Auld Lang Syne (гет)

Джон Долиш был редкостным занудой. Даже для когтевранца. Это признавали его однокурсники, его профессора и — страшно сказать — даже его родители. У девушек он, понятное дело, популярностью не пользовался. Конечно, некоторым нравятся этакие умники, но Джон — другое дело.

Дело даже не в росте или дурацкой прическе. Нет, достаточно вспомнить ту историю, когда его лишили значка старосты. Ну как лишили — формально всего лишь не сделали старостой школы, хотя по всем статьям он казался идеальным: успеваемость, дисциплина, даже — не поверите — вся отчетная документация вроде ведомостей и табелей.

Дело в том, что из-за Долиша уволили Уолдена Риверса — а того все просто обожали. Риверс преподавал Астрономию, предмет свой любил, отметки ставил хорошие — что еще надо от молодого профессора? А еще он сопровождал студентов в Хогсмид, никогда не читал нравоучений, баллов и вовсе не снимал. Там, в Хогсмиде, он запросто общался со студентами: с гриффиндорцами он говорил о квиддиче, с когтевранцами — о новых фокусах и забавных изобретениях, с пуффендуйцами — о цветах и диковинных тварях... Слизеринцы особо не шли на сближение, держали марку. Но и они порой слушали эти разговоры.

В общем, Риверс уверенно шел к должности декана Гриффиндора, когда грянул гром: Попечительский Совет внезапно прислал комиссию, которая обнаружила, что выделенные на оснащение кабинета Астрономии галлеоны исчезли. Все. И бумажный след, тянувшийся за этими галлеонами, обрывался на Риверсе. Он поначалу отпирался, потом ругался, под конец чуть не плакал — но признался, что взял эти деньги. "Для брата," — нехотя выдавил он.

За него пытался вступиться Дамблдор, в его защиту подписали петицию студенты, кто-то даже предложил собрать недостающую сумму — все тщетно. Единственная уступка — Риверса уволили без скандала. Астроном покинул замок, а на следующий день выяснилось, что началом конца для молодого профессора стало письмо шестикурсника Джона Долиша. Он два года наблюдал, посчитал износ каждого телескопа, каждой модели звездного неба и каждой карты, выпросил у Филча журнал с инвентарными номерами... А потом написал о своих подозрениях лорду Абраксасу Малфою.

Как Долиша не прибили собственные же однокурсники — непонятно. Но он доучился, сдал все ЖАБА — на высший балл, чтоб ему икалось! — и поступил в Аврорат.

Но, видимо, в лондонском Аврорате он всех точно так же достал, потому что теперь Джон Долиш сидел за столиком в "Трех Метлах", медленно пережевывал заказанную отбивную и самое ужасное в этом было то, что теперь на его рукаве красовался знак хогсмидского отделения Аврората.

Розмерта пожалела, что не может указать Долишу на дверь. Растратчик или нет, а Уолден Риверс ей нравился. Она как раз приехала к деду, чтобы помочь с пабом, когда Риверс стал профессором. Розмерте было семнадцать, она только-только закончила обучение в Шармбатоне и "работа подавальщицы", как она, наморщив хорошенький носик, заявила деду, ее не привлекала. Харизматичный профессор — и окружающие его восторженные студенты — несколько примиряли ее с происходящим.

Со временем, конечно, Розмерта привыкла к "Трем метлам". Дед научил ее вести дела, разбираться со всякого рода инспекциями (даже с Амбридж из антимаггловской безопасности, вот так-то!), перезнакомил со всеми своими поставщиками... После этого, разумеется, стало куда интересней.

Риверса уволили, Диппета на посту директора сменил Альбус Дамблдор, дед умер, завещав "Три метлы" Розмерте... На окраине деревушки появился трактир — поначалу Розмерта боялась конкуренции, но потом поняла, что в "Кабанью голову" разве что сброд какой захаживает, или старшекурсники — за запрещенным огневиски. Она же честно соблюдала договор с директором школы и студентам ничего крепче сливочного пива не продавала. Дела шли в гору, в деревне, да и в школе, Розмерту считали уже своей, она купалась в лучах всеобщего обожания, глядишь, и на поиски жениха можно будет отвлечься...

И тут этот Долиш. Хорош подарочек к Рождеству!

Когда Чиппендейл, которого деревенские с улыбкой звали шерифом, сказал Розмерте, что ему пришлют молодого помощника, она-то рассчитывала... Ну, например, на Гидеона Прюэтта — или Фабиана, как повезет. Или прислали бы Тесея Скамандера. Да хоть бы и Сэмвела Праудфута! Кого угодно, только не этого зануду!

Джон Долиш сегодняшний отличался от себя-шестикурсника разве что сероватой щетиной. Даже плащ мракоборца сидел на нем довольно свободно. "Что, даже за годы тренировок в Аврорате не накачал ничего хоть сколько-нибудь приличного?" — мстительно подумала Розмерта. Позора своего любимца она прощать не собиралась. Долиш, вечный зануда. И рост, кажется, все тот же. И дурацкий ежик мышиного цвета волос. И эти глаза, блекло-голубые и холодные. "Инквизитор доморощенный!"

Внутри у Розмерты все клокотало, но внешне она была безукоризненно вежлива:

— Добавки, господин мракоборец? Или принести счет?

Так и быть, признаем: не безукоризненно и не вежлива. Всего лишь на тонкой-тонкой грани, отделяющей "у нее, должно быть, плохое настроение" от откровенной грубости.

Долиш этого не заметил. Ничего удивительного.

— Бутыль солнечного глинтвейна с собой и счет, пожалуйста.

* * *

— Розмерта! Розмерта! — щеки у Мэри Руа раскраснелись от мороза и спешки. — Ты не поверишь!

Розмерта с невозмутимым видом продолжила протирать кружку. Стоит проявить хоть на кнат интереса — и Мэри полдня будет тебя намеками изводить. Ну уж нет, знаем мы твои фокусы!

И правда, минутка ожидания того стоила.

— Знаешь, кто поселился сегодня в "Кабаньей голове"? Знаешь? Уолден Риверс!

Кружка едва не выпала у Розмерты из рук.

— Риверс? Но что ему нужно в нашей деревушке?

Спросила-то с лукавой улыбкой, точно подшучивая над самим Риверсом, но сердце предательски затрепетало. Еще чего не хватало! Риверс, конечно, обаятелен, да и сама Розмерта уже не ровесница его студенток, а самостоятельная женщина, деловая и не лишенная шарма...

— Он теперь занимается зеркалами, как его дед. Приехал в зачарованной повозке, этаком железном домишке, знаешь, магглы на таких ездят. Как же их называют... Мне Артур говорил, рыжий такой, помнишь? Он теперь в Министерстве работает... Как же все-таки их называют? А-то-лабиль? Авмо-тобиль? Ладно, не помню.

Мэри развязала шарф и облокотилась на стойку.

— Риверс теперь неплохо зарабатывает, не в пример лучше, чем профессура в замке. И, — тут Мэри подмигнула. — нисколько не растерял своего очарования. Может, пора ему остепениться? Например, осесть у нас в Хогсмиде?

Розмерта чудом сдержалась. Кажется, даже не покраснела. Беглый взгляд в зеркало над стойкой... Фу-ф, не выдала себя!

— И с чего бы ему оставаться у нас? Много он тут не наторгует.

Мэри замотала головой так энергично, что аккуратно заколотая прежде челка упала на глаза.

— С чего ему торговать тут? Снимет офис в Косом переулке или еще где... Будет туда из дома аппарировать. Или камином доберется, сейчас не так дорого камин к сети подключить.

— Про камин — это дружеский совет или ненавязчивая реклама? Уже продвигаешь дело жениха?

— Да ну тебя! — засмеялась Мэри. — Не из-за Джереми советую! Подключение и правда подешевело. Думаю, Министерство взяло на себя часть оплаты, чтобы все подключили дома, — тут Мэри посерьезнела. — Все-таки проще вызвать мракоборцев, да и сбежать, если что. Не все же умеют точно аппарировать.

— Лучше бы напряглись и решили вопрос с этими Пожирателями раз и навсегда, — вздернула носик Розмерта. — Достаточно закатать рукав и найти Метку. А потом — в Азкабан. И неважно, сколько они готовы заплатить.

Ей категорически не нравилось бездействие Министерства. Подумать только, объявилась организация, которая не только считает волшебников лучше магглов, но и готова этих самых магглов истреблять! Недавно устроили бойню в Оттери-Сент-Кэчтпоул... А ведь там люди и маги издавна жили бок о бок, и никто никому не мешал!

С магглами можно торговать, к ним можно выбираться на выходные (не забывая про Статут, разумеется!), можно смотреть на эти их самодвижущиеся картинки, которые похожи на колдографии, только рассказывают целую историю; недавно даже магглы исхитрились приделать к этим картинкам голоса... Розмерта несколько раз была в этом их "синематографе" — ужасно интересно! Куда лучше Друидического театра, где пяток пьес о Богах Дану сменяют друг друга, и ничегошеньки-то в них не меняется.

Да ладно, среди магглов есть и такие, кто знает о волшебниках, и ничего! Родители магглорожденных волшебников, супруги ведьм и колдунов... Вон, народ все судачит про Андромеду Блэк, что выскочила замуж за маггла! Аристократы — из них кто ее проклинает, кто жалеет, а Андромеде и все равно. Она со своим Тедом клинику открыла, вся в работе.

Нет в магглах ничего плохого. А в Оттери-Сент-Кэтчпоул погибло семь человек. И младшему из них едва исполнилось двенадцать.

— Лучше бы мракоборцев направили, — с горячей убежденностью сказала Розмерта. — А камины... Магглов через камины не спасешь.

* * *

К вечеру "Три метлы" опустели: студенты разъехались по домам, деревенские тоже разошлись — все-таки день до Рождества остался, надо подготовиться. И им, и Розмерте: на Рождество она задумала устроить в пабе вечеринку. Для всех — и для деревенских, и для оставшихся на каникулы в Хогвартсе. В общем, для всех желающих.

Оставался всего один человек, которому Розмерта не рассказала о вечеринке, и которого она не отказалась бы увидеть.

Все для завтрашнего вечера было готово. Рождественская ель нежно мерцала зачарованными огнями. Исполинский пудинг ждал своего часа на кухне. Пласты бисквита медленно, но верно пропитывались ромом и дриадским ликером — завтра Розмерта приготовит крем и свернет их в рулеты. Кусочки мяса плавали в ароматном маринаде. И индейка была готова — куда же без индейки...

В общем, у Розмерты не осталось ни единого повода не выходить из дома.

А собственно, почему бы и нет? Она, уж поверьте, больше не робкая девчушка. Так зачем медлить? Она ничего не теряет. Если и не повезет в любви, она хотя бы увидит старого друга.

Решено!

Розмерта закуталась в шаль (ах, эта шотландская клетка!), взбила прическу — а что еще можно сделать с непослушными светлыми кудряшками — и шагнула за порог.

Поздний вечер был невероятно красив. Бархат темно-синего неба, серебряные блестки Млечного пути и яркие жемчужины звезд... Снег тихонько поскрипывал под ногами...

Розмерта со смущением подумала, что сейчас в голову не идет ничего, кроме избитого "лететь на крыльях любви", и тут —

— Ой!

Нет, ну это ни в какие рамки не лезет! Да что же это такое!

— Мистер Долиш!

Честное слово, так вот и начинаешь жалеть, что ты не средневековая ведьма и не насылаешь порчу одним взглядом.

— Простите, мисс Розмерта.

— Мадам, — фыркнув, поправила она. — Мисс — это про сопливую школьницу, а я — хозяйка уважаемого заведения.

Вот ведь кабан! Чуть в снег не уронил!

Да и сама встреча с Долишем показалась Розмерте плохим предзнаменованием. Именно он, именно тогда, когда она спешит не к кому-то — а у Уолдену Риверсу.

Повернуть назад?

Ну уж нет!

— Приятного вечера, — отчеканила она и зашагала в сторону "Кабаньей головы".

Джентльмен, скажете тоже! Допустим, он поддержал ее, не дал упасть. Так сам же и столкнулся с ней! Мракоборец, мистер наблюдательность! У Розмерты прямо кипело все в груди...

— Берегите себя, мадам Розмерта. Приятного вечера.

Она чуть не споткнулась — снова. И к чему этот печальный тон? Нет, мало кто бы заметил эту нотку грусти, но все-таки Розмерту все не за красивые глаза любили! Ладно, не только за красивые глаза.

Стоп!

Она едва не начала сочувствовать Долишу — Джону Долишу, зануде невозможному, буквоеду, упертому мракоборцу, который — на минуточку — в школе еще умудрился выжить из замка профессора! Причем не просто профессора, а именно того, который Розмерте нравился! А растрата — растрату он мог вернуть, если бы Долиш не натравил на него Попечительской совет.

Никакого сочувствия Долишу! Никакого!

Розмерта выпрямилась — хотя куда уж больше, гордо вздернула подбородок и прибавила шаг. Ее ждет Уолден Риверс.

Ладно, пока не ждет — но очень скоро поймет, что ее-то он и ждал.

* * *

Розмерта вошла в "Кабанью голову" и поморщилась: кажется, с прошлого своего посещения трактира она успела забыть, насколько Аберфорт Дамблдор безразличен к гигиене. Пол, собранный, между прочим, из гранитных плит по вековой гоблинской технологии, был весь покрыт пылью, салом и грязью. Местами он пестрел интересными разводами — посетители не стряхивали снег ни с одежды, ни с сапог, так что он падал сам и таял, где придется.

А потом Розмерта увидела его.

Уолден Риверс сидел у окна — бессмысленный выбор, потому что даже в летний полдень сквозь эти стекла не было видно ничего, а сейчас из щелей еще и ощутимо поддувало. Светлая челка упала на глаза; пламя, танцующее на скрюченном фитильке, бросало на его лицо причудливые отсветы. Он поднял голову...

— Розмерта, дорогая! Какими судьбами?

Отчаянно надеясь, что не покраснела, Розмерта поспешила к его столику — не забыв, прочем, подобрать полы мантии.

— До меня дошли слухи, что в наши края завернул предприимчивый делец. То, что это вы, — весьма приятный сюрприз.

Неизвестно, как можно галантно отодвинуть для дамы скамью, но Риверсу это удалось.

— Вы бессовестно льстите мне, Розмерта! Но после столь долгой разлуки я, пожалуй, готов это простить.

— Не понимаю, о чем вы, — улыбнулась Розмерта. Он узнал ее! Он ее помнит! Одно это наполняло ее сердце радостью. И, чего греха таить, надеждой.

— Прекрасной даме все простительно, — его улыбка просто сияла. — Что-нибудь закажем в честь нашей встречи?

Одного взгляда в сторону мрачного Аберфорта было достаточно, чтобы потерять аппетит. А его стаканы! Этот слой грязи и заразы не пробьет и огневиски.

— Может быть, лучше у меня? — невинно захлопав ресничками, предложила она. — В "Три метлы" поставляют отличный эль. К тому же завтра...

— Завтра, как я слышал, прекраснейшая из хозяек устраивает праздник. И я надеялся там побывать.

Он накрыл ее руку своей. Такие длинные пальцы — изящные, но сильные... Пальцы ювелира. Пальцы пианиста.

— Не окажете ли мне честь? Я как раз закончил распаковывать свою коллекцию зеркал. Не хотите ли взглянуть?

Раздумывала она недолго.

— С удовольствием!

Они встали из-за стола одновременно и под неодобрительным взглядом Аберфорта Дамблдора вышли в пристройку — кособокое сооружение, прикрывающее ведущую к номерам лестницу.

— Осторожно, ступеньки высокие! Позволите? — он предложил ей руку.

— Пожалуй, — с достоинством ответила она.

Там было всего двенадцать ступенек, но какими бы неудобными они ни были, Розмерта хотела бы, чтобы их было по меньшей мере сто двенадцать. Но вот они наверху.

— Аберфорт поселил меня в седьмой, а зеркала мои ждут своего часа в шестой, — он загремел ключами. — Где же бирка... Простите, надписи, похоже, давно стерлись, а отличать эти ключи я еще не научился.

Со второй попытки замок поддался, и Риверс прошептал освещающее заклинание — в комнатушке зажглась сотня зачарованных свечей.

Коллекция и правда впечатляла — настолько, что заставляла забыть об убожестве комнаты. На стенах Риверс развесил небольшие зеркала; крупные, напольные — расставил в виде спирального лабиринта, самые высокие — внутри, вокруг — те, что пониже. Он провел Розмерту к подоконнику — там лежали крохотные ручные зеркальца.

— Как вам прихотливая мозаика? Что думаете насчет золота и драгоценных камней на этой игрушке? Кажется чересчур помпезным, но это дань моде — и статусу заказчика. А эта совершенная чернота? Это зеркало из обсидиана переходит от мага к магу уже семь тысяч лет.

Он брал в руки каждое зеркальце, для каждого находил особенные слова.

— Это — одно из первых стеклянных зеркал. Видите — свинцовая прокладка? Римляне добавили ее, чтобы изображение получалось более живым. Они, бедняги, до этого располагали разве что бронзовыми. Представьте: смотритесь вы в зеркало, а ваше отражение в этом, позвольте сказать, солнечном диске — желтей, чем померанец! Хотя Персею эта желтизна не помешала отрубить голову Медузы Горгоны...

Стенных зеркал было не так много, и вскоре они ступили в лабиринт.

— Это зеркало принадлежало Марии-Антуанетте. Если в него смотрит волшебник, он видит ее на пике красоты, на балу, очаровательную и смеющуюся. А это — из гоблинских запасников. Стоит его разбить и ранить осколком человека, как тот станет вашим покорным слугой. Опасная вещица, но, как видите, все еще целая.

Розмерта понимающе кивала. Зеркала, огни; неспешный тихий рассказ — все это мило, но неважно. Неважно до тех пор, пока он держит ее за руку.

— Собственность Казановы. Приберегает для наблюдателя... Кхм, не стоит о нем, — Риверс совершенно очаровательно залился румянцем и закрыл злополучное зеркало спиной. — Лучше взгляните сюда: зеркало Еиналеж. Надпись на раме — ах да, в этом полумраке не видно! — гласит: "Я показываю не ваше лицо, но ваше самое горячее желание". Можете взглянуть, но осторожно — очарование мечты может сбить с толку.

— Ничего страшного, — заявила Розмерта. — Я не строю воздушных замков, так что вряд ли зеркало сможет меня подчинить.

И правда: в Еиналеж Розмерта увидела их с Риверсом отражения — немного другая, домашняя одежда, личные комнаты "Трех метел" на заднем плане, множество фотографий на стенах... Жаль только, что лицо Риверса утонуло в тени. Ну и что же! Рядом с ней же настоящий Риверс стоит, а не отражение! И его рука, между прочим, лежит на ее плече и будто невзначай перебирает ее волосы!

Оценив открывшуюся картину, Розмерта с легкостью отвернулась от зеркала. Сам Уолден Риверс вглядывался в его глубины дольше — должно быть, уж очень привлкательная картина. Но наконец отвлекся и он.

— И вот жемчужина моей коллекции... Эх, и с нее-то я и не снял чехол! — мужчина чуть подвинул узкое зеркало и зашел сзади. В одно движение он стянул покров, и...

Зеркало как зеркало. Высокое — в рост Риверса. Серебряная рама, узор из тонких цепей и замков. Идеально гладкая темная поверхность, и ничего, кроме отражения самой Розмерты, не различить.

Новое движение позади зеркала — и вот Розмерта отразилась в нем целиком.

Еще миг — и ее тело будто пронзило тысячей игл. Она вскрикнула, вздрогнула...

...и оказалась в темной комнате. Совершенно пустой. Сзади, кажется, шел какой-то свет...

Розмерта повернулась — перед ней было окно. Рамы у него уже не было — скорее, оно было вправлено в стену. А за окном — ряды зеркал, белесая ткань чехла на грязном полу, неверный блеск свечей.

Это не окно — зеркало.

Розмерта бросилась к нему. Что за ерунда? Для Риверса это довольно грубый розыгрыш!

— Ничуть не смешно! — забарабанила она кулачками по стеклу. — Выпустите меня! Шутка не удалась!

Риверс наконец подошел к зеркалу. Выражение лица у него было совершенно спокойным — будто не он сейчас с рассеянным видом поэта вещал о зеркалах. Он определенно знал о свойствах своего зеркала.

Однако вместо того, чтобы немедленно вызволить Розмерту и извиниться, он кивнул — видимо, своему отражению — и вышел, сдвинув одно из зеркал. Вскоре он вернулся — но не с артефактом, не с книгой заклинаний, не с волшебной палочкой — нет, в руках у него была обыкновенная плоская фляжка. Отсалютовав ей в сторону зеркала, Риверс отхлебнул из фляжки — и его фигура начала оплывать, как старый огарок. Минута — и перед зеркалом стоит точная копия Розмерты, разве что мантия безмерно ей велика.

— Оборотное! Подлец!!! — крикнула она и застучала с удвоенной силой.

Взмах волшебной палочки — и мантия укоротилась. Еще один — и лже-Розмерта подняла с пола трансфигурированную шаль.

— ВЫПУСТИ МЕНЯ!!!

Риверс поднял еще что-то. Розмерта похолодела: в руках у него была ее волшебная палочка.

Он спрятал обе палочки в складках мантии и с холодной улыбкой посмотрел в зеркало: Розмерта поняла, что он прекрасно видит ее за стеклом.

Он даже помахал ей на прощание.

А потом вышел, и с его уходом погасли все свечи.

Розмерта осталась в полной темноте.

* * *

— ГАД ПОЛЗУЧИЙ! СВОЛОЧЬ ДВУЛИЧНАЯ! ГНУСНЫЙ ПРЕДАТЕЛЬ!!! — тут уж Розмерта дала волю гневу. Подлый обманщик! Что ему нужно от нее?

Она уже битый час тут кричала, но никто не пришел. И, раз уж на мощь голоса Розмерта не жаловалась, а Аберфорт в столь поздний час все-таки ложился спать, да еще и на том же этаже, напрашивался неутешительный вывод: ее не слышат. Никто не слышит.

По щеке скользнуло что-то влажное и холодное. Мерлин, неужели она плачет из-за этого мерзавца? Тварь лицемерная, что тебе понадобилось в "Трех метлах"? Что ты собрался сделать, прикинувшись мирной владелицей паба?

О, Мерлин.

Мерлин-Мерлин-Мерлин, дракклы тебя задери. Завтра же — а может быть, уже сегодня, часов-то не видно — в "Три метлы" на праздник придут ее друзья. Заглянут постоянные клиенты. Явятся чинным строем студенты, оставшиеся на каникулы в Хогвартсе, и с ними — преподаватели. Кого можно ждать? Придет Дамблдор, это ясно как день. Придет Слагхорн — этот никогда не упустит шанса угоститься, за банкет потом заплатит школа. Флитвик? Возможно, но не точно. Если он не закончил свой эксперимент, есть вероятность, что он останется в замке. Кто еще? Эта новенькая тренер по полетам, Трюк? Магозоолог Кеттлберн?

И кто все-таки поймет, что Розмерта — ненастоящая?

До утра Розмерта успела: повторить по второму кругу свою грозную тираду, призывающую на голову Риверса все кары небесные; удостовериться, что зеркало не разбивается — ни руками, ни ногой, ни запущенной в сердцах туфелькой. Стихийный выброс она сумела вызвать — но зеркало устояло, а она только вымоталась. На рассвете, убедившись лишний раз, что в представления Аберфорта о сервисе понятие ежедневной уборки не входит, она прислонилась к стеклу, поплотнее закуталась в шаль и забылась тревожным сном.

* * *

Она проспала до вечера — ведь логично же назвать вечером то время, когда за окном темнеет? Аберфортова нелюбовь к мытью окон не могла это уж слишком исказить.

Зеркало по-прежнему не разбивалось.

Тайных ходов и запасных выходов тоже не нашлось — Розмерту заточили, видимо, в своеобразный литой короб, путь в который лежал только через злополучное зеркало.

Проклятий по Риверсову душу она уже не посылала. Сама виновата — повелась на этот флирт, на сладкие речи, на обманчиво-нежные прикосновения... И волосы, гад, наверняка стянул тогда, у зеркала Еиналеж! А она-то, дурочка, размечталась!

Героев и прочих спасителей и в помине не было. И, как ни забавно, Аберфорт все-таки зашел — закрыть окно, которое Риверс оставил открытым. Думается, что намеренно — чтобы Розмерта оценила прелесть своего положения: внутри зеркала ее не видят. И да, таки не слышат. Только и остается надеяться, что Риверс вернется. Наверное, ему еще понадобятся волосы для оборотного. Незаметно-то много не вырвешь!

Ох, для чего только ему облик Розмерты?

За окном мелькнуло красновато-розовое — должно быть, закат. Постепенно накапливалось раздражение: что, неужели никто, вот совсем никто не замечает, что Розмерту подменили?! Она же столько лет у всех на виду!

Может, и не замечают. Розмерта, помнится, поначалу копировала немного нахальное Риверсово обаяние — хотела понравиться. И клиентам, и Риверсу. Потом, может, и поменялось что-то в ее поведении, но сегодня то давнее притворство сыграет против нее.

Что же ему нужно? Завладеть "Тремя метлами"? Смешно же — он и без этого не бедствует. Что за интерес ему в деревенском пабе... Тайно переговорить с Дамблдором — после увольнения ведь путь в Хогвартс ему заказан? Слишком сложный план, да и не одобрит Дамблдор такие методы — все переговоры провалятся.

Да Мерлин же мой, там в пабе под сотню человек наберется, что там такого можно провернуть?! Вся деревня и половина профессоров Хогвартса! Придут, наверное, даже самые нелюдимые вроде Аберфорта!

...и не только. Розмерту прошиб холодный пот. Что, если Риверс решил поквитаться с тем, кто выгнал его из школы?

Нет. Нет-нет-нет. Долиш, конечно, зануда, и слегка сбить с него спесь было бы неплохо — ходит весь такой правильный. Даже в нос ему заехать — да пожалуйста! Но если Риверс действительно все эти годы вынашивал план мести... Он же заавадит этого буквоеда несчастного, а личиной Розмерты прикроется!

А кто потом в Азкабане сидеть будет?!

Долиш же настоящий книжный червь, он, наверное, и не дрался-то никогда... Ему только кулаком погрози — и он тебе выдаст пару законов и с дюжину прецедентов, так что десятой дорогой его обходить будешь! А тут — идеальное преступление. Риверсу всего-то и надо, что бросить заклинание и аппарировать, а здесь уж он раскроет зеркало и сбежит. И для аврората оставит тут Розмерту!

Она представила эту картину: вот она, дрожащая и осунувшаяся, стоит перед Визенгамотом в полном составе, лепечет: "Я невиновна..." — и вносят тело Джона Долиша: безжизненное, бледное и сурово-прекрасное. Под флагом с символикой аврората, само собой. А потом в зал вплывают дементоры...

"Долиш, не ходи ты сегодня в паб! Я даже тебя не приглашала, не ходи ты туда!!!"

Тут ее отвлек скрежет — кажется, у двери. Как будто что-то ржавое и тугое пытались провернуть в замке. Потом этот некто потерял терпение и высадил дверь. Даже не бомбардой, ногами.

Раздались шаги — быстрые и уверенные. Некто целенаправленно двигался к центру зеркального лабиринта. В соседних зеркалах мелькнул искаженный силуэт; вот он подходит ближе, ближе...

— Слава Мерлину, он все-таки не пошел в "Три метлы", — подумала Розмерта. И только потом задалась вопросом: а что, собственно, тут делает Джон Долиш?

Он, конечно, ее не видел, но подошел именно к тому зеркалу. С серьезной миной уставился на все эти цепочки, замочки — что там еще в сложно серебряной вязи было? Поднял глаза на стекло — щурился, будто силясь что-то разглядеть. Его взгляд блуждал, как будто он высматривал в толпе единственное знакомое лицо — и не находил.

По Розмерте он тоже скользнул взглядом — хотя, точнее, мимо нее — ведь он не мог ее видеть. Отчего-то стало ужасно обидно. Долиш начал ощупывать зеркало — сначала раму, потом и само стекло. Он скользил по нему пальцами, ничуть не стесняясь остающихся следов. Рассчитывает, что Риверс ушел надолго? Ищет повод конфисковать? Розмерта представила, как зеркало с ней увозят в Отдел Тайн, и она стареет, пока снующие вокруг люди не замечают ее.. Впрочем, раньше она умрет от жажды. И голода.

Она часто-часто заморгала, пытаясь сдержать рыдания. Почему, ну почему на нее накатывает истерика, будто она несдержанная девчонка? Почему, она ведь совсем не хочет унижаться до слез...

Розмерта не сразу заметила, что Долиш отступил на шаг и достал волшебную палочку. Он провел ею по ладони, и за кончиком потянулся алый след. Долиш приложил руку к стеклу, и его губы зашевелились. Читает заклинание? Но почему беззвучно?

Потом пропали все звуки. Розмерта почувствовала, как нарастает давление — так бывает, когда вот-вот разразится гроза. Стены ее камеры задрожали...

...и она оказалась в объятиях Долиша. Вокруг с задорным звоном осыпались осколки. Слева что-то грохнуло, и оба они подпрыгнули — но, как оказалось, это не удержалось на стене бронзовое зеркало.

— Вы целы? — прохрипел Долиш, переводя дыхание. Похоже, он использовал какое-то мощное заклинание, чтобы взорвать зеркало.

— В-вроде... — выдавила Розмерта. Было так спокойно стоять посреди всего этого хаоса — после того кошмара внутри зеркала... А может, только потому, что Долиш держал ее — и в переносном, и в прямом смысле.

Вид Долиша напомнил ей еще кое о чем.

— Нужно вызвать отряд мракоборцев! Вы не были в "Трех метлах", но там Уолден Риверс, прикрываясь моей внешностью, ждет вас! Не суйтесь под Аваду, вызовите коллег... — затараторила она. Ей почему-то казалось, что, как только она сможет стоять, Долиш с невозмутимым видом предложит проводить ее до родного паба.

Его этот рассказ не впечатлил.

— Я уже был там. Собственно говоря, именно поэтому я поспешил сюда. Не волнуйтесь, Риверс задержан и находится в камере — уже в своем облике. Он больше вас не тронет...

— Да он вас тронет, упертый вы баран! — вспылила Розмерта. — Я ему не нужна, а вы позаботились, чтобы он вылетел с работы без выходного пособия!

А вот теперь он удивился — занятное зрелище. Наверное, никто еще не видел ошеломленного Джона Долиша.

— При чем тут увольнение? Ему нужны вы, Розмерта, и ваши "Три метлы"!

Тут она не выдержала и расхохоталась:

— "Три метлы"? "Три метлы"?! Да зачем ему мой паб!

Потом она кричала ему еще что-то, и еще... Опомнилась она немного погодя — почувствовав, что Долиш крепко прижимает ее к себе и утешающе гладит по спине, а она бормочет какую-то ерунду и пинает его в голень. Кажется, до этого она пыталась молотить кулаками по его груди. Вроде бы.

В общем, так стыдно Розмерте никогда еще не было.

— Не понимаю, зачем ему "Три метлы". Доход приличный, но не сказочный, работы много, расширяться — некуда...

— А ему и не нужно было ваше дело — только помещение. Видите ли, в вашем винном погребе есть подземный ход прямиком в Хогвартс.

— Но зачем...

Долиш грустно усмехнулся.

— В наше время стоило бы просить закатать рукава при каждой новой встрече. Уолден Риверс — Пожиратель Смерти. Как и его брат Уоллес, только тот сумел-таки откупиться от обвинительного приговора, и с тех пор не высовывается.

— Так тогда... Значит... — у Розмерты перехватило дыхание. Потом ей снова захотелось разрыдаться — ну до чего же слепыми были они все! Но она сдержалась и даже умудрилась выдать членораздельное: — Проводите меня домой, пожалуйста.

Долиш отдал ей свой плащ, хотя она отказывалась и ссылалась на согревающие чары. Он вернул ей волшебную палочку, ее палочку. Он довел ее до "Трех метел", и ни один любопытный не попался им навстречу. В пабе было пусто и чисто, хотя продуктов ощутимо убавилось — гости все-таки были.

— Дамблдор помог ликвидировать... беспорядок. И проследил, чтобы все разошлись по домам. Чиппендейл дооформит бумаги и отправится с Риверсом в центральное управление. Не бойтесь, Риверс не сбежит. Чиппендейл вызвал подкрепление.

Розмерта оглядела паб еще раз и бессильно опустилась на стул. Кажется, именно в таких случаях герои романов достают что покрепче и напиваются до беспамятства.

Долиш все еще был тут. И, кажется, ему нравился солнечный глинтвейн.

Розмерте он тоже нравился.

Так что она достала бутылку. Хотела еще призвать пузатые кружки, но Долиш опередил ее, трансфигурировав лежавшую тут же ложку.

— Вы тоже, Долиш. Вы же любите глинтвейн?

Он покорно сел рядом и трансфигурировал нож.

Солнечный глинтвейн — особый напиток. В основе — красное сухое вино, к нему добавляется немного коньяка и специи — бадьян, корица, имбирь, медовый травень и пыльца фейри. Не стоит также забывать о солнечном апельсине и мёде, они окрашивают глинтвейн в цвета заката. Но главное — он подогревается сам, стоит лишь повернуть крышку. Минута — и глинтвейн готов. А закрытые бутылки можно хранить веками.

Они выпили по кружке, Розмерта нашла имбирное печенье — видимо, забытое ее двойником — и переставила его с полки под стойкой на стол. Махнула Долишу: угощайтесь.

Они налили по второй.

— Почему? — вдруг спросила Розмерта.

Долиша внезапно очень заинтересовало содержимое кружки. Пришлось спросить напрямую:

— Почему вы, именно вы, догадались, что меня подменили?

Вот сейчас он скажет, что на самом деле о замене узнала Мэри Руа... Или что Дамблдор, явившись на праздник, сразу почувствовал неладное...

Долиш поднял кружку:

— Забыть ли старую любовь

И не грустить о ней?

Забыть ли старую любовь

И дружбу прежних дней?

У него оказался неожиданно приятный голос. Он пел, и Розмерта чувствовала, что за этими словами скрывалось куда больше, чем казалось на первый взгляд.

— За дружбу старую —

До дна!

За счастье юных дней!

По кружке старого вина —

За счастье юных дней.

Бутылка опустела.

— Нужно заделать этот подземный ход, — вставая, сказал Долиш. — Так что вам придется потерпеть мракоборцев еще пару дней.

Розмерта молча кивнула.

* * *

— Он сделал что?!

— Розмерта, честное слово, он сам взял и написал этот рапорт! "Я, Джон Долиш, в ходе операции по освобождению гражданского лица был вынужден применить магию крови, зная о действующем на нее запрете." Не веришь мне — спроси Чиппендейла!

— Он... Он... Совсем чокнулся, что ли? — наверное, в этот момент Розмерта напоминала знаменитую Медузу Горгону. — Сам себя заложил? Справедливость, значит, во всем?!

Мэри Руа пожала плечами.

— Ну, это вполне в его стиле. Я хочу сказать, это же неудивительно: Долиш такой поборник правил. Чиппендейл жаловался, говорил, с Долишем ему приходилось самые обычные ежедневные отписки проверять и перепроверять. Представляешь, Долиш его, как школьника, их переписывать заставлял! Сейчас-то старина шериф вздохнет спокойно.

Розмерта стиснула кулаки — хоть бы Мэри Руа под фартуком не заметила.

— А что Долиш? А...Азкабан?

— Нет, ты что! — засмеялась подруга. — Просто перевели куда-то. Может, еще в должности понизили, не знаю.

Видимо, что-то такое обозначилось в лице Розмерты, что Мэри перестала смеяться:

— Хочешь, я спрошу у Джереми. Все-таки он сотрудничает и с авроратом, и с министерскими.

* * *

Еще один вторник.

И еще один вечер.

Посетители разошлись, так что самое время вешать замок, читать заклинание и — прибравшись — отправляться на боковую. Чего не ждешь в такой час, так это стука в дверь.

Палочка на изготовку. Чугунная сковорода — как дополнительный аргумент? Нет, перебор.

— Войдите, — командует она.

Он стоит на пороге, и с плаща у него капает.

Палочка опускается.

Он молчит.

— Зануда, — говорит она тихо.

Он молча смотрит на нее.

— Невозможный зануда. Буквоед. Упертый, твердолобый, непроходимый дурак...

Он обнимает ее. Она рыдает у него на груди.

И — почему-то — оба счастливы.