Отвёртка (джен)

Понедельник, 18 ноября 2013 года.

Утро.

Я снова сижу в вагоне поезда. Теперь не приходится ездить до Лондона, я выхожу в Уитни. Меня всё-таки взяли на ту работу помощницей — вовсе не предел мечтаний, но лучше чем ничего. Когда-то мне казалось, что всё должно измениться после всего того, что я пережила, но понимание окружающих испарилось быстрее, чем заголовки с газетных страниц. Когда кончились мамины деньги, пришлось вернуться к предложению Кэти и снова записаться на собеседование. Меня взяли — скорее всего, чтобы безнаказанно пялиться на местную диковину, и это, как ни странно, задевает, но я все равно стараюсь быть полезной. К тому же работа действительно многое даёт: небольшой, но стабильный заработок, ощущение занятости, и что самое важное — людей, которые считаются с моим мнением. Нет, их нельзя назвать друзьями, хотя та девушка из бухгалтерии, Кортни, кажется, не против как-нибудь после работы пройтись вместе по магазинам. Но тут хотя бы есть люди, с которыми можно поговорить о чём-то кроме детей, мужей и перспектив излечения женского алкоголизма. Я и не думала, что для меня это так важно. Конечно, они все слышали о том, что произошло. О том, что сделали со мной, и что я сделала. Такие события не могут не оставить свой след. Они знают, что я пила, но для них это абстрактное понятие: они никогда не видели меня пьяной. Я больше не пью по утрам. После работы иногда позволяю себе пинту-другую пива, но не более. И в этом нет ничего плохого. Ведь даже на моей работе иногда бывают тяжёлые дни. Думаю, Кэти догадывается, она всегда догадывалась, уж не знаю, как. Но пока молчит — наверное, рассчитывает, что я скоро съеду, раз уж жизнь начала налаживаться.

Я выхожу на станции Уитни. Слишком много воспоминаний обрушивается на меня здесь каждое утро, полный спектр от приятных и смущающих до стыдных и отвратительных, но сходятся они всегда к одной точке: к отвёртке. Отвёртка в ящике, который когда-то был моим. Отвёртка у меня в руке. Отвертка в шее Тома. Отвёртка на столе перед полицейским. Отвёртка, лежащая в моей сумочке. Конечно, не та же самая — та, скорее всего, пылится где-нибудь на складе вещдоков, — но точно такая же. Мне немалого труда стоило найти копию. Вспомнить, где мы с Томом покупали инструменты, когда переезжали в наш дом, найти тот магазин, объяснить, не вдаваясь в подробности, почему я хочу заказать именно такую отвёртку при наличии других, ничем не хуже. Всё это неважно: теперь она лежит в моей сумочке постоянно — орудие защиты, орудие нападения, символ моего освобождения.

Вечер.

Нестерпимо хочется выпить. Очередное испытание для моего стремления оставаться трезвой. Я столько времени держалась, а сегодня вдруг ощущаю, что близка к срыву. Всё дело в одной-единственной парочке, которая попалась мне на глаза в торговом центре в обеденный перерыв и которую мозг никак не может выбросить: мужчина обнимает за талию белокурую женщину, нежно целует её в щёку и что-то шепчет на ухо, отчего женщина вспыхивает смущённой улыбкой и прикрывает глаза. Не то зрелище, которое должно было вызвать подобную реакцию, но женщина была слишком сильно похожа на Анну, а точнее, на Меган. Ещё точнее — на Джесс, потому что Меган Хипвелл я совсем не знала. Даже представить не могла, что на меня так подействует вид счастливой Анны… женщины, похожей на Анну.

Иногда мне интересно, как там она. Я не знаю, куда она переехала, и никогда не интересовалась, как складывается её жизнь. Где она живёт, как? Повлияла ли на неё измена Тома так же, как на меня? Оправилась ли она, или страдает? Страдает ли она так же, как страдаю я?

Я кручу в руках свою отвёртку, пытаясь вызвать те эмоции, которые помогают мне держаться: чувство триумфа, облегчение от понимания, что я свободна, но не получается. Приходят совсем другие воспоминания: с какой жестокостью Том меня отвергал, с какой брезгливостью Анна меня отталкивала… с каким напряжением отвёртка преодолевала сопротивление плоти Тома. Понимание, что с его смертью исчез последний призрачный шанс быть хоть кем-то в его жизни. Что в последние мгновения, дни, годы его жизни я была никем для него, не просто никем — досадной помехой, ненавидимой, презираемой, осмеянной.

Обязательно нужно выпить, но дома нет вина, зато есть Кэти. Она обязательно поймёт, если я сейчас сорвусь в бар.

— Рэйчел, ты в порядке?

Легка на помине. Совсем не хочется обижать её, но именно этим закончится, если я открою. Делаю несколько глубоких вдохов. Убираю отвёртку в сумочку: ни к чему её кому-то видеть. Не то чтобы это был неподобающий предмет, просто это… очень личное.

Открываю дверь.

— Всё хорошо, Кэти, просто голова болит.

— Прими лекарство. Серьёзно, Рейчел, ты выглядишь больной. Ты не заболела? Может, обратиться к врачу?

Только этого не хватало!

— Нет, просто мигрень. Был тяжёлый день. Сейчас приму лекарство, и всё пройдёт.

Кэти внимательно смотрит на меня, и взгляд её наполняется такой теплотой, что хочется её ударить. Прямо слышу её мысли: «Раньше, когда у Рейчел был тяжёлый день, она просто пила, а теперь борется с мигренью. Она на пути к выздоровлению. Горжусь ею».

— Хорошо. А кстати, как у тебя на работе? Подружилась с кем-нибудь? Думаю, будет полезно завести с кем-то близкое знакомство. Не обязательно с мужчиной, — спохватывается Кэти, увидев выражение моего лица. — Дружба с кем-то поможет тебе… — если она сейчас скажет «социализироваться», словно я какой-то там тинейджер, я точно её ударю. — …быстрее прийти в норму.

Наконец-то выпроводив Кэти, я действительно принимаю парацетамол и ложусь спать. Отвёртку кладу под подушку, правда, это не делает мои сны хоть чуточку счастливей, чем обычно.

* * *

Пятница, 22 ноября 2013 года.

Утро.

Что ж, идея Кэти оказалась совсем не глупой: с Кортни интересно общаться, и она совсем не такая жадная до сенсаций из первых уст, как мне когда-то казалось. Во всяком случае, она ни разу не спросила меня о подробностях моей биографии. В это сложно поверить, но, кажется, ей действительно интересно со мной.

У Кортни не очень много друзей, потому что она совсем недавно переехала в Уитни — сразу после того, как вышла замуж. У её мужа скоро день рождения, и вечером после работы мы ходили в торговый центр выбирать ему подарок. Воспоминания об увиденной здесь недавно парочке немного омрачили мне настроение, но не настолько, чтобы испортить радость от общения с Кортни. Мы обошли несколько лавочек и магазинчиков, заглянули в отдел с техникой, и в итоге Кортни остановилась на добротных, хотя и не очень дорогих часах. Я уже и забыла, как это приятно — вот так болтаться по магазинам, наслаждаться предпраздничной суетой, выбирать — особенно учитывая, что мне не нужно ничего оплачивать.

Кортни пригласила меня в гости в этот уик-энд. Это дало мне поразительное ощущение: словно у меня есть тайна. Что-то настолько обыденное — подруга, — что ставит меня на одну ступеньку с остальными людьми. Это так необычно, так волнующе — быть на одной ступеньке с остальными людьми. Быть обычной. Нормальной. Нужно сделать Кортни какой-нибудь подарок.

Вечер.

Я сижу перед телевизором и щёлкаю пультом. Вот и недостаток работы: она выматывает, хотя ничего физически сложного я не делаю. Раньше я приходила домой не такая усталая. В руке кружка с вином, которое я прихлебываю — возможно, слишком торопливо. Я знаю, знаю, что это неправильно, но мне это слишком нужно. Кэти нет дома, она снова уехала куда-то с Дэмиеном, а я слишком напряжена и расстроена, чтобы оставаться трезвой.

Сегодня видела Анну: она приезжала в Уитни оформлять какие-то документы — на дом нашелся покупатель. Не сказать, что она была очень рада меня видеть, сперва отвечала настороженно, кажется, боялась, что я буду вспоминать ТЕ события. Словно мне так уж хочется с ней об этом разговаривать. Но ей не в чем меня упрекнуть: я больше не пью по утрам, работаю, и пусть выгляжу не так, как во время замужества с Томом, всё равно намного лучше, чем во время нашей последней встречи. Ей не в чем меня упрекнуть, а вот она…

Она сказала, что скоро выйдет замуж.

До чего шустрая: переехала к Тому, когда мой запах ещё не выветрился из нашей с ним постели, вот и тут — полгода не прошло, а у неё уже другой. Интересно, она Тома вообще любила? Брак с Томом для неё хоть что-нибудь значил?

Изменщица. Мне дурно от такой несправедливости. Вот кого я должна была ударить. Её, не Тома. Встаю, иду на кухню. Здесь не было раньше этого стула. Наливаю себе ещё вина.

* * *

Суббота, 23 ноября 2013 года.

День.

Я уже забыла, каково это — ходить к кому-то в гости. Как это приятно. Вряд ли это нормальная реакция — лопаться от гордости из-за того, что тебя пригласили в гости, но я лопаюсь и ничего не могу с собой поделать.

Кортни живет в стандартной квартире, где все совершенно обычное — мебель, вещи, обои, даже картины и фографии на стенах, но мне всё равно её дом кажется обиталищем фей. Её мужа внезапно вызвали куда-то по рабочим делам, и нам придётся развлекаться самостоятельно, но, возможно, это и к лучшему. Я пока не понимаю, как вести себя с не просто чужим мужем, а с мужем подруги.

Разумеется, за такое короткое время невозможно сблизиться настолько, чтобы стать настоящими подругами, но мне слишком нравится эта мысль, поэтому я ещё несколько раз с удовольствием проговариваю про себя: муж моей подруги.

В подарок Кортни и её мужу я принесла красивую рамку для фотографий ручной работы. Сначала я думала о бутылке вина, ведь это нормальный подарок, если идёшь к кому-то в гости — но не в моём случае. Я хочу, я очень хочу быть настолько нормальной, насколько это вообще возможно, но мои ненормальные отношения с алкоголем и здесь диктуют свои условия.

Кортни показывает мне квартиру, потом мы ужинаем, после ужина садимся на диван — Кортни будет показывать мне фотографии. Настолько тривиальное дело, что даже приятно. Не то чтобы мне хотелось смотреть на чужого мужа, просто так принято — смотреть в гостях фотографии.

И вот тут-то оно и происходит.

Кортни приносит фотографии своего мужа, и я узнаю в нём того мужчину из торгового центра. Того, который обнимал блондинку и хихикал.

У Кортни волосы рыжие, а блондинка была удручающе похожа на Анну.

Вечер, ближе к ночи.

Мечусь по своей крошечной неуютной комнатке, словно зверь. Я знаю, что могу ошибаться по всем пунктам, знаю, что это не моё дело, знаю — но ничего не могу с собой поделать. Чужая измена, даже если она существует лишь в моей голове, задела слишком сильно. Словно имеет ко мне отношение. Словно внутри всё ещё болит. Это не моё дело. Я должна оставить это. (Не составит труда узнать у Кортни расписание её мужа и проследить, на самом ли деле он уезжает в неурочный час по работе или у него есть другие занятия.)

Нужно заняться своей жизнью. Поменять работу — теперь-то мне без труда дадут рекомендацию, и она даже будет совершенно не липовая — раз уж на этой меня так клинит на чужих мужьях и их личной жизни. Это вообще не моё дело! (Если же я окажусь права — что ж… Зло должно быть наказано. У меня нет грубой физической силы, доступа к оружию, к ядам, к медицинским манипуляциям, у меня есть только моя отвёртка. Правда, её придётся после этого выкинуть: мои отпечатки, его ДНК — я смотрю фильмы. И потом, моя мне слишком дорога, к тому же я засветилась, когда покупала её. Нужно будет купить любую другую отвёртку в первом же попавшемся супермаркете.)

Кэти права: мне нельзя пить, иначе в какой-то миг я могу съехать с катушек. Нужно завязать, остановиться, бросить всё, начать всё заново! Я вцепляюсь пальцами в волосы, но это не проясняет мысли. Нельзя больше пить. До чего хочется выпить. Нельзя больше пить. (Иначе я не смогу нанести удар. Впрочем, почему обязательно в шею? В ухо. Не знаю, откуда мне это известно. Он просто может не подпустить меня к себе так близко. Нужно придумать повод. И алиби.)

* * *

Суббота, 7 декабря 2013 года.

День.

Я стою на мосту и смотрю в воду. Просто женщина, просто кормит птиц булкой, и кому какое дело, если в какой-то момент из её рук в воду падает отвёртка? Вряд ли кто-то со стороны сможет рассмотреть, что это была именно отвёртка. В любом случае через некоторое время на ней не останется ни следа от того, что произошло сегодня.

Это было легко, так легко.

Попасть в их дом, когда Кортни не было. В дом, который он осквернил своей изменой. Я позвонила в дверь, он открыл. То, что он меня никогда раньше не видел, сыграло мне на руку. Я сказала, что меня прислала Анна. По иронии судьбы его любовницу звали Анной. Это добавляет смысла тому, что я сегодня сделала. Удивительно, каким доверчивым и уязвимым делает мужчину упоминание имени его любовницы. Ему и в голову не пришло спросить, откуда я с ней знакома. Не знаю, какое оправдание он придумал этому, но впустил меня безропотно. Решил, что я пришла передать что-то от неё. Я залезла в сумочку, вытащила электрошокер, который позаимствовала у Кэти, ткнула его в протянутую руку и жала на кнопку до тех пор, пока электрошокер не разрядился, потом достала из сумочки отвертку.

(Кончиками пальцев развернуть голову; очень удачно, что в это время года перчатки не вызывают подозрения.)

Отвёртка почти не встретила сопротивления. Какое-то время я просто сидела и смотрела на него, но ничего не происходило. Нужно было убедиться, что пульса больше нет, но для этого пришлось бы снять перчатки. Мне было уже безразлично, что будет дальше.

(Утром купила билет на весьма дорогой сеанс кино, откуда почти сразу выскользнула через чёрный ход. Ничего лучшего придумать не смогла; остаётся надеяться, что алиби мне не понадобится вовсе.)

В какой-то миг захотелось рассказать всем, рассказать Кортни о том, что я сделала и почему. Рассказать, что муж изменял ей и что я положила этому конец. Что я спасла их брак. Ведь быть вдовой честного человека — совсем не то же самое, что быть женой изменщика. Но потом я поняла, что тогда всё потеряет смысл: если Кортни узнает правду, она станет вдовой изменщика, а это ещё хуже. Кроме того, она будет страдать.

(Поэтому же пришлось отказаться от мысли оставить возле тела какую-то улику, указывающую на Анну.)

Потом я просто вышла и захлопнула за собой дверь.

Хватит стоять здесь на мосту, словно я — потенциальный самоубийца. Мне ни к чему привлекать к себе внимание.

(Эйфория захлёстывает; хочется петь, кричать: люди, смотрите, что я сделала! Я спасла подругу от унижения! Я могу спасти и вас, если это будет нужно!)

Кутаюсь в пальто, прячу улыбку в воротнике. Кэти права: близкие отношения и даже дружба — то, что мне нужно, что вытащит меня из ямы. Нужно присмотреться получше к окружающим. (И купить ещё одну отвёртку.) Наконец-то моя жизнь обрела смысл.