Проклятье Морфея (джен)

Вернувшись вечером домой (Перри затащила меня на шопинг, который не имел результата; она просто перемерила половину вещей в ТЦ, но решила ничего не покупать, потому что «всё не то», а потом мы ходили по парку и ели куриные наггетсы («Сегодня можно, а то ты вообще вялая, может, хоть это поможет»)), я, уставшая и валящаяся с ног, поднимаюсь к себе в комнату. Меня зовёт мама, но я делаю вид, что не слышу, — уж слишком мне хочется просто уснуть.

На самом деле, я не жалуюсь. Проведя почти месяц без Пезз, я была действительно счастлива наконец-то побыть с ней. Надеюсь, она теперь всегда будет рядом. К сожалению, только потеряв её, я поняла, как сильно она мне дорога: без неё моя жизнь совершенно не интересна. Да, у меня есть друзья и в интернете (да и парень, как бы странно и внезапно это ни было), и, наверное, мне бы вполне хватало и их, если бы я не знала Перри или если бы не так к ней привыкла. Всё-таки столько лет дружбы тяжело забыть даже спустя ещё больший период. Но отрицать свою же усталость глупо, поэтому я просто ложусь в кровать, предварительно сняв браслет. В комнату заходит мама и спрашивает, как я.

— Всё хорошо. Ты же знаешь Пезз, прогулки с ней безумно утомительны, поэтому я уже буду спать.

Она как-то странно и обеспокоенно на меня смотрит несколько секунд, кивает и говорит:

— Принести тебе чаю?

— Нет, спасибо, я слишком устала. Прошлой ночью плохо спала, поэтому надеюсь выспаться сейчас. Спасибо, спокойной ночи.

— Сладких снов, — она осторожно закрывает дверь, а на её лице отображается какое-то недоумение.

Укрываюсь одеялом и закрываю глаза. Завтра со всем разберусь.

* * *

Просыпаюсь от прикосновения мамы. Она сидит на краю кровати, поглаживая меня по волосам, и держит в руке чашку чая.

— Как ты себя чувствуешь?

— Всё в порядке, а почему ты спрашиваешь?

Она протягивает мне кружку, и я приподнимаюсь, чтобы попить.

— Ты же помнишь, что случилось с Перри месяц назад?

Я всё-таки ничего не изменила?

— Но ведь… — Мой взгляд падает на браслет, лежащий на прикроватной тумбочке. В этот же момент меня посещает абсурдная, но в то же время правдоподобная мысль, и я надеваю украшение в надежде, что что-то изменится. — А если так?

Мама мотает головой.

— Ты действительно устала. Мне жаль, что её уже не вернуть, но ты должна справиться с этим, в первую очередь — ради самой себя. Отдыхай.

Она выходит и закрывает дверь, а я пью чай, находясь в полном замешательстве.

Неужели вчерашний день был сном? Если да, то он был донельзя реалистичным.

Хотя у меня есть один способ проверить это.

Я беру телефон и, открыв приложение Facebook’а, захожу в диалог со Стейси. Вчерашних сообщений нет. Точнее, их тут много, но я не помню, как писала всё это. А вот того, что я помню, я не обнаружила.

Открываю диалог с Кэмом. Никаких признаков отношений между нами. Нет ни одного сообщения из тех, что я видела вчера.

А может, так даже лучше?

Да, это всё был просто сон.

Что хорошо, так это то, что мне не придётся делать вид, что я его люблю или что я помню всё, что было. Я могу быть собой, и это самое важное. Мама права, мне нужно привыкнуть.

Поскольку сегодня мне никуда не надо идти, я решаю поспать ещё часик. В конце концов, теперь Пезз не будет будить меня с самого утра лишь потому, что сама рано встаёт.

* * *

Видимо, слишком рано я обрадовалась возможности отдохнуть. Мне снится тот же сон про смерть Перри уже в четвёртый раз, и, честно говоря, я уже просто отказываюсь всё это понимать. Я не хочу видеть всё это снова.

Пытаюсь проснуться, но спустя несколько секунд оказываюсь рядом с Перри, отталкивая её от автомобиля. Получается, я снова её спасла?

Она благодарит меня, а я стараюсь поскорее вернуться в состояние бодрствования. Удивительно, но я больше не чувствую ни усталости, ни слабости, ничего. Точнее, я мысленно убеждаю себя в этом, чтобы проснуться как можно скорее. Мне это необходимо прямо сейчас, ведь вторая я уже добегает к нам, а я ни в коем случае не хочу, чтобы Перри увидела нас двоих одновременно. Ведь если это действительно прошлое, она будет помнить всё, и это явно не будет хорошо.

Замечаю на столике нож и будто бы случайно провожу по лезвию пальцем. Это срабатывает, и я сразу же оказываюсь в свое комнате. На пальце нет ни крови, ни шрама, что, в общем, понятно, но боль я всё же чувствую.

Задумавшись, я беру телефон и звоню Перри. Один гудок, два… Она отвечает, как всегда, бодрым голосом, и я тут же сбрасываю, несколько испугавшись, и смотрю на тот злосчастный браслет в попытках найти малейшее объяснение происходящему. Пезз перезванивает, и я сбрасываю снова. Наверное, она обидится или взволнуется, но сейчас я не хочу с ней разговаривать.

Вместо этого я звоню Селене. Она дала мне эту вещь, пусть она всё и объяснит.

Но Сел оказывается вне зоны доступа, и я звоню Стейси, ощущая необходимость поговорить с кем-то о происходящем, и она кажется мне вполне правильным человеком для этого.

— Алло, Стейси? Ты не спишь?

— Нет, уже нет. Доброе утро, — отвечает она сонным голосом. Я совершенно забыла о двухчасовой разнице во времени…

— Прости, пожалуйста, я почему-то не подумала, что у тебя еще только семь утра.

— Всё в порядке. Что-то случилось?

Вздохнув, отвечаю:

— Это может показаться безумием, но я должна тебе рассказать.

С трудом подбирая слова, я начинаю говорить обо всём, что случилось за последние дни, упомянув также свое предположение насчёт путешествий во времени. Это звучит до ужаса глупо, но каким-то образом является чистой правдой. Стейси внимательно слушает, а потом осторожно спрашивает:

— А ты уверена, что это не сон?

— Да уверена я! Я понятия не имею, как это доказать, но я полностью в этом убеждена. Еще с самого утра, перед походом на работу, мама пришла ко мне, и, когда я упомянула вчерашнюю прогулку с Перри, она напомнила мне о том, что Пезз умерла, — я смахиваю слезу, катящуюся по щеке. — А когда я легла ещё поспать, мне приснился тот же сон, и теперь она снова жива, я слышала её голос в телефоне. Скажи мне, мы с Кэмероном вместе?

— Ну, да, несколько недель, а что?

— А то, что я помню лишь как закрылась ото всех и сидела в комнате после того, что случилось с Перри, и совершенно не пользовалась соцсетями. Я отношусь к нему лишь как к другу, не более, и абсолютно не испытываю никакой симпатии, что уж говорить о влюблённости. Ты знаешь, я бы никогда не согласилась на отношения, в которых мне бы пришлось кого-то обманывать. А что мне делать сейчас? Притворяться? Или пожертвовать своей же подругой? Она единственная, кто у меня здесь есть. Мы дружили… — вздыхаю: всё слишком запутанно. — Дружим уже больше десяти лет. И пусть раньше я считала нашу дружбу чем-то само собой разумеющимся, сейчас я поняла всю её ценность. Надеюсь, ты не ревнуешь, — на этих словах она улыбается и перебивает меня:

— Что ты, конечно, нет.

— Хорошо. Я не знаю, что мне делать, Стейс. Если мне каждую ночь придется видеть её смерть и постоянно её спасать, я не смогу нормально спать. Я ведь вряд ли проснусь после того, как всё обойдется, и мне придётся быть там до утра. А если я сниму этот клятый браслет, то выспаться я смогу, но вот Перри уже не будет здесь. Она не будет жива, — я начинаю плакать, лишь подумав об этом, — я не хочу больше ходить на её могилу, постоянно сидеть дома, ни с кем не общаться, я не хочу снова быть такой, как раньше. Я боюсь, Стейси. Мне действительно нужна твоя поддержка.

— Я понимаю, Эми. И я обещаю помочь тебе, или, по крайней мере, постараться. Знаешь, что? Сходи к той девушке домой.

— Селене?

— Да, к ней. Если она дала тебе этот браслет, она должна что-то знать.

— Я звонила ей, но её телефон выключен.

— А ты сходи. Заодно прогуляешься. Прости, мне нужно всё осмыслить, в голове не укладывается… Позвони мне, как только что-то узнаешь, хорошо? И будь осторожна.

— Обязательно. Спасибо тебе большое.

Кладу трубку и иду умываться. А что, если окажется, что мы с Селеной никогда не были знакомы? Я же, получается, изменила прошлые события. Хотя, возможно, мы познакомились при других обстоятельствах. Не завтракая, я одеваюсь и выхожу на улицу, вдыхая свежий воздух. Я справлюсь. Я должна. Ради Перри. И, что важнее, — ради себя.