Последняя ночь (джен)

Ладно, я же знаю — вы хотите, жаждете это услышать. Что происходит со мной? Ко мне приходил священник, исповедовал меня. Глупец! Займи он сейчас моё место, от его благочиния не осталось бы и следа. Слетел бы с катушек, как и те, другие. Они скребут ногтями стены в соседней камере, до крови, до мяса, не отпуская даже малейшую надежду выбраться на свободу. Это те, кто цепляется за жизнь. А есть ещё те, кто уже «там». Они ещё ходят, разговаривают, даже, кажется, спят, вернее, на какое-то время впадают в забытье, но на самом деле их уже нет. Это так страшно, поэтому люди предпочитают умирать заранее. Чтобы не чувствовать боли, не ощущать всего этого ужаса, который ожидает их. Как это — умирать? Когда ты ощущаешь, как перестаёт действовать твоё физическое тело... Как это — умереть? Где ты оказываешься потом? Кем ты оказываешься потом? Для некоторых это так страшно, что они предпочитают отключить своё сознание. Мне тоже этого хотелось. Но я предпочёл остаться. Я хочу до последнего общаться с моими стражниками и палачами. Они ведь боятся не меньше моего. Гибель и убийство — это маленькая смерть для обоих. Тот, кто стоит по другую сторону эшафота, также умирает в момент гибели осужденного. А знаете почему? Потому что он не понимает, что происходит с тем, кого он убивает. Он тоже отключает своё сознание. А я не буду отключать. Я хочу осознавать и чувствовать всё. Вот уже брезжит рассвет. Ночь... так быстро прошла ночь, я хочу вернуться в неё. Что там было, что я чувствовал? Вечером я не хотел ужинать. Нервное возбуждение было слишком высоко: я предвкушал грядущий день. Но я знал, что постепенно моё возбуждение уляжется и я проголодаюсь. Я попросил их оставить еду, и они согласились.

— Раскаиваешься ли ты в содеянном? — спросил нараспев священник.

— Что было, то было, отче. Я был дураком, но тот, кого я зарезал, был не умнее меня. Мир ничего не потерял от его ухода. Я тоже мерзкая тварь.

— Покайся, и Бог простит тебя!

— Неубедительно, отче. Пусть Бог лучше сам скажет, что он думает обо мне. Я скоро с ним увижусь. Я надеюсь. А вы меня уж не стращайте. Меня завтра убьют, поверьте, ваши устрашающие гримасы сейчас не более, чем просто комичны, по сравнению с этим.

Дальше священник занялся проведением всех необходимых ритуалов самостоятельно, видимо, поняв, что от меня толку не будет. Как, впрочем, его не было и ни от кого из других осужденных.

Но вот он ушёл, и я остался наедине с ночью. Вернее, наедине с камерой. О, это, наверное, были самые долгие часы.

Вернее, я думал, что так будет, и сначала даже заплакал. Потом я понял, что проголодался, и поел, после этого спокойно заснул. И, чёрт возьми, я не понимаю, что в этом необычного. Меня ждал новый день, и в этот день должна была прийти моя смерть. Что может помешать сну? Не понимаю.

Итак, я выспался, а за окном занимался рассвет. Новый рассвет нового дня. Это конец для меня? Я решил это так не рассматривать. Это событие. Насилие надо мной. Другие люди должны прекратить мою жизнь. Я не хочу этого, они — тоже. Но я заслужил смерть — всё справедливо. Мартин Коршич осуждается за двойное убийство пекаря и полицейского, находившегося при исполнении служебных обязанностей. Оба были отъявленными негодяями — я не жалею, что совершил убийства. Я готов ответить за них сполна. Но вы, вы — люди, вы же ничем не отличаетесь от меня! Вы же просто режете меня, как свинью, точно так же, как я зарезал их! Я — такая же ваша жертва, как они — моя. Они не хотели умирать, а я лишил их жизни. Где они теперь, что с ними? Вы отправляете меня туда же. Я перерезал им глотки, а вы сломаете мне шею петлёй. Я уже представляю себе, как это будет. Раз, и всё — моя жизнь закончена. Я не хочу умирать! Я мог бы ещё жить и жить. Возможно, я не стал бы больше никого убивать, а может — убил бы многих. Почему? Потому что такова жизнь, потому что я посчитал нужным сделать это в определённый момент. И я не испугался. А в глазах своих палачей я вижу страх. Страх в любой момент оказаться на моём месте, страх умереть. Но мне не страшно. Со мной всё это уже произошло, а вы остаётесь с моей смертью один на один. Я не хочу умирать; я хочу, чтобы вы помнили это. Там, после смерти, я буду хотеть жить. А потом я исчезну, и мне будет безразлично, что дальше происходит с вами. А для вас я останусь навечно болтаться на этой перекладине и рождать в вашей голове эти бесконечные вопросы. А что с ним сейчас? Что он чувствовал?

Ну-с, пойдемте со мной в мою смерть. Я провожу вас на эшафот. Не надевайте мне на голову мешок — я хочу видеть всё до конца, своими глазами. Видеть толпу, видеть небо, видеть солнце. Я вдохну полной грудью и прикрою глаза на мгновенье, чтобы ещё раз прочувствовать своё тело, а потом открою их и увижу всё в последний раз. Прощай, мир, я выполнил всё сполна, ты распорядился моей жизнью. Надеюсь, ты стал счастливее от этого.