Стройка (джен)

В Сочи полным ходом шло строительство нового медицинского центра. Сам мэр взял это действие под личный контроль и обратился к самому лучшему подрядчику, который, по счастливому стечению обстоятельств, приходился мэру близким другом. Средства на строительство выделил состоятельный предприниматель, который хотел открыть центр специально для своих работников. Филантроп, в общем. Располагая крупной суммой денег, поддержкой администрации и наказом сделать всё в лучшем виде, подрядчик, естественно, нанял самых лучших иностранных работников в городе. Среди зарубежных специалистов были: киргизы, азербайджанцы и таджики. Все они, помимо своего родного языка, знали русский ровно на столько, чтобы понимать задачи, которые ставит прораб, и непринужденно общаться друг с другом, выполняя эти самые задачи.

В конце мая на стройку пришёл рослый мужчина непонятного возраста, по всей видимости, турок, внешний вид которого оставлял желать лучшего, — стоптанные кроссовки, грязные шорты и майка. Никаких вещей с собой у него не было. Создавалось впечатление, что он пешком добирался из своей солнечной страны, можно сказать, бежал из неё.

По-турецки строители не говорили, хотя измождённый мужчина и сам не спешил изъясняться словами, а знаками показал, что ему нужна работа. На стройке как раз в это время находился прораб, который тщательно осмотрел пришедшего, не нашел у него никаких документов и удовлетворённо кивнул. Как раз надо было сменить одного слишком надоедливого "азера", который возникал по поводу повышения зарплаты, выходных и, господи помилуй, ДМС. А этот пришелец, если повезёт, будет хорошо работать, а так как документов нет, то и особых притязаний тоже нет, и можно будет платить по минимуму, а себе в карман плюс двадцаточка. Вот такие радужные мысли гуляли в голове у прораба.

Работать турок начал в тот же день, его сразу восприняли враждебно, потому что, во-первых, им заменили хорошего товарища, а во-вторых, кто знает, не придут ли за ним через неделю ещё пятеро таких же оборванцев, и не займут ли они их места, — у всех семья, дети, которых, в конце концов, надо одеть, обуть и накормить.

В первые дни к пришельцу обращались на разных языках, спрашивали откуда он, как пришёл, чего хочет. В ответ он лишь смотрел на вопрошающего непонимающим взглядом и, пожав плечами, продолжал работать.

Шли недели, за турком не пришла толпа, и народ немного расслабился. С ним никто больше не разговаривал, просто утром ему показывали фронт работы, а вечером проверяли качество. Турок был высок, мускулист и ловок, так что ему всегда доставалась самая сложная работа. Как оказалось, он отлично знал своё дело, работал намного лучше некоторых строителей, чем ещё больше настраивал их против себя.

Раз в неделю прораб лично выдавал ему зарплату — две тысячи рублей, итого восемь тысяч в месяц. Это в три-четыре раза меньше, чем получали остальные. С одной стороны, все понимали, что это несправедливо, и надо бы вступиться за беднягу, но, не смотря на то, что он никогда не проявлял негатив или агрессию по отношению к остальным, никто так и не заступился.

Строители начинали работать в семь утра, заканчивали в восемь вечера, а в период с двенадцати до часа, когда солнце палило наиболее нещадно, устраивался перерыв. Наиболее удачливые — те, кто жил неподалёку от стройки, уходили на время сиесты домой, остальные направлялись в бытовки на обед, который с раннего утра на всех готовили трое азербайджанцев. Куда уходил обедать турок, никто не знал и не пытался интересоваться. Он всегда ходил один. Где он ночевал — тоже никто не мог сказать. У него не было часов, но он приходил и уходил вовремя, а когда ситуация того требовала, мог и задержаться, в общем, идеальный работник. Свою старую одежду он так и не сменил, но в какой-то момент уже ходил не в старых стоптанных кроссовках, а в потрёпанных, но относительно новых.

Частыми гостями на стройке были дети разного возраста и социального положения. По большей части это были беспризорники, но попадались и детишки из семей. Они приходили в полуденный перерыв и пытались незаметно пробраться в строящееся здание, которое для них было своего рода игровой площадкой. Строители и старый охранник, дед Эрмат, всегда старались шугать таких озорников и не допускать к опасной зоне, но дети всё равно находили лазейки, проскальзывали через самые узкие щели и добирались до заветной площадки. До травм дело пока не доходило.

В середине июля в город пришла дикая жара. Хотя улыбающиеся люди на экране упорно говорили, что в Сочи стоит приятная летняя безветренная погода и типичная для этого месяца температура в тридцать восемь градусов, но, как это обычно бывает, по ощущениям складывалась совсем другая картина: горожане и отдыхающие задыхались, обгорали, и изнывали; реакция замедлялась, а мысли практически таяли на жаре. На стройке медицинского центра дела были ещё хуже, — пыль, цемент и песок постоянно стояли в воздухе и мешали дышать, а тяжёлая работа изнуряла теперь намного быстрее, и к полудню строители уже были больше похожи на зомби в спячке.

В один такой послеполуденный перерыв группа работяг как раз возвращалась на стройку. Шли молча, фактически на автопилоте по "заранее вбитому маршруту". Впереди показался пока ещё смутно видимый силуэт. Навстречу со всех ног бежала девочка лет десяти. На ней были рваные шортики и майка, спутанные тёмные волосы выбились из неаккуратной косы, а на запачканном грязью лице отчётливо виднелись дорожки слёз. Добежав, девочка прокричала:

— Мой брат застрял на третьем этаже! Помогите! Скорее! — она в отчаянии хватала их за руки и тянула за собой.

До стройки оставалось идти совсем немного, и, как только строители пришли в себя, они пустились бежать в сторону центра. Картина открылась страшная, — почти под самой крышей на лесах, удерживаясь из последних сил, висел маленький мальчик. Он был намного младше сестры, совсем ещё крошечный. Руки дрожали. Он не плакал, а только постоянно закусывал губу и жмурился от страха. Высота для ребёнка была летальной. Никто из присутствующих не смог бы быстро подняться по лесам так, чтобы они не зашатались и мальчик не сорвался, а бежать по лестнице в три-четыре раза дольше, да ещё и в обход. Двое строителей уже мчались на второй этаж, когда откуда-то сбоку со скоростью пантеры промчался турок. Он с разбега вскарабкался на стену, цепляясь руками и ногами за еле заметные выступы и пустые проёмы для окон. За две секунды он поравнялся с мальчишкой, обхватил его свободной рукой за талию и снял с лесов. Мальчик, не открывая глаз, вцепился в спасителя своими маленькими ручками и не отпускал, пока тот не спустил его, аккуратно поставив на землю.

Оба плакали. Турок опустился перед ним на колени так, чтобы их глаза оказались на одном уровне, и впервые заговорил. Он говорил на своём языке, сопровождая слова редкими жестами, а мальчик внимательно слушал. Подбежала девочка, всё ещё рыдая, и заключила брата в крепкие объятия. Она сказала мужчине спасибо, но он её как будто не услышал — всё ещё смотрел на мальчика. Сестра потянула брата домой, но тот вырвался и со всей силой детского открытого сердца крепко обнял своего спасителя. Он ласково потрепал мальчика по голове и отпустил его.

Один из строителей обратился к мальчику, когда они с сестрой выходили за территорию стройки.

— Что сказал тебе тот дядя?

— Чтобы я не ходил в такие опасные места. Он очень испугался. У него сын умер, и он не хочет, чтобы дети умирали, — невозмутимо ответил он.

Окружающие ужаснулись внезапно открывшейся части биографии их коллеги, и кто-то спросил:

— Мальчик, ты, что же, знаешь турецкий язык?

— Нет, не знаю.

— А как ты понял, что он тебе сказал?

Мальчик в ответ лишь пожал плечами и ответил:

— Просто понял и всё.

Дети ушли, а строители обдумывали случившееся.

— Знаешь, я думаю, это была стрессовая ситуация, вот малой и понял что он говорит, — сказал один другому.

— Ох, не знаю, может и придумал что со страху, — ответил товарищ. Они подошли к герою; кто-то похлопал его по плечу, кто-то пожал руку.

Откуда-то вынырнул дед Эрмат.

— Стресс, не стресс, а в жизни всякое случается. Вон, пару лет назад охранником был в дорогущим отеле, там барышня одна гостила, только по-русски говорила, а как пару стаканчиков тяпнет, так сразу по-английски лопочет как на своём. На утро к ней подходили, здоровались, пытались заговорить, а она глазками мырг-мырг и пятится — не понимает ничего, вот. Так что, вы, ребята, не удивляйтесь.

— А хорошую ты нам идею подкинул! — воскликнул кто-то из толпы. — Предлагаю всем отпраздновать спасение малыша и послать Акобира за водкой! Глядишь, кто-то и найдет общий язык с нашим пришельцем!

Идея пришлась всем по вкусу, и с тех пор турок стал частью команды, его пристроили в общежитие, а прораб повысил ему зарплату, да ещё и с оформлением документов помог (как уж тут откажешь, когда вся стройка вступается за одного героя).