Воображаемые друзья (джен)

Присматривая за своей дочерью Абигейл, играющей во дворе, Линдси нисколько не удивлялась, что та порой общается с воображаемым другом, и не пыталась вмешиваться в их игры. Даже тогда, когда Эбби кричала с качелей: "Выше! Ещё выше!" и радостно смеялась, взлетая так высоко, словно её действительно кто-то подталкивал. Или тогда, когда Эбби разговаривала с кем-то, невидимым для окружающих. У всех детей есть воображаемые друзья. В этом нет ничего плохого.

Но однажды произошло нечто странное, заставившее Линдси задуматься о воображаемых друзьях дочери — кто же они?

Итак, в тот день Линдси, как обычно, занималась уборкой. Она переставила снимок Сюзи с полки на стол, чтобы смахнуть оттуда пыль. Портрет Сюзи, её покойной сестры, изнасилованной и убитой маньяком, но живой, счастливой и смеющейся на фотографии, она хранила там, где точно знала, что Эбби его не найдёт. Причина была проста: Линдси не хотела рассказывать дочке о своей сестре. Слишком рано. Смерть — совсем не то, что нужно объяснять четырехлетней девочке. Вот станет постарше, тогда...

Вытерев пыль, Линдси повернулась к столу, чтобы взять фотографию сестры и положить ее на место. И именно в этот момент Эбби, вся грязная, забежала домой с заднего дворика. Но вместо того, чтобы сразу пройти в ванную, она замерла у открытой двери комнаты, где убиралась Линдси. Взгляд Эбби был прикован к снимку.

— Мама, а откуда у тебя фотография Сюзи? — спросила она внезапно.

Линдси застыла. Только спустя несколько секунд она медленно повернулась к дочке и изумленно посмотрела на неё. Она ведь никогда не рассказывала Эбби о Сюзи, никогда. Может быть, она просто подслушала...

— Дорогая, — тихо спросила Линдси у дочки, из-за всех сил сдерживая рвущиеся из глубин её души панику и печаль, — откуда ты знаешь, что это Сюзи?

— Она сама мне сказала, — ответила Эбби, совершенно не понимая, почему мамино лицо вдруг стало таким грустным.

Линдси внезапно разозлилась:

— Абигейл! Что я тебе говорила о лжи? — Линдси не могла поверить, что дочка ей врёт, но это было единственным нормальным объяснением.

— Я не вру, мама! — обиженно ответила Эбби. — Это она сказала! Она сказала мне!

— Когда же? — спросила Линдси, скрестив руки на груди и строго смотря дочке в глаза.

Эбби задумчиво наморщила лоб.

— В декабре прошлого года, за день до Дня Жемчужины.

— Жемчужины? — Линдси совершенно ничего не понимала.

— Сейчас! — Эбби сорвалась с места и через минуту принесла с кухни календарь. Сев на пол рядом со стоявшей Линдси, Эбби быстро перелистала страницы на декабрь. Найдя нужную дату, Эбби постучала по клетке пальцем и передала календарь склонившейся над ней Линдси. Дата, на которую Эбби указала матери, была седьмое декабря, Национальный день памяти Перл-Харбора.

— Значит, ты говорила с Сюзи в день памяти Перл-Харбора?

— Нет, за день до этого.

Шестого декабря.

Руки Линдси задрожали. Именно в этот день когда-то исчезла Сюзи.

Линдси уронила календарь и закрыла ладонями лицо. Она почувствовала, что на её глаза навернулись слёзы.

— Мамочка? — спросила Эбби, увидев, что с её мамой случилось что-то странное. — Ты в порядке?

— Да, милая, — Линдси вытерла слёзы и улыбнулась Эбби: — Почему бы тебе не пойти поиграть на улице? Хорошо?

— Хорошо, — ответила ей Эбби и направилась к двери, ведущей на задний дворик. Внезапно она остановилась и повернулась к Линдси.

— Мама, я совсем забыла. Она хотела, чтобы я кое-что тебе рассказала.

Линдси вновь замерла, но потом собралась и спросила дочь ровным, спокойным голосом:

— Что же она хотела, чтобы ты рассказала мне, милая?

— Она хотела, чтобы я сказала тебе, что кое-кто умер...

Мгновение Линдси смотрела на Эбби, а потом вздрогнула и вновь залилась слезами. Что-то подсказывало ей, что она уже заранее знает ответ.

— Кто, дочка?

Чуть-чуть промедлив, Эбби ответила:

— Какой-то мистер Харви, мама.