Наследие. Дикая охота (джен)

— Вам придется сдать брегеты, все до единого, — устало произнес Гарри. Упорство — нет, упертость! — собеседника его изрядно достали.

— Это фамильная ценность. И на момент принятия закона об изъятии артефактов магии крови их не было в стране. Вы, может, и сумели наложить лапу на Гринготтс, но международные границы вам пока не по зубам.

Малфой спокойно держал оборону, хотя аргументы его были... хлипковаты. Волна добровольно-принудительной сдачи "предметов, зачарованных на крови и настроенных на оные чары" прокатилась по Англии пять лет тому назад, и сейчас, как считалось, все эти опасные артефакты были уничтожены. Как маховики времени. Как книги по некромантии.

— Теперь вы на территории, подчиняющейся нашему закону.

— Мы и подчиняемся: ввоз подобных артефактов вы не запретили, а новых приказов о сдаче нет.

Мордредов буквоед.

— Если я поставлю в известность министра...

— ...то поможешь ему вылететь с поста. Я не стану молчать о том, с какой готовностью ты использовал магию крови. А так же вовлек в расследование несовершеннолетнего, злоупотребил служебным доступом к сверхмощному порталу, скрыл обстоятельства дела от аврората...

Гарри побледнел.

— Ты не посмеешь. Ты подставишь Северуса. И девочку.

Малфой ощерился:

— Ты сам их и подставишь. Они окажутся в Отделе Тайн, а я — в объятьях дементора. Впрочем, Северус тоже может ко мне присоединиться. Такова твоя благодарность, герой?

— Не я принял этот закон.

— Не я решил его поддерживать. Его — и вашего безумного законотворца.

— Смит абсолютно нормален!

Лицо Драко Малфоя скривилось:

— Ты всерьез считаешь, что он может оставаться нормальным после того, что случилось с его женой?

Зимний Хогвартс очаровывал. Издалека — зубчатые стены, припорошенные снегом, и рвущиеся ввысь разновеликие башни в снежных же шапках — ни дать ни взять пряничная крепость в сахарной глазури. Вблизи — холодная вековая громада, скованная льдом от подножья до самого тонкого шпиля; скользкие камни и железные цепи в морозной патине.

Вот только Хогвартс — не древний заброшенный замок. В нем, несмотря на холода, кипит жизнь: во дворе снуют неугомонные студенты, закутанные по самые брови в пестрые факультетские шарфы; с легкими хлопками появляются домашние эльфы — только чтобы подхватить очередной чемодан и снова исчезнуть; ухают выпущенные из клеток совы; под ногами путаются коты и кошки всех мастей — кто ластится, а кто и выискивает лежащие без присмотра сэндвичи...

Зимние каникулы закончились, и Хогвартс наводнили вернувшиеся студенты. Вот только Альбус Поттер этого возвращения совсем не чувствовал. Все приехали на "Хогвартс-экспрессе" или, в крайнем случае, добирались с родными и друзьями через Хогсмид — на "Ночном Рыцаре", по каминной сети или даже трансгрессируя — и только Альбуса отец отправил специально изготовленным порт-ключом напрямую в Хогвартс. Точнее, отправился вместе с Альбусом, а потом, сухо поблагодарив встретившую их МакГонагалл, ушел. Наверное, дошел до границы и трансгрессировал. Порт-ключ был очередным "злоупотреблением служебным положением", и отцу наверняка за это достанется.

Гарри Поттер, герой Магической Британии, в рекордно короткие сроки стал в свое время главой Боевого подразделения аврората. Это означало, что он руководит (а по факту, и выполняет) расследования убийств, пропаж-похищений и вообще любых преступлений, которым присвоен статус чрезвычайных происшествий. Он мог проводить арест и задержание преступников, используя две — и даже более! — волшебных палочки, любые артефакты и заклинания, даже темномагические... С маленьким уточнением: для этого нужно завести дело. Или, например, иметь направление от Подразделения Контроля и постановки на учет. То есть бумаги должны быть в порядке и начальство должно быть в курсе. А начальства этого, что бы кто ни думал, было немало: то самое Подразделение Контроля и постановки на учет (эти регистрируют любую волшебную деятельность, и аврор им должен отчитываться), Глава Аврората — Гестия Джонс — это само собой, и самое гнусное, хотя и не такое "высокодолжностное" — УСБ. УСБ, или же Управление собственной безопасностью, представляло собой подразделение аврората, занятое расследованием деятельности авроров и сотрудников Департамента охраны магического правопорядка. В детективе бы написали, что УСБ "ловит крыс", но на самом деле — по крайней мере, исходя из того, что слышал и читал Альбус — они по косточкам разбирали каждое дело, докапывались до мельчайших подробностей и... Аврора можно наказать двумя способами. Во-первых, можно наложить взыскание и соответственно лишить премии или даже части зарплаты. А во-вторых, лишить его статуса аврора. УСБ могло собрать Трибунал и отдать аврора под суд — без защитника, без прав и привилегий, без жалости. Обвинительный приговор — и службе конец.

Аврор Гарри Поттер ввязался в семейное дело — дело, от которого его отстранили.

Аврор Гарри Поттер воспользовался министерским артефактом для международной аппарации, не имея на то разрешения, не поставив в известность начальство.

Аврор Гарри Поттер впутал в расследование стажера другого отдела, несовершеннолетнего и сторонних гражданских. Один из которых официально был мертв, а другой использовал запрещенные артефакты магии крови.

В общем, стоит УСБ обратить внимание на этот рождественский "отпуск" — и проблем не избежать. Даже не смотря на обширные знакомства, папино обаяние и репутацию народного героя.

И все из-за Альбуса.

Говоря начистоту, Ал ощущал себя невозможно грязным. В переносном, понятно, смысле. Ему казалось, что от него почти осязаемо расходятся волны ошибок, несчастий и бед. Учитель-самоубийца. Восставший из мертвых профессор. Безымянный мальчишка, убитый с его, Альбуса, лицом. Странные сны. Чужие воспоминания. Его окружили смерть и тайна, притом смерть чужая и оттого больно бьющая по совести, а тайна — тайна была темной и безнадежной, сжимающей сердце хуже удавки, лежавшей на нем тяжелей могильного камня.

Альбус словно отравлял всех, кто был рядом. Отца. Тедди.

Скорпиуса.

После возвращения из катакомб Скорпиус изменился. Он стал более мрачным, более бледным... Более взрослым. Таким Ал не видел его даже во время ссоры.

Им даже поговорить толком не дали. Иногда Ал задумывался, есть ли еще у него друг.

А иногда — не лучше ли будет тому без Альбуса.

* * *

Несмотря на принятую среди слизеринцев чуть отстраненную вежливость, Альбуса все-таки слегка помяли. С выдохом облегчения и ободряющей улыбкой — Термен (он еще и успел многословно покаяться и посетовать, что не уследил за первокурсником — хотя что бы он сделал, на каникулах-то). По-медвежьи, тепло и грубовато — Аспер. А еще не удержалась от объятий Белинда: от этой сдержанной, похожей на отточенный клинок, девушки Ал подобного не ожидал. А она еще и легонько коснулась губами его виска...

Раньше Скорпиус однозначно пошутил бы — мол, неплохой тебе первый поцелуй достался, или "слышал, как сдавленно пискнул Шарпантье? Берегись теперь темных коридоров!" — но Скорпиус нынешний промолчал.

Он молчал, пока мальчишки шли к своей спальне; молчал, пока разбирал свой безразмерный рюкзак (Ал свои вещи давно разложил); молчал, когда прозвенел колокольчик, сигнализировавший: господа слизеринцы, пора стройными рядами следовать на ужин...

— Иди без меня, — прошелестел он, когда Ал встал напротив и игнорировать его присутствие стало невозможно.

Оказалось — это больно.

Ал вышел из комнаты. Прошагал до третьей, с крошащейся от старости каменной горгульей, коридорной ниши. Остановился, чувствуя себя еще более жалким, чем та горгулья.

И повернул обратно.

— Если я тебе не нужен, если от меня и моей дружбы одни проблемы, если я обидел тебя — то скажи это в лицо, пожалуйста, и я уйду, я уберусь от сюда, выпрошу другую спальню, никогда не заговорю с тобой, если ты этого хочешь... Только скажи, пожалуйста, не молчи!

Скорпиус, ссутулившйся в углу кровати, поднял на него глаза.

Грустная, изломанная улыбка — одним лишь уголком рта.

— А что ты скажешь, если я признаюсь, что говорил со Смертью?

* * *

"Я все-таки его отравил," — промелькнуло в голове у Альбуса. В остальном он чувствовал себя так, будто с размаху влетел в стену: тупо, больно, оглушительно.

И в ушах стучит кровь.

— С-с-с...

Снова кривая, печальная усмешка.

— Сделай одолжение, не сдавай в Мунго. Не люблю смирительные рубашки.

Альбус сглотнул раздувшийся в горле ком:

— А я вижу символы, которых не знал прежде, и слышу несуществующие голоса.

— Тот твой голос хоть женский...

Скорпиус отчаянно не мог сдержаться, когда дело принимало серьезный оборот. Чем хуже проблема — тем более дурацкие шутки, Ал давно это понял.

Так что сейчас беда их так себе, серединка на половинку.

Скорпиус вдохнул. Выдохнул. Оттаял наконец и признался:

— Мы с твоим отцом ни за что тебя бы не нашли, если бы один господин не дал нам подсказку о катакомбах. А потом, когда все мы выбрались и ждали в "Ракушке", когда ты проснешься, этот господин снова появился. Только передо мной. Поздравил с успехом и велел ценить знаки. А потом черт меня дернул спросить, кто же он...

Скорпиус облизнул губы.

— "Я — Смерть неизбежная," — сказал он. И исчез. Не как в портале или при трансгрессии, а как... не знаю... Чеширский кот. Только без никакой улыбки, понятное дело. Я, наверное, дня три пытался убедить себя, что это от напряжения и потрясения последней недели... Только бесполезно отрицать очевидное. Он был именно тем, кем представился. Я порылся в библиотеке — он очень похож на героя одной бретонской легенды.

Скорпиус нырнул в свой рюкзак и бросил в руки Алу тонкую книжицу в кожаном переплете. Из нее торчала серая лента закладки; туда Альбус и заглянул.

"Худой как скелет, высокий, одетый в черный плащ и черный остроконечный колпак, Анку (всегда в сумерки) является глазам человека, которому предстоит умереть. Если другие предзнаменования и смертоносные знамения (стук совы в окно, галка на чердаке, ворона на пороге) могут быть ошибочными и ложными, то в случае Анку ошибка абсолютно исключена."

Ал поднял глаза на друга. Усмешка у того скривилась в другую сторону:

— Видишь? Даже круче, чем банши.

Скорпиус вскинул руку — будто бы почесать шею, но Альбус был уверен — Скорп вцепился в загривок, чтобы ощутить под пальцами теплую плоть и биение жилки сбоку; чтобы тупая боль убедила его: он еще в мире живых.

— Утешает, конечно, что три дня и даже семь дней уже прошли. Правда, тогда непонятно, ради чего он явился. Отметиться, что ты избежал путешествия в его компании? Вряд ли. Анку доводят работу до конца. Показался, чтобы дать отсрочку? Опять непонятно, в честь чего. Те же бретонцы писали, что человек может получить отсрочку, помогая Анку. Например, кузнец чинит Ему косу — и узнает, что жить ему не больше месяца. Соответственно, кузнец завершает все свои дела, пишет завещание и складывает руки с подобающем жесте. Конец истории. Но пусть даже и так — зачем Анку я? Или ты?

Альбус хотел утешить его. Хотел в кои веки удачно пошутить и разрядить обстановку. Хотел, в конце концов, припомнить историю собственного отца и его крестного: Сириус Блэк обладал анимагической формой огромного черного пса, которого каждый второй (особенно после наступления темноты) путал с Гримом, кладбищенским вестником.

— Может, это и не Анку вовсе...

Скорпиус хмыкнул.

— А если не Анку — то Четвертый Всадник. А что? И автомобиль у него был в масть — бледный...

ПРИМЕЧАНИЯ: за основу (пусть и в сокращении) взят Бестиарий Анджея Сапковского "Нет золота в Серых Горах".

Всем, кто таки ждал продолжения истории Ала и Скорпи — большой привет, мое уважение и поздравления с прошедшими праздниками!

"Уважаемый Септимус С. Неттлшип,

мы будем рады приветствовать Вас в Хогвартсе на должности профессора зельеварения. Мы тронуты Вашим стремлением сделать наше образование еще лучше. К сожалению, обязательства по имеющимся контрактам позволяет нам нанять Вас только в качестве внешнего совместителя, однако впоследствии, надеемся, мы сможем предложить Вам расширить круг обязанностей. Если Вас устраивают условия Контракта (см.Приложение), то мы с удовольствием примем Вас с зачислением с штат сотрудников со следующего понедельника. Для подтверждения просим Вас выслать копию подписанного Контракта с совой не позднее субботы. В противном случае, мы будем вынуждены считать Вас отказавшимся и впредь рассматривать на эту должность другие кандидатуры.

С уважением,

Муфалда Смелкирк,

отдел Образования"

Долгожданный, чтоб его, ответ. Северус набросал письмо в Отдел Образования в совершеннейшем расстройстве, в тот же день, как они вернулись из Парижа. Он был в омуте памяти Альбуса Поттера. Он был в самом разуме мальчишки. Он видел все собственными глазами, и если его догадка верна... Северус успел побывать и полумертвым, и полуживым, успел умереть и быть воскрешенным — тем самым мальчишкой — и смена состояния не слишком бы его опечалила, как ему казалось. Но вот Альбус Поттер... Позволить ему погибнуть Северус не мог.

Но стоит ли это самоубийства? Северус подавил истерический смешок. Он точно сунул голову в петлю и вдруг увидел рядом доброжелателя, который заботливо предлагал выбить табурет из-под ног.

МакГонагалл знала его. Все школьные призраки и ожившие портреты — каждый из них мог, вольно или невольно, выдать его. И что тогда? Подопытной свинкой в Отдел Тайн? Или сразу в утиль, во избежание "непрогнозируемой потенциально опасной реакции"?

С последней формулировкой в современной Англии было туго. Благодаря ужесточению законов рынок ингредиентов для зелий поредел на треть, ассортимент литературы — наполовину. Из образовательного стандарта убрали яды — и это из стандарта для целителей, не для школьников! Список изучаемых проклятий и контрзаклятий ужался вчетверо. Все освободившееся учебное время поделили между Историей Магии и Маггловедением. При таком настрое его даже для опытов не оставят. Так что, расстрельная авада-команда или дементоры?

Ей-Мерлин, лучше бы они дементоров извели после "великой победы над злом"!

Северус Снейп в свое время перепробовал множество профессий. Преподавательской мантии предшествовали. В его послужном списке были перчатки третьего лаборанта в "Мастерской Инкарнато", занюханной комнатушки с десятком котлов (Северус мог бы сварить любое из зелий лучше работников, но ему не исполнилось и четырнадцати — приходилось молчать и драить) — и черный костюм сценического работника: в их городишко приехал цирк, а их мальчик на побегушках сломал руку. Северус тогда неплохо подзаработал, да еще и от отца надежно спрятался практически на все каникулы. Также он примерил санитарскую робу в Мунго — отделение Волшебных Вирусов стабильно испытывало недостаток персонала — и халат ученика аптекаря. Кроме того, он приторговывал всякой всячиной, от готовых эссе по зельеварению до сомнительных свойств декоктов (Осязаемые грезы? Забвение на час? — Назовите свою цену!).

Он умен, уперт и снова молод. Так что, он не найдет подходящего места, чтобы заработать денег и присмотреть за младшим Поттером?

Хогвартс — долой. Это временное помрачение, двойная игра такого уровня даже ему не по зубам.

Хогсмид? Если население успело смениться — то вполне неплохой вариант. Не хотелось бы вызвать сердечный приступ у постаревшей Розмерты — она обладала воистину сверхъестественной памятью на лица и узнавала студентов под гримом, под Оборотным и даже после галлона огневиски натощак. Еще было бы забавно занять Визжащую Хижину — но зелий на продажу там не сваришь, а гринготтские счета профессора Снейпа давно опечатаны и забыты. Да и не оставалось там ничего. Разве что учительская зарплата за пару месяцев. Ха.

Магловская деревенька неподалеку? Приезжий будет как на ладони, а в Хогвартс (читай — графские развалины, ветхие настолько, что опечатаны и огорожены) не находишься.

Или, может, сараюшку какую по примеру Хагрида отстроить на "гостеприимных" землях Запретного Леса?

— Вот увидишь, нормально все будет, — Скорпиус ободряюще похлопал Ала по плечу. — Я с земли тебя подстрахую, Вингардиум Левиоса работает на отлично, ты же знаешь.

Это был первый день отработок Полетов — Альбус не сдал курс вместе со всеми из-за падения, вызванного видением-обмороком. И нельзя сказать, чтобы он не подозревал новых подлянок.

— Может, новый кусочек данных о Воскрешающем Камне получишь...

— Это ты так меня поддержать пытаешься?!

Скорпиус тихо рассмеялся:

— Здесь я по крайней мере знаю, чего ждать. Подхвачу вовремя, поверь. Это не поиск в полной неизвестности... И вообще, нам еще Чары пережить надо!

Скорп по своему обыкновению превращал страхи в повод для шутки. Альбус не выдержал и тоже улыбнулся:

— Думаешь, Ренч опять выльет на нас чернила?

— О нет, он будет внимателен к бытовым чарам сегодня и свяжет шнурки попарно!

Прямо перед кабинетом Чар их поджидала Рози. Сумка у нее трещала по швам от затрамбованных внутрь книг; в руках он сжимала разномастную кипу записей.

— Ребята, вы не поверите, что я нашла! В старых документах...

— Роз, давай после урока? — страдальчески промычал Альбус.

С утра только ее теорий не хватало! Мало ему предстоящих полетов и совместного с Гриффиндором занятия!

Скорпиус попытался сгладить его грубость какими-то милыми пустяками, но Рози тоже оказалась не в настроении и пробурчав что-то вроде: "Мальчишки!" убежала на Трансфигурацию.

Ал пожал плечами и толкнул дверь. Ему было достаточно проблем и без своенравной кузины.

* * *

Профессор Флитвик был все так же рассеян, а сдвоенное занятие по Чарам было, как обычно, совместным у Слизерина и Гриффиндора.

Здесь бурных восторгов по поводу чудесного возвращения Альбуса из царства мертвых ждать не приходилось, но... Приветливо помахал со своего заднего ряда Жеань Ли — Чарли. Робко улыбнулся тихоня Кристофер Уоллорд. Судя по тому, что на втором ряду уже лежали сумки с кричащей гриффиндорской символикой, Ренч и Присколл все так же помыкали своим приятелем.

Урок вряд ли можно было назвать захватывающим: по программе проходили бытовые чары, а в самом начале стояли простейшие из них. Застегнуть или расстегнуть пуговицы и пряжки, завязать шнурки, повязать галстук... Разумеется, кто-то пошутил про стянуть штаны, но и это не оживило занятие. Недолгая лекция под запись — и практика, практика... Несмотря на простейший эффект, заклинания порой требовали филигранных пассов. Когда у большинства стало вполне сносно получаться, Флитвик усложнил задание, отправив пары упражняющихся по разным углам класса. Точно прицелиться и зачаровать именно то, что требовалось, стало проблематичнее.

Уоллорд щурился в попытках прицелиться. Отличница Диана закусила губу. Эвелин, перестаравшись, завязала своей подружке не только форменный галстук, но и "бабочку" из ее темных косичек.

Тут еще и Ренч оказался совсем рядом с Альбусом.

— Что, Поттер, наслаждаешься учебными буднями? Жаль, что ты вернулся. Я так было обрадовался, когда про тебя в "Пророке" написали... Представь мое огорчение, когда я прочитал в том же "Пророке" опровержение. Хорошо, наверное, быть аврором: такое представление отгрохали! Процессия на кладбище, родственники в слезах... Место под твою могилу в последний момент прикупили или у вас там склеп запланирован?

Место на кладбище было давно — папу убедили купить его, когда он вступал в наследство крестного. Помимо особняка на Гриммо, к нему прилагался и титул, и обязанности перед родом (состоявшим на тот момент из одного Гарри Поттера, только что победившего Темного Лорда и все еще не верящего в долго и счастливо), и обязанности перед магическим сообществом... Гоблины убедили его не только участок на кладбище купить, но и завещание написать, и управляющих назначить, и много еще чего...

Теперь на этом участке покоился неизвестный мальчик. Тот, которого убили вместо Альбуса.

Ал ни разу там не был. Он мог оправдываться тем, что плохо себя чувствовал после заключения в катакомбах; что не хватило времени до конца каникул; что не хотел напрягать родителей и заставлять их вспоминать те жуткие дни. Он мог оправдываться чем угодно — все равно он знал, что не хочет идти туда из трусости. Он попросту боится того, что увидит. Боится увидеть реальное подтверждение своей неизмеримой вины.

Тот мальчик не был знаком с Алом. Он был всего лишь немного похож на него. Тот же рост, цвет глаз и волос. Похожее лицо, которое неизвестный сделал точь-в-точь похожим.

Ал подслушал тогда родителей: этот мальчик даже не из Англии. Его специально "обработали" и привезли аж из Парижа в Лондон, где и убили. Единственной зацепкой было имя: Ферран. Это все, что знал полицейский, встреченный Тедди и Неттлшипом. А больше о Ферране не знал никто.

— ... Альбус Поттер, бесценный сынуля знаменитого аврора. Твоему отцу реально угрожали через тебя? Я бы выбрал Джеймса, он все-таки первенец, наследник. Или твою сестру. У тебя же есть младшая сестра, да? Девочки милее и беззащитнее, похищение лапочки-дочки вызвало бы огромный резонанс. Или ты, Поттер, еще более доступная цель?

Ал вспыхнул, но не ответил. Скорпиус бы язвительно парировал, а то и перешел бы врукопашную — в таких случаях он почему-то предпочитал кулаки заклинаниям — но Альбус так не умел.

И еще — может, совсем уж в глубине души — он считал, что Ренч в чем-то прав.

Он, Альбус, непозволительно слаб. Вот только от этого страдает не он сам, а те, кто его защищает. Лучший друг. Отец. А теперь еще и совершенно незнакомый, ни в чем не повинный мальчишка.

Он — настоящая отрава. Для всех, кроме самого себя.

* * *

— Не переживай ты так, — продолжал уговаривать друга Скорпиус. — Можно подумать, ты один со всего курса не сдал Полеты.

Спорить с этим было сложно: мсье Трюк разложил на квиддичном поле не меньше десятка метел, на трибунах собирались группы поддержки — друзья-приятели со всех факультетов, а жертвы переэкзаменовки четко угадывались по бледным лицам, маячившим из середины каждой группки. Правда, в основном это были девчонки.

Не то чтобы Ал этого сильно стеснялся...

— Да ладно, не только девчонки. Вон, смотри, тот парень с Когтеврана. А тот здоровенный пуффендуец? На что хочешь спорю, что он второгодка!

Ал слабо улыбнулся. Когтевранец, худой и верткий — Альбус смутно помнил его по занятиям Истории Магии — наверняка не был аттестован за пропуски и с легкостью выполнит сейчас все задания. Второго парня он, как и Скорпиус, не знал, и тот действительно мог оказаться с более старшего курса. Ходили слухи, что если мсье Трюка довести, он может упереться и заставить пересдавать и раз, и два, и десять...

— Ребята, смотрите, — на скамейку рядом опустилась Роза в обнимку с кипой бумаг. — Я кое-что нашла по...

— Не сейчас, Роз. — Альбус поежился. Ему не хотелось попасть в список "любимых" преподавателем "дарований". Они со Скорпиусом и так были опасно близки к этому после альбусова видения на поле.

Скорпиус тогда успел пересдать. Он — нет. — Давай потом про руны, ладно?

Девочка поморщилась:

— Это не просто руны, Ал!

— Отстань, а? — нервы у него были на пределе.

Раздался свисток, и невезучие студенты поплелись на поле. Да, так и есть: семь девчонок, второгодник, тощий когтевранец и он, Альбус.

На Розу и на ее побледневшее от обиды лицо он не смотрел. На то, как она уходит — тоже.

Программа была проста: заставить метлу послушаться тебя и подняться, продемонстрировать технику старта и приземления ("П'гужиним коленями, п'гужиним!"), и наконец облететь десяток кругов с набором скорости и высоты. Короче говоря, детский лепет — ну, для любого, кроме Альбуса.

С заданиями на земле он справился. Когда пришла пора подняться в воздух — конечно же, он оказался между когтевранцем и второгодкой. Как он и ожидал, оба не имели зачета по каким-то другим, не связанным с неумением летать, причинами.

Ал нерешительно последовал за соучениками. Может быть, сегодня ему повезет, и дело обойдется без странных видений или хотя бы без обморока? Скорп, конечно, его подстрахует, но все-таки...

Еще выше. В голове пока ясно. И пусто.

Прибавить скорость. Пальцы на руках сводит от волнения, но древко метлы они надежно сжимают.

Может, сегодня обойдется?

Краем глаза Ал заметил какое-то движение на трибунах. А потом летящий впереди него когтевранец как-то странно дернулся, точно от удара, и — взорвался ворохом шнурков, пуговиц, пряжек.

В общем, все, что держало, закрепляло или стягивало его форму, спешно решило его покинуть. Шарф, пристяжная накидка с мантии, даже высокие ботинки — все самовольно отделилось от своего хозяина и перешло в свободный полет-падение. Мальчишка коротко вскрикнул и спикировал вниз — видимо, за чем-то особенно ценным.

Мсье Трюк засвистел — раскатисто, гневно и звонко.

— Вниз! En bas! Хватит!

Ала — да и других сдающихся — не нужно было просить дважды.

Альбус вполне сносно приземлился и, пока мсье Трюк до них не добрался, подошел к сидящему на земле когтевранцу. Ал чувствовал себя виноватым: он догадывался, кому было адресовано свежевыученное заклинание.

— Слушай, понимаешь...

Когтевранец — взъерошенный, пунцово-красный, мелко дрожащий — прижал к груди свой сапог и резко отвернулся. Вокруг него пестрым фейерверком разметались детали одежды. Лежащие по одному яркие шнурки, расставшиеся носки, ремень, какой-то брелок, часы — Ал едва на них не наступил, галстук, спортивные щитки-защитки...

— Ч-черт, простите, я честно пытался ему помешать, но... — верный Скорпиус успел спуститься на поле и теперь своим размашистым шагом приближался к невезучим пересдатчикам.

Вдруг он замер и зачарованно уставился куда-то за спину Алу.

— Да ладно... — присвистывающим шепотом выдохнул он.

— Отвали! — огрызнулся когтевранец. О его щеки, наверное, можно было обжечься.

И Альбус наконец посмотрел туда, к чему был прикован взгляд его друга; к тому, на что глазели подходящие студенты.

Мальчишка согнулся и натянул на босую стопу телесного цвета носок и, засопев, одним движением вогнал ногу в сапог. Вот только если правая стопа была самой обычной, пусть и бледной, то левая — левая точно была повернута задом наперед и заканчивалась странно коротко, почти тотчас под коленом.

— Отвалите вы все! — каркнул парень и, сгребя в охапку рассыпанные вещи, развернулся и — явно сдерживаясь, чтобы не перейти на бег — ретировался под трибуны.

И только теперь Альбус осознал: то, что он принял за левый сапог, вовсе им не было.

Это был протез.

* * *

— Готов спорить, это ротационная пластика, — с маниакальным огнем в глазах доказывал Скорпиус. — Если состояние голени позволяет, ее вместе с сосудами и нервами разворачивают кругом и соединяют с культей бедра. Та-дам! Пятка становится новой коленкой. И не надо приделывать к протезу механический сустав — там остается свой!

"Если маглы сумели придумать такое, то они просто психи," — подумал Альбус.

Пятка, коленка... Бр-р!

Пока все шушукались, обсуждая неожиданно открывшуюся особенность однокурсника, Скорпиус подобрал забытый мальчишкой щиток-наколенник.

— Надо вернуть ему защитку. Думаю, мы запросто узнаем его имя: на доске объявлений вроде был список студентов на пересдачу... Нет, ты подумай: взаправду функциональная коленка из ничего!

Скорп, как всегда, не испытывал ни малейших затруднений, болтая сразу обо всем, что занимало его в данный момент.

— Ренч, гадина... Я думал, он в тебя метит. Но так "удачно" у него получилось — может, у него к тому парню какие-то счеты?

— Да вряд ли. Сам подумай, какие шансы, что он упустит возможность поддеть меня, свою любимую мишень, на самом нелюбимом мной занятии?

О том, что начни с него сползать потерявшие ремень штаны — и он грохнется с метлы, но не допустит своего позора, Альбус промолчал.

— Нет, но как у него все сложилось... Ага, вот: Полеты, пересдача. Пожалуйста! Скотт Пемброк, первый курс, Когтевран.

— Спасибо! — недружелюбно проскрипело из-за спины. — А теперь, Малфой, отдай мою вещь, сделай одолжение.

Вблизи когтевранец оказался таким же худым, как Альбусу и запомнилось, а ростом он лишь чуть-чуть уступал Скорпиусу. И осанку он держал не хуже волшебников-аристократов.

Скорпиус просиял:

— Вот! — он протянул щиток. — Скотт Пемброк, значит? Меня зовут Скорпиус, это Альбус. Мы тоже с первого курса. Ты давно летаешь? Ты всегда летал с протезом или до него тоже? А ты...

Глаз у Скотта дернулся, и мальчик выхватил защитку из рук Скорпиуса.

— А только ты понятия не имеешь о такте или все слизеринцы такие?

Если Скорпиус и смутился, то это его не остановило.

— Прости, не хотел обидеть. Но это же все равно потрясно — нормальная рабочая коленка из...

Тут Скорпиус примирительно опустил руку собеседнику на плечо — и просчитался.

С шипящим: "К-х-холенка, значит?!" Скотт Пемброк дал наконец волю эмоциям. Он стряхнул руку и — да, коленом зарядил по бедру противника.

Его удаляющаяся спина заставляла вспомнить торжествующего уличного кота.

Скорпиус наконец разогнулся и... восхищенно уставился ему вслед.

— Говорю же — все рабочее!

Вылазку в Хогсмид Северус решил предпринять под Оборотным. Потом, подумав, смешал вместо этого свежее зелье Невнимания. Оно заставляло ваши черты лица расплываться, а наблюдатель — за счет почти неуловимого запаха — получал легкое ментальное воздействие: забудь, это неважно. А то вдруг он решит-таки трудоустроиться? Или, например, приобрести недвижимость? Любой, с кем придется контактировать повторно, насторожится: зачем это новому знакомому скрывать лицо? Скверная же память в худшем случае — предмет огорчения, а никак не повод обратиться в аврорат.

С одной стороны, Северус напоминал себе идиота, который со странным упоением наступает и наступает на лежащие перед ним грабли, точно ожидая какого-то отличного от традиционного результата. С другой — с мазохистским удовлетворением каждый раз получал эти удары.

С третьей — эти удары лучше, чем что либо, помогали ему чувствовать себя живым.

Для легализации нужны документы и деньги. И с тем, и с другим Малфой помог. Но для легализации комфортной нужны были также место жительства и работа — чтобы, соответственно, источник денег не иссякал. Можно, конечно, было и в Малфой-мэноре скрыться до скончания веков, но что-то подсказывало: он, Северус, повесится в выделенных покоях через неделю.

А может, и раньше.

Итак, зелье Невнимания, Хогсмид, новая работа. Северус проглотил зелье и аппарировал.

Зимний Хогсмид был, по обыкновению, прянично-прекрасен. Спускающиеся сумерки и легкий снегопад только добавляли ему шарма. Добротные двух-трехэтажные домишки с черепичными крышами, широкие витрины, подсвеченные зачарованными огоньками, романтически-ажурные фонари... А также обжимающиеся по углам студенты, студенты с предательски позванивающими в сумках бутылками огневиски и уже чуть пьяные студенты, вышедшие на улицу освежиться.

Можно потерять место и даже жизнь, но вытравить из себя самого брюзгливого профессора Хогвартса, видимо, нереально. Тогда, только заступая на должность, он был таким же нудным моралистом?

Вызвать воспоминания о себе-прежнем становилось все труднее. Это, слава Мерлину, не касалось базовых умений или самодельных заклинаний. Но мысли и чувства, что сопровождали приобретение этих привычных, в общем-то, вещей, будто померкли в памяти. Так, например, Северус помнил, что именно он изобрел заклинание Сектумсемпра, помнил, что снабдил его пометкой "от врагов" — и то, что Гарри Поттер ухитрился применить это заклинание на Драко Малфое. Кажется, именно Северус нашел их тогда — в противном случае вряд ли Малфою удалось выбраться из этого происшествия без потерь. Но — где он их нашел? Когда? И — самое странное — что он при этом испытывал?

Считать ли это признаком разрушения мозга, как у зомби, которых подчиняют гаитянские бокоры? Или это рассеянность, свойственная всем призракам? Но он же не призрак, да и лет прошло не так много...

Северус поежился, поднял воротник пальто и еще раз огляделся.

"Три метлы", кто бы там сейчас не хозяйничал, ему не подходят. От такого официанта клиенты разбегутся в момент. Почтовая служба тоже не представляет интереса.

Аврорат? Трижды ха-ха. Это здание Северус обошел по большой дуге. Хотя непосредственно в Хогсмидском отделении он в свое время не отмечался. Вроде бы.

"Сладкое Королевство"? Снова мимо. Кафе мадам Паддифут? Северус даже не сдержался и фыркнул, представив, как вокруг его мрачной фигуры вьются романтически настроенные студентки. Более бредовое зрелище выдумать сложно.

Магазин писчих принадлежностей Писарро? Скучно, но возможно. Вон и объявление о наборе сотрудников висит. "Зонко"? Снова бред. "Дэрвиш и Бэнгз"? Северус никогда особо не любил артефакты. С другой стороны, он вполне сможет себя выдать за юного неопытного приказчика. Ладно, возможно.

Магазин одежды — бр-р! Во времена Северуса он назывался "Шапка-невидимка", но теперь его, судя по всему, перекупили и переименовали: на вывеске гордо значилось "Очаровательные мантии". Через "чар" художник "проткнул" стилизованную волшебную палочку, выпускающую сноп искр. Искры, как и положено хорошим чарам, мигали алым, золотым и нежно-голубым попеременно. Если Северус решит остаться в деревне, посетить эту лавку придется, но работать тут — нет уж, мастью не вышел.

О, филиал "Флориш и Блоттс". Еще один довольно неплохой вариант для работы. Из плюсов — неограниченный доступ к литературе. Из минусов — придется просить у Малфоя помощи. "Флориш и Блоттс" без опыта работы и рекомендаций не брали ни за что и никогда. По крайней мере, так было раньше.

Кажется, раньше он тоже обходил Хогсмид в поисках работы. Северус тогда делал ставку на свой талант... Его прогнали из "Зелий под заказ", "Частной лаборатории Мандрейка" и даже с аптечного склада ингредиентов — а больше ничего, хотя бы отчасти связанного с зельеварением, в Хогсмиде не было. Ему было восемнадцать, и самым ценным его имуществом был "Реестр ядов и сильнодействующих зелий" в переплете из драконьей кожи, выигранный им когда-то на межшкольной олимпиаде. Чтобы продолжать исследования и публиковать статьи, требовалось работать в зарегистрированном учреждении. Вчерашнего выпускника, пусть и с отличными Ж.А.Б.А. и дипломом с подписью Борджиа, никто не ждал. А у Малфоев были нужные связи, пусть и в определенном кругу...

Придется, видимо, на этот раз задвинуть амбиции подальше и ухватиться за любую работу.

И тут Северус замер. В самом конце улочки, буквально на границе деревни, появился двухэтажный двухэтажный дом, которого раньше — раньше не было. Ветер поскрипывал вывеской в форме котла. Под эмблемой скрещенных кости и волшебной палочки значилось: "Аптека Арвела Присколла". Из окон лился мягкий золотистый свет, рисуя на снегу причудливые узоры — все подоконники изнутри были уставлены разномастными горшками с вьющимися, ползущими, цветущими и даже плодоносящими растениями.

Три скругленных по углам широких каменных ступени. Северус поднялся и потянулся к ручке двери.

Наутро шепотки за спиной Альбуса прекратились.

Но — от чего Алу хотелось со стыда провалиться — сходные шепотки зашуршали вслед тому когтевранцу.

Завтрак в Большом Зале: сине-серебристые, обычно и так не жалующие большие компании, отсели от парня так далеко, что очевидно стало всем.

После завтрака: проблемой заинтересовались другие факультеты, новость стала расходиться за пределы группы, присутствовавшей на вчерашней пересдаче.

После первого занятия: новость окончательно ушла в массы, "мертвое пространство", наметившееся за завтраком, надежно сформировалось, и когтевранец даже по заполненным коридорам стал ходить, точно окруженный заклинанием Незримого Щита.

Замечательно, Альбус. Просто прекрасно.

Совесть извивалась и корчилась, как заползшая за шиворот замерзшая гадюка. И в то же время Ал испытывал подленькое такое чувство облегчения от того, что объект пересудов — не он.

Совесть от этого болела, но к активным действиям не склоняла.

Скорпиуса же не заботили ни шепотки, ни косые взгляды, ни ворох скопившихся проблем. Он заметил магловскую медицинскую штуковину и с этого момента весь мир вокруг перестал существовать.

— ...углепластик, Ал, понимаешь?

— ...идеальный баланс!

— ...представь, если его еще и магически доработать, а?

Скорп всегда говорил больше своего друга, но теперь точно плотину снесло. Его речь пестрела непонятными терминами — может, медицинскими, а может, просто магловскими; на занятиях он рисовал протезы с самым невероятным расположением шарниров и человеческие ноги с расположением сосудов и нервов. Схематичность рисунков колебалась от безжалостного реализма до беспощадной абстракции, но упоение художника от работы только набирало обороты. Дошло до того, что Скорпиуса выгнали с Трансфигурации, а потом Ал почти полчаса искал друга — благо что до обеда была самоподготовка, и они никуда не опаздывали.

Обнаружился Скорп у теплиц.

Ну да, теперь вся школа знала, что "парня-с-протезом" зовут Скотт Пемброк, и он первокурсник с Когтеврана. Несложно посмотреть в коридоре перед Большим Залом расписание и понять, что у него перед обедом сдвоенная Травология.

— Что собираешься делать? — поинтересовался Ал. По примеру друга он забросил сумку на каменную ограду и уселся на нее — вчера вечером прошел снег, и погода не располагала к шпионским играм.

— Не знаю. Извиниться за творящийся бедлам. Сдать Ренча. Просто поговорить.

Пемброк даже среди однокурсников стал отверженным. Когтевранцы работали парами и тройками, а он в одиночестве пересаживал Прыгучие Луковицы. Нелегкое, вообще-то, задание: Слизерин-Пуффендуй уже познакомились с этими представителями волшебной флоры, и Альбус мог ручаться: уследить за всеми беспокойными луковками, если у тебя не пять пар рук и не десяток глаз, крайне проблематично. А бессовестные луковицы еще и обжечь могут: торчащие зеленые перья стреканут незащищенную кожу злее крапивы. Перья, к слову, длинные, и по-хорошему, защищать нужно не только ладони, но и шею, и лицо...

Пемброк попытался удержать вырывающуюся луковицу с особо длинными перьями,и закономерно получил по носу. Луковица — должно быть, с радостным повизгиванием, из-за стекла теплицы не слышно — юркнула за горшки, а когтевранец выпрямился, недовольно потирая нос. И, конечно же, его взгляд зацепился за Скорпиуса, который не считал нужным скрываться.

Скорп широко улыбнулся и помахал ему рукой. Пемброк расплылся в не менее широкой ухмылке и, сдернув защитную рукавицу, продемонстрировал универсальный неприличный жест.

А потом на место действия явился Невилл — тьфу ты, профессор Лонгботтом — и Ал со Скорпиусом нырнули за ограду. Самоподготовка самоподготовкой, а как профессор заметит их и случайно упомянет этот факт при родителях? Мол, гуляли во время уроков? Или, того хуже, решит, что они пришли помочь с теплицах?..

* * *

То, что случилось в Большом Зале во время обеда, однозначно, должно было войти в летописи Хогвартса.

Во-первых, Скотт Пемброк явился в Зал в обрезанных джинсах. Не то чтобы джинсы были запрещены — нет, требования к форме ограничивались наличием мантии и символики факультета на ней. Но вид "инновационного, модульного, легкого" протеза определенно произвел впечатление на волшебников.

— Что за вид, Пемброк?

— Я одет по форме, староста. Даже рубашка парадная.

Во-вторых, когтевранец целеустремленно направился к гриффиндорскому столу. Пока Ал пытался сообразить, что же произойдет дальше, Скорп толкнул его в бок:

— Вылезай! Давай, он же сейчас...

Скотт Пемброк — пять футов праведного гнева — размахнулся и врезал Ренчу по носу. Дальнейшее заслонили спины рванувшихся их разнимать старшекурсников.

Прелесть закрытых учебных заведений в том, что слухи расходятся с потрясающей скоростью. А то, что школа магическая, возводит эту скорость в квадрат.

К чести Пемброка, разнять их сумели далеко не сразу. К месту происшествия успели подбежать не только Ал со Скорпиусом, но и директор МакГонагалл.

Идея-то была хорошая — мало кто из преподавателей появлялся на обеде с первым ударом колокола. Но вот директор МакГонагалл решила сегодня прийти пораньше...

— Возмутительно! Мистер Ренч, мистер Пемброк!

Когтевранец успел достойно разукрасить Ренча: разбитый нос уже стремился сравняться размером и формой с картофелиной, правая скула краснела и обещала вскоре опухнуть, а под левым глазом наливался фингал. Такой же, симметричный, созревал и у Пемброка, да еще треснувшая губа чуть кровоточила, но это все были мелочи.

Недоволен он был скорее тем, что их прервали.

— Объяснитесь!

— Я только защищался, директор, — прогундосил Ренч.

Ал заметил, что стоявший неподалеку Уоллорд шагнул вперед, явно намереваясь сказать что-то, но его тут же остановил Оуэн Присколл. Уоллорд покраснел, ссутулился и прикусил губу.

— Простите, директор, это недоразумение. Мой друг выразил сомнение в эффектности такого магловского спорта, как бокс, а я хотел показать ему прием, но не рассчитал.

Староста Когтеврана — удерживавший Ренча — позеленел и беззвучно проартикулировал: "Восемь раз подряд?!"

Пемброк, если и расшифровал сигнал, и бровью не повел.

Директор МакГонагалл гневно раздула ноздри:

— Две недели взысканий. Оба. Мистер Ренч — с завхозом, мистер Пемброк... Мистер Пемброк — со мной. И по двадцать баллов с каждого.

Кажется, староста Когтеврана куда больше впечатлился наказанием, чем оба драчуна.

— Расходитесь, представление окончено! Или кто-то хочет присоединиться к взысканиям?

Скорпиус успел куда-то исчезнуть, а Ал все же решился спросить Уоллорда — благо, его гнусных приятелей не было рядом:

— Кристофер, ты же хотел что-то сказать, верно? Ты слышал что-то от Пемброка или от Ренча?

Уоллорд часто-часто заморгал, судорожно вздохнул и сцепил пальцы в замок:

— Это... Это все неправильно. Когтевранец спросил, правда ли целью розыгрыша был не он, а ты. А Ренч... Он... — Кристофер снова вздохнул. — В общем, он заявил, что рад, что выявил недоделанного, прячущегося среди нормальных.

Ал поморщился.

— Понятно, почему...

— ...и еще он назвал его "беспомощный малыш Скотти". Кажется, это стало последней каплей. — Кристофер передернул плечами. — Я не люблю драки, но... Если бы МакГонагалл не вмешалась, жаловаться кому-либо я бы не стал.

* * *

Скорпиус нашелся неподалеку от Большого зала. Он сидел на подоконнике и необычайно внимательно изучал внутренний двор.

— "Не перенапрягайся, Малфой. У тебя на физиономии написано, что мой протез тебе интереснее, чем я," — с грустной улыбкой процитировал он. — Я правда так выглядел все это время? А, не отвечай! — передумал он тут же, лишь взглянув на лицо Ала.

— Он тебя хотя бы не побил.

— Отличное достижение. Уберу его из списка жаждущих моей крови, и там останутся только странные потусторонние силы.

— Это достойные, могущественные силы, если тебя это подбодрит.

Скорп фыркнул.

— Ты для них интереснее. Хотя, может быть, они успокоились? Как давно у тебя не было странных снов?

Ал скривился:

— За каникулы я "отоспался" на годы вперед. Хотя после Парижа ничего такого не было...

Вот только надолго ли это затишье?

Пошла уже вторая неделя с той неприятно прославившейся пересдачи, а Скотт Пемброк продолжал сидеть за завтраком, обедом и ужином в гордом одиночестве.

Откуда Ал это знал? Скорпиус методично отмечал этот факт каждый день. На вопрос о том, нормально ли такое человеческое поведение, Малфой огрызнулся:

— Чья б корова мычала! С тобой вот кузина разговаривать не желает, я же не напоминаю!

Роза действительно крепко обиделась. Знать бы еще, за что. За ту грубость? Вообще-то, Ал пытался извиниться. Пару раз. Когда удавалось выцепить кузину в коридорах Хогвартса.

Последнее время это стало куда сложнее, даже поиск в библиотеке не помог.

Впрочем, если сравнить с высокими отношениями Скорпа и того когтевранца — Роза хотя бы не рвалась в драку.

Хотя, судя по виду друга, тот предпочел бы очередную драку, нежели тяжелое молчание. Но Скотт Пемброк показывал чудеса ориентирования, и казался почти неуловимым. На общие у Слизерина с Когтевраном занятия он приходил последним, а уходил первым. Да и сколько тех занятий — Трансфигурация, на которой не очень-то и попереговариваешься, да История Магии, где народу было даже слишком много, и Пемброк без труда мог отсесть настолько далеко от Скорпа и Ала, насколько этого ему того хотелось.

Зато издалека они на него насмотрелись, это однозначно. Так, Ал теперь был в курсе, что Скотт Пемброк на особом счету у директора МакГонагалл — он отлично справлялся с заданиями, но при этом был невозможным спорщиком и буквально заваливал профессора вопросами по каждому аспекту трансфигурации. Также Пемброк не стеснялся проспать лекцию по истории — но это чем-то из ряда вон выдающимся не назовешь. В библиотеке он имел обыкновение набрать кучу книг и исчезнуть в неизвестном направлении — по крайней мере, в читальном зале ребята его не видели. В отличие от этого, в Большом зале он досиживал практически до конца перерыва, нарочито неспешно поглощая пищу и за тасканием бутербродов украдкой замечен ни разу не был. А еще...

— Скорп, так даже самые доморощенные фанатки за Селестиной Уорлок не следят. Серьезно говорю тебе, давай лучше займемся учебой.

Скорпиус поморщился, точно лимон откусил.

— Ладно бы ты еще предложил заняться легендой о Дарах! — он скомкал лист бумаги с очередными записями и кинул его в корзину. Не попал. — Тц! Понимаешь, не могу перестать думать, что если бы мы познакомились как-то иначе, могли бы общаться. Ну, как нормальные люди.

— Пф-ф! Как будто кто-то стал бы общаться с жуткими слизеринцами! — Ал повторил жест Шарпантье, который тот использовал, когда пересказывал страшилки.

Скорпиус замотал головой:

— Не важно, жуткими или еще какими. Мы вообще-то, если начистоту говорить, сами ни с кем с других факультетов не пробовали общаться. Даже не смотрели особо в их сторону. Вот кого ты вспомнишь из однокурсников, кроме придурка Ренча?

Альбус закусил губу.

— Кристофера Уоллорда. И Ли. Который Чарли, — наконец выдавил он.

— Вот! — палец Скорпиуса назидательно взвился кверху. — А если бы Ренч, чьим подручным — технически — является этот самый Кристофер, не цеплялся к тебя, знал бы ты Кристофера? А Чарли не считается, он такой человек активный, что со всеми познакомился, со всеми вроде как общается, но ни о чем серьезном. И ничегошеньки-то ты про него не знаешь...

— А вот и знаю! — обиделся Ал. — Ему однокурсница нравится. Светленькая такая. Он вечно ей то стул выдвинет, то дверь придержит...

— И зовут ее... — мило улыбнулся Скорпиус. — Эй, не толкайся, я же не виноват, что ты ее не помнишь!

— А ты кончай ухмыляться!

— И не подумаю! — улыбка стала шире. — Короче, я придумал: наша задача на ближайшее время — завести знакомства вне факультета! Абсолютно и совершенно нормальные, ничем не связанные с Дарами и прочей потусторонщиной! И лучшее время для этого — уроки Полетов, которые начнутся в пятницу!

Альбус застонал. Конечно же, он чудом сдал долги за прошлый семестр и совсем забыл, что Полеты будут и в этом полугодии!

* * *

Причин не любить Полеты у Ала было множество — и это не считая падения в детстве и странного видения в прошлом семестре. Метла представляет собой совершенно неудобный шест, на который не очень-то и хочется садиться, а современные модели, снабженные парой металлических "усов", окружающих пучок прутьев, вынуждают волшебников упираться в них ногами — и далеко ли улетишь, удерживая эту позу полуприседа?

Говорят, в профессиональном квиддиче используют специальное "подушечное" заклинание, создающее из воздуха своего рода седло, но на занятиях о нем не рассказывали, и в журналах Джеймса о квиддиче заветной формулы тоже не было. Может, это вообще выдумка — чтобы хоть кто-то загорелся идеей спорта на летающих метлах. Хогвартская сборная тоже была не в курсе — для игры все облачались в форму, включавшую в себя штаны со вшитыми настолько прочными латками, что по земле спортсменам приходилось передвигаться — хм — враскоряку.

Короче говоря, список причин, почему Альбус Поттер не в духе от предстоящих занятий Полетами, был куда длиннее, чем список причин, по которым ему все же следовало там присутствовать.

Технически, помимо самих полетов на метле, им еще должны были объяснять основы магических транспортных систем — рассказывать про "Ночной Рыцарь" и про летучий порох, про восточные ковры-самолеты и шаманские бубны размером с хороший стол... Ах да, и еще про то, что нельзя трогать подозрительные вещи, потому что портал может вести куда угодно, хоть в жерло действующего вулкана. Так, во всяком случае, было написано в учебнике "Полеты, порталы и прочие потрясающие путешествия", который тетя Гермиона подарила "для легкого чтения" на Рождество. И в плане занятий были лекции. Где-то там, в конце года. До которого еще дожить надо, не угробившись на неудобной метле.

К сожалению, пожаловаться на это в свихнувшемся на квиддиче обществе было некому.

С другой стороны, очередной полет мог дать еще один ключ к пониманию загадки Даров. И пусть Ал любил следить за детективными расследованиями разве что на страницах книг, уютно устроившись в кресле, именно эта загадка касалась его лично. И она была жизненно важной. По крайней мере, стоило узнать, чем грозит использование Камня — как Черному человеку, так и самому Альбусу.

Также лучший друг ни за что не позволил бы ему прогулять урок. По крайней мере, в одиночку. И, по крайней мере, не урок полетов, а что-то другое. От чего, однозначно, проблем в дальнейшем бы только прибавилось.

Короче говоря, Альбус в назначенный час смиренно шел на стадион и если и жалел себя, то лишь чуть-чуть и — беззвучно. Скорпиус в маггловских кроссовках шел рядом. И — да, чуть подпрыгивал на ходу.

— Сегодня должны быть фигуры пилотажа. Честно, я сто лет ждал, пока нам разрешат делать их на занятии!

— Ты же и так можешь продемонстрировать кучу трюков. И, кажется, на уроке тоже показывал...

— Да, но мне надоело получать за мастерство штрафные баллы!

В результате они пришли одни из первых. Квиддичное поле было завалено снегом, только протоптанные дорожки отмечали пути из раздевалок к чулану для метел и тренерской — в результате с верхних рядов был виден симпатичный равнобедренный треугольник. Две последних постройки были точно под комментаторской трибуной и трибуной для почетных гостей. Гостевая "башенка" большую часть времени пустовала, разделяя собой два массива болельщиков. Схлестнуться под комментаторской они не могли, потому что там сидели преподаватели; гостевая, стоящая четко напротив, на время матча — в отсутствие этих самых "почетных гостей" перекрывалась. В результате число фанатских драк сокращалось, а спортсменам для разминки было достаточно "сгонять за метлой и обратно".

— Пошли к тренерской, там вроде получше утоптано.

Альбус не возражал. Им, как не-спортсменам, раздевалка не полагалась. Поэтому их разминка состояла из муторного "зайти через вход для болельщиков, подняться на башню, спуститься по трибунам, выйти на поле через открытые для вас — специально для вас, слышите!? — ворота и построиться на этом самом поле; кто дотронется до метлы в отсутствие преподавателя, вылетит из школы быстрее, чем скажет: "Квиддич!", поняли?"

Зимой метлы в сугробы тренер Трюк, конечно, не бросал, а вот осенью метлы действительно ждали студентов, лежа ровными рядками на траве.

Только сейчас тренер не забирал метлы из чулана, а выговаривал кому-то на повышенных тонах:

— ...я понимаю, конечно, что было сложно получить эту бумагу! Да, я понимаю, что это разрешение! Но я не могу, не хочу брать на себя ответственность, особенно после произошедшего!

Ответ был неразборчив, но, судя по доносившимся звукам, весьма экспрессивен.

— На вашей успеваемости это не скажется, прекратите упорствовать!

— Справка — это официальный документ, вы не можете...

Что-то шваркнуло о стену, да так, что на Ала со Скорпиусом посыпалась пыль с перекрытий и балок.

— Нет, и это мое последнее слово! До мая — свободны!

Дверь тренерской распахнулась, и в освещенном проеме появился Скотт Пемброк — пунцовый от шеи до бровей, с дергающимся глазом и перекошенным ртом. В руке он сжимал изрядно помятый бланк.

— Черта с два вы меня остановите! — проорал напоследок он и с шарахнул дверью.

— Десять баллов с Ко...

Дверь воссоединилась с проемом с раскатистым "Тр-р-р-тах!", а ребят обдало новой порцией пыли. Самый обсуждаемый первокурсник Хогвартса развернулся и рванулся к выходу так стремительно, что только мантия мелькнула.

По лестнице дробно застучали его шаги.

— Кажется, он нас не заметил, — выдохнул Альбус. Не хотелось бы до нелюбимого урока еще и поцапаться с разъяренным похлеще мантикоры однокурсником. Или дать понять тренеру, что застали эту сцену.

— Кажется, он все равно будет летать... — задумчиво протянул Скорпиус. Огонек, зажегшися в его глазах, не сулил ничего хорошего. Ну, во всяком случае, ничего, что дозволялось бы школьными правилами. — Есть у меня одна идейка. Нам нужен Шарпантье.

— Нам... Что?

— Так, если я правильно помню этот чулан... Ал, пойдем, нужно кое-что уточнить.

Скорпиус утянул друга на поле, где они сначала покружили у чулана для метел, где Скорп попросил прикрыть его и долго теребил замок; потом протащились через все поле, чтобы убедиться, что открытых входов-выходов ровно два (не считая недоступных путей через раздевалки); Скорп замерил высоту борта ограждения — его рост плюс вытянутая рука, кончики пальцев как раз по краю; он порывался измерить и толщину досок, но волшебная палочка в щель не пролезала, а перо сломалось в процессе и потому данные недостоверны — отломанная часть застряла, а второго такого же пера для сравнения у Скорпиуса не нашлось. А когда на поле собрались все студенты, им ничего не оставалось, как идти на построение.

— Тренер опаздывает, — заметил Альбус. — Думаешь, он настолько не в духе из-за случившегося или...

Стоило ему сказать, как мсье Трюк показался из-под трибуны. Вид у него был уставший и несколько бледный.

— Мистер Поттер, в кабинет директора. Мистер Малфой, за ним. Вас ожидают авроры.

— Как думаешь, зачем нас вызывают? — шепотом поинтересовался Ал у друга. Вряд ли идущий впереди тренер стремился их подслушать, но в любом случае не хотелось лишних вопросов от учителей.

— Вряд ли из-за Парижа, — тоже почти беззвучно отозвался Скорпиус. — Я имею в виду, твой отец же предупредил о таком визите, правильно? И сам бы приехал...

Ал однозначно был с ним согласен. Вот только что, если папу отстранили от дела?

Что, если Отдел внутренних расследований отстранил его вообще от всех расследований, пока не выяснит, почему он использовал служебный международный портал безо всякого отчета начальству? Что, если всплывет участие Скорпиуса и то, что у него есть запрещенный артефакт? То, что Скорп несовершеннолетний, его мало защитит: во-первых, часы технически принадлежат его семье, а значит, могу осудить его отца; во-вторых, аврор Гарри Поттер был очень даже в курсе природы артефакта и не принял тех мер, что должен был — более того, использовал артефакт в своих интересах.

Скорпиус, шедший рядом, отчаянно храбрился, но думал однозначно в том же ключе.

Какую же часть правды рассказать? Почему он не переспросил папу лишний раз, а успокоился на том, что его — из-за возраста и "состояния здоровья" — не допрашивали?

— Дыши глубже, Ал. Если ты позеленеешь и грохнешься в обморок перед аврорами, это будет выглядеть не особо.

— Спасибо. Спасибо, дружище, у тебя всегда есть время, чтобы меня подколоть.

Скорпиус насмешливо изогнул бровь:

— Я столь щедр, что за временем — по крайней мере, для тебя — не слежу.

Ал надеялся, что игра голосом ему не почудилась. Не получится же так, что он, как наивный герой в плохо проработанном шпионском романе, приписывает тайный смысл туда, где ему хотелось бы его видеть?

Они перешли в галерею с витражами, где немилосердно дуло. Мантия идущего впереди тренера взметнулась черным крылом.

Альбус похолодел. А что, если авроры вышли на мастера? И вообще никакие это не авроры, а невыразимцы? Тогда никакие правила ведения допросов — типа "не беседовать с несовершеннолетним в отсутствие родителя или опекуна" и "не применять легилименцию и Сыворотку Правды к лицам младше тринадцати лет" — не сработают. Гриф "совершенно секретно" на дело и прости-прощай, глупый мальчишка.

Ему вдруг безумно захотелось рассмеяться. Его сумели похитить, вывезти из страны и замаскировать все это чужим мертвым телом; неужели невыразимцы не смогут провернуть нечто подобное?

Может, это вообще они и были... Хотя нет, Нора вряд ли служила в Отделе Тайн, да и мавку, от которой пострадал Тедди, вряд ли бы наняли...

Они дошли до статуи горгульи.

— Директор МакГонагалл, я привел их, — сообщил тренер, постучав волшебной палочкой по голове горгульи.

Статуя отъехала в сторону, открывая проход к винтовой лестнице.

— Вперед, господа, — вздохнут мсье Трюк. — Думаю, до следующего занятия мы с вами не увидимся.

Прозвучало это довольно зловеще.

* * *

Кабинет директора Хогвартса всегда находится в одной и той же башенке, но меняется согласно интересам каждого нового владельца. При Минерве МакГонагалл в интерьере стало больше деревянного и алого — но не столько в Гриффиндорском, сколько в шотландском духе, и меньше инструментов и артефактов загадочного назначения. Распределяющая Шляпа гордо занимала отдельную конторку, украшенную затейливой резьбой. Письменный стол исполинских размеров, также прихотливо украшенный, имел множество ящиков и ящичков (Ал был абсолютно уверен, что и тайники в нем имеются). Позади него и за спинкой директорского кресла висел портрет Дамблдора (ныне пустовавший) и высились узкие стеллажи, сплошь заставленные папками — "текущая документация", как говорила о них сама МакГонагалл.

Хозяйка кабинета и сейчас подписывала какие-то приказы — орлиное перо так и скользило над пергаментом. В кресле же посетителя устроился крупный мужчина с квадратным подбородком, сероглазый, русоволосый и ничем, кроме габаритов, кажется, непримечательный.

По крайней мере, он таким казался — пока не заговорил.

— Добрый день, мистер Поттер, — короткий кивок в сторону Альбуса, — мистер Малфой. — аналогичный кивок уже Скорпиусу. — Меня зовут Джон Дара Долиш, и я представляю Хогсмидское отделение аврората.

— Аврор Долиш хотел бы побеседовать с вами обоими насчет происшествия в последний день прошлого семестра, — подняв голову от бумаг, пояснила МакГонагалл. Глаза ее сверкнули за стеклами очков. — После моего сообщения о — хм — странном поведении профессора Криви и его исчезновении расследование, как утверждает аврор Долиш, продвинулось.

Если она и пыталась о чем-то их предупредить, то Алу это было малопонятно. Разве он знал, что именно рассказала ранее в аврорате директор? И, судя по всему, именно МакГонагалл будет представлять их опекуна в этой беседе. Она имеет такое право, как директор школы-интерната.

Аврор Долиш буднично зачитал главу из Уимбернской Унии (ту самую главу, где говорилось про работу с несовершеннолетними, запрет на легилименцию при возрасте опрашиваемого менее тринадцати лет и прочие, уже помянутые сегодня Альбусом, подробности) и объявил, что первым будет беседовать с Алом. Скорпиусу пока предлагалось подождать в смежной комнате. Друг скрылся за дверью (что-то подсказывало, что он не будет пить предложенный чай, а постарается подслушать), а Альбуса подтолкнул под коленки зачарованный стул.

Разумеется, когда он сел, Долиш всей своей квадратной фигурой стал казаться еще крупнее.

— С вашего позволения, запишу разговор, — сказал аврор МакГонагалл, доставая из складок мантии небольшой стеклянный шарик. — Мне в ближайшее время обещают прислать стажера, а пока, пожалуй, используем Мнемофиксатор. Не люблю самопишущие перья, они искажают речь.

Мнемофиксатор, насколько Ал помнил из детективов, записывал голоса. Авроров обязывали дублировать в том или ином виде материал допросов — на случай, если кто-то приложит их Обливиэйтом или легилимент исказит воспоминания. — Итак, представьтесь, пожалуйста, и изложите события, произошедшие с вами в последний день прошлого семестра, перед отъездом на Рождественские каникулы.

Ал вздохнул, сцепил руки на коленях и начал каяться.