Гарри Поттер и крапчатые грибы (джен)

Меня всегда занимал вопрос, почему Снейп так стремился занять должность преподавателя ЗоТИ.

Ведь не из любви же к педагогике, на самом-то деле?

И тут вдруг мне открылась истина — он коптил это небо неспроста!

Никто, никто не мог понять глубины страданий, выпавших на долю Северуса Снейпа — так, по крайней мере, полагал он сам.

Когда погибла Лили, ему незачем было жить. Сжав в руках её безжизненное тело, он, вспоминая Шекспира, которым тайно зачитывался все старшие курсы, опрокинул в себя склянку с могильным ядом. Желудок свело болезненным спазмом, в глазах потемнело, и, теряя сознание, он пребольно ударился головой, не слыша, как радостно угукнул в кроватке ребёнок. Через две минуты Снейп открыл глаза и, заслышав звук мотоцикла, едва не прихватил с собой труп Лили, когда поспешил ретироваться с места неудачного самоубийства.

За два следующих дня он перепробовал все возможные сочетания ядов, но всё, чего он добился, это испортил себе цвет лица. Затем за ним пришли авроры и Дамблдор.

Он дважды пытался повеситься в камере и один раз — расшибиться об дверь. Безуспешно. Смерть словно бы игнорировала его.

Даже после проникновенной беседы с Альбусом Дамблдором Северус Снейп пытался заморить себя голодом, но лишь заработал язву. Оказавшись же на свободе, он решил, что свести счёты с жизнью уже дело принципа. Он прыгал с мостов и крыш — пару раз сломал ноги и заодно освоил полёт без метлы. Попытки повеситься, зарезаться, застрелиться и даже пнуть венгерскую хвосторогу обрекли его на необходимость вечного ношения закрытых мантий и высоких воротников. Его сбивали машины и поезда, но отправиться на тот свет у него просто не получалось — наверное, его никто не ждал даже там.

…Всё ближе было первое сентября — и ещё один год с безмозглыми злыми школьниками, у которых удивительно заманчиво могут взрываться котлы. Но и тут ему не повезло, и всё, чего он добился — лишь сладкий чай у понимающе вздыхающего директора, вещающего о загадочной силе любви.

— Любовь — хрен вновь! — сплёвывал раздраженно Снейп, выбираясь из логова акромантулов. Ну, хотя бы яда запас.

У него оставалось не так уж много не опробованных вариантов: прыгнуть в вулкан или Марианскую впадину, влезть в маггловский саркофаг в Чернобыле (он узнавал!), ну или попробовать занять должность профессора по ЗоТИ, что выглядело куда перспективней. В конце концов, если он проклят, рассудил Снейп, то единственный, кто победил смерть — это Лорд, а значит, его проклятие должно оказаться ядрёней. Но на отчаянную просьбу директор лишь посверкал очками:

— Вспомни о мальчике, сыне Лили!

Снейп не сразу сообразил, как ему с его проблемой поможет трёхлетний пацан, но если уж он избавился даже от Лорда, этот вариант определённо не стоило сбрасывать со счетов. Главное — правильно психологически обработать мальчишку. А ведь есть ещё второй избранный!

* * *

Когда змея вцепилась ему в горло, он едва не испортил всё, сорвавшись на истерический смех.

Церберы, василиски, дементоры и оборотни не смогли прикончить его! Лонгботтом, в конце концов! А тут всего лишь какая-то рептилия-переросток, вернее две...

Снейп уже чувствовал, как затягивается его рана, когда Гарри Поттер склонился над ним и жестом опытного душителя попытался остановить кровь.

«Посмотри на меня, маленький гадёныш», — хотел сказать Снейп, но сил хватило лишь на первую половину фразы. И только Снейп блаженно прикрыл глаза, как Поттер, шустро собрав его воспоминания, скрылся в компании своих отвратных друзей, бросив его в одиночестве. Вот ничего не может до конца довести толком! И что ему теперь делать? Ну не развлекаться же, как покойный директор, художественным Файндфайром? Хотя…

Да любой вышедший из под пера не автора персонаж является OOC — иные манера речи, описание его душевного мира, взаимодействие с другими героями, реагирование на ситуации, придуманные фикрайтером и т.д. и т.п. Где же здесь грань то?

Alien subject

Грань в том, что Снейп не может танцевать польку посередине Большого зала.

Lira Sirin

Святочный бал девяносто третьего врезался в память Гарри сияющим острым осколком разбившейся ёлочной игрушки, так и не потускневшей со временем. В самые тяжелые часы своей жизни он возвращался к этому воспоминанию — и самая черная тоска отступала, и Гарри находил в себе силы делать то, что он должен был сделать, и жить с этим дальше.

...Он закрывает глаза и словно бы наяву слышит, как в большом зале начинает звучать задорная симфоническая мелодия. Он видит, как от пиршественного стола в центр зала торжественно движутся две фигуры: в расшитой серебром белой мантии чинно шествует Игорь Каркаров, а рядом с ним в летящих черных одеждах — профессор Снейп. По их лицам нельзя прочитать того, что случится в следующий момент.

Каркаров вкладывает свою руку в руку Снейпа, а тот устраивает свою на его талии, и оба начинают кружить под задорный мотив богемской польки.

Все в зале растерянно замолкают и не могут отвести от них глаз, но они словно не замечают происходящего. Их движения выверены и легки — под звон колокольчиков взметаются полы мантий, и профессора продолжают пружинисто и невесомо подпрыгивать, следуя за мелодией флейты.

Когда музыка замолкает, Гарри осознаёт, что его пунш давно растёкся на скатерти бурым пятном. Он поднимает растерянный взгляд на профессора Дамблдора — единственного, кто способен заставить прийти в себя эту спятившую вселенную.

Дамблдор таинственно мерцает очками и незаметным движением убирает пятно.

— Долг чести, мой мальчик, долг чести… — загадочно говорит он и приглашает на танец профессора Трелони.

* * *

Ноябрь 1981, Азкабан.

— Северус, ты должен понимать, что в сложившейся ситуации… — Дамблдор ходит по камере, заложив за спину руки.

— Скажите, у меня есть хоть малейшие шансы? — в голосе заключенного звучат отчаянье и надежда.

— Заседание по твоему делу через три дня, и если не всплывёт неожиданностей...

— Неожиданностей! — цедит сквозь зубы Снейп! — И вы думаете, Каркаров ограничится только моей фамилией? Мол да, состоял такой!

— Ты недооцениваешь его способности договариваться… Скрыть твою принадлежность к рядам Пожирателей он, конечно, не сможет, но во всём остальном… Мы можем вполне на него рассчитывать.

— На это ничтожество? Да если он не сдаст меня с теми экспериментами, я готов станцевать с ним польку!

Дамблдор укоряюще качает седой головой, когда древние стены словно вздрагивают, скрепляя необдуманные слова узника, так точно совпавшие с другим запальчивым обещанием, прозвучавшим в одной из камер не более часа назад.

К вопросу о принятии неизбежной судьбы, рептилиях и восприятии мира.

Пожиратели просто не были готовы к подобному.

Да и как можно быть к такому готовым?!

Когда вместо того, чтобы сразиться с их Лордом как положено — на дуэли, мерзавец Поттер напялил чалму-невидимку, скрученную из мантии и украшенную каким-то булыжником, а затем, трансфигурировал старшую палочку в дудочку и начал наигрывать незамысловатый мотив, они лишь громко захохотали.

Но когда Лорд внезапно осёкся, посмотрел на него расфокусированными глазами и начал извиваться в такт музыке, вот тут они смогли лишь застыть, начисто лишившись дара речи и уставившись на своего повелителя. И даже когда оборванец Уизли пошёл по кругу с Распределяющей шляпой в руках, всё, что они могли — механически швырять ему всё, что завалялось в карманах. А затем к Поттеру присоединилась лунатичка Лавгуд с бубном в руках и Лонгботтом, подбрасывающий в костер траву, от которой потёк сладковатый и удивительно ароматный дым.

Появление грязнокровки и остальной шайки никто уже заметил, но позже все были уверены, что она обращалась к ним и говорила о чём-то с каждым спокойным размеренным голосом.

Воистину, это был самый коварный из дамбдоровских планов.

В себя они пришли только утром на поляне в Запретном лесу, в мантиях на голое тело и босиком, в оцеплении из авроров и журналистов, которые наперебой спрашивали, что их сподвигло так изменить свою жизнь — отказаться от магии и пожертвовать всё имущество в фонд помощи исчезающим магическим видам.

— Собственность — это не вещи, а мысли. Можно иметь вещи и при этом не быть собственником, — рассеянно ответил журналистам Малфой, с удивлением проводя рукой по своей гладко выбритой голове.

Повелителя они с тех пор больше не видели, но иногда всей коммуной читали о том, как странствующая труппа Поттера дает выступления в разных уголках планеты, завоёвывая сердца своих зрителей, а вместе с ними и мир.

И этот вариант мирового господства, кажется, всех устраивал — ибо как говорил Будда: «Счастье — это не удачное сочетание внешних обстоятельств. Это просто состояние твоего ума.»

К вопросу о разумных предосторожностях и 14 главе «Тайной комнаты».

«Поражен в самое сердце — трагическая и бесславная гибель Люциуса Малфоя от арбалетной стрелы!» — кричали заголовки Пророка. «Останки министра магии найдены у логова акромантулов!»

— Что ж, — заявил директор Академии Магии и Волшебства «Хогвартс». — Как я уже говорил, дорогой Корнелиус поступил импульсивно и необдуманно. Я признаю его смелость, но отправиться только вдвоём ночью арестовывать подозреваемого в серийных убийствах… Ах, если бы вызов Люциуса Малфоя застал меня в кабинете, этой трагедии наверняка удалось избежать.

…Еще много дней Гарри Поттер пытался отстирать видимые лишь ему брызги крови с мантии-невидимки и с ужасом вспоминал просьбу Хагрида, со смущенной улыбкой разделывающего министра магии, не забывать покормить Клыка и передать старине Арагогу гостинцы. Сложно было не признать правоту Тома Риддла относительно безопасности Хогвартса. Как и не взять на заметку, на что простой арбалет способен в умелых руках, и насколько полезен в сочетании с ним яд василиска.

Я почему раньше злой был? Потому что у меня велосипеда не было... (с)

— Питер, ты умеешь ездить на велосипеде без рук? — прошипел Волдеморт из своего свёртка.

— Нет, мой Лорд, у меня никогда не получалось, — пропищал в ответ Петтигрю. — Вот с одной рукой я могу…

— Тогда ты знаешь, что делать, — кивнул в сторону котла Лорд-младенец и зашелся в пугающем хохоте.

И с ужасом глядя, как Питер Петтигрю, отхватив себе руку, кинул её в котёл, Гарри ощутил какую-то иррациональную и совсем неуместную благодарность к семейству Дурслей, благодаря которым велосипед он видел только со стороны.

К вопросу о нетрадиционном происхождении Гермионы на основе волос и характера :-)

Когда правда выплыла наружу, Гарри не мог сказать, что испытал большее удивление, чем когда узнал, что его собственные родители оказались волшебниками. Наоборот, мозаика, наконец, начала складываться и всё вставало на свои логические места.

Эта непробиваемая уверенность Гермионы в своей правоте и просто бульдожья хватка, когда речь заходила о чем-нибудь подозрительном. Заподозрить учителя и поджечь — теперь это решение казалось вполне очевидным.

О да, та самая Гермиона, досконально знающая и блюдущая правила, и железной рукой, под угрозой не дать списать историю магии, заставляющая ближнего своего их соблюдать, но сама не чурающаяся замарать руки, когда того требует Правое Дело.

Достойная дочь Грозного Глаза.

И вполне очевидное со стороны Моуди, замечательное решение продиктованное паранойей и мрачным аврорским юмором — укрыть единственного ребёнка в семействе дантистов-магглов в кровавые восьмидесятые, поработав с их памятью.

И когда Гермиона пошла по отцовским стопам, отправив Грейнджеров подальше в Австралию — это уже не выглядело жестоко.

Что ж, эта война, наконец, закончилась, и хорошо, что почти все они смогли её пережить.

И особенно хорошо, что у них с Гермионой тогда ничего в палатке не получилось, и она в итоге выбрала Рона, а сам Гарри продолжил свои отношения с его отважной сестрой. Злорадствовать, конечно, нехорошо — но Молли Уизли в качестве тещи кажется просто подарком, если к девушке вашей мечты в комплекте идет чудом выживший старина Грозный Глаз.

— Не нравится мне ваш Тёмный Лорд!

— Не нравится — не ешь! — рыкнул Грейбек, помешивая густое рагу.

— И не пей, — иронично заметил Долохов, покачивая в руке гранёный стакан с мутной жидкостью.

— И не кури… — философски откликнулся Трэверс, пересчитывая на столе аккуратные самокрутки.

Беллатрикс промолчала, мечтательно закатив глаза.

Право на ЭТУ часть Лорда оспаривать у неё не пыталась даже Алекто, удовольствовавшись поношенной мантией.

— Нашего повелителя каждый любит по-своему, — пропищал из угла Педдигрю, что-то обгладывая.

— Хорошего человека должно быть много, — удовлетворенно подытожил Малфой, сверяясь со списком оставшегося.

P.S.

— Драко, не грызи ногти... на ногах... у нашего повелителя и вообще отойди от буфета!

Зарисовка родилась из неожиданной опечатки и бесценного жизненного опыта, которым могут похвастаться многие.

— Папа, а как же ты смог победить злого волшебника, если тётя Гермиона сломала твою волшебную палочку, а ту, которую ты добыл у мистера Малфоя, ты потерял, когда злой волшебник перенес вас куда-то порталом?

— Ну Ал, как бы тебе сказать… если у тебя есть идея… в общем, моя тётя Петуния очень любила мебель одной шведской компании, а я очень не любил её собирать, особенно когда Дадли путал детали…

* * *

Из отчёта аврора Севиджа. 2 мая 1998 года, Лондон, Вембли.

«Когда мы прибыли на предположительное место перемещения опасного преступника, известного как Лорд Волдеморт, то тот уже был обезврежен мистером Г. Дж. Поттером, который произвел гражданский арест. И не подавал признаков жизни, не Поттер, а Лорд. Хотя лучше бы Поттер тоже...»

— Тодален, твою мать, Хэменес! Экби ерпен! — выкрикивал незнакомые заклинания перемазанный в крови Гарри Поттер, ломая о голову Лорда очередную полочку. — О, ребята, вы как всегда вовремя: по инструкции эту мебель нужно собирать хотя бы вдвоем... Кто-нибудь подаст мне шестигранник?

К вопросу об инициативных чиновниках

— Гермиона, мне кажется, ты слишком много работаешь…

— Гарри Джеймс Поттер, если ты намекаешь на то, что я не отдаю себе отчёт в своих действиях…

— Но послушай, как это люди воспримут… даже профсоюз домовиков уже не кажется на этом фоне странной идеей…

— Но Гарри, мы не можем иначе! Ведь сейчас они самый угнетаемый класс волшебных существ! Им негде жить, нечем питаться — их лишили всего.

— Да-да, а когда люди натыкаются на них в переулках, стараются прогнать или ликвидировать, а затем панически вызывают нас…

— И так продолжаться не может! Они разумные существа, и что им ещё остаётся: мы лишили их дома, и они вынуждены ютиться в лесах. Они даже на работу не могут устроиться, не могут появиться на улицах так, чтобы от них не шарахались! И разве они виноваты в том, кто они есть… Разве это делает их хуже?!

— Ты, знаешь, наверное, ты в чём-то права и… как бы я к ним не относился — я поддержу тебя в любом случае. В концов, кто мы, чтобы судить...

— К тому же, я ведь не предлагаю выдать им палочки — только помочь интегрироваться в наше пёстрое общество, найти в нём свое место, и почувствовать себя кому-то нужными и полезными…

* * *

В 2017 году Гермиона Уизли-Грейнджер заняла кресло Министра Магии при полной поддержке волшебного населения и при всех пятидесяти голосах членов Визенгамота.

Однако редакция «Ежедневного пророка» полностью опровергает слухи, будто бы её стремительный взлет по карьерной и политической лестнице целиком заслуга её главного детища, в которое она вложила всю свою душу: созданной при Министерстве Магии организации У.Р.О.Д. — Управления по Распределению и Охране Дементоров.

Своим успехом мадам Уизли-Грейнджер прежде всего обязана присущим ей трудолюбию, уму, непреклонности в принципиальных вопросах и непоколебимому желанию помочь тем, кто в этом нуждается.

Читайте на стр. 5 эксклюзивное интервью «Как я перестала паниковать и полюбила дементоров».

К вопросу о предвыборной гонке

Запретить Джорджу Уизли баллотироваться в Министры Магии не мог никто, однако Гермиону выводило из себя его отношение. Как-то он даже обмолвился, что это будет его лучшей шуткой в память о брате, и им предстоят презабавнейшие семь лет.

Однако, когда в предвыборную гонку включился Ксенофилиус Лавгуд, за которым, как выяснилось, стоит огромная толпа сумасшедших, к которой с легкостью можно было причислить каждого пятого в Волшебной Британии, а вслед за ним Панси Паркинсон со своей гламурной сворой, Гермиона впервые задумалась, не стоит ли предложить Гарри устроить военный переворот.

В конце концов, очками он умеет сверкать не хуже покойного Дамблдора, а ей для того, чтобы стоить разумное общество, не нужно будет считаться со всеми этими замшелыми бюрократами. Нет, конечно, они никого не станут ссылать в Азкабан, но пути, по которым ходит Хогвартс-экспресс, давно уже нуждаются в капитальном ремонте.

К вопросу о Беллактрикс Лестрейндж и её загадочном браке, который в Пьесе-Которую-Нельзя-Называть стал еще более загадочным.

— Руди, а откуда у тебя деньги? — Рабастан опасливо покосился на брата, который задумчиво водил оселком по ножу. — Оба ключа от сейфа забрала Беллатрикс — у неё там якобы что-то важное…

— Продаю… — меланхолично пожал плечами Рудольфус.

— Что продаешь? — Рабастан с подозрением посмотрел на брата. — Вещи из нашего мэнора?

— Продукт прикладного творчества… — тот снова пожал плечами.

— Руди, ты меня пугаешь, какого творчества после стольких лет Азкабана?

— По кости режу… — хмыкнул Рудольфус, пальцем проверяя остроту лезвия.

Рабастан вздрогнул:

— Маггловской?

— Да зачем? — посмотрел на него Рудольфус. — Волшебной…

— А где ты их все берёшь… нет, я не хочу знать о костях! — перебил его Рабастан.

— Тут даже, скорее, не кость, а рога… — задумчиво протянул брат.

— Рога? Мерлина ради, чьи?

— А сам-то как думаешь? — Рудольфус прищурил глаза. — Ну вот я их сбрасываю, а потом гребешки и вешалки вырезаю — их и продаю. Должна же быть хоть какая-то от этого брака польза...

«…В свете Люмоса открылась лужайка, посреди которой лежала бездыханная девица. И вдруг волосы зашевелились на головах протрезвевших гуляк. Над растерзанным телом Джеймса стояло мерзкое чудище. Огромный, чёрной масти зверь, сходный видом с собакой. Чудовище повернуло к ним свою окровавленную пасть и сверкнуло горящими глазами. Никто не помнил, как вернулся домой. Провидению препоручаю я вас, дети мои, и заклинаю: остерегайтесь выходить на болота в Запретном лесу в ночное время, когда силы зла властвуют там безраздельно.»

— Нет, вы только послушайте, что он говорит! Я добилась! Сэр Гарри, я вам лгать не буду. Впрочем, если в этом есть что-то дурное, то поверьте, мой сын это сделал только ради меня! Его избаловали с детских лет, ему потакали во всём, и, конечно, он вообразил, что ему всё дозволено, что весь мир существует только для его удовольствия.

— Что она говорит? Снейп, я не понимаю уже ничего!

— А когда он подрос, то в него словно бес вселился. Он разбил материнское сердце и смешал семейное имя с грязью. Чем дальше, тем хуже и хуже, от преступления к преступлению. Что его спасло от поцелуя? Только милость Мерлина! Если б вы только знали, какой это был чудный ребёнок! Я вам могу показать его портрет в детстве, это был...

— Не надо мне ничего показывать! Я не хочу...

— ...настоящий ангел! Он просто попал в дурную компанию.

— Девичья фамилия моей матери — Блэк, сэр. Сириус Блэк — её младший кузен.

— Значит, убийца Блэк — ваш кузен?

— Да, сэр! Он погибает на болоте от голода, Драко подаёт ему знак, что еда приготовлена, а он показывает, куда её принести. Вот и всё. Мы каждый день надеемся, что он уйдёт, но пока он здесь, мы не можем его бросить.

— Я ничего не понимаю! Пожалуйста, не понимаю ничего! Кузен, болота... Какой обед может быть на болоте в Запретном лесу? Послушайте, Снейп, я ничего не понимаю. Всё-таки, объясните мне, о чём они сейчас тут говорили, а?

— На болоте прячется её кузен, убийца Блэк. Они его кормят.

— Да что вы говорите!

В ходе знакомства с конкурсными работами на турнире минификов у нас с уважаемой Alteya возникла острая полемика по поводу текста "Игла дикобраза" от Edelweiss.

С одной стороны, текст получился весьма интересным и очень вхарактерным. Но с другой стороны, саму собою нарождающуюся интригу коварно сгубил мимо бежавший Снейп.

А ведь всё к этому шло...

— Четыреста девяносто пять галлеонов, — произнёс Горбин. Его щёки испятнали рябины, а голос задрожал от возмущения. — Здесь не хватает, мистер Блэк.

— Пяти галлеонов, — опомнился Сириус. — Да… я потратил их по дороге.

— Оно того стоило? — ядовито поинтересовался продавец. — Вы решили провести меня?

— Ничего подобного! Я просто не рассчитал, что встречу кое-кого... Эх, придется обмывать в другой раз, — Сириус порылся в карманах и нагреб искомые пять галлеонов мелочью.

— С вами приятно иметь дело, мистер Блэк, — улыбнулся продавец, и Сириус стал обладателем заветного шкафа.

* * *

— …Эй, это что вообще такое? — ахнула Лили, увидев посреди гостиной старый шкаф в компании своего мужа. — Ты зачем сюда это старьё притащил?! Ты же должен был оставаться дома!

— Я заявляю о своей категорической невиновности! — шутливо ответил Джеймс, обнимая супругу. — Его Бродяга приволок — нам в дар. Пусть постоит в углу до утра, а там решим, куда его деть.

…Если бы Лорд вломился к ним через дверь, сметая защитные заклинания, которыми щедро был окружен дом, наверное, всё закончилось бы совсем иначе: Джеймс просто не успел бы вернуться за палочкой, а Лили — даже взять на руки сына…

Дверь шкафа, который должен был однажды стать их спасением, с грохотом распахнулась, и из него во весь рост воздвигся Лорд Волдеморт. Это было настолько жутко и в то же время по-хеллоуиновски, что Джеймс и Лили, ещё только поднимаясь с дивана, в один голос заорали:

— Ридиккулюс!

Что ж, даже Тёмный Лорд не мог бы учесть всего. И уж тем более в погоне за вечной жизнью никогда не интересовался, как работает это глупое заклинание, способное побеждать худший страх.

Раздался характерный хлопок, и на месте Темного Лорда повис большой ярко-зеленый воздушный шарик. Порыв ветра из шкафа подхватил его и поднес прямо к сидящему на диване ребёнку...

— Аик! — радостно завопил Гарри и, ухватив, сжал его между ладошками.

Тёмный Лорд почувствовал, как его сдавливает той самой неведомой ему силой, а затем оглушительно лопнул.

От взрыва у соседей повышибало стёкла, а в доме Поттеров обвалился второй этаж.

Маленького Гарри спасли лишь спонтанная детская магия и сила Любви родителей, отдавших за него жизнь и отчасти погасивших взрывную волну своими телами.

На память о той жуткой ночи Гарри Поттеру досталась стойкая нелюбовь ко всему надувному и шрам в виде молнии прямо на лбу.

* * *

Когда Сириуса Блэка арестовали, казалось, он был не в себе, однако вины своей не отрицал.

— Я убил их, убил... своими руками, — рыдал он в исступлении, пока его волокли в Азкабан.

Ему предстояло просидеть там долгих двенадцать лет, прежде чем он сможет покаяться перед крестником, ребёнком, отправившим на тот свет Тёмного Лорда и лишь милостью Мерлина не вошедшим в историю как Мальчик-Который-Лопнул.

К вопросу о том, что дерево — универсальный материал и на одни палочки прожить трудно.

— Г-м-м-м... — задумчиво протянул мистер Олливандер, не сводя с Гарри испытующего взгляда, а затем вытащил из кармана длинную линейку с серебряными делениями. — Какой рукой вы колдуете?

— Я?.. — замялся Гарри, наконец спохватившись. — А, я правша!

— Вытяните руку. Вот так. И не шевелитесь.

Старый волшебник сначала измерил расстояние от плеча до пальцев, затем расстояние от запястья до локтя, потом от плеча до пола, от колена до подмышки, и еще зачем-то измерил окружность головы. Затем он померил рост и ширину плеч — всё, что необходимо чтобы продать очередному юному волшебнику палочку или заказать гроб.

Вспоминая «Магических тварей» и нетолерантное американское волшебное общество.

В общем зря они боролись за независимость... :-)

Старший аврор Поттер расстегнул пуговицу на воротнике и продолжил:

— А это наша вторая по значимости волшебная улица… ну или первая… тут как посмотреть…

— Очень колоритное место, — улыбнулся его сияющий американский коллега, — и такая аутентичная… ресторация… о у них блюдо дня рагу с кроликом! Нам стоит зайти? Звучит аппетитно…

— Ну, зная, как тонка в этом заведении грань между кошкой и кроликом, я бы на вашем месте несколько раз подумал… В Лютном в рагу идёт всё — как в Китае.

— Врагу? Может тут и другую щеку принято ему подставлять?

— Другую щеку? — Гарри несколько раз моргнул. — Ну, бывает, конечно, что объедки в посетителей прилетают, но от них обычно принято уворачиваться… Как и от пустых кружек…

— Летающие кружки, огненный виски, оборотное предлагают прямо на улице — вот оно, настоящее проявление магической демократии! Не то что у нас — сплошные правила и постные лица…

Когда после взрыва перестало звенеть в ушах, Ксенофилиус Лавгуд беспомощно оглянулся на дымящиеся руины и понял, что вот теперь он действительно бесповоротно лишился всего.

Сначала они забрали его милую Луну, а теперь у него не осталось даже дома, где он мог бы всё ещё её ждать. А когда он выдал её друзей, то лишился и тех крох достоинства, которые у него оставались.

Теперь у него не было совсем ничего, кроме проклятой подвески с дарами смерти, которую когда-то подарила жена. У него не осталось ничего, даже страха. Чего ему было бояться, теперь когда он точно уверен, что никогда уже увидит дочь снова?

Хотя нет, кое-что у него всё же осталось, осознал он, испытав не только отчаянное бессилие, но и злость: у него осталось право на месть, а ещё самая большая сеть сумасшедших корреспондентов по всему миру. Он отряхнул помятую мантию и, вытащив из руин чудом уцелевшую пишущую машинку, отправился через холмы к соседям, уже предвкушая, как на крыльях сов помчится возмездие.

* * *

— Нет, нужно эту проблему всерьёз решать — заявил Абрахам Смит на очередном экстренном заседании Международной Конфедерации Магов. — Иначе можно попрощаться не только со Статутом, но и остатками мирной жизни.

— Вы говорите о… — послышалось из президиума

— Да, да и еще раз да! — Смит встал. — Ни для кого уже не секрет, что этот самый лорд Волдеморт полностью захватил власть в Волшебной Британии и уже готовится перебрасывать свои войска через Ла-Манш.

— Об э'гтом не писал только ленивый! — взял слово Этьен Делакур — Но что стг'ашнее всего — и эта вег'сия подтвег'ждается — и мы знаем, что это Лог'дт — ставленник всё тех же темных и пугающих сил, котог'ые прежде стояли за Г'индевальдом, — он постучал кулаком по президиуму, поднимаясь, и вместе с ним на ногах оказались соратники. — Мы должны встать на пути у хаоса, и поэтому действовать нужно уже сейчас. Мы должны об'гедениться против тех кто обог'яет алтари кг'овью невинных вейл и оскрве'гняет могилы! И мы должг'ны оказать всю полноту помощи тем, кто уже поднял ог'ужие защищая свой дом. Vive la Résistance! — Этьен Делакур приложил руку к сердцу, а затем, откланявшись, сел.

— Спасибо, господин Делакур, но неужели вы верите в эти мрачные бредни про пробуждение древних богов? — взяла слово фрау Штайенмарк, однако ей сразу же зашептал ей на ухо. — Ох, примите мои извинения… Ваша дочь…

— А чего вы еще ожидаете от того, кто заполучил два из трех даров смерти? — снова вскочил, нарушая регламент, Смит.

— Таки кто бы мог предположить, что философский камень окажется к тому же и воскрешающим, а этот шайгец Фламель всё это время водил мировую общественность за нос, — покачала головой Арик Якобсон и погладил седую бороду.

Фрау Штайенмарк недовольно фыркнула и постучала палочкой о стакан, привлекая внимания:

— Коллеги! Коллеги, прежде всего мы не должны забывать о том, что гоблины после прокатившейся лавины погромов не намерены сидеть молча и уже выбрали сторону.

— Вы говорите об их союзе с троллями, драконами и великанами, так называемой Великой Орде? — раздалось откуда-то с задних рядов, и зал погрузился в хаос.

* * *

А где-то с другой стороны пролива поправший смерть Тёмный Лорд Волдеморт, лорд судеб, отчаянно не знал, что ему уже делать со всеми безумными искателями наживы и приключений, которые наводнили Соединённое Королевство и готовы были украсть даже его бельё. Но выставленные в Косом переулке головы, казалось, только подогревали азарт. Он уже засыпать боялся — а то ну как свои же снимут во сне и перепродадут втридорога.

А что им еще остаётся — если каждый кнатт на счету, после того, как «Гринготтс» перешёл на осадное положение, и защита у него оказалась почище, чем в Хогвартсе при Дамблдоре?

Но хуже всего положение сложилось среди девиц добрачного, брачного и давно уже не брачного возраста, желающих предложить ему свою девственность с одной стороны — и их родителей и других родственников с другой. И это при живой Беллатрикс!

Вот их-то головы проблему ну никак не решали, хотя бы потому, что были пусты.

И отдельной строкой кошмаров Тёмного Лорда проходил этот сопляк Гарри Поттер, которому теперь были доступны не только секреты Атлантов, но и тайны Ордена Золотой Зари, который провозгласил его не то Великим Магистром не то наследником Мерлина.

— Не вздумай рассказать кому-нибудь о том, что ты видел! — прорычал Снейп.

— Нет-нет, — пробормотал Гарри, поднимаясь на ноги и стараясь держаться от Снейпа как можно дальше. — Конечно, я никому...

— Вон отсюда! И чтоб духу твоего здесь больше не было!

Гарри опрометью кинулся к двери, и у него над головой лопнула банка с сушеными тараканами.

«Гарри Поттер и Орден Феникса», глава 28

— Успел! Мерлина драного за ногу, еле успел! — тяжело выдохнул профессор Снейп, опускаясь на стул и стараясь прийти в себя после пережитого потрясения. Наглый паршивец! Да как он посмел! И только провидению было угодно, чтобы Снейп вытащил его сразу после унизительной сцены с подштанниками, ведь на самом деле на этом история не закончилась... Но Северус Снейп бы просто не пережил, если бы мальчишка досмотрел до момента, где во имя восстановления репутации факультета Мальсибер потащил его покупать подобающее бельё... в подобающее для этого место.

Он сам не знал, как позволил уговорить себя — то ли всё дело было в присущей Мальсиберу харизме, то ли в невербальном Империо… Но нужно отдать ему должное, тот поступил как настоящий друг. Как староста, он провёл совещание в самом узком кругу — хотя о пресловутых подштанниках знала, пожалуй уже вся школа, включая первокурсников Хаффлпаффа, завхоза и лесника — и растряс фонд факультета на экстренные и неотложные нужды, такие как четыре ящика огневиски на будущий Хэллоуин или зелье острого зрения для ловца факультетской команды, которое и так варить приходилось Снейпу.

А затем практически за руку притащил в ТО САМОЕ МЕСТО.

И пока Мальсибер допивал вторую уже чашку кофе, Снейп краснел, бледнел, и даже шёл пятнами, но после десятой примерки всё таки нашёл ИХ.

Идеально сидящая, просторная и восхитительно не стесняющая движений модель изумительного глубокого цвета… без которой он просто не смог уйти… Наверное, именно в этот момент Снейп и пристрастился к качественному и дорогому хлопку.

Он потрясённо молчал, прижимая к груди находку, пока Мальсибер расплачивался.

— Ну ты же не можешь отправиться принимать метку в недостойном белье! — резонно заметил он.

— Метку принимают в белье? — недоверчиво уточнил Снейп, и Мальсибер задумчиво почесал макушку:

— Ну, я ещё не разу не слышал, чтобы кто-нибудь его снимал перед самым мероприятием... Разве что Беллатрикс Блэк… Но у неё на это наверняка были причины... семейные традиции… ну или ритуал там...

Наверное, именно это заставило Снейп тогда глубоко задуматься… и не торопиться вступать в организацию с ТАКИМИ порядками. Ведь даже несмотря на то, что бельё он купил, оставались ещё носки... ну и вообще, он не горел желанием демонстрировать кому-то свои тощие ноги... Если только Лили… И если бы она дала ему шанс показаться ей в НИХ! Возможно, всё могло бы сложиться совсем иначе. Но она была слишком непреклонна, когда он попытался принести ей извинения у гриффиндорской гостиной, решительно приподнимая школьную мантию.

Снилось мне, что Пожиратели Смерти напали на Хогвартс и сделали страшное — пожгли антикомариные сетки на новеньких пластиковых окнах в башнях.

И пол сна персонал школы вместе с попечителями эту проблему решали.

А ведь лето почти, а там озеро же, и Запретный лес рядом…

Озверевшие от недосыпа школьники в красных и синих галстуках посылали в Пожирателей целые залпы Авад и били по площадям Бомбардами.

— Слушай, Снейп, откуда у них взялась такая жажда убийства? Тут же без тренировок никак! — пытался перекричать взрывы Долохов.

Снейп ответил ему ядовитой кривой ухмылкой и споро пополз сквозь густую траву в сторону запретного леса.

«Это они еще не видели Хаффлпафф, который пережил нашествие тараканов!» — размышлял он. — «И кому только понадобился тот пластик — пока спишешь, пока новые закажешь... А ведь были, были старые добрые деревянные рамы — марлю на кнопах натянешь и красота!»

Меня всегда смущал момент в 9 главе "Даров смерти", когда Долохов и Роули практически сразу заходят в кафе, где сидят Гарри, с друзьями, при этом умело прикидываются маггловскими работягами. Даже с учетом Табу, это не может не вызывать определённых вопросов у компетентных органов.

— Сымай балахон, на дело мы пойдём вот в этом, — безапелляционно заявил Долохов, швырнув партнёру комбинезон и засаленную спецовку.

Роули брезгливо поморщился — от вещей пахло сигаретным дымом и растворителем. Ну хотя бы размер был его, а то он никогда не был особо силён в трансфигурации.

— Тони, я, конечно, всё понимаю, Статут и магглы, но мы всё-таки личная гвардия Лорда. Неужели мы не можем обнести этих инкассаторов как положено Пожирателям Смерти: маски там, мантии?

— Как Пожиратели Смерти, мы должны ловить неугодных режиму личностей, а не отжимать золотишко у магглов и гоблинов. Там же «Дырявый котёл» в одном квартале… И вообще, театрально-зловеще и броско одеваются либо дураки, либо жулики.

— А вот, например, Малфой? — уточнил Роули, напяливая комбинезон.

— Я даже затрудняюсь, в какую из двух категорий его отнести, — хмыкнул Долохов. — Пожалуй что в обе. И вообще, сосредоточься на деле. Вышли на точку, прикинулись, что работаем, и как только фургон припаркуется, уменьшаем его…

— Да помню я, помню. И вообще, что может пойти не так! Ну не выскочить же из-под земли какой-нибудь Гарри Поттер!

* * *

— Тони, вот мы в этой забегаловке уже битый час сидим, и мне кажется, это немного странно, — сморщившись от головной боли, Роули отхлебнул дешёвого и отвратительного на вкус капучино. — Ты не помнишь, чего мы здесь вообще делаем? Разве мы не должны возиться со штукатуркой и на лесах сидеть?

— Я своё уже отсидел, — оскалился Долохов. — И если нас не взяли с поличным, то всё остальное, Торфинн, сущая ерунда.

Он пошарил в кармане и с довольным видом водрузил на стол маленький, не больше спичечного коробка, бронированный фургон с крошечными вооружёнными магглами.

Снилось мне странное, что в кои-то веки Гарри Поттер смог принести профессору Снейпу публичные извинения.

— Минуту внимания, — постучал по кубку палочкой Дамблдор, призывая школьников к порядку. — Гарри собирается всем нам что-то сказать.

Гарри Поттер поднялся на ноги за гриффиндорским столом и смущенно прочистил горло.

— Я повёл себя недопустимым образом, — покаянно произнёс он, оглядывая виноватым взглядом присутствующих. — И должен пресечь грязные слухи, которые поползли по моей вине. Мне стыдно. Стыдно за то, что я назвал профессора Снейпа озлобленным пидopаcoм. Я был расстроен и зол, но я вовсе не имел в виду, что профессор занимался сексом с лицами своего пола. И никогда не разделял это мнение. Каждому, я повторю, каждому очевидно, что профессор Снейп никогда сексом не занимался.

Большой Зал охватила напряженная тишина, и даже за столом преподавателей все постарались тактично не фыркать в свои напитки.

* * *

— Да что он может знать, этот мальчишка! — возмущался на педсовете Снейп — Я не занимался? Это я-то не занимался!

— Так всё-таки занимались? — заинтересованно повернулся к нему Филиус Флитвик.

— И был очень даже хорош! — фыркнул Снейп, эффектно тряхнув сальными волосами.

— А почему бросили?

От расправы Флитвика спасли только огромный педагогический стаж и бурное дуэльное прошлое.

...А потом началась настоящая психологическая атака — хаффлпафцы верхом на боевых барсуках.

Из показаний Люциуса Малфоя

4 мая 1998 год.

— Так кто же всё-таки сразил Лорда? — нахмурился Робардс.

— По всем законам магического дуэлинга победу одержал мистер Поттер, а вот во всём остальном…

— Га-а-ри Поттер! Даже со старшей палочкой ты ничто! Ни один смертный муж…

— А я вот не муж! — прошипела подползшая по-пластунски Джини Уизли и коварно вонзила меч Годрика Гриффиндора Волдеморту под мантию…

— В общем, после такого даже добивать его было как-то неловко, — развёл руками Малфой. — Но целители в Мунго обещали сделать для него всё возможное...

— Так вот почему он отказывался садиться в зале суда! — воскликнул Робардс, едва не посадив кляксу на протокол. — Но чем же всё-таки завершилась битва? Кто, по-вашему, победил?

— О, я никогда не забуду выражения ужаса на лице МакНейра, — приложился к остывающему кофе Малфой. — «Орлы, орлы летят!» — завопил он, откатываясь за камни, когда рядом с нами изрешетило траву. Кто же знал что сборная Райвенкло по квиддичу решит посчитаться с нами за последние десять лет, творчески совместив дух факультета с маггловской авиацией…

— Что ж, мистер Малфой, у меня к вам остался последний вопрос. В свете открывшихся обстоятельств, и вашего финан… кхм… неоценимого вклада в победу над тёмными силами, что вы планируете делать теперь?

— Я предпочту отказаться от всех наград, в том числе и от ордена Мерлина. Пожалуй, отправлюсь на Запад и останусь просто Люциусом Малфоем, — трагически произнёс он. Быть героем было слишком уж утомительно, к тому же, подавшийся партизанить в Запретный Лес Долохов пообещал отчекрыжить подлому перебежчику «его прелесть» и носить на груди как боевой трофей.

Чем ближе к пятнице, тем больше я начинаю чувствовать себя просто Снейпом, особенно учитывая, что уже два дня нет горячей воды, а вокруг у людей никак не кончатся выходные — и что самое страшно, у многих они никак не кончатся в голове...

— Не знаю, как этот предмет преподавали вам ТАМ, но на мои уроках не место бездарному маханию палочкой. Я постараюсь научить вас, как околдовать разум и обмануть чувства. Я расскажу вам, как разлить по бутылкам известность, как заварить славу…

— Куда-куда он собрался меня завалить? — уточнили шепотом с задней парты.

— Прежде чем открывать рот на моём уроке, встаньте и назовитесь! — Снейп развернулся на каблуках и уставился на негодяя.

— Не открывая рот? Невербально что ли? — уточнил тот.

— Как сумеете! — рыкнул Снейп.

— Слава Сенкевич я, Дурмстранг, седьмой курс... — почесал негодяй макушку и поднялся, нависнув над Снейпом на целую голову.

— Минус… Да с вас даже баллов не снимешь! Прежде чем идиотничать, Сенкевич, подтяните сначала язык! — Снейп наконец взял себя в руки и уже спокойней продолжил лекцию: — Как я уже говорил, заварить славу и даже как заткнуть пробкой смерть...

— Кхм…кхе-кхе... — снова послышалось с задних парт.

— Кому там смешно? Только не говорите, что и вы тоже…

— Смерть. Стефан Смерть, пан профессор, — молодецки отчеканил еще один юный орёл Каркарова.

— Мерлина ради... — Снейп закатил глаза, а затем продолжил как ни в чем не бывало: — И пока вы пребываете в стенах Хогвартса я готов вас всему этому научить, но лишь при условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада баранов...

— Я!

— Да вы что, издеваетесь! Тогда страница двести тридцать четыре!

Это Рождество они праздновали в теплом дружеском кругу, уютно расположившись в факультетской гостиной. Уже стемнело. В камине весело потрескивали дрова, а за окнами густо валил пушистый снег.

Тихо мурлыкая себе под нос рождественский гимн, Добби снял горячие, истекающие соком куски мяса с вертела, и проголодавшиеся за день дети накинулись на них, словно стая ворон. По вкусу василиск напоминал курицу, но мясо было более волокнистым и жилистым.

«А ведь так и должно быть, — думал Гарри, протягивая Гермионе кетчуп. — Он же ползал почти тысячу лет. И чего ему у себя в тайной комнате не сиделось? Лезут и лезут. Вот чего им всем не хватает, а?»

— Картошечки! — мечтательно прозвучал голос Рона. — Картошечки не хватает!

— В Рождество в этом замке всегда случаются чудеса! — загадочно померцал очками директор, неожиданно заходя в гостиную с мешком на плече.

В мешке что-то обречённо задёргалось и забилось.

При поддержке к-тан Себастьян Перейра

— Трахаться, я хочу трахаться, — бормотал Гарри Поттер бездумно наматывая круги по гостиной. — Все трахаются кроме меня!

— Мистер Поттер, до меня дошли слухи, что вам хочется нестерпимо трахаться, — поймала его профессор МакГоннагал за ухо. — Что ж, вашу проблему можно вполне решить.

— Правда?

— Конечно. Попечители закупили для профессора Вектор шесть новеньких арифмометров. И кому-то придется теперь их настраивать. А вы, насколько я знаю, в маггловской технике должны разбираться.

— Профессор, я же серьёзно! Я же хочу по-настоящему, так чтобы потом долго еще вспоминать!

— Нет ничего проще, — профессор МакГоннагал взмахнула палочкой и арифмометры рассыпались кучкой деталей, — приступайте к сборке.

Самое неприятное, с чем я столкнулась работая с сюжетами по ГП, в том, что если лишить Лорда его упивающихся, то антагонист из него, мягко говоря, никакой.

Настолько никакой, что я уже сломала всю голову, кому он там вообще нужен кроме кучки совсем убогих? А если от этой кучки кто-то отвалится, то Лорда остаётся только жалеть. Потому что он, кроме этого своего бродячего цирка, не нужен вообще никому.

— Что там за шум, Хвост? Сова? — Тёмный Лорд раздраженно поёрзал в своих пелёнках.

— Хозяин, хозяин… — Затараторил Петтигрю, — Альбус Дамблдор разоблачил Барти Крауча!

— Так что там в письме, безмозглое ты животное! Читай скорей!

— Он пишет, что как только Альбус вычислил кто он на самом деле, то вместо того чтобы сдать его в Аврорат, поставил ему лишние пары! «От Аластора я не ждал многого, — сказал ему Дамблдор, — но ты Барти, с твоими двенадцатью СОВ и наследственными талантами к языкам… Кто-то же должен вести и у иностранных студентов тоже. Ну и факультативы никто не отменял». Так что Барти просит его извинить, но пока стадо детей не сдаст ТРИТОНЫ и СОВы, можем на него не рассчитывать. У него завал.

* * *

— Хозяин Люциус, хозяин Люциус! Там у ворот! К вам пришли!

— Перестань тараторить, Дилли, и говори как есть! Кто там еще?

— Змея, хозяин. А еще крыса с ребёночком на руках.

— Гони их в шею, и скажи что по пятницам не подаю!

* * *

— Том, мы с тобой конечно учились вместе, — скептически посмотрел на то, что осталось от Лорда Волдеморта старший Розье, — но эта твоя организация какой-то просто блядский цирк! Вам разве что бородатой женщины не хватает.

— Белла в тюрьме, но мы всегда можем позвать Алекто, а её брата клоуном. Не смешным.

— Вы бы еще Снейпа конферансье позвали!

— Если только на похороны.

— Может я тебе просто денег дам и ты уедешь с гастролями по Европе?

— На Балканах я уже был.

— Ну если хочешь собрать у нас публику, то сначала вытащи на арену человека-волка.

* * *

— Сожрал, — сокрушался Питер Петтигрю, — Вот так взял и сожрал. Ну вот зачем мы пошли к Грейбеку? Он же сразу сказал, что у нас давно не восьмидесятые, и такие, как мы ему сейчас на один зуб, а хозяину захотелось поспорить! Вот что нам теперь делать, а?

— Выс-с-ступать вдвоём! — прошипела Нагини и Питер, вновь обратившись крысой, покорно полез ей в пасть.

Оборотни зааплодировали и засвистели.

К вопросу о прямоте рук и дурной привычке беспокоить людей на ночь глядя.

— И все же, как так получилось, что Лорд снова не с нами? — уточнил припозднившийся Люциус Малфой, прикрывая черной мантией шелковую пижаму.

— Ты еще спрашиваешь? — фыркнул Снейп, осмотрев кладбище и тела. — Наш повелитель окончательно спятил, а эта бездарность, Петтигрю, забыл учесть, что он мордредов анимаг, и весь ритуал пошел по милости пьяного гиппогрифа. Естественно, мальчишка приложил Лорда со всей силы головой о памятник пару раз и был таков. А идиот Петтигрю как последний дурак истёк кровью.

— Но почему, когда мальчишка выбрался из верёвок, Лорд даже не защищался?

— А он не мог… — хмыкнул МакНейр, попинав труп повелителя, и заржал: — У него лапки!

— Фу, мерзость какая, — скривился Эйвери, глядя на отвратительные скрюченные крысиные конечности бледного безносого трупа. — Хорошо бы его еще столько же не увидеть. Может, закопаем его и по домам?

Роды были тяжёлыми, и ослабевшая от горя и голода Меропа понимала, что не переживет их.

— Том Марволо Риддл, — шептала она, едва шевеля губами. — Литтл... Литтл Хэнглтон...

— Что ты говоришь, дорогая? — переспросила ее глуховатая сестра Агнесс, попавшая под обстрел крохотной миссии в Британской Индии лет десять назад.

— Том Марволо Риддл, — прошептала Меропа, и глаза ее закрылись уже навсегда.

— Бедняжка, — покачала головой вошедшая миссис Коул.

— Успела ребёночку имя дать, помилуй её господь, — сестра Агнесс перекрестилась и утёрла глаза платком.

Миссис Коул натянула серую простыню на лицо покойницы и безрадостно уточнила, когда они уже поднимались к ней в кабинет:

— И как же зовут нашего нового воспитанника?

— Тамаринд Лили Пенглтон, — вынесла свой вердикт сестра Агнесс, и миссис Коул вписала этот фактически приговор в документы для городской управы, а затем они помянули Меропу и встретили новый 1927 год дешевым виски.

А где-то в холодной приютской комнатушке в истеричном плаче зашелся Тамаринд Пенглтон, предчувствуя что его судьба и судьба волшебной Британии пошли по какому-то совершенно иному пути.

* * *

P. S.

— Ты волшебник — сказал ему коллега по не счастью Альбус Вулфрик Брайан Персиваль Дамблдор — и превратил шкаф в раскидистое дерево с длинными коричневыми стручками. — И имя у тебя очень располагающее...

…— Гриффиндор — прокричала шляпа и Абраксас Малфой облегчённо выдохнул, потрогав подбитый глаз. Вот дёрнуло его за язык сказать что имя у этого типа вполне волшебное... А вот фамилии он что-то никак не припомнит...

— Ах имя волшебное? — вспыхнул тот и зарядил Малфою в глаз самым магловским образом.

… — А правда что стручки у тамаринда вырастают до двадцати сантиметров? — хихикнула Друэлла Розье, прихорашивалась перед зеркалом.

— Двадцати двух — задумчиво поправила её Вальбурга Блэк и залилась краской.

via Desmond:

— Посмотри, Джозеф, видишь того здоровенного широкоплечего парня ? Да, да за гриффиндрским столом. Это Тот-чьё-имя-нельзя-называть.

— Но почему?

— Даст пиздюлей.

К вопросу о внезапных и странных событиях в тексте "Черный бархат" с пейрингом Беллатрикс/Ремус от Морган Адамс и Родольфусе Лестрендже, который, учитывая "Проклятое Дитя" рогами может потягаться теперь с лосем Алёшей…

Накурено при поддержке и участии клевчук

— Это не женщина, это чума! — пожаловался Родольфус Лестрейндж, сидящий в очереди, собратьям по своему негаданному несчастью.

— Не чума, а драконий сифилис, голубчик, — поправил его целитель Сметвик. — Следующий.

— Она что, еще и с драконами? — обомлел и так уже рогатый Лестрейнж.

— Ну почему с драконами? — Сметвик хмыкнул изучая его анализы — Драконьей оспой ведь тоже обычно не драконы болеют. Вот, например, драконологи в группе риска...

— Это еще куда ни шло, — Родольфус облегченно вздохнул. — После дементоров в Азкабане и оборотней я уже ничему не удивляюсь.

— Оборотням попроще: у них к большинству подобных болезней иммунитет. Ну или страдают симптомами до первого полнолуния... Но проверится всё равно нужно. Передайте ему, пусть зайдёт… А то вот за вами пациент в черной мантии — по лицу видно, запустил, запустил же! — Сметвик покачал головой. — Склеры красные, чешуя на голове шелушится. А вот обратился бы вовремя и даже нос можно было бы, вероятно, спасти.

К вопросу о том, как глядя на снейджеры и люмионы попытаться написать упоротую НЦу, притянутую за фактически за уши, скажем, про развратную Гермиону, мужчин с которыми она внезапно была и прочие фетиши, основываясь на каком-нибудь маловразумительном книжном факте и всё равно почему-то вырулить на канноные рельсы…

Если бы кто-то однажды спросил Гермиону Грейнджер о её тайных пристрастиях, то она могла бы ответить, что ей всегда нравились уверенные в себе мужчины постарше и лошади.

Опустим обложку к «Увеселению с Упырями», на которой Гилдерой Локхарт позировал с жеребцом, так как тогда ей было всего двенадцать, и она предпочла бы об этом больше не вспоминать.

Свой отсчёт она начала с другой знаменитости.

Может, лошади у Виктора Крама не было, зато была гоночная метла, и своими коленями он сжимал её ничуть не хуже. Да, с Виктором у них было всё — и Святочный бал, и летние ночи под Варной, а вот долгих отношений всё-таки не сложилось, но только исключительно потому, что метла — не лошадь!

Именно понимание этого факта открыло ей глаза на то, чем именно её привлекал крёстный её лучшего друга, мистер Блэк. В нём было все: и побитый Азкабаном хулиганский шарм, и длинные до плеч волосы, и особенно гиппогриф, обитавший на чердаке его дома. Тот самый гиппогриф, на котором они летали на третьем курсе, когда Блэк так крепко прижимал её к своей горячей груди (как бы хотелось думать тогда Гермионе — в порыве страсти, а не потому, что они летели на нем втроём, и Гарри почти соскальзывал).

Неизвестно, кто был удивлён решительностью Гермионы больше — гиппогриф или мистер Блэк, который сперва неуверенно косился на гиппогрифа и зачарованную Гермионой дверь, но затем сдался под решительным гриффиндорским натиском и, в общем-то, не прогадал. Собак Гермиона любила тоже.

Тем сильнее была её печаль в июне девяносто шестого. Она скорбела о Сириусе, весь шестой курс заливая слезами учебники и обнимая осиротевшего гиппогрифа за Хагридовой избушкой. Но уже летом события буквально понеслись вскачь, и она храбро отбивалась от злобных Пожирателей смерти в небе над ночным Лондоном на одном фестрале с будущим Министром Магии Шеклболтом. И только то, что она в тот момент была в мальчишеском теле Гарри, не позволило ей потерять голову, когда они ушли от погони. Однако Кингсли навестил Нору на другой день, и задержался вместе с Гермионой в гараже мистера Уизли до самого вечера.

Но все это меркло на фоне того, как её накрыло уже потом, когда они втроём угнали из банка дракона. И поскольку в тот момент Гарри больше всего на свете волновали беснующийся в его голове Волдеморт и завещание Дамблдора, то Рону пришлось отдуваться за себя и за друга. В общем-то, последующий поцелуй в Тайной комнате был, скорее, запоздавшей прелюдией, чем просто порывом чувств. Впрочем, быстро смекнув что к чему, Рон регулярно возил Гермиону кататься на разных тварях, чем обеспечил себе стабильный и долгий брак. А затем подумал-подумал и сдал заодно и на права…

P. S. А вот у профессора Снейпа не было ни единого шанса, и это не потому, что он не мыл голову, а потому, что предпочитал летать сам по себе. Что уж говорить о процессе над гиппогрифом, который уничтожил любые надежды обоих Малфоев начисто!

Все что нужно знать о Пожирателях Смерти и их важной миссии.

— Посмотри на меня, мне еще нет тридцати, — Люциус положил ногу на ногу, — а я уже вошел в ближний круг пожирателей смерти. Получил метку наравне с другими значимыми партнёрами — а знаешь, какие там непростые люди! — он театрально посмотрел на грязный потолок убогой гостиной Снейпа. — И теперь я уверенно иду к своей мечте. Ты тоже так можешь, осталось сделать всего лишь шаг. Ты же слышал нашего лидера, ты же смог почувствовать насколько он замотивирован на успех!

— Ну, я не знаю… это всё так непросто… — Снейп все еще был настроен скептически, но Люциус не настроен был отступать:

— Хватит себя жалеть, ты же хочешь выбраться из этого своей дыры, Северус? Каких-то двести шестьдесят галлеонов. И уж так и быть, я могу занять тебе половину суммы под дружеский, просто смешной процент. А когда ты соберешь свою пятёрку смерти...

Посвящается natoth и душеполезному тексту "История" про финансовую пирамиду, который определенно стоит того, чтобы его прочитать.

— Принц-менора просто не существует! — возмутилась потрясенная Рита Скитер

— Конечно не существует. — Согласился Малфой добавляя в свой чай молоко, — Еще прапрадед нынешнего лорда Принца, нашего дорогого Северуса, проиграл его в карты собственным домовикам, после того как не смог отыграть исподнее. История умалчивает, зачем он играл с эльфами на раздевание, но уж такие они, Принцы: обязательно какая-нибудь история с подштанниками да вылезет. С тех пор на месте Принц-менора успели побывать свободная эльфийская комунна, именно их памфлеты свели с ума моего бедного домовика Добби. А затем там обосновался антибордель — удивительное по тем временам явление, учитывая что антикафе у магглов появятся куда позже, и хоспис для больных драконьей оспой. Потом там конечно прошлись адским пламенем, а нынче на этих землях стоит стадион, который построили к чемпионату мира по квиддичу девяносто четвертого года, и Рита… вы себе не представляете насколько любопытным вышло это строительство…

Про Руквуда и уток в вопросах его коллег.

— Представляете, я сегодня видел как Августус Руквуд кормил в парке уток, кто нибудь может в это поверить?

— Уток говорите... А чем именно он их кормил?

— А много ли было уток?

— А сколькие выжили?

— Интересно, который раз он уже кормит их?

— А почему у меня нет заявки на подобные исследования?

— А где можно почитать про его эксперименты на утках?

— А вы уверены что это были утки?

— Что вы говорите, и собаку угостил? Как любопытно.

— Я ничего не хочу сказать, но зачем Руквуд каждый день на самом деле ходит в столовую?

— Вы слышали эти слухи о Руквуде?

— Кто-нибудь знает над чем действительно работает Руквуд?

— Коллеги, эта его связь с Риддлом... можем ли мы его еще контролировать?

— Господа, голосуем за то, чтобы изолировать Августуса Руквуда в Азкабане. Кто за?

— А вы слышали, что в Азкабане Руквуд кормит дементоров?

— Люциус, мой скользкий друг, как ты думаешь, насколько мальчишка подвержен внушению?

— Да.

— Что да?

— Мальчишка, мой повелитель.

— Что мальчишка?

— И ваше внушение.

— А что с ним?

— Ваше внушение всегда казалось мне очень внушающим.

— Правда?

— Да, повелитель.

— А о чём я думал до этого?

— Увы, я не в состоянии проникнуть в ваши замыслы...

— Ну да, ну да... Ступай, ступай.

— Меня уже нет.

— Хм... А... ЛЮ-Ю-Ю-ЦИУС!

— Милорд, он отбыл по вашему поручению.

Из диалогов c Alteya:

— Всех не уползти.

— А вдруг он спрятался?

— Ну тогда воскресший Каркаров выставит УПСов феерическими дураками. Плохо пытались, да. А он от бабушки ушел, и от дедушки ушел, и по наклонной плоскости покатился.

— А и давайте напишем!

— Игорь, живой! — Долохов хлопнул его по плечу.

— Антон, мать твою, и ты живой! — они на радостях обнялись.

— Да что мне-то будет, — Долохов утер влагу с глаз, отмахиваясь. — Я их Азкабан труба шатал… десять лет шатал, вот кирпичик и выпал. А ты-то как, мы же думали — всё; был Каркаров, да вышел… Лорд, мол, нашел и...

— Ох, и не поминай, до сих пор оглядываюсь. — пожал плечами Каркаров.

— Так как же ты выжил-то, старый чёрт?

— Да как… — они присели на лавочку, — Умертвий этот когда воскрес, да звать начал — я к нам на корабль метнулся, поскрёб по сусекам, да с чем был в бега и покатился… — он вздохнул. Я и от Аврората ушел, и от наёмников, веришь, нет, тоже ушел. От вампиров в Трансильвании, от оборотней в Шварцвальде — три дня уходил. Кто меня сожрать только и не пытался, сам понимаешь, такие деньги он за меня обещал…

И Долохов усмехнулся:

— Заметь, опять-таки не свои.

— Это-то и обидно. — Каркаров кивнул. — Ну и вот, схоронился я на Шпицбегрене, залёг меж снегов как медведь, тут-то он совсем терпение и потерял. Ох, как мне худо было: и жгло меня, и пекло, а уж какие кошмары являлись! И вот, видимо, близёхонько этот упырь пролетал — тут-то меня и накрыло. В глазах потемнело, сам стал не свой, как в сказке страшной. И я вроде уже не я, и он вроде уже не он — только слышу, как хвостом по камням, значит, шуршит что-то, и зовёт, так зовёт, что мочи же не было! Игорь, говорит, выйди, выйди из дома — я вышел. Иди, иди ко мне, говорит, ну, я пошел… а змеища его рядом с ним на хвост поднялась и облизывается.

— А ты что?

— И вот, стоит он, глазищами полыхает. Садись мне на нос, мол, говорит, чтобы я мог тебя разглядеть. И вот я смотрю, а носа-то нету! Тут я в себя пришёл, портключ на поясе-то как рвану, так меня где-то в Сибири и выкинуло. А там уж пока я плутал по тайге, пока меня в местной богадельне на ноги-то поставили, у вас всё и кончилось. И вот лежу — утка у меня под кроватью, игла в руке, а ни яйца, и ни Лорда.

— А с яйцом-то тебя как угораздило?

— Да как с пальцами на ноге, — Каркаров вздохнул тяжело, — отморозил. Дикая же страна.