он представил, как почти каждый взрослый смотрит на его маленькую темную фигуру, в одиночестве бредущую к собственной судьбе. Он не видел смысла скрывать, если ему удастся выжить, а свои шансы он рассматривал, как весьма существенные, этот момент станет еще одним кирпичиком в основе его влияния.

Солнце уже высоко взошло, освещая истерзанную войной долину яркими лучами, отражающимися от безупречно белого снега. С каждым шагом лес становился все ближе, а замок все дальше, навсегда оставляя позади тяжелые размышления. Сейчас единственное, что волновало Гарри, — неуверенность, что у Гермионы хватит самообладания не вступать в бессмысленный бой, если все пойдет не так, как надо.

— Недостаточно хотеть получить власть и быть достойным в глазах людей, еще должно повезти, ты должен будешь выиграть игру, — усмехнулся Дамблдор, сверкнув очками-половинками. — Самое интересное, что кто бы что ни говорил, эта игра совершенно не похожа на шахматы. В ней нет расчерченной доски, фигуры не ходят только по определенным траекториям, у каждой из них есть свобода воли, даже количество игроков далеко не всегда известно. Иногда даже сложно определить, кто в действительности победил в бесконечной партии с самым желанным призом, кто в действительности смог заполучить власть.

— Тот, кто сильнее и хитрее, — неуверенно произнес Гарри, — тот, кто сможет разыграть свою комбинацию и получить окончательную выгоду.

На лицах Дамблдора и Гермионы появились одинаковые понимающие улыбки.

Разработанный план казался Гарри, привыкшему действовать просто и эффективно, чрезмерно переусложненным и ненадежным. Казалось, что вероятность его осуществления пренебрежительно мала, но этого и не требовалось! Мир, в который он входил, удаляясь от древнего замка, жил по совершенно другим законам. Все время меняющиеся планы внутри планов, внутри еще более сложных планов, только чтобы запутать противника, не дать понять истинных мотивов, а впереди единственно достойная и неизменная цель — власть и еще больше власти.

Он вышел на небольшую поляну, скрытую непроницаемой стеной вековых елей и сосен. По ее краю полукругом стояли больше десятка фигур в черных мантиях с глубокими капюшонами. В центре находился Том Риддл, взгляд его серых глаз не отрывался от Гарри, по-аристократически бледное лицо не выражало ни одной эмоции. Гарри остановился точно напротив него. Ему показалось, как с легким скрипом Гермиона достала револьвер из кобуры. Спокойнее, только спокойнее, главное ничего не испорть.

— Гарри Поттер, — почти прошипел Риддл. — Ты пришел ко мне.

— Да, время пришло, — спокойно произнес Гарри.

— Время пришло, — эхом откликнулся Риддл и, не глядя, махнул рукой. — Мистер Снейп.

Пожиратели расступились в стороны, и на поляну выплыло бесчувственное тело в потрепанной в бою черной мантии. Приглядевшись, Гарри узнал Снейпа, его землистого цвета лицо стало совсем бледным, остекленевший взгляд и посиневшие губы выражали полное изумление от происходящего.

— Он был хорошим слугой, хотя и никогда не был мне верен, — печально проговорил Волдеморт, подойдя к зависшему в метре над землей телу. — Он предавал всю жизнь, и последним его заданием было еще одно предательство, которое он с блеском исполнил, заманив Боунс в ловушку. Шпионы, такие как Северус Снейп, никогда не живут слишком долго иногда у них просто выходит срок годности.

Волдеморт растянул губы в змеиной улыбке и одним движением оторвал левый рукав мантии Снейпа. На молочно белой коже была отчетливо видна налившаяся краской Метка. Волдеморт неразборчиво зашипел, выполняя сложные жесты палочкой. Метку словно впиталась в кожу, а Снейп тут же начал преображаться: его волосы выпали, оставив череп голым, руки и ноги вытянулись, кожа побледнела еще сильнее и приобрела нездоровый зеленый оттенок, нос будто провалился внутрь, скулы вытянулись, а глаза будто налились алым светом и сузились. Когда изменение завершилось, тело упало на девственно чистый снег, будто сломанная кукла.

— Гарри Поттер вновь победил Темного Лорда, отразив его заклятие, — насмешливо произнес Риддл. — Да здравствует герой!

— Не думаете же вы, что я поверю вам на слово, — процедил Гарри сквозь зубы.

— У вас нет выбора, — пожал плечами Риддл. — Или вы предпочитаете смерть? Еще не поздно все переиграть, хотя мне бы этого не хотелось.

Гарри скривил губы в подобие улыбки, собираясь ответить, но его прервал мягкий хлопок, за ним еще один. Темный Лорд пошатнулся и рухнул рядом с телом Снейпа, его мантия тут же пропиталась густой кровью, вторая пуля попала ему точно между глаз.

Пожиратели взревели, некоторые отступили назад, а несколько выхватили палочки и стали яростно кидать заклинания в разные стороны. Еще несколько выстрелов навсегда остановили их, и на поляну опустилась тяжелая тишина. Гарри все это время стоял спокойно и даже не пытался достать свою палочку.

— Ну что ж, а теперь поговорим серьезно, мистер Поттер, — раздался мягкий мужской голос откуда-то слева.

На поляну вышел немолодой высокий мужчина с незапоминающимися чертами лица, бросив на притихших Пожирателей презрительный взгляд.

— Надеюсь, вы не будете делать глупостей, — спокойно сказал он. — И не надейтесь, что маскарад мисс Грейнджер может нас как-то провести.

Гарри исподлобья на него посмотрел и обреченно вздохнул. Трансфигурировав из двух коряг поблизости два стула, он сел в один из них и кивнул на второй.

Кабинет Министра Магии всегда и во все времена был одним из самых защищенных мест магической Британии. Это не изменилось и сейчас, что совсем не смущало высокого мужчину в классическом костюме, уверенно вошедшего через теоретически неприступную дверь. За ним в кабинет проскользнула Гермиона и извиняюще посмотрел на сидящего за столом Гарри. Поттер оторвался от бумаг, скупо улыбнулся и кивнул ей на дверь.

— Добрый день, мистер Поттер, — сказал мужчина, свободно развалившись в кресле для посетителей, когда Гермиона вышла.

— А к Дамблдору вы заявлялись так же бесцеремонно, мистер Грин? — слегка запнувшись на имени, недовольно проворчал Гарри.

— Не знаю, я с ним ни разу не общался, — пожал плечами Грин. — Но попасть в кабинет директора Хогвартса не составляет никакого труда, если вы об этом.

— Давайте сразу к делу, у меня много работы, — устало ответил Гарри, кивнув на бумаги.

— Вы пока замечательно справляетесь, но есть необходимость небольшой коррекции, — Грин протянул ему папку с бумагами, которая была у него с собой. — И еще раз предостерегаю вас от глупых и необдуманных поступков. Вы теперь глава магического сообщества Британии, и на вас лежит немалая ответственность.

— Да-да, я помню, — пробубнил Гарри, погрузившись в чтение полученных документов. — Как поставили меня, так можете и снять, и на голодный паек страну посадите, и Волдеморта возродите…

— Мистер Риддл вообще очень глупо поступил, самостоятельно создав инструмент давления на себя, — почти извиняющимся тоном произнес Грин, а Гарри только закатил глаза, в сотый раз чертыхнувшись про себя на глупость Тома. Можно же было подумать, что случится, если крестражи найдут! — Не волнуйтесь, как только вы наберетесь опыта, то наши консультации будут проходить куда реже, — подбодрил его Грин.

— Нужно только присылать ежегодную дань, а проблемы индейцев шерифа не касаются? — хмуро хмыкнул Гарри.

— Ну зачем же так грубо? Скорее, любой стране нужен компетентный правитель, а мы можем помочь нашим младшим союзникам. В дальнейшем же наши отношения будут строиться исключительно на взаимных дружбе и доверии.

На это заявление Гарри ничего не ответил, притворившись, что перечитывает документы, чтобы немного обдумать происходящее.

— Выигрывает не тот, кто смог всех обмануть, и даже не тот, кто решил, что пора поиграть в бокс, а не в шахматы, поскольку у него самый сильный удар. Если бы все было так просто… — Дамблдор грустно улыбнулся. — В выигрыше всегда остается тот, кто позволяет игре происходить. Судья, который дает отмашку, следит, чтобы никто не нарушал удобные ему неписаные правила, имея достаточно сил заставить всех их соблюдать. Наш же удел — переиначить и подстроиться, показать, что все идет по плану, даже если придется жертвовать своими важными фигурами, сдавать союзников и подыгрывать врагам. Иногда единственный путь добиться своего — позволить поставить себе мат и объявить, что вся партия была игрой в поддавки. Или же скромно промолчать, наслаждаясь победой.

— Увеличить объемы производства и продажи этих зелий и артефактов несложно, — произнес Гарри, стуча пальцем по бумагам. — А вот отказаться от золотого галеона будет куда сложнее. Бумажные деньги труднее защитить от подделки, гоблины могут в очередной раз взбунтоваться, да и старые рода будут против.

— Ничего страшного, уверен, вы что-нибудь придумаете. Проблему с гоблинами мы поможем вам уладить. А насчет остального: в крайнем случае можете напомнить мистеру Малфою о судьбе Яксли и Нотта.

Гарри только кивнул, слегка прикрыв глаза. Именно этих двоих на той поляне убили снайперы во время переговоров, произведя на оставшихся в живых чистокровных господ из Ближнего круга неизгладимое впечатление.

— Зато подумайте, какой простор это открывает для дальнейшего сотрудничества, — усмехнулся Грин. — Вы сможете войти на финансовые рынки, расширить торговлю, закупать не только еду, но и, например, бытовую технику.

«Еще больше усилить свою зависимость, на этот раз и финансово. Поводок становится еще короче», — подумал Гарри, только вежливо улыбаясь. Несмотря ни на что, это открывало пусть и тернистый, но путь к прогрессу и развитию.

— Что ж, на этом мои дела здесь закончены, позвольте откланяться, — мужчина встал, коротко кивнул на прощание и вышел за дверь.

Спустя минуту в кабинет вошла Гермиона, Гарри сразу подскочил к ней и обнял, закрыв дверь.

— Ну что, все слышала?

— У должности твоего секретаря есть свои преимущества, — подмигнула она, чуть отстранившись, и сразу стала серьезней. — И что же теперь?

Гарри посмотрел ей за спину. Там, под комплексом скрывающих чар, разработанных или модифицированных лично Гермионой, висел портрет Дамблдора, холодно улыбавшегося и слегка постукивавшего пальцами по подлокотнику нарисованного кресла.

— Ты же читала классику, — ухмыльнулся Гарри. — Только когда все умрут, только тогда закончится Большая игра. А мы, вроде как, еще живы.

Структура высших органов государственной власти магической Британии

1) Министерство Магии — высший орган государственной власти магической части Великобритании, осуществляющий функции исполнительно, частично судебной и частично законодательной власти. Подотчетно Министру Магии и подконтрольно Визенгамоту.

Министр Магии — высшая государственная должность в магической Британии, а также лицо, избранное на эту должность. Им может стать любой гражданин магической Британии, достигший возраста 35 лет и избранный простым большинством (50% + 1 голос) полного состава Визенгамота. Министр избирается сроком на семь лет, количество сроков никак не ограничено /прим. авт. AU: по канону раз в 10 лет на один срок (не точно)/. Имеет право назначения и увольнения директоров департаментов Министерства. Многие полномочия Министра имеют непосредственно характер исполнительной власти. Министр входит в состав Визенгамота, а потому исполняет роль судебной и законодательной властей.

После избрания Министр формирует свою администрацию (заместители Министра, официальные советники, референты и секретари), а также подтверждает статус директоров департаментов Министерства или назначает и утверждает новых.

Министерство включает в себя восемь департаментов, разделенных по специализации, главой каждого департамента является директор, назначаемый и утверждаемый Министром Магии. Каждый департамент разделяется на несколько отделов для более эффективной деятельности и координации. Далее представлен список всех департаментов Министерства с пояснением сфер их деятельности. /прим. авт. AU: по канону, некоторые из них отделы, а некоторые вообще отсутствуют, например, департамент образования и здравоохранения. У меня для лучшего понимания и систематизации будут департаменты, поскольку отдел слишком мелкое структурное подразделение для решения рассматриваемых государственных задач./

1. Департамент магических игр и спорта. Осуществляет функции выработки, реализации государственной политики и нормативно-правового регулирования в сфере физической культуры и спорта, организации крупных спортивных мероприятий.

2. Департамент магического транспорта. Осуществляет функции выработки, реализации государственной политики и нормативно-правового регулирования в сфере магических средств передвижения (летучий порох, метлы, порталы, аппарация и т.д.).

3. Департамент международного магического сотрудничества. Осуществляет функции выработки, реализации государственной политики и нормативно-правового регулирования в сфере внешнеторговой деятельности, а также осуществляет государственное управление в области отношений с иностранными государствами и международными организациями. Совмещает функции министерства торговли, министерства иностранных дел и частично функции министерства юстиции (регистрирует международные организации и иностранные некоммерческие неправительственные организации и предоставляет информацию о них).

4. Департамент регулирования магических популяций и контакта с ними. Осуществляет функции выработки, реализации государственной политики и нормативно-правового регулирования в области контроля над магическими популяциями и местами их обитания, сокрытия их жизнедеятельности. Так же департамент несет ответственность за установление и поддержание связей с разумными магическими расами на территории магической Британии.

5. Департамент образования. Осуществляет функции выработки, реализации государственной политики и нормативно-правового регулирования в сфере образования, воспитания, опеки и попечительства.

6. Департамент здравоохранения. Осуществляет функции выработки, реализации государственной политики и нормативно-правового регулирования в сфере здравоохранения, обращения лекарственных средств, в том числе зелий.

7. Департамент магических происшествий и катастроф. Осуществляет функции выработки, реализации государственной политики и нормативно-правового регулирования в сфере защиты населения от природных и техногенных (случайная магия) катастроф. Также контролирует и осуществляет деятельность, направленную на сокрытие магического мира.

8. Департамент магического правопорядка. Осуществляет функции выработки, реализации государственной политики и нормативно-правового регулирования в сфере внутренних дел, поддержания общественного порядка, вынесения приговоров, исполнения наказаний и обороны страны. Совмещает в себе функции министерств обороны, внутренних дел (оперативно-поисковая деятельность, поддержания правопорядка, следственная деятельность) и частично министерства юстиции (адвокатская деятельность, исполнение наказаний, обеспечение установленного порядка деятельности судов и т.д.), а также осуществляет прокурорскую деятельность.

/прим. авт. Да, звучит крайне бредово, что за адвокатскую, следственную и судебную деятельность отвечают по сути одни и те же люди, но такова магическая Британия, до правового государства ей, конечно, далеко./

Отдельным структурным подразделением, подчиняющимся напрямую Министру Магии, является Отдел Тайн. Он выполняет функции в сфере исследования передовых разделов магии, а также исполняет функции разведки и контрразведки, отвечает за сохранность государственного архива. Состав, в том числе и количество сотрудников, и их деятельность являются сведениями особой важности. Все сотрудники Отдела Тайн дают подписку о неразглашении государственных тайн, аналогичную первой форме допуска граждан к государственной тайне в России. В силу крайней неразвитости службы разведки и контрразведки не выделены в отдельное структурное подразделение, а основная деятельность Отдела Тайн остается исследовательской.

2) Визенгамот — высший орган государственной власти магической Британии, который объединяет в себе функции судебной и законодательной власти. Визенгамот осуществляет контроль за деятельностью Министерства Магии и лично Министра Магии, имеет право выбирать, утверждать и отправлять в отставку Министра Магии.

В состав Визенгамота на постоянной основе входят 70 человек, чьи голоса учитываются при принятии законов, законодательных актов и вынесении судебных решений. Из них восемь голосов принадлежат главам департаментов Министерства, восемь голосов — Министру Магии и его администрации, и один — Верховному Чародею, который является официальным представителем Визенгамота и имеет право вето в некоторых спорных случаях. Остальные 53 голоса принадлежат наиболее значимым родам Магической Британии и являются наследуемыми. В случае прерывания рода или недееспособности его представителей место в Визенгамоте может быть передано другому роду. Решение об этом принимается большинством в 2/3 (47) голосов.

Важнейшей деятельность Визенгамота является законотворчество. Принятие проекта закона осуществляется на одной из ежемесячных сессий, на которых собирается полный состав Визенгамота. Обсуждение будущих законов нестрого регламентировано и может происходить на дополнительных сессиях, где Визенгамот собирается не в полном составе.

Еще одной функцией Визенгамота является вынесение судебных решений. Чаще всего решения выносятся коллегией из пяти — десяти членов Визенгамота. По наиболее важным или громким делам может состояться заседание полного состава Визенгамота.

Также решением полного состава Визенгамота раз в семь лет выбирается и утверждается Министр Магии, для этого достаточно просто большинства (36 голосов). Аналогичное количество голосов необходимо, чтобы отправить Министра в отставку.

/прим.авт. Как несложно заметить, при некотором желании любое большинство голосов можно получить без участия министерских работников. Так что отдельно освещать вопрос о том, кто же правит магической Британией, считаю излишним./

Приблизительная оценка численности населения магической Британии

Попробуем оценить численность населения магической Британии в нормальном состоянии, то есть без учета войн и социальной неустойчивости. Будем намеренно завышать численность населения, чтобы точно не ошибиться в меньшую сторону.

Исходим из того, что нам известно точное количество учеников Хогвартса (40 человек), поступивших в 1991 году. Однако, предположим, что в этот период в магической Британии демографический спад из-за войны, как раз закончившейся десять лет назад. Пусть в нормальном состоянии учеников на одном курсе должно быть примерно в два раза больше. Для ровного счета будем считать, что в норме их должно быть 100 человек. Помимо этого, пусть есть еще ученики каких-либо других школ, обучающиеся на дому, сдающие экзамены экстерном, пусть их будет еще столько же. Значит, за один год в среднем выпускаются примерно 200 человек.

Пусть маги живут в среднем примерно 100 лет, если не участвуют в войнах (Дамблдор 1881 г.р., на 1991 год ему 110 лет и он считается долгожителем). Тогда в целом населения, которое отучилось или отучится в Хогвартсе или какой-нибудь другой школе порядка 20 000 человек. Однако, общество магической Британии прибывает в состоянии аналогичному 17-18 веку. Значит, всеобщее образование, получившее распространение в первой половине двадцатого века вследствие технического прогресса и противостояния капиталистической и социалистической систем, скорее всего не распространяется на магов. Предположим, что образованными (имеющие школьное или аналогичное образование) являются примерно 10 процентов от населения, тогда всего магов в Британии около 200 000 человек.

Далее прибавим к этой цифре численность гоблинов, оборотней, кентавров и прочих разумных существ, которые не всегда попадают в официальную статистику, но также имеют политическое, социальное и культурное влияние на общество, а потому являются его частью. Численность гоблинов оценить затруднительно, но, учитывая их большое политическое и экономическое влияние, а также исторический опыт побед и проигрышей в восстаниях против магов, их численность если не равна, то по порядку величины должна быть сравнима с магами, пусть их будет около 100 000. Оценить количество оборотней еще более затруднительно, но, поскольку они не очень сильно угрожают своим существованием населению, то их численность, скорее всего, не превышает 10 000, то же можно сказать в сумме о кентаврах, русалок и других разумных.

Остается только оценить примерную численность домовиков. Для этого оценим примерное количество домохозяйств. Пусть в одной семье магов в среднем четыре человека (мать, отец, два ребенка), поскольку существуют как большие семьи (Уизли, Блэки), так и маленькие (Малфои), то оценку можно считать правильной. Тогда всего домохозяйств магов в магической Британии около 50 000. Домовики не так распространены, и даже в большой и достаточно богатой семье (Блэки) может быть всего один домовик. Пусть у каждой десятой семьи будет домовик, тогда их численность составляет около 5 000 или даже меньше.

Подводя итог, можно предположить, что численность населения магической Британии составляет порядка 320 000 — 350 000 разумных существ, включая магов, оборотней, гоблинов и домовиков. Причем только 200 000 составляют маги, и только 20 000 из них имеют школьное или аналогичное образование. Численность гоблинов составляет около 100 000, но может быть и больше, поскольку более точная оценка невозможна.