Между жизнью и смертью (джен)

Всем привет, я — фикрайтер. Это очень интересное занятие: я могу путешествовать внутри фандома, общаться с любимыми героями и творить с ними всё, что заблагорассудится. Сейчас я стою на Бейкер-Стрит и с любопытством оглядываюсь по сторонам. Здесь я Лэйла Ли, это мой фикрайтерский ник, под ним и на правах автора я сегодня заявляюсь в святая святых — дом под номером 221В вышеупомянутой улицы города Лондона.

Вот оно, знакомое кафе и дверь с изящным молоточком. Стучать мне не требуется, могу войти так, хоть бы и сквозь стену. Для авторов не существует законов (по крайней мере, они так зачастую думают), и я могу делать всё, что вздумается. Поэтому я просто просачиваюсь сквозь закрытую дверь, не поинтересовавшись даже тем, где сейчас находится милейшая миссис Хадсон, и легко поднимаюсь по лестнице на второй этаж. Тут темновато, но я переживу. В комнату тоже предпочитаю войти без стука и не прикасаясь к двери. Просто желаю, делаю шаг — и вот я уже внутри.

Шерлок в комнате один, в задумчивости сидит в кресле перед камином и курит трубку...

— Какую, к чёрту, трубку? — морщась, удивлённо смотрит он на предмет в своей руке и тут же отправляет его в огонь. — Что опять за бред? Мы в двадцать первом веке, здесь у меня только никотиновые пластыри и кокаин!

Он делает глубокий вдох, откидывается на спинку кресла и прикрывает глаза.

— Простите, — робко извиняюсь я, делаю несколько шагов и присаживаюсь на стул для клиентов.

— Вон отсюда! — громогласно командует Шерлок, даже не оборачиваясь в мою сторону. Моё появление, по всей видимости, для него не так удивительно, как невесть откуда взявшаяся по моей прихоти трубка в его руке.

— Я не уйду, — настойчиво сообщаю я. — Я могу сделать с вами всё, что угодно, а вы мне — ничего не можете.

Шерлок резко поворачивается и вперивает в меня пронизывающий взгляд серо-голубых глаз.

— На улице дождь, а на вас ни капли. Прикид явно не лондонский, да и лицо не англичанки, — рапортует он. — Откуда вы свалились? С неба?

Я не разжимаю губ. Шерлок Холмс здесь он, это его дело — угадывать.

Детектив продолжает буравить меня взглядом. Через мгновение его лицо принимает выражение, говорящее о том, что со мной всё ясно.

— Так. Явились ко мне, чтобы поуправлять мной, — резюмирует Шерлок и со скучающим видом отворачивается. — Маленькая, глупая, а уверенности, хоть отбавляй. Н-ну-с, и куда мы отправимся на этот раз?

— Так вы поняли, как я к вам попала? — интересуюсь я.

— Очередной писака, — морщится Шерлок и закатывает глаза.

Видимо, я здесь — не первый такой визитёр.

— Я вам не нравлюсь? — спрашиваю я.

— Вы не можете мне нравиться или не нравиться. Я всецело в вашей власти. Из меня далее будет то, что вы задумали, — равнодушно перечисляет он.

— Но вы, кажется, не в особенном восторге от этого? — вопросительно поднимаю я брови. Мне не очень понятна его реакция.

— Вы забыли, я вообще не в особенном восторге от людей. Полагаете, вы исключение? — оборачивается на секунду он и тут же вновь отводит взгляд. — Я вас разочарую. Будь вы клиентом, я бы обложил вас отменной бранью и спустил с лестницы, ибо вы тупы, как пробка. Но я спокойно усаживаюсь в кресло и жду ваших дальнейших указаний.

Он сидит с прикрытыми глазами, держит руки у лица и тихонько барабанит кончиками пальцев друг о друга.

Я нахожусь в замешательстве. Приём оказался не очень-то тёплым. Слегка запинаясь, я начинаю:

— Я... Хотела устроить для вас лишь очередное увлекательное приключение... Которое принесёт вам славу и, возможно, удовольствие...

— Вы всерьёз в это верите? — Шерлок кривит губы в ухмылке. — Думаете, можете за меня решить, что будет для меня увлекательно и что принесёт удовольствие? — ухмылка вновь сменяется тоскливым выражением лица. — Девочка, не тяните, начинайте уже. Быстрее начнём, быстрее закончим. Мозг и натура Шерлока Холмса и так уже уплощены и дискредитированы до невозможности. Так что не мнитесь, вы ведь знаете, с чем пришли? Давайте, поехали.

Он раздражён и подгоняет меня. Мне такой оборот дела совсем не по душе, да и расстраивать Шерлока Холмса тоже не хочется, ведь я, наоборот, хотела бы доставить ему удовольствие... Но, не вопрос: я могу придумать то, что будет ему по нраву!

— А чего бы хотели вы? — интересуюсь я.

— Я уже озвучил: спустить вас с лестницы. А после принять очередную дозу, ибо это невыносимо, — Шерлок явно едва сдерживается.

— Вы отвратительны! Вы гад и человеконенавистник! Самодовольный и толстокожий гад! — вскипаю я.

— Да, да, да. Вы отлично осведомлены, — энергично кивает детектив в ответ. — Так зачем же вы шли ко мне? Думали, раз вы автор, для вас будут исключения? Вы можете прописать их мне, если захотите, если вам так удобнее. Вы умеете общаться с человеконенавистниками? Я сомневаюсь. Поэтому вы и не сможете общаться со мной. Давайте, пишите то, что вам удобнее.

Я стою напротив Шерлока и негодую. Разве это что-то изменит? То, что я пропишу ему? Нет, всё говорит о том, что он останется тем, кто есть: холодным, колючим грубияном, ненавидящим меня. Но с какой стати? Что я ему такого сделала?!

— Да, мне так удобнее! И я пропишу то, что захочу! — гневно выкрикиваю я. — Я сделаю вас нормальным человеком, умеющим общаться и нормально относиться к людям!

— С такими же куриными мозгами, как у вас, да, — эхом вторит он. — Ну, и какое преступление мы будем раскрывать? Что за гениальное расследование вы мне придумали? Будем искать, куда запрятала ваша бабушка свою калошу?

Волна возмущения поднимается во мне всё сильнее. Расследование? Чёрт, что он со своими расследованиями! Я хотела заняться вопросами устройства его личной жизни, не всё же только расследовать?

— И, конечно, никаких наркотиков, — вздыхая, продолжает он. — Вы такая примерная девочка, вы и близко не знаете, как подойти к наркоману. Что мы будем делать? Влюбляться в Молли? Или воплощать вашу очередную эротическую фантазию насчёт Шерлока и Ирэн? Знаю! Мы пропишем Ирэн что-нибудь из характера Молли, чтоб она не была так уж фантастична для вас. Ведь вы ни черта не знаете о жизни, натуре и умениях элитных проституток. Поэтому сделаете из неё картонную попсовую куколку. Мне же тоже в натуру пропишем какую-нибудь обывательскую банальщину, чтоб я размяк и пригрел у себя под крылом профессиональную проститутку, как милую ангельскую девочку, которая, конечно же, дремлет у неё где-то глубоко внутри. Я угадал?

— Вам неведомы обычные человеческие чувства, поэтому вы так говорите! — выпаливаю я. — Вам невдомёк, что и профессиональная проститутка может быть просто человеком? Невдомёк, что читателям хочется увидеть простые человеческие чувства и в вас? Вы всё усложняете, но в этом нет никакой нужды! Можно быть гениальным сыщиком и понятным человеком!

— Можно, конечно, можно, — на выдохе саркастически шелестит он. — Поэтому я и прошу вас — не тяните. Я весь в вашей власти.

Нет, он не в моей власти. Я явственно ощущаю то, что могу слепить из него всё, что угодно, но здесь в этой комнате на своём месте он останется кем-то, так и не понятым мною и ни на йоту не подвластным мне. Эта фигура, тёмная и сильная, скандальная и невыносимая, со своими упрямо скрещенными у лица пальцами и равнодушно прикрытыми глазами. Самобытная и неизменяемая волей никакого другого человека, даже того, во власти которого находится целиком и полностью. Он не подвластен кукловоду Британского правительства, с чего я наивно решила, что могу влезть в его мозг?

Но мне интересно, мне интересно проникнуть в его натуру, понять его! Я не хочу, чтоб всё оставалось вот так!

— У меня только два варианта: быть спущенной вами с лестницы или слепить из вас то, что угодно мне? — спрашиваю я.

— У вас столько вариантов, насколько хватит вашей фантазии! — делает он лёгкий взмах рукой.

— Я хочу, чтобы вы взяли меня в своё расследование! — устремляю я на него горящий взгляд.

— А чем вы можете быть мне полезны? — не пытаясь скрыть презрения, смотрит он на меня. — Вы отлично соображаете? Или хотя бы отлично разбираетесь в трупах? Что вы умеете, кроме как затаптывать улики?

Ничего. Ничего я не умею. Я молчу в ответ.

— Ну, что, так и будем сидеть? — вздыхает он.

— Шерлок, что я могу для вас сделать? — сдаюсь я.

Он молчит, потом порывисто встаёт и подходит к окну.

— Ничего, — глухо отвечает он, не оборачиваясь на меня.

— На что вы смотрите? — интересуюсь я.

— Ни на что. Я стою с закрытыми глазами.

Ему явно отчего-то очень тяжело, мне жаль его.

— Вас что-то гложет? — пытаюсь узнать я.

— Чтобы понять это, вам нужно стать мной, — отвечает он.

— Но ведь это невозможно.

— Так думают люди, — возражает он. — Они живут так, ориентируясь на собственные представления о мире, в котором живут. Вы ни черта не знаете о вещах и их природе, но наделяете их характеристиками, удобными вам. А потом сходите с ума от страданий, когда сталкиваетесь с несоответствием мира вашим ожиданиям.

— Что вы хотите этим сказать? — уточняю я.

— Вот видите? Вы ни черта не поняли. Как я могу объяснить вам это? — разочарованно бросает он.

Но кое-что я всё же поняла, поэтому продолжаю беседу:

— Вы хотите сказать, что возможно проникнуть в природу вещей, минуя наши представления о них?

— Браво, — устало отвечает он.

— Природу каких вещей вы хотели бы мне показать?

— Я хотел бы? Мисс, это зависит от вас. Вы в силах увидеть природу любой вещи, которой не испугаетесь.

— Мы можем поэкспериментировать? — я не намерена так легко отпускать его.

— Гм, хоть сейчас, — охотно пожимает плечами он. Неужели лёд немного оттаивает?

— Что мы будем делать? — живо интересуюсь я.

— Начнём с осмотра трупа, как вам? — он явно хочет взять меня на "слабо".

— Идёт, — не дрогнув, отвечаю я.

— Вы не спросите, какой он? — шевелит бровями Шерлок. — Сегодняшний, разложившийся? Даже не уточните причину смерти?

— Не спрошу, — повожу головой я.

— А придётся, — настойчиво продолжает он. — Сейчас я расскажу вам детали дела. Мужчина шестидесяти лет на вид, хотя по факту может быть моложе, европеец, довольно крупный, найден мёртвым вчера вечером под мостом Темзы. Причина смерти — утопление. Одет, как бродяга, да и выглядит так же, перед смертью был в стельку пьян.

Скучноватые детали, ничего интригующего...

— Почему полиция обратилась к вам? Есть что-то особенное? — спрашиваю я.

— Вы сами сможете это определить, — смотря куда-то, будто сквозь меня, отвечает детектив.

— Мы идём смотреть труп?

— Если вы не боитесь.

— Идёмте, — я полна решимости.

— Миссис Хадсон, скажите Джону, что я в морге! — горланит Шерлок на весь дом и устремляется к лестнице.

Вопреки обыкновению, выйдя из такси, Шерлок не летит стремительно по улице, но степенно шествует, будто смакуя каждый шаг. Но не думаю, что это из вежливости ко мне. Он о чём—то глубоко размышляет, и за всю дорогу мы не перекидываемся ни единым словом.

Вот мы у здания больницы, входим внутрь, минуем череду длинных коридоров, спускаемся вниз и попадаем в морг.

— Где шестнадцатый? — бросает Шерлок тут же подоспевшей Молли.

Та искоса с отчётливо уловимой ноткой ревности оглядывает меня.

— Это автор, — поясняет Шерлок.

Выражение лица Молли тут же меняется, она как-то смущённо улыбается и смотрит на меня с некой долей благоговения. Не все герои настроены к авторам так враждебно? Что ж, это обнадёживает.

— Ну! — торопит её Шерлок.

— Он... Он там, — как-то неуверенно указывает Молли на дверцу холодильной камеры.

— Ага! — Шерлок решительно подходит и останавливается рядом.

Нам выдают халаты и перчатки.

— Ну-с, вы готовы? Я — готов. Посмотреть в глаза... В глаза собственной...

— Там кто-то, кого вы знаете? — вдруг понимаю я.

— Ха-ха-ха, о да! Более, чем! — разражается он вдруг странным хохотом.

Крупный мужчина, европеец, немолодой...

— О, боже, это ваш брат? Это Майкрофт? — почему-то приходит мне догадка.

— Нет, ещё ближе, — крутит головой он.

— Ваш отец?

— Так можно было бы сказать, если б я не знал, что папа жив и здравствует, — задумчиво выдаёт Шерлок.

Он выдвигает каталку и всматривается в лицо покойника.

— Кто же это? — спрашиваю я.

Я подхожу и останавливаюсь рядом. У меня перехватывает дыхание… Это лицо, это… Слова застревают у меня в горле и, заикаясь, я выдаю:

— Я н-не понимаю... Это... ВЫ?..

— Такого не бывает, да? — вскидывает на меня взгляд он.

— Но это вы, абсолютно точно! — я перевожу глаза с лица трупа на Шерлока. — Только старше. Черты лица, всё идентично!

Шерлок молча смотрит в лицо покойника.

— Что вы скажете? — нервничаю я. — Возможно, это очень похожий на вас человек, какой-то родственник, дядя Руди? Кто такой этот чёртов ваш дядя Руди?

— К чёрту то, кто это, — отмахивается Шерлок. — От чего он умер?

— Вы же сказали, захлебнулся! Упал в воду или его туда толкнули, он был пьян.

Шерлок опускается вниз и приближает своё лицо к лицу трупа. Моё сердце, кажется, собирается выпрыгнуть из ушей. Сходство поражает. Несмотря на разницу в возрасте и одутловатость лица покойника, видно, что они идентичны. Шерлок присаживается на корточки, запрокидывает голову и прикрывает глаза, копируя его выражение.

— Не столь важно, не правда ли? — говорит он, не разжимая век. — Пьяный бродяга... Решил свести счёты с жизнью или стал жертвой мщения. А, может, просто нарвался своей грубостью, что более всего вероятно и практически равносильно самоубийству...

Это невыносимо. Я подхожу к нему и отталкиваю его прочь.

— Так, ладно, сейчас, как вы это делаете? — я сдёргиваю простыню с трупа и начинаю осматривать его. — Какие ещё есть следы на теле?

Оно отвратительно. Старое обрюзгшее тело, синюшное и вздувшееся от пребывания в воде, покрытое застарелыми шрамами, изуродованные многочисленными инъекциями вены. Я прикасаюсь к нему, стараюсь приподнять руки, осмотреть затылок, спину. Выходит не ахти, труп тяжелый и мне явно не хватает профессиональных знаний.

— Я ничего не вижу, никаких свежих увечий. Как будто он просто напился и свалился в воду.

Шерлок поднимается с пола и молча садится на стул.

Слёзы сами собой начинают катиться из моих глаз.

— Что всё это значит? — спрашиваю я его.

— А чего вы ревёте? — спрашивает он.

— Этот мужчина очень красивый. Он статен и полон сил. Какая глупая смерть, кем бы он ни был! — всхлипываю я.

Шерлок подходит к трупу и в задумчивости кладёт руку ему на плечо.

— Не всегда смысл жизни определяется красотой. Не всегда это то, что стоит сохранять. Важно то, как человек умер. Важно то, был ли смысл в его смерти. А смысл смерти зависит от смысла жизни. Если его не было в жизни, то и в смерти его нет.

— А кто определяет, был ли смысл в человеческой жизни, кто это оценивает? — возмущенно говорю я.

Шерлок начинает вновь хохотать.

— Девочка, вам так важно, чтобы кто-то что-то оценивал! Вам важно, чтобы оценивали вашу внешность, работу, жизнь... Вы гоняетесь за этими оценками, как за лайками в соцсетях. Что же не так с оценкой смысла жизни? Почему бы кому-то не позволить оценить его наличие или отсутствие?

— Никто ничего не знает о смысле жизни! — возмущаюсь я.

— Конечно. Поэтому совершенно неважно, кто из нас, когда и в какой канаве сдохнет, — презрительно сплёвывает Шерлок.

Эта фраза окатывает меня будто ушатом холодной воды. После неё хочется бессильно прижаться к стене, сползти на пол и больше не шевелиться.

— Но, всё—таки, ради чего-то нужно жить... — пытаюсь слабо возразить я.

— Конечно. Вот я, как выяснилось, живу ради пьяного утопления в вонючей городской реке, — равнодушно отвечает Шерлок.

— Вы себя программируете, — вскипаю я. — Это не вы. Это просто похожий на вас человек.

— А какая разница? — пожимает плечами Шерлок. — Какая разница, как я сдохну?

— Вам надлежит погибнуть красиво или не погибать вовсе, ведь вы — Шерлок Холмс, — почему-то говорю я.

— То есть, хочешь продлить мои мучения навечно? — криво усмехается он. — Депрессивного социопатичного наркомана с невписывающимися в окружающую реальность мозгами? Вам надо, чтоб я вас развлекал вечно?

— Ну, почему развлекал? — обижаюсь я.

— Потому что людям нужны развлечения, а ничего веселого в моей жизни нет. И наиболее вероятные мои действия в ваш адрес — это осыпать вас оскорблениями и выставить за дверь.

Я молчу. По всей видимости, Шерлок сегодня не в духе.

— Ладно, я пошёл, мне сегодня точно нужна доза, — говорит он, поднимаясь.

— Где Джон? Почему он допускает это? — пытаюсь остановить его я.

— Он не допускает. Но, если я хочу ширнуться, я ширнусь.

— Это всё, ради чего ты хочешь жить? — в бессилии воплю я.

— Нет, — вдруг останавливается он. — Я живу не ради этого. Но мне просто глубоко плевать на то, кто и что обо мне думает.

— Но почему, Шерлок? — продолжаю отчаянно вопрошать я. — Ты не ощущаешь той боли, которую доставляешь своим близким?

Он замирает, опустив голову. Я вижу, что задела его за живое и продолжаю:

— Тогда почему?

— Потому, что в этом нет смысла, — глухо отвечает он. — В жизни этих самых близких, какими бы они ни были, нет смысла. Ты же сказала — никто не может определить смысл. Так зачем беречь то, в чём нет смысла? Знаешь, почему близким больно? Им больно не за меня, нет. Им больно за себя. Они боятся за себя. Чужая смерть страшна тем, что, глядя ей в глаза, ты смотришь в глаза и собственной смерти. Что там дальше происходит с человеком после смерти? Никто не может рассказать. Но мы боимся, все боимся! И когда уходит кто-то из нас, особенно когда уходит рано или уходит невпопад... Ох-х, как это страшно! Пока он тут, рядом, он — доказательство того, что всё ещё более—менее прочно и держится, и конец не близок. Но вот он соскочил — и мы теряем часть опоры. А кто-то теряет опору и полностью. Я — опора для Скотленд Ярда, для бессмысленности жизни Джона, своих родителей, брата. Опора для фанатов. Им нравится, что можно колоться и гениально дурить, и при этом оставаться прикольным. А я не прикольный, я полный псих и наркоман на грани смерти.

— Но зачем ты это делаешь? — стону я.

— Щекочу себе нервы. Хочу наиграться перед смертью.

— Ты ведь не хочешь умирать! — возражаю я.

— Не тешь себя надеждой. Ради чего мне жить? Чтоб порадовать фанатов бурным или смешным сексом с Ирэн? Их заботит лишь этот вопрос, проблемы в моих штанах. Гомик ли я или девственник и как разрешу эту дилемму. Вариант, что я наплюю на всех и пущу себе пулю в лоб или загнусь от передоза, а то и тупо захлебнусь в собственной рвоте, не устраивает?

— Но почему ты не можешь быть, как все? Почему просто не полюбишь кого-то?

Шерлок вновь начинает неудержимо хохотать.

— Даже Джон так не может, — рычит он. — Он перебрал кучу женщин, женился, наконец, родил ребенка, после чего изменил жене, пока Рози ещё и года не исполнилось. Это любовь? Это то, о чём стоит мечтать? Или мне есть, кого любить? Патологоанатома с куриными мозгами или взбалмошную проститутку? Хорошенькие кандидатуры для меня, я благодарен за заботу сценаристам!

— Ну, я не знаю... — в отчаянии кусаю губы я.

— Знаешь, в чём беда? — продолжает он. — В том, что ты сама не знаешь, что тебе делать с собственной жизнью. Ты хочешь причесать мою себе в угоду, а свою — не можешь. Ты хочешь, чтобы я построил отношения по твоему сценарию, но твой собственный сценарий тебя не удовлетворяет. Ты думаешь, что проблема в том, что я колюсь, но проблема в том, что ты не можешь предложить мне ничего лучшего.

— А никто никому не может предложить ничего лучшего! — выкрикиваю я. — Мы просто выбираем, как строить свои собственные жизни, и всё!

— А чем тебе так мешает мой выбор? Чем тебе мешает то, что я выбрал смерть и наркотики? И зачем тебе защищать свой выбор так усердно, что ты даже пытаешься навязать его мне? Как строить отношения, как выбирать себе партнёров? Почему тебя не устраивает то, что я решаю быть один и не выбираю никого?

— Я не пытаюсь ничего навязать! — взвизгиваю я.

— Да, конечно, — передразнивает он. — Тебя не устраивает вариант быть вышвырнутой за дверь, тебе не нужен обдолбанный мертвый бомж, да ещё и по какой-то никому неведомой причине девственник, тебе нужен понятный и мимимишный Шерлок!

Я сажусь и начинаю плакать:

— Ну, почему? Почему, Шерлок? Неужели тебе самому хорошо от того, что ты вышвыриваешь кого-то за дверь?

Шерлок стоит и ничего не отвечает. Я поднимаю на него взгляд и вижу невероятное смятение в его лице. Кажется, одновременно его бороздят десятки молний, его искажает боль, и он не может сдержать слёзы.

— Просто оставь меня в покое, — говорит он. И кричит: — Пошла прочь!

— Я не уйду, слышишь? Хоть убей меня! — уверенно отвечаю я.

Он склоняется ко мне, берёт за плечи и заглядывает в самую глубину глаз:

— Правда, не уйдёшь? Даже если будут убивать?

Я ощущаю, как от страха сжимается моё сердце. Я понимаю, что с Шерлоком возможно всё. "Даже если будут убивать?.."

— Я... Не знаю... — выдавливаю я.

— Знаешь! — в отчаянии кричит он. — Ты же сказала! Ну?

— Я не знаю, Шерлок! Не знаю! Я не хочу умирать! — мотаю головой я.

— Тогда какого чёрта? Какого... ты разбрасываешься словами? — его голос полон отчаяния. — Это так легко для людей — признаваться в любви и через год забывать о клятвах, говорить о готовности умереть и через секунду идти на попятную? Что за чушь?!

Я плачу и не знаю, что ответить.

Он отпускает меня и молча уходит.

— А сам? Что можешь ты сам?! — кричу я ему вслед.

Он резко возвращается и говорит:

— Пойдем со мной, и ты узнаешь. Но ты в любой момент можешь схватить пулю или проглотить яд, сорваться с крыши или отправиться в пыточную к Майкрофту. Для волонтёров я безопасности не гарантирую.

— Я не готова идти с тобой, — сглатываю я.

— Что ж, тогда возвращайся домой, — бесцветным голосом говорит он. — Можешь утешить себя написанием очередного слащавого или плоского фанфика обо мне. Ты вольна это сделать.

— Но это не убережёт тебя от опасности и не исправит твою жизнь? — всё же с надеждой на положительный ответ спрашиваю его.

— Это изуродует меня, — констатирует он.

— Но как написать то, что поможет тебе?

— Прожить мою жизнь и понять ее он начала и до конца. Понять то, почему я делаю то, что делаю. По-настоящему понять.

— Но это невозможно!

— Пока это невозможно для тебя, невозможно и по-настоящему полюбить другого человека. Ведь, любя, мы стараемся сделать его счастливым. Пока же мы не понимаем его, мы стараемся сделать счастливыми себя, а не его. Поэтому никакой любви между людьми и нет. Есть желание обладать и наслаждаться. А любые трудности заставляют идти на попятную. Это вопрос выбора: любить или идти на попятную. Помочь может только любовь. Если хочешь идти на попятную — иди сразу.

— Стой, ты слишком уж всё смешал! Любовь и смерть! Не обязательно, что они всегда сопряжены! Можно жить и спокойно, любить, быть верными!

— Настоящая любовь никогда не испугается смерти. В ней нет сомнений, никаких, — он на секунду замолкает и продолжает: — Я бы ни за что не дал тебе умереть. Я бы расшибся в лепешку сам, но не подверг тебя риску. Как я готов расшибиться в лепешку за Джона. Но это был вопрос — готова ли ты идти за человеком до конца? И ты ответила: нет.

* * *

Я стою в коридоре одна. Где Шерлок? Я не знаю. Он ушёл или это я отпустила его из своих Чертогов Разума. Но я стою в этом коридоре: справа от меня дверь в морг, это заполненная ярким светом комната, и слева — тёмный коридор, по которому ушёл Шерлок. И я должна выбрать: бессмысленную смерть, так ярко освещенную со всех сторон, или постичь эту непонятную и пугающую жизнь? Почему он ушёл в неё? Почему там темнее, чем в морге? Что таит в себе эта темнота? Что будет, если я зажгу свет в жизни? Что высветит он такого, чего я сейчас никак не могу увидеть? Или боюсь?..