Ылогия (джен)

Возникнув во второй половине 21 столетия, ылогия по сей день остаётся самой массовой наукой. В данном исследовании вы найдёте уникальное архивное собрание времён ранней (а также средней и поздней) ылогии. Помимо этого здесь публикуются иллюстрации в стиле возизм, выполненные художниками-оформителями современной школы «Мазилла». Эти благочестивые художники способствовали развитию ылогии не только как науки, но и как бреда, а также денежно помогали обнищавшим ылогам.

Последним обстоятельством подло пользовались диссиденты: они преступно отнимали у настоящих нищих последние лохмотья и, переодевшись, ошивались на вокзалах.

В заключение следует отметить, что авторы перечисляют гонорар в пользу футбольной команды деревни Гадюкино. На столь благородный шаг нас подвигло наше количество. По закону, если авторов книги больше чем один, то гонорар делится на всех — поровну или каким-нибудь другим способом. Но нас так много, что не хватит всем даже на коробок спичек, поэтому пусть уж лучше одиннадцать ребят выпьют за наше здоровье.

Итак, начинается собственно ылогия.

На первом заседании ылогов ребром встал вопрос: как назвать науку?

Было предложение назвать её Зоррология в честь основателя Б.У.Зорро — кстати, от него это предложение и поступило. Но его соратникам не хотелось, чтобы их науку путали с зоологией, и они договорились так: кто первым придумает название, тот и окрестит науку. Конгресс погрузился в молчание.

Один молодой кандидат поел утром цветной капусты и нечаянно рыгнул на весь зал. После тишины это был первый звук — так наша наука стала называться ылогией. Имя кандидата в истории не сохранилось.

Б.У. Зорро, М. Кретьен, др. Шмертс и Шагадам Магадам — вот главные теоретики ылогии. Как известно Ш. Магадама в конце концов утянуло НЛО, доктор Шмертс подсел на иглу, а М. Кретьен скончался в почете на сто восемьдесят седьмом году жизни и в завещании приказал свои миллионы использовать на производство экологически чистых консервов. Сплав меди и никеля хорошо сохраняет продукты. В этом ещё одно преимущество перехода от казначейских билетов к металлическим деньгам.

Лишь судьба Б. У. Зорро годами волновала историков и писателей-фантастов. Буквально неделю назад вековая загадка была раскрыта группой энтузиастов под руководством Ивана Фигнина. На полное изложение в мире не хватило бы бумаги, поэтому мы ограничимся сокращённым описанием событий на основе протокола.

Как только правые взорвали пивной ларёк, Б. У. Зорро со своим отрядом прорвался сквозь кольцо правых и почти уже было достиг продуктового магазина, где была назначена явка, но тут, на беду, из-за угла выскочила банда нейтральных и без особого труда всех побила.

Да и немудрено: верные принципам ылоги дрались только левыми руками и ногами, а нейтральные пахали на всю катушку. Оставшихся в живых ылогов утешало лишь то, что минутой позже нейтральные таким же образом побили правых, на которых по ошибке наскочили.

Со всех сторон наступали нейтральные. От отряда почти ничего не осталось. Чувствуя свою необходимость будущим поколениям, Б. У. Зорро подобрал полы своей длинной мантии и рванул к ближайшему особняку, где, по его расчетам, жила Мильда. Колотя в дверь левой рукой и левой ногой, Б. У. Зорро держал в зубах самое дорогое, что у него оставалось — неоконченную рукопись по ылогии. Наконец заспанная Мильда открыла дверь и второпях спрятала Б. У. Зорро в своём шифоньере.

Но напрасно профессор полагал, что он в безопасности: вскоре в дом ворвались нейтральные, и единственное, что Зорро успел сделать — это запереть дверцу изнутри на ключ. К несчастью, ключ вскоре сломался, когда профессор после обеда ковырял в зубах, и Б. У. Зорро навек остался заточённым.

Шесть долгих лет провёл он в шкафу, питаясь молью. Он научился глядеть в темноте и закончил-таки рукопись. Бумагой ему служили нижние юбки, чернилами — французская косметика. На исходе шестого года последний флакончик туши иссяк. Тогда мужественный профессор надкусил себе палец и стал записывать кровью. Но по трагической случайности у него в слюне присутствовала бешеная палочка, и через двадцать один день невероятных мучений профессор скончался.

Существует версия, что моль, поедаемая профессором, была бешена, и это явилось причиной единственного в истории автозаражения бешенством. Так или иначе, светлая память о Б. У. Зорро навечно сохранится в наших сердцах.

Когда мы вглядываемся в ночное небо, подыскивая себе подходящий метеор, нередко наше внимание привлекает зелёненькая точка недалеко от Кассиопеи. Все, разумеется, знают, что это отсвечивает бронзовый скафандр Еремея Псова, позеленевший от времени.

Раскрыв семнадцатый том Джавахарлампия на 542 странице, читаем в статье о нарушении закона о сохранении вещества: «Но наиболее удивительный случай в истории русской парапсихологии — это, конечно же, чудо Еремея Псова, конторщика из провинции.

В годы повального увлечения трансцендентальной медитацией Е.Псов тоже не остался в стороне. Псов никогда не отличался большим ростом, и односельчане дразнили его Плинтусом. Псова это очень оскорбляло. Где-то он прослышал, что трансцендент может всё, в том числе и подрасти по собственному желанию. И Псов яростно принялся медитировать.

В первый же день он увеличился на полтора дюйма, чем здорово удивил соседей. Окрылённый успехом, Еремей забыл выключить телевизор. В тот вечер показывали «Кинг-Конга». Посмотрев фильм, Еремей нехорошо ухмыльнулся и процедил загадочную фразу: «И этого мы переплюнем!» Соседи ничего не поняли, но на всякий случай заперлись изнутри покрепче.

Ровно в полночь они проснулись от страшного треска. Ополоумевшие соседи выскочили на улицу кто в чём был и кто в чём не был. Их глазам представилась фантастическая картина: дом Еремея Псова трескался по швам и жутко хрустел. Внезапно левая стена рухнула на землю под напором правой ноги Псова (он сидел в позе лотоса). Под нечеловеческие вопли офигевших соседей Псов встал во весь рост. На голове его вместо шляпы была крыша.

Но и крыша вскоре съехала с растущей головы Еремея. В ту же секунду односельчане бросились выносить из домов добро. Хуже пришлось тем, чьи квартиры были смежными с квартирой Еремея. Все по мере сил стремились побыстрее смыться с окаянной улицы, по которой, как два трактора, вытягивались ноги Еремея Псова...

Инспектор Изерюри вскочил среди ночи от жуткого рёва телефона (по моде того времени на телефон вместо звонка ставили музыку). Звонили из районо и просили выписать шесть танков в деревню Гадюкино. Сейчас же телефон поехал в сторону. По радио уже объявляли о смещении земной оси.

А Псов представлял всё большую опасность. Он сидел на Австралии и грел ноги в Гольфстриме, а пятый континент всё глубже уходил в воду, и ему грозила судьба Атлантиды. Все кенгуру были передавлены.

А Псов всё рос. Луна притянулась к Земле, и наконец-то учёные увидели её обратную сторону. Но было не до этого.

И вдруг случилось чудо: Псов вознёсся на небо! Волнения утряслись, жизнь пошла своим чередом. Но недавно в созвездии Кассиопеи астрономы обнаружили космическое тело, которое постепенно увеличивается. Профессор Захитачи признал в нём Псова и подсчитал, что через четыреста лет он достигнет Земли, а ещё через тысячу лет займёт всю вселенную, и она лопнет. Вот ещё одно объяснение Большого Взрыва, или, как его теперь называют, Большого Псова».

Двое ученых провели такой эксперимент. Они поместили собаку Жучку в свинарник и стали вести наблюдения. Уже на седьмой день в дневнике появилась запись, что Жучка издаёт странные звуки, напоминающие хрюканье, и охотнее откликается на кличку Хрюня. На двадцать первый день наметилась деформация носа. Дальше записи в дневнике становятся всё более неясными, чаще появляются кляксы и другие признаки небрежности. На протяжении эксперимента ученые не покидали пределов свинарника, и, должно быть, среда пагубно повлияла на них.

Удалось расшифровать сообщение об изменении вкуса учёных в менее притязательную сторону. Последняя страница испещрена загадочными круглыми знаками, в каждом из которых по две дырочки. Джавахарлампий утверждает, что это дальневосточный знак Единства и Борьбы противоположностей.

Дальше история самоотверженных учёных туманна. Лживые языки разнесли по свету непристойную сплетню, будто учёных переработали на колбасу, но эта тема годится разве что для жёлтой прессы.

Их эстафету приняли шестеро молодых ылогов. Не прошло и недели от исчезновения двух учёных, как эти шестеро внезапно почувствовали страсть к повторным опытам со средой. Некоторые утверждают, что это с ними началось после одной вечеринки, где все ели какую-то свиную колбасу.

На этот раз опыты проводились над растениями. Учёные вспахали огород и посадили картофель. Когда он взошёл, поле повторно засеяли беленой. Примерно к июлю картофель взбеленился. Участились случаи самовыкапывания и побеги. Ученые смотрели на всё сквозь пальцы, и это им дорого обошлось.

Как-то раз ночью раздался звон битого стекла. Один из учёных выбежал на кухню и увидел большую шевелящуюся картофелину, которая угрожающе подпрыгивала. Зазвенели другие стекла. Остальные учёные уже повскакали с постелей и чем могли отбивались от нападающей картошки. Кто-то хотел позвонить в Интерпол, но здоровенный клубень разбил телефон вдребезги.

Осада длилась семь дней и десять ночей, и учёные перемерли бы с голоду, если бы один из них не догадался использовать в пищу пленных вражеской армии. Идею встретили с восторгом, тут же была принесена из подвала пачка маргарина, и картошку стали чистить. Жарилась она очень долго, часа два, но, наконец, всё-таки размягчела. Учёные дружно уселись за стол и всё умяли.

Но через некоторое время они начали проявлять признаки беспокойства. Зачем-то вышибли дверь, подожгли дом и всю ночь шлялись по улице, пугая прохожих. Наутро о них узнал весь район: они зарезали чью-то корову, побили окна в клубе и скрылись.

Вот доказательство неоспоримого влияния среды.

Артикль является неотъемлемой частью языка. (На коровьем языке артикль располагается возле гортани). Группой ылогов доказано, что первыми словами в первобытных языках были артикли. Эти слова сохранились до сих пор в их ясном и доступном смысле, но мы их не будем здесь приводить.

Английский артикль «а» произошёл от вредной привычки заполнять паузы звуком "э-э-э". А вот открытое письмо Ивана Фигнина в Академию Русского Языка, где он вносит предложение о введении артиклей в русский язык.

«Изучив 74 языка, я пришёл к выводу, что наш родной язык много теряет в лице артиклей. Убедительно предлагаю использовать в качестве артиклей мои любимые слова. Сделав их артиклями, мы избавим родной язык от сквернословия и станем самой культурной нацией в мире. Послушайте, как красиво, богато и могуче звучит: ** трудовой ** народ радостно ** встретил ** пятницу. Тридцать седьмая ** пятилетка за ** четыре ** года.

Будучи глубоко уверен, что моё предложение будет принято, я даю детальную разработку включения артиклей в русский язык...» Далее Иван подробно объясняет, существительным какого рода какие артикли будут соответствовать. Конец письма выглядит так: «...Я рад, что моё изобретение послужит на благо человечеству. С уважением, ** Иван ** Фигнин».

Некоторые отсталые элементы, впрочем, утверждают, что письмо было написано не в Академию, а в Горгаз по поводу ихней плохой работы, но это происки.

И ещё. Относительно фразы «В начале было слово» И. Фигнин уверен, что это было слово **.

Корр. — Поган Поганович, почему вы взяли себе такой псевдоним?

П.П. — Он наиболее соответствует моему творческому подходу.

КОРР. — Ваши романы, повести и рассказы пользуются огромной популярностью. Как вы стали писателем?

П. П. — Я воспитывался на книгах мистера Кинга. Помню, бабушка читала мне на ночь главы из "Тумана", чтобы я скорее уснул. И я поставил себе твёрдую цель: переплюнуть их автора. Как-то раз Кинг заявил, что достигнет вершины тогда, когда кто-нибудь с перепугу помрёт в момент чтения его книги. Он делает главный упор на ужасности, я же избрал несколько иную тему: противность. И я лишь тогда сочту свой долг выполненным, когда во время чтения моей книги кого-нибудь стошнит.

КОРР. — Каковы были ваши первые труды?

П. П. — Двадцати одного года я выпустил первую свою повесть «Жизнь в помойной яме», но она не завоевала особой популярности. Потом вышла моя вторая книга «Обратная сторона канализации». Известность же мне принесла моя третья повесть, но я лучше не буду называть её вслух.

КОРР. — А не было ли трудностей с цензурой?

П.П. — Конечно же, были. Однажды меня посадили в одну камеру вместе с редактором журнала, где публиковались мои рассказы. К счастью, я на другой день освободился, редактор сидит по сей день.

КОРР. — Как вам удалось так быстро выйти?

П.П. — Я дал охранникам почитать рукопись, наспех созданную мной в камере. Тогда же я понял, что достиг своей литературной вершины. Пока они отпаивали друг друга холодной водой, я убежал.

КОРР. — По омерзительности ваши книги не имеют себе равных. Людей, читающих их, можно узнать по выражению лица. А в последние годы на экраны кинотеатров вышло семь фильмов, созданных по вашим сценариям. Как вы знаете, они наделали много шума. Как вы объясните столь высокую популярность?

П.П. — Со свойственной мне скромностью я полагаю, что причина в моей известности.

КОРР. — Поган Поганович, позвольте один деликатный вопрос.

П. П. — Таких для меня не существует.

КОРР. — Вы не чувствуете угрызений совести от того, что государству приходится тратить большие суммы на дополнительное оборудование кинозалов? Например, пол с решётками и т.д.

П.П. — Угрызения есть. Но одновременно я испытываю гордость за своё творчество.

КОРР. — И последний вопрос: что вдохновляет вас на такие темы?

П.П. — Телевизор. Но иногда в моём творчестве бывают провалы, и тогда приходиться вызывать вдохновение искусственно. Для этого я обычно давлю мух на окне и ем их.

КОРР. — Спасибо за интервью, до сви...

П.П. — Минуточку, у меня ещё не всё. Здесь, в камере, ко мне пришли стихотворные строки... «Люблю я блох варёных!»… Эй, господин журналист, чего это с вами? Ну вот, всегда так. Ни с кем поговорить нельзя...

Как известно, у группы «Вариант Жо» было много поклонниц. На концертах они вели себя буйно, один раз даже проломили защитную решётку, ворвались на сцену и задушили одного из группы. Оставшиеся хотели было устроить своему покойному товарищу пышные похороны, но после панихиды оказалось, что хоронить нечего: поклонницы разорвали кумира на талисманы.

Поклонницы множились и разрастались. Тексты песен группы принимались как руководство к действию. Если можно ещё было спокойно отнестись к воплощению хита «Мы облезли», то марш «Нас семеро в одном гробу» вызвал бурю общественного негодования. Жовцы и сами были не прочь прекратить самозарывание подростков по семь, и группой был исполнен новый танец на руках, который быстро вошёл в моду, и марш семерых забылся.

«Громче ох, громче ах, мы танцуем на руках» — под эту мелодию возносились вверх миллионы ног на концертной площадке. С каждого представления уносили как минимум пять жертв экстаза, бормотавших: «Жо-жо-жо…»

Участники группы занимались благотворительностью. Они финансировали производство жолтых маек с символикой группы. Кроме того, вариантовцы издавали о себе журнал «Вариант Жо» в форме рулона, страницы в котором разделялись перфорацией. К сожалению, ни один экземпляр почему-то не сохранился.

Катаклизьма началась внезапно. Шёл концерт группы. Съехались массы поклонниц, гремел обычный концертный рёв... Общеизвестно, что объединённые сознания представляют страшную силу. Нестойкие структуры домов и деревьев только и ждали случая, чтобы распасться, что они и сделали.

Вначале жители ничего не поняли. Где лес? Где водонапорная башня? Где тапочки деда Агапа, которые он постирал и повесил сушить на солнышке? И лишь потом люди догадались, где тапочки и где сам дед Агап. Дело в том, что, объединившись, биополя поклонниц, настроенные на одну волну, аннигилировали всё сущее вокруг в радиусе около пяти километров.

При ином настроении поклонниц земля могла бы покрыться цветами, либо все вдруг стали счастливыми! Но поклонницы «Варианта Жо» были настроены на разрушение. И самое глупое в этой истории то, что свою любимую группу они тоже разрушили. Они разложили её на атомы. Дальше уж совсем неинтересно: весь следующий день трактора с телегами вывозили ревущих поклонниц из центра образовавшейся круглой пустыни.

Очень дурацкая история.

Мы надеемся, что наши читатели являются убеждёнными ылогами. А если вы дочитали до сих пор, то вы, несомненно, стали ылогом независимо от убеждений. И, как всякого ылога, вас интересует, как прокололся инспектор Изерюри.

Разгромив девятьсот банд и победив мафию, инспектор стал известен во всей Галактике. И никто не думал, что он может проколоться. Но однажды это случилось — на планете Трпржгзц, в провинции Брмрфсь. Как известно, брмрфсьцы принимают информацию, как и пищу, в материальном виде. Для этого у них есть специальный рот. Информация перерабатывается, а остатки удаляются в виде отходов.

Согласитесь, это очень удобно: избавляться от ненужной информации. Мы-то, земляне, вынуждены всю усвоенную информацию по гроб жизни таскать с собой. А это всё равно что повсюду таскать с собой контейнер с отходами жизнедеятельности, который ежедневно пополняется. И ещё говорят, что человек венец природы.

Таким образом, у них в организме два тракта: пищеварительный и интеллектуально-информационный. Инспектор этого не знал и однажды поскользнулся на ненужной информации. Думал, просто буквы на земле валяются.

Но он не знал и другой, более важной особенности трпржгзцев — люди там ежегодно линяют по примеру змей и насекомых: вылезают из старой оболочки и идут спокойно дальше. Одному богу (японскому) известно, где и когда на трпржгзца найдёт фантазия линять. Порой это случается в самых непредвиденных условиях: в трамвае, на вечеринке или на площади во время политического митинга.

Не правда ли, неудобно получается, когда лидер держит пламенную речь и внезапно начинает линять. Но такова уж природа трпржгзцев. Полиняв, тамошние люди оставляют шкуру на месте и спокойно отправляются по делам. А шкура продолжает валяться до утра, пока её не уберёт дорожная служба, и не всегда легко понять, шкура это или человек.

Был случай, когда дворники отвезли на свалку одного пьяницу, подумав, что он его шкура. У такой системы есть, конечно, недостатки, но есть и явные достоинства. Например, подобная линька избавляет трпржгзцев от необходимости принимать душ. Грязь, накопившаяся за год, успешно сходит вместе со старой шкурой. (Кое-кто считает, что это она и есть, но это происки.)

Да, об инспекторе. Он долго гонялся за преступником, что-то там такое получилось, и в конце концов Изерюри арестовал шкуру. Преступник же скрылся. Над Изерюри хохотала вся планета, на него печатали карикатуры в каждой газете, и от такого сраму инспектор быстренько умотал на Землю.

Немало ылогов обломали головы, руки и ноги на решении проблемы, что же всё-таки такое есть //////. Чего стоит история с доктором Шмертсом, подсевшим на иглу. Поздно вечером, посмотрев телевизор, др. Шмертс обширно зевнул и приготовился посидеть в кресле с кроссвордом... Когда доктор взял ноту «до» второй октавы, его экономка Серпалитония вспомнила, что оставила в кресле шитьё с иголкой.

Но это не дало ответа на кардинальный вопрос о том, что такое //////. Проблема так и стояла бы на месте, если бы не гениальный исследователь Иван Фигнин. Его научные изыскания коренным образом перевернули всю ылогию. За это он получил от Академии Нобелевскую премию, а от конкурентов — пинка.

Нельзя также не упомянуть рекогносцировку Ивана в деревню Гвоздёвка, где, согласно легенде, обитало //////. Котомка с панировочными сухарями и концентрированной водой составляла снаряжение ревностного Ивана. Так он и шёл по тайге долгие недели, съедая по одному панировочному сухарю в день, пока не дошёл до Гвоздёвки.

Первое время Иван маскировался под местного, ел огурцы и даже немного работал у одной богатой семьи нифигальщиком, то есть, пока хозяева собирали в лесу грибы, Иван должен был ходить вокруг и орать: «Ни фига тут нет!», чтобы не привлечь на грибное место посторонних. Однажды он, правда, ошибся и гаркнул не то, за что был прогнан на более низкую должность огоготора, в обязанности которого входило таскаться по самым убогим лесам и орать: «Ого-го, сколько грибов!», чтобы отвлечь соседей.

Два сезона пробыл Иван Фигнин в Гвоздёвке, но ////// видел только один раз. Оно прошмыгнуло у него под ногами, когда он орал «Ого-го» — и исчезло. Таким образом, вопрос о ////// пока остаётся открытым.

Однажды пищевая промышленность расцвела до предела, и итогом явилось абсолютное изобилие. Как и следовало ожидать, это не принесло ничего хорошего. Сначала люди радовались, ели до отвала — но этим дело не ограничилось. Еда была возведена в культ. Всё началось с организации невинного, казалось бы, общества Глотожоров. На коллективных сходках активисты пели гимны вроде: «На суше и в море, везде и всегда да здравствует пища, жратва и еда».

Прошло время, и стали появляться альтернативные группировки. Широкое распространение получил Картофельный союз, а также парламентское объединение «Пареная Репа». Численность ответвлений неуклонно повышалась. В Орден Молокоровия входили Кефириды, Простоквачи и Творожеи. Сохранились свидетельства о группе кисломолочных извращенцев «сыворот-навыворот».

Культура пришла в упадок. Сказку «Колобок» сократили до одной фразы «Гам и съела», а «Данае» пришлось пририсовать куриную ногу в руке, потому что иначе на неё никто смотреть не хотел. Песни были посвящены исключительно жратве. На курсах искусствоедов выдавался жраттестат жрелости. В г. Глотаеве прошёл конкурс бокального пиния, куда приехал знаменитый жроссмейстер де Бульон со своей Ром-бабой.

Но всему бывает предел. Когда марксизм-ленинизм перешёл в икризм-кабачкизм, правительство не стерпело и спохватилось. Но было уже поздно. Народ разжирел. Развернулась кампания по диетам. Поводом послужила авария машины «Москвич-412», внезапно лопнувшей на дороге, когда шофёр неосторожно повернулся за тряпочкой для протирания стекла. Тут-то и всплыли упорно замалчиваемые случаи продавливания полов и застревания в косяках.

Но не так-то просто отучиться от дурной привычки! В общественных столовых по-прежнему использовали тазы вместо тарелок, и старый как мир совет думать о чём-нибудь противном уже не срабатывал. Чего только не делали народные дружинники! Проводили по радио ежедневную пятиминутку «Не ешь», создали Моральный кодекс скелета, организовывали на местах постные клубы, но всё шло прахом.

Даже когда во всех кафе повесили портрет Погана Погановича, всего три-четыре пары брезгливо удалилось, а остальные массы дружно поднавалились на спагетти с соусом, которым портрет тут же и был заляпан.

И леший знает, чем бы это кончилось, если бы сектанты не объявили конец света. Все повально ударились в новую веру, связанную с чем-то вроде висения кверх ногами — миссионеры уверяли, что это отдалит ужасное событие; а там подоспел культ озоновой дыры, и с Хаво-югой было покончено.

По просьбе читателей публикуем биографию о депутате в кандидаты Онисиме Авдеиче Поддёвкине (именно Поддёвкине, а не Поддевкине, как его иногда называют). Открыв сто одиннадцатый том любовных писем Ивана Фигнина, читаем:

«А, кроме того, любезная Дуся, настоящая его фамилия не Поддевкин, а Подбабкин. Происходит это оттого, что ещё дед его, крепостной депутат, был под каблуком у бабки. А барин тогда был оптимистический и любил увеселения. Каждую весну он устраивал съезд. Мужикам наливали по стопке, и они выступали на ящике из-под гвоздей. Барин непременно хотел, чтобы они соблюдали регламент.

Но деревенские жители были слишком тупые, чтобы проговорить все положенные десять минут, и поэтому большинство из них после первых двух-трёх слов, обычно неприличных, начинали петь Матаню или «Тюх-тюх, разгорелся наш утюг». Бабы стояли в стороне и грызли семечки. А барин смотрел съезд и ухохатывался.

Больше всего его умиляли выступления деда Поддёвкина, предка современного политика. В отличие от других крепостных, дед Поддёвкин всегда соблюдал регламент, пробалтывая десять минут кряду. Барин за это звал его Депутатом. С тех пор его внука деревенские ребята стали дразнить депутатышем.

Шли годы, юный Онисим рос. Унаследовав от деда подвешенный язык, О. А. выдвинул свою президентскую программу. Видя, что её отвергают, Поддёвкин объявил бессрочную массовую жровку. Он ел с утра и до ночи, делая символические перерывы. Ему уже грозила реальная опасность лопнуть от лопанья, и правительство в порядке эксперимента предложило ему президентский пост сроком на одну неделю. Внук крепостного депутата добился своего, и жровка была прекращена.

Вступив в права главы, Поддёвкин сразу же созвал съезд. На следующий день он изъял из оборота продукты питания и деньги, сказав, что так надо, и свалил всё в кучу. Затем он приобрёл двенадцать тонн наручников, мотивируя это тем, что в стране надо навести порядок. В четверг он мобилизовал всех швей для пополнения правительственного запаса белых тапочек на случай голода и собственноручно учил их заправлять нить.

Всю пятницу он просидел дома, потому что у него болел указательный палец после вчерашнего, а в субботу он проснулся поздно, не стал умываться и издал шесть указов, в которых призвал народ добровольно расстреляться и запретил «Ламбаду».

Он ещё хотел выступить по спутниковой антенне перед другими государствами, но тут к нему пришли друзья с бутылкой, и до двух ночи он резался с ними в дурака, в девятки и в три листика. Наутро, проснувшись, политик Поддёвкин вспомнил, как вчера он проигрывал и как друзья заставили его выпить четыре кружки воды, но больше ничего вспомнить не успел, потому что за ним пришли из Интерпола. Экспериментальный срок закончился. Поддёвкин упирался и орал на всю округу «Моя ещё возьмёт! Всех вас в бараний рог согну!»

А на улице, под весенним солнышком, уже копошились грейдеры и мусоровозы, прибирая страну после Онисима Авдеича Поддёвкина. Вот и всё, любезная Дуся. Пока твой Иван Фигнин».

После одной крайности грозит опасность перекинуться в другую. Так, Ёжи Шмотка после многолетних исследований установил, что еда — не более чем наркотик, к которому мы привыкаем с детства, а чувство голода не что иное как ломка. Чтобы доказать правильность своей идеи, Ёжи начисто отказался от воды и пищи и через определённое время благополучно засох. К сожалению, его коллеги не смогли провести экспертизу, потому что в одну из безлунных ночей сушёный Ёжи был похищен буддистами.

Через два дня после исчезновения Ёжиных мощей независимо скончался от автофобии знаменитый психолог Кваксон. Долгие годы он изучал различные страхи и свихнулся на базе самобоязни. Эксперты утверждают, что кончина наступила в результате попытки убежать от страшного себя, гнавшегося по пятам за господином Кваксоном, размахивая тесаком.

Но куда более ужасен случай с профессором Никудаки, которого свело с ума оригами, искусство складывания из бумаги. Профессор Никудаки просто помешался на оригами и под конец вообразил, что он сам бумажный. Профессор не выходил под дождь, так как боялся размокнуть. Страшно подумать, в какое испытание превратились для него водные процедуры, и профессор приучился стирать грязь ластиком.

Он смертельно боялся кнопок, скрепок и дыроколов. Он боялся что его развернут и он опять станет квадратом. В кошмарных снах он видел себя скомканным, а однажды ему приснилось такое, что он взвыл диким голосом и перебудил весь дом. Трудно представить, до чего раздражала окружающих его привычка вместо одежды пользоваться слоем чернил. По праздникам он вымазывался цветной тушью, и родственникам приходилось оттирать его ацетоном. Вонь стояла ужасная.

После того как профессор попытался завернуть в себя селёдку, жена сказала, что с неё хватит, и уехала к мамаше. Профессор в припадке попробовал поджечь себя спичкой, но ничего не вышло. Тогда профессор уволился из института. Почему-то никого не смутило, что он написал заявление на себе. Директор поставил печать на его левой пятке, и тот с достоинством удалился.

Жить стало не на что, и профессор начал печатать на себе фальшивые деньги — тут-то его и посадили. Дело вели долго, да так и не закончили, а профессора временно положили в скоросшиватель, где он до сих пор и находится между 160-й и 161-й страницами.

Несколько ылогов-самоучек недавно провели в городе Гадюкин археологическую раскопку (на раскопки во множественном числе не хватило денег) и выяснили, что раньше на месте города стояла одноимённая деревня, впоследствии смытая дождями. Раскопка увенчалась успехом. Между двумя геологическими слоями завалялся древний документ на берестяной грамоте. Вбив промеж слоёв клин, учёные освободили документ. Отрывок из него приводится ниже.

НАШЕСТВИЕ КРОКОДИЛОВЪ

(начало документа безвозвратно утеряно)

«…отъ нихъ въ домахъ, а на улицу почти не выходили. Хуже пришлось деревенским жителям, потому что крокодилы подстерегали ихъ въ стогахъ сена и за времянками.

Бабы били ихъ ухватомъ и вилами, а детей изъ дому не пускали. Мужики стреляли крокодиловъ изъ ружей, и въ то ужасное лето многимъ пришлось есть крокодилятину, поскольку домашние животные, обыкновенно употребляемые въ пищу, съедены были крокодилами.

Изъ крокодиловыхъ шкур деревенские умельцы придумали шить сапоги. Да сапоги эти были холодные и для российскихъ зимъ непригодные, тако жъ и выглядели неказисто.

Не обошлось без жертвъ. Баринъ Ашаульский, проезжая по своей губернии, упал съ лошади и тутъ же былъ крокодилами съеденъ.

Постепенно все крокодилы из России вывелись, не выдержавъ холодовъ, а особо толстошкурых перестреляли крестьяне. Народъ зажилъ своей обычной жизнию, объ крокодилахъ быстро позабывъ и далее о нихъ не вспоминаючи.

Как оказались в нашихъ северныхъ краях столь теплолюбивые йужные животные, по сей день остаётся загадкою».

Комментарий специалиста.

К сожалению, эта статья является последней в учебнике по ылогии. После раскопки учёные ничего не закопали обратно, солнечные лучи растопили мёрзлый грунт, и оттаявшие крокодилы быстро вылезли на поверхность. Они поползли вслед за учёными, которые не догадались даже оглянуться, и доползли до Всемирного Института Ылогии.

Там они сожрали всё, что смогли найти, в том числе и учёных. Так закончилось развитие одной из самых перспективных наук. Основной вопрос ылогии, а именно вопрос, что же она, собственно, изучает, навсегда остался открытым. Осталось лишь резюме: «Ылогия — это наука, которая пытается выяснить, что она изучает».

* * *

Примечание.

Имена четырех основателей науки украдены из журнала «Химия и жизнь».