Вино из сирени (джен)

Я вздохнул.

— Что ж, если ты хочешь знать правду, лучше начать с этого…

Утренний свет заливал восточные покои. На подушке Леголаса возле его щеки скользили солнечные зайчики. Он взглянул на меня. Прошло несколько недель с того страшного дня, когда я нанёс ему почти смертельную рану. Но я боялся, что рана, которую я нанёс его душе, была всё же тяжелее.

Я прикрыл глаза рукой, напоминая себе — то, что собираюсь сделать, — правильно. Никогда больше зло не воспользуется моими тайнами. Иллюзия медленно растворялась, обнажая старые борозды шрамов.

Леголас смотрел на меня некоторое время, потом протянул руку и коснулся подушечками пальцев моей щеки. Я встретился с ним глазами. Непроницаемый лёд. О чём он думал?

— Откуда? — начал он и сдавленно замолчал.

— Я получил эти шрамы в ту ночь, когда умерла твоя мать… — я остановился, слова давались тяжело.

Леголас ждал.

— …умерла, встав между тобой и драконом.

Несколько сотен лет я боялся увидеть это выражение лица. Боялся увидеть, как и его глаза превратятся в холодный хрусталь, который я вижу в зеркалах.

— Почему я не помню этого? — наконец спросил Леголас.

— Элронд стёр ту ночь из твоей памяти. Я не хотел, чтобы ты стал…

— Вами, — закончил он, отворачиваясь.

Тон его не оставил никаких сомнений в том, что это мне не удалось.

* * *

Весной Леголас снова мог сидеть в седле, мы, как когда-то давно, вновь проводили время вместе на охоте и праздниках. Но всё же в его тихой улыбке и задумчивом взгляде, обращённом в недоступные мне дали, я видел предвестников скорой разлуки.

Смог ли он простить меня? Найдёт ли он себя в том мире, куда умчит его первый летний ветер? Как бы то ни было, моя история на этом подошла к концу и та весна стала её последней главой. Приглашение в Ривенделл для Леголаса лежало на моих коленях. Я знал, что это значит. Элронд наконец начал действовать и впереди ждала война — последняя битва с Сауроном.

Но пока цвёл тополь и миндаль, новые, пусть и слабые ростки пробивались сквозь сухую почву и солнце светило ярче и теплее с каждым днём. Всё вокруг казалось добрым предзнаменованием, а западный ветер доносил едва различимый запах моря.

В один из последний весенних дней мы отправились через лес верхом на белых лошадях, чтобы повесить ожерелье Ей на шею. И Леголас начал петь, и музыка звучала до самых небес, и я подхватил мелодию. Всё вокруг внимало нашим голосам, присоединилось к ним и звучало дивным, мелодичным многоголосьем как в дни творения. А под копытами лошадей зацветал вереск.

В тот день я видел Леголаса в последний раз.