Сказки дьявольского особняка (джен)

Что-то сломано внутри. Провалы в памяти заполнены бензином и подожжены. Медленно горят, изредка распускаясь в огненно-красные цветы. Он тушит их в ледяной воде. Борется с желанием полностью погрузиться в озерную гладь и расстаться с жизнью. Но он боится, что Крадущийся найдет его и за гранью смерти. Найдет и заберет в место страшнее преисподней. Выхода нет, ему вечно платить проклятую дань, вечно не найти покоя, вечно страдать и убивать. Почему? Почему...

Он разбил свое отражение в зеркальной воде и сжал кулаки. Сегодня отчаяние уступило место ярости. Тонущее в озере солнце сделало его лицо из бледного багряным. День угасал, в вечернем воздухе появлялся слабый запах крови. В полночь уговор выгонит его в город, на охоту. Но в съеденном тоской мозге появился безумный план. Он никуда не пойдет. И приносить никого не будет. Просто ляжет в покрытую инеем траву и приготовится ждать. Для защиты с собой только пистолет с двумя патронами и короткий нож, но в этом поединке оружие ему не понадобится.

Он лег на спину и остался один на один с зимним небом. Запах крови усиливался, полоска света на западе поблекла и исчезла, на лес упали сумерки. Он глубоко дышал, хотя в груди появлялась тяжесть... как будто туда положили огромный камень. Железистый привкус во рту заставлял постоянно сглатывать. Он сдерживал себя, как мог, и лежал неподвижно. Злость понемногу улеглась, но привычного страха не было. Страшнее самого Крадущегося могут быть только шаги Крадущегося. Он дождется. Три часа, может, четыре...

В кромешной тьме, которую не могла рассеять россыпь далеких звезд, послышался шорох и треск сухих листьев. По тропинке к озеру кто-то не шел, а скользил, заметая свои следы длинным хвостом. Обледеневшая трава захрустела под самым ухом. Он не двинулся с места, хотя душа ушла в пятки.

— Охотник, — прошипел Крадущийся. — Слышишь ли ты меня?

Он молчал. В первый раз, когда он увидел Крадущегося, тоже была темнота, и в ней светились глаза. Большие и зеленые, перерезанные узкими зрачками. Но тогда он простодушно подумал, что Крадущийся хоть немного, но похож на человека. Сегодня с этой мыслью пришлось расстаться. Тяжесть в груди стала невыносимой. Страх забрался в самые потаенные уголки его разума, превратившись в слепой и бесформенный ужас.

— Так ты сойдешь с ума, — шипение стало тише. — Не бойся меня, охотник.

Казалось, сердце лопнуло от напряжения. Он не вздрогнул, когда руки и ноги обвили толстые змеиные кольца. Подумалось, что уже умер. Или очень близок к тому...

— Не умрешь, — Крадущийся обвил его целиком и поднял. Придержал безжизненно свесившуюся голову кончиком хвоста. — Никогда не умрешь.

— Отпусти меня на волю, — прошептал он, приходя в себя.

— Принеси сердце хозяина. И отпущу.

— У меня нет хозяина! Я думал, ты — мой хозяин.

— Сердце хозяина, — повторил Крадущийся. — Принеси до рассвета. И получишь свободу.

— А если не успею?

Глаза змея стали красными. Затем потухли. Он снова лежал на хрустящей траве, наедине с небом. Но кое-что изменилось.

Он вспомнил свое имя. И вспомнил хозяина. Это был не его хозяин.

— Хозяин Крадущегося, — он низко наклонился над озерной водой. Запах крови рассеялся, в руках появилась сила. Но до рассвета мало времени, очень мало. Где ему найти хозяина, если он до сих пор не знает, кто такой Крадущийся. Или уже знает? Вспомнил?

* * *

Его дети дрожали, прижавшись друг к дружке под стеганым одеялом. Ангел поспешно захлопнул книгу и замер, не зная, что сказать. Почему отец пишет такие страшные вещи? Осталось дочитать всего три странички, и ему самому хочется знать развязку, но...

— Это сказка, лапочки, — он взял близнецов на руки, хотя в собственном голосе ни грамма уверенности не было. — Она кончится хорошо.

— Не верю, — Лиллиан тихо хныкал, утыкаясь нежной мордашкой ему в плечо. Вильгельм молчал, только продолжал мелко дрожать. Андж обнял крепче обоих, молясь о том, чтоб в спальню малышей кто-нибудь догадался прийти, именно сейчас, ему это очень надо.

— Еще не спите? — молитвы были услышаны. Ксавьер строго оглядел мужа, обложку книги, плачущих близнецов, и последних забрал. — Спрячь эту гадость, — он кивнул на сборник сказок. — Только не здесь! Унеси куда-нибудь. Я сам их убаюкаю. Все, иди.

— Кси, я хотел...

— Поговорим позже. Уйди уже, я нервный, могу чем-то кинуть.

Ангел послушно покинул детскую и отправился в бесцельную прогулку по дому. Книгу можно оставить в библиотеке, но это слишком рискованно, горничная наведет порядок и уберет ее на полку, и привет. Сам черт ее потом не найдет в многотысячной коллекции томов. Как он сам-то ее нашел? Переплет классический, темно-коричневый, с характерной монограммой темптера на корешке. Таких книг в библиотеке пруд пруди, он выбирал наугад.

— Позволь мне, — вкрадчивый голос Демона разошелся по спинному мозгу, родив мурашки под кожей. Как сладко к нему прижиматься, стоящему сзади... и ни о чем больше не беспокоиться.

— Не хочешь, чтоб я дочитал это сам, тайком?

— Ты не маленький мальчик, чтобы зачитываться сказками на ночь глядя.

— Конечно, у меня же по программе игры для взрослых, — Андж не хотел иронизировать, само как-то вырвалось.

— Нет. Я ухожу на дежурство.

— Неужели Ксавьер выкупил меня сегодня у тебя? — он хотел, чтобы Демон укусил его за эти злые шуточки, но Демон непривычно нежный и целующий. Что-то тут не так. — Куда ты дел книгу?!

— Тихо, я беру ее с собой. Не мельтеши... — киллер облюбовал подходящее место и всосался в его шею. Ангел застонал, не сдержавшись, и забыл, что где-то были какие-то проблемы. Какие? Не помню, не знаю, неважно...