Призрак из прошлого (гет)

12 августа 2002 года

Со того дня, когда затонула атомная подводная лодка "Курск", прошло два года.

С того дня, когда погиб молодой двадцатидвухлетний мичман Константин Котловский, находившийся на её борту, ровно столько же.

В марте этого года были подняты последние останки тел погибших. Причины, почему же приключилась такая масштабная трагедия, до сих пор остаются неизвестными. Разные люди выдвигали всевозможные новые версии, каждая из которой противоречила предыдущей. Надя же думала, что вряд ли теперь они когда-нибудь узнают правду — всё покроется толстым слоем вековой пыли, и со временем о трагедии забудут. Будут ли через десять лет вот так же, как и сегодня, со всевозможными воинскими почестями чтить память погибших страшной смертью людей? А через двадцать? В далёком две тысячи двадцать втором? Сложно было сказать.

Она снова была здесь, в Видяево. Стояла на причале среди множества других людей: родственников, знакомых и просто сочувствующих, сопереживающих общему горю. То тут, то там слышались плач или всхлипывания. Атмосфера всеобщего горя гуляла на причале, разносимая порывами холодного, совсем не летнего ветра. Жара неожиданно сменилась холодами, и отвыкшие после знойного лета люди зябко ежились в толстых куртках, иные же откровенно дрожали, не позаботившись о тёплых вещах.

Надя смотрела вдаль, но при этом ничего перед собой не видела. От сильного, пронизывающего насквозь ветра глаза слезились. Но слёз на её лице не было. В отличие от многих, она не плакала. Не хотелось. Лишь сердце неприятно ныло от осознания того, что исправить ничего было нельзя и с этой болью ей придётся жить дальше.

Большие тёплые руки крепко обхватили её сзади, прижимая к себе. Надя чуть повернула голову и встретилась глазами с Серёжей. Лёгкая улыбка промелькнула на её лице и тут же погасла. Среди общего горя не пристало улыбаться. В её руках всё ещё оставались цветы — красные гвоздики. Как ни странно, Костя их очень любил, а Надя лишь фыркала — она всегда считала, что гвоздики — цветы "похоронные", и видеть в своем доме категорически не хотела.

И сегодня впервые она сама принесла их ему. Но бросить не решалась, так и стояла, сжимая в руках тоненькие, чуть шершавые стебельки.

— Давай вместе? — прошептал Серёжа, низко-низко нагнувшись к самому её уху и коснувшись его губами.

Надя вздрогнула. Но, подумав немного, коротко кивнула.

Серёжа дотронулся до цветов поверх её холодных рук. Странно, но его ладони были тёплыми — не поддавались они северным ветрам.

— Раз, два, три, — тихо посчитала Надя и кинула цветы. Красные гвоздики описали в воздухе неправильную дугу и с негромким всплеском коснулись тёмной морской воды. Их подхватило лихим течением, как и сотни, тысячи других цветов, и относило всё дальше и дальше от причала.

Когда красные гвоздики затерялись в пестрой толпе своих собратьев, Надя опустила глаза на своё запястье. Красные и голубые бусины и клипсы с нанизанными на них подвесками: морская звезда, рыбка и... якорь...

Надя обнаружила его на следующее утро после того, как пропал Мичман — прямо на коврике её городской квартиры. Её сердце забилось часто-часто, пытаясь уловить отгадку, тайну, которая за всем этим стояла. Казалось, что она витала в воздухе, и стоило только чуть-чуть поднапрячься, как всё станет простым и понятным, а так долго не складывающаяся головоломка с лёгкостью соберётся в единую картинку.

Но этого не произошло.

Надя знала только одно: это был знак от Кости, это Костя, который привык держать слово, нашёл какой-то невиданный способ и выполнил обещание, даже находясь на том свете. Это было так в его характере — всегда добиваться поставленных целей, доводить начатое до конца, находя нестандартные решения.

Надя грустно вздохнула и ещё ближе прижалась к Серёже, кутаясь в его надёжные руки, вдыхая исходивший от него запах живого и любимого человека...

Жизнь продолжалась...