Штурм (джен)

Маленькая Иргона глядела на Ниронда Эрмеоде наивными голубыми глазами. Она стояла у широкого окна, не прикрытого вышитыми бархатными шторами, в одной тонкой ночной рубашке, держась маленькими ладошками за мраморный подоконник.

— Нир, а что там за огоньки внизу? Такие красивые, похожи на красные звёздочки. Вот бы посмотреть на них поближе!

Ночь пахла кровью и потом. Ветер доносил крики довольных приближающейся бойней солдат, выстраивающихся у стен Сталгреда. Шеренга за шеренгой, строй за строем они текли по выжженной равнине, словно ещё одна волна кромешной темноты, разбавленная лишь факелами у катапульт. Поджигаешь шар, он вспыхивает, взлетает, расцвечивая небо огнём, и опускается на дома, превращая их в горящие руины. Комета войны, последнее чудо оружейного мастерства детей Ке-Фра, самого великого королевства в этом мире. И правит Ке-Фра самый великий король из самого великого рода — рода Редорр, а значит любой, кто не угодил королю, обратится в пепел под ногами его верных солдат. Королёк Бранолиса не угодил, и его судьба предрешена, как и судьба его земель. Они отойдут во владения Ке-Фра, а он и его семейство будут принесены в жертву огнедышащему богу войны, как и весь Сталгред. Город, в котором обитал неугодный, не достоин существования.

Военачальник Го-Раль из рода Наирр кивнул своим мыслям. Да, великий король Ан-Рел будет доволен. Неугодный посмел умертвить великую королевну Ге-Рору, что была отдана ему как величайший дар расположения Ке-Фра, и теперь поплатится. Поплатится и его отродье — в дочери неугодного не может течь кровь рода Редорр. Да, великий король будет доволен, а они умрут.

Го-Раль поправил алый, как кровь неугодных, мундир. Из разреза на правом рукаве были видны двадцать толстых ниток шрамов на руке, по одному на человека. Го-Раль был великим полководцем, исполняющим любую прихоть своего великого правителя. Скоро ночь запахнет мёртвыми телами и свежескошенными душами. Первым падут пешки, а затем настанет черёд короля, он уже обо всём позаботился. Завтра на руке Го-Раля появятся два свежих знака почёта.

— Не стоит, моя принцесса. Уже поздно, и вам пора спать. Почему вы не в постели? — Ниронд поклонился своей подопечной и плотно задёрнул шторы на окне. Комната погрузилась в полумрак.

— Моя Берата сегодня не пришла прочитать мне сказку. Я не могу уснуть, — девочка поджала по-детски пухлые губы, — может, ты расскажешь мне сказку? Про те красные огоньки?

Берата Сильке спешно одевала детей. Иссан всё ещё сидел на кровати в одной рубашке и пытался разлепить сонные глаза, Энра смотрела на дрожащую заплаканную мать с недоумением, послушно влезая в обычное платьице и позволяя натянуть на себя вязанные шерстяные носки.

— Мам, что происходит? Почему мы одеваемся? На улице же ещё темно, — Иссан дёрнул её за рукав платья, — мам, не молчи.

— Всё в порядке, сынок. Просто нам нужно уехать из города ненадолго. За стеной плохие люди, и они могут нам навредить, поэтому мы пройдём по подземной дороге и выберемся далеко-далеко отсюда, а когда всё закончится, вернёмся обратно домой, — она завязала тесёмки плаща на плечах дочери и обернулась к Иссану, — ну-ка, иди сюда. Надо одеться побыстрее.

— Плахие люди? А затем они плисли? А в падзе… паздезмном ходу тимно? — Энра запрыгала вокруг матери, — мам, а там есть те.. чилвяки?

— Тебе ещё рано знать, зачем приходят плохие люди. И нет там никаких червяков, не прыгай, — осадил её Иссан, натягивая ботинки, и обернулся к матери, — мам, ведь всё будет хорошо, да?

— Конечно, сынок.

— Простите, моя принцесса, я не знаю сказок, но попрошу, что бы ваша служанка рассказала вам несколько завтра вечером. Сегодня она отлучилась в город по делам, но завтра обязательно снова будет с вами. А теперь вам пора спать, завтра у вас ещё много дел. Вас снова посетят учителя по пению, по игре на фортепиано и грамоте, — Ниронд подхватил маленькую Иргнону на руки и осторожно уложил в постель, прикрыв белым пуховым одеялом.

— У-у-у, не люблю фортепиано, — принцесса надулась ещё больше и свела к переносице тёмные брови.

— Каждая приличная девушка должна уметь играть на музыкальных инструментах, моя принцесса. И так пожелал ваш отец.

Король Кэргот Великий мерил шагами свой кабинет. На столе стояли две опустошённые бутылки вина, третью он держал в руках и иногда прикладывался к горлышку, делая судорожные глотки. Ему было страшно, безумно страшно. А во всём виновата эта тварь Ге-Рора! Ну что ей было с того, что он пару раз изменил ей с какой-то служанкой! Знала же, когда шла под венец, что нет в их скором браке никакой любви! Так нет же, прознала, затеяла скандал, ещё и сбежать надумала, братцу своему пожаловаться! Ну и не удивительно, что с лестницы навернулась и шею свою свернула! Сам бы удавил… да только братец Ан-Рел прознал и пошёл войной, обидчивый какой.

А что Бранолис ему противопоставит? Армии и нет толком! Бежать? Кэргот пьяно расхохотался. Нет, короли, даже такие как он, не бегут! Иргона тоже здесь останется, всё равно от ке-францев не спастись, а встречать смерть в каких-то катакомбах королевской дочери не престало. Её служанка пусть убирается куда хочет, но девчонка останется здесь, как и этот… бастард. Пусть! Им нигде не спрятаться, а умирать — так с честью! Король он или кто?

Кэргот сделал ещё один большой глоток и упал на кресло. Бутылка упала, окрасив ковёр багровым.

— Ты всегда так говоришь. Я должна уметь играть на скрипке, я должна учиться петь, я должна знать грамоту и тысячу сто пятьдесят пять книг из библиотеки! А мне нравится на лошадях кататься, но никто меня не слушает! — девочка обиженно зыркнула на Ниронда из-под тёмных кудряшек и повернулась к нему спиной, — а ещё я темноты боюсь, а Берата ушла. Мне постоянно кажется, что за дверью кто-то ходит по ночам и зубами лязгает.

Мевальд Дживальт тихо крался по коридорам замка. Чем ближе он был к двери в королевский кабинет, тем больше дрожал. По спине градом катился холодный пот. Зубы стучали. Он всё предусмотрел. Стражников король отослал, с этим своим пафосным: «Умирать, так с честью!», а сам теперь был вдрызг пьян. Мевальд слышал его смех из коридора. Честь… глупое слово. Чем поможет честь, когда ке-францы у ворот и уже готовы разрушить Сталгред катапультами? Что значит честь, когда семья может погибнуть? Когда она может погибнуть? Если бы не началась эта глупая война, завтра Мевальд уже вёл бы Адельгису под венец. Ей бы так пошло подвенечное платье… «Пойдёт», поправил он себя. Ей пойдёт подвенечное платье. У них ещё есть шанс. Тот полководец в алом мундире обещал сохранить им жизнь и место в обществе за голову короля. Рука Мевальда крепче сжалась на рукоятке кинжала. Он сможет. Ради неё он всё сможет.

— Моя принцесса, с вами посидеть, пока вы не уснёте? — зная, что она не увидит, Ниронд мягко улыбнулся.

— Да. С тобой не страшно, ты большой и сильный и всех монстров прогонишь, правда?

Ри-Ял из рода Идррак вглядывался в черноту крепостной стены перед городом с презрением. Жалкие бранолисцы, неужели вы в самом деле надеетесь спрятаться за этим убожеством? Катапульты разобьют вашу оборону за минуту, и трусливые стены из старых камней вас не спасут. Вам не спрятаться от гнева воинов Ке-Фра! Ри-Ял знал, что одним из первых докажет это. Он всегда был одним из первых, всегда, и эта бойня не будет исключением. Он одним из первых пройдёт по улицам Сталгреда, одним из первых напоит меч кровью, одним из первых доберётся до замка. Но до принцессы — только первым и единственным. Он притащит её к Го-Ралю Наирру за волосы и тогда, может быть, он удостоит и его знака почёта на руке. Это будет первый знак, но не последний. И их ряд должен начаться с кого-то поистине значимого. Принцесса — не король, но король всегда заслуга лишь полководца.

Принцесса… Ри-Ял улыбнулся почти мечтательно, но зелёные мальчишки-воины рядом скривились и отвернулись, не желая видеть, как по широкому обожжённому лицу двухметрового гиганта расползается ухмылка. Принцесса… Это было бы славно. Ри-Ял представил, как из лишённой головы девичьей шеи брызжет кровь и удобнее перехватил тяжёлый меч из ке-фарской стали. Из его глаз на город смотрел кровожадный безумец.

— Конечно, принцесса. Никакой монстр до вас не доберётся.

За резной светлой дверью стояли четырнадцать стражников с обнажёнными мечами. На их лицах решимость мешалась с отчаянием. Принцессе было не спастись, все подземные выходы из дворца давно были заложены камнем, а король не позволил вывести её до начала битвы. «Мы умрём с честью», сказал он. «Мы умрём с честью», знали стражники. «Монстры доберутся до Иргоны только через мой остывший труп», знал Ниронд Эрмеоде, бастард короля и личный телохранитель сладко спящей темноволосой девочки.

Ночь пахла горячей кровью, слезами и страхом. Ночь пахла смертью.