Симметрия (джен)

— Звонок.

— Что?

— Телефон звонит, сэр.

И верно: надрывная дребезжащая трель заполняла комнату, будто настойчивая жалоба птенца-переростка. Даже странно, как Люциус до сих пор её не услышал. Он уставился на телефон со смесью недоумения и неясной тревоги.

— Интересно, кто это может быть? — озвучил вслух свои сомнения.

Новомодные магловские аппараты стояли теперь чуть ли не в каждом кабинете Министерства, но сами маги до сих пор не привыкли ими пользоваться, предпочитая каминную связь. За всё время с тех пор, как ему поставили телефон, Люциус мог вспомнить едва ли пару случаев, чтобы тот звонил. И вот теперь, когда рабочий день уже закончился (часы на каминной полке показывали восемнадцать минут седьмого), а сам Люциус задержался только потому, что надо было подписать кое-какие бумаги, телефонный аппарат надрывался, как свинья, которой режут глотку, как ребёнок, у которого отняли любимую игрушку, как…

— Мне ответить? — она еле заметно улыбнулась. На матово-белой коже на мгновение обозначились запятые ямочек.

Длинные пальцы потянулись к трубке. «Длинные пальцы — значит, и ноги будут длинными», — вспомнил Люциус. Так его когда-то наставлял отец. В его время мантии и нравы были куда строже, так что других способов заранее присмотреться, похоже, не было. Но старая примета не лгала. Ох, определённо не лгала. В другой раз Люциуса позабавила бы эта мысль, но сейчас он только быстро положил руку поверх ладони, белевшей на чёрном бакелите трубки.

— Я сам!

Её пальцы дрогнули, испуганным пауком ретировавшись обратно — куда-то в карман мантии, перебирать ключи и любовные записки на обрывках пергамента. Люциус и сам, услышав свой голос, недовольно поморщился: хриплый и глухой, будто у какого-то бандита из Лютного. Только и годится — пугать впечатлительных девушек.

— Алло?

Он прикрыл микрофон рукой, будто боялся, что голос неизвестного собеседника выпрыгнет из трубки, словно джинн из потревоженной лампы. На том конце провода что-то неразборчиво пробурчали, но затем спросили чётче:

…— Люциус Малфой?

— Я вам понадоблюсь? — одними губами произнесла его «личная помощница», закусывая верхнюю и задерживая взгляд на Люциусе чуть дольше, чем было прилично.

— Не сейчас, — беззвучно проартикулировал в ответ Люциус и раздражённо махнул рукой. — Иди.

Неужели он подумал, будто его голос стал напоминать голос бандита? Разумеется, он погорячился или просто забыл, как это звучит. Вот интонации на том конце провода…

— Как поживаешь, Люциус?

Развязный тон наводил на мысли о существе без костей. О спруте, осьминоге, гидре, овеществлённом привидении. Ни единой напряжённой мышцы с головы до пяток, оттого и края слов размазывались, расплывались, будто жирная помада на губах дешёвой проститутки. «Ка поживаш, Люцис?» — могло быть голосом пьяного, но за мутным фасадом маячил собранный, скрученный, как взведённая пружина, разум. Голос существа, привыкшего за секунду обращаться из студня в сталь.

— Кто это? Что вам нужно?

Люциус старался говорить громко и резко, ничем не выдавая внезапного приступа ознобного ужаса, приклеившего язык к нёбу, будто к металлу на морозе.

В трубке раздался сухой смешок.

— Друг, — отсмеявшись, произнесло существо. — Старый друг. Встретимся? Во славу прошлого. Или будущего. Кто знает?

— Где? Когда?

Люциус понял намёк. Да и невозможно было его не понять. Попытался сглотнуть, но пересохшее горло воспротивилось.

— Как я вас узнаю?

— Сегодня. Сейчас. В кафе «Фортескью» в Косом. Я сам тебя узнаю.

Раздался щелчок, а потом короткие гудки. Незнакомец повесил трубку.

* * *

Люциус выбрал самый тёмный и далёкий от входа столик, заказал несколько шариков белого ванильного мороженого без каких-либо заправок и сиропов и теперь смотрел, как те постепенно превращаются в сладкую жижу. «Если он не появится в течение десяти минут, уйду». В голове немного прояснилось, и теперь Люциусу казалось невероятно глупым, что он согласился на эту встречу, никого не предупредив и ни с кем не связавшись. Незнакомец, безусловно, принадлежал когда-то к «Пожирателям смерти». И что дальше? Дело действительно было прошлым. Люциуса нечем было шантажировать, не на что намекать, нечем угрожать. Так зачем он здесь? Почему не послал патронус аврорам?

— Не занято?

Не дожидаясь ответа, кто-то плюхнулся на стул напротив.

— Простите, но занято. Я ожидаю…

Люциус поднял голову и осёкся. Непомерно широкий в плечах детина. Брови, сросшиеся над переносицей, глубоко посаженные глаза. Он был, вероятно, старше Люциуса лет на двадцать, но массивное, обросшее мускулами тело как будто сопротивлялось старению, а в чёрных, чрезмерно густых волосах поблёскивало едва ли несколько прядей седины.

Люциус был уверен, что никогда раньше не видел этого человека, или хотя бы кого-то похожего на него. Но откуда тогда странное ощущение узнавания? Откуда дикий, запредельный ужас, как от падения в бездонную пропасть? Люциус даже ухватился за столешницу, настолько реальным было впечатление, будто он несётся сквозь тьму куда-то вниз, в тошнотворном водовороте страха.

— Меня! — закончил за него незнакомец и криво ухмыльнулся, по-собачьи сморщив нос.

И вот тогда-то Люциус вспомнил.

— Фенрир Грейбек? — неуверенно спросил он. — Ты? Но как…

Тот коротко хохотнул, хлопнув себя по колену.

— Красавчик я, правда? Самому нравится. Но ведь «ликантропия относится к неизлечимым аутоиммунным заболеваниям, последствия которых нельзя замаскировать или уменьшить никакими волшебными или иными средствами…» — нараспев процитировал он, хитро посматривая исподлобья глазками-щёлочками.

Люциус недоверчиво склонил голову набок: Грейбек едва умел читать и писать. Так как ему, пусть и всё с тем же чудовищным тягучим говором, удалось воспроизвести все эти сложные слова, да ещё и понять, что они значили?

— Ой, и это тоже заметил, — с издевательски-умилённым выражением лица протянул Фенрир. — Маленькая, но такая нужная прибавка к ин-тел-лек-ту. Наверное, сейчас ты думаешь «это какая-то ошибка». Или ещё лучше: «Он не настоящий!» Что ж, — он подобрался на стуле и сел ровно, возвышаясь над Люциусом на добрых полголовы. Наклонился вперёд, положив руки на скатерть, — ты совершенно прав, дружок. Это ошибка. И я ненастоящий. Только и ты… А впрочем, — оборвал он себя, — давай проверим. Расскажи-ка, как ты жил с тех пор, как мы в прошлый раз виделись?

— Не вижу смысла, — сухо проронил Люциус. Теперь, когда он вспомнил, с кем имел дело, продолжать разговор не особенно хотелось. Лорду служили самые разные существа, но подобных Грейбеку Люциус всегда предпочитал избегать. — Говори, зачем звонил, и покончим с этим.

Фенрир снова откинулся на спинку стула, тихонько посмеиваясь.

— Так может я для того и встретился с тобой. Совсем, знаешь ли, отстал от новостей. Как всё, как наши? Уважь старого друга, что тебе, трудно?

Серые глазки, маленькие и свирепые, будто у циркового слона, насмешливо поблёскивали. «И ведь теперь не отстанет», — со смесью раздражения и обречённости подумал Люциус. Такие, как Грейбек, почуяв малейшую слабину, уже не останавливались, а давили дальше. Не надо было вообще с ним встречаться. Но какой смысл теперь об этом жалеть?

— Лорд подготовил своё возрождение, — стараясь говорить спокойно и максимально равнодушно, начал Люциус. — Практически сварил зелье. Но что-то пошло не так. Возрождение сорвалось. Спустя пять месяцев мальчишка Поттер, о котором было столько слухов, умер — несчастный случай в школе. Через год Дамблдор заявил, что теперь с «Тем, кого нельзя называть», покончено. Всё. Говорить больше не о чем. Удовлетворён?

Он ждал от Фенрира любой реакции: от облегчённого вздоха, какой издал когда-то сам Люциус, узнав о смерти Волдеморта, — и до нечеловеческого вопля отчаяния. Вдруг оборотень был фанатиком? Но Грейбек только опять усмехнулся.

— Такова, значит, твоя версия событий. Мило. Простенько и со вкусом, главное: все концы спрятаны и всё сходится. И вот с… девяносто пятого? Я не путаю? Конечно, все любят девяносто пятый… — ты работаешь в Министерстве, ходишь на приёмы, заключаешь контракты… трахаешь всё, что видишь. И они никогда тебе не отказывают. Я угадал? Вечно одно и то же.

И он расхохотался. Так громко, что посетители в кафе начали на них оглядываться. Люциус брезгливо поморщился.

— С меня хватит, — сквозь зубы процедил он, вставая со своего места и рывком снимая со спинки стула верхнюю мантию. — Счастливо оставаться!

— Хей! — живо крутанулся на стуле Фенрир, хватая Люциуса за рукав. — Не психуй. Не хочешь узнать, что со мной произошло?

— Абсолютно.

— Люциус, я здесь по важному делу. Ты даже не представляешь, насколько важному. Сядь! Ну, сядь уже!

— И не подумаю, — вывернулся из его хватки Малфой. — Меня не интересуют старые дела, Грейбек. Я вышел из этого давным-давно.

И он зашагал к выходу. Окрик застал его уже возле двери:

— Как насчёт твоей семьи, Люциус?

Медленно, очень медленно он обернулся. На негнущихся ногах вернулся к столику, тяжело привалившись к столешнице.

— Что ты сказал?

Фенрир ухмылялся, глядя на него снизу вверх, и эта ухмылка на человеческом лице смотрелась едва ли не отвратительнее, чем когда-то на морде оборотня.

— Где твоя семья, Малфой? — тихо, почти интимно, прошептал он, подаваясь навстречу Люциусу. — Где твои жена и сын?

— Не твоё дело! — отрезал Люциус, тем не менее, садясь обратно за столик. — Если ты что-то им расскажешь или хотя бы попытаешься как-то им навредить…

— Да-да, тогда домашний мальчик Малфой придёт и сотрёт меня в порошок, — осклабился Фенрир. — Я понял. У тебя же есть все эти деньги, связи, работа в Министерстве, а я простой неграмотный оборотень. Поправочка: уже не оборотень и не такой уж неграмотный. Но всё равно. Ты сам-то давно с ними виделся?

— Не твоё дело, — повторил Люциус.

Но голос его прозвучал уже менее уверенно. Нарцисса. Драко. Дом. Поступление Драко в Хогвартс. Чемпионат по квиддичу. А потом…

— Ты не помнишь, — расхохотался Фенрир. — Ты просто не помнишь.

— Они… — Люциус сглотнул, чувствуя возвращение ужаса и тошноты. «Заколдовать он меня, что ли, пытается? Или это какое-то зелье? Мне надо на воздух, на свежий воздух, срочно». — Уехали. Во Францию.

— Ну что же, допустим, — лениво пожал плечами Фенрир. — А когда? Дай догадаюсь: тоже в девяносто пятом. Как раз когда всё вроде бы стало хорошо. А ты даже не попытался их вернуть, вместо этого забавляясь с какими-то девчушками. Интересно, бывшие одноклассницы Драко среди них были? Дафна, Панси… кто там ещё?

— Что тебе надо? — пересиливая головокружение, выдавил Люциус. — Ты следил за мной?

Действительно, Панси. Действительно, Дафна. Но они встретились только в прошлом году, так что всё законно: обе давным-давно совершеннолетние. А до этого… Да, была пара замечательных ошибок, вроде племянницы Нарциссы — Нимфадоры. Цветные волосы и татуировки, но какое прекрасное тело…

Фенрир покачал головой, разглядывая свои руки, лежавшие на скатерти. Против ожидания, ногти у него были аккуратно подстрижены и «траурной каймы» под ними не наблюдалось.

— Нет, Люциус. Я за тобой не следил. Мне это и не нужно. Все вы… — его лицо сморщилось в гримасу. — Все вы одинаковые.

— И ты пришёл почитать мне мораль? — приподнял бровь Люциус.

Вот теперь он действительно ничего не понимал. Может быть, старый оборотень просто сошёл с ума?

— Я не сумасшедший, — будто прочитав его мысли, тихо и угрожающе прошептал — почти прорычал — Фенрир. Тёмные брови окончательно сошлись на переносице, на скулах заиграли желваки. — Я просто кое-что понял. И пришёл рассказать тебе. Рассказать?

С последними словами он снова, казалось, расслабился и развалился на стуле. Люциус с неодобрением посмотрел на окончательно растаявшее мороженое. Всё равно всё, что можно было сегодня пропустить, он уже пропустил… Пожал плечами:

— Рассказывай. Искренне надеюсь, ты объяснишь мне, наконец, по какому праву копаешься в моей личной жизни, выдёргиваешь меня с работы, хамишь и говоришь загадками. И при чём здесь твоё новое «здоровье».

Фенрир ухмыльнулся:

— Как всегда сразу бьёшь в яблочко, даже когда целишь в молоко? Узнаю старину Люциуса. Так вот, дружище, всё это действительно связано. Видишь ли, ты не первый из наших, у кого я побывал. Я был у Каркарова, у Долохова, у Беллатрисы…

— Слушай, хватит врать, — прервал его Люциус. — Беллатриса в Азкабане. Если ещё жива.

В глазах Грейбека снова зажглись хитрые огоньки:

…— У Беллатрисы, — как ни в чём ни бывало продолжил он. — У наших сиамских близнецов Керроу, у Петтигрю, у Крауча — короче, вообще у всех, кого нашёл. А не отыскал я только Снейпа. И знаешь что? У всех всё хорошо! Работа, личная жизнь, тишь да гладь. Беллатриса, представь себе, ребёнка родила. Говорит, что от Лорда.

Люциус невольно рассмеялся.

— Бедный ребёнок! Но… как она себе это представляет, если Лорд…

— Долгая история, — отмахнулся Фенрир. — Пока всё не расскажу, ты вряд ли поймёшь. Но повторюсь: у всех всё хорошо и довольно, — он прищёлкнул пальцами в поисках подходящего слова, — безлико! У женщин — дети и семья, у мужчин — работа и куча доступных красавиц, которые так и мечтают им отдаться во всех позах. Скукотища.

— А ты попробуй, вдруг тебе понравится, — не удержался от шпильки Малфой. — Что за нездоровый интерес к чужой личной жизни?

— Да так, забавно просто получается… Люциус, тебе раньше женщины отказывали?

— Нет, ты всё-таки больной… — Люциус не мог даже возмущаться. Ему было смешно. — А тебе?

— А я их не спрашивал, — осклабился Фенрир. — Ну так да или нет? Ладно, можешь не отвечать. Просто сам об этом подумай… Тогда и сейчас. До девяносто пятого года и после. Лучше скажи мне другое: что будет, когда мы умрём?

Люциус приподнял брови:

— Какая необычная смена темы. Небытие. Другая жизнь. Выбор стать привидением. Выбор вернуться. Одним словом: выбор. По крайней мере, Лорд учил именно так. Некоторые ещё любят порассуждать про «точку перехода». Говорят, есть некое место, в котором душа принимает решение, куда ей двигаться дальше. Экзамен сдан?

— Вполне. А могут ли несколько людей находиться в таком месте одновременно?

— Я не специалист по тонким энергиям, — поморщился Люциус. Разговор снова перестал ему нравиться. Накатила тошнота, перед глазами вспыхивали и гасли красные точки. — Всё ещё не понимаю, к чему ты клонишь. Лорд не ушёл, а застрял в «точке перехода»? Это ты хочешь сказать? Что он ещё может вернуться?

Грейбек медленно и торжественно покачал головой.

— Застрял. Только не Лорд. Мы все застряли. Что-то произошло. Возможно, слишком много магов умерло одновременно. И с тех пор точка перехода не функционирует, как надо. Она не отпускает души дальше, не даёт им стать призраками, просто держит у себя. А чтобы никто не возмущался, исполняет мечты.

— Значит, ты мечтал стать человеком? Не знал тебя с этой стороны.

Люциус пытался отшутиться. Но ему не было смешно. Умом он понимал, что Фенрир несёт какой-то бред, но где-то в глубине души…

— Скорее я мечтал бы бегать по полям и рвать в клочки каких-нибудь маглов, — криво усмехнулся Грейбек. — Но я уже говорил: я ошибка. Что-то пошло не так — и вот он я, способный произнести все эти ваши длинные вычурные слова вроде «флуоресценция» или «анфилада». Ликантропия неизлечима. Но я больше не оборотень. Нужны ли другие доказательства, что этот мир не настоящий?

Вдалеке играл оркестр. От мороженого исходил приторный запах ванили. Гладкая ткань скатерти холодила руки. Никогда ещё мир не казался Люциусу настолько пронзительно настоящим.

— И это всё, что у тебя есть? — его голос почему-то сорвался на высокую, пронзительную ноту. — То, что ты больше не оборотень, и список девиц, прошедших через мою постель?! Поэтому я должен поверить, что я умер?

Фенрир равнодушно пожал плечами.

— Возможно, не умер. Может быть, просто заболел и впал в кому, как твой отец когда-то. Его смерть ведь не была вызвана драконьей оспой, верно?

А вот этого настоящий Грейбек знать не мог. Да и вообще никто. Сознание Люциуса пронзила жутковатая мысль: вдруг этот странный тип, сидящий перед ним и вправду почти не врёт? Допросы обошли семью Малфоев стороной, но разве это не странно? Особенно по сравнению с тем, что было в прошлый раз. Что если Лорд и вправду возродился, но проиграл — и теперь кто-то копается в его, Люциуса, мозге, пытаясь выудить признание? Какой-нибудь новый, усовершенствованный вариант легилименции.

Это объясняло бы и странный подбор слов, и сюжетные нестыковки, и идиотское начало с телефоном… Нет, от него они ничего не добьются. Хватит с него этого бреда.

— Не понимаю, о чём ты говоришь, — широко улыбнулся Малфой. — Я ни в чём не был замешан. Никогда. Ясно? И… мне всё-таки пора.

Он снова встал из-за стола, и на этот раз Фенрир не стал его удерживать.

* * *

«Я прошёл проверку», — усмехнулся себе Люциус. Он почти ожидал, что, выйдя за дверь кафе, сразу же окажется в зале Визенгамота, где какой-нибудь очередной толстый судья с заметным разочарованием буркнет себе под нос «оправдан».

Однако, ничего такого не произошло. Люциус просто вышел в подсвеченный фонарями тёплый летний вечер, всё ещё не в силах до конца поверить, что проклятый «больше-не-оборотень» так просто от него отцепился. Решив не аппарировать, а немного пройтись пешком, он сунул руки в карманы — и обнаружил в левом какую-то бумажку. Машинально вытащил на свет.

«А если тебе нужны ещё доказательства, то вот оно. Время. Когда тебе будет очень хорошо, или очень плохо, или когда ты будешь полностью расслаблен, словно тебя и нет вовсе — посмотри на часы. Там всегда будет симметричное время. Как сейчас».

Люциус отшвырнул записку прочь. Симметричное время? Что за чушь? Как время может быть симметричным? Он подтянул рукав мантии, обнажая наручные часы: по последней моде, они копировали магловские электронные и показывали время в формате «24 часа». Люциус привыкал к ним почти месяц, но оно того стоило…

Синие цифры ярко выделялись на чёрном фоне.

19:19

— Что за драккл? — еле слышно пробормотал про себя Малфой. — Акцио, записка!

Морщась от брезгливости: на записку успела налипнуть дорожная пыль и грязь, Люциус снова развернул её. Да, ему не показалось. Это был ещё не конец.

«И знаешь что? Такие же дурацкие часы у всех, кого я видел. «Мода» — скажешь ты. Совпадение. Я не верю в совпадения. Керроу вот тоже не поверил. Шагнул с моста пару дней тому назад. Не спрашивай, работает ли это. Видимо, наш приятель под толстой кожей хранил глубокую веру в реальность, которую нельзя обменивать на галлюцинации. Я бы на его месте не был так уверен. Возьми меня, например. Кто я в том мире? Мёртвый или заключённый в Азкабан оборотень. Так зачем он мне? Ну а тебе я оставляю выбор. Мы же в «точке выбора», верно? Неплохой пафос, я считаю».

Уже не замечая, как грязь пятнает его руки, Люциус скомкал записку, сжал в кулаке и продолжал сжимать всё сильнее и сильнее. Значит, они уже не пытаются выяснить, что он знает? Они просто пытаются его убить, но сделать так, как будто он умер сам? Из-за веритасерума, говорят, некоторые погибают…

Впрочем, что он несёт? Люциус нервно усмехнулся. Один-единственный фокус с часами — и он уже готов поверить, будто мир, в котором он живёт, ненастоящий? Всё это ерунда.

Но как же его семья? Провал в памяти, связанный с Нарциссой и Драко, действительно беспокоил. Даже если по каким-то причинам он поругался и даже развёлся с Нарциссой, а потом заплатил обливиатору, чтобы тот вырезал из его памяти все травмирующие воспоминания… Разве это объясняет его дальнейшую жизнь?

«Ещё как объясняет. Ты делал всё правильно, но твоя семья распалась. И ты решил, что наступило время поступать неправильно. Как насчёт этого?»

И как насчёт женщин? Повинуясь внезапному порыву, Люциус аппарировал на крыльцо к Шерри, секретарю, личному помощнику и девушке с самой белой кожей, какой ему только доводилось касаться. Света в окнах не было. «Что если её нет дома? Или она уже спит?» Люциус переминался с ноги на ногу. Впрочем, если бы Шерри спала или — кто знает? — была сейчас с кем-то другим, это неплохо подточило бы версию Фенрира…

— Люциус?

Дверь отворилась, и на пороге возникло неземное видение в бирюзовых шелках.

— Что ты здесь делаешь?

— Да так, — он виновато улыбнулся. — Зашёл кое-что спросить. Ведь можно?

— Конечно, — в тёмных глазах отразилась тревога. Она зябко запахнула халат, спрятав руки в рукавах.

— Почему ты согласилась со мной… — он сделал паузу, не зная, как сказать, как обозначить. Люциус не любил грубых и однозначных слов, после которых нет пути назад. Но не в этом ли была его проблема? — …переспать? — закончил он, будто кидаясь в пропасть.

Она удивлённо моргнула. Слегка улыбнулась. «Сейчас она рассмеётся, а я развернусь и уйду, проклиная себя, что так опозорился из-за какого-то сумасшедшего оборотня». Но вместо того, чтобы расхохотаться, Шерри взяла его за отвороты мантии и втянула в тёмную глубь коридора.

Люциус почувствовал её язык в своём ухе, а мгновение спустя, сквозь шорох непрекращающейся борьбы с пуговицами и застёжками, шёпот:

— Потому что ты мой начальник. Потому что я люблю сильных и властных мужчин. Потому что ты смотрел на меня так, будто хочешь съесть. Потому что я знаю, что весь отдел сплетничает об этом, когда я прохожу мимо…

С каждым словом она увлекала его всё дальше в наполненные тьмой глубины дома. Через коридор, через гостиную, в неосвещённую бездну спальни. И только падающие предметы одежды, будто хлебные крошки, отмечали путь. Последним сдался её шёлковый пеньюар.

«Если это не настоящее, то я не знаю, что тогда».

С этой мыслью, ещё слыша в ушах отголоски собственного крика, Люциус заснул.

* * *

Утренний свет струился из окна мощным потоком. Птицы за окном надрывались, будто пытаясь перекричать друг друга. Потянувшись и вновь закутываясь в простыню, Люциус рассеяно пытался припомнить, какой сегодня день недели. По всему выходило, что будний. А это означало, что он должен был быть в Министерстве. Но летом светает рано…

Люциус, щурясь от яркого света, нашарил на тумбочке часы.

07:07

— горело на циферблате.

* * *

Из протокола осмотра места происшествия:

«Труп мага, возраст — около 45 лет.

Предварительная причина смерти: выстрел в голову.

Смерть признана подозрительной, проводится расследование».

* * *

— И что вы думаете по этому поводу, доктор Смит?

Белокурая женщина, сидевшая рядом с изголовьем кровати, нервно сжала в руках сумочку.

— Есть надежда, что он поправится?

— Именно поэтому я и позвал вас, миссис Малфой. До сих пор мы не были уверены, но теперь можем с уверенностью сказать, что в состоянии вашего мужа наметились заметные улучшения. Активность магического поля повышается с каждым часом, и мы можем ожидать, что он придёт в себя… с минуты на минуту.

Нарцисса Малфой просветлела лицом. Она сжала лежавшую поверх одеяла руку Люциуса, бережно поглаживая его пальцы.

— У нас всё получится, — улыбнулась она. — Доктор, я вам верю.

Она снова перевела взгляд на Люциуса и едва ли не вскрикнула: он медленно приоткрыл сначала один глаз, а потом другой. Правда, сейчас же их закрыл, словно утомившись.

— Доктор! Вы это видели! Ох, Мерлин!

— Как я и говорил, пациент идёт на поправку, — ухмыльнулся врач.

«Проявил признаки выхода из комы. Зрачковый рефлекс полностью восстановился. Время: 10:10».

* * *

— Доктор, я знаю, так говорить — ужасно, но… Я уже не верю в то, что он когда-нибудь проснётся, а лечение так дорого, и оплата счетов…

Женщина, сидевшая в изголовье кровати, всё ещё была миловидна, но следы усталости и выпавших на её долю несчастий как будто стёрли с лица все краски, делая его бесцветной восковой маской. Белокурые волосы, стянутые в пучок, едва ли отличались цветом от желтовато-бледной кожи.

Доктор снял очки и принялся задумчиво крутить их в пальцах.

— Я не должен говорить такое, но вам я посоветовал бы отключить аппарат. Знаете, ещё вчера я принялся бы вас отговаривать, но... Всегда есть признаки. Когда человек борется — и когда он оставил борьбу.

— Мой Джон никогда не оставил бы борьбу, — срывающимся голосом прервала его она. — Он всего добился сам, своими руками. Он перебрал каждую вторую крышу в Лидсе и починил каждый третий забор! А какой он был фантазёр… — по её щекам заструились слёзы. — Всегда говорил, что когда мы купим большой дом, и он сам его отремонтирует, то там обязательно будет сад. И павлины. Как в «Тысяча и одной ночи». Такие люди не сдаются. Скажите же, доктор, ведь не сдаются, правда?

«Время смерти: 08:08»

* * *

— Доктор?