Раз в крещенский вечерок (гет)

— По-моему, лучше бы мы пили, — Гермиона никак не могла сфокусировать взгляд на хихикающих подругах. — Луна, ты уверена, что у этой штуки не бывает побочных эффектов?

— Нет, — мило улыбнулась Луна. — Со мной же за столько лет ничего не случилось.

Гермиона с сомнением сконцентрировалась на редисках в ее ушах и вздохнула.

— Спокойно, Гермиона! — тряхнула рыжими волосами Джинни. — Еще никто не уходил от этого гадания!

— Живым? — почему-то Гермионе казалось, что ее не взяло, потому что настроиться на волну подруг у нее никак не получалось. Скепсис просто пер изо всех щелей!

— Нео... нео... неожененным! — снова залилась счастливым смехом Джинни.

— Неозамужненной, — мелодично поправила Луна.

Гермиона закатила глаза. Нет, она уже давно смирилась со своей участью. Не то чтобы она комплексовала рядом с замужними подругами, но все эти жалостливые взгляды... Эти шепотки за спиной: «Она такая одаренная! В такие годы и уже — профессор! Университеты рвут ее на части! И не замужем. Бедняжка! В ее-то возрасте!»

Гермиона скрипнула зубами. Ей хорошо одной! У нее все хорошо! Все просто отлично! Она делает, что хочет и когда хочет! У нее — Живоглот! И тапки! И вообще! Тьфу!

— Значит, пиши: пункт седьмой «Чтоб носил на руках!»

— Это самое главное!

Гермиона застонала и закрыла глаза ладонью.

— Может, хватит уже пунктов? — взмолилась она.

Джинни и Луна оторвались от пергамента и взглянули на ее понурую фигуру.

— Да, — согласилась Джинни, — слишком идеальный — тоже не хорошо.

— А как же пункт о принце на белом коне? — возмутилась Луна. — Это мой любимый пункт.

— Нет, — твердо сказала Гермиона. — Без коней.

— Ну и ладно, — легко согласилась Луна. — Теперь давай сюда каплю твоей крови.

Гермиона слегка поморщилась от укола, с чисто научным интересом проследила за тем, как кровь впитывается в пергамент и поинтересовалась:

— А дальше что?

— А дальше его съедает морщерогий кизляк, и вуаля — через три месяца ты замужем!

— Понятно, — помрачнела Джинни, — значит, никогда. Морщерогих кизляков не существует.

Гермиона хмыкнула.

— С чего ты это взяла? — захлопала ресницами Луна. — Винпоцетин, будьте любезны, пойдите сюда! — позвала она.

Они обернулись на звук копыт, гулко прозвучавший в тишине редакторской комнаты «Придиры». Гермиона сглотнула комок, а Джинни рухнула со стула. Да. Это совершенно точно был морщерогий кизляк. Иначе и быть не могло. Именно таким он и должен был быть.

Когда последний клочок пергамента исчез в зубастой пасти, Гермиона взяла со стола сумочку и сообщила:

— Мне пора.

— Ты что-нибудь чувствуешь? — шепотом поинтересовалась Джинни, стараясь не побеспокоить наевшегося и уснувшего кизляка.

— Да, — кивнула головой Гермиона и поняла, что зря она это сделала — комната поплыла перед ее глазами. — Меня тошнит.

Она по стеночке добралась к выходу, вяло махнула подругам и покинула помещение.

Они проводили ее печальными взглядами.

— Мы сделали все, что могли, — решительно сказала Джинни.

— Вот увидишь, это — верняк! — так же убедительно поддакнула Луна и погладила кизляка по ядовитым иголкам.

Джинни передернуло, и она взмолилась:

— Давай еще по одной! Может, меня отпустит!

* * *

Через два часа их разбудил настойчивый стук в дверь. Когда стук перерос в грохот, Джинни с Луной смогли оторвать себя от стола и, пошатываясь, добрели до двери. Отворив ее, они обе застыли с полуоткрытыми ртами: на пороге стоял Северус Снейп, держащий на руках Гермиону. Она обнимала его за шею и как-то по-дурацки улыбалась. На лице ее засохли дорожки потекшей туши. Гермиона хлюпнула покрасневшим носом, и Джинни с Луной, наконец, отмерли.

— Принес.

— На руках! — подняла вверх палец Луна.

— Хорошо, что я пункт про принца добавила.

— Без коня.

— Без коня тоже ничего, — окинула Джинни фигуру Снейпа оценивающим взглядом.

Хотя оценивать там было совершенно нечего: что же можно разглядеть под неизменной черной мантией? На лице Снейпа застыло такое же неизменное выражение брезгливости. Неизменный крючковатый нос украшал неизменно желтоватое лицо, а губы были неизменно скривлены в неизменную саркастичную усмешку.

Снейп вгляделся в помятые лица подруг, вздохнул и сообщил:

— Женщинам пить противопоказано. Вы зачем подругу отпустили в таком состоянии? А если бы ее расщепило при аппарации? Хорошо, что я случайно оказался рядом!

— Винпоцетин — гений! — прошептала Луна, глядя на профессора сияющим взглядом. — Он превзошел самого себя!

— А мы и не пили, — обиделась Джинни.

— Неужели? — приподнял бровь профессор.

— Мы курили, — скромно сообщила Луна и поинтересовалась: — Вам не тяжело?

— Своя ноша не тянет, — зашипела на нее Джинни и улыбнулась Снейпу. — Вы же доставите Гермиону домой, не правда ли? Вы же такой ответственный! А мы — безответственные и вот!

Она развела руками и скосила взгляд на кизляка. Профессор посмотрел ей за спину, потом внимательно оглядел подруг и крепче сжал Гермиону.

— Лучше бы вы пили, — процедил он.

Джинни захлопнула дверь и на цыпочках подкралась к Винпоцетину. Она осторожно ткнула в него пальцем и посмотрела на Луну.

— А он только на оженить способен? А как насчет отдыха на Багамах?

— И чтоб никаких детей!

— И мужей!

— Таити, — твердо сказала Луна, села за стол и придвинула к себе пергамент.

Джинни улыбнулась и ласково погладила Винпоцетина между морщерогими рогами.

Гермиона Грейнджер знала, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Путь к сердцу такого мужчины, как Северус Снейп, был, несомненно, гораздо длиннее, но желудок там тоже по дороге попадался. Именно поэтому Гермиона сейчас находилась на кухне миссис Поттер и познавала азы искусства кулинарии.

Не то чтобы Гермиона совсем ничего не умела — нет. Просто она не видела смысла забивать голову ненужной информацией. Да и сварить какое-нибудь зелье было гораздо интереснее, чем корпеть над приготовлением банального жаркого. Поэтому виртуозное исполнение яичницы и кофе с сэндвичами ее вполне устраивало. Когда ей изредка хотелось разносолов, ее всегда ждали открытые двери в доме родителей или Поттеров.

Гермиона вздохнула, с тоской заглянула в собственные записи и пошевелила лопаткой на сковороде нечто, что в идеале должно было быть панкейком.

— Горит, — подсказала ей Джинни из-за спины.

— Не горит, а жарится, — шмыгнула носом Гермиона.

— Джинни! — донесся голос Гарри из гостиной. — Твои панкейки подгорели, что ли?

— Они не подгорели, а прожарились! — прокричала в ответ Гермиона, одним движением палочки убрала плоды своих экспериментов со сковороды и тихо опустилась на стул в углу.

— Давай, что у тебя там, Гермиона? — через полчаса Джинни, наконец, отодвинула блюдо с горкой румяных панкейков в сторону, и повернулась к подруге. — Ты выяснила, что он любит?

— Филе трясогубкуса в сливочной заливке, — послушно зачитала Гермиона.

Джинни поморщилась и, пробормотав: «Что еще можно ожидать от такого м-м-м... мужчины, как Снейп...» — взмахом волшебной палочки призвала из кладовой кусок чего-то. Понятно было только, что это кусок и это самое «что-то» было большое и вонючее.

— Трясогубкус! — торжественно провозгласила Джинни и скомандовала: — Вперед!

— И что с ним делать? — с сомнением посмотрела Гермиона на кусок.

Кусок ее проигнорировал, но вонять, кажется, начал сильнее.

— Готовить! Ты же женщина! А это просто трясогубкус!

— Максимум, что я могу сделать с трясогубкусом — это дать ему кличку, — печально сообщила Гермиона. — Ну и вот, например, ты, Джинни, ты — мать двоих детей! Ты умеешь реконглюировать рунный цикл в матричном вознесении?

— Я умею рожать детей и готовить филе трясогубкуса в сливочном соусе, — важно проговорила Джинни.

— В заливке, — поправила ее Гермиона, заглянув в записи.

— Так, — Джинни решительно отобрала у Гермионы пергамент. — «Яйцо-пашот игуаны на поджаренной зерновой булочке с семенами гибискуса», «Заливной пирог с начинкой из плодов дерева тау»... — Джинни подняла взгляд от пергамента и с сомнением посмотрела на Гермиону. — Давай, мы просто наденем маски Пожирателей Смерти, ворвемся к Снейпу в лабораторию с воплями: «Да здравствует Темный Лорд!», коварно похитим его и быстренько притащим к алтарю, а? Свидетелей я обеспечу: вряд ли Снейп что-нибудь пикнет под бдительным присмотром авроров Поттера и Уизли! А? Соглашайся! Мы тебе такое платье сошьем! А после свадьбы как миленький будет есть рагу из баранины и нахваливать!

— Яичницу, — еще печальнее сказала Гермиона, — из трех яиц.

Джинни посмотрела на понурую фигуру подруги и с восхищением выдала:

— Ты — редкая женщина, Гермиона. И Снейп еще даже не знает насколько!

— Угу, — буркнула Гермиона, — он еще даже не догадывается, что ему вообще повезло — в принципе. А если я не смогу приготовить нормальный романтический ужин, то и не догадается никогда!

— Все, — Джинни решительно стянула фартук и рывком подняла подругу со стула. — Брать будем тепленьким, на живца и чего-то там такое еще должно быть. Ну ты меня поняла.

Гермиона не поняла, но, глядя в лихорадочно блестевшие глаза Джинни, поспешила согласно кивнуть.

— Романтический ужин закажешь в ресторане, — Гермиона снова кивнула. — А вот потом... — Джинни захохотала потусторонним смехом.

— Я его убью? — сглотнула Гермиона и нервно хихикнула в тон подруге.

— Ты его соблазнишь, — укоризненно покачала головой Джинни. — Ты вообще уверена, что ты — профессор?

— Знаешь, — смущенно потупилась Гермиона, — соблазняю я еще хуже, чем готовлю.

— Не сомневаюсь, — ободряюще встряхнула ее за плечи Джинни. — Именно поэтому мы сейчас отправимся к Луне!

— Точно! — воспряла Гермиона. — Шесть мужей! Да она курсы может открывать!

— Именно! — Джинни потянула Гермиону в гостиную к камину. — Сейчас мы тебе подберем комплект шикарного белья, кота твоего дурного я беру на себя... Так...

— А может, лучше маски Пожирателей? — робко поинтересовалась Гермиона, зачерпывая летучий порох. — У Глотика нервы... А у тебя — Джеймс и Альбус Северус.

— Гермиона, — Джинни впихнула подругу в камин и сурово продолжила: — Вот ты сейчас встретила мужчину мечты. А вдруг у него аллергия на Глотика? И все! Сидишь ты, как дура, одна, вся в котиках и реконглюируешь!

Гермиона вздохнула, назвала адрес Луны и вместе с Джинни исчезла в зеленом пламени.

Гарри Поттер вышел из кухни, держа в руке аппетитный панкейк.

— Сезон охоты открыт! — сообщил Гарри Поттер панкейку и покачал головой. — Бедный, бедный профессор Снейп.