Пока смерть не разлучит нас (гет)

Пахло гарью. Зои со стоном перевернулась на другой бок и, не открывая глаз, попыталась дотянуться до выключателя. В висках стучало, будто в голове орудовали крошечными кирками трудолюбивые гномы, а на глазные яблоки словно давил пальцем изнутри черепной коробки злобный лепрекон. Вдобавок ее здорово тошнило, а проклятый выключатель все не находился. Пальцы с длинными ногтями неприятно царапнули по неровной стене, и с Зои моментально слетели остатки сна — в ее спальне не было ни таких грубых кирпичных стен, ни тем более дыр в них!

Она села — гномы в голове заработали с удвоенной силой — и, как могла, осмотрелась. В помещении, где Зои очнулась, было темно, только в дальнем углу находился какой-то источник тусклого мерцающего света, но уже в пол-ярде от него тьма сгущалась и становилась непроглядной, густой, как пластилин, и тягучей, как крем для обуви, как ее любимая корейская маска с древесным углем. Зои, стараясь не паниковать, осторожно провела ладонями по своему ложу — похоже, это был матрас, брошенный прямо на пол и не застеленный простыней; ощупала себя, но не нашла особых повреждений, кроме шишки на затылке, отзывающейся на прикосновения сильной пульсирующей болью. Она попыталась припомнить, как попала сюда, но последние события ощущались словно припорошенными пылью — вернулась от Карен, Терренс снова орал, что Зои где-то шлялась, потребовал ее телефон, а она, кажется, наконец сказала ему, что хочет развода, и пошла к машине. Или только собиралась сказать? Голова готова была разлететься на куски, и страх перед неизвестностью — неужели ее похитили? — сковал тело. Зои, похныкивая, снова опустилась на матрас, и тут же зажегся свет.

После практически кромешной тьмы он показался ярче прожекторов, которые включали на школьном стадионе во время футбольных матчей. Свет ударил по глазам, а вместе с тем как будто бы и по голове, и Зои стошнило. Она едва успела свеситься с края матраса, скорее рефлекторно, чем осознанно — это пару раз, отходя от студенческих вечеринок, она всеми правдами и неправдами старалась доносить себя до унитаза, чтобы не позориться прилюдно и не испортить блевотиной собственность кампуса, а тут ей было, мягко говоря, наплевать на чистоту, только бы притушили свет, только бы все оказалось дурной шуткой.

Желудок все еще не отлипал от пищевода, хотя блевать уже было нечем, и Зои не могла распрямиться, чтобы найти того, кто включил свет. Он, правда, нашелся сам. Прохладная рука прошлась по шее, собирая рассыпавшиеся светлые волосы, прикоснулась ко лбу, погладила по затылку, задевая шишку.

— Господи Иисусе, крошка Зи, ты очнулась!

Меньше всего Зои ожидала услышать его. Она бы не удивилась визгливому голоску ее на всю голову долбанутой, стоит признать, подружки Карен или хрипящему говору Стива — брата, оба они могли устроить идиотский розыгрыш и упрятать ее черт знает куда, а потом, увеличивая ее ошарашенное лицо на фотках, приговаривать: «И что ты психуешь, смешно же было». Незнакомый бас или свистящий шепот, как у киношного маньяка, идеально подошли бы ко всей этой ситуации, но голос Терренса звучал слишком нормально, слишком обыденно, хотя и непривычно нежно — в последнее время Зои в основном слушала его «будет так, как я сказал» и «какого черта» вариации.

— Дай воды, — просипела Зои, сплевывая мерзкую слюну с примесью желчи.

Луч света — это был фонарик — мазнул где-то сбоку, и через мгновение она уже пила отвратительно теплую воду из бутылки, наводящую своей температурой на мысль, что в этом месте не имелось даже холодильника. Зои осторожно легла, краем глаза наблюдая, как Терренс прикрывает устроенный ею беспорядок какими-то грязными тряпками. Тошнота не прошла, только затаилась на время, напоминая о себе, стоило пошевелиться.

— Как ты себя чувствуешь, Зи? — спросил Терренс, усаживаясь рядом и беря ее за руку, но Зои остервенело вырвала пальцы.

— Как я себя чувствую? Серьезно? — зашипела она, стараясь, впрочем, не шевелиться лишний раз. — Что за говно, Терренс? Где я? Куда ты меня притащил?

— Не волнуйся, крошка Зи, тише! — он потянулся к ней, чтобы обнять, но Зои оттолкнула его руки.

— Не надо называть меня так! Я тебе больше не «крошка Зи», только не после всего, что было, — она сглотнула, перевела дыхание. Кирки в голове все еще продолжали свою работу, а вот лепрекон, выдавливающий глаза, видимо, отлучился куда-то по своим лепреконьим делам. — Я хочу знать, что происходит!

— Ты ничего не помнишь, да? — спросил Терренс обреченно, и его тон не понравился Зои. Что она забыла?

— Я помню, как ты наорал на меня. Помню, как сказала, что хочу развода, — ответила Зои, стараясь придать голосу уверенное звучание.

— А взрыв? — Терренс встал и повернулся к ней спиной, сцепив руки в замок.

Зои растерянно помотала головой.

— Какой взрыв? Ты хочешь сказать, что наш дом?..

— Разрушен, да, — ответил Терренс, вышагивая вдоль матраса. Фонарь был повернут в другую сторону, и Зои с трудом видела его лицо, так что не могла понять, шутит он или говорит серьезно. — Зои… Вообще весь город разрушен.

— Что? — Его слова были дичью — полнейшим, неописуемым бредом, и Зои попыталась изобразить презрительную улыбку. — Метеорит прилетел или Трамп таки дотвитился до корейской ракеты?

Терренс замер, провел рукой по лбу, снова сел.

— Хуже, крошка Зи. Это инопланетяне.

Она смотрела на него пару секунд, а потом принялась истерически хохотать, и даже то, что он назвал ее нелюбимым прозвищем, не имело значения по сравнению с тем идиотизмом, который Терренс пытался ей втюхать.

— Инопланетяне? Ты с ума сошел? — Кривая улыбка постепенно сползала с ее лица, заменяясь злым оскалом. — Это самое тупое из всего, что я когда-либо слышала! Зачем тебе это, скажи? Зачем?

Она подалась вперед, не обращая внимания на кульбиты желудка и головную боль, сгребла с матраса то, чем была накрыта — плед или, может быть, полотенце, попыталась швырнуть в мужа.

— Я хочу домой! Ты слышишь! Отведи меня домой сейчас же, а потом убирайся из моей жизни, ты, кретин! Дерьма кусок! Ублюдок! Чертов псих!

Зои размахнулась и с громким воплем заехала Терренсу кулаком по плечу, потом костяшками по скуле. Очередной удар, намеченный в нос, не удался — Терренс ухватил ее за запястья, опрокинул на матрас, навалился сверху всем своим немаленьким весом, а ладонью зажал ей рот.

— Тише, любимая. Тише, они могут услышать. Веди себя спокойно, Зои, тогда я уберу руку. — Она вращала глазами и тяжело дышала — от короткой схватки ей стало хуже, усилилась пульсация в затылке, снова захотелось блевануть. — Ну, обещаешь не орать и не брыкаться?

Зои моргнула, подтверждая свое согласие, и Терренс освободил ее. Она, как рыба, широко раскрыла рот, ловя губами воздух, пытаясь справиться с тошнотой. Терренс немного сместился, но все еще придавливал ее к матрасу.

— Я и сам не верю во все это, крошка. Но в тот день… Мы поссорились, ты собралась к матери в Массачусетс, хоть я и просил не делать этого, все же восемь штатов ехать, но ты не слушала и уже садилась в машину, как вдруг… — он замолчал, откашлялся, — что-то случилось. Дом задрожал, за окном были вспышки. Черт, я чуть не обосрался, думал — ядерная война началась или еще какое дерьмо. Дерево, ты помнишь, тот клен, который рос у Вилсонов на участке и вечно засыпал нам подъездную дорожку листьями, он вдруг просто разлетелся на куски! Одна ветка попала тебе в голову, и ты отрубилась. Я выбежал наружу, чтобы забрать тебя, и тут наш дом и дом Вилсонов, и еще, кажется, тот, где живут те долбанутые китайцы… Просто взлетели на воздух!

Зои молчала и все еще не верила. Это звучало как сценарий дешевого блокбастера, она могла поклясться, что смотрела что-то такое, даже, может быть, в этом месяце. Но Терренс выглядел действительно взволнованным, здорово испуганным — у него участилось дыхание, а на лбу выступили бисеринки пота.

— Я затащил тебя в машину и поехал. Это был пиздец, Зои! Все вокруг взрывалось, сверкали вспышки, небо заволокло дымом. Я давил на газ и молился, чтобы нас не задело обломками, — он ухмыльнулся. — А ты еще хотела жить в центре! Представляю, какой ад творился там.

Он перевел дыхание, глотнул воды из бутылки, которую принес для нее, и продолжил:

— А когда мы выбрались на шоссе, я увидел их. Здоровенные летающие твари, корабли или, черт… — Терренс потер пальцами виски. — Как их назвать? Тарелки? НЛО? Их были сотни, может, тысячи… И они пулялись какими-то лучами, а город горел, что-то постоянно взрывалось.

Зои вспомнила запах гари, от которого очнулась, и похолодела — неужели правда?

— Я струхнул, крошка Зи, так струхнул! Я поехал дальше на запад и вел машину несколько часов, а все города, которые нам встречались, уже были разрушены. Руины, трупы, кровь, эти блядские тарелки в небе, огромные дыры на дороге, которые приходилось объезжать по обочине, покореженные машины. Когда стемнело, я решил, что пора прятаться. Нашел остатки какого-то дома с уцелевшим подвалом, затащил тебя туда, то есть сюда...

Он сел, вцепился пальцами в волосы, и Зои, больше не придавленная его телом, немного отползла в сторону, лихорадочно шаря глазами по тускло освещенному подвалу в надежде не найти что-нибудь, что подтвердит эту историю.

— Ночью я выбрался наружу осмотреться. Ты все еще была без сознания… Я увидел… Дьявол, это будет сниться мне в кошмарах до конца жизни! Развороченные трупы повсюду! Оторванные руки, пожары. Зи, это был ад на земле… И они. Я видел их издалека. Жуткие твари. Черт, я будто в «Войне миров» оказался.

Он оглянулся на Зои, выдохнул и прильнул к ней, опустил голову на ее живот, судорожно втянул носом запах. Она не хотела сближаться с ним, но против воли положила руку ему на лоб, таким испуганным казался Терренс, совсем как ребенок, спасшийся от бродячей собаки. Он замолчал на минуту, и Зои смогла различить приглушенные странные звуки, как если бы где-то на поверхности туда-сюда катался, дребезжа и визгливо поскрипывая, заржавленный танк.

— Я нашел кое-что в развалинах. Матрас, одеяло. Немного воды и консервов, почти целую аптечку. Я волновался за тебя, Зи. Ты была такой бледной.

Зои старалась не замечать непонятный шум. Она перебирала его волосы и пыталась анализировать услышанное, но мысли не хотели задерживаться в гудящей голове, ускользали и путались, хотя она и прежде не отличалась особой сообразительностью. Так, середнячок, ближе к отстающим — что в школе, что в колледже, не то что ее успешная мамочка с двумя образованиями и стеной, сплошь увешанной сертификатами и дипломами. Забавно, что такой правильной и умной маме не повезло ни с детьми, ни с мужем. Дочь выросла сказочной красавицей, но не обладала, при всех шикарных генах родителей, ни проблеском таланта, во что ее мать никак не могла поверить, зато без устали корила девочку за лень и отсутствие тяги к наукам. Зои, однажды устав отбиваться, начала презирать материнский авторитет и стала во всем действовать ей наперекор, даже встречаться с Терренсом (хотя он несколько отталкивал ее своей настойчивостью) решила назло ей — мать настаивала, что Зои стоит сосредоточиться на учебе в колледже, куда всеми правдами и неправдами ее удалось устроить. Брат Зои тоже не оправдал надежд — наукам он предпочитал дешевый бурбон, видеоигры и возню в гараже с купленными по дешевке развалюхами, а отец, сколько Зои себя помнила, вообще ночевал в отдельной спальне, задерживаясь на работе так, чтобы оставалось время лишь перекусить остатками ужина и сказать жене «спокойной ночи».

Как ни крутила Зои слова Терренса, как ни примерялась к ним, поняла лишь, что поверит в нашествие инопланетян, только если своими глазами увидит то, о чем рассказывал муж.

— Покажи мне, — тихо сказала Зои, сильнее сжимая волосы на макушке Терренса. — Я хочу увидеть.

— Детка, Зи, не нужно тебе смотреть на такое, — возразил он, приподнимаясь на локте.

— Терренс, все это звучит бредово! — Зои снова завелась. — Представь, что ты очнулся черт-те где, а тебе втирают, что на планету напал НЛО! Покажи мне, я хочу знать!

Терренс вздохнул, потер лоб указательным и большим пальцами, взглянул на нее искоса.

— Когда тебя вывернет наизнанку, помни, что я предупреждал. Но вначале поспи, — он кинул взгляд на наручные часы, присмотрелся к еле различимым стрелкам. — Еще светло, если и выбираться наружу, то поздно ночью.

Зои выдавила нервный смешок:

— Уснешь тут! Когда у тебя под боком, возможно, ползают инопланетные твари.

— Не возможно, а точно, детка, — Терренс встал, направился в угол. — Есть хочешь?

Зои прислушалась к себе — при мысли о еде ее снова замутило.

— Не хочу.

— Тогда вот, — Терренс зашуршал чем-то и вернулся к матрасу. — Закрой глаза и открой рот.

— Что это? — она недоверчиво покосилась на протянутую к ней руку.

— Всего лишь снотворное. Нашел в аптечке, — Терренс улыбнулся открыто, обезоруживающе. — Давай же, крошка Зи. Тебе нужно отдыхать.

Зои все еще немного сомневалась, но он уже поднес таблетку, маленькую овальную капсулу, к ее губам, и она доверчиво приоткрыла рот — в самом деле, в ее собственной аптечке было и успокоительное, и снотворное, и антидепрессанты, так почему бы им не найтись в еще чьей-то?

Пробуждение не было приятным. Запах гари все еще витал в воздухе, голова по-прежнему болела, а Терренс тряс ее за плечо слишком настойчиво, добавляя неприятных ощущений.

— Зи, проснись! Если ты все еще хочешь выйти наружу, то самое время!

Зои с трудом села и решила, что, должно быть, у нее сотрясение мозга — не могло так штормить от простой шишки. Она попыталась припомнить, что нужно делать в таком случае, но ничего, кроме «спать и не шевелиться», на ум не приходило. Терренс же настойчиво тянул ее за руку, словно не замечая, как ей дерьмово:

— Давай же, я скоро сам передумаю идти.

С его помощью Зои кое-как встала на ноги, обула красивые туфли на каблуке (которые вчера — или позавчера? — буквально закапала слюной Карен) — другой обуви у нее не было, и, держась за плечо мужа, поплелась за ним.

Луч фонарика прыгал по полу, высвечивая неровности бетона, скользил по щербатым кирпичным стенам, и Зои от его мелькания становилось хуже. Перед глазами плыло, во рту стало сухо, а отряд гномов-трудоголиков с воодушевлением принялся за работу в ее черепушке. Они подошли к металлической двери, за которой оказалась крутая лестница, состоящая из невероятно высоких, как показалось Зои, ступенек. У ее подножия Терренс замер, обернулся к ней и, притянув к себе, шепотом предупредил:

— Веди себя тихо. Я не знаю, есть ли эти твари рядом и что они сделают, если почуют нас. Из-за моей спины не высовывайся, пока я не скажу, что можно. Когда увидишь, что там творится, — не ори!

Зои кивнула и проглотила вязкую слюну. Терренс в ее глазах на секунду раздвоился и снова соединился в одно. Она вяло и как-то через силу надеялась, что, поднявшись наверх, обнаружит плакат с надписью «сюрприз», всех своих друзей и много разноцветных шариков, но боль в затылке и запах гари, который только усиливался с каждым шагом, безжалостно разбивали ее упования.

На самом верху Терренс снова остановился, жестом приказал ей не двигаться и скрылся за еще одной дверью. Воздух, ворвавшийся внутрь, принес с собой не только дым, но и еще множество разнообразных малоприятных запахов. Зои схватилась за горло — не время для слабости, избавиться от лишнего можно будет и позже. Спустя несколько десятков секунд, показавшихся ей чуть ли не получасом, Терренс вернулся, поманил ее пальцем. Фонарик он выключил, чтобы, должно быть, не привлекать внимания, и Зои в темноте тут же оступилась и сильно качнулась, с трудом удерживая равновесие, — под каблук ей попал то ли камень, то ли обломок кирпича.

Первое, что она увидела, выглянув наружу, — это звезды. В городе никогда не было столько звезд, даже в пригороде, где они жили, только самые яркие пробивались сквозь световой шум дорожных фонарей, неоновых вывесок, автомобильных фар, но здесь… Их словно щедрой рукой насыпали на небо, и они весело перемигивались, либо это у нее что-то не то было с глазами.

Вторым, что увидела Зои, отведя взгляд от неба, оказалась рука. Точнее кисть. Оторванная человеческая кисть. Она лежала в паре шагов от нее и в темноте будто бы светилась, отражая мертвенно-бледной кожей свет звезд. Крови вокруг не наблюдалось, зато короткие крупные ногти — несомненно мужские — были очерчены черным так, словно их хозяин рыл жирную, плодородную землю прежде, чем вовсе лишился руки.

Зои стало плохо уже от одного этого вида, но она все же осмотрелась. Их окружали руины. Откуда-то сбоку шел дым, пахло горелыми тряпками и жженым пластиком. Ни одного целого здания в округе не было, только щерящиеся пустыми окнами и дверными проемами развалины не выше одного этажа. Мостовая скрылась под слоем битого кирпича, бетона и обломанных ветвей. Впереди и немного слева, у покосившегося фонарного столба, торчали из кучи мусора чьи-то ноги. Было ли у ног остальное тело, Зои не поняла, но даже мысль о половине человека, вот так запросто валяющейся на улице, почти полностью сломила ее сопротивление тошноте. Терренс сделал пару шагов вперед и тихо выматерился. Зои обернулась — он брезгливо вытирал подошву ботинка о кирпичную пыль, у его ног расползалась темная блестящая лужа, а в ней лежало что-то склизкое, округлое, ужасно похожее на...

Зои отшатнулась назад, оперлась о полуразрушенную стену, уткнувшись пальцами в мерзко-холодную слизь, согнулась пополам и зашлась в кашле — желудок был пуст, и рвотные позывы просто скручивали ее в узел, не принося облегчения и заставляя желать поскорее выплюнуть собственные внутренности, лишь бы не ощущать больше мучительных спазмов. Терренс подскочил к ней, схватил за плечи:

— Тише, дыши, дыши! Нельзя шуметь, я же говорил тебе…

Она не обращала внимания на его слова — все оказалось правдой, он не врал! Что бы ни было причиной тому, но настал долбанный Апокалипсис, и руки, человеческие руки валялись на земле просто так, как оброненная невнимательным карапузом игрушка. Она всхлипнула и зарыдала, не в силах сдерживаться, сохранять спокойствие. Терренс тут же зажал ее рот ладонью, заставляя голову качнуться назад, упереться в стену, а волосы — извозиться в слизи.

— Зои, чтоб тебя! Заткнись сейчас же!

Раздался глухой перестук, будто камень покатился с горки, что-то зашуршало. Терренс вытянул шею и снова выругался.

— Мать твою, быстрее назад! Шевелись, Зои!

Она, отчаянно вцепившись ему в руку, захлебываясь слезами и подвывая, побежала следом, оступилась и потеряла туфлю. На границе зрения, немного сзади, мелькнуло что-то темное и большое, оно вроде приближалось, и Зои совсем запаниковала. От подвала их отделяло всего несколько ярдов — они не успели далеко отойти, но ей казалось, что неземная тварь уже близко, дышит ей в спину и готовится разорвать на клочки, чтобы кисти с черными ногтями было не скучно лежать там, под светом звезд, одной.

Терренс с силой толкнул ее ко входу. Стоило двери закрыться за ними, как Зои провалилась в спасительное, лишенное каких-либо видений, беспамятство.

Когда она очнулась, Терренс держал ее на руках и укачивал, гладя по волосам.

— Ты не врал, — прохрипела она, хватая его за рубашку.

— Ты все видела сама, крошка Зи.

С потолка посыпалось бетонное крошево, сквозь толстые перекрытия донесся звук удара, скрежет и приглушенный визг.

Зои передернулась, вжалась в его колени:

— Что это? Они?

— Да, — тихо подтвердил Терренс. — Уже утро.

Слезы снова покатились по щекам Зои, моментально впитываясь в клетчатый флис его рубашки. Она почувствовала себя брошенной в бушующем океане, совсем как Кейт Уинслет в «Титанике», а Терренс… Терренс был доской, на которой она дрейфовала, единственной опорой и защитой перед полным опасностей миром вокруг.

— Ты спас меня! Ты… Там, и сегодня еще раз…

— Спас, — подтвердил Терренс ровно, вкладывая ей в ладонь стакан теплой, немного горьковатой на вкус воды. — Выпей, боюсь, у тебя обезвоживание.

Он помолчал, пока Зои, стуча зубами о край стакана, пила.

— Помнишь наши свадебные клятвы?

— Не очень, — всхлипнула Зои. — Хотя это и было чуть меньше года назад. Я вообще плохо помню тот день — все как в тумане. Как мы решились пожениться так быстро?

— Это же Лас-Вегас, верно? Там не бывает иначе. Я, должно быть, просто очень хотел, чтобы ты поскорее стала моей, крошка.

Он задумчиво провел большим пальцем по ее щеке, по губам, заставляя их раскрыться и обнажить белые, влажно блестящие зубы.

— В общем, мы клялись во всяких глупостях. Я обещал покупать тебе тампоны, ты — не отвлекать меня от матчей Супербоула. Но в конце оба сказали: «защищать и любить, пока смерть не разлучит нас». И я защищал тебя. Потому что все еще очень люблю.

Зои, всхлипывая и икая, пробормотала:

— После всего, что я наговорила? Я называла тебя такими словами… Когда мы в очередной раз поссорились, ты, конечно, вел себя по-скотски, но я перешла все границы... Терренс, я была полной жопой, а ты все равно спас меня!

— Ты была моей жопой, крошка Зи, а все, что я делал, я делал ради нас, — сказал он, зарываясь лицом в ее волосы, втягивая их запах.

— И моя мать, моя истеричка-мать! — Зои испытывала странное, почти что пьяное желание повиниться перед ним во всем, как перед непогрешимым Спасителем, отбросив воспоминания о том, что именно он в течение их недолгого брака все больше слетал с катушек: пытался запереть ее дома, не пуская в колледж, запрещал встречаться с подругами, порвал все платья и юбки, которые не прикрывали колени, раздробил румяна и тени, однажды отобрал телефон, больно вывернув ей руку, и сломал сим-карту, а потом долго ползал за ней на коленях, пытаясь ухватить за руку и вымаливая прощение. — Когда я познакомила вас, она так орала! Называла тебя педофилом, а меня — идиоткой, раз я согласилась на брак с человеком настолько старше меня, которого к тому же знаю всего пару месяцев, да еще в девятнадцать лет. Да, после этого я почти перестала с ней общаться, но каждый раз, когда мы с тобой ссорились, с удовольствием припоминала ее слова, вываливала на тебя все ее дерьмо...

Зои обвила руками его шею, прижалась к груди. Терренс развернул ее к себе лицом, усадил на колени и поцеловал так, будто она была прохладным ручейком, а он — умирающим от жажды, провел ладонями по спине.

— Твоя мать — недотраханная психованная сучка. Она просто завидует тому, как я люблю и хочу тебя. Мне плевать на нее, на весь мир, кроме тебя, и на чертовых инопланетян тоже плевать.

Твари снаружи будто почувствовали, что о них говорят, — звуки стали интенсивнее и громче.

Терренс не дал Зои отвлечься на шум, он опустил руки ниже, сжал ее ягодицы, снова потянулся к губам. У Зои от рыданий ныли зубы, дыхание никак не хотело выровняться, перед глазами все плыло, но она послушно ответила на поцелуй — если Терренс, ее герой, хочет, то почему нет? Она покорно позволила себя раздеть; приняла его в себя, несмотря на то, что было неприятно — суетливый плевок, растертый у нее между ног, мало помог делу; как-то по инерции постонала, хотя не чувствовала ничего, кроме боли, в такт его толчкам заполняющей голову, и пустоты и отупения; безвольно взяла в рот, лениво пососала и проглотила сперму — эта часть была его любимой, как вишенка на капкейке. Они повалились на матрас — он расслабленно, она — устало. Терренс убрал с губ Зои прилипший светлый локон.

— Ты такая красавица, Зи. — Она попыталась улыбнуться, но мышцы лица плохо слушались, и Зои вяло подумала, что, наверно, ее все же знатно шарахнуло по голове. — До сих пор помню, как увидел тебя в кофейне у Джоша. Черт, ты была самой красивой девочкой в городе и не обращала на меня никакого внимания.

— Я тогда обращала внимание в основном на студентов, которые могли помочь мне с практическими работами или пригласить к себе на часть каникул и спасти от матери, — пробормотала Зои, медленно и неотвратимо проваливаясь в сон. — А ты был слишком взрослым для проектов по социологии.

Наверху снова раздался металлический скрежет, вибрирующий гул, и бетонная пыль осела ей на лицо.

— Я смотрел, как ты флиртуешь с этими малолетками, которые и взгляда твоего не были достойны, и решил, что хер им всем в глотку, ты будешь моей — всегда.

Он поцеловал ее в висок, но Зои уже не реагировала, она спала, и по ее лицу, безмятежному и гладкому, нельзя было предположить, что ей снятся оторванные руки, капающие слюной размытые силуэты чудищ и муж, заслоняющий ее своей спиной ото всех опасностей нового мира.

— Спи детка, — шепнул Терренс, вставая и застегивая штаны. — А я побуду на страже.

Тихо, стараясь не разбудить Зои, он поднялся по лестнице, оглядываясь, вышел наружу, подпер дверь здоровенной доской, убедился, что вход в подвал не видно, спрятался в тени раздробленного козырька.

— Это для твоей безопасности, крошка Зи, чтобы они не нашли, — шепнул Терренс, доставая из кармана iPhone в блестящем чехле и зажимая кнопку включения. Система загрузилась, и на экране, мелодично тренькая, стали появляться сообщения из мессенджеров, социальных сетей, уведомления о пропущенных звонках. Терренс нашел среди них присланный Карен какой-то глупый эмоджи, открыл чат и быстро написал: «Хэй, подружка! Терренсу дали новую работу на островах! Все так быстро произошло — мы уже в дороге, скоро пришлю фотки! Передай нашим, что у меня все супер, буду скучать, а учиться продолжу заочно». Подумал немного, добавил три поцелуйчика и нажал на кнопку «отправить». Оставались еще родители Зи и ее забулдыга-брат, но они могли и подождать, все равно мать звонила ей не чаще раза в месяц.

Терренс спрятал телефон в карман, порылся по остальным, нацепил на рубашку бейджик с надписью «Охрана», высыпал на ладонь и пересчитал овальные капсулы из оранжевато-коричневого пузырька с затертой наклейкой, нахмурился — надолго их не хватит, нужно раздобыть еще.

Он вышел из тени на яркое утреннее солнце, свистом подозвал огромную лохматую и добродушную псину, которая вроде как выступала в качестве сторожевой собаки, а на самом деле только и делала, что тыкалась мокрым носом в ноги каждому встречному да подставляла под руки теплое пузо, и, осторожно переступая через лужи бутафорской крови и искусственные конечности, прошелся возле укрытия Зои. На съемочной площадке сериала «Вторжение», сооруженной на месте недостроенного квартала на отшибе Детройта, начался новый день. HBO вбухало в проект огромные деньги — фуры, заполненные пиротехникой и бочками со слизью, которая лилась тут рекой, приезжали и разгружались как раз недалеко от подвала каждое утро около шести. Потом подтягивались машины с едой, тачки костюмеров, гримеров, декораторов.

Терренс подхватил бежевую туфлю на тонком каблучке, неуместно выделявшуюся на куче битого кирпича, и торопливо бросил в ближайшую бочку, в которой тлел какой-то мусор. Зои она больше не понадобится, а вот у него еще было слишком много дел, чтобы возиться с находкой, — сериал продлили сразу на три сезона, и ему нужно было основательно подготовиться к долгой и счастливой жизни с любимой женщиной. А потом… потом он что-нибудь придумает. Так или иначе, но они будут вместе, пока смерть не разлучит их.