Сломанные крылья (джен)

Ему казалось, что он никогда не бросит свою семью. До сегодняшней ночи Элайджа был уверен: что бы ни натворил Никлаус, он сможет его простить. «Всегда и навеки» — такую клятву тысячу лет назад они дали друг другу. И она была нерушима. Хотя каждый из них не раз совершал нечто такое, что казалось: вот оно — всё, клятве конец. Однако проходило время, и жизнь возвращалась на круги своя. Они вместе разбирались с проблемами и уничтожали врагов. Но после этой ночи в его душе поселилась пустота… И теперь, похоже, уже ничего не исправить.

Полная луна снова возвышалась над Новым Орлеаном, городом, жители которого даже не догадывались, в чьих руках находятся их жизни. Загородный особняк был полон тишины и покоя. Яркий лунный свет освещал фасад здания, проникая в широкие окна. Элайдже как единственному, в данный момент, обитателю дома, было до невозможности скучно. Хейли ещё днём Никлаус забрал в их городской дом, и ходу туда ни ему, ни сестре сейчас не было. И всё из-за вспыльчивого нрава младшего из их тройки... Нет, он понимал, что в какой-то мере виноват сам. Но кто же знал, что в кои-то веки мысли и планы Никлауса относительно ребёнка окажутся чистыми, как слеза младенца? Попытка извиниться вышла неудачной. Брат, будучи вне себя от ярости, скрылся из леса, оставив его и Хейли на поляне, возле озера. Элайджа тогда не стал ждать, и они вернулись в особняк, возле которого спустя полчаса остановился джип. За рулём автомобиля сидел его младший брат... Хейли, чтобы не усугублять ситуацию, согласилась отправиться с ним в город.

Ребекка ненадолго осталась рядом, но вскоре заскучала. Спорить с Никлаусом она не могла, поговорить с Хейли теперь тоже было невозможно. Поэтому, как только солнце скрылось за ветвями деревьев, а небо окрасилось в чёрный цвет, она надела один из своих клубных нарядов и покинула особняк. Элайджа предполагал, что в данный момент его сестра, скорее всего, развлекается в одном из многочисленных ночных заведений города. Возможно, она даже нашла себе компанию на ночь... А вот ему, похоже, придётся коротать вечер в одиночестве. Их приезд в город изначально был ошибкой, но Никлаусу, видите ли, захотелось поиграть в короля. Младший брат решил вернуть Новый Орлеан себе, уничтожив Марселя.

Тишина в доме казалась нерушимой. Элайджа хотел поговорить с братом и извиниться, но понимал: сейчас не время, Никлаус его просто не поймет, так как закипал тот быстро, от одного неосторожного слова, а вот отходил медленно. Иногда для этого требовались дни, а то и месяцы... Если прошлые огрехи, тайны, неизвестные Никлаусу, каким-то образом выплывали на поверхность, напоминая о себе, то нужно было ждать беды.

«Так что лучше переждать в тихом и безлюдном месте. Меньше шансов оказаться в гробу с магическим клинком в груди», — Элайджа поморщился — это воспоминание было не из разряда приятных. В последний раз Никлаус решил, что Элайджа будет помехой, и, заколов брата, отдал его тело Марселю, надеясь успокоить нынешнего короля города. Выбраться, не без помощи Давины, удалось совершенно случайно.

И вот сейчас он, Элайджа, находился в особняке, который когда-то принадлежал ныне покойному мэру Нового Орлеана и по совместительству отцу нынешнего короля. Мысли о Марселе раздражали. Уж слишком приёмный сын брата стал похож на своего покровителя, впитал в себя все самые отвратительные его черты, одной из которых являлась жажда власти. Элайджу же это никогда не интересовало... Ему больше нравилось чувствовать собственную силу, знать: в мире нет никого, кто мог бы его убить, а он, в свою очередь, мог уничтожить практически любое существо. Но и из этого правила есть свое исключение — Никлаус. Из-за того, что в его крови был ген оборотня, брат значительно превосходил членов своей семьи по физической силе. И, к великому огорчению Элайджи и других родственников, магический клинок на него не действовал.

Тишину, царившую в доме, нарушало только дыхание Элайджи. Он стоял в кабинете возле окна с бокалом виски в руке и просто любовался природой. Полумрак комнаты нравился первородному. Он успокаивал. К тому же, вампиры, к которым принадлежал и сам первородный, всё-таки были детьми ночи. Лунного света, льющегося в окно, ему вполне хватало, чтобы видеть каждую травинку, каждый листочек по отдельности и картину в целом. На минуту Элайджа прикрыл глаза. Полнолуние... В полнолуние тысячу лет назад погиб Хенрик, самый младший член их семьи. Погиб от зубов тех, кого их отец ненавидел всю оставшуюся жизнь. В полнолуние Никлаус наконец-то смог снять проклятье, наложенное на него матерью, и тогда стало ясно, что он отличался от других оборотней. Если остальные в полнолуние находились во власти своих звериных сущностей и не могли контролировать процесс обращения, то Никлаус, благодаря своей двойственной природе, больше ни разу не обращался.

От мыслей о вечном отвлёк шум из коридора. Поставив стакан на стол, Элайджа отправился взглянуть на того, кому пришло в голову навестить его. В том, что это не его сестра, Элайджа ни на секунду не усомнился. Та, если и явится, то только под утро.

Увиденное его слегка удивило. Этого посетителя он в ближайшее время точно не ждал.

— Никлаус, — Элайджа хотел подойти ближе, но брат шагнул первым, слегка пошатнувшись при этом. И тогда Элайдже всё стало ясно — Клаус снова напился. Алкоголь действовал на вампиров, но не так как на людей, и осознание этого заставило первородного отступить. Брат в паре с алкоголем — вещь опасная. — Тебе лучше уйти. — Единственная правильная вещь, которую он мог сейчас предложить. В таком состоянии младший брат был неуправляем, а завестись мог с пол-оборота. Прочувствовать же на своей шкуре последствия этого Элайдже не хотелось.

— Уйти? Ты предлагаешь мне уйти? — злая усмешка отразилась на лице Клауса.

— Ты пьян, — всего лишь констатация факта, не более, но это завело Никлауса ещё больше, ибо глаза его тотчас сменили свой привычный цвет на янтарный.

Клаус подошёл ближе. Элайджа снова отступил. Запах алкоголя разнёсся по воздуху, и первородному, несмотря на свою привычку спасать брата, сейчас захотелось быть от него подальше.

— Ты пьян и тебе действительно лучше уйти, — выставив перед собой ладонь, более настойчиво повторил Элайджа. В ответ раздался злой смех.

— Ну да, выпил немного. Так, совсем чуть-чуть, — проведя рукой по волосам, проговорил Клаус, а Элайджа заметил то, на что, похоже, не обращал внимания его младший брат — вместо ногтей пальцы Клауса заканчивались острыми волчьими когтями.

Элайджа нервно сглотнул. Происходящее не сулило ни ему, ни кому-либо еще ничего хорошего.

— Ты что-то имеешь против?

Элайджа хотел было ответить «нет», но не успел. Удар кулаком в челюсть застал первородного врасплох, и, не удержавшись на ногах, он упал. Следующий выпад ему удалось заблокировать и ударить в ответ. Извернувшись, Элайджа нанёс Клаусу удар ногой в живот, отбросив от себя нападавшего на несколько метров. Однако Клаус, несмотря на своё состояние, довольно быстро встал на ноги и атаковал снова, повалив брата обратно на пол. Вместо угроз воздух разрезало рычание, а через секунду Элайджа почувствовал, как клыки брата вонзились в его плечо.

На секунду вспышка боли ослепила его, потом на место желания избежать ссоры пришла ярость. Двинув локтём в челюсть Клауса, он снова попытался сбросить с себя обидчика, но того это только ещё больше завело. К тому же, из-за удара Клаус прикусил язык, рот заполнила кровь, и он просто сплюнул ее на пол.

Не успевшего прийти в себя Элайджу снова прижали к полу сильные руки, а секунду спустя его бок прорезала острая боль от очередного удара когтями. Элайдже не хотелось думать о том, что будет, когда эта вспышка ярости пройдёт, и Никлаус успокоится. Сейчас его больше волновало то, что ему никак не удавалось спихнуть сидевшего на нём невменяемого брата. Попытка кое-как встать привела к тому, что Элайджа чуть не потерял сознание, когда, положив ладонь ему на лоб, Клаус с силой толкнул. Боль от соприкосновения затылка с полом заставила Элайджу на секунду закрыть глаза.

Выставленную в попытке защититься от града ударов руку пронзила боль от вонзившихся в неё когтей. Запах собственной крови оглушил Элайджу. Эта вспышка ярости со стороны Клауса была далеко не первой — ему и раньше приходилось иметь дело с братом в похожем состоянии — но так далеко тот ещё не заходил. Впрочем, в прошлом он и не мог использовать силу оборотня в полной мере.

Элайджа не знал, сколько времени длилась их схватка, так как всё неожиданно прекратилось, и первородный уже было подумал, что может вздохнуть с облегчением, но горячее дыхание внезапно склонившегося к нему Никлауса обожгло кожу... Больше всего на свете Элайджа хотел, чтобы Никлаус ушёл.

— Урок ещё не окончен, братец, — ни тон, ни сами слова Элайдже не понравились. — Запомни: ты принадлежишь только мне. Мой дорогой брат, всегда и навсегда, ты мой... только мой.

Элайджа пропустил тот момент, когда Клаус почти отпустил его. Сейчас брат стоял на коленях, опираясь на левую руку, непослушными пальцами стараясь расстегнуть ремень на его брюках.

— Думаю, этот урок ты запомнишь навсегда...

* * *

За окном уже рассвело, когда Элайдже наконец-то удалось открыть глаза. К счастью, брата рядом не было, сестра тоже ещё не вернулась. Во всем организме чувствовалась нечеловеческая усталость. Тело, несмотря на внешнее отсутствие травм, болело. Но Элайджу волновали вовсе не они. В душе ощущалась пустота, и это было куда страшнее. Слова Клауса по-прежнему звучали в голове.

Его шатало, и до комнаты пришлось добираться, придерживаясь рукой за стену. Элайдже было необходимо смыть застывшую коркой на коже кровь и одеться, ибо из одежды на нём ничего не осталось.

«Душ просто необходим, кровь можно выпить потом», — решил Элайджа.

Элайджа не помнил, как добрался до ванны, как включил воду... Думать о том, что произошло ночью, не хотелось, но воспоминания сами собой прорывались в воспаленное сознание. «Ты мой, всегда и навеки», — от этих слов Элайджу бросило в дрожь.

Кровь давным-давно смылась с его тела, а Элайджа всё стоял под душем, не замечая слез, катившихся по его щекам, ни слыша мелодии мобильного. Ему на всё было наплевать.

Сколько прошло времени, прежде чем, выключив воду и накинув на себя халат, он вышел из ванной, Элайджа не знал. Заметив на тумбочке телефон, на дисплее которого высвечивались сообщения о пропущенных вызовах, первородный взял его в руку. Все звонки были от Никлауса...

Разговаривать с братом не было никакого желания. За прошедшее тысячелетие Элайджа многое спускал Никлаусу с рук, на многие вещи смотрел сквозь пальцы, но на сей раз чаша его терпения оказалась переполнена. Поэтому на принятие нужного решения времени ушло едва ли больше секунды. Достав из ящика стола ручку и блокнот, Элайджа быстро набросал записку Ребекке. Возможно, для сестры будет лучше уехать, но сейчас думать о ком-то, кроме себя, у Элайджи не было сил. Ребекка часто повторяла, что ему нужно заняться своей жизнью и перестать возиться с Никлаусом... Похоже, сейчас пришло время поступить именно так.

Закончив с запиской, Элайджа переоделся в костюм и достал из комода вместительную дорожную сумку.

Ребекка так и не появилась. Никто не вмешался, никто ни о чём не спросил.

Спустившись вниз по лестнице, Элайджа на минуту замер — увидел кровавое пятно на полу, и в сознании снова промелькнуло ненужное воспоминание о тяжести чужого тела, вжимавшего в пол...

Бросив блокнот на столик недалеко от входа, он покинул особняк. Оставаться в этом городе, который когда-то стал им домом, было выше его сил. Сейчас одна только мысль, что он может столкнуться с братом, заставляла Элайджу дрожать. Накатывал страх, а с ним и злость, и сказать, что больше пугало, Элайджа не мог.

Хотелось вцепиться кому-нибудь в глотку, разорвать что-нибудь живое на части.

Хотелось сделать что-то ужасное, чтобы забыть то чувство беспомощности, которое он ощутил этой ночью.

Ярость от воспоминаний о своём бессилии, невозможности противостоять брату, душила.

Дом, вещи в нём, сам город и даже Ребекка с Хейли — напоминали о том, кого он видеть не хотел.

Именно потому решение уехать казалось Элайдже правильным.

Именно потому он сейчас сидел за рулём автомобиля, который двигался в сторону выезда из Нового Орлеана. Место назначения — неизвестно. Да ему и не важно, главное, подальше от Клауса... От его вспышек ярости, его контроля. Чем дальше, тем лучше для него.

Новоорлеанское солнце медленно ползло по горизонту, постепенно приближаясь к зениту. Никлаус Майклсон нехотя открыл глаза и провёл ладонью по лицу, пытаясь прийти в себя. За тысячу лет он много чего успел натворить и, казалось, уже ничего не боялся... Сегодняшнее утро вместе с пробуждением принесло боль. В голове возник жуткий гул, поэтому Никлаус вскоре снова откинулся на подушку. Вставать ему совершенно не хотелось, вспоминать вчерашнее — тоже.

Во рту до сих пор ощущался привкус крови.

Клауса радовало лишь одно — тишина, воцарившаяся в доме. Хейли оказалась разумной девочкой и сидела тихо. Но это и так ясно: пока она беременна, он её не тронет. Не посмеет, ибо потом родственники сядут на уши. Этого он не выдержит, и снова гробы и кинжалы...

Голод напомнил о себе урчанием в желудке. Так что, разлепив веки, Клаус всё же перевернулся на спину. Хотелось выть, но даже малейший шум раздражал его сейчас. Сев, Клаус тут же прикрыл глаза и прижал голову к согнутым коленям.

Напиваться так всё-таки не следовало. Но ведь это всё родственники виноваты и Хейли!.. Чёртова волчица рассказала брату сказочку про армию гибридов, которую он создаст, используя кровь собственного ребёнка.

И тот поверил.

Доверчивый старший братишка готов поверить в любую страшную историю о своём младшем брате, особенно, если она была рассказана какой-нибудь симпатичной мордашкой, вроде Хейли. Тогда, у озера, стоя напротив брата и собственной девушки, Клаус с трудом удержался от того, чтобы не вцепиться Элайдже в горло.

Но он все же ушёл, полыхая яростью, оставив их вдвоём для разговора. Потом одумался и приехал за своей волчицей. Хорошо, что Хейли хватило ума не распалять его ещё больше, и она добровольно пошла с ним.

Что же касается Элайджи... Клаус был уверен: рано или поздно тот явится и захочет помириться. Нужно только подождать.

Нет, вчера Клаусу хотелось пойти к Элайдже и поговорить, но вместо этого он напился. А сегодня ему хреново. Только вот, если он хочет угомонить свой желудок, который настойчиво требовал пищи, ему нужно вставать.

Откинув одеяло в сторону, Клаус с трудом, но всё-таки смог открыть желавшие сомкнуться веки. Тусклый, с трудом проникший через плотно сдвинутые шторы солнечный свет попал на постель, и Клаус наконец-то увидел, что часть его кожи покрывала засохшая корка из крови. Вытянув руку перед собой, он принюхался. Запах показался знакомым, но единственное, в чём Клаус сейчас был точно уверен, — кровь принадлежит не ему.

Дверь в комнату была закрыта, и никто из обитателей дома не видел его.

Выбравшись из кровати, Клаус пошёл в душ. Надежда, что вода не только облегчит состояние, но и прояснит мысли, промелькнула в его голове, когда, закрыв дверцу кабинки, Клаус повернул кран, и первые тугие струи тут же ударили в его лицо.

Довольная улыбка появилась на лице Клауса. Вода, как он и предполагал, принесла долгожданное облегчение. Телу с каждой секундой становилось легче, в мыслях прояснялось. Но его эйфория была недолгой. Прояснение мыслей привело также и к тому, что в сознании, пока лишь отрывочно, промелькнули кадры прошедшей ночи. Верить им не хотелось. Клаус вспомнил, что он, допив последнюю бутылку крепкого алкоголя, вошёл в дверь загородного особняка, принадлежащего сейчас их семье... Воспоминания, следующие за этим, заставили холодок пробежать по его коже. Уперевшись ладонью в стену душевой, Никлаус прикрыл глаза...

Ему нужно было выбраться из душа и позвонить, поговорить, убедиться. «Ведь даже память иногда лжёт», — будто бы пытаясь оправдаться перед самим собой, подумал Никлаус.

Одевшись, он стал искать, куда же вчера дел телефон. Какое-то время тот не желал находиться, но в конечном итоге был обнаружен в самом дальнем и тёмном углу, под кроватью. Когда и зачем он туда его закинул — Никлаус не помнил.

Телефон был полностью разряжен, значит, позвонить сейчас с него Клаус не сможет. Только он знал — это ненадолго, пока зарядки не накопится, чтобы совершить хотя бы один звонок... Провод был найден в тумбочке, стоявшей возле кровати. И пока телефон заряжался, Никлаус сидел на кровати, прислонившись лбом к сложенным вместе ладоням.

Время тянулось бесконечно долго. Никлаусу было необходимо что-то делать, дабы не сойти с ума в ожидании. Потому, поднявшись с кровати, он решил уничтожить все следы, напоминающие о прошедшей ночи.

Снятое с постели белье было тотчас заброшено в стиральную машину. Включив её, Клаус остался на какое-то время в ванной. Идти в комнату и проверять зарядку совершенно не хотелось. Страх, прокравшийся в сознание, казалось, сковал его по рукам и ногам. Всегда решительный, не испытывающий сомнений в правильности своих поступков, Никлаус Майклсон сейчас дрожал.

Опустившись на пол, он прислонился спиной к стиральной машине. Выходить в комнату было страшно.

Так пролетел целый час. Стирка закончилась, а он всё сидел на полу, отчётливо понимая, что прояснить всё просто необходимо...

Телефон немного зарядился.

«На один звонок уж точно хватит», — решил Клаус.

Искать нужный контакт долго не пришлось, Клаус нажал на кнопку вызова, вот только ответом ему послужила тишина.

Трубку брать не желали.

Еще несколько попыток, и нервные шаги по комнате.

Тянуть дальше было попросту выше его сил...

Спустившись вниз, Никлаус уже собирался пойти в гараж, как неожиданное появление Хейли спутало все планы.

— Нам надо поговорить, — Клаусу очень хотелось отпихнуть её в сторону и пройти дальше, но он не мог. Живот у девушки сильно выпирал вперед, напоминая о причине, по которой Хейли была до сих пор здесь и до сих пор жива.

— Ты не можешь так поступить с волками!

— Хейли, не сейчас! — попытка обойти её и продолжить путь не увенчалась успехом, поэтому Никлаусу пришлось остаться и все-таки выслушать своенравную волчицу.

— Ты должен отменить охоту на мою стаю! — требование, не терпящее возражений, прозвучало в голосе мисс Маршалл. Никлаус прикрыл глаза, стараясь унять ярость, что неожиданным вихрем поднялась внутри. Его зверь был раздражён создавшейся помехой.

— Хорошо, — не ожидавшая такого результата, Хейли умолкла и удивленно уставилась на него. — Хорошо, я отменю охоту. Но сейчас мне нужно уйти! — чуть повысив тон, Никлаус быстрым шагом пронесся мимо ошарашенной волчицы. В данный момент ни она, ни охота на оборотней его не волновали. Брат не брал трубку, и Никлаус спешил. Его сердце учащённо билось, наверное, впервые за тысячу лет. Все мысли занимал лишь Элайджа.

Дорога до особняка показалась бесконечной. За время поездки он успел ещё несколько раз набрать заветный номер, но гудки на том конце неожиданно сменились ответом оператора: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети».

Свернув на дорожку, ведущую к особняку, Никлаус тотчас забыл про телефон. Кажется, вечность назад он забрал отсюда Хейли, увёз её с собой, а ведь на деле прошло чуть меньше суток.

Остановив автомобиль возле входа, Клаус выбрался на воздух. Обойдя дом, он добрался до гаража. Разочарование — вот что почувствовал Клаус, когда увидел, что дверь гаража открыта. Там не было ни машины сестры, ни машины брата.

«Но ведь это ещё ничего не значит», — Клаус, как мог, попытался успокоить самого себя.

Из гаража можно было спокойно попасть в дом, и он воспользовался этим путём. Дом встретил его звенящей тишиной. Запах крови, ударивший в нос, заставил Никлауса остановиться. К кровавому пятну ноги будто бы не несли, и каждый шаг давался с трудом. Надежда на то, что воспоминания окажутся плодом больного воображения, испарилась в мгновение ока.

Подперев собой стену, Клаус медленно сполз по ней. Мысли, одна за другой, проносились в сознании. И воспоминания. Слишком чёткие. Впрочем, это его не удивило. Так бывало часто, после очередной пьянки его мозг восстанавливал все события не хуже, чем запись на видео. Только в этот раз он бы предпочел, чтобы память была бы не столь совершенна.

Опустив голову на согнутые колени, Клаус просидел так, пока события прошедшей ночи не восстановились полностью.

Он вспомнил, как ответил улыбкой на просьбу брата — прекратить. Не остановился, не захотел, а вот сейчас сидел и гадал, как всё исправить. Зная Элайджу, Клаус мог предположить только одно — когда тот придёт в себя, то найдёт способ отомстить. Так было в прошлый раз. Если бы Клаус, спасая свою шкуру, не сказал правду, что не убивал родных, сейчас он был бы мёртв.

Кое-как встав с пола, обойдя кровавое пятно, Клаус поднялся выше. Нужно было всё проверить. Только вот осмотр второго этажа подтвердил его наихудшие опасения — в особняке, кроме него, никого не было. Судя по всему, сестра еще не вернулась. Иначе уже позвонила бы, желая узнать, что, собственно, произошло и куда подевался Элайджа. Комната брата тоже была пуста. Его сломанный телефон нашёлся на полу. Открыв шкаф, Клаус заметил, что часть вещей также исчезла, вместе с дорожной сумкой, которую Элайджа всегда брал с собой.

«Скорее всего, брат покинул Новый Орлеан», — осознал Клаус.

За это предположение выступали и пропавшие вещи, и отсутствующий автомобиль.

«Элайджа не вернётся. Поговорить по телефону тоже не выйдет», — но Клаус был уверен: рано или поздно, брат свяжется с Ребеккой. Нет, с ним он точно разговаривать не будет, а вот с младшей сестрой — вполне возможно.

Можно, конечно, пойти другим путём: найти ведьму и заставить её создать заклинание поиска. Но встает вопрос: где взять такую? Ведь все ведьмы сейчас под контролем Марселя, и любое применение силы — подписание смертного приговора самому себе.

За этой мыслью тут же пришла другая — Ребекка, скорее всего, не знает о произошедшем, значит, ему нужно сделать так, чтобы правда не выплыла на поверхность. По крайней мере, не сейчас.

Взяв в руку телефон, Клаус тут же набрал номер сестры. После довольно продолжительного молчания ему ответили. Разговор занял меньше минуты. Если, вернувшись, Ребекка обнаружит то, что осталось в холле после их ночи, вопросов будет не меньше, чем миллион. Впрочем, их и так будет много. Ведь Элайджа уехал, не предупредив, и Клаусу нужно было срочно придумать причину этому.

У него было достаточно времени в запасе, но Клаус не стал медлить и, спустившись вниз, тут же принялся за уничтожение улик. Приводя помещение в прежний вид, он успел многое обдумать. Как ни крути, Майкл был прав — оборотни зло. Значит, охоту отменять не стоит. Со своей волчьей натурой он ничего поделать не сможет, но как быть с Хейли и волчонком, которого она носит под сердцем? Тут необходима осторожность. Ребекка, поняв, что Элайджи нет в городе, наверняка заинтересуется, что случилось на этот раз. И Клаус должен сделать всё, чтобы убедить сестру отправиться на поиски брата. Тогда можно будет спокойно разобраться с волчицей...

Драка сама по себе была не первой, а вот то, что последовало за ней… Будь другая ночь, и не будь он пьян, он бы не позволил зверю внутри себя взять верх. Не позволил бы ему доказывать своё место вожака таким способом. Конечно, можно было бы использовать заклинание, вроде того, что тысячу лет назад наложила на него мать, но Никлаусу совсем не хотелось лишать себя такой силы. Да и не сработает это теперь, когда волчья сущность выбралась наружу. Так что, обдумав всё, Клаус пришёл к выводу, что ему просто стоит присматривать за собой в полнолуние.

Холл был отмыт от крови, и Клаус, решив немного передохнуть, прислонился затылком к стене и прикрыл глаза. Сейчас его мысли были направлены на решение проблемы по имени Ребекка Майклсон. Ему нужно убедить сестру уехать, для этого достаточно привести подходящий аргумент: «Элайджа, устав меня спасать, уехал, и тебе тоже следует последовать его примеру».

Громко хлопнувшая входная дверь заставила Никлауса открыть глаза. Сидя на полу, он с какой-то затаённой радостью наблюдал, как сестра шла в его сторону. Судя по внешнему виду, она хорошо провела ночь и ещё толком от неё не отошла. Ребекка его пока не заметила, Клаус же просто выжидал. И вот сестра, проходя мимо столика, стоявшего недалеко от входа, бросила на него ключи. Никлаус ждал, когда, повернувшись, она наконец-то заметит его. Но вместо этого, Ребекка, протянув руку, взяла со столика какой-то блокнот.

Сердце предательски замерло. Он уничтожил все улики, но даже не подумал о такой простой вещи, как записка. Если Элайджа хоть одним словом упомянул о ночном событии, то уговорить Ребекку уехать будет невозможно. Разве что с условием, что Хейли поедет с ней... На такой случай у него припасён магический клинок и гроб. Для родной сестрёнки ему ничего не жалко. Единственное, что сейчас останавливало Клауса, так это вероятность того, что Элайджа выйдет на связь именно с ней. Если брат не захочет быть найденным, то без помощи он его ни за что не отыщет.

Клаус напряженно следил за сестрой, взгляд которой бегал от строчки к строчке. Ребекка даже не заметила того, что читала записку вслух. Впрочем, человеческое ухо не уловило бы и слова из этого шепота, но Никлаус, как и положено первородному, прекрасно слышал всё.

Как он и надеялся, брат не сказал о настоящей причине отъезда. Только общими словами и просьбами просил присмотреть за Хейли. Ни слова о нём, а ведь раньше упомянул бы обязательно, что за братом, тоже нужно приглядывать. Единственное, что насторожило, — строчка с просьбой быть поосторожнее с ним. Клаус слишком хорошо знал свою сестру и предположил, что этот прозрачный намёк может привести к тому, что у Ребекки возникнут ненужные вопросы...

Тихо сидя в углу, Клаус наблюдал, как сестра, отложив записку в сторону, поставила на столик сумочку, резко расстегнула молнию и достала телефон. По-прежнему не замечая его, Ребекка приложила мобильник к уху и стала ждать ответа. Автоматический голос оператора сообщил ей то же самое, что и Никлаусу. Убрав бесполезный аппарат в карман, Ребекка наконец-то повернулась и, заметив Клауса, с удивлением произнесла:

— Ник, какого чёрта ты здесь делаешь? И куда уехал Элайджа?

Клаус усмехнулся. Тактичность была явно не самой сильной стороной Ребекки.

— Зашёл поздороваться, а насчёт отъезда — понятия не имею, — встав с пола, он улыбнулся в своей излюбленной манере и картинно развёл руки в стороны. Что и говорить, врать Клаус всегда умел. Только вот, судя по взгляду сестры, на сей раз ему не поверили. Он этому почти что не удивился. Всегда, когда речь заходила о нём, Ребекка ждала наихудшего, и Клаус не собирался сообщать ей добровольно, что в этот раз её предположения оказались верны.

— Ты никогда не заходишь просто так поздороваться, — Ребекка прошла мимо него, направляясь в свою комнату. — И если ты снова заколол брата, чтобы заключить какую-то очередную сделку, то советую сразу сознаться... Ник, я серьёзно!.. В городе полно проблем. Марсель, ведьмы, волки, а Элайджи нет. Нам нужна любая помощь.

Никлаус же, заложив руки за спину, продолжал улыбаться. Все улики были уничтожены, а его надежда, что брат скроет правду, полностью оправдалась.

Сейчас главное — сделать так, чтобы все его старания не прошли даром. Ведь если Ребекка всё узнает, то будет скандал, и придётся использовать клинок...

«Мне нужно найти брата и всё уладить», — Клаус понимал, что это будет самым оптимальным решением из всех возможных.

— Я его не закалывал. Можешь проверить. Машины нет. Да и заставить его написать для тебя записку я бы не смог.

Снова улыбнувшись, Клаус посмотрел в глаза сестре. Как и ожидалось, Ребекка согласно кивнула.

— Тогда зачем он выключил телефон? И какова настоящая причина отъезда?

— Кто его знает. Может, решил последовать твоему совету и отдохнуть от нас всех, а может, что-то нашёл, — тень сомнения проскользнула на лице сестры. Никлаус гадал, как ему подвести тему к вопросу переезда, не вызвав ещё большего волнения со стороны Ребекки. Сделав шаг в её сторону, он на секунду опустил взгляд. — Я тут подумал, — и снова взгляд прямо в глаза, — раз Элайджа уехал, а ты осталась одна… Да и врагов, как ты заметила, в городе и за его пределами хватает. Может, будет лучше, если ты присоединишься ко мне и Хейли?

Клаус ждал, какое же решение примет Ребекка. От его взгляда не ускользнуло то, как сестра в задумчивости прикусила губу. Но когда Ребекка наконец-то взглянула на него, Клаус понял, что она уже согласилась, хотя и не озвучила это вслух. Манипулировать Ребеккой всегда было легко, главное знать — на какие точки надавить, и в этом Клаус считал себя мастером.

Желание быть в семье — вот, что он видел в её взгляде. Никлаус знал, что выиграл этот раунд. Внутри он улыбался, но внешне это никак не проявлялось. Секунды текли, а Клаус просто ждал, и наконец Ребекка ответила:

— Мне надо собрать вещи. Вечером я составлю тебе и Хейли компанию за ужином.

Ребекка пошла наверх, и Клаус с облегчением выдохнул.

Всё прошло даже легче, чем он думал. Ребекка отвлечёт Хейли, и устроенная им охота на волков пройдёт без лишнего вмешательства. Потом он спокойно объяснит молодой волчице, что так было нужно, не озвучив основной причины.

«Достаточно той, что была названа ранее», — усмехнулся Клаус собственным мыслям.

Не станет волков, и создавать гибридов будет не из кого.

Вскоре Никлаус покинул загородный дом. Дорога обратно пролетела незаметно, только вот возвращаться в особняк, где сейчас находилась Хейли, он не собирался. До вечера ему было необходимо проинструктировать вампиров, и этот разговор должен был остаться в тайне от волчицы.

Клаус остановил свой автомобиль возле бара, куда он ранее вызвал Марселя и Диего. Доверять одному Жерару было глупо, тот мог сорвать его планы. А вот в паре с другим вампиром — нет. Полумрак помещения встретил его прохладой. День понемногу клонился к закату. Заметив сидевших за угловым столиком Марселя и Диего, Клаус неторопливым шагом направился к ним. В полупустом баре никого не будет интересовать разговор трёх сверхъестественных существ. Разве что хозяйку бара — Софи Деверо, но в данный момент она была занята обслуживанием небольшой группы посетителей.

Присев рядом с Марселем, Клаус с минуту прислушивался к разговорам за соседними столами.

Оба вампира тем временем гадали, что он им скажет. Оба молчали. На лице Жерара читалось безразличие, а вот Диего явно ждал этого разговора с нетерпением, и это совсем не удивило Клауса. Марсель, являясь королем города, был против охоты. Однако второго вампира как раз устраивало то, что волки перестанут быть угрозой для представителей их вида.

— Думаю, мы все прекрасно знаем, зачем здесь собрались, — взял слово уставший от ожидания Марсель. — Так зачем же тянуть?

Клаус не удержался от улыбки. Его приёмный сын и здесь не отличался от него. Был таким же нетерпеливым и не желающим ждать.

— Стая Полумесяца должна быть уничтожена к утру. Никто, кроме одной известной вам волчицы, не должен пережить эту ночь, — холодная решительность проскользнула в голосе Никлауса, и больше ничего.

На его слова Диего довольно кивнул. Клаус прекрасно знал, что молодой вампир ненавидит оборотней. И для этой ненависти была вполне веская причина. Однажды оборотни во время полнолуния убили его семью.

Марсель отреагировал прохладно, но Клауса это не удивило, так как он успел собрать нужную информацию о нём, тем самым выяснив, что именно он, Марсель, много лет назад уговорил одну ведьму проклясть стаю Полумесяца. Хотя мог тогда просто взять и вырезать их всех... Уничтожить врагов своего вида. Более того, Никлаусу удалось узнать, что именно благодаря Марселю Хейли не попала под это проклятье.

— Только вот в лесу могут попасться и обычные оборотни. И если кого-то из парней укусят, то…

Диего не стал заканчивать свою речь, да и ни к чему это было. Все присутствовавшие прекрасно знали, что укус оборотня смертелен для вампира.

— Об этом можешь не беспокоиться. Моей крови хватит на всех, — сказал Никлаус и тут же повернулся к Марселю. — Надеюсь, ты не собираешься испортить своим людям праздник?

— Нет, — мотнув головой, ответил тот.

— Кстати, думаю, ты будешь доволен. Сегодня утром мой брат покинул город, — Марсель бросил на Клауса удивлённый взгляд. — Ребекка осталась, но она не будет помехой. Я за ней присмотрю.

Услышав облегчённый вздох со стороны не только Жерара, но и второго вампира, Клаус довольно улыбнулся. Что ни говори, а своим отъездом Элайджа разрядил ситуацию. Всех вампиров нервировало присутствие в городе Клауса, а уж появление Элайджи они и вовсе восприняли в штыки. И никто из них не понимал, что старший из братьев был сдерживающим фактором для младшего, а сейчас у Клауса были полностью развязаны руки...

Вернувшись в особняк, Клаус первым делом зашел в комнату, подготовленную для Ребекки. Он открыл окна, так как знал, что сестра любит свежий воздух...

«Стала любить после долгого пребывания в замкнутом пространстве с клинком в груди», — от этих мыслей на лице Клауса появилась улыбка.

Он собирался покинуть комнату, когда за дверью раздались быстрые шаги, и через пару секунд появилась Хейли. Она даже не потрудилась скрыть свое удивление.

— Что здесь происходит? — положив руку на живот в защитном жесте, Хейли остановилась в нескольких шагах от Никлауса.

— Просто готовлю комнату к возвращению блудной сестры.

— Блудной сестры? — сомнение в голосе Хейли только повеселило Клауса. — Ведь именно ты запретил ей и Элайдже приближаться к тебе и навещать меня, — эмоции Хейли было так легко читать: возмущение, ярость, неверие. Запахи витали по комнате, и Клаус разбирал каждый из них. — А теперь ты передумал?..

Пока Хейли говорила, Клаус продолжал приводить комнату в порядок, пропуская большую часть слов мимо ушей. За тысячу лет он привык к подобным истерикам.

Спустя какое-то время наступила тишина.

— Выговорилась? — возмущённое сопение Хейли послужило ему ответом. — Вот и хорошо. А теперь нам нужно подготовиться к ужину...

Ребекка не заставила себя долго ждать.

— Сестрёнка, ты как раз вовремя, — выйдя из комнаты, Клаус остановился возле перил на втором этаже. При виде брата Ребекка улыбнулась.

— Надеюсь, моя комната готова? — на вопрос он ответил кивком. — Хорошо.

Его немного задело то, с какой теплотой сестра посмотрела на появившуюся рядом с ним Хейли, но сейчас куда важнее было проследить за Ребеккой, дождаться звонка от Элайджи, а потом уже, в зависимости от результата, предпринимать какие-то действия в отношении родственников.

Никлаус не замечал того, что видела его сестра: спускаясь, Хейли осматривалась по сторонам.

— Где Элайджа? — вопрос застал Клауса врасплох. Ему казалось, что присутствия сестры вполне хватит, но, видимо, он ошибся.

— Он уехал, — ответила на вопрос Ребекка. — Не беспокойся, я присмотрю за тем, чтобы Ник не делал глупости.

При этих словах Клаус лишь театрально вздохнул. По его мнению, все прекрасно знали, что никто не сможет остановить его, если он что-то захочет сделать.

— Дамы, прошу, ужин ждёт, — пропустив девушек вперед, Клаус прошел следом за ними в обеденную залу. Мнимая забота о Хейли, судьба которой уже была предрешена, перед сестрой его ни капельки не беспокоила. Если надо, он вполне мог сыграть милого парня.

— Я думала, что он из тех, кто выполняет свои обещания? — сев за стол, Хейли задала новый вопрос. Только вот адресован он был не Никлаусу, а его сестре.

— Ты совершенно права. Просто обстоятельства сложились так, что он был вынужден уехать, — успокаивающе сжав руку девушки, ответила Ребекка. — Но я здесь, и нам, Хейли, необходимо держаться вместе.

Наблюдавшему за этой сценой Клаусу совсем не понравилось то, как сестра посмотрела на волчицу. Ребекка могла быть той ещё занозой, но, кажется, на сей раз слова сестрёнки успокоили Хейли.

Ужин прошёл в относительно спокойной обстановке. Время приближалось к полуночи, и Клаус всё больше нервничал. Ни Марсель, ни Диего не звонили, а ведь охота на волков уже должна была начаться. Должны появиться первые жертвы. Девушки же, стоило ужину закончиться, поднялись в комнату Ребекки, перешептываясь между собой. Прислушавшись к их разговору, Клаус испытал облегчение — хотя бы здесь он не ошибся. Ребекка и Хейли болтали о нарядах, мужчинах и протекающей беременности. Беспокоиться было не о чем.

Пройдя в комнату, Клаус попробовал устроиться в кресле и отдохнуть, но ничего не вышло. Мысли о брате, сестре и ребёнке мешали. Где-то там, в подсознании, на секунду вспыхнула мысль о том, что с Элайджей помириться не выйдет, но он отмёл её. В конце концов, ссорились они не в первый раз, и ему лишь нужно убедить брата, что он сможет справиться с собой. Однако в прошлый раз Элайджа умудрился исчезнуть так, что даже с помощью ведьм отыскать его не удалось. Сейчас могло выйти точно так же. Значит, придётся ждать звонка, который поступит рано или поздно. Как бы ни были натянуты их отношения, Ребекку брат не бросит и позвонит, чтобы узнать, как у той дела и как чувствует себя Хейли...

Тишина, наступившая после полуночи, принесла минуты покоя. Дамы разошлись по своим комнатам и спали, а он ждал. Неожиданно раздавшийся звонок разбудил задремавшего в кресле Никлауса. Марсель сообщил, что охота прошла успешно, и от стаи Полумесяца никого, кроме Хейли, не осталось. Закончив разговор, Клаус бросил телефон на кровать. Теперь можно и самому было лечь спать, а завтра...

Что ж, завтра он расскажет Хейли про судьбу стаи. Или промолчит...

Ведь беременным вредно нервничать.

Ему было двадцать три, когда его жизнь и жизнь его родных изменилась. Никто не спросил их мнения. Ни мать, ни отец. Их просто превратили в монстров, которых ранее не видел этот мир. Именно в ту ночь ко всем привычным ему оттенкам добавился красный…

Но то, что произошло сегодня, снова перевернуло мир Элайджи. Он по-прежнему выглядел на двадцать три года, только глаза выдавали истинный возраст. За тысячу лет в его жизни случилось много всего. Но ни одно из событий прошлого не способно было подготовить к тому, что произошло. Да, ему частенько не удавалось остановить Никлауса, когда он творил ужасные вещи: убивал, поддавшись эмоциям, всех без разбора. Его жертвами были взрослые, подростки, порой — дети. Иногда Элайдже удавалось вмешаться вовремя… Впрочем, когда его брат действовал по плану, крови было не меньше, а иногда и больше.

Элайджа сам не отличался щепетильностью в отношении чужих жизней. Особенно если дело касалось семьи. Его убийства всегда были тщательно спланированы. Улик он предпочитал не оставлять…

На происходящее за окном автомобиля Элайджа не обращал внимания. Даже на карту не смотрел. Единственное, что могло бы стать проблемой — ищущий его Никлаус. Но и эта помеха довольно легко решилась. Кольцо со скрывающим заклинанием ещё с прошлого своего исчезновения Элайджа сохранил, и сейчас оно красовалось на его пальце, составляя пару дневному. Так что, даже если брату удастся найти ведьму, чтобы создать поисковое заклинание, у них ничего не выйдет. Мысль об этом успокоила Элайджу, только вот раны, нанесённые Никлаусом, совсем некстати напомнили о себе.

«Нужно найти спокойное и тихое место, где можно будет переждать действие яда», — подумал Элайджа, досадно поморщившись.

Прокушенное плечо горело, и жар распространялся выше. Времени на поиск оставалось совсем немного…

Вдавив педаль до упора, Элайджа увеличил скорость. Сказать, сколько пройдёт времени, прежде чем яд достигнет сердца и сознания, Элайджа не мог. Он чуть не пролетел мимо заброшенной дороги, ведущей, судя по тому, что ему удалось разглядеть за деревьями, к ветхому строению.

Просёлочная дорога вскоре закончилась, и, остановив машину, Элайджа наконец-то выбрался наружу. Вокруг не было не единой живой души, лишь стрекот кузнечиков и чириканье птиц нарушали устоявшуюся тишину.

Открыв дверь заброшенного дома, Элайджа поморщился. Скрип несмазанных петель неприятно резанул по ушам. Старая паутина клочьями висела на окнах, а пол покрывал толстый слой пыли.

Электричество в доме отсутствовало, но Элайджу это ни капли не расстроило. В темноте и прохладе куда проще будет перенести надвигающийся жар, а с ним и приближающиеся галлюцинации.

Пройдя в гостиную, Элайджа осмотрелся и, дойдя до стоявшего возле стены дивана, опустился на него.

Действие яда с каждой минутой усиливалось. Чувствуя, что голова начинает кружиться, Элайджа нехотя растянулся на скрипучем диване. Перед глазами всё поплыло. Тошнота подкатила к горлу, рот заполнился слюной… У Элайджи началась лихорадка: по его лбу крупными каплями катился холодный пот, а руки дрожали так сильно, что ему пришлось сжать кулаки, впиваясь ногтями в кожу ладоней.

«Прощальный подарок Никлауса», — стоило Элайдже подумать о брате, и его клыки самопроизвольно удлинились.

Подсознание, как будто решив поиздеваться над ним, подсовывало одну картину краше другой. И все они оказались связаны с тем, кого в данный момент Элайджа с удовольствием разорвал бы на маленькие кусочки…

Мистик Фоллс — город, на месте которого тысячу лет назад стояла деревня, и в этой деревне проживала его семья.

Полная луна освещала поляну, на которой лежали три бездыханных тела. Когда ведьма нанесла последний магический удар, Клаус обмяк и беспомощной куклой повалился на землю. Секундой позже его тело начало трансформироваться — проклятье больше не сдерживало волка. Стоя в стороне, Элайджа наблюдал за происходящим. Он не хотел рисковать. И лишь тогда, когда Никлаус не смог подняться на ноги, Элайджа решил приблизиться. Взгляд поверженного брата был направлен прямо на него.

— Брат… — Никлаус вымученно улыбнулся, но не успел продолжить свою фразу, так как пальцы Элайджи, прорвавшись через мягкую, теплую плоть, сомкнулись на его пульсирующем сердце. Чувство власти над чужой жизнью приятным дополнением разлилось по венам. Клаус пытался что-то сказать, но Элайджа не слушал, и вскоре крик, полный отчаянья и боли, разнёсся по поляне. Вырванное сердце все ещё билось в руке Элайджи, когда тело первородного гибрида стало медленно превращаться в пыль.

Резко открыв глаза, Элайджа перевернулся на бок. Он ощущал неприятную слабость во всем теле.

«Глупо жалеть о несделанном», — подумал Элайджа, но сейчас именно это чувство было преобладающим. Если бы он закончил всё тогда, если бы довёл начатое дело до конца, то сейчас не оказался в такой ситуации, а прошедшей ночи и вовсе не было бы.

Одно воспоминание сменялось другим, события искажались, а правда превращалась в ложь. Внутри Элайджи росла уверенность в том, что необходимо либо завершить начатое в Мистик Фоллс, либо найти другой способ обезвредить зверя.

За окном уже стемнело, когда Элайджа наконец-то пришёл в себя. Его рубашка была насквозь мокрой от пота и неприятно прилипала к телу, но хотя бы мучительная лихорадка прекратилась.

Вскоре Элайджа покинул заброшенный дом. Прохладный ночной воздух приятно коснулся его разгорячённой кожи, принеся облегчение, но вместе с ним пришёл и голод…

Только сев за руль автомобиля, Элайджа понял, насколько на самом деле был вымотан. Достав из бардачка карту местности, он принялся ее изучать, чтобы хоть как-то прогнать накатившую усталость. Прикрыв глаза, Элайджа попробовал вспомнить, какие знаки он видел на дороге. В последний раз это была цифра «10», что значит — десятое шоссе. Одно из основных, идущее через весь Новый Орлеан и продолжающееся дальше, как на запад, так и на восток.

Решив следовать по данному шоссе, Элайджа вёл пальцем по карте. Ему было необходимо исчезнуть, и как можно скорее, ведь Никлаус в любом случае будет его искать. Большинство городов, попадающихся на карте, явно не подходили на роль убежища, они были слишком маленькими, хоть и неприметными.

Элайджа внимательно скользил взглядом по карте, выискивая то, что нужно, и, удача вскоре улыбнулась ему.

«Вот оно… Наконец-то!» — удовлетворенно выдохнув, Элайджа свернул карту и убрал обратно в бардачок.

Он нашел достаточно крупный город, находящийся далеко от Нового Орлеана. Там Элайджа планировал задержаться на какое-то время, а потом, отдохнув и всё хорошенько обдумав, двинуться дальше.

Вскоре Элайджа выбрался на шоссе и легко влился в общий автомобильный поток. Машин было не так уж и много, но достаточно для того, чтобы исчезнуть среди них.

Элайджа ехал на средней скорости, не нарушая правил дорожного движения и никого не обгоняя, иными словами — делал все для того, чтобы стать невидимкой.

Через какое-то время салон автомобиля заполнили звуки музыки Грега Марони. Элайджа не успевал следить за тем, как одна мелодия сменяла другую, как пролетали мимо маленькие города, похожие на цветные пятна…

За окном ещё было темно, когда он проехал мимо таблички: «Добро пожаловать в Хьюстон». Элайджа решил, что на первое время этот город вполне подойдёт — достаточно крупный и многолюдный. Первым делом он решил снять номер в гостинице, отдохнуть, а после отправиться на охоту. За несколько часов, проведенных в пути, его аппетит разыгрался не на шутку.

На его счастье, туристический сезон недавно закончился, и свободных номеров в выбранной гостинице хватало. С оформлением не возникло никаких проблем, внушение, как всегда, сработало безотказно. Забрав ключ-карту, Элайджа направился к лифту.

Оказавшись в номере, Элайджа наконец-то смог расслабиться, но он понимал — сейчас не самое подходящее время для сна, поэтому, забросив дорожную сумку в шкаф, вампир решил выбраться на улицу в поисках свежей крови. До восхода солнца оставалось ещё несколько часов, у него в запасе было достаточно времени.

Город встретил его прохладой и непривычной тишиной. Хьюстон в этом плане существенно отличался от Нового Орлеана, жизнь в котором кипела даже ночью. Редкие прохожие спешили по своим делам, Элайджа шёл мимо них, ища того, кто мог стать для него поздним ужином или ранним завтраком. Запахи города витали в воздухе и наконец Элайджа уловил тот, что его заинтересовал. Проследовав мимо круглосуточного магазина, вампир направился прямиком к зданию, из которого доносился хмельной запах пива и были слышны громкие голоса. Элайджа остановился на противоположной улице, прямо напротив входа в бар, и стал терпеливо выжидать.

Времени до рассвета оставалось немного, и Элайджа уже подумывал, что придётся уйти ни с чем, когда компания из четырёх человек покинула заведение. У входа они громко попрощались, трое из четвёрки ушли в одну сторону, а последний направился в противоположную. Подождав ещё немного, Элайджа последовал за выбранной жертвой…

Когда мужчина свернул в один из тёмных переулков, вампир решил ускорить шаг. Жертва не спешила, временами спотыкалась и останавливалась, с его губ то и дело срывался пьяный смех. Подойдя достаточно близко, Элайджа уже собрался напасть, как вдруг мужчина резко повернулся к нему и рассмеялся.

— Ты не ту жертву выбрал, дружок, — незнакомец продолжал смотреть на Элайджу, когда его глаза неожиданно вспыхнули золотисто-янтарным цветом.

«Оборотень», — промелькнуло в сознании у вампира, зверь внутри него зарычал, желая одного — вцепиться в горло соперника и разорвать его. Единственное, чего Элайджа не понимал: как мужчина смог сохранить человеческий облик, когда на небе сияла полная луна?..

— Да и ночка сегодня неподходящая, — продолжил тот, игнорируя молчание Элайджи. Снова раздался пьяный, торжествующий смех, так некстати напомнивший ему о другом. — Видишь ли, дружок… — вытянув руку вперед, мужчина продемонстрировал Элайдже кольцо, поблескивающее на его среднем пальце. — Эта милая вещица позволяет мне контролировать себя.

Усмешка соперника только усугубила ситуацию, злость мешала ему трезво мыслить. Вампир сделал шаг назад, желая уйти, но ему не дали. Самонадеянный оборотень вцепился в отвороты его пальто и рассмеялся Элайдже прямо в лицо. В полнолуние оборотни были куда сильнее обычных вампиров, но не сильнее первородного. Перехватив запястья мужчины, вампир с силой сжал их, выворачивая в стороны, почти ломая кости и заставляя жертву отступить. В следующую секунду Элайджа мгновенно оказался за спиной у жертвы, стиснув его шею мертвой хваткой.

Медлить вампир не стал, выпустив клыки, он пробил ими кожу на шее жертвы, и тёплая кровь, сдобренная алкоголем, хлынула в его горло мощным потоком. Утолив голод, Элайджа не прекратил пить до тех пор, пока сердце его жертвы практически не перестало биться. Только тогда он отстранился, но уже было поздно… Вспышка ярости застала его врасплох. Незапланированное убийство стало для Элайджи неожиданным, но в то же время оно принесло долгожданное облегчение. Наклонившись, Элайджа снял с пальца жертвы кольцо.

Вдох — выдох. Открыв глаза, Элайджа потратил минуту на то, чтобы выровнять дыхание и успокоиться. Он снова проснулся посреди ночи от знакомого кошмара. Страшные сновидения стали его постоянными спутниками. Из-за них ему вот уже неделю не удавалось толком выспаться. Еще ничего, если бы было хоть какое-то разнообразие, но нет — каждый раз одно и то же. Та чёртова ночь. Нападение Никлауса и дальнейшие события. Бушевавшую внутри бурю утихомирить оказалось гораздо сложнее. Ярость, как и кошмары, стала неотъемлемой частью его жизни, Элайдже хотелось избежать новых проблем и смертей, способных привлечь ненужное внимание.

За все эти дни у него ни разу не возникло желания вернуться и проверить, как там остальные. Как Ребекка, Хейли и… Никлаус. Раньше всё было иначе. Раньше он стремился защищать родных любой ценой. Но сейчас это чувство будто бы притупилось. Сейчас Элайджу беспокоила лишь его судьба. По городу рыскали оборотни в поисках убийцы своего сородича.

Во время бодрствования Элайджа старался не думать ни о чем. Он хотел забыть ту злосчастную ночь, но стоило закрыть глаза, и воспоминания о произошедшем ярко вспыхивали в сознании, ни капли не измененные. Он устал просыпаться и чувствовать прикосновения чужих пальцев к его коже. Устал вспоминать, как когти Никлауса разрывали его плоть, оставляя на ней глубокие, кровоточащие раны. Телесные раны вскоре исчезли, а что делать с душевными — Элайджа не знал.

За тысячу лет он много раз ссорился с братом, и эти стычки очень часто заканчивались дракой, но ни одна из них не заходила так далеко. Никлаус удовлетворялся простой победой и уходил, довольный собой. Оставалось только гадать о причине, по которой брат решился на такое. Виновата ли в этом волчья сущность Никлауса, которая была выпущена на свободу относительно недавно? Два года назад Никлаус сумел снять проклятие, освободив своего зверя.

Раньше Элайджа находил объяснение для всех выходок Никлауса. Были ли то убийства ради удовольствия или мести, закалывание и укладывание остальных родственников в гроб, пьяные дебоши, заканчивающиеся горами трупов… Каждый раз он оправдывал брата. Но то было раньше.

Элайдже не нужно было смотреть на часы. Он точно знал — за окнами ещё темно. Усталость накапливалась. Выспаться из-за повторяющихся кошмаров не получалось. Хуже всего то, что с усталостью росло и раздражение. Круглосуточное нахождение в четырех стенах его не устраивало. Дневные прогулки часто перетекали в ночные. Оборотней он предпочитал обходить стороной и тот бар тоже. Новые смерти привлекли бы внимание прессы, да и проблем со здешней стаей хотелось избежать. От людей Элайджа тоже предпочитал держаться подальше. Особенно от пьяных. Таких при встрече хотелось разорвать на части.

Только вот от голода сбежать невозможно. Донорская кровь не утоляла его жажду целиком, в отличие от той, которая бежала по артериям и венам живых существ. Стоило Элайдже только подумать об этом, и его клыки удлинились. Прикрыв глаза, он попытался успокоить внутреннего зверя, но попытка оказалась тщетной. Элайджа слишком хорошо знал это ощущение. Если в ближайшее время он не утолит свой голод, то избежать беды не удастся. В прошлом у него уже случались срывы, их повторения допускать нельзя, ведь тогда Никлаус узнает, где он находится. А город ему понравился, хотелось бы задержаться здесь ещё.

Ночная прогулка — идеальный вариант. Улицы встретили его приятной прохладой и светом, льющимся из фонарей и витрин магазинов. Хьюстон ничем не напоминал покинутый Новый Орлеан. Да, здесь встречались бары, но такого столпотворения, как на улицах оставленного им города, не было. Одинокие прохожие, как назло, не попадались.

Неспешно шагая от одного дома к другому, Элайджа искал подходящую для себя добычу. В парк идти не хотелось совсем, в бар — тоже. За дни, проведенные в городе, он успел достаточно хорошо изучить его. Возвращаться в отель не было желания, несмотря на то, что рассвет неумолимо приближался. Вместе с лучами восходящего солнца ускользала возможность незаметной охоты.

Горизонт окрасился в красный цвет, когда Элайджа проходил мимо одного из кафе, где уже готовились к принятию ранних посетителей. На секунду он остановился. Решение зайти внутрь вспыхнуло в его подсознании внезапно и неожиданно. Почему бы и нет? Ужин так и не был найден, но, возможно, с завтраком повезёт больше? В таких заведениях часто показываются ранние пташки, спешащие на работу или, наоборот, с ночной прогулки, желающие сделать первый за день бодрящий глоток крепкого кофе.

Колокольчик над головой звякнул и замолк. Закрыв за собой дверь, Элайджа ненадолго задержался в проходе, позволяя глазам привыкнуть к полумраку. Работники кафе, наводившие порядок в помещении, на секунду взглянули на него и вернулись к прерванному занятию. Элайджа не спешил занять место за одним из столиков. Осмотрев зал, он пришёл к выводу, что ловить здесь нечего. Хотя от чашки кофе и кусочка свежего, ароматного пирога он бы не отказался.

Устроившись за одним из дальних столиков, Элайджа продолжил наблюдать за работниками кафе и посетителями. Вскоре перед ним появилась официантка. Озвучив свой заказ, он перевёл взгляд на улицу. Там, за окном, люди спешили по своим привычным делам. Кто-то торопился на работу, кто-то шел домой. Первое никогда его не интересовало, а второе сейчас было попросту невозможно.

Кофе и пирог принесли в считанные минуты. Теперь официантка занималась другими посетителями, и, судя по всему, спор шёл о цене. Краем уха Элайджа уловил информацию о какой-то акции, проводимой в данный момент в кафе. Деньги в их семье никогда не были в приоритете. Сила и власть — вот что стояло на первом месте для Клауса. У него же до той ночи были совершенно другие цели. Он хотел спасти свою семью, сохранить в себе и родных хоть частицу человечности, но, похоже, это была бесполезная трата времени.

Брат точно не оценил его стараний. Сестре они и подавно были не нужны. Хотя, в отличие от Никлауса, Ребекка всегда была с ним мягкой. Да, она подчас срывала свой гнев на людях, но с ним всегда была искренна и могла говорила обо всём. О своих страхах, желаниях и чаяниях. Просто старалась быть для него той, какой он всегда хотел её видеть. Элайджа задумывался о том, стоит ли поставить сестру в известность о произошедшем, но каждый раз отметал эту мысль. Никлаус никогда не посмеет сделать с ней то, что сотворил с ним. Ведь Ребекка не пыталась перейти ему дорогу…

Размышляя, Элайджа чуть не пропустил появление нового посетителя. Резкий разворот, и они столкнулись нос к носу, у него в руках была чашка, у нее — сумка. Её растерянный взгляд, как ни странно, словно разбудил его. Извиняясь, незнакомка подняла с пола сумочку.

— Ещё раз простите, я должна была смотреть, куда иду.

— Это того не стоит.

Он захотел уйти, но тонкие пальцы неожиданно обвились вокруг его запястья. Всего лишь мгновение, а воспоминание о похожем касании тотчас промелькнуло перед глазами.

— Извините.

Растерянность, прозвучавшая в её голосе, позволила сбросить минутное напряжение. В конце концов, незнакомка не была виновата в том, что произошло между ним и Никлаусом.

— Всё в порядке, — спустя некоторое время ответил Элайджа.

Он вернулся за свой столик, а незнакомка появилась рядом так же неожиданно, как и в первый раз. В её карих глазах читалась улыбка.

— Я, наверное, должна объяснить своё появление здесь?

Элайджа слегка удивился, но кивнул в ответ. Ему действительно хотелось знать, что незнакомке нужно от него.

— Я подумала, что могу как-то компенсировать свою неуклюжесть. И заказала нам по чашечке кофе. Надеюсь, вы не против?

— Нет.

— Вот и отлично, — в протянутой для знакомства ладони нет никакой угрозы. — Камилла.

— Элайджа.

Пальцы у неё были теплые, а в рукопожатии чувствовалась сила и уверенность. Он невольно улыбнулся. Странное утро, странное знакомство и непонятная девушка, что сейчас сидела перед ним. Это хоть немного, но подняло ему настроение. Элайджа молча рассматривал новую знакомую. Даже успел мысленно попробовать её имя на вкус — Камилла… В её взгляде не чувствовалось никакой угрозы, иначе его внутренний хищник уже давно забил бы тревогу.

— Извините за бестактность, но я в этом кафе завтракаю почти каждое утро, а вас раньше не видела…

Её фраза поставила Элайджу в тупик. Что лучше: сказать правду или солгать? Камилла — просто человек, это он уже давно понял. От вампиров пахнет иначе. В их аромате всегда присутствует смерть. Оборотни тоже отличаются от людей, от них зачастую несёт псиной. С ведьмами дела обстоят сложнее, но, обладая многовековым опытом общения со сверхъестественными существами, Элайджа мог без труда отличить ведьму от обыкновенной женщины. Иначе говоря, на сей раз его интуиция одобрительно молчала.

— Только приехал.

Камилла кивнула в ответ, задумчиво наматывая светлый локон своих волос на палец. Между ними воцарилось неловкое молчание. Элайджа понимал, что может запросто подняться со своего места, попрощаться и уйти, сославшись на несуществующие дела, но ему этого почему-то совсем не хотелось. У него слишком давно не было человека, с которым можно просто поговорить, не думая об ударе ножом в спину.

— Каждый день пьёте кофе в этом кафе, значит, наверняка работаете где-то рядом?

Камилла на секунду растерялась, она явно собиралась что-то спросить, но Элайджа опередил её. Замешательство вскоре сменилось улыбкой, такой тёплой, что можно было не расспрашивать дальше, Элайджа понял, что свою работу его новая знакомая любит.

— Психолог. Понимаю, как это звучит. Многие думают, что люди, занимающиеся подобным, гонятся за лёгкими деньгами, ибо у богатых свои причуды, у них сейчас «модно» иметь карманного психолога.

На последних словах она рассмеялась настолько искренне, что Элайджа сразу забыл о том, что пару секунд назад именно так и подумал.

— Я работаю в местном филиале RAINN.

Элайдже понадобилось несколько секунд, чтобы понять, о какой организации идёт речь. Горькая усмешка исказила его губы, так как Элайджа не привык перекладывать свои проблемы на других, предпочитая разбираться с ними самостоятельно. Камилла произвела на него приятное впечатление, но едва ли он мог поделиться с ней своими и мыслями и переживаниями. Ярость на брата могла нахлынуть в любой момент, а с ней и боль, что вот уже неделю преследовала его.

Смотря на улыбку Камиллы, Элайдже внезапно захотелось улыбнуться в ответ. С ним такого давно не случалось. В его семье проблемы и конфликты за тысячу лет стали привычным явлением.

— Людям, которые обращаются к вам, определённо повезло.

После его слов на щеках Камиллы заиграл лёгкий румянец. Похоже, его новая знакомая не привыкла к комплиментам. Она лишь согласно кивнула.

Время шло, а уходить ему совершенно не хотелось. Впервые за несколько дней чувство неутолимого голода поутихло. Ведь для счастья порой не так уж и много нужно: искренняя улыбка, капелька тепла, возможность поговорить ни о чём… Элайджа не раз слышал о том, что с посторонним человеком гораздо проще беседовать о личных проблемах и бедах, ведь велика вероятность, что больше вы никогда не увидитесь.

Камилла больше говорила, а он слушал. Она рассказывала о городе, о людях, с которыми общалась каждый день и, конечно же, о родных и близких. Камилла только успела упомянуть, что у неё есть брат-близнец по имени Шон и дядя Киран, который заправляет одной из местных церквей, и беседу пришлось прервать. Глянув на часы, Камилла поспешно допила свой кофе и, попрощавшись, направилась к выходу. Работа не терпит опозданий. Вздохнув, Элайджа погрузился в невесёлые размышления о собственной семье, как вдруг на столик упала знакомая тень. Камилла вернулась.

— Возможно, мое предложение покажется вам странным, но, может, встретимся здесь завтра в это же время?

В её глазах читалась непонятная мольба, и Элайджа, не подумав, кивнул. Улыбнувшись на прощание, Камилла поспешно покинула кафе. Мысли о новой знакомой на какое-то время вытеснили из головы Элайджи неприятные воспоминания недельной давности. Быть может, это его шанс избавиться от прошлого? Если так, то упускать его Элайджа не намерен. Рассказывать ли Камилле о своей семье — это он обдумает чуть позже, ведь до встречи с ней у него почти сутки.

Мистик Фоллс. Как же давно он здесь не был. Казалось, ещё вчера братья Сальваторе мечтали избавиться от его присутствия, и вот их мечта сбылась. Возвращение не входило в планы Никлауса, но так уж сложилось. Птичка на хвосте принесла, что Кэтрин Пирс, также известная как Катерина Петрова, скоро покинет этот мир. Новость, несомненно, была приятной.

Ребекка хотела поехать с ним, но для того, чтобы передумать, ей хватило одного предостерегающего взгляда Никлауса и напоминания о Хейли. Последняя не могла составить им компанию, но оставлять её без присмотра тоже было нельзя. Когда он услышал разочарованный вздох Ребекки, то ничуть не удивился, ибо прекрасно знал, как сильно его сестра «любила» Кэтрин. Ребекка с удовольствием разорвала бы ей горло, подвернись такая возможность, но коли у них существовал выбор — кому присутствовать при смерти Кэтрин, то это, конечно же, должен быть именно он — Никлаус.

Он сполна желал насладиться тем, как страдает Кэтрин, сумевшая однажды ускользнуть от него. Никлаус хотел видеть и ощущать, как время утекает сквозь её пальцы. Он слишком долго мечтал об этом, и именно потому его автомобиль сейчас стремительно преодолевал одну милю за другой, приближая Никлауса к заветной цели. А ещё, чтобы не оставлять свою любимую сестренку ни с чем, Никлаус пообещал Ребекке сделать хотя бы пару снимков этого незабываемого зрелища…

Пролетев мимо таблички с надписью «Добро пожаловать в Мистик Фоллс», Клаус свернул с главной дороги. Кэтрин находилась в особняке братьев Сальваторе, и именно туда он держал свой путь. Клаус буквально сгорал от нетерпения и любопытства. Интересно, кто же сумел достать эту хитрую, стервозную сучку?

Особняк встретил его странной тишиной, однако стоило Никлаусу пройти в гостиную, как удивлённые взгляды всех присутствующих тут же сосредоточились на нём, и лишь Деймон решился подать голос:

— Я что-то не помню, тебе высылали приглашение на праздник?

Клаус усмехнулся, подумав о том, что старший Сальваторе ни капли не изменился, оставшись таким же дерзким и наглым, как и в момент их первой встречи.

— Мне сообщили, и я решил заглянуть. — Клаус окинул гостиную тяжёлым взглядом. — Она наверху?

Ответ ему, в общем-то, и не требовался. Ибо он слышал её прерывистое, испуганное сердцебиение.

Шаг в сторону лестницы — это всё, что он успел сделать. Незнакомка появилась перед ним испуганным ветром, но с твёрдой решительностью. Когда же она схватила его за запястье, явно желая остановить, Никлаус лишь улыбнулся. Видимо, незнакомка не знала о его особенности, не знала, что для нее будет достаточно одного лишь укуса бессмертного гибрида, чтобы встретить свою кончину в горячке и лихорадке.

— У тебя есть всего лишь одна секунда, чтобы всё объяснить. Потом ты исчезаешь, или я убью всех, кто тебе дорог, — произнёс он.

— Ты… Никлаус?

В её взгляде и в дрожащем от волнения голосе чувствовалась непонятная надежда на положительный ответ, и он невольно замер. Слышать это было довольно-таки странно, потому что большинство как раз рассчитывает на обратное.

— Кто ты?

— Её дочь.

Ответ застал его врасплох.

— Помоги ей, — вновь заговорила незнакомка. — Мальчишка Локвуд укусил мою мать, и теперь она умирает. Я только нашла её и не хочу потерять.

Улыбка сама собой появилась на его губах. Если эта девчонка сказала правду, то у него на руках появился неожиданный козырь, который он не мог упустить.

— Значит, она твоя мать?..

Со всех сторон слышалось тихое перешёптывание. Все, кто находился в данный момент в особняке, мечтали о том, чтобы Кэтрин Пирс умерла, и сейчас их мечты могли пойти прахом. Одна мысль об этом уже радовала его. Ибо разрушать мечты детишек — это до невозможности весело.

— Я подумаю.

Оставив незнакомку внизу, Никлаус поднялся в комнату. Приоткрытая дверь послужила ему негласным приглашением, и Клаус, даже не подумав постучать, подошёл к постели умирающей. Сведения не обманули, Кэтрин действительно медленно умирала. Её кожа была покрыта мелкой испариной, а на руке стремительно разрастался жуткий след от укуса оборотня. Клаус прислушался: тяжёлое дыхание вырывалось из её лёгких с трудом. Судя по всему, ей недолго осталось, а это значит, что он появился как нельзя вовремя.

— Кэтрин…

Проведя пальцами по её щеке, он склонился ниже. Находясь в полудрёме, Кэтрин шептала чьё-то имя, и когда Никлаус наконец-то смог услышать его, то замер в оцепенении.

— Элайджа, — вновь слетело с пересохших губ.

Затем Кэтрин закашлялась, и Клаус отстранился. Сердце в его груди пропустило удар, словно напоминая о том, что брат теперь не рядом с ним, и это полностью его, Никлауса, вина. Преодолев мгновенную вспышку ярости, он дотронулся до виска Кэтрин, и воспоминания, мелькавшие в тот момент в её голове, только лишь утвердили его решимость.

Прокусив собственное запястье, Никлаус приложил его к губам Кэтрин. Он знал её также хорошо, как и самого себя. Кэтрин, как и он, по жизни была ни к кому не привязанной одиночкой, и именно поэтому, после излечения, она может стать ему неплохой союзницей.

Время замедлило свой бег, и всё, что оставалось Никлаусу — это дожидаться момента, когда Кэтрин откроет глаза.

Услышав быстрые шаги со стороны лестницы, Никлаус даже не подумал оборачиваться. Нетрудно было догадаться, что за его спиной в данный момент стоял Деймон Сальваторе, от которого за километр несло чувством досады и неприкрытой злобой.

— Зачем? — практически прорычал он.

— У меня на неё свои планы, — невозмутимо отозвался Клаус. Он понимал чувства Деймона, но ему было абсолютно наплевать на них. В случае неповиновения, он может с легкостью прикончить этого щенка, вырвав его сердце так быстро, что тот и пискнуть не успеет.

Будто бы чувствуя немую угрозу, Деймон так и не решился подойти, с ужасом замечая, как хриплое дыхание Кэтрин понемногу сменяется медленными вдохами и выдохами. Жизнь возвращалась к ней, и ждать оставалось совсем немного.

Когда Кэтрин наконец-то открыла глаза, Клаус был рядом. Её взгляд расфокусировано пробежался по всему периметру комнаты, а после остановился на нём.

— Привет, дорогуша.

Клаус улыбался, слыша гулкие удары её сердца, испуганной птахой бившегося о рёбра.

— Клаус…

Кэтрин попыталась отстраниться.

— Тихо.

Держа её за руку, он резко выпустил когти и, дав ей почувствовать их острое касание, дождался момента, когда она замерла.

— Так-то лучше.

— Что тебе нужно?

Она не стала спрашивать, чем обязана своему чудесному спасению, и это его обрадовало.

— Нужно?.. Мне нужно, чтобы ты нашла моего брата. Элайджа решил пожить вдали от меня, а я хочу вернуть его домой.

— Ведьмы…

Не дав ей договорить, он отрицательно мотнул головой.

— Мой брат умеет исчезать. Однако если ты выполнишь задание, то я забуду о тебе и… о твоей дочери.

— Даёшь слово? — тут же встрепенулась Кэтрин.

— Кэтрин, не напрашивайся…

Взяв с тумбочки клочок бумаги, он записал на нём свой номер телефона.

— Как только разыщешь его, свяжешься со мной. И да, твоя дочь до того момента побудет под моим присмотром.

— Она не важна для меня.

Ложь, и им обоим это известно.

— Попробуешь сбежать, и твоя дочь почувствует на своей шкуре то, что только что пережила ты.

От этих слов Кэтрин передёрнуло. Клаус же, посчитав разговор оконченным, поспешно покинул комнату, но у подножия лестницы вновь наткнулся на нее.

— Спасибо.

В глазах незнакомки, назвавшейся дочерью Кэтрин, плескалось неподдельное счастье. Медленно он приблизился к ней. Это так странно, ей для счастья нужно совсем ничего — живая мать. А что ему нужно для этого? В глубине души Никлаус знал ответ на свой вопрос, но лишь сильнее злился от этого. Ему нужно, чтобы всё было так, как он хочет. И он хотел, чтобы Элайджа был рядом…

Кончиками пальцев он взял её за подбородок, приближая к себе, и незнакомка, к удивлению Никлауса, даже не попыталась вырваться. Ему потребовалось чуть меньше секунды, чтобы принять решение. Он не мог допустить того, чтобы Кэтрин и её дочь сбежали, обведя его вокруг пальца. Он вонзил клыки в её шею под сопровождение душераздирающего крика…

— Поезжай в Новый Орлеан, там тебя будет ждать порция моей крови.

Вытерев с губ алые капли крови, он обернулся: Кэтрин стояла в дверях. Её трясло, и только косяк, о который она опиралась, не давал упасть.

— Для надёжности…

Теперь он мог ехать домой, к Ребекке, не сомневаясь в том, что Кэтрин выполнит его приказ.

На обратном пути Клаус не спешил. Хотелось напоследок посмотреть город, и поэтому он снизил скорость до минимума. Мимо окон мелькали дома с аккуратно подстриженными лужайками, деревья, люди. Он был готов отпустить прошлое, только вот прошлое, похоже, не собиралось отпускать его…

Клаус едва успел нажать на тормоз, так как прямо на дороге, уперев руки в бока и прожигая его насквозь своим взглядом, стояла Кэролайн Форбс собственной персоной.

— Никлаус Майклсон, нам надо поговорить.

И он улыбнулся. Ей всегда была присуща некая дерзость, и ему это импонировало. Он не раз думал о том, как сорвёт этот цветок, а после бросит…

Ни секунды не колеблясь, он открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья, и мгновение спустя Кэролайн приземлилась рядом. Стоит отдать ей должное, она никогда не заискивала перед ним и не боялась, как подавляющее большинство его знакомых из Мистик Фоллс.

— Так о чем ты хотела поговорить?

Заведя мотор, он снова тронулся с места.

— Не здесь. Я хочу поговорить в спокойном месте. Мой дом недалеко, а мама на дежурстве, так что нам никто не помешает.

— Не хочешь, чтобы нас видели вместе?

Кэролайн предпочла промолчать. Хотя ответ, впрочем, и так был очевиден. Её друзья, да и она сама в глубине души, мечтали о его смерти, но знали, что с его гибелью, жизням многих из них также придёт конец…

Кэролайн не солгала, до дома они добрались довольно быстро. Едва переступив порог, Клаус не остановился на достигнутом и, миновав прихожую, гостиную и винтовую лестницу, с помощью вампирской скорости в мгновение ока оказался в её комнате, обрамлённой в светлых оттенках. Кэролайн тотчас последовала за ним.

— Клаус, прекрати. Нам действительно надо поговорить, — с укоризной произнесла Кэролайн.

— Я это уже слышал.

Абсолютно не стесняясь, он откровенно любовался ею, не торопясь переводить разговор в серьёзное русло, чего бы он ни касался. У Кэролайн была точеная, ладная фигурка, вздёрнутый, но в то же время аккуратный носик, светлая и гладкая кожа практически без единого изъяна…

— Прекрати.

В её голосе промелькнуло возмущение, но Никлаус не обратил на это никакого внимания. Да, чертовка Кэролайн Форбс была до невозможности хороша собой…

— Зачем ты приехал? — уже чуть тише спросила она.

— Ты же сама всё видела и слышала.

Они одновременно сделали шаг навстречу друг другу, оказавшись в опасной близости.

— Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое.

— Точно?

— Да, — одними губами пролепетала Кэролайн.

— Скажи, что ничего не чувствуешь ко мне, и я уеду, обещаю.

Она замерла, не в силах отвести взгляд в сторону. Кэролайн никогда не умела правдоподобно лгать, а учащенное сердцебиение и вовсе выдавало её с головой.

— Я…

— Ну же, Кэролайн, признай, что хочешь меня, — хрипло, подвинувшись к ней практически вплотную, произнёс Клаус.

— Чёрт!.. — Кэролайн прикрыла глаза, лишь бы не признавать очевидного поражения. — Ты… прав.

Далее слова не требовались, Клаус коснулся её губ, и Кэролайн с трепетом ответила на поцелуй, обвивая его шею руками и ещё ближе притягивая к себе…

Что ж, внеплановую поездку в Мистик Фоллс можно было назвать более чем удачной.

Совсем не таким представлял себе Клаус возвращение в Новый Орлеан. Он рассчитывал провести несколько часов в одиночестве и хорошенько обдумать план дальнейших действий, но в результате всё пошло по-другому.

Кэролайн ещё спала, когда первые лучи восходящего солнца заглянули к ней в комнату и разбудили Никлауса, лежащего рядом. К слову, ему совсем не хотелось отвечать на собственные вопросы о том, что же будет дальше, и собирается ли Кэролайн переезжать в Новый Орлеан для того, чтобы быть с ним? В кои-то веки Никлауса вполне устраивала неопределённость…

Судя по всему, мать Кэролайн ещё не вернулась с ночного дежурства, а это значит, что ему, Никлаусу, следовало поторопиться, ибо встреча с Элизабет Форбс совершенно не входила в его планы.

Наспех одевшись, даже не приняв душ на дорожку, Клаус покинул дом. Насвистывая услышанную накануне мелодию, он направился к автомобилю, однако мысли о приятной поездке в спокойной обстановке вдребезги разбились, стоило ему увидеть ту, что стояла, облокотившись о капот его джипа. Кэтрин Пирс собственной персоной.

Закатив глаза, Клаус на секунду даже пожалел о своём вчерашнем решении.

— Что ты здесь делаешь? — машинально слетело с языка.

— А где пожелание здоровья?

— Не зли меня, Кэтрин. А то я передумаю и убью тебя.

— Фи, как грубо! — Театрально поджав губы, Кэтрин забралась на переднее сиденье. — Всё очень просто. Ты хочешь, чтобы я нашла Элайджу, а я хочу убедиться, что моя дочь в целости и сохранности. И что твоя чокнутая сестрёнка не оторвала ей голову. К тому же, кто, как не ты, сможет посвятить меня в тайны, заставившие твоего брата покинуть Новый Орлеан.

— Я не настроен на разговоры, Кэтрин. Тем более с тобой, — отвлёкшись на секунду от дороги, произнёс Клаус.

— Он бросил меня, чтобы быть с тобой. Подумай, как я должна реагировать на новость о его исчезновении?

Мысленно Клаус согласился с ней. Но в тоже время он не мог рассказать Кэтрин о причине отъезда Элайджи. Ведь тогда придётся признать свою вину в том, что случилось. В противном же случае можно решить — в произошедшем виноват сам Элайджа или внутренний зверь.

Вопросы Кэтрин вскоре надоели ему, и чтобы она наконец-то замолчала, Клаус пообещал позже всё обсудить. Более того, он отведёт её в дом, в котором Элайджа жил до отъезда. Также он сказал, что не позволит Ребекке убить её дочь. Только вот забыл добавить, что, если Кэтрин не найдёт Элайджу, то он сам выпотрошит пленницу.

Остальная часть поездки прошла так, как Клаус и планировал — в тишине и покое. Он не спрашивал Кэтрин о её планах. Только обдумывал свои. А они касались Давины Клэр — единственной девочки жатвы, которая чудом осталась жива, и своего приёмного сына — Марселя Жерара.

Нужно убедить Марселя в том, что Давина будет в большей безопасности в особняке Майклсонов, а не на чердаке старой церкви.

Его появление в компании Кэтрин не было воспринято как должное.

— Никлаус, какого чёрта она здесь делает? — крик Ребекки, стоило только им переступить порог дома, на секунду оглушил его.

Прикрыв глаза, Клаус мысленно рыкнул. За время, проведённое в дороге, он успел многое обдумать, но совсем забыл о том, как сильно его младшая сестра ненавидит весь род Петровых и одну его представительницу в частности.

— Ребекка, успокойся. Кэтрин нужна нам для дела. Ты же хотела найти Элайджу, верно? — обернувшись на голос сестры, Клаус заметил, что Ребекка даже не попыталась скрыть недовольство. Своим взглядом, она, казалось, была готова пригвоздить его к стене.

— Ты сможешь найти Элайджу?..

Клаус чуть не задохнулся от надежды, прозвучавшей в голосе говорящей.

— Я пять веков скрывалась от твоего брата. Так что, если вам нужен специалист по исчезновению, то он перед вами.

Картинно разведя руки в стороны, Кэтрин довольно улыбнулась.

Конфликт был исчерпан, и Клаус уже собрался пройти в свою комнату, дабы немного отдохнуть, как новая проблема неожиданно нарисовалась на горизонте.

— Никлаус!

Быстрые шаги раздались на первом этаже, а через мгновение перед ним предстала Хейли Маршалл.

— Ну что ещё? — раздражённо произнёс он.

— Ты обещал! Чёртов ублюдок! Ты обещал мне, что волки останутся целы!

Щёку обожгло, и Клаус оскалился. Обращаться с ним подобным образом мог только полный псих, которому было плевать на свою жизнь. Ну, или беременная от него волчица, чье убийство в любом случае повлекло бы за собой непредсказуемые последствия. Раздавшийся со стороны Кэтрин смешок Клаус предпочёл проигнорировать, а вот новую пощёчину уже не допустил…

— Так было нужно. — Добавив в голос твёрдости, Клаус схватил Хейли за запястья, ибо та, совершенно обезумев, пыталась выцарапать ему глаза.

—  Как ты мог так поступить?! Кроме них, у меня не было никого…

— Ребекка! — холодный ветер на секунду коснулся его, и сестра в мгновение ока появилась рядом. — Уведи её и успокой. Мне нужно отдохнуть.

Понимая, что споры на данный момент не приведут ни к чему хорошему, Ребекка прижала к себе рыдающую волчицу и удалилась с ней в сторону комнат.

— А ты не меняешься. Всё так же плетёшь интриги и убиваешь всех, кто тебе мешает?

— Ты, кажется, хотела увидеть дочь?

Демонстративно проигнорировав вопрос, Никлаус протянул Кэтрин руку.

— Да, — сухо бросила та, решив более не рисковать, и тогда он впервые за долгое время спокойно выдохнул.

Проводив свою спутницу до комнаты, занятой её дочерью, Клаус направился прямиком к себе. Надо было подготовиться к встрече с Марселем.

Утро в Новом Орлеане наступило незаметно. Ребекка заночевала в комнате Хейли, поэтому тихий плач волчицы по погибшим собратьям, совсем не помешал Никлаусу насладиться последними часами уходящей ночи… Однако к приходу Марселя он уже был на ногах, разговор предстоял серьёзный, и Никлаус чисто физически не мог сосредоточиться на чём-то ещё.

— Клаус, так о чём ты хотел поговорить?

— Давина.

Всего одно слово, а обстановка в помещении моментально накалилась. Если до этого Марсель был полностью расслаблен и даже улыбался, мгновением после улыбка сползла с его лица, а поза с радушной сменилась на напряжённую.

— Она в безопасности. Там, где она находится, ведьмы до неё не доберутся. К тому же, Давина не может просто так покинуть церковь… Когда я пробовал вывести её оттуда, она потеряла сознание.

В ответ на эти слова Клаус, вальяжно развалившись в кресле, лишь усмехнулся.

— Твоя подопечная, как оказалось, хорошая актриса. — Недоумение отразилось на лице Марселя. Как же люди порой бывают беззащитны, когда речь заходит об их родных. Даже если этот человек — вампир, проживший на свете чуть более трёх столетий. — Она заключила сделку с Элайджей. И именно потому осталась в церкви.

— Это… это…

— Попытайся убедить её, что здесь она будет в полной безопасности. Обещаю, я не позволю ведьмам закончить жатву.

Клаус поднялся, тем самым намекая Марселю, что их краткий диалог подошел к концу. Однако…

— Клаус, я всё ещё король. И Давина нужна мне.

— Я не собираюсь препятствовать вашему общению, но девчонка будет жить в этом доме, под моим присмотром, иначе я сочту её врагом. А ты знаешь, как я поступаю с врагами…

С этими словами Никлаус удалился, оставив Марселя в одиночестве и некой… растерянности.

— Если мне не изменяет память, ты обещал отвезти меня в дом, где жил Элайджа, и рассказать, что между вами случилось.

Меньше всего ему сейчас хотелось разговаривать с Кэтрин, но та, судя по всему, уже давно ждала подходящего момента, стоя рядом с его комнатой и опираясь плечом о дверной косяк. Поборов раздражение, Клаус молча кивнул. Если он действительно желает вернуть брата, то в кои-то веки придётся выполнять свои обещания.

Дорога до особняка прошла в полной тишине. Накрапывающий дождь и низкие серые тучи, клубящиеся над городом, как-то не располагали на разговорный лад. Оказавшись в доме, Клаус прямиком направился в комнату старшего брата, отмечая для себя, что следов от случившейся трагедии не осталось. Чистый пол и никаких напоминаний о том, что недавно произошло между ними. Но так было ровно до того момента, пока они с Кэтрин не попали в комнату Элайджи.

Там всё осталось нетронутым, и даже раздавленный телефон лежал на прежнем месте, у стены.

— Ну что, ты увидела достаточно?

Обведя комнату полным боли взглядом, Клаус повернулся к своей спутнице. К счастью, в этот момент Кэтрин смотрела в совершенно другую сторону.

— Расскажи о причине ссоры, — попросила она, обходя помещение по периметру и осторожно касаясь вещей, которые Элайджа не счел нужным забрать.

— Хейли. Мой брат совершил ту же ошибку, что и пятьсот лет назад. Увлёкся не той, кем нужно. Элайджа вечно клюёт на милые мордашки, а после верит всему, что их обладательницы говорят ему. Вот и в этот раз он поверил чёртовой волчице и решил, что я собираюсь использовать кровь моего ребёнка для создания гибридов. Я доказал обратное. Всё волки мертвы.

Замолчав, он стал наблюдать за действиями Кэтрин. Больше вопросов не последовало, и его это обрадовало. Сколько времени они пробыли наедине, Клаус не засёк. Погрузившись в свои мысли, он думал совсем не о Кэтрин, а о том, что скажет Элайдже, когда та найдёт его.

— Я закончила…

Кэтрин исчезла практически сразу, стоило им вернуться домой. Она собрала дорожную сумку, закинула её в багажник одной из многочисленных машин, стоявших в гараже, и покинула город. Куда двинулась сия особа, его особо не интересовало. Он лишь хотел, чтобы Кэтрин как можно скорее нашла Элайджу, ибо без него мир Клауса казался не цельным. К тому же, он получил ещё один приятный сюрприз — Марселю удалось уговорить Давину, и она сейчас разбирала свои вещи наверху. Хейли по-прежнему не желала с ним общаться. Правда, Клаус к этому особо и не стремился. Какое ему дело до чувств посторонней волчицы, которая всего лишь носит его дитя?

То, что она злится из-за убитых волков — пройдёт рано или поздно. В конце концов, это для общей цели. Раз волки мертвы, то никто не сможет обвинить его в том, что он, Никлаус, собирается использовать кровь ребёнка для создания гибридов, и тогда Элайджа поймёт, что ошибся, послушав Хейли… Они — семья, а она… Никто! Просто очередная девка, с которой он провёл ночь. Никлаус ни за что не позволит ей стать проблемой, стать второй Кэтрин Пирс!..

Вечером Клаус думал, что самая сложная часть пути к трону пройдена, и можно вздохнуть спокойно, но то, что началось утром, показало, насколько он ошибался.

В этот раз его разбудил не щебет птиц за окном, а небольшие подземные толчки. Землетрясение никогда не было для него чем-то ужасным, но влетевшая в комнату сестра заставила подумать о том, что теперь они столкнулись с чем-то совершенно другим.

Монотонный стук капель о стекло, усыпивший его несколько часов назад, сейчас звучал просто шумом на периферии. Стоя у окна, Элайджа смотрел на спящий город: свет от неоновых вывесок отражался в лужах, периодически мелькали фары проезжающих мимо автомобилей, прохожих не было видно.

Прикрыв глаза, Элайджа коснулся лбом холодного стекла. И хотя Камилла находилась рядом, прямо за его спиной, Элайджа сейчас думал не о ней. Он вспоминал, как вообще оказался в этой маленькой, но, надо признать, весьма уютной квартирке, находящейся в одной из многочисленных многоэтажек Хьюстона.

Это утро началось для Элайджи задолго до восхода солнца. В последнее время, как ни странно, лучше всего ему спалось днём. Кошмары не мучили его. Да и прогулки по ночному городу приносили больше пользы.

Столкновений с оборотнями или другими созданиями, кроме людей, больше не было. Ни ведьмы, ни вампиры пока не попадались ему на глаза, но Элайджа даже не стремился выяснять причину этого — его вполне устраивало нахождение в тени.

За окном ещё темно, и до очередной встречи с Камиллой у него оставалось несколько часов в запасе. Теперь, когда семьи не было рядом, и от него не требовалось в срочном порядке решать чужие проблемы, Элайджа мог потратить всё свободное время на себя самого.

Вставать совершенно не хотелось, темнота за окном навевала не лучшие воспоминания. Но он всё-таки выбрался из кровати, правда, лишь для того, чтобы найти в своей коллекции один из дисков Грега Марони. И уже под звуки музыки, льющейся из колонок, попытался переключиться на позитивные мысли.

Появление в его жизни Камиллы стало приятной неожиданностью. За эти дни они сблизились. Да, большую часть времени Камилла проводила на работе, помогая тем, кто в этом нуждался, но их утренние встречи в кофейне и вечерние прогулки после окончания рабочего дня превратились во что-то тёплое и домашнее.

Элайдже нравилось общество его новой знакомой. С ней можно было обсудить события из новостей или одну из прочитанных книг. Камилла была на удивление приятным собеседником. К тому же, она дала ему то, чего Элайджа никогда не получал от своей родни… Клаус нёс только хаос и разрушение. Ребекка была вечно недовольна поведением братьев и погружалась в водоворот любовных приключений. Кол, как и Никлаус, оставлял за собой лишь смерть и горы трупов.

Камилла была совершенно другой. После знакомства с ней Элайдже стало легче переносить дни и ночи. Кошмары стали являться реже, и Элайджа надеялся, что если их общение продолжится, то процесс не пойдёт вспять.

Музыка не смолкла и в момент, когда солнечный свет заполнил комнаты. Раннее утро, и теперь-то точно пора вставать.

Прогулка до кафе прошла без происшествий, и Элайджа занял уже привычное место у окна. В этот раз ждать долго не пришлось, Камилла появилась в дверях кофейни практически сразу после него.

Их обычный заказ — две чашки кофе и пирог — маленький утренний ритуал, приносящий частичку тепла.

Кивнув, Камилла сделала первый глоток и на секунду прикрыла глаза от удовольствия. Кофе в этом заведении был просто отменным.

— Я сегодня весь день свободна. Если ты не занят, то можем провести время вместе.

— Свободен, как ветер, — выдержав секундную паузу, ответил Элайджа.

После этих слов разговор плавно сошёл на нет. С Камиллой было приятно молчать. Она, казалось, понимала его без слов.

В утреннем Хьюстоне кипела жизнь, и чтобы не влиться в пестрый поток людей, спешащих на работу, Элайджа и Камилла перешли на другую сторону улицы, подальше от метро. Идя по тротуару, мимо старинных зданий, Камилла ненавязчиво рассказывала о них, и Элайджа, как большой любитель истории, внимательно слушал, однако он никак не ожидал, что их небольшая прогулка закончится возле церковных ворот.

— Здесь работает мой дядя, — пояснила Камилла, толкнув тяжёлую входную дверь.

Затем она быстро прошла внутрь, под высокие своды, а Элайджа замер на пороге. Церковь не являлась угрозой для вампиров, но Элайджа понимал — ему тут не место.

Шаги гулким эхом отдавались по полупустому помещению, пока они следовали до алтаря, возле которого стоял мужчина в облачении пастыря. Завидев Камиллу, он улыбнулся и сдержанно обнял её.

— Элайджа, познакомься, это — отец Киран. Мой дядя.

— Элайджа Майклсон, — представившись, он протянул руку, и на мгновение показалось, что священник дрогнул, когда услышал чужую фамилию.

— Я показывала Элайдже окрестности и решила заглянуть в гости. Шон здесь?

— Увы, твоего брата нет. У него какие-то дела в городе. И, Ками, извини, но… — Киран бросил беглый взгляд на циферблат наручных часов. — Надо было предупредить о своём визите заранее. Сейчас у меня запланирована встреча, и я на неё уже опаздываю.

— Ничего страшного, дядя. Ещё увидимся.

Поцеловав его в щёку на прощание, Камилла направилась к выходу. Элайджа с удовольствием последовал за ней, всю дорогу чувствуя на себе чужой пристальный взгляд.

Поравнявшись со своей спутницей, он уже был готов ответить на ряд определённых вопросов, но их не последовало. Камилла как будто и не заметила, с какой настороженностью её дядя поприветствовал нового знакомого.

Их обратный путь пролегал мимо старых застроек, плотно прижатых друг к другу, и частных лавочек. Камилла на сей раз была немногословна, но в глубине души Элайджа даже радовался этому, ибо он уже и не помнил, когда в последний раз мог позволить себе прогулку в чьей-либо компании без всякого напряжения и ожидания удара в спину. Затем она неожиданно заговорила о своей семье. Родители Камиллы погибли, когда та ещё была маленькой и её, вместе с братом, воспитывал отец Киран. В городе также жил кузен Камиллы со стороны матери, но с ним она виделась гораздо реже, чем с Шоном или дядей.

В её голосе, взгляде и жестах было столько тепла и любви, что Элайджа невольно позавидовал. Едва ли он мог столь же трепетно отозваться о своей семье…

Прогулку прервал неожиданно поднявшийся ветер. Серые тучи медленно наползали на небосвод, не предвещая ничего хорошего. Камилла предложила разойтись, но Элайджа не мог просто так отпустить её. Проводить до дома — это лишь малая плата за такой чудесный день, что она подарила ему.

Они практически успели добраться до нужного места, когда первые дождевые капли упали на асфальт. Элайджу это не волновало, ведь подхватить простуду, да и просто заболеть, он физически не мог. Кровь вампира молниеносно уничтожит любой вирус, попавший в неё. А вот Камилла — другое дело.

Остановившись недалеко от входной двери, Элайджа достал телефон.

Несильный дождь за окном в мгновение ока превратился в настоящий потоп.

— Вызову такси.

Он уже собрался набрать номер, но руку перехватили.

— Не надо. Переждешь у меня. — Отдышавшись после короткого забега через дорогу, произнесла Камилла и начала подниматься по лестнице.

— До работы недалеко. Да и до кофейни тоже, — открывая замок, сказала она. — Проходи.

Попав в квартиру, Элайджа тут же последовал примеру её хозяйки и избавился от лёгкого плаща.

После были бокалы с чем-то покрепче кофе, музыка и молчание.

Время стремительно близилось к полуночи, когда он вспомнил о том, что завтра Камилле нужно было выходить на работу. Дождь по-прежнему стучал в окна, и уходить Элайдже совершенно не хотелось, однако он уже успел пройти в прихожую и снять с вешалки плащ, когда позади раздался тихий женский голос:

— Останься. — Одно слово, но сколько же в нём тепла. Возможно, Элайджа бы отказался, но Камилла вовремя успела добавить: — У меня есть диван, подушка и плед.

И тогда он, сам не зная почему, кивнул.

Затем Камилла отправилась на кухню, а Элайджа последовал за ней.

— Помочь? — наблюдая, как она мыла бокалы, спросил гость. Но Камилла лишь мотнула головой.

— Ты уже помог.

На губах, как и во взгляде, брошенном вскользь на него, вновь заиграла улыбка.

Камилла не солгала, у неё в самом деле нашлась лишняя подушка и одеяло, а диван, к удивлению Элайджи, оказался достаточно большим и удобным, чтобы расположиться на нём, не сгибаясь в три погибели.

Как только Камилла удалилась к себе, он погасил верхний свет. Отблесков огней от городских фонарей вполне хватало на то, чтобы спокойно ориентироваться в темноте. Спать хотелось, но Элайджа боялся закрывать глаза, так как существовала вероятность возвращения кошмара, что преследовал его с той самой ночи.

Тиканье часов на стене, монотонный стук капель по окну и спокойное сердцебиение в соседней комнате — всё это привело к тому, что Элайджа в конечном итоге сдался и позволил себе забыться сном.

И меньше всего он ожидал, что вместо солнечных лучей его разбудит мягкое прикосновение ладони к плечу и тихий шёпот знакомого голоса.

Прошло полчаса, а ливень все равно не сбавлял оборотов. Элайджа отошёл от окна и повернулся к Камилле, которая заваривала чай. Закутанная в белый пушистый халат, с собранными в пучок волосами, она выглядела по-домашнему уютно. Элайджа улыбнулся. Хорошо, когда человек чувствует себя в безопасности за стенами своего жилища…

Камилла не задавала вопросов, просто разливала чай по кружкам. И правильно — кофе бодрит, а ей нужно спать, ведь завтра рано вставать. Приземлившись на стул, Элайджа сделал первый аккуратный глоток. Разговаривать не хотелось. Да и о чём можно общаться посреди ночи?

Сколько прошло времени, с тех пор, как он проснулся, Элайджа не знал, да и не хотел знать. Тишина не давила на плечи, а вот вопрос во взгляде сидевшей напротив Камиллы — да.

«Кто такой Никлаус?» — спросила она, стоило Элайдже открыть глаза.

Тогда он не ответил, только подошёл к окну. Холод помог успокоиться и вырваться из плена сновидений.

Чай закончился, и Камилла поднялась со скрипнувшего стула.

— Завтра уберу.

Элайджа кивнул. Закутавшись в халат, она уже повернулась в сторону кухни, когда он произнёс первые за этот день слова:

— Никлаус — мой брат.

Камилла тут же вернулась обратно, села на стул. Элайджа медлил, он не привык открываться кому-то. Куда привычнее было держать всё в себе: боль и счастье, страх и радость. Никлаус быстро отучил свою семью от выказывания симпатии кому-либо. Всё, что приносило радость не ему, брат с завидным упрямством уничтожал, и любую искру, любое тепло нужно беречь — за тысячу лет Элайджа привык к этому.

Он сам не заметил, как рассказал Камилле практически всё, утаив только мелкие детали вроде когтей, клыков, бессмертия и привычки пить кровь каждый день. Зачем простому человеку знать, что в мире обитают чудовища вроде него или Никлауса? Про чужие прикосновения и боль он тоже рассказал.

Повествование вышло сбивчивым и совсем не плавным. Элайджа несколько раз останавливался. Смотреть на Камиллу было выше его сил, гораздо проще оказалось перевести взгляд на скатерть.

С момента, как он закончил, минуты потекли мучительно медленно. Отец бы назвал такое поведение слабостью и уж точно пришёл бы в ярость.

Элайджа помнил, что Камилла рассказывала о своей работе, и он не собирался втягивать её в свои проблемы. Однако когда собеседница накрыла его ладонь своей, Элайджа неожиданно встрепенулся и наконец-то решился встретиться с ней взглядом.

— Мне жаль, что тебе пришлось пережить всё это. Такая жестокость непростительна. — Горькая улыбка коснулась губ, хотелось многое сказать, но он молчал. — Я позвоню на работу и возьму ещё один выходной.

Её предложение удивило, никто и никогда не делал чего-то ради него. Разве что Ребекка иногда, хотя Элайджа и тогда не был уверен в искренности сестрицы.

— Если ради меня, то не нужно.

— Я просто хочу помочь.

— Ками… — ему хотелось сказать, что помощь не нужна, что он справится сам, как в прежние времена. Но его снова прервали.

— Элайджа, прошу, не упрямься. Большинство людей пытаются отрицать произошедшее, думая, что так будет проще забыть. Я почти уверена в том, что ты не обращался ни в больницу, ни в полицию. — На это ему осталось только кивнуть, правда, не совсем по той причине, по которой подумала Камилла. — Вот видишь. Позволь мне помочь. Твои сны… они никуда не уйдут просто так.

— Хорошо. — Поймав её ладони, Элайджа накрыл их своими. Он мог бы отказаться. Ничего не стоило просто взять и внушить Камилле, чтобы она забыла обо всём. Об их встрече, о том времени, что они провели вместе, об этом разговоре… Но Элайджа не стал.

— Отлично. — Улыбнувшись, Камилла поднялась. — Тогда утром я позвоню на работу, и мы подумаем, чем займёмся днём.

— Тебе надо поспать. Нам обоим это нужно.

Он выпустил её ладони из своих. Молча кивнув, Камилла направилась в свою комнату. Проводив её взглядом, Элайджа вернулся на диван. Возможно, сейчас он поступил немного эгоистично, но ему действительно хотелось тепла и заботы, которых в его жизни было ничтожно мало.

Закутавшись в одеяло, Элайджа снова попытался уснуть.

В этом мире хватает жестокости, но в нём есть место и добру.

Довольно часто люди, которые находятся рядом с нами, остаются в звании простых знакомых. Но иногда появляются те, кому удаётся стать кем-то большим.

Элайджа и не заметил, как из девушки, с которой он по утрам пил кофе в небольшой забегаловке, Камилла превратилась для него в друга. Они виделись каждый день, и эти встречи со временем стали напоминать своеобразный ритуал: утром — встреча в кофейне, а вечером, как только Камилла заканчивала работать, они гуляли по городу, и их путь неизменно заканчивался возле её квартиры.

Вот и сегодня, проводив Камиллу на работу, Элайджа вернулся в свой гостиничный номер, первым делом планируя внести несколько записей в ежедневник, ведь с момента отъезда из Нового Орлеана в нём не появилось ни строчки. Он достал из шкафа сумку, однако то, что лежало в ней, прямо под дневником, заставило Элайджу напрячься.

…книга, не узнать которую было просто невозможно.

В магии Элайджа разбирался не столь хорошо, как его братья — Кол или Финн —, но основы ему были известны. И потому, с удобством расположившись в кресле, Элайджа принялся за изучение текста, выведенного рукой его матери. Он аккуратно листал истончившиеся страницы, боясь ненароком повредить их. Если Элайджа правильно помнил, то Эстер — их мать — создала несколько заклинаний, которые должны были сковать силы Никлауса. И чем глубже он погружался в суть таинственных ритуалов, тем яснее понимал — без практикующей ведьмы тут не обойтись. Если в Новом Орлеане найти такую не составило бы труда, здесь, в незнакомом городе, ему придётся сильно постараться.

Скользя взглядом по строчкам, Элайджа пытался выделить для себя самое важное, но мысли разбегались в разные стороны. Отсутствие опыта в магической сфере всё же давало о себе знать. Никлаус на его месте уже давно потерял бы терпение и, захлопнув гримуар, отправился бы на поиски ведьмы. Но Элайджа не привык останавливаться, не достигнув желаемого.

Перебравшись за письменный стол, он взял ручку и чистый лист бумаги, намереваясь расшифровать смысл древнего заклинания.

Однако после того, как большая часть работы оказалась проделана, с губ Элайджи сорвался разочарованный вздох. Из ингредиентов требовалась кровь проклинаемого и кровь его родственника, который не активировал волчью сущность. И с тем, и с другим была проблема. Элайдже совершенно не хотелось видеться с Никлаусом, что же до родственника…

Задумавшись, он чуть не пропустил звонок мобильного. На экране значилось — «Камилла». Ах да, ведь он отправлял ей сообщение, в котором спрашивал о практикующих ведьмах…

Разговор, к его удивлению, не занял много времени. Камилла не спрашивала о причине столь необычного интереса, однако необходимые координаты всё же дала.

Естественно, до нужного места проще было бы добраться на такси, но Элайджа решил прогуляться пешком. Солнечный свет всё ещё дарил тепло, да и спешить ему, Элайдже, было некуда: до вечерней встречи с Камиллой оставалось несколько часов. Дойдя до торгового квартала, Элайджа осмотрелся. Магазинчиков, вывески которых «предлагали» предсказать судьбу или купить амулеты для защиты, здесь хватало. Они чередовались с продуктовыми, книжными, обувными, а также Элайдже встретился тот, в котором продавали комиксы и пластинки.

Названия и хозяева менялись, но ни в одной из лавочек Элайджа не задержался дольше, чем нужно. За тысячу лет он научился отличать представителей ведьмовского рода от простых смертных. От человека, обладающего силой, исходил особый запах, зависящий от того, какую именно магию тот практиковал. И пока что Элайджа не ощущал ничего, кроме удушливого аромата человеческой крови, который медленно, но верно пробуждал в нём хищника.

Очередное приглашение на двери предлагало зайти в гости к Ариане и получить магическую помощь. Открывая дверь, Элайджа приготовился к ещё одному разочарованию.

Солнечный свет словно избегал заглядывать в окна этого помещения, и потому в магазине царил полумрак и холод. Осмотревшись, Элайджа наконец-то обратил внимание на хозяйку заведения. Та стояла возле прилавка и перебирала товар.

Внешность этой женщины едва ли можно было назвать особенной, однако её ауру, от которой ощутимо веяло жгучим морозцем, Элайджа не мог не почувствовать.

— Я могу вам чем-то помочь? — прервав своё занятие, она наконец-то посмотрела не его.

— Да. — Стоило подойти ближе, и Элайджа тут же почувствовал вибрацию чужой силы, от которой начало неприятно покалывать кожу, однако в голубых глазах хозяйки магической лавки не отражалось ничего дурного, но зато читался искренний интерес.

— Что ж, я вас слушаю. И ко мне можно обращаться по имени — Ариана.

— Элайджа, — машинально представился он. — Мне нужно создать проклятье, которое не позволит оборотню пользоваться силой зверя.

— Хм… — В задумчивости она перевела взгляд с него на свои ладони. — Подобное проклятье создать не так просто, на это нужно время.

— Я понимаю. — После этих слов Элайджа положил на витрину блокнот и ручку.

— Оставьте номер, я позвоню, если что-то найду.

Записав номер на листке, Элайджа распрощался с Арианой. Стоило ему оказаться на улице, и ощущение холода тут же испарились. Оглянувшись, он запомнил и номер дома, и график работы лавки.

Солнце медленно клонилось к горизонту, а до встречи с Камиллой оставалось совсем немного времени.

Благодаря пешим прогулкам он уже довольно сносно научился ориентироваться в городе, вот и теперь, вынырнув из узких улочек торгового переулка, тут же понял, в какую сторону следует держать путь.

Внутри кафе неизменно пахло свежей выпечкой и недавно заваренным кофе. Заняв уже привычное место, за столиком возле окна, Элайджа дождался официантку, сделал заказ и, достав телефон, снова погрузился в изучение страниц гримуара.

Элайджа настолько увлёкся, что даже на появление Камиллы не отреагировал.

— Никогда не думала, что могу быть настолько незаметной. — Мягкое прикосновение к ладони и произнесенные слова заставили его оторваться от экрана мобильного.

— Камилла! — Давно он себя так глупо не чувствовал. — Прости. Погрузился в чтение и не сразу тебя заметил.

— Бывает. Расскажешь, зачем тебе понадобились ведьмы, гадалки и им подобные? — любопытство ощущалось в голосе Камиллы и в её взгляде, а Элайджа думал — сказать ей правду или солгать? В конечном счете он выбрал наиболее безопасный вариант — правдивую ложь.

— Нужно одно проклятье, чтобы лишить силы одного злодея, — говоря, Элайджа взял в свои руки её ладони. После визита в ту лавочку он до сих пор не согрелся и потому сейчас нуждался в тепле, которое могло дать только человеческое тело.

— Забавно.

Разговор прервался из-за появившейся возле стола официантки, которая принесла заказ. Взяв в руки вилку и нож, Камилла сразу же приступила к трапезе, и Элайджа, коротко вздохнув, последовал её примеру.

На сей раз долго засиживаться в кафе они не стали. Вечерние улицы города встретили их неоновым светом и прохладой. Прогулка до дома Камиллы, к удивлению Элайджи, также прошла в полной тишине, хотя он был уверен — его спутница хочет знать подробности, но почему-то не настаивает на этом.

— Никлаус… Никлаус и есть тот злодей, о котором я говорил тебе раньше.

— И ты уверен, что проклятье поможет остановить его?.. Отлично, почему бы и нет.

Элайджа на секунду даже растерялся. Он определённо ждал осуждения, рассчитывал, что его идею сочтут глупой и неуместной, ведь большинство людей в современном мире не верили в магию…

Неторопливым шагом они поднялись на нужный этаж. Камилла копалась в сумке, ища ключи, и вдруг, подняв голову, она неожиданно замерла, глядя на стоящего возле её двери мужчину.

— Кэри?.. — удивление и растерянность, послышавшиеся в голосе Камиллы, подсказали Элайдже, что этого гостя сегодня здесь совершенно не ждали.

— Нам надо поговорить, — взглянув на Элайджу, мужчина сделал шаг в их сторону.

— Для начала ты мог позвонить и предупредить о своём визите. — Открыть дверь не выходило. — Чёрт.

Элайджа хотел вмешаться и помочь, но его опередили. Мужская ладонь легла поверх пальцев Камиллы, и та тут же отстранилась. А Элайджа застыл, рассматривая кольцо на пальце незнакомца. Похожий перстень лежал у него в номере. Единственным отличием между ними являлась оправа, в которую были заключены камни, и Элайдже казалось, что где-то он уже видел подобное украшение. Может быть, у матери? Ведь Эстер любила драгоценности, и если он не ошибся, то этому кольцу было не меньше тысячи лет.

Замок тихо щёлкнул, и дверь открылась.

— Совсем забыла. Элайджа, этот нежданный гость — Кэри, мой кузен. Познакомься.

Придержав дверь, она пригласила обоих мужчин в квартиру. Кэри отошёл в сторону, давая Элайдже возможность пройти первым, чем тот и воспользовался, стараясь игнорировать запах псины, тут же ударивший в нос. Слабый, почти что неощутимый для обычного человека… Однако теперь Элайджа не сомневался: кузен Камиллы был как-то связан с оборотнем, убитым им некоторое время назад.

— Элайджа, ты не мог бы… — немного помявшись, Камилла добавила: — Мне надо поговорить с Кэри наедине.

Отойдя от них на приличное расстояние, Элайджа устроился на диване в гостиной и весь обратился в слух. Кэри, может, и кузен Камиллы, только вот оборотням он теперь не доверял и ему совершенно не хотелось думать, что в Камилле также может быть запрятан подобный ген…

Быстрые шаги прекратились в районе кухни. Судя по всему, Камилла не хотела, чтобы её разговор с кузеном был услышан. Но только ни расстояние, ни закрытая дверь не могли помешать слуху вампира. Камилла — друг, и если этот Кэри позволит себе лишнего, то Элайджа не станет с ним церемониться.

— Теперь ты расскажешь, зачем здесь появился?

— Мне позвонил Киран и попросил проведать тебя.

— Я в порядке, как видишь. Так ему и передай.

— Ками, послушай, тебе следует быть осторожной.

— Осторожной? — Камилла слегка повысила голос. — Кэри, вся наша жизнь — опасность. Она подстерегает нас на каждом углу. Так о какой именно опасности ты сейчас говоришь? С кем, по-твоему, я должна быть осторожна?

— Хотя бы со своим «новым другом».

После этих слов на какое-то время повисла тишина.

— Элайджа не опасен. И да, он действительно мой друг. Если у тебя нет доказательств обратного, то тебе лучше уйти.

— Ками… — попытка надавить провалилась.

— Доказательства, Кэри, прямые и неопровержимые, а не твои обычные сказочки.

— Ками…

— Я всё сказала. Теперь можешь идти и передай Кирану, что у меня всё в порядке.

При звуке открываемой двери, Элайджа расслабленно откинулся на спинку дивана. Похоже, этот Кэри умел держать себя в руках.

— Ками, если бы Киран позволил, я бы всё тебе рассказал, поверь. А пока просто будь осторожна.

— Хорошо.

Через минуту щёлкнул дверной замок, и Камилла, дойдя до гостиной, устало опустилась на диван рядом с Элайджей.

— Как же я устала от всех этих загадок и предостережений дяди. Да ещё и Кэри со своими замашками сторожевого пса! Неужели мне нельзя просто жить?

— Они беспокоятся о тебе. И любят.

Коротко рассмеявшись, Камилла вытянулась на диване, положив голову ему на колени.

— О да, любят. Останешься? — спустя пару минут спросила она, и Элайджа кивнул. Почему бы и нет, ведь он совсем не против провести ещё какое-то время рядом с таким тёплым человеком, как Камилла.

Новый Орлеан жужжал, словно потревоженный незваным гостем улей. Подземные толчки разбудили его обитателей, и каждый задавался вопросом — чего ждать дальше? Никому не хотелось чего-то более крупного и разрушительного.

К счастью, в городе и впрямь вскоре наступила тишина. Однако Никлауса Майклсона это не успокоило. Он последовал за сестрой и теперь оказался перед лицом новой напасти.

Давина Клэр, стоя на своей кровати, кашляла так сильно, что её тело содрогалось, а прямо изо рта на покрывало сыпались небольшие земляные комья. Глядя на эту картину, нельзя было усомниться в том, что их семью теперь ждали новые неприятности. Неприятности, так или иначе связанные с ведьмами…

Не медля ни минуты, Никлаус покинул комнату Давины и направился в кабинет. И там, кроме книг, написанных известными авторами различных эпох, он надеялся отыскать нечто особенное — гримуар, принадлежащий Эстер Майклсон.

Каково же было его разочарование, когда, перерыв довольно обширную библиотеку, он ничего не нашёл. Поставив на полку последнюю стопку книг, Клаус устало опустился в кресло, предварительно наполнив стоявший рядом стакан крепким алкоголем. Он уже собирался сделать первый глоток, когда услышал приближающиеся шаги за дверью.

— Всё в порядке? — задав вопрос, Ребекка прислонилась плечом к дверному косяку.

— Гримуар. Я не нашёл его, — рыкнул в ответ Никлаус и тут же насторожился, потому что сестра явно избегала его взгляда.

— Ребекка, если ты что-то знаешь, то лучше скажи.

— Я просто вспомнила, что Элайджа забирал его, чтобы выполнить свой договор с Давиной.

— Элайджа… Чёрт!

Прикрыв глаза, Клаус сделал несколько глубоких вдохов. Как же он мог забыть о сделке между старшим братом и юной ведьмой? Но если всё это время гримуар действительно был у Элайджи, то начать его поиски следовало с их загородного дома.

Клаус уже находился рядом с машиной, когда новые подземные толчки, сильнее предыдущих, вынудили его облокотиться на капот. С этой чертовщиной определённо надо было разобраться, да как можно скорее, иначе придётся обращаться за помощью к ведьмам, и Клаус был уверен — на сей раз они потребуют высокую плату.

Когда небольшое землетрясение прекратилось, Клаус сел за руль, но звонок мобильного телефона вновь отвлёк его.

— Слушаю.

— Давину снова вырвало землёй. Ник, может быть, мне всё-таки стоит поговорить с Софи?

— Хорошо, — коротко ответил он и тут же бросил трубку на свободное сиденье.

Дурное предчувствие не покидало его всю дорогу. Оно не исчезло даже тогда, когда Никлаус зашёл в пустой дом, окунувшись в непривычную тишину. Какое-то время он простоял в прихожей и только потом прошёл вглубь помещения, но, не дойдя до лестницы, снова замер.

Следов, конечно же, не осталось, но память услужливо подкинула картины из недавнего прошлого. Однако размышлять и печалиться по поводу произошедшего Никлаус не стал и поэтому быстрым шагом направился в кабинет. Все вещи там лежали на своих местах. Жаль, Никлаус не засёк, сколько времени ушло на поиски, потому что к тому моменту, как всё закончилось, и он убедился, что гримуара в кабинете нет, за окном потемнело.

То, что творилось вне этих стен, пробуждало не самые приятные мысли и догадки. Попытка дозвониться до Ребекки не увенчалась успехом — лишённый эмоций голос в трубке сообщил, что абонент находится вне зоны действия сети.

— Проклятье! — прошипел сквозь зубы Никлаус, покинув кабинет.

Оставалась лишь комната Элайджи, и хотя он сомневался, что старший брат решил спрятать гримуар именно там, проверить всё же стоило.

Стоящие на тумбочке фотографии, открытая книга, лежащая на столе, дневники, забытые Элайджей в ящике, — все эти мелочи привели к тому, что поиск затянулся. И он, к сожалению, не дал результатов. Гримуара нигде не было.

Опустившись на кровать, Клаус какое-то время просидел просто так, ничего не делая, и только потом достал телефон, нашёл нужный номер и нажал кнопку вызова.

Трубку долго не брали.

— Клаус, у меня есть зацепки, но его я пока не нашла.

— Советую поторопиться.

— Делаю, что могу.

Не желая выслушивать оправдания, Клаус сбросил вызов. Если Кэтрин рассчитывает, что у неё есть вечность на поиски, то она глубоко заблуждается. Да, сейчас она далеко от него, но зато её дочь находится прямо у него в руках. Возможно, если он заставит Надю позвонить матери, это ускорит процесс.

Когда Никлаус вернулся домой, на улице стемнело, и первые капли дождя окрасили асфальт в тёмно-серый цвет. Давина по-прежнему находилась в своей комнате, а вот Ребекки дома не было. Тогда чьи же шаги послышались ему со стороны лестницы?

И уже через секунду Клаус столкнулся с решительно шедшей в его сторону группой ведьм, во главе с Агнесс.

— Чем обязан такому визиту?

— Нам нужна Давина. Если жатву не завершить, то городу придёт конец.

— Вы думаете, что я вам поверю? Вот так просто?

— Землетрясение, ветер, а теперь и дождь… Ты должен понять — это всё звенья одной цепи. Жатва не была завершена. И если мы не успеем, то город утонет в огне.

— В огне? Чушь собачья! Вы просто хотите вернуть себе силы.

Выпустив когти, Клаус собрался атаковать, но не успел. Агнесс резко вскинула руку, и мир для него погрузился во тьму.

Первым вернулся слух. Звуки окружили Клауса со всех сторон, да так, что ему захотелось заткнуть уши руками. Следующим было зрение. Яркий свет ударил по глазами, вынуждая зажмуриться. То, что он лежит не на холодных плитах внутреннего дворика, а в кабинете, на диване, Клаус понял лишь тогда, когда почувствовал под своими ладонями не мрамор, а кожу. Но его голова прямо-таки разрывалась от боли.

В кабинете кроме него и тихо сидевшей в соседнем кресле Ребекки никого не было. Унылый вид, который сестра напустила на себя, не предвещал ничего хорошего.

— Они забрали Давину, — наконец-то произнесла она.

Злость яркой вспышкой полоснула по сознанию.

— А что же Марсель?

— Он пытался их найти и остановить, но не успел. — На время в кабинете повисло тягостное молчание. — Ведьмы завершили жатву.

Клаус перевёл взгляд на окно: да, там царила ночь, однако ни ветра, ни дождевых капель, бьющих по стеклу, слышно не было.

— Давина мертва, Ник.

Прозвучавшая в голосе сестры боль поразила Клауса: неужели Ребекка успела привязаться к юной ведьме? Как глупо…

Однако вслух он сказал совершенно иное.

— Землетрясение?

— И не только. Город на самом деле мог сгореть, если бы ведьмы не закончили ритуал. Но, Ник, Марсель подружился с Давиной. Я тоже. А она всё ещё не вернулась. Неужели четыре девочки умерли лишь ради того, чтобы ведьмы снова обрели силу?

Что ж, значит, Агнесс не солгала, но оставлять нападение без ответа Клаус не собирался. И кто знает, к каким последствиям приведёт возвращение ведьмам контроля над магией. Пока Давина была жива и находилась в его доме, магию контролировал он, Никлаус. Ведьмам же оставались жалкие остатки. А теперь что?

— Гримуар, похоже, у Элайджи, — сказал Никлаус, желая направить тему разговора в другое русло.

При упоминании имени брата Ребекка дёрнулась.

— Кэтрин пока ничего не выяснила?

— Нет.

Едва Клаусу удалось встать, и он тут же оперся на подлокотник дивана. Его не в первый раз сражали с помощью магии, даже шею когда-то ломали, но подобной реакции он за собой раньше не замечал. Боль в голове мешала думать, не давала сосредоточиться. В этом было что-то знакомое, а что именно — он не понимал.

Когда Никлаус покинул кабинет, для него не стало сюрпризом, что сестра не пошла следом за ним.

Проходя мимо комнаты Хейли, Клаус заметил Надю, сидящую в кресле напротив кровати. Девушки о чем-то переговаривались, и Клаус, остановившись в дверях, решил прислушаться. Какое-то время его не замечали, и тогда, услышав шаги на первом этаже, Клаус даже собрался уходить, как вдруг…

— Она толкается!

На губах Хейли заиграла улыбка, но стоило Никлаусу обнаружить своё присутствие, подойдя ближе, и та тотчас исчезла.

Клаус заметил, что в глазах Хейли поблёскивают слёзы. Видимо, волчица снова убивалась из-за перебитых по его приказу сородичей. Оставаться рядом с ней не имело смысла. Хейли его не переваривала и даже не пыталась это скрыть, а нервировать беременную ему лишний раз не хотелось. Преждевременные роды семья ему точно не простит.

Дверь за его спиной с тихим скрипом закрылась, и Клаус пошёл обратно в кабинет. Голова от боли разрывалась так, словно внутри неё играл оркестр, и больше всего на свете ему сейчас хотелось тишины и покоя. Но громкие голоса, доносящиеся снизу, вынудили его изменить маршрут.

Ребекка и Марсель спорили. Его протеже нервно размахивал руками и мерил комнату размашистыми шагами.

— Что здесь происходит? — с приглушенным рыком спросил Клаус, раздосадованный внезапной помехой.

— Марсель хочет забрать тело Давины у ведьм.

— Если ему так хочется, то пусть забирает.

На мгновение воцарилась тишина, нарушаемая только тяжёлым дыханием Марселя.

— Если ведьмы вернули силу, то это будет небезопасно, — нерешительно проговорила Ребекка.

— А от меня-то вы чего хотите?

— Нам не помешает твоя помощь.

— Нам?

— Да, Ник, нам. Я пойду с Марселем.

Услышав это, Клаус резко выдохнул. Нет, он не против кровопролития. Парочка смертей — вполне подходящее развлечение на ночь глядя. К тому же, он ведь должен отплатить ведьмам за этот жуткий треск в голове…

Французский квартал встретил их неприветливо. Сила ведьм струилась по улице, она ощущалась в воздухе, в ветре и даже в камнях.

Клаус невольно передёрнул плечами. Ведьмы праздновали возвращение силы. Они чувствовали себя победителями, ведь теперь они не зависели от Марселя и могли творить свою магию, не оглядываясь на желания нынешнего короля.

Один шаг, другой, и вскоре их путь закончился возле старой церкви, той самой, в стенах которой Давина Клэр обрела своё убежище.

Тяжёлые двери отворились, пропуская Клауса и его спутников. Обычно церковная обстановка не влияла на него, но в этот раз Никлаус почувствовал, как пот холодной струйкой пробежал по его позвоночнику.

Старые стены, скамьи, сводчатый потолок — всё это было оплетено толстыми стеблями, на которых распускались тёмно-бордовые цветы.

— Какого чёрта?

Восклицание Ребекки нарушило тишину. Клаус бы с радостью ответил на её вопрос, только вот ответа он не знал.

Возле алтаря виднелась девичья фигура, её очертания показались Клаусу знакомыми, и он, не устояв, направился прямо туда.

— Кажется, Марсель, забирать нам уже некого.

Когда возле Клауса остановились Марсель и Ребекка, девушка поднялась с колен и повернулась к ним лицом.

— Как видишь, Давина цела и невредима, — улыбаясь, произнёс Клаус и посмотрел на Марселя.

— Никлаус, как же я рада видеть тебя.

Улыбка тотчас сползла с его лица, и Клаус стал более внимательно разглядывать стоявшую напротив него ведьму. Вроде всё та же Давина, но что-то в ней изменилось. Что-то неуловимое.

Высказать свои мысли Клаус не успел. Новая вспышка боли настигла внезапно, и он, схватившись за голову, упал на колени. Рядом опустились Марсель и Ребекка, а со стороны алтаря послышались шаги.

— Забирайте её!

Ни он, ни корчившийся от боли на полу Марсель не могли ничего сделать.

Шаги вскоре стихли, и как только последний живой человек покинул здание, боль отступила. Клаус наконец-то смог подняться, но сестры рядом не оказалось.

Стоявший в доме запах крови дурманил. Прошли уже сутки с момента исчезновения Ребекки, а Клаус так и не получил ответ на вопрос: где сейчас его сестра? То ли попадавшие к нему в руки ведьмы об этом ничего не знали, то ли они просто решили не говорить. Но ради чего тогда можно терпеть такую боль? Ради каких планов и ради кого стоит так стараться?

Бросив взгляд на очередное бесполезное уже тело, Клаус смыл с рук кровь и оставил подвал. Плевать — уборку можно устроить и потом, или заставить того же Джоша избавиться от трупа.

Остановился только когда оказался в кабинете. Ему срочно требовалось выпить. Ребекка пропала, гримуар матери тоже, и Клаус никак не мог решить, что делать дальше. Злость на ведьм, брата, волчицу, даже на пропавшую сестру переполняла его. Хотелось крови и страха.

Вспомнив ухмылку на лице Давины, он сжал пальцы, и ладонь пронзила боль от впившихся в неё осколков — стакан не выдержал силы его гнева. Капающая из ран кровь падала на ковёр, но Клаусу на это было плевать. Кровь, если что, потом кто-нибудь уберёт. Например, Хейли или Надя. На худой конец его можно просто заменить.

Секундная вспышка ярости завершилась разлетевшимися по комнате обломками стула и впившимися в ладонь когтями. Боль отрезвила, но злость никуда не ушла. Пришлось наполнить новый стакан — на алкоголь оставалась последняя надежда.

— Чёртовы ведьмы!

Со стороны входа послышались шаги и звон цепей. Клаус заинтересованно ждал, не спеша заливаться спиртным — кажется, все же была альтернатива этому.

— Посмотри, кого я привёл! — Стоило Марселю появиться в дверях, и губы растянулись в хищной улыбке. Хотя куда больше Клауса обрадовала вышагивающая рядом с вампиром до боли знакомая фигура.

— Сабина, как же я рад тебя видеть! — продолжая улыбаться — даже скорее скалиться — Клаус приблизился к гостям. — Интересные у тебя игрушки, — обращаясь к Марселю, коснулся кандалов, в которые была закована ведьма.

— Это от прошлой войны с ведьмами осталось. Полезная вещица. Они в ней не могут колдовать.

В голосе Марселя слышалось столько неприкрытого счастья. Ну да, ведьмы порой доставляли кучу хлопот, и проблем от них было больше, чем пользы. Так что подобный тёмный артефакт мог пригодиться в любой момент. И хотелось присвоить его себе.

— Уверен, у Сабины есть, что нам сказать.

Но та угрюмо продолжала хранить молчание: в направленном на него взгляде читалось презрение. Клаус только усмехнулся. Он любил ломать людей, любил наблюдать за их страданиями и ощущать запах страха и боли жертв в ожидании конца.

— Заговорит как миленькая. А нет, так будет мучиться и страдать.

Отставив стакан в сторону, Клаус обхватил ладонями лицо Сабины, всматриваясь ей в глаза. Да он любит пытать людей, но сейчас было не до этого. Ребекка находилась в руках у врага, а у него всё ещё не было никакой информации. Важнее всего было выяснить, куда и зачем Давина забрала сестру.

— Ты можешь идти, Марсель, дальше я сам. — Замешательство во взгляде — конечно Марсель предпочёл бы остаться и присутствовать при «беседе», только Клаусу лишние уши были совсем не нужны. — Марсель, я справлюсь без твоей помощи. Лучше поспрашивай на улицах — возможно, кто-то что-то слышал.

Несколько секунд Марсель маячил возле дверей, а после всё же покинул кабинет. Смотря на Сабину, Клаус усмехнулся: теперь всё как надо. Толкнув её на стул, отошёл к столу и вновь вооружился стаканом.

— Разговор у нас будет либо долгий, либо короткий. Решать тебе, дорогуша.

Эта ведьма, как и другие, держалась гордо. Но Клаус чуял её страх, видел его в её глазах. И не мог удержаться от улыбки. Заняв кресло напротив, расслабленно провёл когтями по подлокотнику. Пусть видит, пусть боится.

Минуты текли, Сабина хранила молчание. Сейчас, когда каждая минута на счету, когда его сестра в руках этой мелкой мерзавки, Клаусу с каждой секундой всё больше хотелось вцепиться Сабине в глотку. Почувствовать на языке вкус её крови и страха. Но убить её пока что он не мог. Ему нужны ответы — этого Клаус не забывал ни на миг. Он намеревался получить их, даже если потом придётся отпаивать эту дуру своей кровью, чтобы не подохла раньше времени. Жаль, у него не было возможности…

Одно быстрое движение — ведьма не должна была ничего понять. А уж помешать ему тем более. Обхватив ладонями голову Сабины, Клаус не стал тянуть. Встретившись с ней взглядом, хитро улыбнулся. Пойманная в ловушку пташка — вот кем сейчас была Сабина. Без возможности обратиться к силе, она не могла ему помешать. Плевать, что после у ведьмы будет раскалываться голова. Плевать, что о нём вообще скажут.

Искать информацию оказалось непросто. Сабина пыталась сопротивляться, и это лишь затягивало его пребывание в её сознании. Наконец, что-то нащупав, Клаус не стал церемониться — проник дальше и глубже. Если после его визита мозг этой ведьмы превратится в кашу, то ему-то какое дело. Ведьмой больше, ведьмой меньше.

За завыванием ветра и плеском дождя о камни слова заклинания различались с трудом. Дрожа всем телом, Сабина вслед за Софи повторяла слова. Лишь надежда, что всё это вскоре прекратится, грела её сейчас. Давина снова попыталась вырваться, но упрямую девчонку держали крепко. В этот раз никто не позволит прервать Жатву. Иначе они потеряют доступ к силе. Допустить этого ведьмы не могли.

Сабина прекрасно знала: Софи рассчитывает, что ритуал позволит вернуть с того света племянницу, тело которой лежало тут неподалёку. Сама же Сабина хотела лишь одного — остаться в живых. Дождь и ветер усиливались. Каждая секунда была на счету.

Крик со стороны, и Сабина оглянулась: как их и предупреждали, за водой пришёл огонь. Пока лишь на кладбище, но если они не закончат, он спалит Новый Орлеан дотла, и в живых останутся лишь первородные.

Несмотря на дождь, огонь приближался. К тому моменту, как действо дошло до завершающей точки, Сабина почувствовала жар от пламени. И дождь ни капли не мешал, он словно был катализатором.

Агнес не стала тянуть. Хоть Давина и пыталась вырваться, но рука не дрогнула, и нож прошёлся по шее непослушной девчонки. Державшие руки разжались, и Давина, зажимая руками горло, упала на плиту.

Наступившая секундой спустя тишина, оглушила Сабину. Ветер, вода, огонь, повторяющиеся земные толчки: всё исчезло. О бушевавшей стихии напоминали лишь следы от огня на камне, промокшая до нитки одежда и холод, от которого сейчас никак не укрыться.

Взгляды всех присутствовавших были направлены на лежавшие на холодной плите четыре тела. Секунды текли, ничего не происходило. А ведь старейшины клялись, что девочки воскреснут! Что эта жертва не будет напрасной. Сила не ушла, но чуда, похоже, не случится.

Ожидание затянулось. Минут десять спустя ведьмы разочарованно отступили. Тела девочек перенесли в склеп. Было решено на утро предать их земле, и никто не ожидал, что при возвращение найдут склеп пустым.

На этом моменте Сабине всё же удалось вытолкнуть его из своей головы. Клаус зло чертыхнулся. Он так и не выяснил, зачем ведьмам понадобилась Ребекка. Но хоть что-то прояснилось.

Сабину трясло, и Клаус не смог скрыть улыбку — так ей и надо. Мало того, что на неё подействовало его проникновение, так ещё же и сама выпихнула его, добавив себе тем «приятных ощущений».

— А теперь, дорогуша, ты расскажешь мне, зачем Давине понадобилась моя сестра и где она находится.

— Я… Я не могу. Я… Я не знаю.

Улыбка исчезла, и Клаус резко поднялся. Если ведьма ничем не может, ну, или не хочет ему помочь, то она ему не нужна.

— Стой! Я могу найти её! Сними их и я обещаю, что помогу.

— По-твоему, я похож на идиота?! Сниму кандалы, и ты смоешься.

— Я не хочу провести всю жизнь в бегах и умирать тоже не хочу!

Хмыкнув, Клаус отошёл, якобы чтобы подлить выпивки в стакан. Ему нужно было подумать. Возможно, Сабина ему пригодится. В конце концов, убить он её всегда успеет. С ведьмами всегда приходилось держать ухо востро, вечно они норовили ударить в спину.

— Если я дам тебе кое-какую информацию для начала?

В её голосе слышалось столько надежды на счастливое завершение дела, что Клаус не смог удержаться.

— Хорошо, — согласился он. — Но сперва я всё проверю, а потом решу, как быть с тобой дальше.

Как же легко давать обещания таким глупышкам, как эта Сабина. Хотя, если всё получится, то возможно, он сохранит ей жизнь. Жаль, но найти Элайджу ни с её помощью, ни с помощью Давины или Агнес не выйдет. Брат похоже подстраховался и нашёл способ держать его от себя подальше.

— Вот, это адрес одной ведьмы. Её я видела в компании Давины. Думаю она знает, где искать Давину.

Буквально выдернув листок из рук Сабины, Клаус ухватился за цепь. Оставлять ведьму без присмотра не стоило. Прислушавшись, легко определил где сейчас волчица и дочь Кэтрин. В конце концов, эти две бездельничают целыми днями, а он вынужден трудиться. Нужно вернуть пропавших родственников домой. А также разобраться с ведьмами и Марселем. Этот город будет снова принадлежать ему.

— Но... — не дав Сабине договорить, вынудил её следовать за собой.

— Дорогуша, ты же не думала, что я оставлю тебя без присмотра в ожидании моего возвращения?

Обернувшись, прочёл на лице Сабины вселенскую обиду. Похоже, именно на это она и рассчитывала.

На пороге гостиной Клаус замер. Хейли с Надей не скрываясь обсуждали его и всё происходящее, а также положение обеих девушек в этом доме. Находясь под его внушением, Надя не могла покинуть особняк Майклсонов, а Хейли это было строго настрого запрещено. Обеих это не устраивало.

Его заметили далеко не сразу. Разговор тут же прекратился, и Клаус не стал медлить. Дёрнув за цепь, довёл Сабину до дивана и вынудил сесть.

— Смотрю, вам тут скучно и нечем заняться. Что же, в таком случае, вот вам дело. У Сабины есть кое-какая информация, которой она жаждет поделиться. Я собираюсь проверить то, что она рассказала. А вы… Вы присмотрите за нашей гостьей. Если попробует сбежать, можете сломать пару конечностей. Перестанет быть такой активной.

Заметив, как дёрнулась Сабина, Клаус не удержался от довольной ухмылки. Он бы и сам с огромным удовольствием применил к ней силу. Впрочем, если Сабина откажется сотрудничать, то…

Его улыбку расценили вполне верно. Сабина вся сжалась и больше не открывала рта.

— Ну ты и сволочь!

Хейли! Ну да, эта волчица как всегда. Клаус сжал зубы. Не будь она беременна, вырвал бы ей глотку. За последние дни она ему порядком поднадоела. Молчать совершенно не умеет. Или думает, что её положение будет спасать её всегда? Дождаться родов, а там… Стоило лишь представить, что он сделает с этой «болотной королевой», и губы растянулись в торжествующей улыбке.

Бросив на волчицу злой взгляд, Клаус едва удержался от того, чтобы осуществить свои мечты. Надя ему нужна. А эта Хейли… Не дав себе додумать, направился к выходу.

— Присмотрите за ведьмой, — бросил не обернувшись. — Если к моему возвращению она сбежит…

Слушая сыпавшиеся в его сторону проклятия, покинул особняк. Тишина. Не та, что оглушает. В городе, который никогда не спит, улицы которого всегда полны народу, полной тишины не бывает. Просто здесь не слышно Хейли.

Вдохнув полной грудью, направился в сторону Французского квартала. Откладывать разговор с ведьмой Клаус не собирался. Чем скорее он вернёт сестру, тем скорее сможет продолжить поиски брата. И тем скорее разберётся с ведьмами и Марселем. Правда теперь возникли небольшие осложнения: после Жатвы ведьмы снова в полной боевой готовности, а это плохо.

Привычный слуху городской шум не мешал. Путь к цели мимо лавок, продавцов и покупателей. Клаус практически достиг цели, но его отвлекли: в толпе мелькнул знакомый силуэт, и Клаус последовал за ним. Показалось или нет? Может, просто ошибся?

Замерев, вглядывался в толпу, ища взглядом ту, которую не видел уже тысячу лет. Но никого. Клаус уже подумал отступить, вернуться к прежней цели, как вдруг ветер донёс до него тихое: «Ник». И Клаус последовал за шёпотом.

Игра разума? Шутка ведьм? Ловушка? Клаус был намерен разгадать эту загадку, чего бы это ему ни стоило. И как только за его спиной закрылась дверь, осмотрелся: обычное помещение, похожее на бар. За тысячу лет таких он повидал немало.

Всё его внимание сосредоточилось на женской фигуре возле стойки. Клаус сглотнул и сделал шаг в её сторону. В то, что он видел, верилось с трудом. Тысячи лет как ни бывало.

— Аврора, — шёпотом слетело с губ, и она улыбнулась.

Преодолев разделяющее их расстояние, Клаус, не думая, взял её лицо в ладони. Много воды утекло с той минуты когда они виделись в последний раз. Просто бесконечность лет.

Когда-то Аврора значила для него всё. И вот сейчас, глядя ей в глаза, он хотел знать лишь — почему? Почему тогда она прогнала его? Почему сказала те злые, разрушавшие всё слова? А ведь она была первой после Татьи, кого он по-настоящему полюбил.

— Привет, Ник. 

Не думая, Клаус поцеловал её.

— Я тоже по тебе соскучилась.

На эти слова Клаус рассмеялся. Тогда, тысячу лет назад, именно она оттолкнула его. Прогнала, назвав чудовищем. Монстром, недостойным любви. А ведь она была той, кому он раскрыл свою тайну.

— Соскучилась? Соскучилась, говоришь?! — выкрикнув ей в лицо, отступил, сжав кулаки. Прикрыв глаза, попытался сдержаться, хотелось отпустить зверя, разорвать эту лгунью на куски.

— Ты должен знать правду. — Мягкое прикосновение к руке, и Клаус разжал пальцы. Любой другой был бы уже мертв. — Не слова — я хочу чтобы ты всё увидел сам. — Приложив его ладонь к виску, Аврора кивнула, впуская его в свой разум.

«Он уезжает. Её Ник уезжает» — всё о чём могла думать Аврора в этот момент. Только найти никак его не могла. Их любовь слишком сильна, чтобы всё вот так закончилось. Выбежав во двор, Аврора осмотрелась, но Клауса опять нигде не было. Зато она заметила Элайджу и тут же побежала к нему.

— Элайджа, я слышала вы уезжаете? — с надеждой она смотрела на него.

— Да, но ты не можешь поехать с нами.

На этих словах Аврора замерла. Она должна объяснить ему всё. Ник без неё не сможет. Она должна быть с ним.

— Я люблю его. Я нужна ему, — произнесла, вложив в свои слова всю свою любовь.

— Ты ошибаешься. — Холод в его голосе поразил Аврору. Она никак не могла понять чем так не угодила брату её Ника.

— Я знаю о нём то, чего не знает никто из вас! — И Элайджа на мгновение замер. А после притянул к себе.

— И что же ты такое знаешь? — Аврора пыталась сопротивляться, ведь Ник просил никому ничего не рассказывать. Это была его тайна, его секрет. — Говори! — Её тряхнуло, а после Аврора не смогла сопротивляться.

— Это не ваш отец убил Эстер. Это сделал Ник. — Элайджа замер, а после захват исчез. — Зачем я это сказала?

— Говоришь он тебя любит, а ты его? — Холод в его голосе поразил Аврору. — Он этого не достоин. — Её снова притянули к себе. Не давая Авроре возможности отвести взгляд, Элайджа произнёс: — Ты скажешь ему, что не любишь его. Что не поедешь с ним. Что он монстр, не достойный твоей любви.

Увиденное потрясло Клауса. Эти слова, он хорошо их помнил. Они врезались в его память.

— Думаю, именно тогда он использовал внушение в первый раз.

Вместо ответа, Клаус кивнул: скорее всего, Аврора права. Но это не важно. Элайджа разрушил всё. Отнял у него его любовь. Он должен был найти брата и обсудить с ним этот его «проступок».

— Ник.

Голос Авроры доносился словно сквозь вату. Руки снова сжались в кулаки. Выпущенные когти пропороли кожу, и несколько капель крови упало на пол. Всего этого Клаус не замечал. Прося выпустить его, волк царапался изнутри. И впервые с момента обряда Клаус отпустил поводок.