Кто ты, Гермиона Грейнджер? (гет)

По радио громко играла музыка, каждые пятнадцать минут прерываясь сообщением о свежих цифрах подсчёта голосов, но Рон этого даже не замечал, уставившись прямо перед собой. Сегодня должна была решиться его судьба. Сегодня должна была решиться судьба всей магической Англии.

Рон сделал вздох и налил себе ещё одну порцию огневиски. Неимоверно хотелось напиться, но не получалось.

Когда он в последний раз вообще расслаблялся? Он не помнил. Годы — десятилетие! — он не мог себе позволить просто напиться с друзьями до «состояния нестояния», как говорил Дин, потому что всё время помнил, что у него семья, что у него дети, что маме может потребоваться его помощь. У всех остальных этих проблем не было, у всех остальных были жёны, добровольно и с готовностью принявшие на себя бремя ответственности за детей и родителей, а в его семье это лежало на нём.

Сначала он был даже рад, что может позволить Гермионе не отвлекаться на быт, гордился женой, строящей карьеру в Министерстве; из Аврората пришлось уйти — мама не перенесла бы ещё одних похорон, да и за Джорджем нужно было приглядывать, но Рон не считал, что приносит такую уж жертву, ведь он старался ради семьи. Когда родились Роза, а потом и Хьюго, даже не возникло вопроса, кто возьмёт декретный отпуск. Гермиона как само собой разумеется поставила его перед фактом: «У меня же карьера, Рон», заявила она и через неделю вышла на работу, не интересуясь планами мужа.

Рон любил жену, но постепенно стал тяготиться своим положением. Гермионой он по-прежнему гордился, но то, что её никогда не бывает дома, то, что для неё семья — словно на втором месте, обижало всерьёз. А злые шепотки за спиной вместе с кличкой «миссис Грейнджер» мешали делать вид, что всё в порядке. Он пытался поговорить, объяснить, достучаться, но Гермиона лишь отмахивалась: «Мне некогда, Рон, к утру мне нужно закончить текст законопроекта…»

Самое обидное, что друзья не понимали, в чём проблема; и, если уж совсем откровенно, стали относиться к нему не то чтобы хуже, но… снисходительнее, что ли? Даже Гарри лишь пожимал плечами и говорил: «Это же Гермиона, Рон!», так, словно это давало миссис Рональд Уизли индульгенцию.

И он не выдержал. Стоило Хьюго поступить на первый курс, и Рон поставил вопрос ребром. Либо семья, либо Министерство. Они тогда чуть ли не впервые за годы брака серьёзно поссорились… Но не потому, что Гермиона была не согласна или оскорблена его словами, а потому, что ей снова было не до него — горели сроки подачи очередных проклятых бумажек.

Рон допил вторую порцию, налил третью и прислушался к радио. Пока выводы делать было рано. Разница была невелика.

После ссоры всё вернулось на круги своя, Рон даже подумал, что Гермиона вообще забыла о выдвинутом им ультиматуме, но — нет. Стоило ему вновь попытаться поднять эту тему пару недель спустя, и она осадила его, заявив, что всё прекрасно поняла с первого раза. И он отступил, давая время всё обдумать, оценить, подготовиться к отставке…

Ничего не изменилось. Гермиона по-прежнему пропадала в Министерстве, их общение свелось практически к нулю. Она рано уходила и поздно приходила, не посещала семейные праздники — а все вокруг твердили, что он несправедлив, ведь жена не гуляет где-то, а занята борьбой за их общее благополучие.

С недавних пор Рона интересовало благополучие только его самого и детей.

Он молчал, старался свыкнуться, но понял, что не сможет жить так и дальше. И этим утром он напомнил о выставленном два месяца назад ультиматуме, но Гермиона отмахнулась и унеслась в Министерство — у неё был очень важный день.

До того, как решится его судьба, оставалось сорок минут.

Подняв глаза, Рон обнаружил за соседним столиком Гойла — почти не изменившегося за прошедшие со школы пятнадцать лет. Машинально кивнув, он снова уставился в стакан.

— Волнуешься? — подал голос Гойл, глядя с любопытством на полупустую бутылку на столике Рона. — У твоей жены неплохие шансы.

— Я знаю, — обречённо вздохнул Рон, даже не подняв голову.

— Тебя это не радует? — неожиданно проницательно заметил Гойл.

Рон усмехнулся, но не ответил.

Вот-вот должно было закончиться голосование. Он всю жизнь был на втором месте, но если с родителями подобное почти не задевало, а с Гарри казалось нормальным и правильным, то в собственной семье подобное положение вещей его не устраивало. Гарри — его лучший друг на протяжении вот уже двадцати с лишним лет, а от Министерства магии и ему, и его родным довелось увидеть много несправедливости. Поэтому уступать первенство он не собирался. От результатов подсчёта голосов будет зависеть многое, не только политический курс магического мира на ближайшие пять лет, но и то, останется ли он, Рональд Уизли, женатым человеком.

Кто ты, Гермиона Грейнджер, жена или министр?

— И голосование завершено! — завопили по радио, и Рон прикрыл глаза.

Сам он сделать такой выбор не смог бы, а потому был готов положиться на мнение большинства. Даже сама Гермиона говорила, что социологические опросы — полезны. Так почему бы не прислушаться к общественному мнению, в качестве эксперимента? Если её не выберут, значит, считают не политиком, а женщиной и женой, и тогда у них будет шанс, ну а если выберут, значит, наоборот, уверены, что дом для неё — не достаточно масштабное поле боя.

Что бы ни решили избиратели, он готов воплотить их решение в жизнь.